Жить только тобой

Любовный роман — Harlequin — 1179

Пролог

Эмили качала головой:

— Нет. Никогда больше не ввяжусь в семейный бизнес.

Она остановилась, осознав то, что сказала. Правда, Алехандро лишь веселился, наблюдая, как ей неудобно. Потом он стал серьезным.

— Хорошо. Я же, в свою очередь, не буду ввязываться в сложные отношения. Расставания не обязательно даются тяжело. Это люди делают их такими.

— Думаю, все зависит от того, кто кого бросает.

— Нет. Почему бы просто договориться на берегу, что это ни к чему не приведет? Наслаждаться друг другом как можно дольше, а потом уходить, ни о чем не жалея.

Прозвучало так, будто он приглашал себя присоединиться к ее приключению. Слова словно повисли в воздухе. Она снова и снова прокручивала их в голове. Уж не на них ли он намекнул? Легко и незамысловато.

Но так ли это?

Глава 1

— Не могу я все бросить и переехать на юг Испании! — Эмили Джейкобс понимала, что это невозможно. — У меня есть обязанности.

— Нет их у тебя уже месяца три. — Анна кивнула в сторону своей дочери Уиллоу, которая бежала впереди, радуясь хрустящему снегу и визиту крестной. — Это у меня обязательства.

— Я сказала Гордону, что останусь, пока не продадут бизнес, — возразила Эмили.

На деле все было наоборот. Гордон сказал, что она может остановиться в отеле, которым они управляли вместе. Пока тот не продан. Он будто делал ей одолжение. Этакий великодушный жест.

Честно говоря, это не был совместный бизнес. Он принадлежал его матери, которая недавно умерла. И Гордон довольно грубо разорвал их помолвку.

Эмили быстро поняла, что ее держат как прислугу. Обслуживающий персонал.

У нее своя комната в большом особняке, она уважает религиозные убеждения Гордона и его желание лечь в постель вместе только после бракосочетания.

Эмили не рассказывала об этом даже лучшей подруге.

Конечно, люди посмеются и спросят, почему она осталась. Ведь он явно ее не хочет.

Они слишком близки, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Да и ей не с чем сравнить. Она лишь знает, что поцелуи ничего не значат. Особенно с привкусом нежелания.

Гордон никогда ее не трогал.

Только однажды. Но и тогда резко отстранился, заметив, что она склонна к полноте.

Он и не заметил, как она похудела. Потом снова набрала вес. Но и этого он, казалось, не отследил.

Вечно застенчивая и скованная, Эмили чувствовала, как улетучивается еле заметная уверенность, и размышляла, стоит ли обвинять себя в том, что он недостаточно страстен, или все изменится, как только они поженятся.

И вот однажды ярким февральским днем с почти летним небом она взглянула на все со стороны. Гордон никогда не хотел близости с ней, используя ее как прикрытие, чтобы успокоить мать.

Он никогда не хотел ее. Ни на мгновение.

Несмотря на то, что они вместе уже пять лет и три из них помолвлены, она по-прежнему девственница. В двадцать шесть лет!

— Уиллоу, подожди! — Анна бросилась вперед, желая догнать активную четырехлетнюю малышку, побежавшую к замерзшему озеру. — Боже мой!

Эмили смеялась, даже не пытаясь их догнать. Прогуляться в одиночестве так приятно!

Время, проведенное с подругой и ее дочерью, стало глотком свежего воздуха.

А может, воспользоваться редким шансом и уйти?

Пару дней назад позвонила София — университетская подруга. Они изредка общались в соцсетях, и звонок стал громом среди ясного неба.

— Не тяни с ответом, — предупредила та. — Я ухожу в декрет и хочу с этим разобраться. Братья все равно смотрят на ситуацию по-новому, хотят привлечь больше туристов. Один Херес понимает, что это невероятно. Я показала Алехандро, как ты сделала сайт для коттеджа, где работаешь.

Эмили умолчала о том, что живет в отеле.

— Он был впечатлен. И для ресторана тоже.

После расставания Эмили пыталась наладить бизнес по дизайну сайтов. Предложение Софии выбило ее из колеи. Это было неожиданно и пугало застенчивую Эмили.

Работа предстояла непростая. Ее потенциальные клиенты готовы были платить за совершенство.

— Шесть недель плюс проживание и транспорт, — убеждала София. — Щедрый гонорар, если сайт запустится вовремя.

Гонорар намечался действительно щедрый. Как и весь пакет. Это будоражило сознание!

У Эмили всего два клиента, поскольку предполагалось, что бизнес не станет взрываться подобными предложениями. Она чувствовала себя недостаточно квалифицированной и опытной, предпочитая не распространяться об этом.

— Подумай, ответ мне нужен к понедельнику.

Перед принятием столь важного решения Эмили намеревалась провести время со своей самой верной подругой Анной. Они выросли в крошечной английской деревушке, иногда их принимали за сестер — настолько они были близки.

Анна и Уиллоу — были единственными родными людьми Эмили. И вероятно, она так сильно хотела свою семью, что решила довольствоваться малым, смирившись с недостатками в отношениях с Гордоном?

Эмили улыбнулась крестнице:

— Посмотри на себя! Ты замерзнешь.

На девочке были пальто, ботинки, шляпа, перчатки и огромные наушники-вкладыши из-за проблем с ушами. У нее зубы застучали, когда она, пытаясь вырваться, потянула мать за руку.

— Ну и что. Я хочу покататься на коньках.

— Нет! — в унисон воскликнули ее мама и крестная.

Уиллоу надулась, когда ее против воли потащили прочь.

— А другим детям?!

Однако ближе к деревне она приободрилась.

— Совсем ничего не боится, — вздохнула Анна.

— Прямо как мама, — улыбнулась Эмили. — Ты часто каталась, когда мы были маленькими.

— А ты так и не научилась. Ты всегда была…

— Трусихой?

— Скорее благоразумной.

— Я хотела научиться, просто…

— Испугалась?

— Лед не так уж сильно трескался. Думаю, я боялась их разочаровать.

Она подумала о маме и папе, они были старше родителей большинства ее подруг и постоянно беспокоились. Заворачивая ее не в вату, а в ужасные рукодельные кардиганы, рукодельные шарфы и шляпки. Она, опаздывая домой минут на пять, стояла в конце подъездной аллеи с напряженным лицом. Временами ей было немного неловко, однако она ощущала себя любимой, хотя и ответственной за их счастье.

Эмили догадывалась, что когда-нибудь настанет время осмелеть и что-то изменить. И оно пришло. Только несмотря на прекращение отношений и уход из дома, у нее оставались некоторые обязательства.

— Бизнес еще не продан.

— Эмили, ты не получишь и доли от продажи. Останешься ни с чем, а Гордон будет жить припеваючи.

Анна замолчала, явно стараясь не сыпать соль на рану. Хотя на самом деле какие там раны! Отношения с Гордоном никогда не были особенно страстными.

— Скажи, пусть сам позаботится о продаже собственного бизнеса. Он достаточно использовал тебя. Эмили, сжав губы, молчала, лишь напряженное дыхание паром вырывалось из ноздрей.

— Мамочка, смотри, — радовалась Уиллоу, — Эмили — дракон.

— Полудракон, — поправила Эмили. — Настоящие драконы дышат огнем.

— Ты полудракон? — удивилась Уиллоу.

— Пытаюсь им быть.

Эмили жалела о том, что внутри ее нет дракона, которого можно разбудить. Немного огня в душе не помешает. А уж если дело касалось Гордона, она и вовсе оказывалась слишком слабой.

Впрочем, если дело касалось всего.

Лучше бы она продолжила учиться бизнесу и гостиничному делу, не искала бы легких путей — переехала к Гордону и его матери, работать в семейном бизнесе.

Анна прервала ее размышления.

— Ты познакомилась с Софией в университете?…

— Да. Мы вместе ходили на испанский.

Студенты объединялись в пары и учили язык с носителями.

— И вы общаетесь?

— Немного. Ну, так, мы следим друг за другом в Интернете. Она увидела мою фотографию и мой сайт для отеля и сети ресторанов.

— Значит, все идет на лад.

Идет.

Не случайно же Эмили озадачилась покупкой дорогой камеры. Гордон не очень-то поощрял ее увлечение, и она чувствовала себя ужасно, тратя деньги своих бережливых родителей. Однако дизайнеру сайтов необходимо самое лучшее оборудование. Эмили копила и докупала объективы, осветительные приборы, штатив.

— А шесть недель не долговато ли для сайта? — усомнилась Анна.

— Не очень для огромного винного погреба в Испании.

— Огромного? Я думала, небольшой магазинчик.

— Не в Испании! Виноградники за городом, в погребе хранятся бочки, созревает херес. Там рестораны, закусочные, а само здание похоже на замок. Они попросили не переделать сайт, а сделать его с нуля, с новыми фото.

— Они?

— Это семейный бизнес, хотя, думаю, им управляют два брата. Когда приезжают.

— В смысле?…

— Судя по всему, два избалованных плейбоя.

Алехандро и Себастьян Ромеро привлекательны настолько, насколько и испорчены.

— Похоже, их игровая площадка — все Средиземноморье. Вряд ли я достаточно компетентна. Это многомиллионная империя. Даже многомиллиардная. — При мысли о столь богатом клиенте Эмили распахнула глаза. — Они хотят свежего взгляда и чтобы по-новому взглянули на их бизнес.

— Девственными глазами? Ну, ты не подходишь.

Так оно и есть.

Эмили со своей тайной чувствовала себя очень одинокой. Да, оставались некоторые тайны, которые она не решалась открыть даже Анне, несмотря на то, что они близкие подруги.

— Я ничего не знаю о хересе и, честно говоря, думала, что это напиток для старух. Мама и няня всегда пили его на Рождество. — Эмили нежно улыбнулась, вспомнив детство. — А там огромная индустрия. — Хересовая? Извини. Херес!

Эмили рассмеялась, взглянула на Уиллоу и произнесла одними губами:

— Никогда не думала, что херес может быть… Сексуальным.

Теперь рассмеялась Анна. Интересно, ее веселила мысль о том, что херес может быть сексуальным, или то, что скованная подруга едва вымолвила это слово. И дело вовсе не в присутствии четырехлетнего ребенка.

— Почему?

— Не знаю.

Эмили была в курсе конкуренции среди винных погребов. Знала о танцующих женских ножках и танцовщицах фламенко. Это очаровывало. Она хотела поехать в Херес.

День выдался чудесный. Уиллоу уже лежала в пижаме и умоляла Эмили почитать сказку.

— Конечно.

— Эмили нужно позвонить многим, — напомнила Анна и добавила: — Ты можешь отказаться.

— Не хочу.

Уиллоу выбрала жизнеутверждающую книгу, советующую маленьким девочкам мечтать о большем.

— Я буду драконом, когда вырасту. — Уиллоу откинулась на подушку. — И дышать огнем.

— Ты будешь замечательным драконом, — согласилась Эмили.

— Но тогда я растоплю лед и не смогу кататься на коньках.

— Правда.

— Думаю, я стану принцессой и исследователем. А по выходным, возможно, единорогом.

— Потрясающе! — Эмили улыбалась, собираясь поведать еще одну историю, но после целого дня игр в снегу Уиллоу почти заснула.

— Ты красивая, когда улыбаешься, — сказала девочка. — Хотя улыбаешься не часто.

— Знаю. Думаю, я родилась с серьезным лицом.

Уиллоу засмеялась:

— А кем будешь ты, Эм?

— Что значит — кем буду я?

— Когда вырастешь?

«Старой девой Викторианской эпохи».

— Мне двадцать шесть, и я уже довольно взрослая.

— Но не для единорогов.

Анна возилась на кухне. Эмили, выйдя из детской, осторожно прикрыла дверь и села на ступеньки, радуясь, что у друзей может выдохнуть.

Большинство фотографий на стенах у лестницы она сделала сама. Крестины Уиллоу. Ее первый день рождения. Крошечная фотография Джейкобсов и Дугласов.

Снимок с праздника в соседней деревне. Рождественские каникулы на последнем курсе. Отец Анны — священник в приходе, мама — его верная жена.

В тот день Анна рассказала Эмили о беременности и ужасной реакции родителей. Вполне оправданно, как оказалось позже.

Эмили смотрела на отца, хрупкого, в инвалидном кресле, он улыбался на камеру, не понимая, что происходит. Мама умерла всего через месяц.

Анна вспомнила, что тогда изучала «Ричарда III». — Досадная зима.

Но бывает что-то и похуже досадной зимы. Например, почти привыкнуть к почти хорошей жизни.

В одинокой постели нет ничего хорошего. Как, впрочем, и в том, что тебе за двадцать, а жених целует тебя так, словно ты двоюродная бабушка. Эмили не волновало, что она точно не интересна Гордону, лишь жалела, что не поняла это с самого начала, пять лет назад, размышляя, что с ней не так. Черт, они могли бы стать честными друзьями, не притворяясь парой!

Ты осталась, потому что это тебя устраивало!

Нежелательная мысль всплыла сама собой. Эмили напряглась, столкнувшись с ней лицом к лицу. Обычно она сразу загоняла ее обратно, прячась от правды.

Она слыла болезненно застенчивым ребенком. Чрезмерно заботливые родители казались ей скорее благословением, чем проклятием. Не рисковать из-за страха их расстроить — чем не оправдание? Прекрасное оправдание. Хотя, если быть до конца честной, она не рисковала, потому что это пугало ее застенчивую натуру. Она все еще консервативно одевалась, сама подстригала волосы, не желая посещать салон, где на тебя постоянно кто-то смотрит.

Она проверила телефон. От сообщения Софии екнуло сердце. Та писала торопливо, мешая испанские и английские слова: «Переговоры о крупном контракте в Нью-Йорке. Лос-Херманос хотят изменить сайт. Permiso por maternidad[1] с понедельника, так что ты нужна уже завтра. Puedes?[2] София».

Завтра?!

Эмили перечитала сообщение. София досрочно уходит в декрет, значит, у нее не будет знакомых, которые смогут ввести в курс дела. Это сильно пугало.

Вопрос Софии «Puedes?» выглядел слишком прямолинейно.

Она явно не просит. Если Эмили не захочет, ей не составит труда найти кого-то другого.

Упустить и эту возможность?

Эмили хотелось приключений и путешествий.

Можно совместить.

А по окончании работы остаться в Испании еще на некоторое время. И заняться тем, чем долгое время пренебрегала.

Романтикой.

Ощутить, каково это — когда тебя страстно целуют.

Заняться сексом…

Она не знала собственного тела, но хотела узнать. Да, возможно, здесь наметится курортный роман. Эмили посидела еще некоторое время и позвонила. Не Софии. Потом, переведя дух, пошла в гостиную.

— Я только что звонила Гордону, сказала, что утром уезжаю за границу, устраиваюсь на новую работу.

— Ура! — Анна взвизгнула и бросилась вперед, желая ее обнять.

Эмили лишь пожала руку, не готовая праздновать. — Он очень расстроился, сказал, что об этом надо предупреждать заранее.

— Он тебя не предупредил, — фыркнула Анна.

— Я решилась. — Голос Эмили звучал яснее. — Сейчас позвоню Софии, скажу, что согласна.

Она вложила в голос пылкость, скрывая ужас, который испытывала:

— Сегодня вечером разберусь с рейсами. — Она прислушалась. — О, ладно. Вряд ли я буду.

Они еще немного поболтали, потом Эмили все рассказала Анне.

— София надеется встретить меня, а если не получится, встретит ее муж. Да, кстати, я остановлюсь у экономки.

— У экономки?

— Надеюсь! Все так быстро.

— Чем больше думаешь, тем дальше от цели.

— Верно. Слушай, Анна, я никогда не хотела выходить на лед и не только из-за родителей.

— Знаю.

— И мне нечего надеть.

В случае Эмили это извечная проблема. Ее гардероб составляли эластичные брюки и однотонные топы приглушенных серых и черных расцветок. Она постоянно носила одно и то же. В скучных практичных брюках удобно сидеть на корточках, как того требуют фотосессии.

— Мне правда нечего надеть.

— В Хересе полно магазинов! Даже парикмахерские есть.

Подруга, поддразнивая, задела уязвленный нерв. Эмили напряглась.

— Я заметила, пока ты читала Уиллоу. На самом деле выглядит невероятно.

Так и есть.

Эмили, купив билеты на самолет, рассматривала фотографии потрясающего города, который уже ее ждал. — Я собираюсь всегда говорить «да», — поклялась Эмили.

— Сначала научись говорить «нет», — парировала Анна. — Просто будь собой, Эмили. Не имеет значения, понравишься ты или нет, главное, чтобы им понравилась твоя работа.

Анна очень смелая. Эмили кивнула, отчаянно желая походить на подругу. А еще попробовать что-то новое, наверстать упущенное.

— Я просто согласилась!

Глава 2

Алехандро Ромеро хотел, чтобы закончились этот разговор, этот день, эта неделя. Был поздний вечер воскресенья, и все должно было произойти очень скоро.

Нет, Мариана не смирилась.

— Хочешь сказать, наши отношения закончились в подвале?! — крикнула она.

— Повторяю, все закончилось еще в декабре. Сейчас февраль. Кроме того, какой же это подвал.

Винный погреб семьи Ромеро находился в нескольких минутах ходьбы от красивой Пласа-де-Сантьяго, от церквей, кафе, дорогих магазинов и фонтанов. Погреб, когда-то бывший частью церкви, с низкими сводами и старинными деревянными балками, хорошо освещался, лунный свет струился через маленькое витражное окно. Это место хотели многие, его содержимое стоило миллионы, арки выглядели впечатляюще. Произведения искусства. Правда, все меркло, когда Мариана потчевала людей байками о том, что Алехандро Ромеро бросил ее в подвале.

Все к лучшему.

Мариана не слушала.

— Alejandro, si significo algo para ti, por favor no hagas esto. — «Алехандро, если я что-то значу для тебя, пожалуйста, только не сейчас»,

— Не сейчас? Что ты имеешь в виду под «не сейчас»? Я уже говорил об этом, перед Рождеством.

— Но потом мы узнали о твоем отце. По крайней мере, подожди, пока…

— Пока — что? Для наших семей никогда не будет подходящего времени.

— Твой отец умирает!

Алехандро терпеть не мог драмы. Это не имело ничего общего с любовью.

— Ты просто эмоциональная пустыня, Алехандро. Послушай, пусть он уйдет, думая, что вина в наших погребах сольются воедино.

— У отца в распоряжении еще год. А если ему сделают операцию, то и еще больше. И, скажу сразу, я не собираюсь так долго соблюдать целибат.

— Ты ублюдок, Алехандро. У тебя всегда все сводится к одному.

— Да. И не пытайся меня убедить в том, что тебе не было выгодно наше соглашение. Я не хочу свадьбы, не хочу играть в семью. Скажи своей семье и друзьям, что между нами все кончено, если не ты, это сделаю я. Мариана, я не люблю тебя, а ты не любишь меня.

Резко, но искренне, ничего такого, чего он не сказал бы раньше.

— Именно поэтому мы идеально подходим друг другу.

Она провела рукой по его напряженной челюсти и попыталась откинуть с глаз густые черные волосы. Алехандро убрал ее руку.

— Ты не веришь в любовь, и мне не нужно…

Она на все могла ответить и во многом была права. Алехандро не верил в любовь. Даже если она действительно существует, он не хочет этого чувствовать. Достаточно того, что любовь сотворила с отцом.

— Ты не можешь так поступить с отцом. Это его убьет.

— Мариана, между нами все кончено.

— Пока у следующей женщины, с которой ты начнешь встречаться, не заблестят глаза и она не поймет, как с тобой обращаться. Пока не захочет большего. Тогда ты поймешь, как нам было хорошо.

Она потянулась к его паху, но он оттолкнул ее руку. И ее саму, едва она попыталась его поцеловать. Сейчас ее красные губы выглядели слишком соблазнительно для его грязных мыслей.

— Иди домой.

Она размазала по его лицу помаду и рассмеялась, когда он откинул голову.

— Иди домой.

— Увидимся, когда успокоишься. Может, после лета?

— Все кончено.

Он стоял в полумраке, испытывая облегчение от того, что они расстались, но сомневаясь в правильности выбора времени.

Алехандро и без Марианы знал, что он — эмоциональная пустыня.

Без эмоций гораздо проще жить. Он усердно трудится, еще усерднее веселится. Занимается и тем и тем в равной степени. Бесстрастно. Вызывая, таким образом, злость у возлюбленных, удивляя при этом коллег и сверстников.

«Мне все равно» — именно это скрывается в глубине темно-карих глаз. И никому не позволено подходить слишком близко. И он редко делится самым сокровенным.

А вот отец — полная противоположность. Эта новость и правда расстроит, а то и убьет старика. Впрочем, это мнение Марианы.

Казалось, Хосе Ромеро скорее умрет, чем продолжит бороться. Алехандро не хотелось усугублять его положение.

Из внутреннего дворика элитного ресторана «Таберна Ромеро» доносились смех и разговоры. Чтобы добраться до резиденции, придется пройти через него. Алехандро вошел в ресторан.

— Ноlа[3].

Официантка и несколько посетителей приветливо улыбнулись. Алехандро кивнул, находясь не в настроении для вежливой беседы.

В заведении было людно постоянно, а в этот воскресный вечер особенно. На сцене выступали танцоры фламенко. Он взглянул в сет-лист и понял, что это Ева. Его первая любовница. Давным-давно.

«Да уж, когда постоянно дома, — думал он, усаживаясь в кабинке семьи Ромеро, — появляется такая проблема, как слишком большое количество бывших».

Свет постепенно потускнел, послышался топот сапог по деревянной сцене и другой темп музыки. Алехандро едва поднял голову. Слишком много воспоминаний для одного вечера.

Когда-то он сидел за кулисами в Барселоне или Мадриде, пока выступала мама, тогда уже на крупных площадках. Потом вспомнились обвинения отца, когда она вернулась домой. А потом ужасная депрессия, в которую он погрузился, когда она перестала приходить.

Брат Себастьян и сестра Кармен страстно ненавидели маму, а Алехандро смотрел на ситуацию с ее стороны. Если бы отец проявил немного понимания к ее таланту, искусству!

А фламенко — настоящее искусство.

Алехандро не мог заставить себя смотреть на сцену, обвел взглядом «Таберну». В основном местные жители. Ждут не дождутся выступления Евы. Кроме того, еще несколько танцовщиков-учеников.

Вдруг он заметил женщину, по виду точно не местную.

Ее отличало то, как беспокойно она поправляла светлые волосы, растрепанные на ветру, как потягивала вино. И слишком обтягивающая белая рубашка. В общем, выглядела она явно неловко. Алехандро наблюдал, как она взяла тарелку с puré de guisantes[4], принюхалась, словно пытаясь понять, что это такое. Однако нос не зажала, хотя и скорчила гримасу, одним движением отодвинув тарелку. Он все понял и затаил дыхание. Наконец она решилась, проглотила, запила большим глотком вина.

И вздрогнула. Словно маленькая собачка, которая отряхивалась от воды.

Ее грудь покачнулась, волосы тоже. Он улыбнулся, что делал нечасто.

