Желать надо осторожно (СИ)

Начало

Конец лета радовал солнечной безветренной погодой.

— Какой погожий денек! — отметила я, когда вышла из подъезда и направилась к своему автомобилю.

— Вика! Опять припарковалась на моем месте!

Это меня окликнула соседка со второго этажа. Только посмотрели бы вы на нее: глаза горят, щеки тоже пылают, руки уперты в бока. И, наверное, думала, что напугала меня. А может, уже и нет, не думала. И все потому, что каждый день происходило примерно одно и то же. Машин во дворе было много, а места для автостоянок не предусмотрели градостроители. Вот так. И теперь, кто был смел, тот и съел: успевал пристроить во дворе своего металлического питомца лучше других, то есть свое транспортное средство и поближе к родному подъезду. А в основном ставили мы машины, куда попало и как попало, что часто приводило к небольшим конфликтам среди жителей.

— Заколебалась тебе повторять, Виктория, чтобы не ставила свой автомобиль в этом месте. Одно слово, «Ветрова»! Ветер в голове и есть!

Ну, это уже слишком было. Зачем ей понадобилось трогать мою фамилию? Что она себе вообразила? А еще я тогда подумала, что если не отвечу, то соседка могла бы совсем разойтись, то есть до абсолютного неприличия.

— А во дворе, между прочим, нет персональных мест для парковки, — мне казалось, что ответ прозвучал очень убедительно.

— Вот оно что!!! Смотрите на нее!..

Нет, лучше, все же, было не отвечать. Только теперь уже ничего не исправить, соседка завелась не на шутку. Я отключила сигнализацию на своем Форде, закинула сумку на сиденье, плюхнулась на водительское место, завела машину, погрела движок минуты три, подвигала дворниками, очищая стекла от пыли, и плавно тронулась с места, а соседка все продолжала отпускать в мой адрес нелестные отзывы.

— Бог с ней! Вика! Сосредоточься на дороге! — сказала сама себе, желая только добра и соседке, и себе, и всем окружающим, потому что водитель я была еще тот.

Дело в том, что машину начала водить только в этом году, весной. Но на права сдала несколько лет назад. За руль же села, получалось, совсем недавно. Все из-за того, что имела убеждение, будто водить следовало только собственное авто, а не родительское, например, папино. Свою же машину приобрела самостоятельно, откладывая на нее каждый месяц. Процесс накопления несколько затянулся, хоть я и имела приличную зарплату, но, как говорится, годы-то мои молодые, всего двадцать шесть, масса желаний и везде надо было поспеть. Вот, поэтому с покупкой машины и вышла заминка.

А работала я в банке. Большой такой банк, солидный и даже известный, и не только в нашем городе. На работу я сейчас и направлялась. Ехать было недалеко, но по самым оживленным улицам, если хотела добраться кратчайшим путем. Но можно было и кругля. Тогда надо было свернуть на маленькие тихие улочки, поколесить там несколько лишних километров, и тоже достигла бы цели. Я еще призадумалась, свернуть или нет. Как раз через сотню метров ожидался поворот. Вспомнив, что настроение мне только что подпортили, и была несколько возбуждена, решила, что лучше будет повернуть. И что бы вы думали, нерадостные мысли, плохая реакция и так не вовремя и подло погасшая стрелка светофора, что указывала только что направо, меня подвели.

Мне показалось, что я очень плавно нажала на тормоз. Тогда отчего, спрашивается, мой автомобиль дернулся, как будто строптивый пони брыкнул задними копытами, и резко встал на месте? Осмыслить ничего не успела, ведь в следующий момент раздался хлопок, лязг, скрежет, и, главное, все одновременно. Кто угодно от этого растерялся бы, я так точно впала в транс. А машина снова дернулась, и пришлось даже вцепиться в руль, и еще я втянула голову в плечи и закрыла глаза. Что бы там, сзади, ни произошло, мне очень не хотелось выходить из автомобиля. Только отсидеться не получилось. Сама не знала, через какое время, но мне в стекло постучали. Руки не хотели слушаться, но, все же, я нажала на кнопку стеклоподъемника. Скосила глаза на приоткрывшуюся щель в окне, но голову при этом почему-то повернуть забыла. Наверное, от шока, поэтому почти ничего и не увидела. Ну, только пару пуговиц на летнем мужском костюме, пожалуй, и приметила.

— Хороший костюм. Дорогой, наверное, — это все, что пронеслось в уме, а если и было что-то еще, то моего сознания никак не достигло. В голове в тот момент царил вакуум, черная дыра, назовите, как хотите, только никакой дельной мысли там не наблюдалось.

Тем не менее, в стекло снова постучали. Обладатель костюма пытался мне что-то сказать. Нет, он, конечно, и говорил и много чего, только до разума моего ничего не доходило. Посидев истуканом еще какое-то время, я все же заставила себя отцепиться от руля, а потом и выбраться из салона наружу. Как ни страшно, но пора было взглянуть правде в глаза и посмотреть, что я там натворила. Открыла дверь, с опаской поставила на асфальт одну ногу. Угрозы жизни не наблюдалось. Тогда отважилась и вторую ногу поставить рядом с первой, продолжая еще сидеть на водительском месте.

— Ну, наконец-то! Девушка-а! — надо мной склонился мужчина и зачем-то поводил перед носом своей ладонью, а потом еще и пощелкал пальцами. — У меня есть надежда поговорить с вами сегодня, милая?!

И тут я почувствовала, что искра жизни все же теплилась в моем сознании. Ведь поняла же, что тот субъект мне говорил! Не уж-то разум включился?! В первый момент его пробуждения это порадовало, но затем накатило такое волнение, что «мама дорогая». Теперь сидеть уже стало невозможно. Вскочила и замерла столбом, потому что «костюм» загораживал дорогу, продолжая мне что-то говорить, и продвинуться дальше не было возможности. Попробовала его обойти, но он не дал, сместившись в том же направлении. Тогда я попросту поднырнула под его руку и, наконец, смогла, стуча шпильками туфель по асфальту, обежать свой автомобиль и увидеть все, с ним происшедшее.

Моим глазам предстала картина. Вплотную к бедному «Филе», это я так свой Форд называла, пристроился большой такой Мерседес. Сказать про него могла только одно слово «шикарный». Сколько себя раньше помнила, всегда с восторгом смотрела на подобные машины. И, поскольку, считала себя девушкой здравомыслящей, была уверена, что у меня с этими авто никогда не будет точек соприкосновения. Однако смотрите, вот оно! Соприкоснулась!!!

— Господи! — всплеснула руками и вскинула ладони к вискам, судорожно соображая, сколько могут стоить те несколько царапин на бампере Мерседеса. — Наверное, никакая страховка этого не покроет…

Горе захлестнуло меня, а на глаза навернулись слезы и заслонили влажной пеленой весь окружающий мир. И при этом я совершенно не обратила внимания, что на бампере собственной машины зиял провал и от него в разные стороны расходились извилистые трещины. А еще, совершенно не задумывалась над тем, что это в меня въехали, а не наоборот.

— Ах! — только и молвила, когда подняла глаза на хозяина шикарной машины.

Он, кстати сказать, снова стоял рядом и продолжал мне что-то говорить. Но в ушах у меня точно вата была, видно, снова ушла в себя от вновь перенесенного шока. Ощутила лишь острую потребность воспользоваться носовым платком. Поэтому снова поднырнула под руку мужчины, на сей раз, устремляясь назад, к открытой дверце Форда. Согнувшись пополам и поставив колено на водительское сидение, дотянулась до своей сумки, лежащей на соседнем кресле, и извлекла из нее платок. Когда пятилась назад, пытаясь выбраться на воздух, почувствовала преграду и инстинктивно толканула ее пятой точкой, чтобы скорее оказаться вне салона.

— Извините, — посторонился от меня снова оказавшийся рядом хозяин шикарного Мерседеса и летнего костюма. — С вами все в порядке?

— Наверное… Нет! — смогла все же распрямиться я, поправила раздавшуюся было темную узкую юбку, одернула белую блузку, обязательную у меня на службе, развернулась в сторону мужчины и принялась своим белоснежным платком размазывать по своему лицу тушь с ресниц. — Извините.

— Послушайте, милая девушка, — его голос звучал дружелюбно, это я уловила точно, но радоваться не спешила, оттого и нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. — Войдите же в положение. У меня совершенно нет времени торчать здесь, на этом перекрестке. Давайте с вами лучше договоримся.

— Давайте, — сказала я и еще качнула головой, подтверждая слова, но сомневаюсь, что четко соображала в тот момент, о чем шла речь.

— Вот и хорошо. Это уже другое дело. А то, в панику впадать… — мужчина быстро достал из кармана пиджака портмоне, извлек из него несколько купюр и протянул мне, но поскольку я продолжала стоять истуканом, засунул их мне в руку, что сжимала носовой платок. — Держите. Надеюсь, у вас не будет ко мне больше претензий?

— Вы кто? Нет. Вы что?! — мне почему-то казалось, что непременно должна была что-то у него спросить, так сказать, конкретно в этой ситуации.

Он уже развернулся было, чтобы уйти, но, вздохнув тяжко, снова повернулся ко мне и, с неудовольствием посматривая в мою сторону, принялся искать что-то в боковых карманах.

— Держите. На этом все?

Мне протянули плотный прямоугольник визитки. Я его схватила и зажала в кулаке второй руки. Ответ мой мужчине не потребовался. Не дожидаясь его, он уже сел за руль, сдал назад, а потом, воспользовавшись зеленым сигналом светофора, обогнул мой Форд и устремился вперед по проспекту.

Я еще немного потопталась рядом со своей машиной, к большому неудовольствию других водителей, но жизненные функции начали снова возвращаться к моему организму, поэтому скоро загрузилась в Форд и на малой скорости возобновила движение, разблокировав правый поворот на этом перекрестке.

Мой путь по-прежнему лежал на работу. Я, конечно, уже опоздала и прилично, только действовала по правилу «лучше поздно, чем никогда». Подъехала к зданию банка, но на служебной автостоянке, к сожалению, свободного места не обнаружила. Чтобы припарковать машину за ее пределами, потребовалось еще время, а потом, вдобавок ко всему, пришлось топать назад к банку. Все это настроения не улучшило, поэтому к себе в отдел притащилась вся неласковая и встрепанная, а там сразу в лоб сообщение, что меня просила к себе начальник.

— Виктория Витальевна! Вы отдаете себе отчет, что опоздали?.. — это меня встретила так начальник нашего юридического отдела, Клавдия Ивановна.

Милая женщина, не смотря на то, что теперь мне была обеспечена проработка как минимум на полчаса. Ладно бы еще я была злостной прогульщицей или имела бы правило иногда опаздывать, да ведь ничего такого. Даже наоборот, обычно приходила на работу одна из первых. Только у Клавдии Ивановны былые заслуги не засчитывались, а ругала, как бы на будущее, и чтобы другим неповадно было, то есть показательно.

— Могу все объяснить, — подала я голос, выждав минут пятнадцать и сдунув с глаз непослушную челку. — В устной форме могу. Или, если скажете, изложу все письменно.

— Обязательно изложите. Сначала можно устно. А мы послушаем.

Она прошла к своему столу, приглашая последовать за ней меня и подошедшую с какими-то важными бумагами Зинаиду Александровну, ее давнюю подругу, а еще секретаря из самой дирекции.

— Я попала в аварию!

Эта моя фраза имела эффект взорвавшейся петарды. Все отложили свои дела, подняли головы и развернулись ко мне. В общем, аудитория была полностью в моей власти. Это придало сил и еще включило фантазию. Картина, нарисованная мною для благодарных слушателей, радовала красками и выгодно преподнесла мои качества, такие как: ум, мастерское владение авто и отличную реакцию в сложных дорожных ситуациях.

— О-о! Виктория! Это все объясняет. Идите, выпейте чаю. Вам надо немного прийти в себя. — Обласкала меня словами и взглядом начальница.

— Да, а! — вздохнула Зинаида Александровна и снова надела очки, собираясь вернуться к делу с бумагами. — А наш генеральный-то директор, тоже сегодня в аварию попал. Да. Наутро было назначено важное совещание, так чуть не сорвалось. Сказал, что какая-то неумеха была за рулем.

— Сейчас очень трудно стало ездить. Мой муж говорит, что опасность встретить на дороге неуча, возрастает с каждым днем. С правилами теперь мало кто стал считаться. Творят, что хотят.

Я по-тихому удалилась, предоставив им возможность и дальше обсуждать ситуацию на дорогах. А придя на свое рабочее место, еще раз исполнила сочинение под названием «как трудно девушке-автомобилисту на современных дорогах». Вернуться к нему пришлось, так как коллектив пожелал знать, что заставило меня так задержаться, да еще прийти в таком виде. Имелось в виду, что тушь для ресниц была размазана по лицу, а от утренней укладки не осталось и следа. Поэтому, закончив вещать, я с гордым видом направилась в туалет приводить себя в порядок, а там уже и до обеда было близко.

Вернувшись из кафе, где обычно обедала с Вовкой и Витькой, они тоже наши сотрудники и еще мои друзья, с умиротворенным настроением уселась за свой стол. В голову пришла мысль, что было бы неплохо и поработать сегодня. Но тут из сумки раздался художественный свист. Это мой мобильный исполнял куплет из популярной песенки какой-то немецкой рок-группы. Никогда не могла запомнить их название, но исполнение меня всегда радовало, оттого и поставила эту мелодию на звонки своих подруг. И мне-то песня нравилась, но вот сотрудники не все соглашались с моим вкусом. Рыжая Нинка Герасимова снова закатила глаза при первых же звуках свиста и, как плюнула в меня, чтобы, мол, денег у тебя не было. Я, конечно же, поспешила телефон схватить, но в моей сумке отыскать что-то не очень просто. Поэтому свист еще какое-то время раздражал некоторых. Когда я все же взяла мобильный в руки, оказалось, что звонила Ирка, подруга детства.

— Привет. Ты помнишь, что сегодня все встречаются у тебя?

— Что за вопрос?! Уже вчера все приготовила.

— Отлично. Тогда до вечера.

— Пока! Пока!

А сегодня была пятница. Если точнее, то последняя пятница августа. В этот день мы с подругами всегда собирались, устраивали девичник. На этот раз договорились встретиться у меня дома. Момент был подходящий. Родители навещали тетю, мамину сестру. Та проживала, вот уже несколько лет, в Канаде. В последнее время тетя стала жаловаться на здоровье. Вот и получилось, что мама с папой вместе, они у меня уже пенсионеры, улетели в Канаду.

— Что это у тебя намечается сегодня? — встрял Вовка, мой верный друг и товарищ, а еще сосед по рабочему месту.

Он уставился на меня из-за своего монитора. Как видно, не только я сегодня не имела рабочего настроя.

— Ты что, забыл? Сегодня последний день месяца, — рядом нарисовался Витька, наш третий верный друг. — Вернее, последняя пятница месяца.

Витек принес и положил мне папку, что брал недавно.

— Ах, да! — Вовка крутанулся в его сторону на вращающемся рабочем кресле. — Весь цветник будет сегодня в сборе. Вот бы, и нам с Витькой к вам подкатить. Где собираетесь на этот раз?

— У меня. Только это ничего не значит. Вам с нами нельзя. Иначе это уже будет не девичник, а не пойми, что.

— Ну, да. Помешаем вам мужикам кости мыть.

— Больше нам делать нечего?!

— И какие же другие важные темы вас там занимают?

— Отстань. Не скажу. Все равно вам туда путь заказан.

— Вот так всегда. Сразу отстань. Пойдем, Витек, покурим, что ли?

Вечером, как только часы возвестили об окончании рабочего дня, я была в числе первых сотрудников, покинувших банк. Мне еще надо было заехать в супермаркет, купить пирожных и фруктов. Когда добралась до родного дома, сразу ринулась на кухню. Нацепив фартук, сначала помыла виноград и персики, а потом заправила майонезом еще вчера приготовленный легкий салат. На накрытый стол поставила уже открытую мной бутылку вина, потом подумала и принесла подсвечник с тремя свечками — вдруг кого потянет на романтику. Не успела снять фартук, а в дверь уже позвонили.

Первой в прихожую зашла Светланка. Она была мне кем-то вроде сестры. Жила в соседнем доме, поэтому первое наше знакомство, наверное, состоялось еще тогда, когда наши мамы прогуливали нас в колясках в общем дворе. Потом мы вместе посещали детский сад, что располагался во дворе по соседству. В садик нас отдали потому, что и у нее, и у меня бабушек близко не было. Затем, как подружек «не разлей вода», нас записали в одну школу и класс. Дружба наша прошла многолетнее испытание, успешно его выдержала, нисколько не ослабев, а напротив, только укрепилась.

Светик вошла и сразу уверенно направилась в ванную. Она у меня была медиком, свято верила в клятву Гиппократа и пропагандировала гигиену. Поэтому личным примером увлекла и остальных девчонок посетить вместе с ней ванну, чтобы обязательно все могли помыть руки.

— Как это вас всех угораздило прийти одновременно? — я удивленно пересчитала про себя все четыре разномастные макушки, вплывающие в мою прихожую.

— Не сговариваясь, мы встретились на углу дома, — ответила мне Иришка.

Она второй вошла в квартиру и хотела пройти в комнату, игнорируя громкий призыв Светки из ванной, но та цепко хватанула ее за локоть и силой туда затащила.

— Да я только из дома! Зачем мне сто раз руки-то мыть?

Ирина не обманывала. Мы с ней жили в одном доме, только она в крайнем подъезде, а я в среднем. Она была на год старше нас со Светкой. В сад с нами не ходила, ей повезло расти под бабушкиной заботой. Но, не смотря на то, что была исключительно домашним ребенком, всегда верховодила нами. Сначала во дворе, а потом и вообще, по жизни. Сейчас она выглядела несколько расслабленной и допускала и наше некоторое влияние на нее. А все потому, что была в декретном отпуске, беременность немного смягчила ее волевой характер, догадывались, что только на некоторое время. И это мы уже проходили, когда два года назад она родила дочку и тогда тоже была «белой и пушистой». На время.

— С кем Анечку оставила?

— Димка с работы на час раньше пришел. Так что у меня все ладно получилось. Этот вечер я в полном вашем распоряжении, девочки.

— У тебя всегда все четко и ладно. Мне бы так! — Катя потеснила у раковины двух первых подруг. — Даже в школе ты все делала как надо и вовремя. Это не я, всегда все в последний момент успевала или вообще с опозданием выполняла.

Ирина и Катерина вместе учились в английской спецшколе, помнится, даже сидели за одной партой. Только потом закончили разные институты и получили разные профессии. Ирина стала переводчиком в издательстве, а Катя занималась рекламой, как сейчас говорят, стала пиар-менеджером. В нашу компанию, ясное дело, одна привела другую. Катюха вошла в коллектив как-то сразу и навсегда. Сейчас никто и не помнил, что изначально она подругой была только Ирине.

— Скоро вы там? — на пороге ванной вместе со мной стояла Марина, моя институтская подруга, мы с ней экономический факультет закончили, я ее познакомила с девчонками, и вот уже несколько лет все были дружны. — Мне есть ужасно хочется. А этот ваш ритуал омовения все стопорит. Так никогда за стол не сядем.

— Очень даже сядем, — ванну покинула Света. — Помогать надо? Я готова. Могу что-то порезать или смешать…

— Готово уже все, — прервала я ее. — Проходите. Стол накрыт в гостиной. Кухня, хоть и большая, но, все же, в ней как-то буднично. Другое дело в комнате. Я и свечи, на всякий случай, приготовила.

— На какой такой случай? — Ирина подошла к столу, выбрала себе стул с мягкой спинкой и удобно на нем устроилась.

— Не знаю, какой. Просто так.

— Все в сборе? — Светка заметила, что и Марина, вошедшая последней из них в ванную, к нам присоединилась. — Ну, хозяйка, давай.

— Что давать?

— Тост говори, — в один голос ответили мне Марина и Светка, только с разными интонациями, одна подгоняла, другая удивлялась моей бестолковости.

— За нас! — подняла я бокал с вином, и мы дружно выпили.

— Лаконично, — подала голос Иринка, ставя на стол стакан с минералкой.

— Начинается! — фыркнула Светка. — Как только в компании появляется трезвенник, так жди замечаний и поучений. Вот будет сидеть теперь совой и компромат на нас собирать.

— Ага! И чтобы вы скорее мне его предоставили, предлагаю еще выпить. И даже тост вам произнесу.

— Говори! — широким жестом одобрения ответила ей Катерина.

— Предлагаю выпить за Викин отпуск.

— Да, а! Точно! Вика, ты же у нас с понедельника в отпуске.

— Как-то и забыла за всем этим… — я чекнулась с подругами и сделала несколько глотков.

— Что значит, забыла? — покосилась на меня Марина.

— А мне больше интересно, что значит «за всем этим», — подала голос Светлана.

— Не приставайте, девчонки. У меня сейчас совсем другой настрой. Если начну вспоминать события утра, кто его знает, куда меня занесет. Давайте сосредоточимся на приятном. Вот, например, попробуйте салат. Как он вам? Это новый рецепт. Позаимствовала из интернета.

— Хороший салат, — кивнула Ирина. — Еще мне колбаска понравилась, вон та, солененькая.

— Тебе сейчас все солененькое нравится, — хмыкнула Катя. — А что это за вино? Франция или Италия?

— Вот видишь, Вика, мы сколько угодно можем говорить с тобой о хорошем, — Светка обвела взглядом собравшихся девчат. — Но потом, когда сочтешь себя готовой, все же, поведай нам о наболевшем. На то и подруги, чтобы горести в душе не держать.

— Договорились, — я снова плеснула им в бокалы вина. — Ну! Кто сегодня начнет? У кого есть для нас очень-очень хорошая новость?

Девчонки взяли в руки бокалы и углубились мысленно в себя, в события своей жизни за последний месяц. Кто-то из них при этом поднял глаза к потолку, кто-то смотрел сквозь стену, Ирка ерзала на стуле, а Маринка буравила взглядом меня.

— Как ты догадалась? — не выдержав паузы, спросила она меня. — Тебе Андрей сказал?

Три наших подружки застыли в недоумении. Сидели тихо и ждали, когда им пояснят, что все значит.

— Ты о чем, Марин? — я и сама пока ничего не понимала.

— Андрей звонил тебе недавно?

— Да, звонил. И что? О чем он мне должен был сказать? Или наоборот не должен?

— Значит, ты ничего не знаешь?

— Девчонки, хватит уже! Знаешь? Не знаешь?

— Маришка! — предчувствуя грандиозную новость, я ободряюще взглянула на подругу.

— Да. Марина, мы все — одно внимание!

— Девочки, — она смутилась под взглядом четырех пар глаз. — Не хотела пока говорить… Мало ли, что…

— Это то, о чем я думаю?! — подняла брови Ирина. — Ты тоже ждешь ребенка, дорогая?

— Мы с Андреем не могли поверить в такое счастье. Но моя врач сказала…

— Ура!

— Ура! За это надо скорее выпить.

— А я еще подумала, отчего она вино только пригубила? — возбужденно продолжила Ира. — Могла бы ведь сразу догадаться. Да, здорово. За вас с Андреем!

— Эй, вы! К беременным не относится, но все остальные за такую новость пьют до дна! — Светку опять потянуло показывать всем пример.

— Хорошо. До дна! — Катерина даже привстала из-за стола, демонстрируя свою готовность исполнить уговор.

— Закусываем, девчонки, — загомонила я, почувствовав, что начала стремительно пьянеть. — А то у меня в голове созрел уже новый тост.

— Что за тост? — Светкина рука потянулась опять к бутылке, но та оказалась пустой. — А, прошу прощения, это не та емкость. Вот оно, вино. Кому налить?

— Пьем на троих, — засмеялась нам Катя.

— Выходит, что так. Но всего через месяц-другой Ирка родит и потихоньку к нам примкнет.

— Да. Все верно. Хочу выпить, девчонки, за всех наших детишек, то есть детей в нашей сплоченной компании. Пусть всегда будут здоровы и растут в мире и согласии, — говорила я горячо и искренне.

— Хороший тост, — одобрили все.

— Я даже готова сделать глоточек вина, — Ирина потянулась к бокалу Марины.

— И я тоже, — ответила та.

Ясное дело, что разговор крутился все больше вокруг темы детей и материнства. Даже, когда я накрыла стол для чая с пирожными, нить разговора не прервалась.

— Это что же получается, — Ирка задумалась над чашкой и даже конфетку до рта не донесла. — В нашей компании скоро все станут мамами, кроме Виктории. Соответственно, мы все замужние дамы, кроме Вики.

— Факт, как ни крути, — поддакнула Светка.

— А кто бы мог подумать, что все так случится? Что именно она из всех нас останется незамужней?! — встряла Катька. — Ведь она из нас пятерых самая красивая.

— Да, а! Я девушка, что надо! Глаза, словно фиалки, фигура загляденье просто, ноги от коренных зубов растут. Кто и что еще добавит?

— Грудь! — выпалила Светка. — Я всегда тебе завидовала. Не то, что у меня прыщики были.

— Засчитывается. Что еще? — смеясь, я поставила на стол чайник со свежей заваркой.

— А я, девки, пыталась копировать ее походку, — вдруг вставила Катька. — Как сейчас помню, на третьем курсе это было. Мы тогда с Валеркой только начали встречаться. И как знать, может именно это подражание и сыграло роль в обольщении моего будущего мужа. Вот так.

— Что тогда про меня говорить? — вздохнула Маринка. — Мой Андрюшка сначала на меня и внимания не обращал, все за Викой увивался. И только когда понял, что она у нас спящая царевна и ему не по силам ее разбудить…

— Хватит уже! — разговор перестал мне нравиться. — Скажешь тоже! Твой Андрюшка просто был близорук и не сразу рассмотрел, какой подарок ему судьба преподнесла. Тебя имею в виду, между прочим.

— Нет, девчонки. В этом есть какая-то несправедливость, что все мы устроены, а наша Викуся все одна одинешенька, — Катька что-то уж очень распалилась, даже чай в сторону отставила, да что там чай, от второго пирожного отказалась.

— И что ты предлагаешь? — чтобы Светка промолчала, на это никто и не рассчитывал.

— А разве не понятно? Замуж ее надо выдать.

— Вот, так, взять и выдать. Скажешь тоже!

— Что вы двое расшумелись. — Ирина заметно снизила накал страстей. — Давайте ее спросим, что она сама думает о замужестве?

— Да, — Марина ее поддержала. — Мы все знаем, что вокруг нашей царевны увивалось и сейчас увивается много мужчин. Но еще, ни одного разу, не слышали, чтобы она собиралась, кого осчастливить своим особым вниманием, и уж совсем не звучало, что хотела бы с кем связать свою судьбу.

— Что ты имела в виду, когда говорила, что увиваются и сейчас? На кого намекаешь? — Катька, определенно, была настроена найти мне мужа уже сегодня.

— Все знают, что Андрей работает в том же банке, что и Вика, собственно, благодаря его рекомендациям, она там место и получила, — все дружно закивали на слова Маринки, даже я сама. — И он иногда может наблюдать нашу подругу в, так сказать, служебной обстановке.

— И что?! — не могла понять, куда она клонит.

— А то, что она там сколотила дружное трио, а точнее «три «В». Не таращьте глаза, все просто. У нее там два воздыхателя есть, Вовка и Витька. Народ окрестил их «три «В». Наша Виктория и есть третье «В».

— Что ты предлагаешь? Отдать подругу за какого-то Вовку? Или Витьку? — поморщилась Светланка.

— Это только для нашей Вики они Вовка и Витька. А в банке это уважаемые люди. Юристы со стажем и высокой репутацией, и даже с известностью в определенных кругах. Наша же подружка помыкает ими как сопливыми мальчишками.

— Маринка, хватит. Все не так, как она говорит. Поясню, чтобы у вас не создалось неправильного мнения. Мы просто дружим!

— Вот в этом-то все и дело, — Ирка ударила ладонью по столу, а Катька от неожиданности даже подпрыгнула — таким громким вышел хлопок. — Сколько я тебя знаю, Вика, у тебя какой-то ненормальный взгляд на мужчин. Он, в смысле мужик, для тебя, то друг, то товарищ, то сослуживец. И еще, бог весть, кто. Но только не мужик.

— Как-то ты очень сложно все это сказала…

— Не пудри нам мозги, подруга, — в снова Светка. — У тебя влечение к кому есть? Тяга телесная? Если уж совсем для тупых…

— Тяга? — я нахмурилась. — Наверное, нет. Но это не значит, что я больна, и меня надо лечить. Вот вы сказали, связать свою судьбу. С кем-то! Для этого влюбиться надо. А так, просто, я не могу. И влюбиться, пока не получается.

— А все потому, что ты и не пыталась. Живешь, как играешься, и все в детстве пребываешь, — глубокомысленно заявила Ирина. — Тебе надо взять и поменяться. Попробуй вести себя иначе.

— Это как?

— Ну, возникнет какая ситуация, то ты не бросайся поступать как обычно, вздохни полной грудью сначала, а если надо, то и посчитай про себя немного, чтобы мысли упорядочить, а потом возьми и поступи, как если бы для тебя это было и не свойственно вовсе.

— Ты даешь! Вот так совет. Вроде и не пила сегодня, — обиделась я.

— Нет. Ты замуж хочешь, вообще-то?

— Да, — послушала себя немного и кивнула еще головой. — Между прочим, я по твоему совету уже несколько недель живу, а толку нет.

— Что ты имеешь в виду?

— Кто меня учил каждое утро начинать с мысли о хорошем? Например, попросить судьбу послать мне большое чувство.

— Я что ли? Ах, ну да, припоминаю. Помнится, в прошлую нашу встречу… И что? Ты просила?

— Не так чтобы каждое утро, но иногда.

— Ну и… — теперь всем совсем стало интересно.

— Одни неприятности мне судьба посылала. Например, сегодня. Я, когда проснулась, сразу вспомнила, что мы встречаемся вечером. В связи с этим, наверное, вспомнила и твои прошлые наставления. Взяла и обратилась к судьбе, в точности как ты мне говорила.

— Ну и…

— Сказала же, ничего хорошего не вышло. Как только судьбу попросила, так, бац, авария со мной приключилась.

— Какая авария? — ахнула Маринка.

— Обыкновенная, автомобильная. На повороте в меня врезался Мерседес.

— Иди ты?! — Светка откинулась к спинке дивана, на котором сидела.

— Вы слышали? Не Жигули, а Мерседес! — Катька непонятно чему радовалась.

— И как он? — со всей серьезностью спросила Ирина.

— Кто?

— Не машина же! Хозяин Мерседеса, конечно.

— Не знаю.

— Как это?! — ахнули они все разом.

— Молодой был или старый? — заерзала на стуле Катерина.

— Говорю же, не знаю. У меня, девочки, шок был. Он мне все что-то говорил и говорил. А я как оглохла совсем. Только через несколько часов в себя пришла, и так мне скверно стало…

— Это еще почему?

— Я вела себя, как полная дура. Потом, когда мысли на место встали, смогла трезво оценить ситуацию. И вышло, что вела себя не как потерпевшая, а как виноватая. И вообще, несла какой-то бред.

— Ничего, мужикам это даже нравится, — подбодрила меня Светка. — Многие предпочитают спутницу такую, чтобы на ее фоне самому себе казаться гением.

— Ну, спасибо! Утешили, нечего сказать. Если мы все еще про меня говорим, то мне такой не нужен. Вы сами-то, чего же с подобными «гениями» свои судьбы не связали?

— Не кипятись, подруга, — подала голос Катька. — Можешь каждую из нас спросить, и тогда мы тебе скажем, что хоть иногда, но «дохлую овцу» включаем. И ничего в этом зазорного нет. Даже наоборот. В определенных жизненных ситуациях этот прием срабатывает безотказно.

— Это как? Какая еще «овца»?

— Дохлая овца, — напомнила словосочетание Ирина. — Прикинуться непонимающей, сильно нерешительной, и даже этакой глупышкой иногда совсем не помешает семейному счастью, и наоборот… А все потому, что в мужчинах заложено качество защитника, и они очень не прочь играть главные роли, демонстрировать нам…

— Вы меня за кого принимаете? Если мне не доводилось слышать про эту овцу, то это еще не значит, что в моих генах нет ничего от наших прародительниц.

— Ладно, ладно. Это мы так, увлеклись немного. А еще хотели тебя утешить. Так, что там с Мерседесом?

— Мерседесу ничего. Только пара царапин. У его хозяина все же хорошая реакция оказалась, и сильного столкновения он не допустил. А вот мой Филя, маленький мой, несчастный мой Фордик, заимел дырищу в бампере.

— Очень жаль твою машину. Но нельзя ли сосредоточиться на водителе, совершившем наезд?

— Можно. Помню, что он был выше меня. Мой нос смотрел на верхнюю пуговицу его рубашки. Такая информация вас устроит?

— Теплее, теплее. У нашей Вики рост метр семьдесят два, — Ира вслух производила расчеты, а девчонки ей усиленно в этом помогали, Катька даже достала из сумки миниатюрную рулетку-брелок. — По всему выходит, что у него где-то не менее метра и восьмидесяти сантиметров рост будет.

— Хорошо! — одобрила Светлана. — Ну, а вес как? Если ты глаз выше пуговицы не поднимала, то не могла не заметить, было ли брюшко.

— Не заметила. То есть, это значит, что не было, — закивала я головой.

— Обнадеживает. Очень может быть, что он еще и строен. Жалко, что лица ты не видела, подруга.

— Как бы еще это что у нашей Вики значило, лицо увидеть… — подала голос Маринка. — Она иногда в упор смотрит на парня, а спроси ее, что видела…

— Н-да! С этим тоже не поспоришь. Как-то мало у нас сведений получается, в образ не складываются. Поднатужься, Викуся.

— Вспомнила!

— Что? — нетерпеливый интерес обнаружился у всех подруг, оттого и вопрос задали в четыре голоса.

— На нем был очень дорогой летний костюм.

— Как-то это… — покрутила кистью в воздухе Светлана и еще состроила кривую рожу.

— Ясно, что дорогой, — не удержалась Катерина. — Раз он у тебя на шикарном Мерседесе ездит.

— Нет, это определенно важно, девочки, — округлила глаза Маринка. — Если она заметила костюм, то, скорее всего, оттого, что сидел хорошо, то есть мужчина был с фигурой. Я, так, полагаю.

Все четыре головы повернулись от Маринки в мою сторону, и четыре пары глаз уставились на меня. Кто смотрел с сомнением, кто-то, жалея, и только Маринины глаза светились от радостной веры в меня.

— Может, хватит?! — откинулась я к спинке стула устало. — Ели бы уже пирожные, что ли.

Под недружные вздохи подруги, и правда, придвинулись к столу и вяло взялись за свои чашки. Чай, конечно же, остыл к тому времени, и мне пришлось подняться и пойти на кухню за кипятком. По дороге туда мой взгляд зацепился за дамскую сумку, лежащую на тумбочке в коридоре, и в душе что-то, такое смутное, едва шевельнулось. Некая мысль возникла было в голове, заставила на мгновение замереть на месте, но тут же и пропала. Я пришла на кухню, вскипятила чайник, вернулась в комнату, долила в протянутые ко мне чашки кипятку, и тут меня осенило.

— Вспомнила! — плюхнула на стол чайник и кинулась в другую комнату за своей дамской сумкой.

— Тихо, ты, ненормальная, — зашикала Светка. — Чуть меня не ошпарила. Куда помчалась, сумасшедшая?

— Вот! — я уже вернулась, приподняв повыше, на всеобщее обозрение, свою сумку. — Все вспомнила!

С этими воплями подскочила к свободному углу стола и стала на него выгребать содержимое дамской сумки. Искала я визитку, что дал мне хозяин Мерседеса, но она никак не хотела находиться в просторных отделениях, забитых всякой всячиной. Покопаться в ее недрах, было мало для поисков, именно поэтому пришлось выгребать содержимое на стол. Но, как оказалось, и этого было недостаточно, прямоугольник с данными того мужчины никак не обнаруживался. Тогда пошла на крайнюю меру и под удивленными взглядами подруг перевернула сумку вверх дном и еще потрясла, чтобы уж наверняка в ней ничего не осталось. Теперь надо было только покопаться в объемной куче всякой мелочевки.

— Что ищем? — спросила Катерина после того, как уже с минуту мешала поискам, запустив сразу две руки в мое добро.

— Сейчас, сейчас. Уберите руки, все. Сама найду.

— Боже, Вика! — Ирка выудила из кучи крупную купюру евро, потом еще и еще. — Ты всегда носишь с собой такие большие деньги?

— Я их совсем с собой не ношу. Евро, имею в виду. Отстань. Где же она? Ах, вот она!

Наконец-то визитка нашлась. Я победным жестом подняла ее над головой, показывая подругам. Но они мало заинтересовались ею. Их взгляды были обращены на Иринку и на купюры, что она держала в руках, разложив их веером.

— Откуда тогда это? — Ира не унималась, все демонстрировала мне найденные деньги.

— Как раз, он и дал, — потрясла я визиткой. — Это компенсация за ущерб.

— Ничего себе… — Светка потыкала в купюры пальцем, пересчитывая вслух. — Это же половина твоей машины!

— Наверное, учел моральный ущерб…

— Делаем вывод. Кандидат в мужья богат и щедр, — подняла Катька вверх указательный палец.

— Ах, девочки, ну надо же! — я уже успела пробежать глазами надпись на визитке, но их еще занимали деньги. — Он вовсе не кандидат. Это я — кандидат. На увольнение. Взгляните!

Из моих буквально опустившихся рук выпал плотный прямоугольник и угодил прямо в подставленную ладонь Маринки.

— Олег Петрович Филатов, — закатила она глаза.

— Что это они так реагируют? — закрутила головой Светка. — Хорошее имя, и фамилия мне тоже нравится. Марина, Вика, что это значит? Дайте сюда визитку. Так. Банк. Какой банк? Директор?!

— Девочки, оказывается, это я чуть не сорвала сегодня утреннее совещание. Боже мой! Кто же знал, что он… А с виду был, вроде бы, спокоен… Наверняка, конечно, не скажешь…

— Снова хорошее качество. Сдержан, — хлопнула в ладоши Катя.

— Чему ты радуешься? — охнула я. — Если он узнает, что по вине его сотрудницы чуть не было сорвано совещание… И потом, кто он, и кто я. Соображать надо!

— Спокойно! — Ира выпрямила спину. — В аварии он сам был виноват. Держи дистанцию! Ведь так?

— Да, — кивнула я. — Только с моей стороны было резкое и некорректное вождение.

— Он же отсыпал тебе деньжищ, — твердо сказала Светка. — Значит, вину свою признал.

— Угу. Только потом, когда была у начальницы в кабинете… Там еще его секретарша была, а я возьми и расскажи им об аварии. Разумеется, приврала.

— Зачем?

— Так ситуация выглядела убедительнее, и надеялась разуверить Клавдию Ивановну наказывать меня за опоздание. Я немного увлеклась, каюсь. Если мои россказни до него дойдут… Меня точно уволят.

— Во-первых, не факт, что дойдут. Во-вторых, ты хороший сотрудник.

— Самый рядовой сотрудник. Ниже меня только уборщица, наверное. Я там вообще «с бока припека». У меня даже образование не юридическое, а экономическое. Почему меня туда взяли, до сих пор не понимаю. Хотя, нет, знаю, конечно. — Я многозначительно посмотрела на Марину, а она отвела глаза, было понятно, что не обошлось в этой истории без ее Андрея.

— Ну, он хоть не стар? — не унималась Катерина.

— Не помню я! — чуть не заорала на нее. — У Маринки спрашивай. Это ее муж запросто входит в директорский кабинет. Ох-ох! Бедная я, бедная!

Я сидела погрустневшая, обхватив себя за плечи. Взор мой был устремлен через стену, через соседскую квартиру за ней, и даже через широкий проспект, на котором стоял мой дом. Я хмуро наблюдала свое печальное будущее.

— Ты случайно не грешила накануне? — серьезно спросила меня Ирина.

— Что? Это ты, о чем сейчас?

— Про плохие поступки, конечно. Я тебе такой хороший совет дала, обратиться к судьбе. А у тебя, что вышло?

— Отстань!

— Нет, правда? — не сдавалась Ира. — Если ты никого не гневила, и судьба послала тебе этого банкира, может так и надо? Может, все идет своим чередом?

— Хватит. Не хочу больше слышать о Филатове. Дайте новую тему, а эту закроем, — я еще зачем-то поплевала через левое плечо. — Если вам так угодно, то завтра утром снова обращусь к судьбе. Только остаток вечера давайте говорить только о хорошем.

— Давайте. Например, о вашей с Катериной поездке в Питер. На поезде решили отправиться?

Эта тема пришлась кстати. В воскресенье мы с Катькой собрались загрузиться в вагон поезда, проходящего через наш город, и через несколько часов оказаться в северной столице. Гостиницу заказали заранее. С планом экскурсий тоже все было в порядке. А когда проводила своих гостей за порог, решила собрать вещи. Достала чемодан. Сложила туда летние наряды. Подумала и собрала еще пакет с вкусностями из тех, что долго хранятся. На всякий случай, вдруг понадобятся для поднятия настроения.

Утром просыпаться не спешила, дала себе вволю поваляться и понежиться. Потом все же поднялась и прошлепала в ванную комнату. Оттуда путь лежал на кухню. Собралась выпить кофейку. По привычке включила телевизор, что висел там же на стене. Прихлебывала из чашки и грызла печенье, когда после новостей стали рассказывать о погоде в стране. Слушала в пол уха. Оттого до меня не сразу дошло, что в Питере наметилось похолодание. Когда же осознала информацию, чашка с недопитым кофе не была мной донесена до рта, немедленно отставлена на стол, а сама я побежала к компьютеру, удостовериться в прогнозе. Все было верно, не пощеголять нам с Катюхой в летних платьях. Надо было срочно рассказать ей об этом, и набрать ее номер поспешила в ту же минуту.

— Чего в такую рань звонишь? — ответил мне сонный голос.

— Ты чемодан собрала?

— Нет еще. А что?

— Похолодание. Там уже осень наступила. Зонт не забудь или ветровку. А лучше и то, и другое. За тобой заехать завтра?

— Ты что, на своей машине на вокзал поедешь?

— Нет. Вовка обещал отвезти.

— Который Владимир Ильич?

— Точно. Тебя, видно, вчера впечатлила Маринкина характеристика ему и Витьке… Так заехать? Или «твой» тебя отвезет?

— Меня отвезет «мой»!

Осмотр вещей, уложенных в чемодан вчера вечером, показал, что надо было все начинать сначала. Вывалив все тряпки на кровать, стала по новой их укладывать, теперь уже делая упор на внезапное похолодание. Положила пару блузок, несколько футболок, шерстяную кофту. В дорогу решила надеть джинсы и свитер. Призадумалась и над тем, что предпринять с обувью. Больше всего были уместны теперь кроссовки. Они у меня, конечно, имелись. Только выглядели затрапезно, потому что я их «и в хвост, и в гриву» использовала на утренних каждодневных пробежках. Кстати сказать, что почти ни одного утра, сегодняшнее не считалось, не пропускала, чтобы сделать несколько кругов в соседнем парке.

Покосившись на своих боевых друзей, стоящих в уголке на коврике в прихожей, приняла решение, что можно было бы купить еще пару кроссовок. В новой обуви можно было ходить по городу, одевая их под джинсы, а в старых кроссовках продолжать заниматься спортом по утрам. Как справиться с проблемой, сообразила, оставалось только съездить в магазин и подобрать нужную пару. Быстро оделась, натянув джинсы и легкую блузку, схватила сумку, удостоверившись, что в ней лежали документы на машину и кошелек, и стремительно покинула квартиру.

Уже когда проходила комнату консьержа, увидела свое отражение в висевшем там зеркале. Порадовалась тому, как выглядела, и вдруг вспомнила, что обещала вчера девчонкам снова попросить у судьбы встречу с суженным. На этом как, все равно, споткнулась, но быстро взяла себя в руки. На пару секунд притормозила передвижение в подъезде, прошептала нужные слова и решительно толкнула дверь на улицу.

— Ветрова! Ты своей тачкой загородила мне проезд. Что, трудно было продвинуть ее на метр к столбу?

— Начина-а-ется! — подняла глаза к ясному небу. — Отстань, Сашка! Там вечером стояла машина соседа из двадцать седьмой квартиры.

Нисколько не погрев двигатель автомобиля, а значит, нарушив папины поучения, сразу тронулась с места, спеша покинуть двор. Выехала на проспект и направилась к центральному торговому центру, самому крупному в городе. В нем находились сразу два магазинчика со спортивными товарами. Нужные мне кроссовки подобрала в первом же, что был ближе ко входу. Возвращаться домой решила в обнове, старую же обувь убрала в коробку. К машине шла довольная, то и дело посматривая на белоснежные мысы. Легкий пружинистый шаг в новой обуви тоже делал мне настроение. В автомобиль загружалась, напевая какой-то веселый мотивчик. Со стоянки тронулась с улыбкой на устах и игривой искрой в глазах. Проехала сотню метров и начала выворачивать на проспект. И, и, бац!

Откуда он только взялся, этот черный автомобиль. И какие ужасные люди ездят в нашем городе, нервные, нетерпеливые, раздражительные. Ведь не мог же не видеть, как я выворачиваю. Это я смотрела в боковое зеркало и не заметила стремительно приближающуюся машину, но он-то, тот водитель, смотрел в лобовое стекло, то есть прямо. Должен был хорошо меня рассмотреть. И ехала я очень медленно. Только и успела завернуть и пару метров проехать прямо. А тут гудок, что рев разъяренного бегемота, и удар в зад моему Филе.

На этот раз меня как подкинуло на сиденье, и я, что камень, выпущенный из пращи, вылетела из своего авто и в два прыжка обежала машину. А там! Вчерашняя дыра в бампере превратилась в зияющий провал, а сама эта деталь перекосилась и висела, теперь, едва держась. Того и гляди, рухнет на асфальт.

— Ах, ты, мать моя! — сказала я, чувствуя, как меня начала переполнять какая-то агрессивная энергия.

— Снова вы!!!

На этот окрик я поворачивалась, уже уперев руки в бока. Мне было все равно, что мужчина тоже был зол, потому что мои эмоции просто кипели в тот момент. Ну и что, что у него дорогой Мерседес?! Плевать! Это у моего Фили отвалился бампер!

— Вы что?! Вы меня специально искали, что ли? Во всем городе не нашли больше в кого врезаться?! Негодяй! Забил мою машину!

— Идиотка! Ты меня подрезала! Ты выезжала на главную дорогу с боковой. Знак видела, несчастная?

— Все я видела, скоростной психопат! Знак заметила, постояла, осмотрелась, тихонько так вырулила. Гонять так нечего! Что, гонор не позволяет пропустить кого впереди себя?!

— Нет, милая! — конечно же, это был снова Филатов, и на этот раз он скрипел на меня зубами. — Не выйдет, сейчас уже ты виновата, недотепа фиговая.

— Что, о?! — у меня перехватило дыхание, подозреваю, что эта реакция была на слово «фиговая». — И доказать сможете?

Я сощурила на него глаза, а потом покрутилась вокруг своей оси, обозревая прилегающую к месту трагедии местность. Камеры мне обнаружить рядом не удалось, и это обнадеживало.

— Может у вас видеорегистратор есть? — в моем голосе наметились ласковые нотки, Филатову следовало бы насторожиться, но куда там, его несло.

— Нет. И он мне не нужен! А вот вам…

Олег Петрович увлеченно принялся орать. Только у меня в тот момент зазвонил телефон. На экране высветилась Ирка. Я хотела было ответить, но меня заглушал рев Филатова

— Вика. Почему в твою трубку орет какой-то мужик? Говорит, что ему некогда? Чем ты его снова зарезала? И почему ты идиотка?

— А я снова выполнила твой совет! Как слышишь, опять тот же результат. Да, а! Он, он! Не сомневайся, дорогая. Как выглядит? Нет, теперь могу описать во всех подробностях, пока что ему орать не надоест. Рост подтвердился. Да. Живота и, правда, нет. Что говоришь? Удача? Ну, у, не знаю. Лицо? Вредное такое… Ну, ладно. Они серые. Волосы? Пегие какие-то… То и значит, что серо-русые и выгорели немного.

Понятное дело, Ирку интересовал внешний вид Филатова. А у меня времени для описания было в достатке, пока он с удовольствием выкрикивал нелестные характеристики в мой адрес. Я же на тренинге в его же, кстати сказать, банке усвоила, что всяким возбужденным личностям следует давать высказаться, не перебивая, выплеснуть, так сказать, негатив, чтобы потом с ними было возможно общаться. Нет, я бы тоже желала возмущаться в его адрес, но меня отвлекала Ирка. У нее вопросов было с «воз и маленькую тележку», я только и успевала зыркать, то мужчине в лицо, то разбирать на детали его тело.

— Не поняла, что ты спросила? — зажала я свободное ухо ладонью, чтобы голос Филатова не мешал расслышать Ирину. — Нельзя ли орать немного тише?! Я подругу не слышу!

Как ни странно, но он вообще замолчал и ошалело уставился на меня.

— Какая часть тебя интересует? Сейчас посмотрю, — я аккуратно обошла Олега Петровича, чтобы не угодить под машины, что силились нас объехать, и зашла ему с тыла. — Прямо так отвечать мне неудобно, ты задавай наводящие вопросы. Поняла? А то он застыл, как соляной столб, а в тишине, сама понимаешь, как отвечать. И так… Да. Нет. Ну, не сказала бы.

Тут Филатов повернулся ко мне лицом и просто «отъел» от меня огромный кусок, я бы так сказала.

— Все, Ирина, пока. Он созрел для диалога. Да, вечером позвоню.

Я отключила телефон и под взглядом горящих серых глаз неспешно убрала его в сумочку. И только потом подняла свои фиалковые очи на этого типа. В лице Олега Петровича узрела какие-то, пока мной не осознанные, перемены. Брови еще были насуплены, но как-то иначе, и глаза теперь были иными. Проследив за направлением его взгляда, чуть не поперхнулась.

— Куда это вы уставились? Нахал!!! — мои щеки вспыхнули, а рука непроизвольно попыталась застегнуть верхнюю пуговицу на блузке.

Он сначала вздрогнул, а потом подло так усмехнулся и указал пальцем на мою дамскую сумку.

— А почему вам можно было меня обсуждать? С кем это вы общались?

— Это была подруга, — я прижала сумку к груди. — Это святое. А вы? Надеюсь, за это время сделали что-нибудь полезное?

— Что это еще значит? Я совсем отказываюсь вас понимать.

— Не понятно говорю? Полицию вызвали?

— Черт! Вы с ума сошли? Какая полиция? — он вздернул рукав пиджака и глянул на часы. — Их ждать за… В общем, у меня нет столько времени. Дайте-ка мне какой-нибудь ваш документ и номер телефона, а завтра я …

— Конечно! Сейчас! — я снова полезла в сумку, достала телефон и, пока он не понял, что к чему, быстро сделала несколько снимков наших автомобилей в исключительно интересующем меня ракурсе.

— Что вы сейчас делаете? — он снова злился, даже засунул руки в карманы, как видно, «дальше от греха».

— Собираю на вас компромат, конечно же.

— Ну, вы и штучка!

— Не сомневайтесь. Я очень ушлая.

— А сейчас-то вы, что пытаетесь сделать?

— Набираю номер моего адвоката, — это я врала, просто тыкала пальцем в цифры на телефоне.

— А, ну, дайте его сюда!

— Вы что?! Рукоприкладствовать?! — спешно спрятала мобильный за спиной, а Филатов пытался одной рукой его достать, не получилось, тогда он задействовал вторую, зажав меня в клещи. — Сейчас закричу. Мама!!!

— Черт с вами! — Олег Петрович отскочил в сторону. — Что вы хотите? Денег? Держите, вот еще. Грабительница! Если бы не деловая встреча… Мне еще сотни километров ехать, а тут снова вы. Вот, черт, возьми вас.

— А вы как хотели? Ездить надо внимательнее. И правила соблюдать. Опять же, скоростной режим… — я услужливо раскрыла сумку, чтобы ему удобнее было бросаться евро.

— Упаси вас, боже, снова попасть мне когда-нибудь на глаза. Аферистка!

— Лихач! И от такого же и слышу!

В свою квартиру я зашла через полчаса после того, как мы разъехались в разные стороны, но все еще была в сильном возбуждении. Швырнула сумку на кровать в спальню, сама протопала в ванную набрать воду с экстрактом хвои. Просто в толк не могла взять, как успокоиться — все перед глазами стоял наглый взгляд Филатова за отворот моей блузки и его подлая ухмылка.

— Нахал! Извращенец! Банкир чертов! О боже! Теперь меня точно уволят…

В сумке заверещал мой телефон. Прошла в спальню, чтобы ответить. Звонил Вовка.

— Вика, у тебя все в порядке? Что-то голос не такой?

— У меня совсем все не в порядке. Я приехала из магазина, шкрябая асфальт бампером.

— Что случилось?

— Один гад въехал в меня и оторвал Филе бампер.

— Сама-то как?

— Как слышишь, вся на нервах.

— Имею в виду, травм нет?

— Только моральные.

— Ну, и ладно. Хочешь, заеду?

— Зачем?

— Успокою мою девочку.

— Девочке завтра рано вставать. Сейчас приму ванну и лягу спать. Ты, кстати, завтра приедешь?

— А как же. Как договорились. Буду ждать у подъезда.

Полежав в ванне, я все же успокоилась. Потом еще напилась чаю с оставшимися от девичника пирожными. Слопала их все, вышло заглотить четыре штуки. Вкусненькое всегда примиряло меня с жизненными невзгодами. Оттого в спальню я входила совсем успокоенная. Улеглась в постель, но сон не шел. Возможно потому, что было еще непривычно рано для меня ложиться спать. Поворочалась, повздыхала и только хотела подняться и пойти посмотреть телевизор, как снова зазвонил телефон.

— Что же ты мне не позвонила? Ведь, договорились же.

— Что ты от меня хочешь, Ирка? Опять завести? Я только-только успокоилась. Не береди мои раны.

— Только скажи мне, чем все кончилось. Не то не засну сегодня.

— Чем, чем… Денег отсыпал.

— Что? Каких, денег?

— На ремонт, конечно. Еврами в меня кидался, гад.

— Много накидал?

— Не знаю, не смотрела и не считала.

— Так посмотри и посчитай. Мне же интересно. Понимать надо.

— А мне не интересно! Я только успокоилась, спать собралась, а тут ты… Ладно, ладно. Не верещи. Сейчас, до сумки дотянусь. А те, что мы вчера считали, куда потом положили? Не помнишь? На комоде, говоришь? А, да. Так вот, в этот раз получилось… Если прошлый раз вышло на половину моей машины, то вместе с этими теперь будет на целую. Этот негодяй, видно, решил, что я езжу на Бентли. Правильно, зачем мерзавцу рассматривать мою машину! Чем я недовольна? Всем! Все, отстань. Мне снова теперь надо успокаивать свои нервы. Пойду, посмотрю, что еще осталось в холодильнике. Пока!

А в холодильнике было «шаром покати». И правильно, я же собиралась уезжать и продукты специально не закупала, чтобы ничего не испортилось. Кусок сыра не вдохновил, и оттого, что съесть ничего не удалось, теперь для успокоения мне требовалось что-нибудь сделать. Осмотревшись на кухне, заметила мусорное ведро и приняла мудрое решение вынести его немедленно на двор, а то утром могла, просто на просто, про него забыть. Схватив мешок с мусором, плотно завязала его сверху и целеустремленно направилась в прихожую.

Хорошо, что там, рядом с дверью, висело зеркало, а то я так и ушла бы на улицу в шелковой пижаме. Но одеваться только для того, чтобы отнести до контейнера мусор, страсть как не хотелось, поэтому быстро надела короткий летний плащ, который углядела на крючке вешалки. Отражение в зеркале не очень меня порадовало и на этот раз, но переодеваться все равно не захотелось. Глянув на подол плаща, поморщилась на кокетливые кружева, которыми были оторочены выглядывающие шелковые шорты. Одергивание же плаща ни к чему хорошему не привело, но я махнула рукой на свой внешний вид, запахнула глубоко плащ и, подхватив мешок с мусором, решительно шагнула к порогу.

На улице уже стемнело. В подъезде и во дворе мне, слава богу, никто не встретился. Окрыленная удачей, я бодро вышагивала к мусорке, размахивая мешком и перестав кутаться в плащ. Ночь была тихой и теплой, хоть не иди домой, так приятно было пройтись по воздуху. Расхрабрившись и расшалившись, совсем раскинула полы плаща, чтобы приятнее было ощущать свежесть ночи оголенными частями тела. А их, при моей мини-пижаме, было предостаточно. Подходя к бакам, решила зашвырнуть туда мусор с лихостью, но тут вышла промашка, то есть мешок не попал в цель, а перелетел ее и плюхнулся где-то сбоку.

