Железный класс

Картина первая

Позднее лето. Вторая половина дня. Из соседних домов доносятся голоса, звуки, шум. Либеро Бокка, крепкий старик лет семидесяти, сидя на скамье, разглядывает обложку журнала. Луиджи Палья, также лет семидесяти, выходит, опираясь на палку, и останавливается, недовольный тем, что скамья занята. После некоторых колебаний он решает усесться рядом с Боккой, который его, видимо, не замечает. Внимание Пальи привлекает журнал в руках Бокки, и он надевает очки, чтобы лучше разглядеть обложку. В ответ на восхищенное восклицание соседа Бокка поворачивается и серьезно глядит на него.

Палья. Эх… Хороша.

Бокка. Как?

Палья. Я говорю, красивая особа.

Бокка. Которая?

Палья. На обложке.

Бокка. На какой обложке?

Палья. Да на журнале на вашем.

Бокка. На журнале? Ах, на журнале! Ну да. Особа из себя видная.

Палья. Кто ж такая?

Бокка. А я почем знаю?

Палья. Там должно быть написано… Ну-ка, прочитайте… Артистка, наверное.

Бокка. Сами и прочитайте. (Отдает ему журнал.)

Палья. Какова! Тут тебе и живот… И ноги… Одно слово — монумент.

Бокка. Ну?

Палья. Что ну?

Бокка. Артистка или монумент?

Палья. Ах да. Простите. Актриса. Интересно, какая?

Бокка. Фамилия-то у нее есть?

Палья. Есть фамилия… Шведская.

Бокка. Понятно, не египетская.

Палья. Представить только: проснулся, а она — рядышком, под одеялом.

Бокка. Ага. Лет тридцать назад.

Палья. Извиняюсь, как вы сказали?

Бокка. Я говорю, лет тридцать назад куда ни шло. А сейчас просыпайся не просыпайся — что толку-то? Под одеялом… (Отбирает журнал.)

Пауза.

Палья. Славный денек. (Молчание.) И лето нынче славное.

Либеро Бокка не отвечает.

Что говорите?.. Ничего? Стало быть, послышалось.

Долгое молчание.

А ласточкам и вовсе приволье. Каких трудов им стоило добраться до нас. Но зато и лето нынче — хоть куда.

Бокка. Безмозглые твари.

Палья. Почему же так?

Бокка. Потому что выдумки ни на грош.

Палья. Простите, не понимаю.

Бокка. Я говорю, на земле столько разных стран, все можно повидать, а они всякий раз летят в одно и то же место. Глупые птицы… прямо буржуа какие-то…

Палья. Это ласточки-то?

Бокка. А кто ж? Бегемоты, что ли? (Снова молчание.)

Палья(смотрит на часы). Четверть пятого. До ужина целых три часа.

Бокка. Вот именно. Три часа. А я голодный.

Палья. И голод какой-то скверный.

Бокка. Вам откуда знать?

Палья. Когда нечем заняться, вместе с тоской приходит голод. Скверный голод.

Бокка. Скажете тоже! Голод — он ни хорош, ни плох. Голод есть голод.

Палья. Однако с таким голодом лучше за стол не садиться. Вы бы, например, съели прямо сейчас отбивную?

Бокка. Почему не съесть? На самочувствие не жалуюсь, значит, и аппетит на месте.

Палья. У меня тоже самочувствие прекрасное. Но отбивная теперь не сгодилась бы. Другое дело что-нибудь сладкое… Мороженое…

Бокка. Раз я голоден, значит здоров и желудок в порядке.

Палья. Вот и у меня в порядке желудок, а главное кишечник: работает как часы… Если бы не ноги…

Бокка. Ну, мои — ничего… Целый день шагаю, и хоть бы что.

Палья. А мне трудно.

Бокка. Все равно — заставляйте себя. Ходьба — дело полезное.

Палья. Тем паче в наши годы.

Бокка. Да во всякие годы полезное. В мои, ваши…

Палья. Не думаю, что у нас с вами большая разница.

Бокка. Каждому человеку столько, на сколько он выглядит. Сколько заслужил.

Палья(помолчав). Молодые-то — на своих двоих больше не желают… Зять мой за сигаретами на угол ездит в машине…

Бокка. Еще пару таких поколений — и дети пойдут сплошь безногие.

Палья. Не приведи Господь!

Бокка. А вам-то что? Вас уж не будет.

Палья. Да ведь и вас… не будет.

Бокка. То-то и оно. И мне плевать, что там произойдет после меня.

Палья. Я, помнится, одним из первых получил водительские права.

Бокка. Это у всех дураков имеется.

Палья. Теперь — да. А тогда нас можно было сосчитать на пальцах.

Бокка. Ясное дело: тогда дураков было меньше. И до сих пор за рулем?

Палья. Что вы! При нынешнем-то движении и сплошных авариях! Давненько уж не приходилось. Да и машины у меня нет.

Бокка. Стало быть, нутро сопротивляется.

Палья. Как прикажете понимать?

Бокка. Ну, раньше чума была, эпидемии разные… А теперь — автомобили. Все одно, кому суждено помереть — помрет.

Палья. Теперь одной осторожности мало. И ловкость-то не всегда поможет.

Бокка. От ваших машин только вред здоровью… а от ходьбы, наоборот, польза. Глядишь — аппетит нагулял.

