Жестокие игры в любовь

60

Уснуть в ту ночь Мика так и не смогла, даже глаз не сомкнула. Прислушивалась к себе, к своим ощущениям и понимала — нет, она не жалеет о том, что решилась на это. Она ведь этого хотела. Чего уж, не только хотела, но и ждала, и рисовала в воображении, и фантазировала. Было, конечно, немного больно, но зато каким ошалевшим от счастья потом выглядел Женя. С каким неприкрытым восторгом и обожанием он на неё смотрел! Хоть слов любви и не говорил…

Сейчас он спал рядом, на спине, закинув одну руку себе за голову, а второй крепко прижимая к себе Мику. Его грудь мерно вздымалась в такт дыханию. Кожа источала тепло и волнующий запах молодого мужчины. Мика даже не удержалась и несколько раз притронулась губами к его груди, пока он спал.

Правда, в последний раз он вдруг на это улыбнулся, что-то сонно пробормотал и рукой, что обнимал её, погладил по предплечью. Она сразу отодвинулась и закрыла глаза. Но нет, он просто спал. А затем ей самой стало смешно — с чего вдруг так всполошилась? Даже если бы он и подловил её на этих скромных нежностях, теперь-то что такого? Уж он-то сам её вообще всю с головы до ног покрыл поцелуями.

От этих воспоминаний сладко и томительно сжалось внутри, а лицо стыдливо зарделось. Нет, всё-таки она ни о чём не жалела.

Единственное, что беспокоило её — как они будут завтра, послезавтра и вообще потом? О чём будут разговаривать? Что вообще будут делать? Ходить друг к другу в гости иногда? Как вообще у людей это происходит?

И очень волновали его чувства. Всерьёз ли он к ней относится или это просто влечение? Вдруг ему всего лишь хотелось добиться её? Он и сам что-то такое шептал…

«С ума сойти… моя мечта сбылась». Это он пробормотал с улыбкой перед тем, как уснуть.

Но ведь после того, как мечта сбывается, она перестаёт быть мечтой, она теряет всякую значимость, тускнеет и забывается. Вот и заполучить королеву красоты он тоже когда-то мечтал, заполучил и теперь без сожаления бросил, пусть и ради Мики.

Да, ведь он и ей всю ночь повторял, какая она красивая. В тот момент Мика ни о чём не думала, а сейчас всплыли из памяти и другие Лёшины слова: он любит только красивых, он выбирает себе только красивых, его заводит и привлекает только красота.

А ещё Соня и Вера когда-то говорили о нём то же самое.

Это не странно, это даже понятно. Недаром говорят, что мужчины любят глазами. Но… красота имеет свойство довольно скоро приедаться. И, главное, это ведь не любовь. В такой страсти к красоте нет ничего общего с любовью.

Ну и пусть, ну и ладно, повторила, немного расстроившись, Мика. Всё равно ничего нет вечного, а сейчас ей хорошо с ним. Так хорошо, как не бывало никогда. Впервые сердце не болит и не ноет от тоски. А если всего опасаться, то как жить?

Потом подумалось про Алину… Женя сказал, что они расстались, и Мика ему, конечно, верила. Только как она будет смотреть ей в глаза? Им ещё два дня вместе работать, бок о бок. Разумеется, Мика ей ничего не должна, но тем не менее перед ней будет жутко неудобно.

А ведь был же ещё Лёша… А там даже не неудобно. Лёше ведь она стольким обязана. И сейчас сообщить ему, что они теперь встречаются с Колесниковым, это всё равно что ударить наотмашь. Нет, хуже, в сто раз хуже.

И дело даже не в том, что Лёша влюблён в неё и явно на её счёт серьёзные планы вынашивает, хотя и в этом тоже. Но больше всего, как ей казалось, ранит его то, что выбрала она именно Женю Колесникова. Это будет двойной удар. Двойное предательство для него. И хотя она ничего и никогда ему не обещала, но почему-то не покидало ощущение, что предала его.

Утром заголосил будильник. Мика быстро его выключила и сбежала в ванную, но когда вернулась в комнату, Женя, который даже и не подумал встать с кровати, поймал её и утянул назад к себе.

— Мне надо на работу собираться, — смеясь, бормотала она, но всерьёз не уклонялась от его ласк.

— Конечно, — соглашался он интимным шёпотом, оставляя на её коже поцелуи-ожоги. И снова: — Какая же ты красивая…

А позже они вдвоём завтракали на кухне. Пока Мика накрывала на стол, резала хлеб, сыр, ветчину, он сидел, сложив руки перед собой, и неотрывно на неё смотрел. Любовался с блуждающей улыбкой на губах. Это её немного смущало.

— Что? — улыбалась она.

— Что? — поднимал он брови.

— Ты так смотришь… мне неловко.

— Привыкай. Я не могу на тебя не смотреть. Я вообще буду теперь смотреть только на тебя.

Мика зарделась, но больше от удовольствия, чем от смущения.

— Так странно, что мы разговариваем с тобой, как будто… ничего плохого тогда не было.

— Тебе хочется сейчас об этом говорить?

— Ну… А тебе нет?

— Я не люблю копаться в прошлом, — пожал плечами Женя.

Мика помолчала немного, но затем продолжила:

— И всё-таки я скажу. Ведь нас с тобой как раз прошлое и связывает. И если бы ничего не было в прошлом, то и сегодня… и вчера ничего бы не было.

— Аргумент, — усмехнувшись, сдался Женя. — Ну, говори.

— Я не нудная. Мне просто надо, чтобы всё было ясно и понятно.