Вместо того чтобы подцепить оливку пальцами, она попыталась наколоть ее вилкой.

Он заметил фотоаппарат на столе рядом с ней и понял, что, возможно, это Эмили Джейкобс, англичанка, прибывшая в качестве фотографа и дизайнера нового вебсайта. Неплохо было бы подойти и представиться, но сегодня он не в настроении вести учтивую беседу. Кроме того, девушка выглядела несчастной. Она оставила попытки поймать упрямые оливки и, похоже, собралась уйти. Хотя именно в тот момент началось главное действо!

Она подняла глаза.

Не на него.

На сцену.

По топоту ног, возгласам одобрения и приглушенному свету Алехандро понял, что Ева вот-вот выйдет теперь уже на неосвещенную сцену. И не обернулся.

Он наблюдал за мисс Джейкобс.

И понял, что рискованное решение привлечь постороннего человека оказалось правильным.

Алехандро наблюдал, как менялось выражение ее лица: с усталого на настороженное. А когда зажегся свет на сцене, она выпрямилась и широко раскрыла глаза, впервые увидев настоящее фламенко, и, казалось, позабыла о еде. Белая рубашка немного натянулась на груди, тем не менее, столь простой наряд был неуловимо красив.

Она прекрасна. Ее лицо выражало восторг. Возможно, ему стоило заставить себя посмотреть представление.

Но нет, Алехандро больше нравилось наблюдать за ней.

Поспешное путешествие в Херес оказалось очень долгим. В аэропорту ее встретили не София или ее муж, а мужчина с табличкой с ее именем. Он принес извинения от имени Софии и вручил конверт с запиской. София предлагала встретиться завтра, а сегодняшний вечер советовала Эмили провести в «Таберне», поужинать и познакомиться с этим местом. К тому же выступала Ева.

Эмили недоумевала, что бы это значило.

Она, безусловно, предпочла бы провести время в одиночестве. В квартире, которую ей показали. Но пришлось выйти. По работе ее ждет новая карьера. И не только. Она проголодалась. Долгожданное приключение. Пока не передумала, Эмили двинулась в «Таберну». Спросила столик на одного и заказала несколько закусок, рекомендованных официанткой. Деликатесы, не совсем соответствующие ее ненасытному аппетиту.

На сцене несколько парней тихо бренчали на гитарах, атмосфера была дружелюбной, но, в одиночестве поедая закуски, она чувствовала себя неловко и незащищено.

Эмили потянулась за фотоаппаратом и уже собралась уходить. Как вдруг случилось нечто волшебное. Шум в ресторане стих, сцена погрузилась во тьму. Эмили подняла глаза, но смогла разглядеть силуэт женщины в центре сцены с поднятой над головой рукой, другая рука медленно двигалась, делая нежные взмахи, будто жила собственной жизнью.

Она быстро догадалась, что это, должно быть, Ева. Исполнительница, выступление которой посоветовала посмотреть София. Та выглядела великолепно. Собранные черные кудри, красивый макияж, тонкая стройная шея. Платье ярко-желтого, как рапсовые поля летом, цвета. Ткань напоминала цветы, колышущиеся на ветру. Зачарованная Эмили выпрямилась, чтобы лучше рассмотреть Еву в медленном чувственном танце.

Ева отбивала ритм туфлями, хлопала в ладоши, которые издавали резкий звук. Музыканты начали подыгрывать.

Ева улыбалась, рычала и обнажала зубы, изображая каждую эмоцию, требуя, чтобы музыканты подхватывали ее настроение. Танцы их подначивали.

Эмили наблюдала, как тонкое тело Евы и ее сильные жесты очаровывали весь зал.

Стук туфель, грохот мужских ботинок, нарастающий звон гитар и ударных инструментов, казалось, приближали крещендо. Но нет, они продолжали.

Люди хлопали, словно поощряя Еву, выжимая из нее все соки. Но она не сдавалась, стремительно заполняя сцену. У Эмили возникло ощущение ливня, даже града. Словно она, пораженная этой силой, даже пыталась сопротивляться. И как так вышло, что она не знала об этом мире? Ей хотелось двигаться, танцевать, как некоторые посетители ресторана. Хотелось выкрикивать и подбадривать. Она заулыбалась, сделала глоток вина и в какой-то момент даже подняла бокал. В знак признательности.

Гипнотически, невероятно. Какая-то женщина подошла ближе к сцене. Эмили обернулась, и все будто замерло.

Ее остановил пристальный взгляд.

На мужчине был темный костюм. Как и на некоторых других посетителях. Правда, на них костюмы повседневные. А этот человек выглядел иначе. Галстук ослаблен, подбородок небрит. И все равно безупречно. А еще у него смелые темные глаза.

На Эмили никогда так не смотрели. Кстати, сейчас ей не показалось бы странным, если бы он подошел или поманил пальцем.

Музыка вернулась — да она и не прекращалась, — вернулись и чувства, будто в бокал налили слишком много, наполнили ее от бедер до низа живота. Приходилось сдерживаться. Просто потому, что она смутилась и защищалась от его жаркого взгляда. Но он заполнял ее чувства. Эмили ощущала, как наливается тяжестью грудь, а горло напрягается, чтобы просто сглотнуть.

Она скривила губы. И тут же возбудилась сильнее, чем когда-либо.

Она обмакнула в масло ломтик хлеба, притворяясь, что не чувствует пульса там, где его и быть не должно.

Удивительное дело — оказаться на публике и впервые возбудиться. Настолько сильно, чтобы захотелось убежать от нахлынувших неведомых чувств и напора незнакомого мужчины,

Эмили вернулась к фото.

И убежала.

«Mujeres»[5], - значилось на двери. Там же висела маленькая фотография женщины в платье для фламенко.

Слава богу, комната пуста. Естественно, все смотрят выступление Евы.

«Музыка сильно повлияла», — сказала себе Эмили, стоя в красивой дамской комнате с огромными зеркалами и бархатными креслами, словно это гардеробная. Эмили постояла мгновение, разглядывая свое отражение. Все те же черные брюки и тонкая рубашка, в которых она вышла из квартиры и уехала из Англии. И черные туфли-лодочки. Волосы собраны в хвост и спутаны, лицо, как всегда, не накрашено.

Но Эмили все равно покраснела. Губы порозовели, будто она их кусала. Соски просвечивают сквозь рубашку. Зрачки расширились, увлажнились глаза. Она почувствовала, будто что-то вырвалось на свободу.

«Должно быть, дело в музыке», — повторила она себе.

Конечно, в музыке.

Эмили пыталась вспомнить, в какую секунду все вдруг изменилось.

Когда погас свет?

Или когда люди начали хлопать?

Или когда послышался стук сапог?

Или когда они встретились взглядами?

Дверь распахнулась. Как ни странно, она ожидала, что войдет мужчина, с которым встретилась взглядом. Наверняка она просто плохо спала и страдала от смены часовых поясов. Изголодалась по сексу. При мысли об этом Эмили громко рассмеялась.

Странно, но смех не выглядел неуместным, потому что вошедшая молодая женщина тоже рассмеялась. Она села рядом с Эмили и поправила внушительный бюст.

— Ella es brillante, по? — «Красотка, да?»

— Да. — Эмили обрадовалась, что поняла сказанное, но не решилась ответить по-испански. — Никогда не видела ничего подобного.

— Она — лучшая. — Женщина посмотрела на прелестный бюст и, довольная декольте, достала из сумочки губную помаду. — Я хожу к ней на занятия.

— Правда?

— Иногда мы проводим тренировки здесь. Вы англичанка?

Эмили кивнула, чувствуя себя невероятно унылой рядом с этой красивой и уверенной в себе женщиной. — Меня зовут Стелла.

— Эмили.

— Приехали отдохнуть?

— По работе.

А будто бы приехала в поисках приключений.

Она включила здравый смысл.

— Черт! Извините. Я оставила на столе фотоаппарат.

— Конечно.

Выходя, Эмили почувствовала себя немного более собранной. Ева закончила выступление или взяла перерыв, музыка звучала тише, в помещении снова зажгли свет.

Ее место заняли. За столиком, рассчитанным на одного, теперь сидела беззаботная компания из четырех человек. Сумочки не было, хуже того, исчез фотоаппарат.

От собственной неосторожности ее на мгновение охватила паника. Потерять вещи в первую же ночь в Испании! Как вдруг она ощутила спокойствие. Тихую уверенность в том, что он не позволил бы этому случиться. Эмили взглянула в сторону незнакомца.

Ее вещи лежали на столе, где сидел он.

Странное спокойствие не покинуло ее, когда он легким движением головы подозвал ее к себе. Эмили подошла с той же легкостью.

Глава 3

— Эмили. — Он вежливо позвал ее по имени, к счастью не заметив ее удивления, поднялся ей навстречу. — София сказала, что ты приедешь.

Он жестом пригласил ее за стол, и до нее дошло, что это, должно быть, один из братьев Кармен.

— Алехандро, — представился он.

— Средний? — уточнила она.

— Разумный.

— Приятно слышать.

— По крайней мере, по сравнению с двумя другими.

Она улыбнулась.

— А Себастьян и Кармен?

— Si. Не желаешь пропустить стаканчик?

— Я уже пропустила один. Или два. — Она поднесла руки к щекам, будто в румянце на ее лице и шее виновато вино.

Он указал на фотоаппарат и сумку:

— Официантка принесла вещи.

— На секунду я подумала, что потеряла их.

— Нет, такого не произойдет. Хотя камера хорошая.

— Она казалась немного экстравагантной.

— Но ты ведь на нее снимаешь?

— Да, но, когда купила, это было только хобби. Дорогое хобби. Фототехника с трудом помещалась в багаж.

Алехандро слегка нахмурился, и до Эмили дошло, что семья Ромеро, с яхтами и частными самолетами, наверное, никогда не слышала о столь досадной мелочи, как норма провоза багажа.

— Ну, ты всегда можешь занять этот стол, если нужно будет сфотографировать сцену или еще что-то.

— Спасибо.

Он был вежлив, почти формален. Будто и не было странного момента, когда они уставились друг на друга. Будто ничего не произошло. Просто взгляд. Во время которого он, вероятно, догадался, что женщина с фотоаппаратом — новая сотрудница.

Просто она сошла с ума.

Он говорил с сильным испанским акцентом. Теперь его лицо можно было рассмотреть внимательно. В глазах, обрамленных темными изогнутыми бровями, сочетались все оттенки коричневого и ярко выделялись на фоне белков. А в уголке рта Эмили заметила пятно красной помады.

Почему ее задела эта деталь?

Ее не касается, с кем он целуется.

Он откинулся назад, небрежно держа бокал длинными пальцами, и завел вежливую беседу.

— Как долетела?

— Прекрасно. Ну, в спешке. Долгая пересадка в Мадриде.

— Из Севильи больше прямых рейсов.

— Правда?

— Маршрут гораздо проще. Удивительно, что София этого не учла.

— Я сама бронировала билеты.

— Точно, помню, ей нездоровилось. Вам удалось встретиться?

— Нет.

— Значит, тебе еще ничего не показали?

— Пока нет.

Будто это не имело значения, будто и не было жуткого одиночества, когда она сидела в квартире. Зато теперь она в «Таберне», рядом с самым потрясающим мужчиной на планете. И то и другое удивительно. Хотя последнее вполне объяснимо.

— Где ты остановилась? На площади Сантьяго?

— Нет, в поместье. Видимо, обычная квартира закрыта, раз я живу у экономки.

— Значит, мы соседи.

— Соседи?

— Это моя резиденция.

— О!

За огромными арочными железными воротами она мельком увидела красивое здание, не задумываясь, что это чей-то дом.

— Обычно сотрудники останавливаются в одной из наших резиденций на площади, — сказал Алехандро и указал на сцену. — Вот-вот начнется фестиваль фламенко, и твое жилье, видимо, было забронировано по ошибке.

— Значит, обычно здесь не выступают вживую? Только на фестивале?

— О нет, здесь всегда выступают вживую. Но Ева выступает редко.

— Она невероятна.

— Это правда. Обычно во второй половине дня несколько представлений, но с приближением фестиваля их будет гораздо больше. Ночью список неформальный. Спонтанный. Похоже, скоро выступят некоторые ученики Евы.

— Я и не подозревала, что здесь настолько серьезно относятся к фламенко. Думала, это…

— Что это?

— Ну, просто развлечение для туристов.

— О нет. — Казалось, ее наивность ничуть его не обидела. Скорее всего, он слышит подобное не впервые. — Они любят здешние традиции. Здесь много peñas.

— Peñas?

— Так местные говорят. Что-то вроде клуба фламенко для ценителей.

— Ценителей? Поклонников?

Алехандро кивнул.

— И ты один из них?

— Не то чтобы.

Официантка наполнила его бокал. У Эмили возникло ощущение, будто он собирается уходить. А он посмотрел на нее:

— Ты пробовала наш херес?

— Нет. Попыталась его раздобыть, но я живу в небольшом пригороде и…

— Это нормально. — Он быстро заговорил с официанткой по-испански, вскоре она принесла бутылку и сырную тарелку.

Взгляд привлекала именно бутылка.

Конечно, Эмили видела это в Интернете, но фотографии не передавали всей красоты. Да, красотища. Черное стекло, пробка, запечатанная янтарной смолой, стекшей по горлышку, как расплавленный воск. Произведение искусства! Эмили прочитала этикетку, которая тоже выглядела потрясающе. А на стекле красовалась выгравированная надпись «Вина Ромеро».

На первый взгляд она была похожа на цветок. Возможно, оранжевый мак с темной сердцевиной. Однако при ближайшем рассмотрении стало ясно, что это танцовщица фламенко. Оранжевые оборки платья и черные гладкие волосы, собранные в пучок.

— Великолепно. — Эмили наблюдала, как его длинные пальцы умело справляются с пробкой, и ощущала приятное волнение.

— Олоросо. Наверное, к такому вину ты привыкла больше.

— Я не особо люблю вино. Я, — она замешкалась, решив, что невежливо заявлять, что терпеть не может эту дрянь, — честно говоря, не особо люблю алкоголь. — Это нормально. Понравились закуски?

— Да. Просто восхитительные.

— Все?

В его голосе сквозило сомнение. Она сжала губы в улыбке, поняла, что, возможно, он увидел ее раньше, чем она увидела его, и сморщилась.

— Только не гороховое пюре в рюмке. Уверена, что оно хорошо приготовлено. Просто не люблю горох, особенно жидкий.

— А зачем выпила?

— Возвращать нетронутое блюдо невежливо.

— Здесь не настолько обидчивый шеф-повар.

Алехандро плавно разлил напиток по бокалам, и беседа потекла так же легко, как вино.

— Ты заметила маленькую серебряную ложечку на тарелке?

— Да.

— Это для того, чтобы немного попробовать и потом решить.

— Буду иметь в виду.

— Хорошо.

«Вот бы попробовать хоть немного», — подумала Эмили, глядя на измазанный губной помадой рот. Интересно, каково это — получить его поцелуй.

Он поднял бокал, их взгляды снова встретились.

— Salude!

— Твое здоровье.

Эмили улыбнулась, понимая, что он наблюдает за ней и первым глотком вина «Ромеро». Почувствовала ужасное ощущение во рту. Не исключено, что он посчитает ее нервнобольной, потому что она сделала глоток только со второй попытки, сопровождая все это нервным хихиканьем.

Алехандро не посчитал ее нервнобольной. Просто дерганая, застенчивая и, в отличие от вина, очень сладкая девчонка.

Он сделал глоток и увидел, как Эмили закрыла голубые глаза и поднесла напиток ко рту. Она сглотнула, открыла глаза, и высунула кончик розового язычка.

— Ого. — Она попробовала еще раз, остановилась, почувствовав послевкусие. — О, — улыбнулась. — Возможно, я все-таки люблю вино.

— Или просто проявляешь вежливость?

— Это потрясающе. Ничего не смыслю в винах, поэтому, пожалуйста, не просите меня описывать их вкус на сайте.

— Не волнуйся, все уже написано. У этого вина насыщенный вкус. — Сегодня вечером все несколько неуместно. Он изо всех сил старался не смотреть на ее внушительный бюст, глядя на то, что она держала в руках — небольшой кусочек янтарной смолы. — Оставь себе.

Эмили подняла голову.

— Это традиция, — объяснил он.

— О.

Она взглянула на красивую янтарную смолу, рассмотрела внутри ее пойманное в ловушку крылышко бабочки. Немного похоже на то, что чувствует она. Всегда чувствовала.

На ловушку собственной застенчивости. На невозможность летать.

— А теперь сыр. Надеюсь, ты любишь сыр?

— Да, — кивнула Эмили, положила смолу в сумку, наблюдая, как Алехандро нарезает сыр ломтиками и жестом просит ее взять вилку. Она замешкалась. — Вообще-то я не люблю козий сыр.

— Ладно.

Откуда ему знать, как тяжело ей рассказать о своих предпочтениях.

— А как насчет овечьего?

— Не знаю. Звучит ужасно, но…

— Он мягкий, сладкий.

Сегодня «обычное» оказалось намного сложнее.

Она сказала, что умирает с голоду и простых закусок не хватит.

— У меня не было времени позавтракать, и в тележке почти ничего не осталось.

— В тележке?

— В самолете. Когда до меня дошли, все бутерброды уже съели.

Путешествуя первым классом или на частном самолете, он не сталкивался с подобной проблемой. Эта история вызвала его улыбку.

— Ты только начала?

— Да. Я всегда увлекалась фотографией, и в университете была дисциплина «Как разработать вебсайт». Правда, учебу я не закончила. Просто, чтобы ты знал.

— Я не видел твое резюме, Эмили. Тебя порекомендовала София. Мы хотим, чтобы этот сайт был свежим, обновленным. Лучше демонстрировал наш продукт потребителю. Я предложил пригласить человека со стороны, Себастьян согласился. София показала нам твое портфолио. Я увидел, как тебе удалось придать привлекательный вид захламленному коттеджу.

Эмили ощетинилась от такого унижения и задумалась, стоит ли вообще отвечать.

— Это был мой дом.

— Был? — Он не выказал и тени смущения.

«Может, он не знает, насколько оскорбительно звучит „захламленный коттедж»?»

— Да.

Этим утром она без оглядки покинула дом, в котором жила последние пять лет. А ведь ей пришлось вернуться и должным образом собрать вещи. Неужели это не больно?

Разговор впервые зашел в тупик, Эмили огляделась и заметила, что ресторан начал пустеть.

На них смотрели несколько посетителей и пара официантов.

— Я уже скоро пойду, — сказал Алехандро.

— Я тоже. — Эмили на ломаном испанском попросила у официантки счет за вино и закуски.

— В этом нет необходимости. Обедай здесь, когда захочешь. Теперь тебя знает персонал. Если появится кто-то новенький, просто объясни им, что работаешь здесь.

— Спасибо.

Поднявшись, она почувствовала себя неловко, осознав, что им придется идти вместе.

Повесила фотоаппарат на плечо, взяла сумку. Это и правда было неловко, ведь, казалось, с ним хотели попрощаться все. Он остановился поговорить с парой. Эмили почувствовала, что нужно не стоять столбом, а уйти.

Она вышла из «Таберны» во внутренний двор. По дороге сюда она слишком нервничала, да и посетители мешали разглядеть эту красоту. С одной стороны, подвалы, сам внутренний двор выглядит очаровательно. Деревья изящно подсвечены гирляндами и усыпаны спелыми апельсинами. Проходя мимо, она ощутила их сладкий аромат. Этакая деревенская элегантная красота. Подойдя к арочным воротам, она поняла, что те заперты.

— Черт, — буркнула Эмили, размышляя, стоит ли вернуться и попросить помощи у кого-нибудь из работников ресторана. Это же надо, ее заперли в первый же вечер!

— После полуночи нужно выходить с черного входа и отметиться у охранника.

Алехандро почти догнал ее.

— Понятно.

— Я всегда так делаю.

— Отлично. — Она зашагала прочь. В туфлях уже начинали ныть ноги.

— Эмили, подожди.

Казалось, ее неловкость слегка позабавила его.

— Я пошутил. Не собираюсь заставлять тебя наворачивать круги.

Он набрал код, сообщив его Эмили. Ворота со щелчком открылись.

— Я не запомню.

— А с чего бы тебе забывать?

— У меня плохо с цифрами.

— Но их всего четыре!

А он выше, чем она думала. Словно классный руководитель, он просил ее повторить код.

— Я уже забыла.

— Серьезно?

— Честно говоря, да.

Они поднимались по красивым мозаичным ступеням, которые вели к еще более прекрасным арочным воротам, где им предстояло расстаться.

От него невероятно пахло. От таких одеколонов, стоит к ним принюхаться, пытаясь уловить восхитительный аромат, чтобы просто ненадолго погрузиться в роскошь, закрываются глаза. Возможно, придется обратиться к незнакомому человеку, спросить, чем, черт возьми, он пользуется! Это, несомненно, самый совершенный аромат в мире. Мускусный, но не тяжелый. Цитрусовый, но отличается от всех, которые она когда-то слышала. И такой свежий, напоминающий о том, что она с пяти утра на ногах. То на поездах, то на самолетах. И пахнет не так свежо.

Почему в пять минут первого ночи он выглядит так, словно собрался в офис, а не в кровать? Если не считать поблекшего пятна губной помады и густой поросли на подбородке.

Боже, он выглядит ужасно сексуально! Нечто среднее между бандитом и самым чистоплотным человеком в мире.

И забавно вот так стоять с ним, вести бессмысленную, глупую болтовню в первую ночь нового приключения. В безопасности. Ведь столь божественный человек наверняка ничего от нее не хочет.

Ей придется уйти. Достать из крошечной сумочки массивный ключ и уложить больные, без сомнения, распухшие ноги в постель.

Вот только с ним так приятно разговаривать.

И Алехандро, казалось, никуда не спешил…

— Просто, на будущее, пользуйся этим входом.

— Хорошо. Спасибо.

— Теперь вспомнишь код?

— Я же выпила пару бокалов вина.

Эмили предпочла умолчать о том, что голова у нее кружится вовсе не от крепленого вина. Никогда прежде она не испытывала влечения, по крайней мере, столь сильного. И она была так неуверенна в себе. Ей и в голову не придет подумать, что это чувство может быть взаимным.

— Давай, попробуй вспомнить.

— Четыре?

— Там нет четверки. — Он посмотрел на нее глубоким серьезным взглядом. — Думай, — проговорили эти великолепные губы.

— Пять?

— Господи! У тебя и правда память как у рыбки.

— Просто дело в том…

Глупо признаваться, что рассеянность вызвана исключительно запахом в носу и приходится прилагать усилия, чтобы собраться, а не… Что?

Не хотелось думать об этом. Не сейчас, когда он так близко. Она подумает об этом позже.

А он вроде и не спешит уходить.

— Если захочешь брать уроки фламенко, Ева будет хорошим учителем.

— Уроки? — Эмили нервно рассмеялась. — Черт возьми, нет!

Ей такое даже в голову не приходило. Однако Алехандро даже не улыбнулся.

И она поняла, что это настоящее предложение.

Он понятия не имеет, насколько она неуклюжая. — Не думаю.