Палья. И напрасно.

Бокка. Как напрасно?

Палья. В нашем возрасте увлекаться едой ни к чему…

Бокка. Это в вашем возрасте. А я, если не поем, как больной. Мой организм нуждается в питании. Без аппетита давно бы ноги протянул.

Палья(после паузы). Эх, хорошее было лето, сухое. Виноград уродится на славу. То-то крестьяне порадуются.

Бокка. Крестьяне у него порадуются, ласточки порадуются. Вы мне скажите: вам-то что за дело, кто там обрадуется и почему.

Палья. А то, что из хорошего, спелого винограда вино выйдет…

Бокка. Вино больше из винограда не делают! Больше ничего не делают как положено! Даже любовь у них и та на людях, всем скопом. Даже у любви отняли поэзию. Все исковеркали. Весь мир! И чего ради? Чтобы делать стиральный порошок. Поля, моря, леса — все отравили, чтобы наши трусы стали еще белее прежнего.

Палья. Зато жизнь благоустроилась. И свободы больше.

Бокка. Это как понимать?

Палья. В наше время ни один журнал не поместил бы фотографию раздетой женщины, как здесь у вас.

Бокка. В наше время мы сами раздевали женщин. Так-то оно лучше было. Опять же, приятнее…

Палья. А на улице теплынь. Вы жару любите?

Бокка. Когда не слишком жарко. И холод люблю, когда не слишком холодно.

Палья. Я, представьте себе, все лето не расставался с джемпером. Даже на солнцепеке. Правда, был в шляпе. Шляпа защищает от жары и холода. Я зимой ношу шляпу, и простуда нипочем. В мои-то семьдесят шесть! (Ожидает реакции собеседника, но напрасно.) А вы, наверное, думали, мне больше?

Бокка. Чего больше?

Палья. Ну, лет.

Бокка. Сколько, вы сказали?

Палья. В марте семьдесят шесть стукнуло. Вы бы дали мне семьдесят шесть?

Бокка. Дал бы все до единого. В вашем возрасте не мешает держаться пободрее.

Палья. В каком смысле?

Бокка. Да во всех смыслах. Вот как я: держусь молодцом, а мне в октябре тоже семьдесят шесть стукнет.

Палья. Так, значит, мы одногодки!

Бокка. Хотя с виду и не скажешь.

Палья. В молодости нас называли железными людьми. Мы и вправду были как железные.

Бокка. Мы и сейчас…

Палья. Из железа?

Бокка. Да. И сейчас из железа. И раз мы с тобой ровесники, говори мне «ты»!

Палья. Ты для своих лет хорошо выглядишь.

Бокка. Я всегда хорошо выглядел.

Палья. А мои годы не спрячешь. И то сказать, семьдесят шесть — возраст немалый.

Бокка. Это двадцатилетним так кажется. Кому девяносто, думают наоборот.

Палья. Дед мой говорил: после семидесяти каждый год — подарок.

Бокка. Само собой, тогда семьдесят означало глубокую старость. А нынче средняя продолжительность жизни увеличилась. Потому что если ты здоров…

Палья. Я могу хоть камни глотать, и ничего…

Бокка. Жевать-то можешь? Челюсть небось вставная?

Палья. Неужели заметно?

Бокка. Нынче и молодые туда же… Вон, по телевизору улыбаются… Вроде красиво, а приглядишься — все с протезами. Все. И ведь не нужно, а делают. Для красоты!

Палья. Или чтоб к зубному не ходить.

Бокка. У тебя со здоровьем-то как? Диабет, нефрит, артрит…

Палья. Ничегошеньки. Врачи говорят, легкий артериосклероз. Оно понятно: сосуды не те, что прежде. Но я ничего не замечаю.

Бокка. А… предстательная?

Палья. Шесть лет назад вырезали. Зато потом бегал как мальчик… некоторое время.

Бокка. Меня не резали, не зашивали. Цел-невредим. Крепок и силен, как в двадцать лет. Только вот давление малость скачет. Что правда, то правда. Но это потому, что кровь у меня напористая. Хорошая кровь.

Палья. У всех недугов одна причина — старость!

Бокка. Скажи лучше, возраст: это не одно и то же. Тебя как звать-то?

Палья. Палья. Луиджи Палья.

Бокка. А меня Либеро Бокка.

Обмениваются рукопожатиями.

Палья. Просто не верится, что взяли и познакомились.

Бокка. Почему?

Палья. Потому что одногодки.

Бокка. Ты думаешь, кроме нас с тобой все уже померли?

Палья. Нет, не думаю… Нас ведь много было… Помню, перед армией медосмотр проходили. Стояли в очереди голые, как червяки. Народу полным-полно. А мне стыдно без штанов-то: все на виду.

Бокка. Лучше все на виду, чем вообще ничего. Еще забракуют как негодного.

Палья. Ну да!.. Меня определили в тяжелую артиллерию.

Бокка. А я в пехоту подался.

Палья(с состраданием). В пехоту?

Бокка. Царицу полей.

Палья. Не будь артиллерии — твоя царица…

Бокка. Да брось! Это мы тогда твердили, когда бегали без штанов перед комиссией…

Палья. Пятьдесят шесть лет тому назад…

Бокка. Неужели так много? Хотя правда: пятьдесят шесть.

Палья. Когда меня обрили, я чуть не лопнул от злости. Думал, на меня лысого девушки и не посмотрят. Парень-то я был ничего.

