Женаты по договору

Эпилог

Первый шаг на твердую землю после вездесущей качки получается неуверенным и слабым. Всё перед глазами почему-то неожиданно качается, а нога подворачивается. И Мираэль с тихим вздохом чуть не заваливается набок.

Но вовремя вставший рядом Аттавио ловко подхватывает ее под локоть — совсем как в первый день их морского путешествия, который продлился, между прочим, почти целый месяц.

Далеко, однако, оказались эти колонии, хотя Мира это знала и так — за неимением другого дела, она штудировала географические справочники и карты капитана, а после подолгу и с увлечением беседовала с ним или его боцманом, неизменно вызывая ревнивое рычание мужа. Из-за чего после графине приходилось успокаивать его излюбленным Аттавио способом — лаской и нежностью.

Хотя как будто для этого нужен какой-то повод… Тем более на корабле, где и дел-то никаких толком не было. И если Мира с легкостью занимала себя чтением (зря, что ли, столько книг с собой собрала?), то Аттавио явно страдал от скуки. И больше нее ждал высадки, чтобы дать выход своей деятельной натуре.

— Голова кружится? — заботливо, но хмуро спрашивает ее граф, надежно прижимая к своему боку.

— Нет, — качает головой девушка, — Только… земля будто качается.

— Это нормально, госпожа, — фыркает позади них Рико, — День, может, два вас будет качать, будто вы еще на корабле.

— Неприятненько…

— Переживешь, — усмехается, явно расслабляясь, Аттавио. — А ты, Рико, меньше языком чеши. Иди, найми нам экипаж!

Дождавшись, когда секретарь действительно отойдет, Мираэль тихонько шепчет:

— Аттавио! Ну сколько можно? Мы же говорили об этом!

Определенно, говорили, и не раз. Ревность графа распространялась даже на собственного секретаря, о чем Мира, конечно, и раньше догадывалась, но именно на корабле она проявилась в полной мере. Нет, скандалы Аттавио не закатывал, но злился и скрежетал зубами, будто свирепый волк. Мира пару раз даже не выдержала и накричала на мужа. А после, страшно обидевшись, развернулась и спряталась на кухне, где дала волю слезам.

Конечно, позже они помирились — эмоционально и громко. Но некоторое время Мира все равно дулась на мужа, не желая принимать его ревнивую натуру как что-то естественное и правильное.

Это к слово о смирении.

«Нет, — решила тогда девушка, — Вот с этим мириться я точно не собираюсь!»

Экипаж и открытая телега для вещей отыскались достаточно быстро — графская чета всего лишь час побродила по пристани, чтобы Мираэль вволю полюбовалась на залив и местный живописный пейзаж с порогами и каменными грядами.

На этот раз графиня с большим интересом рассматривала незнакомые для себя виды — крохотный и уютный городок из невысоких, по большей части деревянных домов, песочные насыпи и пирамиды из древесных спилов, зеленые холмы и густые леса. Местный порт был маленьким, только начавшим свое развитие и потому людей здесь тоже было немного — и все они со стороны выглядели как хорошо знакомые между собой члены одного рода. Деловитые и занятые, они были поглощены работой, но при этом казались дружелюбными и умиротворенными.

Но здесь путь Тордуаров только начинался. Впереди — поездка к излучине реки Лиссан и дальше, к поместью одного местного аристократа. Именно там им надлежало остановиться, пока будет строиться уже их собственный дом.

В ночевке под открытым небом оказалась своя собственная, пусть и неожиданная прелесть. И если Рико недовольно фыркал на неудобный лежак и мошкару, а Зола заламывала руки из-за непривычной экономии горячей воды, которую надо было вручную набрать из ручья, Мираэль с необыкновенным воодушевлением растянулась около костра на собранном валежнике, накрытом одеялом, и задремала под шелест огня в импровизированном очаге и ветра в кронах. И даже отмахнулась, когда Аттавио решил перенести ее в палатку.

— Удивляешь, девочка, — шепнул граф ей на ухо, укладываясь рядом и обнимая для сохранения тепла, — Но надолго тебя хватит?

Сам-то он с подобными неудобствами был хорошо знаком, пусть и не практиковался давно. Но ему определенно было интересно, как его хрупкая супруга проявит себя в подобных моментах.

