Жестокие игры мажора

Глава 25

Выжимая стрелку спидометра, я иду на обгон.

Сука.

Немыслимо.

Я избегал ее весь день, чтобы не сорваться из-за гребаного пиздежа насчет возраста. Избегал своих беспорядочных чувств, которые и не должны были возникнуть к этой девчонке. Но все полетело к чертовой матери, когда Акмал прислал мне фото, на котором моя проклятая Ведьма танцует в его доме в компании пьяных шкур. Ее миниатюрное тело было зажато между двух сучек, и одна из них лизала ей шею, которую я собираюсь сегодня вечером свернуть. От мысли, как моя ладонь сжимает хрупкое дрожащее горло Алисы, пульс учащается.

К фото еще прилагалась ебаная подпись.

А она, оказывается, горячая штучка. Мне жаль твою тачку, чувак.

До этого момента я думал, что все контролирую. До этого момента я действительно считал, что мне похер. Но, судя по тому, что после выпитой бутылки рома я все равно сел за руль, мне ни хрена не похер. Единственный плюс этого вечера заключается в том, что находился я на даче в частном секторе.

Всего в десяти минутах езды от дома Акмала, но, кажется, доезжаю я всего за две.

Сворачиваю с асфальтированной дороги на грунтовую, и, чем ближе становлюсь к Ведьме, тем сильнее закипает моя кровь.

Едва заглушив тачку, я толкаю дверь и выхожу на улицу.

Вставляю между губ сигарету, выкуривая ее за два шага, пока преодолеваю расстояние до крыльца.

Меня немного штормит.

Отчасти дело в выпитом алкоголе, но в большей части это эффект от чистых эмоций, которые выворачивают меня наизнанку.

Я пиздец как ненавижу это состояние.

Но бурлящий в венах адреналин не позволяет мне зацикливаться на этом.

Дверь распахивается прямо перед моим носом, и мне навстречу вываливаются братья Богомоловы, практически сносят меня с ног. Но я вовремя хвастаюсь за дверной косяк и удерживаюсь на ногах.

— О, Багира, здарова. Дунуть хочешь?

Я обмениваюсь с ними небрежными рукопожатиями и проталкиваюсь внутрь, бормоча:

— Здаров, парни. — Мой голос тихий и неестественно спокойный. — Не сейчас.

Перед глазами красная пелена, и от врывающейся в уши рок-музыки в висках начинает пульсировать.

Хочется разъебать колонку. Но еще больше мне хочется разъебать ее и ублюдка, который ее привез сюда. Пиздец я злой. Лучше будет, если я не найду ее. Но проблема в том, что я здесь именно за этим.

Подхожу к дивану и нависаю тенью над Акмалом, Смайлом и Гором, который запрокидывает голову и затягивается плотным дымом, встречаясь со мной мрачным взглядом. Он протягивает мне трубку, но я выбиваю ее нахуй из его рук.

— Кто из вас привез ее сюда?

Гораев прыскает со смеху, а потом мое внимание переходит к Акмалу.

— Хочешь обвинить нас? — Он разводит руками. — Багира, ты чот попутал.

Гораев поднимает мундштук и делает еще затяжку, привлекая к себе мое внимание. Он выдыхает две струи дыма через нос, после чего заявляет:

— Я не тащил ее за волосы. Она села ко мне добровольно.

Ебаный ублюдок.

Я замахиваюсь и бью его кулаком в челюсть.

Я хочу сделать это еще раз, но Смайл тут же подскакивает и перехватывает меня, а Акмал заламывает Гораева, который явно собрался ответить на мой второй удар. Отлично. Мне нужна груша для битья. Кулаки горят от жажды ощутить теплую кровь, боль и хруст костей.

Я отталкиваю Смайла и перекрикиваю музыку:

— Я предупреждал тебя, черт ебаный!

Гораев порывается в мою сторону, и я успеваю врезать ему прямо в нос, прежде чем Смайлу удается оттащить меня.

Акмал отпускает Гора, но только потому, что у того кровь хлещет из носа и ее нужно остановить. Гор зажимает переносицу пальцами и начинает орать на меня:

— Иди на хуй! Долбоеб! Лучше следи за своей шлюхой, а то заебешься носы ломать.

Я снова дергаюсь в его сторону, но Смайл блокирует мне путь и толкает сильнее, чем требовалось.

— Чувак! Остынь!

— Багира, угомонись нахуй, — вступается Акмал, отталкивая Смайла и становясь перед мной. Он немного ниже меня ростом, и я смотрю на него сверху вниз, но это не делает его слабее. — Никто не виноват, что ты рискнул своей тачкой. Заебал срываться на своих. Хочешь пизделки? Пошли на перчатки.

Я дышу через нос. Легкие горят. А плечи вздымаются. Я облизываю пересохшие губы и несколько раз киваю.

— Где она?

Акмал дергает головой в сторону лестницы.

— Проверь на втором.

На втором. Блядь. Они издеваются надо мной?

— С кем она?

Я сжимаю и разжимаю кулаки.

