Жестокие игры в любовь

69

Спустя три дня после того, как Мика с Женей побывали у следователя, который вёл её дело, и сообщили неожиданно открывшиеся подробности, к ним нагрянули непрошеные гости. Точнее, к Мике. Именно по её душу пожаловали двое. Жени в тот момент и дома-то не было. До трёх-четырёх дня он обычно учился.

Мика этих людей не знала, никогда прежде не видела. И ничего в них особенно примечательного не заметила: мужчины средних лет, хорошо одетые и вполне интеллигентного вида. Типичные офисные клерки. Манеры их тоже располагали: оба вежливые, не наглые, доброжелательно поздоровались.

Почему-то Мика сразу решила, что они явились по поводу её дела. Наверное, хотели ещё что-то спросить или уточнить, говорила она себе, пытаясь унять непонятное беспокойство. Настораживало, что они были ей абсолютно не знакомы. Но, может, её следователь уехал, заболел, передал дела другому, мало ли какие могут возникнуть обстоятельства. Она вообще понятия не имела, как у них там всё устроено. Может, такие вот пертурбации в порядке вещей.

Однако было ещё что-то, смутное, тревожащее, чему она не могла дать объяснения.

Один из них махнул какой-то корочкой, но быстро — Мика ничего разглядеть не успела. Второй же представился по имени и отчеству, не назвав чина. И сказал, что действительно желает поговорить о том, кто и как её облил.

Мика, стараясь не выказать нервозности, невозмутимо произнесла:

— Да, конечно. Подождите немного, пожалуйста. Я… приберу постель, я просто не так давно встала.

— Нас это не смутит, — возразил один.

— А меня смутит, — с мягкой настойчивостью ответила она и улыбнулась как бы в извинение.

Сама первым делом схватила телефон и набрала Женю. Но, услышав приближающиеся шаги, сунула телефон на полку с книгами. Даже если Женя не сможет сейчас принять звонок, у него включится автоответчик. Затем она метнулась к разложенному дивану, крикнув: «Сейчас! Секундочку!» и сдёрнула покрывало как раз в тот момент, когда в комнату вошёл один из мужчин.

Второй, видимо, предпочёл остаться в прихожей, караулить дверь.

Мика с трудом, но всё же сумела сохранить самообладание. И даже удалось с кокетливой укоризной бросить вошедшему:

— Ну что же вы? Я ведь просила вас подождать немного в прихожей.

— Извините, Микаэла, у нас мало времени.

И тут она поняла, что её так настораживало в них, ну, во всяком случае — в нём. Он был учтив, вроде даже приветлив, улыбался всё время, но взгляд при этом оставался холодным и колючим. Этот диссонанс и заставлял нервничать, а ещё то, что взгляду его она верила больше, чем улыбкам.

— Хорошо, я вас слушаю. — Она принялась снова застилать диван покрывалом с нарочитой тщательностью. За этим занятием она выкроила себе возможность немного успокоиться, взять себя в руки, да и просто лишний раз не смотреть в чужие ледяные глаза, от которых хотелось поёжиться.

— Перейду сразу к делу, — ровным голосом произнёс мужчина, внимательно и цепко обшаривая комнату взглядом. — Вы на днях дали показания против Тимофея Мирошниченко.

— Да, — подтвердила Мика и, поправив уголок покрывала, присела на диван. Кивнув на кресло напротив, предложила и ему: — Садитесь.

К счастью, он сел. Она про себя выдохнула — уж оттуда он не сможет увидеть припрятанный телефон.

Может, она зря, конечно, тут такую панику развела, и человек всего лишь выполняет свою работу? Но после всего пережитого волей-неволей будешь на воду дуть.

— Вы утверждаете, что это Тимофей Мирошниченко облил вас кислотой? Кстати, насколько мне известно, после такого должны остаться следы, какие-то шрамы, разве нет?

Мика молча повернулась в профиль и отвела волосы, явив ему следы и шрамы на шее.

— О, — издал он короткий звук, но тут же продолжил с холодным спокойствием. — Понятно, извините. Но вернёмся к делу. Значит, вы утверждаете, что это сделал он?

— И его напарник, — уточнила Мика. — Конкретно он — меня задержал, а его напарник — плеснул.

— Так там целая банда орудовала, — хмыкнул мужчина.

— Двое.

— Так, может, вы просто ошиблись?

— Что их было двое? — подняла она бровь.

— Что среди этих двоих был Тимофей Мирошниченко.

— Нет, у меня вообще отличная память, а уж такое тем более не забудешь.

— И всё-таки… стресс, страх… произошло наверняка всё очень быстро. Вполне можно обознаться, что, скорее всего, и случилось.

— К чему вы клоните? — нахмурилась Мика.

— Пытаюсь донести до вас простую мысль: вы ошиблись. Обознались. Перепутали Тимофея с кем-то другим, — говорить он умудрялся почти ласково и в то же время жёстко.

— Я не знаю, почему вам хочется так думать, но это был он. Совершенно точно.

Мужчина вздохнул.

— Микаэла, милая, мой вам совет — будьте благоразумнее. Ваше упрямство ни к чему хорошему не приведёт. Понимаете? Уверен, что понимаете. А это, — он вынул конверт из внутреннего кармана, — вам на лечение.

— Уберите, — краснея, сказала она. — Потому что это был он. Показания я менять не стану. Врать и выгораживать этого подонка тоже не стану.

Мужчина сунул конверт обратно, покачал головой.