— Может, тебе понравится. К тому же…

Он замолчал, хотя собирался сказать, что с удовольствием понаблюдал бы за ее занятиями. Иногда по вечерам Ева приводила своих учеников во внутренний двор или в «Таберну».

А ему так хотелось увидеть, как она двигается в танце!

— К тому же… — уточнила Эмили.

Ее глаза встретились с его. Он не мог знать, о чем она думает, и это тоже было непривычно. Между ними проскочила искра настолько сильная, что, заметив, как в их сторону смотрят персонал и посетители, он довольно резко закончил вечер.

И они остались одни. Она казалась непроницаемой, немного дерзкой и несколько сдержанной, будто терялась в догадках, как завершить этот вечер.

Поцелуем. Обычно, ощущая взаимное влечение, люди срывают друг с друга одежду.

Алехандро пришлось напомнить себе, что она будет здесь работать и лучше ничего не портить.

— Это поможет тебе познакомиться с этим местом. Здешний образ жизни — это фламенко.

— Я подумаю, — Она одарила его улыбкой. — Спокойной ночи. Скорее, buenas noches[6].

— Спокойной ночи, Эмили, — ответил он по-английски и распахнул тяжелые ворота.

Он намекнул на ее ужасный испанский? Она повернулась к двери, а он добавил:

— Que tengas dulces sueños[7].

Интересно, что это значит? Услышав, как за ним закрылись ворота, она взглянула на свои дрожащие руки, повернула ключ в двери квартиры, вошла и услышала, как он пошел домой.

Но легче не стало. Эмили будто подвиг совершила. А ведь еще секунда, и она, возможно, стала бы англичанкой, плохо ведущей себя за границей.

А он не сделал, не сказал ничего предосудительного, предельно вежливый и милый.

Он ходил по краю лезвия.

Эмили скинула туфли, но от этого тоже не полегчало, а должно было. После Хитроу она мучилась от боли в ногах.

Сняла бюстгальтер, но с губ не сорвался вздох удовольствия. Грудь казалась сжатой, будто она и не снимала его. А трусики влажные. Она впервые так хорошо чувствовала свое тело.

В ванной она поспешила встать под огромную куполообразную насадку для душа. Как же здорово, что не пришлось даже рыться в чемодане в поисках туалетных принадлежностей — те стояли на видном месте в ярких граненых стеклянных бутылочках!

Она вдохнула аромат геля для душа в одной из склянок. Но нет, это не его аромат.

Эмили завернулась в очень мягкое полотенце, игнорируя дрожь в теле, легла на огромную кровать с белыми простынями.

Боже.

Из открытого окна доносились звуки ветреной прохладной ночи и засыпающего города, если центр вообще засыпал. Она хотела было закрыть окно, но передумала. Положила рядом с прикроватной лампой зазубренный кусочек янтарной смолы, посмотрела на него. Она впервые в жизни лежала в постели обнаженной.

Скорее всего, Алехандро со всеми одинаков, всем кому ни попадя дарит роскошную улыбку. «Фирменный стиль», — предостерегала себя Эмили, вспоминая след помады в уголке его рта. К концу ночи поблекший, тем не менее различимый, словно предупреждающий.

Скорее всего, со стороны Алехандро это обычная вежливость к новенькой. Внезапно на глаза Эмили навернулись слезы. Немного грустно в двадцать шесть лет осознать, что без прикосновений или поцелуев эта ночь стала самой лучшей в жизни.

Засыпая, она задумалась над его словами. «Que tengas dulces sueños».

Сладкие сны… Каково это?

Глава 4

Даже в новой обстановке Эмили проснулась в знакомом состоянии свободы. Вернулся здравый смысл, полет фантазии благополучно пресечен.

Все просто — ее новый начальник очень мил.

Она оделась. Светло-серый топ, черные брюки, удобные балетки. Собрав волосы в низкий хвост, Эмили взяла камеру и выскользнула из квартиры, встречая новый день.

Было еще рано, но она хотела познакомиться с городом в тишине.

Боже, как прекрасно!

Она сделала пару снимков внутреннего двора и заметила в рядах арочных проемов аккуратно сложенные черные бочки. Правда, ее привлек свет. Она сделала еще несколько снимков, запечатлев утреннее солнце, струящееся сквозь витражи в арках. Пробираясь вниз по улице, мимо множества арочных проходов, она поняла, насколько огромен и великолепен винный погреб.

И тут Эмили увидела Алехандро.

Она полагала, что он в кабинете или еще спит, а он стоял в арочном проходе, склонившись над бочкой.

Она сделала несколько снимков.

— Эй! — крикнул он.

— Извини, я просто… Хотела сделать несколько естественных снимков.

— Не извиняйся. Хорошо, что ты сразу перешла к делу. Мы хотим, чтобы сайт запустился как можно скорее. Но нужно правильно…

— Здесь прекрасный свет.

— И недолгий. Летом это имеет значение. Обычно к восьми солнце уже заходит, и для дегустации включают внутреннее освещение.

— Значит, здесь хранится продукт?

— И выдерживается. Бочки перемещаются, поворачиваются.

— Так вот чем ты занимаешься?

Он рассмеялся.

— Что смешного?

— Хотелось бы ответить «да», но дело в том, что я искал потерянную серьгу.

— Оу!

Этим утром она увидела его таким, какой он есть на самом деле.

Гладко выбритый подбородок, влажные волосы. На мгновение ей захотелось стать той женщиной, чью сережку он искал.

Нелепо!

У нее пробелы в практике. Она ни разу не заходила так далеко, чтобы практиковаться.

— Ноlа!

Эмили обернулась и увидела Софию, легкую и элегантную, в белом. Она чувствовала себя толстой, неряшливой и невзрачной.

— Я так сожалею о вчерашнем. Мои лодыжки… — София повернулась к Алехандро: — Что ты делаешь в винном магазине? Я собиралась провести Эмили экскурсию и от тебя такого не ожидала. — Она повернулась к Эмили: — Сожалею, что не смогла тебя встретить. Мне рекомендовали отдыхать, так что я с тобой только сегодня. У меня замечательная няня, но, к сожалению, сна она мне не заменит.

— У тебя сын? — Эмили это знала, потому что видела его фотографии в социальных сетях. — Его зовут Педро?

— Точно, этот малыш — второй. — София ласково дотронулась до животика. — Педро будет ужасно ревновать…

— Если хочешь поговорить о детях, — вмешался Алехандро, — я ухожу. София, давай ты объяснишь. — Конечно. Я как раз хотела забрать ноутбук и файлы. Может, позавтракаем здесь, Эмили?

— Отлично.

София удалилась, цокая каблуками, которые выглядели странно на таком сроке беременности. К удивлению Эмили, несмотря на заявление о том, что он уходит, Алехандро остался.

— Как ты? — спросил он.

— Очень хорошо, спасибо. Мне понравилась дегустация.

— Хорошо.

Непринужденность прошлой ночи, казалось, испарилась. Стало очевидно, что Эмили все неправильно истолковала. Смущало то, как быстро она увлеклась первым же симпатичным мужчиной, обратившим на нее внимание.

Отчаянно желая что-нибудь сказать, она огляделась и заметила отблеск света между двумя тяжелыми бочками.

— Вот она.

— Что?

— Серьга. — Эмили опустилась на песчаный пол, чтобы поднять ее, испытывая облегчение оттого, что можно не стоять столбом. — Достала.

Алехандро протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Она предпочла опереться на бочку, на мгновение задержала взгляд на великолепной бриллиантовой серьге, снова посмотрела на него.

Он молча протянул руку, она вложила серьгу в его ладонь, стараясь не прикасаться к нему.

— Спасибо. — Его голос хрипел, он откашлялся. — Чем займемся, Эмили?

Вновь оказавшись в плену шоколадного взгляда, она растаяла.

— Не знаю.

Было только семь утра, а она уже чувствовала себя возбужденной, полной желания. Как прошлой ночью. Только…

Это было взаимное желание.

— Иди сюда, — позвал он.

Она сделала шаг к нему. Его великолепный аромат притянул ее еще на шаг.

— Жаль, я не поцеловал тебя прошлой ночью. Не смог тебя прочитать.

Он ощущал желание, чувствовал ее возбуждение и чувственное кружение воздуха, а она, хотя и смотрела мило, нервничала, будто опасалась ощущений, например поцелуев.

— Ты великолепна.

— Вовсе нет.

— А вот и да. Почему ты так говоришь?

— Как говорю?

— Зачем принижаешь себя? Я же сделал комплимент.

— Спасибо. — Ее щеки запылали. — Ты тоже.

— Спасибо. Между прочим, я никогда не завожу служебных романов.

— Врешь.

— Нет! Если ты о Софии, то мы знакомы давным-давно, задолго до того, как она стала работать на меня. Но сегодня вечером, — сказал Алехандро. — Может, мы…

Это невозможно. Эмили приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Всего на секунду, чтобы ощутить их вкус.

— Эй!

Он отстранился, она стояла на месте, подавленная собственной смелостью и потрясенная тем, как неправильно все истолковала. А когда собралась уходить, почувствовала его руки у себя на бедрах. Потребовалась секунда, чтобы осознать, что он улыбается.

— Я хотел предложить встретиться сегодня вечером, обсудить пару вопросов. Однако отпустить тебя после такого… не смогу.

Алехандро опустил голову, прижавшись губами к ее губам. Приоткрыл ее губы языком.

Тот самый поцелуй, на который она надеялась, настолько страстный, что она застонала ему в рот. Поцелуй, который заслонил солнце, а земля ушла из-под ног. Эмили будто воспарила.

Таким и должен быть поцелуй. Она, наконец, поняла, каково это — желать и быть желанной.

Он прижал руки к ее ягодицам. Горячие даже сквозь ткань ладони решительно притянули ее к себе. Его возбужденный член прижался к ее мягкому животу, что было неприлично и чувственно.

Алехандро спустился губами к ее шее, она тяжело задышала и ощутила легкое головокружение, когда его руки скользнули под тонкий топ.

У нее не было ни времени, ни мысли, чтобы втянуть живот, да и вообще подумать о том, что она должна это сделать. Его пальцы слегка щекотали кожу, поднимаясь к груди.

— Мне нравится твоя грудь. И я говорю это не последний раз.

А Эмили нравились его слова, означающие то, что дальше — больше.

Через кружево бюстгальтера он провел по соскам мягкими губами и скользнул вниз. Она поблагодарила его за самообладание. Особенно когда услышала шаги вдалеке, и им пришлось отстраниться друг от друга.

Впервые в жизни Эмили пришлось приводить себя в порядок, одернуть топ. Даже если это лишь поцелуй, он ее первый настоящий поцелуй.

У нее промелькнула мысль, что они могли бы заняться сексом прямо на бочках. Ну, если бы он не взял себя в руки. Вполне могли бы.

— Discrecion[8], - предупредил он, будто для него это в новинку.

— Вы все еще здесь? — удивилась София, с некоторым испугом взглянув на Эмили.

Та догадалась почему. Ее колени были в опилках. — Эмили нашла сережку Марианы, — пояснил Алехандро.

— О! — София рассмеялась будто над собственной шуткой. — Хорошо. Мариана написала мне, требуя вернуть серьгу.

— Она ее получит.

Он протянул серьгу Софии, та ухмыльнулась и ответила по-испански:

— У тебя очень требовательная невеста, Алехандро.

К сожалению, Эмили поняла сказанное.

Невеста?

Он помолвлен!

Еще не оправившись от поцелуя, она была потрясена новостью. Правда, София и не заметила.

— Позавтракаем? — предложила она.

— Конечно. — Эмили поджала губы, не в силах смотреть на Алехандро.

Алехандро уже собирался уходить, но София сказала, что повезет Эмили на виноградники.

— Я отвезу, — возразил он. — А тебе нужно дать ногам отдохнуть.

— Знаю. Они похожи на воздушные шарики.

Интересно, как бы отреагировал Алехандро, увидев ее ноги, опухшие после вчерашнего перелета?

Но он не увидит. Ей стало больно.

Внутренний дворик — идеальное место для завтрака — благоухал апельсиновыми деревьями с сочными плодами. Эмили была слишком расстроена, чтобы по-настоящему оценить красоту вокруг.

София заказала горячий шоколад и чуррос. Эмили решила взять то же самое. Она отчаянно пыталась переключиться на работу, пока София показывала ей новый телефон и ноутбук, объясняя, что она должна работать только на них. Все снимки, сделанные в течение последующих шести недель, станут собственностью семьи Ромеро. Фактически это — жидкое золото. — Если понадобятся новые программы, поговори с программистом, лучше, чтобы все это было здесь.

— Конечно.

Густой сладкий шоколад оказался как нельзя кстати, словно горячий сладкий чай после шока.

Эмили была потрясена. Не только потому, что Алехандро помолвлен, но и из-за собственного безрассудного поведения. Казалось бы, вот он, прорыв в карьере, а она привязалась к боссу.

Конечно, хотелось веселья и романтики, но сразу после приземления. Вот через шесть недель — пожалуйста.

Тем не менее, даже если это никогда не повторится, невозможно сожалеть об этом мимолетном блаженстве.

— Как заселилась? — поинтересовалась София.

— Замечательно! Хотя, признаюсь, я опасалась, что придется делить комнату с экономкой.

— Мы ни за что не поступили бы с тобой так! Да и Алехандро предпочитает, чтобы сотрудники жили вне дома. Ему не нужны свидетели. У него столько любовниц!

— Ты же сказала, что он помолвлен. — Эмили старалась, чтобы голос звучал непринужденно.

— Не официально. Он делает, что хочет, а Мариана терпеливо ждет своего часа. Точнее, парит над головой, как стервятник, ожидая, когда что-то пойдет не так.

Она вывела на экран карту и показала Эмили винный треугольник и виноградники, которые собиралась посетить. Видимо, многие принадлежали семье Ромеро. — Ромеро хотят эту часть. — София указала на другой участок карты. — Эта земля принадлежит семье Марианы. Когда они с Алехандро поженятся, винные погреба объединятся.

— Если они поженятся.

— Поженятся, — уверенно заявила София, и только что поцелованные губы Эмили сжались. — Обе семьи хотят этого, и, честно говоря, Мариана, пожалуй, единственная сможет ужиться с кем-нибудь из братьев Ромеро.

— Понимаю.

— Но с ними приятно работать. Тебе просто нужно подумать продукт, продукт, продукт. Тебе удалось что-нибудь выяснить?

— Не совсем. Я пыталась, но прежний сайт не работает, я обратилась к Марии де Лука.

— Мария — их мать.

— Фактически?

— Она ушла от Хосе, их отца. Уже давно. Сразу после рождения Кармен. Она на пару лет моложе меня. Так что лет двадцать пять назад. Теперь Мария решила навестить Хосе. Скорее всего, пытается добиться того, чтобы ее имя осталось в завещании, а изображение — на бутылке.

— Женщина на этикетке — их мать?

Алехандро не упомянул об этом прошлой ночью. — Si. Мария — очень известная танцовщица фламенко не только в Испании, но и во всем мире. Хотя на фестивале ее не будет! Поверь мне, к ней бы отнеслись холодно. Я говорю это только для того, чтобы, прочитав, кто она, ты не стала посвящать ей раздел сайта. Это неэтично.

Эмили испытала огромное облегчение, получив предупреждение, иначе, зная, что красавица на бутылке — легенда в прямом смысле, она бы так и поступила.

— В прошлом году они затеяли ребрендинг. Хосе хотел, чтобы от Марии не осталось и следа. Себастьян и Кармен согласились.

— А Алехандро?

— Он хотел, чтобы ее образ сохранился, но не так явно. Потом Хосе заболел и внезапно передумал. Себастьян и Кармен хотят запустить новый бренд, но сейчас последнее слово за Алехандро.

— Значит, я не должна о ней упоминать?

— Честно говоря, не знаю. Себастьян сейчас в Мадриде, потом отправится в Нью-Йорк. Если бы мог, он сорвал бы с нее все этикетки. В общем, действуй осторожно, не пытайся делать то, что связано с ней.

— Спасибо, что предупредила. — Эмили говорила искренне.

— Все в порядке. В основном ты будешь иметь дело с Алехандро, а он всегда держит себя в руках. Большинство сотрудников немного говорят по-английски. — Хорошо.

— Алехандро распорядился, чтобы ты работала на английском, а мы потом переведем. Просто другая компания по веб-дизайну, на которую мы обратили внимание, оказалась не оригинальной. Такой степенной и скучной. А Ромеро не такие.

— Если в Нью-Йорке у Себастьяна все получится, будет потрясающе. Он хочет, чтобы новый сайт запустили как можно скорее. Алехандро настаивает на том, чтобы ты не торопилась.

— А что насчет сестры?

— Кармен почти не занимается винным магазином. Она практически живет в семейных конюшнях.

Для Эмили утро оказалось загруженным. Ей показали офис программистов, она познакомилась с будущими коллегами.

Когда они отправились на второй завтрак — второй завтрак! — она узнала, что обед обычно подают около трех и в Испании принято работать до восьми. — Не трать время зря, — предупредила София.

— Не буду.

— Наверху офисы братьев, — сказала София, когда они стояли у подножия величественной лестницы. — Но я не в состоянии пройти четыре лестничных пролета.

— Здесь нет лифта?

— Нет. Собственно, туда подниматься и не нужно. Большинство собраний проходит во внутреннем дворе или онлайн, братья здесь бывают редко. Себастьян почти всегда в Мадриде, а Алехандро можно найти везде — чаще в Севилье. А вот и он.

И точно — он спускался по лестнице с курткой в руках. Выглядел загруженным, будто поездка на виноградники — последнее, что ему сейчас нужно.

— Я могу отвезти Эмили, — предложила София.

— Все нормально. Я очень рад, что ты пришла. Но иди домой. Дальше я сам.

Глава 5

— Тебе нужно взять что-нибудь? — спросил Алехандро.

— Штатив и все такое.

— Конечно. София, не могла бы ты попросить Хорхе подогнать мою машину?

— Не хочешь, чтобы он вас довез?

— Не нужно.

Машина оказалась очень низкой. Эмили радовалась, что надела удобные брюки. Хорхе помог ей со снаряжением, погрузил его в багажник. Она села на пассажирское сиденье. Алехандро барабанил пальцами по рулю.

— Спасибо, — сказала Эмили, когда они вышли из винного магазина. — Хотя я бы с удовольствием и сама съездила.

— Значит, ты разбираешься в производстве вина? — Он взглянул на Эмили, та с трудом сдержалась, чтобы не скривить губы. — Мы не развлекаться едем.

— Конечно нет.

— Как София?

— Очень помогает.

Алехандро усмехнулся.

— Вот, значит, как ты выглядишь, когда дуешься.

Она ответила не сразу, опустила солнцезащитный козырек, осмотрела бледное, осунувшееся лицо в зеркале.

— Так я выгляжу большую часть времени. И да, я бы никогда не поцеловала тебя, зная, что ты помолвлен.

Это было честно.

— Неужели не поцеловала бы? — Он оглянулся и увидел ее затылок.

Они ехали по холмам. Алехандро молчал, не зная, что сказать.

— Эмили…

— Да. — Она даже не взглянула на него.

Помолчав еще немного, он съехал на обочину.

— Эмили.

Она посмотрела на него. Он заглянул ей в глаза, в них сверкали искорки слез. «Вполне ожидаемо», — подумал он.

Его это тронуло. Вдруг. Эта милая, застенчивая, забавная, неуклюжая женщина не хотела целоваться с тем, кто уже помолвлен. И кто ее обвинит?

Хотя он бы мог ее подразнить.

— Это всего лишь поцелуй.

— Его вообще не должно было быть.

Эмили произнесла это так, словно они месяц напролет занимались жарким сексом.

Тем не менее, ему понравилась ее реакция, а когда она открыла дверцу машины, Алехандро понял, что лучше не дразниться.

— Я пошутил. Я не так часто шучу. Возможно, потому, что у меня это не очень хорошо получается. Это был чудесный поцелуй, и тебе не за что себя винить. Могу я надеяться на то, что, если я кое-что расскажу, это останется между нами?

Она снова встретилась взглядом с Алехандро. Этот обходительный мужчина не решался, колебался, возможно, как и она, не знал, что делать. Она кивнула. — Это сложно.

— Пожалуйста, просто будь честен.

— Мы с Марианой расстались перед Рождеством.

— Нет. Значит, прошлой ночью на тебе была помада не Марианы?

Ей так надоела ложь о том, что она оказалась храбрее, чем думала! Она провела пальцем по его гладко выбритому подбородку, где прошлой ночью красовалась помада.

— Так и было. Последние шесть недель приходилось притворяться, потому что сразу после Рождества выяснилось, что очень болен отец. Он хочет, чтобы мы поженились до того, как он уйдет в мир иной. Но я больше не могу.

— Зачем вообще все это затевать?

— Не я начинал. Я буквально родился в этом. Все дело в старом наследии и обещаниях. Земля семьи Марианы относительно невелика, зато богата и плодородна, из-за нее уже давно ссорятся. Не дай бог, объявится другой покупатель, а к нему присоединится другая винная лавка. Моя семья давно мечтала об этой земле. У нас договор с отцом Марианы, так что мы постоянно в этом варимся. Золотая пара в золотом винном треугольнике. Однако я понял, что это не для меня. Я не хочу жениться. Я не способен выстраивать долгие отношения.

— А я с этим уже разобралась. Только, пожалуйста, не лги.

— Не буду. Если ищешь отношений, это не ко мне.

Она поняла, что он говорит честно.

Алехандро хотел уже ехать, но его осенило.

— А где твой жених?

— Туше. — Эмили неохотно улыбнулась. — Откуда ты знаешь о Гордоне?

— Навел справки.

Вчера поздним вечером. Нет, скорее ранним утром. Любопытство взяло верх. А такое случается редко. На то, чтобы найти Эмили, ушла целая вечность. Ее бизнес оказался совсем новым.

Алехандро увидел прекрасный семейный бизнес, счастливую пару, улыбающуюся в камеру. Но заметил, как неловко мужчина обнимает Эмили, с каким напряжением он…

А ее прическа ужасна не из-за нелепых движений парикмахера. Она уже несколько лет носит такую прическу.

Он взглянул на ее кудри.

— Мы расстались три месяца назад, — помолчав, призналась она наконец.

— Хорошо.

— Большинство людей выражают соболезнования.

— Молодцы. Значит, у вас был совместный бизнес?

— Нет. Это был бизнес его матери. Она умерла несколько месяцев назад, а он вскоре разорвал отношения.

— Почему? Мне нужно знать, — объяснил Алехандро. — Чтобы тебе помогать, я должен знать, с какими проблемами работать. А ты не можешь выкупить его долю?

— Все принадлежит ему.

— Эмили, только не говори мне, что твое имя не указано в контракте.

— Не указано. Я не хотела заканчивать отношения на плохой ноте. Ты же знаешь, как это тяжело.

— Не знаю. Расставание не обязательно проходит тяжело. Я часто этим занимаюсь!

— Иногда это слишком больно.

— Нет. — Его это не тронуло. — Я и родителям постоянно говорил это, когда они ссорились: дескать, зачем все так усложнять? Хочешь быть с другим? Остаться? Не нравится — уходи. Зачем устраивать драму?