… А вот от продолжительной поездки по неровным дорогам Мираэль явно испытывает жуткий дискомфорт. Но, надо отдать ей должное, что есть силы старается этого не демонстрировать. Вот только бледность на грани с зеленью все равно говорит за нее яснее слов. Золу, которая тоже едет в карете вместе с госпожой, даже тошнит. Приходится им остановиться, чтобы девушки размяли тело и подышали воздухом.

Но чем ближе они оказываются к имению Лионэфлэр, тем более укатанной оказывается дорога. Более того — всё дальше и дальше в стороны отступают леса и фруктовые рощи, давая простор для полосок полей и огородов.

Само имение оказывается небольшим — деревня всего на полдюжину домов да деревянный господский дом в два этажа с мезонином и беседкой под круглой крышей.

Но местечко уютное — везде много зелени и поздних цветов, стены домов и пристроек увиты плющом и виноградом, а протекающая в низине речушка добавляла этой мирной сельской картине дополнительного лазурного блеска.

При появлении кареты местные жители бодро стекаются к особняку, чтобы утолить свое любопытство. Выходят из дома и хозяева — поприветствовать своих гостей. И на их лицах читается не меньший интерес, чем у челяди.

Именно под одной крышей с четой де`Лио и проживут Тордуары и их помощники в течение двух месяцев. Будут делить и пищу, и кров, не раз шумно поспорят и так же шумно отпразднуют рождение младенца у одного деревенской пары, а еще отметят церковный праздник Явления.

Но переезду в собственный, пусть и не до конца достроенному и оформленному, Мираэль обрадуется, как ребенок. Долго будет вышагивать по небольшим и немногочисленным комнатках, проводя ладонями по выкрашенным доскам и мебели. И с упоением глядеть из окна спальни, когда опустятся ночные сумерки, на высокое бархатное небо, усыпанное звездами, и сверкающее в сиянии луны озеро.

Лежащий же в постели граф Тордуар, в свою очередь, будет любоваться ею и, не сдержавшись, встанет, чтобы подойти к супруге и обнять со спины.

— И почему ты выглядишь такой счастливой? — тихо шепнет он в ухо жены, прижавшись к нему губами.

— Темно же, — усмехнется Мираэль, поежившись от горячего дыхания, опалившего чувствительную кожу, — Откуда знаешь, как я выгляжу?

Знает. Чувствует. Эта девушка вообще приятно поражала его все это время своими незамутненными эмоциями — своей радостью, трепетным восторгом, нежным умилением и чистым восхищением. Ее не испугала ни скромность жилища, ни отсутствие привычного комфорта. Деревенский, далекий от столичной изысканности быт не вызвал брезгливости, хотя самому иногда очень сильно не хватало привычных вещей. Не воротила нос от простоватых и недалеких Клода и Симоны де`Лио, а вполне легко нашла общий язык. Более того — по-сестрински привязалась к ним, с удовольствием составляя компанию в незамысловатых разговорах и делах.

Что это? Своеобразное развлечение на время или изначальная предрасположенность к простоте?

А есть ли разница?

Крепче сомкнув ладони на плоском женском животе, Аттавио не станет задавать свои вопросы вслух. Но — оставит обжигающе горячий поцелуй на тонком затылке, вызвав тем самым очередной тихий смешок от щекотки.

А потом мужские пальцы мягко, но уверенно скользнут ниже, чтобы продолжить ранее начатую игру и отточенными движениями разогреть чувствительную к их касаниях кожу.

— Что, опять?! — в притворном недовольстве шикнет графиня, — Куда?! Успеется…

Конечно, успеется.

Много-много раз успеется.

Несмотря на все возникшие трудности. Несмотря на порой непростые ситуации и обычные для семейной пары ссоры. Даже несмотря на обиды, которые будут возникать рано или поздно — из-за сурового края, из-за усталости, из-за слухов и недопонимания.

Такие разные и все равно — максимально подходящие друг другу, как части одной головоломки, — граф с графиней раз за разом будут вставать рядом, вызывая восхищение, а иногда — и опасение.

Всякое случается в человеческой жизни. И только самому человеку, будь то мужчина или женщина, решать, в какой именно момент ему остановиться и свернуть на другую тропинку. Иногда — в одиночку. Иногда — опираясь на руку товарища.

И, наверное, именно это и является высшим благом, дарованном свыше, не иначе.

С другой же стороны — лишь самому человеку это благо принимать или отвергать, вовремя понимать и впускать не только в разум, но в сердце.

Больше книг на сайте — Knigoed.net