Последнее слово она шипела, как большая змея, и я могла её понять. Видимо, стадию «Лейе, я всё могу объяснить» они уже прошли, потому что отец мрачно уставился на меня. Глаза у него впали, борода казалась подозрительно проредевшей, на лбу назревала шишка, а под левым глазом разливался огромный синяк. Да и в уголках губ запеклась кровь, а правую руку он прижимал к себе левой. Словом, серьёзных повреждений не было — всё это даже я могу вылечить без особых сложностей. Но то, что у них с Лейе не вышло хоть сколько-нибудь нормального диалога, было очевидно.
Моя кровная мать совершенно не щадила бывшего возлюбленного, и закрадывалось подозрение, что она его не прикопала по-тихому только потому, что это расстроило бы меня. Или потому, что тогда он бы не дал нужных ей ответов. Хотелось надеяться, что первая причина была весомее, хоть мы и едва знакомы.
— Кори, не верь ничему из того, что говорит эта женщина! — сказал отец, видимо, не дождавшись какой-то реакции от меня. Я промолчала, и тогда он развернулся к Рэю: — Герцог Геллерхольц, вы же всегда были законопослушны, то, что она делает — варварство!
Рэй брезгливо скривился, и даже отошёл от купола на шаг:
— А отбирать новорожденное дитя у родной матери, и притаскивать его к законной жене, к тому же, к злобной стерве, надо полагать, совершенно правильный поступок?
— Всё было не так! — отчаянно воскликнул дорогой родитель.
Только мне почему-то совершенно не хотелось ему верить. Я чувствовала фальшь даже в этом отчаянном крике, хотя не смогла бы внятно объяснить, откуда у меня подобное чувство. Лейе с ним не спорила. Она удивительно ласковым тоном проговорила:
— Ну что же, дорогой, расскажи-ка нам, как всё было на самом деле. Что произошло в ночь рождения Коринны и за неделю до этого, а?
От мнимой ласки вздрогнула даже я — маска взбалмошной вспыльчивой дамочки потрескалась и рассыпалась в пыль, и теперь я видела перед собой очень могущественную волшебницу. И ладно бы только это — оная могущественная волшебница была в совершеннейшей ярости, которая копилась давным-давно, и, наконец, нашла выход.
Рэй тихо пробормотал:
— Так вот почему все её так боятся…
Лейе то ли тактично сделала вид, что ничего не услышала, то ли была слишком сосредоточена на отце. А тот странно задрожал, открыл рот, взвизгнул, и вдруг сказал:
— Чары правды работают не так! — а из уголков губ снова потекла кровь.
Понятия не имею, что она сделала, но явно ничего хорошего. Улыбка Лейе сделалась хищной:
— Специально для тебя модифицировала, дорогой. Я, видишь ли, занимаюсь развитием магической науки нынче, и это дело всей моей жизни. Меньше будет поводов увиливать. И поверь мне, эффекты будут разными. У меня богатая фантазия. Особенно для тебя. Так что в твоих интересах быть очень, очень, очень честным мальчиком. Повторяю вопрос: что произошло в ночь рождения Коринны и за неделю до этого?
Судя по ужасу, мелькнувшему во взгляде отца, он ей поверил. Я хотела бы знать, что именно она сделала с чарами, но сейчас не время и не место задавать ей вопросы. Как бы горько ни было мне это признавать, но Лейе в своём праве. Это я не могу на отца по-настоящему разозлиться, а для неё я, по сути, восстала из мёртвых сразу взрослой. На мгновение представила, что было бы, если бы я родила дочку от Рэя, а он бы так с нами поступил, и вздрогнула. Нет, я не имею никакого права мешать Лейе вершить свою месть. Такое не прощают.
Рэй, чувствуя, что мне не по себе, подошёл и обнял со спины. А отец, видимо, осознав, что ему тут никто не поможет, бросил на меня несчастный взгляд, и начал рассказывать:
— Когда я впервые увидел Лейелеринн, мне показалось, что у меня пропал дар речи. Никогда ни до неё, ни после я не видел в эльфийках женщин, и не испытывал такого сильного желания прикоснуться, — это прозвучало неожиданно романтично, но Лейе только скривилась с отвращением. — Однако, это были греховные мысли. Светлейший учит нас, что люди должны быть лишь с себе подобными, и не испытывать страсти к инородцам.
После этой фразы скривилась уже я. Вот я кто для тебя, отец. Инородец, получившийся в результате «греховной» связи. Просто восхитительно, всю жизнь мечтала об этом узнать. Объятия Рэя стали крепче, и на мгновение мне даже показалось, что он зло рычит, словно не человек, а дикий зверь. Не знаю, как бы я дальше выслушивала эту грязь, если бы не муж. Только его поддержка и давала силы молча внимать совсем не светлой родительской истории.
— Я оказался слаб, — продолжал отец. — И у нас случился роман, который безмерно меня удивлял. Я никогда не думал, что эльфийка может ответить на ухаживания жалкого человечишки, тем более такая могущественная. Но я чем-то привлёк её внимание…