Желанная для Альф

Глава 6

Анна

Просыпаюсь от тряски, ужасного рёва какого-то животного, и в машину что-то с грохотом ударяется. Что-то тяжелое и мощное, потому что я сваливаюсь между сиденьями на пол. В который раз, ничего не понимая, поднимаюсь и сажусь обратно, вытирая сонные глаза тыльной стороной ладони. Уже светло, солнце поднялось высоко над головой и светит ярко прямо в окна автомобиля. А я даже не представляю, когда мы выехали, сколько времени мы ехали и сколько вообще я проспала. Смотрю в окно, и лицо моё вытягивается. В нескольких метрах от машины вижу двух огромных медведей, которые дерутся, готовые разорвать друг друга на куски. Внутри меня всё сжимается от ужаса и страха. Они абсолютно одинаковые, что по размерам, что по силе. Ревут, тяжело взмахивая своими лапами, длинными огромными когтями раня друг друга. Что за вид? Не бурые и не белые, странного цвета. Хотя, о чем я рассуждаю, когда вживую никогда их не видела, только по телевизору, да на картинках в энциклопедии. От страха вжимаюсь в сидение, готовая разрыдаться. Неожиданно в окне появляется изучающее лицо старухи, исчерченное глубокими морщинами.

— Как ты, дитятко? — спрашивает она. А я не могу вымолвить ни слова, лишь лупая на неё выпученными глазами. Лицо бабки растягивается в широкой улыбке, и она коротко мне кивает, приложив ладонь к стеклу. Вижу много деревянных бревенчатых домов позади неё, которых раньше не замечала, и из которых бесстрашно стали выходить люди, подходя к машине, где я и сижу, с большим любопытством оглядывая автомобиль, будто никогда и не видели. Странно, но ни у одного из них не было ни ружья, ни дубинки, ни даже вил, чтобы спастись или просто защититься от огромных диких животных, которые ревут и дерутся совсем рядом. Что это за ужасные развлечения такие? Будто гладиаторские бои. Бабулька бесцеремонно открывает дверь, присаживаясь рядом со мной, не давая мне опомниться. — Дай-ка гляну на тебя поближе, чтобы понять из-за чего всё это представление, — произносит она, хватая меня за подбородок, начиная крутить его в разные стороны, разглядывая моё лицо. Клянусь, после внимательного осмотра, она глубоко втянула носом воздух и засмеялась. — Так ты и есть. Ты — та самая?! — то ли спрашивает, то ли утверждает она. А я всё молчу, соображая, в какой дурдом привёз меня Кирилл. — Омега! — вскинула она свои густые седые брови. — Давненько я не встречала таких, как ты! Думала, что врут предки-то наши! Оказалось, нет. Вот ты, сидишь передо мной. Краса ненаглядная! Уже поимел тебя, Кир-то? — хихикает она, глядя на меня. — Присвоил! Шустрый малый! Всегда был проворнее братца-то. Ну, ничего, и тот скоро получит своё по праву.

А я стыдливо прячу лицо, не совсем понимая, как она узнала о сексе с Кириллом. Учуяла, как и они? У них у всех супер нюх какой-то? Или просто по мне видно, что меня конкретно отодрали прямо на водительском сидении, после чего до сих пор всё горит огнём внутри?

— Эм, с чего вы взяли? — спрашиваю прямо, оглядывая себя. А на мне надета светлая футболка Кирилла и… И всё, ёб их всех карась! Тут и не нюхая поймёшь, что я была развратной шлюхой полночи! Боже… Помоги мне, молю!

— Я Айва, кстати, — произносит бабушка, игнорируя мой вопрос.

— Очень приятно. Так вы и есть та самая шаманка их клана? — спрашиваю я, улыбаясь, копируя манеру речи старушки.

— Дерзкая, значит? Это хорошо! Этим ребятам как раз нужна истинная с таким стержнем, как их огромные стальные яйца, — хмыкает бабка Айва.

— Прям, такие огромные? — спрашиваю я, театрально вытянув лицо. Айва широко улыбается, кивая мне. — И откуда вам это известно, позвольте узнать? — улыбаюсь уже я.