Бокка. А я был точно как сейчас. Ну ничуть не изменился.

Палья. И такой же седой?

Бокка. Седина не в счет. Кстати, я был блондин.

Палья. Полгода прошло — лейтенант говорит: Палья Луиджи, тебе присвоен чин капрала. Для начала пойдешь капралом в штрафную роту. (Смеется.) Хорошие были времена.

Бокка. Ничего себе хорошие. А война?

Палья. Хорошие потому, что нам было по двадцать.

Бокка. Война уничтожила почти всех, кому было по двадцать.

Палья. Сколько их погибло на моих глазах… Помню, однажды…

Бокка. Ты где живешь-то? Тут, что ли?

Палья. Вон, на бульваре, дом 607, где остановка. А ты?

Бокка. По ту сторону, за новым магазином.

Палья. Живу у дочери. Привел Господь.

Бокка. Что, не ладите?

Палья. Ни то ни се… Плохого не скажу, но характер… Властная, несговорчивая… Остальные дети вообще не захотели брать меня к себе после моего несчастья. Кому нужен старик…

Бокка. А твоя дочь — взяла.

Палья. Потому что выгодно. Моя пенсия идет на оплату квартиры. Выгодно ей с мужем, выгодно их старшей дочери. Они без конца что-то покупают. К концу месяца от счетов не продохнешь…

Бокка. У моего сына в доме то же самое. Только и знают, что покупать да покупать. Сноха, правда, порядочная. Суп мне готовит по вечерам. Хорошая сноха.

Палья. Раньше я жил у другой дочери — у Джулианы. С той мы ладили.

Бокка. А после ужина наливает вина полстакана, чтобы не скучно телевизор смотреть. Телевизор-то смотришь?

Палья. Смотрю, но они выключают, когда сами не смотрят. Накладно переводить электричество на меня одного.

Бокка. Не люблю я эти телевизоры. Мелькает перед глазами, мелькает…

Палья. Ей было около сорока. Я уж думал, все, заживем спокойно, так нет: влюбилась. Он тогда в Швейцарии работал.

Бокка. Кто влюбился?

Палья. Дочь моя, Джулиана. Решили ехать вместе в Швейцарию. Только не суждено им было. По дороге машина перевернулась. Он-то выжил, а она… Почему именно она?.. Почему не эта моя дочь, или зять, или оба вместе. Все было б лучше.

Бокка. Так уж заведено. Помирают не те, кому надо.

Палья. Вот-вот. И сразу остальные дети заговорили, что мне одному нельзя; мол, умру, никто не узнает…

Бокка. Будто помирают одни старики.

Палья. …Переворошили весь дом, поделили как ни в чем не бывало имущество, словно я уже давно в могиле, а меня самого отправили сюда, к Мариучче. Сказали: чтобы не был один. Но выходит, я еще более одинок, чем в одиночестве, потому что дочь с зятем все время на работе, внуки тоже вечно пропадают. Я-то думал, хоть они будут со мною… Куда там… Поняли, что кубышки с деньгами у меня нет, и сторонятся как чумы.

Бокка. Дети!

Палья. Дети! В их годы пора уважать старших. У нас в семье, помню, главным был дед. Ему первому подавали за столом. Мне же достаются остатки…

Бокка. А мне сноха по вечерам суп готовит.

Палья. Внукам — вот по такому (показывает) бифштексу для роста; сами бифштексы едят, потому что работают, а мне салат и половину яблока…

Бокка. Я без мяса не могу. Без мяса и без красного вина — не могу. Ух!.. Как я люблю мясо!

Палья. …И если я протестую, они поднимают меня на смех.

Бокка. Наш дом, можно сказать, полная чаша. Раз в неделю сноха идет по магазинам, загружает полный холодильник. А через несколько дней глядишь — уже пусто.

Палья. С тех пор как я бросил курить, тянет на сладкое. Покупаю карамельки. Так вот, дочь говорит, что в моем возрасте стыдно увлекаться конфетами. Отбирает у меня карамель и отдает своим детям…

Появляется Амбра, полная, лет шестидесяти пяти, с крашеными волосами. Зовет кота: кис-кис-кис-кис-кис…

Палья(не замечая ее). Что же мне делать. Если я больше не расту и не работаю, умирать с голоду? Ни мяса, ни конфет… Словно я всю жизнь не тянул лямку, чтобы прокормить семью. А ведь жизнь раньше была похуже теперешней…

Амбра. Кис-кис-кис-кис-кис…

Палья. Тогда не просто работали, а спину гнули. Это уже потом появились всякие расписания…

Бокка. И короткая неделя…

Палья. Восьмичасовой рабочий день…

Бокка. И оплаченный отпуск…

Палья. Профсоюзы, которые все проверяют. Чьи это завоевания? Наши! Но нам-то некогда было пользоваться этими благами. А они пользуются!

Бокка. Они даже на работу и то в машинах ездят.

Амбра. Вы тут не видели котика?

Бокка(словно она спросила про марсианина). Какого еще котика?!

Амбра. Котик — это маленький кот, то есть который еще не вырос. Вы знаете, что такое кот? Я объясню. Это животное с пушистой шерстью, усами и хвостом. Оно мяукает. Вот так: мя-а-а-у!

Бокка. У нас только и времени что за котами смотреть.