— Ну и глупо. Глупо и опрометчиво. Мы хотели по-хорошему договориться. Вы не поняли. Значит, будет по-плохому.

Он смерил её долгим взглядом, вероятно, пытаясь пробить брешь в её выдержке, но Мика, хоть внутри и жутко нервничала, да что уж — откровенно трусила, однако внешне никак не выдавала своих эмоций.

Они ушли, а буквально минут через десять примчался Женя. Увидев, что Мика цела и невредима, с облегчением выдохнул. Он всё слышал и даже додумался часть беседы записать.

— Пригодится, — сказал он. — Наверняка ведь на этом они не успокоятся. Но ты у меня умничка… смелая моя девочка.

Женя оказался прав. Ближе к полуночи того же дня к ним вновь позвонили в дверь. Причём звонили настойчиво, перемежая звонки громким стуком и давая понять, что просто так они не уйдут.

— Что делать будем? — испуганно шептала Мика. — В полицию позвоним?

— Они приедут через три часа, и то не факт.

— Тогда в пожарную? Соврём, что пожар?

— У меня другая мысль, — Женя сел за свой компьютер, который почти всегда работал у него в режиме нон-стоп, и запустил стрим, нацелив камеру в сторону дверей.

Под непрерывную трель звонка он начал прямую трансляцию.

— Друзья, последнее время вы в комментариях часто спрашивали, куда я пропал, почему долго ничего не выкладывал. Спасибо всем, что ждали, не забывали, беспокоились, но сейчас, как никогда, мне нужно ваше самое активное участие. Полтора месяца назад в моей жизни случилась беда. На мою любимую девушку напали двое неизвестных и плеснули в лицо кислотой. Ей повезло, ожоги оказались не такими уж сильными, всё могло быть гораздо хуже. На днях она опознала одного из нападавших. Это Тимофей Мирошниченко, да-да, тот самый, который на днях уже прославился, устроив пьяную аварию на Ангарском мосту. Мы сообщили о нём следствию, и на нас сразу же началось давление… Мика, подойди… Друзья, вот моя девушка…

Мика встала рядом с креслом Жени, растерявшись окончательно. Что нужно делать? Смотреть куда? На экран? В глазок камеры? На Женю? Надо ли поздороваться?

Она поздоровалась, конечно, но чувствовала себя немного глупо — не привыкла она к такому формату общения, когда никого не видишь и ничего не слышишь в ответ, и возникает ощущение, будто говоришь сама с собой. Не то что Женя, который продолжал как по маслу:

— Сегодня её пытались заставить отказаться от показаний против Мирошниченко. И прямо сейчас, в эту самую минуту, к нам, очевидно, ломятся они же… Так что вы сможете увидеть и услышать всё в реальном времени…

Женя встал из-за стола и прошёл в прихожую. Щёлкнул замок, а в следующую секунду его грубо втолкнули в комнату. Он еле на ногах удержался. Мика испуганно ахнула.

Следом за ним ворвались ещё трое. Совсем не те, что приходили утром.

— Друзья, как видите, я не ошибся, — громко говорил Женя через всю комнату. — Так понимаю, наши незваные гости пришли передать привет от Тимофея Мирошниченко и его папы, депутата гордумы.

Один из троих короткий резким ударом заставил Женю согнуться пополам, цыкнув:

— Клоун.

Мика вскрикнула, бросилась к нему.

— Что вы творите?!

— Кажется, вечер перестает быть томным*, — прокашлявшись, выпрямился Женя. — Но есть и плюс. Драки в прямом эфире всегда очень заводят публику и поднимают рейтинг.

— Чего? — спросил другой, самый молодой из трёх. Подошёл к компьютеру. — Это что?

— У меня запущен стрим. И нас сейчас видят сотни тысяч… если уже не больше…

— Это про что он? — спросил тот, кто ударил Женю.

— У него этот… ну, снимает он нас… прямая трансляция, короче, — озадаченно пояснил молодой, отойдя в угол, который не попадал в обзор камеры.

— Выруби!

— Так уже нас видели… видят…

— И слышат, — добавил Женя. — Так что не стесняйтесь. Расскажите о цели своего визита. Всем же очень интересно.

Гости растерялись. Переглядываясь, спрашивали тихо друг у друга:

— Что?

— А я что?

— Делать что будем?

— Да чего вы вдруг заскромничали? Ладно, я вам помогу, — снова вмешался Женя. — Вы ж наверняка опять пришли просить мою девушку забыть про Тимофея Мирошниченко?

Они снова переглянулись.

— Какого ещё Мирошниченко? Знать такого не знаем, — отозвался молодой после недолгой заминки. — Мы, по ходу, вообще ошиблись квартирой. Да?

— Да, — с готовностью подтвердили двое. — Мы не туда попали. До свидания.

И все трое поспешно вышли.

А уже на следующий день этот ролик взлетел в топ просмотров и расползся по сети, как вирус. Комментарии под ними множились в геометрической прогрессии. Народ бурлил, негодовал, возмущался, кто-то уже запустил петицию и призывал её подписывать, кто-то предлагал и более радикальные меры: найти депутатского сына и устроить самосуд.

Мика поначалу боялась, что им за это что-то сделают в отместку, но нет, обошлось. Их больше не трогали. Женя оказался прав, заявив, что надо быть полным идиотом, чтобы лезть на рожон после такого резонанса.

А ещё через несколько дней следователь позвонил Мике и сообщил, что Тимофей Мирошниченко «заговорил».

_____

* Фраза из фильма "Москва слезам не верит"