Я нервно сглатываю, наблюдая, как он ленивыми движениями упирается руками в диван по обе стороны от моей головы и снова приближается к моим губам своими, чтобы раскрыть их языком и забрать мой невысказанный протест, как пират, укравший себе чужестранку и заявивший на нее права.
— Я хочу видеть тебя, — хриплый низкий голос обжигает вместе с еще одним требовательным, но мягким поцелуем.
— Ты уже видел, — тихо шепчу я, царапая пальцами замшевую обивку дивана.
Багиров нежно прикусывает мою нижнюю губу и тянет на себя, после зализывая укус голодным языком.
— Хочу еще. Можно? — он соскальзывает губами на мой подбородок и теперь прикусывает его, вырывая из меня прерывистый вздох. Будто этот парень нуждается в моем разрешении.
Я ничего не отвечаю, пытаясь не разучиться дышать. Но я так же ничего не делаю, только ахаю, когда Илай медленно подцепляет пальцами хлопковый топ и стягивает его вниз, обнажая сначала один сосок, затем второй. От прохлады они тут же напрягаются и превращаются в пики, выпрашивающие его прикосновений.
Задыхаясь, я смотрю на обжигающий взгляд Илая и на то, как дергается кадык на его широкой шее.
На мгновение он поднимает на меня почерневшие глаза, и я вижу в них ад, в котором горю вместе с ним.
Это должно меня напугать, но сейчас чувство страха, как бензин, разжигает пламя вокруг нас сильнее.
Илай сжимает мою талию и подтягивает меня ближе к себе, пока я беспомощно хватаю ртом воздух, предчувствуя неизбежное столкновение.
— Ты только посмотри на себя, — рычит он, водя большим пальцем по моему дрожащему животу. — Твои соски так и просятся в мой рот.
О боже.
Я глотаю удушливый звук и отворачиваю голову в сторону, понимая, что краснею, ошпарившись об его грязные словечки.
— Обязательно… быть… таким… пош… Ах…
Меня обрывает холодная струйка воздуха, царапающая сначала один сосок, затем второй.
А он еще даже не коснулся их.
Только подул.
Но этого достаточно, чтобы почувствовать себя ошеломленной и сокрушенной чувствительной дрожью.
— Илай… — но я снова не успеваю договорить.
Гортанный стон касается одной из моих чувствительных вершинок раньше, чем горячий рот смыкается на ней, и меня пронзает электрическая паутина ощущений.
Я прикусываю нижнюю губу, отчаянно глотая рвущиеся наружу стоны.
Ох… черт.
Я цепляюсь за его голову и путаюсь пальцами в коротких волосах в неясной потребности притянуть ближе. Или оттолкнуть? Господи… ни черта не понимаю.
— Все еще будешь бороться за свою ложь? — тихий глубокий голос вызывает безумные мурашки на коже. — Или признаешься, что тебе нравятся мои поцелуи? Что скажешь, Ведьма? Мм? По крайней мере, твоим соскам очень, — и он демонстративно втягивает один себе в рот, закручивая в моем животе вихрь новых ощущений, будто между соском и клитором есть какая-то невидимая нить, посылающая возбуждающие импульсы. — Посмотри на меня, — требует он грубо, играя с одним соском языком, а второй сжимая между пальцев, вытягивая из меня самый отчаянный стон. — Ах, твою ж мать, — рычит он, переключаясь ртом на пульсирующий от грубости его пальцев сосок, и я судорожно выдыхаю, выгибая ему свою грудь навстречу. — Признай, милая, эти соски созданы для меня. Как и твои стоны.
— П-прекрати…
Я качаю головой, чувствуя, как глаза закатываются от удовольствия, когда его губы сжимают чувственную плоть, а после Багиров выпускает мой сосок с влажным звуком.
Каким-то чудом я нахожу в себе силы посмотреть на него, и у меня сводит горло, когда я вижу, как он по-животному облизывает мой твердый сосок, а затем смещается в сторону и кусает мою грудь сбоку.
Это происходит так неожиданно, что я дергаюсь и кричу, снова откидывая голову назад и пытаясь выровнять дыхание.
Моя грудь ходит ходуном. Живот дрожит от частых вздохов. Но тело горит от предвкушения и жажды чего-то большего. Чего?
— Ты такая отзывчивая, что я не нуждаюсь в твоих словах, Ведьма, — он произносит каждое слово горячим шепотом, который танцует на моей коже пламенем, когда Багиров прижимается губами над моим пупком и начинает покрывать обнаженную часть живота влажными поцелуями.
Боже, ну почему это должно быть таким приятным?
Он задирает подол моей юбки выше, и в этот момент я понимаю, что все выходит из-под контроля…
Багиров стягивает колготки до конца, но мои напряженные ноги мешают ему, и я слышу треск капрона — знак того, что Илай потерял терпение.
На долгую секунду он замирает, стоя на коленях между моих ног, а я лежу с отвернутой головой, практически не дыша. А потом я вздрагиваю и распахиваю рот в беззвучном стоне, ощутив его пальцы на моих влажных складках.
— Блядь. Мне так нравится твоя естественность, — его голос наполняется глубокой похотью, а у меня в горле собирается ком.
Я не такая гладкая, как, наверное, все его девушки, которых он раздевал. Но у меня все ухожено, насколько я вообще могу судить. В этих вещах у меня совершенно нет опыта. И я не могу понять, что я сейчас чувствую: стыд или ревность. А может, и то и другое, приправленное острым раздражением.
Я собираюсь свести бедра вместе, но Багиров не позволяет мне этого сделать, положив на мои колени ладони.