Амбра. При чем здесь время! Если прямо перед вами пробежит кот, неужто вы не заметите? Я собиралась его накормить, но появился какой-то пес… И он удрал…

Бокка. Кто, пес?

Палья. Да не пес! А кот! Кис-кис-кис-кис-кис… Как сквозь землю провалился. Не дай бог, погибнет от голода. В нашей округе недавно мышей морили. Вот несчастье!

Палья. Почему несчастье?

Амбра. А как же! Ведь мыши существуют неспроста. Господь Бог создал их для того, чтобы кошки могли прокормиться. Но человек вмешивается не в свои дела и уничтожает мышей.

Бокка. Господь Бог и бронтозавров создал. Они вон вымерли, никто и не заметил.

Амбра. Между бронтозаврами и мышами есть некоторая разница.

Бокка. Вы думаете?

Амбра. Смейтесь, смейтесь. Я не сержусь. У меня хороший характер. Если увидите кота, пожалуйста, сообщите мне. Просто сообщите, и все. Меня зовут Амбра. Еще по старой привычке называют воспитательницей. Я до недавнего времени работала воспитательницей в детском саду…

Палья. Теперь — на пенсии?

Амбра. На отдыхе… Скучаю без детишек. По счастью, в нашем доме их много, и они ходят ко мне в гости. Мечтала иметь своего… Но оказалось — не судьба. Впрочем, я прожила спокойную жизнь, хотя и не замужем. Смотрите, как располнела — потому что никаких забот. Кушаю что хочу, ни в чем себе не отказываю и всю пенсию трачу на себя. Зачем откладывать? Для кого? У меня уютная квартирка… Видите окно с гвоздикой? Это моя спальня…

Бокка. Вон он, кот-то…

Амбра. Где?

Бокка. Туда побежал…

Амбра. Значит, к дому. Благодарю вас, до свидания. (Уходит.)

Палья. Он вправду побежал?

Бокка. Кот-то? Да нет, это я так. Чтоб отвязалась. Иначе мы бы тут до завтра слушали болтовню про всю ее жизнь…

Палья. Держится молодцом… Симпатичная дама…

Бокка. Сдается мне, была изрядной шлюхой.

Палья. Ну, неужели?

Бокка. Даю голову на отсечение.

Палья. Выходит, лет пятьдесят назад мы могли с ней спать и говорить про любовь?

Бокка. Никогда не говорил про любовь со шлюхами. (Пауза.) И кота выдумала нарочно. Для прикрытия, чтобы завязать разговор. Больно уж ты ей приглянулся.

Палья. Я? Приглянулся? Да ты что?

Бокка(передразнивая ее). «Видите окно с геранью? Это моя спальня». А сама только на тебя и смотрит.

Палья. На меня?

Бокка. А взгляд-то запрограммированный. И не говори, что ничего не заметил. Не будь я рядом, увела бы тебя к себе. А что? Тебе понравится. Сам сказал: симпатичная.

Палья. Да я просто так.

Бокка. Просто так. Чего ж тогда волочился за ней?

Палья. Я? Да помилуй…

Бокка. То-то… Всё вопросы задавал, чтобы, значит, удержать. Воспитательница из сада. Тоже мне. Небось работала по ночам в городском саду. Кого только воспитывала, неизвестно, и как. Я этих шлюх за версту различаю. Бывало, за полночь выйдешь из типографии — стоят. Полный тротуар. И ведь знали, что со мной не выгорит, а все равно напрашивались.

Палья. Ты работал в типографии?

Бокка. Главным наборщиком. Заголовки делал. Помню, когда скинули первую атомную бомбу, я набрал заголовок. Во всю страницу крупными буквами: «Атомная бомба над Хиросимой». Хорошие были времена…

Палья. Чего ж хорошего? Что бомбы бросали?

Бокка. А то, что я был человеком, я что-то значил. Со мной сам директор уважительно обращался: «Господин Бокка, господин Бокка…»

Палья. А я счетоводом работал в большой фирме. Будь у меня образование, стал бы бухгалтером, сделал бы солидную карьеру…

Бокка. У себя в типографии я был человеком видным. Лучше всех верстал.

Палья. Нас трое ушло на пенсию. Двое полгода спустя умерли от тоски.

Бокка. Ну и глупо. Чего тосковать-то? Свое отработал — пускай теперь другие вкалывают. Верно?

Палья. Первый месяц все назад тянуло. На работу. Бывало, приду к проходной и жду, что заметят, скажут: ступай, мол, работать.

Бокка. А мне все едино, хотят, чтобы отдыхал, — отдыхаю. В типографию ни ногой. Кому нужно, знали, где меня искать.

Палья. А искали?

Бокка. Нет. И я тоже не искал никого.

Палья. Стоял у самой проходной, но сослуживцы, особенно из молодых, делали вид, что не замечают. И я со временем перестал рано просыпаться. Хотя работать могу и сейчас по-прежнему. Вместо этого гуляй без дела и жди, когда пройдет время, которому нет конца.

Бокка. Не пойму, дни летят, а часы тянутся еле-еле…

Палья. Так и жизнь пролетела.

Бокка. И вообще, годы мчатся, словно им кто хвост подпалил…

Палья. Угощайся.

Бокка. Что это?

Палья. Карамель, не видишь?

Бокка. Карамель не ем.

