Сцена 1

ТАМ ЖЕ.

Входит лорд Бардольф.

Лорд Бардольф

Привратник отворяет ворота.

Привратник

Лорд Бардольф

Привратник

Входит Нортумберленд.

Лорд Бардольф

Привратник уходит.

Нортумберленд

Лорд Бардольф

Нортумберленд

Лорд Бардольф

Нортумберленд

Лорд Бардольф

Нортумберленд

Входит Треверс.

Лорд Бардольф

Нортумберленд

Треверс

Нортумберленд

Лорд Бардольф

Нортумберленд

Лорд Бардольф

Входит Мортон.

Нортумберленд

Мортон

Нортумберленд

Мортон

Нортумберленд

Мортон

Нортумберленд

Лорд Бардольф

Мортон

Нортумберленд

Треверс

Лорд Бардольф

Мортон

Лорд Бардольф

Мортон

Нортумберленд

Уходят.

Сцена 2

ЛОНДОН. УЛИЦА.

Входит Фальстаф, следом за которым мальчик-паж несет его меч и щит.

Фальстаф. Ну, ты, великан, что сказал доктор про мою мочу?

Паж. Доктор сказал, что моча сама по себе хорошая, но что больной, от которого она взята, может быть очень плох.

Фальстаф. Каждый считает своим долгом изощрять на мой счет остроумие, точно на свете нет другого развлечения. Я не только каламбурю все время сам, но даю еще пищу чужим шуткам. Эй, карапуз, гляжу я на нас с тобой, когда ты таскаешься за мной вот этаким манером, и знаешь, похоже, точно я опоросившаяся свинья, которая съела всех своих поросят, кроме одного, и вот он все шляется за нею сзади. Либо я ничего не смыслю в таких вещах, либо принц нарочно приставил тебя ко мне, чтобы оттенить мой рост. Конечно, лучше бы он просто подарил мне тебя вместо пера на шляпу, пигалица ты этакая. Но я не люблю драгоценных безделушек и не буду оправлять тебя в золото, а отправлю назад к принцу, который преподнес мне тебя. Он такой же молокосос, как ты, и скорее у меня вырастет борода на ладони, чем у него пробьется когда-нибудь пух на подбородке. Ну, что ты узнал у Домбльтона, малютка? Поставит он мне атлас на штаны и накидку?

Паж. Бардольф для него не поручитель. Он просит другого. Ваших закладных он не признает.

Фальстаф. Пусть сгорит он в таком случае от жажды, как богач в притче. Что за баснословный подлец! Водить честного человека за нос с такой корыстной целью! Пуританские святоши! У портного ничего нельзя взять в кредит без этих глупых толков о поручительстве! Я лучше соглашусь, чтобы рот мне набили крысиной отравой, чем слушать этот вздор о поручительстве. Ну хорошо. Черт с ним. Пусть спит спокойно. Он боится, как бы я его не обманул без поручительства, и не замечает, как его надувает его собственная жена. Где Бардольф?

Паж. Он отправился в Смитфилд купить вам лошадь.

Фальстаф. Есть поговорка: «Не нанимай слуги с паперти, не покупай лошадей в Смитфилде и не женись на первой встречной». С Бардольфом я познакомился в соборе святого Павла, а лошадь он мне покупает в Смитфилде. Для полноты картины мне остается жениться на прохожей, и все будет в порядке.

Паж. Сэр, вон должностное лицо, которое посадило принца в тюрьму за то, что тот набросился на него с кулаками, заступаясь за Бардольфа.

Фальстаф. Идем вперед без оглядки. Я не желаю его видеть. (Отходит в глубину сцены, взяв меч и щит у пажа)

Входит верховный судья с помощником.

Верховный судья. Кто это впереди?

Помощник. Это Фальстаф, милорд.

Верховный судья. А, это тот, который привлекался к суду за ограбленье?

Помощник. Да, милорд. Но потом он показал себя с хорошей стороны. Он был под Шрусбери, и теперь, как я слыхал, его посылают с поручением в армию герцога Ланкастерского.

Верховный судья. Вот как? В Йорк? Позовите его.

Помощник (нагоняя Фальстафа). Сэр Джон Фальстаф!

Фальстаф (не оглядываясь, пажу). Скажи ему, что я глухой.

Паж. Говорите громче. Мой хозяин глух, не слышит.

Верховный судья. Разумеется, глух. В особенности ко всему хорошему. Дерните его за рукав. Мне надо поговорить с ним.

Помощник (трогая Фальстафа за локоть). Сэр Джон!

Фальстаф. Как? Такой здоровенный малый и просит милостыню? И это в военное время? Разве в стране нет дела? Разве королю не требуются сильные руки, а мятежникам — солдаты? Конечно, принять сторону изменников — последнее дело, но просить милостыню — еще хуже, чем служить на стороне изменников.

Помощник. Вы принимаете меня за кого-то другого.

Фальстаф. Разве я отнес вас к порядочным людям? Тогда извините. Я позволил себе грубую ошибку.

Помощник. Позволяйте себе ее и дальше. Относиться к себе иначе, чем как к порядочному человеку, я не позволю.

Фальстаф. «Позволяйте», «позволю»? Позвольте, что за тарабарщина? Прочь, сатана! Сгинь, рассыпься!

Помощник. Сэр, милорд желает что-то сказать вам.

Верховный судья. Сэр Джон Фальстаф, на минуточку.

Фальстаф. Ваша милость! Дай вам бог здоровья. Рад видеть вашу милость в добром здоровье. Я слыхал, ваша милость были нездоровы. Как бы не повредил вам свежий воздух. Хотя ваша милость полны еще юношеской силы, но вместе с тем время не пощадило вас. Ваша милость! Смотрите за своим здоровьем, умоляю вас.

Верховный судья. Отчего вы не пришли, сэр Джон, когда я требовал вас к себе перед вашим отъездом в Шрусбери?

Фальстаф. Я слыхал, его величество король вернулся из Уэльса немного расстроенным. Правда ли это, ваша милость?

Верховный судья. Речь не о его величестве. Я спрашиваю, отчего вы не пришли, когда я звал вас?

Фальстаф. Я слыхал, будто нашего обожаемого монарха опять хватил этот чертов удар. Вы подумайте, какое несчастье!

Верховный судья. Помоги бог его величеству. Но речь о вас. Поговорим, не отвлекаясь.

Фальстаф. Я считаю, что этот удар есть некоторый род апоплексии, то есть, с позволения сказать, этакая летаргия или, так сказать, застой крови. Вы подумайте, что за наваждение!

Верховный судья. Это к делу не относится. Я уже вам сказал, что суть не в этом.

Фальстаф. Я думаю, апоплексия эта — от огорчений, неумеренных занятий и переутомления мозга. Я читал об этом где-то у Галена. Я думаю, это род развивающейся глухоты.

Верховный судья. По-видимому, вы также больны ею: от вас не добьешься толку.

Фальстаф. Совершенно верно, милорд. Однако у меня это скорее припадки невнимания и острого неповиновения, застарелая болезнь, которою страдают мои уши.

Верховный судья. Несколько палочных ударов по пяткам выбили бы у вас из ушей эту болезнь. И я ни перед чем не постою, чтобы вас вылечить.

Фальстаф. Я так же беден, как Иов многострадальный, но не так многотерпелив. Лекарства в большом количестве мне не по средствам. Если вы мне пропишете тюремное заключение, то только в дозах, доступных моему состоянию.

Верховный судья. Я посылал за вами. Против вас имелось уголовное обвинение. Я хотел поговорить с вами.

Фальстаф. Я предпочел не явиться по совету моего адвоката.

Верховный судья. Нельзя отрицать, сэр Джон, что вы живете в большой распущенности.

Фальстаф. Мои размеры не позволяют мне довольствоваться малым.

Верховный судья. Доходов у вас никаких, а живете вы на широкую ногу.

Фальстаф. Увы, я первый хотел бы, чтобы в отношении доходов было наоборот.

Верховный судья. Вы совратили принца с пути. Вы для него плохой нравственный пример.

Фальстаф. Напротив, он погубил меня. Вследствие толщины мне трудно ходить. Я не гожусь в поводыри и руководители.

Верховный судья. Хорошо. Не будем бередить старой раны. Своим поведением под Шрусбери вы немного загладили свои подвиги на Гедских холмах. Благодарите беспокойное время за то, что все обошлось для вас так спокойно, но не повторяйте больше таких проделок. Вспомните о своем возрасте. Вы уже старик, а позволяете себе вещи, непростительные мальчишке. В самом деле, посмотрите на себя. Разве у вас не слезятся глаза, не высохли руки, не побелела борода, не желтеют щеки? Подбородок у вас двойной, а смысла стало вдвое меньше. Зачем вы напускаете на себя эту резвость? Стыдитесь, стыдитесь, сэр Джон!

Фальстаф. Милорд, уверяю вас, эти признаки обманчивы. Они у меня с рождения. Я еще совершенный юноша. Я родился в три часа пополудни с седою головой и немного круглым животом. Что же дальше? Голос у меня хриплый по причине благочестия. Я надорвал его пением на клиросе. Какие привести вам доказательства того, как я еще молод? Правда, сужу я и разбираюсь во всем, как старик, но эта рассудительность у меня с младенчества.

Верховный судья. Все же пошли господь принцу более подходящего товарища.

Фальстаф. И опять вы не правы. Дай мне бог более подходящего принца. Я тягощусь таким товарищем.

Верховный судья. Вот и кстати, что король решил разлучить вас. Передают, что вас посылают в действующую армию против архиепископа и графа Нортумберленда, к герцогу Ланкастерскому?

Фальстаф. Вероятно, я вам обязан этим лестным назначением. Тем больший долг вас всех, остающихся в мирном тылу, молиться, чтобы мы не попали в слишком жаркое дело. Клянусь богом, я беру в дорогу только две рубашки и не хотел бы потеть свыше моих сил. Кроме того, если в горячую минуту я способен размахивать каким-либо другим оружием, кроме винных бутылок, пусть я лишусь слюны и навеки разучусь плеваться. Удивительное дело! Стоит появиться где-нибудь опасности, как туда сейчас же посылают меня. Понятная необходимость: мое имя наводит ужас на неприятеля. Но тогда и берегите такое средство и обращайтесь к нему только в крайности. Однако у нас, англичан, есть одно несчастное свойство. Всякую чрезвычайность мы спешим превратить в правило. Вы сейчас сказали, что я старик. Что же мне не дадут увольнительного свидетельства? Вы думаете, я обижусь, если останусь в стороне от тревог действующей армии?

Верховный судья. Поступайте честно, поступайте честно, и бог да благословит ваши начинания.

Фальстаф. Не одолжит ли мне ваша милость тысячу фунтов на первое обзаведение?

Верховный судья. Нет, ни одного пенни. Вы слишком скоры. Вы еще ничего не сделали, а требуете уже признания. Счастливой дороги! Кланяйтесь от меня лорду Уэстморленду, с которым я в родстве.

Верховный судья и помощник уходят.

Фальстаф. Как же, очень нужно! Размозжите меня плющильной машиной, если я передам этот поклон. Видно, скупость так же неотделима от старости, как веселый образ жизни от молодости. Эй, мальчик!

Паж. Что изволите, сэр?

Фальстаф. Сколько денег в нашей кассе?

Паж. Семь серебряных монет и два пенса.

Фальстаф. Чем лечить эту карманную чахотку? Займы только затягивают ее, а сама болезнь неизлечима. Снеси это письмо милорду Ланкастеру, а это — принцу Генриху. Это передай графу Уэстморленду, а это госпоже Урсуле. Я каждую неделю клянусь жениться на этой старухе, с тех пор как заметил у себя первый седой волос. Ну, марш. Ты знаешь, где потом найти меня.

Паж уходит.

Ax, черт побери, опять эта подагра! А впрочем, наплевать. Это даже к лучшему, что я хромаю. Свалю на войну и буду просить перевода на пенсию. Умный человек никогда не пропадет и даже из болезни сумеет извлечь для себя пользу. (Уходит.)

Сцена 3

ЙОРК. ДВОРЕЦ АРХИЕПИСКОПА.

Сидят с непокрытой головой архиепископ, лорды Гастингс, Моубрей, Бардольф и другие.

Архиепископ

Моубрей

Гастингс

Лорд Бардольф

Гастингс

Лорд Бардольф

Архиепископ

Лорд Бардольф

Гастингс

Лорд Бардольф

Гастингс

Лорд Бардольф

Гастингс

Архиепископ

Гастингс

Лорд Бардольф

Архиепископ

Моубрей

Гастингс

Уходят.