Подозревала, что промахнулась не просто так, потому что раньше всегда попадала куда надо и с большего расстояния. Меня что-то отвлекло. Какой-то непонятный звук. Вот рука и дрогнула в последний момент. Чертыхнувшись, я согнулась, чтобы лучше видеть в темноте под ногами, и полезла доставать свой мешок, желая все же опустить его, куда положено. Когда разогнулась, боковым зрением приметила мелькнувшую тень за припаркованными рядом машинами. Потом подумала, что мне все померещилось. Развернулась и ходко зашагала назад к подъезду.

И тут мне под ноги бросился кот, чуть не наступила на него, когда он вывернул из-за колеса припаркованной машины и бросился прямиком в кусты у соседнего подъезда. Я чертыхнулась второй раз за последнюю минуту. Сделала шагов десять и не дошла всего ничего до фонаря, что ярко светил поблизости от моего парадного, когда на моем пути как из-под земли вырос незнакомый парень. Я снова вздрогнула от неожиданности и открыла, было, рот, чтобы чертыхнуться в третий раз, но так и замерла.

Уж больно зловещей была картина, представшая передо мной. Черный мужской силуэт загораживал проход к желанному свету. Густая тень лежала на лице незнакомца, а вся фигура источала какую-то агрессивную энергию. Я кожей почувствовала угрозу, как оказалось, и в прямом, и в переносном смысле. И мне жизненно необходимо стало произнести немедленно хоть что-то, не то, чудилось, что скончаюсь на месте.

— А-а, вы кота ищете?! Он вон туда побежал, — выпалила я и махнула рукой в сторону кустов.

Голова силуэта немного качнулась в ту сторону, но глаза, подозревала, продолжали смотреть на меня. Иначе, отчего мне было так обжигающе жарко в области груди и шеи?

— Разрешите, пожалуйста, пройти. Нам не разминуться, здесь очень узко между машинами. А мне совсем некогда. Завтра, нет, уже сегодня еду в Питер. Надо скорее лечь в постель, не то не высплюсь перед дорогой. Разрешите, пожалуйста!

Он немного подвинулся, но так, что весь по-прежнему оставался в тени. Меня почему-то потрясывало, и не очень надеялась на счастье вновь оказаться в родной квартире. Когда же это случилось, поняла, что совсем не помнила, как дошла до подъезда и как поднялась в лифте на этаж.

— С ума сойти! — прижалась спиной к закрывшейся за мной двери квартиры. — Что это было?! Может, маньяк, какой?! Отчего-то ведь я испугалась до смерти. Свят, свят!

Повернула голову все к тому же зеркалу и заглянула в него. На меня смотрели глаза полусумасшедшей особы с растрепанными волосами и пылающими щеками. Тут же почувствовала потребность умыться. Стоя над раковиной, долго брызгала себе в лицо, смочила шею и даже грудь. Вроде стало легче. После перенесенного испуга, думала, не засну вовсе, но оказалась не права. Как повалилась в кровать, так и выключилась сразу.

А утром я чуть не проспала. Вскочила, заметалась, спешно перекусила, схватила вещи и покатила чемодан к лифту. Когда выходила из подъезда, по привычке втянула голову в плечи, ожидая окрика кого-то из возмущенных соседей. Но все было тихо. Подозревала, это оттого, что час был очень ранний, и все еще спали. Потом покрутилась на месте в поисках Вовки и заметила его в дальнем конце двора, рядом с моим Фордом.

— Привет, — поприветствовала его, не дойдя метра три.

— Да, бампер на выброс. Но это ничего. Не так дорого и обойдется, — обрадовал меня вместо приветствия. — Если хочешь, я звякну одному своему другу, чтобы занялся твоей машиной.

— Звякни. Ну, что, поедем уже?

— Да. Давай чемодан. А это что? Вижу, что сумка. Что в нее натолкала? Кирпичи? Сладости и выпечку? Ты на сколько дней едешь? Помню, что встречать тебя должен через две недели. Неужели, все слопаешь к тому времени?

— Не одна я, с Катькой. Она поможет.

— Это хорошо, что не одна. Присмотрите друг за другом. За ней надо заезжать, или ее муж довезет?

— Поехали сразу на вокзал. Мы договорились встретиться в купе. У нас у каждой билет на руках.

Поезд не мог стоять на перроне долго, поэтому я немного волновалась при посадке, успеет ли Катерина. Сама приехала вовремя, а ее все не было. Мои вещи уже лежали в купе, а я паслась у вагона, высматривая подругу. И больше даже не ее саму, а ее долговязого мужа, что должен был сопровождать отъезжающую. Обычно его голова всегда возвышалась над толпой и служила нам с подругами хорошим ориентиром в вокзальной толчее и суете. И я все глаза просмотрела, а его не видела. Тут еще и проводница дважды уже предложила мне пройти в вагон и занять место, а Катьки все не было.

— Не волнуйся ты так! — сказал Вовка, целуя на прощание в лоб. — Все образуется.

— Как же оно образуется, если я одна должна ехать? — состав лязгнул каким-то железом, а мое волнение достигло высшей отметки.

— Ты садись, давай, и там разберетесь, — недолго думая, мой друг сгреб меня в охапку и, легко подкинув на руках, поставил сразу на верхнюю ступень лестницы в тамбур. — Может она в последний вагон заскочила. Мы-то с тобой у головы стоим.

Вовка закурил и, пуская дым вверх, неспешно вышагивал по перрону вслед за тронувшимся с места вагоном.

— Девушка, отойдите от двери, дайте мне ее закрыть. Вы что, вывалиться хотите? Отойдите, я вам сказала! — проводнице удалось меня оттеснить и захлопнуть перед носом дверь.

За стеклом Володька изображал телефон, звони, мол, если что, и успел помахать на прощание рукой, прежде чем скрылся из поля зрения.

— Девушка, не стойте здесь. Пройдите на свое место и приготовьте билет. Вы меня слышите?!

Делать было нечего, я поплелась в купе. Идя по узкому коридору, устланному ковровой дорожкой, выглядывала в каждое окно, и сама не знала, кого ждала там увидеть. А потом меня вдруг посетила мысль, что если я Катерину просмотрела, и она сидела сейчас в купе, и меня ждала. Бред, конечно, но сердце так заколотилось в груди, а ноги сами понесли меня к заветной цели. Дернув за ручку, я рывком откатила дверь и уставилась в пространство купе, ожидая чуда. Оно явилось, но не в образе моей подруги, а чернело формой морского офицера. Он в тот момент укладывал дорожную сумку на верхнюю полку.

— Здравствуйте, — заулыбался мне офицер. — Значит, мы вместе едем до Питера?

— Как это вы здесь оказались? — не успела договорить, а уже пожалела о своих словах, да еще тон был таким недружелюбным.

— Обыкновенно. Показал билет, зашел в вагон, — по-прежнему демонстрировал добрую улыбку мой попутчик, вот ведь еще, человеколюб попался. — Давайте знакомиться. Я, Иван. А вас как звать, величать?

— Величайте Викторией Витальевной, — ничего не могла с собой поделать, настроение было на нуле.

— Вы завтракали сегодня, Виктория Витальевна? Я вот не успел. В этом городе гостил два дня у друга. Вчера отмечали мой отъезд, засиделись, утром чуть не проспал, пришлось обойтись без завтрака. Надо спросить у проводницы, как у них здесь с вагоном-рестораном.

— Не надо, — буркнула я. — У меня все с собой есть. Вот, сумка. Угощайтесь.

Извлекла из объемного пакета и поставила на стол всякую всячину. Моряк оглядел изобилие закуски и, как цирковой фокусник из рукава, извлек неизвестно откуда бутылку коньяку.

— Завтрак у нас с вами будет, Виктория Витальевна, на славу.

— Я до двенадцати не пью, — моя вредность еще требовала выхода, и очень хотелось и с его лица убрать улыбку, которая была в тот момент как приклеенная.

Могла бы, конечно, вежливо извиниться и отказаться, наплести чего-нибудь политесного тоже могла бы, на худой конец, просто сказать нет и точка, но плохое настроение от полетевшего кувырком отпуска так и жгло изнутри и подталкивало на грубость.

— Я тоже, не часто. Только вижу, что сейчас коньячок очень даже кстати придется.

Его многозначительный взгляд в мою сторону говорил о том, что был в курсе, что не дождалась подруги и теперь вынуждена была ехать без нее.

— Говорите, два дня гостили у друга?

— Да. Совершенно верно.

— Вчера провожались?

— Конечно, — он сложил брови домиком и напоминал мне веселого мальчишку.

— А позавчера, стало быть, встречались?!

— Ха! В самый корень.

— Выглядите, однако, ничего. Свежим и веселым.

— Так ведь, морской волк! Нас, моряков, ничто не берет. Вы бы, Виктория Витальевна, не дулись и не хмурились. Этим горю не поможешь. Присаживайтесь, и будем как дома.

Пока он деловито расставлял все на столе и доставал пластиковые стаканчики, я решила снова, уже в который раз, набрать Катькин номер. Тот по-прежнему был в недосягаемости. Набрала Светкин. Телефон оказался занят. От безысходности решила позвонить Иринке. Эта была тут, как тут.

— Ты где? Ты как? Ты с кем? Когда? Что? Зачем?

За пять минут столько мне всего наговорила, но про Катькино молчание ни слова, ни полслова не сказала. Пришлось отключить телефон совсем, потому что сбросить ее номер оказалось мало, у нее находились новые вопросы, и она вновь и вновь перезванивала и задавала их. А мне совсем не хотелось отвечать, я от всего этого устала.

— Давайте, Иван! — окликнула его, получилось резковато, мобильный при этом зашвырнула в дамскую сумку.

— Что?! — не понял он по моему агрессивному тону, что хотела получить.

— Выпьем, что ли… Наливайте!

Через два часа мы с ним сидели по одну сторону стола. Он звал меня Викусей, я его Ванюшкой. Еще через час мы, обнявшись, голосили песни, иногда дуэтом, иногда, то он, то я, исполняли сольные номера. В купе время от времени заглядывал проводник, почему-то мужчина, хотя ранее была женщина, и предлагал чай. Нам было весело и уютно. Потом Ванька меня разбудил. Оказывается, я заснула у него на плече. Он стойко терпел ноющую боль в затекшей руке, но не тревожил до тех самых пор, пока мы не достигли станции назначения.

— Вика, проснись.

— А? Что?

— Прибыли.

— Это хорошо. А то все едем и едем…

— Не беспокойся, дорогая, я возьму чемодан. Твоя сумка еще? Да. Ее можешь взять, она теперь легкая, мы все съели. Это ты сама готовила все, что в ней было?

— Не все, конечно, кое-что было покупное. Но в основном, сама.

— Ты прекрасно готовишь, дорогая.

— Да, я знаю. Что теперь?

— Меня должна ждать машина.

— Машина-это хорошо.

— Вот она стоит. Пойдем, шофер отвезет.

— Хорошая машина. А мне так спать хочется!

— Поспи. Я разбужу, как приедем на место. Глаз не сомкну, буду охранять твой сон.

— Зачем его охранять? — спросила, зевая, и отключилась, как только сомкнула веки.

Просыпаться начала оттого, что меня покачивало. Когда открыла глаза, увидела, что Ванька тащит меня на руках через порог какой-то квартиры. Его физиономия светилась счастьем, ясное дело, что улыбка тоже была на месте. Поцеловав меня в висок, поставил на пол в просторной гостиной.

— Располагайся, дорогая!

— Мы где? — недоумевала я, потому что это не был гостиничный номер, который больше ожидала увидеть, проснувшись.

— Моя квартира, конечно.

— Зачем, твоя квартира?

— Виноват. Точно. Наша квартира.

— Я хотела на Невский проспект…

— Это, конечно, не Невский проспект, — с сожалением глянул на меня он. — Но трешка в хорошем доме.

— Я еще хотела в Эрмитаж, — не унималась я.

— Так были же! — Ванька удивленно вскинул брови. — Я все твои требования исполнил. В Эрмитаж ходили, Исакиевский собор посетили и весь твой список осуществили, так сказать. Мой отпуск на эту культурную программу до последнего дня израсходовали. А теперь извини, дорогая, мне в поход надо собираться.

— Хорошо, — я присела на диван и все прислушивалась к своим ощущениям, определенно, из памяти выпал какой-то важный фрагмент. — Собирайся.

Иван начал сновать по своей квартире туда и сюда, а я наблюдать за ним. Иногда пробегал мимо, тогда наши глаза встречались, и он мне лучезарно улыбался. Какого хорошего и веселого человека послала мне судьба, вертелась в голове мысль. Сев поудобнее, прислонилась к диванной подушке, сложив руки на коленях. Я верила, что скоро все непременно встанет в моей голове на свои места: и память восстановится, и непонятный гул утихнет, и досадное кружение прекратится. А еще надеялась, что, когда он соберется, наверняка объяснит, что значит этот его «поход». Определенно же было одно: мы с ним очень подружились. А еще прислушалась к себе и с радостью отметила, что у меня к этому человеку наблюдалось полное доверие.

— Вот, — проходя мимо, Ванька покрутил у меня перед глазами банковской картой. — Кладу вот сюда.

— Клади, — пожала я плечами.

— Наличность лежит вот в этом выдвижном ящике. Видишь?

— Конечно, вижу, — было странно теперь наблюдать его без привычной улыбки.

А я заметила, что чем дольше он собирался, тем заметнее становились перемены в нем. Вдруг посерьезнел. Не подозревала даже, что его задорная улыбка могла куда-то деться. И глаза теперь смотрели очень внимательно. И весь он, как собрался, как выпрямился, налился какой-то значимостью, что ли, и даже казался от этого выше ростом, что ли. Был весельчак и балагур, а теперь передо мной стоял матерый вояка в полном воинском облачении, «морской волк», как он сам выразился в первую минуту нашей встречи в купе.

Я смотрела на него с восхищением. Какая стать. Выправка. Хорош, ничего не скажешь. Но еще косилась и с опасением. Это уже был другой человек. У меня отняли моего дружка и собутыльника. Теперь в нем было не сыскать веселого разгильдяйства, озорства, и панибратство было не уместно. Ванькой назвать его язык не поворачивался. Теперь, наверное, надо к нему было обращаться по имени и отчеству. Как там его, интересно, по батюшке? Правда, глаза его на серьезном и несколько жестком теперь лице смотрели на меня тепло и ласково.

— Ну, дорогая, давай прощаться, — застыл он напротив меня, когда сборы подошли к концу.

— Давай. А надолго? — пришлось подняться, потому что Иван наклонился, взял меня за плечи и легко поднял с дивана, ставя на ноги.

— Всего на месяц. Но ты не волнуйся. Все здесь в курсе… Соседи у нас дружные. Все тебе разъяснят и расскажут.

Он приник к моим губам, а я, к своему удивлению, ответила на его поцелуй. Во мне шевельнулось ощущение, что это было не в первый раз. Невольно вздрогнула и отстранилась. Переживала, что еще такого неожиданного могли подсказать чувства?

— Не переживай так. Время пролетит быстро, и я вернусь. Помнишь, назвал тебя птичкой, ты смеялась, и вроде, тебе нравилось… — его рука погладила мое плечо, потом скользнула к шее и горячо легла на затылок, за этим последовал уже другой поцелуй, от которого чуть не подкосились ноги. — Воробышек мой. Надо уходить от тебя, а то через минуту это уже будет не возможно.

Он убрал руки, и мне вдруг стало холодно, а в душе разрасталась паника. Мысли разлетелись, и их было не собрать. Силилась прийти в себя, но без результата, отчего нервно теребила в руках край кофты и кусала губы. Хотела что-то сказать или спросить, но только беззвучно пошевелила губами.

— Все, иди к окну. Я на тебя захочу посмотреть…

Я, как завороженная, поплелась к большому эркеру, подошла, отдернула занавеску и уперлась ладонями в стекло. Через пару минут заметила Ивана, выходящего из подъезда. Вот он подошел к стоящему неподалеку микроавтобусу, где для него распахнули дверь. Обернулся, нашел меня глазами, махнул на прощание рукой. Машина живо тронулась, как только он сел, а потом исчезла из поля зрения за считанные секунды.

— Что это было? — отвернулась я от окна. — Наваждение!.. Господи, во что я влипла на этот раз?!

Подошла к дивану и хотела на него опуститься, так остро ощутила потребность присесть, видно ноги плохо держали в тот момент. Но не тут-то было, в дверь настойчиво позвонили, и пришлось идти открывать.

— Здравствуйте. Я ваша соседка. Можно войти?

Я посторонилась, давая проход даме в домашнем халате с перламутровыми пуговицами. На вид ей было лет сорок пять. Еще успела рассмотреть яркий макияж, не как для раннего утра, маникюр с красным лаком и высоко начесанные короткие волосы, крашенные под блондинку. Дальше моим вниманием завладела вереница женщин, сначала притаившихся за широкой спиной «предводительницы», а потом гуськом проследовавших за ней в гостиную мимо меня, застывшей в недоумении. Прежде чем закрыть дверь, я выглянула на площадку. Все, или еще кто не успел зайти?

Когда вошла за ними следом в комнату, обнаружила, что все сидячие места в ней заняты. И не только в партере, даже галерку освоили: две молодые девушки, не старше двадцати, уселись верхом на подлокотниках кресла. Сколько же их было, этих женщин? Я принялась мысленно считать, но быстро сбилась, потому что «предводительница», назвавшаяся Ольгой Ивановной, затеяла представлять мне каждую гостью по имени. Запомнить их всех я даже не пыталась, только кивала в ответ и, как мне казалось, мило улыбалась. Потом воцарилась пауза, и все глаза уставились на меня в ожидании.

— Вика. Мое имя, Виктория, — удачно, что я быстро сообразила, что от меня хотели услышать.

— Виктория! — радостно захихикала младшая из них, вроде бы ее звали Люсей. — И, правда, ведь, виктория! — никак не могла она унять буйной радости.

Реакция остальных дам на ее слова была самая разная. Кто-то ерзал на месте, кто-то смотрел на меня, открыв рот, а некоторые тоже посмеивались немного, деликатно так. Не знала, что уж такого было в моем имени. Ранее мне не приходилось сталкиваться с подобной на него реакцией при знакомстве.

— Э-э! Я бы предложила вам чаю, только… — сама не знаю, отчего, выпалила я им.

Эта фраза все же не очень была уместна, раз я находилась в чужом доме и даже еще не понимала, какой черт меня сюда занес. И, если честно, не догадывалась, даже, в каком населенном пункте находилась, только очень надеялась, что где-то в пригороде Питера. На саму северную столицу подумать уже не могла, так как за окном успела рассмотреть слишком много природы.

— Не беспокойтесь, милая! — подала голос Ольга Ивановна. — Мы же понимаем, какой долгий путь вы проделали. С дороги, конечно же, устали. Вон, бледная какая…. Мы не станем вам надоедать, зашли только познакомиться и спросить, не надо ли чего.

Услышав про бледность, по инерции коснулась пальцами своего лица, и подумала, что неплохо было бы взглянуть на себя в зеркало. Может, там увижу и не себя вовсе, и все это, что творилось вокруг странный сон. А еще на языке вертелись вопросы. Про мой дальний путь, например. Определенно, даме было что-то известно обо мне такое, о чем пока я не догадывалась. Но задать прямой вопрос, где сейчас находилась или что это за место, не могла себе позволить, подозревала, что могу шокировать соседок. И поэтому не очень вслушивалась в их мало для меня значащие реплики, больше мысленно силилась сформулировать свой вопрос так, чтобы получить нужные сведения.

— Вы совсем расклеились с дороги, милая, — Ольга Ивановна поднялась из кресла, а я заподозрила себя в том, что в задумчивости ответила ей что-то невпопад. — Давайте-ка, девочки, пошли на выход. Виктории надо отдохнуть и прийти в себя.

Вся стая послушно поднялась, и одна за другой женщины потянулись в прихожую. Я пошла их проводить и, стоя в дверях, увидела, что из лифта вышел солдат в морской форме, держа в одной руке букет роз, а в другой объемный пакет, похоже, тяжелый. Дамы тоже заметили это явление и несколько замешкались на площадке перед моей дверью, любопытствуя, к кому направлялся матрос.

— Какую квартиру ищете, молодой человек? — встряла Ольга Ивановна.

— Двадцать пятую.

Все дамы дружно повернули головы в мою сторону. Я же перегнулась за дверь и посмотрела на табличку с номером. Там, действительно, была цифра двадцать пять.

— Посылка для Виктории Витальевны.

Я вздохнула и открыла перед ним дверь шире.

— Проходите.

— Вы, Виктория Витальевна Смирнова? — спросил он, уже переступая порог квартиры.

— Нет. Я, Ветрова. Вы, наверное, все же ошиблись.

— Милочка! Какая прелесть! — Ольга Ивановна хлопнула радостно в ладоши. — Вы еще не привыкли к новой фамилии. Молодой человек, это от кого посылка?

— От капитана первого ранга, Ивана Семеновича Смирнова. Велел отнести жене.

— Какая прелесть! — загалдели соседки.

— Молодожен проявил внимание к супруге! — заахала Ольга Ивановна. — Я всегда говорила, что из Ивана выйдет замечательный муж.

До меня дошло только то, что они говорят о Ваньке. Еще сообразила, что, наконец, узнала его отчество и фамилию. Уже кое-что. Слова же про мужа и жену неприятно напрягли, но урона психике не нанесли. Решила, что со всем разберусь постепенно. А на повестке стоял главный вопрос: куда меня занесло?

Я поспешила прикрыть входную дверь, чтобы спрятаться от чужого любопытства, и поспешила за матросом, который уверенно направился на кухню. У меня еще создалось впечатление, что, в отличие от меня, этот солдат уже бывал в этих стенах. Он тут же нашел банку под цветы и, наполнив ее водой, опустил туда розы. Затем принялся разгружать пакет. В нем оказались продукты, все необходимое, чтобы без лишений прожить дня три, не выходя из квартиры.

— Иван Семенович очень за вас беспокоится, — затеял матрос простой разговор, пока раскладывал содержимое пакета по полкам шкафов и холодильника.

— А, а… Подскажите, пожалуйста, где мы находимся?

Солдатик глянул на меня коротко, заморгал, но решил, что как человеку новому, мне можно было и почудить.

— В гарнизоне, конечно, — спокойно ответил, завершив свое дело, и отправился на выход.

— А, город? Город какой? — поскакала я за ним вприпрыжку.

Он не ответил, только плечами повел и был таков, скрылся в лифте. Вздохнув, закрыла за ним входную дверь и пошла осматриваться, раз уж судьба захотела, чтобы я здесь оказалась. Квартира была просторной, светлой. И еще стало понятно, что жил в ней холостяк. Все выглядело строго, никаких излишеств в виде ваз, покрывал, ковров и комнатных растений.

Когда добрела до ванной комнаты, смогла, наконец, увидеть себя в зеркале. Физиономия была моей. Это точно мое лицо отразилось. Действительно очень утомленное и немного бледное. Для поправки здоровья и настроения решила принять душ. Затем, обмотавшись полотенцем, прошла в спальню. Понаблюдала немного убранство этой комнаты, отметила, что оно ничем не выделяется из всей квартиры, сплошной аскетизм. Особенно осмотрела кровать и решила, что вполне сойдет, чтобы прилечь и отдохнуть. Только поискала новый комплект постельного белья в шкафу, напротив. Перестелила для себя любимой и с удобствами предалась сну.

Не думаю, что спала долго, максимум часа два. А проснулась, как от толчка, моментально и окончательно. И мне совсем не почудился чужой взгляд, меня действительно рассматривали, пристально и недружелюбно. Карие глаза цепко держали в обозрении и не хотели отпускать, даже когда проснулась и удивленно привстала в постели на локтях.

— Вы кто?

Смогла выдавить из себя, но ответа не получила. Напротив кровати, прямо в дверном проеме спальни стояла молодая женщина. Возможно, моя ровесница, и смотрела на меня очень неприязненно. Я бы даже сказала, что она питала ко мне ненависть. Может быть, поэтому решила не заговаривать с ней больше, а подождать, что будет дальше.

— Так вот ты какая! — она поправила темную челку, падающую на глаза, а затем скрестила руки на груди. — Победительница, хренова!

Если бы она не была так зла и не внушала бы мне в ту минуту беспокойства, я назвала бы ее красавицей. Высокая и статная, модное силуэтное платье выгодно подчеркивало женские формы. А ее лицо, если бы только не гримаса презрения и ненависти, то правильными пропорциями могло бы поспорить с великими творениями живописцев.

— Уж и не знаю, имели ли вы право вот так входить в эту квартиру, без звонка и без стука…

В этот момент женщина подняла вверх левую руку, разжала кулак и продемонстрировала мне зажатые там ключи. Возможно, это должно было что-то объяснить, но только не мне.

— И все же. Вы знали, что застанете меня здесь, и не потрудились нажать кнопку звонка.

— Что теперь? Что ты можешь сделать, грязная сучка?!

— Это уже слишком. Не знаю, кто вы и кто дал вам право…

— Не знает она! А мужика чужого, как уводить, знала?! Как в постель к нему прыгать, знала?

— Послушайте! Как вас там?! Выйдете из спальни немедленно, мне одеться надо.

— Давай, давай, вылезай из-под одеяла. Посмотрю на тебя! Понаблюдаю, чем ты его взяла. Очень мне интересно, что у тебя такого есть особенного.

— Вы пройдите в гостиную, дама. Там поговорим. Да, что бы вас… Ну, и ладно, черт с вами, стойте себе.

Пришлось откинуть одеяло и выбираться из постели под ее жгучим взглядом. Но только сделала шаг в сторону своих вещей, как эта мегера с возгласом «ах ты гадость такая», как с боевым кличем, бросилась на меня, в три прыжка приблизилась и вцепилась в волосы. Ухватив меня за длинные густые пряди, она принялась трепать мою голову из стороны в сторону и пригибать к полу все ниже и ниже. От боли я взвыла. Эта хулиганка подвывала, хотя мне ни разу не удалось вывернуться и наподдать ей или хотя бы как-то ослабить ее хватку.

— Эй, вы! Стоять! Чтоб вас! А, ну, прекратить! Немедленно! — загудел где-то сверху мужской бас. — Вот, я вас сейчас!

Меня еще потрясло, потрепало, больно дернуло, а потом, наконец, отпустило. Когда смогла распрямиться и откинуть с лица всклокоченные волосы, с удивлением заметила новое действующее лицо. Мужчину, возраста старше среднего, с сединой в черных волосах. Телосложение у него было крепкое и внушительное. И, конечно же, в морской военной форме. К этому я уже начала привыкать, в последнее время, что ни мужчина, обязательно военный моряк попадался перед глазами.

— Вы-то еще на мою голову, откуда? — в моем голосе не обнаруживалось почтения или благодарности к спасителю. — Здесь что, так принято, запросто заходить в любую квартиру без спроса?!

— Э-э! Там было открыто…

— И что? Теперь стучать не надо? И звонка там, наверное, нет? — я пыталась как-то пригладить волосы, но касаться головы было больно.

— Так вопили же! — растерялся мужчина.

— Может, и на помощь звали?

— Нет, но это и не важно.

Тут я заметила, что этот военный начал справляться с растерянностью, взбодрился и стал посматривать на нас с игривой усмешкой.

— Теперь я все понял. А то все невдомек было, как так… Ну, Ванька, дает! Красота, то какая! Вот это и выбрал! Вот, вам и Иван! Отхватил красотищу такую! Я всегда говорил, что у него на баб… Хм, хм, — тут он как поперхнулся своими же словами, покашлял с полминуты и продолжил. — Вас кажется, Викторией звать? И имя красивое. Вам оно очень идет. Только вы бы оделись, что ли… Тогда и познакомиться можно будет. Ну, Лера! Пойдем в другую комнату. Выходи, давай.

Он повернулся на выход сам и чуть не силой стал выпихивать черноволосую фурию. Та фыркала и упиралась сначала, а потом, как выдохнула, «да пошли вы» сказала и бросилась вон из квартиры.

— Это была моя дочь, Валерия. Извиняюсь за нее. Очень она у меня порывистая, — доносилось до меня из гостиной. — Но чувствуется, что и у вас, Виктория, характер еще тот. Просто так Лерка не стала бы драться, значит, был вызов с вашей стороны.

— Скажите еще, что это я к ней в спальню зашла, — вышла в гостиную и села в кресло напротив него.

— Видите ли, все не так просто. Сначала давайте, все же, познакомимся. Я, Иван Николаевич Ермаков. Начальник гарнизона, где вы сейчас находитесь. Лера… Она моя дочь. Иван, ваш муж, мне доводится племянником, не близким, но, все же, родственником. Его мать и моя жена являются двоюродными сестрами. Бесполезно скрывать от вас, здесь ведь, хоть и городок, но небольшой, и слухи, как и все остальное, разносятся быстро. Не я, так кто другой, все равно донесут. Поэтому лучше сам скажу, что имел надежды их поженить. Там, между ними, что-то не заладилось. Ну, и ладно, и бог с ним… Так, где вы с Иваном познакомились? Сознаюсь, его женитьба для меня была «как снег на голову». То никак не хотел под венец идти, а то вдруг раз и семейный человек. Так, где же состоялось знакомство, не просветите?

— Он гостил у своего друга, а тот живет в моем городе… Потом мы вместе поехали в Питер…

— Это когда же было?

— Встретились мы двадцать девятого августа.

— Да-а! Наш Иван человек решительный. Он и на службе такой. Умеет быстро принимать решения, и всегда правильные, надо признать. Надеюсь, что и на сей раз, то есть брак будет крепким и счастливым. Значит, знакомы вы были чуть больше недели, прежде чем расписались?

— Извините, сегодня, какое число? Боже, мне через три дня на работе надо быть.

— Это теперь в прошлом, не беспокойтесь о пустяках. За Иваном будете, как за каменной стеной. Теперь вам только мужа и надо будет ждать.

— Как так, ждать?

— Обыкновенно. У нас женщины дома сидят, за уютом и детьми следят, мало, кто работает. Вот, вы, кто по профессии?

— Экономист. Работала в банке, правда, в юридическом отделе…

— Я и говорю, работу мы вам вряд ли сыщем.

Я удрученно осмотрела окружающую меня обстановку. Неужели, те женщины, что заходили ко мне недавно, только и делают, что готовят щи, убирают пыль и, вот еще, ходят в гости друг к другу.

— Не переживайте, Вика. Можно мне вас так называть? Все наладится. Вот Иван из похода вернется, вы с ним все порешаете и заживете себе с миром. Про Леру не думайте. Я велю ей вас больше не беспокоить, будет за версту обходить. Если что понадобится в ближайшее время, то можете смело ко мне обращаться.

— Мне на работу через три дня надо вернуться.

— Дайте телеграмму, они вас уволят по собственному желанию. Почта от вас через два дома.

— Вы не поняли…

— Нет, это вы не поняли, Виктория, — Ермаков поднялся из кресла. — Вы теперь жена командира. Вот и исполняйте свой долг.

— Какой еще долг? Это шутка такая?

— Значит, так! Иван Семенович Смирнов, капитан первого ранга, командир подводной лодки, дал вполне определенные указания на счет своей жены. Меня лично просил помочь вам обжиться на новом месте и разрешить все проблемы, если такие возникнут по мере привыкания к новой обстановке. Я, вон там, на тумбочке его записку заметил. Дельная бумага, должен сказать. Среди прочего и мой телефон там есть, если что. Мобильные у нас не ловят, но кабельная телефонная связь налажена, можете пользоваться. Вопросы еще есть? Нет? Тогда желаю здравствовать.

Начальник гарнизона уже с полчаса как ушел, а я все продолжала сидеть и смотреть в одну точку. Видно, очень глубоко задумалась, что даже не сразу услышала звонок в дверь.

— Я уже собиралась уходить, думала, что нет никого, — на пороге стояла Люся, та самая девушка, что недавно заходила с компанией женщин знакомиться со мной.

— Проходите. Просто я не сразу услышала звонок.

— Хотела предложить вам вечернюю прогулку по нашему городку. Показала бы, где у нас что. Хотите?

— Спасибо. Мне бы только переодеться. Вечером, наверное, прохладно?

— Да. Я подожду. У меня много времени, никуда не спешу. Вот, здесь посижу. А вы переодевайтесь.

Я кинулась к своим вещам. В первую очередь взяла в руки дамскую сумку и все в ней тщательно просмотрела. Все содержимое, с которым уехала из родного города, было на месте до последней безделушки, да вот беда, паспорта не оказалось. Имела в виду российский паспорт, заграничный, как раз, был в среднем отделении сумки, где еще лежали права и документы на машину. Вот так номер! Задумалась и стала обыскивать карманы ветровки, теплой кофты, перетряхнула весь чемодан. Нигде паспорт не обнаружила.

— Чаю хотите? Или кофе? — спросила Люсю, когда вышла в гостиную, почесывая затылок в недоумении, где же мог быть мой документ.

— Можно, — ответила девушка и пошла на кухню. — А вы что будете?

Похоже, что в этой квартире все, кроме меня одной, отлично ориентировались. Люся легко нашла заварку, сахар, чашки и ложки и принялась готовить чай. Я же, пользуясь ее отсутствием в гостиной, устроила там обыск. Искала все тот же паспорт. Куда он мог деться? Посмотрела на всех поверхностях, проверила полки и выдвижные ящики. Все было тщетно.

— Лерка к вам уже прибегала? Я ее видела. Выскочила из подъезда, как ошпаренная. Хотя, ее понять можно…

Чайник закипел, и Люся теперь гремела чашками и крышкой от заварного чайника. Я же прошла в третью комнату. Это была то ли библиотека, то ли кабинет. Оказывается, Иван много читал, на полках вдоль стен увидела расставленные несколько сотен книг. Свои поиски здесь сосредоточила на столе и каком-то комоде. Только все было напрасно, удостоверение моей личности так и не попалось на глаза в ходе учиненного поиска. Правда, одна створка комода находилась под замком. Без ключа нечего было и пытаться ее открыть, а он тоже не попадался на глаза.

— Вика! Идите сюда, чай готов.

Люся похозяйничала на славу. К чаю поставила на стол найденные ею конфеты и печенье.

— Представляю, какие разговоры сейчас идут по гарнизону! — подняла она глаза к потолку, отпив немного из чашки. — Ведь Смирнов у нас был самым стойким холостяком, хоть и считался первым женихом в городе. Многие хотели его захомутать. Ой! Простите. Мне не следовало это все говорить, наверное.

— Да, что уж там, Люся. Говори все, как есть, мне, даже, интересно.

— Да? Как есть?.. Я и говорю, что за ним многие увивались. Только ничего у них не вышло… — она вздохнула и засунула в рот еще одну конфету. — Мне он тоже нравился. В десятом классе. Он тогда еще увлекался библиотекаршей. Ой! Простите. И это, наверное, не следовало вам рассказывать.

— Ничего, ничего, Люся. Не стесняйся. Дело-то уже в прошлом.

— Да?! А моя мама говорит, что из таких мужчин могут получиться самые хорошие мужья. Они до женитьбы нагуляются, а потом, ни-ни.

— Что? Ах, да! Маме, конечно, лучше знать, как иначе…

— Нет, Иван, он веселый и красивый. Его все любят и с ним всем легко. А как его офицеры уважают, и команда лодки тоже! Что же, вы чай-то не пьете?

— Может, пойдем уже? Люся, ты как, готова?

— Пойдемте. А это у вас, что за джинсы? Какой фирмы? У меня тоже хорошие есть, мама из Питера привезла. Кофточка тоже итальянская? Нет? Французы конечно всегда в моде понимали, а как же. Что? Да, вы правы, действительно все сейчас отшивают в Китае… А вот эту фирму я знаю! Ветровку имею в виду. Она финская. Верно?

Пока мы гуляли по городу, рот у нее не закрывался. Говорила и говорила. Одна радость, от меня разговоров не требовала, да еще Люся охотно отвечала на любые вопросы. А это значило, что могла пытаться потихоньку разбираться в собственной голове и в общей обстановке, конечно же, тоже.

— А это у вас что?

— Ну как же, штаб, конечно.

— Зачем там часовые, он же на охраняемой территории?

— Просто так туда не войти, надо заявить о себе. Не то, начнут все бегать туда-сюда.

— Хорошо, а чтобы уехать отсюда, какой порядок? Надо документы какие?

— А вам зачем?

— Восполняю пробелы информации. Сюда я въезжала и все знаю теперь, как и что, — это была полная ложь, все-то тогда проспала. — На глаза попалось вон то сооружение, не знаю, как его…

— КПП, — охотно подсказала Люся.

— Да, точно. Так, нужны какие документы?

— А как же! Ой, смотрите, Лариска идет. Она у нас при штабе служит. Все новости с моря больше через нее добываем. Гляньте, как мимо прошла. Ох, ох, ох!

— Мне показалось, Люся, или у нее тоже ко мне претензии?

— Ха! Конечно. Еще какие!

— То-то я смотрю, взгляд на меня бросила какой-то странный, раньше мне не приходилось такие на себе ловить.

— Это ничего. Народ у нас отходчивый. «Да и куда деваться с подводной лодки». Это мы здесь так шутим. Нет, правда, хорошие у нас здесь люди.

— Я заметила.

— Подумаешь, две бабы косо посмотрели… Они просто из Ивановых последних пассий. А так, на него никто зла не держит.

— Постой, а кто вторая? Я только эту заметила.

— Так, Галина же! Она нам на площади возле универмага встретилась. Не заметили? И ладно. Она жена помощника начальника штаба. После того скандала Ермаков очень гневался и орал, что женит мерзавца, — Люся весело рассмеялась.

— Это что же, он и с замужними путался?

— Ой, вы сердитесь на меня?

— Причем здесь ты?!

— На Ивана Семеновича? Зачем? Не надо. С замужними всего раза два у него и было-то.

— Та-ак!!! Кто еще здесь готов посчитаться со мной?

— Не расстраивайтесь, Виктория. Вы здесь самая счастливая женщина. Ведь женился-то Смирнов на вас!

— Молодая ты еще, Люся. И оттого глупенькая.

— И вовсе нет, все понимаю. И мама как-то сказала, что с другим мужиком, хоть и навсегда, да серо все, а с неким, пусть недолго, но сплошной праздник.

— Однако! А я с твоей мамой не знакома? Не заходила она ко мне с другими делегатками?

— Нет еще, но обязательно зайдет, будьте спокойны. Мы с вами соседи. Прямо под вами наша квартира находится. Когда у вас сильно топают, то нам все-все слышно. Ну, и конечно, если громко выяснять отношения, то тоже…

— Учту. А это, что такое? Вон, то здание, с елками вокруг.

— Это не елки, а голубые ели, — обиделась Люся за элитные насаждения. — Больница. С этой стороны видите стеклянный вход? Там поликлиника. Часть первого этажа занимает. А с другой стороны подъезд есть, то это уже приемный покой, и он относится к больнице. Там ваша знакомая работает. Лерка Ермакова. Помните?

— Как забыть такое знакомство? Постой, ты все слышала!.. Понятно. Можешь не отвечать.

— Да ладно вам хмуриться. Зато посмотрите, как мужчины на вас смотрят. Некоторые чуть шеи не вывернули, — она чуть приглушила голос, так как к нам приближался офицер лет тридцати пяти — сорока. — Здравствуйте, Александр Алексеевич!

— Здравия желаю, Люсенька! С кем это ты? Может, познакомишь с очаровательной подругой?

— А то вы не знаете, что это жена Смирнова! — фыркнула она, но моряка это нисколько не смутило. — Знакомьтесь. Капитан второго ранга, Рычагов Александр Алексеевич, командир МТС, что означает мобильное транспортное средство. Его жена у нас заведует универмагом, что мы проходили недавно, там, на площади.

— Люся, а у его жены ко мне не будет антипатии? — в задумчивости спросила ее, когда мы уже отошли на некоторое расстояние от нового знакомого.

— У его, нет. Она не соответствует вкусу Ивана.

— Что ты говоришь! Ему разве не все женщины подходят?

— Зря вы так иронизируете. О, посмотрите, старший лейтенант даже споткнулся, так на вас засмотрелся. Видно не зря моя мама сказала, что придет день и «отольются кошке мышкины слезы».

— Мне стали очень понятны высказывания твоей мамы, но может, домой пойдем, раз ты мне уже все показала.

— Идемте. Но, между прочим, не только моя мама пророчила Ивану беспокойное будущее. Наша библиотекарша ездила два года назад к одной ясновидящей, или предсказательнице, не знаю точно, как ее называть. Хотела… ну, это так, не важно, что она хотела… Так вот, бабка та ей сказала, что следует червового из головы и из сердца выбросить, что он женится на другой и будет с ней маяться всю оставшуюся жизнь. Вот!

— Надо же! Вроде бы, библиотекарша! Должна быть образованной женщиной, нести в массы доброе и светлое, а туда же… Имею в виду, что гадания и ворожба антинаучны.

— Это конечно. Только, когда прижмет… Гляньте, кто вас у подъезда ожидает! Никак, Валерия!

— Меня?! Снова?! — мой голос прозвучал как-то излишне возбужденно и явно испуганно.

— Ну, не меня же, — Люся пожала плечами. — Вы ее к себе пригласите или будете на улице при свидетелях беседовать? К себе, конечно, лучше. Да. Пойду быстрее я домой. Всего вам хорошего. Заходите, если что.

Люся простилась со мной так быстро, что я даже не успела ответить, а она уже прошмыгнула в парадное. Поэтому мимо черноволосой красавицы, сидящей на лавочке перед входом в подъезд, мне пришлось идти в гордом одиночестве.

— Подслушивать побежала, — кивнула Лера в сторону лестницы на первый этаж, поднимаясь мне навстречу. — А я к тебе. Отец послал. Пустишь или здесь говорить будем?

— Пошли, — хотела ответить отказом, но упоминание о начальнике гарнизона меня отрезвило, вдруг, что важное передал. — Дома спокойнее. Я уже поняла, что у вас тут, как в большой деревне. Подслушивания, подглядывания и распространение слухов повсеместны. Сама я сугубо городской житель и ранее с этими явлениями мне сталкиваться не приходилось.

— Что имеешь в виду? Сплетни или драку? — насупилась та.

— И то, и другое, — услужливо пояснила сразу, чтобы не заблуждалась. — И еще, давай не будем веселить народ. Что передал мне Иван Николаевич?

Мы уже стояли в прихожей, когда задавала ей свой вопрос. Но она не спешила отвечать, прошла в гостиную, осмотрелась там, сделала круг по комнате, заметила на мебели записку от Ивана, адресованную мне, и взяла в руки по-хозяйски. Но, заметив мой взгляд, вернула на место. Я надеялась, что теперь ответит на вопрос, но не тут то было. Валерия спешно покинула комнату, направляясь теперь в кабинет. Там тоже обошла все, трогая отдельные предметы. Иногда замирала, но на секунды, снова перемещалась и осматривалась. Мне не было понятно, что происходило, но решила выждать, когда она сама мне все объяснит. Только наблюдала за ней из дверного проема, не входя в комнату. И не выдержала, когда она, проскользнув, молча мимо, очутилась опять в спальне.

— Здесь ты, вроде, уже все осмотрела недавно. Разве, нет?

— Не начинай, а! — бросила она мне агрессивно, а сама сжимала спинку кровати так, что побелели костяшки пальцев.

Я решила, что связываться с ней себе дороже. А еще, где-то в глубине души, во мне проснулось что-то, вроде уважения к таким сильным чувствам, как у этой женщины. Вот я, например, вряд ли стала бы драться из-за мужчины, да еще метаться по его жилищу, оглаживать предметы, которых касались его руки, и так далее. Это все было не по мне. Ванька, конечно, мужик хоть куда, и просыпающаяся память нарисовала мне несколько красочных картинок нашего с ним времяпровождения в питерской гостинице на Невском проспекте. Но у меня было жесткое правило, которому неумолимо следовала всю свою сознательную жизнь, то есть с чужими мужьями и бабниками не связываться. Из всего этого следовало, что мне скорее надо было убираться восвояси, домой, скорее ехать в родной город. Только вот, какого черта, нигде не могла найти паспорт?

— Отец велел извиниться, — передо мной стояла Лерка, покинувшая, наконец, Ванькину спальню. — Ослушаться не могла, все равно не отстал бы, он такой у меня. Извини за драку. Только Ивана я тебе не отдам без боя. Уверена, что он выдумал жениться на тебе мне на зло. Не могла я для него ничего не значить. Не верю. Вот вернется из похода, тогда посмотрим…

— Смотрите, решайте, разбирайтесь. Только без меня.

В моей голове вдруг созрел грандиозный план. Все виделось в тот момент просто и, конечно, гениально. Моим непреодолимым желанием было покинуть данное место, Леркиным — избавиться от соперницы, так как она свято верила, что «с глаз долой — из сердца вон». А это значило, что из врага она превращалась для меня в незаменимого и очень сильного сообщника. Ведь это Валерия знала здесь все и каждого, и именно ее папа был начальником гарнизона, который я мечтала оставить.

— Что ты сказала? — смысл моих слов еще не дошел до нее, поэтому она не радовалась, а хмурила брови.

— Ты не ослышалась. Мне надо срочно уехать отсюда, и через три дня должна обязательно быть дома. Я тебе больше скажу, как только вернусь, сделаю все, чтобы развестись с этим «Казановой». Не хмурься, в моих словах нет никакого подвоха. Я же что?

— Что?

— Замуж шла за одного. Веселый такой был, внимательный… А сюда приехала, и что?

— Что?

— Обнаружила еще двоих! Не понятно говорю? Сейчас все объясню. Давай сядем.

— Ты что, сумасшедшая?

Я потянула ее за руку, приглашая сесть рядом со мной на диван, она послушно опустилась на мягкие подушки.

— Совсем недавно была нормальной. В банке работала. У нас там со здоровьем строго было, медицинская страховка, и все такое…

— Тогда я тебя совсем не понимаю.

— Говорю же, сейчас объясню… — я смотрела в ее распахнутые карие глаза своими фиалковыми с максимальным доброжелательством. — Я сюда приехала, и любимого мне в один момент подменили. И такой он мне не по нраву. Я готова от него отказаться.

— Свихнуться с тобой можно… Кто же в добром здравии от такого мужика откажется? Красив, умен, удачлив! Бабы на него гроздями вешаются. Я тут из сил выбилась, пока толпу поклонниц от него отвадила.

— Вот! Этот факт я и не смогла пережить. Все, что угодно, хоть горький пьяница…

— Постой, постой. Ты меня совсем заговорила. А пьяница-то причем?

— Пьяница? Это я сказала «пьяница»? А, что?! Да. И пьет он много. Видала, — чуть не ляпнула, что и сама в поезде с ним изрядно наклюкалась, если не сказать больше, вон, даже память напрочь отшибло.

— Он же не пьянеет совсем! Так, за компанию может, конечно, выпить…

— Главное не это, согласна. Я неверности очень не терплю. А тут что же получилось? Мой муж в гарнизоне почти ни одной юбки, что посимпатичнее, не пропустил. Вот! Только здесь обнаружила, что Ванька — бабник. Это, как раз, второе лицо его открылось. А еще, он стал разговаривать со мной командирским тоном, при всех-то его грехах, смел еще мной помыкать, негодяй. И это третье его лицо. Поняла теперь, почему я его оставляю?

— Так… Так он ведь и есть командир. Командует подводной лодкой. И здесь, опять, он лучший. А тон, это видно на поход настраивался, уж я-то знаю.

— Тьфу! А я не желаю знать, что другие женщины до мельчайших подробностей ведают о привычках и чертах характера моего мужа, — рявкнула я на Лерку в отчаянье, да так грозно, что, похоже, смутила ее. — Последний раз тебя спрашиваю, ты хочешь, чтобы я уехала отсюда? Отвечай!

— Конечно, хочу.

Все же мне удалось добиться своего, она растерялась.

— Тогда ты должна помочь мне уехать. По рукам?

— Уезжай, кто тебя держит.

Тут образовалась пауза. Потому что я задумалась. Может, Люська мне что-то не так рассказала? Про КПП и прочее? Может, все гораздо проще. Надо было всего лишь сесть в автобус, доехать до станции, там сесть в поезд и …

— А без паспорта через КПП у вас можно проехать?

— У тебя что, паспорта нет? Где же он?

— Затерялся где-то. Полезла в сумку, а там только права и заграничный. И еще твой папа грозился, что мне положено дома сидеть и мужа ждать из похода.

— Так ты серьезно?.. Хочешь уехать?

— Не шучу, точно. Могу даже сегодня, если поможешь мне с этим.

— Нет. Сегодня не получится, — Леркины глаза зажглись пониманием, что преграда с ее пути сама желает исчезнуть. — Там дежурит друг Ивана. Если существует договор не выпускать тебя из гарнизона, то непременно донесет отцу. Посмотрим, кто завтра заступит, тогда и решим.

— Господи, услышь мои молитвы, — перевела я глаза к потолку. — Пошли нам, кого посговорчивее.

— Хорошо бы Сашку! — подсказала мне Лерка. — Давай, так: ложись спать пораньше, все подготовь заранее, утром я у тебя нарисуюсь. Идет?

— Конечно. Прямо сейчас лягу.

Валерия, похоже, никак не могла мне поверить окончательно. Все глаза на меня просмотрела. Даже когда уходила, не могла их от меня отвести. Закрыв за ней дверь, первым делом прошла на кухню, перекусить, потом разобрала, было, постель. Только почувствовала, что возбуждение от скорого освобождения из капкана под названием «гарнизон» слишком велико, вряд ли от этого удалось бы уснуть. Поэтому побрела в библиотеку-кабинет, решив немного почитать перед сном, чтобы успокоиться.

Походив вдоль стеллажей с книгами, сообразила, что многие из них читала, имела в виду художественную литературу. Потом там были полки и с технической, и с научно-популярной литературой. Еще отметила, что подборка авторов как-то не вязалась с образом «дон Жуана», который теперь приклеился к их хозяину. Ну да, что там было голову забивать… Я взяла том Пастернака и удобно устроилась в кожаном кресле за широким столом. Увлеклась, зачиталась и спать, в итоге, легла чуть ли не утром. Когда услышала дверной звонок, едва разлепила веки, так сильно не выспалась. Подозревала, что от кровати шла, пошатываясь, а когда Лерка меня увидела, то даже ахнула.

— Что, волновалась, заснуть не могла? Сочувствую. Только нам надо торопиться. Живо в ванную. Я на кухню, сварю тебе кофе. Вещи собраны?

— Я их и не разбирала. Пижаму только затолкаю обратно, — начала я оживляться. — Сегодня подходящий дежурный?

— А? Да. Подходящий.

— План-то, какой? Можешь сказать? Или будем импровизировать?

— Поедем на моей машине. Ее досматривать не станут. Я езжу часто, и к этому привыкли.

— Смотри! Если что, могу и через забор, где перелезть.

— Какой забор? Зачем через забор? Не выдумывай, просто будешь делать все, что я тебе скажу. А как доедем до станции, куплю тебе билет по своему документу, чтобы разговоров меньше было. Буду сидеть с тобой в вагоне до последней минуты до отправления, потом быстро выйду, а ты поедешь к себе. Не думаю, что проводница станет очень заморачиваться, которая из нас должна ехать.

— Хороший план. Мне очень нравится.

И все у нас прошло, как по маслу. Уже сидя в купе, мы посмеивались и радовались за успех моего побега. Успели обменяться лестными отзывами друг о друге и просто лучились, такими были довольными.

— А ты ничего! — кивнула мне Лерка. — Эх! Если бы не соперничество, то мы могли бы и подружиться.

— Определенно, могли бы. Ну, давай прощаться. Желаю тебе счастья.

— Тебе тоже. Скажи, Вика, ты его что, правда, не полюбила? В голове такое не укладывается.

— Однозначно трудно ответить, Лера. Как-то все у нас было стремительно. Запуталась я совсем. А тут еще столько и такой информации на меня обрушилось. Думаю, что нам с ним надо держаться подальше друг от друга. Да, в этом уверена. Тогда у меня в душе все уляжется, и я успокоюсь.

— Тебе виднее, — она последний раз взглянула на меня, поднялась и пошла на выход. — А знаешь, я рада знакомству с тобой. Прощай, Вика.

— Прощай, Лера.

Родной город встретил проливным дождем. Правда, было тепло, и ветровку пришлось надеть, просто чтобы не намокнуть. Надвинув на голову капюшон по самые глаза, я шла по лужам к стоянке такси, когда услышала вдруг собственное имя у себя за спиной.

— Вика, ты?! — буравя толпу бредущих под дождем людей, ко мне стремительно приближался Вовка, он тоже был в ветровке, но от бега его капюшон сбился на спину.

— Володя. Как я рада тебя видеть.

Теперь мы стояли напротив друг друга и мешали другим в узком проходе, что отделял железнодорожные платформы от привокзальной площади.

— Почему ты не вчера, а сегодня приехала? Почему не звонила?

— Вова, ты намок. Голова совсем мокрая, — я поправила прядь волос, упавшую ему на лоб и прилипшую к нему. — Сначала надо скорее домой. Потом все тебе объясню. Я так устала!

— Я с ума сходил. За две недели ни одного звонка, — он принял из моих рук ручку чемодана и покатил его к площади, перед этим взяв меня за локоть. — Пойдем, машина там стоит. Вчера весь вечер проторчал на вокзале, все не мог понять, как так, тебя не оказалось в поезде из Питера. Решил сегодня тоже приехать. На удачу. А сидеть дома и бездействовать, просто не было сил. Как же ты могла так поступить, ни разу не позвонить?

— Потом, Вова! Все потом. Извини меня, но так получилось. Я все объясню. Немного в себя приду с дороги…

До моей квартиры добрались не так-то и быстро. Сначала не могли выбраться с привокзальной площади. Из-за дождя, что лил, как из ведра, скопления машин и возбужденной суеты в сужении выезда с вокзальной площади образовался затор. Потом нас подержали светофоры, которые, как сговорились против нашей машины, и светили только красным. Поэтому путь занял приличное время и отнял у Вовки столько внимания, что задавать мне и дальше вопросы он поостерегся, сосредоточившись больше на дороге. Наконец, мы доехали, выгрузились и поднялись на мой этаж.

— Что-то ключ не поворачивается. Странно очень. Всегда замок хорошо работал, — склонилась я над замочной скважиной, пытаясь открыть дверь, а за спиной нетерпеливо нависал Вовка.

— Ну, что ты, в самом деле?! Дай, я. Вот, все нормально. Нет, определенно, ты какая-то вся не своя…

Мы прошли в прихожую, сняли мокрые ветровки, переодели кроссовки на домашние тапочки и, вроде как, даже начали успокаиваться. Я подскочила к комоду, достала полотенце и передала его другу.

— На, посуши волосы. В ванной еще фен есть. Висит на крючке слева. А я пока чайник поставлю.

Прошла на кухню, наполнила электрочайник и включила его в розетку. Открыла одну за другой кухонные полки и нашла пачку печенья, сухие хлебцы и коробку конфет. В холодильнике обнаружила шпроты, банку сгущенки, кусок засохшего сыра, а в морозильнике пачку масла и пельмени.

— Жить можно, — продемонстрировала свои находки переступившему порог кухни Володе. Он успел снять свитер, и был теперь в футболке, край ворота которой тоже, к сожалению, немного намок.

— Хочешь, дам тебе банный халат? Он достаточно большого размера, мне всегда был велик, может тебе и подойдет. А твои вещи повесим в ванной на сушилку. Ты как?

— Сойдет и так, — он махнул рукой, потом запустил пятерню в всклокоченные волосы, пытаясь их так пригладить. — Давай, рассказывай, что с тобой приключилось.

Прошел к столу и уселся на табурет, что стоял рядом с окном. Он был весь внимание и приготовился слушать. Только тут щелкнул, выключаясь, чайник, и я принялась расставлять чашки и заваривать чай.

— А, хочешь пельмени? Могу быстро сварить. Нет, правда, может ты голоден?

— Не суетись, Вика. Сойдет печенье и чай. Садись уже и рассказывай. Выкладывай все, как есть, — подмигнул мне и добавил. — Я все прощу.

Я покосилась в его сторону, понаблюдала улыбку на губах, но вот глаза его мне веселыми не показались, и оттого решила, что сразу вываливать на человека всю правду не стоит. Можно было обойтись и порцией. А потом еще добавить, и еще. Это решение показалось разумным, и я приступила к рассказу.

— Помнишь, ты меня провожал на вокзале?

— Как же не помнить?! Ты, давай, не тяни. Знаю я эти твои штучки, мартышка, этакая.

— Будешь обзываться, ничего не расскажу, — надулась на него, но в голове все еще продолжала прикидывать, что следовало поведать сейчас, я что потом.

— Я, любя, ты знаешь.

— Так вот. Катьки в купе не оказалось, хоть я и надеялась на чудо до последнего момента. Кстати! Что с Катериной? — меня и, правда, охватило неподдельное беспокойство, поэтому он не смог мне не ответить.

— Аппендикс вырезали. Что-то в этом роде. Подробнее она сама тебе все расскажет. Сейчас пребывает в добром здравии. Ну, и в волнении, конечно. Разумеется, за тебя… А еще волосы готова была на себе драть, что тебя одну оставила… Дальше давай!