Палья. У тебя плохое зрение. Надо очки носить.

Бокка. Все одно без толку. Катаракта…

Палья. Так ложись на операцию. (Пауза.) Страшно?

Бокка. Туда как ляжешь, так и не встанешь. Это… Как тебя?..

Палья. Палья.

Бокка. Когда в больницу ложатся молодые, их лечат и отправляют домой здоровыми. А стариков, вроде нас с тобой, Палья, кладут и больше не выпускают. Чтобы там помирали от тоски.

Палья. Вовсе нет.

Бокка. Не нет, а да. Я помирать не хочу. Мне нравится жить, хоть я и плохо вижу. Нравится дышать воздухом, пить воду, есть хлеб, греться на солнце… И я еще никогда не любил жизнь так, как сейчас…

Палья. И я тоже. Не понимаю самоубийц.

Бокка. Это все молодежь. Или сумасшедшие.

Палья. Послушай, если ты слепой, откуда тебе знать, как на меня воспитательница посмотрела, а?

Бокка. Слепой, да не совсем. Кое-что вижу. Вот фонарь вижу, дерево, здания…

Палья. Понятно. Кое-что видишь, да не очень. И тебя отпускают одного? Как же ты переходишь улицу?

Бокка. Дома-то недолго и свихнуться. Одному.

Палья. Но теперь мы знакомы и можем гулять вместе.

Бокка. Конечно. Кто нам запретит?

Палья. Я гуляю каждый день — утром и вечером.

Бокка. Я тоже… Ладно. Может, пройдемся?

Палья. Только не быстро. Покажи мне твой дом, и утром я за тобой зайду.

Бокка. Зайду! Это еще зачем, если тебе трудно ходить? Думаешь, плохо вижу, что ли?

Палья. Ну и это тоже…

Бокка. Так вот послушай хорошенько… Как тебя… У меня плохое зрение, но самочувствие во сто раз лучше твоего. Я моложе выгляжу, лучше хожу, лучше слышу, у меня свои зубы, волосы и все такое прочее. И сплю с женщинами. Представь себе. Всякий раз, когда пожелаю. Из меня еще не сыплется песок, как из тебя.

Палья(дает ему выговориться. Потом мягко). Знаю. Знаю, что не сыплется песок, как из меня. И ты моложе… На целых полгода моложе. Ты октябрьский, а я — апрельский. (Бокка смотрит, обезоруженно улыбаясь. Палья берет его под руку и уходит вместе с ним.) Ты лучше расскажи, где воевал. Потому что я провел пятнадцать месяцев…

Свет гаснет.

Картина вторая

Спустя некоторое время. Бокка в плаще, накинутом на плечи, нервно расхаживает взад и вперед. Палья в большой куртке и широкополой шляпе сидит на скамье.

Палья. Да сядь ты наконец. (Пауза.) Что с тобой стряслось? (Пауза.) Ну, не хочешь говорить, так походи малость, походи. Может, полегчает. (Пауза.) Ну? (Пауза.) Скажешь что-нибудь?

Бокка(сквозь зубы). Ничего не скажу. Нам с тобой не о чем говорить.

Палья. Может, тебе моя компания наскучила? (Пауза.) Может, ты предпочитаешь ту смазливую блондинку? (Пауза.) Да что ты — туда-сюда, туда-сюда… Садись и отвечай: обиделся, что ли, на меня?

Бокка. Нет.

Палья. Тогда на кого?

Бокка. Ни на кого.

Палья. Посмотри мне в глаза. Что я тебе сделал?

Бокка. Ничего. У меня плохое настроение.

Палья. Оно просто так не бывает.

Бокка. А я вот просто так в плохом настроении.

Палья. Не иначе, ты на меня обиделся?

Бокка. Догадливый…

Палья. Да уж знаю тебя немного.

Бокка. Он меня знает! А вот я чем больше живу с людьми, тем меньше их знаю. Не понимаю людей.

Палья. Слушай, если ты обиделся, скажи прямо. (Пауза.) Не держи в себе. (Пауза.) Раз молчишь, значит, ты эгоист и больше никто.

Бокка.Я эгоист или, может, ты?

Палья. Ха! Насмешил!

Бокка. Смейся, смейся. Я места себе не нахожу, а ему смешно.

Палья. С чего это вдруг ты места себе не находишь?

Бокка(останавливается и внезапно говорит очень резко). С того, что нельзя, нельзя пропадать на три дня, не сказав никому ни слова. Я жди его тут как дурак…

Палья. Ну сколько можно объяснять!

Бокка. Если тебе со мной надоело, так и скажи. По крайней мере, я не буду сидеть и ждать, когда тебе вздумается осчастливить меня своим появлением. И встречаться с тобой, лишь когда это угодно тебе, я не собираюсь!!!

Палья. Когда ты со мной, то и я с тобой. Стало быть, мы квиты.

Бокка. Со мной ты или нет — без разницы! Мне и одному хорошо.

Палья. Хорошо-то хорошо. Однако ты как с цепи срываешься, когда меня нет.

Бокка. А я не желаю, чтобы ты вспоминал обо мне, лишь когда нечем больше заняться. И я ни у кого в рабстве не состою.

