После нашего разговора Анна с одной стороны затаилась, а с другой — её стало очень много. Она была предельно кроткой и вежливой, стремилась во всём помогать, и беспрекословно слушалась меня во всем, что касалось организации бала. А ещё флиртовала с Рэйнером, как могла, хотя он не то, чтобы отвечал ей, видимо, хорошо запомнив те слова, которые записала амулетом Йонна.
— О, дарэ фир Геллерхольц, ваш безукоризненный вкус, как и всегда, неоспорим. Этот чудесный костюм так идёт вашим глазам! — говорила Анна во время завтрака.
— Да, у Коринны отличный вкус, — невозмутимо отвечал Рэйнер, и больше диалог не поддерживал.
Но всё же порой кидал на неё взгляды, полные боли и тоски. И замечала это не только я, но и сама Анна. А потому продолжала свои попытки привлечь его внимание. Иногда мне казалось, что она делала это лишь в пику мне. Если она хотела Рэю смерти, то зачем пытаться его соблазнить? Какой в этом смысл?
А я пробовала обойти подчиняющую магию. Потребовала у Рэйнера обещанных учителей, продолжала заниматься обустройством треклятого бала, и чувствовала, как будто с его началом время потечёт иначе. Затаившаяся преступная чета внушала откровенный страх, но времени бояться не было. Нужно было искать способ их переиграть, и я, видит Светлейший, искала. Даже не стала, в конечном итоге, ругаться с Рэйнером насчёт его безответственного отношения к себе.
Злость прошла также быстро, как и возникла. Или скорее перекинулась на Анну и её супруга, как на более достойные цели для таких эмоций. Мне не приходило в голову ничего разумнее, чем пытаться спровоцировать Анну, а она, как назло, вела себя идеально. Вероятно, чтобы не злить Никласа раньше времени.
Тем более, что старший принц и Рэйнер, да и Бальтазар-Чезаре тоже, часами пропадали в комнате, выделенной Его Высочеству под кабинет. О чём они там разговаривали — мне никто не сообщал, но по крайней мере, Рэй нанял учителя, и не стал спорить с моим нежеланием афишировать, чему именно тот меня учит. И выдал мне, наконец, полный доступ к библиотеке. Только попросил:
— Но я очень тебя прошу не экспериментировать без присмотра, моего или кого-то из более опытных магов, которым ты доверяешь. И если будут вопросы — задавай либо мне, либо дарэ Анцгейру. Он выучил немало молодых магов не только в Соцветии, так что ему без разницы, учить юношу или девушку.
Я на это только кивнула и клятвенно пообещала никаких экспериментов не проводить. Уже заранее зная, что нагло вру: если мои догадки верны, и когда я пытаюсь обойти подчинение, Стефан узнаёт, о чём я говорю, то мне никак нельзя спрашивать про те чары, которыми мне нужно овладеть. Разве что с вестниками работать можно было без опаски. Желание их посылать естественно для любого, кто обучается в магической традиции Соцветия.
А в остальном я заранее не была честна с Рэем, и уже не из-за магии, а по собственной воле. Противно, но что я ещё могла сделать? Стефан затаился, его жёнушка изображает из себя кроткую овечку, а я так и не придумала эффективного способа рассказать о том, что они такое. И эта женщина вспомнила, что у неё есть не только врожденная подлость, но и, к сожалению, мозги. Будь она без них, всё было бы куда проще.