Жили-были

Про Хому и Дилу

Глава первая

Жил-был хомяк. Звали его Хома. Он был толстенький, находчивый и хозяйственный.

Хома был влюблен в хомячиху Дилу. Она была худенькая, скромная и беззащитная.

Целыми днями Хома добывал и носил в своих больших щечках пропитание. А Дила всегда стояла возле одного и того же пенечка и нежно смотрела на него. Хома мечтал о том, что когда-нибудь у него будет много-много еды. Тогда он позовет Дилу, и, указав ей на все свои сокровища, торжественно скажет:

– Дила, выходи за меня замуж. Теперь это все будет и твоим тоже.

Запасов Хома накопил уже на две зимы. Всякий раз, проходя мимо хомячихи, он думал: «Еще десять ходок, и – пора».

Однажды, взглянув на Дилу, Хома заметил, что она смотрит на него как-то уж очень печально. Он остановился. Хомячиха робко подошла к нему.

– Простите, что потревожила вас, – едва слышно произнесла она. – Я очень голодна. Не могли бы Вы подарить мне одно зернышко, или одну семечку? Я была бы Вам очень благодарна.

От неожиданности Хома замер на месте. Щеки его были так набиты, что он не смог вымолвить ни слова. Он подумал, что если сейчас освободить содержимое целой щечки, то придется отдать ей все. Ему вдруг стало жалко. Он ведь так старался, все утро искал, трудился, а теперь – отдавай.

И вообще, Хома представлял себе все совсем иначе.

Опустив глаза и что-то невнятно пробормотав, он пошел дальше.

«А надо ли мне жениться? – подумал хомяк, вернувшись в свою норку. – Так всю жизнь и работай за двоих».

На следующий день он взял из своей кладовки несколько маленьких зернышек, и понес их Диле.

«Хоть я и не собираюсь жениться, но не помирать же ей с голоду», – подумал Хома. Он представил, как высыплет перед Дилой содержимое одной не такой уж и полной щечки, и скажет:

– Вот, возьми. Ты – хорошая хомячиха.

Она, конечно, станет отказываться. Скажет, что не сможет принять такой дар. Тогда он ей ответит: «Бери, бери! Для меня это так, мелочи жизни!»

Дилы на прежнем месте не оказалось.

– Обиделась, – подумал Хома.

Хомячиха не появилась ни через день, ни через два.

Прошла неделя.

Хома упорно трудился, и запасы его росли. Но они не радовали его так, как прежде. Ему не хватало нежного взгляда худенькой Дилы.

В одно утро, он закрыл свою кладовку и отправился на поиски хомячихи.

Он искал ее повсюду, где только мог. Спрашивал о ней у всех. Но никому она не встречалась, а может, и пробегала мимо, да никто её не запомнил.

Хома вернулся домой. Он подумал о том, что хотел подарить Диле всю свою жизнь, а пожалел маленького зернышка.

Лето подходило к концу. Хома тосковал. Продолжая носить запасы, он набил ими уже три кладовки. Иногда, проходя мимо пня, он останавливался и подолгу стоял, вглядываясь в пустоту.

Глава вторая

Однажды в дверь Хоминой норки постучали. На пороге стоял молодой суслик.

– Имею честь пригласить вас на мою свадьбу! – торжественно объявил он.

– С какой стати? – равнодушно спросил Хома.

– Вот уж, поверьте, – дерзко ответил суслик, – я ни за что не позвал бы вас, если б не моя невеста. Она – хомячиха, и к тому же – круглая сирота. А гости, как вы, надеюсь, понимаете, должны быть с обеих сторон.

– Зачем же вы женитесь на хомячихе? Вам что, суслиц или как их там, мало?

– Сусликов мне хватает. Но, это – особая хомячиха. Она такая тихая и работящая, и к тому же так мало ест, что фактически ничего не будет мне стоить.

Глаза Хомы округлились.

– Как ее зовут?

– Дила. Так Вы придете?