Палья. Сядь сюда и послушай. Может, я плохо объяснил. Так вот. В четверг мой старший сын Артур отвез меня к себе. И я у них заночевал. В пятницу был праздник, пришел другой сын, и я снова у них остался. В субботу и воскресенье мы ездили за город, и меня привезли обратно домой только сегодня после обеда. Ну как я мог тебя предупредить?

Бокка. По телефону.

Палья. У меня с собой не было твоего номера.

Бокка. На это есть телефонная книга…

Палья. Верно. Вот я и названивал тебе в пятницу целый день. Но никто не отвечал, и я подумал, что вы все уехали.

Бокка. Неправда, ты не звонил. Сноха до вечера сидела дома, у нее грипп.

Палья. Может, она спала и отключила телефон. А может, я не вовремя звонил.

Бокка. А почему звонил не вовремя?

Палья. Потому что дети Артура часами висят на телефоне. Ты себе, не представляешь. Они чуть не целуются по телефону.

Бокка. Ты лжешь!

Палья. Уверяю…

Бокка. Брось шутом-то прикидываться. Это я дурак, что доверился тебе. Так всегда: пока лоб не расшибу, не верю в подлость человеческую.

Палья. Полегче на поворотах, Либеро Бокка, не то я…

Бокка. Послушай, как тебя… я самому Господу Богу не позволю водить себя за нос, тем более всяким неудачникам…

Палья. Ты прекрасно знаешь, Бокка, что в неудачники я не гожусь, и злишься, потому что мои дети, не в пример твоим, обращаются со мной хорошо. Они меня любят.

Бокка. Его дети! Плевать я хотел на них и на все ваше семейство.

Палья. В то время как твои дети, дорогой Бокка…

Бокка. Моих детей не тронь. Заруби себе на носу, как там тебя… Палья, что дети Бокки неприкосновенны. Это не твои проходимцы, которые вспоминают об отце, лишь когда им нужна его пенсия и последние гроши. Мои дети ко мне добры и внимательны. Они все время зовут меня к себе, но я сам отказываюсь… И каждую неделю приезжают с подарками…

Палья. С подарками?! Этого я еще не слыхал. Чего ж ты отказываешься от их приглашений?

Бокка. Потому что достоинство не позволяет мне выпрашивать внимание даже у собственных детей. Они молодые, и нечего им изнывать от тоски в обществе стариков.

Палья. А я ничего и не выпрашиваю. Когда сыновья за мной заезжают, я с удовольствием еду с ними. Чтобы не огорчать… Они меня очень любят…

Бокка. Ага… Так любят, что жить с тобой отказались и сунули к дочери на голодный паек.

Палья. Дочь ограничивает мой рацион согласно указаниям врача… Она ко мне со всей душой… Не ровня твоей снохе, от которой родному тестю нечего ждать, кроме жалкой тарелки супа.

Бокка. Коли тебе так хорошо с дочерью, чего ж ты постоянно жалуешься?

Палья. А я ворчун, как все старики, и, чуть что не по мне, сразу выкладываю. Не то что ты: язык проглотил и даже другу сознаться боишься, что дома тебя оскорбляют и унижают.

Бокка. Неправда. Со мной обращаются как с королем.

Палья. Да? Тогда отчего всякий раз, когда мы прощаемся вечером, у тебя глаза на мокром месте?

Бокка. Ты, оказывается, не только обманщик, но и злой.

Палья. Ну, ясное дело, я такой-сякой. Потому что ты упрямый как осел. И завидуешь мне.

Бокка. Только идиот может завидовать такой развалине. Сам еле ходит и одной ногой в могиле.

Палья. Видали? Слепой-то разговорился.

Бокка. Мою катаракту еще можно вылечить, а твои ноги нельзя.

Палья. Лучше уж быть паралитиком, чем завидовать другим.

Бокка. Лучше быть слепым и глухонемым, чем злым и лживым, как ты.

Палья. Ну, тогда лучше всего наше знакомство прекратить.

Бокка. Да. Так-то будет лучше.

Палья. Уважение ко мне ты потерял…

Бокка. Это точно. Не уважаю.

Палья. И давай закончим наши встречи.

Бокка. Давай. Тебе, видать, давно этого хотелось. Небось на остальных дружков времени не хватает.

Палья. Вот именно. Свобода превыше всего.

Бокка. Учи ученого. Меня от рождения зовут Либеро, что значит «свободный».

Палья. Будто я преступление какое совершил за эти три дня.

Бокка. И знать не желаю, что ты там совершил. Меня это больше не интересует.

Палья. В своих делах я не отчитывался даже перед женой. Хотя одному Богу известно, как я ее любил.

Бокка. Любил, как же! Гулял направо и налево.

Палья. Она ничего не знала.

Бокка. Горячей была твоя любовь!

Палья. Ты свою жену, разумеется, не обманывал.

Бокка. Мою жену не тронь!

Палья. Почему тебе можно говорить о моей, а мне о твоей нельзя?!

Бокка. Нельзя! Обманщик и лицемер не имеет права даже упоминать мою супругу. Впрочем, чего ждать от бабника, который изменял матери своих детей со всякими шлюхами и продажными девками.

Палья. Послушай: изменял или нет, но я свою жену сделал счастливой, и она сама сказала мне об этом, прежде чем закрыть глаза. Совесть моя чиста. Об одном жалею — не умер первым, потому что женщина даже в старости может за себя постоять и быть полезной, тогда как мужчина…

Появляется Амбра.