— Они часто ссорились?

— Да. Моя мама очень талантливая танцовщица фламенко. Мария де Лука.

— Честно говоря, я не так уж много знаю о фламенко.

Алехандро нравился их неторопливый разговор. Но и молчание в ее компании не тяготило его.

— Ты с этим не знакома. Правильно?

— Может быть.

Как же много она не знает.

— В Хересе я бы хотела посмотреть школу верховой езды. Никогда не слышала о танцующих лошадях.

— Моя сестра Кармен увлекается этим. Я договорюсь с ней о встрече.

Они проехали еще несколько километров. Давно он не водил машину в столь приятной компании.

— У тебя есть братья или сестры?

— Нет. Есть только подруга, Анна, и мы с ней как сестры. Вместе выросли.

— А родители?

— Оба умерли.

На этот раз он посмотрел на нее с искренним сочувствием.

— Мне очень жаль.

— Спасибо.

— Недавно?

— Мать умерла, когда я училась на последнем курсе, поэтому пришлось бросить университет. У отца было слабоумие. Он умер три года назад.

— Ты бросила учебу, чтобы заботиться о нем?

— Да.

— Наверное, тебе было нелегко. Я прав?

— Да, было очень нелегко. До сих пор не знаю, правильно ли я поступила. Мама просила не отправлять его в дом престарелых, и я решила, что должна сдержать обещание, но…

— Понимаю. Хотя нет, не совсем. Но мой отец…

Словом, он нездоров.

— Мне очень жаль.

— Однако он тот еще живчик и пытается… Ох, я могу говорить по-английски о работе, но… Он требует эмоций. София рассказала тебе о ребрендинге?

— Да, кое-что упоминала.

— Тебе, наверное, известно, что мой отец хочет оставить на логотипе фотографию матери.

— Любой твой выбор будет правильным, я уверена.

Его повеселил такой ответ. Эмили ерзала на сиденье, тщательно подбирая слова.

— Зачем ты закрыла детские замки? — поддразнил он.

— Поймала!

— София велела тебе держаться подальше?

Она кивнула.

— Но я не знаю, как это сделать. Хочу, чтобы сайт понравился всем. В том числе и твоему отцу.

— Дай мне обсудить это с братом и сестрой.

— Конечно.

— Ты гордишься своей матерью?

— Да, — ответил он, не задумываясь. Эмили стала первым человеком, при котором он упомянул о таланте матери. — Раньше я заходил с ней за кулисы, слушал одобрительные возгласы. Она невероятно талантлива.

— Я была бы рада научиться танцевать.

— А ты не умеешь?

— Я занималась балетом, но…

— Но что?

— Я его ненавидела. Одна из девушек назвала меня толстухой.

— Ты была толстой?

— Немного.

— Мы здесь толстых малышек называем милыми.

Моя сестра была очень «милой», — заметил он, а Эмили рассмеялась, — зато отличная наездница. — Он притормозил машину. — Это наша семейная резиденция.

Эмили обозревала огромный огороженный участок и раскинувшуюся вдалеке гасиенду.

— Это твой дом?

— Именно. Видишь конюшни? Там Кармен проводит большую часть времени.

— Они здесь с отцом живут?

— Да. Она не тренируется на арене или в школе верховой езды. Это что-то вроде конного балета.

— Выездка?

— Вроде того. Совершенно невероятная. Огромная часть жизни Кармен здесь, в Хересе. Она научилась ездить верхом раньше, чем ходить.

— Она не занималась фламенко?

— Боже, нет, она его ненавидит.

И он много лет думал так же. Однако прошлой ночью, увидев восторженное лицо Эмили, понял, что к нему возвращается удовольствие от этого.

— Каково это, когда твоя мама — знаменитость?

Он не ответил. Она исправилась:

— Разумеется, все равно это просто твоя мама.

— О нет. Поверь, у себя дома она была звездой. Всегда хотела ездить на гастроли, выступать с концертами. Мой отец ревновал, желая, чтобы она чаще бывала дома. А за нами постоянно присматривали няни. И ругались всякий раз, когда мама возвращалась. Поэтому она просто перестала приходить домой.

Алехандро удивил Эмили. Она ожидала горечи в голосе, но нет, он, казалось, видел ситуацию с обеих сторон.

— А если бы жених попросил тебя бросить работу?

— О, он бы никогда этого не сделал, ему нравилось, что я работаю. — Они оба рассмеялись, хотя она говорила серьезно. — Пока я работала на него.

— Знаешь, ты, наверное, могла бы оспорить его право на это. В смысле того, что, если бы вы были вместе все эти годы, ты могла бы утверждать, что вы договорились.

— Нет уж. Да, я знаю, что могла бы побороться. А смысл? Я усвоила урок. И никогда больше не свяжусь с тем, кто занят в семейном бизнесе.

Она остановилась, осознав сказанное. Но Алехандро забавляло ее смущение.

— Хорошо. Значит, ему нравилось, когда ты работала? Я, кстати, не завожу серьезных отношений.

— Он никогда бы не поддержал меня в собственном деле.

— Печально.

— Правда?

— Да. Я видел результаты твоей работы. Если бы отец начал следить за матерью, путешествовать с ней…

— Ну, вообще-то, у него трое детей.

— Нас бы в любом случае растили няни. Я же сказал, что расставания не обязательно должны быть тяжелыми. Такими их делают сами люди.

— Думаю, это зависит от того, кто кого бросает.

— Нет. С самого начала неплохо бы договориться, что это ни к чему не приведет. Наслаждаться друг другом сколько угодно, а потом расстаться без сожалений.

Прозвучало как приглашение. Алехандро будто напрашивался составить ей компанию.

Слова повисли в воздухе. Эмили прокручивала их снова и снова, гадая, кого он имеет в виду. Так они и ехали молча.

Глава 6

Они въехали на виноградник.

— Летом здесь много народу. А сейчас лишь избранные группы — изысканные приемы для поставщиков и экспортеров, свадьбы и все такое.

Алехандро отвел ее в банкетный зал, они поговорили с шеф-поваром, который, казалось, немного удивился, увидев Алехандро.

— Все нормально. Мы не на обед приехали. Просто показываю Эмили окрестности. Она разрабатывает новый сайт. Итак, здесь мы проводим свадьбы и ежегодный бал семьи Ромеро.

— Я о нем слышала.

— Украшенный зал выглядит просто потрясающе.

— С удовольствием бы посмотрела.

— Серьезно?

— Сейчас, только подам обед, — объяснил шеф-повар. — Может, зайдете на выходных?

Они договорились о времени, спустились на первый этаж, там находилось несколько сотрудников. Те улыбнулись Алехандро и кивнули Эмили. Она лихорадочно делала пометки и странную фотографию.

— Это Карлос. — Алехандро представил ее одному из сотрудников. — Он может посвятить во все исторические подробности и рассказать о генеалогическом древе. Я оставлю Эмили на минутку, Карлос.

Карлос и правда оказался человеком сведущим, повел ее к огромным прессам, где отжимали виноград. Стены были увешаны старыми изображениями, когда его давили ногами. Эмили посмотрела на фотографии мужчин, собиравших виноград босиком.

— Это праздник, — объяснил Карлос. — По корзине на человека, по бутылке вина на корзину. — Они вышли на улицу. — Здесь раньше держали цыплят.

— Уйму цыплят, — подсказала Эмили.

Вернувшийся Алехандро взял все на себя.

— Раньше для осветления вина использовали яичные белки.

Эмили задумалась, стоит ли это записать. Она вообще едва успевала делать заметки.

Или не делать этого. Его голос звучит так восхитительно! Есть вероятность, что она начнет грезить наяву, ставя под угрозу дальнейшую работу.

— Здесь так красиво! — восхитилась она.

— Все ушли.

— Откуда ты знаешь?

— Карлос всегда уезжает последним.

Алехандро указал на мотоцикл, пробиравшийся через холмы, и повернул ее лицо к себе.

— Скоро вернемся. Но сначала…

И он снова поцеловал ее. Буквально продолжил с того, где они остановились утром. Правда, теперь более глубоко.

* * *

Раньше Алехандро никого никогда не обнимал так нежно. Вскоре она забыла про кусачий ветер, тем более, когда они опустились на землю.

— Придется стряхнуть друг с друга пыль. — Он скользнул рукой ей под топ, расстегнул бюстгальтер, теперь уже не опасаясь, что их потревожат.

— Не здесь, — прошептала она, целуя его в ответ.

— Конечно нет. — Он поглаживал ей грудь, она откинулась назад. — Мы поедем домой и ляжем в постель.

Посреди их путешествия Эмили осознала, что придется признаться ему.

Алехандро задрал ее топ и открыл грудь прохладному вечернему воздуху. Она прикусила губу, когда он взял грудь в рот.

— Я же говорил, что мне нравится твоя грудь.

Такое детальное исследование пришлось Эмили по вкусу.

Ртом он делал ей больно, но ей хотелось большего, и, судя по движению его языка, рукой легко мог скользнуть вниз.

— Алехандро.

Эмили закрыла глаза, его пальцы скользнули дальше, туда, где она стала мокрой и теплой. Она понимала, что медлить нельзя, нужно признаться в том, что никогда не делала и десятой части подобного. И именно в тот момент, когда его палец, казалось, коснулся той самой точки, Эмили познала истинное искушение. — Т-ш-ш… — Он заглушил ее слабые попытки что-то говорить. — Просто расслабься.

— Я хочу…

— Лучше делай.

Небо стало пурпурным, розовым и оранжевым по бокам.

Алехандро снова припал губами к ее груди, провел по ней пальцами, теперь уже не так медленно.

— Боже.

Он чувствовал, как она дрожит, от тихих сдавленных звуков, издаваемых ею, у него сжался желудок. Он понял, что она колеблется, и предположил, что ее сдерживает некое девичье чувство вины после ужасного расставания с Гордоном.

— Хочешь, чтобы я остановился?

— Нет.

Они целовались, прикасались друг к другу. А Алехандро, казалось, ждал большего, поэтому взял ее руку. Эмили почувствовала, какой он твердый, и очень сильно возбудилась.

Он направил ее в то место, которое она видела лишь мельком. К чему не приводил ни один неохотный нежный поцелуй Гордона.

Он поцеловал ее напряженные губы, пытаясь расслабить руками и языком, но настолько сильно возбудился от того, как она приподняла ягодицы и как в его руках напряглись ее бедра, что обратился к ней с одной лишь просьбой:

— Достань его. Или я кончу.

Ее руки потянулись к ремню. Алехандро закрыл глаза, уже находясь на грани. Поэтому и взял все в свои руки. Отодвинулся и оказался у ее бедра, у самого сладкого места.

Он всего лишь хотел ее поцеловать, но, казалось, перенесся в подростковые годы, в запретные ласки среди виноградных лоз. И это впервые доставляло невероятное удовольствие.

Вокруг зажглись фонари. Вся винодельня осветилась. Эмили удивленно распахнула глаза.

Алехандро заглушил ее мучительный стон.

— Я все устроил. Не волнуйся, мы одни.

Дело не только в свете. Эмили вскрикнула от давления его пальцев внутри себя, потянулась к нему, осмелилась прикоснуться, удивившись нежной коже и стальным мышцам. От влажной головки по телу разлилось восхитительное тепло. Она, наконец, решила не сопротивляться.

Стиснутые зубы, сжатые губы и стоны, которые она издавала, доставляли Алехандро абсолютное удовольствие. Он оперся на локоть, чувствуя последние вспышки ее оргазма, с удовольствием наблюдая, как приоткрытые губы Эмили расплываются в улыбке, казалось предназначенной лишь ему.

— Приятно? — спросил он, когда улыбка погасла.

— Очень приятно.

Алехандро лег на нее, и возбужденный член оказался между ними. Он посмотрел на нее.

— Я привел тебя сюда, чтобы показать фонари.

— Пожалуйста!

— Я серьезно. Может, поцеловать, но… — Он слегка покачивался, глядя на нее сверху вниз. Какое блаженство — прикасаться к ее коже! — Я думал, что с сексом на свежем воздухе покончено. Видимо, ошибался.

Он хотел еще раз увидеть тайную улыбку. Она высоко подняла колени. Он крепко сжал их. Она приподнялась на локтях.

— Не здесь, — попросила Эмили и поняла, что не уйдет, не сказав ему правду.

Если бы только знать, как! Она бы с радостью воспользовалась ртом или рукой, потому что ощущала не только силу его эрекции, но и все его напряженное и возбужденное тело. Так она чувствовала себя за секунды до первого оргазма. И теперь она отчаянно хотела большего.

— Алехандро, я никогда…

— Знаю. Мы поедем домой.

Он лег на спину, пытаясь справиться с эрекцией.

Эмили натянула трусики и брюки.

— Я никогда раньше не испытывала оргазма.

Алехандро посмотрел на нее.

— Я никогда не делала ничего подобного.

— О чем ты?

— Я никогда ни с кем не спала.

— Что? — Он нахмурился. — Но ты ведь жила с женихом!

— Мы спали в разных комнатах. Он говорил, что это по религиозным соображениям, и я соглашалась.

— Слушай, я хороший благовоспитанный католический мальчик, и это никогда меня не останавливало. Нет, слушай, ты серьезно?

— Да, но это ничего не меняет. Просто потому, что я никогда…

— Хочешь сказать, ты — девственница?

— Пожалуйста, не говори так, будто это какая-то болезнь.

— Нет. Это скорее…

Он пытался подобрать подходящее слово.

— Это многое меняет, Эмили. Слушай, я хочу тебя, но не хочу… Как же это сказать? Думаю, если ждешь так долго, зачем перекладывать это на кого-то? Теперь это имеет смысл.

— Что имеет смысл?

— Прошлой ночью нам вдвоем было так жарко!

В итоге мы должны были оказаться в постели.

— Значит, тебя не волновало бы простое знакомство в баре?

— А что плохого?

— Все.

— Видишь? Ты действительно хочешь большего.

— Я бы хотела большего, чем одна ночь, — призналась Эмили. — Бога ради, неужели у меня не может быть романа? Я не так много прошу.

— Эмили, я не романтик.

Ей бы и хотелось опровергнуть это. Когда Алехандро помогал ей подняться, они стояли под светом, который он включил специально для нее.

— Ты всегда держишь под рукой валик для одежды, когда водишь девственниц на виноградники?

Он не засмеялся над ее шуткой. Отряхнулся и очень аккуратно завязал галстук.

Потом они долго ехали домой. Говорили о работе, о том, как странно образуются облака, и о том, что в туфлях профессиональных танцоров фламенко гвоздей больше, чем в дешевой обуви для этой цели.

Алехандро остановился у входа в винный магазин. — Спасибо за экскурсию. — Эмили вышла из машины.

Он тоже вышел, отдав ключи сотруднику службы безопасности. И догнал ее, когда она набирала код от резиденции.

— Ты запомнила!

— Ага.

Она поднялась по ступенькам, достала ключ. Алехандро не стал задерживаться у ворот, коротко пожелал спокойной ночи.

Но вдруг сказал:

— Эмили?

— Что? — довольно грубо ответила она и даже не обернулась.

Если повернется к нему лицом — расплачется. Эмили по-прежнему ощущала притяжение. Несправедливо, Алехандро ее хочет, но отказывается уступить своему желанию.

— С женщинами я веду себя не лучшим образом.

— Я уже слышала.

О, как ей хотелось, чтобы он затащил ее в постель! Эмили вошла в свою квартиру одна и в темноте села на диван, гадая, как долго останется нежеланной. Проблеск секса, который он показал ей сегодня, не насытил ее, а лишь раздразнил желание, если такое вообще возможно. Теперь она хотела познать не только секс. Она хотела его.

Ой, все, хватит!

Какой-то шум заставил ее выйти на балкон. Она увидела женщин, переходивших дорогу, смеясь и хлопая ладонями на ходу.

Пара других женщин окликнула их, те обернулись. Эмили посмотрела, откуда они пришли. Ага, из бара или кафе. Ее внимание привлекли освещенные комнаты наверху.

Танцевальная школа.

Она подумывала о том, чтобы взять пару уроков. У нее! Алехандро — милый ублюдок.

Алехандро не был уверен, что поступил правильно.

Их влечение было мгновенным и неоспоримым, и это нечто большее. Ему понравилась прошлая ночь. Обычные вещи — дегустация хереса, «Таберна» — стали особенными.

Музыка, которая обычно звучала в голове фоновым шумом, зазвучала громче. Она смешила, а он не делал почти ничего. Он ненавидел себя за то, что отверг ее, особенно учитывая ее историю о ее бывшем. Однако он не забывал о собственной репутации. Доброй и нежной двадцатишестилетней девственнице не нужны его легкомысленные намерения.

Глава 7

На следующее утро Алехандро вошел в офис Эмили, окна которого выходили во внутренний двор.

— С тобой все в порядке?

— Разумеется.

На самом деле она была измотана и даже в чистых черных брюках и темно-синем топе чувствовала себя неряшливо.

— Ну, если не считать того, что испанская вода меня ненавидит. — Она провела пальцем по локонам, которые на концах стали пенистыми, как шарики ваты. — Как по-испански будет «кондиционер для волос»?

— Acondicionador de cabello. — Алехандро улыбнулся. — Просто сходи в салон. На площади есть очень хороший, или можешь пойти на улицу Ларга.

— Не нужно. Я сама делаю себе прическу.

Алехандро, возможно, поступил мудро, воздержавшись от комментариев. Она вела светскую беседу с целью нормализовать их отношения. Проблема в том, что между ними никогда не было нормальных отношений.

Неудачная прическа или нет, но его очень влечет к Эмили. Он ненавидел себя за то, что создал неловкое положение.

— Я пытаюсь поступить правильно и знаю, что поступаю правильно.

— Рада за тебя, — огрызнулась Эмили, удивившись собственной дерзости. Она не придумала ничего лучше, чем Алехандро в качестве первого любовника. Но он об этом не узнает, придется собрать всю гордость в кулак. — Все в порядке, больше не буду заниматься с тобой сексом. — Она натянуто улыбнулась. — Похоже, я нравлюсь мужчинам, которые меня не хотят.

— Не говори так.

— Шучу.

Она перевела разговор на работу. В конце концов, именно поэтому она здесь. Ее восхитило то, что он спустился ее проведать.

— Мне нужно знать, могу ли я упомянуть твою маму.

— Оставь это пока. Обходи тему стороной.

— Я сделаю все, что в моих силах. У меня идея по поводу дизайна сайта. Найдется минутка?

— Конечно.

— Я нашла фотографию.

Она вывела изображение на экран. Он встал позади нее. На фотографии, снятой, вероятно, около пятидесяти лет назад, мужчина катил красивые старые бочки.

— Это со старого сайта.

— Я знаю. Но посмотри. — Эмили открыла снимок Алехандро, который сделала вчера утром, когда он не знал, что она здесь.

Фотография выглядела почти так же. Только современно. Из кармана Алехандро торчал телефон, черные брюки и белая рубашка сильнее облегали тело, чем одежда мужчины на старой фотографии. И прическа, и модно выбритая борода. Боже, они могли нанять модель, но этот снимок все равно не выглядел бы лучше.

— Правда, хорошо.

— Спасибо. Я подумывала использовать вневременные образы. Иные вещи меняются, иные остаются прежними.

— Мне нравится. Да, думаю, это что-то свежее и при этом не слишком мудреное.

— Не стану упоминать о том, что ты искал бриллиантовую серьгу.

— Нет.

Алехандро взглянул на Эмили и слегка поморщился, заметив ее покрасневшие глаза, понимая, что смутил и причинил ей боль, хотя это последнее, что он хотел сделать.

— Уверена, что ты в порядке?

— Скоро буду. Не волнуйся. Не такой уж ты уникальный, я уверена.

Она заметила, как он слегка прищурил глаза, хотя на провокацию не повелся. Так, пожал плечом и достаточно нагло пожелал ей всего наилучшего.

Оставшуюся часть первой недели она видела его лишь изредка, то тут, то там. Его кабинет находился несколькими этажами выше, так что в коридорах они не сталкивались. И, несмотря на то, что жили по соседству, пересеклись лишь однажды ранним утром, когда она лежала на площадке во дворе. Она отправилась встречать восход, а перед этим предприняла попытку сфотографировать луну, плывущую над виноградными лозами, сплетающимися над внутренним двориком.

— Тяжелая ночь? — спросил Алехандро, стоя над ней.

— Нет. — Эмили умолчала о том, что тяжелая ночь явно была у него.

Она легла в постель в десять, в то время как Алехандро явно только что вернулся из клуба, казино, еще откуда-нибудь. Он был небрит, в расстегнутом темном костюме, развязанном галстуке. Тем не менее, выглядел безупречно, напоминая кинозвезду десятилетней давности.

Эмили не смутило то, что он застукал ее лежащей в попытке сделать идеальный снимок. Она была благодарна за то, что в предрассветные часы не встретила его под руку с какой-нибудь красоткой.

— Что ты делаешь, Эмили?

— Думаю, эти виноградные лозы станут красивой рамкой или фоном для сайта. Впрочем, я уже закончила.

Она попыталась встать. Он протянул ей руку, чтобы помочь.

— Вернешься в постель?

Ее смутил легкий намек в его голосе, с толку сбивало то, насколько легко он возбуждался, при этом не менее легко ее отвергал. Эмили убрала руку.

— Нет. Я направлялась на виноградники, хочу запечатлеть их на рассвете.

— Звучит неплохо. Уверен, выглядеть будет потрясающе.

— Надеюсь.

Алехандро наблюдал, как она упаковывает свой любимый фотоаппарат. Ночь выдалась долгая. Сначала частный клуб, потом частная вечеринка в Севилье — одном из самых популярных мест ночной жизни в Европе.

Прошлой ночью ехать туда не хотелось. Теперь он знал почему. Ему нужны изгибы Эмили, ее буйные белокурые локоны. Он хотел познать страсть, которая тлела нетронутой под ее чопорной маской.

— Давай помогу.

— Нет, спасибо. — Она совершенно очевидно не желала рыцарства от него.

Он всего лишь пытался быть благоразумным. Непонятно, правда, зачем, ведь, похоже, никто от него этого не требует.

Тем более Эмили.

Она вошла в студию фламенко и залилась румянцем, оказавшись лицом к лицу с очаровательной Евой. Та возлежала на шезлонге и ела нарезанное яблоко. Однако тепло улыбнулась Эмили:

— Hola.

— Я видела ваше выступление воскресным вечером, — начала Эмили на ломаном испанском. — И слышала, что вы даете уроки фламенко. Скажите, проводите ли вы индивидуальные занятия. — Мысль о танцах в группе была невыносима, не стоило выставляться полной дурой перед местными жителями. — Я имею в виду, я…

— Claro que sí! Конечно! Но заниматься в группе гораздо приятнее и дешевле. Сейчас я, к сожалению, занята и не располагаю временем.

— Все в порядке. Алехандро только что упомянул…

— Так ты от Алехандро! Тогда я, конечно, найду тебе местечко.

Разрумянившаяся Эмили улыбнулась добрым глазам Евы.

— Проходи. Я тебе все покажу.