— Я хуй знает. Особо не следил.

Меня трясет. Желваки пульсируют на напряженных челюстях. Я перепрыгиваю ступени и оказываюсь на втором этаже как раз в тот момент, когда она выходит из комнаты вместе с ублюдком, который поправляет в штанах свой член.

Тело пронзают острые вспышки ярости, но я наблюдаю, как Алиса перебрасывается с ним фразами, не слышными мне. Как ее лицо краснеет и как она поправляет одежду и волосы. Сука. Конченая сука.

Я узнаю ублюдка, когда он поворачивается ко мне и закидывается порохом. Я позволяю ему уйти только потому, что в этот момент делаю шаг вперед и встречаюсь взглядом с Ведьмой.

Одновременно с тем, как она оборачивается и застывает на месте.

Ее красное лицо сменяется бледной маской ужаса. Ее дыхание превращается в короткие быстрые вдохи. А моя ярость, пульсирующая в венах, начинает напоминать барабан. В голове куча эмоций, которые приводят меня в полнейший беспорядок.

Мой голос настолько хриплый, что я чувствую, как он царапает горло, когда я произношу:

— Ну и как? Понравилось?

Алиса взволнованно мотает головой.

— Н-нет.

Я сжимаю челюсти до зубовного скрежета. До боли в скулах.

— Нет.

Нет.

Повторяю ее признание, и тормоза срывает к чертям собачьим. Я хватаю Ведьму за руку и рывком стаскиваю за собой по лестнице.

— Илай! Прекрати! Мне больно!

Она пытается выдернуть свою руку, но я дергаю грубее, давая понять, что не следует провоцировать меня еще больше.

Не выпуская ее руки, я двигаюсь в сторону заднего входа и выхожу во внутренний двор. Силой толкаю Алису вперед и отпускаю, отчего она быстро пятится назад в попытке удержать равновесие. Но когда я снова приближаюсь к ней, она уже пятится, чтобы увеличить между нами расстояние.

— Ила…

Я протягиваю руку и хватаю Алису за горло. Ее и без того большие глаза увеличиваются, и я ненавижу этот их невинный, блядь, голубой цвет. Лживая в каждой своей черте.

— Значит, ты решила повеселиться с моими друзьями? — Я подтягиваю сучку к себе, вынуждая ее встать на носочки и ухватиться за мою руку. — Это то, чем ты мне отплатила за мое хорошее отношение?

— Я ни с кем не веселилась!

Я качаю головой, прикрывая глаза, но красный цвет под веками становится ярче. Рычу. И сжимаю ее горло крепче. Ее грудь вздымается под моим предплечьем, а дыхание становится хриплым.

— Блядь, вот нахуя ты это сделала?

Я ослабляю хватку, чтобы она снова могла говорить своим лживым голосом.

— Я ничего не сделала!

Я раздраженно провожу языком по зубам и склоняюсь над ней.

— Ничего, да? — Оттесняю ее назад. — Ты приехала в дом моего друга. Танцевала среди тех шкур, как шлюха, на глазах у моих друзей. А потом уединилась с тем ублюдком в комнате. Ты по-прежнему считаешь, что ничего не сделала, да?

Ее глаза вспыхивают каким-то осознанием, и оно пугает ее еще больше, чем я.

— Илай, пожалуйста, успокойся. Я все объясню…

— Нахуй ты села в его машину?! — рявкаю я. — Нахуй сюда приехала? Нахуя, Алиса?!

Она взволнованно хватает ртом воздух.

— Ты не отвечал мне весь день! И тебя не было в универе…

— И это значит, что нужно прыгать в тачку к моим друзьям и ехать на вечеринку?!

— Я поехала, потому что, думала, ты здесь! И перестань орать на меня и вести себя так, будто я принадлежу тебе! Мне это не нравится!

Я прикрываю глаза и смакую брошенную провокацию, как лезвие на языке. Медленно облизнув губы, приближаюсь к ее лицу.

— Ты правда так думаешь, да?

Она делает череду быстрых вдохов.

— Господи, да ты пьян!

Я поджимаю губы, качая головой.

— А ты ведешь себя, как шлюха.

Ее лицо меняется за секунду до того, как мне прилетает пощечина.

— Какого черта тебе от меня нужно, если ты считаешь меня шлюхой?! — Я грубее сдавливаю ее шею, но это не заставляет ее заткнуться. — Я еще раз говорю, у меня ничего ни с кем не было! А с тем парнем я просто разговаривала!

— В комнате? Ты думаешь, я идиот? Я, блядь, знаю такие разговоры! Я каждую вечеринку так с кем-то разговариваю!

Я толкаю ее от себя, потому что уже на грани, чтобы ее придушить.

Алиса растирает шею, а затем кричит:

— По себе людей не судят!

— Я сужу людей по поступкам. А у тебя они, как у шлюхи!

Ее лицо краснеет, и она делает отчаянный шаг ко мне.

— Отлично! Раз я такая шлюха, пойду тогда трахнусь с кем-нибудь!