— Так, как же не знать-то? Видела всё своими глазами, когда принимала их в родах! И у тебя буду, не смотри так! Или думаешь, что не понесёшь от них? С таким-то богатством, как у наших Альф? — отвечает она мне. Попутала всё, бабка-то! Я только с Кириллом была. И то, я сама не поняла ещё, что между нами, а она мне гнёт про Альф во множественном числе. А ещё я бесплодна. Об этом, кстати, я уже благополучно успела забыть.

— Я была… Меня ведь только Кир признал этой, как там, парой, — поясняю я бабушке. — И не понесу я ни от кого. Бесплодная я. И никак не…

— И что? — перебивает она меня.

— В смысле «и что»? — не понимаю я. — Вы хоть знаете, что такое бесплодие?

— Знаю, конечно! Только это не про наших Альф! — вдруг смеётся Айва. — Посмотришь ещё.

— Вы мне про кого говорите вообще? — спрашиваю я, понимая, что у бабушки маразм. Бесполезно объяснять ей, что дело во мне, а не в мужиках. А ещё она склонна всё преувеличивать и говорить иногда во множественном числе, особенно, когда дело касается этих её Альф.

— Как про кого? Про них обоих. Говорю, что будешь рожать от них. Ты чего такая непонятливая? — удивляется Айва. А я смеюсь. Долго и истерично, потому как бабка явно сошла с ума.

— В смысле от обоих? — всё ещё смеюсь я. Ладно, если хоть от одного Бог даст. А эта от двоих мне пророчит сразу. — И как вы себе это представляете?

— Ой, ну ты даешь! И представлять не хочу! — хихикает милая старушка. — Вы это уже сами разбирайтесь и как-нибудь без меня. Не маленькие уже! Тебя ведь тянет к ним? К ним обоим? — спрашивает она меня. А я тут же перестаю смеяться. «Тянет, милая бабулька! Ещё как тянет! Только как признаться? И при чем здесь это? Я ж не могу быть с ними двумя или по очереди!» — хочу спросить у старушки, но молчу, не понимая, как вообще возможно подобное.

— Смешная вы, Айва. Это же… Этого просто не может быть! Это ведь всё не правильно! Да и не возможно! — не соглашаюсь я ни с ней, ни со своими мыслями, горько улыбаясь бабушке.

— Ладно, засиделась я тут с тобой. Пойду успокаивать твоих истинных. А то покалечат друг друга ещё, не дай Бог! И откуда тебе знать-то, что возможно? Я сама иногда этого не знаю. Да и что может быть правильно, а что нет? Судьбой вы предначертаны друг другу. Глаза-то свои ты видела? Врать они не будут. Ихняя ты! Так предки сказали! И я говорю! Ихняя! — произносит бабуля, выходя из машины. Ну и манера речи у неё. Странная такая, сил нет. А я сижу, словно воды в рот набрала. Совсем забыла, что медведи там на улице, и народ стал, окружив их, подначивая, хохоча и присвистывая. Боже, жуть какая! Только сейчас замечаю разорванные в мелкие клочки джинсы и боксеры Кирилла у машины. Боже! Эти медведи сожрали его! Паника и ужас захлестнули меня с головой, и я начинаю истерично всхлипывать, закрыв лицо руками. Это единственный парень, который называл меня своей. Он единственный, кто доставил мне неземное удовольствие этой ночью. И единственный, кто хорошо ко мне относился! Ну, ладно, не единственный, есть ещё Ярослав. Даже думать не хочу, что с ним будет, когда он узнает о Кирилле.

— Ну, тихо-тихо, маленькая моя! — слышу я мягкий, обволакивающий голос Кира с того света. — Расстроилась, да? Прости! Мы с Яром больше так не будем! — говорит он, трогая меня за руки, убирая их с лица, чтобы я взглянула на него. Не верю! Не верю, что это он! Это всё сон! Его ведь сожрали!

— Кирилл! Ты живой! — не верю я, разглядывая его, и кидаюсь ему на шею.

— Ну, конечно живой! — хмыкает он. — Всё хорошо, моя ванилька! Кто ж меня может убить?