— Так, дальше… В купе оказался моряк.

— Откуда? Там же тетка была. Я сам видел, когда чемодан твой заносил. Лет сорока пяти, полная, на голове пучок. Багаж у нее еще был внушительный: чемодан, дорожная сумка и коробка, скотчем замотанная.

— Не глупи, Вова. Говорю тебе, морской офицер там был.

— Что-то мне уже не нравится твой рассказ… Ну да ладно, продолжай. — Он и, правда, хмурился, и это было непривычно, не похоже на моего друга.

— Я все пыталась дозвониться до Катерины. Но телефон ее не отвечал, а на мой без конца трезвонила Ирка. Черт дернул меня ей набрать. Вот мой мобильный взял и разрядился. И с того момента связь прервалась.

— Ты что, зарядку забыла?

— Нет, взяла. Офицер был так любезен, что предложил сходить в тамбур к розетке.

— Опять офицер! Откуда он там все же взялся?!

— Говорю тебе, ехал в одном со мной купе. У него билет был на соседнее место.

— Куда же тетка делась? Крупная такая была дама.

— Далась тебе эта тетка. Совсем не даешь ничего рассказывать. Все перебиваешь.

— Хорошо, молчу. Что дальше?

— Он вернулся и сказал, что розетки не работают. Предложил сходить в соседний вагон, чтобы там подзарядить аккумулятор. Мне стало совестно гонять человека. Тем более что он сказал, что очень голоден и желал бы пойти в вагон-ресторан позавтракать.

— Пусть бы себе шел в ресторан… А у тебя, как сейчас помню, был огромный пакет со съестным. У меня еще чуть рука не отсохла его тащить.

— И я решила его накормить, раз уж был таким услужливым со мной. Он не отказался.

— Кто же откажется?! Готовить ты всегда умела!

— Потом он угостил меня коньяком.

— Вот, подлец!

— Почему сразу подлец?.. Но слушай дальше… Сначала я отказалась, и меня никто не заставлял. А потом…

— Ты что, его оправдываешь?

— Зачем? Просто рассказываю, как все было. Помнишь, в каком настроении меня оставил тогда?

— Да. Оно было, мягко говоря, не очень хорошим.

— Отвратительным! Дай, думаю, выпью рюмочку для его улучшения.

— Улучшила?

— А что ты так сердишься? Улучшила! Доехали до Питера за одно мгновение.

— Не гневайся, мартышка, тебе не идет совсем. И пить ты никогда не умела. Представляю, какое веселье стояло в купе…

— Мы только песни пели… Но когда стали собираться выходить из поезда, вспомнила, что телефон в сумке так и валяется незаряженным. Ладно, думаю, в гостинице заряжу. Хвать, а зарядки и нету.

— Хвать, нету! Была и пропала… Все этот подозрительный моряк! Больше ничего не пропало?

— Тогда больше ничего.

— А потом, что?

— Телефон. Только я зарядку купила на следующий день, как потерялся мой мобильный. Со всеми вашими номерами в памяти… Ой, Володь, я все печенье слопала. Это от волнения, наверное. Тебе досталась хоть штучка?

— Не успел взять. Я от волнений и переживаний, в отличие от тебя, есть совсем ничего не могу. А у тебя что, совсем ничего больше из съестного нет?

— Хлебцы еще остались…

— Ладно. Давай так. Напиши мне список, сбегаю в магазин, что в соседнем доме. Приду, продолжишь свою трагическую повесть. Не то магазин закроют, и завтра утром тебе нечего будет есть. Лады?

— Угу. Я быстро напишу. Сумку дать?

Пока ждала его, переоделась во все домашнее, а потом взяла и набрала Катькин домашний номер с городского телефона. Дай, думаю, успокою подругу, что я нашлась и зла на нее не помню, что бросила меня одну на дороге жизни. Та, как заполошная, начала причитать, одновременно и спрашивать, и сама отвечать на свои же вопросы. Понятно, что разволновалась. Потом она сказала, что раз еще не совсем поздно, то она быстро ко мне подскочит, чтобы глянуть на меня и своими глазами убедиться, что у меня все в порядке. Как потом выяснилось, подскочили ко мне сразу три моих подруги. Катька позвонила Светке, та Ирке и Маринке. Последняя жила на другом конце города, а то тоже бы приехала.

Так получилось, что, когда впускала в квартиру Вовку с двумя пакетами в руках, за его спиной сразу же нарисовались и подруги. Сначала Катерина со Светланой, а потом и Ирина заплыла.

— Ирка, ты еще не родила? Вроде бы стала еще больше? — приветствовала я ее с порога.

— С тобой могла бы и родить. Заметь, заставила ты нас поволноваться.

— Так, Вика! — привлек к себе мое внимание Вовка. — Вижу, у тебя здесь генералитет собрался. Поэтому, пойду, пожалуй, сегодня восвояси. Продукты там, на столе лежат. Сама разбери. Завтра на работу не проспи. Увидимся. До свидания, дамы!

Проводила его до двери. Чмокнула на прощание в подставленную щеку. И потом бегом в гостиную, к девчонкам. Те уже расселись и приготовились изводить меня вопросами. Но у меня тоже они имелись, все больше к Катерине.

— Ну, язвенница, как здоровье?

— Почему, язвенница? У меня воспаление аппендицита было, — надула Катька губы. — С каждым, между прочим, может случиться. Валерка скорую помощь вызвал. Меня забрали. Он так был напуган и растерян, что никому не позвонил. А мне под наркозом не до того было. На следующий день в себя пришла, хвать, а телефона нет. Валерка мне его с собой не положил. Потом он пришел, я ему сказала, чтобы срочно мне привез телефон, но ты уже не отвечала. Все! Чиста я перед тобой, Виктория.

— Ладно. Принято. Только, так или иначе, но всем, что со мной произошло, я обязана тебе, Катерина.

— Что произошло-то?! — придвинулась ближе ко мне Светка, предчувствуя неладное. — Говори, не томи, и так за две недели извелись все.

— Ой, девочки! Зря я пришла! — начала приподниматься с дивана Ирка, держась за большой живот. — Мне еще недели три-четыре точно ходить, а тут…

— Сиди уже… — качнула я ей головой. — Знаю тебя. Сейчас, если и уйдешь, то ночью спать не дашь, начнешь трезвонить…

— А ничего ужасного не было? — с надеждой спросила она.

Я задумалась, наморщила лоб, соображая. Однозначно сказать в тот момент это было затруднительно.

— Пока не произошло. И очень надеюсь, что в итоге ничего ужасного не произойдет. Потому что в этой истории еще не все точки расставлены. Да. Я бы так сказала. — Молвила и обвела взглядом всех присутствующих.

— Трам— та— ра— рам!!! — пропела Катька, придав моим словам некую торжественность.

— А можно вот без этих: та— ра— рам. — набросилась на нее Светка. — И так нервы на пределе.

— Да! Без этих, — поддакнула ей Ирка.

— Я-то, что?! — обиделась Катька. — Давай уже, Вика. Не тяни кота за хвост.

— Хотите, вообще скажу все двумя словами? Хотите?!

— Скажи уже, хоть как-нибудь! — взмолилась Ирина.

— Воля ваша. Слушайте. Значит, так…

— Говори! — рявкнула Светка. — Мы уже совсем готовы!

— Ладно. Будь все по вашему…

— Вика!!!

— Да, я, Вика. И я вышла замуж.

В комнате воцарилась тишина. Известная картина «Не ждали» и рядом не стояла, так скудны были застывшие эмоции ее персонажей по сравнению с тем, что представляли в тот момент позы и лица моих подруг. Но я была за них спокойна. И была уверенность, что они переживут это сообщение, и их здоровью, вроде, ничего не угрожало.

— Разве это возможно? — изменившимся голосом молвила Светка.

— Ты же говорила, что непременно должна влюбиться… — выдавила из себя Катерина.

— Нет, здесь, все же, что-то не так… — добавила Ира.

— Да все там было не так! — только в моем голосе наблюдались живые звуки.

— Порадовала, — хором ответили мне.

— Так. Давайте все успокоимся, — начала оживать Светка и, конечно, пожелала взять все в свои руки. — Сейчас все расставим на свои места. Я просто уверена. Давайте, девоньки, будем задавать ей вопросы, а ты, Виктория, станешь отвечать.

— Пожалуйста. Согласна.

— Только отвечай правду, по делу и не надо от себя ничего придумывать, — добавила Ирина. — А то мы здесь до утра просидим.

— Ладно, — я тоже присела, придвинув себе стул. — Задавайте свои вопросы. Отвечу на все и только правду.

— Кто он? — выпалила Катька, опережая на доли секунды, подозревала, такой же вопрос, чуть не сорвавшийся с уст Светки.

— Моряк. Нет, вернее будет сказать, что военный, морской офицер.

— А подробнее можно? — Ирина заметила, что я решила на этом остановиться, но ее это не утраивало.

— Анкетные данные я вам не готова предоставить.

— Давай, что готова… — подстегнула меня Светка.

— Капитан первого ранга, командует подводной лодкой.

— Ой, девочки! — подпрыгнула на месте Катерина. — Когда я была маленькой, моя бабушка мечтала назвать меня Оленькой, и чтобы я вышла замуж за офицера…

— Бедная твоя бабушка! — посочувствовала Светка.

— Почему? — вытаращила на нее глаза Катька.

— Так ведь, ни одно из этих желаний не исполнилось…

— Ну тебя! Продолжай, Вика.

— Не знаю… Она меня сбила! — указала пальцем на подругу.

— Соберись, давай. Как он выглядит? — помогала мне Ирина.

— Говорят, что красив.

— Кто? Зачем говорят?

— Там, у них, бытует такое мнение, что не отразим, — махнула я рукой в сторону северо-западной границы нашей родины.

— Нам твое мнение надо, — призвала меня к порядку Светланка.

— Хорошо. Помню, что выше меня, вот такой, — привстала и подняла руку над своей головой. — Плечи такие, такие широкие. Правда, может китель их еще увеличивал. Сколько его видела, он всегда был в форме.

— Что, всегда-всегда?! — хихикнула Екатерина. — Даже, когда уже поженились?.. Можешь не отвечать, твои пунцовые щеки за тебя сказали. Дальше давай. Очень интересно! А имя у него какое?

— Иван. Иван Семенович Смирнов.

— Какого года рождения? — спросила Ирина и удивилась моей растерянности. — Я хотела спросить, старше ли он тебя, или как. Чего такого спросила-то?

— Не знаю, Иришка. Выглядит постарше. А когда он вспомнил, что командир и ему в поход пора, то вообще стал таким, таким значительным, будто и возраст его прибавился в одночасье.

— Ладно. Опустим это. Установили, что не старик, и что не зеленый юнец. Уже кое-что, — подытожила Светка. — А расписались то вы, когда?

— Что-то в первых числах сентября, может быть, девятого, — я почувствовала, что легкие вопросы закончились.

— Интересно. Число, выходит, ты не знаешь. А где это мероприятие состоялось? Можешь сказать?

— Тоже.

— Что тоже?

— Не знаю.

— Правильно, зачем ей это! Она же, наконец, влюбилась, — сверкала на меня глазами Катька. — Кинулась в брак без оглядки, как в омут!

— Постой, — вмешалась Ирина. — Это совсем не смешно. Где твой паспорт, Вика? Покажи, и все станет понятно.

— Не могу, — вздохнула я. — Нет у меня паспорта, пропал куда-то. Свидетельства о браке тоже нет. Подозреваю, что оба документа должны быть у мужа.

— А муж где?

— В походе. Только не спрашивайте, где это, и что это такое. Сама не знаю. Плавает где-то…

— Да, а! — отреагировали сразу три подруги. — Приплыли!

— А точно ли была свадьба? — оживилась Света. — Может, ты гуляла по Питеру, упала где, или ударилась обо что, а может на голову тебе кирпич упал?

— Должно быть была. Регистрация уж точно. Мне и начальник гарнизона сказал, что была. К ним в городок иначе не заехать: только жены и родственники и еще по приглашениям, но это уже заблаговременно вызов оформляется. Все это мне соседка Люська рассказала. Она тоже, кстати, была в курсе, что мы с Иваном поженились.

— Значит, свидетелей много, только молодая мало что помнит, — не щадила меня Светлана.

— Все же была, — кивнула я. — Мне тоже стали вспоминаться некоторые моменты. И потом, когда к нему домой приехали, он меня на руках через порог переносил…

— Господи! Что же ты натворила! — сокрушенно взвыла Ирина. — Зачем тебе в этот городок понадобилось? А если уже так невтерпеж было туда попасть, что нельзя было, хотя бы по приглашению, а не как жена? Горе ты мое!

— Ты не поняла! — чуть не закричала на нее. — Я туда совсем не хотела. Я в Питер ехала, на экскурсии. В вагоне поезда познакомилась с морским офицером. Он стал активно за мной ухаживать. Он такой, такой! Не сказать, какой. Сначала, правда, я его достоинств не заметила. Очень была расстроена, что Катька на поезд опоздала. Я тогда еще все думала, что она меня в Питере догонит. Но ее все не было, хотя я и ждала в том самом номере гостиницы, что вместе бронировали. Ванька в соседнем номере поселился. Не знаю, как ему это удалось, при мне администратор всем отвечала, что свободных мест нет. Он понес мой чемодан на этаж. Сказал, что хочет удостовериться, что я благополучно заселилась.

— Ну, и?.. — подруги смотрели на меня во все глаза.

— Донес чемодан. Я ему указала, куда поставить, а он все не уходил. Спасибо ему сказала и, мол, прощайте. Он вежливо мне ответил «до свидания», улыбнулся и ушел. Через час я вышла из номера, хотела зарядку для телефона купить, спустилась на лифте вниз, а в холле смотрю, Иван сидит и газету читает.

— Тебя это не удивило и не насторожило?

— Удивило. Потому, что была уверена, что он уже на вокзале и садится в свой поезд, чтобы ехать в этот, как его…гарнизон.

— Но не насторожило?

— Нет, девочки, этого не было. Мне кажется, что я даже немного обрадовалась ему. Все-таки, одна в чужом городе, а тут какой-никакой знакомый, опять же, за зарядкой вместе идти было веселее…

— Сдуреть можно, за зарядкой идти ей было веселее…

— А что дальше?

— Зарядку купили. Правда, долго искали. Вернулись в гостиницу, уже темно было. Я стала с ним прощаться еще в холле. А он засмеялся и сказал, что тоже здесь остановился, в соседнем номере.

— Тебя снова это не насторожило?

— Нет. Подумала, что это его дело, и меня не касается.

— А почему нам не позвонила, раз смогла телефон зарядить?

— Не смогла. Тут должна вам сознаться, что когда мы прощались с ним снова, уже на пороге моего номера, он меня поцеловал.

— Как это может быть связано с тем, что ты нам не позвонила?

— Напрямую. Я ему сказала «до завтра», он меня прижал к себе, положил ладонь на мой затылок, поцеловал и…

— И, и?

— Я забыла, что у меня мобильный давно разряжен и валяется в сумке! Можете считать меня последней дурой, только от его поцелуя у меня даже чуть ноги не подкосились. Не знаю, как удержалась. А он потом еще так смотрел мне в лицо, что мурашки по коже побежали. Я тогда не то, что про телефон, про родную маму не помнила.

— Что потом? Конечно, поволок тебя в постель, всю бесчувственную! — хмыкнула Светка.

— Нет, нет. На ногах я все же устояла. На дверь его номера ему указала. Ночевала одна, в своей постели, но была, как бы, не в себе. А рано утром он снова на пороге нарисовался. Доброе утро, мол, и опять ко мне с поцелуями.

— Ну, и… На этот раз ты не устояла?

— Сама себе удивляюсь, но с искушением справилась. У меня даже, как бы потолковее объяснить, что-то вроде иммунитета на магию его поцелуев стало вырабатываться. Я научилась владеть собой и даже получала удовольствие, когда не расплылась вся, а смогла ответить ему тем же. Получилось достойно. И это было непередаваемо. А потом стала замечать, что его руки на моих плечах перестали быть такими уж уверенными.

— Так вы что, вот так стояли в коридоре около ваших номеров и изощрялись в поцелуях? Все две недели, или около того?

— Зачем стояли в коридоре? — возмутилась я. — У меня же был список мероприятий с собой, что мы с Катькой наметили. Я повела Ивана по музеям и достопримечательностям города. Или он меня повел, не знаю, но это и не важно, потому что мы посетили все по списку и даже более того.

— Молодец. Знай наших! — встряла Катерина.

— Почему же ты, все-таки, не могла нам позвонить?

— Потому что дурака сваляла. Я больше недели держала его на расстоянии, не рисковала дальше идти на сближение, как чувствовала, чем это могло мне грозить. Все воспитывала его, рассказывала про чистую и возвышенную дружбу.

— Девочки, чувствуете, о чем она с ним говорила?

— Как не понять. Всех мужиков наметила наша Викуся себе в друзья записать.

— И что же было на следующей неделе?

— Я увлеклась. Нет, нет. Это не то, что вы подумали. Я решила, что он перевоспитался, так покладист и мягок был в тот вечер… А он, злодей, похоже, что просто прикидывался «белым и пушистым».

— То есть?

— Оказывается, он не исчерпал весь арсенал своих уловок и приемов затащить меня в постель. И где-то на девятую ночь ухнул их все на меня, несчастную. Вот тут я уже не устояла. Каюсь. Проснулась на следующее утро в одной с ним постели.

— Удовольствие хоть получила? — ворчливо осведомилась Светка, а Катька с Иркой сидели молча, открыв рот.

— Да. То есть, нет. Имею в виду, что сама ночь прошла в эйфории. Но на утро этот змей был таким довольным, что мне даже реветь от обиды захотелось.

— На что же ты обиделась, дурище? Он что, плохо старался?

— Как ты не понимаешь, Светка?! Это было состязание, и я его проиграла. Надо было видеть его лицо, когда наши взгляды встретились, как только я проснулась. Он лежал рядом, приподнявшись на локте, и наблюдал за моим пробуждением с таким удовольствием…

— Не убедила.

— И затем, мне было неловко, а ему все нипочем. Я куталась в халат, а он гордился своим нагим телом. Мне хотелось скорее все забыть, а он только и желал, как все повторить.

— Негодяй! — губы Светки растянулись в усмешке.

— А телефон! — решила и этот факт приобщить к обвинению. — Я бы вам позвонила обязательно. Как только проснулась, сразу в ванну. Из душа вышла, думала, что, наконец, он меня оставил одну в номере, не тут-то было. Лежит. Ждет. Я деловым шагом к своей сумке, нашла зарядку, стала искать телефон. Помнила, что лежал на прикроватной тумбочке. А его нет. Обыскала все в номере. Вытряхнула содержимое сумки. Нет телефона. Как в воду канул.

— Думаешь, этот стащил?

— Да, думала. А теперь даже уверена. Я у него спросила, не видел ли. Он сказал, что нет, а у самого глаза были такие… Такие невинные и насмешливые одновременно.

— А в ЗАГС кто кого повел?

— Не помню про ЗАГС. Только не ругайте меня. Сама знаю, что это плохо, когда у человека память отшибает.

— Ты что, напилась? — ахнула Катька. — Девчонки, она же у нас пить совсем не умеет.

— Говори, пила? — нахмурилась Ирина.

— Совсем немного.

— А что?

— Коньяк.

— Ну, все понятно, — Светка закрутила головой.

— Я так устала с ним состязаться, — сокрушенно поведала о наболевшем. — И было так обидно проиграть по всем статьям…

— А может, с ней так и надо было? А, девчонки? — подала голос Катерина.

— Это, по-твоему, по-людски, так поступать с нашей подругой? — повысила голос Светка.

— Может он вообще… Аферист, какой брачный?! — сделала страшные глаза Ирина. — Виданное ли дело, женщину в опьянении вести под венец?!

— Теперь-то, что ей делать? И паспорта нет.

— Да, паспорта нет.

— Ты, Вика, завтра Володе все расскажи. Он у тебя юрист. Все законы знает. Может, что дельное посоветует.

— Стыдно мне, девочки. Начала ему сегодня все рассказывать… А он так мне в глаза смотрел, что смогла только про потерю зарядки и телефона. И то, довольно отрешенно от других событий.

— Что так?! Он же твой верный друг! Сама уверяла, что между вами только дружба. А теперь: стыдно, так смотрит, отдельно от других событий. Чуешь, что не права в отношении него.

— Не надо, Света. Не стоит ее сегодня клевать. Она и так наказана. Думайте, чем помочь сможем.

— Я сама над этим уже голову ломала. Пока ехала домой, время было. Попробую своими силами себе помочь. Включу завтра «дохлую овцу» и пойду утром в полицию и в паспортный стол. Наплету им, что потеряла паспорт. Разве такого не бывает? Бывает. Пусть проверяют. Чем черт не шутит, может дело выгорит, и мне выдадут новый документ?

— Попробуй. Делать-то все равно больше нечего.

На том наше заседание закончилось. Подруги поднялись и пошли по домам. Я же направилась на кухню, вспомнив, что там остались лежать не разобранные продукты, принесенные Вовкой из магазина. Пока раскладывала их по местам, вспоминала о своем друге и чувствовала, что во мне не все спокойно. Видно, права была Светка, и моя совесть в отношении него не была чиста. Поохала, повздыхала и решила, что утро вечера мудренее. Поэтому пошла готовиться ко сну.

Утром, как и намечала, первым делом явилась в полицейский участок. Там мне все растолковали по случаю утери документа. Долго слушать мою историю не стали, утомились от меня быстро. Да и история все равно была не той, что рассказала подругам накануне. Гораздо короче и проще. Но служивые и от нее быстро утомились и подсказали мне стандартные фразы, какие обычно пишут в заявлениях. Я быстро уяснила, что к чему, и сделала все, как мне советовали. Теперь оставалось только ждать, когда государственная машина заработает и выдаст новый документ.

Окрыленная удачей, я помчалась на работу и успела вовремя. Не опоздала. Этот служебный день выдался хлопотным. Поблажек мне не случилось, хоть начальница и знала, что первый день вышла на работу после отпуска. Поэтому перемолвиться с Вовкой, то и дело бросающим на меня взгляды из-за монитора, не удалось. Подозреваю, что он хотел устроить мне продолжение вчерашнего допроса в обеденный перерыв. Но и этого не получилось. У Клавдии Ивановны в прошедшую субботу был день рождения, и она принесла коллективу угощения. В обед был накрыт общий стол прямо в отделе, все праздновали, и уединиться нам с ним, к моей радости, не удалось.

Потом кто-то вспомнил, что я только вернулась из Питера. Посыпались вопросы, типа «как там оно». Отвечать мне понравилось, и беседа незаметно вышла за временные рамки обеда. Опомнились, когда в отдел зашла секретарь из дирекции, как всегда со срочными документами. Быстренько привели все в деловой вид и углубились каждый в свое дело. Так, за работой и проскочил день.

— Ты домой? — спросил меня Вовка, продолжая жать кнопки на клавиатуре. — Не успел закончить один документ. Еще часок здесь задержусь.

— Понятно, — подхватила я сумку, отключив свой компьютер. — Да. Домой. Мы вчера с девчонками засиделись допоздна. Сегодня надо бы заняться готовкой. Спасибо за продукты. Ты молодец был вчера.

— Я всегда молодец. Может, загляну к тебе на ужин. Ты что будешь готовить?

— Не знаю еще. Может быть, плов.

— Плов-это хорошо, — его руки продолжали порхать над клавиатурой, когда раздался звонок ему на мобильный. — Моя мать звонит. Точно, вспомнил. Я ей обещал сегодня кое-что. Извини, Вика, скорее всего не получится поужинать вечером вместе по-семейному.

— Ладно. Нет, так нет.

— Ты не обиделась?

— Конечно, нет.

— Весь плов не ешь. Оставь мне на завтра.

— Тебе принести рис на обед в банке? — хмыкнула я.

— Могу съесть его с тобой на завтрак, — скосил он глаза, наблюдая за реакцией, а я в ответ погрозила пальцем.

В тот вечер домой спешить не хотелось. Зашла в магазин, купила еще кое-что из продуктов и две бутылки вина, что так понравилось подругам. Получился весомый пакет, и к подъезду шла, меняя попеременно руки. На площадке перед дверью пришлось прислонить его в угол, чтобы достать ключи. С замком опять было не ладно, не хотел открываться с первого раза. Но я чертыхнулась, и со второго раза он открылся.

Оказавшись в квартире, пришла к выводу, осмотревшись, что неплохо было бы, прежде чем готовить еду, немного прибраться. Вчера сразу после приезда пыль и легкий беспорядок не бросались в глаза. Это и было понятно, другое меня занимало. Теперь же решила не мешкать и приступить к небольшой уборке. Для начала переоделась, потом засновала по комнатам, расставляя вещи по их привычным местам, а кое-что даже выбросила в мусорное ведро. Затем вооружилась тряпкой, собираясь собрать пыль с мебели. За этим нехитрым занятием меня и подкараулило открытие. Я нашла записку. Обнаружила ее, когда подошла к комоду в гостиной. Удивительно, как вчера ничего не заметила, когда доставала из верхнего ящика полотенце для Вовки.

И так, на комоде сверху, на самом виду, лежал лист белой бумаги, форматом А4. На нем черным по белому было отпечатано на принтере несколько слов. Точнее, одна фраза из нескольких слов. Я прочитала ее и замерла в недоумении. Потом отложила тряпку в сторону, а в руки взяла этот листок. Поднесла поближе к глазам, подальше от глаз и снова прочитала. «Я тебя пощадил, но одно твое слово будет стоить тебе жизни».

— Что бы это значило? — пробубнила себе под нос. — Мне кажется, что его вчера здесь не было.

Я внимательно всмотрелась в крышку комода. На ней виднелась пыль. Если бы бумага лежала здесь давно, то был бы явный более чистый след. А так, небольшой слой пыли был, казалось, ровным. Из этого следовало, что записка появилась в моей квартире недавно. Вопрос: подкинули сегодня или вчера уже тут была, оказался для меня неразрешимым. Если бы я была Шерлоком Холмсом, то другое дело. Он наверняка знал бы, какой слой пыли выпадает за сутки в моей квартире. Взял бы лупу, различил бы с ее помощью едва видимую разницу по контуру листа. И так далее, и так далее.

— У меня даже лупы нет, — пожала я плечами.

Убираться мне как-то сразу расхотелось. Но дело было начато, и следовало его закончить. Заставляя себя, продолжила стирать пыль, а сама все косилась на белый лист.

Что значило «я тебя пощадил»? Некто меня, а кого же еще, раз квартира только моя, пожалел. Нет, не пожалел. Там написано «пощадил». Вроде синонимы, но смысл, все же, отличается. «Пожалел» звучит как-то плаксиво, уныло, мягко, что ли. А вот «пощадил» совсем иначе. Много резче, агрессивнее. В этом слове уже была скрыта угроза. И вторая часть фразы ее только усиливала. Мне явно угрожали. Вот, даже написали, что расплачусь своей жизнью. Ни много, ни мало.

— За что мне все это?! — хотелось немного поныть перед самой собой, но не получилось, мысли опять обратились к записке.

А расплату мне обещали за какое-то слово. Что это значило? Нет, нет. Надо было сосредоточиться. И так, фраза означала, что я не должна была что-то говорить. Мол, ляпнешь что, и тебе конец. Такое умозаключение мне не понравилось совершенно.

— Я уже вчера столько всего наговорила.

С этим было не поспорить. Но потом вспомнила про первую часть фразы. А там говорилось, что я уже сделала что-то не так, и меня пощадили. Что же я сделала не так?

— Да полно всего.

Из самого последнего вспомнилось вранье Вовке. То есть не совсем вранье, конечно. А так, полуправда. Только разве стал бы он мне грозить расплатой, даже если и узнал бы все, как есть?

— Бред. С ним это никак не может быть связано, — сделала вывод.

А ведь он был здесь вчера, пришло мне на ум. Значит, и записку мог подложить. Времени у него для этого было достаточно.

— Нет. Бред.

Что это я себе навыдумывала. Конечно, Володя здесь был. Мог положить какую папку на комод, из нее, допустим, выпал этот листок.

— Да? А текст, какой странный! Совсем не похоже на деловую бумагу. И потом, не было у него никакой папки в руках. Только мой чемодан.

Я отчего-то рассердилась. Сначала на себя. Но потом и на этот лист. Взяла и смяла его. Потом вообще скомкала и забросила в вазу на шкафу, вроде как баскетбольный мяч в кольцо. Получилось ловко. И это улучшило настроение.

— Кто ее знает эту бумагу? Пусть там теперь лежит.

С улучшившимся настроением уборка продвинулась быстро. Еще несколько минут, и я пошла на кухню готовить плов. Но это занятие прервал звонок в дверь. Открыв ее, увидела на пороге того, кто совсем недавно владел моими мыслями.

— Заскочил на пару минут, — Вовка бесцеремонно отодвинул меня и прошел в квартиру.

Отодвинул потому, что я застыла камнем, увидев его, и мешала зайти, стоя посередине дверного проема. Видно, записка имела гораздо большее влияние на меня, чем думала вначале.

— Что плов? Готов? Запаха не чувствую.

А я стояла, молчала и думала, что же ты нюхать его пришел в гостиную, а не на кухню.

— Смотри, что я тебе привез. Ты, конечно, не потрудилась купить себе новый телефон. А я заскочил по пути, и вот. Еще забил в его память кое-какие телефоны наших общих знакомых. Держи, на. И можешь меня не благодарить, — он улыбнулся и положил новый мобильный на комод, прямо на то самое место.

— Что-то ты слишком молчалива, — улыбка стала сползать с его лица. — Ладно. Я пошел.

— Э-э. Ты уже был у мамы? — смогла все же выдавить из себя.

— Нет еще, — Вовка заложил руки в карманы брюк. — Хочешь, вообще не поеду к ней? Позвоню, извинюсь, перенесу на завтра. А мы поужинаем вместе.

Я стояла истуканом, смотрела на него и только моргала.

— Как раньше. Помнишь, как все раньше было? Когда мы только познакомились, — он сделал шаг ко мне. — И еще мы не договорили вчера. Но можно и…

— А-а. Телефон, наверное, дорогой? — невпопад выпалила я.

— Что? — он замер. — Не заморачивайся. Не обеднею. Так что ты скажешь, звонить матери?

— Не надо ее обижать из-за меня, — отвела я глаза в сторону. — Поезжай и сделай все, как обещал. А поужинать вместе мы сможем и завтра.

— Точно? Ты так считаешь? Ну ладно. Тогда, до завтра.

Закрыв за ним дверь, я прошла в гостиную и некоторое время постояла там, задрав голову кверху и наблюдая за вазой на шкафу. Нет, не было похоже, что записку оставил Вовка. Я теперь была даже уверена в этом. А еще удивлялась себе, как только могла подумать на него. Помотав головой, чтобы избавиться от всех этих мыслей, дала себе совет не думать вовсе, а заняться полезным делом. Например, пойти на кухню и, наконец, приготовить плов. И к лешему всякие глупости!

Следующий день прошел, как многие другие рядовые будни. Только к вечеру наметилось событие, обещающее внести разнообразие. Мне позвонила на рабочий телефон Катерина и сообщила, что они со Светиком настроились пойти в кино, меня тоже пригласили. Но Катюшка могла немного задержаться, нужный ей заказчик ожидался для встречи только в конце рабочего дня. Поэтому мы решили взять билеты на последний сеанс.

— Вот ты билетами и займись. Мы тебе доверяем, — закончила свою речь подруга.

— Почему я? — возмутилась просто так, по привычке.

— Потому, что кинотеатр от тебя в двух шагах. Все, пока. Встретимся перед входом. Во сколько не знаю. Как получится. Обязательно позвоню. Светка тоже будет на связи. Ты, кстати, сбрось нам свой новый номер, подруга.

Давно не была я в кино. Когда подходила к зданию кинотеатра, даже не узнала его сначала. Ноги несли в нужном направлении, а глаза не верили, что иду правильно. Скромная вывеска на счет 3D и афиша сегодняшнего фильма затерялись среди ярких и сочных красок, подсвеченных многими огнями, рекламных щитов кафе, боулинга и магазина меха. Я продолжала сомневаться и оглядываться, даже когда уже уперлась в окошко кассы по продаже билетов на сеансы.

— Девушка. Вы стоите или нет?! — какой-то малолетка нахально хотел подвинуть меня в сторону.

— Конечно! Стою! Мне три билета на последний сеанс и на последний ряд. Что? Нет на последний ряд? Давайте на предпоследний. Только середину, пожалуйста.

Получив билеты, убрала их в сумочку. Задание я выполнила и решила позвонить подругам, поставить их, так сказать, в известность об этом.

— Молодец, — буркнула Светка. — Я буду через час. Походи там где-нибудь.

— Это хорошо, — мурлыкнула в трубку Катька, наверное, где-то там рядом был ее заказчик. — Освобожусь не раньше, чем через полчаса.

Так. Я стояла перед входом и вертела головой. Куда пойти и чем заняться? На глаза попалась реклама меха. Ну, ладно, минут пятнадцать я могла там убить. Неспешной походкой, что так нравилась моим подругам и от которой балдели все мужики без исключения, направилась к широким стеклянным дверям салона, а они услужливо разъехались передо мной в стороны.

— Девушка! Вас нам сам бог послал, — подлетел ко мне молодой мужчина в униформе магазина. — У нас здесь клиент. Он не может решить, что ему надо. Выручайте. Буду вам так благодарен!

— Вы кто? — растерялась я сначала от его натиска, еще бы, не успела войти, а уже хватают за руки и тащат куда-то.

— Я — заведующий. А там… — он ткнул пальцем в сторону примерочных. — Там наш уважаемый клиент. Ваша помощь мне просто необходима. Только и надо будет, что накинуть на плечи шубку, что я предложу, покружиться перед зеркалом и сказать, что вам нравится эта вещь.

— Нет, — высвободила я у него свою руку.

— Как же, почему отказываете? Ведь в этом нет ничего такого. Шуба и, правда, очень хороша. Вам что, трудно правду сказать? А я вам за это дам карту со скидкой на двадцать процентов. Соглашайтесь.

— Если бы на тридцать, может и подумала бы, а так… Нет. Желания помогать вам у себя не наблюдаю.

Заведующий был столбом не долго, моргнул и со словами «ну и ладно, сам обойдусь» поспешил к своему ценному клиенту. Я вытянула шею в том направлении и поверх стоек с вешалками увидела, что там и без меня народу хватало. Помимо трех мужских голов, одна из которых принадлежала подскочившему к ним заведующему, были еще и четыре женских. То-то в зале не наблюдалось консультантов. По всему, все девушки-продавцы находились около важного, но нерешительного, покупателя.

Мне же пришлось вышагивать по залу в гордом одиночестве. Не сказала бы, что это меня расстроило, а скорее наоборот. Немного побродив между стоек, усвоила заведенный в магазине порядок, и сама разобралась, где и что у них находилось. Стойка с моим конкретно размером порадовала разнообразием выбора. Моя лева рука потянулась к норке цвета карамели, а правая ухватила вешалку с белоснежной шубкой, отороченной горностаем, ни много, ни мало.

Приподняв в воздухе сразу два изделия, я крутила головой то направо, то налево, решая, какая из двух шуб нравилась мне больше. Вопрос был чисто риторическим, покупать я не решилась бы ни одну из них, догадываясь, даже не глядя на ценник, что стоимость будет «о-го-го». И как-то так увлеклась, и не заметила, что гул голосов, что доносился монотонным жужжанием от скопления народа около примерочных уже стих, а вся та компания переместилась ко мне поближе.

Руки с вешалками, зажатыми в них, сами как-то опустились, лишь только почувствовала, что нахожусь под пристальным вниманием сразу стольких пар глаз. Перевела свой взгляд на собравшихся, обводя всех по кругу. Заведующий с его помощницами, каждая из которых держала по шубе, одна чернобурку, другая песца, третья и четвертая прижимали к себе изделия из норки, долго моим вниманием не владели. Но вот двое мужчин…

Один из них оказался Олегом Петровичем Филатовым. Тем самым, с которым я уже дважды печально сталкивалась на дорогах города, в прямом и переносном смыслах. Он смотрел на меня, как-то прищурившись, подозреваю, что без всякого удовольствия. Но зато второй, тот взирал, как раз, наоборот, с явным удовольствием. Правда, взгляд был некого рода, нам женщинам знакомый. Только на этот раз он был даже слишком откровенным, я бы сказала. Поэтому сочла за благо отвернуться, а потом и совсем скрыться от него.

С деланно безразличным видом и со словами «где тут у вас можно примерить» развернулась на каблуках и направилась к стойкам с большими зеркалами. К сожалению, шуба-это не кофточка какая, за занавеской примерочной не скроешься, примеряя ее, но на двадцать метров от того типа я расстояние увеличила.

Шубы пришлось примерять. Сказав «а», теперь была необходимость произнести и «б», потому что тот взгляд не оставил меня в покое и рядом с зеркалами. И я с большим энтузиазмом начала крутиться и так, и эдак, примерять и ту, и другую шубу, демонстрируя навязчивому нахалу свою абсолютную занятость процессом примерки, как бы говоря, шел бы ты, не до тебя мне. Но мужик не отставал. Отделившись от прочих, приблизился и, сложив руки на груди, стоял и жег взглядом не только мой затылок, но и взирал на меня сразу из двух зеркал.

— Тебе идут обе, — счел он возможным оценить мой выбор.

Голос его звучал хрипло, но слух мой мог бы и порадовать, если бы не его хозяйский взгляд, которым окидывал меня с ног до головы.

— Вы считаете? А я вот все сомневаюсь… — посчитала, что лучше ответить, раз игнорировать себя он все равно не собирался позволять.

— В белой ты, как королева.

— Вы правы. Выгляжу в ней вызывающе.

— Мне нравится белая.

— Не практично же…

— А королеве, что до этого?

— Григорий Иванович, так, какую вы берете? — к нам подскочил заведующий, а за ним и продавщицы подсуетились, окружили мужика, расправив перед ним четыре шубы.

— Что?! Надоел ты мне со своим выбором, — коротко бросил ему мужик, не оборачиваясь в сторону служащего. — Сам реши. Размер я тебе сказал. Иди и упакуй. Я картой расплачусь. Иди.

Продавцы магазина резво подались к прилавку с кассовым аппаратом, а к нам подтянулся господин Филатов, встав за спиной названного Григория Ивановича. По моему мнению, они были, если не друзьями, то приятелями уж точно. Так решила, слегка понаблюдав за ними. Правда, Олег Петрович выглядел моложе, не менее чем на пять лет. Еще Филатов был много стройнее, а тот другой смотрелся тяжелее, набрав лишний вес.

— Так. Пожалуй, мне пора, — устала я от пристального рассматривания одного, а тут еще второй нарисовался.

Развернулась и направилась к размерным стойкам, на ходу снимая шубу. Не прекращая идти, повесила белый мех на вешалку, дошагала и собралась зацепить крючок за перекладину.

— Как тебя зовут? — на мою руку на стойке легла широкая ладонь.

Я вскинула было на мужчину глаза, пытаясь высвободиться, но без результата — прижал руку крепко.

— Виктория Ветрова, ее зовут, — подал голос Филатов, тоже оказавшийся рядом.

— Откуда вы знаете? — вскинулась на него и уставилась ему в лицо, выглядывающее из-за плеча нахрапистого мужика.

— Навел справки. А вы, что думали? Уж больно часто мы с вами стали встречаться.

— Водили бы вы лучше машину, тогда и справки не пришлось бы наводить.

— Ты знаком с ней? — Григорий Иванович не желал выпадать из разговора. — Откуда?

— Госпожа Ветрова имеет обыкновение резко выворачивать передо мной на своем Форде. Кстати, вы две недели не маячили на дороге.

— Вам-то какое дело?! Радуйтесь, что ни в кого не врезались, хоть какой-то срок. Или вы только мой Форд предпочитаете?

— Лихачка, значит, — прохрипел мужик. — Мне такие, как раз, нравятся.

— Нет! Это смеху подобно, Гриша, — Филатов обращался теперь исключительно к своему другу, даже положил ему на плечо руку. — Ты позвал меня, чтобы купить подарок Ритке на пятую годовщину. Я согласился помочь, и что теперь наблюдаю…

— Брось, Олег! Сам не мужик, что ли… Эй! — позвал он заведующего.

— Гриша, нам уже давно пора быть в другом месте.

— Пора, значит будем, — и снова повернулся ко мне. — Ты красавица. И мы еще увидимся. Так и знай. Пошли, Олег, что мешкать, раз можем опоздать.

Григорий Иванович убрал ладонь с моей руки, слегка ее пожав, развернулся и решительно зашагал, сопровождаемый Филатовым, в конец зала, где его ждал заведующий с большим фирменным пакетом. Я еще понаблюдала, как они обменялись несколькими словами на выходе, но не заметила, чтобы хоть кто-то из них повернул в мою сторону голову.

И тут мне вспомнилось, что иду сегодня в кино и должна встретиться с подругами. Спешно взглянула на часы. Ну, надо же, вместо пятнадцати минут, пробыла в этом магазине все полчаса. Возможно, что Катерина уже ждала меня на ступенях перед кинотеатром. Надо было быстрее выбираться отсюда. Поэтому к выходу шла быстро и совсем теперь не смотрела по сторонам. Только хотела переступить за порог, как меня окликнул заведующий.

— Девушка! Вы куда?

— На выход, конечно. А выбор у вас достойный, стану подругам и знакомым ваш магазин рекомендовать.

— Это хорошо. Реклама нам нужна. Спасибо вам. И за помощь тоже. Я вам карту обещал со скидкой. Она ваша. Держите.

— За что? Я же отказалась примерить те шубы.

— Это теперь не важно. Берестов купил же шубу. Подозреваю, что не без вашей помощи.

— Вот, — к нам подошла продавщица и поставила на прилавок красивый пакет.

— Спасибо, Верочка, — поблагодарил ее заведующий. — А это ваша шубка, госпожа Ветрова.

— Как это, моя? Я сегодня ничего покупать не буду. За карту спасибо, но…

— Вы не поняли. Для вас ее оплатил господин Берестов. Берите, она ваша.

— Вы с ума сошли! Что за подарки такие могут быть?

— Я-то здесь причем? Мне заплатили. Велели отдать вам. Сами потом разбирайтесь между собой.

— Ни с кем я не собираюсь разбираться. Скажете тоже! Пустите, меня ждут уже, там…

Я скорее попятилась и кинулась к дверям. Заведующий поспешил схватить пакет с шубой и обежать стойку, чтобы вручить его мне. Я все же его опередила и выскочила на улицу, а там уже считала, что нахожусь от него в зоне недосягаемости. Не тут-то было. Он догнал меня на ступенях и стал снова пытаться вручить шубу. Как оказалось, всю эту суету наблюдали со стороны Светка с Катькой, что только что подошли к кинотеатру. Они меня окликнули. Я замешкалась. И заведующий был таков, убежал, таки, в магазин, водрузив мне на плечо длинные ручки фирменного пакета.

— Что это было, Вика? Зачем ты скандалила с мужиком?

— Пакет мне всучил, гад.

— А что в пакете?

— Мои новые неприятности!

— Не пугай нас. Отвечай быстро. Что в пакете?

— И еще, что это за мужик?

— Вон из того магазина. Видите?

— Это мало, что нам объясняет.

— Объяснять-то долго!

— У нас есть время. Но лучше покороче как-нибудь.

— Ладно. Я у них тысячный покупатель. А это мой презент.

— Ты серьезно?

— Ну, да. Подарок это.

— А что там?

— Шуба.

— Офигеть!

— А скандалила почему?

— Так теперь в рекламных роликах замучаешься сниматься…

— А шуба-то дорогая?

— Очень. Мне такое приобретение ни в жизнь не отработать.

— Покажи хоть краешек. Ух! Красота. Я бы за такую поснималась…

Когда мы закончили смотреть фильм, выходить сразу из зала не спешили, дали возможность другим зрителям покинуть узкие проходы и освободить их для нас. Пока ожидали, чтобы толпа рассосалась, пообсуждали немного картину, посмеялись еще раз над некоторыми эпизодами и конечно вернулись к мыслям о дне насущном.

— Ты, Вика, ходила в полицию, заявление о том, что паспорт потеряла, написала?

— Не беспокойся, Света, все сделала. Теперь только ждать надо.

— И сколько ждать? Может, их надо поторопить?

— Не заводи меня, Катерина. Сказано тебе, надо ждать.

— А то, посоветовалась бы с Володей, он у тебя все знает: и законы, и дела всякие.

— Ага! Только скажи ему. Так он из меня всю душу вытрясет, прежде чем подскажет чего. Нет, девочки, буду ждать. Там один толстый дядька сказал, что сейчас не сезон на растерях вроде меня. Осенью меньше документы теряют, чем, скажем, летом, в сезон самых отпусков. Поэтому есть надежда, что за неделю управятся, или две.

— Как знаешь. Ну, подружки, встали что ли? Меня там Валерка, наверное, заждался.

— А меня мой обещал встретить около твоего дома, — сказала Светка.

— Что это еще за новости? Почему они вас встречают?

— Ты не беспокойся, Викуся, мы с моим тебя до квартиры доведем.

— Ничего не понимаю. Зачем? Время позднее, но не настолько, чтобы бояться.

— А, она же у нас в Питере была, и из жизни нашего района, так сказать, выпала.

— Правда, что ли? У меня в голове все спуталось, когда и что случилось. Еще этот стресс от операции аппендицита. Вернулась из больницы домой, а мне соседи говорят, убийство, мол, в соседнем дворе.

— В каком дворе? — вытаращила я глаза на Катьку.

— В твоем, дурища. Нельзя же все время в облаках витать… Иногда полезно и с соседями дружески беседовать, а не только переругиваться из-за парковочных мест…

— Когда же это случилось?

— Сейчас уже не могу точно вспомнить. Недели две назад, может чуть больше.

На выходе их кинотеатра нас дожидался Катькин Валерка. Все вместе мы дошли до их дома. Как раз, на углу к нам подошел Светкин муж. И дальше мы потопали втроем уже к моему дому.

— Это что же, всех теперь здесь мужья встречают? — не давал мне покоя этот вопрос.

— Вряд ли всех, — задумалась Светка. — А так, да, многих сопровождают. Кого мужья, кого отцы, а кого братья. В соседнем подъезде девчонки скооперировались и ходят стайкой.

— Нет, надо же! А я вчера одна топала с огромным тяжелым пакетом, без всякой охраны. И вообще, у меня ни мужа, ни брата, ни отца и даже ни стайки на данный момент нет.

— Сама виновата, — буркнула Светка. — Не сумела толково замуж выйти, так хоть с соседями наладь контакт. Сегодня мы тебя, конечно, проводим. Опять же, с тобой сегодня ценный груз…

— Спасибо, добрая ты моя!

Когда очутилась в своей квартире, первым делом пошла проверять крышку комода. Вдруг, там опять оказалась бы записка. Но нет, комод был чист. Это порадовало. Правда, ненадолго. Я вспомнила рассказ об убийстве в нашем дворе и снова насторожилась. В голову пришла мысль пойти к соседке по лестничной площадке. С Аллочкой у меня были вполне приличные отношения. Я ей даже ключи от квартиры оставляла, когда куда уезжала больше, чем на три дня. И в этот раз оставляла, когда в Питер ездила. Она мои растения поливала, добрая душа. И совсем было собралась к ней пойти, да вовремя взглянула на часы. Время было позднее. В такое тревожить соседей было неудобно. Пришлось отложить визит до завтра.

На следующий вечер ушла с работы, как только стало возможным, и одна из первых. До дома доехала в рекордно короткое время. Получилось, что даже рано, соседка не успела еще вернуться, не то ее той-терьер не сидел бы под дверью и не выл бы. Пришлось обождать. А потом, заслышав, как хлопнула ее дверь, и радостно завизжал песик, выждала еще полчаса, чтобы дать ей прийти в себя. Это было нелегко, ожидать, имею в виду, но я справилась, а кофе мне в этом помог, целых три чашки выпила. Как только час настал, я встала, одернула на себе халат, взяла в руки пустую банку из-под кофе, но как бы из-под соли, и пошла в соседнюю квартиру.

— Кто там? — Алкин глаз уставился в меня через дверной глазок, зачем, интересно, спрашивала тогда.

— Алла! Это я, Вика.

— А-а! — дверь моментально распахнулась. — Чего надо? А то, проходи, чаю выпьем.

— Соли. Но можно и чаю выпить.

Ритуал встречи соседей был соблюден, и я переступила через порог. К моим ногам тут же подскочил грозный зверь по кличке Тюбик. Малюсенький гладкошерстный терьерчик был явно перекормлен, но кличка шла ему необыкновенно, и вообще, был очень мил. Мой тапок он куснул просто так, я же сразу это поняла и не обиделась. Пес должен был отрабатывать свой кусок хлеба, а у этого хлеб был еще и с маслом, а может и с икрой. Его старание было оценено хозяйкой по заслугам, Алка наклонилась, взяла питомца на руки, поднесла к лицу и смачно чмокнула в нос.

— Не бойся. Тюбик у меня добрый, а тебя вообще полюбил сразу. Помнишь, ты принесла ему два кило говядины перед прошлым твоим отпуском? Решила, что не стоит холодильник оставлять на месяц включенным. Он ел тот кусок полгода и тебя благодарил. Проходи. В комнате беспорядок. Пошли на кухню. Там и чаю выпьем.

— В этот раз я всего на две недели ездила…

— Да, помню, в Питер. Как там северная столица?

— Нормально. Стоит. А что у нас здесь нового?

— Что у нас может быть нового? Все одно и то же! Весь двор машинами заставили, что с собакой негде погулять. Лифт только новый установили, так ребятня его через два дня разрисовала. А ведь наш дом еще очень даже ничего, культурные люди проживают. Что же тогда делается в иных подъездах?

— А я слышала, что у нас во дворе неспокойно стало. Мою подругу даже муж встречает, когда она, где допоздна задерживается.

— Да, а! Точно! Убийство же у нас произошло. Журналиста, что жил в соседнем подъезде, застрелили. Полиция понаехала. По квартирам ходили, всех расспрашивали.

— Когда же это было?

— Да как раз в тот день, что ты в поездку отправилась. Как сейчас помню, ты мне ключи в субботу занесла, а в воскресенье нас уже опрашивали, что, мол, видели. В твою квартиру тоже звонили, да я сказала, что тебя нет, что в отпуске ты.

При этих словах мне вдруг как-то нехорошо сделалось. А все оттого, что вспомнилась мне ночь перед отъездом, как не спалось, как пошла мусор выбросить… Это что же получалось, что я тогда могла с убийцей встретиться? А может и встретилась? Свят! Свят!

— И что же? Они выяснили что-нибудь? — заставила себя продолжить беседу.

— Полицейские? Не знаю. Нам ведь никто ничего не докладывает. Но больше не приходили. Ко мне точно, нет. Правда, в будни днем меня и не застать дома, но вечером никого не было. А ты, что-то бледная какая… Не заболела ли?

— Нет. Так…

— И хорошо. Болеть сейчас нельзя, дорого очень. У меня недавно зуб заболел. Так такие деньги отдала, чтобы залечить… А что, к тебе опять ходить начал твой-то?

— Что? Кто начал ходить?!

— Ну, тот, прежний. Темненький такой.

— Не понимаю.

— Чего же не понять, или их у тебя сотни были?

— Какие еще сотни?

— Вот я и говорю, что немного. Ну, первого опустим, тот совсем давно пропал. А вот второй, очень даже ничего. Рослый, собой приятный, волосы густые темные, а на шее завиваются. Еще мне его загар понравился. Наверное, на юге отдыхал недавно. Хорош, одним словом. Правда, взгляд у него был какой-то хмурной. Ох, Виктория, плохо ты мужчину встречаешь, гляди, как и я, одна останешься.

— Не пойму я, Алла, о ком ты. О Вовке, что ли?

— Так я же с ним не знакомилась. Я только в глазок его недавно наблюдала, на второй день, как ты приехала. Он из квартиры выходил, закрывал за собой дверь, а Тюбик тявкнул. У меня теперь глазок такой хороший, большой, в него все видно, как в бинокле.

— Тогда, конечно, Вовка. Больше некому. Только ключей у него от моей квартиры не могло быть. Это меня как-то сбивает. Обычно я ему открываю и за ним закрываю.

— Говорю же, не очень-то много у нас с тобой кавалеров, их беречь надо. А он от тебя такой хмурной вышел. Задумайся, Виктория. Вот я, к примеру, все думала, что… Ты что, домой собралась? Может еще посидишь?

— Что-то мне не по себе.

— Тогда, конечно, иди. Стой! А соль-то? И смотри, не вздумай вернуть. Примета плохая.

Оказавшись в своей квартире, я начала метаться из угла в угол, сама не понимая, что меня так разволновало. Попыталась успокоиться, но куда там, мысли, как ошалелые, прыгали в голове. А тут еще звонок в дверь. Да такой громкий и резкий, что чуть не споткнулась на ровном месте.

Под впечатлением от рассказа соседки в прихожую я прошла крадучись и приникла к глазку. У меня он не был большим и хорошим, а совсем даже наоборот, маленький был, смотрела в него, и было такое впечатление, что только и мог, как удалять предметы и деформировать. Поэтому я увидела за дверью какую-то щекастую физиономию то ли мальчика, то ли карлика. Когда открыла, то стала наблюдать обыкновенного молодого человека, посыльного из цветочного магазина.

— Виктория Витальевна Ветрова? Вам цветы. Распишитесь, пожалуйста. Вот, здесь.

— А от кого?

— Откуда мне знать? Мое дело доставить. Вы в самом букете посмотрите, там записки бывают, еще иногда открытки или даже письма.

— Ясно, — и закрыла за ним дверь.

И только хотела пройти в комнату, как звонок снова ожил. Теперь на пороге стояла Алка.

— От кого это такой огромный букет? — прошла она в квартиру, не спрашивая моего согласия. — Столько роз мне никто и никогда не дарил… А тут еще и с посыльным… Круто! Не иначе, ты себе, Виктория, какого-то богатея завела. Того, чернявого, значит, в отставку, а себе нового нашла. Выходит, зря времени не теряла в отпуске… Тогда понятно, что он, загорелого имею в виду, такой хмурной был…

— Ты что молотишь?! Все-то тебе наперед известно.

— Хорошо. Не буду встревать, куда мне не положено, — легко согласилась она, но только на одну минуту. — Ну, а от кого букет-то?

— Сама еще не знаю. Не успела разобрать, а тут и ты нарисовалась.

— Так посмотри же. Посыльный сказал, что записка должна быть.

— У тебя что, глазок еще и подслушивающим устройством оснащен?

— Ладно, не сердись. Случайно вышло, что я дверь за тобой неплотно закрыла. Нашла записку? Не записка, а открытка? И что там?

— Типографский текст. Стишок какой-то про неожиданную встречу, неземную красоту и разбитое сердце.

— Ах, как романтично! Везет же некоторым! А я вот только чашки бью, вчера, например…

— Глупость какая-то! Нет, чтобы написать, что от Ивана Ивановича, мол.

— Кто такой?! — оживилась соседка. — Бизнесмен, банкир, мафиози?

— Что ты такое говоришь? Я просто имела в виду, что хотела бы точно знать, от кого цветы, а не эту тарабарщину читать.

— Приземленной ты какой-то стала, Вика, после твоего Питера. Раньше я за тобой такого не замечала.

— Как же мне узнать, от кого букет?

— Что ты заладила? Знать, знать. Тебе внимание оказал такой мужчина. А, ты?! Тебе цветы. А, ты?!

— Все, на этом все! Ты к себе идешь или у меня жить останешься?

— Всегда знала, что грубая ты, Виктория. И машину ставишь иногда на газон. А сегодня ко мне пришла вся такая тихая… Соль тебе понадобилась! Как же! Выведать у меня хотела что-то про чернявого и …

— Стой. Хочешь, я тебе цветы эти подарю? Нет, правда, отдам. Хочешь?

— Они же тебе предназначены. — Растерялась Алка.

— Ну и что?

— Не могу. Твои они. Человек какой-то старался…

— Тогда так. Бери половину.

— И не жалко тебе?

— У меня и поставить такую охапку некуда. А половину легче пристроить.

— Ладно, давай.

Она ухватила букет и довольная покинула, наконец, мою квартиру. Я вздохнула с облегчением. Прошла на кухню, налила в хрустальную вазу воды и поставила туда розы. Как бы знала, кто прислал цветы, может и обрадовалась бы им, а так… Настроение было не очень. Поставила вазу с цветами на тот самый комод в гостиной и пошла чего-нибудь пожевать, как всегда делала от расстройства. А, на следующий вечер, только вернулась домой и переоделась, как в дверь опять позвонили. На пороге был прежний посыльный. Снова вручил цветы и удалился. Не успела закрыть за ним дверь, как на площадке материализовалась Алка, а через несколько секунд она уже стояла у меня в квартире.

— Вот это, да, а! А теперь записка есть? Жуть, как интересно, что за тип такие деньги выбрасывает.