Амбра(радостно). Кого я вижу! Господин Палья… Где вы пропадали? Господин Бокка так волновался — часами просиживал здесь на скамье в ожидании вас.

Бокка. Это я просиживал? Да вы сами тут его дожидались, а я что? Я сидел, чтобы вам скучно не было!

Амбра. Сидел с вытянутым лицом и был похож на побитую собаку.

Бокка. Вам, женщинам, все равно что, лишь бы болтать.

Амбра. А зачем вы заставляете человека нервничать?..

Палья. Его никто не просил ждать меня.

Амбра. …Как перед свиданием. (Смеется.)

Бокка. Не слушай ее. Она издевается!!!

Амбра. Господин Бокка был в ужасе от того, что вдруг с вами беда и вы, не дай бог, в больнице. Я пыталась его успокоить, но безуспешно. Где вы пропадали?

Палья. За город ездил с сыновьями.

Амбра. А-а, вы были на прогулке.

Бокка. Господин Палья не обязан докладывать о своих поступках ни вам, ни мне, никому. И оставьте его в покое.

Амбра. Зачем же он причинил вам столько беспокойства?

Бокка. Я-то, положим, беспокоился по другим причинам, уважаемая воспитательница. А вот вам не помешало бы говорить правду.

Амбра. Что это значит?!

Бокка. А то, что вы первая больше всех страдали тут без него, и теперь, когда он вернулся, не нарадуетесь.

Амбра. Вам нравится шутить, господин Бокка.

Бокка. Можете обниматься, я не гляжу. Обнимайтесь, лобызайтесь. Он-то уж — как там его — не упустит случая прижать вас к своему сердцу.

Амбра. Хорошо, что господин Бокка опять шутит. Вы бы видели вчера его постную физиономию…

Бокка. Хватит! Молчите! Вас никто не, просит лезть не, в свои дела!

Амбра. Скажите, как он повышает голос! Стоило вам вернуться, и раскомандовался. А без вас-то — тише воды… И заботливый такой: все мне карамельки предлагал…

Бокка вскакивает со скамьи и вновь принимается нервно расхаживать взад-вперед.

Палья(тихо, Амбре). Он что, действительно из-за меня тревожился?

Амбра. Ну конечно! Вам следовало предупредить его. Потому что…

Бокка(с угрозой). Замолчите! И оставьте нас в покое! Нечего тут болтать. Идите кормить своих кошек и не портите настроение. Иначе я заявлю на вас в полицию.

Амбра. В полицию? На меня? За что?

Бокка. За то, что в прошлое воскресенье вы привезли из деревни целый пакет мышей и выпустили их здесь, чтобы они тут плодились и ваши кошки не подохли с голоду.

Амбра. Ну и привезла! Ну и выпустила! Вы докажите! Ах, дорогой мой синьор Бокка, если все мужчины похожи на вас, то мне крупно повезло, что я не замужем. Такому супругу я бы уж давно насыпала мышьяку в тарелку с макаронами. Господин Палья, предоставляю вам одному сполна насладиться компанией господина Бокки. Меня сегодня не жалуют. Попозже, когда его ярость утихнет, можно будет отметить ваше возвращение стаканчиком хорошего вина, которое я в воскресенье привезла из деревни.

Бокка. Вместе с мышами.

Амбра. Да, вместе с мышами. (Уходит смеясь.)

Бокка(после долгого молчания). Эй, как тебя…

Палья. Не как тебя, а Палья.

Бокка. Слушай, Палья…

Палья. Что угодно?

Бокка. Ругаться-то глупо…

Палья. Ты первый начал.

Бокка(протягивает ему карамель). Хочешь?

Палья. Вон воспитательницу угощай.

Бокка. Уж угостил. Покупал-то для тебя.

Палья берет конфету и кладет ее в рот.

Неправда, что ты был у детей. Неправда. Я звонил, звонил — все напрасно.

Палья. Я уже объяснял: мы уезжали…

Бокка. А ты? Тоже ездил с ними?

Палья(после некоторого колебания). Ну… им не хотелось бросать меня одного, и они…

Бокка. Что они?

Палья передергивает плечами.

Куда они тебя возили?

Палья. К монашкам.

Бокка. К каким монашкам?

Палья. Откуда я знаю? Черные рясы…

Бокка. То есть что… в приют для престарелых?

Палья. Только сегодня забрали.

Бокка. И ты ничего не знал?

Палья. В четверг вечером. Когда я шел домой, зять с дочерью встретили меня у подъезда… Уже с чемоданом. Посадили в машину и по дороге сказали, куда едем. Вот почему я и не смог тебя предупредить.

Бокка. Но можно было позвонить из… в общем, оттуда?

Палья. Можно. Не хватило духу.

Бокка. Понимаю.

Оба уже помирились.

Палья. Нет. Этого не понять, пока не испытаешь сам.

Бокка. Ну, дела так дела…

Палья. Дела, да, невеселые.

Бокка. Уж наверное.

Палья. Страшное место.

Бокка. Что, плохо обращаются?

Палья. Не то чтобы плохо… Нет… Просто ты у них больше никто. Старик, и все. Брошенный в тюрьму старик.

Бокка. Сволочи!

Палья. Как в казарме. Только в казарме молодежь — веселые, здоровые солдаты. А там со всех сторон кашель, хрип, стоны… Пустые глаза. Пустые… Кругом омерзительные старики. И там до меня дошло, что я такой же старый и омерзительный, как они.

