Жестокие игры мажора

Глава 7

Остаток учебной недели я избегаю Багирова и всех к нему причастных. Меня даже начинают посещают мысли о переводе, но пока я не готова отказаться от своей мечты. Я все еще надеюсь, что через пару недель обо мне просто-напросто забудут, а все мои проблемы разрешатся сами собой.

Вот же парадокс, не желая привлекать к себе внимания, я имею его столько, что дышать тошно. Я была бы несказанно рада вернуться в шкуру серой мышки. По крайней мере, к ней я привыкла. Но такое ощущение, что теперь ее срывают с меня вместе с кожей.

— Тебе Леся звонила? Через час уже выходить надо, а ты еще в пижаме, — голос Иры выдергивает меня из мыслей.

Вздохнув, я поворачиваю голову набок, устраиваясь удобней на подушке.

Помимо того, что Ира моя соседка по парте, комнату в общежитии я также делю с ней. У нас еще свободны две кровати. Одна из них, кстати, Марины, которая заедет только на следующей неделе.

— Али-и-иса-а, земля вызывает, ты че, спишь уже, что ли?

Закатываю глаза.

— Она писала мне, но я не знаю, — бурчу я, лежа на животе и обнимая подушку. — С моим везением мне лучше остаться дома.

— Да брось, что тебе теперь из дома не выходить? Тем более такие, как Багиров, в других заведениях отдыхают, на которые у нас денег не хватит. Так что расслабься. С мажорами мы уж точно не пересечемся по нашему маршруту.

— Дело не в этом, — вру я. — Просто настроение не то. Буду только и вам его портить, — ворчу уже в полусонном состоянии, но оповещение о входящем сообщении вынуждает поднять голову.

Достаю телефон из-под подушки и, нахмурившись, разблокирую треснутый экран.

Неизвестный номер: «Выходи. Я подъехал».

Мои глаза тут же увеличиваются, и я неуклюже присаживаюсь на кровати, чувствуя, как за жалкое мгновение сердцебиение разгоняется до предела.

— Ну вот, другое дело. Давай поднимайся, — протягивает Ира таким голосом, что я догадываюсь: в этот момент она красит ресницы с открытым ртом. Но я полностью игнорирую ее, сжимая телефон в ладони, которая начинает становиться липкой от пота.

А потом экран снова вспыхивает, и звук нового входящего сообщения пинает меня под дых.

Неизвестный номер: «И давай без фокусов, Кукла. У меня мало времени».

Ну вот что за козел?

У него времени мало? Я, может, вообще, блин, не в общаге!

Он даже не спросил, в какое время мне будет удобней, чтобы он подъехал. И вообще, я надеялась, что его брошенная фраза в туалете, сотрется из его высокомерной памяти.

Разозлившись, я сжимаю челюсти и быстро печатаю.

«Я занята».

Я не закрываю мессенджер, ожидая, когда оживут три точки, и как только они начинают двигаться, сообщая мне, что абонент на другом конце печатает сообщение, я закусываю нижнюю губу и практически не дышу.

Неизвестный номер: «Я жду еще пять минут».

Следом приходит еще несколько сообщений.

«Потом я сам тебя найду».

«И тебе это не понравится».

Мне уже это не нравится, идиот!

Очередное сообщение заставляет телефон завибрировать в моих руках.

«Три минуты, Кукла».

Сжав кулаки, я рычу от бессилия и подскакиваю с кровати, громко топая к своему шкафу.

— Ты куда? — Ира даже прекращает красить ресницы.

— Сейчас вернусь, — глухо произношу я, на ходу завязывая гульку из волос.

Натягиваю толстовку поверх пижамы, затем быстро всовываю ноги в кеды и, схватив мажорскую рубашку, выхожу из комнаты.

Я спускаюсь по лестнице, держа в руках причину своих новых неприятностей, и не могу поверить, что он заставил меня спуститься к нему в таком неопрятном виде.

Плевать. День, когда я захочу прихорошиться для этого парня, никогда не наступит.

Но как только я выхожу на крыльцо общаги и замечаю припаркованный уже знакомый белый внедорожник, невольно замираю на ступенях, прерывисто вдыхая порыв прохладного осеннего воздуха и сильнее сжимая в руках рубашку мажора.

Ну вот какого черта решительность швырнуть эту чертову рубашку ему в лицо испаряется по мере того, как охлаждается моя кожа от вечерней прохлады.

Багиров стоит на улице, подпирая собой дверцу машины.