— Нет. Опять открытка. Что-то в том же духе. На, бери все. Нет, мне не надо. Пока!

Третий цветочный вечер тоже был. И события развивались по тому же сюжету. Только с соседкой мы уже не стали ничего обсуждать. Я молча протянула ей букет и продемонстрировала открытку с яркими незабудками. Она вздохнула и потащила розы к себе в квартиру. Как только у нее аллергия не развилась от такого количества цветов? Но, кто ее знал, может она как-то использовала их с толком. Например, варенье варила. Я слышала, что получалось очень даже изысканное, из лепестков роз в сахарном сиропе.

А дальше была суббота. Выходной. Почти до двенадцати я нежилась и валялась в постели. Поэтому завтракала, когда основное население страны нашего временного пояса уже садилось обедать. Этот факт меня нисколько не напрягал. Вот была бы мама рядом, то непременно бы не оставила без внимания мой неправильный распорядок дня. Но она все еще гостила вместе с папой у ее сестры в Канаде. Вчера только звонила и сказала, что вернутся не раньше, чем через месяц.

Заметив, что на полках холодильника стало как-то скудновато, взяла сумку и направилась в магазин. Пошла туда пешком, о чем потом горько пожалела. А так, все было замечательно. Прежде, чем зайти в продуктовый гигант на первом этаже торгового центра, поднялась на эскалаторе выше и побродила по бутикам. Купила себе духи, приобрела колечко с сапфирами, еще новый зонт и сковородку для блинов. Только после этого спустилась на первый этаж за продуктами.

Там провела времени больше, чем планировала. Зато нашла все, что задумала и сверх того. Моя продуктовая тележка наполнялась, а я и думать забыла, что притопала в магазин на своих двоих и у меня не три руки. Глаза открылись только на выходе из торгового центра, когда по привычке направилась к автомобильным парковкам. Что же было делать? Я растерялась было, но всего на несколько минут. Потому что заметила вереницу граждан, ожидающих бесплатный автобус. Заодно узнала, что есть такой и куда он едет.

Нам с ним было по пути. Правда, пришлось немного попререкаться с водителем, не хотел остановиться в нужном мне месте. Ну, да ничего. Все равно до моего дома было рукой подать, если дворами. Нацепив дамскую сумку на плечо, а четыре пакета взяв в руки, я короткими перебежками упорно продвигалась к цели. Когда входила в родной двор, мне было очень жарко, лицо пылало, а руки, казалось, вытянулись до земли. Еще я подозревала, что завтра на правом колене проявится синяк, оно уже болело, хотелось его растереть. А все от того, что по нему настучала новая сковорода. И вот, когда до подъезда остались три шага, проход в парадное загородил какой-то качек.

— Ветрова?

— Да. И что? — заминки мои руки не выдержали, пальцы начали разжиматься, пришлось поставить пакеты на асфальт.

— Держи! — он протянул мне мобильный.

— Зачем? — немного попятилась от него.

— На! Говори!

Я раньше с такими парнями не встречалась так близко и, конечно, не разговаривала, но подозревала, что с ними лучше было не спорить. Поэтому трубку взяла и приложила ее к уху.

— Алло.

— Вика? Привет, детка, — раздался хриплый голос.

— Здравствуйте. А вы кто?

— Цветы получила? Понравились? — мои вопросы, похоже, здесь никого не интересовали.

— Да. Получила.

— Я через час собираюсь перекусить в ресторане. В этом, как его?.. Не важно, одним словом, Юрик тебя привезет. Так что, у тебя будет время собраться. Давай, детка, подъезжай, поужинаем вместе сегодня.

В трубке пошли гудки, ее забрали из моих рук, а до меня начало доходить, что это мог быть Берестов, с которым встретилась в меховом магазине.

— Это Григорий Иванович? — обратилась к Юрику, тыкая пальцем в телефон, который тот еще не успел убрать в карман.

— Кто же еще! — буркнул он. — Давай, двигай собираться. Хозяин велел тебя привезти. Чтобы через сорок минут здесь была, на этом месте. Он ждать не любит. Я тоже. И без глупостей, в квартиру твою мне подниматься неохота. Поняла?

Все было предельно ясно. Этот тип вряд ли в своей жизни хоть раз, хоть в мыслях, был добряком, например, старушку через дорогу перевел бы. Поэтому я молча подхватила пакеты и под его равнодушным взглядом поволокла их в подъезд. Дома, правда, немного задержалась около своей входной двери. Мне впервые в голову пришел вопрос, а достаточно ли она хороша против взлома. Но только вздохнула, решив, что для такого, как Юрик, любая преграда, наверное, будет детской забавой.

Наряжаться для Берестова или сооружать на голове что-то впечатляющее желания не было. Моя воля, вообще бы никуда не поехала. Но у меня было к нему дело. Называлось оно «вернуть шубу». Конечно, Юрик тоже на счетах был, и очень даже. Но главная цель заключалась в том, чтобы перестать чувствовать себя обязанной с Берестовым и дальше встречаться. Поэтому я быстро собралась и была готова даже раньше, чем через сорок минут, и это несказанно удивило Юрия.

— Чтоб мне провалиться! — вытаращил он глаза, отбросив в кусты окурок, когда я уже через двадцать минут предстала перед ним.

— Что не так? — осмотрела, как бы со стороны, свое платье, не поняв сначала его возглас.

— Первый раз его баба пришла раньше срока, да еще без мазни на лице.

Переспрашивать про «мазню» я не стала. Сама догадалась, что имел в виду макияж. А «бабу» и «его бабу» решила благоразумно проигнорировать. Не стоило его напрягать, пусть лучше мной, пока мог, повосторгался бы, как умел, конечно.

К ресторану мы подъехали раньше, чем от нас требовалось. Но Юрика это не печалило. Он подвел меня к гардеробу, чтобы сняла наброшенный на плечи плащ, но своих услуг не предложил, воспитание у него было не то. Но мы обошлись и без него. Я сама разделась и перебросила свою одежду служащему, а тот хотел у меня забрать еще и красивый пакет из рук, на что ответила категорическим отказом. Мой сопровождающий не намерен был долго наблюдать наши препирательства, поморщился и, прошипев что-то неразборчивое гардеробщику, подтолкнул меня в спину в сторону широких дверей в общий зал.

Я вошла в помещение и чуть не произнесла, как героини в американских фильмах, «вау». Такая роскошь меня окружила, что думала, только в кино такое бывает и еще, конечно, в Эрмитаже. Юрик и здесь не дал замешкаться, снова ощутила толчок в спину и продолжила перемещение по залу с гораздо большей скоростью, чем посетители обычно здесь ходят.

К столу Берестова чуть ли не подлетела. В последний момент удалось затормозить, но пакет с шубой по инерции качнулся вперед и слегка задел стол. Григорий Иванович скорее обратил внимание на звяканье пошатнувшихся бокалов, чем на меня. Придержал свой фужер и только потом удостоил взглядом, слегка развернувшись в мою сторону.

— А, пришла. А это что? — кивнул на пакет в моих руках.

— Шуба.

Я еще, когда подбегала к столу, отследила свою траекторию заранее и поняла, что хозяин Юрика сидел не один. Филатова мне было видно даже больше, чем Берестова. Он располагался ко мне лицом, а не вполоборота.

— Зачем ты сюда ее притащила? Уж не хочешь ли сказать, что мой подарок тебя не достоин?

— Нет. Совсем другое хотела сказать…

— Ну и ладно. Юрик, забери это, отнеси в машину, чтобы не мешался.

Я глубоко задумалась, не очень понимая, удалось мне вернуть ему шубу или еще нет.

— Садись, — кивнул Григорий Иванович на стул. — Выбери себе, что хочешь, пока я с Олегом Петровичем закончу.

Мне в руки тут же вложили кожаную папку с теснением, в которой было меню. Недолго заморачиваясь, сделала заказ, освободив себя для созерцания окружающего богатства. И сидела, вертя головой во все стороны и кольцо на безымянном пальце левой руки. Это было то самое колечко с сапфирами, что купила сегодня.

— Что ты там вертишь?

Берестов обратился ко мне довольно неожиданно, резко прервав беседу с Филатовым. Я даже не подозревала, что он за мной наблюдал.

— Что? А, кольцо. Дурная привычка, знаете ли, крутить что-то на пальце.

— Что за кольцо? — проявил он любопытство, по-хозяйски взяв меня за руку.

— Сегодня купила. Понравилось, и купила. С сапфирами, — заговорила я, чтобы сгладить свое замешательство.

— Разве это сапфиры?! — хмыкнул он, оставив мою руку в покое. — Так что ты, Олежек, говорил про то, что сегодня вечером очень занят?

— Тебе послышалось! — в тон ему ответил Филатов и откинулся к спинке кресла, демонстрируя готовность и дальше наслаждаться нашим обществом. — Именно сегодня совершенно свободен и никуда не спешу.

— Ну и черт с тобой. Что, детка, оставим его поужинать вместе с нами?

— Мне все равно.

— Слышал? Можешь остаться.

— А вы, милая, времени зря не теряете, — обратил Филатов на меня взгляд, в котором всего столько было намешано, и еще явно чувствовался вызов.

— Будешь задирать ее, нам придется расстаться.

— Ты, Григорий, еще не понял, с кем связался. Это же Робин Гуд в юбке. Помнишь кадр знаменитого американского фильма, когда главный герой останавливает карету на лесной дороге и с обаятельной такой улыбкой стаскивает с чужой руки кольцо, а заодно и отбирает все золото, что у тех было.

— Вот, вот, я и говорю, придется расстаться. Кушай, детка. Олег Петрович просто шутит.

— Очень вкусная рыба, — склонилась я над своей тарелкой. — Замечательная. Такая сочная и нежная.

— Кстати, о рыбе! — Филатов пригубил вино, наблюдая, как Берестов опрокинул в себя рюмку водки, и закусил ее ломтиком семги. — Бывают такие маленькие, вроде и безобидные совсем рыбки… Пираньями называются…

— А мне всегда нравились зубастые. Щука, например. Из нее ушица получается знатная! — Григорий Иванович с одобрением взглянул на официанта, который по новой наполнил его рюмку.

— И еще, с рыбой надо быть осторожным. Иногда увлечешься или поспешишь, и плохо прожуешь, а кость прямо в горле и…

— Хватит!

— Ты, Гриша, натура увлекающаяся. Поэтому не спеши и жуй аккуратно. Твою семгу имею в виду. А вы, милая Вика, в моих наставлениях, вижу, не нуждаетесь, ловко так ножичком и вилочкой орудуете, вам кости не грозят.

— У меня папа очень ловлю уважает. Заядлый рыболов, знаете ли. И я за свою жизнь столько речной и морской рыбы перечистила и отведала…

— Так значит, это у вас семейное? Ловлю имею в виду.

— Нет.

— Как, нет?

— Обыкновенно. Я же только кушаю!

Григорий Иванович захохотал так, что официант вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив графин с водкой.

— Ты, Олежек, лучше бы сам жевал, а то все говоришь, говоришь… Мы с деткой сейчас кофейку попьем и отъедем, а ты так и останешься над своей тарелкой чахнуть.

— Я засиживаться здесь тоже не стану. У меня на телефоне уже штук пять пропущенных вызовов, — он достал из кармана мобильный и положил на стол рядом с собой. — Вон. Рита!

Это женское имя Филатов произнес со значением, обращаясь исключительно к Берестову, а тот отчего-то нахмурился.

— Сколько мы с тобой уже дружим? Лет двадцать, наверное. Не помнишь, Олег? И характер ты мой хорошо знаешь. Решения я принимаю быстро. И в делах и… везде. Бабьи истерики никогда не были мне по душе, даже наоборот. Поэтому сам решай, что и как ты своей сестре скажешь. Она у меня третья жена, как знаешь.

— Что?! Так вы женаты?! — мне и дальше слушать этот диалог было уже ни к чему, легко догадалась, что за ним последует, оттого решила, что самое время и мне «выйти на сцену». — Как же так?! Это же все меняет. Я теперь все поняла.

— Не верещи, — сказал мне коротко Берестов, но смотрел при этом только на Филатова.

— Олег Петрович, спасибо вам, что вразумили. Но вы во мне ошибались. Я не такая! Я не охочусь за чужими мужьями. Замуж любой девушке хочется, но чтобы семью разбивать… Это нет! Отвезите меня немедленно домой!

Они оба повернулись ко мне. Только выражения на их лицах были разными. Мне, правда, ни то, ни другое не понравилось. Поэтому я еще с силой отодвинулась от стола, вместе с креслом и скрежетом деревянных ножек по гладкому, как стекло, паркету. Чтобы окончательно внушить им, что я непоколебима в желании покинуть компанию и вернуться домой, свела брови у переносицы и сложила накрест руки на груди.

— Гнать тебя надо было сразу, Олег, — голос Берестова звучал подозрительно спокойно. — В шею надо было гнать.

— А я больше рассчитывал на твое спасибо, Гриша. Это тебе я друг детства, а не этой артистке.

— И все же вечер испорчен… Сиди, я сказал! — рявкнул Берестов на меня, так как начала приподниматься из кресла, но вздрогнули мы оба, так грозен был этот неожиданный рык, хорошо еще, что он тут же успокоился. — Сейчас тебя Юрик отвезет. Пусть детка едет себе. Правда, Олег? А мы давай еще посидим, выпьем…

До дома меня и, правда, доставили. Юрик назад и привез. Когда вышла из его машины, с удивлением заметила, что он тоже выбрался и еще прихватил знакомый до боли пакет с шубой. Нацепил мне на плечо его ручки и, взяв за локоть, повел к лифту. Физиономия его при этом была все той же, непроницаемой. Но мне все казалось, что он непременно зашвырнет меня вместе с шубой в лифт, как только его двери откроются. Оказалась не права, вошли мы вместе. Его рука сжимала мне локоть до тех пор, пока я не доковыряла замок и не открыла дверь. Только тогда отпустил, подтолкнув в прихожую.

Спала я в ту ночь просто отвратительно. Что снилось, не знала, но проснулась от собственного крика, и вся в поту. Осмотрелась, заметила скомканную простыню, сбившееся одеяло, а одна из двух подушек и вовсе валялась на полу. Чтобы как-то расслабиться, решила пойти на кухню, попить водички. Попила. Потом еще вскипятила чайник и плеснула кипяток в заварку. Дальше рука потянулась к холодильнику. Когда доела уже третье по счету пирожное, подумала, что, как хорошо иметь такой обмен веществ, от которого я не растолстела после стольких стрессов.

Уснула снова, только когда за окном начали щебетать ранние птахи. Не удивительно, что проспала потом до часа дня. Свежей и отдохнувшей при этом не выглядела совершенно. Когда чистила зубы, еще все в зеркало на себя посматривала, с большим неодобрением. Внешний вид немного поправился от двойной дозы кофе, но вот самочувствие и настрой были по-прежнему хуже некуда. И я еще не решила, что стану делать дальше в свой второй выходной, когда забрела в гостиную и взглянула на комод, обнаружив там новую записку.

Снова лист А4. Белел мне прямо в глаз. Подозреваю, что лежал точно на прежнем месте. Я подошла и смотрела на него, долго смотрела, и читать его не хотелось, но глаза уже сами нашли строчку, чернеющую ровно посередине. «Плохая мысль связаться с мафией», гласила она. Сдвинуться с места не было сил. Ноги словно приросли к полу. Руки держали лист бумаги, и он дрожал на весу.

— Боже мой! Вчера, когда вернулась, его не было. Или, все же, был?

Я, на чем свет стоит, ругала себя за невнимательность. И правда, каждый вечер проверяла комод и ничего не находила. Только расслабилась, и нате вам. И что же это получалось? Мой дом был, как проходной двор для кого-то, просто плюющего на закон и его статью о неприкосновенности жилища. Все мысли, что находились в тот момент в моей голове, сплошь были неприятными и довели меня, чуть ли, не до паники. Поэтому я даже подпрыгнула на месте, когда прозвучал дверной звонок.

Открывать замок страшно не было. Потому что очень сердилась на дверь в тот момент. Оказывается, она совсем не защищала меня от вторжений и являлась лишь условной преградой для некоторых темных личностей, которых мне подкидывала в последнее время судьба. Я была вся такая сердитая, а на пороге стоял все тот же посыльный. Стоял и улыбался мне, как старой знакомой.

— Привет, Вик! На, распишись. Интересно, что завтра придется доставлять? От таких малюсеньких коробочек я просто тащусь. Давай, пока!

Я раскрыла посылку и обнаружила бархатный футляр. Открыла крышку и уставилась на кольцо с огромным сапфиром каплевидной формы в обрамлении бриллиантов. Мне сразу же вспомнился вчерашний вечер, ресторан и хмыканье Берестова над моим скромным колечком.

— Вот, негодяй! — в сердцах вскрикнула я, а футляр с кольцом забросила в пакет с шубой.

После этого без сил опустилась на диван и горестно уставилась на лист форматом А4, все еще зажатый в руке.

— Ну, уж нет! Меня так просто не возьмешь!

Скомкала и эту бумагу и запустила ее все в ту же вазу, стоящую на шкафу. Опять попала в цель. Теперь там уже валялось два бумажных шарика. Сразу отчего-то стало легче. И тут раздался новый звонок в дверь.

— Это я. Ты мне не рада? — Вовка посматривал на меня весь в сомнении, а я, как на грех, все не могла прийти в себя. — На дачу ехал. Мать послала яблоки забрать. Хочешь со мной?

— Да. Хочу, — про себя я решила, что мне его послал сам господь бог.

Не раздумывая, надела быстрее джинсы, свитер. Накинула сверху ветровку и поспешила за ним в машину.

— Ты какая-то странная сегодня, — Вовка вел автомобиль и иногда посматривал на меня, удивляясь моему молчанию. — Случилось, что?

— Так. Обычная ерунда. Не обращай внимания.

— Я тебе звонил. А ты не ответила.

— Телефон в сумке, в беззвучном режиме. Извини.

— Еще я заходил. Вчера. Тебя не было дома.

— Да, а?! Вчера?

Я прищурилась на него. Нелепое совпадение или нет? Каждый раз, как обнаруживала записки, ко мне заходил Вовка. Прислушалась к себе и поняла, что находилась в каком-то тревожном возбуждении, когда посматривала на него. Что-то в нем было. Такое, что не давало мне покоя. Но разобраться в этом до конца не хватало сил.

Приехав на его дачу, мы сразу же принялись собирать яблоки. Нападало их мало, и с теми, что лежали на земле, управились быстро. Дальше пришлось обрывать плоды с веток. Те, что висели низко, скоро оказались в корзинах. А вот дальше начался цирк. Я полезла на стремянку, забралась на самую высокую ступеньку, как-то неудачно повернулась в гуще разросшихся веток, и мои волосы зацепились за сучок. Да так крепко, что никак не могла сама их распутать. Вовка бросился мне помогать. Взгромоздился на ту же старенькую стремянку. И только меня из плена высвободил, как ступенька под нами хрустнула, и мы полетели вниз. Я завизжала и зажмурилась, ожидая удара о землю. И верещала даже тогда, когда уже и не падала вовсе, а барахталась, лежа на нем сверху, находясь в его объятиях.

— Не бойся, мартышка, я тебя спас, — Вовкины глаза были совсем рядом с моими, а его губы почти касались моих.

— Господи, как испугалась! — я уперлась ладонями ему в грудь, он почувствовал это и дал мне возможность высвободиться.

Уже вскочила, выпрямилась и стала отряхиваться, когда он все лежал на траве и смотрел на меня, приподняв голову. А потом вдруг с шумом выдохнул, откинулся весь к земле, раскинув руки, и остался так лежать недвижим.

— Володя, ты что?! — насторожилась я, сделала к нему шаг, второй, а потом чего-то испугалась и плюхнулась рядом с ним на колени. — Ты ушибся, да? Скажи, где больно. Спина, да?

— Нет. Не бойся, я цел.

Он перекатился на бок и легко поднялся. Я облегченно вздохнула. Дальше снова стали собирать яблоки. Становиться на ветви было страшновато, боялись, что подломятся, так как деревьям было очень много лет. Поэтому опять воспользовались стремянкой, но только после того, как проверили крепость всех оставшихся ступеней. Мне же на голову повязали косынку, чтобы больше не могла зацепиться ни за что волосами.

— Ладно. Хватит. Слезай, давай, — скомандовал он мне где-то через час. — Уже набралась целая машина.

— А как же вон те, наверху?

— Потом, может быть, заеду. Все равно все не увезти за один раз. Давай собираться, темнеет уже.

Когда въехали ко мне во двор, было совсем темно. Около машины произошла заминка, Вовка хотел отдать мне целый ящик яблок, а я сопротивлялась, отговариваясь тем, что мне их негде хранить. Сговорились на большом пакете, который он и понес за мной в квартиру.

— Завтра буду угощать тебя «шарлоткой». Приготовься.

— Это такой пирог с яблоками?

— Разве ты не помнишь? Прошлой осенью ели с тобой его, пока у вас яблоки не кончились. Правда, урожай был не такой большой, как в этом году. Но все же, пекла пироги с месяц, может быть больше.

Мы зашли в квартиру, включили свет. Вовка пронес яблоки в кухню, поставил пакет рядом с раковиной и остался там топтаться, пока я переодевалась.

— Ты чего, еще здесь? — снова вошла я на кухню. — Хочешь чаю?

— Вика! Давай я останусь?

— Зачем? Я сейчас пирог стану готовить.

— Могу тебе помочь.

— А то я не знаю, как ты помогаешь… Станешь мешаться. Отвлекать меня. Нет, уезжай уже. Тебя мама, должно быть, ждет. Сейчас звонить начнет. А я быстренько управлюсь и лягу спать. Завтра на работу.

— Ну, хорошо. До завтра. Закрой за мной.

Стоило ему уйти, я бросилась в гостиную проверять комод. То, что до того записки не было, уже знала. Теперь хотела убедиться, что и не появилась. Комод был чист. Это меня порадовало. Но не успела начать готовить яблоки, как в дверь позвонили. Только начала ее приоткрывать, в прихожую ввалился Юрик.

— Что это за хмырь от тебя вышел?

— Не твое дело.

— Где шлялась так долго?

— Пошел вон!

— Поговори мне! На, держи. Хозяин на линии.

— Не хочу. Это тебе он хозяин. И подарки мне его ни к чему. Вон стоят. Можешь забрать.

— Это дело не мое. На, держи трубку. А то я сейчас ка-ак…

— Алло, — я не стала дослушивать, что Юрик собрался мне сделать. — Да. Да, служба доставки работает исправно. Мне оно велико. Нет, не хочу. Вряд ли стану носить.

Ясное дело, что Берестов интересовался кольцом, раз про шубу он уже все решил, а именно, что ее мне следовало навсегда оставить себе, «на фига она ему».

— Завтра у меня будет пара часов свободных. Юрик заедет за тобой в девять. Будь дома.

На этом Григорий Иванович отключился, а «до свидания», наверное, забыл сказать. Юрик тут же отобрал у меня свой телефон, зачем-то подмигнул и вышел из квартиры, направляясь к лифту.

Утром я вскочила «ни свет, ни заря». Первым делом, конечно, к комоду, только потом все остальное, по мере важности, так сказать. На работу спешила, как если бы за мной волки гнались. К сожалению, виной всему был не трудовой порыв, а моя квартира, ставшая вдруг ненавистной, и которую хотелось скорее покинуть и вовсе туда не возвращаться. Излишне говорить, что работник из меня в тот день был так себе.

— Где пирог, что вчера обещала? — как-то неуверенно спросил Вовка, наблюдая из-за монитора за моим ерзаньем на стуле.

— Не получился пирог, сгорел.

— А завтра?

— Завтра тем более…

Заметила, что обидела друга, и мне стало стыдно.

— Я у Светки буду сегодня ночевать. Поэтому не будет завтра пирога.

Вовка вроде успокоился, качнул головой и убрался к своему компьютеру. А я принялась названивать Светке, но та уже с полчаса трепалась с кем-то по телефону, вместо того, чтобы работать, чтобы всю себя отдать пациентам. Нет, не зря ругали нашу медицину и медработников…

— Света! — наконец, она взяла трубку. — Привет! Как живешь? Нет, ничего я не возбужденная. Креститься надо, когда кажется. Ты сегодня не на ночном дежурстве, надеюсь. Просто так. Мне переночевать у тебя надо. Что, что! Тараканов поморила. Обыкновенных. У всех есть, а у меня, что не может быть? Думала ночку у тебя пересидеть, то есть переночевать. Какие родственники? Ну, надо же… Пока, конечно…

Я отключилась, а сама была такая растерянная. Это же надо, один раз в году попросилась к подруге переночевать, а она мне отказала, родственники мужа к ним приехали, видите ли.

— Вика! Поехали ко мне ночевать, — из-за монитора на меня опять смотрел Вовка. — У меня нет приезжих родственников, только мама, но у нее своя комната, и она рано ложится.

— То-то и оно, что у тебя мама. Да с ней инфаркт приключится, если ты со мной домой заявишься. Я все помню, как…

— Кто старое помянет… И потом, она переменилась к тебе. Ведь три года уже прошло с тех пор, как…

— Нет, Вова. Твою маму надо беречь. Спасибо тебе, конечно. Но у меня еще три подруги есть. Сейчас Катьку попробую набрать.

Катерина удивилась моей просьбе, но в приюте не отказала. Поэтому ночь я провела у нее. Только спрашивается, что выгадала, раз на следующий вечер все равно надо было к себе возвращаться, не жить же было все время по чужим людям. Только вошла во двор, как приметила огромную машину Юрика. Он тоже меня заметил. Вышел и направился мне навстречу. Без всяких там «здравствуй» и «привет» протянул телефон, а я тут же приложила его к уху.

— Детка! Вчера очень занят был. У нас с тобой сорвалось. Но это ничего, я все исправлю. Давай, скоренько, к Юрке в машину. Я тут ужинаю, он знает где. Здесь и поговорим.

Я даже рот не успела открыть, как уже сидела рядом с Юриком, и мы ехали все к тому же ресторану. Григорий Иванович сидел за тем же самым столом, как мне показалось, но на этот раз в одиночестве.

— Я не голодна, — решительно отодвинула от себя меню, приготовившись на все отвечать ему отказом.

— Зачем так сердиться? Я же готов искупить.

— Не надо.

— Детка, не спорь, мне виднее. Сказал, виноват, значит, виноват.

— Нет. Все было нормально. Я даже рада, что все так получилось.

— Не нагнетай, а?! Сказал же тебе, что все исправлю.

— Не надо ничего исправлять. Вы, женатый человек, очень занятой человек, а я…

— Все! Что ты хочешь?

— Ничего от вас не хочу. Давайте договоримся, что дальше, как бы и не знакомы. Подарки, конечно, верну, хоть сегодня.

— Не пережимай! — погрозил он мне. — Я этого не люблю. Повозмущалась, и хватит! Юрик к тебе заедет, дашь ему паспорт. Заграничный имею в виду. Я решил слетать с тобой на Кипр. Мне сказали, что сейчас там погода еще ничего.

Ответить я не успела. У него зазвонил телефон, и поднятая в мою сторону ладонь показала, что мне следовало сидеть тихо, пока он будет разговаривать.

— У меня срочное дело нарисовалось, детка. Надо уехать. Ты тут одна поужинай. Закажи, что пожелаешь. А Юрик потом тебя отвезет.

Последние слова он произносил, уже повернувшись ко мне спиной и на ходу. А через пару минут и вовсе скрылся из поля зрения. Я тоже не собиралась задерживаться, поднялась и следом за ним покинула заведение. Когда выходила на улицу, как раз наблюдала Берестова, отдающего указания Юрику. Пока они были заняты разговором, проскочила мимо незамеченной и на такси за считанные минуты оказалась дома.

Войдя в квартиру, решила не обнаруживать своего присутствия и свет включать не стала. Благо, расположение мебели и других предметов в своем жилище знала хорошо и не боялась налететь на что-то, а потом и вовсе стало легко, глаза привыкли к темноте, а на небе за окном взошла луна. Через полчаса я аккуратно приблизилась к окну и в щелку из-за занавески выглянула во двор. Там без труда заметила машину Юрика. Видно, моя хитрость удалась, и он решил, что я еще не добралась до дома. Но через двадцать минут мой дверной звонок уже захлебывался от трезвона.

Было жутко представить, как он там за дверью злился, и что сделал бы, доберись до меня. Поэтому я проскользнула сначала на кухню, набрала там печенья, а потом закрылась в ванной и стала его там нервно грызть, сидя на низкой скамейке, забившись в самый угол за стиральную машину. Звонок то трезвонил, то смолкал минут на двадцать, а потом все начиналось по новой.

Где-то во втором часу ночи в мою дверь последний раз позвонили, затем в нее ухнуло что-то, подозревала, что это был кулак Юрика, но мог быть и ботинок. И все, наконец, смолкло. Я снова прокралась к окну и, как раз, понаблюдала, как этот верзила садился в машину. Напоследок он вскинул голову к моим окнам, и я от страха быть замеченной даже присела под подоконник.

Спать я пошла в спальню, хоть и было желание снова спрятаться в ванной в укромной щели. Долго не могла заснуть, все прислушивалась, а иногда вставала и с осторожностью выглядывала в окно, боясь заметить там снова злополучную машину. В тот момент появления Юрика я боялась больше всего.

Промучившись так какое-то время, все же заснула. Мне казалось, что сновидений никаких не было, как в дыру черную провалилась. Только вот отдохнуть мне не удалось, из забытья меня выпихнул как бы толчок. Не буквальный, а как изнутри. Глаза вдруг открылись, будто по команде, и в темном дверном проеме я различила еще более густую и темную тень. И она на меня смотрела. Я могла поклясться в этом. Сердце при этом ухнуло вниз, а в животе как-то больно все сжалось. Потом стало очень холодно и захотелось натянуть съехавшее в ноги одеяло до подбородка, только не могла пошевелиться, застыла, как под гипнозом.

Если бы это продлилось еще минут пять, я бы, наверное, умерла или лишилась рассудка. Только это темное нечто стало бесшумно удаляться от проема и затем совсем растворилось в конце коридора. Придя в себя, я заметила, что на мне испарина, и захотелось переодеть пижаму, только было страшно вставать с постели. Оттого смогла всего лишь ухватить край одеяла и завернуться в него по самые глаза. До самого рассвета я так и сидела. А с первыми лучами солнца пришло спасительное расслабление, веки закрылись сами собой, и забытье поглотило.

На работу я явилась вовремя, но вся помятая, бледная и с темными кругами под глазами. Сослуживцы решили, что со мной приключилась какая-то хворь. Разубеждать их в этом не стала, так как и правда чувствовала себя паршиво и подумывала сходить к врачу. Когда к нам заглянула начальница, мой внешний вид без внимания тоже не оставила.

— Виктория Витальевна, что с вами приключилось сегодня?

— Голова болит, Клавдия Ивановна.

— Похоже, что заболеваете. Сходите-ка, милая, к врачу.

Я поднялась и поплелась, не споря с руководством, в другое крыло здания, где у нас располагалась поликлиника. Из кабинета врача вышла с больничным листом на три дня. Коллектив мне сочувствовал и проводил понимающими взглядами.

— Я заеду к тебе вечером, — опечалился Вовка.

— Сегодня не надо. Напьюсь таблеток и буду спать.

Когда вышла из банка, все еще чувствовала слабость в ногах, и голова тоже побаливала. Но решила не сразу ехать домой, а сначала заглянуть в отделение и спросить про свой паспорт. Он готов не был. Хотела развернуться и уйти, но тут заметила в коридоре толстого дядечку, что в прошлый раз был очень внимателен ко мне и толково разъяснил, как следует поступить, чтобы восстановить документ. Я на него и на этот раз возлагала большие надежды.

— Извините. Подскажите, пожалуйста, как мне поступить.

— Что на этот раз? — было видно, что он меня узнал.

— У меня есть подозрение, что мою дверь вскрывали.

— Что-то пропало? Вещи были разбросаны? Беспорядок и все такое?

— Не знаю. Вещи не проверяла, но вроде нет, не пропали. А вот записки стали появляться… Вчера, скажем, ничего не было, а сегодня, глянь, лежит.

— С милым не ссорились последнее время? — усмехнулся он. — Записки не к нам.

— Так ведь, чтобы положить записку, надо дверь открыть.

— Смените замок, девушка. И делу конец.

Я задумалась и пришла к выводу, что правда в его словах есть. Поэтому сначала заехала в контору и оставила заявку на замену замка. Мне пообещали, что в течение часа у меня уже будет работать слесарь. Не обманули. Рабочий как раз заканчивал трудиться над дверью, когда на площадку из лифта вышла Алка.

— Эй, Вика. Привет. Что это было? Мы с Тюбиком полночи не спали.

— Не до тебя мне, Алла. Видишь, занята.

— А зачем замок меняешь? Что, тот верзила сломал что ли?

— Спасибо вам. Сколько я должна? — расплатилась и хотела закрыть дверь, но соседка уже занесла ногу через мой порог. — Ладно. Проходи. Только болею я. На больничном сейчас нахожусь.

— Я тоже могу захворать, если к тебе каждую ночь мужики всякие шастать будут.

— Почему во множественном числе? — удивилась я. — Ночью только верзила и был, в дверь звонил.

— Ох, темнишь, соседка! — погрозила она мне пальцем. — Как же один? Если я сама все видела, своими глазами…

— Алка, не выдумывай. Что ты могла видеть? Ну, понажимал один бугай на кнопку звонка. Ну, долбанул по двери разок ногой.

— Кулаком, — встряла соседка. — Не ногой, а кулаком ударил. Я все видела! И еще, я догадливая. Видимо, этого здоровяка ты не жалуешь, не захотела его к себе любимой пускать. Дело твое, конечно. Я же все понимаю!

— Что ты там придумываешь?! — начала я закипать. — Он по делу приходил. Только я не желала ни с ним, ни с его хозяином никаких дел иметь…

— Конечно по делу, и даже понятно по какому, до двух часов ночи долбился…

— Стукнул один раз!

— И еще матюгался!

— Это не ко мне! К нему претензии предъявляй.

— А второй к кому?

— Что второй? Какой второй? И что, тоже матерился?

— Тот нет… Тот мне очень нравится! Тихий такой. Прямо бесшумный. Походка такая… Кошачья. Опять же, загар!

— Чернявый?!

— Точно. Вот! Созналась! Признала, что их два было.

— Вовсе и нет! — пожала я плечами. — Просто твой рассказ вспомнила. Тогда, когда за солью приходила.

— Причем тут соль?! Ты специально приходила, я все поняла.

— Ладно, специально. Воля твоя. Дальше, что было?

— Когда? Тогда?

— Нет. Вчера. Тот случай уже в прошлом.

— Ах, вчера… Как только верзила матюгнулся, то сразу ушел. Спустя минут сорок, только я засыпать стала, как Тюбик снова завозился. Он рядом со мной на ночь устроился, перенервничал очень и в свой домик не пошел. А я ему и говорю…

— Алла! Не отвлекайся.

— Да. Я ноги в тапочки и в прихожую. К глазку прильнула, а он меня, как почувствовал…

— Кто?

— Мужик. Второй хахаль. Стоял возле твоей двери и собирался открыть. Я подошла совсем тихо, а он напрягся и голову повернул в сторону моей квартиры. Я так испугалась, сама не знала, чего, вся сжалась и даже глаза закрыла. Потом себя очень ругала, ведь так лицо его хотелось увидеть. Наверняка красавчик, раз с такой-то фигурой и походкой иначе и быть не может

— Не может быть… — произнесла я в задумчивости, потому что образ «чернявого» связывала с Вовкой, а он в третьем часу ночи никак не мог стоять под моей дверью.

— Очень даже может!

— Постой, Алла. Почему он обязательно должен был ко мне прийти? Может, просто шел мимо…

— Конечно! Мимо! Конспираторша! — насмешливо прищурилась на меня соседка. — Скажешь, не ты ему ключи дала от твоей квартиры?

— Мои ключи только у меня, у мамы с папой и еще у тебя, дорогая моя.

— Еще скажи, что это я ему дала твои ключи. Не делай из меня дуру. Если бы могла, свои бы лучше предложила. А он открыл твою дверь и вошел. Я сама видела. Вот тебе крест! И вообще, не понимаю, зачем тебе приспичило отрицать, что имеешь любовника. Ладно, была бы замужем, еще другое дело, а так, не понимаю. Вот у меня никого нет. Я и не скрываю, что похвастаться нечем. Был Серега два месяца назад, да я его выгнала. Вредная привычка у него оказалась. В смысле, к бутылке тягу имел больше, чем ко мне.

— Ладно, Алка. Ты шла бы уже к себе. У меня что-то голова очень разболелась.

— Ах, да. Ты же у нас на больничном. Тебе может надо чего? В аптеку, там, сбегать? Или еще чего? Я могу.

— Спасибо, Алла. Ты настоящий друг.

После ее рассказа про то, что некто с кошачьей походкой открывал ночью мою дверь, мне сделалось очень нехорошо. Я даже выпила успокаивающее средство. Потом порадовалась себе, что так умно поступила, вызвав слесаря и поменяв замок. Но ближе к вечеру снова начала себя чувствовать очень неуютно, а там и во дворе опять нарисовалась машина Юрика и он сам под моей дверью. Еще меня начал донимать телефон. Не мобильный, тот молчал, видно Вовка покупал симку на свое имя. Трезвонил, как раз, домашний. И я пришла к выводу, что Берестов и компания начали сжимать вокруг меня сети.

К осаде я подготовилась. В двери был установлен фирменный замок. Еще в магазине меня заверили, что открыть его без родного и совершенно уникального ключа никак нельзя, а мастер из ДЭЗа к этому добавил свой положительный отзыв. В холодильнике и в кухонных тумбах было столько продуктов, что хватило бы пятерым осажденным на месяц. На ноги я надела толстые шерстяные носки, и перемещаться по квартире теперь могла, не производя никакого шума совершенно. В аптеке прикупила беруши, чтобы приглушить восприятие звонка в дверь и прочие действующие на нервы звуки. А для самих нервов у меня были таблетки и настойки. Еще, на всякий случай, приготовила не очень сильное, но как меня уверяли, безвредное снотворное. Это уже до кучи, как говорится, чтобы было.

Один вечер и ночь я продержалась великолепно. Даже радовалась, что так все легко и просто получилось. Но потом мне стало грустно. Занять себя было совершенно нечем. Ни тебе книгу почитать. Без света это было не возможно. Ни тебе телевизора. Боялась, что световые всполохи от экрана можно было рассмотреть с улицы. Треп по телефону тоже отменялся. Городской занимать было нельзя, раз изображала, что меня не было дома, а по мобильному тоже не стала, опасаясь, что была бы услышана через дверь. Можно было конечно, если тихонько. Но кому звонить? Подруги переполошились бы, услыхав мой шепот. Вовка подумал бы, что у меня горло совсем разболелось, и начал бы опять предлагать приехать с новыми лекарствами. Тоска!

Только и развлекала себя дремой да думами. Но частый и непродолжительный сон привел в итоге к ночной бессоннице. А приятные думы к концу третьего дня затворничества, все были из головы вытеснены, им же на смену пришли скучные и мрачные. Что было еще поделать, совершенно не представляла. И главное, что меня доканывало, так это вопрос, сколько еще это осадное положение продлится. От всего пережитого голова шла кругом, и в перспективе мне замаячила глухая депрессия.

Наверное, поэтому я и обратила свой взор к аптечке. Ничего такого ужасного делать с собой не желала, только очень хотелось выспаться по-человечески. Просто лечь, как все люди, часов в одиннадцать-двенадцать, закрыть спокойно глаза и заснуть до утра. Прочитав инструкцию к пачке таблеток, и не обнаружив в душе сомнений, что это то, что мне надо, отковыряла белый кругляшек и приняла. Сделала все так, как и следовало по рекомендациям. Удовлетворенно вздохнула и заскользила в носках по паркету до спальни, там устроилась с удобствами в кровати и принялась ждать, когда лекарство подействует.

Ждала, ждала. Начала вертеться в постели. Скомкала простыню и сбила одеяло. Сон не приходил. Решила, что не рассчитала дозу снотворного. И вспомнила, что там, в инструкции, было что-то сказано про возраст. Призадумалась над прочитанным пунктом про дозировку, но ненадолго. Дальше пришла уверенность, что я большая девочка и выдержу еще таблетку. Посетила снова кухню, но всего на пару минут, только чтобы проглотить еще одну таблетку. И снова время потянулось в ожидании, медленно, медленно. А сна не было и в помине. Замучившись ждать, решительно отдернула одеяло и третий раз за вечер пошла на кухню, где хранилась аптечка.

Когда меня вырубило лекарство, я даже не поняла. Как и то, какая из таблеток решающе воздействовала на мой организм, и имело ли значение их количество. Я спала, как убитая. Недруги могли не только стучать и звонить, они хоть взламывай дверь и окна, для меня все было пустяком. Я бы не заметила, выноси меня саму в неизвестном направлении и вези за тридевять земель на скрипучей телеге по колдобинам разбитой дороги. Вот как крепко спала.

А что за сон мне снился! Подругам его лучше было не рассказывать, а то от зависти умерли бы. Как же иначе? Сон-то был эротический! Все происходило на райском острове. Солнце, море, белоснежный песок, какие-то экзотические растения на заднем плане и моя собственная кровать на первом. Наличие ее в кадре меня ничуть не смутило, даже наоборот, казалось, что все выглядело гармонично. И пижама из шелка, что в ту ночь была на мне, и во сне выглядела очень даже реально. А вот все остальное, действие имею в виду и ощущения, они были фееричны. Некий мистический оттенок тоже присутствовал. Например, появление героя и потом еще, в самом конце, когда он отступил в темноту и растворился в ней.

Когда проснулась, отметила, что благополучно проспала до часа дня. С удовольствием потянулась в постели и коснулась ногой чего-то прохладного. Приподнялась на локте, чтобы взглянуть, что там такое. Оказалось, это часть пижамы. Нижняя. Увиденное начало быстро сгонять с меня остатки сонливости. И тогда поняла, что верх пижамы тоже был не на мне, а валялся на полу у кровати.

— Ничего себе! — произнесла вслух, но голоса своего не услышала, испугалась было, но вовремя вспомнила, что в ушах у меня вата, беруши то есть.

Сказать, что я растерялась, как если бы ничего не говорить. Меня будто по голове мешком ударили. Не помню, что делала, но очнулась, почувствовав вибрацию в кармане джинсов. Это значило, что я уже приняла душ, позавтракала и оделась, но из всего этого ничего не помнила. Вибрировал мобильный в беззвучном режиме, а звонил Вовка.

— Как себя чувствуешь? Надо что-нибудь?

Пока с ним говорила, подошла к окну в гостиной. Подцепила край занавески, совсем немного отстранила его, чтобы разведать обстановку во дворе. Машины Юрика не наблюдалось, как и вообще, чего необычного или тревожного. Это меня приободрило, и закончила я разговор с другом даже весело. После некоторых раздумий, удалось себя уговорить и на счет странного сна, мол, ничего особенного, лекарство просто так подействовало. А скинутая одежда, что же, бывает, наверное, и не такое, когда снотворным злоупотребить. После этого взгляд мой на дальнейшую жизнь стал походить на оптимистичный. Хоть и с большим натягом, но все же. И очень захотелось запеть что-нибудь веселенькое, и решила даже исполнить желание, всем врагам назло. Но из горла послышался шепоток напева, видно втянулась в соблюдение конспиративных правил.

— Ну, и ладно. Потерплю еще. Потом напоюсь вволю, — успокоила себя.

И тут в дверь раздался стук. Необычный. Он означал, насколько я знала, «Спартак-чемпион». Это меня сильно удивило, и я решила посмотреть, кто это там такой фанат клуба у моего порога нарисовался. Подкралась к глазку и увидела Алку, озирающуюся во все стороны. Ей я могла доверять, оттого открыла дверь, а она быстро нырнула ко мне в квартиру.

— Это я, не бойся.

— Ты не на работе, разве?

— Сегодня же воскресенье.

— Что ты говоришь?! А я тут совсем счет дням потеряла.

— Не мудрено. Такая глухая осада! Ты как здесь?

— Бессонница замучила. Вчера уже снотворное приняла от отчаяния.

— Вот, врушка! Я к тебе со всей душой, а ты…

— Что тебе опять не так? — озаботилась я, приглашая ее войти дальше в квартиру. — Кофе будешь?

— Нет. Только недавно пила.

— Тогда пойдем, если хочешь, в гостиную. Так, что ты против меня снова имеешь?

— Твое недоверие меня больно ранит, — соседка опустилась на диван, а я села в кресло, что рядом с комодом. — Сколько раз могла этому мордатому тебя выдать! Только намекни я, что ты здесь забаррикадировалась специально, что бы было…

— Алка, не надо!

— Сама не хочу, можешь не уговаривать. Я, между прочим, за женскую солидарность. А у тебя здесь котовасия творится, знамо дело, из-за любви и ревности. Скажешь, нет?

— В некотором смысле, да, — решила с ней не спорить. — Но только отчасти… И очень отдаленно.

— Я же все вижу и все понимаю, — она заговорщицки мне подмигнула и придвинулась поближе. — Бугай тебя домогается. Так? А чернявый тебе мил. Он у тебя на сердце. Оттого ты его привечаешь и в дом пускаешь. Но ходит он к тебе тайно. Подозреваю, что все твое затворничество из-за него. А ночные встречи ваши…

— Что?! Кого это я пускаю?!

— Хватит уже. Надоела твоя несознанка. Между прочим, у меня ключей от твоего нового замка нет, а ему ты дала. Скажешь, не дала?

— Сейчас. Подожди, — я поднялась и пошла в прихожую, взяла там связку ключей, и вернулась с ней в гостиную. — Вот, смотри, все на месте. На, держи, кстати, чтобы у тебя был.

— Как же так?! — Алка поднялась с места и с растерянным видом приняла из моих рук новый блестящий ключ. — Я же сама видела, как он выходил от тебя сегодня под утро. Довольный такой, как кот, объевшийся сметаны. Я еще подумала, что у вас все, наконец, сладилось. А он вышел и закрыл за собой дверь.

— Как выходил?! Как под утро?! — чуть не заплакала я, глядя на связку ключей.

— Вот, тебе крест! — Алка тоже смотрела на связку и выглядела не менее шокированной, чем я.

Тут мой взгляд упал на верх комода, и ноги мгновенно подкосились, а я чуть не осела на пол, но вовремя ухватилась за мебель. И все оттого, что там снова лежал белый лист бумаги, а буквы на нем сложились в ранящие сердце слова.

— Спасибо за ночь, — прочитала я, шепча.

— Что ты сказала? — не поняла Алка, привстала на мыски и из-за моего плеча тоже прочитала надпись.

— Вот! — она подпрыгнула и стала тыкать пальцем в лист. — Вот! Я же говорила…

— Боже мой! — запричитала я, не слыша ее воплей. — Нет! Я больше так не могу. Мне срочно надо… Мне надо… Что же это делается?! Боже мой! Не хочу здесь больше… не могу больше…

— Ты что?! Заполошная! — начала успокаивать меня соседка, как умела. — Что такого случилось-то?

— Мне надо уехать! Точно. Уехать срочно. И подальше отсюда. Мама моя!

— Что, в Канаду поедешь? — вытаращила на меня глаза Алка. — Это же конец света. Дальше не придумать.

— Канада — это хорошо, — я немного остыла и призвала себя мыслить трезво. — Но туда виза нужна, и ждать замучаешься, а мне надо срочно. Ладно, это решаемо.

Я уже натягивала кроссовки, собираясь бежать в туристическое агентство на соседнюю улицу. Видно, Алкино упоминание о загранице так на меня подействовало.

— Ты куда, полоумная? — кричала соседка вдогонку, когда за мной уже закрылись двери лифта. — А что чернявому передать, если зайдет?

— Чтобы шел к дьяволу! — выкрикнула я, но сомневалась, что она меня расслышала.

Подъезд покидала с осторожностью и только, убедившись, что не желаемые встречи мне не грозили, вышла за стены родного дома. Во дворе все было спокойно, и пересекла его быстро, устремляясь на проспект. Там снова осмотрелась, чтобы не наскочить ненароком на машину Юрика, и только тогда перешла на другую сторону. До туристического агентства было рукой подать.

Поднырнув под яркую вывеску с улыбающимся солнцем, я оказалась в небольшом, но уютном помещении с приятным уголком для ожидающих посетителей, обставленном креслами и журнальным столом, на котором лежали стопкой рекламные буклеты. За двумя рабочими столами сидели две молодые женщины, и обе были заняты клиентами. Они же, эти дамы, чуть ни в один голос предложили присесть. А минут через двадцать пять дошла и до меня очередь. Окликнула и пригласила к своему столу та из двух, что постарше. Первым делом поинтересовалась моими желаниями. Я сформулировала их коротко, одним всего вопросом.

— Куда я могу улететь уже сегодня?

— К сожалению, никуда.

— Плохо. А когда тогда?

Она смерила меня подозрительным взглядом, подняв глаза выше очков, сползших с переносицы на кончик носа.

— Развожусь с мужем. Вся прямо на грани! Спасите. Не то этот мерзавец доведет меня до психушки, — если задуматься, то не так-то уж я и врала. А результат получился замечательным. Дама к проблеме прониклась. Не исключено, что сама прошла когда-то муки ада при разводе, ведь я успела заметить, что обручального кольца на правой руке у нее не было.

— Сейчас, — кивнула она мне, беря в руки телефон и набирая номер. — Галочка! Помнишь, ты мне жаловалась, что у тебя Египет горит? И что? Так. Записываю. Скинь-ка мне факс. Окей!

Я ерзала на стуле и глаз не спускала с ее руки, что-то черкающей авторучкой на отрывном календаре.

— Быстро давайте ваш заграничный паспорт, — обратилась ко мне, отведя в сторону трубку, а потом снова туда продолжила говорить. — Записывай, диктую. Через несколько минут пришлю тебе факс.

Эта женщина помогла тогда грандиозно. Благодаря ей, мне светило оказаться в Египте, на другом материке от моих неприятностей, уже завтра. Сразу от нее я направилась в торговый центр. Купила там небольшой чемодан на колесах и кое-что из вещей, необходимых девушке на жарком курорте. Могла бы, конечно, и дома взять все, что надо, но решила не возвращаться туда и не рисковать быть застигнутой врасплох кем-то из недругов. И, слава богу, что в сумке оказались банковские карты и те евро, что получила от Филатова!

Дальше мой путь лежал на автовокзал. Загрузилась в автобус до Москвы и покатила. Потом провела ночь в столичном аэропорту. Это конечно все было маятно и утомительно, но я оказалась готова ко всему, только бы скорее увеличить расстояние до дома. Никакие неудобства сидения много часов подряд в узком пластиковом кресле не могли пошатнуть мою решимость улететь из страны. Утром, чуть свет, объявили посадку на нужный мне рейс. Когда проходила на борт, мое возбуждение все еще зашкаливало все допустимые нормы. А увидев тележку с развозимым стюардами завтраком, осознала, что не ела без малого сутки. Поэтому на еду набросилась с жадностью голодного волка, и еще с завистью посматривала на порцию дородного мужчины, что сидел по соседству. Потом меня спросили, что желаю: воду, колу, сок или вино.

— Вино! — надо было отметить мой побег.

Я выпила сухого красного и отключилась на полтора часа. Когда проснулась, то заметила, что окружающие пребывали теперь в некотором волнении. Может, готовились к скорой посадке. Я же, наоборот, стала самим спокойствием. Было такое ощущение, что все мои невзгоды и неприятности остались позади. И во времени, и по расстоянию, теперь очень даже значительному до порога родного дома.

Раскинувшись в кресле самолета, вся расслабленная, я с любопытством наблюдала за другими пассажирами. Было заметно, что многие летели на отдых компаниями, как и мой сосед, к примеру. Такой вывод легко сделала, когда послушала разговор с подошедшим к нему мужчиной. Еще заметила, что некоторые пассажиры собирались отдыхать семьями. Многие из них летели с детьми. Я наблюдала их чад самых разных возрастов, от младенцев с сосками во рту, до старшеклассников, и это не смотря на то, что учеба в школе во всю началась.

— В каком отеле собираетесь отдыхать? — отвлек от наблюдений за окружающими мой сосед. — Как, не знаете еще? Нам сейчас раздадут карточки, и надо будет туда вписать название. Лучше уже приготовиться.

— Вы правы, — приняла я вертикальное положение вместе со своим креслом. — Сейчас достану все необходимое.

— Смотрите-ка, мы с вами будем совсем рядом, — продолжил любопытствовать мужчина, заглядывая в мою карточку. — Наши отели находятся на одной территории. Пляжи тоже общие, как и бары. Говорят, что у них один хозяин. Только мой отель построен позже, и звезд у него больше.

— Замечательно.

— Меня Гришей зовут. А вас? Очень приятно. — Про себя такого сказать не могла, его имя навевало скорее неприятные воспоминания, но я постаралась их побороть. — У нас здесь коллективный отдых намечается, и мы все из Чебоксар, из одной строительной компании.

— Сослуживцы, значит.

— Точно. Ко мне подходил Слава. Он у нас начальник участка. В соседнем салоне сидит Виктор, Артем и Сергей.

— Это что же, чисто мужская компания?

— Да. У нас так принято. Это традиция. И еще всегда в этом отеле останавливаемся. Поэтому я все там знаю. Если что, обращайтесь, подскажу.

Африканская земля встретила сухим жаром. Но автобусы были на месте вовремя, с кондиционерами и ждали нас. Пока представители встречающей фирмы развозили прилетевших отдыхающих по гостиницам, смогла понаблюдать через стекло салона небольшой курортный город. А скоро и сама оказалась на месте.

Отель мне понравился, особенно его территория: зеленая и обширная. Мне отвели отдельное бунгало. Тоже было очень удобно. Некоторое уединение — это то, что было нужно в тот момент. В первый день я больше отсыпалась, на второй, чуть свет, отправилась к морю. Купаться и загорать было так замечательно, что не захотелось идти в ресторан обедать, перекусила в кафе на пляже, чтобы не прерывать удовольствие. Но после четырех у моря стало неуютно. Поднялся сильный ветер, бросавшийся в отдыхающих песком, и заметно похолодало. Поэтому я решила пойти к себе в бунгало. Там с большим удовольствием приняла душ, причем стояла под теплыми струями так долго, что побила собственный временной рекорд. После неспешно сушила волосы феном под телевизионную тарабарщину почти на всех языках мира.

Следующим моим желанием было связаться с подругами. Но я вовремя сообразила, что тогда наступил бы конец моей спокойной отпускной жизни. Особенно, если Ирина начала бы мне названивать. Эта могла достать поучениями и инструкциями и на африканском континенте. И ей было совершенно все равно и на роуминг, и на то, что я впопыхах забыла зарядку. Ох, уж эта злополучная зарядка!

Но общение мне, все же, было необходимо, да и подруг поставить в известность следовало. И если не в этот день, то на следующий, все равно, следовало послать о себе весточку. Поэтому решила не откладывать, а уже в этот вечер завершить это дело. И вот, в уме составила текст обращения к девчонкам, с кратким описанием последних событий и моих планов на ближайшие две недели. Набрала сообщение, еще его подсократив до разумного минимума, и отправила на пять адресов. Последний адрес был Вовкин. Чтобы не обижался, что не держу его в курсе моих жизненных событий. Тем более что он в них принимал живейшее участие. Ведь именно он организовал мне этот внеочередной отпуск сроком на две недели, успешно проведя переговоры с Клавдией Ивановной. Должен же он был быть в курсе, где, как и почему я оказалась, и когда намерена вернуться домой.

Удостоверившись, что все пять СМС успешно переданы, я ощутила себя выполнившей свой долг полностью и свободной как никогда. Дальше была намерена только бездельничать. Для начала настроила телевизор на какой-то музыкальный канал, сделав предварительно звук тише, и упала на белейшие прохладные простыни широченной двуспальной кровати, распластавшись на ней по диагонали и раскинув руки в разные стороны. Блаженство! Прикрыла глаза и заулыбалась.

Звук первой ответной СМС стер с губ улыбку, а дальше уже и брови сошлись на переносице. Ирка, конечно, текстом не ограничилась, решила потребовать от меня объяснений и в живом общении, то есть в разговоре. Диалог с ней не заладился, все норовил превратиться в нескончаемый монолог. Чтобы она не разрядила мне телефон окончательно, пришлось его отключить. Я тяжко вздохнула и убрала мобильный в сумку, решив в тот вечер уже больше не включать. И так успела получить массу инструкций при минимуме одобрения моего решения спешно покинуть родную страну.

Но как подруги ни старались испортить настроение, им это не удалось. Если только самую малость, но это уже было не в счет. Правда, валяться на постели мне расхотелось. Решила одеться и пройтись до главного корпуса. Там я приметила, когда заселялась в отель, несколько магазинчиков, может, могла бы разыскать зарядку для мобильного в одном из них. Как известно, кто ищет, тот найдет. Эта пословица всегда нравилась, и я решила принять ее, как руководство к действию. И мне здорово повезло. Лавку с нужными товарами нашла легко. А дальше стала просто прогуливаться по маленьким магазинчикам и рассматривать всякие яркие сувениры, выставленные на показ для туристов. В одном из таких заведений заметила интересную чайную пару, она привлекла мое внимание и необычной формой, и традиционной для Африки росписью. Для подарка для Вовки было самое оно. Купила набор, не задумываясь, и собралась на выход.