В студии были зеркала, деревянные полы, со станков свисали шелковые платки, в углу аккуратными рядами стояли туфли для фламенко.

— Честно говоря, я ничего не знаю о фламенко.

— Потому-то ты и пришла на занятия для начинающих. В два у меня групповое занятие, так что сейчас у нас есть немного времени. Может…

Эмили собиралась было сказать, что ей нужно вернуться на работу, но подумала, что это в некотором смысле часть работы.

— У меня нет подходящей обуви.

— Сейчас. Подожди пару занятий, не трать деньги. Первый урок бесплатный. — Ева постучала пальцами по ладони, раздался невероятный четкий звук. — Эти хлопки…

— Они называются palmas. — Ева постукивала тремя пальцами, потом, переместив, руку, обхватила ладонь. Звук изменился. — Попробуй.

Эмили провела перед зеркалом в студии почти час и воочию убедилась, насколько у нее слабое чувство ритма, тем не менее время пролетело незаметно.

— Завтра в это же время, — предупредила Ева.

— Не хочу лишать вас обеденного перерыва.

— Ты же сказала, что у тебя всего пять недель! Попробуем подключить ноги. Можешь взять напрокат обувь, а если понравится, купишь свою, но сначала обсуди это со мной. И да, Эмили! Подумай о групповых занятиях. Если хочешь втиснуть в программу еще несколько уроков, — хороший способ, и там всегда весело.

«Весело», — подумала Эмили. Именно веселья слишком долго не хватало в ее жизни.

— Алехандро тебя ищет, — сказал Андрес, один из программистов, когда она вернулась в офис.

— Рада за него.

Возможно, немного нахально, но английский Андреса позволил ему лишь улыбнуться в ответ. Парень вернулся к компьютеру.

— Рада, значит, за меня, — раздался низкий голос.

Эмили резко обернулась. Алехандро выглядел сногсшибательно, от вчерашних излишеств не осталось и следа.

— Говоришь, рада за меня. Неужели потому, что я пытаюсь связаться с тобой для встречи с Себастьяном?

— Я имела в виду… — Эмили и сама удивилась собственной дерзости. — Это значит… — А уроки танцев существенно поднимают настроение.

— Я точно знаю, что это значит, Эмили.

Его великолепные глаза были слегка прищурены, будто он ощутил в ней перемены, едва уловимый сдвиг. У нее обычный наряд приглушенных оттенков и практичных линий. Волосы высоко собраны на затылке и, как обычно, немного растрепаны. Никакой косметики, и в этом нет ничего удивительного.

Тем не менее, Эмили, когда встретилась с ним взглядом, почувствовала определенный вызов и улыбнулась.

— Прости, Алехандро, не знала, что у нас назначена встреча.

— Мы ее не назначали. Поэтому я пытался связаться с тобой.

Разумеется, на рабочем телефоне несколько пропущенных звонков. Похоже, она слишком увлеклась танцами и palmas и не услышала звонки.

— И правда. — Она бросила телефон в сумку. — Ну, я уже вернулась.

— Отлично, — едко одобрил он. — Тогда, пожалуй, можно продолжить.

— Конечно. Мне подняться в твой офис?

— Это онлайн-встреча. Нам вряд ли нужно находиться вместе. Тебе на почту должно прийти приглашение.

Точно.

Эмили надела наушники, вошла в систему. На мгновение ей показалось, что надменное лицо, смотрящее на нее, принадлежит Алехандро, но она быстро поняла, что это Себастьян.

— Buenas días.

— Добрый день, — ответил Себастьян.

Позади него простирался Манхэттен. «Зачем им вообще красивый фон?» — недоумевала Эмили.

Появился Алехандро. Может, братья и похожи, и находятся в одном здании, но вид за спиной Алехандро напоминает Херес с почтовой открытки.

— Наконец-то. Ладно, Эмили здесь уже…

— Чуть больше недели, — напомнила она.

— Я бы хотел затронуть самое важное, — сказал Себастьян. — Посмотрим, есть ли у вас то, что вам нужно. Возможно, какие-нибудь вопросы.

— Есть несколько. Мне очень хочется встретиться с Кармен. Неплохо бы упомянуть о ее любви к танцующим лошадям и, возможно, сделать несколько фотографий.

— Это легко устроить. Алехандро, ты говорил с Кармен о новом сайте?

— Нет. Я позвоню ей.

Именно в тот момент Эмили поняла, что все это грандиозно для нее, а для Ромеро — лишь вспышка на радаре. Они просто хотят нового видения на их продукт. И конечно, не им задаваться вопросом, с каких ракурсов лучше всего снимать бесконечные виноградные лозы, оплетающие пологие холмы. Это ее работа. А потому придется задать некоторые вопросы, какими бы неловкими они ни были.

— У меня пара вопросов о лейбле и биографии вашего отца.

— Ты объяснил Эмили все сложности?

— Не до конца.

Пару минут они разговаривали по-испански. Эмили начала понимать, что ее вопросы касались того, о чем братьям трудно договориться между собой. Несмотря на недолгое обсуждение, становилось ясно, что они часто спорят на эту тему.

— Ладно. — Себастьян наконец обратился к Эмили: — Мы уже какое-то время хотим изменить логотип, колдуем с художником над акварельной картинкой. Она использует прежние цветовые решения оригинального изображения. Когда мы поменяем…

— Если поменяем, — вставил Алехандро.

Эмили переводила взгляд с одного брата на другого и почти ощущала нарастающее между ними напряжение. Старший, Себастьян, возможно, думал, что обладает большей властью. Зато спокойный и бесстрастный Алехандро использовал свою силу.

— На данном этапе мы бы действительно предпочли, чтобы ты сосредоточилась на продукте, — решил Себастьян.

— Тем не менее, Мария де Лука участвует в проекте. — Эмили переводила взгляд с одного на другого. Оба выглядели бесстрастно, но она немного знала Алехандро и понимала, что означают его плотно сжатые губы. — Не стоит мне вдаваться в подробности. Кстати, поможет ли разговор с вашим отцом? Выясню, чего он хочет?

— Это могло бы помочь, — одобрил Себастьян. — Если будешь действовать в соответствии с заданием. — Ого! — удивился Алехандро, хотя и разозлился на то, что Себастьян игнорировал опасения Эмили.

— Эмили права. Это необходимо решить. Желательно до того, как веб-сайт заработает в полную силу. Да и Хосе хотел, чтобы упомянули Марию.

— К счастью, — вставил Себастьян, — это не от него зависит.

— Да, от меня. — Алехандро посмотрел на экран. — Эмили, извини нас.

— Конечно.

— Надеюсь, я скоро тебе отвечу.

Оба подождали, пока она уйдет.

— Мы не обсуждаем семейные дела с посторонними, — отрезал Себастьян.

— Именно поэтому я попросил ее уйти. Хосе хочет, чтобы Мария осталась на логотипе и чтобы она была упомянута в истории бренда.

— Несколько недель назад он хотел, чтобы от нее не осталось и следа!

— Тогда он не знал, что болен. И теперь решение за мной, потому что вы с Кармен хотите ее убрать, а наш отец хочет оставить.

— И что ты предлагаешь? — Себастьян свирепо посмотрел на брата. — Защищать ее, как в детстве? Хорошо говорить о женщине, которая бросила мужа и троих детей ради искусства?

— Фламенко — это искусство.

Когда-то ему это нравилось, но в последние годы, когда он осознал, насколько это подкосило семью, любовь переросла в обиду, а потом и в безразличие. Наблюдая за Евой прошлой ночью, он отчасти вновь ощутил любовь к искусству. Видя, что Эмили, застенчивая женщина, которая была готова уйти, осталась, совершенно завороженная, он пробудил в себе дремавший доселе трепет перед древним искусством.

Себастьян недоумевал:

— С чего бы тебе поддерживать ее? Разве мы не должны от нее уйти? У нее не было проблем с тем, чтобы уйти от нас.

— Это не мешает мне ее защищать. Речь идет о нашем отце и уважении к его желаниям.

— Они меняются каждую неделю, месяц.

— Знаю. Именно поэтому не хочу принимать поспешное решение. Тем не менее мне нужно сказать Эмили, что делать с сайтом.

— Она подождет. Кстати, пока ты здесь. Сегодня утром я общался с Хосе. Он предлагает сыграть свадьбу в мае.

— Felicidades! Поздравляю!

— Что?

— Я и не знал, что вы помолвлены.

— Я о твоей свадьбе.

— Тогда не стоит.

Алехандро направился к Эмили.

— Привет. Извини за это.

— За что? — Она подняла глаза. — Слушай, я же предупреждала, что подниму тяжелую тему.

Он примостился на краешке ее стола прямо рядом с ней и посмотрел на нее. Эмили старалась не замечать этого. Хотя, что там замечать!

До нее доносился аромат его великолепного одеколона, слишком остро ощущалась близость его бедер. Более того, она почувствовала, что краснеет от неловкости. Она вернулась с первого урока фламенко такой возбужденной и смелой, но вновь обретенная уверенность вскоре улетучилась.

— Эмили?

В его голос закралась нотка, от которой у нее сжалось все внутри.

— Да?

— Ты можешь остановиться?

Он убрал ее руку с клавиатуры. Она отказывалась признавать эффект, который произвело его прикосновение, однако у нее получилось встретиться с ним взглядом.

— Извини. Что ты хотел обсудить?

— Я не готов к ответу.

— Хорошо. Я сделаю два варианта этикетки и биографии твоего отца.

— Так даже лучше.

— Скажи-ка, существуют ли ваши совместные фотографии вас пятерых? Я просмотрела архивы, но… — У нас нет совместной фотографии.

— Я подумала, что должна быть в семейном доме. Я могу сама поискать, если скажешь где.

— У нас нет совместной фотографии. Мария немного прибавила в весе, когда была беременна Кармен, и не хотела фотографироваться, пока не восстановит фигуру.

— Впрочем, это просто идея. — Эмили пыталась притвориться, будто сказанное им в порядке вещей и вовсе не странно.

— Я бы ее оставил. На самом деле счастливых семейных фотографий не так уж много. Мария любила находиться в центре внимания.

— Рада за нее. Я не шучу и действительно рада за нее.

И была бы рада узнать о нем немного больше.

— Я начала планировать семейную страничку.

— Получается, я сэкономил тебе немного времени.

— Точно.

— Значит, раньше ты шутила?

— Отчасти, — призналась она и увидела, как на его лице появилось подобие улыбки.

Помимо красоты, было в нем что-то такое, что задевало ее изнутри. Напряжение вокруг глаз и рта рассеивалось лишь от легкого движения чувственных губ.

Подошедший Андрес немного поболтал с Алехандро о киберземле и о том, как шерри работает на каком-то блокчейне.

Для Эмили его слова прозвучали как полная чушь, тем не менее, как же ей хотелось, чтобы они продолжали разговаривать как можно дольше! Видеть его в офисе так приятно!

— Хорошо, — одобрил Алехандро, — продолжай. Оба варианта.

— Да.

Он кивнул и посмотрел на нее карими глазами, которые, казалось, хотели сказать что-то угрожавшее ее самообладанию.

Опасные глаза. Вернувшись с работы, Эмили даже не до конца закрыла входную дверь.

«Он может увидеть, что дверь открыта, и постучать». Она понимала, что ведет себя нелепо, однако позволила отчаянию взять верх над самообладанием.

Эмили попыталась вести себя непринужденно, включила телевизор. Крутили какую-то испанскую мыльную оперу: сплошь сверкающие глаза и драгоценности, и такие красивые люди! Она чувствовала себя бледной и бесхитростной по сравнению с ними.

Налила себе вина, выдавила из флакона на волосы остатки сыворотки, желая привести в порядок растрепанные локоны. Мысленно она представляла, как небрежно бросит: «О, привет!», когда Алехандро постучится и войдет. В офисе он точно сказал бы еще что-нибудь, если бы рядом не было посторонних. Недосказанного и несделанного оставалось много.

Она услышала скрип главных ворот, стук шагов по мозаичным ступеням и затаила дыхание, пока он поднимался по лестнице.

Эмили отпила вина, но не проглотила. Поморщилась, услышав, как открылись его ворота. Все ясно. Алехандро прошел мимо, не вняв ее безмолвному предложению.

Может, пойти туда самой? Какого черта?!

Эмили приказала себе проявить хоть немного гордости, вспомнить о том, что она пообещала себе этим утром, наблюдая восход солнца на том самом месте, где он отверг ее. Надо двигаться дальше!

Она сердито выключила телевизор и прежде, чем успела отговорить себя, заперла за собой дверь и решительно поднялась по лестнице.

Ее тепло приветствовала Ева:

— Эмили! Решила присоединиться к нам?

— Точно.

Боже, благослови групповые занятия!

Она почти провалилась, поняла, что прошлой ночью была в нескольких секундах от того, чтобы выставить себя полной дурой и пойти к нему.

— Quinta! — Ева хлопнула в ладоши, привлекая внимание, и грациозно подняла руки. — Пятая позиция, Эмили. Сосредоточься.

Эмили понравились групповые занятия, хотя пока у нее получалось ужасно. Она посещала их ежедневно, когда позволяло расписание, и, конечно, вечером, когда остро нуждалась в Алехандро. Она позаимствовала у Евы обувь для фламенко, при этом хотела потратиться и купить несколько пар дорогих профессиональных туфель, даже если они останутся лишь сувениром о проведенном здесь времени. В субботу она поехала на блошиный рынок в Меркадильо-Хосе-Игнасио, прогулялась до центра города, купила тренировочную юбку и топ. К занятиям она отнеслась серьезно, у нее даже были собственные деревянные срезы, чтобы тренироваться дома.

Удар пяткой назывался «tacón». При нем использовали каблук, «planton». А «golpe» означал удар по полу всей ступней.

Ева наблюдала за происходящим со всей серьезностью.

— Ну же, Эмили, у нас осталось всего четыре недели! Ну что ты как деревянная!

Она всегда выделяла Эмили. В свою очередь, Эмили старалась воспринимать критику, не плакать, не убегать, как ей иногда хотелось.

— Брось вызов, Эмили, — подначивала Ева на индивидуальном занятии.

Эмили задумалась. Зачем бросать вызов? Она бы буквально бросилась ему на шею.

— Эмили, не стой столбом!

— Не стою.

Она пыталась двигать бедрами чуть более дерзко. Ева была права. Она просто деревяшка, которая не гнется даже от ветра.

Но ведь она пытается.

— Сегодня у нас jaleo, — объявила Ева.

— Что это?

— Веселье до упаду! Одевайся. Увидимся в восемь.

— Если закончу вовремя.

«Я нечасто так делаю», — думала Эмили, шагая по площади Сантьяго, чтобы купить красивую сумочку из мягчайшей кожи, которую видела накануне. Подарок для Анны.

Прошло уже две недели, а она по-прежнему не получила желаемых фото, не поговорила с Кармен, не посмотрела на лошадей.

Все в офисе искоса посмотрели на нее, когда она, наконец, убежала знакомиться с местной культурой.

Ей понравилось.

Она проверила телефон. Но нет, с работы не звонили. Вот пропущенный звонок от Анны. Эмили перезвонила.

— Как оно? — спросила Анна.

— Невероятно! Я хочу купить Уиллоу платье для фламенко.

Эмили остановилась на секунду полюбоваться фонтаном, кафе и храмом. Неужели она действительно здесь!

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась Анна.

— Серьезно, такие красивые платья! Как у нее дела?

— Очередная ушная инфекция. Расскажи, что ты задумала.

— Ну, я еще не видела «танцующих лошадей», но передай ей, что работаю над этим. Анна, честно говоря, здесь так много всего нужно увидеть и усвоить. У меня несколько идей, я пока только вникаю в суть. Алехандро сказал, что можно не спешить.

— Алехандро?

— Один из братьев.

Лицо Эмили запылало. Она бы и доверилась подруге, но просто не знала, стоит ли об этом говорить. Алехандро слабо отреагировал на ее девственность. И она рассказала Анне о занятиях танцами и о том, что собирается пройти онлайн-курс с Евой, когда вернется домой.

— Фламенко… — Анна осеклась, будто ее рассудительная подруга окончательно сошла с ума.

— Вот это жизнь! — воскликнула Эмили, как это делали жители Хереса, и, рассмеявшись, бросила трубку. Подняла глаза на церковь и нахмурилась, увидев шпиль.

О боже мой! Это гнездо?

— Эй!

Алехандро выглядел потрясающе в угольно-сером костюме. Он ел картофельные чипсы.

Эмили обернулась лишь на мгновение. Ее внимание сосредоточилось на шпиле церкви, она радовалась этому интригующему отвлечению.

— Это гнездо?

— Конечно. Гнездо аиста.

— Какое огромное!

— Оно таким и должно быть.

— Смотри! — взвизгнула она, когда показался длинный клюв и пара черных глаз. — Там сидит один! Ох, жаль, что я не взяла фотоаппарат!

— Они повсюду, — улыбнулся он. — На большинстве церковных шпилей. Они прилетают из Африки через Гибралтарский пролив. Это значит, что наступила весна.

Мгновение Алехандро смотрел на Эмили. Она щурилась от яркого полуденного солнца, взволнованная и запыхавшаяся. Это, правда, не помешало ей остановиться и полюбоваться гнездом.

— Он ждет свою пару, готовит гнездо.

— Они моногамны, нет?

— Нет, это миф.

— Уверен? А я читала, что они выбирают одного партнера на всю жизнь.

— Значит, ты читала сказку. Я уверен, что они верны друг другу, пока живы.

— О!

— Они хороши, пока у них есть пара.

Он предложил ей чипсы. Она отказалась, наблюдая, как он выбирает ломтик побольше.

— Почему ты ешь чипсы здесь?

— Мне нравится. Но на кухне их кладут на блюдо, и вся соль осыпается.

— О чем ты, соль осыпается?

— Они становятся не такими вкусными. Кроме того, аисты, которых ты считаешь такими милыми, убивают самых слабых птенцов.

— Не может быть. — Она зажала уши руками. — Это ужасно. Зачем ты это сказал! Тем не менее он ее рассмешил.

— Чтобы посмотреть, как ты жмуришься, — улыбнулся он и снова посмотрел на гнездо. — Хотя я все равно прав. Их там двое.

— Кто из них самка?

— Понятия не имею. Как дела?

— Надеюсь, сайт скоро будет готов. И все так помогают.

— Я про твои дела?

— Прекрасно, — ощетинилась она, жалея, что не может сказать это с большей уверенностью, а ее боль такая острая и заметная.

Гордон порвал с ней, причинив боль гораздо меньшую, чем отказ Алехандро.

Он взглянул на ее недавнюю покупку.

— Милая сумка.

— Она не для меня, для подруги.

— А тебе бы пошло. — Он посмотрел ей в лицо немигающим бархатно-карим взглядом, и она поняла, что краснеет. — Ты заслуживаешь красивых вещей.

— У меня есть красивые вещи. Вообще-то я видела штатив, такой легкий и практически не складывается.

Он слегка нахмурился.

— Это для работы. А я подразумевал что-нибудь приятное для тебя.

— Я люблю свою работу.

— Это больше не хобби. — Он по-прежнему слегка хмурился, пристально глядя на нее, словно оценивая ее реакцию. — Ева сказала, тебе нравятся занятия фламенко.

— Она сказала, что я на них хожу?

— Да, она сказала, что ты слишком… — На мгновение он задумался. — Англичанка.

— Что это значит?

— Очень формальная и не слишком эмоциональная.

Она удивленно разинула рот.

— Она не могла так говорить!

— Эй, я не знал, что фламенко — конфиденциальное дело. — Казалось, его забавляло ее смущение. — В любом случае я слышал, как ты занимаешься.

— Слышал? Я думала, стены достаточно толстые и заглушают любой шум.

— Просто я слышал, как ты проходишь мимо двери.

— Значит, ты знаешь, насколько я в цейтноте?

— Не будь так строга к себе.

— Я знаю, что не освою фламенко за шесть недель. Уже за четыре. Сегодня вечером у нас jaleo.

— Ole!

— Боюсь, я не сумею.

— Что?

— Не знаю. Просто чувствую себя неловко. Ева говорит, что на следующем занятии я должна накрасить губы красной помадой.

— Зачем?

— Она думает, что так я буду больше улыбаться.

— Ты всегда улыбаешься. У тебя красивая улыбка.

— У меня не… Ева права. Я не очень люблю улыбаться.

Ей постоянно твердили о том, что нужно больше улыбаться, уж слишком она серьезная. Эмили даже в шутку сказала Уиллоу, что родилась с серьезным лицом. А вот с Алехандро улыбалась легко. Словно он освободил ей губы. И не только для улыбок, но и для того, чтобы легче говорить.

— Думаю, ты видишь во мне чуть более улыбчивого человека, чем все остальные.

— А должен?

— Думаю, мне лучше все-таки купить помаду.

Алехандро молчал, несколько потрясенный ее словами.

Всего пару дней назад Ева благодарила его за то, что он посоветовал Señorita Seria приехать и познакомиться с ней.

— Кто?

— Англичанка. Мы зовем ее Señorita Seria.

Мисс Серьезность.

И он вспомнил, как Эмили ушла после одной из их онлайн-встреч. Себастьян тогда охарактеризовал ее угрюмым веб-дизайнером.

Угрюмая? Алехандро бы так не сказал.

Если бы она пропала, а он оказался последним, кто ее видел, он бы рассказал полиции о голубых глазах и яркой улыбке. О непокорных локонах, которые жили собственной жизнью, о том, как она заставляла его улыбаться. Даже смеяться.

Прошлым вечером Алехандро, поднимаясь к себе, чуть не умер, услышав, как Эмили занимается. Он недолго постоял, испытывая искушение постучать, стараясь не представлять ее, и отступил в безопасную тишину тяжелых кирпичных стен. И вот он здесь, уверенный в том, что без него ей будет лучше. Он уже было подумал, что, возможно, она могла бы недолго потерпеть его привязанность.

Эмили его очаровала. Такая нежная и застенчивая, при этом сильная. Он безмерно восхищался ею. У нее нет семьи, да он вряд ли понимает значение этого слова. А она умеет добиваться своего. Вот, берет уроки танцев, находясь в чужой стране. Целует его посреди виноградных лоз. Сражается с собой, чтобы быть храброй.

Он попытался поймать ее взгляд, но она посмотрела на часы:

— Мне лучше вернуться. Сегодня вечером я надеюсь добраться до jaleo.

— Развлекайся. Тебе здесь понравится.

— Я так и сделаю.

Эмили помахала Алехандро и с улыбкой пошла к винному погребу, жалея, что на нее так подействовало их недолгое общение. Хотелось, чтобы главным событием дня стало гнездо аистов, или танцы, или jaleo, а не те несколько минут наедине с ним.

«Не волнуйся, Алехандро, — думала она про себя. — Мне понравится».

Глава 8

— Хорошо. — Ева хлопнула в ладоши и прекратила болтовню. — Сегодня вечером мы пойдем во внутренний двор винного погребка «Ромеро».

— «Ромеро»? — Эмили нахмурилась. — Я там работаю.

