Мне казалось, что я умею держать лицо, но Рэйнер как будто чувствовал, когда рядом с ним что-то шло не так. Едва увидев, как я смотрю на Марту, он произнёс:
— Коринна, если ты не хочешь, чтобы эта девушка оставалась с тобой, просто скажи. Я пришлю к тебе кого-нибудь из своих девочек, они будут очень рады с тобой познакомиться и помочь.
Ответила я, не дав себе и пары мгновений на размышления. Так, как меня учили:
— Я не стою такого беспоко… — но договорить не успела.
— Стоишь, — вновь тем жестким тоном сказал он. — Так что я пришлю к тебе Летти, а с этой девушкой мы разберемся уже завтра. Если захочешь, отправим её обратно к твоей… — он сделал паузу и выделил голосом: — …матушке.
— Госпожа, но я ведь ничего не сделала! Я служила вам всю вашу жизнь, и надеялась продолжать и здесь, в чем я провинилась?! — захныкала Марта, и я поморщилась. Вновь проснулось то чувство, которое владело мной, когда матушка требовала от меня шпионить в Даланне.
— Вот именно, Марта, — согласилась я. — Ты служишь матушке всю мою жизнь, и делаешь это при мне.
— Я приказываю немедленно проследовать в комнаты для слуг, и не пререкаться почём зря. В этом доме такое поведение я не потерплю. В противном случае вы будете ночевать на конюшне, — процедил Рэйнер.
Марта, видимо впечатлённая его тоном, поспешно опустила глаза в пол, кивнула, и быстрым шагом отправилась куда-то вглубь поместья. Я пока не знала его достаточно хорошо, чтобы предполагать, где эти комнаты. Но стоило её шагам затихнуть, как Рэй совершенно другим тоном, мягко сказал:
— Отдыхай. Летти придёт быстро, но пока я вынужден тебя оставить. Осмотрись пока, хорошо? И если захочешь — в моей комнате тоже можешь осматриваться, это соседние покои.
Я кивнула, хотя разумеется не собиралась ничего такого делать. И Рэй, наконец, удалился. Сам он зайти в мои покои даже не пробовал, но, наверное, ему и не нужно было. Он и так знал, что увидит за резной бежевой дверью с позолоченной ручкой. Я же осторожно тронула дверь, и ахнула, когда она открылась, повинуясь легкому прикосновению.
Таких роскошных покоев у меня никогда в жизни не было! Нет, матушка, конечно, никогда бы не посмела селить меня в условия, которые позволили бы сказать, что она пренебрегает нашим положением, но даже мои сёстры, несомненно матушкой обожаемые, жили хуже. Получается, несмотря на статус ненаследной принцессы, матушка была беднее, чем Геллерхольцы. Может быть, она потому так хотела, чтобы я шпионила, что завидовала деньгам и положению Рэя? На неё это похоже. У неё не было реальной, настоящей власти — а у него была. Да и влияния у Геллерхольцев всегда было больше, и для того, чтобы его поддерживать, не нужно было столько интриговать. Оно просто было. По умолчанию, но не по праву крови, а потому что он имел настоящие, как выразилась бы она сама, нити. За которые можно дернуть.
Матушка же куда больше влияла на нас и отца, чем на кого-то еще. Хотя пыталась, конечно, раскинуть свои сети дальше, но даже я видела, как её злит, что не получается. А теперь я здесь, в этом доме, смотрю на эту роскошь, и думаю о том, что, если бы её длинные руки дотянулись до поместья Геллерхольцев, она сгрызла бы их по локоть от черной зависти. Неожиданно приятное чувство.