— Надо же, вы меня опередили, — произнесла блондинка, что долго стояла рядом со мной около витрины с фарфором, а я сразу поняла, что она обращалась ко мне, хоть сейчас и была к ней в пол оборота. — Мне тоже понравился этот рисунок, но все не могла никак решиться. Еще мне приглянулась вон та чашка. Как она вам?

— Тоже очень интересно, — у меня свободного времени было достаточно, оттого не прочь была с кем-нибудь поговорить. — Кажется, что у нас схожие вкусы. Обратите внимание на вторую сверху полку, там стоит третьей справа чашка с блюдцем. Видите? Как они вам?

— Я их не заметила сразу, — оживилась женщина, на вид ей было не более тридцати, вся такая изысканная и ухоженная. — Очень даже нравится. Если вы не станете покупать, то, пожалуй, я взяла бы. Спасибо.

Из магазинчика мы выходили вместе. Она назвалась Алиной, и объяснила, что прилетела на отдых с подругой. Правда, той немного не повезло, в первый же день перегрелась на солнце и теперь лежала в номере, перебаливая попеременный то жар, то озноб.

— Да. Сожалею, что так получилось с вашей подругой.

— Неприятно, но поправимо. Через день может уже снова начнет выходить из номера. А вот у нас соседу действительно не повезло. Вернее, не ему самому, а его подруге. Они только вчера прилетели утренним рейсом из Москвы. Представьте себе, его спутница оступилась в аэропорту в Хургаде, упала и сломала ногу. Хорошо еще, что перелом не сложный, но все равно, ее положили в местный госпиталь пока, но речь идет об отправлении домой.

— Вот уж и, правда, не повезло по полной программе.

— Что верно, то верно. Вы идете ужинать? Можем встретиться в ресторане, если угодно?

— А вы, в каком отеле остановились? Тогда не получится, Алина. Я живу в другом. У меня бунгало. И рестораны у нас разные.

— Жаль. Очень жаль. Но я слышала, что у вас шеф-повар лучший, чем где-либо, хоть сам отель и имеет меньше звезд. Его еще пытались многие переманить, но не тут-то было, он верен только этому ресторану.

— Зато у нас пляж общий. Могу завтра составить вам компанию на берегу. Я повадилась устраиваться слева от вышки смотрителя пляжа. Так называю того служащего, что сидит на ней и свистит, если кто далеко заплыл.

— Поняла. Буду знать теперь, где вас, Виктория, утром искать. А вечером, после ужина, не хотите сегодня составить мне компанию и прийти в наш отель. В программе значится выступление танцоров. Я вас приглашаю. Не знаю, как вам, а мне скучно одной бродить по территории.

Я долго не думала. Согласилась и в назначенное время была у нее. Желающих насладиться местным фольклором оказалось достаточно, почти все места были в итоге заняты. После представления мы с Алиной сразу не разошлись по своим номерам, а решили немного погулять и подышать ночным воздухом. Он был свеж и приятно прохладен.

— Помните, я вам сегодня рассказывала про нашего соседа по отелю? Ну, тот самый, у которого подруга ногу сломала.

— Да. И что с ним?

— Такой интересный мужчина, оказывается. Я его сначала не рассмотрела. А после ужина встретила и присмотрелась внимательнее. Выглядит впечатляюще. То-то, наверное, бедолага с ногой в гипсе переживает, как бы кто не позарился на ее оставшегося без присмотра спутника.

— А что, есть желающие прибрать его к рукам?

— Пока не наблюдала, но думаю, что это вопрос времени. Я заметила, что даже моя подруга, сейчас более занятая сопротивлением лихорадке, и то начала на него делать стойку. Она у меня не замужем, и мужской вопрос для нее не на последнем месте. А так, да, я больше фантазирую.

Порассуждав на тему о превратностях судьбы, женском одиночестве и самых желательных качествах мужчины, мы сделали пару кругов по обширной территории двух отелей, заглянули в пару баров, что попались на пути и даже посетили ночную дискотеку, которая располагалась под раскидистым шатром недалеко от моря. Только после этого простились до завтра, договорившись встретиться на пляже.

Утром я пробудилась рано. Позавтракала с аппетитом и вернулась в номер переодеться в купальник и взять пляжную сумку. А потом уже пошла к морю, к облюбованному мной месту, что было недалеко от наблюдательной вышки. Чем оно мне нравилось? Возможно, тем, что там при заходе в воду в песке не попадались камни, а еще было приятно, лежа на топчане, наблюдать за скользящими по водным просторам серфингистами. Именно в той стороне пляж граничил с их базой, и был самый вид на спортсменов во время тренировок. Вот уже третий день я с увлечением наблюдала за красочными парусами. У меня появились предпочтения, стала выделять некоторые из них, восторгаясь ловкостью и упорством тех людей, что ими управляли. Было даже желание самой попробовать встать на доску. Но потом поразмыслила и решила, что только ради баловства это делать не стоило, а серьезно заняться этим видом спорта при моем образе и месте жизни у меня не получится. Моим уделом на этом курорте было загорание, лежа на пляжном полотенце, расстеленном на топчане, и купание в теплых соленых водах Красного моря. Было, правда, еще одно занятие, которому я тоже с удовольствием предавалась. Это наблюдение за обитателями коралловых рифов. Надо было совсем немного отплыть от берега, слегка погрузиться под воду, и смотри себе в морскую глубину, наблюдай за пестрыми яркими и юркими рыбками. Для этого даже купила себе маску и трубку, чтобы было удобнее наслаждаться подсматриванием за морскими обитателями.

И вот, я в очередной раз сплавала к кораллам, вышла из воды на берег, прошла к своему полотенцу и с удобством легла на него, чтобы согреться, обсохнуть и позагорать. Надвинула на глаза шляпу, не забыв при этом защитить тенью от ее полей и нос. Вздохнула умиротворенно и приготовилась замереть в таком положении минут на несколько, когда на меня упала длинная тень и знакомый голос позвал по имени.

— Вот вы где. Не сразу вас нашла. В купальниках все выглядят как-то одинаково. О, а ваш вам очень идет! — надо мной стояла Алина и вертела головой в поисках свободного топчана. — Я долго провозилась сегодня утром. Потом Веронике понадобилось лекарство, и мне пришлось за ним идти в аптечный киоск. В результате, пришла на пляж, когда многие уже уходят с него. Но нет худа без добра. Свободных топчанов становится больше. Хотя бы вон тот. Сейчас подтяну его поближе, и будем загорать рядом. Она выполнила задуманное, и мы обе разлеглись под африканским солнцем, подставив его лучам наши еще достаточно бледные тела.

— Я уже пятый день загораю, а кожа все белая. Надо, наверное, прекратить мазаться сильным кремом от загара. Боясь сгореть, загара не приобрести. Как считаете, Виктория? У вас, вроде бы, уже появился золотистый налет. Какой день загораете?

— По сути всего второй. Первый день отсыпалась и расслаблялась в номере. А здесь, на этом курорте всего третий день.

— Вот я и говорю, надо рискнуть и попробовать обойтись без крема. А то, вы меня совсем перегоните по части загара.

— Вообще-то я не люблю долго лежать на солнце, предпочитаю больше плавать. Но здесь очень интересно наблюдать за серфингистами. Наверное, благодаря им, смогла долго пребывать на топчане и приобрести загар.

— Я тоже подсматриваю за ними из-под панамы. Впечатляет. Особенно вон тот, в красной бандане на доске с радужным парусом.

— Который? Таких вижу нескольких, паруса имею в виду.

— Смотрите правее. Заметили? Правда, хорош?

— Ловок. Ничего не скажешь.

— Наверное, кто-то из местных. Или инструктор. Смотрите, что выделывает!

— Может, нам уже искупаться? Как думаете, Алина?

— Я только за это.

Мы неспешно вошли в воду, окунулись по плечи и только потом поплыли. Далеко не заплывали, все больше курсировали вдоль берега. Неспешно перебирая в воде руками и ногами, так же и вели разговор. Алина начала вспоминать, как отдыхала недавно в Италии, сравнивала два разных моря, делилась впечатлением от экскурсии по Риму, Неаполю и другим городам.

— Что вы говорите! Ну, надо же! — это было моим участием в беседе. — Красота! Мечта любой женщины!

Разговор увлек нас обеих, и мы просидели в воде достаточно долго. Когда все же вышли на берег, поняли, что переохладились. Наша кожа походила на гусиную, а губы посинели. Надо было скорее растереться полотенцем и согреться. Растянувшись под солнцем, молчали и силились расслабиться, чтобы скорее избавиться от озноба.

— О, вот и он, — через некоторое время произнесла Алина, стуча зубами.

— Кто, он? — спросила я просто так, без всякого любопытства, тоже выбивая дробь зубами, как и моя новая знакомая.

При этом я даже не потрудилась привстать и проследить за ее взглядом, продолжала лежать на животе, вжимаясь в теплое полотенце.

— Да сосед же, о котором рассказывала вчера.

Мне отчего-то стало любопытно посмотреть на бедолагу, который не уберег свою подружку от падения и, как следствие, от перелома. Тут же решила, что он достаточно уже наказан судьбой, раз вынужден проводить отпуск на море в одиночестве. Привстала на локте, а потом и перевернулась на спину, чтобы лучше видеть.

— Где он?

— Вон, из воды выходит. Высокий такой, в гидрокостюме. Он увлекается подводным плаванием. Видите? Правда, хорош?

Я видела. Отчетливо видела, как на берег выходил господин Филатов собственной персоной. От этой картины мне сделалось не по себе. Прилегла на топчан и надвинула шляпу на лицо.

— Да. Вижу. Ничего так себе мужчина.

— Не слышу энтузиазма в вашем голосе. Я, Виктория, постарше вас буду, а значит и опытнее. С полной ответственностью заявляю, что он гораздо лучше вашей оценки. Надо же так сказать: ничего так себе…

— Вам виднее, — спорить с ней не было никакого желания, только и думала, чтобы этот тип скорее уже прошел мимо и скрылся из виду.

— Олег Петрович! — вдруг окрикнула его Алина, а я вздрогнула и вжалась в топчан, уже слабо надеясь, что он не услышит такой громкий возглас.

— Добрый день, — послышался где-то справа его бодрый голос.

— Как там на глубине? Намного красивее, чем мы наблюдали с поверхности? — они разговаривали, а я продолжала лежать пластом, прикрывая лицо шляпой, может все и обошлось бы без моего участия, но Алина решила иначе. — Знакомьтесь, Олег Петрович. Моя новая знакомая, Виктория.

— Здравствуйте, — остаться незамеченной не удалось, оттого придала голосу бодрости, а губы растянула в доброй улыбке уже под шляпой, и только потом сдвинула ее с лица на макушку.

Очень боялась, что его хватит удар от такого счастья, как наблюдать меня не только в родном городе, но еще и на долгожданном отдыхе. Но он ничего, держался молодцом.

— Какая встреча! — поглядывал на меня и улыбался, а я, сколько ни всматривалась, не могла заметить ни иронии, ни фальшивой радости, к чему, кстати, сказать, была готова больше, чем к его удовольствию видеть меня. Вот это артист! — А я смотрю, фигура знакомая. Не уж-то, думаю, Виктория? Только шляпа меня и смущала. Вдруг под ней оказалось бы чужое лицо. А так хотелось подойти и поздороваться…

— Так вы знакомы? — Алина крутила головой от него ко мне и обратно.

— Конечно! — бодро произнес Олег Петрович.

— Самую малость, — вынуждена была признаться я.

— Надо же… А я рассказывала Вике, какое несчастье приключилось с вашей спутницей… — моя новая знакомая при этих словах с интересом наблюдала за выражением лица Филатова, надеясь подметить, как он отреагирует на сообщение, и по возможности понять, что у нас с ним может быть общего.

— Не беспокойтесь, Алина Викторовна, ей уже лучше, на днях выпишут из клиники, — он был спокоен и ничем не порадовал свою соседку по отелю. — Мне пора, девушки, надо пойти переодеться. Встретимся за обедом, возможно. Всего доброго.

— Как интересно получилось, — теперь все внимание Алины было обращено на меня. — Оказалось, что вы знакомы. Не скрою, что мне очень хочется узнать, какого рода ваше знакомство. Или я лезу не в свое дело? Извините меня, если так. Мой муж часто делает мне замечания, что слишком любопытна.

— На самом деле все очень просто и обыкновенно. Мы с Филатовым живем в одном городе. А если учесть, что наш городок невелик, это вам не Москва или, скажем, Питер, то шанс встретиться будет значительным. К тому же мы служим в одном заведении.

— А не секрет, в каком? Он такой значительный мужчина, интересно узнать, кем работает.

— Мы работаем в банке. Я служу в юридическом отделе, и должность моя не велика. А про него вам лучше поинтересоваться у самого Филатова, знаете ли, не хочу вмешиваться в его личные дела.

— Понимаю, конечно, понимаю.

Расставшись на пляже, мы с Алиной договорились встретиться после ужина. На этот раз в моем отеле в фойе главного корпуса должен был состояться концерт, и она собиралась подойти, чтобы вместе послушать живую музыку и вокалистов. Когда я шла в ресторан, не могла не заметить приготовлений к этому мероприятию. В зале как раз монтировали оборудование на импровизированной сцене.

В назначенное время я стояла на ступенях перед стеклянным входом, поджидая свою знакомую. Нарядная публика потихоньку занимала места, и мы рисковали остаться стоять во время концерта, если она еще немного задержалась бы. К счастью, я увидела, что Алина не опоздала. Она приближалась со стороны своего отеля, как и предполагалось, но была не одна. Я догадалась, что вторая женщина, брюнетка, кутающаяся в палантин, и была той самой подругой, что страдала от перегрева.

— А вот и мы! Виктория, знакомьтесь. Это Вероника.

— Очень приятно.

— Пойдемте скорее, а то нам места не достанется. И надо еще занять стул для Олега Петровича.

— Как так, для Олега Петровича? Не вижу никакого Олега Петровича. А значит…

— Он был так мил, что согласился составить нам компанию. Правда, Алина?

— Кто это меня не видит? — тут и он сам возник на ступенях рядом с нами, в знакомом мне летнем костюме, том самом, что был на нем в тот злополучный день нашей первой встречи.

Его слова относились ко мне, как и его взгляд, устремленный на мое лицо. Но отвечать ему мне не пришлось. Две дамы, что пригласили его на концерт, подхватили подошедшего Филатова под локти и увлекли в зал. Вероника трещала, как заведенная, до самых первых звуков музыки. Даже трудно было поверить, что еще вчера, да и сегодня утром, со слов ее подруги, она чуть ли не умирала. Теперь же о недавнем недуге свидетельствовал, ну, если только обгоревший нос и скулы. В остальном, она была бодра и весела.

— Как вам концерт? — Филатов уже понял, что к кому бы он ни обращался, отвечала ему только Вероника, поэтому и повернулся сразу к ней. — И какая будет дальнейшая программа на вечер?

— Вы еще спрашиваете, Олег Петрович… Я же сегодня первый раз вышла из номера со времени болезни. Боюсь, как бы, не переутомиться. Проводите меня, пожалуйста, до отеля, — не тратя зря времени, она повисла у него на руке.

— А мне бы хотелось еще погулять, раз за Веронику могу быть спокойна, благодаря вам, Олег Петрович. Может, тогда мы с Викой пойдем куда-нибудь… — Алина повернулась ко мне. — Помните, как вчера зажигали на дискотеке в шатре?

— Что же, время не такое и позднее… — кивнула я, соглашаясь. — Пойдемте в шатер.

В этот раз народу на дискотеке было больше, чем вчера. Когда вошли под купол, сразу столкнулись с небольшой группой отдыхающих, с кем успели познакомиться накануне. Вечер обещал стать веселым, и почти сразу нас увлекли к танцплощадке. Под оглушительные ритмы дискотеки публика зажигала в танце, а световое шоу только усиливало накал страстей. Наплясавшись до нестерпимой жажды, я кивнула Алине, давая понять, что направляюсь к барной стойке за прохладительным. Она же ответила, чтобы не задерживалась там долго и снова вернулась к ней. Пробраться к желанным стаканам с напитками оказалось делом не простым. На пути возникло препятствие по имени Гриша. Тот самый попутчик, сосед по салону самолета, что летел в компании коллег. Он был неуемно весел и изрядно пьян.

— О-о! Привет! Виктория, как дела? Освоилась? А мы тут все…

— Отлично, Григорий.

К нему подскочил приятель по имени Артем. Я хорошо помнила, что он летел в соседнем салоне, но мне снова это все рассказали, как и о строительной компании в Чебоксарах. Так я свела знакомство и с Артемом, а потом еще и с Серегой. Мне стало казаться, что Алина была для меня потеряна на этот вечер, так как вся строительная братия решила сорваться с места и переместиться в бар в свой отель, и никак не хотела расставаться со мной. Пришлось пойти на хитрость: обменяться номерами телефонов с Григорием и дать обещание не пропадать здесь надолго, а подойти потом к ним. Только после этого они покинули шатер без меня, а я благополучно достигла подноса с высокими стаканами с холодной колой. Схватила один и с жадностью приникла к нему.

— Так недолго и горло застудить.

Могла не оборачиваться, уже и так знала, что за спиной стоял Филатов. Уполовинив содержимое стакана, прошла к рядам кресел, расставленных по периметру шатра и села в одно из них. Отдохнуть мне не мешало, поэтому можно было немного и посидеть. Устроилась я комфортно: сидение мягкое, напиток вкусный, наблюдать за танцующими с того места было удобно.

— Где же Алина? Чем она занята? — Олег Петрович опустился на сиденье рядом.

— Танцует. Что же еще здесь можно делать? Вы тоже пришли потанцевать?

— Спасаюсь бегством от ее подруги…

— Вот, незадача! Как тяжело жить богатым холостяком! Того и гляди угодишь на крючок. А потом тебя слопают. Слопают! Ну, прямо всего и сразу, — я сделала ему страшные глаза, а потом весело рассмеялась, наблюдая за тем, как между его бровей начала собираться недовольная складка.

— Какие веселые служащие в моем банке, однако…

— Точно. Не унываем. Умеем расслабляться и отдыхать. И нам не мерещатся капканы на каждом шагу.

— Если не ошибаюсь, у вас уже второй отпуск в этом году? И с интервалом всего в две недели. Сначала, вы ездили в Питер. Затем, пожаловали, за границу, в Египет. Неплохо, оказывается, я плачу своим рядовым сотрудникам…

— В самую точку угодили! Именно на ваши денежки я здесь и зажигаю, — мне сделалось еще смешнее, а в голову пришло сомнение, не подмешивают ли в этом баре ром в колу, иначе, откуда бы взяться такому моему веселью. — Помните те еврики, которые кидали мне в сумку в последнюю нашу встречу на большой дороге? Это они, милые, позволили мне тут оказаться.

— Что вы говорите?! Значит, я своими руками устроил себе счастье вновь встретиться с вами? А вы здесь совершенно ни при чем, и все произошло скорее по воле судьбы.

— А вам больше по душе было бы, если бы я вас преследовала?! Что за странный человек. Еще скажите, что это я вашей подружке ногу сломала, или наколдовала, чтобы так случилось. Это же нелепо. И охота же вам была наводить справки обо мне… А может все совсем не спроста, и вы ощутили тревогу по поводу своей любимой холостяцкой независимости?!! А?!

— Что за чушь вы городите. Кто вы такая, чтобы меня волновать?!

— Вот и я говорю, что за чушь! Ладно, не сердитесь. Предлагаю мир! Как вы на это смотрите? Или хотя бы перемирие, чтобы не портить друг другу отдых.

Он открыл, было, рот, чтобы ответить, но у меня вдруг ожил мобильный. Звонил Григорий и компания строителей из Чебоксар. Они благополучно достигли бара в главном корпусе отеля и вспомнили обо мне за распитием алкоголя теперь уже на той территории. Пришлось уделить пару минут на разговор и снова дать несбыточное обещание увидеться через некоторое время. Сама я очень надеялась, что уже через полчаса он и его друзья забудут мое имя, если продолжат употребление спиртного в том же темпе и объеме.

— На чем мы с вами остановились? — перевела взгляд на Филатова, убирая телефон.

— Григорий?! — он принял стойку охотничьего пса, указывая головой на мой сотовый. — Вы только что говорили с Берестовым?

— Нет. Не с Берестовым. А в чем дело?

— Так вы продолжаете поддерживать с ним отношения? Еще лучше! Теперь под вопросом брак моей сестры! Ну, вы и штучка!

— Вот вам и новость! Теперь я — разлучница. Или и охотница за чужим добром и разлучница одновременно? Вы бы определились как-нибудь… Так за кем я охочусь? За вами или за Берестовым? — смеяться мне расхотелось, умели же некоторые создавать вокруг себя зону раздражения.

— Но я сам только что слышал, как вы обещали Григорию увидеться через некоторое время, — тыкал он пальцем в мой телефон.

— Подслушивать надо было меньше. Вам не говорили, что это неблагодарное занятие и некрасивое.

— Еще учить меня будете! Признавайтесь, кто вам звонил только что?

— Сказала же, не Берестов! Не Григорий Иванович! — я уже кричала на него, но заметив это, умерила обороты, заставив себя успокоиться. — Это был другой Григорий. И вообще, если вы подслушивали, то должны были услышать, как я называла его Гришей. Не могла же я быть настолько фамильярна с Берестовым.

— Откуда мне знать, как далеко вы продвинулись в отношениях…

— Послушайте! Может мне взять и обидеться? Встать и уйти? А вы тут оставайтесь со всякими своими гадкими домыслами. Нате. Смотрите. Вот мой телефон. Вот последний принятый звонок. Это номер Берестова? Говорите же! Это его номер?!

— Откуда мне знать? — похоже, он смутился. — Я не помню все номера на память. Может и его…

— Хорошо. Поступим так. Я набираю, сейчас мне ответят, а вы, Фома-неверующий, послушаете. Алло, Гриша, как дела, как отдыхается? Нет, Гриша… Разве что завтра…

— Это же какой-то совершенно пьяный мужик…

— К сожалению, да. Не могут наши соотечественники контролировать себя на отдыхе, где все включено. Особенно, если они в чисто мужском коллективе отдыхают. Это я про строителей из Чебоксар, — указала пальцем на свой выключенный телефон. — Мы в самолете сидели рядом. А потом оказалось, что и живем в соседних отелях. На правах завсегдатаев и старожилов они шефство надо мной взяли. Слышали, звали принять участие в веселье?

— Так вы расстались с Берестовым? Я правильно понял?

— Я рассталась. Еще бы учесть, что и начинать встречаться с моей стороны желания не было, — теперь пришел мой черед хмурить брови. — А он — не знаю.

— Не понял. Что это еще значит?

— То и значит, что умеете вы с вашим Берестовым людям жизнь отравлять. Думаете, что все только вокруг вас и вертится. Вокруг вас и ваших денег. Давайте так, покончим с этим раз и навсегда. Я вам серьезно заявляю, что у меня нет заинтересованности ни в вас, ни в вашем родственнике. Буду благодарна, если окажете содействие и повлияете на его нежелание оставить меня в покое. С вами же все совсем просто, — я мило ему улыбнулась. — Держитесь от меня подальше. У вас есть ваша загипсованная подружка, к вам липнет Вероника, Алина охотно поддержит вам компанию. Может еще, кого не знаю, но это уже не мое дело. Так вот, дистанция поможет вам и мне, разумеется.

— Оказывается все так просто. А я-то беспокоился!

— Иронию оставьте. Не слышали: все гениальное просто.

— Посмотрим.

— Для верности дайте мне список задуманных экскурсий или еще, каких мероприятий. Обещаю, что пути наши не пересекутся в тех местах, где можете появиться вы. Довольны? Или у вас есть предложение лучше?

— Что вы, что вы! Мне было достаточно вашего слова, что не собираетесь женским лукавством и притворством лишить покоя ни меня, ни, тем более, моего родственника.

— Как знаете. Я сказала вам достаточно. Ваше дело, верить или нет. Всего хорошего.

— Куда же вы? Неужели спать?

— Танцевать, конечно. Я же на отдыхе.

Следующие несколько дней прошли замечательно. Я много плавала, загорала, сладко спала и вкусно ела. Вечерами не скучала: посещала всю развлекательную программу, что планировалась в отеле по дням недели. Тело приобрело шикарный золотистый цвет, дух и нервы окрепли. У меня появились новые знакомые, все больше из числа соотечественников, прибывших сюда изо всех уголков нашей родины. Как всегда бывает на отдыхе, люди расположены были общаться и знакомились от этого легко. Иногда для этого требовалось лишь ответить на вопрос, давно ли вы здесь, что у вас такой классный загар. Из всего выходило, что было с кем скоротать вечер или поплавать вблизи кораллов.

Но я и одиночество ценила. Именно поэтому в аквапарк, что располагался неподалеку, отправилась одна. Народу в тот день много там не наблюдалось. Это было к лучшему, меньше толчея у самых интересных горок или в бассейне с морской волной, про самые удобные лежаки и, говорить не приходилось, можно было выбирать из множества свободных. И я опробовала все возможные развлечения парка. Не пропустила ни одной горки. Для полноты ощущений даже в детском секторе побывала. Программа максимум была мной выполнена, и я уже подумывала отправиться восвояси. Но перед этим решила отведать местного мороженого. Для этого поднялась со своего места, где обсыхала после очередного спуска с горы, осмотрелась в поисках холодильника с лакомством и направилась к продавцу.

— Какая встреча! Виктория, добрый день.

Не ожидала я здесь увидеться с Филатовым, однако же, вот вам и сюрприз.

— Здравствуйте, Олег Петрович. Как вам отдыхается? Надеюсь, что хорошо?

— Неплохо. Сервис, конечно, сами понимаете… Но море! Разнообразнее и красочнее подводного мира Красного моря я нигде не встречал.

— А сегодня вас в бассейн с хлоркой потянуло?

— Как и вас, милая, по всей видимости…

— Я по природе исполнитель и действую обычно по плану. Вот сегодня, к примеру, один из пунктов у меня аквапарк. Но вы, такая творческая натура, и ко всему прочему еще и свободолюбивая, вдруг ограничили себя такими узкими рамками. — я обвела взглядом территорию парка, действительно не очень обширную.

— Да что это мы все обо мне? Вы сейчас куда направляетесь?

— Буквально или вообще?

— Давайте сначала буквально.

— Тогда за мороженым.

— А вам никто не говорил, что у вас на купальнике имеется очень пикантная прореха. Я бы, на вашем месте поостерегся много расхаживать на людях. Там на…на пятой точке.

— Только вы оказались таким глазастым. Но я и сама знаю, что на заднице у меня теперь… на трусиках дырка. Обратите внимание вон на ту горку, — я указала ему направление, куда следовало смотреть. — Не катайтесь с нее. Не то тоже поплатитесь. Помимо прорехи, как вы заметили, это еще и очень болезненно было. Видите, ту компанию немцев, что гудят под зонтом, точно шмели. Собираются засудить хозяина парка: их фрау тоже в числе потерпевших. Немцы, что с них взять!

— Вы понимаете по-немецки? — поднял он брови в удивлении.

— Еще по-английски и по-французски, — глянула на него искоса. — Почему вы удивляетесь? Считали меня пустой и никчемной? Хорошего же вы мнения о своих сотрудниках…

— Как мало, оказывается, мы знаем о тех, кто находится рядом с нами… Вам какое мороженое? Я угощаю.

— Мне вот это, — чуть ни носом указала на упаковку. — А еще я отлично катаюсь на коньках. Серьезно занималась танцами на льду. Вспомнила сейчас об этом лишь потому, что это все мамины заслуги в большей степени. Имею в виду языки и фигурное катание. Это были ее желания, и она возила меня на занятия день за днем.

— Теперь понятно, почему от вас невозможно оторвать глаз, когда вы танцуете.

— Олег Петрович! Дистанция!

— Что я такого сказал?

— Забыли наш уговор? Это было вашим желанием, в первую очередь. Так что же вас сейчас потянуло на комплименты? Сами нарушаете наше соглашение, заводите разговоры, а потом станете обвинять меня в разных грехах. Нет, уж!

— Ладно, исправлюсь. Но, все же, интересно, отчего бросили спорт?

— Обычная история. Как у многих. Посыпались травмы. Последняя в той цепочке поставила точку в спортивной карьере. Но лед по-прежнему тянет. Оттого я часто хожу вечерами после работы в ледовый дворец. Танцую. У меня даже постоянный партнер есть. Удивлены?

— Есть немного… А не боитесь снова переломаться? Наверное, и сейчас бывают падения?

— Я же не пристаю к вам с расспросами, отчего не бережете свою драгоценную жизнь, увлекаясь опасным подводным плаванием?

— Зачем вы сейчас обижаетесь на меня?

— Спасибо вам за мороженое. Вкусное. И счастливо оставаться.

— Куда вы, Вика?

— В свой отель. Скоро время обеда. А мне еще в магазинчики надо заглянуть, купальник новый поискать. До свидания, Олег Петрович.

С купальником вышла неувязка. Нужного в ближайших лавках не нашла. Пришлось ехать в город. Мой отель, собственно, и находился в черте города. Только был удален от торговой его части. Чтобы туда попасть, надо было брать такси или ехать на маршрутке, пешком было далековато. Ближе к вечеру, по холодку, я и отправилась за покупками. Но одной ехать было скучно, да и не безопасно. Поэтому примкнула к компании недавно прилетевших теток, родом из Екатеринбурга. Я им показала, где и как поймать такси, объяснила, как в городе расположены магазинчики, а они приняли меня в свой коллектив. Правда, наша компания быстро распалась. Уже после первого бутика, я поняла, что у них своя программа, и мне в нее не вписаться. Оттого распрощалась с ними, заранее объяснив, как добраться обратно в отель. А сама зашагала по вечерней хургадской улице в поисках нужного мне магазина.

Купальник купила, всего-то и немного помучиться пришлось. Чувство радости, что главная цель поездки достигнута, прибавило настроения, и можно было возвращаться в отель. Только еще решила заглянуть в ювелирную лавку, что и сделала немедленно. А там от золотого блеска пространство просто искрилось, выбор изделий вдохновил на покупку, оставалось только выбрать, что больше нравилось. С этим же возникла проблема, глаза мои разбежались, ну просто не собрать. Знала только одно, что это будет цепь. И вот я уже около получаса стояла перед зеркалом и примеряла изделия. Мне предлагались цепи разные по длине, цвету и плетению. Служащего за прилавком сменил сам хозяин магазина, дородный араб в дорогом костюме. Он в итоге и помог определиться с выбором. Достал из закромов цепь лимонного цвета совершенно необыкновенного плетения и попросил разрешения самому надеть ее мне на шею. По-английски и не затейливо объяснил, что это итальянский дизайн, сложная работа и редкая вещь, а потом на ломаном русском добавил, то ли «королевская», то ли я выглядела королевой.

От этого высказывания мне сделалось не по себе. Может быть потому, что последний раз меня называл королевой Берестов. Что из этого вышло, было живо в памяти, как никогда. Повторения истории не хотелось. Еще подобное высказывание неминуемо поднимало изделие из золота в цене до королевских высот. Это тоже не могло меня обрадовать. Хотелось все же заплатить реальную стоимость, хоть у меня и была с собой и банковская карта, и наличность в евро в достатке. Поэтому, когда хозяин озвучил цену, я вздохнула с облегчением.

— Я могу расплатиться банковской картой? — спросила его, а сама все вертелась перед зеркалом и так, и этак, все не могла налюбоваться на цепь на своей шее.

— Нет, — ответил он со скромной улыбкой.

— Ну, что же… Хорошо. Расплачусь в евро. Сколько с меня в этой валюте?

— Нет, — снова произнес он, его скромная улыбка стала при этом чуть шире, голова наклонилась немного, чтобы глазам было удобно наблюдать за моей предположительно благодарной реакцией, а смуглая рука накрыла мою руку, не успевшую вытащить купюры из кошелька.

— Что значит, нет? Ничего не понимаю.

В ответ мне снова была послана улыбка, поэтому я решила повторить вопрос на английском, но результата не было. На немецком языке вопрос тоже остался без внимания, а вот мой французский произвел все же на хозяина впечатление.

— Мое «нет» означает, что это подарок. У такой красивой девушки должен остаться достойный сувенир на память о Египте и обо мне, скромном торговце ювелирными украшениями.

— Это не возможно. Я не могу принять подарок вообще, а тут еще и такой дорогой. Прошу извинить, но было бы проще, если вы продали бы мне эту вещь. Ваше желание сделать мне приятное я оценила. А сейчас разрешите заплатить…

— Исключено. Это подарок.

— Тогда… Прошу прощения… — мои руки потянулись к шее, чтобы снять цепь.

— Не торопись, красавица…

В этот момент над дверью звякнул колокольчик, возвестивший о новом покупателе. Наши головы повернулись в направлении входа, а из служебного помещения на звук выпорхнул подручный хозяина, чтобы заняться вошедшим. К моему удивлению, в магазине появился Филатов. У хозяина была другая реакция. Похоже, его уже мало интересовал бизнес, новый посетитель больше вызвал раздражение, чем удовольствие от популярности его заведения.

— Дорогая, я заждался тебя. Ты уже выбрала что-нибудь? — Олег Петрович встал рядом со мной, очень натурально изображая моего спутника, которого утомили многочасовые хождения по магазинам.

— Как тебе эта цепь? — подыграла я ему, быстро сообразив, что он явился на выручку.

— Отлично. Пошли уже в отель, я есть хочу, — говорил он, бубня себе под нос, а сам начал доставать евро из кармана. — Сколько это стоит, дорогая? Понял. Вот, держи, друг. Спасибо. Пошли уже скорее, милая, пора ужинать.

Мы поспешно вышли на улицу. Филатов продолжал вести меня, придерживая за локоть.

— Не оборачивайся. Он все еще смотрит, — Олег Петрович махнул рукой, останавливая такси, а потом раскрыл передо мной дверь машины, приглашая садиться.

— Спасибо вам. Выручили. А то не знала уже, что и делать. Как вы узнали, что я в беде?

— В беде она! Ты что, не понимаешь, в какой стране находишься? Хорошо, что я мимо проходил. На твоем лице все было написано, красноречивее некуда. Тебе никто не говорил, что здесь женщина не должна одна ходить ночью по улицам?

— Не сгущайте, Олег Петрович. Здесь вполне все цивильно. Просто так вышло…

— Все совсем не просто так. Нечего ходить и всех мужиков подряд вводить в искушение. Ты, что не понимаешь, что он должен был чувствовать, когда ты позволила ему одеть себе на шею цепь, прикоснуться к тебе…

— Какая муха вас укусила?! Я вам благодарна, но это уже слишком. Вы снова меня обвиняете! Теперь в том, что я соблазняю богатых арабов! А если так, то радовались бы, что от вас и вашего родственника отстала. Нет, вы влезли…

— Вот, дуреха!

— Что?! Обзываться?!

— Да у тебя совсем мозгов нет…

— Спасибо на добром слове, господин Филатов. Нечего сказать, выручили. И потом, когда это мы перешли на «ты»?

— Молчи, несчастная.

— Я бы хотела здесь уже выйти. Остановите машину.

— Сидеть! — рявкнул он и отвернулся от меня.

— Ладно. Подчиняюсь. Только очень обидно, знаете ли.

Он довез меня до входа в мой отель, потом чуть ли не выпихнул из машины и уехал, не простившись. Уже стоя перед парадными дверями, я поняла, что не успела вернуть ему деньги за цепь. Это добавило огорчения. Придя в бунгало после ужина, только и делала, что вздыхала. Мое отражение в зеркале с украшением на загорелой шее не радовало. В голове была мысль, что теперь всегда буду вспоминать гневного Филатова, стоит лишь увидеть эту цепочку. Настроение было на нуле. Идти никуда не хотелось, спать тоже, да и рано было. Решила смотреть телевизор. А на следующее утро встала поздно. Чуть не опоздала на завтрак. Когда выходила из ресторана, неожиданно увидела в дверях Олега Петровича. Он выглядел бодрым. Одет был так, как если бы собирался на пляж. Только что ему было делать около моего отеля?

— Здравствуйте. Не меня ли ищете? — подошла к Филатову, обращая на себя его рассеянный взгляд.

— Доброе утро. Да. Тебя, — он кивнул, и мы пошли по направлению к пляжу.

— Я вам вчера не успела отдать деньги.

— А? Да, ладно.

— Можем прямо сейчас зайти ко мне в бунгало, и я верну вам долг.

— Ладно, говорю… Что? Деньги? Куда я их дену сейчас? В шорты положу, что ли? Или в плавки?

— Не надо снова сердиться. Не хотите сейчас… Хорошо. Потом отдам. Когда скажете…

— Я вот что… хотел извиниться за вчерашнее. Почему-то рассердился, наорал на тебя.

— Заметьте, вы всегда на меня сердитесь. И орете тоже, почти всегда, или шипите, как змей.

— Так что, я прощен?

— Хорошо. Прощены.

— Хватит мне выкать! Извини, я снова сержусь.

— Я что, уволена? — не могла его никак понять, и от этого так подумалось.

— Почему уволена? С чего взяла? — растерялся он, по-видимому, его мысли имели другое направление.

— Ну, как же… Я — подчиненная, вы — директор. Если мы перейдем на «ты», то на что это будет похоже по возвращении домой. Это неправильно и…

— Понял, что имеешь в виду. Просто мне так удобнее, в смысле, обращаться друг к другу на «ты». А там разберемся, когда вернемся. Поняла теперь?

— Да. Поняла. Я не уволена. И мы теперь на «ты». Так?

— Верно.

— А как мне тебя звать теперь, Олегом, Олежкой или…

— Издеваешься, да?

— И в мыслях не было. Просто уточняю. Ведь можно и Олегом Петровичем называть, но на «ты».

— Мне все равно. Куда это ты идешь? Разве не на пляж?

— У меня встреча назначена на сегодняшнее утро. Мне левее пляжа надо взять. Там один серфингист обещал дать урок обращения с доской.

— Зачем тебе это? За один урок все равно ничему не научиться.

— Знаю. Мне просто интересно попробовать. И потом, человек предложил, не обижать же его…

— Кто же это у нас там такой обидчивый?

— Да, швед какой-то…

— Ты что, и шведский знаешь?

— Нет, не знаю. Но он по-немецки говорит. Я даже сначала приняла его за немца. Потом уже выяснила, что к чему. А ты на пляж?

— Собирался. А, где он тебя будет обучать?

— В лагуне, наверное. Обычно там все новички берут уроки. Хочешь понаблюдать за моим позором? Ладно, пошли.

Около лагуны располагались незамысловатые кресла и столы, сделанные из бамбука. Стояли они под пальмовыми зонтами, которые давали приличную тень. Можно было, не перегреваясь на солнце, сидеть и наблюдать за всем, что происходило на мелководье лагуны. Филатов этим воспользовался, присел под зонт, а я пошла к своему знакомому спортсмену, что так неосторожно пообещал мне один урок на доске.

Ветерок был ничего себе так, то есть вполне приличный. Может он и усложнил мне задачу, но я осталась всем довольна. Швед тоже не выглядел разочарованным во мне: при прощании улыбался так же, как и при встрече. А вот Филатов жизнерадостным не показался.

— Что вы так долго там возились? — были его слова, когда подошла к нему после занятия.

— А мне показалось, что все очень быстро прошло. Неужели со стороны я была так ужасно неумела, что ввела тебя в тоску? Хотя, конечно, какая могла быть красота…

— Нет, отчего же… Очень даже неплохо. И если учесть, что сегодня первый раз встала на доску… На пляж-то пойдем? Или ты устала?

— Пойдем. Не зря же ты меня ждал столько времени…

Мы расположились на моем любимом месте. Как только устроились на топчанах после непродолжительного купания, я заметила проплывающий мимо нас знакомый парус. Помахала улыбчивому шведу рукой и в ответ тоже получила его приветствие.

— А хочешь, Вика, я научу тебя погружаться на глубину? — отвлек меня от наблюдения за радужным парусом, мелькающим в волнах, Филатов.

— Не знаю, наверное, это страшно…Я, когда к кораллам плаваю и всматриваюсь в глубину, то у меня бывают мурашки по коже, как только представлю, каково оно там.

— Я же буду рядом. Тебе нечего будет бояться. Ты не представляешь, как там красиво.

— Спасибо, Олег Петрович. Я подумаю.

— А завтра, что думаешь делать? Что в твоем плане стоит?

— У меня экскурсия. Алина посоветовала.

— Уж не на подводную ли лодку? Есть здесь такое развлечение. Туристов катают на ней, демонстрируют подводный мир.

При упоминании субмарины, я ощутимо вздрогнула. Не догадываясь ни о чем, Филатов напомнил еще об одной очень большой моей проблеме. К концу подходил месяц похода Смирнова. А значит, он совсем скоро должен был ступить на землю.

— Никаких подводных лодок, — нахмурила я брови. — У меня и на земле хлопот хватает. Вы обедать пойдете?

— Опять выкаешь? — встал он с лежака.

— Извини, задумалась.

Я тоже поднялась, и мы потопали на обед, каждый из нас в свой ресторан.

На следующий день я должна была посетить какие-то острова. Экскурсия мной заранее была оплачена, а в ее программу входила морская прогулка на катере, остановка сначала в открытом море, с купанием и ныряниями, потом на самом острове, где отдыхающие могли тоже купаться и загорать. Затем, ближе к вечеру, все возвращались в исходную точку на побережье. Поездку мне рекомендовала Алина. Она уже сплавала на этот самый остров и сказала, что ей понравилось.

В назначенное время я, как штык, была на причале и высматривала белоснежный катер, на котором предстояло выйти в море. Рядом собралась разномастная публика, которая тоже тянула шеи в сторону причаливающих судов, при этом галдела и гудела. Не знаю, как их ожидания, а мое было обмануто. Нас загрузили на довольно старую посудину с облупившейся краской и проступившей ржавчиной на бортах и прочих металлических поверхностях.

Остановка в открытом море вызвала у народа волнение. Многие полезли в воду. Это мероприятие в моей лично душе почему-то отклика не нашло. Может быть из-за плохой организации не хотелось лезть в воду. Я стояла на носу и наблюдала заторы на лесенках, опущенных к воде. Кто-то по ним еще спускался, кто-то уже желал подняться на борт, и они неминуемо сталкивались на узких трапах, или как там эти штуки назывались. Помимо этих неудобств, которые не хотела ощутить на себе, было еще некое неприятное чувство, сродни холоду в груди, которое возникало, стоило мне обратить взгляд на бескрайние водные просторы. Про глубины вообще лучше было молчать. Как выяснилось, у меня была боязнь открытого моря.

Но в воду я, все же, вошла. Начала себя корить за трусость и неиспользованный шанс испытать новые острые ощущения, и заметила внутри колебания. А потом еще компания, что расположилась рядом на носу нашего катерка, принялась громко и радостно обсуждать купание на небывалой глубине. Их лихой настрой передался мне, тогда-то и возникло решение приобщиться к забаве и получить собственное впечатление. И тоже полезла в воду. Спустилась туда без проблем. Опасливо отгребла на несколько метров от ржавого бока катера и начала неспешно перебирать руками и ногами, как бы зависнув над бездной. Напряжение не отпускало, хоть и начала немного осваиваться в новой обстановке. А тут еще расшалившиеся отдыхающие из нашей группы стали с воплями и фонтанами брызг прыгать со ступеней в воду, не достигнув конца лестницы. Мне такое поведение не пришлось по душе. Решила убраться от них подальше, по добру, по здоровью.

Потом кто-то из членов экипажа катера сделал шалунам замечание. Но куда там… Им сделалось еще веселее. Чтобы не искушать судьбу, стала подгребать назад к лестнице, собираясь выбраться из воды. Поднялась на первую ступень, улучив момент, когда лестница была свободна, и начала подтягиваться дальше. Тут-то меня и догнал дородный дядечка, что до недавнего времени казался меланхоличным, а тут нате вам… Глава семейства, с сединой в висках и обвислых усах и с весом тела, не менее ста килограммов, вдруг преобразился в упитанного морского котика, довольно игривого, сказала бы. Этот «котик» уходил от преследования, наверное. Не знала, во что они там, в воде, играли, но ему срочно понадобилось забраться на борт. Гогоча, он выпрыгнул из воды, как если бы ничего не весил, и стал, не глядя вперед, забираться по лестнице, а заодно и по мне. Со всей дури дядька прижал меня к металлическим поручням, особенно досталось при этом правой ноге, она у меня вообще многострадальная. Я взвизгнула от боли, и только тогда он меня заметил, повернувшись, наконец, ко мне лицом.

Дальше меня сообща подняли на борт, и начали оказывать медицинскую помощь. Среди членов экипажа врача не оказалось. Но мне повезло, так как на палубе обнаружился врач— стоматолог. Он-то и сделал заключение, что перелома нет, только обширный ушиб. На широкую кровоточащую ссадину на бедре медик плеснул египетского рому, и на этом помощь закончилась. Можно уже дальше догадаться, что остров мне совершенно не понравился. Я была предрасположена дать ему негативную оценку всеми предыдущими событиями, а теперь еще к ним добавилась тоска при взгляде на маленький песчаный бугорок, к которому неминуемо приближалась наша посудина. По сути, это был все тот же пляж, что я каждый день тут посещала, только уберите всю растительность, которая на материке все же была, и прибавьте раза в два больше людей. Что получилось? Правильно. Толчея, шум-гам, неразбериха, тучи летучего песка из-под множества ног и от рвущего с вас скудную одежду ветра.

На остров я сходила прихрамывая. Прошла метров двадцать и встала столбом, решая, куда податься. Куда бы ни поворачивала голову и туловище, а все выходило не очень заманчиво: песок и люди, люди и песок. Поэтому побрела без разбору, просто прямо. Очень скоро оказалась в самом центре островка, и все из-за его малых размеров. Точно ли это был центр, определенно сказать не могла, руководствовалась только своим глазомером. Но могла поклясться, что это была самая высокая точка на местности. Отсюда мне видно было все и всех. И вид не радовал.

Так получилось, что я стояла на верхушке большой кучи не очень чистого песка среди вод Красного моря, что-то вроде королевы горы. Стояла и держала двумя руками широкополую пляжную шляпу, которая все норовила куда-то улететь, возможно, к берегам Израиля. Мой мини сарафан на тонких бретельках то надувался пузырем, то полоскался куцей тряпкой чуть не на уровне талии и тоже хотел к далеким берегам, вслед за прыткой шляпой, но на него у меня рук уже не хватало. Повертевшись, я заметила, что катера, наконец, перестали приставать к острову. Это порадовало, так как означало, что приток новых отдыхающих закончился. На мой взгляд, их и так было чересчур много, куда уж было еще добавлять.

Дальше стоять на возвышении не имело смысла. Что еще я могла увидеть? Догадывалась, что больше ничего интересного не предполагалось. Надо было надеяться только на собственную фантазию. Что-то вроде игры «развлеки себя сама». А с идеями и с настроением в этот день у меня явно не заладилось. Поэтому вздохнула и начала спускаться к остальным отдыхающим. Около самой кромки воды меня окликнули. Я завертелась вокруг своей оси, не понимая, кто и откуда звал только что. Уже решила, что мне послышалось, не найдя подходящий объект, и хотела продолжить скитания по берегу, когда снова услышала свое имя.

— А, это вы! То есть, ты. Никак не могу привыкнуть к тебе в этом одеянии. То есть, к этой маске.

Я и правда узнала Олега Петровича только, когда он совсем снял с лица маску для подводного плавания.

— Как тесен мир. Снова мы оказались в одном месте в одно время. Да еще посреди моря на крошечном острове.

— Не прикидывайся романтиком, это качество не из арсенала банкиров.

— Ты многих банкиров знала?

— Речь не об этом… И еще сразу хочу оправдаться. Я встречи не искала.

— Очень жаль. А я вот искал. Подошел вчера к Алине и спросил, какую экскурсию она тебе рекомендовала. Очень удивился, что хорошего она здесь могла найти, чтобы советовать этот продуваемый всеми ветрами остров другим.

— Не другим, а конкретно мне. Чувствуешь разницу? Эта женщина не проста! Ловко убрала возможную преграду на пути своей подруги.

— Интриги, значит?! Из-за меня?

— Чему ты радуешься? Я ни с какого боку, а меня сослали на перенаселенный дикарями остров.

— Что это у тебя такое? — Филатов рассмотрел травму на моем бедре, и не мудрено, ветер снова хотел сорвать с меня сарафан и задрал его совершенно невозможно высоко.

— Говорю же, остров с дикарями. Один хотел мною пообедать… — я пыталась одной рукой вернуть подол, куда ему положено, другой едва успела ухватить улетающую шляпу, но не стала снова надевать ее на голову, а прижала к груди, так оно было вернее.

— Кроме шуток, что с ногой?

— Прижали к поручню и провезли по нему, когда поднималась на борт катера из моря.

— Обработала чем-нибудь? — он бесцеремонно приподнял мне юбку, чтобы снова полюбоваться на нежелающую подсыхать ссадину. — Выглядит скверно.

— Да. Ты прав. Весь загар насмарку. Что в нем толку, если нельзя показать во всей красе. И все из-за этой раны.

— Я не о красоте, а об инфекции, — нахмурил он брови.

— Мне залили ее ромом. Это хорошо или не очень?

— Хоть что-то. Лучше бы завязать чем…

— Бинта у них не оказалось.

— Ты на каком катере сюда прибыла?

— Вон тот, облезлый.

— Ну и рухлядь. А я на том, что крайний слева. Чувствуешь разницу?

— Ничего себе! Твой выглядит много приличнее. У вас, у богатых, нюх что ли, на комфорт?

— Соображать надо, за что платишь!

— А я думала, что они все одинаковые, раз в одно место плывут. Что-то вроде маршрутного такси одного номера.

— Думала она! Стой здесь. Пойду и узнаю, есть ли аптечка у них. Может, тебе повезет, и раздобуду бинт.

Он пришел очень быстро и выглядел довольным.

— Сейчас будем перевязываться. Пойди, зайди в воду и смой налетевший песок. Молодец. Давай сюда ногу.

— Нет, я сама. Получше многих умею делать повязки. Держи мою шляпу, чтобы не улетела.

Через несколько минут с этим делом было покончено. Встал вопрос, чем заняться дальше. В голову приходило только купание. Мы обошли остров с другой стороны, подальше от катеров, и там расположились.

— Хочешь, научу тебя нырять на глубину? — спросил меня Филатов, как бы невзначай.

— Это вот с этой штукой что ли?

— Да, с этой штукой.

— Не знаю… Мне как-то боязно.

— Чего тебе бояться? Там только рыбы.

— Вот именно. Рыбы. Там, под водой их мир, а мы вездесущи. И потом, среди рыб встречаются и хищники, а у меня рана…

— Глупости. Женские выдумки, — отмахнулся он. — На первый раз не обязательно заплывать далеко и глубоко. Попробуем рядом с берегом. И я буду тоже рядом. Ты наденешь мое снаряжение, а мне, чтобы держаться поблизости хватит обычной маски и трубки. Пойду сейчас и куплю. Видел где-то здесь торговца всякой всячиной.

— Ну, не знаю. Мне все же страшно как-то.

— Доверься мне, и все будет нормально. Да и делать-то все равно здесь больше нечего. А так время быстрее пройдет.

— Это, да. Время как-то надо убить. Тогда, давай.

Филатов начал мое обучение. С лекции. Мы сидели на песке по-турецки, и он подробнейшим образом излагал, что я должна была делать, а что ни в коем случае. Моя голова постепенно заполнялась полезными сведениями, а я сама, знай себе, кивала, чтобы обучение продолжалось.

— Все поняла? — спросил меня с важностью.

— Более или менее…

— Ладно, приступим к практической части. Держи маску и покажи, как станешь ее надевать.

— Обыкновенно стану надевать, как любую другую.

— Давай. А я посмотрю.

— Пожалуйста. Ну, что, как? А смотри-ка, народу в воде стало меньше. Что это они все повылезали? Может, скоро отплываем назад?

— Нас бы предупредили, если так. Меня так уж точно. Не отвлекайся. Давай, показывай, что дальше надо делать.

— Определенно, в воде стало больше свободного места…

— Это же хорошо. Не будут нам мешать. Сейчас пойдем в воду…

Когда дело дошло до погружения, мне было страшно. Я даже решила, что море — это не мое. Но рядом был Олег, он меня подбадривал и наглядно показывал все дальнейшие действия. И вот, свершилось! Под воду погрузилась и действовала, как заправский аквалангист. А потом я стала спокойнее чувствовать себя под водой, задышала ровнее, и мои глаза научились различать интересное, а не только страшное. На большую глубину мы не погружались, даже и в планах не было, но от острова отлепились и отплыли на несколько метров. И тогда произошло нечто!

Я заметила приближающую стаю рыб. Небольшие, чуть меньше ладони, продолговатые и серебристые, они держались плотно друг к другу и синхронно повторяли движения и направление за каким-то лидером. Вначале был испуг, что рыбы воткнутся прямо в меня. Я затрепыхалась и стала нелепо двигать руками и ногами. Дышать сделалось трудно и захотелось немедленно всплыть на поверхность. Если бы не мой учитель, что держался рядом и ободряюще взял меня за руку, то могла бы и сознания лишиться, наверное.

От моих резких движений стая пришла в смятение не меньшее моего. Рыбы вильнули, меняя направление движение, их стройные ряды распались на мгновение, но потом снова воцарился порядок. А я начала зачарованно поглядывать на них, постепенно успокаиваясь, раз мне уже ничего не угрожало. Дальше захотелось рассмотреть их внимательнее. Они, похоже, ничего не имели против. Таким образом, я оказалась от них на расстоянии вытянутой руки и теперь могла различить даже их глазки-бусинки. И на меня вдруг нахлынула небывалая радость. Сравнить ее было не с чем. Я была поражена тем доверием, что оказали мне рыбы. Они держались рядом и как говорили, что готовы принять в свой коллектив. Не заметила сама, когда оказалась среди этих рыб, прямо в середине косяка. Дух единства у них был так крепок, что передался и мне. Не поверите, но я ощущала себя, чуть ли ни одной из них. Чтобы не нарушать идиллию, мне пришлось повторять их движения и приспособиться к неожиданным сменам направления плавания. Они меня очаровали. Так бы и плыла с ними всегда. Но вмешался Олег и дал понять, что мне с этими рыбами не по пути. Нам с ним надо было возвращаться на остров.

Мы всплыли, сориентировались, где та самая куча песка находилась, и опять погрузились под воду, двигаясь в нужном направлении. Оказалось, что отплыли от острова недалеко, можно было быстро вернуться назад. Но по пути снова отвлекались, теперь уже не на стаю, а на отдельных рыб, что встречались на глубине. Когда я почувствовала твердь под ногами, немедленно встала, нашла рядом Олега и принялась выплескивать на него словами свои бурные впечатления. Так мы и выбрались на остров. Он, улыбаясь и радуясь за свою ученицу. Я, размахивая руками и не закрывая рта, увлеченно говорила обо всем, что видела в море недавно. Какое-то время возбужденное состояние еще владело мною. Но потом пришло осмысленное восприятие окружающего, и тогда глазам открылась очень странная картина. Остров был безлюден. Я уже это видела, но мой разум отказывался в это верить. Не произнеся ни слова больше, как онемела, повернулась всем корпусом к Филатову. Он тоже перед этим осмотрелся с удивлением, а потом повернулся ко мне.

— Спокойно. Сейчас разберемся. Давай заберемся на тот холм, с него все видно. Должно быть, объявили посадку, а катера стоят с другой стороны острова.

Мы полезли на песчаный гребень. При этом очень спешили и надеялись, что оттуда нашим глазам откроется вид на приставшие к берегу суда. Не тут-то было!

— Может, это другой остров? — пискнула я, стоя на самом верху за его спиной и вцепившись ему в локоть.

— Тот самый, к сожалению, — процедил он сквозь зубы. — Я на берегу видел наши вещи в песке.

— Как же так? Как же они без нас?..

— Ничего себе организация!

— Ладно, моя команда, но твой катер выглядел совсем иначе, и я полагала…

— Мне бы только до них добраться…

— Что будем делать? — с надеждой спросила я. — У меня даже мобильного с собой нет. Когда собиралась на эту экскурсию, подумала, зачем он мне, только лишняя забота…

— У меня тоже. Но они здесь, скорее всего и не ловят. А вообще все мои вещи остались на катере.

— Так, что же делать теперь?

— Наверное, ждать. Один я, может быть, и поплыл бы к побережью, но так… Может, они там пересчитают пассажиров по прибытии на материк и хватятся нас?.. Ты голодна?

— Есть немного. На катере предлагали что-то не очень аппетитное…

— Я пообедал плотно, но, тем не менее, от ужина не отказался бы.