По совету Евы она приоделась для сегодняшнего вечера. На ней была розовая тренировочная юбка с фиолетовыми цветами, купленная на блошином рынке, и в комплекте фиолетовый топ с глубоким вырезом, слишком уж глубоким декольте. Она никогда бы его и не надела, однако на занятиях надо выкладываться по полной. Еще Эмили позаимствовала пару красных туфель для фламенко, а в довершение образа прикрепила к волосам большую шелковую розу. Правда, она не купила красную помаду.

— Я думала, сегодня вечером будет jaleo?

— Будет, — кивнула Ева. — Ресторан закрыт по понедельникам, так что мы можем пошуметь там.

Эмили мысленно застонала. Выйти на сцену перед коллегами, особенно перед Алехандро? Да ни за что! — A jaleo всегда проводится у «Ромеро»? — спросила Эмили.

— В основном.

«Ублюдок», — возмутилась она.

Он знал об этом с самого начала и мог бы по крайней мере предупредить ее. Так вот, она ни за что не поднимется на сцену.

Ева, должно быть, заметила, как она стиснула зубы. — Просто сиди и наблюдай, если слишком стесняешься присоединиться, Эмили. А теперь, пожалуйста, подай платки. Стелла, принеси кастаньеты.

К счастью, добравшись до винного магазина, Эмили не заметила никаких признаков Алехандро. И все равно она ни за что не присоединится к jaleo.

Она сидела в баре во внутреннем дворе. Люди пили, лениво наблюдая за собравшимися танцорами. Эмили не могла просто встать и начать танцевать, как другие. Когда танцоры вышли на сцену, раздался топот мужских ног. Эмили расстроила мысль о последнем препятствии. Или, скорее, лестница на сцену.

— Может, позже, — пробормотала она себе под нос и повернулась к бармену: — Gracias.

Тот уже знал ее и улыбнулся, когда она заказала диетическую колу.

— Почему не танцуешь? — спросил он.

— Скоро буду! Я только с работы.

— Hola.

Она услышала мужской голос и, не поворачивая головы, поняла, что это не Алехандро.

— Танцуешь? — спросил мужчина.

— Нет. Может, позже.

— Не хочешь выпить еще что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Но от попыток завязать разговор его это не остановило. Его звали Фернандо. Он придвинул стул немного ближе и сказал, какой великолепный у нее наряд.

— Мне нравятся женщины в ярких цветах.

И тут неожиданно вошел мужчина, с которым она действительно хотела пофлиртовать, и ее самооценка немного подтянулась при мысли, что она не одна в баре.

Алехандро с большой плоской белой коробкой быстро шел к своей резиденции, не желая отвлекаться на разговоры. Но вдруг краем глаза заметил светлые кудряшки и оглянулся, реагируя интуитивно. Когда хорошенькое личико Эмили повернулось к поклоннику, он словно ощутил удар под дых.

Какого черта!

Это не его дело, хотя он уже собрался сделать его своим. Алехандро жестом попросил бармена принести выпивку. Те удивились, не привыкшие к тому, что начальник пьет аперитив во внутреннем дворе, особенно во время урока танцев, однако вытянулись по стойке смирно. Обычно, проходя мимо, он доставал из блистерной упаковки две таблетки от головной боли.

Но не сегодня. Он не сводил взгляда с Эмили и ее поклонника.

— Спасибо, — сказал он, когда бармен принес напиток.

Она наклонилась вперед, чтобы расслышать, что сказал Фернандо.

Señorita Serla научилась смеяться? Нонсенс! Но нет, она смеялась, хотя Алехандро знал, что Фернандо шутит вовсе не смешно. Она крутила соломинку в бокале, почти откровенно флиртуя.

Он не мог больше этого выносить и подошел.

Она почувствовала, как Алехандро похлопал ее по плечу.

— Эмили? Найдется минутка?

— Вообще-то у меня урок танцев.

Она видела, как заблестели его темные глаза.

— Ну, ты как-то не очень-то танцуешь, — едко заметил Алехандро. — Всего несколько минут твоего драгоценного времени.

Она взглянула на него, собираясь сказать, что сейчас они не на работе, но на нем лица не было. Эмили закусила губу.

— Извини, я на минутку, — сказала она Фернандо и пошла за Алехандро к его столику.

Он жестом указал на ворота своей резиденции.

— Наедине.

Он мрачно улыбнулся. Она заметила, как его напряженные пальцы набирают код. Едва закрылись ворота, с его лица слетела любезная маска.

— Что ты творишь?

— Не понимаю, о чем ты.

— Давай без вот этого. Вы с Фернандо почти сидели друг на друге.

— Мы разговаривали. Приятно поговорить с кем-то, кому я на самом деле понравилась.

— Фернандо — игрок.

— Не твое дело. Ты, кстати, предельно ясно дал это понять.

— Ты так решительно настроена потерять девственность? — Ему очень хотелось достучаться до ее здравого смысла, как обычно, честно и прямо. — Только ради этого?

— Иди к черту!

Он не пошел.

Она распахнула ворота, чтобы вернуться во двор, Алехандро пошел за ней. Она вернулась в бар, он занял свое место за столиком.

«Высокомерный идиот», — думала Эмили.

— Чего он хотел? — спросил Фернандо.

— Просто работа.

— Еще выпьешь?

— Нет, спасибо.

— Потанцуем? — Он накрыл ее руку своей.

Эмили понимала, насколько опасно играет. Она не хочет Фернандо.

— Нет, спасибо.

Она натянуто улыбнулась и неловко слезла со стула. Какая же она жалкая!

Эмили повернулась, готовая встретить свирепый взгляд Алехандро, но увидела, что он ушел. Ему наскучила ее глупая игра.

— Эмили.

Ева, возможно, тоже попыталась спасти ее от Фернандо, приглашая присоединиться к танцорам. Но Эмили отказалась:

— Думаю, с меня хватит.

— Реrdon?[9]

— Я пойду.

— Ясно. — Ева не стала ее отговаривать, вернулась к остальной группе.

Эмили, совершенно смущенная собственными действиями, хотела спрятаться. Когда дело касалось мужчин или отношений с ними, она чувствовала себя не в своей тарелке.

По щекам скатилось несколько слезинок. Она торопилась в квартиру. Однако посмотрела на ворота позади себя — вход в резиденцию Алехандро. Он заслуживает извинений.

А она осмелится?

Эмили подошла к его двери. Не для того, чтобы броситься ему на шею. Это желание она, к счастью, преодолела.

Не нужно было даже смотреть в зеркало, чтобы понять, что выглядит она не лучшим образом. Лицо, красное от слез, неподходящий наряд, шелковый цветок в волосах.

Она просто хотела поблагодарить его за то, что присматривал за ней, и попросить прощения.

Алехандро налил себе выпить и пытался отговорить себя не спускаться вновь во двор, не вырывать Эмили у этого подонка. Его ли это дело!

Эмили права: она не его забота.

Он вдруг услышал осторожный стук в дверь и открыл ее. И то, что увидел, еще больше усугубило недавнюю оттепель в холодном бесчувственном сердце. Эмили дрожала, пытаясь перестать плакать, настолько сильно, что шелковая роза чуть не выпала из волос. Она покраснела и не могла смотреть на него.

Первым заговорил он:

— Эмили, я хочу извиниться.

— За что?

— Я слишком остро отреагировал. Ты имеешь полное право… — Он не смог заставить себя сказать «флиртовать с кем хочешь» без горечи в голосе. — Но Фернандо — игрок.

— Алехандро, я просто пыталась заставить тебя ревновать.

— Не сильно разумно. — Он смягчился.

— Знаю.

Он мог прочитать ей нотацию, только кто он такой, чтобы ее отчитывать?

— Сработало.

Она в смущении подняла глаза. С Алехандро она всегда говорит правду, и сейчас тоже.

— Никогда больше так не делай. В следующий раз все может закончиться не так хорошо.

— Знаю. Прости.

— Забудь.

— Спасибо, что предупредил.

Ну все, извинения принесены, можно уходить. Она ведь пришла не ради чего-то большего. Собрав в кулак уязвленную гордость, Эмили отвернулась от двери.

— Эй, Эмили?

— Что?

— Не хочешь зайти и пофлиртовать со мной?

— Не потому ли, что ты меня не хочешь и причиняешь мне боль?

— Перестань! Ты же знаешь, что это неправда.

Он оставил дверь открытой, предоставив Эмили выбор: уйти или нет.

Она вошла.

Резиденция выглядела потрясающе. Мужская, сексуальная, необъятная.

И сюда не доносились звуки с улицы и двора. На белых стенах — старинные драпировки, несколько музыкальных инструментов, много картин. Повсюду скульптуры. Похоже на очень стильную пещеру Аладдина. Повзрослевшего Аладдина. Ни кричащих драгоценностей, куда ни посмотри, утонченные сокровища, сундук, картина, гитара. И пара низких кожаных диванов.

Эмили присела на краешек одного из них. Алехандро предложил выпить.

— Джин с тоником, — подсказала Эмили, когда его рука остановилась над черной бутылкой вина «Ромеро».

— Придется позвонить в бар.

— Тогда бренди. Или коньяк.

Он налил ей щедрую порцию коньяка, она молча взяла бокал, долго смотрела на Алехандро, не понимая, что сказать, одернула ужасную юбку.

— Ты тоже заставляешь меня улыбаться, — внезапно сказал он.

Эмили подняла глаза, отвлекшись от глубокого уныния. Уж не пропустила ли она что-нибудь в их разговоре? Наверное, он заметил ее замешательство. — Я думал об этом после нашей встречи за обедом. Я не понял, Ева сказала, что тебе нужно помочь чаще улыбаться, или что? С того дня, как я встретил тебя, ты всегда улыбаешься.

— На самом деле я очень серьезная. Если не пытаюсь лихорадочно найти тему для разговора. Например, с Фернандо.

— Вот видишь?

Она увидела, как он улыбается. Ей никогда не приходило в голову, что и он делает это не так часто. — Я хочу, чтобы здесь ты прекрасно провела время. С удовольствием бы составил тебе компанию, но ты должна понять, что я не хочу отношений. Поверь, если хочешь чего-то большего, чем одна ночь, это не ко мне.

— Но ты такой… В смысле я согласна на одну ночь. С тобой.

— Я не хочу твоих слез. Напомню, расставание не обязательно должно быть сложным.

— Да понятно. Я не знала, каким должен быть поцелуй, пока не поцеловала тебя. У меня есть опыт. Я с кем-то жила, мы были помолвлены. Тем не менее, чувствую, будто на шее камень висит.

— Камень?

— Скорее на плечах. Не хочу быть девственницей. Это тебя отпугнуло?

— Нет. Я просто не решился.

— Пожалуйста, не лги, я ведь говорю правду.

— Хорошо. Это действительно сбило меня с толку. Я уже сомневался, учитывая то, что мы работаем вместе, и все, что происходит в моей личной жизни. — Твоя невеста?

— Мы никогда не были официально помолвлены, но да. Я не хотел порождать сплетни. Но хотел тебя. А потом ты сказала, что никогда ни с кем не спала. Это слишком тяжело. Я подумал, если ты ждала так долго, значит, хочешь быть совершенно уверена.

— Знаешь что? Ты мне нравишься.

Это было самое смелое, что она когда-либо делала. Смелее, чем лететь в Херес или заниматься фламенко. Смелее, чем признать, что поступила глупо. Просто смело.

— У меня много забот, а с тобой я о них забываю. Может, мне нравится то, что это ни к чему не приведет. И я могу говорить с тобой честно.

Даже с пылающим лицом, даже сгорая от смущения, Эмили не могла припомнить никого другого, с кем бы могла так разговаривать.

— Я не хочу, чтобы это имело большое значение, но так оно и есть. Не хочу быть девственницей, и чтобы какой-нибудь парень говорил, что я должна быть «совершенно уверена…», поскольку долго ждала, будто я сама не знаю, чего хочу.

— Эй, я всего лишь сказал, что…

— Ладно, не повторяйся. Уверена, я хочу тебя. По крайней мере, физически. Просто заняться любовью с тем, кого хочу. Это не значит, что я собираюсь влюбляться в тебя. Тебя не интересуют серьезные отношения, мне это известно.

— Прекрасно. Второй раз предупреждать о том, что я ублюдок, не буду.

— Я хочу быть такой же, как те аисты.

— Боже, нет! Я сверился со справочником. Они выбирают пару на всю жизнь.

— Я имела в виду то, что не хочу, чтобы у нас был кто-то еще, пока нам хорошо.

— У меня такое же правило.

Они наконец обозначили точки соприкосновения. — Но у меня есть еще одно правило. Мы должны быть осторожны.

— О чем ты?

— Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.

Ее глаза сузились. Она недоумевала.

— Понимаешь, я не все время нахожусь на работе.

— Вы с Марианой расстались?

— Да. Я напомнил ей об этом в тот вечер, когда мы познакомились. Если знаешь, насколько я азартен, почему ты сейчас здесь?

Эмили напряженно пожала плечами. Смелость улетучилась. На виноградниках ей понравилось больше, все было так легко. Теперь казалось, будто она на приеме у врача и ее могут вызвать в любой момент.

«Боже, лучше не показывать, как я нервничаю», — подумала она.

— Почему ты сегодня не танцевала? — Он сел на диван рядом с ней.

— Потому что выглядела бы нелепо.

— Ты же так ждала jaleo!

— Да. Думала, это будет в студии. Я не очень хорошо танцую. Ева считает меня деревянной.

— У меня для тебя подарок. Вдруг он поможет.

— Что? Зачем?

— Я уже говорил, что думал о тебе сегодня.

Эмили поняла, что белая коробка предназначалась ей.

— Открой.

Она отогнула край, выдернула горсть оберточной бумаги, Поверх нескольких слоев красной ткани лежала пара черных кожаных туфель для фламенко. Перевернув их, Эмили увидела, что гвозди уже забиты. Профессиональная обувь! Гораздо красивее, чем все, что она себе когда-либо покупала.

— Алехандро, они для профессиональной танцовщицы.

— Зато потрясающе звучат,

— Откуда ты знаешь размер?

— Ева держит язык за зубами, только когда нужно.

— Ты ей сказал!

— Я сказал, что хочу купить тебе обувь, и спросил, в чем ты ходила на танцы, и объяснил твой интерес к фламенко созданием сайта.

— Думаешь, она поверила?

— Понятия не имею. Знаю только, что она никогда и ничего не рассказывает.

У нее в голове не укладывалось то, что Алехандро консультировался с Евой, а потом, думая о ней, отправился за покупками.

— Зачем это тебе?

— Почему бы и нет? Я хотел сделать тебе хороший подарок. Ты это заслуживаешь. Может, я просто хотел побаловать самую сильную женщину, которую знаю.

— Пожалуйста, не перегибай палку.

— Так и есть. Не представляю жизнь без семьи. А ты так живешь.

— Алехандро, я очень долго пряталась за спиной мужчины, который меня не хотел.

— И все же ты здесь, ходишь на танцы в чужой стране, открываешь собственный бизнес. Эмили, я думала, что моя мать сильная, но за ней всегда стояли родители, мой отец или любовник.

Ее никогда раньше не называли сильной. Смешно. Правда, его глаза были серьезны. Она посмотрела на коробку с подарками. Там лежал золотой тюбик губной помады, а под туфлями что-то из прозрачной шелковистой ткани. Интрига!

— Что это?

— Платье для фламенко. Для современного фламенко.

— Никогда не видела ничего подобного.

— Их нет в большинстве магазинов. Такое в студию не наденешь.

— А куда?

Эмили прикоснулась к шелку так, словно это были раскаленные угли, и резко отдернула руку.

— Хочешь танцевать? Станцуй для меня. Давай.

Она уставилась на Алехандро:

— Я не могу его надеть. Буду выглядеть нелепо.

— С чего ты взяла? Не нужно иметь диплом, достигать высот фламенко, чтобы носить его. Переодевайся. Сегодня вечером мы сами займемся jaleo.

— Ты играешь на гитаре?

— Боже правый, нет.

Он улыбнулся и достал виниловую пластинку. Комнату наполнили звуки гитары и кахона.

— Можешь переодеться в моей спальне.

Он сказал это так обыденно, будто переодеваться в его спальне вполне нормально.

— Прямо по коридору.

Мягко освещенная комната, низкая кровать, застеленная белым бельем. В воздухе витает аромат его одеколона. Полное ощущение, что она пробралась сюда без спроса.

Его руки уже раздевали бы ее, если бы он действительно этого хотел, разве нет? Эмили взглянула на кровать и пришла в ужас. Посмотрела в зеркало и встревожилась еще больше. Любая одежда лучше того, что она увидела.

Фиолетовая тренировочная юбка и топ с глубоким вырезом выглядят так, словно она обокрала костюмерную театрального кружка. Цветок выпал, свисая с одного локона.

Струящаяся шелковистая ткань облегала тело как вторая кожа. Вырез был слишком глубоким, пришлось обойтись без майки. Ужасные трусики не смотрелись с такой тканью. Она сняла их. Ткань прилипла к голому животу. Пришлось снять бюстгальтер.

Сквозь прозрачную ткань сильно просвечивали торчащие соски и пупок. Платье облегало ягодицы и бедра и разглаживалось, придавая груди и животу более привлекательный вид.

«Боже, это слишком сексуально», — думала Эмили, надевая новые туфли.

Посмотрелась в зеркало. Теперь она выглядела так, словно обокрала костюмерную какого-нибудь престижного оперного театра.

«Сегодня вечером Эмили в роли Кармен», — ухмыльнулась она, вернув на место шелковый цветок.

Обернулась и увидела, что задняя часть платья настолько низкая, что открывает большую часть спины. Она снова повернулась к зеркалу. Щеки раскраснелись, словно от пощечины.

Эмили накрасила губы новой помадой и вышла.

Туфли звучали потрясающе, металлические гвозди звенели при каждом шаге, но возможности остановиться или сделать пробные шаги не было. Алехандро все равно ее услышит. С пылающим румянцем она вошла в гостиную.

Он снял галстук и пиджак и смотрел так, как никто и никогда на нее не смотрел.

— Иди сюда, — позвал Алехандро, включая боковой свет.

Лучше бы этого не делал. В полумраке она чувствовала себя не такой уязвимой.

Он так долго смотрел на ее грудь, что она возбудилась. Эмили хотелось прикоснуться к ней. Алехандро опустил глаза на ее живот. Ей захотелось втянуть его, но было уже слишком поздно.

— Выглядишь потрясающе.

— Прекрати.

— А самой-то как?

— Что-то среднее между подделкой и произведением искусства. — Она дрожала от волнения, а платье добавляло прохлады воспаленной коже.

— Подними подол.

— Я без белья.

Его смех прозвучал сексуально.

— Просто приподними сбоку.

— О-у.

— Я не прошу меня удивлять.

Эмили захихикала. Чтобы расслабиться, достаточно одного прикосновения. Она приподняла подол. Юбки рассыпались, когда она вытянула руку в сторону.

— Выше.

Ткань приподнялась, будто у нее в запасе было не меньше метра. Невероятное платье! Хотелось опустить глаза, но она вспомнила, чему ее учили, и вскинула подбородок.

— Станцуй для меня, сеньорита.

Алехандро стукнул ногой об пол, хлопнул в ладоши. Palma. Раз, два, три, пять. Хлопки стрелами вожделения врезались ей в живот. Алехандро, сложив ладони чашечкой и коснувшись ногой пола, продолжил. В ответ она стукнула каблуком.

Потом носком, потом подошвой. Улыбнулась ему в ответ и пошевелила бедрами. Он одобрительно улыбнулся. Похоже, она и правда умеет танцевать. Хотя, возможно, не сможет этого сделать больше ни перед кем.

Даже перед Евой.

Эмили, покачивая бедрами, пошла вперед, приподняла платье. Боже мой, может, она и не сексуальна, но он заставил почувствовать ее таковой.

Алехандро топал ногой, заставляя ее двигаться быстрее. Она немного обезумела от раскатистых звуков гитары и кахона, сопровождавшихся пением и аплодисментами мужчин.

Эмили заметила, что Алехандро возбужден, и сделала несколько па вокруг него.

— Чувствую себя глупо.

Алехандро встал.

— Заткнись и просто будь сексуальной.

И заставил ее замолчать горячими влажными поцелуями. Его гибкое тело едва двигалось, но каждое движение, каждый топот ноги или хлопок ладони кружили ее. Она продолжала танцевать вокруг него.

Его рука скользнула к ее талии, Эмили почувствовала жар сквозь ткань. Они просто танцующие тела, свободные и близкие. Он обнял ее, она оказалась к нему спиной. Стояла, затаив дыхание. Он целовал ее в шею. Его губы на трепещущем пульсе, а язык на плоти заставляли ее прижиматься к нему. Она в блаженстве закрыла глаза.

— А ты не такая уж деревянная. — И он крутанул ее так легко, словно пол под ней вращался, и глубоко поцеловал.

Музыка по-прежнему звучала, их бедра все еще покачивались. Алехандро снял ремень, его язык преследовал ее. Эмили отчаянно расстегивала его рубашку. Он настолько красив, что ей захотелось рассмотреть его, исследуя руки, плечи, грудь, подтянутый живот. У нее от вожделения кружилась голова.

Он отодвинул ткань платья, обнажив ей грудь. Теперь они восхищались друг другом, целовались, прижимались друг к другу.

— Я думал, мне придется силой вытаскивать тебя из спальни.

— Я же говорила, что хочу тебя.

В отношениях с Эмили Алехандро отошел от отработанных приемов, поскольку оказался на неизведанной территории.

Нет, не совсем.

Он целовал ее грудь, задирал юбку, вспоминая, как делал это раньше. На винограднике они просто растворились друг в друге.

Теперь им было тепло, они были возбуждены, и ничто не могло их остановить.

— Боже!

Алехандро облизнул ее шею и остальную грудь, стянул с нее рукава. Теперь Эмили стояла по пояс обнаженной. Он стянул с нее остальную одежду. На ней остались только туфли, великолепные, красивые новые туфли. Она подняла ногу, чтобы полюбоваться ими. Он увидел ее приоткрывшееся лоно, поднял ногу повыше и положил себе на плечо. Эмили протянула руку, прикрываясь. Он остановил ее. Она нервно облизнула губы и храбро подняла другую ногу.

— Я хочу отнести тебя в постель.

Алехандро лизнул ее бедро, прикусив нежную кожу. Эмили изогнулась и перестала сопротивляться, когда его губы нашли то самое место.

Он был таким медленным, таким деликатным, так упивался удовольствием! Эмили подумала, что вот-вот умрет. Лежала, качаясь на волнах, которые захлестывали ее, а она пыталась сопротивляться им.

— Расслабься.

— Не могу, — призналась Эмили.

Она не могла поддаться ему, зная, что это еще не все. Его эрекция завораживала ее. Возможно, он заметил интерес в ее глазах и позволил ей прикоснуться к себе.

— Боже! — простонал Алехандро. — Ты такая горячая. Идем в кровать. У меня есть презервативы.

— Я принимаю таблетки.

— Слушай, Эмили, не стоит заниматься незащищенным сексом с мужчиной, которого подцепила в «Таберне».

— Но я же с тобой, — ее голос звучал хрипло и распутно, — ты не опасен.