— Медве-еди-и! — хлюпаю я носом. А Кирилл немного отстраняется от меня и смотрит мне в глаза, будто хочет что-то сказать, но не может. Потом поворачивает голову назад и смотрит на Ярослава. И я смотрю туда же. — Яр… — шепчу я, и слёзы снова льются из моих глаз. Он стоит позади Кирилла абсолютно голый и в крови. Он тяжело дышит, его грудь ходит ходуном и вибрирует от рыка, а его руки сжаты в кулаки.

— Прекрати, Яр! Айва, скажи ему! Неужели не видишь, что ты пугаешь нашу девочку?! — рыкает Кирилл на брата, вылезает из машины и мягко тянет меня за собой. Смотрю на него сквозь пелену воды у меня на глазах, и вижу, что он тоже голый, а по всему его телу страшные ссадины и гематомы.

Ярослав

Не знаю, как себя успокоить, еле дышу. «Один, два, три… Не помогает, блядь!» — кричу в голове сам на себя, понимая, что Кир прав. Нужно, нужно успокоиться. Ради… Ради кого, ёб твою мать? Кто она мне? Никто. Просто… Просто, это она. Ради неё стОит унять весь свой нрав и снова взять себя в руки. Опять научиться контролировать своего зверя, своё тело и себя, в конце концов. Не могу видеть её слёзы, чувствую, что переживает за брата. Больно мне от них. Сам не пойму, почему она так воздействует на меня. Не моя, ведь! Не моя! А как назвала моё имя, сердце снова сжалось, и дышать перестал. Думал, выветрю всю дурь из башки, когда приехал сюда под утро. Гнал, словно ошалелый, лишь бы добраться до своего дома быстрее, своего родного леса. Своего.

«Моя! Моя!» — всё это время кричал мне зверь внутри. Игнорировал его, утверждая, что этого просто не может быть. Она — пара Кира. Не моя! Нет!

Поставил мотоцикл в гараж и помчался в лес, на ходу обернувшись, разорвав всю свою одежду, превратив её в лохмотья. Бегал и крушил всё вокруг, пока лапы не заболели от переломанных мною деревьев. Думал, полегчало немного, когда вышел к дому. Как раз вовремя, потому как приехали наши голубки. Увидел, как Кир довольный вылезает из машины без футболки и в одних джинсах. Улыбается мне, машет рукой, приветствуя. Тёплый ветер дует с его стороны, вбивая мне в ноздри её запах. Её, сука! От него! Он весь провонял ею и сексом! В этот момент меня накрыло. Плохо помню, что было потом. Понимаю только, что рычу, в ярости отпихивая брата в машину. Он тоже рычит и быстро перекидывается. А я даже не понял, когда снова обернулся. Началась драка. Не мог успокоиться, пока Айва не подошла к нам. Зверь готов был покалечить собственного брата ради неё. Я был готов это сделать. И почти сделал.

— А, ну-ка, сосунки, быстро успокоились! Ваша девка уже с ума там сходит! Вы что здесь устроили? — закричала она на нас. Смотрю, батя стоит в стороне, сложив руки на груди, и пристально наблюдает за нами. Догадался уже?

Кир сразу взял себя в руки и побежал к машине, мне же понадобилось время, чтобы начать контролировать своего зверя.

Смотрю на Аннушку, его пару, а сердце колотится так, что готово выпрыгнуть из груди. Волнует она меня. Очень сильно. Думал, легче станет. Наоборот, хуже с каждой минутой! Аж крутит всего. Она в футболке Кира. Не могу смотреть на неё полуголую, зная, что брат был с ней, а мне и не светит ничего подобного!

Если бы она была просто обычной самкой, брат бы без тени сомнения разделил бы её со мной. Истинная же — неприкосновенна для другого. Как и Анна для меня. Он пометил её! Вижу, что она теперь и правда его пара. Его, сука-а-а!!! От досады плотно сжимаю губы и кулаки. Хочу, чтобы она была моей!

Даже не знаю, что теперь делать. Не смогу видеть их счастливых каждый день. Придется сегодня переночевать у отца, а там посмотрим. Уйти из клана мне никто не даст, я не просто его член, я его Альфа. Нужно принимать взвешенные решения. Посоветуюсь с батей и Айвой, а там посмотрим.