– Непременно, – выговорил Хома.

Дверь за сусликом захлопнулась, и Хома, очнувшись, выбежал за ним, крича:

– Куда приходить?

– Все там! – суслик указал на листок, который Хома сжимал в лапке.

«Приглашаем Вас на церемонию бракосочетания и праздничный обед. Завтра в полдень, в норе Суслика на краю леса у старой сосны» – прочел хомяк.

Он забегал по комнате.

Что же делать? Не может быть, чтобы Дила полюбила этого облезлого юнца! Нет! Нет и нет! Он сейчас же пойдет к ней!

И Хома понёсся к старой сосне.

Почти добежав до неё, он едва успел притормозить, увидев выходящего из норы суслика.

«Дорогая, – тонким голосом пропищал суслик, – я вернусь завтра утром, надо еще занять денег на нашу свадьбу. Не жди меня сегодня». И он ускакал прочь.

Хома отдышался, подошел к норе и толкнул дверь. Она оказалась не запертой. Внутри было чисто и пусто. Дила прибиралась. Она еще больше похудела, и взгляд ее стал еще печальнее.

Увидев его, Дила вздрогнула. Глаза ее стали большими.

Хоме показалось на секунду, что она обрадовалась ему.

– Дила, прости меня, – сказал Хома.

– За что? – тихо спросила Дила.

– За то, что не дал тебе тогда зернышка.

– Это – ничего, – сказала Дила и добавила: но если тебе это важно, я тебя прощаю.

– Важно. Мне это очень важно, Дила. Зачем ты выходишь замуж за этого хлыща суслика?

– Он вовсе не хлыщ. А мне негде жить и нечего есть. Видно я такая непутевая.

– Что ты, Дила! Ты – очень, очень путевая, ты – самая путевая на свете, и самая красивая, и самая лучшая!

– Правда? – горько улыбнулась хомячиха.

– Правда! Выходи за меня замуж, Дила.

– Ты же знаешь, завтра я выхожу замуж за суслика.

– Суслик! Подумаешь, суслик! Ты ведь не любишь его?

– Не люблю. Но я благодарна ему.

– А он? Ты думаешь, он любит тебя? Скажи честно.

– Я не знаю.

– Не знаешь! Подумай, ты готова прожить с ним всю свою жизнь только из чувства благодарности! Ведь это твоя жизнь, Дила! Пойдем со мной! Давай сбежим сейчас же! Я столько накопил, что хватит на долгие зимы. У нас с тобой родятся маленькие хомячки, а не какие-то там суслики.

Хома замолчал. И тут он вдруг что-то понял.

– Ты не любишь меня, да? Дила, скажи!

– Люблю. Я люблю тебя!

– Тогда бежим скорее отсюда!

– Он нас догонит.

Хома задумался на минуту.

– Расскажи мне о нем. Какая у него слабость? Перед чем он не устоит?

Дина смущенно опустила глаза.

– Ну, говори же! Ты знаешь его лучше, чем я.

– Он очень жадный, – тихо произнесла Дила.

Хома покраснел до кончиков ушей.

– Что ж. Тогда я знаю, что делать! Мы наносим к его норе кучу еды. Он не сможет ее бросить. А когда он перетащит все в свою нору, мы будем уже далеко.

– Хома, скажи, – тихо произнесла хомячиха, – ты уверен в том, что хочешь взять меня в жены?

– О! Дила! Если бы ты только знала! Однажды я уже потерял тебя, и больше я тебя никуда не отпущу, и уж конечно не отдам этому щеголю суслику!

Дила поверила Хоме и одобрила его план.

До самого утра они перетаскивали в своих четырех щечках запасы из хоминой кладовки к норе ненавистного хомяку суслика. Хома, конечно же, не собирался кидаться в бега и бросать все свои запасы. Пока нужно было только расстроить свадьбу, а потом все забудется, и они с Дилой вернутся.

– Пожалуй, пора бежать! – сказал Хома, глядя на выросшую за ночь кучку.