Она не сделала бы этого с другим мужчиной, даже с женихом. Да хотел ли он ее вообще!

Такой она могла быть только с Алехандро — целоваться с безрассудной страстью, отчаянно желать прикосновений. Они зашли слишком далеко, чтобы думать о чем-то другом.

Пластинка остановилась, игла издавала негромкие царапающие звуки. Алехандро ощущал прерывистое дыхание Эмили. Она, влажная, блестящая от желания и его языка, смотрела, как он надевает презерватив. Ее запах опьянял, вкус сводил с ума. Он не мог устоять перед соблазном прикоснуться к ней.

Алехандро увидел, как задрожали ее бедра, а когда медленно вошел глубже, услышал тихий стон.

— Пожалуйста…

Эмили боялась не боли, а того, что он остановится. — Т-ш-ш.

Алехандро погладил ее пальцем, скользнул внутрь. Поцеловал.

Его поцелуи были ей необходимы, как кислород. Когда он вошел глубже, чем раньше, Эмили содрогнулась. Было больно. Она попыталась сдержать стон, отвернулась и зажмурилась.

— О боже!

— Эмили!

Алехандро позвал ее по имени. Она повернулась к нему лицом. Одной рукой он гладил ее, другой придерживал себя, чтобы не сделать ей больно. Это самое восхитительное, что с ней когда-либо происходило.

Они смотрели друг на друга, когда он, задыхаясь, вошел в нее, преодолев сопротивление. Эмили всхлипнула, застонала от боли и желания, прижалась к его спине, ощущая шелковистую кожу и упругие мышцы. Глаза закрывались. Она пыталась привыкнуть к ощущению внутри себя.

— О, Алехандро!

Он двигался медленными толчками, от которых у нее на глазах выступили слезы, она прикусила губу, выгибаясь от новых ощущений, не зная, как двигаться.

Словом, она уступила ему.

Он закинул себе на плечо ее ногу, потом другую. Эмили вскрикнула, когда Алехандро вошел глубже, словно ее проглотил кто-то.

— Там. — Она просто знала, что хотела именно этого.

Он двигался глубже и быстрее, она поняла, насколько он контролировал себя, только когда немного расслабилась.

Движения ускорялись.

— Ах! — Слово вырвалось само собой.

Эмили не смогла бы выкрикнуть его имя, даже если бы попыталась, слишком уж была напряжена челюсть. Она извивалась, но не двигалась. Он придавил ее своим весом. Она поддалась удовольствию, отдалась ему. Внезапно Алехандро вскрикнул, замер и глубоко вошел в нее. Удивительные ощущения! Она снова вскрикнула. Не от боли или сожаления, а от облегчения, которое он ей дал.

— Все в порядке.

Она игнорировала слезы, хотя любая эмоция ощущалась так, словно из нее высосали все силы.

— Эй. — Он подхватил ее на руки и отнес к себе в постель.

Теперь это ее не пугало.

Глава 9

Эмили влюблялась.

Но точно не в Алехандро.

Она не могла себе позволить это. Они договаривались об обратном. Пришлось убедить себя в том, что ее привлекает город и его окрестности.

Она влюблялась в еду и оживленную атмосферу, спонтанное пение и танцы, которые раздавались не только в penas[10],но и когда люди просто шли по улице. В том числе в уроки танцев.

— Альфохар, — твердила Ева. — Расслабься, раскрепостись.

Ева постоянно призывала улыбаться или злиться. Убеждала быть сексуальной. Она похлопывала себя по подбородку, и Эмили поднимала голову выше. Иногда Ева быстро очерчивала полукруг возле собственных губ, заставляя Эмили улыбнуться.

— Выше нос! И улыбнись. Покажи, что чувствуешь. Ты же счастлива, да?

— Да!

Две недели с Алехандро, и вот она счастлива, как никогда, чувствует себя обожаемой, желанной. И да, счастливой.

— Тогда покажи это, — настаивала Ева. — У нас всего две недели.

Улыбка дрогнула, но Эмили быстро вернула ее, решив не нарушать своей части сделки. Курортный роман — вот чего она хотела.

«Расстаться не трудно», — говаривал Алехандро. И она с уверенностью отвечала, что короткие отношения — не проблема.

— Ты уверена в себе? — спросила Ева.

— Да. — Голос Эмили дрогнул.

— Эмили? — Ева похлопала рукой по подбородку, чтобы Эмили подняла свой еще выше. — Так-то лучше. Ты ведь уверена в себе, да?

— Да. — Эмили чуть выше вздернула подбородок, почувствовав себя увереннее.

Фламенко очень выразительный танец. Он помог Эмили высвободить эмоции, исследовать собственные чувства.

Той ночью, лежа в постели, Эмили наконец решилась.

— Можно спросить? Не подумай, что я навязчивая. Просто любопытно. Почему ты не хочешь отношений?

— Я не хочу полагаться на кого-то одного. — Он задумался. — Вряд ли можно по-настоящему положиться на другого человека. Ну, посмотри на себя и твоего жениха.

— Мы никогда не любили друг друга. — С Алехандро Эмили наконец-то могла быть честной. — Теперь я это знаю. Гордон никогда меня не любил.

— А ты его?

Вопрос прозвучал легко, однако Эмили погрузилась в самоанализ.

— Нет. Я, конечно, не сразу это поняла, но, оглядываясь назад, думаю, что была поглощена заботой об отце, мечтала о выходных и наших ночных прогулках. Думала, что люблю Гордона, ведь он оказался рядом после смерти отца. Но нет, не любила.

— И все равно оставалась?

— Да. — Неужели она установила планку счастья так низко? — Это слабость, но после смерти родителей я чувствовала себя потерянной. А он был так добр ко мне.

— Я не осуждаю и могу понять, почему люди выбирают более безопасный вариант. Это намного лучше, чем американские горки, как у моих родителей. Как можно любить кого-то, кто не причиняет тебе ничего, кроме боли?

— Ты имеешь в виду твоих родителей?

— Я возвращался из школы или еще откуда-нибудь, а они скандалили. Отец кричал. Мама бросала одежду в чемодан. Себастьян злился. Кармен плакала. — Алехандро с отвращением сморщил нос. — Я сто лет об этом не думал.

— Что ты чувствовал?

— Я хотел поехать в тур с мамой. — Он натянуто улыбнулся. — Она сказала: «В следующий раз, Алехандро». И добавила: «Не реви».

— Правда?

— Нет. Я не хотел подливать масло в огонь. И без того было слишком много драмы и эмоций. Я никогда этого не хотел. Помню, как призывал отца остановиться, позволить ей уйти без скандала. Неудивительно, что ей не захотелось возвращаться.

Их ночи были интимными и сексуальными. Зато дни — правильными и осмотрительными. Подвиг для Алехандро, хотя дался ему гораздо легче.

Сердце Эмили просто подпрыгивало всякий раз, когда она видела его, требовалась сдержанность, чтобы неопределенно помахать ему, если их пути пересекались. Она все время задавалась вопросом, уж не включена ли камера, когда он смотрит на ее яркую улыбку на экране компьютера. Его лицо стало бесстрастным, когда на экране возник Себастьян.

— Эмиль, — сказал он.

— Эмили, — нервно поправила она и ослепительно улыбнулась. Несколько фальшиво, да.

— Мы ознакомились с новым сайтом. — Себастьян не понял, что она улыбалась его младшему брату.

Похоже, они одобрили ее работу.

— Сегодня днем во внутреннем дворе будет фотосессия? — поинтересовался Алехандро.

Эмили поняла, что он немного ей подсказывает.

— Да. Все фото внутреннего двора, которые сейчас висят на сайте, являются наполнением. Думаю, так продукт станет более заметным. Кроме того, фото виноградников сменяются интерьерами ресторана. В идеале, я бы хотела сделать пару ваших снимков.

— Их и так предостаточно.

Себастьян говорил полезные вещи. Возможно, поджимало время. Тем не менее она надеялась получить архивные фотографии. Однако достучаться до других членов семьи, кроме Алехандро, задача не из легких.

— Вообще-то ты можешь поговорить с менеджером «Таберны», у него есть какие-то старые снимки, которые мы хотели использовать для прошлогоднего летнего фестиваля.

— Поговорю. Я надеялась поговорить с Кармен о некоторых ее снимках с танцующими лошадьми.

— Алехандро должен был позаботиться об этом.

Но не сделал этого. Несмотря на пару приглашений посетить Кармен, встреча так и не состоялась. Теперь Алехандро рассказал, почему.

— Кармен сейчас не очень хочет с кем-то общаться.

Себастьян закатил глаза:

— Понимаю. Однако напомни ей, что новый сайт заработает уже через десять дней.

— Конечно. — Алехандро обратился к Эмили. — Что-то еще?

— Это были основные вопросы.

— Можно попросить тебя выйти? Я хотел бы поговорить с Себастьяном. Спасибо, что присоединились к нам.

Слишком уж резко! Алехандро это понимал. Просто не хотел, чтобы брат догадался, что между ними что-то есть. По той же причине не хотел знакомить Эмили с Кармен.

Между ним и сестрой возникло необъяснимое напряжение.

Она зажгла в нем огонь.

Первой же ночью в «Таберне». Они успели привлечь к себе внимание, когда пили херес и проводили дегустацию. Он делал это уже много раз, но не думал, что может привлечь внимание таким образом. Тем не менее, люди это замечали. Например, когда он вмешался в диалог Эмили и Фернандо. Теперь он пытался избежать хересских сплетен, оградить Эмили от драмы, которая разразится, если все узнают, что они видятся.

Охраняя тайну, он все же понимал, как Эмили начинает раздражать то, что ее скрывают. На днях она поинтересовалась, не стыдно ли ему, что их видят вместе. Алехандро даже рассмеялся.

— Почему ты не познакомил ее с Кармен? — наступал Себастьян.

— У меня есть дела поважнее, чем новый сайт и танцующие пони. — Алехандро свернул разговор к поездке Себастьяна в Штаты. — Как проходят переговоры?

— Завтра еду в Калифорнию. Потом вернусь. А через пару недель в Нью-Йорк. Будет здорово, если к тому времени у нас появится новый сайт. Или, по крайней мере, попроси оставить прежнюю этикетку. — Нет, прежнюю все видели. Сайт будет готов.

— Почему ты такой упрямый?

Они говорили о ссылках на семью Марианы на старом сайте. Вин, которыми поделились компании, в будущем планируется выпускать еще больше. Личное будущее было задумано только с учетом бизнеса. Алехандро не хотел этого.

Он позвонил своему помощнику.

— Не мог бы ты попросить Кармен присоединиться к нам, пожалуйста?

Сестра вышла в Сеть. Алехандро рассказал о своем решении относительно этикетки.

— Я согласна оставить оригинальную фотографию для этикетки.

Образ Марии де Лука останется лицом хереса «Ромеро».

— Я настаиваю на том, чтобы ее оставили на новом сайте.

— Почему? — удивился Себастьян.

— Потому что наша мать — часть истории Ромеро. Ее первое выступление состоялось здесь, в «Таберне».

Он просмотрел обе версии Эмили, увиденное сразило его наповал.

— Не получится рассказать историю отца, удалив с сайта мать. Хотя, конечно, если он этого хочет, я бы поддержал его выбор.

— Изменение было согласовано несколько месяцев назад. Этого потребовал отец. — Лицо Себастьяна стало мрачнее тучи.

— А потом узнал, насколько сильно болен, и изменил свое решение, — отметил Алехандро. — Он хочет убедиться, что о Марии позаботятся.

— Я хочу, чтобы она ушла, — всхлипнула Кармен. Но ее слезы его не тронули, даже несмотря на то, что у Кармен больше всего причин ненавидеть мать. — У тебя-то все отлично, ты всегда был ее любимцем, — не унималась Кармен.

— Слушайте, речь ведь не о нас, а о том, чтобы уважить желание отца. В конце концов, почему вас так беспокоит эта фотография на бутылке и упоминание на сайте?

— Дело не только в этом. Она навещает его, все время находится в больнице, пробирается тайком после того, как мы уходим.

— Ну и что с того? — недоумевал Алехандро. — Он любит ее. Или ты хочешь выставить у двери охрану?

— Ей нужны только деньги.

— Она одна из самых известных танцовщиц фламенко в Испании. И даже в свои пятьдесят с небольшим у нее аншлаговые международные туры.

— И ты веришь, что она его любит? — зарычала Кармен.

— Ни капли, но в это хочет верить он.

— Ты же знаешь, мы просто изменим этикетку, как только он уйдет, — вставил Себастьян. — Тогда будет двое против одного.

— Возможно. — Алехандро уставился на брата. — Но он еще жив, не списывай его со счетов. В любом случае тебе решать, уважать ли его желания.

— Кстати, о желаниях отца. Что там со свадьбой? Нам нужно знать дату.

Себастьян говорил об этом, как о само собой разумеющемся факте. И для них, и для семьи Марианы. В том, что они однажды поженятся, долгое время никто не сомневался.

— Я навещу падре сегодня днем, — сообщил Алехандро, — расскажу ему о том, что мы решили с этикеткой, и еще хочу поговорить с его хирургом.

Он хотел увидеть отца. Его самолет приземлился в Мадриде поздним вечером.

— Не хочу еще одну операцию, — настаивал Хосе, и Алехандро уже не мог думать ни о чем другом.

— Хочешь, чтобы я подыскал хоспис? Все специалисты предлагают именно этот вариант в качестве альтернативы. Нужна операция, чтобы у лечения был хоть какой-то шанс. Падре, почему ты не борешься? — Борюсь.

— Я сказал Себастьяну и Кармен, что согласен упомянуть Марию на новом сайте и сохранить на этикетке. — Что они ответили?

— Они не в восторге, но мало что могут сделать, пока ты с нами. Сегодня вечером ты можешь сообщить Марии хорошие новости, когда она придет. Мы в курсе, что она постоянно здесь.

Отец издал тихий смешок:

— Ты не одобряешь?

— Тебе не нужно мое одобрение.

— Она хочет отменить летний тур, чтобы побыть со мной.

— Значит, теперь, когда ты умираешь, она решила взять отпуск? Боишься, что она не сделает этого, если у тебя в запасе окажутся год или два, а не пара месяцев?

— Говоришь, как Себастьян.

— Нет. Вы с ней обсуждали операцию?

— Нет, я стараюсь, чтобы все было легко. Она уже насмотрелась на мое состояние.

— Господи! — Он сел на кровать и взял отца за руку.

Отношения родителей были в лучшем случае ядовитыми, в худшем — фатальными.

— Я слишком сильно люблю ее, — признался Хосе.

— Нет!

У отца есть все, что только было нужно. Мария отменит тур, чтобы навещать его. Себастьян и Кармен могут ненавидеть ее сколько угодно. Но, по мнению Алехандро, отец виноват в распаде брака не меньше, чем мать.

— Ты предпримешь все, что угодно, чтобы удержать ее.

— Алехандро, я хочу быть уверен, что обо всех людях, которых я люблю, позаботятся.

— Понимаю.

— Думаю, ваша свадьба должна состояться пораньше.

— Я не женюсь на Мариане, падре.

— О чем ты?

— Я буду поддерживать твои деловые решения, но диктовать, жениться мне или нет, ты не вправе.

— Нет! Я терпел, но пришло время. Хочу уйти в мир иной, зная, что будущее винного погреба в безопасности. И, чтобы это произошло…

— Прибереги речи для смертного одра. Если тебе сделают операцию, в них, возможно, не будет необходимости. Я не собираюсь жениться по твоей указке.

Голос Алехандро прервался, когда из-за двери выглянуло незнакомое лицо.

— Алехандро, — Мария натянуто улыбнулась, увидев его, — не знала, что ты здесь.

— С каких это пор ты в курсе моих планов? — Он стал собираться.

— Не уходи из-за меня, Алехандро, — улыбнулась она.

— Я улетаю сегодня вечером. — Обычно он оставался в Мадриде, но после столь изнурительного дня хотелось домой.

— Алехандро на нашей стороне, — сообщил Хосе. — Твое прекрасное лицо останется на этикетке. — Ты на нашей стороне? — Мария радостно улыбнулась. — Ты всегда заступался за меня.

— Я просто уважаю желания отца.

— Не все. Алехандро, прошу тебя, измени решение. Потрать немного времени и подумай.

— Я не хочу менять решений. И мне не нужно времени на раздумья. Серьезно, падре. Я прикрою твою спину, когда дело дойдет до работы, но от моей личной жизни держись подальше.

Мысль о доме с Эмили была заманчивой. Поздно вечером Алехандро улетел, чтобы оказаться с ней.

Примерно около полуночи Эмили услышала тихий стук в дверь. Алехандро хотел, чтобы они поехали к нему, потому что ее кровать слишком мала для него.

Сегодня после работы она почувствовала себя нехорошо, вернулась домой и легла спать. Эмили опасалась стать навязчивой, испортить свою часть сделки «без обязательств», которую они заключили.

Он не стал стучать дважды. От этого должно было стать легче, но не стало.

Ненавидя себя за слабость, она выбралась из постели и впустила его.

— Извини за вчерашнее. Я просто не хотел, чтобы Себастьян узнал о нас.

Она молчала.

— Я ездил навестить отца.

— Я слышала, как твой отец звонил пилоту, чтобы тот доставил тебя в Мадрид. Как он?

— Прекрасный манипулятор.

Возможно, такой же, как сын.

Алехандро разделся и забрался в кровать, которая за последние недели повидала уйму страсти.

Он взял ее медленно, подняв ей руки над головой и наблюдая за ее оргазмом.

— Алехандро!

Пока она пребывала в экстазе, он брал ее, глубоко целовал. Потом остановился. Нежно поцеловал ей веки. Продолжал входить в нее. Встал на колени и, держа ее за бедра, довел до предела. Его стон, достигнув кульминации, заставил ее вскрикнуть. Она снова испытала оргазм, более глубокий, чем до этого.

Это был секс, о существовании которого Эмили и не подозревала. Она вглядывалась в ночь, ощущая, как Алехандро, прижавшись к ней, уснул. Его рука лежала у нее на груди. Вот как описать то, что произошло?

А ведь казалось бы, они просто занимались любовью.

Глава 10

— Привет! — Алехандро улыбнулся Эмили, поднимающейся по лестнице с большой коробкой. — Это еще что?

— Кукла танцовщица фламенко, — засмеялась она и открыла дверь в свою квартиру. — Купила для Уиллоу. — Для крестницы?

— Да.

Он уставился на безвкусную куклу с красными ногтями и в зеленом кружевном платье с оборками. В ушах висели пластиковые золотые сережки.

— Жутковатая, — оценил он.

— Уиллоу четыре года, ей понравится. А еще я купила ей платье в тон.

Эмили приобрела много всего для крестницы. Сладости, магнит на холодильник. Это его удивило. В конце концов, она на работе, а не в отпуске.

— Куда идешь такой нарядный?

— Деловой обед в Севилье. — Он уловил легкое напряжение в ее голосе.

— Сегодня же выходной.

Ее последние выходные.

В комнате стоял чемодан, его это раздражало. Его мать сердито швыряла одежду в чемодан, а отец доставал ее оттуда. Как такое забудешь!

— Я могу пойти с тобой, — вспомнил он свои слова. — Буду сидеть тихо.

Он часто уходил за кулисы, но чем выше восходила звезда Марии, тем больше она отдалялась, тем больше становилось вечеринок после концерта и требований к туру.

— Может, в следующий раз, — предложила она.

Он тихо сидел на лестнице, мечтая, чтобы его брат перестал хмуриться, отец перестал кричать, а ребенок перестал визжать.

— Ты хороший мальчик, Алехандро, — предупреждала она, а он сдерживал подступающие слезы и нес ее сумочку к машине.

На подъездной дорожке ей махали рукой. Только персонал и он. Улыбался и махал, не зная, когда она вернется и вернется ли вообще. Он научился отключать эмоции, но так и не научился включать их снова».

Эмили одарила его лучезарной улыбкой, и он знал, что эта улыбка принадлежит только ему.

— Хочешь поехать со мной в Севилью? — спросил он.

— На деловой обед?

— Нет. — Он притянул ее к себе. — Мы могли бы остаться там на ночь. Поужинать где-нибудь в хорошем месте.

В Хересе есть хорошие местечки — красивые, романтичные, — но они туда не ходили. Эмили начинала напрягать эта бесконечная скрытность.

— Ты можешь пройтись по магазинам. — Он назвал довольно дорогой бутик. — Я там постоянный клиент.

— Мне нравится моя одежда, спасибо!

— Тогда сходи в парикмахерскую.

Он предлагал это не первый раз, и она догадывалась, что он, должно быть, заметил ее выражение лица.

— Или оставайся в постели. Закажи шампанское, или торт, или что-нибудь еще. А я думал, большинство женщин любят ходить по магазинам?

— А я — нет. — Эмили нахмурилась. — По крайней мере, я так не думаю.

— Я вот терпеть не могу. Но заглядываю пару раз в год. Мне пытаются не докучать, насколько это возможно. Я предлагаю варианты. Решай сама. Но если ты и правда хочешь пойти, то нам скоро выезжать.

Эмили хотела поехать. Не только чтобы увидеть Севилью. Ей просто хотелось проводить с Алехандро больше времени. А тут перспектива романтического вечера вдали от дома!

Алехандро настаивал на том, что он не романтик, однако иногда все выглядело именно так.

— Я с удовольствием поеду, — призналась Эмили.

— Тогда собирайся. — Он посмотрел на чемодан. — Хватит и дорожной сумки.

Она собралась в считаные секунды. Гардероб начинал наполняться красками. И ей хотелось, чтобы он отвез ее в какое-нибудь милое местечко. Но даже если бы он и предложил, ей все равно нечего надеть. Боже, ей действительно стоит обновить гардероб.

Или ему неловко, что их увидят вместе?

— Эй! — Он ждал в машине и улыбнулся, когда она села. — Мне нужно заскочить в школу верховой езды, оставить Кармен несколько брошюр.

— Может, я с ней познакомлюсь? До сих пор не сделала ни одной ее фотографии.

— Ты ведь что-то нашла.

— Да, но с удовольствием поговорила бы с ней, хочу посмотреть на школу верховой езды.

— Не сегодня. Я просто занесу брошюры. У нас мало времени.

На остановки всегда нет времени.

— У меня два новых клиента, — сообщила Эмили. — Один внес предоплату.

— Здорово. Делаешь сайты?

— Да.

— И что за бизнес?

— Спортивный центр на севере Англии. Крытый боулинг-центр, а другой — автосервис. И про меня навела пару справок компания по производству крафтового пива.

— Здорово.

— Не знаю, как буду притворяться, что люблю пиво.

— Насчет вина тоже притворялась?

— Не скажу!

Он улыбнулся в ответ на ее поддразнивание. Они подъехали к школе верховой езды.

— Скажешь. — Он быстро поцеловал ее.

Эмили ждала в машине, но вскоре вышла посмотреть великолепное горчично-желтое с белым здание, испытывая непреодолимое желание больше узнать о знаменитых танцующих лошадях. Столько всего нужно исследовать и увидеть! Шести недель точно не хватит. И целого года мало.

А с Алехандро время летит особенно быстро.

— Не смогла устоять, — объяснила Эмили.