Сцена 1

ЛОНДОН. УЛИЦА.

Входят трактирщица, Клещ и Коготь.

Трактирщица. Мистер Клещ, вы направили дело ко взысканию?

Клещ. Направил.

Трактирщица. А где ваш судебный исполнитель? Это человек распорядительный? Он не струсит?

Клещ. Черт возьми! (Зовет.) Эй, где вы там, Коготь?

Трактирщица. Ах, вот кто с исполнительным листом? Миленький мистер Коготь?

Коготь. Я здесь.

Клещ. Коготь, надо арестовать сэра Джона Фальстафа.

Трактирщица. Да, дорогой Коготь. Я подала на него.

Коготь. Гм. Хорошо. Это может нам стоить жизни. Чего доброго, ткнет еще шпагой.

Трактирщица. Помилуй бог, берегитесь его. Он частенько бивал меня в моем собственном доме. Вы подумайте, какая скотина! Ведь он ни на что не смотрит, как схватится за шпагу. Махнет — и пошла! Ему тогда все равно, что мужчина, что женщина, что ребенок.

Клещ. Только бы он мне попался, а там посмотрим!

Трактирщица. Не оскандальтесь! Я вас не оставлю.

Клещ. Только бы мне до него добраться! Только бы мне сцепиться с ним!

Трактирщица. Если вы ею упустите, я пропала. Долгу за ним сущая гибель, истинное разорение. Схватите ею, миленький мистер Клещ! Миленький мистер Коготь, смотрите, как бы он не удрал. Сейчас доложу я вам, направился он за седлом в Пирожный ряд, а потом, я знаю, пойдет обедать к мистеру Смусу, торговцу шелком. Вот удобный случай задержать его. Войдите в мое положение, поймайте его! Шестьдесят фунтов стерлингов — не шутка для бедной женщины. Уж я терпела-терпела, терпела-терпела, а у него что ни день, то «завтра», что ни день, то «завтра», и все новые оттяжки и отговорки. Надо знать меру, этак под конец ведь лопнет и терпение! Да что я осел какой-нибудь или какая-нибудь вьючная тварь — молча носить все, что положат? Господи, твоя воля, вот он идет! И с ним этот проклятый черт с сизым носом, этот Бардольф! Миленькие, не осрамитесь! Миленькие, не осрамитесь! Миленькие, не осрамитесь! Мистер Клещ, мистер Коготь, держите его, держите его!

Входят Фальстаф, Бардольф и паж.

Фальстаф. Ну как? Чья кобыла подохла? По какому поводу шум?

Клещ (хватая Фальстафа за плечо). Сэр Джон, я вас арестую по иску госпожи Куикли.

Фальстаф. Прочь, негодяи! Вынимай меч, Бардольф! (Выталкивает Бардольфа вперед между собой и Клещом) Долой голову с этого негодяя, а эту красавицу — в канаву!

Трактирщица. Меня в канаву! Я тебе покажу канаву! Ишь ты, что выдумал! Ишь ты, что выдумал! Дрянь паршивая, — в канаву! Караул, режут! Ах ты, злодей ты этакий, на кого ты замахиваешься? На богом и королем поставленное начальство? Ах ты, лиходей ты этакий, душегуб и смертоубивец!

Фальстаф. Вали их наземь, Бардольф.

Клещ. Помогите! Помогите!

Трактирщица. Караул, люди добрые, обижают, заступитесь! Вот сбегутся сейчас, покажут тебе! Ага, не нравится? Ну что, взял? Ну что, взял, злодей ты этакий и головорез?

Фальстаф. Не подходи, чумичка! Проваливай отсюда, трепаный подол, а то от тебя один пух полетит!

Входит верховный судья со стражей.

Верховный судья. Что тут такое? Прекратить безобразие!

Бардольф и паж сторонятся. Клещ и Коготь хватают Фальстафа.

Трактирщица. Смилуйтесь, милорд! Заступитесь за бедную женщину!

Верховный судья

(Клещу и Когтю)

Трактирщица. Достопочтенный лорд, я бедная вдова из Истчипа. Он арестован по моему иску.

Верховный судья. На какую сумму?

Трактирщица. Не на сумму, ваша милость, а на все, что у меня было. Он съел меня, проклятый, всю с внутренностями и все мое имущество упрятал в свое жирное брюхо. Этого уже не воротить, да пусть отдаст хоть часть, а то я его замучаю в ночных кошмарах.

Фальстаф. Это пугало правда может привидеться ночью. Но кто сказал, что я не могу присниться еще страшнее?

Верховный судья. Как вам не стыдно! Фу, сэр Джон! Какой человек с совестью мог бы оставаться безучастным к таким жалобам? Долго ли вы будете безнаказанно издеваться над ее правом?

Фальстаф. Сколько на круг я тебе должен?

Трактирщица. Ах, господи, если бы ты был честным человеком, ты бы вспомнил, что, кроме денег, ты задолжал еще мне самого себя. Помнишь, ты в Троицын день сидел в моей дельфиновой комнате за круглым столом у камина? Принц расшиб тебе голову. Ты сказал, что его отец напоминает одного певчего в Виндзоре, и принц обиделся. Я отмывала с тебя кровь, и ты на моем кубке с позолотой поклялся, что вступишь со мной в законный брак. Неужели ты от этого отречешься? Вошла мясничиха Кич, соседка, и говорит: «Кумушка Куикли, одолжите мне, говорит, уксусу, у меня креветки к ужину». Тебе тоже захотелось креветок, а я говорю: «Нет, говорю, когда свежая рана, креветки — вредно». Или, может быть, я все это выдумала? И только эта Кич за дверь, ты мне и говоришь: «Не очень, мол, рассыпайся перед этим народом. Скоро ты будешь моею женой — дворянкой и им не чета». Помнишь? И еще поцеловал меня и попросил взаймы тридцать шиллингов. Или, может быть, я все это выдумала?

Фальстаф. Милорд, это бедная сумасшедшая. Она принимает вас за своего старшего сына и слоняется по всему городу с этой басней. В молодости она была богата. Разорение помутило ее рассудок. А что касается этих глупых полицейских, я требую возмещения за их ошибку.

Верховный судья. Сэр Джон, сэр Джон, ваша способность называть белое черным мне хорошо известна. Я не так глуп, чтобы поток ваших наглых и самоуверенных слов мог обмануть меня. Вы своекорыстно пользовались легковерием и уступчивостью этой женщины.

Трактирщица. Истинная правда, милорд.

Верховный судья. Погоди, не перебивай. Уплатите ей долг и искупите свою вину перед ней. Первое надо сделать наличными, второе — искренним раскаянием.

Фальстаф. Милорд, вы думаете, что вы мне утерли нос и я не отвечу? Когда человек прям и ему нечего бояться, вы находите его наглым и самоуверенным, а когда ему нечего сказать и он только расшаркивается, то, по-вашему, это чистая совесть? Нет, милорд, с этим я никогда не соглашусь. А эти полицейские пусть от меня отвяжутся, потому что я служу в королевской армии и тороплюсь.

Верховный судья. Не разговаривайте так, точно у вас есть право угрожать, но сначала удовлетворите требования этой бедной женщины, как подобает офицеру.

Фальстаф. Поди сюда, трактирщица. (Отводит ее в сторону и шепчется с ней.)

Входит Гауэр с письмами.

Верховный судья. Что слышно, мистер Гауэр?

Гауэр

Фальстаф (в сторону, трактирщице). Слово дворянина.

Трактирщица. Вы всегда так говорили.

Фальстаф. Слово дворянина, говорят тебе, и баста!

Трактирщица. Но для этого придется заложить серебро и ковры из кабинетов, чтоб мне с места не сойти.

Фальстаф. Ну и что же? Хватит с тебя стеклянной посуды, а две-три картинки на стене, блудный сын там какой-нибудь или немецкое изображение охоты в тысячу раз лучше этих пыльных ковров и блошиных драпировок. Хорошо, если бы достать десять фунтов. Постарайся. Ей-богу, когда бы не твоя вспыльчивость, не было бы лучшей бабы в целой Англии. Ну ладно. Ступай, умойся, плакса, и возьми назад свою жалобу. (Задабривая ее.) Подумай, правда, к чему эти выходки? Точно ты меня не знаешь. Ну, поладили? Поладили? Я знаю, это не ты сама, тебя подговорили.

Трактирщица. Шесть фунтов стерлингов это бы еще куда ни шло. Не запрашивайте, сэр Джон. Смерть неохота мне закладывать серебро, ей-богу.

Фальстаф. Ну не надо. Я устроюсь по-другому. (Отходит от нее.) Дура ты была, дура и есть.

Трактирщица. Ладно, достану, хоть бы мне пришлось снять с себя последнее платье. К ужину небось придете? Скажите, вы правда потом вернете все сразу?

Фальстаф. Ведь я клялся жизнью. Что же, может быть, я жить не хочу? (Бардольфу.) Ступай за ней и не зевай.

Трактирщица. Пригласить к ужину Долли Тершит?

Фальстаф. Твое дело. Как хочешь. Пригласи.

Трактирщица, Бардольф, Клещ, Коготь и паж уходят.

Верховный судья (Гауэру). Мне сообщили более приятные новости.

Фальстафу (подходя к нему). Какие, милорд?

Верховный судья (не обращая на Фальстафа внимания). Где ночевал король?

Гауэр. Близ Бэсингстока.

Фальстаф. Надеюсь, все благополучно, милорд?

Верховный судья

Гауэр

Фальстаф. Разве король возвращается из Уэльса, мой дорогой лорд?

Верховный судья

(Собираясь уходить.)

Фальстаф. Милорд!

Верховный судья (быстро оборачиваясь). Что вам угодно?

Фальстаф (нарочно отворачиваясь). Отобедайте со мною, мистер Гауэр.

Гауэр. Благодарю вас, сэр Джон, но не могу. У нас дела с милордом.

Верховный судья. Сэр Джон, вы слишком долго тут торчите. Вам давно следовало бы отправиться на вербовку солдат по графствам.

Фальстаф (притворяясь, что не слышит). В таком случае, вы, может быть, отужинаете со мною, мистер Гауэр?

Верховный судья. Что за дурацкие повадки! Где вы им научились, сэр Джон?

Фальстаф. Так эти повадки не нравятся вам, мистер Гауэр? Действительно, только дурак мог научить меня им. (Со смехом оборачивается к судье.) Я их перенял у вас, ваша милость. Как аукнется, так и откликнется.

Верховный судья. Наставь вас господь. Вы невыносимы.

Сцена 2

ЛОНДОН. ДРУГАЯ УЛИЦА.

Входят принц Генрих и Пойнс.

Принц. Веришь ли, я изнемогаю от усталости.

Пойнс. Не может быть! Неужели такое простое чувство знакомо вам, как обыкновенным смертным?

Принц. Представь себе. Может быть, это тоже роняет меня, но мне страшно хочется светлого пива.

Пойнс. Как вы неразборчивы! Неужели у вас могут быть такие желания?

Принц. Очевидно, у меня не королевские вкусы, если такая жалкая сущность, как пиво, может занимать меня. Наверное, вообще моя простота наносит вред моей славе. Чем загромождено мое внимание! Как стыдно, например, что я всегда помню, как твое имя, и при любой встрече узнаю тебя в лицо! Не позорно ли, что я так досконально знаю твою одежду! Например, кроме шелковых чулок, которые сейчас на тебе, у тебя прежде были другие, персиковые. Или рубашки. Их у тебя две: одна на тебе и еще одна сменная. Впрочем, о состоянии твоего белья еще лучше знает содержатель теннисной площадки, куда ты совершенно перестал являться, стыдясь своих лохмотьев. Неужели у тебя столько детей, что все твое белье изорвали на пеленки!

Пойнс. Вспомните свои недавние подвиги. Как не вяжется с ними ваша нынешняя болтливость! Скажите, какой истинный принц мог бы празднословить в такое время? Ваш отец так опасно болен!

Принц. Сказать тебе что-то, Пойнс?

Пойнс. Пожалуйста. Только что-нибудь путное.

Принц. Ничего, переваришь.

Пойнс. Пожалуйста. Я приготовился.

Принц. Ну так вот. Пойми, не полагается мне выдавать печали, когда отец мой болен, чтобы не возбуждать политического беспокойства. Хотя именно тебе, за неимением лучшего друга, я мог бы открыть, как я удручен.

Пойнс. Едва ли по этому поводу.

Принц. Я вижу, ты меряешь меня на свой аршин и полагаешь, что за свою бесчувственность я записан в книгу дьявола вместе с тобою и Фальстафом. Но вы имеете обо мне превратное представление. Мое сердце обливается кровью при мысли об отце, и я только прячу это в вашем обществе, не рассчитывая на понимание.