Сегодня на нем нет привычного костюма и белой рубашки. И это тоже сбивает меня с толку, вынуждая разглядывать Багирова дольше, чем мне бы следовало вообще это делать.

Издали он кажется спокойным и даже незаинтересованным мной.

Но я не верю ему.

Делаю нерешительный шаг вперед.

Его руки убраны в карманы широких джинсов, на нем белая свободная толстовка и бейсболка, перевернутая задом наперед. Теперь замечаю, как плотоядно он на меня смотрит, лениво жуя жвачку, и это заставляет мои ноги прирасти к ступеням.

Самый безопасный вариант — это швырнуть в него рубашку прямо с крыльца и как можно скорее вернуться в общежитие, но я все-таки заставляю себя спуститься и по-человечески вручить этому ненормальному его вещь.

В конце концов, он проявил своеобразное благородство, одолжив мне ее тогда в туалете.

— Держи, — я протягиваю ему рубашку, на которую он даже не обращает внимания. — Спасибо. Если что… Я постирала ее.

Я смотрю на его большую белую машину, не желая встречаться с ним взглядом.

А в следующее мгновение он выхватывает рубашку и безразлично бросает ее в открытое окно на задние сиденья.

Отлично.

Дело сделано.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он ловит меня за руку заставляет посмотреть на него.

— Ты избегаешь меня, — Багиров подтягивает меня ближе. — Мне это не нравится.

— А мне не нравится, что ты постоянно ко мне прикасаешься.

Я пытаюсь сопротивляться, но это плохо работает, потому что Багиров перемещает большие ладони на мою талию и, сжав ее, ставит меня между своих широко расставленных ног.

— Так уж и не нравится? — его дыхание щекочет мои волосы, потому что я отказываюсь смотреть на него так близко.

Мое дыхание становится тяжелым и глубоким.

Я смотрю на его грудь, а точнее на надпись на толстовке, пытаясь не вдыхать его мужественный аромат и не впитывать тепло этого большого твердого тела.

Его пальцы сильнее впиваются в мои ребра и, втянув носом воздух, я все-таки вскидываю подбородок, выпаливая:

— Чего ты хочешь от меня?

— Ты знаешь, чего я хочу. Но пока я не могу это взять. Так что… — он лениво пожимает плечами, — я просто развлекаюсь с тобой.

Его слова — острое лезвие, которое пронзает мое сердце.

— Тебе не кажется, что нужно желание с обеих сторон? — я злюсь, но больше не сопротивляюсь: это абсолютно бесполезная трата времени, к тому же, уверена, сопротивление только заводит этого ненормального.

Багиров пристально наблюдает за мной, заставляя чувствовать себя уязвимой. Но я стараюсь, чтобы он не увидел этого.

Он наклоняет голову набок и надувает пузырь жвачки, выглядя скучающим. Хлопок. И как только лопнувший белый шарик снова исчезает у него во рту, я вижу кривую ухмылку на его губах.

— Поверь, у нас с тобой нет этих проблем.

Я усмехаюсь немного придушенно и пораженно вскидываю брови. А потом качаю головой.

— Ты действительно болен.

— Что ты сделала, после того как сняла с себя мою рубашку?

Резкая смена темы выбивает меня из колеи.

— Ч-что? Так, все! Отвали!

— Ты покраснела, маленькая лгунья, — он скалится, явно довольный собой. — Расскажи мне, и я отпущу тебя.

— Иди к черту, — выдыхаю прерывисто, чувствуя, как в животе нарастает странное давление.

— Я не хожу к чертям. Они сами приползают ко мне на коленях, чтобы принести себя в жертву моему дьяволу. А теперь расскажи мне, маленькая лживая извращенка, что ты делала после того, как сняла мою рубашку?

— Я не собираюсь ничего тебе… — я взвизгиваю, когда мои ноги отрываются от земли, а потом даже не успеваю ничего сделать, потому что Багиров с ловкостью запихивает меня в салон машины на переднее сиденье и, захлопнув дверь, огибает капот.

Я не собираюсь дожидаться его и тут же открываю дверь, но не успеваю выбраться на улицу: сильная рука хватает меня за капюшон толстовки и рывком усаживает на место.

Из моих легких выбивается весь воздух, а потом Багиров наклоняется и с громким хлопком закрывает дверь с моей стороны.

Он так близко ко мне, что я не дышу, но ощущаю на своих губах его мятное дыхание, в котором чувствуется шлейф от сигаретного дыма.

— Как я уже говорил, у меня нет времени. А раз мы не закончили, ты поедешь со мной.