Жестокие игры мажора

9.1

— Мечтай об этом, придурок. Лучше скажи, где здесь туалет. Или мне нужно умолять тебя?

Багиров молча взвешивает все за и против, но, сунув руки в карманы джинсов, кивает в сторону.

— Выйдешь из кухни и сразу коридор налево. Самая последняя дверь.

— Спасибо!

Я делаю шаг вперед, но он возвращает меня за капюшон, чтобы прорычать на ухо:

— Не вздумай бежать, Ведьма. Не создавай проблем ни себе, ни мне.

Я поворачиваюсь в пол-оборота.

— Если бы я знала куда бежать, сбежала бы уже давно.

А потом выдергиваю капюшон толстовки из его руки и направляюсь по выданному мне маршруту.

Мои ноги дрожат, пока я исследую чужой дом в поисках туалета.

Я прохожу целующуюся парочку у стены и ускоряю шаг, когда замечаю просунутую между ног девушки руку парня и слышу, как она стонет.

Такое ощущение, что я попала на съемку молодежной американской комедии с вечно озабоченными героями.

Спустя три таких же похотливых парочки я нахожу первую дверь в коридоре, но медлю, заглядывая вперед — есть там еще что, вот только в тусклом освещении плохо видно. А когда я слышу за дверью, перед которой остановилась, отчетливые шлепки голых тел и тяжелое дыхание, отшатываюсь, едва не заваливаясь назад.

К черту все это!

Мне нужно сваливать из этого места.

Но сначала я хочу выдохнуть и умыться холодной водой.

С каждым шагом мне становится так жарко, что я чувствую, как толстовка начинает прилипать к спине. Странный прилив жара после того, что я услышала за дверью, не проходит.

Когда я наконец нахожу дверь, ведущую в туалет, я готова заплакать от радости.

Подбегаю к раковине и, открыв кран, начинаю хлестать холодной водой по разгоряченным щекам.

Становится немного легче, я закрываю воду и еще несколько минут стою над раковиной, позволяя каплям стечь с моей кожи. Мне нужна передышка, прежде чем я снова вернусь в ад.

Не знаю как, но я должна добиться того, чтобы Багиров отвез меня домой. Вот только когда я возвращаюсь в толпу молодежи, замираю на месте, даже не дойдя до кухни. Потому что увиденное бьет меня под дых.

Та самая сука, покусившаяся на мои волосы, цепляет Багирова за ремень и отводит в сторону, чтобы прижать его своей грудью к стене.

Багиров не сопротивляется.

А чего ты ожидала?

Почему-то становится так мерзко, что я даже чувствую подступающую к горлу желчь.

И прямо в этот момент мне хочется исчезнуть. Ощущение, что меня использовали для очередного садистского веселья, душит.

Странное тяжелое чувство петлей затягивается на моей шее. И я ничего не могу с ним поделать.

Боже. Меня сейчас вырвет.

Я едва могу дышать, когда вижу его руки на ее талии. Недавно он трогал ими меня. Трогал там, где еще ни один парень не трогал. А сейчас на виду у всех он зажимается с этой…

— Это его девушка, — неожиданно раздается рядом с моим ухом, и я вздрагиваю.

Резко оборачиваюсь и встречаюсь с придурком с пирсингом в носу.

Твою…

Дыхание окончательно сбивается, и я предпринимаю попытку бежать, но жесткая хватка на предплечье возвращает меня на место.

— Смотри, убогая, — придурок разворачивает меня и заставляет увидеть, как Багиров отталкивает от себя девицу, но только для того, чтоб самому прижать ее своим большим телом к стене. Теперь я вижу ее наманикюренные пальчики на его спине.

— Как бы Багира не отвлекался на других девок, он всегда возвращается к Яре. Она хороша, да? — мечтательно вздыхает придурок. — Чемпионка по волейболу и капитан своей команды, рекламирует люксовое нижнее белье, участвует в показах мод, у нее есть все для успешного будущего, все, что нужно Багирову и его родителям. Успех. Статус. Амбиции. Авторитет. Вообще все. Возможности под ее ногами растут как цветы. Она лидер, а ты на ее фоне убогая мышь.