Глава третья

Только он произнес эти слова, как послышался шорох, и возле норы появился суслик. Увидев Хому, он очень удивился.

– Кажется, мы приглашали тебя на обед, хомяк! – грозно произнес он.

– А я пришел на завтрак, суслик! – парировал Хома.

Суслик подошел к Диле и обнял ее.

Хома едва сдержался.

– Иди, погуляй, дорогая, – покровительственно произнес суслик.

– Что тебе нужно? – спросил суслик, когда Дила оказалась достаточно далеко, чтобы их не слышать.

– Мне нужна Дила, – ответил Хома.

– Да, ты, хомяк, сдурел! Она – моя невеста!

– Подумай, суслик, что скажут твои гости? Они же засмеют тебя.

– Мне плевать на гостей.

– А какие у вас родятся дети, тебе тоже плевать?

– Зачем нам дети?

– Она не любит тебя!

– Полюбит!

– Какой же ты непробиваемый!

Суслик подумал немного, ухмыльнулся и хитро прищурился.

– Ты все не о том, хомяк!

– Сколько?

– Все твои запасы.

– Ты шутишь?

– Вовсе нет!

– Ни одна хомячиха в мире столько не стоит!

– Ну что ж, – притворно равнодушно произнес суслик, и, отвернувшись от Хомы, зашагал к Диле.

– Стой! Я согласен.

Глава четвёртая

Три недели Хома, Дила, суслик, и с десяток его родственников, прибывших на свадьбу, перетаскивали Хомины в нору суслика. Наконец, две хомячьих кладовки были полностью опустошены.

Дила отправилась к ручейку, помыть свои уставшие лапки.

Хома подошёл к суслику.

– Ну что, суслик, мы в расчёте?

– Э, нет, хомяк. Я-то знаю, что у тебя есть третья кладовка. Ты отдашь мне всё!

– Ты! Ты!.. – Хома выругался на своём хомячьем, и, помчался тараном на суслика. К счастью для обоих, двое друзей суслика его удержали.

– Несём всё обратно? – с вызовом спросил суслик.

Хома снова выругался.

Ещё через неделю, третья, последняя, кладовка Хомы была опустошена.

– Теперь-то мы в расчете, суслик?

Больше всего Хоме хотелось, чтобы несносный суслик наконец-то исчез.

– В расчете, хомяк.

– Тогда ступай отсюда, и постарайся не попадаться мне на глаза.

Суслик, и его друзья ушли.

Уставшие хомяки сидели, прижавшись боками друг к другу возле пустой Хоминой кладовки.

Хома повернулся к Диле:

– Прости меня, Дила. Я пожадничал и чуть не потерял тебя. Нам бы хватило запасов на три зимы. А теперь… – Хома помолчал, – теперь у меня есть только лапы и две щеки.

– Четыре щеки!

– Ты не передумала? Ты согласна стать моей женой?

– Я согласна! – ответила Дила и одарила Хому такой улыбкой, что он почувствовал себя самым счастливым хомяком на свете.

У Хомы и Дилы родилось восемь хомячков с большими щечками. А потом у них родились еще восемь хомячков, и еще. Все они живут вкусно, щедро и дружно. У них всегда всего хватает, потому что Хома с Дилой научили их трудиться и делиться.

Как Толик с Васиной букашкой воевал

Предисловие

Больше всего на свете ненавидел Толик разговоры о букашках.

Только кто-нибудь начнет ему о своих букашках рассказывать, Толик в раз рассказчика пресекает:

– Нечего мне про букашки ваши жаловаться, сами с ними живите, а меня не вмешивайте.

Обижались многие. Мол, нам, Анатолий, от вас ничего и не требовалось, только сочувствие и понимание.

Понимания в Толике было выше крыши, потому как видел, знает, и сочувствовал, очень даже сочувствовал. Не будь в Толике этого самого сочувствия и желания помочь всеми что ни на есть силами, может и обошлось бы все. Не потерял бы Толик из-за одной маленькой букашки лучшего своего друга.