— Тогда давай темы еды больше не касаться. Все равно результат будет нулевым, насытиться этим не удастся, только растравим себя.

— Хорошо. Пойдем к нашим вещам. Скоро солнце сядет, и станет холодно. Тебе надо обсохнуть и одеться.

Из одежды у меня был сарафан, была шляпа, ну и, разумеется, купальник. Это все, что было положительного в той ситуации. В отрицательном значилось: октябрь месяц, хоть и в Африке, надвигающаяся ночь, холодеющий с каждой минутой песок и не было понятно, сколько времени нам надо ждать помощи. Было от чего загрустить. А через некоторое время к грусти прибавился озноб. Разница между дневной и ночной температурами стала ощущаться значительно, а у меня были голые ноги, руки и плечи. Чтобы не замерзнуть, придумала побегать. Ночью и на голодный желудок это совсем не весело, да еще на ногах у меня были шлепанцы, а песок глубокий. Поэтому моя пробежка быстро закончилась. Олег Петрович взирал на эти попытки согреться хмуро. Не знаю, какими были его ощущения в ту ночь, но зубами он не лязгал, сидя в гидрокостюме и раскачивая в руке маску для подводного плавания.

— Должны же они были заметить на борту оставленные мной вещи, — произнес он, когда я подбежала к нему, сделав круг по острову. — Там была рубашка, шорты, мобильный телефон, наконец.

— Можешь распрощаться со своим имуществом, — обрадовала его я. — Кто-нибудь легко все это прибрал к рукам, вот команда и не поняла, что забыла тебя на острове. Дорогой, наверное, был мобильный?..

— Черт знает, что!

— Согласна. Но что делать?! — пожала плечами. — Еще что ли пробежаться… Как-то быстро здесь все остывает.

— Очень замерзла?

— Держусь пока, но ведь и времени прошло не так много, и никто не знает, сколько еще надо будет крепиться. А за горячую ванну не знаю, чего бы только не отдала сейчас.

— Куда ты опять собралась?

— Давай ты сядешь с другой стороны острова. Ведь днем катера причаливали там. Может, за нами кто вернется, тогда нам лучше их заметить сразу.

— Шум двигателя будет слышно везде. Но ты права, Виктория. Пошли.

Мы побрели к тому месту, где днем стояли туристические катера. Пока шли, все всматривались в сгущающуюся темноту, вдруг что-то мелькнуло бы.

— Мне кажется, или с этой стороны действительно холоднее?

— Здесь ветер сильнее чувствуется. Замерзла?

— Есть немного, — лязгнула зубами и обняла себя за плечи, надеясь, что так станет теплее.

— Садись ко мне на колени. Я обниму тебя и попробую согреть.

— Давай. Может, хоть спине станет теплее, — присела и прижалась к его груди, а он обхватил меня руками и притянул к себе.

— А ты приятно пахнешь.

— Да? И что ты сейчас делаешь?

— Дышу тебе на шею, чтобы согреть. Теперь поцеловал плечо. Стало теплее?

— Прекрати!

— Ты не ответила. Теплее стало?

— Стало. И ты это знаешь. Но все равно прекрати.

— Впереди ночь длинная. А вариантов согреть тебя у меня очень мало.

— Пожалуй, мне лучше подняться. Отпусти меня.

— Как скажешь, рыбка моя, — он разжал руки, дав мне возможность встать, после чего я начала подниматься на пригорок, чтобы подальше увидеть море.

— Что там видно, на высоте двух метров над уровнем моря? Не дури, иди ко мне.

— А ты будешь хорошо себя вести?

— Обещаю.

— Тогда ладно.

Я снова уселась, а Олег взял меня в свои объятия.

— А что там за женщина была с тобой? — вдруг спросила я.

— Ты, о чем? Где и какая была?

— Ну, та, что ногу сломала. Расскажи. Все равно надо как-то время коротать, и тебе не мешает о ней вспомнить.

— Я и не забывал.

— Вот как! Давай тогда, расскажи, кто она тебе.

— Невеста. Я решил слетать в Египет, чтобы понырять, а ей вздумалось составить мне компанию. Сейчас она уже дома, я ее назад отправил.

— А разве такое бывает?

— Что? Я тебя не понимаю.

— Твоя невеста с травмой лежала в клинике, да еще в чужой стране, где у нее нет ни родственников, ни знакомых, никого кроме тебя, без пяти минут мужа, а ты нырял в это время в море. Высокие отношения! А потом ты и вовсе отправил ее домой, как какой-то груз, а сам снова принялся нырять в море. Ничего не скажешь, любовь высшего класса!

— Любовь, любовь! Бред и выдумка. Что ты сама знаешь об этом?

— Не много, согласна. Только очень хочется, чтобы она была. Вот я, во всяком случае, испытала это чувство.

— Что ты говоришь?! И куда оно потом делось? — в его голосе чувствовалась насмешка.

— Не надо смеяться. Так получилось, что мой возлюбленный погиб. Не знаю, как сложилось бы все, будь он сейчас жив… Уверена лишь в одном: я его любила.

— А он тебя? И когда это было?

— Я была тогда школьницей.

— Так это же в детстве! Это не считается, — теперь уже Филатов откровенно смеялся.

— Да, я была совсем юной. Мы познакомились в ледовом дворце. Его мама привела к моему тренеру на просмотр.

— Хорошо еще, что не в детском саду. А что, вспоминаю, тоже когда-то был влюблен в одну девочку. Она сидела за соседней партой, и у нее были очень забавные завитушки на хвостиках, стянутых цветными резинками. Это было, классе… во втором.

— Он мне сразу понравился, лишь только на него взглянула. Я тогда занималась одиночным катанием. А Вадиму нужна была партнерша. Нисколько не засомневалась и отказалась от своей программы, чтобы тренироваться вместе с ним.

— Это был первый жертвенный поступок во имя любви? Правильно понял?

— Просто хотела тебе сказать, что когда любишь, мечтаешь быть вместе как можно чаще и дольше.

— Сидеть и за руки держаться?

— Мне бы хотелось этого, но тогда, с Вадимом, такого не получалось. Мы много тренировались, как говорят, до седьмого пота. Он был очень целеустремленной натурой. Поставил себе планку, и ничто не могло его остановить.

— Двигался вперед, как танк. Я таких, как раз, уважаю. Но тебе-то, какая была радость? Насколько смог понять, получается история вроде нашей с Ириной.

— Угадал. Ну, прямо в самую точку попал, — теперь засмеялась я, но получилось не весело. — А потом он не удержал меня во время поддержки, и случилась моя первая серьезная травма. Лежала в больнице, долго, но он не пришел ни разу навестить. А когда вышла снова на лед, Вадим делал программу с новой партнершей.

— Ну, вот, а где счастливый конец? Ведь у всех сказок бывают счастливые концы, разве, нет? Ты всю себя принесла в жертву, а он…

— Но твоя история хуже моей. В несколько раз.

— Почему? Не вижу причины, так утверждать.

— Как же! Мне никто ничего не обещал. Я была для Вадима просто партнершей. Спортсменка не должна хныкать, винить кого-то в неудачах. Ты же собираешься назвать ту женщину своей женой, в любви, наверное, клялся.

— А, что было потом? У этого Вадима и у тебя, или история была такой короткой?

— К счастью, нет. История продолжалась.

— Расскажи-ка, интересно!

— Вот это вряд ли. Интересного там было немного. Я продолжала любить, а он все продвигался к своей цели. У него после меня было еще две партнерши, были успешные выступления, награды и почет. А потом он взял и сменил цель. Спорт перестал его интересовать. И, правда, с его жестким характером и упорством, мог себе позволить, что угодно. В одночасье взял и все поменял в своей жизни. Вадим пошел в военное училище, с успехом закончил его, отправился на настоящую войну и там окончил свой жизненный путь.

— Тогда почему ты сказала, что история имела продолжение, да еще и к твоему счастью.

— Неужели не понятно?! Мне было за благо просто видеться с ним. Я его ни в чем не винила, с какой стати. А мы тренировались еще какое-то время у одного тренера. Я могла наблюдать его судьбу и не только в спортивной жизни. Моим новым партнером стал его родной брат. Мы трое были дружны, много времени проводили вместе. Может, ты и не веришь, но мне ничего не надо было от него. Достаточно было, просто, видеться.

— И ты решила, что это и есть настоящая любовь? Я же говорю, детство! Нет, рыбка моя, с тех пор прошло время. Изменилось многое, и ты сама тоже уже не та. Допустим, что у тебя на горизонте появился мужчина. С теми же качествами, как у того Вадима, или другой, не важно. Но он появился. У тебя возникает влечение. Чем оно обусловлено, не стану сейчас выяснять. Что ты станешь делать? Наблюдать за ним, вздыхая в одиночестве? Или попытаешься обратить его внимание на себя? И если он заинтересуется, то станешь ли его удерживать?

— Не прикидывайся, что увидел меня в той истории этаким зайчиком. Я и тогда боролась, и старалась стать для него значимой. Просто проиграла. Не сопернице, а в его мечту я не вписывалась. Тогда была девчонкой, теперь женщина. С этим не спорю. Я все пыталась тебе сказать, что бывает так сладко на сердце, и для этого порой бывает так мало надо…

— Чисто женская логика. Это все ваши дамские штучки. И ты права: я тебе не верю. Ваша сестра может мечтать о любви и одновременно с этим затягивать потуже путы на некоторых легковерных мужиках. Такие, знаете ли, котятки, зайчики, белочки или даже рыбки…

— О, знакомая песня! Не трудись, про пираний я уже слышала, — оказывается, спор и расхождение во мнениях тоже могли согреть, в порыве я вскочила, и он тоже. — А я все думала, куда ты клонишь… Я ему про одно, а он мне про мое коварство.

— Да все вы хищницы. У меня никаких иллюзий на этот счет нет.

— Если так, то кто вы, мужчины? Я правильно поняла, ты сейчас от лица всех тех выступил, кто под хомутом ходит? — мое лицо запылало, рукой резко отбросила с глаз челку, чтобы не мешала твердо смотреть на этого агнца. — Между прочим, твой друг, Берестов, аж трижды, уже был окольцован пронырливыми, как ты сам считаешь, дамочками. Последняя из них даже тебе сестрой приходится. Ах, извините! Ничего личного! Так вот, что же он в четвертый-то раз подставляется?

— Умеют же некоторые задеть за живое…

— Я ему, Григорию Ивановичу твоему, сказала «прощайте», а он мне снова «здравствуйте». Еще и бугая своего приставил, Юриком называется.

— Не смей трогать Гришку!

— Больно надо! Но что значит не трогать? Поясни-ка!

— Правильно, акуле нужна жертва, она хочет лопать! Скажешь, нет такого? Что ты хочешь? Сама, ты. Могу предложить замену.

— Вот как! Я уже и акулой стала.

— Я все понял. Эта твоя история… Была любовь, не стало любви. Теперь тебе все равно, кто будет рядом, раз не стало того, кому когда-то отдала сердце. Только не дождешься от меня слез умиления и жалости тоже. Я сам видел, как ты умеешь расставлять ловушки.

— Сдуреть с тобой можно! Нет, я, правда, как последняя дура, распиналась здесь…

— Так что?! Какого отступного ты хочешь?

— Пошел к черту!

Последних слов, наверное, говорить не следовало, но уж больно обидно стало, и не сдержалась. В порыве совсем забыла, где мы, и кто мы. Особенно надо было помнить, что передо мной мужчина, и ни к чему будить в нем зверя. А этот в одно мгновение из довольно вялого и безразличного создания превратился в первобытного дикаря. Мне в голову не приходило, что он может так себя вести. Какой-то один шаг, и он уже рядом, взмах, и я зажата так, что и не пошевелишься, рывок, мы на земле, на мне тяжесть, что трудно дышать. Я подумала, что при опрокидывании на песок, Филатов приложил меня хорошенько затылком. Хоть не почувствовала боли, но в ушах странно шумело. Но оказалось, что с ним происходило то же самое. Он крутанул головой, прислушался, замер на минуту, а потом, к моей неописуемой радости, стал подниматься, тем самым, освобождая меня.

— Ну, надо же, на самом интересном месте! — Олег уже стоял во весь рост и смотрел вдаль.

Я тоже начала подниматься. Он протянул руку и рывком поставил меня на ноги. А в следующий момент меня ослепило.

— Что это?

— Наше спасение, наверное. Твое точно, — Олег пытался рассмотреть хоть что-то, прикрывая глаза согнутой в локте рукой. — По-моему, это катер.

— Господи, спасибо тебе! — воздела я руки к небу.

Когда мы причалили к пристани, то нас встречали всего двое. Алина и Вероника. Оказалось, что они ждали возвращения Филатова вечером, так и обнаружили пропажу. А дальше подняли тревогу и организовали поиски. Я была им очень благодарна, хоть хлопотали вовсе не из-за меня. Но мое появление на берегу в обществе их драгоценного Олега Петровича, вызвало у них настоящий шок, и им было не до моей признательности.

— Ладно, господа. Всего вам хорошего, — кивнула дамам напоследок, собираясь повернуть в сторону своего отеля.

— Вика! — окликнул меня Филатов. — Шляпу забыла.

— Премного благодарна. Прощайте!

Когда шла к себе по тенистым аллеям, подсвеченным декоративными фонариками, слышала музыку, голоса, смех. Все говорило о том, что здесь жизнь продолжалась в обычном порядке. Народ продолжал гулять и веселиться, не смотря на поздний час. Я добрела до бунгало и прямиком проследовала в ванную, чтобы немедленно принять горячий душ. Как здорово, что мечты иногда сбываются. А может быть, надо просто мечтать осторожнее? Голову этими мыслями особенно не забивала. Обернулась в полотенце и повалилась на кровать. Сон накрыл меня мгновенно. Утром же проснулась рано и с серьезным чувством голода. Поэтому на завтрак явилась одна из первых. В этот день мне все, что попадало в рот, казалось необыкновенно вкусным. Вот так всегда, отними у нас что-то, как сразу начинаем это ценить. В силу всего, покидала ресторан одна из последних. Дальше отправилась на пляж, на любимое место. Только с удобствами устроилась позагорать, как по мою душу явился Филатов.

— Доброе утро, — рот до ушей, вот нахал.

Я молча перевернулась на другой бок, чтобы не видеть его физиономию, а заодно дать понять, что контакта не получится.

— Я, значит, в немилости. Интересно почему. Если бы не мое очарование, те дамы не горели бы желанием снова видеть меня в своем обществе. Если бы ни они, катер не отправился бы на остров ночью. А так он пришел, и забрал нас. Выходит, что ты спаслась от холода и голода, и других напастей благодаря мне. И где благодарность?

Он обошел мой топчан и сел на свободный соседний лежак так, чтобы видеть мое лицо. Пришлось опять переворачиваться на другой бок. Заметив, что он снова поднимается, опередила его, устроившись на животе. А что? Так тоже было неплохо, пусть хоть спина загорала…

— Как твое бедро? Рана не беспокоит? За ночь подсохла?

Зря он старался меня разговорить. Ему было невдомек, что по молчанкам я большой и давнишний специалист. И потом, учеба пошла мне на пользу, имела в виду последнюю с ним беседу. Себе дороже, с некоторыми заговаривать. А я-то еще начинала считать его другом…

— Виктория! Как дела? — рядом с нами оказался улыбчивый швед, игнорируя Олега, он обращался только ко мне. — Может, желаешь еще позаниматься в лагуне? Я мог бы с тобой туда пойти… Что скажешь?

— Она не хочет. Идите своей дорогой, — на чистом немецком без всякого напряга, встрял в разговор Филатов.

— Что вы сказали? — не понял швед, почему к нему обратился мужчина с соседнего лежака.

— Он пошутил, — быстро ответила я, поднимаясь и забирая свои вещи. — Пойдем. Мне прошлый раз очень понравилось заниматься с тобой.

— Снова твои уловки, — развел руками Олег. — Не надоело играть со мной?

Не стала обращать на него внимания. Взяла под руку шведа, и он повел меня к хранилищу спортивной базы. Занимались недолго. То ли ветра почти не было, и оттого у меня ничего путного не получалось, то ли еще почему. Было трудно сказать, только учеба впрок не пошла. Распрощавшись с моим преподавателем, решила вернуться на пляж. До обеда время еще было, можно было искупаться.

Как только положила вещи на любимый лежак, сразу пошла в воду. Начала погружаться, окунулась и поплыла. Сначала думала сплавать к кораллам, но в последний момент решила, что хватит с меня богатого подводного мира Красного моря. Поэтому устроила себе заплыв вдоль береговой линии. Проплыла метров тридцать, когда заметила Алину и ее подругу. Дамы плескались около буя, а рядом с ними резвился Филатов. Плыть в их сторону не хотелось, развернулась в обратном направлении, а мне вдогонку звенел женский смех, точно колокольчик заливистый. И так в тот день получалось, что, куда бы ни пошла, все встречала Олега Петровича с этой развеселой компанией. Убежищем мне стало только мое бунгало. Потому что даже в ресторане за ужином обнаружила его рядом. Было удивилась сначала, вскинула брови, округлив глаза, чем, несомненно, оказала ему услугу, порадовала своей растерянностью. Оказалось, все было проще некуда, он взял открепительный талон, чтобы сменить ресторан. И я бы могла это сделать, если бы захотела, только до этого была в неведении.

— И так, что тут у вас есть интересного из съестного? Чем твой ресторан может похвастать? — спросил меня, нахально устраиваясь без спроса рядом за столом. — Куда же ты, рыбка моя? Неужели уже поужинала? Но могла бы хоть несколько минут уделить…

Я вышла из зала очень сердитой. Больше на себя. Зачем, спрашивается, надо было бежать от него, лишать себя удовольствия спокойно поесть, когда могла бы просто сменить стол. Дала себе слово на будущее лучше держать ситуацию под контролем и не поддаваться на дешевые провокации. Вроде стало легче. Когда проходила мимо холла, заметила столик представителя туристической компании. Решила подойти, а потом вдруг пришло желание посетить Луксор, когда еще окажусь в Египте, а отпуск совсем близок был к концу.

— Вас только Луксор интересует? — спросил меня служащий, перебирая какие-то свои бумаги. — Могу предложить Каир, Александрию.

— Только Луксор. И только завтра.

— Обычно такую экскурсию заранее заказывают. Туда отправляются коллективно, вереницей автобусов под охраной полиции и в определенные дни недели.

— Так получится или нет?

— Завтрашний день подходящий. Караван отправится. Сейчас посмотрю, есть ли места.

Я стояла рядом, ожидая результата.

— Давайте попробуем включить вас в список. Вы одна поедете? Тогда это будет проще сделать. Диктуйте свои данные, записываю.

И так, на завтрашний день мне предстояла поездка в Луксор. Подъем должен был быть очень ранним, поэтому решила лечь спать не откладывая. Только немного побродила по аллеям, обошла территорию отеля по малому кругу и направилась к себе, решив, что крепкий сон мне теперь был обеспечен. И снова меня поджидал сюрприз: около входа в бунгало сидел Филатов на пластиковом стуле, при этом закинув ноги на невысокое ограждение открытой террасы. И его силуэт я признала сразу, не успела испугаться, что ко мне еще кого-то занесло, хотя и он в последнее время начал внушать беспокойство. Была еще надежда, что мужчина пребывал в дреме, притомившись ожиданием, и проскочу незамеченной. Но она растворилась в дым очень быстро. Олег подал признаки активности, как только я сделала несколько шагов по прямой дорожке в ту сторону.

— Где тебя носило? Я уже минут двадцать здесь жду, — произнес Филатов недовольно, убирая ноги с парапета, как только я поднялась на террасу.

— Почему? — копалась в сумке в поисках ключа, не глядя в его сторону.

— Что, почему? Умеешь ты наводить тень на плетень, милая.

— Я тебе не милая. Зачем ты здесь?

— Что ты там роешься? Ключ, наверное, ищешь? Не трудись, твоя дверь открыта.

— Не может быть! Хорошо помню, что закрывала, уходя на ужин, — ему снова удалось меня поразить, когда одним легким движением руки распахнул передо мной мою же дверь, приглашая войти, а я так и замерла на пороге с зажатым ключом в руке.

— Вот такой вот фокус! — он снова был очень доволен собой.

— За такие фокусы у нас в тюрьму сажают. Интересно, в Египте те же законы? Вот как вызову сейчас администратора и охрану отеля, тогда посмотрим, как ты станешь радоваться.

— А кто говорил, что банкиры не могут быть романтиками? Ты зайди, давай.

— Очень романтично вскрывать чужие номера…

— Я и не вскрывал. Просто сделал заказ на этот номер. Когда его принесли, здесь еще копошился уборщик, верно лебедей мастерил тебе из полотенца. Он и служащий ресторана пообщались между собой, и тот и другой ведь из обслуживающего персонала, и оба удалились, оставив меня поджидать тебя. Вот и все.

— Все! И сколько ты им заплатил?

— Какая ты сегодня злая. Ну, впрямь пиранья, одни зубы, а не рыбка. Давай уже зайдем.

— Стой, где стоишь. Я тебя не приглашала. А если переступишь порог, то закричу и соберу народ. Или вообще, вызову охрану.

— Очень страшно. Ладно, постою. Мы, банкиры, народ не гордый.

Я сначала заглянула в номер, не переступая порога, опасаясь подвоха. Все выглядело обычно. Только на тумбе перед зеркалом стоял поднос, накрытый салфеткой. Прошла в номер, присмотрелась еще немного, только тогда приподняла салфетку и заглянула под нее. Ничего особенного, там был обычный набор джентльмена: конфеты и фрукты, вино, а к нему два бокала. Когда вышла к Филатову на веранду, смогла наблюдать на его лице уверенное спокойствие. Мол, жду, когда меня начнешь благодарить. Жаль было разочаровывать человека, но ничего с собой поделать не могла.

— Возьми, Олег. И спасибо за все, — вложила ему в руку купюры евро, пока он не понял, что к чему. — Здесь должно хватить и за цепь, и за вино. А теперь спокойной ночи. Мне завтра рано вставать.

— Стоп, стоп, стоп! — Филатов поднял руки вверх, как если бы сдавался после боя. — Может быть, ты все не так поняла? Я хотел поговорить. Всего лишь, поговорить.

— Ни к чему хорошему наши разговоры пока не приводили. Не похоже, что на этот раз повезет больше, — я уже собиралась закрыть перед ним дверь, но он положил на нее ладонь, мешая мне сделать это. — Пожалуйста, убери руку, не надо скандала. И повторяю, мне рано вставать, надо успеть выспаться.

— Куда ты опять бежишь? Думаешь, я долго буду это все терпеть?

— Даже не догадываюсь, о чем ты говоришь. У меня отпуск заканчивается, а я еще не была в Луксоре. Еле успела записаться на последнее место в автобус. А если ты собирался говорить о Григории Ивановиче и своей сестре, то знай, я не собираюсь разбивать их семью. Совершенно добровольно отказываюсь даже от мысли об этом. Все? Доволен?

— Так значит, что мысли все же были?!

— Ну, вот! Снова, здорово! Я же сразу сказала, что все переговоры с тобой обречены на провал.

Воспользовавшись тем, что он убрал руку, скорее захлопнула дверь и закрыла ее на замок. Какое-то время постояла рядом, прислушиваясь, что там делалось. А с террасы доносился смех Филатова. Чем, интересно, я его так насмешила? Потом просто принялась готовиться ко сну, вставать и правда предстояло ни свет, ни заря. А утром я так разоспалась, что чуть не проспала все на свете. Из номера вылетела, как ошпаренная. Около входа-выхода стоял туристический автобус и ждал, похоже, только меня. Была окликнута по фамилии, и на бегу мне вручили пакет с сухим пайком в дорогу, вместо пропущенного завтрака. Я залетела в салон и резко затормозила в проходе, пытаясь уравнять дыхание и заодно осмотреться.

— Вот, трепачи! Заверяли меня, что купила последнее свободное место.

В автобусе находилась только я и, конечно, водитель. Даже экскурсовода не было. Если бы не торопилась, то обязательно выяснила бы, что за дела такие творились. С вопросами, все же, можно было и поприставать, хотя бы к тому, кто вручил мне пакет с едой. Он знал мою фамилию, куда еду, а значит и все остальное прояснил бы. Но теперь ничего не оставалось, как недоуменно крутить головой. Автобус начал движение к окраине города, чтобы присоединиться ко всей колонне, что направлялась в Луксор. А меня просто стало разъедать любопытство и некоторое волнение. Это же ни на что не было похоже: до выезда всего ничего, отелей пять располагалось в том направлении, а в салоне огромного автобуса находился всего лишь один турист.

— Здравствуйте, господин, — не могла себе позволить так легко сдаться перед неизвестностью и решила использовать последний шанс хоть что-то прояснить, оттого начала приставать к водителю. — Извините меня, но где все?

— Привет! Как дела? — растянув рот до ушей, ответил араб-водитель.

Эти фразы мне приходилось слышать здесь очень часто. Обычно на них исчерпывался запас знакомых русских слов у местных обитателей. Но я не отчаялась. Перешла на английский, потом на немецкий, до французского дело не дошло. Стало ясно, что все попытки контактировать не увенчались успехом. Шофер только улыбался и кивал головой, со всем соглашаясь.

— Только со мной могло такое случиться! — я сокрушенно качнула головой, говоря это арабу, и направилась вдоль прохода выбирать себе место.

— Может, мы еще подберем кого? Может даже большую группу. Оттого и столько свободных мест. Вон, отели еще не закончились. Определенно, кто-то еще должен сесть ко мне в автобус… — бубнила себе под нос, устраиваясь в кресле около окна за спиной водителя рядов за пять.

И правда, много времени не прошло, как почувствовала торможение около соседнего отеля. Я заинтересованно перевела взгляд к передней двери и даже немного привстала со своего места, так интересно и радостно стало увидеть своих попутчиков. Вошел мужчина, тоже из местных, по всему экскурсовод. Я уже выдохнула, хоть какая живая душа, к тому же он прилично говорил по-русски. Начал представляться и дальше произносить самые обычные фразы по случаю. Почти ничего из сказанного не дошло до моего сознания потому, что следом за ним в салон поднялся Филатов.

— Поехали, дорогой, — сказал он египтянину мягко, но было понятно, что спорить с ним лучше не начинать.

И, правда, двери закрылись в тот же момент, и автобус тронулся с места.

— Ты разрешишь? — остановился этот тип рядом со мной, указывая на место, что было рядом, а следом и сел, даже после того, как я ответила ему отказом.

— Есть же свободные места! Зачем надо садиться именно сюда?

— А как же группа?! Вдруг кому места не достанется рядом с любимой? А ты одна путешествуешь…

Его слова меня все же порадовали, укрепили надежду увидеть народ в салоне. Мне очень хотелось нормальной, обычной обстановки, чтобы рядом галдели экскурсанты, а не этой странной тишины и пустоты. Но мы продвигались все дальше без остановок. Уже все реже появлялись отели, и ближе был пропускной пункт на выезде из Хургады, а мы продолжали сидеть в салоне одни.

— Э, э! — хотела обратиться к нашему гиду, но никак не могла вспомнить, как он себя назвал.

— Зовите меня просто, Миша, — понял он мое замешательство.

— Скажите, сколько еще человек должно к нам присоединиться, и когда это, наконец, произойдет?

— Господин, что сидит рядом с вами, все вам объяснит, госпожа.

— А вы? Не могли бы вы мне ответить?

— Ответить? — он смотрел не на меня, а на Филатова, тот милостиво ему кивнул. — Ваш супруг, госпожа, уговорил группу не ехать сегодня в Луксор, компенсировав им затраты и изменение планов.

— Ах, так! — я плюхнулась назад в кресло и уставилась Олегу в лицо, но на него это не производило впечатления. — И кто из нас двоих притворщик и лжец?! Что ты себе позволяешь? Так поступать с людьми!

— Нет, нет, госпожа. Люди остались довольны!

— Ты слышала?!

— Сколько же это тебе стоило? Боже, мой! С кем ты меня свел? Это же сумасшедший! Ты в аэропорту тоже не падал? Твоя подруга ногу повредила, а ты, наверное, голову.

— Милая, ты определись, с кем желаешь говорить, со мной или с богом. А то я не все понимаю.

— С тобой не желаю беседовать точно!

— А придется. Я третий раз делаю попытку поговорить. И теперь все будет по-моему.

— У меня не остается выхода, как доказать тебе, что не все могут деньги.

— Миша! — Филатов обратился к нашему сопровождающему. — Ты уже давай, начинай нам рассказывать про поездку и так далее. Садись впереди, там, на первом ряду, смотри себе в окно и вещай нам про Луксор и местные легенды. Только не надрывайся очень, спокойнее давай, не очень громко, мы все услышим.

— Помещичьи замашки наружу полезли? Терпеть не могу, когда строят из себя барина. Миша! Пока далеко не отъехали, разверните автобус, пожалуйста, так как я никуда не поеду, — попробовала подняться, но Олег тяжеловесно положил мне на плечо руку, заставляя остаться на месте.

— Зачем так говорите, госпожа? Ваш муж вам не враг. Он заботится о вас, любит вас. Была ссора, прошла ссора. А семья осталась. В нашей стране жена не может так говорить с мужем. Это неправильно.

— А скажи, Миша, у вас можно кого в рабство продать? Вон, за окном сколько песка, бескрайние дали. Там, наверное, бедуины кочуют? Давай эту тему нам развей, чтобы некоторые зазнавшиеся женщины вели себя терпимее.

— Спелись, значит. Ну, ладно. Хорошо, заключу с тобой перемирие. Рад?

— Очень! Тебе удобно, милая? Может кресло наклонить? Как скажешь, рыбка моя.

— Мне бы хотелось сразу узнать, что ты задумал. Это возможно? Или начнешь крутить и изворачиваться, и только из меня тянуть разные сведения?

— Для начала расслабься и наслаждайся поездкой. Вот Миша правду сказал, я тебе не враг.

— Он много чего наговорил…

— Об этом потом. Сейчас просто отдыхай, можешь поспать.

— А это мысль! — я заерзала в кресле, пытаясь устроиться удобнее.

— Спи, милая. Еще будет время выяснить отношения: назад мы вернемся глубокой ночью.

Вопреки моим ожиданиям, Филатов не допекал меня вопросами, угрозами или нравоучениями. Сначала я все терялась в догадках, что он задумал на самом деле. Ведь не зря же тратил на меня столько своего драгоценного времени. Да еще денег выбросил на ветер не мало. Но Олег не спешил переходить к решающим действиям. Поэтому и я уговорила себя не торопить события и замереть в ожидании. В конце концов, у меня-то как раз все шло по плану: экскурсия, Луксор, гробницы…

В сопровождении Миши, довольного воцарившимся между нами миром, мы просто выполняли программу поездки. Беспокойство вполне быстро оставило меня, и я начала получать удовольствие от экскурсии. Филатов тоже выглядел умиротворенным и заинтересованным, как многие туристы задавал вопросы и внимательно слушал ответы. Подозреваю, что со стороны мы с ним походили на супружескую пару, прожившую вместе, этак, лет пять. И вот еще что. Он несколько раз просил Михаила снять нас на его мобильный, то на фоне высоченной колонны, то за нашими спинами стояли фараон с царицей, то рядом с огромным скарабеем.

— Давай же, милая Вика, улыбнись. Это всего лишь фото на память. Миша, мы готовы. Смотри, как здорово получились. Мы с тобой отличная пара. Не находишь?! А мне нравится. Надо было взять с собой фотоаппарат. А все ты, не предупредила заранее, что едем в Луксор, вот я и не подготовился.

Я только удивлялась его умению перевоплощаться. Он так натурально вел себя, что даже на меня это, в конце концов, заимело влияние. Несколько раз как отряхивала с себя приятную расслабленность, ощущение, что меня серьезно так стало тянуть к этому мужчине, и чувство, что он и правда мой заботливый муж.

— Ты не проголодалась, Виктория? Миша! Нам пора обедать.

— Вика, шляпу-то забыла! Здесь в горах печет даже сильнее, чем на побережье. Будь осторожна, дорогая.

— Что?! Еще одна гробница?! Нам это надо, рыбка моя? Ладно, ладно, милая, сдаюсь. А я что? Я ничего, пошли, если тебе так хочется. С тобой и на край света согласен, дорогая!

Ведь понимала же, что играется, хотя и очень умело. Но, черт возьми, мне было приятно рядом с ним. Нет, как мало нам, женщинам, все-таки надо… Я только улыбалась да пожимала плечами. Чему? И его игре и своим мыслям о ней. А еще иногда принималась коситься на Филатова, когда он не мог заметить этих моих взглядов. И что скрывать, да, он мне таким нравился. Или не только таким? В общем, не приметила я, оказывалось, когда этот мужчина начал вызывать к себе мою симпатию и не только ее. И вот, мы отправились в обратный путь. Ехали уже через горы, оставив позади и Луксор, и Нил, а Филатов все не заговаривал со мной о том, ради чего, собственно, и затеял весь этот балаган. В душу снова начала забираться тревога, и во мне стало чувствоваться напряжение.

— Расслабься, — вдруг произнес он в темноте салона, не поворачивая головы в мою сторону. — Все уже позади.

За стеклами автобуса что-то мелькало в сгущающихся сумерках, скорее всего скалы или отдельные валуны, докатившиеся до самой дороги со склонов проезжаемых гор.

— Ты же хотел поговорить о чем-то.

— Считай, что уже поговорили.

— Ты уверен?

— Я не был бы тем, кем стал, если бы не научился принимать четкие решения.

— Тогда, конечно. Ты не против, если я немного подремлю?

Заснуть мне, конечно, не удалось. Хоть я и старалась. Все больше вертелась в кресле, пытаясь устроиться поудобнее. Олег почти всю дорогу сидел, замерев и сложив руки на груди. Мне хорошо был виден его профиль и глаза, устремленные куда-то в потолок, а может быть и дальше.

— Господа, мы подъезжаем к вашему отелю. Надеюсь, что экскурсия вам понравилась.

К моей радости это оказался мой отель, а не Филатовский. Распрощавшись с Мишей, мы побрели к моему бунгало. Шли молча. Уже около самой террасы Олег протянул руку и взял меня за локоть.

— Ты не хочешь спросить меня, какое решение я принял?

— Только, если оно касается меня лично.

— Очень даже касается.

— Тогда я — вся внимание.

— Я привык действовать наверняка. Так живу уже много лет. Это ты должна понять, — в ответ я ему кивнула. — Ты, Вика, стала часто попадаться на моем пути. Что я должен был подумать?

— Возможно, что-то вроде: это неспроста.

— Спасибо за ответ. Только я тебя ни о чем не спрашивал. Просто слушай, будь добра.

— Хорошо, — пожала плечами и поднялась по ступеням на террасу.

— Я решил, что встретил очередную искательницу богатого мужика. И твое хмыканье здесь совсем ни к чему.

— Извини, больше не буду.

— Но я думал, что твой объект я. А потом заметил, что мой друг имеет серьезные виды на тебя. Это уже было, черт знает, что.

— Не поняла. Что тебя поразило? Что этим объектом может быть кто-то другой или что?

— Ты можешь помолчать пять минут?

Я молча достала ключ от номера и замерла рядом с дверью, прислонившись спиной к стене. Приглашать Филатова в помещение в мои планы не входило.

— Гришка, он не привык к глухим преградам, никогда их не обходит, если можно идти напролом. Мы дружим с детства. У меня была благополучная и обеспеченная семья, а у него наоборот. Мне доставалось все легко, а ему с потом и кровью. Он прошел сложный жизненный путь и стал таким, какой есть. Моя сестра любит его. Очень. А у меня нет никого дороже нее. Поэтому я посчитал, что должен защитить их брак от тебя.

Я стояла и слушала. Вертела в руке ключ и ждала, что еще он скажет.

— Повторю, что всегда стараюсь поступать наверняка. Чтобы принять правильное решение, надо глубоко вникнуть в проблему, изучить ее и только потом действовать.

— И здесь, в Египте, у тебя, значит, была возможность вникнуть в проблему, — подняла на него глаза, стараясь лучше рассмотреть лицо.

— Конечно. Это ты правильно поняла, — Олег заложил руки в карманы брюк, держа небольшую паузу. — Вначале были мысли предложить тебе денег. Не дергайся. Это было еще там, дома, а потом…

— Ну, да. Потом ты глубже погрузился в проблему и…

— Вижу, как тебя раздражает этот разговор. Поэтому опустим мои размышления. В конце концов, я задумал использовать тот факт, что ты работаешь в моем банке.

— Очень интересно, — сложила я крестом руки на груди.

— По иронии в твоем голосе, что слышу сейчас, понимаю, как правильно отказался от мысли сделать тебя руководителем в одном из филиалов банка подальше от нашего города.

— Что, все так плохо? Даже хотел рискнуть своим бизнесом? Представляю, как бы я там «руководила». И, что же ты решил? Мне страсть, как интересно!..

— Ты не забыла, милая, что я твой работодатель?

— Ну конечно! Ты меня уволил! Или уволишь, как только вернешься.

Я отлепилась от стены и закружилась по просторной террасе. Он наблюдал за мной молча, сурово сведя брови у переносицы.

— Тра-ра-ра-рам! Как мудро! И главное, наверняка думаешь, что этим решишь все проблемы, — резко остановила вращения в своем диковатом танце, встала рядом, продолжая рассматривать его лицо. — Что уволил, я поняла, но для верности все же кивни. Так, понятно! И как же это сможет разрешить выдуманную тобой проблему? Твоя цель — это отлучить меня от Берестова, а не наоборот! Он предлагал мне содержание, какое мне никогда даже не снилось, но я продолжала работать, а еще всеми силами его избегать. Ты, разве, этого не замечал? К чему, скажи, все это было мне нужно, тогда?!

— С этим-то все ясно. Чтобы он глубже заглотил твой крючок.

— Повторяетесь, господин банкир. Это мы уже обсуждали. Как то, тему женских уловок и коварства. Ты меня уже несколько раз глубоко обидел, а я вот все продолжаю отчего-то с тобой беседовать, Олег Петрович.

— А может, все же я дальше скажу?..

— Да чего уж, все ясно с тобой. И дался тебе этот «крючок». Да, если бы я только захотела…

— Я тебя уволил потому, что так надо. А эти фотографии? Как считаешь, зачем я их сделал в память телефона?

— Ничего хорошего от тебя больше не жду, — с серьезным выражением лица наставила на его широкую грудь указательный палец.

— Отошлю их Гришке и скажу, что ты со мной теперь. Против нашей с ним двадцатилетней дружбы он не попрет.

— Что ты там говорил про женские уловки, милый? Ведь ты о них не можешь все знать. И каждая из нас исполняет их на свой лад, — я попятилась и скоро ощутила спиной стену бунгало, ее камни еще хранили тепло солнца, и их прикосновения придали спокойной решимости. — Подойди. Я покажу тебе то, что твой друг пока еще не знает.

Дважды повторять не пришлось. Филатов с готовностью приблизился, но руки продолжал держать в карманах. Может, оно было и к лучшему — у меня получилась свобода действий. Виртуозом по части соблазнения я себя не считала, но кое-что в арсенале имела. А тогда еще была очень зла, хотелось рвать и метать. И только мое вечное здравомыслие не позволило распустить себя, ограничив месть этому мужчине только лишь… поцелуем.

— Что это было? — задышал он мне в губы, как только смог говорить. — Новое бактериальное или, какое другое оружие? Я теперь заражен?

Я почувствовала его улыбку, а еще руки на своем теле. И они очень, однако, решительно вели себя. Сама-то я рассчитывала сжечь и испепелить его своим поцелуем, или, на худой конец, лишить сознания, в смысле, чтобы он рухнул к моим ногам, моля о пощаде.

— Теперь я совершенно уверен, что принял правильное решение, — тряхнул Филатов головой утвердительно.

Дальше уже мне пришлось, призвав силы, устоять на ногах. Теперь он меня целовал.

— Ты станешь моей? Скажи «да».

— Это не возможно, — пролепетала, как только появилась возможность унять сердцебиение и выровнять дыхание.

— Почему? — по его голосу было понятно, что мои слова серьезно не воспринимал. — И что мы здесь делаем? На мой взгляд, нам давно пора войти в твой номер.

Оказывается, ключ от номера уже был у него. Когда вынул его из моих ослабевших рук, даже не почувствовала. Поддерживая меня одной рукой, другой открыл нам дверь.

— У тебя тут вполне прилично, — сел на кровать и стал расстегивать рубашку. — Иди ко мне. Не стоит зря тратить время на всякую чушь. Подойди же! Ты была так горяча только что…

— Милый! — с голосом справилась на пять, звучал, как надо, в меру ласково и достаточно иронично, еще бы с дрожью в теле было совладать. — Ты, верно, решил, что я сейчас целовала тебя? Нет, дорогой. Это все для твоего друга теперь. Я тоже приняла решение.

— Не ври. Меня не обмануть. Я все о тебе знаю. И потом, я же чувствовал… Мужчина всегда…

— Да, да, да. Наслышана. И помню, что ты досконально изучил объект. Сидеть! Не то заору так, что прибегут охранники даже из твоего отеля.

— Сдаюсь, рыбка моя, — он поднял руки вверх, но всего на пару секунд.

— Ты очень правильно мыслил, Олег. В самом начале. А потом тебя куда-то в сторону повело.

— Ну, так ты же не сидела, сложа руки. Признаюсь, твои действия иногда достигали цели. Если не сердце, то тело и душу мне изранили. Вот и…

— А давай выпьем! — кивнула на поднос, что так и остался, со вчерашнего дня стоять на тумбе у зеркала. — Открывай.

— С удовольствием, — он медленно поднялся, как демонстрируя свою безопасность для меня, подошел и разлил вино по бокалам. — И за что пьем?

— За твое исцеление, например.

— Зачем? Нет, не согласен. Я готов болеть тобой долгие, долгие годы. Если не приобрету иммунитет, то хоть может другим вирусам места не достанется в моем организме.

— Тогда предложи ты. Думал же ты о чем-то, когда заказывал это вино.

— За нас! За тебя и за меня, но вместе. Чтобы у нас было много общего.

— Предлагаешь банк поделить?!

Он чуть не поперхнулся вином. Кашлянул, посмотрел на меня искоса, потом снова сделал несколько глотков из бокала.

— Быть любовницей тебя не прельщает. Я правильно понял?

— Даже никогда не задумывалась над этим и впредь не намерена. Но, если бы было иначе, то у тебя гораздо меньше шансов, чем у Берестова.

— Это я уже понял, ты меня давно убедила. У него не только деньги, но и власть. Не знаю надолго ли, но сейчас безграничная.

— Вы, банкиры, народ понятливый. Одно удовольствие с тобой общаться. Так объясни же ты мне, бестолковой, что прилип-то ко мне. Зачем все усложняешь?

— Ладно, вижу, что иначе нельзя. Готов жениться на тебе. Довольна?

— А должна?! — ухмылка моя ему очень сильно не понравилась. — Не надо! — пришлось на него прикрикнуть, когда заметила, как сжались мужские пальцы в кулак. — И поставь бутылку на место. Уборщик потом замучается отмывать пятно.

— Ты захочешь брачный договор, как понимаю.

— Это обязательно. Я не я, если все не рассчитаю, и не подстрахуюсь, — и засмеялась, а смех, что выдала, даже мне самой не понравился.

— Согласен. Прилетим и все обсудим. А сейчас иди ко мне, я тебя обниму.

— Рано. У меня есть еще дела. Да и у тебя их хватает.

— То есть? Что ты имеешь в виду?

— Твою невесту, к примеру. Как с ней быть? Мне ее отчего-то жалко. Уже по этой причине, подумываю, не взять ли свое слово обратно.

— Если ты об Ирине, то я не клялся ей в любви. Можешь мне поверить.

— А есть еще кто-то, кроме нее? Как-то меня на радует твое «если».

— Рыбка моя, разве я похож на человека, с путами на руках и ногах?

— Это, как раз и настораживает. Зачем тогда надумал на мне жениться?

— Разве есть выбор? Ты же держишь меня за горло! Что не сделаешь ради любимой сестры.

— Вот! А говорил, иди я тебя обниму, да твои объятия могут сейчас мне стоить жизни. Еще придушишь, чего доброго. Так что, выпьем на посошок, и иди-ка к себе в отель. Утро вечера, как говорится мудренее.

Мне все же удалось выставить его за дверь. Хоть для этого и пришлось дать слово увидеться завтра. Ушел он в очень веселом настроении, хмыкать и посмеиваться начал, подходя к моему порогу, и продолжал смеяться даже тогда, когда закрыла за ним дверь. Веселый банкир мне попался. Но, прежде чем лечь спать, я собрала все свое имущество в чемодан, оставив только пижаму и туалетные принадлежности. Ну и те вещи, что собиралась надеть в дорогу. Потом налила себе еще вина, села в кресле на террасе, сидела и смотрела в звездное небо. Вдалеке слышался шум моря, поднявшийся ветер иногда приносил чьи-то голоса, обрывки фраз или смех. Возможно, кто-то был счастлив в тот момент. А меня терзала тоска и одиночество.

— Ладно, тут уже ничего не поделать, — поднялась, собираясь уйти в номер. — Завтра снова в бой. Прощай, друг Филатов. Ты красивый и вольный, и мужик что надо, резвись себе на просторе.

Еще только забрезжил рассвет, как меня разбудил телефонный звонок. Звонил дежурный администратор, чтобы я не опоздала на автобус. Последний раз взглянув на себя в зеркале, взяла за ручку чемодан и покатила его на выход. На террасе чуть приостановилась.

— Прощай отель, прощай море и Египет. Лечу домой.

В самолете мое место было у окна. Рядом сел степенный мужчина и сразу же увлекся газетой, что предложила ему стюардесса. Из-за того, что рано поднялась, клонило в сон. Решила в этом себе не отказывать. Откинула кресло и прикрыла глаза. Даже немного поспала. А потом услышала, приглашение на завтрак и приподнялась, чтобы поесть. Дядечки рядом не было, зато был Филатов и так и лучился весельем.

— Вика, что будешь, тут есть выбор? Вот девушка спрашивает…

— Почему не взял мне рыбу, милый?

— Что я вам говорил? — он уже успел подружиться со стюардессой, судя по ее улыбке. — И еще, пожалуйста, нам вина. Моя жена любит сухое. Я прав, дорогая?

— Как это ты не выкупил все места в самолете? Удивляюсь я тебе. Лететь даже не в бизнес, а эконом классе…

— Ну! Как я мог?! Люди имеют право вовремя оказаться на родине. Не мог я порушить такие серьезные планы стольких пассажиров.

— Что ты говоришь?!!

В аэропорту нас, то есть его, ждала машина. Когда он усадил меня в салон, от его веселости не осталось и следа. Сам сел рядом, а за рулем разместился водитель, как только поместил в багажник наши вещи.

— Собралась спастись бегством? — развернулся Филатов в мою сторону. — Дала же слово увидеться утром!

— Так увиделись же! — я и глазом не моргнула, к тому же была очень спокойна. — Не понимаю, чем ты недоволен?

— Брачный контракт так же собираешься подписывать?

— Почему же? Подпишу, если тебе так охота голову в петлю засунуть. У тебя еще есть шанс остаться холостяком. Подумай. Как здорово! Это же свобода! Просто, высади меня рядом с моим домом или в любом другом месте. А я обещаю, что больше не увидишь меня никогда, равно, как и твой Берестов.

— И я должен верить твоим словам?

— Клянусь, все так и будет. Если бы ты только поверил, что я совсем не собиралась покушаться на…

Он не дал мне договорить. Схватил за плечи и притянул к себе, чтобы поцеловать, а вернее заткнуть рот поцелуем.

— Ты что, озверел совсем?! Ты мне губу поранил, идиот. Ай!

— Так будет всегда, как только начнешь врать и изворачиваться. Держи платок, а то у тебя кровь идет. Сейчас заедем к тебе, соберешь необходимые вещи на первое время, и сразу ко мне. Предупреждаю, это загородный дом. Он под круглосуточной охраной. Убежать даже не пытайся. Обязанности супруги начнешь исполнять уже сегодня, ни к чему играть в недотрогу. Но я выполню наш уговор: будет тебе брак и брачный договор. На это потребуется несколько дней. Все поняла?

— Неужели это я разбудила в тебе зверя? Глазам своим не верю. А был такой, спокойный такой, даже, я бы сказала, вялый весь такой банкир…

— Что ты хочешь?! Вирус!!!

Машина остановилась у подъезда. Мы вышли, и Олег взял меня под локоть, крепко так вцепился, будто могла вырваться и убежать. Когда вдвоем вошли в лифт, мне стало с ним там тесно, как никогда не бывало. И еще хотелось выть, только не стоило ему знать об этом. Выйдя на площадку, начала копаться в сумке в поисках ключей. Они никак не хотели идти в руки, а я все рылась, переворачивая все содержимое. Когда со скрипом начала открываться соседская дверь, я нисколько не удивилась. Первым из-за нее показался Тюбик и только потом Алка. Она запахивала плотнее полы халата, а сама не спускала глаз с Олега. Он тоже повернулся в ее сторону, но моего локтя не выпустил. Пока они рассматривали друг друга в молчании, я, наконец, отыскала ключ.

— Привет, Алла. Что у нас здесь нового случилось за две недели?

— А кто это с тобой? — она все не могла отвести любопытного взгляда от Олега.

— Это…

— Я ей муж, — опередил меня Филатов.

— Как муж? — захлопала глазами соседка. — Как же так?!!

— А что здесь такого? — хмыкнул мой «супруг». — Вместе отдыхали. Полюбили друг друга, поженились. Дорогая, ты нашла уже ключи? Пора зайти в квартиру. Извините, мы устали с дороги.

Филатов стал настойчивее подталкивать меня к двери, не обращая внимания на то, в какое состояние поверг соседскую женщину. На Алке лица не было, она беззвучно открывала рот, силясь что-то произнести.

— Что такое, Алла? Что произошло? — я уперлась, желая еще поговорить с соседкой.

— А, а! А, как же тот? Другой?

— Какой другой? — теперь и Олегу стало интересно выслушать соседку.

— Он сказал, что тоже муж. Вика, как же так? С виду такой мужчина, видный, хотела сказать. Общительный. Нет, как же так? Вика, предупреждать надо!

— Да что, предупреждать-то? Толком скажи, что произошло, — сама я уже начала догадываться, в чем дело, но расслабляться все же не следовало. — Ладно. Скажи только, где он, куда делся?

— Кто? — Алка совсем растерялась. — Муж или еще кто?

— А что, был еще кто-то? — моментально встрял Филатов, по всему уже не спешивший оказаться в квартире.

— Алла, скажи сначала про мужа, — я старалась интонацией и округлившимися глазами дать ей понять, что про «еще кто-то» говорить не следовало, но, похоже, этим ее только окончательно сбила с толка.

— Про которого? — по ее напряженному лицу и позе догадалась, что очень старалась не подставить меня необдуманным ответом.

— Этот здесь, — Филатов положил ладонь себе на грудь, а я тем временем вставила ключ в скважину, собираясь открыть дверь.

— Э, э! Можешь не открывать, Виктория. Он там. Тот, который там. У него открыто. Я только что заходила, спросить, не надо ли чего…

— Спасибо, — вВежливо поблагодарил ее Олег, рывком открыл дверь и втолкнул меня, совершенно грубо, в прихожую.

— Это я ему ключ дала. Извини меня. Я же не знала, что их двое!.. — слышался Алкин голос, пока Филатов не закрыл входную дверь спешно и прямо перед ее носом.

Не успели мы сделать и двух шагов, как на пороге ближней комнаты показался Смирнов. На его лице была приветственная улыбка. И я сразу же признала в нем того веселого Ваньку, с которым ехала в поезде, а потом больше недели гуляла по Питеру. На нем снова была форма, даже китель, или как там его называют, не успел еще снять. Выглядел впечатляюще: красавец офицер во всем блеске.

— Здравствуй, моя любимая птичка. Я взял и к тебе приехал, — слова звучали радостно, но в лице его неумолимо стали происходить перемены. Как только взгляд обратился на моего спутника. И больше даже не на него самого, а на его руку, сжимающую мне локоть. И очень скоро перед нами стоял уже не Ванька, а Иван Семенович, капитан первого ранга. — Кто это с тобой? Воробышек ты мой!

— Иван Семенович! Здравствуй. Как хорошо, что ты приехал, — я попыталась разжать потихоньку пальцы Олега, но он не пожелал мне уступить, даже усилил хватку. — А это господин Филатов. Мой попутчик, вместе летели до Москвы из Египта, где я отдыхала. Он предложил подвезти, раз мы из одного города. Большое спасибо вам, Олег Петрович. И это мой муж, Иван Семенович Смирнов.

— Да?.. Да, спасибо, что довезли, — Иван сделал шаг, приблизился, взял меня за другую руку и медленно потянул на себя. — И локоть ее уже можно отпустить. Мне это не нравится.

Филатову пришлось разжать пальцы, но уходить он не собирался. Весь напрягся, хоть и старался выглядеть расслабленным, и внимательно рассматривал Смирнова, как прощупывал, правда, при этом и меня без внимания не оставлял. Я же, как любая нормальная жена после длительной разлуки с мужем, прильнула к груди супруга и еще вскользь поцеловала его шею, а потом, от греха подальше, спряталась за Смирновскую широкую спину.

— Господин капитан первого ранга, покажите свидетельство о браке, пожалуйста, — голос Олега звучал ровно, но скулы выдавали напряжение.

— Я вам ничего не должен показывать, господин Филатов, — Иван тоже напрягся. — Или объяснитесь, почему вдруг такой интерес к моей жене, или я спущу вас с лестницы.

— Просто покажите документ, и я извинюсь, и уйду.

— Ваня, я тебя прошу, покажи ему документ. Потом все тебе объясню. Верь мне.

Смирнов все же колебался, но не долго, достал свидетельство и вложил в протянутую к нему руку. Филатов прочитал каждую букву, при этом его скулы как свело. Он понял, что ему пора извиняться и уходить, но все не мог, только сжимал кулаки и сверкал на меня глазами.

— Убедился?! — подошла я ближе, забирая у него свидетельство о браке. — Вот все и разрешилось. Никаких проблем! Спасибо, что подвез, Филатов. Помнишь, что я обещала тебе за это? Слово свое сдержу. Прощай, Олег, и будь здоров.

Он заскрипел зубами, развернулся, забыв про обещание извиниться, и вышел из квартиры, стукнув дверью так, что дом заходил ходуном.

— Вика, что происходит? — тут же раздалось у меня за спиной.

— Пойдем в гостиную, Иван, нам надо поговорить, — взяла его за руку и потянула за собой.

Мы сели на диван и смотрели друг на друга минут пять. Не знаю, кого видел перед собой он, но я снова наблюдала нового для меня человека. Это не был Ванька, и не Иван Семенович, и даже не командир подводной лодки. Попробовала мысленно назвать его Иваном, жестко так, и вроде подошло.

— Как твой поход? — решилась начать разговор с нейтральной темы.

— Нормально, как всегда. Пришел, а тебя нет. Почему ты уехала?

— Потому, что мое место здесь, а не там.

— Место жены рядом с мужем.

— Это говоришь мне ты?

— Да, я. И я твой законный супруг. Разве нет? У тебя в руках сейчас документ о заключении брака…

— А паспорт мой, кстати, тоже у тебя? Дай, пожалуйста, сюда. Спасибо.

— Вика, что произошло? Тебя, как подменили. И я…

— Иван, прости меня, но мы поторопились. Не знаю, что на меня нашло тогда, только все, что произошло, было неправильно. Я пыталась стать другой, но ничего не получилось. Ты хороший: веселый, умный, мудрый, красивый, сексуальный, заботливый… Ты замечательный. Самый лучший для десятков женщин, но…

— Вот оно, что. Ты поверила в то, что тебе наплели про меня. То-то я смотрю, все были какие-то притихшие. Поняли, верно, что натворили, курицы.

— Не скрою, не было приятно узнать, что ты тот еще ловелас.

— Вот… Как бы тебе объяснить?.. Мне тридцать три. Я был холостяком. Гарнизон ты видела. Развлечений у нас там не много, это правда. Несколько связей было, не монах я. Но в остальном… Некоторые любят придумывать то, чего не было, тут я бессилен. Как только узнал, что ты уехала, ни минуты не колебался, бросился за тобой. Я все сделаю, чтобы ты вернулась, Вика.

— Это невозможно, Иван.

— Тебе же было хорошо со мной. Сознайся, Вика. Вспомни наши ночи в Питере. Иди ко мне. Ты просто не успела до конца привыкнуть. Здесь ты права, все случилось очень быстро. Но иногда годами знаешь человека, и ничего не происходит, а с тобой сразу искра, и пламя, и забыть такое нельзя. Я люблю тебя. Клянусь. Зачем ты упираешься? Мы созданы из одного целого, сразу это понял. Еще в поезде, и…

— Иван, пусти. Ты намного опытнее меня. Знаешь подход к любой женщине. Вот и…

— Мне нужна ты. Больше никто. Никому не говорил, что люблю. Только тебе. Позволь доказать свое чувство.