Пойнс. Почему же?

Принц. Что бы ты сказал, увидав, что я плачу?

Пойнс. Я бы сказал, что вы большой притворщик.

Принц. Вот видишь? Между прочим, так сказал бы всякий. На твоем примере легко изучать ходячие мнения. Разумеется, всякий решил бы, что я притворщик. Но что заставляет тебя так думать?

Пойнс. Ваш образ жизни и дружба с Фальстафом.

Принц. И с тобою.

Пойнс. Оставьте. Обо мне отзываются гораздо лучше. Мой единственный недостаток то, что я младший сын в семье и вынужден заботится сам о себе. Мне зевать не полагается. Смотрите, вон Бардольф.

Принц. А также и мальчик, которого я дал в пажи Фальстафу. Он был совершенно нормальным ребенком, а смотри, во что превратился у этой обезьяны.

Входят Бардольф и паж.

Бардольф. Здравствуйте.

Принц. Доброго здоровья, благородный Бардольф.

Бардольф. Видели вы что-нибудь подобное? Вот осел! Опять зарделась эта красная девица! Чего ты стесняешься? Какой же ты после этого солдат? Выдул четыре кружки, и слава богу. И нечего краснеть.

Паж. Послушайте, как смешно! Зовет он меня из трактира, я все время слышу его голос и не могу понять, где он. Что же оказалось? Он разговаривал со мною из окна, а я по ошибке принимал его рожу за красную оконную решетку.

Принц. Ну, что ты скажешь? Мальчик развивается..

Бардольф. Пошел вон, ученый ты заяц с барабаном.

Паж. Пошли вы сами вон! Страшилище! Сон Алтеи.

Принц. Погоди. Почему Алтеи? Не понимаю.

Паж. Алтее приснилось, будто она произвела на свет горящую головешку. Вот я и зову его сном Алтеи.

Принц. Браво, мальчик. На тебе крону за остроумие.

Пойнс. Только бы этот цветок не погиб от полного растления. Вот тебе еще шесть пенсов, мальчик.

Бардольф. Нечего сказать, цветок! По этому цветку плачет виселица.

Принц. Как поживает твой хозяин, Бардольф?

Бардольф. Хорошо, милорд. Он узнал, что вы приехали. Вот вам письмо.

Пойнс. Препровождено с подобающей церемонией. Ну а все-таки: что поделывает их молодящаяся старость?

Бардольф. Пребывает в телесном здравии, сэр.

Пойнс. Тем более нуждается во враче его духовное здоровье. Но это его не печалит. Как ни больна его бессмертная часть, она не умрет.

Принц. Я позволяю этой кубышке вольничать со мною, как своей комнатной собаке. Он этим пользуется. Смотри, что он мне пишет.

Пойнс (читает). «Джон Фальстаф, рыцарь», — он не пропустит случая, чтобы не напомнить об этом. Так люди приходящиеся седьмой водой на киселе королевскому дому, не уколют пальца, чтобы не сказать при этом случае: «Вот пролилась капля королевской крови». — «Каким это образом?», — делают вид, что не понимают другие. И начинается перебирание родословной чуть ли не от Яфета.

Принц. Очень наблюдательно. Однако читай дальше.

Пойнс (читает). «Джон Фальстаф, рыцарь, сыну и наследнику короля. Генриху, принцу Уэльскому, с приветом». Кажется это не письмо, а удостоверение.

Принц. Читай дальше.

Пойнс. «Подражаю в краткости знаменитому римлянину». Он имеет в виду укороченость своего дыхания. «Приветствую, прощаюсь и уезжаю. Не доверяй Пойнсу. Он относится небрежно к твоей дружбе и уверяет, будто ты хочешь жениться на его сестре Нелли. Исправься и раскайся на досуге, а затем прощай. Твой и не твой, в зависимости от обращения, Фальстаф. Джек — для близких. Джон — для братьев и сестер и сэр Джон — для всей остальной Европы». Милорд, я вымочу это письмо в хересе и заставлю Фальстафа съесть его.

Принц. Это заставит его взять штук двадцать своих слов обратно. Но на что это похоже, Нед? Разве я собираюсь жениться на твоей сестре?

Пойнс. Я бы ее с этим поздравил. Но я не говорил ему ничего подобного.

Принц. Ну хорошо. Пока мы тут развлекаемся, души мертвецов смотрят на нас с облаков и смеются. (Бардольфу.) Твой хозяин в Лондоне?

Бардольф. Да, милорд.

Принц. А где ужинает старый боров? По обыкновению, в старом хлеве?

Бардольф. Да, на том же месте. В Истчипе, милорд.

Принц. А в каком обществе?

Паж. С единоверцами старого толка, милорд.

Принц. Дамы присутствуют?

Паж. Ни одной, кроме госпожи Куикли и госпожи Долли Тершит.

Принц. Это что еще за птица?

Паж. Очень благовоспитанная барышня и родственница моего господина.

Принц. Могу себе представить! Накроем их нечаянно за ужином, Нед.

Пойнс. Я — ваша тень, принц. Куда вы, туда и я.

Принц. Слушай, сорванец, и ты Бардольф. Ни слова вашему господину про то, что я в Лондоне. Нате вам денег за молчание.

Бардольф. Могила.

Паж. Прикушу язык, не беспокойтесь.

Принц. Ну, ступайте.

Бардольф и паж уходят.

Как бы понаблюдать нам сегодня за Фальстафом так, чтобы он не знал об этом?

Пойнс. Нарядимся трактирными слугами и будем прислуживать ему за столом.

Принц. Великолепно. Идем, Нед.

Уходят.

Сцена 3

УОРКУОРТ. ПЛОЩАДКА ПЕРЕД ЗАМКОМ.

Входят Нортумберленд, леди Нортумберленд и леди Перси.

Нортумберленд

Леди Нортумберленд

Нортумберленд

Леди Перси

Нортумберленд

Леди Нортумберленд

Леди Перси

Нортумберленд

Сцена 4

ЛОНДОН. ТРАКТИР «КАБАНЬЯ ГОЛОВА» В ИСТЧИПЕ.

Входят два служителя.

Первый служитель. Какого черта подал ты этот сорт яблок? Они называются «Сэр Джон». Сэр Джон не может видеть этого сорта.

Второй служитель. Ах ты боже мой, а ведь и правда! Помнишь, принц поставил как-то перед ним тарелку этих яблок, снял шляпу и говорит: «А вот еще пять старых, кислых, жестких, несъедобных сэров Джонов. Позволяю себе распроститься со всеми шестерыми». И отвесил им поклон. Фальстафу это очень не понравилось. Но, по-моему, он об этом забыл.

Первый служитель. Ну что ж, тогда оставь их на столе и пойди за господином Пролазой и музыкантами. Мистрис Тершит заказала музыку.

Второй служитель. Ой, смехота! Сейчас придут принц и мистер Пойнс. Они наденут наши куртки и передники, а сэру Джону этого не скажут. Сейчас я это узнал от Бардольфа.

Первый служитель. Это ловко задумано. Это будет потеха.

Второй служитель. Пойду-ка за Пролазой. (Уходит.)

Входят трактирщица и Доль Тершит.

Трактирщица. Ах вы, живчик вы мой, я не вру, вы сегодня в совершенном градусе. Температура у вас в полном разгаре, пульс прямо-таки бешеный, а цвет лица просто неописуемый — китайская роза, ей-богу, правда, загляденье! Понятно, вы чуть-чуть через край приложились к Канарскому, а это вино забористое, ударяет в голову, глотнул — и кончено. Ну как вы себя чувствуете?

Доль. Мне кажется, я прихожу в себя.

Трактирщица. Ну и прекрасно. Здоровье — первое дело. А вот и сэр Джон.

Входит Фальстаф.

Фальстаф

(напевая)

(Служителю.)

Первый служитель уходит.

Трактирщица. Только что в обмороке лежала, бедняжка. Угорела, либо от огорчения.

Фальстаф. Женские обмороки! Известное дело. Какая бабам жизнь без угара?

Доль. Ах вы, распухшее животное! Это все, что вы можете сказать мне в успокоение?

Фальстаф. Сами виноваты, что животные распухают.

Доль. Моя вина? Обжорство и болезни — вот отчего вас разносит.

Фальстаф. Согласитесь, что если в моем обжорстве повинны повара, то чем прикажете болеть мне, как не вами?

Доль. Чтоб вас черт побрал, грязная водяная крыса!

Трактирщица. Удивительное дело. Стоит вам сойтись, и цап-царап, и пошли перебранки и трения. Надо уступать друг другу, и первой это надо сделать вам, дорогая Доль.

Доль. Уступить этой бездонной бочке? Да ведь это целое винное предприятие! Видели ли вы когда-нибудь корабль с более полным трюмом? Ну да бог с тобой, Джек. Ты, говорят, собрался на войну? Тогда давай помиримся. Еще, чего доброго, не воротишься. Тогда об нас с тобой никто не заплачет. (Обнимает его.)

Возвращается первый служитель.

Первый служитель. Вас спрашивает внизу прапорщик Пистоль. Он желает вас видеть, сэр.

Доль. Ну его к черту. Не впускайте его. Это самый отчаянный буян на свете.

Трактирщица. Буян? Тогда пусть поворачивает оглобли. Не впускайте его ни в коем случае. Мне надо жить в ладу с соседями. Обойдемся без буянов. Мне мое доброе имя дороже. Ноги его здесь не будет, этого буяна. Не для того жила я столько на свете, чтобы шутить своей доброй славой.

Фальстаф. Послушай, трактирщица…

Трактирщица. Нечего мне слушать, сэр Джон, про вашего буяна! Духу его здесь не будет.

Фальстаф. Да ведь это мой прапорщик.

Трактирщица. Лучше не упрашивайте, сэр Джон. Ничего не поможет. Не впущу я вашего буяна. Да что вы, в самом деле! Приходит намедни мистер Чахотка, наш смотритель, и говорит. Когда ж это было, дай бог памяти? Ну как же, в прошлую среду. Еще отец Немота, священник, был при этом. Да. Хорошо. Входит он, значит, и говорит: «Соседка Куикли, говорит, пускайте к себе только тихую публику, а то, говорит, берегитесь: о вас дурно отзываются». Да. «Будьте, говорит, осторожнее, потому что, говорит, вы порядочная женщина и у всех на хорошем счету». Нет, сэр Джон, уж вы увольте, нам не до буянов.

Фальстаф. Да какой он буян, трактирщица? Это безобиднейшее существо и просто-напросто мелкий жулик. Его можно гладить, как собачку. Покажись, например, индюк, и У него тут же уйдет душа в пятки. Позови его, человек.

Первый служитель уходит.

Трактирщица. Ну, это другое дело. Если он мелкий жулик, то пожалуйста, милости просим. Честных людей мы не гоним. А буянов мы по шеям. Я прямо вся дрожу, когда слышу про буянов.

Доль. Вас действительно всю трясет.

Трактирщица. Ну да, как осиновый лист. Я не выношу буянов.

Входят Пистоль, Бардольф и паж.

Пистоль. Боже храни вас, сэр Джон.

Фальстаф. Здравствуй, Пистоль. На, прапорщик, пей. Зарядись стаканом. А потом заставим трактирщицу.

Трактирщица. Не желаю я заряжаться ни вином, ни вашими пистолетными шутками. Я столько пью, сколько полезно для моего здоровья, и ни капельки больше.

Пистоль. Ну так вы, мистрис Доротея. Заряжайтесь!

Доль. Вот развязность! Подальше отсюда, грязный паршивец! Не видали мы такого сокровища! Марш отсюда, голоштанник! Ты мне не пара, я гуляю с твоим начальником.

Пистоль. Что вы обозлились, мистрис Доротея? Мы ведь старые знакомые.

Доль. Вон отсюда! Я покажу тебе старых знакомых! Клянусь этим стаканом, я полосну тебя столовым ножом по морде, если ты пикнешь еще что-нибудь подобное, чучело ты гороховое, ярмарочный фигляр, пивные подонки! Как ты смел нацепить на себя капитанские шнурки не по чину?

Пистоль. Молчать! Я оборву на тебе кружева за оскорбление моего звания!

Фальстаф. Не смей ее трогать, пистолет! Пульни-ка лучше вон из нашей компании.

Трактирщица. Не пуляйте, милый капитан Пистоль, умоляю вас, не пуляйте!