Бокка. Ладно уж, какие есть. Небось не красавцы.

Палья. Одному на соседней койке ночью плохо стало. Утром гляжу — ширма, а за ширмой он — мертвый…

Бокка. Ну-ну, будет, не думай об этом.

Палья. Некоторых тоже дети привезли на пару дней, как меня, и больше не появляются месяцами, годами. Я боялся, что со мной произойдет то же самое.

Бокка. Ты, Палья, прости если что…

Палья. Меня попросту сдали на хранение, как саквояж.

Бокка. Чего ж ты сразу-то не сказал?

Палья. Стыдно было.

Бокка. Стыдно пускай будет твоей дочери. Но Артур-то с Америго куда смотрели?

Палья. Они, оказывается, сговорились с Мариуччей и зятем. Джулиана бы этого никогда не позволила, но Джулианы больше нет. Им бы всем на тот свет вместо нее одной…

Бокка. Ну, а когда дочь за тобой приехала…

Палья. Я как увидел ее, расплакался.

Бокка. Нет… Когда она приехала, ты крикнул ей в лицо, что больше не дашь упечь себя в эту душегубку?

Палья. Говорил, но она не слушала. Рассказывала про гостиницу, ресторан, злилась на дороговизну…

Бокка. Они там развлекались. А тебя, значит, в приют.

Палья. Разве мы в наше время могли позволить себе бросаться такими деньгами ради какой-то увеселительной прогулки?

Бокка. Мы прожили жизнь без долгов и векселей, Палья, не то что нынешние. А как, бывало, нужда прихватит, так последнее золотишко — в ломбард; глядишь, и обернулся.

Палья. Бывало, потратишь… ну… на женщин, сущую ерунду, и то совесть замучит: от семьи оторвал…

Бокка. Ну, я-то, положим, не гулял с бабами. И теперь жалею. Было бы что вспомнить.

Палья. Нет, Бокка, нет. Не эти воспоминания дороги. У тебя славные дети, не чета моим неблагодарным. Любят тебя. Так что ни о чем не жалей, кроме молодости. Молодость, брат, сила, энергия — все это мы имели в достатке. Я ведь был сильным, Бокка!

Бокка. А я вообще состоял из одних мышц. И жира не было ни вот столечко.

Палья. По вечерам мы собирались с друзьями и до глубокой ночи гуляли по аллеям, где липы… аромат дивный…

Бокка. И сила тоже. Мне все говорили: ты, Бокка, силен как бык…

Палья. А смеялись… Как мы смеялись! Наш смех был слышен за десять кварталов.

Бокка. Летом, помню, в обед ходили купаться на реку. В холодной воде чувствовал себя здоровым, крепким, и руки-ноги слушались. Плавал, нырял, а после — на солнышко, погреться… Горячее было солнце…

Палья. Теперь уж солнце не греет. И там, куда меня возили, солнце тоже холодное… Очень холодное… Светит вовсю, а нам холодно… Так и сидим на лавках во дворе…

Бокка. Ты мне адрес оставь.

Палья. Какой адрес?

Бокка. Адрес, куда тебя возили.

Палья. Это еще зачем?

Бокка. Затем, что, если ты опять вздумаешь исчезнуть, я буду знать, где тебя разыскивать.

Палья. Думаешь, они снова меня повезут… туда?

Бокка. Нет. Больше не повезут. Но на всякий случай я должен знать, где это находится.

Палья. Значит, если они снова куда-нибудь соберутся, то…

Бокка. Если они соберутся, мы тоже соберемся.

Палья. Куда?

Бокка. Нипочем не догадаешься. Поедем к моей матери… Там места, скажу я тебе, загляденье.

Палья. Твоя мать? Сколько же ей лет?

Бокка. Да нет. В деревню поедем, где мать жила. У самого моря… Пляж, песок золотой… Давно мечтаю съездить туда перед смертью. Мальчишкой-то меня каждое лето возили. Море голубое, ракушки, песок… Знаешь, как там все обрадуются…

Палья. Думаешь, они тебя помнят?

Бокка. Конечно помнят. Они же все меня знали.

Палья. Когда это было?

Бокка. А что?

Палья. Ты же говоришь, мальчишкой к ним ездил.

Бокка. Да, в детстве. Лет семь мне было, как мать померла. С тех пор, правда, ни разу не довелось.

Палья. Видишь, значит, семьдесят лет назад. Ты, Бокка, ездил туда семьдесят лет тому назад.

Бокка. Я думал, меньше. (Встает.) Давай пройдемся. А хочешь, выпьем по стаканчику вина. Я угощаю. Если бы… как тебя…

Палья. Палья.

Бокка. Палья. Если бы я знал, куда тебя отвезли…

Палья. Что бы ты сделал?

Бокка. Да в лепешку бы расшибся, но вытащил бы тебя оттуда!

Палья. Я уж думал, за мной больше не приедут, и я умру там ночью за ширмой…

Бокка. Так. Когда мать померла, мне, значит, было семь… Стало быть, прошло шестьдесят девять лет. Шестьдесят девять… Или шестьдесят восемь… А кажется, будто вчера… Но кто-то же должен меня помнить… кто-то должен быть… Обязательно должен быть… (Под руку, разговаривая, уходят.)

Конец первого действия