— Иван, пусти, не надо. Я слабая, я такая, как все. Прошу тебя, отпусти! Ты легко сейчас справишься со мной. И все опять повторится. В любовной игре тебе нет равных. Ну не надо же! Снова будет постель, и я не сумею устоять. Все как в прошлый раз!

— В постели ты мне под стать. Нам всегда будет хорошо. Сама знаешь. Позволь мне тебя любить.

— В прошлый раз все началось с игры. Было весело. Сейчас все не так.

— Сейчас будет лучше. Я так скучал по тебе. Доверься мне.

— Нет. Иван, нет! Остановись.

— Да. Любовь моя. Да.

— Иван!

— Тихо, тихо. Птица моя, жар-птица.

— Иван. Мы должны развестись.

— Глупости. Чушь. Какую глупость ты говоришь.

— Ну, сознайся же, что для тебя решение связать со мной судьбу тоже было не продуманным, как детской шалостью…

— Нет. Вовсе нет. Постой! Что значит «тоже»? Ты серьезно?! Как тебя понимать? Такой важный шаг, а ты…

— Я должна была тебе сознаться раньше. Но ты мне не дал. То есть, я виновата перед тобой. И мне нужен развод.

— Даже не думай. Развода не будет. Да мы еще и не жили вместе. Ты не узнала еще меня совсем.

— Ты меня тоже еще не знаешь. Я вообще не та, какой меня видишь. Ты выдумал образ и теперь не хочешь видеть реальность. Мне хотелось быть той, какой ты меня узнал. Понимаешь? Я играла с тобой и заигралась. Ты был достойным противником, но игра закончилась. Очнись теперь. И ты тоже играл, это у тебя в крови, как и у меня. Здесь прав, мы во многом похожи. Но долго вместе нам не быть.

— Если это игра, то у меня хватит сил вести ее всю жизнь, но только с тобой.

— Ничего не выйдет, — получилось выскользнуть из его объятий, встала и отошла на несколько шагов. — Я тебе не была верна. Не хранила тебе верность, Иван. Изменила, одним словом. Извини.

— Черт! Черт, черт! Как же хреново это слышать, — он тоже поднялся, но пошел в сторону окна. — Кто бы мог подумать, что это случится со мной. Нет, не может быть. Скажи, что ты врешь. Не верю.

— Теперь ты согласен на развод?

— Кто это был? — он начал приближаться, а я поняла, что мне несдобровать, и начала пятиться к двери.

— Я! — раздался у меня за спиной голос Филатова. — Она спала со мной. В Египте. А однажды, на одном безлюдном острове, я любил ее всю ночь напролет.

— Нет, нет, нет, нет! — оказывается, и меня можно удивить, я даже немного растерялась при новом появлении Олега. — Откуда ты взялся, черт тебя возьми?!

И все вышло из-под контроля. Мужики сцепились. Просто дикари какие-то. И кто бы мог подумать, что хозяин крупного и известного банка и капитан первого ранга были способны на такое. За какое-то малое время моя гостиная была полностью разгромлена. Не пострадали только диван и кресла, но они были или сдвинуты, или повалены и засыпаны стеклом и кусками дерева. Я пыталась остановить этих свихнувшихся мужиков. Мои крики не подействовали. Угрозы вызвать полицию, а для убедительности еще трясла в воздухе телефонной трубкой, просто не были услышаны. Когда заметила на полу капли крови, кинулась за аптечкой. Уже вбегала назад в комнату и на пороге столкнулась с Алкой.

— Они поубивают друг друга! — у нее был шок от увиденного, она обернулась ко мне, ища поддержки. Но тут же поняла, что я бессильна что-либо сделать, и тогда исторгла нечто, похожее на сирену. — А, а, а, а!

Это сработало. Вояки отлепились друг от друга и разошлись в разные углы.

— Что здесь происходит? — народ прибывал, теперь еще и Светку принесло ко мне в дом. — Кто-нибудь может объяснить? Вика, что у тебя творится?

— Мужья передрались, — ответила за меня Алка.

— А вы кто? — Светка смотрела на нее, как на свою пациентку.

— Я — соседка, из квартиры напротив. Если бы не я, то они поубивались бы.

— Спасибо! Вы нам очень помогли. До свидания, гражданка, — Светка теснила ее к двери.

— Какими судьбами? — спросила подругу, как только она закрыла за соседкой входную дверь.

— Зашла поздороваться и сообщить, что Ирка благополучно разрешилась от бремени. Успела. До твоего приезда.

— Кто у нее? Мальчик?

— Конечно, мальчик. Мы же все знали, кто родится — ультразвук показал. У тебя что, шок? Понюхай нашатырю. Вот он. Ты его держишь в руке. Что эта ненормальная сказала, будто там муж твой?

— Да, там.

— Ты совсем бледная, Вика! Даже зеленоватая. Снова на кровь насмотрелась? Вот только твоего обморока здесь и не хватало. Присядь вот сюда. Нет, лучше тебе лечь. А, ну! Отойдите все! Фу, весь диван в стекле. Я сейчас. Держись. На, ватку нюхай. Ложись. Мужики, отойдите! Что встали? Не знали, что ваша жена от вида крови сознание теряет?! Что же вы здесь все так изгваздали-то?

— Может, ее в спальню перенести? — проявил заботу Олег, утирая кулаком кровь со скулы, что текла из рассеченной брови.

— Я сам, — отодвинул его Иван, спешно вытирая окровавленные руки о рваную белую рубашку. — Вика, что с тобой? Вика!

— Вы в зеркало себя видели? Не мешает взглянуть. Я же вам ясно сказала, что у нее реакция на вид крови. Нет, лезут! Это обморок. Отойдите! Идите и умойтесь, что ли. И здесь надо все прибрать. А я ей помогу и потом вами займусь.

Окончательно пришла в себя уже в спальне. Я лежала на кровати, поверх одеяла, в гордом одиночестве. Из гостиной доносились приглушенные голоса. Разобрала только два, оба мужские, а вот Светку слышно не было. Я поднялась и поплелась туда.

— Вика?! Ты как? — разогнул спину Иван, он мыл пол перед моим появлением. На диване сидел Олег и хмурился, пытаясь приделать к стулу сломанную ножку. Вид у обоих был еще тот: ссадины на лицах, следы йода, припухлости, разорванная одежда.

— Где Светка?

— Ушла. Слава богу. Сделала тебе укол и велела не беспокоить, пока сама не встанешь, — Иван отложил тряпку и подвинул на прежнее место кресло. — Может, присядешь?

— Ну и подруга у тебя. Ей только в фермерском хозяйстве работать. Коновал, да и только… Нет, этот стул не восстановить, придется выбросить.

— А я не в претензии к Светлане. Как этот тип. Дело она свое знает. Все обработала нам. Ему, вон, бровь зашила.

— Не начинай, а! Вика снова бледнеет. Садись сюда давай. Вот, так. Может, чаю хочешь?

— На кого вы оба похожи? Оборванцы, да и только. Как же я вас теперь на улицу выставлю?

— Одежда — это ерунда. Я шофера послал за шмотками, должен вот-вот привезти. А у этого подводника целый чемодан с собой.

— Иван, ты форму порвал. Тебе за это ничего не будет? Может, я попытаюсь зашить?

— Нечего ее зашивать. Им форму выдают постоянно, наверняка еще есть. Обойдется, — сверкнул на него глазами Филатов.

— А ты, что здесь командуешь?! Что ты вообще здесь делаешь? Жена хочет мне форму починить…

— Ты уже бывший муж. Она тебе отставку дала, я все слышал. И вообще, с вашим браком не чисто.

— По документам он самый настоящий. Так, что не надо мне тут указывать. А вот ты, еще не понятно, станешь ли, когда будущим мужем.

— Можешь не сомневаться! Если я что решил…

— Хватит. У меня от вас голова болит. Давайте, переодевайтесь и освобождайте мою жилплощадь.

— Я без тебя не уйду. У нас с тобой договор, — набычился Филатов.

— Мне, тем более, можно остаться. Я в этом городе своего угла не имею, зато имею жену с квартирой.

— А я полицию вызову, и будете с ними все эти вопросы выяснять. Кто и что имеет.

Олег плюхнулся рядом со мной на диван и схватил мою руку в свою, как бы демонстрируя стойкость своей позиции. Моментально по другую сторону от меня оказался Иван и приобнял за плечи.

— Убери руку! Ты!

— Хватит! Вы что, извести меня хотите?

— Вика, мы с тобой не договорили… — начал Иван.

— А у нас с ней вообще очень важное дело намечалось… — моментально перебил его Олег.

— Прекратите! Вы, оба! Я вообще ни с кем из вас быть не собираюсь. Понятно?! Я по-хорошему с тобой, Иван, хотела. Освободить тебя от обязательств решила, чтобы мог потом нормально свою судьбу устроить.

— А меня ты спросила? Может меня и так все устраивает.

— Вот кричать на меня не надо, — я старалась оставаться спокойной. — Не вынуждай меня выложить тебе всю правду, она тебе не понравится, тем более при посторонних.

— Он нам уже как родной, банкир этот, не стесняйся. Какая такая правда у тебя есть, а я о ней не догадываюсь?

— Не строй из себя простака и недотепу. Если так дело пойдет, то мы на этом диване все трое состаримся, а вопрос не решим. Предлагаю сейчас сесть за стол переговоров. И честно открыть свои карты.

— Какие такие карты? Я не игрок, — сказал Иван, не моргнув глазом.

— Не уж-то?! — сощурилась я на него. — А может тебя лучше назвать коллекционером?

— Еще бы знать, о чем ты говоришь, птичка моя.

— Стоп, стоп! — подал голос Олег. — Дама внесла предложение. На мой взгляд, очень дельное, только трудно исполнимое. Трудное почти до невозможного. Лично я не верю, что кто-то из вас двоих будет до конца откровенен.

— Очень хорошо, что ты напомнил о себе, — повернулась в его сторону. — Твое присутствие нам с Иваном совершенно не нужно. Это наше с ним личное дело.

— Все твои дела, дорогая, теперь стали моими.

— Разве ты не понимаешь, что теперь твой брачный договор не актуален. Он не будет иметь силы. Сначала надо развестись, а для этого надо договориться с Иваном.

— И все равно он меня интересует. Догадайся, почему?!

— Ладно. Проехали. Поняла, что от тебя не отвязаться.

— Значит ли это, что я здесь остаюсь?

— Филатов, замолкни! Ты есть неприятная неизбежность. Я все сказала.

— Понял. Одну минуту, — он достал мобильный и набрал номер. — Да. Это я. Мне нужны документы. Прямо сейчас. Запиши адрес.

После того, как продиктовал мой адрес, Олег успокоился. Сделал безразличное лицо, скрестил руки на груди и откинулся к спинке дивана, приготовившись ждать.

— И все же, Олег, если ты…

— Не трудись больше меня убеждать вас покинуть. Я просто уверен, что ничего нового о тебе не узнаю из предстоящего выяснения. Так что, не стесняйся меня.

— А знаете что, давайте сначала перекусим, — вдруг оживился Иван. — С этими разговорами мы можем засидеться, а я со вчерашнего вечера ничего не ел. Как ты, Вика, на это смотришь? Есть у тебя, что поесть?

Мне идея понравилась. Пошла на кухню и сотворила, не весть, какой, но обед.

— Вообще-то, моя жена отменно готовит, — обратился Смирнов к сидящему за столом напротив него Олегу, засовывая в рот очередной пельмень. — Сейчас она с дороги и с продуктами у нас не густо, но, все же, славно нас накормила.

— Учту на будущее, — ответил Филатов, глядя на того из-под лба.

Тут в дверь позвонили. А мы переглянулись.

— Это, наверное, мой водитель, — поднялся Олег и пошел открывать. — Точно. Одежду привез. Я сейчас. Только переоденусь.

— Пожалуй, мне тоже надо отлучиться, — вслед за ним, и Иван ушел с кухни.

Я только пожала плечами и принялась мыть тарелки. Потом приготовила чай. Разлила его по чашкам и стала посматривать на дверь. Мужчины вернулись в кухню вместе. Оба в джинсах, но Олег был еще в футболке, а Иван в тельняшке. И чай мы пили в молчании, и вставать из-за стола не спешили. А когда все же поднялись, в дверь снова позвонили. На этот раз открывать пошла я сама, а эти двое остались стоять у меня за спиной. На пороге же увидела представительного мужчину спортивного склада, в руках он держал папку. По всей видимости, с документами. Отдавать их мне отказался, потребовав личной встречи с Филатовым. Пришлось впустить его в квартиру. Присутствие еще одного мужика в доме не радовало. Хорошо еще, что тот не задержался надолго. Только передал папку и развернулся на выход.

— Ну, вот. Вроде ничего не мешает нам сесть за стол переговоров, — оживился Филатов, прошел в комнату, завладел целым стулом и сел на него, придвинув к столу, а папку с документами подложил себе под локоть.

— Да, лучше быстрее разобраться с проблемами. Хотя, лично я, когда ехал сюда, ни о чем таком не думал. Решил, что молодая жена испугалась перемен, а меня не было рядом, чтобы поддержать в трудную минуту. — Смирнов пододвинул кресло для меня, сам прижал колченогий стул к дивану, чтобы не опрокинуться, и сел на него верхом.

— Олег, а кто это принес тебе папку? — опустилась я в кресло, стараясь расположиться удобнее.

— Начальник службы безопасности банка.

— Эти бумаги касаются твоего банка? — спрашивала, как бы, между прочим. — Какая была необходимость гонять человека ко мне на квартиру?

— У него много знакомых, которые очень полезны по части добывания нужной информации. Можешь не ходить кругами, милая, эти документы касаются не банка, а тебя.

— Можно взглянуть? — я легко держала его испытующий взгляд. — Ничего такого. Просто учту их, чтобы не дать нашим разговорам затянуться.

— Хорошо, — он пододвинул ко мне папку. — Ты же понимаешь, что это копии?

— Разумеется, — я уже перебирала пальцами листы.

— А ведь вы, ребята, не похожи на любовников, — вдруг подал голос Смирнов. — Объясни мне, Вика, с какого боку в нашей истории этот господин.

— Сама пытаюсь понять. Подожди, Иван, — отвлеклась на секунду от папки и потом снова углубилась в чтение.

— Если ты его не любишь, и между вами вообще ничего не было, то зачем мне тебя ревновать и обвинять в измене? Тогда выходит, что у нас с тобой еще все наладится. Скажи мне, что измены не было.

— Была, — бросила ему коротко, понимая, что пора все расставлять по своим местам. — Была, черт возьми, была.

Когда подняла взгляд от бумаг и огляделась вокруг, то обнаружила две пары недобрых глаз, устремленных на меня. Оба мужчины молчали и хмурились.

— Что?! — обратилась сразу к обоим. — Я вообще очень мерзкое создание. Чужими судьбами играю, как футболист на поле мяч гоняет. Правда, господин Филатов?

Он продолжал молчать, только дотянулся до папки и положил ее к себе ближе.

— А ты, Иван, теперь вообще не жилец. Что смотришь так? Я серьезно говорю. Слышал что-нибудь про черную вдову? Нет? Совсем? Это теперь не имеет значения. Ты обречен.

— Какой неожиданный оборот, — подобрался Смирнов. — Только мистики и не хватало.

— Вот здесь, — Олег взял в руку папку и потряс ею в воздухе. — Есть свидетельства, что наша рыбка-птичка была уже несколько раз замужем.

— Ничего не понимаю. Какая рыбка-птичка? — Иван начал злиться и не скрывал этого. — Вика, скажи мне толком, в чем дело?

— Ваня. До тебя я дважды выходила замуж. Увы! И брак каждый раз длился не более нескольких дней. Вот такая незадача! А главное еще и в том, что не любила ни одного из мужчин. Это были очень расчетливые с моей стороны союзы. Но дело в другом. Мои мужья погибли. А я стала дважды вдовой. Вот так вот!

— Очень богатой вдовой, — добавил Филатов.

— О чем он, Вика? Ты на что, гад, намекаешь?!

— Не кипятись, Иван. Его намеки мне понятны и неприятны одновременно. Но с фактами не поспоришь. Тогда велись расследования. Полиция установила, правда, что перед законом я чиста.

— А перед совестью?

— Перед совестью тоже, господин Филатов.

— Хорошо. Допустим. Он говорит, что ты большая любительница до чужого добра. А сама ты, что скажешь? Ведь, если так, то я здесь никаким боком. У меня все капиталы на одной банковской карте помещаются. Есть квартира, есть хорошая машина. Ну, и все, пожалуй.

— Мне тоже интересно. Зачем он тебе понадобился? Не уж-то, просто на мужика молодого, здорового и смазливого потянуло?

— Я тебе мало рожу расквасил?!

— На свою рожу посмотри!

— Эй, вы! Хватит! Сядьте, оба!

— Все же ответь, милая. Зачем ты его прибрала к рукам? — сверкнул глазами Филатов.

— А у тебя у самого никаких больше догадок нет?

— Он, этот подводник, для меня был неприятной неожиданностью. Знакомство с ним свел только несколько часов назад. Мой человек сейчас занимается его биографией и прочим. Пока только общие данные раздобыл. Коренной питерец, из потомственных вояк, папа у него, правда, адмирал. Но, все равно, масштаб не твой. Просто теряюсь в догадках, зачем он тебе сдался. Ну ладно еще бы переспала с ним, и разбежались, но замуж…

— А ты, Иван, что скажешь? Можешь подсказать что-нибудь на тему, зачем я за тебя замуж пошла? И как пошла?

— Надеюсь, что по любви. Как иначе? — он сложил руки на столе, но им не лежалось спокойно.

— Мы познакомились в поезде. Так? — подступила к нему с расспросами. — Только место у тебя было в соседнем купе, а не в моем. Но ты поменялся с дамой, услужливо перенеся ее коробки и чемоданы. Оказавшись со мной рядом, с первой минуты начал меня соблазнять.

— Я заметил тебя еще на платформе. Вика, ты веришь в любовь с первого взгляда?

— Ваня, мы зря теряем время.

— Что ты имеешь в виду? Я, правда, лишился головы из-за тебя.

— Только не тогда, не на вокзале, Ваня. Ты просто такой, как есть. У тебя сработал рефлекс, действовал по отработанной схеме.

— Я что тебе, собака Павлова?!

— А ну, сиди смирно! — рявкнул на него Филатов, заметив всплеск агрессии.

— Извини, Иван. Только обижаться на меня не за что. Я обещала вам двоим правду, вот и говорю теперь все, как было. Помнишь, какое настроение у меня было в тот день?

— Подруга не явилась к отправлению поезда. Тебе надо было ехать одной, без нее.

— Правильно. Ты все видел и все слышал, там, на платформе. Девушка, то есть я, была очень растеряна, а собой более чем мила, почему бы не утешить. Как ни была тогда расстроена, но твою стойку заметила. С рефлексами у меня тоже все в порядке, как и с интуицией, которой славятся женщины.

— Зря ты все так теперь представляешь, Вика.

— А как надо? Нет, не подумай, что посчитала тебя примитивом. Ты виртуоз, Иван. Именно это и сыграло с нами злую шутку, что в итоге мы стали супругами.

— Хочешь сказать, что приняла меня, как вызов?

— Наверное. Склоняюсь к этому. Но это было только в самом начале.

— То есть? — им обоим стали интересны мои чувства в тот момент, когда меня соблазняли.

— Много позже, уже в Питере, и когда нас связала даже не одна ночь, мои чувства вдруг преподнесли мне сюрприз. Сначала, да, была только игра, я тебя дразнила и подводила к черте. Мне было забавно оставить в твоей душе след. Как если бы это было предупреждением, что женщины бывают разные, и с иными не стоит шутить.

— А может, как месть? Из женской солидарности? Решила наказать за всех брошенных мною? — Иван скрипнул зубами, и его можно было понять. — Думала завести, распалить по полной, а потом дурашливо так улыбнуться и, удаляясь в сторону, послать воздушный поцелуй?

— Вот! Говорила же, что ты профи. Выходит, что ты меня раскусил.

— В этом месте я должен радоваться?

— Выходит, что мы оба играли, оба сообразили, что соперник серьезен. Тогда вопрос: почему вовремя не остановились. Ты можешь что-нибудь сказать?

— Я уже все сказал, — он сидел, мрачнее тучи.

Перевела взгляд на Филатова, и оказалось, что и тот выглядел не лучше. Этот разговор никому из нас не нравился. Тем более надо было скорее с ним кончать.

— Перемену в тебе заметила на второй неделе знакомства. Как ты сам сказал, можно было помахать тебе ручкой. Но это не значило, что сама осталась не задета этой встречей. Оказалось, что мне не хотелось покидать тебя. Вот в чем была загвоздка.

— Выходит, что ты продолжала игру, когда я уже капитулировал перед тобой.

— Я бы это так не назвала. Вдруг, мне подумалось, а что если взять и остановиться. Не сопротивляться больше течению жизни. Пусть все произойдет, как произойдет. Ты свободный мужчина, я — свободная женщина. Ты красив, я тоже ничего, а некоторые утверждают, что даже более чем. И как ты сам сказал, было очень похоже, что мы части одного целого. Неожиданно пришло решение плыть по течению.

— Я ничего подобного в тебе не заметил. Ты постоянно держала меня в напряжении. То давалась в руки, то выскальзывала. Потом и вовсе почти ничего не хотел понимать, только лишь одно желание, чтобы ты всегда была рядом. Упустить тебя, потерять, стало невозможным. А для этого надо было что-то предпринять.

— И ты предпринял. Как говорят некоторые, изучив объект и углубившись в проблему.

— Со мной такое было в первый раз. Обычно хватало обаяния, внимательного обхождения и ласки. С тобой этого было мало. А время утекало сквозь пальцы. Вот я и предпринял тот отчаянный шаг. Заметил, что ты совершенно не умеешь пить и воспользовался этим. Ты думала, что мы прощаемся. Утверждала, что будешь ждать меня, когда вернешься в свой город. Я предложил расписаться немедленно и наплел, сам не знаю, что. А ты только смеялась в ответ. Меня это злило. Прости, но я обманом повел тебя на регистрацию.

— А знаешь, был момент, когда я была счастлива с тобой. Не скажу, когда конкретно. Это только мои ощущения, их не ухватить, не привязать и не отделить от тех событий. Знаю только, что мне было очень хорошо с тобой. А потом я очнулась, но тебя не было рядом. Зато мне явили доказательства твоих похождений. Оказалось, что ты просто коллекционируешь женщин и занимаешься этим давно. И стало понятно, что моя затея обречена на провал, ведь такие, как ты, никогда не останавливаются.

— Я же объяснил тебе…

— Да, да, все помню. Только мне очень надо в этой жизни твердое мужское плечо. Ни в чем не виню тебя, сама виновата не меньше. Заигралась, вообразила лишнего, сама себя уверила в неисполнимом. А ведь я тяжкий груз для своего спутника, не каждому такой осилить. И когда пришло отрезвление, не буквальное имею в виду, хотя и оно было, тогда-то и поняла, что не должна взваливать на тебя свои проблемы. Спросишь почему? Не привык ты к этому, Иван. Тебе больше по нраву легкие победы, а я…

— Не знаешь ты меня. Не спеши с выводом. Взять хотя бы мою службу…

— Что тебе не ясно, подводник, тебе было сказано, что брак с тобой более не возможен. Веры тебе нет. В любой момент можешь вильнуть. А эта женщина терпеть твои выходки не станет. Даже намек на…

— Олег, заткнись, а?..

— Нет, мало я тебе морду набил, — перегнувшись через стол, Иван ухватил футболку на груди у Филатова, но тот был начеку и перехватил его руки, стол при этом заскрипел и поехал в сторону, а поврежденный стул повалился набок.

— Хватит, остановитесь! Уймитесь же!

— Дьявол тебя принес, банкир, — Смирнов с силой отпихнул от себя противника, и попытался снова устроиться за столом. — Поясни мне, Вика, что значит «тяжкий груз».

— А мне очень интересно, с кем ты все-таки успела переспать, раз это был не я, — Олег, не глядя в мою сторону, поправлял на себе футболку. — А то вижу, что супруга эта проблема мало волнует. Ему главное вернуть себе сокровище.

После его слов в комнате воцарилась гнетущая тишина. Новое напряжение возникло, как ниоткуда, и словно повисло в воздухе между нами.

— С какого вопроса начать? — обвела их глазами, но в ответ мне были только сурово нахмуренные брови Ивана и колючая насмешка в прищуренных глазах Олега. — Ясно, ясно. Хорошо! Отвечу. У меня была очень бурная ночь, что даже постели досталось и моей пижаме, а с кем… Это вопрос. Я не знаю, кто это был.

— Давай без мистики!

— Да. Можно без мистики?

Тут они были единодушны. Правда, один демонстрировал лютое раздражение, а другой олимпийское спокойствие.

— Хорошо. Тогда мне придется рассказать вам все с самого начала.

— Мы все есть внимание. Правда, подводник? — ответом его не удостоили.

— Начну с того момента, как познакомилась с Берестовым. Потому что именно сразу после этого начала получать записки.

— Какой еще Берестов?! — нервы Ивана, похоже, были на пределе.

— Сейчас все объясню.

Но перейти к рассказу не получилось. В дверь снова позвонили, а мы все трое дружно выразили неудовольствие. Я же еще и растерялась, не зная, какой еще от жизни ждать каверзы. Поднялась, пошла в прихожую, собираясь с силами открыть дверь.

— Не тяни, милая, и ничего не бойся: мы с тобой, — подгонял меня Филатов, стоя за спиной, успев немного оттеснить Смирнова. — Может, уже сейчас познакомимся с твоим «некто».

Я подумала, что и правда не стоило с этим затягивать, и решительно повернула ключ в замке. Широко распахнув дверь, обнаружила на пороге Вовку. Он стоял, как-то нахохлившись, руки держал в карманах пальто, воротник приподнят, пуговицы до середины расстегнуты, и шарф вытянулся наружу. Подняв откуда-то снизу на меня глаза, в первый момент как бы ничего не замечал, потому что его мысли еще витали где-то.

— Вика, привет, — вот теперь в поле его зрения попали мои непрошенные гости, что теснились в не очень просторной прихожей. — Олег Петрович?!

Главным объектом наблюдения для моего друга стал Филатов, потому что нашего работодателя он знал в лицо. Вовкины глаза округлились, сам застыл на месте, ничего не понимая и не решаясь переступить порог. Но ему помог войти Смирнов, отпихнув в сторону Олега и отстранив меня, схватил за полы пальто и втянул в квартиру.

— Пожаловал, голубок! — шипение не сулило ничего хорошего, мало мне было его стычки с Филатовым, так теперь еще и с Володей.

— Подожди, подводник, — притормозил расправу Олег. — Это, может быть, ко мне. Владимир Ильич, какими судьбами? Я, вроде бы, не посылал за юристом.

— Не посылали… Я сам… К Вике…

— Ах, к Вике он! Заходи, заходи. Тебя-то нам и не хватало.

— Иван, Это не то, что ты думаешь, — поспешила вмешаться, но, похоже, только масла в огонь подлила, не успела оглянуться, как Вовка уже получил по скуле. — Ванька, прекрати! Немедленно! Володя — мой друг. Давний друг.

— Так это тот офицер?! — Вовка еще ничего не понял, но уже завелся, а я даже не представляла, что мой всегда спокойный приятель способен так сердиться.

Они сцепились, и теперь погром стал грозить прихожей, а заодно и коридору. Первой досталось вешалке. Ее перекосило, а потом и вовсе свалилась на пол вместе с висевшими на ней вещами. Когда эти двое обрушились на тумбу с обувью, и она затрещала, Филатов схватил меня за руку и выдернул в комнату. А потом больно сжал плечи и стал трясти.

— Ах, ты, змея! Что еще не знаю о тебе? Сколько вообще около тебя вьется мужиков? Это он? Говори!

— Не-е-э-т! — от тряски даже такое простое слово произнести было не просто. — Не он!

— Как?! Еще кто есть? — Филатов оторопел и ослабил хватку.

— Есть.

— Эй! Подводник! Уймись! Это не тот! Другой еще есть! — он толкнул меня к дивану, заставляя присесть. — Иди сюда. Сейчас она нам все расскажет. Иди, не то все пропустишь. У меня уже нет терпения, дольше ждать откровений от этой мурены.

— Ничего не расскажу, ни одного слова не произнесу, пока не отпустите Вовку. Скажи Ваньке, чтобы прекратил.

В этот момент в дверном проеме показались те двое. Намертво схватив друг друга за одежду, не хотели разжимать рук, так и ввалились к нам.

— Вика, что здесь творится? Это от этого психа ты пряталась? А Филатов причем? — Прохрипел свой вопрос Вовка.

Олег придвинул стул и сел напротив меня, не позволяя подняться с места.

— Иван Семенович! — игнорируя Вовку, заговорил Филатов, не спуская с меня внимательных глаз. — Проводите господина Третьякова на площадку. Я эту штучку знаю, если она что вбила себе в голову…

— Вовик! На выход! — дал задний ход Иван, воспользовался заминкой соперника и выпихнул его за дверь.

Не успела захлопнуться за моим другом входная дверь, как у меня моментально ожил мобильный. Только достала телефон из кармана джинсов, как его у меня отнял Филатов.

— Кто это у нас здесь? Вова. Настырный какой! На, ответь. И уверен, что полиция нам ни к чему.

— Вика! Чем тебе помочь? Хочешь, я вызову полицию? — раздалось из трубки.

— Володь, не волнуйся так. Все обойдется. Уже завтра будет все нормально. Вот увидишь. Завтра встретимся, и я тебе все расскажу. Иди домой.

— Лучше сегодня. Позвони мне сегодня. Ладно?

— Хорошо. Постараюсь. Иди домой.

Пока говорила, рядом со мной на диван сел Смирнов и сложил на груди руки, изображая готовность слушать.

— И так, ты, милая, познакомилась с Берестовым, — подсказал мне Олег то, на чем остановилась недавно, но от былого его спокойствия теперь не осталось и следа.

Меня тоже начало трясти от перенапряжения. Самым спокойным казался Ванька, но и на его счет не стоило обманываться. С трудом собравшись с мыслями, я продолжила свои признания. Когда речь касалась ухаживаний Григория Ивановича и его настойчивого внимания ко мне, Смирнов дергался, как от нервного тика, Филатов же противно улыбался и хмыкал. И только, когда начала говорить о неизвестном, осмелившемся внедриться в мое жилье, оба мужчины, как по команде, выразили мне откровенное недоверие.

— Ты завралась, милая, — откинулся к спинке стула Олег.

— Я же просил: без мистики, — вспыхнул Иван.

— Рассказала, как было, — уперлась я.

— Какие-нибудь доказательства у тебя есть? Реальные, имею в виду. Не то я решу, что умышленно наговариваешь на себя, чтобы я подал на развод.

— Зачем это ей? Могла бы просто развестись, подав заявление. Не особо у нас зацикливаются на причинах. А так, ты сам дал ей колоссальный повод разорвать брачные отношения, отличившись любвеобильностью. Это я не для того, чтобы вновь досадить тебе. Просто размышляю.

— Размышляй. Только аккуратнее. У меня терпение уже на пределе.

— Брось, не о тебе сейчас речь. Выходит, что все же, что-то было из того, о чем она нам поведала. Может, милая, еще что расскажешь, припомни, как все происходило.

— Припомнила! — я вскочила, стараясь заглянуть на верх шкафа, где раньше стояла ваза, а теперь ее не было видно, но Олег не дал сделать никаких телодвижений, молниеносно толкнув обратно на диван.

— Полегче! — поморщился Иван. — Муж здесь по-прежнему я. Так что ты хотела сказать, дорогая?

— Там, наверху раньше стояла ваза, — указала на шкаф. — Я в нее выбросила те записки. Возможно они еще там. Валяются в опрокинутом сосуде. А может, ваза разбилась, записки упали на пол, и вы их выбросили. Может и так.

— Черт! Посмотри, Иван.

— Сейчас. Стул дай. Что-то есть. Ваза точно там. Битая, правда. Вот, комки бумаги нашел.

— Это я листки скомкала, а потом туда забросила.

— Читай, Иван.

— Все верно. Все, как она говорит. Текст совпадает, но он отпечатан на принтере. Любой мог это сделать.

— Ты начинаешь соображать, господин капитан первого ранга. Эта штучка еще та хищница. Заглотит и не потрудится разжевать. Ей ничего не стоило самой отпечатать записки, как бы про запас, на всякий случай. Дальновидной оказалась, рыбка моя. Не стоит нам развешивать уши. Любимый прием дам давить на жалость и демонстрировать сильному полу свою незащищенность.

— Ну, надо же! Наверное, богатый личный опыт лишил господина банкира доверия к женщинам. — Фыркнула на него.

— Мы сейчас говорим исключительно о твоем опыте, милая.

— Ладно. О моем. И что дальше? Я ведь уже все рассказала. Добавить мне больше нечего. Что вы станете делать? — теперь я сложила руки на груди, демонстрируя, что зашли в тупик, если им нечего больше сказать.

— Что ты думаешь, капитан?

— Мне кажется, что она все же чего-то боялась. Срочно уехала в Египет по горящей путевке. Не скалься, не могла она знать, что встретит там тебя. Нет, здесь что-то другое. Да и тот Гаврик, как его, Вова что ли, сказал, что пряталась от кого-то. А какая у тебя версия?

— Давай вернемся к истории с ее мужьями. Оба сыграли в ящик при разных обстоятельствах, но смерть была насильственной.

— Не может же наша птичка-рыбка их убрать?!

— И я того же мнения. Это значит, что у нее есть сообщник. Смотри, какая спокойная, при моем упоминании о нем ничуть не дернулась. Аферистка высшего класса!

— Вот, дураки!

— Но, но! Не разочаровывай меня руганью, милая.

— И сколько же у тебя добра скопилось, дорогая?

— Не мало. Есть квартиры, машины, есть даже яхта и шикарный дом на берегу моря. Средиземного.

— Почему же ты не шикуешь тогда? — склонил голову Иван в задумчивости.

— А ведь ты, Ваня, на правильном пути, — воспрянула я духом. — Согласитесь, что глупо иметь такие богатства и ничем не пользоваться.

— Может, у тебя болезнь такая, остановиться не можешь, все стремишься преумножить накопления. Или твоему напарнику этого всего мало, решил, что тебе еще рано на пенсию.

— Как бы знала ответ, непременно сказала бы, Олег. Хотите верьте, хотите нет, но меня никто не заставлял выходить замуж тогда. Помнишь, Филатов, я рассказывала тебе о Вадиме, моем друге детства и напарнике по спорту. Он предпочел меня успеху и богатству. Это меня тогда здорово ранило.

— Это еще кто? — забеспокоился Иван, утомившись обилием мужских имен в моей истории.

— Это не стоит внимания, командир, поверь мне на слово. Это байка о детстве и чистом юношеском чувстве. Или я не прав? Милая, что ты глазки потупила? Не уж-то был секс? Вот это нравы у наших спортсменов. И все же, не стоит отвлекаться. И так, он тебя больно ранил нежеланием продолжать отношения. Что дальше? Решила сама попробовать успеха в погоне за богатством?

— Если скажу, что все было не так просто, ты не поверишь и станешь смеяться. Поэтому мой ответ «да».

— Уже кое-что. Почему-то мне кажется, командир, что мы на верном пути. Что дальше?

— После второй моей потери, то есть, когда овдовела второй раз, со мной приключилась история.

— Как же иначе, конечно история.

— Я захотела продать дом на побережье и яхту. Мне они был ни к чему, а деньги в тот момент понадобились.

— Разве у тебя не было и денег в достатке?

— Так вот, мне не дали этого сделать. Получила записку, вроде этих, где мне обещали расправу, если надумаю потратить, хоть малую долю из наследства.

— И ты не ослушалась.

— Были мысли сделать по-своему. Но очень быстро отказалась от них. Однажды утром я проснулась в своей постели, в доме, где сигнализации и всякой охранной аппаратуры на огромные деньги, привязанной к кровати кожаными ремнями. Потом на глазах взорвалась моя машина, тоже из тех, что осталась от покойного мужа, но не из самых дорогих. По-видимому, мой соглядатай относился к добру покойных мужей, как к своей личной собственности, и для устрашающей демонстрации выбрал ту тачку, что подешевле. Я просто подходила к машине и уже на расстоянии нажала кнопку на брелоке. И сразу взрыв.

— Если тебе верить, то твоя жизнь для этого неизвестного ровным счетом ничего не стоит. Тогда выходит, что он тоже имеет отношение к наследству. Искать надо среди других возможных наследников. Ты могла нанять кого-то для расследования.

— На какие деньги? Все, кто узнают о той куче добра, что оставили мужья, считают меня очень богатой, и требуют значительной платы. А у меня, по сути, только то, что зарабатываю сама. То есть, только то, что зарабатывала в твоем банке, Олег. Вот такая история.

— Если ты поедешь со мной в гарнизон, Вика, то защита тебе будет гарантирована. Там тебя никто не сможет достать. Черт с ним, с наследством, мы и так проживем. Тем более, понял, что работу ты теперь потеряла. Это самый лучший вариант для тебя, соглашайся, воробышек ты мой. Буду любить тебя всю свою жизнь. Клянусь.

— Боюсь, что этот человек так легко не остановится. Он все равно своего добьется. И тогда уже, и ты рискуешь распрощаться с жизнью, Иван, — ответила ему с глубоким вздохом.

— Чего-то в этом духе я и ждал, — рассмеялся Филатов. — Иван, все это вранье для доверчивых. Будь все так, как она говорит, немедленно ухватилась бы за ваш брак. Я склоняюсь к тому, что у них сговор, что они хорошо ладят друг с другом. Мы ее сейчас прижали, вот и получили эту байку.

— Мне все равно, кто она, банкир. Я просто ее люблю. Вика, соглашайся, поедем домой, там сыграем свадьбу, не хуже, чем у других, все честь по чести.

— Ванечка, ты отдаешь себе отчет, что рискуешь головой? Не знаю, что тому, другому, надо от меня, но чувствую, что он где-то рядом и скоро объявится. Он не даст нам теперь уехать, если поймет, что в гарнизоне ему труднее будет до меня добраться.

— Не думай ни о чем. Я уберегу тебя.

— Угу. Вот ты уже и Ванечка, командир. Твоя жена явно демонстрирует потепление отношений. Только помнится, она уже была в этом самом гарнизоне. Что из этого вышло? Ты в поход, а твоя супруга собрала чемодан и подалась сюда. Где гарантии, что на этот раз это не очередная уловка, лишь бы выпутаться из ситуации? И что тогда? Она снова в городе и бесконтрольно раскидывает новые сети. Я не могу допустить этого.

— И что ты сделаешь, банкир? Мы супруги, состоим в законном браке. Купим билеты, и все, прощай ты и твой город.

— Да, — поддакнула я, но, наверное, сделала это зря, потому что Филатов даже побелел от злости.

— Еще не знаю, — скрипнул он зубами. — Завтра решу. Утро вечера, как говорится, мудренее.

— Хорошо, — повеселела я. — Приходи к нам завтра. Когда надумаешь, что путное, тогда и заходи.

— Да. А сейчас нам с женой пора ужинать и ложиться спать. Правда, дорогая? День был трудным, пора и отдохнуть.

— Не будь идиотом, подводник. Она снова что-то задумала, разве ты ничего не понял?

— Олег Петрович, до свидания, — начала я подниматься. — Большое вам спасибо, что помогли нам выяснить некоторые вопросы с мужем. Дальше вам здесь оставаться ни к чему.

— Что ты говоришь, милая? — его глаза сверкнули сталью, — тебе нужна защита? Верно? Я тебе ее обеспечу на все сто в своем загородном доме. Уже сегодня, а не через какое-то время.

— С мужем оно как-то вернее.

— Ты же хотела развода.

— Не тяни, банкир, тебе пора. Разговор был тяжелым. Ты открыл мне глаза на проблему. Я все понял. Только это мой крест, не твой.

— Ладно. Вижу, что желание остаться с ней на ночь, лишило тебя здравого ума. Ты меня еще вспомнишь. Недолгой будет ваша семейная идиллия.

— Иди, иди, вестник.

И вот входная дверь второй раз за день хлопнула так, что задрожали стены. Мы с Иваном немного потоптались в прихожей, пребывая в некоторой растерянности, уже и не веря, что все же остались в квартире без Филатова. Затем я отправилась на кухню приготовить какой никакой ужин, а он пошел за мной, не зная, чем еще себя занять. В холодильнике по-прежнему было не богато с продуктами. Достав из морозилки остатки пельменей и многозначительно взирая на Ивана, продемонстрировала их ему. Тот только кивнул и уселся за стол ждать. Я поставила на плиту кастрюлю с водой, и тут зазвонил телефон.

— Вот, черт! — скривился Иван. — Кто там еще?

— Вовка, — ответила, взглянув на экран. — Я обещала ему позвонить и не позвонила.

— Вика, — раздалось в трубке сразу, как только поднесла ее к уху. — Как ты? Что произошло? Как можно все это объяснить? Давай я приеду.

— Володь, не надо приезжать. Все уже позади. Спасибо тебе, но у меня, правда, все в порядке. Ты сейчас где?

— Дома. Постоял какое-то время около твоего подъезда и поехал к себе.

— Это хорошо. Передавай привет маме. Я ей из Египта привезла чай.

— Какой привет?! Какой чай?! Вика, ты о чем?

— Хороший чай, каркадэ. Завтра встретимся, и передам. Спокойной ночи.

Только отключилась, как новый звонок заставил удивиться меня и заерзать на стуле Ивана.

— Кто опять?

— Номер не знаком, не знаю, кого еще бог послал.

Нажала соединение и приготовилась слушать.

— Виктория Витальевна, — голос Олега звучал строго официально. — Вы восстановлены в должности. Завтра вам на работу и рано вставать. Не опаздывайте.

— С чего это вдруг?! Это игра такая?

— Ты же сказала, что работа у меня — единственная статья твоих доходов. Не могу же я позволить тебе бедствовать.

— Спасибо, конечно. Это очень трогательно с твоей стороны. Только мне это уже не нужно. Завтра собираю вещи и еду за мужем. Стану спутницей жизни капитану первого ранга. Не на бумаге, а теперь реально в жизни. Борщи варить умею, пироги печь тоже. Так что, прощай, Олег Петрович.

— Хватит! — подал голос Иван, и я сразу же отключилась.

Ужинали мы в гробовом молчании. На ночь улеглись в моей спальне. Настроение у него и у меня было не очень. Но от своих супружеских прав в постели Иван не отказался. Я же решила, что раз приняла решение в сторону этого союза, то надо было его крепить. Чем мы и прозанимались половину ночи. А вот вторую половину проспали, как убитые, так устали от трудов своих. Утро же встретило нас ярким солнцем за окном, занавески на котором мы зашторить забыли. Проснулись одновременно, но вставать не спешили. Похоже, что для нас наступил медовый месяц. Когда мой супруг все же выпустил меня из объятий, я спешно покинула спальню и скрылась в ванной.

— А я завтрак приготовил! — сказала мне Ванькина голова, высунувшаяся на секунду из кухни, стоило только показаться в коридоре. — Пока ты плескалась, я сбегал в магазин, что на углу, и купил кое-чего.

По всей квартире пахло яичницей с беконом. Это было замечательно, а то, третий раз есть пельмени совершенно не хотелось.

— Садись. Я тебе уже положил. Ешь, чтобы не остыло.

— Как же ты?

— Я быстро в ванную и тоже присоединюсь.

Телефон зазвонил снова, когда мы уже закончили завтракать, и я домывала посуду. Звонила Светка.

— Кто это опять? — недовольно поморщился Иван.

— Моя подруга. Вы знакомы уже. Света.

— Что ей надо?

— Приглашает сегодня вечером к Ире. Это еще одна моя подруга. Мы дружим сто лет. Так вот, Ирина родила совсем недавно, а вечером организует небольшую встречу старых друзей. Хочет похвастаться перед нами сыном.

— И ты хочешь пойти?

— Хотелось бы, — я пожала плечами и прижалась ласково к плечу мужа, а он довольный расплылся в улыбке.

— Я рад тебе угодить, дорогая. Но ничего, что… — он обвел рукой свое лицо, указывая на некоторые повреждения, что получил вчера во время потасовок со своими соперниками.

— Не переживай. Наверняка, Светка уже всех подготовила к знакомству. Не верю, что не натрещала про вчерашнее.

— А «всех», это скольких? Много ли будет народу? Все же мне хотелось бы в другом виде предстать перед твоими друзьями. Что они могут подумать? И форма порвана. Буду выглядеть, как разгильдяй. Может, в другой раз?

— Когда это будет? — надула я губы. — Забыл, что собираемся уехать в гарнизон? А мне так хочется увидеть маленького… Если ты не хочешь пойти, то можешь остаться дома.

— Э, э. Нет. Об этом и речи не может быть, — встрепенулся Иван. — От меня ни на шаг, дорогая.

— Значит, вместе, Ваня?

— И когда нам идти?

— Времени достаточно, чтобы собраться и съездить в магазин купить новорожденному подарок.

Собрались мы быстро. В полном согласии взялись за руки и вышли за порог квартиры.

— Чем-то ты Тюбику не угодил? — усмехнулась я, услышав из-за Алкиной двери тявканье и поскуливание. — Хотя, кто его знает, он иногда так себя ведет просто от одиночества, когда хозяйка на работе и он один дома.

Возвращались назад мы уже ближе к вечеру. Только вошли в подъезд, не успев подняться на лифте, а подвывание маленькой собачки слышалось и там. Мне отчего-то сделалось не по себе. Я поежилась, а Иван это заметил и обнял меня за плечи.

— Не обращай внимания. Эти малявки часто бывают набалованы и требуют к себе повышенного внимания. У моей матери померанский шпиц. Она даже в магазин не может без него отлучиться. Так и таскает за собой везде, чтобы не устраивал сцен.

— Господи! Иван, мне же еще с твоими родителями знакомиться…

— Что, боишься? Не стоит. Они не нарадуются, когда узнают, что я женился.

— Так ты им еще не сообщил? — я притормозила на площадке в задумчивости.

— А что ты так напряглась? Думаешь, что тяну с этим? Вот сейчас и позвоню отцу, дай только войти. Заодно приглашу их с матерью на свадьбу. Как только приедем, позовем гостей…

Он понес сумки на кухню, а я прошла в гостиную. Первое, что бросилось в глаза, был белый лист на комоде.

— Ваня! — крикнула так резко, что он что-то там выронил из рук, а через секунду уже стоял рядом.

— Что это? — тоже уставился на бумагу и принялся читать. — Мне это не нравится. Что это значит?

Я онемела и только пожимала плечами. На бумаге так и было написано: мне это не нравится. Иван взял у меня записку и вертел ее в руках, рассматривая со всех сторон.

— Ты заходил сегодня в эту комнату? — ко мне вернулся дар речи.

— Да. Мой чемодан здесь стоит, — он покосился в угол комнаты. — Совсем рядом с комодом. Только не могу сказать, была ли эта бумага уже здесь. Не обращал внимания ни на что. Просто зашел за вещами.

— Иван, мне страшно.

— Успокойся. Ты же теперь не одна.

— У меня такое чувство, что именно это ему и не нравится.

— А вот здесь уже ничего не поделать. Мы больше не расстанемся ни на минуту. И этот факт ему придется принять. Он же не мистический враг, а обыкновенный мужик. Значит, ничего такого из себя не представляет, с чем я не справился бы.

Все это он говорил так уверенно, что начала успокаиваться. Я посветлела лицом и взглянула на него с благодарностью. Иван расценил это по-своему и потянул меня в спальню. Его желание заниматься любовью в любое время суток и при самых разных обстоятельствах показалось мне легкомысленным, но спорить не стала. Надеялась, что знает, что делает. К тому же он был в курсе, чем рискует.

— Нам пора собираться, если не хотим опоздать к моей подруге.

— Не хочется. Но подчинюсь, раз это твое желание, дорогая.

На улицу мы вышли под руку. Уже стоя на асфальте под окнами квартир нашего подъезда, подняла голову, прислушиваясь к голосу Тюбика.

— Все не можешь успокоиться, дорогая? — заметил Иван мою настороженность. — Сейчас уже его хозяйка вернется, и он замолчит.

— Пора бы, обычно она дома к этому времени.

— Имеет право задержаться, наконец. Может в магазин зашла, или встретила кого по пути.

— Все может быть, — зябко поежилась, потому что вдруг ясно поняла, что этот вой не к добру. — Пойдем, Иван, нам в соседний подъезд.

Только собрались подняться по ступеням к входным дверям, как за нашими спинами затормозила машина. Мы обернулись и заметили автомобиль Филатова. Он вышел, а водителю велел припарковаться в стороне, чтобы никому не мешать.

— Привет, банкир. Какими судьбами в наших краях? — Иван чувствовал себя победителем и вел себя соответствующе. — Не думал тебя больше встретить. А еще говорят, что большие деньги наживать хлопотно и трудоемко. Я вот начал сомневаться в этом, на тебя глядя. Что ни день, все по гостям ездишь.

— Хватит балагурить, — мрачно осмотрел тот нас. — Что нового?

— Да ты, никак, ясновидящий!

— Кончай, подводник. Тебе лучше быть серьезнее. От этого будет зависеть ее жизнь и твоя голова, — Олег хмуро уставился на меня, отчего захотелось поглубже спрятаться в воротник пальто. — Сейчас ты рядом с ней, а значит, что тебе отвечать за все. Так что нового?

— Нам сейчас не до тебя. Не видишь, в гости идем к ее подруге?

— Не валяй дурака. Я просто должен знать…

— Не лезь в нашу жизнь…

— Новая записка, Олег, — ответить пришлось мне, чтобы не затягивать эту сцену. — Снова лежала на комоде. Тот же шрифт, та же бумага. Текст прост: мне это не нравится.

— Та-ак! — он оттянул шарф, точно тот его душил. — Кто же это может быть?

— Только не она! — ухмыльнулся Ванька, теснее прижимая меня к себе. — Я всю ночь не выпускал ее из объятий. Так что не трудись обвинять ее во всех грехах.

— Чему ты радуешься?!

Договорить Филатов не успел. За его спиной возникла Светка со своим благоверным и изобразила бурную радость от встречи. О продолжении нашего разговора и речи теперь не было. А тут подруга еще подхватила под руки Олега и Ивана и поволокла в подъезд, предлагая быстрее оказаться в гостях.

— Ирка там заждалась. Телефон мне оборвала. Скорее идемте.

Ее супруг галантно предложил руку мне, и мы так и отправились к Ирине. В дверях нас уже встречал Димка, счастливый отец новорожденного. Из дальней комнаты слышался голос подруги, она кричала, что сейчас докормит и освободится. Светка затолкала нас всех скопом в ванную мыть руки. От такой толчеи было трудно развернуться, не то, что подойти к раковине. Но уже через пять минут неразбериха улеглась, и я заметила, что оба мои спутника выглядят умиротворенно и вроде бы даже довольны. Было такое впечатление, что они давно и хорошо знали моих подруг, хотя откуда бы. С их мужьями тоже быстро нашли общий язык. Андрей, муж Марины, с Олегом Петровичем был знаком много лет и теперь завладел его вниманием, отведя в сторону окна. Валерка, Катькин супруг, нашел собеседника в лице Ивана, как только узнал, что тот военный моряк. С их стороны только и слышались какие-то замысловатые словечки про суда и лодки. Мужчины увлеченно беседовали, а мы, женщины, маялись в ожидании, когда нам покажут малыша. И вот, из дальней комнаты выбежала маленькая Анечка и бросилась к отцу. Дима поднял ее на руки и поцеловал в нос.

— Умница ты моя. А здороваться Анютка будет? Вон сколько дядей и теть к нам в гости пришло.

— Здравствуйте, — засмущалась девочка, но всего на минуту. — Папа, папа! Мама братика несет!

Тут в комнату вошла Ира. Мы с девчонками, и Анечка в первую очередь, успев сползти с отцовских рук, кинулись к ней. Подруги ее поздравляли и, конечно, желали рассмотреть младенца. Крохотный мальчишечка крепко спал на руках у матери. Он весь был завернут в какое-то красивое одеяльце, и виднелось только личико и малюсенькие кулачки. Мне очень хотелось узнать, какие у него глазки, но с этим ничего не вышло. Правда и так моему восторгу не было предела. А потом еще Ирина разрешила нам всем подержать сына. Первой в очереди была Анечка, предпоследней Марина, за ней я. Было боязно брать в руки такую кроху, но Иришка ободряюще мне улыбнулась. Когда решилась взять ребенка, поняла, что теперь не хочется его из рук выпускать. Младенец спал и во сне причмокивал пухлыми губками.

— Давайте уже сядем за стол, — позвал Димка. — У нас теперь вся жизнь по расписанию. От кормления до кормления живем. Надо успеть отметить рождение нового гражданина. Ирина, отнеси малыша и скорее к нам.

За столом я сидела между Олегом и Иваном. Все ждала каверзных вопросов от подруг по этому поводу и насчет моего замужества. Но девчонки, как сговорились, и словно набрали в рот воды. Я продолжала ждать, что будет дальше. После застольных речей мы перешли к беседам про жизнь. А потом пришел черед песен. Сильно не голосили, боясь разбудить ребенка. Дима принес гитару, и заиграл переборами. Лучше всех у нас пела Марина. Романсы в ее исполнении никого и никогда не оставляли равнодушными. Потом Иван попросил гитару в руки и привел публику в восторг. Мне следовало радоваться и гордиться мужем, только отчего-то хотелось, чтобы он вел себя скромнее. Исполняя песню «Странник», он многозначительно поглядывал на меня, а в моей голове сидела мысль, скольким еще женщинам посылал такие же томные взгляды.

— Может быть, Олег Петрович тоже исполнит нам что-нибудь? — спросил он в конце, желая передать гитару ему. — Как вы на это смотрите, уважаемый?

— Вам нет равных, капитан. Так что мне не стоит и тягаться с вами.

Когда возвращались из гостей, на улице давно сгустилась темнота. Я ожидала, что Филатов простится с нами уже на выходе, а он все шел и шел к подъезду. Мне не было понятно, чего он добивался таким упрямым преследованием. А он шел себе, засунув руки в карманы пальто и подняв голову к звездам на небе. Около подъезда случилась заминка. Мы развернулись в его сторону и в немом вопросе ждали объяснений.

— Покажите мне ту записку, — ответил он нам.

— Какой смысл ее рассматривать? Я же тебе сказал: все то же самое.

— И все же.

Уже зная характер Филатова, спорить с ним дальше не стали, а просто направились к квартире. Но только вышли из лифта, как около моей двери заметили Вовку. Он привалился к стене и не понятно, сколько стоял так, поджидая меня. Заметив всю компанию, посерел лицом и не произнес ни слова. Двое других мужчин тоже смолчали. Я наклонилась над сумкой, ища ключи.

— Давно ждешь? Мы у Иринки были. Я ее малыша на руках держала. Заходи, сейчас передам чай для твоей мамы, а тебе привезла очень красивую чашку.

— Что это соседский пес так воет? — отстранился он от стены. — Меня собака давно знает, а воет не переставая.

— Тоже заметил? — насторожилась я.

Дверь была уже мной открыта. Иван с Олегом ждали, когда войду, но я пропустила их вперед, сама же, решила выяснить, что произошло у соседки. Подошла к ее двери и нажала на кнопку звонка. Послышалось царапание коготков по двери с той стороны, еще собачка пару раз торопливо тявкнула где-то совсем рядом, а потом, видно, снова убежала в комнату и заголосила там.

— Не нравится мне все это, — снова принялась жать на звонок, а Вовка стоял рядом и пристально разглядывал меня. — Алла! Алла!

Не знаю, сколько бы еще стояла и звала соседку, но Вовка положил руку на дверь и слегка нажал. Оказалось, что та не была заперта. Она раскрылась, давая нам проход. Мы зашли и зажгли свет в прихожей. Я еще раз произнесла имя соседки, и только потом прошла дальше, ориентируясь на лай Тюбика. Нащупала на стене выключатель и нажала клавишу. Мои глаза сразу же различили женскую фигуру на ковре. Алла лежала на полу в очень странной позе. Ноги сами понесли меня к ней. Вовка и я подошли одновременно. Он опомнился раньше меня.

— Вика, не смотри!

Но было уже поздно. Я успела увидеть остекленевшие глаза и перекошенное гримасой лицо. Вид смерти был мне не по силам. Сознание мое помутилось, последнее, что помнила, это вскрик Вовки.

— Надо вызвать полицию, — услышала голос Олега, когда стала снова приходить в себя.

Я опять лежала в спальне, в одежде поверх одеяла, как и вчера. Только теперь на мне было еще и пальто. Вовка сидел рядом и держал вату с нашатырем. Олег стоял неподалеку, сжимая в кулаке мятый лист бумаги, подозреваю, что это была последняя из записок. Иван набирал номер на телефоне, а потом стал объяснять в трубку наш адрес.

— Собака, — разлепила я губы.

— Что? — все трое наклонились ко мне, пытаясь понять, о чем это я.