Доль. Да какой он капитан? Зачем вы его называете капитаном? Низкий самозванец, и не стыдно тебе воровать чужие звания? Да на месте настоящих капитанов я бы выбила эту дурь из тебя вместе с печенкой! Не за то ли получил ты капитанство, что хочешь оборвать кружева на бедной, беззащитной девушке? Благодари бога, дохлятина, что выбрасывают объедки из харчевен. Сдох бы ты с голоду, не будь на свете помойных ям и мусорных ящиков.

Бардольф. Уходи до беды, прапорщик. Добром просим тебя.

Фальстаф. Послушай, я что-то скажу тебе, Доль.

Пистоль. Уйти? Никогда! Я разорву ее на части! Месть! Месть!

Паж. Пожалуйста, уходи.

Пистоль. Сейчас вы увидите, что будет! Я уничтожу ее проклятьями! Клянусь этою рукою, она будет низринута в преисподнюю к Плутону, в царство Эреба, на жесточайшие муки!

(Полуобнажает свой меч.)

Трактирщица. Добрый капитан Пистоль, успокойтесь. Уже поздно, Надо расходиться. Убедительно прошу вас, не горячитесь.

Пистоль

Трактирщица. Какие горькие слова!

Бардольф. Уходи, прапорщик. Далеко ли до драки?

Пистоль

Трактирщица. Честное слово, капитан, здесь нет такой. Боже правый, неужели вы думаете, я стала бы ее прятать? Ради бога, успокойтесь.

Пистоль

(Кладет на стол свою шпагу.)

Фальстаф (сидя). Ты надоел, Пистоль.

Пистоль. Бесценный рыцарь, дай я облобызаю твой кулак! Сколько ночей созерцали мы вместе с тобой звезды!

Доль. Ради бога, это невыносимо! Спустите его с лестницы! Какой. напыщенный болван!

Пистоль. Спустить меня с лестницы? Вот как полагает наша лошадка?

Фальстаф. Поставь-ка его, Бардольф, на ребро, как денежку, и скати вниз по лестнице. Если в словах его нет смысла, пусть не будет тут и его самого.

Бардольф. Проваливай, пожалуйста.

Пистоль

(Выхватывает меч)

Трактирщица. Вот какая штука получается. Фальстаф. Мой меч, мальчик!

Доль. Не надо, Джек, не надо, прошу тебя! Фальстаф (угрожая Пистолю мечом). Вон отсюда!

Бардольф и паж выталкивают Пистоля.

Трактирщица. Вот так история! Лучше бы мне никогда не держать трактира, только бы не глядеть на такие страсти. Они исколют друг друга до смерти, вы увидите! Да вложите вы назад ваши шпаги! Ой батюшки, ой батюшки!

Доль. Прошу тебя, Джек, не расстраивайся. Мерзавца прогнали. А ведь ты у меня богатырь, оказывается, светик ты мой!

Трактирщица. Вы не ранены? Словно он ударил вас в живот. Или мне почудилось?

Возвращается Бардольф.

Фальстаф. Что, его выставили?

Бардольф. Да, сэр. Он совсем пьян. Вы оцарапали ему плечо.

Фальстаф. Так ему и надо. Задирать меня!

Доль. Ах ты, карапузик ты мой, хитрая моя бестия! Бедный мой херувимчик, как ты вспотел! Сядь, я оботру тебе лицо, губошлеп несчастный. Смотри, пожалуйста, а ведь я правда люблю тебя. Ты просто какой-то витязь из сказки, ей-богу! И, главное, ничего не боится, противный.

Входят музыканты.

Паж. Музыканты пришли, сэр.

Фальстаф. Пусть играют. Играйте, господа. Сядь ко мне на колени, Доль. Ах этот Пистоль, сволочь паршивая! Покатился прочь от меня, как ртутный шарик.

Доль. А ты за ним вроде церковной колокольни. Ах ты старый мой драчун, когда же ты бросишь, наконец, свои потасовки? Ведь этак ты себе все тело изрешетишь. А тебе скоро перевозить его на небо.

В глубине комнаты появляются принц и Пойнс, переодетые трактирными слугами.

Фальстаф. Замолчи, милочка Доль. Не каркай. Не напоминай мне о могиле.

Доль. Ну хорошо, поговорим о другом. Ты хорошо знаешь принца. Что это за человек?

Фальстаф. Славный, но очень пустой малый, из которого вышел бы хороший батрак на ферме или молодец при булочной.

Доль. Зато, говорят, Пойнс умница.

Фальстаф. Это Пойнс-то? Полно, полно, Доль! Это — истукан, у которого мозги тяжелее тьюксберрийской горчицы, а сообразительности меньше, чем в кузнечном молоте.

Доль. Почему же принц так любит его?

Фальстаф. Очень просто. Они оба долговязые. Кроме того, Пойнс великолепно выбивает городки, жрет угрей с укропом и ради удовольствия принца глотает горящие огарки. Почему принц любит Пойнса? Потому что Пойнс играет в чехарду, прыгает через несколько табуреток, составленных вместе, и отборно ругается. Кроме того, он его любит за сапоги, которые у Пойнса блестят как на вывеске, и за то, что Пойнс не способен ни к какой толковой мысли, так что с ним не скучно. Каждый из них так же недалек и непоседлив, как другой, и чистый вес обоих одинаков.

Принц (в сторону, Пойнсу). Надо бы надрать уши этой скотине.

Пойнс (в сторону, принцу). Отколотим его на глазах у его возлюбленной.

Принц (в сторону, Пойнсу). Смотри, она расчесывает ему хохол на темени, как попугаю.

Фальстаф. Поцелуй меня, Доль.

Доль. От всего сердца.

Фальстаф. Я стар, я стар…

Доль. А все-таки я люблю тебя больше этих молодых ветрогонов.

Фальстаф. Какой материи хотелось бы тебе на платье? В четверг у меня будут деньги. Завтра я подарю тебе чепчик. Но, конечно, только я уеду, ты меня забудешь.

Доль. Ей-богу, ты доведешь меня до слез. Посмотрим, взгляну ли я хоть раз на наряды до твоего возвращения.

Фальстаф. Стакан хереса, Френсис!

Принц и Пойнс (выступая, вперед). Сейчас, сейчас.

Фальстаф (вглядываясь в них). Кого я вижу? Какой-то внебрачный сын короля? А это? Кто-то из Пойнсовых братьев?

Принц. Ах ты, географический глобус всех земных пороков, постыдился бы ты жизни, которую ты ведешь!

Фальстаф. А все-таки она лучше, чем твоя. Я — дворянин, а ты — слуга в трактире.

Принц. Совершенно верно. И я пришел увести тебя из него.

Принц и Пойнс принимают свой настоящий вид.

Фальстаф встает.

Трактирщица. Храни вас бог, ваше высочество. С приездом в Лондон! Какое счастье видеть ваши ясные очи! Господи Иисусе, давно ли вы из Уэльса?

Фальстаф (положив руку на плечо Доль). Клянусь этим погибшим созданьем, рад тебя приветствовать, мой августейший.

Доль. Убери руку. Я тебя знать не хочу, жирный дурак.

Пойнс. Милорд, он опять заговорит вам зубы, а вы собирались отколотить его за его мнение о нас.

Принц. Да, да. Ах ты, склад свечного сала, как ты смел так гадко отзываться обо мне в присутствии этой тихой, примерной и знатной девицы?

Трактирщица. Спаси вас господи, сэр, за ваше доброе сердце. Вы правильно отзываетесь о ней.

Фальстаф. Разве ты слышал, что я говорил?

Принц. Конечно. Будто ты этого не знаешь. Ты ведь видел меня, совершенно так же, как тогда ночью на Гедских холмах. Ты знал, что я стою сзади, и нарочно поносил меня, чтобы испытать мое терпенье!

Фальстаф. Нет, нет, неправда. Я не предполагал, что ты тут и можешь услышать.

Принц. Не увиливай. Я заставлю тебя признаться в нанесении мне оскорбления и накажу тебя.

Фальстаф. Это не оскорбление, Гарри, ей-богу, не оскорбление.

Принц. Назвать меня батраком на ферме, молодцом из булочной и еще черт знает чем — не оскорбление?

Фальстаф. Не оскорбление, Гарри.

Принц. Не оскорбление?

Фальстаф. Нисколько не оскорбление, ей-богу, нет. Я порицал тебя перед этим сбродом, чтобы отшатнуть их от тебя и обезопасить тебя от влияния этого вертепа. Это доказывает мою дружескую заботу о тебе, и твой отец, милый Гарри, должен мне сказать за это спасибо. В этом нет ничего оскорбительного, Гарри. Напротив, какое это оскорбление?

Принц. Вот какое ты трусливое животное! Чтобы подмазаться ко мне, ты готов втоптать в грязь эту достойнейшую даму. Не ее ли разумел ты под сбродом? Или нашу уважаемую трактирщицу? Или своего оруженосца? Или Бардольфа, преданность и усердие которого огнем охватили его нос?

Пойнс. Отвечай, бесплодная смоковница.

Фальстаф. Имел ли я в виду Бардольфа, когда сказал «сброд»? Да, конечно. Бардольф меченый. На нем печать нечистой силы. Его нос — кухня Люцифера, где поджаривают пьяниц. В отношении пажа мнения могут расходиться. У мальчика есть свой ангел-хранитель, но диавол и тут перетянет.

Принц. Ну, а женщины? Тоже сброд?

Фальстаф. Одна из них уже попала в ад и полыхает, бедняжка. Другая дала мне денег в долг. Осуждена ли она за ростовщичество или нет, я не знаю.

Трактирщица. Нет, уверяю вас.

Фальстаф. Я тоже думаю, что нет. Этот грех, наверное, тебе простится. А вот что в пост у тебя подают скоромное, за это припекут тебя черти на том свете.

Трактирщица. Подумаешь, скоромное! Бараний бок какой-нибудь или пол задней ноги за весь великий пост! Что у других, то и у меня.

Принц. Сударыня!

Доль. Что скажет ваша светлость?

Фальстаф. Его светлость скажет то, от чего отречется потом его темнота.

Громкий стук в дверь.

Трактирщица. Кто это стучится так громко? Выгляни, пожалуйста, кто там, Френсис.

Входит Пето.

Принц. А, здравствуй, Пето. Что нового?

Пето

Принц

Принц Генрих, Пойнс, Пето и Бардольф уходят.

Фальстаф. Теперь поспать бы, а вместо этого изволь скакать всю ночь сломя голову.

Стук в дверь.

Опять стучат.

Возвращается Бардольф.

Чего тебе? Опять что-нибудь?

Бардольф. Собирайтесь немедленно ко двору. Вас дожидаются внизу двенадцать военных.

Фальстаф (пажу). Заплати музыкантам, полосатый черт. Прощай, трактирщица. Прощай, Доль. Видите, дорогие бабоньки, люди с заслугами требуются нарасхват. Человек без достоинства может дрыхнуть сколько угодно, а на людей дела — неотступный спрос. Прощайте, бабоньки. Если меня не отправят немедленно, я еще к вам наведаюсь.

Доль. Не в силах говорить. У меня сердце разрывается. Прощай, Джек. Береги себя. (Обнимает его.)

Фальстаф. Прощайте, прощайте!

Фальстаф и Бардольф уходят.

Tрактирщица. Прощай, бог с тобой. Осенью, как поспеет зеленый горошек, будет ровно двадцать девять лет, как мы познакомились. Благородный человек. Верный человек.

Бардольф (за сценой). Мистрис Тершит!

Трактирщица. Что тебе?

Бардольф (за сценой). Хозяин зовет мистрис Тершит проститься.

Трактирщица. Бегом, Доль, бегом, милочка Доль.

Уходят.

Сцена 1

ВЕСТМИНСТЕР. КОМНАТА ВО ДВОРЦЕ.

Входят король в ночном платье и паж.

Король

Паж уходит.

Входят Уорик и Соррей.

Уорик

Король

Уорик

Король

Уорик

Король

Уорик

Король

(Уорику.)

Уорик

Король

Уорик

Король

Уходят.

Сцена 2

ДВОР ПЕРЕД ДОМОМ СУДЬИ ШЕЛЛОУ В ГЛОСТЕРШИРЕ.

С разных сторон входят Шеллоу и Сайленс.

В глубине стоят Грибок, Облако, Лишай, Немочь, Телок и слуги.

Шеллоу. Сюда, сюда, сюда! Вашу ручку, голубчик, вашу ручку. Раненько вскочили, раненько. Ну, чем порадуете, дружочек Сайленс?

Сайленс. Доброе утро, любезнейший коллега Шеллоу.

Шеллоу. Что поделывает моя кума и ваша благоверная? Как себя чувствует бесценная дочь ваша и моя крестница, прелестная Элен?

