Жажда крови

5

Днем позже поезд заскрежетал и остановился.

— Батон-Руж! — объявил кондуктор далеким голосом.

Мы приближались к Новому Орлеану, но мне казалось, что время ползет слишком медленно. Я прислонился к стенке купе, разглядывая пакующих багаж пассажиров, готовящихся сойти с поезда, и вдруг увидел зеленый билет, на котором красовался отпечаток подошвы. Я поднял его. Мистер Реми Пикар, Ричмонд — Новый Орлеан.

Сунув билет в карман, я ходил по поезду, пока не почувствовал чей-то любопытный взгляд и не обернулся. Две сестры мечтательно улыбались мне через окно отдельного купе. Одна из них плела кружева, вторая записывала что-то в дневник в кожаной обложке. За ними, как коршун, следила низенькая плотная женщина лет шестидесяти, одетая во все черное. Скорее всего, тетушка или гувернантка.

Я открыл дверь.

— Сэр? — Женщина обернулась ко мне. Я уставился в ее водянистые голубые глаза.

— Мне кажется, вы забыли что-то в вагоне-ресторане. Кое-что, что вам нужно, — я старался подражать низкому, уверенному голосу Дамона. Она отвела глаза, но я почувствовал, что она реагирует на мои слова не так, как кондуктор. Когда я пытался убедить его, мои мысли как будто натыкались на сталь, а теперь они словно бы проходили сквозь туман. Она подняла голову, прислушиваясь.

— Я кое-что забыла… — Она замолкла, сбившись. Но я чувствовал, что мой разум слился с ее, и понял, что она не сможет сопротивляться. И она, поерзав на сиденье, встала. — Да, думаю, забыла, — она повернулась на каблуках и ушла, не оборачиваясь. Со щелчком захлопнулась металлическая дверь купе, и я опустил тяжелые синие занавески, закрыв окошечко в вагон.

— Рад знакомству. — Я поклонился девушкам. — Меня зовут Реми Пикар, — продолжил я, незаметно покосившись на торчавший из нагрудного кармана билет.

— Реми, — тихо повторила более высокая девушка, запоминая.

Я почувствовал, что у меня режутся клыки. Я был голоден, а она так хороша… я сжал губы и заставил себя стоять спокойно. Рано.

— Наконец-то! Тетушка Минни никогда не оставляет нас одних, — сказала старшая девушка. На вид ей было лет шестнадцать, — она считает, что нам нельзя доверять.

— А вы считаете, что можно? — поддразнил я, начиная флирт. Комплименты и ответы на них посыпались градом. Если бы я был человеком, я мог бы надеяться на пожатие руки или прикосновение губ к щеке, но теперь я мог думать только о крови, текущей по их жилам.

Я сел рядом со старшей девушкой. Младшая внимательно за мной наблюдала. От нее пахло гардениями и свежим, только что из печи, хлебом. Запах ее сестры — они должны были быть сестрами, судя по одинаковым каштановым волосам и быстрым голубым глазам, — был богаче, он напоминал мускатный орех и опавшие листья.

— Меня зовут Лавиния, а ее — Сара Джейн. Мы переезжаем в Новый Орлеан. — Она положила свое кружево на колени и сказала печально: — Вы знаете этот город? Боюсь, что буду ужасно скучать по Ричмонду.

— Наш папа умер. — Нижняя губа Сары Джейн задрожала.

Я кивнул, проводя языком по зубам и чувствуя прорезавшиеся клыки. Сердце Лавинии билось намного быстрее, чем у ее сестры.

— Тетушка Минни хочет выдать меня замуж. Реми, расскажите, как это. — Лавиния указала на кольцо у меня на безымянном пальце. Вряд ли она догадывалась, что оно не имеет никакого отношения к брачным узам, зато позволяет мне охотиться на девиц вроде нее при дневном свете.

— Жить в браке хорошо, если вы встретите правильного человека. Как вам кажется, вы его встретите? — Я уставился ей в глаза.

— Я… не знаю. Думаю, если он будет похож на вас, я буду считать, что мне повезло.

Я чувствовал щекой ее горячее дыхание и понимал, что не могу больше себя контролировать.

— Сара Джейн, держу пари, вашей тетушке нужна помощь, — произнес я, глядя в бирюзовые глаза девушки. Она помолчала секунду, а потом извинилась и отправилась на поиски тетушки. Не знаю, подчинил ли я ее, или она просто послушалась меня, потому что она была ребенком, а я — взрослым.

— Ой, какой вы озорник, — Лавиния хлопала глазками и улыбалась.

— Да, — резко ответил я, — да, моя дорогая.

Я обнажил клыки, с удовольствием наблюдая, как ее глаза расширяются от ужаса. Лучшее в кормлении — это предвкушение, наблюдение за беспомощной, дрожащей, находящейся в моей власти жертвой. Я медленно наклонился, оттягивая момент. Прикоснулся губами к мягкой коже.

— Нет! — Она задыхалась.

— Тссс. — Я притянул ее ближе и коснулся клыками кожи, сначала нежно, потом сильнее и наконец вонзил зубы в шею. Ее стон перешел в крик, и я закрыл ей рот ладонью, глотая сладкую жидкость. Она тихо застонала, но скоро могла уже только беспомощно пищать, как котенок.

— Следующая остановка — Новый Орлеан, — голос кондуктора прервал мои грезы.

Я посмотрел в окно. Солнце висело низко, а почти мертвое тело Лавинии было очень тяжелым. За окном, как будто во сне, вставал Новый Орлеан. Я видел океан, безграничный и бесконечный. Похожий на жизнь, о которой я мечтал: бесконечные годы, бесконечные кормления, бесконечные красивые девушки со сладкими вздохами и сладкой кровью.

— «Горячей и желанной каждый миг, неутомимой, вечно молодой», — прошептал я. Эти строки Китса как будто были написаны про мою новую жизнь.

— Сэр! — Кондуктор постучал в дверь. Я вышел из купе, вытирая рот ладонью. Это был тот же кондуктор, который остановил нас с Дамоном у самого Мистик-Фоллз, и я заметил тень подозрения на его лице.

— Мы в Новом Орлеане, да? — Я все еще чувствовал вкус крови Лавинии.

Пшеничноволосый кондуктор кивнул:

— А леди знают?

— Да, конечно. — Я не отрывал от него глаз, одновременно вытаскивая билет из кармана. — Но они просили их не беспокоить. И я просил о том же. Вы меня никогда не видели. Вы никогда не были в этом купе. Если кто-то спросит, вы скажете, что, вероятно, какие-то воры сели на поезд после Ричмонда. Они выглядели подозрительно. Солдаты Союза, — импровизировал я.

— Солдаты Союза? — повторил кондуктор, совершенно запутавшись.

Я вздохнул. Пока я не научусь подчинять людей, придется прибегать к более надежному способу стирания памяти. Я схватил кондуктора за шею и сломал ее, как стебель душистого горошка. Потом зашвырнул его в купе Лавинии и закрыл за собой дверь.

— Ага, солдаты Союза. Они творят ужасные вещи, правда? — спросил я в воздух. А потом, насвистывая, отправился забирать Дамона из вагона-клуба.