— Ну ладно, — он наклонился к ней ближе, почти лёг на стол. И судя по блеску в глазах, настроен он был игриво. — Давай проясним. Вот ты говоришь, что Ивлев наплёл тебе про какой-то там спор.

Мика кивнула. Вообще-то она другое имела в виду, начав эту тему, ну ладно. Пусть так.

— А почему ты меня ни о чём не спросила? Зачем устроила мне показательную порку?

Мика густо покраснела, хоть он и говорил без тени упрёка, наоборот, это его как будто забавляло.

— Не знаю. Сейчас я понимаю, что как дура повела себя тогда. Не знаю, почему так сразу поверила Лёше на слово. Я себя за это виню. И за то, что ударила тебя тоже…

— Ну, тут ты была в своём праве, тебе не за что извиняться.

— Нет, я не должна была. И мне жаль, что тебе пришлось перейти в другую школу.

Женя перестал улыбаться и рассеянно кивнул, взгляд его стал задумчивым, словно он погрузился в воспоминания. На его лицо набежала тень. Потом он будто стряхнул оцепенение и перевёл на неё взгляд. Посмотрел пытливо, вздохнул:

— Прости, не люблю я вспоминать то время.

— Хорошо, главное, что я извинилась. И ты на меня не сердишься. Ты же не сердишься?

Женя коротко рассмеялся.

— Скажешь тоже…

— И всё спасибо Соне. Он же всё рассказала…

— Соня эта… — усмехнулся Колесников. — Кстати, она сказала, что у тебя бабушка с инсультом лежит там же. Да?

Мика кивнула.

— Я был бы рад помочь, чем угодно. Может, что-то надо? Лекарства там какие-нибудь? Только скажи…

— Спасибо, пока ничего не надо. — Она покачала головой и улыбнулась.

— Да ну, всегда же что-нибудь да надо.

— Пока всё есть.

— Слушай, а давай сегодня поедем за город? На берег? А то лето скоро кончится.

— У нас же сегодня опять форум. До шести.

— Так я к шести за тобой заеду.

— Нет, — поспешно сказала Мика. — Не надо. Там ведь Алина, мне неудобно перед ней. И туда отвозить меня тоже не надо. По той же причине.

— Но она и так про нас знает.

— Пусть знает, но пусть не видит. Видеть — это гораздо больнее, чем просто знать. И мне от этого будет дискомфортно.

— Ну да, наверное, ты права, — уступил он.

— Давай лучше ты сюда подъедешь? И я заодно переоденусь. Не в корпоративном же костюме мне ехать на берег. Так что, правда, приезжай сюда к семи.

— Как прикажешь, хозяйка, — с улыбкой протянул он, прихватив из стаканчика зубочистку, и теперь перекатывая её в губах.

Мика взглянула на часы.

— Ой, мне уже выходить пора, а я себя ещё в порядок не привела, — спохватилась она.

— Да ты и так самая красивая.

Поколебавшись, Мика всё же спросила:

— Ты много раз это уже сказал — ну, что красивая.

— Потому что ты и есть — красивая. Очень…

— Спасибо, но… тебе что, только внешность во мне нравится?

Женя удивлённо хмыкнул, потом ответил:

— Ну я тебя ещё плохо знаю.

Слова его, пусть и откровенные, больно укололи. Он даже и не скрывает, что его в ней только красота привлекает. А она уже успела себе намечтать… Какая уж тут любовь? Какие серьёзные чувства?

Мика кивнула, пытаясь спрятать обиду, от которой так и зажгло в груди.

— Подожди, я быстро, — вымолвила она чуть севшим голосом.

Она ушла в ванную, немного всплакнула от расстройства, но потом сказала себе: ну разве лучше было бы, если б он соврал? Если бы лгал, дурил мозги и пользовался ею, пока не наскучило бы? Нет, так во сто крат хуже и унизительнее. Конечно, хотелось бы, чтоб он её любил, всем сердцем, не за что-то, а просто так, но такое, наверное, только в сказках и бывает… И если уж быть до конца честной, она ведь тоже его плохо знает. Да вообще почти не знает. Но… ведь любит? Да уж конечно, любит, иначе бы ничего и не было. И не ранила бы сейчас его откровенность.

Женя настойчиво предлагал её подвезти пусть не до работы, раз уж там её смущала Алина, но хотя бы подбросить в тот район. Но Мика отказалась наотрез, сославшись на тысячу причин и умолчав о главной: ей всё равно было обидно. Но показывать ему, как её уязвили его слова, ни за что не хотела.

— Ты, Жень, иди, вечером встретимся, — выпроводила она его.

— С тобой точно всё в порядке? — Его это явно обескуражило.

— Да, всё хорошо. До вечера, — открыв дверь, она сумела даже выдавить улыбку.

Женя вышел в подъезд, снова оглянулся на неё, свёл брови к переносице. Потом подался к ней, притянул к себе и поцеловал в губы.

— До вечера, — шумно выдохнула она, когда он отстранился.

— Скорее бы вечер, — хрипло произнёс Женя. — Невозможно от тебя оторваться.

Спустился на пару ступенек, опять обернулся и весело бросил:

— Хоть ты почему-то злишься на это, но ты сумасшедше красивая. Самая красивая на свете.

Он так и спускался, спиной, не отрывая от неё взгляда. А Мика стояла в дверях и с улыбкой наблюдала, как он уходит. Внизу хлопнула подъездная дверь, и Мика хотела было вернуться в квартиру, но услышала этажом выше шум. Даже скорее шорох. Отчего-то остановилась и прислушалась, но нет, было тихо. Показалось, подумала она и захлопнула дверь.