Слушая слова, которые причиняют мне боль, я даже не сразу замечаю, что Гораев отпустил меня. И теперь я самовольно смотрю за парочкой. Нет. Я не то что смотрю, я не могу отвести от них глаз.

Идиотка.

— Ты только подумай. На ней люксовые вещи, на тебе дешевые обноски от старшего брата, у нее каблуки, на которые у него встает, а у тебя обшарпанные кеды, у нее возможности и слава, а у тебя… ничего. — Придурок продолжает шептать мне на ухо, как маленький черт с левого плеча. — С такой девушкой, как Яра, ему не стыдно появиться на людях. На выпускной он должен будет сделать ей предложение. Они обсуждали это за семейным обедом с родителями. Она нужна его семье. Так что не строй иллюзий, убогая. У тебя нет ни единого шанса. Советую тебе просто молча занять свою нишу и проявить хоть каплю гордости, если такая имеется в арсенале. Но судя по тому, как жалко ты выглядишь, сомневаюсь. Ты ничтожество на ее фоне…

Мой подбородок дрожит, я хочу причинить боль Гораеву: его слова почему-то задевают меня за живое и заставляют гореть от разрушительных эмоций.

Но я не могу пошевелиться и беспомощно смотрю на то, что вызывает давление в груди и жжение в глазах.

Возможно, причина кроется не в том, что я вижу, а в словах этого придурка.

Я не ревную. Я просто-напросто не могу этого делать.

Это как минимум глупо.

Просто неприятно, что меня только что растоптали и смешали с грязью.

И самое худшее в том, что я согласна со всем, что сказал Гораев.

Я ничтожество. И всегда им была.

Мое тело дрожит, мышцы горят от напряжения, но я усердно прячу свою реакцию.

Даже когда меня тошнит от того, что я вижу, как она сжимает его задницу.

Я не знаю, чем они заняты.

Багиров полностью закрывает обзор своими широкими плечами, но в одном я уверена точно. Судя по положению его руки, он держит ее за горло. И, возможно, даже целует. Так он целовал меня…

Я зажмуриваюсь и качаю головой, не желая об этом думать.

Я изначально догадывалась, что все это бред. Между мной и Багировым никаких отношений быть не может. Да я и не хочу их! Я вообще не понимаю, почему меня это задевает. Я ведь хотела, чтобы он переключился на другую? Так почему же, когда это произошло, не могу вдохнуть полной грудью? Почему что-то болезненно давит на мои ребра? Будто меня распирает изнутри какое-то дикое чувство, не поддающееся логическому осмыслению…

— К тому же она знает, как доставить мужчине удовольствие, — не унимается ублюдок за моей спиной. — Она хорошо трахается. А глотка у нее глубже, чем Марианская впадина. Поверь мне. Я знаю из личного опыта. Но ей это нравится особенно с ним.

Это становится последний каплей.

Я больше не хочу этого слышать!

И я не думаю о последствиях, когда разворачиваюсь и изо всех сил бью кулаком прямо в нос этому придурку.

Хруст костей вибрацией проходится под моей кожей, и я ловлю что-то похоже на мимолетный кайф.

Не ожидав от меня такого, Гораев хватается за нос и оступается.

Все замирают и начинают собираться вокруг нас, подготавливаясь к продолжению шоу, остается только музыка, но и та постепенно стихает.

Гораев медленно отнимает от лица ладонь, и я вижу капельку крови, стекающую ему на губу.

Господи, что я творю… Я ведь не такая… Не такая, как они.

Моя грудь вздымается. Воздух обжигает и без того пылающие легкие.

Мне больно. Мои костяшки горят, пальцы. ломит. Но, если честно, я мечтаю ударить его еще раз.

И я бы ударила, если бы не кричащий яростью взгляд Гораева, который без лишних слов объясняет, что надо делать.

Бежать.

Шаг в мою сторону — и я рассеянно отсупаю, прежде чем разворачиваюсь и бросаюсь прочь, слыша за спиной рокочущую угрозу:

— Далеко не убежишь, маленькая сука…