Жестокие игры мажора

1.6

Мои колени подкашиваются, и я из-последних сил цепляюсь за его футболку, слыша, как она трещит под моими пальцами.

Но мне плевать.

Я должна держаться хоть за что-то: если отпущу — исчезну в неизвестных эмоциях, которые сейчас напоминают маленькие хлопушки в моей груди.

Я никогда не испытывала ничего подобного.

И я не должна была испытать лишь от того, что меня целует парень, которого я даже не знаю, как зовут.

Но именно это и усиливает все, что я сейчас чувствую, пока он «поглощает» меня как голодное животное.

Мое сердце колотится так сильно, что я даже не могу сопротивляться ему.

— Блядь, хочу сожрать тебя, — незнакомец рычит мне в рот, а следом его рык заглушает сдавленный стон, и я с ужасом осознаю, что этот звук исходит из меня. — Тебе нужно перестать стонать, милая, если ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя у ближайшего дерева.

Я делаю резкий вдох и мужской аромат со вкусом мяты заполняет легкие, пока я не выдыхаю его с очередным стоном, когда он прикусывает мою нижнюю губу, оттягивая ее до боли, которая слишком быстро становится похожей на… удовольствие, рассыпающееся искрами по нервным окончаниям.

В этот момент я действительно ловлю себя на глупой мысли, будто не хочу, чтобы он отпускал меня.

Но он и не собирается, потому что следующее, что он делает — подхватывает меня под бедра и вынуждает обхватить ногами себя за талию.

Все происходит так быстро, что я реагирую с запозданием, выдыхая оставшийся воздух из легких прямо ему в рот. И он поглощает его с низким рычащим звуком, который проникает в меня и опускается вибрацией в самый низ живота.

— Имя, — рычит он в губы и снова проталкивает горячий язык мне в рот, а когда я не отвечаю ему, потому что у меня нет такой возможности, он грубо вдавливает сильные пальцы в мои бедра и с шипением отстраняется от моих губ. — Скажи мне свое имя.

Голова идет кругом…

— Алиса, — наконец выдыхаю я рвано, и он снова впивается в мои губы, направляясь со мной на руках дальше.

Он так увлечен поцелуем, что я совершенно не знаю, каким чудом мы еще не свалились на землю.

Но у меня сейчас нет сил об этом думать.

Вообще о чем-либо.

Я даже не замечаю, как глухие шаги по земле превращаются в гулкое топанье по чему-то твердому, а потом моя спина врезается в неровную стену и его тело накрывает меня сверху, выбивая весь воздух из моих легких. Особенно когда я впервые чувствую внушительный бугор, врезающийся мне между ног.

Я вздрагиваю от новой волны ощущений и роняю жалобный всхлип. Но он теряется в жадном поцелуе, который незнакомец прерывает с разочарованным стоном.

Тяжело дыша, он матерится себе под нос и переносит мой вес на одну руку, чтобы второй что-то достать из кармана.

Ключи. Я узнаю их по бряцающему звуку, а потом он вставляет их в замочную скважину, прежде чем до меня доходит, что он принес меня в чей-то дом.

О, боже… О чем я только думала?

Паника за жалкую секунду рассеивает дымку удовольствия и реальность с извращенной жестокостью бьет мне поддых.

Он уже собирается снова подхватить меня под бедра, чтобы занести внутрь, но я сопротивляюсь, упираясь ладонями в его широкие плечи:

— Стой! П-подожди… Мы не можем! — выпаливаю я, испуганно вцепившись в его футболку. — Пожалуйста, — прерывисто шепчу я и чувствую, как под моими пальцами каменеют его мышцы.

Он тяжело дышит и смотрит на меня своими темными блестящими глазами, будто одержим идеей обо мне.

— Прекрати, блядь, все портить, — его голос глубокий и властный, а руки так сильно сжимают мои бедра, что дрожь пробегает по всему телу.

— Пожалуйста… — мое дыхание сбивается на короткие вздохи. — Тебе вообще нужно держаться от меня как можно дальше! Потому что… Потому что мне всего семнадцать!

Сильные руки мажора замирают на моих бедрах, а в его потемневших глазах вспыхивает опасный блеск.

— Шутишь? — произносит он мрачно.

— Н-нет… Это правда! Мне только через месяц будет восемнадцать, — несу какую-то чушь, мне уже две недели как восемнадцать, но плевать, потому что, кажется, он мне верит.

Не дыша, я смотрю, как он тяжело сглатывает, но в конце концов отпускает меня только для того, чтобы обхватить пятерней мою шею и, притянув к себе, прорычать прямо мне в губы:

— Я даю тебе месяц. А потом я приду и возьму свое.

— Я не твоя, — огрызаюсь я. — И вообще у меня есть парень.

Хватка на моей шее усиливается.

— С этого момента я твой парень. И ты пожалеешь, если ослушаешься меня.