— Заберите собаку. Вова, принеси его сюда. У него шок. А сейчас еще полицейские приедут… Как бы чего ни вышло…

— Я закрыл его в другой комнате, — сообщил вернувшийся Володя. — Как ты?

— Что мне будет, а вот Алка…

Из моей груди вырвались рыдания. Представляю, как страшно я выглядела, но ничего поделать не могла, красиво плакать не умела. Мужики растерялись, толклись рядом и переглядывались. Потом Олег додумался принести мне воды, заставил сделать несколько глотков. Отобрав, наконец, стакан, передал его Вовке, а сам помог снять пальто. Тут на площадке послышался шум. Из соседней комнаты залаял Тюбик. В прихожую вошли двое дюжих полицейских с автоматами. Иван пошел к ним объяснять, в чем дело. Это были люди из ближайшего отделения. Еще через какое-то время приехала оперативная бригада. Среди них оказался Ванькин друг. Тот самый, у которого он останавливался проездом месяц назад.

— Кто нашел тело? — спросил он нас, обводя глазами.

— Вот они, — Иван указал на нас с Вовкой. — Прошу тебя, оставь мою жену в покое, она тяжело все это перенесла.

— Ладно. Пойдемте со мной, — обратился он к Володе. — А с тебя, Иван, причитается. Надо же, женился, и ни полусловом!

Мы снова остались в комнате втроем. Иван помог мне подняться и перейти в гостиную. Там расселись, кто куда, и какое-то время сидели в молчании. Потом я попросила выпустить ко мне собачку. Тюбик вбежал, закрутился на месте, заметил меня и кинулся на колени. Его трясло, как от озноба. Я принялась собачку гладить и успокаивать, а в результате сама снова разревелась.

— Что думаешь, Иван? — Олег снова предложил мне воды, а потом хмуро смотрел куда-то в угол.

— Черт знает, что! — ответил Ванька, по всему он был растерян.

— Он перешел к действиям. Шутки с записками кончились.

— Мне кажется… — нерешительно начала я и заметила, как тут же оба повернулись в мою сторону. — Алла что-то увидела. Она любила стоять под дверью и смотреть в глазок.

— Этот некто приходил в дом и оставил записку. Соседка его увидела, и это стоило ей жизни. Так? Это хотела сказать? — Олег не сводил с меня глаз.

— Она видела его и раньше. Когда приходил еще в те разы. Сама мне рассказывала. А я все в толк не могла взять, о чем она мне говорит.

— Расскажи подробнее, Вика, — он был серьезен, и от его привычной язвительности не осталось и следа. — Старайся ничего не упустить.

— Вряд ли смогу, столько времени прошло. Но попробую, — я морщила лоб от напряжения. — Обычно мы с ней общались урывками. Здравствуй и до свидания. Ключ оставить. Соли дать или попросить. Но после того как в нашем доме случилось убийство…

— Какое убийство? — оживились сразу оба и спросили в один голос.

Пришлось начать рассказ с той ночи, когда понесла мусор к контейнерам. Эта история очень заинтересовала Олега. Иван же посчитал ее незначительной, но все же согласился, что может и следует рассказать о ней следователю.

— С твоих слов выходит, что соседка принимала ночного визитера за кого-то из прежних возлюбленных. Интересно, за кого? Сколько еще их у тебя было?

На мой взгляд, не стоило Ивану так горячиться и злиться. Уж кто-кто, а сам… Но я только вздохнула на его выпад и решила сохранять спокойствие.

— Вы всех теперь знаете. Остался только один.

— Я весь внимание, — огрызнулся Ванька.

Олег ничего не сказал, сидел и рассматривал свои руки.

— Это Володя. Он стал моим партнером по танцам на льду после своего брата.

— И в постели тоже его заменил, — зло сверкнул глазами муж.

— Мы много времени проводили вместе, — я вдруг поняла, что говорила все это для Олега, но он упорно смотрел на свои руки, сжатые в замок. — Он был очень внимателен ко мне, никогда не рисковал на льду, если это могло обернуться моей травмой. Скоро поняла, что влюблен в меня. Но на спортивной карьере мы оба решили поставить точку и поступили в институты, разные институты.

— Теперь мне понятно, почему этот юрист предпочел лучшим предложениям мой банк.

— Его мама обвинила меня в том, что спортивная карьера ее сына, и даже сыновей, оборвалась ничем. Она стала против наших встреч. Мы расстались. Но не навсегда. Встретившись вновь, уже на службе в банке, возобновили отношения, но исключительно дружеские.

— Как это может быть?! — завелся Иван. — Какая дружба может быть с мужиком, который…

— Помолчи, Иван. Ты забыл, о чем мы сейчас говорим? Мы ищем убийцу! Потом будешь ревновать, сколько угодно.

— Вова часто заходил ко мне раньше. Затем был перерыв в отношениях. А в последний год его опять можно было видеть у меня. Думаю, Алла увидела кого-то очень похожего на него. Больше некому быть. Честно. Только это не Вовка. Я абсолютно уверена. Поэтому и следователю всего этого не расскажу, буду от всего отрекаться, чтобы не сделать ему худо.

— Хорошо, — Олег поднял на меня глаза, они были непроницаемы. — Решим так. Сообщить предполагаемые приметы убийцы стоит, но историю немного изменишь, опустишь сравнение с Третьяковым. Это, и правда, может быть просто совпадением. Но мы теперь знаем, как может выглядеть убийца. Тебе, Вика, ни о чем приметы не говорят?

— Нет. И вот еще, что. Алла всегда видела его со спины или немного в профиль. Все твердила про загар и вьющиеся по шее черные волосы.

Когда к нам присоединился Володя, мы дружно посмотрели на его волосы. Да, темные, почти черные. Но кожа его была без загара, и стрижку носил короткую, вся шея была открыта. Он выглядел уставшим, каким-то помятым. Вслед за ним явился и Ванькин приятель, следователь, что начал заниматься этим убийством.

— Беда с вашим домом. Второе убийство за два месяца. То журналиста застрелили, теперь вот женщине шею свернули.

— А тем делом кто занимается? — поинтересовался Иван.

— Кто, кто? Я! Ладно, давайте сделаем так. Уже светает. Тут все устали, измучились. Давайте разойдемся. Немного отдохнем, а завтра милости прошу ко мне. Побеседуем. Все поняли? Этого товарища я опросил, — он указал на Володю. — Ему не обязательно приходить. Хотя… Может и стоит. Ладно, приходите все вместе.

— Вика, что происходит? — насел на меня Третьяков, как только следователь покинул квартиру. — Мне кажется, что вы все знаете обо всем этом больше моего. Может, расскажешь?

— Да, надо. Только давай это сделаю завтра. Я честно очень устала. Просто никаких сил не осталось. Этот человек сказал, что мы завтра должны быть у него. Пошли с нами. Мы будем там все рассказывать, а ты все узнаешь.

— Сомневаюсь, что с нами будут беседовать со всеми разом. Скорее всего, станут вызывать по очереди.

— Хорошо. Тогда я лично тебе расскажу все, что знаю. А сейчас поезжай домой. Ты на машине? Это хорошо. Нам всем пора разойтись и отдохнуть.

Закрыв за Филатовым и Третьяковым дверь, не успела расстелить постель, как прозвенел звонок.

— Отойди в комнату и закройся там, — опередил меня в прихожей Иван, а сам стал приближаться к глазку. — Это Филатов. Что еще приключилось?!

— Я вернулся. Подумал, что лучше, если в доме будет два мужика вместо одного, — сообщил нам, входя и раздеваясь. — Спать станем по очереди. Один будет дежурить, другой отдыхать. Вика, тебе лучше лечь в другой комнате. Что у тебя там?

— Спальня родителей.

— Вот и отправляйся туда. Бери с собой пса и иди.

— Это тебе не твой банк, чтобы командовать.

— Оставь мысли о семейных утехах, сейчас о другом думать надо. Успеешь нарезвиться, если выживешь. Убийца хорошо знает квартиру. В ее спальне могу лечь я, он туда, скорее всего, пожалует, если проникнет в дом. А ты, если хочешь, ложись в гостиной.

— Сам ложись в гостиной. Смельчак нашелся!

Выспаться не удалось никому из нас. И времени на сон было мало, а у мужчин и вовсе в два раза меньше из-за сменного дежурства, и Тюбик не дал. Собачка то ли с непривычки, то ли чуяла что, а может из-за перенесенного стресса, но не спала совсем, дрожала всем телом и тонко поскуливала.

К следователю мы явились все вместе, и больше половины дня провели в коридоре, ожидая то своей очереди, то друг друга. Именно там и состоялся наш разговор с Вовкой. Я выложила ему все, как было, а он только молчал. Тот мрачный коридор мы покинули тоже все вместе. Гурьбой перешли улицу и остановились на мосту, где-то посередине, чтобы решить, что делать дальше. Этим занимались больше Иван с Олегом. Они спорили, не находя общего решения, а мы с Володькой просто стояли рядом и ждали.

Погода в тот день была довольно теплой. В пальто мне стало жарко, и я расстегнулась, подставляя шею и грудь осеннему солнцу. Внизу протекала река. Довольно полноводная в этом месте, но не достаточно глубокая для судоходства. Я стояла и наблюдала за ее течением, а Вовка, похоже, наблюдал за мной. В разговор тех двоих мы не вмешивались. Меня все равно они не послушали бы, а Вовка просто не хотел им мешать. Речь шла опять о том, где мне лучше жить. Уехать немедленно мы теперь не имели права, раз у следствия могли возникнуть к нам вопросы, а оставаться у меня дома Филатов считал опасным. Я увлеклась рекой и не поняла, к чему все же они больше склонялись.

— Поехали ко мне, — тихо произнес Володька облокачиваясь на поручень рядом со мной. — Я просто приведу тебя в дом и объявлю своей женой. Маме придется это принять. Ты же знаешь, что я всегда тебя любил. Даже когда ты была с братом, и потом, и всегда. Ничто не может повлиять на мои чувства. Мы оба знаем это. Или ты сама не могла решиться навсегда связать жизнь со мной, а мамин характер только служил отговоркой для тебя? Сознайся, хоть сейчас.

— Что даст мое признание, Вова? Ты видишь, что теперь творится вокруг меня?

— Снова отговорка, Вика, — он положил теплую ладонь поверх моей руки и тихонько ее сжал. — Мои чувства испытаны годами. Зачем тебе эти двое?

— Двое мне и, правда, ни к чему, — улыбнулась я своим мыслям. — Мне нужен всего лишь один.

— Он один из них? — Вовка кивнул в сторону. — Правильно ли я понял, что у меня снова нет шанса?

— Мы всегда будем с тобой друзьями, Володька. Ты самый, самый…

Договорить не получилось. На этих словах я стала поворачиваться лицом к тротуару. Мимо шли пешеходы. Их было не так и много. Не толпы, уж точно. Мне в глаза бросился один из них. Высокий мужчина в черной куртке, капюшон на голове надвинут низко на лицо. В душе что-то шевельнулось в тот момент, может, начала узнавать в нем кого-то. Но до конца осмыслить происходящее так и не успела. Этот человек взмахнул рукой, и я получила сильный удар в грудь. От толчка не устояла на ногах. Мое тело всей тяжестью опрокинулось на низкий парапет моста, перекинулось через него и полетело вниз со значительной высоты. В голове пронеслась мысль: не может быть. Дальше был сильный удар о поверхность воды, боль, растерянность, испуг. Отяжелевшая одежда, что быстро пропиталась водой, сковывала и тянула ко дну. Но сознание мое не выключилось. Я барахталась и пыталась всплыть. А потом неведомая сила поволокла меня навстречу жизненно важному глотку воздуха. Когда голова оказалась над поверхностью, а мокрые ресницы разлепились, я заметила рядом Олега. Он держал меня за шиворот и тащил к опоре моста, чтобы могла уцепиться и отдышаться.

— Держись! Быстро! — крикнул мне, приткнул к бетону, а сам моментально нырнул в глубину.

Я вскинула руки, желая ухватить шершавую поверхность столба, но пальцы соскользнули. Испуг от мысли, что снова уйду под воду, заставил барахтаться с новыми силами. Со второго раза смогла зацепиться и подтянуться к опоре. Только немного выровняла дыхание, как начала чувствовать, что мышцы начало сводить от холода. Новая напасть заставила повращать головой в поисках более надежного прибежища. До берега было не так и далеко. Только плыть опасно, когда ноги и руки тебя не слушались. Решила попробовать перебираться к нему в два этапа. Сначала надо было достичь второй опоры, что в той стороне, а там уже можно было рискнуть и доплыть до берега. Так и поступила. Но сначала избавилась от ставшего тяжеленым пальто. Это облегчило мне задачу, и до второй опоры я добралась быстро.

Тут над поверхностью показался Олег. Он отфыркивался и дышал с таким шумом, что даже мне было слышно, хоть и находилась на значительном расстоянии. Филатов начал вращаться в воде сам и поворачивать в разные стороны голову. Возможно, искал меня. Когда наши взгляды встретились, он дернулся и стал странным образом плыть в мою сторону. Лишь потом поняла, что Олег тащил на себе кого-то к берегу. А на мосту собралась толпа. Видеть их не могла, но слышала шум и отдельные выкрики. Все так, только надо было себя спасать дальше. Ноги почти совсем не слушались, но руки еще двигались. Я напряглась и дала себе слово обязательно доплыть до берега. С этим и оттолкнулась от второй опоры, чтобы затем уже, если будет на то чья-то воля и хватит моих сил, оказаться в безопасности. Самой до берега доплыть было не суждено. Я его уже видела, еще бы несколько гребков, но тело самым обидным образом стало погружаться под воду. Я успела ее глотнуть, это было очень неприятно, только в следующий момент Филатов в рывке достиг меня и выпихнул на шершавый бетон берега. Моя щека больно проехалась по острым камням, замурованным в нем, но это было ничего, главное, что жила. Я распласталась на холодном бетоне и дышала, как рыба, выброшенная на берег. Временами еще кашляла и сплевывала воду. Потом смогла поднять голову и осмотреться. Увиденное повергло меня в ужас. Рядом вовсю трудился Олег. Он пытался заставить биться сердце бесчувственного Вовки. Встав на четвереньки, добралась до них и попыталась помочь делать искусственное дыхание своему самому, самому лучшему на свете другу.

Кто-то вызвал скорую. Она приехала быстро. Еще издалека мы услышали ее сирену и приободрились. Врачи спустились к нам и сразу принялись делать свое дело. Вовкино сердце стукнулось раз и снова пошло. Его погрузили на носилки и потащили к машине. Я попыталась держать его за руку, но мне было не поспеть за сильными мужчинами в бирюзовых комбинезонах, сама была очень слаба. Кто-то предложил помощь, но мы с Олегом отказались. Смогли выбраться потихоньку с берега и добраться до дороги. Там недалеко стоял Мерседес Филатова. В машине мы немного поспорили на тему, куда ехать. Казалось бы, совсем выдохлись, но на это силы нашлись. Я победила, и он отвез меня домой. Пока ехали, пока растиралась полотенцем, переодевалась, одна мысль не давала мне покоя, а спросить Олега боялась. Потом не стерпела и озвучила ее.

— А где Иван? — и замерла, испуганно ожидая ответа.

— Черт его знает, — Филатов сушил голову полотенцем, оседлав кухонную табуретку. — Мне некогда было за ним следить, когда вы двое повалились с моста. Как думаешь, я могу одеть его джинсы, вроде должны подойти по размеру. Что смотришь? Он не падал никуда и на мосту оставался, когда я за вами прыгнул. Так что, можно? Не сидеть же мне в одних трусах и тех мокрых, пока мои брюки высохнут.

— Одевай. Конечно. Зачем спрашивать?! Куда же он все же делся?

— Найдется, никуда не денется твой Иван. Никак не могу согреться. А ты? Поставь чайник, что ли.

— Может тебя растереть? Грудь и спину. У меня средство есть.

— Давай.

Он замер и подставил торс под мои руки. Я терла со старанием. Через несколько минут его кожа порозовела, а сам мужчина, довольный, повел плечами.

— Откуда такие мышцы у банкира? — провела кончиками пальцев по рельефным выпуклостям.

— Что ты знаешь о банкирах, милая? А обо мне и вовсе, похоже, ничего. Не уж-то справок не навела? — он накрыл своей рукой мою ладонь, прижимая ее к груди. Я не дернулась, стояла, не шевелясь, и слушала, как ровно бьется его сердце.

— Когда-то я тоже занимался спортом. Больше в свое удовольствие. Мне нравилось плавание и прыжки в воду. В первом преуспел больше. Тренер хвалил и строил планы. Но я считал это занятие своим хобби. Когда подошел срок, бросил серьезные тренировки и уехал учиться в Англию. Мой папа остался доволен сыном, а я не хотел его расстраивать. У отца всегда было слабое сердце. От этого и умер рано. Мать пережила его всего на два года. Теперь у меня есть только сестра.

— Знаю, знаю. И ради нее ты готов на все на свете.

Филатов потянул меня за руку, обвел вокруг и посадил себе на колени.

— Давай теперь я тебя согрею, — прошептал мне в шею. — Все же, ты обалденно пахнешь. Я тебе уже это говорил?

— Говорил, — высвободилась из его рук. — Сейчас будем пить чай. Он меня и согреет.

— Я имел в виду растирку, — улыбка делала его много моложе своих лет.

— Так и поняла. Но обойдусь горячим питьем.

— Что будем делать после чая?

— Согреемся, оденемся и поедем к Вовке в больницу.

— Все же мне не понятно, как вы оба оказались в реке?

— Про себя уже рассказывала. Какой-то тип в капюшоне толкнул в грудь. А вот Володя …

— Он сам прыгнул. Я видел, думал, что тебя решил спасти.

— Не сходится. Он очень плохо плавает. Только, что на воде еле держится.

— По мне, так лучше бы на мосту остался, как Иван.

— Да. И Иван пропал куда-то…

— Думаю, что он кинулся за тем типом в куртке. Похоже на это.

— Только пора бы ему о себе как-то заявить. Тебе не кажется?

— Мне много, что кажется. Пора нам. Ты хотела в больницу сегодня попасть?

Так и сделали. Поехали в больницу, не дождавшись Ивана. Домой он к тому времени не явился, а его телефон был выключен. Мы ничего про него не знали. Это вызывало у меня беспокойство, на что Олег только хмыкал.

Выйдя из дома, мы остановили такси. Машина Филатова для поездки не годилась. Ее сидения были мокры до жути. И не было известно, когда высохнут. До клиники доехали быстро. Но к Вовке нас не пустили. В отделение реанимации проход был заказан. Оставив меня в коридоре, Олег попытался поговорить с главврачом. Вернулся быстро. Подойдя ко мне, только развел руками.

— Сделал все, что смог: пообещал финансовую помощь и вознаграждение за его спасение.

— Будем надеяться.

Назад возвращались в молчании. Из такси выгрузились на углу дома и пошли через двор к подъезду. Не дошли до него самую малость, когда дорогу перегородил Юрик. Признаться, за всеми последними событиями я про него совсем забыла. Мое удивление от встречи привело его в веселое настроение, но решительность действий не отменило.

— Какая встреча! — сиял он, как медный грош. — А я тут заждался. Машина подана, господа.

Как по команде, дверь знакомого джипа распахнулась, и из нее показался еще один бугай, похожий на двоюродного брата Юрика. Тот был сдержаннее товарища, только показал нам рукой на заднее сиденье. Заглянув в салон, заметила там притулившегося Ваньку. Удивилась, а он вяло махнул нам, мол, давайте уже, залезайте, а то давно сижу.

— В чем дело, Юра? — не смотря на спокойный тон, было заметно, что Олег рассердился.

— Вас, Олег Петрович, хозяин тоже хотел бы видеть. Но можете и отказаться. А вот этих…

— Ладно, уговорил, — свел он брови на переносице. — Поехали.

Нас привезли все к тому же ресторану, что и в прежние встречи с Берестовым. Во время дороги переговариваться особо не позволили. Олег только успел спросить Ивана, что тот набегал по городу. Иван же ответил, что тип оказался шустрым и прытким, не догнал его, мол. А многозначительный поворот головы Юры и его «брата» ясно дали понять, что молчание предпочтительнее и полезнее нашему здоровью. Пришлось умолкнуть. А там и на место прибыли. Но на этот раз в общий зал ресторана мы не пошли, оказывается, там имелись еще и отдельные кабинеты. Именно в одном из них и ждал Григорий Иванович. Стол, за которым он сидел, был накрыт на одного, и Берестов перешел уже к десерту. Нам предложил присесть, для чего принесли еще один недостающий стул. Когда Григорий Иванович решил заговорить, то, похоже, замечал только Филатова.

— Что происходит, Олег? — по-хозяйски откинулся он к спинке стула. — Твоя сестра обеспокоена твоим времяпровождением. Я навел справки и узнал странные вещи. Оказывается, ты не показываешься в своем доме, бегаешь по городу в неподходящей компании, становишься свидетелем по делу об убийстве и даже прыгаешь с моста. А сейчас смотрю на тебя и глазам своим не верю. Вместо шикарного костюма на тебе какие-то короткие джинсы и рубашка с чужого плеча. Что скажешь, друг детства?

— Если желаешь, могу представить тебе членов своей новой компании, — ответил Олег без всякого напряжения.

— Не трудись. Как сказал, я навел справки. Меня больше интересует, как ты дошел до такой жизни. Помнится, собирался жениться на этой, как ее… Еще папаша ее большой человек в Москве. Не подскажешь, как звать твою избранницу? Не скажешь, значит. Может, забыл имя? После двух недель в Египте с моей деткой, не мудрено и собственное имя забыть, наверное.

— Его детка — это моя жена? — не утерпел Иван от вопроса, на что Олег лишь кивнул ему головой.

— Опа! На лицо любовный треугольник! Или четырехугольник? А может, углов больше? — сощурился Григорий Иванович, по-прежнему продолжая игнорировать нас с Ванькой. — Ты уверен, что тебе это все надо?

— Я принял решение, Гриша. Теперь не отступлюсь. Ты меня знаешь.

— То-то и оно, что знаю. Ты медленно запрягаешь. Но потом… Как же так, Олег? Столько дружили…

— Бывает, Гриша. Как ты сам недавно сказал, я же тоже мужик.

— Не нравится мне все это, — заерзал на стуле Иван. — Если речь идет о моей жене…

— Что ты заладил: жена, жена… — Берестов, наконец, перевел взгляд на Смирнова, пренебрежительно смерил его взглядом и поморщился. — Может и была, но не сегодня. А вообще, все от меня будет зависеть. Я, милый друг, могу в этом городе все. Захочу — поженю, захочу — разведу, а могу и вовсе вдовой сделать.

— Начинаю понимать, — напрягся Иван.

— На, держи, — это уже Григорий Иванович повернулся ко мне и положил на стол паспорт. — Твой. И не надо благодарности, только не теряй больше.

— Пусто?! — не обнаружила я отметки о браке.

— Конечно, — хмыкнул Берестов и покосился на Филатова.

— Но у меня есть свидетельство о браке, — не желал успокаиваться Смирнов.

— Это хорошо, — кивнул ему Григорий Иванович. — Легко сможешь развестись. Где вы там регистрировались? А, в общем, мне не важно…

Замолчал Берестов, и мы сидели, набрав в рот воды. Лица наши были хмуры, глаза опущены к полу. Думать о том, что ждало нас дальше, ясное дело, был напрасный труд. Это, как говорится, куда берестовская кривая выведет. Я же приуныла в полной растерянности. Только, вроде, определилась и решила ехать с Иваном в гарнизон, и нате вам!

— Что сидим, как на поминках? — снова оживился Григорий Иванович. — Эй, родной, поставь-ка сюда графинчик да закусить.

Как из-под земли вырос официант и засуетился около стола.

— Я ведь что сказать тебе хотел, Олег. Радость у меня. Сестрица твоя, а моя законная супруга, собирается ребенка мне родить. Вот, так. Ты, значит, станешь дядей. Пять лет ничего, а тут… В общем, давайте отметим.

— Поздравляю, — Олег поднялся навстречу Берестову, и они пожали друг другу руки. — Рад за нас.

— А ты, и, правда, подводник? — резко поменял тему Григорий Иванович, поворачиваясь к Ивану. — Сомнения у меня на счет тебя возникли. Выглядишь, как-то не так. Флотские, они обычно такие… — он с силой сжал пальцы в кулак и потряс им в воздухе. — И форма твоя где?

— Это у родственника своего спросите. Он вам расскажет, где моя форма и почему у него бровь зашита.

— Да, а?! — засмеялся Берестов. — Ты тоже помят изрядно, капитан. Знай наших! Ну, да ладно с этим. Я вот, что еще слышал. Будто моряки пить умеют. Вроде как пьют и не пьянеют. Врут, наверное.

Иван на рожон не лез, сидел молча, только глазами сверкал. Григорий Иванович же разлил сам по стопкам водку, обойдя только меня, и жестом приказал мужчинам взять их в руки.

— Ну, мужики, выпьем за мою жену, — он первым опрокинул в себя алкоголь и дурашливо так обвел собутыльников взглядом, но я подозревала, что играть с ним сейчас не стоило. — Нет, дорогие мои, отказ не приму. Пьем до дна.

— За сестру мою, — сказал Олег.

— Дай ей бог здоровья, — Иван последовал их примеру.

— А теперь выпьем за прибавление моего семейства.

— За моего племянника.

— За младенца. Пусть будет здоров.

Через некоторое время официант принес другой графин, потом еще один. Я терялась в догадках, что же задумал Берестов. Но мне определенно не нравилось, что моих предполагаемых защитников откровенно спаивали. И как это иначе было называть, если закусывали они тонкими ломтиками колбаски, и те скоро совсем закончились, а графины наоборот прибывали. К тому же я знала, что на завтрак Олег с Иваном ели одну яичницу, а пообедать нам так и не удалось.

Я сидела и вздыхала. Наблюдала за тем, как пьянели мужики. Олег вышел из игры первым. Пристроил локоть на краю стола, а на него свою отяжелевшую голову. Попойка дальше продолжалась без него. Иван стойко сопротивлялся и долго оставался молодцом. Даже подумала, что еще и не известно, чем все это закончится. Но моим желаниям не суждено было сбыться. Не помнила уже после которого графина, глаза Смирнова начали соловеть, веки отяжелели, и сам он начал заваливаться набок.

— Тихо, капитан! — придержал его Берестов, чтобы не опрокинулся мимо стула и не упал на пол. — Юра! Забери этого молодца. Вот и славно. Не посрамил флот. Давно я уже такой стойкости не видал. Но вот дамой своей не очень дорожил, однако.

Это он со мной уже разговаривал, посматривая косо, и как оценивал.

— Да, натворила ты дел, детка. Что же мне теперь с тобой делать?

Его твердый голос и колючая задумчивость в глазах мне совсем не понравились.

— Для начала покормите. Замучилась наблюдать за вашим застольем. А ведь я сегодня только завтракала, как и эти двое, между прочим. Поэтому ваша победа… Как бы это сказать?..

— Понял, детка, понял. Но по правилам играют только дураки. Ты вспомни, хоть войну с Наполеоном. Ровный строй, редут на редут… И что? А потом партизаны с вилами да с дубинами поперли. Бац, и результат нарисовался.

— Очень доходчиво объяснили. А с питанием как? Дело давно к ужину, а я еще не обедала.

— Нет проблем.

Опять из-под земли вырос официант. Я начала с холодных закусок, а там и горячее подоспело. Все как положено, одним словом.

— Мне бы вина. Сухого красного.

— Желание дамы закон для меня.

— Одна пить не приучена.

— Я же здесь, детка. Что? Вино не нравится? Что же только пригубила? Это не правильно.

В итоге я уговорила бутылку. А Берестов еще один графин водки. Посматривая на него с сомнением, все решала, не уж-то и правда он заговорен от опьянения.

— Что же мне с тобой делать, детка? — опрокинул в себя последнюю и неполную стопку и, похоже, она-то и оказалась решающей.

Сначала я заметила, что его рука ставила пустую емкость на стол по очень замысловатой траектории, потом оказалось, что кусок мяса не хотел нанизываться у него на вилку. Дальше пошло веселее. В итоге он вроде бы и твердо сидел на стуле, но я очень сомневалась, что смог бы с него подняться.

— Ничего со мной делать не надо, Григорий Иванович, — подняла на него глаза, поправила прическу и принялась маленькими глоточками пить крепкий кофе, принесенный все тем же официантом, заметив, что Берестову точно не до десерта. — У вас своя жизнь, у меня своя. У вас одна свадьба, у меня другая.

— Хочешь со мной распрощаться? Понял. Не заладилось у нас с тобой. А жаль! Слышь, Олег?! — толкнул он его легонько локтем. — Пить-то она умеет! Возьми на заметку, друг мой. В общем, все! Я сделал все, что мог.

— Это точно, — твердый голос Филатова заставил меня вздрогнуть.

Повернула голову в его сторону и встретилась с внимательным взглядом.

— Ну, слава богу, хоть у одного хватило ума не напиться до отключки. А то я уже тревожиться начала, что мне одной дальше барахтаться придется.

— Это вряд ли. Я же тебе обещал, что теперь всегда буду рядом.

— Не помню такого. Но сейчас важно другое. Что с ним будем делать? — указала на Ивана, пристроенного на диванчике в углу кабинета.

— В смысле?

— Не здесь же его оставлять. Как до дома дотащим?

— Углы, углы, углы, — бормотал осоловевший Берестов, поглядывая на нас. — На черта они тебе, Олег? Я бы действовал не так… Я бы…

— Заткнись, Гришка. Это мое дело. Сам разберусь.

— Да, а! Коне-ечно! Я помню, что ты принял решение. Юрик! Юрка! Где ты? Домой пора. Ритка ждет. Она всегда ждет.

Из ресторана мы выходили втроем, если можно было так сказать. Потому что на ногах стояли только Олег и я, а Иван висел у Филатова на плече, отчего тот заметно согнулся. Да и я, хоть и шла сама, но за локоть банкира все же придерживалась, опасаясь за свою походку. Видок у нас, наверное, был еще тот, оттого и такси удалось поймать не сразу. Когда грузились, я услышала, что водителю называют какой-то чужой адрес, и начала активно сопротивляться такому насилию.

— Мне надо домой. Обязательно! У меня же там собака! — с этим Филатов ничего поделать не мог, и именно из-за Тюбика мы с Иваном были доставлены на мою квартиру.

Дверь открывал Олег. К тому моменту меня развезло и жутко клонило в сон. Ванька, наоборот, начал подавать какие-то звуки и даже пытался стоять на ногах. В результате с замком возился Филатов, а мы стояли, прислоненные к стене. Как только удалось войти в дом, сбросила обувь и упала в одежде на диван, надеясь, что до утра меня больше не потревожат. Не тут-то было. Сгрузив Смирнова на мою постель в спальне, Олег принялся тормошить меня, заставляя перейти в спальню родителей и лечь там со всеми удобствами. Пришлось подчиниться, потому что он никак не хотел отставать.

— Собаку покорми, — проявила я заботу о животном, прежде чем раздеться и упасть в постель. — Тюбик, иди вон к тому недовольному дяде, он тебя накормит и во двор выведет.

Проснулась я от лая собаки. За окном светало. Покрутила головой и увидела Тюбика, царапающего мою дверь, он старался ее открыть и выбежать в коридор. Спросонок еще плохо соображала, поэтому и пошла ему помочь в чем была, то есть в одном нижнем белье. Как только дверь открылась, увидела в коридоре Олега. Он стоял посредине и был похож на изваяние. Присмотрелась внимательнее и заметила, что Филатов смотрит не отрываясь себе под ноги. Тоже посмотрела туда и тогда поняла, что на полу, странно раскинувшись и подвернув под себя ногу, лежал Иван. Не соображая, что произошло, приблизилась и уже тогда совершенно четко увидела на его груди три кровавых пятна. На этом все. Больше ничего не видела, а свалилась на пол без чувств рядом с распростертым Иваном. Когда снова пришла в себя, в доме было полно народу. Рядом со мной хлопотала Светка. А по коридорам ходили какие-то люди. Олег в гостиной давал показания тому же следователю, с которым мы беседовали вчера, то есть другу Ивана.

— Что с Ванькой? — в страхе схватила и сжала руку подруги.

— Жив, как ни странно. Он просто в рубашке родился. Давно не видела такого везения. Три пулевых, одно рядом с сердцем. Каждое из них могло убить, а он жив. Организм сильный, должен справиться.

— А что Олег говорит?

— Дежурил, говорит. Охранял вас. Но очень устал. Под утро не заметил, как заснул. Там, в гостиной, на диване. Проснулся от шума. Выбежал в коридор и заметил Ивана. Вызвал скорую и милицию.

— Да, дела!

— Не то слово! Как вас так угораздило?

— Да, дела!

— Слушай, Вика, а у тебя жар. Давай-ка температуру мерить. Совсем ты мне не нравишься. Еще и шишку себе набила с куриное яйцо. На затылке, когда в обморок упала. Больно?

— Что шишка? Какой жар?! Когда с Иваном такое! И Вовка в больнице. А Алка…

Жгучие слезы душили и застили глаза. Сидела на постели, раскачиваясь из стороны в сторону, и захлебывалась рыданиями. Когда в комнату вошел следователь и Олег, не сразу и заметила. Только почувствовав руки Филатова на своих плечах, стала понемногу успокаиваться.

— Не нравится мне все это, — повернула голову на говорившего, им оказался Ванькин друг, а теперь наш следователь. — Да вы, как два голубка сейчас.

Он кивал на Филатова, успокаивающего меня в тот момент и прижимающего к груди.

— Уж не любовный ли треугольник у меня здесь. Вот возьму и арестую вас всех к чертовой матери. Надоел мне уже и этот дом, и все ваши происшествия.

— Давай, давай. Рискни, — огрызался Олег, начав заворачивать меня в одеяло. — Мне тоже все это надоело. У меня вообще дел полно, а я тут который день, и все впустую. Вот возьму ее сейчас и увезу к себе в дом, там посажу под замок, дам команду охране, и больше уже ничего не случится.

— Случится, — подала я голос. — С тобой, как раз, и случится. Никуда я не поеду.

— Молчи, несчастная, — тряхнул меня Филатов, поднимая с постели. — Я долго вас всех слушал. Что хорошего из этого вышло?

— Ее в больницу надо, — встряла Светка. — У нее жар. Может быть воспаление легких.

— Какая, к черту, больница? — растерялся следователь. — Я ее еще не допросил.

— Так и быть, может быть, завтра разрешу тебе ее посетить, служивый. Мой дом знаешь, где? Тогда бывай. Да. Собаку подай. Держи, Вика, своего зверя.

Болела я тяжело и долго. С высокой температурой и болезненным кашлем. Около меня постоянно дежурила медсестра, через каждые три дня приходил врач, пожилой мужчина. Еще ко мне часто заглядывала домоуправительница Олега, его бывшая няня, Мария Михайловна. Эта постоянно мне что-нибудь выговаривала. Я подозревала, что мое присутствие в доме ее нервировало. Сам Филатов тоже бывал, иногда, не каждый вечер. И вот, настал день, когда начала подниматься с постели и бродить по дому. Из одежды у меня ничего своего не было. Оказалось, что меня привезли в одном нижнем белье, завернутой в одеяло, о чем смутно, но помнила. Спать мне приходилось в Олеговых футболках, а по дому ходила в его банном халате белого цвета, похожая на мрачное привидение.

Однажды вечером, стукнув костяшками пальцев пару раз в дверь для приличия, ко мне ввалился Филатов. Сразу было понятно, что только вышел из душа и теперь собирался на какой-то прием. Иначе, зачем ему было наряжаться в белоснежную рубашку, которую и застегивал на ходу. Я потянула носом и улыбнулась, от него пахло именно тем одеколоном, что я рекомендовала недавно. Помнится, предыдущий его парфюм раскритиковала просто так, из вредности, а смотрите-ка, подействовало.

— Не спится, милая? Скоро, наверное, план побега начнешь разрабатывать?

— О чем ты? Мне у тебя замечательно. Только не плохо бы начать на улицу выходить, не то могу ослабеть взаперти.

— Подумаю над этим, обещаю. Не завяжешь ли мне галстук, будь добра.

— Пусть его тебе Ирина повязывает. Ведь это ее машина только что въехала на двор?

— Откуда знаешь, что это Ирина? Я же вас не знакомил… А, понятно… Марья Михайловна! Ваши дела, похоже? — повернул он голову к неплотно прикрытой двери, повысив голос.

— Что такого? — сразу же ответили ему из коридора. — Я тебе молчать не обещала. Она спросила, а я ответила. Что такого?!

Послышались ее шаркающие шаги в сторону лестницы на первый этаж.

— Интересовалась, все же? Не ревнуешь ли? — он приблизился, улыбаясь.

— Кто я такая? Забыл? Кто ты, и кто я! Сам не так давно все по местам расставил, еще в Египте.

— Брось притворяться, что тебе безразлично, как я провожу вечера. Одно твое слово и останусь здесь и с тобой. Ну? Как?

— А Ирина, как на это посмотрит? Зачем ее впутывать в наши разборки? И потом, тебя, наверное, на приеме будут ждать?

— Это точно. Ждать будут. Лучше теперь все же пойти. Я попросил бывшую невесту быть спутницей сегодня, потому что там все будут с дамами. Она согласилась.

— Все же, считаю, что это нечестно, по отношению к ней.

— А тебе безразлично. Это хочешь сказать?

— Нет. Мне неприятно. Но хватит уже об этом. Ты поздно вернешься?

— А что? — остановился у самой двери, собираясь, было, меня покинуть.

— Хотела тебя попросить, кое о чем.

— Интересно, о чем же?

— Подойди к окну, там женщина вышла на пробежку. Заметил?

— Это наша соседка. И что?

— Мне нравится ее горнолыжный костюм. Вот бы и мне такой, когда стану выходить на улицу.

— Не уж-то первая просьба ко мне? Может, я и еще чего от тебя дождусь?

— Это вряд ли. Мне мама позвонила. Через пять дней они прилетают. Мне надо будет их встретить в аэропорту. Надо начать выходить на воздух, чтобы окрепнуть. А там мы и расстанемся.

— Посмотрим, — он отвернулся от окна и быстро вышел.

Я поднялась с кровати и подошла вплотную к окну. В свете фонарей на замершую землю падали крупные белые снежинки. И все вокруг быстро становилось белым бело. По никем не тронутой дорожке, словно устланной белой простыней, неспешно бежала молодая женщина. Ее яркий костюм на фоне девственного снега смотрелся буйным оазисом посреди пустыни. Она приблизилась к повороту, развернулась в сторону будки охранника, махнула ему рукой, и перед ней приподняли шлагбаум, как делали это всегда, стоило ей захотеть продолжить пробежку в небольшом леске сразу за участками. Только яркая точка скрылась из поля моего зрения, как заметила под окном Олега, выходящего под руку с яркой брюнеткой. Он помог ей сесть в машину. Смахнул зачем-то снег с ветрового стекла, а сам потом уселся к даме на заднее сидение. Вот как. Решил ехать с шофером. А вот и тот показался из боковой двери коттеджа и заспешил к большой черной машине. Сел за руль и тронул автомобиль.

— Так и будешь теперь стоять у окна? — раздалось за моей спиной. — Вот дуреха! Что тебе стоило быть с ним немного ласковее? Видно же, что мужик к тебе тянется. Нет! Каждый вечер одно и то же! Он к ней, она нагрубит, нарычит, а потом в одиночестве слезы глотает.

— Вовсе, нет, Марья Михайловна. Я никогда не плачу, — прислонилась лбом к холодному стеклу и водила пальцем по запотевшему пятачку окна, вырисовывая замысловатые узоры.

— И зря. Иногда и поплакать не грех. Я, к примеру, рассказала бы ему, мол, проплакала она без тебя все время и глаз не сомкнула, убивалась, голубка, что сердце ее больше без тебя не выдержит. Он у меня не каменный, и к тебе его тянет. Ночью пришел бы, как миленький. Вы бы поладили. И делу конец. Женится на тебе, никуда не денется. Поверь, я знаю, что говорю.

— Спасибо. Только выдумывать ничего не надо. Нет, правда, мне ничего от него не надо.

— Тьфу! Упрямая какая. Я же, как лучше хотела. Подумай! Упустишь ты его. Ни один мужик не станет так долго терпеть бабские выкрутасы. Подумай!

Так получилось, что я и правда ночью не сомкнула глаз. Филатов не пришел ночевать. Сколько ни прислушивалась, машина на участок не заезжала. Глаза мои при этом оставались сухи, а вот сердце действительно заявило о себе тянущей болью. До утра просидела на кровати, нахохлившись и завернувшись по самые глаза в махровый халат. С рассветом усталость и слабость после недавно перенесенной болезни меня побороли, и я заснула.

— Вика! Вставай, — в комнате хозяйничала Марья Михайловна. — Пора завтракать. На дворе солнце, морозец, день расчудесный. А ты хандрить вздумала. Посмотри на себя. Под глазами круги, вся бледная. Сразу видно, что ночью не спала. Не отворачивайся. Я и так все про тебя знаю. И про него тоже. Если хочешь знать мое мнение, то он у меня однолюб. Да, однолюб! Не фыркай. Ты думаешь, где он был ночью? А Олежка был у Риты. Точно тебе говорю! А о тебе он не забыл. Взгляни, что нам утром принесли. Стоило тебе только его попросить…

Я вскочила и посмотрела вокруг. На стуле около кровати лежал костюм, в точности похожий на тот, что который день замечала на соседке. А еще там стоял пакет с кое-какими женскими вещами. Вот это было везение. Я стянула с себя халат и растянутую мужскую футболку, спеша надеть нормальную привычную одежду, более подходящую девушке.

— Какая ты у нас красавица, дай бог здоровья твоим родителям, — посматривала на меня с удовольствием пожилая женщина. — Славная из вас будет пара. А уж какие детки народятся… Молчу, молчу. Завтракать будешь? У меня все готово.

Ела я с удовольствием и торопясь. Как только с завтраком было покончено, побежала к себе в комнату примерять костюм. Сидел изумительно. Расцветка была точно такой же, как у соседки. А вот шапка подкачала. Но из положения выйти можно было. Я ее перевернула наизнанку. Взяла и вывернула, получилось, что надо. Только помпон надо было перешить. Чем я и занялась в ближайшие десять мину. А потом уже вертелась перед зеркалом, очень довольная своим отражением.

Когда спускалась по лестнице вниз, подслушала телефонный разговор Марии Михайловны с Олегом. Это я по ее словам и интонациям поняла, с кем говорила. Няня докладывала своему воспитаннику, что их девочка всем довольна и порхает по дому, словно бабочка.

— Куда это ты собралась? — зажала она на время рукой трубку и повернулась ко мне, заметив, что надеваю солнечные очки Олега, которые он оставил в прихожей. — На улицу? Ей можно уже выйти на улицу? Он сказал, что можно. Только долго не гуляй, может голова закружиться после болезни, — подозревала, что последнее, она добавила уже от себя, а не повторяла за Филатовым.

Я натянула шапку пониже на лоб, поправила очки и шагнула за порог. Воздух и, правда, поначалу обжег горло и легкие. Но потом ничего, немного привыкла. Встала на дорожку и неспешно побежала по ней в нужном направлении. Можно было не сомневаться, что меня манил к себе лес. А раз та женщина могла небрежно махнуть рукой и преодолеть несколько сот метров до него, то и я могла тем более.

Так оно и вышло. Мой маскарад удался. Кто бы ни был на пропускном пункте, он принял меня за соседку. На мое приветственное махание открыл шлагбаум и пропустил за забор. А там всего ничего, через лесок, и вот она была дорога в город. Весь путь я преодолела неспешным бегом. Небольшая усталость была, скорее всего, сказалась болезнь, а так, настроение было замечательным. Остановилась на обочине, собираясь дальше по плану поймать машину. Но сначала решила немного отдышаться. И я делала нехитрое дыхательное упражнение, когда рядом притормозила машина. Вот так удача, подумала тогда. Сделала шаг навстречу открывающейся двери и нагнулась в салон, чтобы переговорить с водителем. Это был мужчина в черной куртке с капюшоном. Совсем недавно мы встретились с ним на мосту. Но тогда капюшон был надвинут на глаза, а теперь видела его лицо полностью. Мне стало страшно. По-настоящему страшно. Он же легко прочитал это чувство на моем лице и зловеще усмехнулся.

— Садись. И без глупостей.

Но никакая сила не могла заставить меня добровольно сесть к нему в машину. Поэтому я, молча, начала пятиться. Но у него было больше сноровки и сил, чем у меня. Бедная моя голова. Сколько ей досталось за последнее время. Вот и тогда, последовал удар и, как следствие, новое отключение сознания. Еще не до конца придя в себя, почувствовала очень приятный запах. Пахло спелыми яблоками. Открыла глаза и, в первый момент, не поняла, почему находилась у Вовки на даче. Осмотрелась. Да, все точно. Его дом, их с мамой общая комната, называемая гостиной. Даже припомнила, как мы с ним вместе собирали плоды с деревьев, а теперь они, вон, лежали в ящиках. Окна были зашторены плотными портьерами, и просторное помещение тонуло в искусственных сумерках. Я же полулежала, полусидела на диване. Видимо, меня швырнули на него, как какой-то куль, и приземлилась, как пришлось, криво наискосок. В открытую дверь вошел он, а я в ужасе зажмурила глаза, не желая больше встречаться взглядом с привидением. Шаги были легкими, можно сказать, почти не слышными, как кошачьими. Стихли совсем рядом со мной. Значит, стоял и наблюдал.

— Почти не изменилась. В тебе много осталось от той девочки, которую знал когда-то. Пухлые губы, порой наивный взгляд… Но и другая стала. Превратилась в женщину. Уверенную и решительную, а иногда и беспощадную. Такой ты мне нравишься больше. Может поэтому и решил, что не стоит проходить мимо такого подарка судьбы… Черт, открой глаза, я тебе сказал! Слышишь?!

— Не надо! — я заслонилась руками от вновь занесенного надо мной кулака. — Я смотрю на тебя. Не злись.

— И кого ты видишь? Надеюсь, не моего брата? Как меня зовут, скажи?

— Хватит, Вадим. Я тебя узнала сразу, еще в машине.

— Почему же так испугалась? Где же твоя былая любовь ко мне, где твои клятвы хранить верность?

— Тебе они не были нужны. Ни любовь, ни верность. А до клятв у нас с тобой и вовсе дело не дошло.

— Как заговорила! Я тебе не мой безвольный братец, который простит, что угодно, лишь бы быть рядом с тобой. Могу снова показать, кто здесь главный. Хочешь?

— Ты был сдержаннее раньше. Что с тобой стало?

— А то ты не знаешь, что прошел войну.

— Многие ее прошли. Вернулись в семьи и…

— Заткнись. Не тебе на меня рот открывать.

— Твоя мама получила похоронку.

— И что? В прошлое все равно возврата не бывает. Я избрал другой путь.

— Какой же? Стал киллером? — моментально получила удар в лицо, из разбитого рта на грудь потекла горячая кровь. Мысленно призывала себя справиться и не отключиться вновь.

— Вот как. Все же ты меня узнала тогда, во дворе, ночью. Говори, узнала?

Не знала, что лучше сказать, на самом деле в том темном силуэте не было ничего от моего бывшего любимого, как не было его и в теперешнем мучителе. Но злить его не хотелось, поэтому решила просто смолчать.

— По глазам вижу, что узнала. Но никому не созналась. Что это значит? Не уж-то старые чувства не заржавели? Выходит, я в тебе не ошибся…

— Что ты имеешь в виду?

— Что не ошибся? — Вадим отступил и присел на стул возле стола, а я с ужасом сравнивала его с братом-близнецом.

Одно лицо с Вовкой, очень схожие фигуры, манеры и жесты, но совершенно разные люди. Раньше я тоже безошибочно их различала, меня было не обмануть, но тянуло тогда только к этому брату. Почему? Хотелось закричать этот вопрос. Кому он адресовался? Я сама ответа не знала. Сколько времени прошло, сколько ошибок, как больно было мне, и скольких ранила сама…

— Может и правда из тебя выйдет толк? Иначе, зачем было оставлять тебе жизнь?

— Я не верю тебе.

— Что? Что ты сказала?

— Ты хочешь сказать, что встретил меня только несколько месяцев назад и в нашем дворе, где застрелил того журналиста?

— А ты не согласна с этим? — ему стало весело. — Не уж-то так поумнела теперь?

— Ведь это ты был, там, в Италии. Сознайся. Что тебе теперь терять?

— Тебе понравилось проснуться в ремнях? Может и к лучшему, если сразу между нами не останется недомолвок. Поэтому расскажу все, как было. Первого твоего мужа убрал потому, что на него поступил заказ. А потом пораскинул мозгами и придумал, что богатая вдова и самому может пригодиться. Решил познакомиться. А меня ждал такой сюрприз! Бывшая возлюбленная! Торопиться не стал. Тогда и работы было много. Когда надумал возобновить знакомство, оказалось, что ты снова замужем. И какой красавчик был в новых мужьях! Просто подарок судьбы! Его грохнул с огромным удовольствием. Но допустил какой-то нелепый промах. Мне на хвост села полиция. Пришлось затаиться. А у тебя получилась отсрочка до нашего воссоединения. Недавно получаю новый заказ. И так удачно все складывалось. В родном городе! Ехал, как на праздник. А что я здесь увидел? Моя крошка собрала вокруг себя мужиков, как течная сука кобелей. И бегает с ними по городу.

— И я тебе такой не понравилась.

— Сойдешь. Я не привередливый. Особенно с твоими-то капиталами. Но численность соперников следовало сократить.

— Ты даже брата не пощадил.

— Нет. Я его не толкал. Только тебя. Этот недоумок сам прыгнул. Я, как раз, думал, что спасать тебя кинется морячок. А он удивил — бросился догонять меня. Правда, с дыханием у него проблемы, задохнулся быстро, и я ушел. А Вовка всегда был дураком, не велика потеря.

— Ты не знаешь, что он жив? Он выжил, сейчас в больнице. Во что же ты превратился?

— Только без истерик. Этого я не терплю. И не надо делать из меня монстра. Я просто обхожусь без лжи и приукрашиваний.

— А Ванька тебе, чем мешал?

— Ванька — это у нас морячок? Которого я застрелил в твоей квартире? Под ногами постоянно путался. А так, да, толку от его кончины никакой. Я бы лучше убрал того, что Олег. Но еще лучше, чтобы ты вышла за него замуж сначала. А, девочка моя, что скажешь? Ради такой прибавки к твоему добру даже могу подождать немного с объятиями и жаркими ночами. Что замерла? — он криво усмехнулся и зло хохотнул. — А мне понравилось с тобой. Помнишь ту ночь, когда напилась снотворного? Было весело.

— Пожалуй, мне не суждено слиться с тобой в экстазе снова.

— Не понял, — он напрягся, глаза сделались злыми и какими-то дикими, но и, правда, не понимал, что хочу ему сказать.

— Мы вряд ли будем вместе. Ты не достаточно хорош для меня.

— Нарываешься! Хочешь снова получить в зубы?

— Ты думаешь, что тебе нет равных? А ты лох и неудачник! У тебя одни косяки. Даже свою теперешнюю работу не научился делать чисто. Какой же ты киллер, если не умеешь стрелять? Ванька-то жив! Ты промазал! Три раза выстрелил и ни одного смертельного ранения.

Вадим уже поднялся и медленно приближался ко мне. Но остановиться уже не могла, мне было на него наплевать.

— Любовник ты тоже, не приведи господи. Одно самомнение, — от удара в живот захлебнулась словами. — Мне было скучно с тобой. Скучно и грустно.

Последние фразы шептала, не владея голосом от боли.

— Врешь, сучка! — он навалился сверху, схватил за волосы, запрокинул мне голову и стал больно кусать, а не целовать, мои разбитые губы.

Этого момента я и ждала, чтобы оказался как можно ближе ко мне. Руки у меня были свободны. Одной уперлась ему в лицо, растопырила пальцы и метила в глаза. Но главное было выхватить у него из-за спины его же пистолет, что заметила за поясом джинсов. К счастью, все получилось, как и задумала. До оружия добралась, завладела им и с силой ударила тяжелой ручкой корпуса пистолета по затылку Вадима. Он обмяк, но чувствовалось, что скоро придет в себя. Я напряглась и скинула его с себя. Быстро поднялась и заметила, что мой противник тоже не думает долго отлеживаться на диване. Вадим поднимался, полон решимости, добраться до меня снова. Лицо перекошено злобой, глаза горели, как угли.

— Стой, где стоишь, — я спустила предохранитель. — Или ты забыл, кем был мой отец? Вспомнил? Точно… военным. В отличие от тебя, я стрелять умею, папа научил. Промаха не допущу.

Он мне не поверил. Первый выстрел прогремел, отбросив его назад к дивану. Вадим как бы присел. Но я знала, что уже с этого дивана не поднимется. Не дам. Но он еще жил.

— Ты никого никогда не любил. Ни мать, ни брата, ни спорт, ни родину, — на его губах заиграла улыбка, не знаю отчего, но вдруг она напомнила мне того мальчишку, которого увидела на катке.

— Ни тебя?!

— Не ври, я давно в прошлом. А вот Алку я тебе не прощу.

Я начала снова поднимать руку, для нового выстрела, когда входная дверь, разлетевшись в щепы, грохнулась внутрь прихожей. Следом за ней вломились двое. Не успела признать в них Юрика с его «братом», когда мой палец нажал на курок. Хотела убить быстро, но малая заминка отвлекла, и пуля, изменив траекторию, снова ранила.

— Стоять! Руки вверх! Оружие бросили! — вопил «брат».

— Охренеть! Эта девка опять удивила! Тихо, тихо. Оружие опусти. Мы друзья.

Я подчинилась. Для верности даже бросила пистолет на пол. Юрик подошел, поднял. Взглянул на меня, на раненого.

— Не порядок, — грянул выстрел, теперь уже Вадиму в голову. — Вот, теперь порядок. Все надо делать до конца.

— Теперь ясно, кто заказал журналиста, — сказала, устремив взгляд к потолку, нервно сглатывая дурноту.

Эти слова могли стоить мне жизни. Юрик развернулся ко мне и принялся сверлить взглядом.

— Что, не хочешь дружить?

— Нет, не хочу.

— Не задирайся. Мы здесь не по своей воле. Нас хозяин послал тебя охранять. Сказал, что ты теперь член его семьи. Уразумела?

— Не очень.

— Это ничего. Значит, так. Славик, братан, мы с тобой кинулись девушку спасать. Этот садист сдаваться не хотел. Пришлось его убить. Отличился ты. Держи пистолет.

И тут снова началось светопреставление. Только теперь с воем сирен и с голосом из громкоговорителя. Пожаловала родная полиция. Нам велели выйти из дома с поднятыми руками. Мы, конечно, подчинились. Но остаток этого дня и весь следующий все равно был просто ужасен. Потом все стало понемногу разруливаться. В итоге, как и сказал Юрик, нас вернули в семью. Только немного по-разному. Его и «братана» передали хозяину, а меня в объятия Филатова.

— Хороший костюмчик. Тебе очень идет, — встретил он меня на улице около распахнутой двери своей машины. Я тогда вышла из-под охраны и предварительного заключения и спортивной походкой, и вся такая нарядная в том самом горнолыжном костюме, что подарил мне недавно, направилась к остановке автобуса. Он схватил за руку и забросил в салон своей машины. — В следующем месяце полетим в Альпы, в свадебное путешествие, непременно возьми его с собой.

— А сейчас мы куда?

— Домой. И тебя еще собака ждет. Не забыла? Всю дверь изодрал, негодник. Не подскажешь, чей он пес?

— Я тоже скучала по тебе, Олег. Если хочешь, поцелуй меня.

— Я за рулем.

— Ну и что? Можешь остановиться.

— Ладно. Довольна. Я остановился. Теперь иди сюда.

— Куда?

— На заднее сиденье. Там мне удобнее будет тебя целовать.

— С ума сошел? Убери руки. На дворе зима.

— Сама же хотела. А я, что?! Я всегда готов!

— Я только недавно болела. Пусти, дуралей!

— Больше не будешь провоцировать? Говори.

— Нет.

— Что нет?

— Не буду провоцировать.

— А зря. Мне это очень нравится.

— Пусти! Очень прошу. Очень!

— Мы поженимся?

— Конечно.

— Что, вот так все просто. Я спросил, а ты ответила? Не верю я тебе.

— Господи, да как же надо-то? Смотри, Олег, на нас стали обращать внимание. Только этого не хватало. Возьми себя в руки и веди себя прилично.

— Я приличный мужчина. Это у тебя все губы разбиты. Дай я их, наконец, поцелую. Не больно?

— Нет. Приятно.

— А у меня во рту снова вкус твоей крови. Как тогда. Помнишь? Когда ехали из аэропорта.

— Я все помню. Поехали быстрее домой.

— Да. Не стоит мешкать. Дома нам будет лучше.

Конец.

Обложка от Татьяны Михаль https://vk.com/id449143165