Жестокие игры мажора

20.3

Илай тяжело дышит, пока я наблюдаю, как он опускается между моих ног, которые я невольно свожу вместе.

И это злит его.

Я слышу рычащий звук раздражения, когда он требует подчиниться одним только голосом:

— Прекрати сопротивляться, Ведьма. — Илай ухмыляется. Хищно. И я чувствую, как внизу живота все сводит. — Это выглядит жалко. Потому что ты хочешь этого не меньше меня.

Маленькая лгунья.

Я действительно такая.

Потому что Багиров прав. Я хочу. Но боюсь.

Я чувствую, как его широкие плечи разводят мои бедра сильнее, и запрокидываю голову, приоткрывая губы и пытаясь нормально дышать.

Его теплое дыхание щекочет меня. Прямо там… Но… это… смущает и одновременно делает приятно, а еще заставляет ощущать себя странно.

— Расслабься, — произносит он глубоким мягким шепотом, прижимаясь горячим поцелуем к внутренней стороне моего бедра.

Так нежно.

Так интимно.

И развратно.

Влажный язык касается моей кожи, я ахаю и вздрагиваю. Дышу чаще.

— Умница, — поощрительно хрипит он и целует другое мое бедро, рыча от того, как мое тело отвечает ему, когда поцелуй превращается в мягкий укус…

Выгнув грудь, я издаю томный вздох, пытаясь игнорировать мурашки, разбегающиеся по спине, пытаясь не стыдиться того, что он делает со мной, но вместе с этим я хочу еще.

И он это знает.

Илай ведет линию влажным горячим языком к моей сердцевине и… оставляет едва уловимый поцелуй на самой чувствительной точке.

Если бы я сейчас стояла, мои колени бы подкосились. А затем он щелкает языком прямо по клитору и я роняю стон, который оказывается таким же предательски нуждающимся в его прикосновениях, как и все мое тело.

Любопытство настигает меня так же быстро, как и возбуждение, лишающее разума. Иначе я не могу объяснить себе, зачем приподнимаюсь на локтях, чтобы посмотреть…

О, Боже… я тут же жалею, потому что вижу, как Багиров по-животному утыкается носом в ухоженный треугольник коротких волос и глубоко вдыхает мой запах.

Господи.

Мне должно быть стыдно… и определенно неловко от того, в каком виде я перед ним нахожусь и как он этим нагло пользуется, но испытываю совершенно противоречивые эмоции. Я пока еще не могу разобраться в них, но знаю, что потом обязательно пожалею обо всем, что сейчас позволяю.

Мои мысли обрываются, когда Илай проталкивает язык в меня, и я выгибаюсь, цепляясь дрожащими пальцами в дорогую обивку дивана.

— Илай…

Багиров издает рычание, которое эхом отдается во мне.

— Тихо, — предупреждает он, и тут я встречаюсь с его потемневшим взглядом. — Не порти этот момент, милая.

Часть меня вопит, чтобы я послала все к черту, вернула свои трусики на место и оттолкнула этого самоуверенного мажора, как и полагается хорошим девочкам, но другая часть — жаждет, чтобы Илай не останавливался.

— Сожми свои сиськи, — рычит он между моих ног и нарочно медленно лижет то место, вынуждая откинуться назад со стоном. Но меня отрезвляет укус на внутренней стороне бедра. — Вернись и покажи мне сиськи.

Его тихое требование звучит гортанно, и мой пульс достигает безумных показателей.

Илай сминает пальцами мою задницу и одновременно ласкает меня языком, заставляя изворачиваться и стонать.

Конечно же, я обессилена и не могу выполнить его требование.

Поэтому он все берет в свои руки.

В прямом смысле этого слова.

Багиров перемещает одну руку на мою грудь и с жадностью сминает в своей большой ладони, но даже эта вспышка боли выплескивается в удовольствие. Немного странное. Немного чужое. Но очень приятное. Будто он знает все кнопки, которые нужно нажимать на моем теле, чтобы заставить мои глаза закатываться от удовольствия.

— Когда я прошу — ты выполняешь. Иначе я сделаю так, как захочу сам.

Это последнее, что он бросает своим гортанным голосом, прежде чем начинает сильно сосать мой клитор и одновременно сжимать пальцами чувствительные, нуждающиеся в ласке соски.

Ох, черт…

Он давит на меня со всех сторон. Он повсюду. Его язык. Его руки. Его одобрительно рычащие звуки, будто он поедает любимый десерт.

А я…

Я оказываюсь в каком-то бреду, дурея от ощущений, которые он мне дарит.

На мгновение Илай отстраняется, но только чтобы провести пальцем по моим влажным складкам и закружить вокруг клитора языком, пока я не открываю рот в беззвучном стоне и не отрываю спину от дивана, но в самый пиковый момент он просто останавливается и убирает палец.

Что за…

Я теряю восхитительное давление и жар, приближающие меня к прыжку за грань. И бумерангом возвращаюсь назад, проклятье, всего за мгновение до…

Ошарашенная потерей удовольствия, я поднимаю голову и, тяжело дыша, встречаюсь с самодовольной ухмылкой Багирова.

Мне как никогда хочется ударить этого мудака за то, что он делает со мной.

Но я не могу.

Ничего не могу.

Даже пошевелить языком, чтобы послать его к черту.

Неотрывно наблюдая за мной, Илай проводит большим пальцем по своим губам, а затем облизывает его, как и полагается голодному животному.

У меня опускается челюсть. И моя глупая реакция вызывает на его лице какую-то маниакальную ухмылку, а его бесовские глаза пугающе темнеют, подобно затягивающемся небу перед грозой, что насчет моих… — даже не знаю, но судя по ощущениям, они дикие и удивленные. И выпрашивающие.

Еще никогда в жизни я не испытывала таких ощущений и эмоций. Еще ни разу в жизни я не позволяла парням целовать меня вот так. И я еще ничего так сильно не хотела в жизни, как вернуть его высокомерный рот обратно себе.

Сумасшествие какое-то.

И, кажется, оно у нас обоюдное.

Я вздрагиваю, когда Илай возвращается, всасывает чувствительный клитор и одновременно проводит пальцем по складкам, спускаясь ниже… к заднему входу?

Я не успеваю запаниковать, потому что слишком сосредоточена на том, как Багиров посасывает мой клитор, а затем надавливает большим пальцем сильнее и странное ощущение всплескивается внизу живота.

Это так обжигает и дезориентирует.

Но… это слишком.

Слишком интимно.

Я напрягаюсь и пытаюсь отползти от него, как раненое животное, но Илай крепче сжимает мои бедра и грубой силой возвращает меня на место.