А людей вокруг собралось видимо-невидимо. Аж в глазах рябить стало. Что-то галдят, обсуждают, любопытствуют, глядя на Анютку, тыкая в неё своими кривыми пальцами и шушукаются. Бесит это всё!

— Все свалили! Быстро! — прорыкиваю я, глядя на всех исподлобья. Народ стал рассасываться, и мне стало легче дышать.

— Ярослав! — чуть слышно произносит Анна, отступая на шаг от Кирилла, направляясь в мою сторону. Немного мнётся рядом с ним, стесняется? Меня голого? Твою мать, совсем забыл, что она — обычный человек. Поворачиваюсь к ней спиной, чтобы не смущать девчонку.

— Яр, Кир, что здесь происходит? — слышу я голос Ирины, которая быстрым шагом двигается в нашу сторону. — Из-за чего весь сыр-бор? — спрашивает она, подходя ко мне и вешается мне на шею, пытаясь поцеловать.

Ловлю краем глаза вытянутое от удивления личико Анны и мне вдруг становится не по себе. Будто не должно всего этого быть. Неправильно всё. А как правильно, блядь? «Чтобы моей была!» — рыкает мой зверь. Рычу от непонятной потребности быть рядом с чужой парой.

— Ир, чего тебе? — спрашиваю я, отстраняясь от неё.

— Кто это? — задаёт она мне вопрос, недовольно сложив руки под пышной грудью, кивая в сторону Ани.

— Истинная Кира, — рыкаю я. Контроль снова уходит, до боли сжимаю кулаки.

— Что-о-о? — тянет Ирка, не веря мне. — Ты кто, блядь, такая? — цедит она сквозь зубы, направляясь к голубкам. Да уж, делиться эта самка не хочет и не умеет. Ничего, у неё не будет выбора. Так же, впрочем, как и у меня его нет. Совсем скоро свыкнется с мыслью, что Кир больше не её. А Анна никогда не будет моей. Брат резко развернулся, прикрывая собой свою пару, начиная порыкивать на Ирину. Ощетинился весь. Защищает. Ирка сразу затормозила, испугалась его. Бойся-бойся, Иринка, никто не смеет угрожать истинной самого Альфы.

— Пошли! — громко произношу, таща эту дуру за собой.

Анна

— У меня несколько вопросов к тебе. Во-первых, не расскажешь мне, кто была эта девушка? — спрашиваю я у Кира, дотронувшись до его спины, чтобы он успокоился. Кирилл очень напряжен, и по правде сказать, я испугалась за эту наглую курицу, когда она двинулась ко мне. Я бы и сама нашла, что бы ей ответить, но всё равно мне безумно приятно, что меня не дали в обиду, защитник мой. Только вот на душе кошки скребут от увиденного. Девчонка вешалась на Ярослава, как будто он — её собственность! Неслыханно! Ещё и недовольна тем, что я с Кириллом. А она очень даже ничего: носик маленький, глаза небольшие и карие с длинными ресницами, которые словно опахала открывают колющий взгляд, подчеркивая тонкие брови, а пухлые губы делают её просто неотразимой. Она довольно высокая, статная, фигуристая, тёмные длинные волосы завязаны в высокий конский хвост, а ещё на ней легкий короткий сарафанчик, открывающий её длинные ноги от самых ушей и шикарную грудь. Сучка!

— Это Ирина, внучка, точнее, правнучка Айвы, — отвечает мне Кир, чуть потупив свои блядские глазки.