Сайленс. Благодарю вас, дичится по-прежнему.

Шеллоу. Как поживает юный друг мой Вильям? Вероятно, стал отменным грамотеем, не правда ли? Он ведь, кажется, до сих пор в Оксфорде?

Сайленс. До сих пор, до сих пор. Весьма убыточное обстоятельство.

Шеллоу. А вы двиньте его по судейской части. В Клементс-колледже по сей день, вероятно, вспоминают сорванца Шеллоу.

Сайленс. Весельчака Шеллоу. Так вас звали, говорят.

Шеллоу. Меня тогда звали по-всякому, и, ей-богу, я был мастер на все руки. Я да маленький Джон Дойт из Стеффордшира, да черномазый Джордж Барнс, да Френсис Пикбон, да Вилли Скуил из Котсола откалывали такое, что теперь задним числом не верится. Мы знали адреса всех вострушек в городе и, можете себе представить, не зевали. Джек Фальстаф, ныне сэр Джон, был тогда мальчиком и служил пажом у Томаса Моубрея, герцога Норфолкского.

Сайленс. Сэр Джон? Это тот, который набирает теперь у нас солдат?

Шеллоу. Тот самый, тот самый. Один раз я стоял у ворот колледжа, а он на моих глазах проломил голову знаменитому Скогену. Сам он был еще тогда невеличкой, от горшка два вершка, а вот поди же ты. В тот же самый день я бился на шпагах с Самсоном Треской, фруктовщиком с той же улицы. Безумное было время! И сколько товарищей недосчитался!

Сайленс. Все там будем, друг мой.

Шeллоу. Бесспорно, бесспорно. Необычайно справедливо. От смерти, как говорит псалмопевец, не увернешься. Все там будем. Почем волы на стемфордской ярмарке, не слыхали?

Сайленс. Ей-богу, нет. Не наведывался.

Шеллоу. От смерти не отделаешься, это верно. А что, жив еще старый Дебль, ваш земляк?

Сайленс. Нет, увы, умер, сэр.

Шеллоу. Господи, господи, вы подумайте. Дебль умер! Он превосходно стрелял в цель из лука, и умер. Вы подумайте! Отличный был стрелок! Джон Гонт ставил на него деньги и выигрывал. Он попадал в цель с двухсот сорока шагов, а легкою стрелою и с двухсот восьмидесяти. Одно удовольствие было смотреть на него. А овцы почем?

Сайленс. Смотря какой сорт. Хорошие — по полфунта голова.

Шеллоу. Так старик Дебль умер!

Сайленс. Вот два фальстафовских адъютанта, как мне кажется.

Входят Бардольф и паж.

Бардольф. Доброе утро, многоуважаемые. Извините. Кто тут судья Шеллоу?

Шеллоу. Я — Роберт Шеллоу, сэр. Бедный местный помещик на должности королевского мирового судьи. Что вам угодно?

Бардольф. Вам кланяется мой начальник, сэр. Мой начальник, сэр Джон Фальстаф, должен вам сказать, молодец мужчина и вообще, клянусь небом, боевой малый.

Шеллоу. Не сомневаюсь. Ценю его внимание. В былое время он великолепно бился на палках. Как здоровье почтенного рыцаря? Позвольте спросить, как здоровье его достопочтенной супруги?

Бардольф. Извините, он не женат. Нашему брату солдату на холостом положении сподручнее и как-то нормальней.

Шеллоу. Прекрасно сказано, ей-богу, сэр, отлично. Нормальнее. Превосходное выражение. Хорошие выражения следует запоминать и повторять, где только возможно. Латинское слово греческого происхождения. Normalis. Превосходное выражение.

Бардольф. Виноват. Вы говорите, выражение? Никогда не соглашусь. Это не выражение, а слово, и притом вполне приличное. Я сам его слышал. Я не допущу, чтобы кто-нибудь называл его выражением, и с оружием в руках буду отстаивать это великолепное солдатское слово. Нормальный. Это говорят, когда кто-нибудь нормальный, и про кого нельзя сказать, что он ненормальный.

Шеллоу. Совершенно верно.

Входит Фальстаф.

А вот и сэр Джон, вы видите. Здравствуйте, сэр Джон. Позвольте пожать вашу честную, честную руку. Для своих лет вы такой же молодец, как бывало! Здравствуйте, милейший сэр Джон.

Фальстаф. Рад вас видеть в добром здоровье, милый мистер Шеллоу. Мистер Шуркард, если не ошибаюсь?

Шеллоу. Нет, сэр Джон. Это судья Сайленс, мой приятель.

Фальстаф. От вас так и веет миром, мистер Сайленс. Вам, наверное, хорошо в мировом суде?

Сайленс. Большое счастье принимать у себя такую личность.

Фальстаф. Ну и жара, доложу я вам, господа! Ну, как с рекрутами? Припасли вы мне с полдесятка?

Шеллоу. Конечно, сэр. Однако присядьте.

Фальстаф. Хорошо. Где они? Покажите их.

Они садятся.

Шеллоу. Заглянем в список. Заглянем в список. Где он? А ну-ка. А ну-ка. Вот он, вот он! Так, так, так. Ага, начнем. Ральф, по прозванию Грибок! Когда я кого-нибудь вызываю, тот, кого я назвал, должен выступить на один шаг вперед. Начнем снова. А ну-ка. А ну-ка, Ральф Грибок! Где Ральф Грибок?

Грибок. Здесь, ваша милость.

Шеллоу. Ну, как ваше мнение, сэр Джон? Чем не новобранец? Молод, крепыш и из хорошей семьи.

Фальстаф. Ты — Грибок?

Грибок. Грибок, ваша милость.

Фальстаф. Тем более вредно тебе засиживаться. Надо проветриться.

Шеллоу. Ха-ха-ха! Как остроумно! Действительно, грибок заводится от затхлости. Прекрасно сказано, сэр Джон, истинный господь, необыкновенно хорошо. Фальстаф. Годен.

Грибок. Я вам не гожусь, а пригожусь для чего-нибудь другого. Моя старуха пропадет без моей помощи. Не берите меня. Есть много людей более подходящих.

Фальстаф. Полно толковать. Засиделся, брат. Я сказал — пора тебе, Грибок, проветриться.

Грибок. Проветриться!

Шеллоу. Не рассуждать! Стань в сторону. Соображай, где ты находишься.

Бардольф отставляет Грибка в сторону.

Перейдем к следующему, сэр Джон. А ну-ка, а ну-ка. Симон, по прозванию Облако!

Фальстаф. Где он? Сюда его. Я сяду в его тень в эту жару. Наверное, это будет в высшей степени хладнокровная боевая единица.

Шеллоу. Где Облако?

Облако (выступая вперед). Здесь, сэр.

Фальстаф. Чей ты сын, Облако?

Облако. Матушкин, сэр.

Фальстаф. Матушкин? Охотно верю. Сын своей матери и тень на своем отце.

Шеллоу. Как он вам нравится, сэр Джон?

Фальстаф. Недурен. Облако летом пригодится. Годен. У меня в ведомости без Облака одни мнимости и тени.

Бардольф ставит Облако рядом с Грибком.

Шеллоу (вызывая). Том, по прозванию Лишай!

Фальстаф. Где он?

Лишай (выступая вперед). Здесь, сэр.

Фальстаф. Твое имя Лишай?

Лишай. Да, сэр.

Фальстаф. Ты, я вижу, не любишь одиночества. На тебе все кишмя кишит.

Шеллоу. Отметить его, сэр Джон?

Фальстаф. Такого вшивого? Зачем его отмечать? Смотрите, Как он сам всего себя разметил чесанием. Сплошная отметина.

Шеллоу. Ха-ха-ха! Вечно вы что-нибудь отколете, сэр Джон. Отметина! Ой смех, ой смех! (Вызывает.) Следующий! Френсис, по прозванию Немочь.

Немочь. Здесь, сэр.

Фальстаф. Чем занимаешься, Немочь?

Немочь. Дамский портной, сэр.

Фальстаф. Ну, Немочь, смотри кроши так же ловко врагов, как ты кроил женские платья.

Немочь. Рад стараться, сэр.

Фальстаф. Похвально, дамский портной. Из тебя получится удалец, лучше не подступайся! Разъяренный голубь какой-нибудь или самоотверженная мышь. Запишите портного, мистер Шеллоу. Крупными буквами.

Немочь. Запишите вместе со мной и Лишая.

Фальстаф. Что ты, Немочь! Посмотри на его рубаху. Ведь на нем все движется. Разве можно зачислять в рядовые военачальника, который привел с собой целую тысячу? Не убеждай меня.

Немочь. Ладно, сэр.

Фальстаф. Ну вот, это хорошо. Спасибо, что соглашаешься. А то что бы я поделал?

Бардольф ставит Немочь к остальным.

Кто следующий?

Шеллоу. Петр, по прозванию Телок!

Телок. Здесь, сэр.

Фальстаф. Основательный мужчина. Запишите его, пока не замычал.

Телок. Святые угодники! Господин начальник!

Фальстаф. Я говорю — пока не замычал, а ты уже мычишь?

Телок. Святые угодники, сэр! Я — больной.

Фальстаф. Чем же ты болен?

Телок. У меня эта окаянная простуда, сэр, и собачий этот кашель. Он на меня напал на колокольне, когда я звонил в день королевской коронации.

Фальстаф. Ничего. Мы тебя отправим куда-нибудь, где пожарче. Твой кашель как рукой снимет. А звонить по тебе мы заставим твоих приятелей.

Бардольф ставит Телка к остальным.

Все?

Шеллоу. Все, причем здесь на два человека больше, чем мы обязаны ставить. Ну вот. А теперь отобедайте со мною. Прошу не отказываться.

Встают.

Фальстаф. Ну тогда пропустим по одной, на скорую руку. Обедать мне некогда, я в дороге. Очень рад был опять встретить вас, мистер Шеллоу.

Шеллоу. О, сэр Джон, помните поляну в Сент-Джордже и бурную ночку на мельнице?

Фальстаф. И не говорите, милый Шеллоу, и не говорите!

Шеллоу. Да, веселая была ночка, черт побери! Ну как она теперь, жива еще, Дженни Найтуорк?

Фальстаф. Жива, мистер Шеллоу, жива.

Шеллоу. Она меня терпеть не могла.

Фальстаф. Да, она изрядно-таки вас ненавидела. Помню, она всегда говорила: «Не выношу я этого противного Шеллоу».

Шеллоу. Не правда ли, поразительно? Я доводил ее до исступления. Да, разбитная была бабенка. Ну как она теперь?

Фальстаф. Состарилась, мистер Шеллоу, состарилась.

Шеллоу. Ну, конечно, она должна быть стара. Ведь у нее уже был маленький Найтуорк от старика Найтуорка, когда я поступил в школу святого Клементия.

Сайленс. Это было пятьдесят пять лет тому назад.

Шеллоу. Эх, дружище Сайленс, взглянуть бы вам одним глазком на то, что перевидали мы на своем веку с этим джентльменом! А? Верно я говорю, сэр Джон?

Фальстаф. Навидались всякого.

Шeллоу. Навидались, навидались. Верное слово, сэр Джон, навидались. Боевой у нас клич был: «Не плошать ребята!» Ну, кушать подано. Пожалуйте, пожалуйте. Да, незабвенное было время. Золотое время.

Шеллоу, Фальстаф, Сайленс и паж уходят.

Телок (Бардольфу). Господин капрал, заставьте за себя бога молить. Вот сорок шиллингов французскими монетами. Не побрезгуйте. Ей-богу, сэр, пойти в солдаты просто смерть для меня. Я ведь, главная вещь, не об себе хлопочу. Я что, мне наплевать. Я беспокоюсь о ближних, чтобы мне остаться с земляками. А касаемо меня, я что, мне наплевать.

Бардольф (берет деньги). Ладно. Становись в сторону.

Грибок. Вот я об том же самом, господин старший генерал-капрал. Явите божескую милость ради моей старухи! Без меня ей ни в жизнь не совладать. Вот вам сорок шиллингов, не погнушайтесь.

Бардольф. Ладно. Стань в сторону.

Немочь. А вот мне, ей-богу, трын-трава. Двух смертей не бывать, одной не миновать. Я в штаны не накладу, это будьте покойны. Ежели мне судьба, стало быть, судьба, а ежели не судьба, значит, не судьба. Кого ни возьми, все мы на королевской службе.

Бардольф. Молодец. Вот это правильное рассуждение.

Немочь. Я в штаны не накладу, это будьте покойны.

Возвращаются Фальстаф, Шеллоу, Сайленс и паж.