Она толкает меня в грудь и резко разворачивается, но я хватаю ее за взметнувшийся светлый хвост и одним рывком прижимаю к себе.

— Повтори, — рычу ей на ухо.

Алиса пытается вывернуться, но я сильнее дергаю ее волосы, вынуждая прошипеть:

— Ты не имеешь права мне приказывать! Отпусти!

Я издаю короткий маниакальный смешок.

— Не провоцируй то, что не сможешь контролировать.

— Я ничего не провоцировала! — Она топает ногой. — Если бы ты не игнорировал мои сообщения, меня бы здесь не было!

— Тебя не должно было быть здесь при любом раскладе. Даже если я исчезну с лица земли, — цежу сквозь зубы и, толкнув Алису вперед, прижимаю ее грудью к широкому стволу дуба, — тебя, блядь, быть здесь не должно! Ты должна была держаться подальше от наших вечеринок. И моих друзей.

— Но я здесь! — пыхтит она упрямо сквозь зубы, а потом резко втягивает воздух, когда я толкаюсь бедрами в нее и прижимаю обратно к дереву, накрывая ее тело своим.

Алиса пытается сопротивляться, но делает только хуже, потому что ее маленькая задница задевает мой болезненно твердый член. Он стал твердым, как только моя ладонь коснулась ее шеи. Я прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, позволяя волне похоти сбить все мои ориентиры, но от одной мысли, что я, как лошара, ждал ее «совершеннолетия», пока она ебалась с другими… Сука.

— Значит, хочешь, чтоб тебя кто-нибудь трахнул? — Грубо расталкиваю ее ноги коленом и прижимаюсь губами к уху, когда за два резких движения задираю ее юбку и рву гребаные колготки. — Я могу это устроить лучше, чем кто-либо. Можешь не сомневаться.

— Илай… пожалуйста… я пошутила…

— Да, блядь. Пошутила. Когда спиздела, что тебе нет восемнадцати.

Дрожащей рукой расстегиваю молнию на джинсах и высвобождаю свой член.

Ее дыхание учащается.

— Это… Я все могу объяснить!

Ее голос обрывается криком, когда я дергаю Алису за волосы, отклоняя голову так, чтобы впиться зубами в шею.

Я оттягиваю тонкую кожу, пока не слышу слабое хныканье. А потом отстраняюсь и прижимаюсь носом к ее затылку, ведя им вниз и ненавидя себя за то, что кайфую от нее даже после того, как узнал, что она грязная. И, несмотря на это, я продолжаю хотеть ее.

— Я думал, ты другая, а ты оказалась обычной шкурой.

— Илай… я не…

— Думаешь, я тебе поверю? — рычу ей на ухо и, отодвинув трусики в сторону, прижимаю член к ее горячему входу. — Ах, блядь. Эту киску сегодня использовали?

Она мотает головой. Я сплевываю на руку, прежде чем растереть слюну по напряженному члену.

— Нет… Я ни с кем… клянусь, Илай.

Пошатнувшись, крепче сжимаю ее талию, чтобы восстановить равновесие.

— Клянешься?! — с насмешкой повторяю я и снова прижимаюсь губами к ее уху: — Проблема в том, Ведьма, что я не верю лживым шлюшкам.

— Я не…

Я накрываю ей рот ладонью и встряхиваю, чтобы она заткнулась.

— Ты выбрала не того парня для игр, милая. — Я прижимаю головку к ее входу и одним сильным толчком вхожу в нее. Она мычит мне в руку и изворачивается, но я сжимаю свободной рукой ее бедро, фиксируя на месте, и с грубым толчком прорываюсь глубже в тугой жар. Сука. Этот жар захватывает меня вплоть до остатков тлеющего разума.

Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы и задираю ее голову к своему плечу, прижимаясь с шепотом к ее уху:

— Ты посмотри, что ты со мной делаешь, Ведьма. — Я выхожу и снова толкаюсь в нее, как в каком-то бреду, прежде чем ощущаю, как ее зубы впиваются в мою ладонь до разрыва кожи.

Вспышка боли немного отрезвляет, и я выхожу из Алисы, вынуждая ее вздрогнуть и сильнее прижаться к дереву.

Встряхнув головой, отшатываюсь назад. Перед глазами пелена, и мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы зрение вернулось ко мне.

Но когда я вижу дрожащую Алису, которая прижимается к дереву, впиваясь разодранными пальцами в грубую кору, меня прошибает тяжелой волной. Я обвожу взглядом ее порванные колготки, испачканные чем-то… я не могу разобрать чем. Я загораживаю свет фонаря.

Тяжело сглотнув, провожу кулаком по скользкому члену, а потом опускаю взгляд и замираю, замечая на ладони и пальцах темные мазки. С запозданием понимаю, что это кровь.

— Блядь… — выдыхаю сдавленно и сжимаю чистой рукой волосы на затылке. — Твою мать… Алиса…

Меня прошибает пот, и я порываюсь в ее сторону, но меня останавливает шепот, который сейчас громче крика:

— Не смей. Подходить. Ко мне.