Ну, конечно, твою мать, она только внучка, точнее правнучка! Что-то неприятное закололо в груди, разжигая адское пламя гнева по всему телу. Я не совсем дура! Могу сложить дважды два! Она ревнует Кирилла ко мне! И так вешалась на шею Ярослава, что у меня не осталось сомнений, что она их… девушка? Так, вот оно что! Они привыкли делить эту кралю между собой! Для них это нормально?! Возможно, поэтому и Ярик тогда, будто так и надо, тёрся об меня, тискал грудь и целовал мои плечи в лесу. Воспоминания об этом с новой силой начали накатывать на меня, возбуждая. Это что-то встревожило лишь у меня в душе, не в его. Яр всего-то хотел, чтобы брат разделил меня с ним. По привычке. Для него это ничего не значило. А для Кира значит? Ничего не понимаю, и меня это ужасно раздражает! Смотрю на голого прекрасно сложенного мужчину перед собой. Он безумно хорош. Его тату очень гармоничны, и я была права. Тату плавно переходит от шеи по груди и на руку. У Кирилла — на левую до самых ногтей. И это тоже раздражает. Потому что меня тянет к нему, как магнитом. Снова давит низ живота и начинает пульсировать клитор. Я что, снова возбудилась? От одного только вида голого мужика? Или всё же от воспоминаний в лесу? Как меня зажимали двое, целовали, гладили, тёрлись об меня своими… Блин! Чувствую сейчас лишь неописуемую потребность в мужчинах, точнее, в Кирилле. Ведь мне достаточно только его, ведь так? Но почему-то ощущение, что тянет не только к Киру, не проходит. Хочу, чтобы Ярослав тоже был рядом. Но ведь это невозможно!? У него есть Ирина, и я — не истинная для Яра. Он-то этого не почувствовал. Хоть Айва и утверждала мне другое.

— И это всё? — спрашиваю я, расставив руки в боки, стараясь отвлечься от возбуждающих меня мыслей.

— Теперь да, это точно всё, — улыбается мне Кирилл, явно понимая, куда именно я клоню. — Ты ревнуешь, моя ванилька! — довольно хмыкает он, обнимая меня. Даже не спросил, говорит, будто знает это наверняка.

— Нисколечко! — отрицательно качаю я головой, обнимая мужчину в ответ. Конечно, ревную! И ничего не могу с собой поделать. Но признаюсь в этом только под страшными пытками. Для меня это состояние тоже новость. Неприятная, нужно признать.

— И ты возбуждена, — шепчет он мне в волосы. — Я чувствую!

— Нисколечко, — уже совсем неуверенно произношу я, сжимая бёдра, потому что он абсолютно прав. Кир смеётся. Мне нравится, как раскатисто и певуче звучит его голос. Мне всё в нём нравится. Может, именно поэтому я так ревностно отношусь и к Ярославу? Потому что он его брат-близнец? Тогда, когда он увёл Ирину, во мне будто что-то оборвалось. Точнее, взорвалось. Даже представлять не хочу, что он будет с ней вытворять, учитывая, что он ушёл вместе с ней абсолютно голый.

— Пойдём-ка, покажу тебе твой дом, — хрипит мне на ушко Кирилл, потянув за мочку, — сладкая моя! Я чувствую, что твоя боль нарастает. Я помогу…

— Ты мне уже помог сегодня, что я еле хожу, — произношу, улыбаясь. Хотя хотела вполне серьёзно отказать ему. И почему не могу этого сделать, чёрт его дери!? И он прав, мне становится только хуже, особенно после того, когда ушёл Ярослав. Точнее, когда видела его вместе с той самой Ириной. Чёрт!

Ничего не понимая, впрочем, это уже обычное моё состояние за последние двенадцать часов, оказываюсь на пороге бревенчатого дома. С виду обычного двухэтажного дома. Большого. Точнее, огромного. Широкое крыльцо во всю ширину дома, больше напоминающую веранду, с дубовыми необъятными столбами до самой крыши, встречало гостей. Получалось, что эта небольшая деревушка в несколько десятков домов располагалась прямо посреди леса. Так приятно пахло хвоей вокруг, что от свежести воздуха кружило голову.

— Нравится? — спрашивает Кирилл, когда я с распахнутыми глазами, даже не мигая, разглядывала убранство дома. На первом этаже располагалась огромная гостиная с диваном, журнальным столиком, креслами и чуть ли не во всю стену огромным плазменным телевизором; столовая с большим столом и шестью стульями; довольно большая кухня, обставленная по последнему слову техники, кабинет с компьютером и огромными стеллажами с книгами, гостевая комната и туалет. — В моей комнате ещё лучше, — шепчет он мне, обнимая своими ручищами, — там бо-ольша-а-ая кровать.

Говорит таким хриплым голосом и так томно, что у меня сводит живот от желания. Ещё и крутит своим тазом, потираясь об меня сзади.