Фальстаф. Так что же, мистер судья, кого из рекрутов мне взять в солдаты?

Шеллоу. Любого. Четверых на выбор.

Бардольф. На два слова, сэр. (Отводит Фальстафа в сторону.) Телок и Грибок внесли выкупных три фунта.

Фальстаф. Давай. Посмотрим.

Шеллоу. Ну что, кого вы берете на военную службу, сэр Джон?

Фальстаф. А ну выберите. Помогите мне.

Шеллоу. Хорошо. Я взял бы Грибка, Телка, Облако и Немочь.

Фальстаф. Сейчас распорядимся. Грибок и Телок, ступайте домой, пока не возмужаете во второй раз. Мне вас не надо.

Шеллоу. Сэр Джон, что вы делаете? Это ваши лучшие солдаты.

Фальстаф. Вы еще будете учить меня, мистер Шеллоу, как мне отбирать своих рекрутов? Черта ли мне в их конечностях, мышцах, толщине и росте? Дух — вот в чем дело, мистер Шеллоу! Возьмите, например, Лишая. Ведь он минуты не усидит. На нем каждая жилочка ходит, как пиво при разливке. Вот это я называю живость! Вы представляете себе, как он будет стрелять! Или, например, Облако, эта жердь без второго измерения, по которой не во что целиться неприятелю. Или вы представляете себе, как быстро будут мелькать пятки Немочи, дамского портного, — ценное качество в случае отступления! Нет, уж если на то пошло, подавайте мне одних негодных, а от годных избавьте. Бардольф, дай в руки Лишаю мушкет.

Бардольф. На, держи, Лишай! Шагом марш! Ать-два, ать-два!

Фальстаф. А ну! Покажи-ка нам свои ружейные приемы! Так. Молодец. Еще раз. Молодчина. Ей-богу, молодчина. Нет, ни на кого я этого кривого старого и скрюченного стрелка не променяю. Молодец, Лишай. Служи и дальше так. На тебе шесть пенсов.

Шеллоу. Ему еще надо подучиться. У него выходит не так складно. Когда я поступил в Училище правоведения и играл сэра Дагонета в школьном спектакле о короле Артуре, помните вы одного ружейного стрелка на Майленд-Гринском лугу? Вот это была выправка! Возьмет, бывало, ружье, вскинет, приложится, отбежит и зарядит; вскинет, приложится, отбежит и зарядит. А потом лежа! А потом с колена! Вот это было дело! Вот это я понимаю!

Фальстаф. Ну, хорошо. Это — подходящие люди, мистер Шеллоу. Подходящие без лишних слов. Прощайте, мистер Сайленс. Пора мне в путь. Я должен отмахать еще двенадцать миль сегодня. Прощайте, джентльмены. Бардольф, выдай форму новобранцам.

Шеллоу. Счастливой дороги, сэр Джон. Желаю вам удачи и скорой победы. Заверните к нам опять на обратном пути. Не давайте заглохнуть былой дружбе. Помогите мне попасть вместе с вами ко двору.

Фальстаф. Приложу все старания, мистер Шеллоу.

Шеллоу. Ну вот. Не смею вас больше задерживать. До свиданья.

Фальстаф. С богом, дорогие!

Шеллоу и Сайленс уходят.

Построй и выведи солдат, Бардольф.

Бардольф, паж и солдаты уходят.

Когда буду ехать назад, я этих сутяг обдеру, как липку. Барана Шеллоу я уже знаю насквозь, как свои пять пальцев. Господи боже мой, до чего враль-народ мы, старики! Уши вянут слушать, как эта старая падаль расписывает свои подвиги на Торнбуль-стрите. Через каждые два слова — это небылицы, отчисляемые более регулярно, чем дань турецкому султану! Когда мы были в училище, это была фигурка вроде тех, которые вырезают за столом из корки сыра, а когда он раздевался, он напоминал двухвостую редьку-раскоряку с пририсованной сверху головой. Это было само истощение, так что близорукие проходили через него, как сквозь воздух, не обратив на него внимания, а приятельницы нашего круга звали эту обезьяну корешком мандрагоры. Он пел им глупости, подслушанные у извозчиков, и уверял, что это романсы его сочинения. А теперь эта чертова перечница — видный помещик в графстве и рассуждает о Джоне Гонте так, как будто век с ним на «ты». А он никогда не видал Гонта, и тот единственный раз, что сам попался Гонту на глаза, его избили лакеи Гонта палкой за то, что он затесался в их толпу. Тогда он весь, со своими пожитками, умещался в шкуре угря, и футляр от гобоя был просторным дворцом для него. А теперь он скотовод и знатный помещик. На обратном пути я выколочу из него философский камень, все превращающий в золото. Если щука питается пескарями, эти стряпчие самой природой предназначены мне в пищу. (Уходит.)

Сцена 1

ЛЕС ГОЛТРИ В ЙОРКШИРЕ.

Передвижения войск. Входят архиепископ Йоркский, Моубрей, Гастингс и другие в походном вооружении.

Архиепископ

Гастингс

Архиепископ

Гастингс

Архиепископ

Нортумберленд.

Моубрей

Входит разведчик.

Гастингс

Разведчик

Моубрей

Трубы за сценой.

Архиепископ

Моубрей

Входит Уэстморленд.

Уэстморленд

Архиепископ

Уэстморленд

Архиепископ

Уэстморленд

Архиепископ

Уэстморленд

Моубрей

Уэстморленд

Моубрей

Моубрей

Уэстморленд

Моубрей

Уэстморленд

Моубрей

Уэстморленд

Гастингс

Уэстморленд

Архиепископ

Уэстморленд

Архиепископ

Уэстморленд уходит.

Моубрей

Гастингс

Моубрей

Архиепископ

Гастингс

Архиепископ

Моубрей

Возвращается Уэстморленд.

Уэстморленд

Моубрей

Архиепископ

Уходят.

Сцена 2

ДРУГАЯ ЧАСТЬ ЛЕСА.

Трубы.

Сходятся с одной стороны Моубрей, архиепископ, Гастингс и другие, с другой — принц Джон Ланкастерский, Уэстморленд, офицеры и свита.

Ланкастер

Архиепископ

Моубрей

Гастингс

Ланкастер

Уэстморленд

Ланкастер

Входят солдаты с вином и кубками.

Архиепископ

Ланкастер

(с кубком вина в руке)

Я слову своему не изменю.

Святой отец, пью за здоровье ваше.

Гастингс

(офицеру)

Офицер уходит.

Архиепископ

Уэстморленд

Архиепископ

Уэстморленд

Моубрей

Архиепископ

Уэстморленд

Архиепископ

Моубрей

Радостный шум за сценой.

Ланкастер

Моубрей

Архиепископ

Ланкастер

Уэстморленд уходит.

Архиепископ

Гастингс уходит.

Ланкастер

Возвращается Уэстморленд.

Уэстморленд

Ланкастер

Возвращается Гастингс.

Гастингс

Уэстморленд

Их окружают солдаты и отбирают у них оружие.

Моубрей

Уэстморленд

Архиепископ

Ланкастер

Уходят.

Сцена 3

ДРУГАЯ ЧАСТЬ ЛЕСА.

Фанфары горнистов. Боевые стычки. Встречаются Фальстаф и Кольвиль.

Фальстаф. Сэр, ваше имя, звание, откуда родом и так далее?

Кольвиль. Я — дворянин, сэр. Меня зовут Кольвилем из Котловины.

Фальстаф. Отлично. Вас зовут Кольвилем, вы — дворянского звания, Котловина — место вашего рождения. Вот какие вас ждут перемены: ваше имя останется Кольвиль, преступник будет ваше звание, подземелье в тюрьме — ваше местопребывание. И так как это достаточно глубокое подземелье, то вы по-прежнему будете Кольвилем из Котловины.

Кольвиль. Вы не Джон Фальстаф, сэр?

Фальстаф. Кто бы я ни был, я, во всяком случае, не хуже его. Вы сдаетесь? Вот что мне надо знать. Или мне придется поработать над вами? Тогда берегитесь! Капли пролитого мною пота будут слезами для ваших родных, и лучше не заставлять их оплакивать вас.

Кольвиль. Я надеюсь, что вы — сэр Джон Фальстаф, и с этой мыслью сдаюсь.

Фальстаф. Мне трудно отрицать это при моей толщине. Мой живот с головой выдает меня. Не будь у меня этой части тела, я мог бы скрыться под любым вымышленным именем. Но мое брюхо пользуется слишком громкой известностью. Вот наш полководец.

Входят принц Джон Ланкастерский, Уэстморленд, Блент и другие.

Ланкастер

Уэстморленд уходит.

Фальстаф. Будет удивительно, если это кончится по-другому. Порицание и неблагодарность — обычный удел истинной заслуги. Что я — стрела, ласточка или пуля? Могу ли я, дряхлый старик, носиться с быстротою мысли? Несмотря на это, я истощил пределы человеческих возможностей. По дороге сюда я загнал сто восемьдесят почтовых лошадей и, соскочив с последней, без передышки взял в плен сэра Джона Кольвиля, неустрашимого рыцаря и опасного врага. Прирожденная доблесть не спасла его. Едва он меня увидел, как должен был сдаться. Я тоже могу сказать, как один скромный римлянин: «Пришел, увидел, победил».

Ланкастер. Что он так уступчив, не ваша заслуга.

Фальстаф. Смотря как к этому отнестись. Но вот он сдался мне, а я передаю его вам. Не откажите занести это в боевые анналы дня. А то мне придется выпустить об этом отдельную балладу с Кольвилем на обложке, лобызающим мои ноги, и если это издание не заслонит остальных славных происшествий, как затмевает месяц звезды, можете сказать, что слово чести ничего не стоит в устах дворянина.

Ланкастер

Кольвиль

Ланкастер

Фальстаф

Кольвиль

Фальстаф. Я не знаю, почем они отдавали себя, но у тебя благородный характер. Ты предложил себя даром, за что я искренне благодарен тебе.

Возвращается Уэстморленд.

Ланкастер

Уэстморленд

Ланкастер

Блент с Кольвилем и остальными арестованными уходят.

Фальстаф

Ланкастер

Все, кроме Фальстафа, уходят.

Фальстаф. У тебя есть герцогский титул, но не хватает ума. Этот рассудительный малый не любит меня. Никто не видел, чтобы он когда-нибудь смеялся. Это — естественно. Он непьющий. Из этих примерных мальчиков никогда не получается ничего путного. Сырая вода и рыбный стол развивают у них малокровие. В браке у них рождаются только девочки. Обыкновенно это дураки и трусы, что было бы со всеми, когда бы не крепкие напитки. Хороший херес имеет двоякое свойство. Во-первых, он бросается в голову и выпаривает из мозгов все лишнее, обволакивающее их в виде мокроты. Ум становится живым и метким, полным огня и изобретательности. Прочищаются язык и глотка, усиливается остроумие. Вторая особенность хорошего хереса в том, что он согревает кровь и разгоняет ее по всему телу. Разгорается лицо, сторожевой костер королевства, называемого человеком. Все в нем берется за оружие и сбегается к сердцу, главному своему военачальнику. Херес — единственный вдохновитель мужества, родник всякой храбрости и отваги. Без него не бывает военного гения, который дремлет не обнаруженный и пропадает зря, пока действие этого напитка не пробудит его к жизни. Вот отчего отважен принц Генрих, несмотря на то, что от отца он унаследовал холодную кровь. Но, как удобряют плохую почву, он ее облагородил большими количествами выпитого хереса и стал доблестным и пылким. Впрочем, о чем толковать? Будь у меня тысяча сыновей, первое, что я вдолбил бы им с детства, это чтобы они избегали воды и побольше налегали на херес.

Входит Бардольф.

Что скажешь, Бардольф?

Бардольф. Войско распущено. Все расходятся.

Фальстаф. Ну что же, бог с ним. А я пущусь через Глостершир. Там я заеду к мистеру Роберту Шеллоу, эсквайру. Я уже имел случай размягчить этого человека, как воск между пальцами, и теперь буду запечатывать им письма. Идем, брат.

Уходят.

Сцена 4

ВЕСТМИНСТЕР. ДВОРЦОВАЯ ПАЛАТА, НАЗЫВАЕМАЯ ИЕРУСАЛИМОМ.

Входят король, принц Томас Кларенс и Гемфри Глостер, Уорик и другие.

Король

Уорик

Король

Глостер

Король

Глостер

Король

Глостер

Кларенс

Король

Кларенс

Король

Кларенс

Король

Кларенс

Король

Уорик

Король

Входит Уэстморленд

Уэстморленд

Король

Входит Гаркорт

Гаркорт

Король

(Падает в обморок.)

