Жгучая ярость

*

 – Помоги…

Негромкий голос заставил вздрогнуть.

Антон отвлекся от показателей на мониторе, посмотрел сквозь стекло на существо внутри куба. Взгляд гуманоида пробрал до дрожи.

– Помоги...

– Вы мне? – глупо переспросил Антон.

Сомневаться не приходилось: подопытный действительно пошел на контакт. Не с кем-то из опытных ученых с коллекцией развешанных по стенам дипломов, а с ним, вчерашним выпускником, взятым в лабораторию по знакомству на должность ассистента третьего помощника…

…глаза у него были больные. И очень усталые. Поза, в которой он сидел, свидетельствовала скорее о смирении, чем агрессии: на полу в углу, плечи ссутулены, ноги вытянуты и слегка разведены, руки на коленях. Едва ли он походил на кровожадного монстра, какими бистов описывали на лекции.

 – Холодно… – выдохнуло существо облачко пара.

В кубах поддерживали отрицательную температуру, а тонкая роба совсем не грела.

 – Ваша терморегуляция должна справляться, – пробормотал Антон озадаченно. С сомнением изучил данные на экране. – Хотя сердцебиение замедлено...

 – Это ошибка, – прошептал бист. – Я не... не могу больше. Пожалуйста...

Антон заволновался. Угробить ценный образец ни в коем случае нельзя, он стоит раз в десять дороже жизни самого Антона. Никто не станет слушать оправданий, если к приходу профессоров существо околеет.

Бист подтянул колени к груди. Поведение до боли напоминало человеческое, у Антона даже в груди заныло. И жалко его, и за себя страшно, и предпринимать что-то без одобрения начальства слишком рискованно.

 – Послушайте, я позвоню своей старшей, – пообещал неуверенно. – Спрошу, что можно сделать... Потерпите немного, ладно? Я быстро.

Он развернулся, быстрым шагом пересекая пустое пространство. В голове порхала стайка бессвязных мыслей, но и они подло улетучились, когда за углом обнаружилась куратор. Она стояла неподалеку и наверняка слышала всю беседу.

– В-вот, – выдавил Антон, заикаясь от волнения. – Он сказал...

 – Вы читали правила нахождения на объекте, прежде чем подписать договор? – перебила женщина.

 – Конечно, я...

 – Тогда вам известны, – снова не дала ему договорить, – требования к поведению сотрудников режимного объекта?

 – Конечно, Анна Сергеевна, я только...

 – Нарушили регламент обращения с подопытными и не выполнили работу, ради которой вас наняли. Я вижу данные по двум экземплярам. Где третий?

 – Я немедленно продолжу обход, – сдался парень. – Простите, что подвел вас.

Анна холодно кивнула.

 – Идите, стажер. Знайте, запись об этом инциденте появится в вашем личном деле.

Он помедлила, давая Антону скрыться за двойными металлическими дверьми, прежде чем подошла к кубу.

 – К чему этот спектакль?

*

Он стоял по ту сторону, опираясь на стекло ладонями. Высокий, мощный, сообразительный и смертельно опасный. У него не было имени, только номер и условное наименование, но после месяцев работы с ним и сотней-другой угроз вкупе с изощренными описаниями пыток, я панибратски звала его Рош. Право, зачем оставаться профессионально бесстрастной с тем, кто при каждой встрече словесно смакует твою смерть?

 – Он поверил мне, – довольно сказал бист. – Сопереживал.

 – Ты многому научился, – согласилась. – Но зачем тебе сочувствие человека?

 – Людей слишком много. Приходится это учитывать.

Я кивнула, признавая его логику.

 – Ты умен, – озвучила свои мысли. – Единственное, что тебя сдерживает, – куб.

 – Ненадолго, – шепнул он, от удовольствия прикрыв глаза. – Подожди еще немного, Анечка…

Хотела бы я, чтобы ласковое обращение в контрасте со словами не трогали меня, но он подцепил это обращение буквально несколько дней как, и я еще дергалась.

 – Мы и так постоянно вместе, – вздохнула, припомнив расписание. – Не надоела?

 – Ты являешься мне в фантазиях, – признался он, щурясь. – Твое сердце продолжит биться по инерции, когда я…

 – Вырвешь его голыми руками, да-да, – отмахнулась я: сегодня он не был оригинально. – Пожалуй, если бы ты переключился на горизонтальную плоскость, я впечатлилась бы сильнее.

Он склонил голову к плечу.

 – Горизонтальную плоскость?

 – Секс, – расшифровала на автомате: когда-то обучить бистов языку было первоочередной задачей. – Плотское влечение.

Его перекосило. В обычное время бисты проявляли мало эмоция, но если удавалось добиться искренней реакции, сокращались несвойственные нашему виду мышцы, и внешне человеческие лица искажались.

Любопытство подтолкнуло спросить:

 – Что?

 – Хрупкие кости, – прокомментировал Рош. – Необходимость сдерживаться.

Разница в физиологическом строении у наших видов была существенная. Спросить бы о женских особях, но гарнитура голосом начальника озвучила приказ явиться.

 – Увидимся завтра, – попрощалась деловито. – Не скучай.

Поневоле обманула. Шефу взбрело в голову передвинуть плановую операцию, чтобы продемонстрировать биста очередным спонсорам. Через несколько часов его, отключившегося от притока кислорода, зафиксировали на каталке, для верности введя успокоительное. Очнулся он не сразу, но и тогда взгляд оставался мутным, а речь – нечленораздельной. Я понимала отдельные слова, мало обращая на них внимание: процесс шел полным ходом, да и привыкла. А вот Людочка, ставленница руководства, силком навязанная в ассистенты, бледнела, мутнела и роняла дрожащими руками инструменты. Я едва сдерживалась, напоминая себе о недавнем выговоре в свой адрес после жалобы девчонки.

Рош со свистом втянул воздух (обезболивающее не оказывало на него должного эффекта) и завернул особо красочный оборот. Людочку проняло. Щипцы, которыми она держала ткани, звякнули, соединяясь. Я не успела даже чертыхнуться, а скальпель разрезал плоть. На миг мы застыли. Затем пролилась кровь.