— Кирилл, прекрати, — еле произношу, а сама кладу голову ему на грудь. Точно так же, как тогда на Ярослава. Боже, как же хорошо и спокойно. Всё бы ничего, если бы не болезненные ощущения от дикого желания к этому мужчине и мыслей о его брате. Яр-Кир… Что я творю, мне кто-нибудь объяснит?

— Непременно! Как только утолю нашу потребность друг в друге, — говорит Кирилл, а я слышу смешок, когда начинаю стонать от его рук, которые начинают сжимать мою грудь, пощипывая соски. — Сладкая моя… — тянет он. — Мо-оя…

Кирилл подхватывает меня на руки и уносит наверх. А я не могу сдержать себя и целую его в губы. Они мягкие, податливые, нежные. Со мной что-то не так. Я реально «теку» от него! Именно так и сказал обо мне Дым. Смотрю на Кирилла, словно завороженная! Не понимаю, как такой мужчина, высеченный словно из камня, может быть таким отзывчивым к девушке? Не укладывается такое в голове. Я бы тоже на месте Ирины отказалась бы отдавать таких мужиков какой-то непонятной барышне! И у неё их было двое! А всё потому, что они не обычные люди!

А Чернов будто почувствовал что-то, и стал яростнее протискиваться в мой рот своим жарким языком, обводя мой по кругу. И всё. Из моей головы выветрились последние мысли, когда Кир положил меня на кровать, разрывая свою футболку, что на мне, на части. И мне нравится это нетерпение, чёрт его дери! Такой страсти у меня ещё не было. Никогда! Безумно приятно чувствовать себя желанной для такого огромного мужчины. Это подобно эйфории, которую получаешь от безраздельной и безграничной власти. Кирилл опускается чуть ниже, облизывая и посасывая мои соски по очереди.

— М-м-м, не могу больше, Кир, — чуть не шиплю я, потянув его голову выше к своим губам. Он же чувствует меня, зачем так мучает? Я и так нуждаюсь в нём, мне больно. А он опускает руку вниз между нашими телами и улыбается, глядя мне в глаза, проводя головкой члена по моей бусинке и ко входу, затем обратно, дразня меня и растирая мои соки по всей промежности. А я чуть не хнычу уже от ужасного желания, сдавившего мне все внутренности. «Ну, ладно, чёртов Альфа, я тебе ещё устрою!» — думаю я, когда чувствую давление, и его огромная змеюка с каждым толчком всё больше заполняет моё лоно, протискиваясь внутрь.

— Ты ужасно горячая и узкая, детка! — нежный шёпот мне в ушко, пока я снова привыкаю к его размеру. — Мне так хорошо в тебе, малышка! — выходит почти полностью и делает мощный толчок. Его рык сливается с моим стоном. — Да, сладкая моя, давай же! Тебе ведь нравится, когда я делаю вот так? — говорит Кир, делая круговое движение тазом, что-то задевая во мне, отчего хочется взвыть в голос от безумного удовольствия. А я не понимаю, как в такой момент вообще можно что-то говорить!? Я в ответ ничего не могу произнести, только лишь мычу, как дурочка, выгибаюсь дугой и протяжно стону, потому что скоро взорвусь. — Такая нежная и страстная, — шепчет мне в шею, облизывая свой ночной укус, увеличивая амплитуду движений. — Повезло же нам с тобой, ванилька! — громкий рык, который раскатисто звучит сквозь его стиснутые зубы, и сильный толчок бёдер загоняет его дубину по самое основание, подводя меня к кульминации. Разрядка накрывает меня, заставляя вытянуться стрункой, сжимая пальцы на руках и ногах от крышесносного оргазма. Кирилл делает ещё несколько фрикций и громко рычит, чуть задрав голову, оглушая меня, выстреливая семя густым потоком в моё лоно. — Твою мать, девочка моя, я так скоро кони двину рядом с тобой! Мне ещё никогда в жизни не было так хорошо! В машине думал, показалось, но нет, это всё из-за тебя, ванилька моя! Это ты делаешь меня таким счастливым! — говорит он мне, целуя в губы. — Ты всё для меня, Ань! Хочешь — верь, хочешь — нет, так и есть! Ты — моя жизнь!