Глостер

Кларенс

Уэстморленд

Уорик

Кларенс

Глостер

Кларенс

Уорик

Глостер

Король

Уходят.

Сцена 5

ДРУГАЯ КОМНАТА ВО ДВОРЦЕ.

Король Генрих в постели. Вокруг него Кларенс, Глостер, Уорик, офицеры, пажи и свита.

Король

Уорик

Уходят два пажа.

Король

Кларенс

Уорик

Музыка за сценой. Король засыпает.

Входит принц Генрих.

Принц

Кларенс

Принц

Глостер

Принц

Глостер

Принц

Уорик

Кларенс

Уорик

Принц

Все, кроме принца, уходят.

Музыка прекращается.

(Становится позади кровати.)

(Надевает корону.)

(Уходит)

Король

(просыпаясь)

Уорик, Глостер, Кларенс и другие возвращаются.

Кларенс

Уорик

Король

Кларенс

Король

Уорик

Глостер

Король

Уорик

Король

Уорик уходит.

Возвращается Уорик.

Уорик

Король

Уорик и другие уходят.

Принц

Король

Принц

(Становится на колени.)

Король

Принц поднимается.

(Обнимает его)

Принц

Входит принц Джон Ланкастерский.

Король

Ланкастер

Король

Входит Уорик и другие.

Король

Уорик

Король

Уходят.

Сцена 1

ГЛОСТЕРШИР. КОМНАТА В ДОМЕ ШЕЛЛОУ.

Входят Шеллоу, Фальстаф, Бардольф и паж.

Шеллоу. Никуда вы, сэр, не уедете сегодня. Да отзовешься ли ты, Деви?

Фальстаф. Прошу извинить меня, мистер Шеллоу.

Шеллоу. Не могу и не хочу. Никаких извинений. Извинения не принимаются. Извинения не помогут. Деви, да ответишь ли ты?

Входит Деви с бумагами.

Деви. Что прикажете, сэр?

Шеллоу. Вот что Деви, вот что, дай-ка вспомню. Да, вспомнил, Деви. Повара мне сюда. Позови сюда повара Вильяма, Деви. Нет, нет, сэр Джон, не могу и не желаю извинить.

Деви. Вот какая вещь. Эти акты о взыскании не действительны. А потом насчет полос. Чем мы будем засевать крайнюю пашню? Пшеницей?

Шеллоу. Пшеницей, Деви. Яровою пшеницей. Но перейдем к повару. Как у нас с молодыми голубями?

Деви. Кое-какие наберутся. Вот счет из кузницы. За сошник и подковы.

Шеллоу. Подсчитай и заплати. Нет, сэр Джон, никаких извинений.

Деви. Требуется новая цепь к колодезному ведру. А потом еще вот что. Помните, Вильям потерял мешок на ярмарке? Прикажете вычесть из жалованья?

Шеллоу. Обязательно. Он должен возместить. Стало быть, несколько голубей, Деви, пару курочек-коротконожек, баранью ногу и какого-нибудь гарниру. Вильям сам знает.

Деви. Этот офицер останется ночевать?

Шеллоу. Само собою, Деви. Надо оказать ему гостеприимство. Как говорится, своя рука при дворе лучше своей копейки в кармане. Ублажай его людей, Деви, а то они наябедничают ему и постараются смешать тебя с грязью.

Деви. Точь-в-точь с чем они сами смешаны. Вы посмотрели бы на их нижнее белье!

Шеллоу. Остроумно, остроумно. Однако не теряй времени. За работу, Деви.

Деви. Пожалуйста, сэр, дайте возможность Вайзору из Уинкота выиграть дело, возбужденное против него Клементом Перксом из Хилля.

Шеллоу. Невозможно. На Вайзора тысяча жалоб. Этот Вайзор — отъявленный мошенник.

Дeви. Конечно, мошенник, ваша милость, никто не спорит. Потому я и прошу за него. Честный человек сам за себя постоит. Неужели нельзя этого сделать ради меня? Я восемь лет служу вам верой и правдой, и вы не можете раза три-четыре в полугодие поддержать ради меня мошенника против честного человека? Что же я тогда для вас значу? Этот мерзавец — мой близкий друг. Сделайте одолжение, оправдайте его.

Шеллоу. Успокойся. Ему не будет худа. Займись поручениями, Деви.

Деви уходит.

Где вы, сэр Джон? Так, так, так, так. Долой сапоги. Устраивайтесь полегче. Вашу руку, мистер Бардольф.

Бардольф. Большое удовольствие видеть вас, ваша милость.

Шеллоу. Благодарю, добрый друг Бардольф. (Пажу.) Здравствуй, великан. Пойдемте, сэр Джон!

Фальстаф. Сейчас приду, милый мистер Шеллоу.

Шеллоу уходит.

Бардольф, посмотри за лошадьми.

Бардольф и паж уходят.

Если бы меня распилили на мелкие части, из меня вышло бы сорок восемь жердей с мочалкой, как этот Шеллоу. Бог знает, до чего спелись он и его люди! Каждый из них суетлив и бестолков, как он, а он глуп и угодлив, как его дворня. Эти люди держатся стаей, как дикие гуси. Вот что делает постоянное общение. Манеры так же заразительны, как болезни. Если бы у меня было дело в этом суде и я должен был бы перед ними заискивать, я бы всем им льстил тем, что принимал бы их одного за другого. Этого Шеллоу хватит мне на увеселение принца Генриха в продолжение шести зим, что равняется четырем вексельным срокам и двум годам сиденья по ним в долговой тюрьме. Он будет хохотать без перерыва до тех пор, пока его лицо не сморщится, как мятый дождевой плащ.

Шеллоу (за сценой). Сэр Джон!

Фальстаф. Иду, иду, мистер Шеллоу. (Уходит.)

Сцена 2

ВЕСТМИНСТЕР. КОМНАТА ВО ДВОРЦЕ.

С разных сторон входят Уорик и верховный судья.

Уорик

Верховный судья

Уорик

Верховный судья

Уорик

Верховный судья

Уорик

Верховный судья

Уорик

Верховный судья

Входят Ланкастер, Кларенс, Глостер, Уэстморленд и другие.

Ланкастер

Глостер и Кларенс

Ланкастер

Уорик

Ланкастер

Верховный судья

Глостер

Ланкастер

Кларенс

Верховный судья

Уорик

Входит король Генрих Пятый со свитой.

Верховный судья

Король

Принц

Король

Верховный судья

Король

Верховный судья

Король

(Верховному судье.)

Уходят.

Сцена 3

САД СУДЬИ ШЕЛЛОУ.

Входят Фальстаф, Шеллоу, Сайленс, Деви, Бардольф и паж.

Шеллоу. Нет, куда вы? А мой сад? Вы его еще не видали. Мы заберемся в беседку. Туда нам подадут пирог с яблоками моей прививки. И так далее, и так далее. Где вы, Сайленс? А потом на боковую.

Фальстаф. Хорошо у вас, ей-богу. И такое богатство!

Шеллоу. Что вы, бедность, сэр Джон. Нищие мы, нищие. Ну, конечно, простор, воздух, ничего не скажешь. Накрывай, Деви, на стол, накрывай.

Фальстаф. Этот Деви у вас — настоящая находка. Он и управляющий, он и слуга,

Шеллоу. Хороший слуга, хороший, ничего не скажешь. Клянусь богом, я хватил лишнего за ужином, сэр Джон. Хороший слуга. Теперь пожалуйте. Садитесь. Ну-ка, куманек.

Садятся за стол.

Сайленс. Сию минуту, черт меня побери. Сейчас, ей-богу. (Поет.)

Фальстаф. Вот это я понимаю! Ваше здоровье, Сайленс!

Шеллоу. Налейте Бардольфу, Деви.

Деви. Садитесь, милейший, присядьте. Сейчас я приду. Садитесь. Мистер паж, милый мистер паж, садитесь.

Бардольф и паж садятся за особый стол.

Кушайте на здоровье. Если закуски и недостаточно, зато вина сколько угодно. Не обессудьте. Чем богаты, тем и рады. (Уходит.)

Шеллоу. Веселей, мистер Бардольф! (Пажу.) Веселей, мой маленький солдат!

Сайленс

(поет)

Фальстаф. Вот это я понимаю! Никогда я не думал, что мистер Сайленс такой прыткий.

Сайленс. Кто, я? Раз или два в жизни я так был весел, что небу было жарко.

Дeви. Вот тарелка яблок, кушайте, пожалуйста.

Шеллоу. Деви!

Деви. Сию минуту. (Бардольфу.) Сейчас ворочусь. Прикажете налить, сэр?

Сайленс

(поет)

Фальстаф. Ай да мистер Сайленс!

Сайленс. Гулять так гулять, господа! Еще ночь впереди.

Фальстаф. Многая лета, мистер Сайленс!

Сайленс

(поет)

Шеллоу. Ваше здоровье, почтеннейший Бардольф! Сами виноваты, если вам не угодили! Зачем молчали? (Пажу.) Будь тоже здоров, маленький проказник! Пью за мистера Бардольфа и за всех добрых молодцов города Лондона.

Дeви. Лондон, вот куда бы я хотел попасть хоть раз в жизни!

Бардольф. А я бы хотел с вами встретиться там!

Шеллоу. Небось вы бы с ним лицом в грязь не ударили? А, мистер Бардольф, не так ли?

Бардольф. Еще бы. Раздавили бы косушку! Тарарахнули бы за мое почтенье!

Шеллоу. Имейте в виду, вы Деви не знаете. Этот себя в обиду не даст. Не таков.

Бардольф. Ну, да и мы не лыком шиты.

Шеллоу. Крепко королевское слово. Ну, кушайте, ни в чем не отказывайте себе.

Стук в дверь.

Погляди, кто это, Деви.

Деви уходит.

Фальстаф (Сайленсу, выпившему перед тем большой кубок). Ну, спасибо. Теперь мы квиты.

Сайленс. Тогда, как в песне. (Поет.)

Фальстаф. В точности так.

Сайленс. После этого говорите, что старики ничего не стоят!

Деви. Ваша милость, приехал некий Пистоль с новостями из дворца.

Фальстаф. С новостями из дворца?

Все встают.

Впусти его.

Входит Пистоль.

Здорово, Пистоль!

Пистоль. Храни вас бог, сэр Джон.

Фальстаф. Какой ветер занес тебя сюда, Пистоль?

Пистоль. Из тех, которые дуют к добру. Дорогой рыцарь, вы у нас теперь одна из величайших фигур в королевстве.

Сайленс. Кроме фигуры великана Пуфа из Барсона. Тот крупнее.

Пистоль. Пуф?

Фальстаф. Скажи это по-человечески.

Пистоль

Фальстаф

Сайленс

(поет)

Пистоль

Сайленс. Виноват, милостивый государь, я не знаю вашего звания.

Пистоль. Так плачь и на себя пеняй, несчастный!

Шеллоу. Извините, сэр. Если вы с новостями от двора, то, по-моему, одно из двух: либо вы их хотите рассказать, либо нет. А так как, в некотором роде, я — судья, получивший от короля…

Пистоль

Шеллоу

Пистоль

Шеллоу

Пистоль

Фальстаф. Что ты говоришь? Старый король умер?

Пистоль

Фальстаф. Бардольф! В путь! Седлай лошадей. Мистер Шеллоу, выбирайте любую должность, она ваша. Пистоль, я осыплю тебя почестями.

Бардольф. Вот это действительно, что называется, денечек! Пожалуют меня дворянством, я скажу — мало.

Пистоль. Ну что, сэр Джон, довольны вы вестями?

Сайленс падает со стула.

Фальстаф. Уложите мистера Сайленса спать.

Сайленса уносят.

Мистер Шеллоу, милорд Шеллоу, все пути вам теперь открыты. Отныне я — распорядитель вашей судьбы. Где ваши сапоги? Одевайтесь живей. Нам предстоит скакать всю ночь. Живее, Бардольф.

Бардольф уходит.

Душка Пистоль, расскажи мне что-нибудь еще. Выбери себе какую хочешь награду. А вы все еще без сапог, Шеллоу? Живей, живей. Молодой король, наверное, сгорает от нетерпения меня увидеть. Требуйте лошадей у кого угодно. Все законы Англии к моим услугам. Блаженны все, дружившие со мной, и горе лорду верховному судье. Этому несдобровать.

Пистоль

Уходят.

Сцена 4

ЛОНДОН. УЛИЦА.

Полицейские тащат трактирщицу и Доль Тершит.

