Герой не её романа

Не разрешаю быть счастливой

Сон полон неясных образов. Давит, словно все соткано из туго набитой ваты. Сознание начинает цепляться за пробуждение из-за ощущения тревоги. Вдох-выдох. На грудь что-то на самом деле давит, мешая дышать. Жарко. Тяжело.

Что-то похожее на страх заставляет проснуться. Сон еще не отпустил из своих цепких лап и душных объятий, но веки приподнялись.

Что за…?!

Испуганно дернувшись, пытаясь заспанными глазами рассмотреть, где она и что происходит, Анна почувствовала как что-то острое впилось ей в грудь. В темноте какая-то тень нависала над ней и блеснули зеленым два глаза.

Леденящая паника ввинтилась штопором, перебивая остатки дыхания. Крик готов был сорваться с губ, как рядом кто-то пошевелился. Сердце оборвало линию кардиограммы.

— Все в порядке?

Мужской голос пробубнил слова в подушку. В ушах зазвенело. А потом мозг помимо базовых функций запустил операционную систему полностью.

Виктор. А это… Геральд.

Пошевелившись, она вытащила руку из-под одеяла и толкнула то, что сидело на ней. Животное издав недовольный звук слегка завалилось на бок.

— Черт. Гер, иди отсюда.

Мужчина, столкнув кота, придвинулся ближе и обнял за талию.

— Этот обормот тебя разбудил?

Сладко сонно причмокивая Виктор зарылся носом ей в волосы.

— Он на меня залез.

— В следующий раз я нормально закрою дверь.

Еле договорил и уснул дальше.

А вот у Анны сон как-то отшибло. Темнота, чужая комната, которую не видела при свете. Пережитый испуг. И чужая постель, в которой к ней прижимается обнаженное горячее мужское тело. Глядя куда-то в направление потолка, она слушала тяжелое дыхание, ощущала плечом ровное биение чужого сердца и думала.

Перфоратор бывшего загнал ее в постель к другому. Какая ирония.

Влад… Это ведь прошлое. Но почему сейчас такое грязное чувство, будто она ему изменила? Почему на душе сейчас такая грусть, будто она своими руками сожгла мосты?

…в следующий раз…

В памяти всплыли слова Виктора перед тем, как снова уснул.

Он воспринимал все серьезно. Для него это были отношения, а не их пробная версия. Неизвестно, были ли у него какие-то чувства к ней кроме симпатии. Но ее уже грызла совесть, что она его обманывает. Рядом с ним из жертвы она превращалась в злодейку.

От этих мыслей в его объятьях стало неуютно, хотелось выбраться из них, из этой постели, из этой квартиры. Но она продолжала лежать и пялиться в пустоту.

Она еще раз прокрутила в голове прошедший день и все те, что она провела с Виктором. Нет, он не скучный, не серый. Просто он нормальный. И взаимоотношения у них были нормальными. Слово "обычный" теперь уже не выглядело пугающе, а скорее как комплимент. Он не срывал с нее одежду, едва они переступили порог, снося все на своем пути и используя любую поверхность для того, чтобы заняться сексом. То что было этой ночью между ними, оно было совсем иным, и это не значит, что оно было хуже. Ничего не разбито и не разбросано, не порвано, нет царапин и ссадин, не болит все тело, а только немного сладко ноют мышцы. Это было не хаотично и спонтанно, а изящно, утонченно, как-то надрывно и очень эротично. От воспоминаний стало снова как-то неловко.

…а еще неловко, то есть неудобно, стало лежать. Анна отчетливо ощущала, что пора сменить позу, потому что затекали спина и шея, и заерзала, разбудив Виктора.

— Иди сюда.

Повернувшись на спину, он притянул ее в свои объятья. Устроившись у него под боком и прижавшись щекой к груди, она почувствовала, что мысли веки стали понемногу тяжелеть. Последняя мысль угасающего сознания была о том, что с этим мужчиной она может быть по-настоящему и до неприличия по-обычному счастлива, вот только почему-то никак себе не может этого разрешить…

Душ и крепкий кофе. В общедомовом чате все еще сетовали на звуки ремонта, а еще громкую музыку. Виктор был до безобразия милым и ласковым, но Анна решила как можно скорее ретироваться. С ним была какая-то непривычная гармония, а интимность в их взаимоотношениях вызывала ощущение неправильности происходящего, и этот резонанс сводил с ума.

Приводя себя в порядок у зеркала, Аня уловила на себе пристальный взгляд кота. Он задумчиво глядел на нее своими глазами-блюдцами, будто гадая вернется ли она. Честно говоря, Анна сама не знала. Как вчера в панике она убегала из своего дома, так в панике она и бежала обратно.

Уже у выхода, Виктор притянул ее за руку и поцеловал. Так, как не целовал раньше. Слишком напористо и горячо. Это окончательно выбило табуретку из-под ног душевного равновесия.

— Я сегодня буду работать, но ты звони. А лучше возвращайся от своего ремонта ко мне. Я проведу воспитательные работы с Геральдом, он не будет больше тебя царапать и душить своей мохнатой тушей во сне.

— У меня есть домашние дела и надо съездить к маме, а тебе помимо работы отдохнуть и выспаться. Ты выглядишь рассеянным.

— Я выгляжу счастливым.

Он улыбался, гладя ее по спине и не выпуская из обруча рук.

В груди неприятно заныло. Будто от чувства вины.

— Я пойду, а то ты меня так никогда не отпустишь.

Чмокнув его в уголок губ, она решительно повернула ручку и шагнула за дверь.

Глаза щипало. Хотелось сесть и разреветься прямо посреди улицы. Почему? Потому что она его не любила, она не готова была к таким отношениям, какие предлагал он. К нормальным. Размеренным и взвешенным. Но ей было с ним очень хорошо. И было обидно, что так не было ни с кем, кого она любила, к кому тянулась всей душой и телом.

Конечно же, возле ее дома она увидела знакомые лица. Саня и Герыч — друзья Влада.

— О! Анка! Ты что Влада преследуешь что ли?

Дурацкая ухмылка бритоголового Сани и удивленный взгляд одаренного интеллектом Герыча.

— Я тут живу, придурок.

Протолкнувшись между парнями, стоявшими у дверей словно охрана, она еще на первом этаже услышала долбежку перфоратора и басов.

От происходящего в квартире жалобно позвякивала посуда. Находиться здесь выглядело абсолютно невыполнимой задачей, поэтому она быстро переоделась, пулей вылетела, поднялась на этаж выше и со всей дури заколотила в дверь.