Гарем моего мужа

Глава 12. Дом

Заира

С утра как-то тревожно. Не могу сосредоточиться на заказе и отставляю мак в сторону. Мне не хватает пространства и давят стены. Надо бы прогуляться, но на улице ветрено и промозгло.

Чтобы отвлечься от неприятного чувства, перебираю детское приданное и с удовлетворением выдыхаю. Все самое необходимое на первое время у нас будет.

Сегодня надо бы заняться поиском квартиры. Долго оттягивала этот момент, но дальше нельзя. В центре удобно жить работающему человеку, но с рождением ребенка у меня останется работа только в онлайне. Так что пора прощаться с любимой имперской частью города и перебираться в районы муравейников.

— Все у нас будет хорошо, Тимурчик, — обещаю я своему малышу и ласково тру пальцем упирающуюся в живот маленькую пяточку.

Звонит мобильный. Смотрю на экран. Яха — мама Малики. С ней всегда приятно пообщаться. Улыбаюсь и принимаю вызов.

— Добрый день, Яха Айдаровна! — бодро приветствую в трубку.

— Дочка, сядь! — требует Яха.

Меня охватывает паника. Делаю все наоборот. Выхожу в общий коридор и начинаю мерять его шагами.

— Что случилось? — спрашиваю с замиранием сердца.

— Ты только не волнуйся, девочка. Тимур умер, дочка.

— Как умер? — шепчу я, — это невозможно.

— Попал под машину. Похороны послезавтра.

Весь мир плывет перед моими глазами. Рукой опираюсь о стену и плавно вдоль нее сползаю. Сквозь гул в ушах слышу, как Яха что-то кричит в трубку. Но слов уже не разбираю — погружаюсь в спасительную темноту.

Выныриваю из забытья от резкого запаха нашатыря. Надо мной столпились все жители коммуналки. Смотрят обеспокоенными глазами. Николай активно размахивает надо мной газеткой, как опахалом.

— Дорогая, тебе нужно прилечь. Я сегодня за тобой поухаживаю, — с участием обещает Анна Ивановна.

Память возвращает меня к звонку мамы Малики, и мне хочется обратно в бессознательное состояние.

— Я не могу, Анна Ивановна, — говорю ослабшим голосом, — у меня муж умер, нужно лететь на похороны.

Чувствую поддержку всех членов нашей коммунальной семьи. Меня поднимают, кормят, находят черный наряд, собирают сумку с самым необходимым, бронируют мне билет и отвозят в аэропорт.

Весь полет тупо пялюсь в спинку переднего сиденья и почти ничего не чувствую. Вхожу в состояние анабиоза и режим сохранения энергии. Руку держу на животе и стараюсь поддержать малыша.

В аэропорту меня встречают Яха с Анзором.

— Поживешь пока у меня, — решительно заявляет женщина, — думаю, нам нужно дать отставку квартирантам, тебе пора возвращаться домой.

Из глаз снова льются слезы. Слова неприятно царапают по сердцу, будто выполнено какое-то условие для моего возвращения. Будто я могу быть рада случившемуся.

— Малика приедет? — спрашиваю, вытирая слезы.

— Завтра обещала, — не может скрыть улыбку Яха, — снова увижу нашу сладкую девочку. Успела очень соскучиться. Она теперь совсем большая выросла.

— Жаль, что такой печальный повод, — устало выдавливаю из себя.

— Да уж, — соглашается женщина, — Анзор, вези нас скорее домой. Девочке нужно отдохнуть.

Похороны проходят как в тумане. Еле стою на ногах. Чувствую на себе злой взгляд Аиды, но мне сейчас не до нее.

Много молодых женщин идут, рыдая, за гробом. Над процессией раскинула крылья темная птица горя. Женщины выстраиваются в очередь, чтобы бросить горсть земли в могилу. Замечаю среди них Диану, Насиру и Татьяну. Нам больше нечего делить, только нашу печаль одну на всех.

Малика придерживает меня за локоть. Я ей благодарна за поддержку. Рядом с ней идет ее викинг и несет на руках Ясмину. Малышка очень красива, доверчиво жмется к Томасу.

Ко мне подходит Ольга, и мы обнимаемся.

— Заира, соболезную, — шепчет мне верная соратница, — боялась тебе признаться, но теперь уже точно можно. Твой телефон у меня тогда обнаружил Мурат и выкупил его. Я даже не успела его почистить. Надеюсь, там не было ничего криминального?

— Не знаю, — пожимаю плечом. Сейчас все это кажется таким неважным.

— Он был очень набожен в последнее время. Я уверена, что он попадет в рай, — утешает меня Оля.

Тимур набожен? Какой-то театр абсурда.

Вообще, все это похоже на фарс. Я просто не верю, что его больше нет. Надеюсь, что не поверю никогда. Не могу представить, какая боль накроет, когда придет осознание.

Вечером с Маликой и Ясминой едем к Яхе.

— Почему Томас будет ночевать в гостинице, — осторожно интересуюсь, — я вам помешала?

— Нет, — смущается Малика, — с нами Урсула приехала. Неудобно ее приглашать к маме.

— Кто такая Урсула? — не могу я сдержать любопытства.

— Это подруга Томаса, — поясняет Малика, — мы поженились, потому что мне нужен вид на жительство, а с Урсулой он давно встречается.

— Так у вас фиктивный брак? — разочарованно спрашиваю я.

— У нас «шведская семья», — поясняет Малика.

— А ты теперь главная жена? — не могу скрыть усмешки.

— Получается так, — соглашается девушка, и мы прыскаем со смеха впервые за последние мрачные дни.

Через неделю мы собираемся на оглашение завещания. В зал набивается куча женщин. Почти все лица знакомые, я уже лицезрела их на кладбище.

Очень душно, и мне хочется поскорее уйти отсюда. Странно, что меня вообще позвали. Тимур даже не знал, что я беременна. Хотя, если всех наложниц собрали, то мое приглашение выглядит уместным.

Не хочу ничего. Не хочу лишнего подтверждения, что его больше нет.

Рассеянно слушаю завещание.

Аиде достается дом, Малике библиотека, а мне тоже какой-то дом. Потом зачитывается длинный список, в котором одаряются невольницы. Но я уже не слушаю.

Малика тихо радуется. Я пребываю в шоке. Кладу руки на живот и пытаюсь успокоить сына, который отчаянно лупит меня ногами изнутри. Также отчаянно бьется мое сердце. Если бы я была безразлична Тимуру, он бы не оставил мне целый дом.

Горечь потери снова захлестывает. Меня колотит мелкой дрожью. Малика помогает мне выбраться на улицу, и я рыдаю у нее на плече.

Меня окликает Мурат и предлагает отвезти в мое новое жилище. Сажусь на заднее сиденье и даже не пытаюсь запомнить дорогу. Чувствую себя героиней романа Кафки, скоро открою глаза, и все окажется мутным сном.

Проезжаем КПП, и передо мной предстает двухэтажный особняк из стекла и металла. Не могу поверить своим глазам.

Прохожу в дом и замираю. По стенам развешаны фотографии, которые я делала на Гавайях, напечатанные на холсте.

Прямо на меня смотрит наше с Тимуром селфи на черном песке. Закрываю лицо руками и падаю на колени. Меня раздирает на части.