Так что, на такие разговоры отвечал Толик честно и неприкрыто:

– Плевать я хотел на ваших букашек.

Терять ему теперь было некого.

Глава первая

Ваську, будущего своего друга закадычного, подобрал Толик на помойке. Был Васька мокрый, потрепанный, с подбитым глазом, но марку держал, сидел на своей территории кум-королем, ванны солнечные принимал, и на прохожих одним глазом поглядывал.

В глазу том разглядел Толик тоску нечеловеческую. И позвал Ваську. Ни колбасы у Толика с собой не было, ни даже крошки хлебной. А Васька все равно за ним пошел, доверился, значит. За всю Толину жизнь, никто так сразу в него не верил.

Жена, конечно, ругаться начала. Мол, мало тебе хлама в доме, еще и этого кошака полудохлого притащил. Васька, было, шерсть на нее поднял, да когти выпустил, но так она на него зыркнула, что он в комочек сжался и стал совсем незаметным.

Прижился Васька в доме. Намыл его Толик, накормил, и топчан для него смастерил, чтобы от окна не сильно дуло. Васька топчан оценил, но только на один день. Потом уж он к Толику в постель забирался, ножки ему погреть. Шерстка у Васьки теплая, сам он ласковый. Даже Толикова жена к нему привыкла, и кричать меньше стала. Погладит, бывало, Ваську, или оттаскает за шкирку, и успокоится.

По вечерам любил Толик с Васькой по душам поговорить.

Сидит Васька у него на коленях. Толик его за ушком гладит и рассказывает, как у него день прошел: что они с мужиками сегодня на работе выдумали, и он, значится, начальнику своему посоветовал, как процесс оптимизировать. А начальник у них – не дурак, его послушался. Сэкономил Толик для производства кучу денег, и надеется теперь на премию.

Васька, казалось, задумывался.

– Эх, Васька, знаешь, за что я тебя так люблю?

– Мррр..

– За то, что ты все понимаешь, и ничего не говоришь. Хороший ты, Василий.

Дни шли за днями, недели за неделями, месяцы за месяцами.

Прошел год. Потом-второй.

И так сроднились они, что Толик тоже стал Ваську слушать и понимать.

И, это-то, как потом понял Толик, послужило началом их рокового разрыва.

Глава вторая

Васька любил иногда погулять, воздухом подышать, былое вспомнить и за свою нынешнюю жизнь порадоваться.

Толик друга не держал, и тот всегда возвращался.

Но однажды, вернулся Васька не один.

То есть это потом уже стало ясно. А сначала ни он, ни Толик об этом не догадались.

Стал Васька чесаться. Сначала зачесалось у него где-то возле шеи, потом на спину переместилось. Весь он изъерзался, и так, и эдак лапой себя скребет, а не помогает.

– Блохи, что ль у тебя, Василий, завелись?

– Похоже, Толик, одна, блоха-то. Маленькая, но вредная, зараза! Прыгает с места на место. Никак мне ее не поймать.

– Дай, я попробую.

Попробовал Толик. Безуспешно. Больно букашка оказалась резвой. Размером – что клоп, а сколько в ней прыткости.

– Погоди, друг, слышал я, ошейник специальный есть, с ароматом. Букашки этого аромата не выносят, и сами спрыгивают.

– Ты уж мне его, пожалуйста, найди! – горестно промяукал Васька.

Побежал Толик в ветеринарный магазин, и купил ошейник пахнущий, и мыло, заодно, противобукашковое.

Не помог ошейник. На следующий день сделалось Ваське еще хуже. Весь день чесался. Даже Толика не выслушал. Ничего его от букашки отвлечь не смогло.

– Эх, Васька, вот я дурак-то! Пошли скорей в ванну, буду тебя блошиным мылом оттирать.

Не любил кот мыться, да только, как иначе от букашки избавишься.