Трактирщица. Потише. Не пихайся, невежа. Вот я разорвусь от злобы на тебя, и тебя повесят. То-то я буду рада. Ты плечо мне вывихнул, грубиян!

Первый полицейский. Так нам приказало начальство. Ничего не поделаешь, придется ей всыпать. По ее милости человека убили или двух. И чтобы все вам с рук сходило?

Доль. Врешь, врешь, вислоухий. Ну, погоди! Если я выкину ребенка, которым беременна, лучше было бы тебе, долговязый, побить родную мать, чем дотронуться до меня.

Трактирщица. Если она выкинет, вы будете иметь дело с сэром Джоном. Он на вас места живого не оставит!

Первый полицейский. Если она выкинет, вам в спальню к одиннадцати подушкам вернется недостающая двенадцатая, которая у ней подложена на животе. Ну, пошевеливайтесь! Забили с Пистолем до смерти человека, и все это будет сходить вам с рук?

Доль. Ну, погоди, висляй ты этакий, оглобля, не миновать тебе болтаться по-другому! Вздернут тебя за мои страдания, вздернут, помяни мое слово. Вздернут, анафема, моща посинелая, исправитель нравов! А не вздернут, не носить мне больше передников с оборками!

Первый полицейский. Ну, ну, шагом марш, удалая богатырша!

Трактирщица. Батюшки, батюшки! И терпеть такое надругательство! Нет, нет, отольются кошке мышиные слезки.

Доль. Ну, хорошо, разбойник. Веди меня сейчас же к судье, и чтобы меня немедленно выслушали.

Трактирщица. Ищейка паршивая!

Доль. Что же ты стоишь, вешалка!

Трактирщица. Сущий стилет у аптекаря!

Доль. Пошли, костяная нога, двигайся.

Первый полицейский. Да пойдемте же!

Уходят.

Сцена 5

ПЛОЩАДЬ БЛИЗ ВЕСТМИНСТЕРСКОГО АББАТСТВА.

Стечение народа. Два служителя разбрасывают по площади камыш.

Первый служитель. Мало. Надо еще.

Второй служитель. Уже два раза трубили.

Первый служитель. Хотя они выйдут с коронации не раньше двух часов, надо торопиться.

Уходят.

Входят Фальстаф, Шеллоу, Пистоль, Бардольф и паж.

Фальстаф. Стойте возле меня, мистер Роберт Шеллоу. Я представлю вас королю, когда он пройдет мимо. Я ему подмигну, а вы обратите внимание, какое лицо он скорчит мне в ответ.

Пистоль. Пошли вам бог всяких благ, добрый рыцарь!

Фальстаф. Поди сюда, Пистоль. Стань позади меня. (Обращается к Шеллоу.) Ах, все случилось так скоро! Если бы у меня было время, я бы заказал своим людям новые ливреи на ту тысячу, которую у вас занял. Впрочем, не важно. Не правда ли, наш скромный вид еще больше доказывает мое нетерпение его увидеть.

Шеллоу. Конечно.

Фальстаф. Мою преданность.

Шеллоу. Конечно.

Фальстаф. Мою привязанность.

Шеллоу. Конечно, конечно.

Фальстаф. Человек скачет, так сказать, день и ночь, ни о чем не думая, ничего не помня. Он не имеет времени переодеться.

Шеллоу. Совершенно верно.

Фальстаф. И вот он стоит в брызгах дорожной грязи в толпе на улице, сгорая от желания его увидеть. И только об этом думает, и только это и знает, как будто бы не было ничего другого в мире.

Пистоль. Это — преданность, равной которой нет и не было на свете.

Шеллоу. Верно, Пистоль.

Пистоль

Фальстаф. Я освобожу ее.

Трубы и крики за сценой.

Пистоль

Входят король Генрих V, принцы, граф Уэстморленд, верховный судья и остальные члены королевской свиты.

Фальстаф

Пистоль

Фальстаф

Верховный судья

Фальстаф

Король

Король со свитой уходит.

Фальстаф. Мистер Шеллоу, я вам должен тысячу фунтов.

Шеллоу. Совершенно верно, сэр Джон. Я еду сейчас домой и прошу вернуть их.

Фальстаф. Это невозможно, мистер Шеллоу. Но не огорчайтесь. Он тайно пришлет за мной. Поймите, таким он должен казаться перед другими. Не отчаивайтесь относительно своего будущего. С моей помощью вы станете личностью с весом.

Шеллоу. Не вижу средства. Разве что вы уступите мне свой камзол и набьете его соломой. Милый сэр Джон, верните мне из моей тысячи хоть пятьсот фунтов.

Фальстаф. Сэр, я дал вам честное слово. Не бойтесь. То, что вы сейчас видели, одна комедия.

Шеллоу. Как бы эта комедия не затянулась до вашей смерти.

Фальстаф. Это одна комедия. Пойдемте обедать. Пойдемте, лейтенант Пистоль. Пойдем, Бардольф. Вечером меня туда позовут.

Возвращаются принц Джон, лорд верховный судья и стража.

Верховный судья

Фальстаф

Верховный судья

Пистоль

Все, кроме принца Джона и верховного судьи, уходят.

Ланкастер

Верховный судья

Ланкастер

Верховный судья

Ланкастер

Уходят.

Эпилог, произносимый танцором

Трепещу, низко кланяюсь и прошу слова. Трепещу, ибо на вас не угодишь, низко кланяюсь, ибо получил хорошее воспитание, прошу слова, ибо должен что-то сказать. Однако, если вы думаете услышать хорошую речь, вы жестоко обманетесь и погубите меня. Эта речь — моя собственная, ее не писал автор, и, кроме того, я, наверное, не сумею сказать ничего из того, что хотел бы сказать.

Итак, вот в чем дело. Недавно выступал я тут в конце одной провалившейся пьесы с просьбой простить мне этот провал и обещанием показать лучшую. Я искренне верил в свои силы, так что если и эта пьеса не годится — это банкротство непредвиденное, и вы, мои кредиторы, страдаете не по моей вине. И опять я стою перед вами, и опять прошу вас рассчитаться со мной по пониженной расценке, и опять, как все должники, готов обещать вам с три короба.

Но, может быть, мой язык не умилостивил вас, и вас более убедят мои ноги танцора? Было бы слишком легким выходом сплясать вам что-нибудь в погашение своего театрального долга, но во всех вещах главное дело — совесть, а она чиста у меня.

Примечания к тексту «Генриха IV» Часть 2

Уоркуорт — город в графстве Нортумберленд, которое служило оплотом аристократов-мятежников, возглавляемых Нортумберлендами, богатейшими землевладельцами в стране.

Приам — царь Трои («Илиада» Гомера).

Иов — библейский праведник, образец долготерпения при всех специально насылаемых на него богом испытаниях.

…б дельфиновой комнате. — Возможно, указание на некую реальную комнату в трактире «Кабанья голова», в которой были, допустим, украшения с дельфинами.

Сон Алтеи. — Согласно древнегреческому мифу, Алтее (Алфее) снилось, будто ее сын умрет, как только догорят дрова в очаге. Паж имеет в виду «пылающий», словно головешка, нос пьяницы Бардольфа: сравнение весьма натянутое, как это и видно из дальнейших разъяснений Пажа. Здесь и во многих других случаях Шекспир подчеркивает и распространенность, и приблизительность представлений о древней культуре, «возрождаемой» в его время. Образованные литераторы (каковыми являлся, например, Бен Джонсон) отмечали известную нетвердость представлений о древнем мире и у самого Шекспира.

…от Яфета. — Яфет, сын Ноя, — одного из библейских праотцов рода человеческого.

«Когда… король Артур…^» — Слова из старинной баллады «Сэр Ланселот Озерный» о легендарном короле Артуре и его рыцарях «круглого стола».

Мистрис Доротея. — «Доль» — краткая форма имени Доротея.

…в царство Эреба. — В греческой мифологии Эреб, сын Хаоса и Ночи, — олицетворение мрака.

Сюда, сюда… — Пистоль приводит строки из «кровавой» трагедии Джорджа Пиля «Турецкий Магомет и прекрасная гречанка Ирина». Текст трагедии не дошел до нас.

Ломовые клячи, о как себя вы смеете равнять… — Пистоль снова цитирует, на этот раз из второй части трагедии Марло " Тамерлан», при этом он начинает с монолога самого Тамерлана САзийские балованные клячи!»), а затем прибавляет строкииз других месттойжетрагедии. «Клячами» Тамерлан называет пленных царей, за- пряженных им в колесницу, — это полнейшее унижение противника, чего и добивается Пистоль.

Тогда толстей и жри, Калиподила. — Цитата из трагедии Пиля «Битва при Алькасаре».

Тогда дай мне уснуть навеки… о, Атропос. — Вероятно, еще одна цитата. Атропос — третья из сестер-парок, она и обрывала нить человеческой жизни.

Сцена вторая происходит в Глостершире, неподалеку от родного графства Шекспира Варвик.

Шеллоу и Сайленс — это значит Пустой и Молчок.

…служил пажом у Томаса Моубрея, герцога Норфолкского. — Томас Моубрей, выведенный Шекспиром в «Ричарде II», это отец лорда Моубрея, действующего в данной пьесе.

…знаменитому Скогену. — Генри Скоген — придворный поэт Генриха IV, но речь может идти и о Джоне Скогене, придворном шуте Эдуарда IV: в шекспировские времена были популярны приписываемые ему «Шутки».,Хронология в данном случае, конечно, не важна.

Мистер Шуркард — имя означает «верная карта».

В Сент-Джордже… на мельнице. — Сент-Джордж — место воскресных гуляний неподалеку от Лондона на берегу Темзы; «мельница» — дом терпимости.

Дженни Найтуорк — Дженни Ночная работница.

…играл сэра Дагонета…о короле Артуре… ружейного стрелка. — Дагонет — шут короля Артура; в шекспировские времена устраивались представления — соревнования стрелков из лука, каждому давалось имя одного из рыцарей Круглого стола.

….подвиги на Торнбульстрите. — Эта лондонская улица была известна своими притонами.

…звали корешком мандрагоры. — Считалось, что корень мандрагоры — усыпляющее средство.

….нуждаемся в кровопусканье, От этого погиб король Ричард, — Архиепископ говорит иносказательно, имея в виду, что Ричард II был низложен. По шекспировской пьесе «Ричард II» он был убит; скорее всего, его, поместив в заключение, уморили голодом.

…пред смертью Эдуарда, — Имеется в виду король Эдуард III, общий предок (дед и прадед) почти всех основных действующих лиц пьесы — из королевского окружения и оппозиции. Перед смертью Эдуард практически устранился от управления страной, тогда и вспыхнула между его детьми борьба за власть, затем продолжавшаяся не одно столетие.

Пуф из Барсона — огромного роста человек из Барсона в графстве Варвик.

… полон целой Африки чудес, — Пистоль, как видно, большой театрал, все время говорит строками из популярных пьес или же в стиле этих пьес. «Вам покажут Азию и Африку, и еще много разных государств в придачу», — иронически писал в ту же эпоху просвещенный поэт и прозаик, отмечая как недостатки стремительное и часто неоправданное перемещение места действия на сцене тех времен. Но была публика, вроде Пистоля, которой именно это и нравилось.

….королю Кофетуа, — В балладе «О нищей и царе Кофетуа» рассказывалось, как легендарный царь Кофетуа увидел нищенку и женился на ней.

…и Джон, и Скарлет. — Маленький Джон, прозванный так в шутку великан, и Скарлет — друзья Робин Гуда.

….змея Алекто — одна из фурий.

Олдкастл… и умер мучеником. — В оригинале буквально сказано «старый замок» — олд кастл: игра словами, поскольку в первом варианте пьесы Фальстафа так и звали Олдкастлом. Это лицо реальное: сэр Джон Олдкастл был приближенным Генриха IV и другом принца Генри, однако примкнул к религиозному, антикатодическому, ранне-протестантскому движению, его как еретика казнили. Впоследствии католики изображали Олдкастла ханжой и развратником, протестанты-пуритане — мучеником. Шекспир поначалу взял его имя для своего персонажа не только потому, что изображаемая им дружба между принцем и рыцарем в какой-то мере соответствовала фактам, но еще и потому, что в его время пуритане стали злейшими врагами театра. Увидев Олдкастла в пьесе (в первом издании), потомки подали протест, и Шекспир изменил имя персонажа, а в эпилоге второй части «Генриха IV» подчеркнул, что Фальстаф и Олдкастл не имеют ничего общего. Фальстаф — измененное имя Фастольфа, в свою очередь реального человека, но жившего уже позднее, во времена Генриха VI (в соответствующих исторических пьесах он появляется у Шекспира под своим именем).