Он улыбнулся, подойдя к ней, и увидел, что она фотографирует. Да, она не смогла устоять. Когда Алехандро подошел, она и его сфотографировала пару раз.

Как он прекрасен! Костюм блестит на ярком солнце, как бриллиант. Она засмеялась, когда он, сняв пиджак и перекинув его через плечо, бросил на нее такой взгляд, словно с важным видом прогуливался по подиуму.

— Работай, детка, — поддразнила она его, и теперь засмеялся он.

— Алехандро!

Его позвала женщина. Явно Кармен. Такая же красивая архитектура тела, непринужденная грация. Она бежала, догоняя брата.

— Зачем приехал?

— Кармен!

Эмили заметила, как быстро стих его смех.

— Я занес несколько брошюр, как и обещал.

— А почему не зашел и не поздоровался?

— К полудню я должен быть в Севилье.

Стройная, миниатюрная Кармен выглядела уверенно.

— Quién es ella? — напрямую, но с подозрением спросила Кармен. «Кто это?»

— Это Эмили, — представил ее Алехандро по-английски. — Эмили, это моя сестра Кармен.

— Buenos días, — поприветствовала Эмили.

Кармен не ответила.

— Эмили занимается новым сайтом.

— Только сайтом, — с подковыркой спросила Кармен, — или одним из братьев Ромеро?

— Эй! — прикрикнул Алехандро на сестру.

Кармен это не остановило.

— Мариана знает?

— Не суй нос не в свое дело, — предупредил он.

— Видимо, она не знает, что ты едешь в Севилью. Уж не там ли ты прячешь всех своих любовниц?

— Никого я не прячу.

— Почему люди постоянно врут! — Кармен всхлипнула и убежала.

Алехандро качал головой, потом повернулся и увидел растерянное лицо Эмили.

— Ты все поняла?

— Думаю, да. — Ей было немного не по себе. — Меня прячут?

— Не говори глупостей!

Оставшийся путь они проделали молча.

Алехандро чувствовал напряжение в Эмили.

— Думаешь, я прячу тебя, потому что все еще встречаюсь с Марианой? Но я с самого начала сказал, что мы расстались. Я доверился тебе.

Она молчала.

— Пойми, Эмили, я не лгу. Поговори со мной.

Однако она не знала, как начать разговор.

— Ладно, едем молча. — Он пожал плечами.

И очень быстро.

Она опустила солнцезащитный козырек и попыталась подготовиться к приезду в отель Севильи. А тут еще и блестящая красная шишка, выскочившая на подбородке, — хотя к шестнадцати годам прыщи у нее исчезли. Ей предложено разобраться в ситуации. Как же она устала игнорировать собственную неуверенность!

— Ты сказал Мариане, что все кончено?

— Да. Причем еще в декабре, а в тот вечер, когда мы с тобой встретились, попросил рассказать всем.

— Она этого не сделала?

— Насколько я знаю, нет.

— И ты ничего не сказал ни брату, ни сестре?

— Мне тридцать один год. Я не нуждаюсь в их советах и мнениях, кроме того, был очень занят после расставания. Почему ты решила, что я лгу?

— Просто интуитивно чувствую, что меня прячут. Мы никуда не ходим вместе.

— Мы вместе уже три недели, время проводим в постели. Хочешь, чтобы мы целовались на работе?

— Нет!

Эмили не привыкла ссориться так пылко. Если она сейчас скажет что-нибудь, это будет чересчур.

— Я чувствую…

Она от него без ума, хотя и пыталась убедить себя, что это просто развлечение, небольшой курортный роман. Однако жаждала большего.

И если он изменяет Мариане, с этим можно покончить, возненавидев его, подавить волну эмоций, нараставшую с той самой секунды, как они встретились. Впрочем, она и так пыталась их подавить. При этом хотела его все время, в отличие от него, хотела большего. Например, узнать о его семье, отце, сестре.

На въезде в Севилью Алехандро повернулся к Эмили:

— Ты чувствуешь?

В любой другой день у нее перехватило бы дыхание от потрясающей архитектуры, но сейчас она смотрела на него глазами полными слез, напряженная, молчаливая. Наконец она заговорила:

— Я чувствую, ты держишь меня в секрете.

— Мы договорились все держать в секрете.

— Это твоя инициатива. Стыдишься того, что тебя видят со мной? — Из ее глаз хлынули слезы, неуверенность всей ее жизни наконец-то обрела голос.

— Да с чего ты это взяла?

— Ты самый открытый мужчина, которого я когда-либо встречала, но только когда мы наедине. — Ей впервые в жизни хотелось закричать, а еще хотелось поверить ему. — Ты ясно дал понять, что не хочешь отношений. А теперь предлагаешь мне обновить гардероб.

— Ты часто говоришь, что тебе нечего надеть.

— И хочешь, чтобы я подстриглась.

— Каждое утро ты жалуешься на волосы. Обмолвилась, что стрижешься сама. И я подумал, что это неплохое предложение.

— Парикмахерские — пустая трата денег.

Они въехали во двор отеля. Швейцары бросились вперед, послышался визг, когда машина Алехандро остановилась. То же самое произошло с ее сердцем, когда она наконец решилась на вопрос.

— Тебе неловко, что тебя видят со мной?

— Эмили…

— Я что, простушка?

Минуту Алехандро сидел, вцепившись в руль, ошеломленный этой ссорой. Раньше ему никогда не хотелось скандалить, драматизировать ситуацию. Удивило то, что, пытаясь оградить Эмили от гнева своей семьи и семьи Марианы, он заставил ее почувствовать себя какой-то грязной тайной.

Он смотрел на нее, она рылась в сумочке в поисках носового платка. Алехандро хотелось похлопать ее по плечу, поправить в одном очень важном пункте.

Эмили смущала она сама. Она извинялась, если другой человек наступал ей на тень, предпочитала покупать подарки другим, чем тратить деньги на себя. Это свидетельство ее неуверенности, которое поразило его больше всего. И именно об этом он подумал в первую очередь.

Но по-своему.

В отеле регистрация не требовалась. Его хорошо знали. Эмили даже не взглянула на номер.

И между ними вдруг что-то взорвалось.

— Не понимаю, почему ты не подходишь ко мне, когда мы гуляем, — заявила она.

— Тебе интересно? — Теперь он решил подойти к ней. — Недавно я расстался кое с кем. И даже если мы не любили друг друга, то хотя бы уважали. Как думаешь, справедливо, если она услышит, что мы вместе?

У Эмили перехватило дыхание.

— Как ты думаешь, было бы любезно с нашей стороны, если бы увидели, как мы танцуем в «Таберне», — он притянул ее к себе, — вот так? Прижимаясь друг к другу? — Алехандро приподнял ее волосы и страстно поцеловал в шею, наконец прикасаясь так, как ему хотелось. Все время. — Если считаешь меня обманщиком, ты ошибаешься, а если думаешь, что я стыжусь тебя, можешь уйти, поскольку это означает, что ты меня совсем не знаешь. Я думаю, ты красивая. — Это просто слова.

— Почему просто слова? Я хочу тебя постоянно, но не хочу огласки, чтобы защитить тебя на то короткое время, которое у нас осталось.

— Защитить меня от чего?

— Если бы моя семья узнала, что ты — причина разрыва с Марианой, тебя бы возненавидели. А ты этого не заслуживаешь.

— Возненавидели?

— По крайней мере, обвинили. Я пытаюсь защитить тебя. Защитить нас. У нас осталась неделя, и я не хочу, чтобы нам испортили хотя бы одно мгновение.

— Зачем им что-то портить?

— Отец мечтает, чтобы я женился на Мариане, а с тех пор, как заболел, еще больше. Я сказал ему, что этому не бывать. Не хочу, чтобы он или кто-либо другой подумал, что причина в тебе.

— Тогда в чем же причина? Земля и бизнес не имеют большого значения, любовь тебя не волнует.

Алехандро поймал взгляд Эмили в зеркале и ответил честно:

— Я не мог обещать, что останусь верным тебе до конца жизни.

Он увидел, как Эмили моргнула, скривив губы от отвращения, ему захотелось сказать что-то вроде: «Я не мог обещать Мариане, что буду верен ей всю жизнь, но мог бы пообещать тебе».

— Очень веская причина не жениться.

— Да.

Он посмотрел на Эмили. Она прячется от всего мира, но не от него. Она похожа на звезду, ярко сверкающую в ночном небе. Ему хотелось, чтобы она воспарила ввысь, вынесла из его спальни в мир вновь обретенное «я». Это гораздо больше чем обещания, в которые он не верил и не знал, как их сдержать. Ей надо усвоить, что она может постоять за себя, отстоять свою точку зрения, осознать, что она красива, талантлива и забавна.

— Эмили, я держал все в секрете из-за реакции моей семьи и Марианы. Не из-за тебя.

Она кивнула, хотя и не без тени сомнения. Он должен сделать что-то еще, чтобы убедить ее.

— Знаешь, ты права.

— Насчет чего?

Эмили пыталась говорить спокойно, не показывать, как расстроил ее ответ, напоминать себе, что он с самого начала не хотел долгих отношений.

— Насчет стрижки. Профессиональный салон — пустая трата денег и времени. Каждые две недели мне приходится подстригать вот это. Вот и сейчас.

Она попыталась переключиться на прическу и предстоящий деловой обед.

— Отлично выглядишь, — оценила она.

Да что там, просто идеально. Темный костюм, серебристый галстук, ухоженная прическа. Впрочем, его густые блестящие волосы всегда великолепно уложены, бакенбарды аккуратно подстрижены. За ними явно тщательно следят.

Он вдруг откинул несколько прядей, достал маникюрные ножницы.

— Что ты делаешь, Алехандро?

— Я же сказал, мне пора подстричься.

И отрезал прядь шелковистых волос прямо спереди.

Ясно, он дразнит ее!

— Перестань. — Она, открыв рот, наблюдала, как падали волосы.

— Почему? Видишь, ничего страшного.

— Алехандро!

— Что, не нравится?

— Это…

Ужасно. Неужели он способен был сделать это, просто чтобы доказать свою точку зрения! Эмили рассмеялась. Алехандро тоже.

— Ты не можешь идти в таком виде.

— Почему?

— Дай я поправлю. — Она потянулась за ножницами, но он накрыл ее руку своей.

— Нет. Я видел, как ты это делаешь. В любом случае, если моя прическа настолько ужасна, что сегодня вечером ты не хочешь показываться со мной на людях, мы можем заказать доставку еды.

— Не придуривайся.

Нелепо предполагать, что она никуда не пойдет с ним из-за прически.

— Поняла теперь?

Она кивнула.

— Ты прекрасна. Я просто хотел помириться.

— Чувствую себя виноватой за то, что трачу деньги.

— Можешь тратить мои. — Он поцеловал ее в губы. — Увидимся после обеда. Хотя придется подождать какое-то время.

— Разумеется. Знаешь, мне все равно, ненавидит меня твоя семья или нет.

— Знаю. Иногда они ведут себя нелепо.

Она порылась в сумочке, достала янтарный осколок, подержала его между пальцами, поднесла к свету, разглядывая пойманное в ловушку крылышко бабочки. Эмили подумала об Алехандро, отрезающем свои прекрасные волосы, чтобы доказать свою правоту. Об их ссоре и своих опасениях. Он ее выслушал. Она ждала, что янтарная смола треснет, и маленькое крылышко улетит.

Эмили чувствовала себя немного свободнее.

Севилья невероятна. Понятно, почему Алехандро проводит здесь много времени. Тут потрясающая архитектура. Эмили посетила собор, прогулялась по парку. В воздухе витал слишком приторный, тяжелый аромат цветущих апельсиновых деревьев.

А вскоре она уже сидела в парикмахерской, в кресле с черной накидкой на плечах.

— Совсем чуть-чуть, — попросила Эмили, но на нее не обращали внимания.

Волос на полу становилось все больше. Ей было почти все равно. Она закрыла глаза, убеждая себя, что не может влюбиться в мужчину, который не в состоянии хранить верность жене. «Просто наслаждайся временем, которое у тебя осталось», — твердила она себе. Дорожи каждой секундой их времени. Подумать только, даже ссора стала откровением. Она отстаивала свою точку зрения, доказывала правоту. Перед мужчиной. Невероятно!

— Señorita!

Эмили открыла глаза, удивленная собственным отражением. Волосы прежней длины ниспадали локонами, исчезли кончики, похожие на вату. Стиль подчеркивал естественность. Безумная трата денег, да, не считая фотоаппарата. Впервые она тратила деньги с таким удовольствием.

Она вдруг осмелела, зашла в бутик, который посоветовал Алехандро.

— Señorita.

Складывалось ощущение, что Алехандро предупредил персонал и ее ждали. Все выглядели невероятно милыми. Ей предложили шампанское, Эмили отказалась.

Пришлось внимать мнениям, деликатным предложениям, кое-что она приняла к сведению.

Великолепное красное платье показалось ей очень броским, зато бледно-сиреневое подчеркивало фигуру.

— Не знаю, какие цвета мне идут. Обычно я ношу серое и черное. И синее.

— Какой цвет вам нравится больше всего?

— Коричневый. — Она не задумывалась, просто представила глаза Алехандро. — Но полагаю, мне нужно что-то яркое.

— Нет, нет! Носите то, что нравится!

Как оказалось, шоколадно-коричневый — это ее цвет.

Очень простое платье с круглым вырезом длиной до колен придавало фигуре вид скорее соблазнительный, чем маскирующий.

Значит, именно это делает любовь? Эмили задумалась.

Первое настоящее признание в том, что она обманывала себя.

Она без ума от Алехандро.

По уши влюблена.

Она поняла, почему раньше тряслась и чуть не кричала от гнева. Просто злилась на себя, и в этих отношениях лгала сама. И правила нарушала тоже она.

Она безответно любит его.

Если он узнает, это испортит их последние дни.

Она купила туфли, маленькую сумочку в тон платью. И разозлилась, достав кредитную карточку и увидев, как консультант слегка нахмурилась.

Значит, Алехандро действительно позвонил заранее.

Не стоит ему покупать ей одежду. Ей просто нужен был толчок, чтобы сделать это. Но она никогда больше не окажется в таком положении. И еще она бы не стала прогуливаться по Севилье ясным весенним днем, зная, что вечером будет с Алехандро.

Никогда, ни за что на свете не свернула бы в крошечный переулок, не заглянула в витрину антикварного магазина, не уставилась на обложку пластинки фламенко, прислоненной к старому граммофону. С изображением не танцовщицы фламенко, а темного силуэта мужчины у открытого камина.

— Это мог бы быть Алехандро, — подумала Эмили.

Конечно, это не так, винил слишком старый. Но этого оказалось достаточно, чтобы зайти в магазин.

— Исключительная. — Владелец явно дал понять, что это раритет.

Ее обрадовало не это и не великолепная обложка. В списке композиций значилась версия песни, под которую они танцевали ночью, когда впервые занялись любовью.

Это уж слишком! Она поставила пластинку на место. Слишком романтично. Она поблагодарила хозяина и вышла.

У Алехандро была огромная коллекция пластинок. Но она хотела сделать ему подарок.

Она обернулась.

— Me gustaría comprar esto. — «Я возьму».

Нет, она бы никогда не стала прогуливаться по балкону мавританского дворца, взволнованная покупкой, гадая, понравится ему или нет, ощущая себя арабской принцессой перед встречей со своим принцем.

Как тут не заплакать! Как пережить предстоящие дни, скрыть любовь, в которой она призналась лишь самой себе! Беспокоило то, что он прочитает признание в ее глазах. Он уже пожимал руку своей спутнице за обедом, Эмили держалась поодаль, не желая их беспокоить.

Но он оглянулся, потом снова.

— Боже милостивый! Мне нужно было быстро все обдумать. Я увидел улыбку этой великолепной блондинки, пришлось вспомнить, что ты наверху и я обещал тебе месяц обязательств.

— Так и есть. — Эмили засмеялась.

— Потом я понял, что это ты. Ты! Думаю, мы подходим друг другу. Ты чертовски привлекательна, а я только что заключил сделку, о которой пытался договориться два года.

— Серьезно?

— Да. Обычно с потенциальными клиентами тяжело разговаривать, но она спросила, что у меня с волосами. — Его губы приблизились к ее. — Я сказал, что пытался подстричься. Оказывается, она сбривала брови, когда ей было десять лет.

Эмили засмеялась, они вошли в номер. Большую часть сумок она оставила на полу, но одну из них взяла с собой.

— Это тебе.

— Что это?

Она занервничала, когда Алехандро вытащил пластинку из упаковки. Не слишком ли это мелко для миллиардера, не слишком ли крупно для короткого романа! — Я увидела ее и подумала о тебе, Наверное, у тебя уже есть такая.

— Нет. — Он разглядывал обратную сторону обложки. — Мы танцевали под нее.

— Да. Он на тебя похож. Немного. Я просто увидела и…

Алехандро не знал, что сказать. Эмили сразила его наповал. Этот день она решила посвятить себе, но остановилась и подумала о нем. Он вспомнил о кукле для крестницы, о сумочке для подруги, о том, как она остановилась посреди напряженного дня и подумала о других. Это значит больше, чем он осмеливался признать. — Спасибо. — Он опасался сболтнуть лишнего.

Эмили наблюдала за ним, пока он ставил пластинку, словно пыталась понять, о чем он думает.

Он взял ее лицо в ладони, посмотрел на нее, запустил пальцы в кудри.

Он обратил внимание не столько на макияж и прическу, сколько на то, что она сделала это, развернул ее лицом к зеркалу, медленно и осторожно снял с нее платье. Нижнее белье, правда, оставляло желать лучшего, но его это не волновало.

— Стой тут.

Эмили наблюдала, как он двигается у нее за спиной, чувствуя его пальцы, расстегивающие бюстгальтер, стягивающие с нее трусики. Она страстно желала его губ, его прикосновений.

— Алехандро.

Он снова встал позади нее. Она смотрела, как он играет с ее грудью, слишком сильно оттягивая соски, опускает руки, гладит.

— Посмотри на меня, — попросил он.

Эмили смотрела на темные волосы у него на груди, на соски цвета красного дерева. Поцеловала один, ощутив солоноватый привкус на губах. От него пахло одеколоном. Алехандро притянул ее к себе, приподнял.

— Хочу посмотреть на нас.

Она опустилась перед ним на колени.

— Смотри.

И впервые взяла его в рот.

Раньше она чувствовала себя слишком наивной и неуклюжей, чтобы проделывать такое, а теперь знала, что ее никто не осуждает, а это — чистое удовольствие.

— Боже, — простонал он, когда она покрывала поцелуями его темную длину, добираясь до головки.

Он стряхнул со стула аккуратно сложенную одежду, позволив ей сесть, поднял ее блестящие локоны так, чтобы видеть руки, лицо и губы, какое-то время направлял ей руку, остановился и погрузился в ласки ее неискушенного рта.

— Подержи.

Он начал толкаться, потом остановился. Она откинула голову, посмотрела на него, блестящего и влажного от ее губ, снова взяла его в рот, уже немного смелее. Ее лоно горело, когда она принимала его глубже, хотя и не думала, что осмелится. Он убирал волосы с ее лица, заправлял за ухо, нежно касаясь их руками, больше не смотрел в зеркало, его волновала только она, как и он ее.

— Эмили!

В его голосе звучало предупреждение. Она почувствовала, как он набухает у нее во рту. Алехандро, задыхаясь, закричал, и Эмили впервые попробовала его на вкус, удивившись удовольствию от этой близости, напряженная, на грани оргазма, подняла на него глаза, радуясь этим ощущениям.

— Иди сюда, — позвал он.

Он притянул ее к себе, отнес в постель, они лежали молча, погруженные в собственные мысли, но не делясь ими. Она понимала, что это может быть опасно.

Глава 11

Это был не только отличный секс или прогулка рука об руку до ресторана, но и долгий неторопливый ужин.

— Выглядишь потрясающе.

Горели свечи. Алехандро взял Эмили за руку. Белая скатерть была усеяна конфетти, маленькими золотыми звездочками. Она поняла, что это самый счастливый момент в ее жизни.

— С такими вьющимися волосами тебе можно не причесываться целую вечность.

— Откуда ты знаешь?

— Возможно, прочитал где-то.

— Или услышал от одной из любовниц?

— Боже, нет, они всегда ходили в парикмахерские. Но не ты, да?

Эмили рассказала ему, как мама всегда сама стригла ей волосы.

— И одежду тоже шила она.

— Серьезно?

— У нее был талант к шитью и вязанию, — ее глаза наполнились неуместными в столь великолепную ночь слезами, но он держал ее за руку, — не думаю, что это нравилось моему подростковому «я».

— Хотелось высокой моды?

— Да. Но теперь я чувствую себя ужасно оттого, что дулась на нее за это. Однажды она сшила мне джинсы. Ужасные джинсы. Я ей так и сказала. Сейчас я бы все отдала за пару туфель, за джинсы или один из джемперов.

— Слушай, у тебя были потрясающие родители.

— Так и есть. Тогда я не всегда это ценила.

— Ты просто хотела вписаться в окружение.

Эмили кивнула, думая о том, как в детстве ее дразнили из-за одежды и прически.

— Я чувствую себя виноватой. — Она полезла в новую сумочку за салфетками, пришлось промокнуть глаза плотной салфеткой, она почувствовала, как Алехандро наблюдает за ней. — Я не жду, что ты поймешь. — Думаешь, я не знаю, что такое чувство вины?

— Я не это имела в виду. Ты тоже чувствуешь себя виноватым?

Он признался, что у него были напряженные отношения с братом и сестрой.

— Мы ссоримся.

— С тех пор, как ты поддержал отца по поводу этикетки и Марии в его биографии?

— Нет, с тех пор, как он заболел. — Он налил вина себе и предложил ей, она отказалась. — Мы были очень дружны, а теперь спорим.

— Насчет чего?

— Мама навещает отца, получает медицинские заключения. Я привез Кармен несколько брошюр для хосписа.

— Я и не подозревала, что дошло до этого.

— Еще не дошло. Хотя, если ему не сделают операцию, дойдет. Мы с Кармен пытаемся его вразумить. Раньше мы ладили, а с тех пор как узнали о болезни отца, кажется, спорим по любому поводу.

— Это хорошо.

Он нахмурился:

— Хорошо?

— Жаль, что у меня не было братьев и сестер, особенно когда отец был болен и сбит с толку. Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь поспорил со мной о чем-нибудь. На меня свалилось столько всего, каждое решение было только за мной.

— Я как-то не думал об этом в таком ключе.

— По крайней мере, вы хотите для него только лучшего, просто по-разному смотрите на вещи. Тем не менее, видимо, выбор все-таки за ним.

— Да. Отец стабилен. Мама начала навещать его в больнице. Себастьян и Кармен думают, что она делает это только ради денег.

— А ты?

— Нет. — Он сразу отмел эту мысль. — Я напомнил им, что она еще гастролирует, несмотря на то, что ей далеко за пятьдесят. Она невероятно тщеславна, и ей нравится, когда ее фотография красуется на бутылках «Ромеро».

— Но она так и не взяла его фамилию? Или «де Лука» — сценический псевдоним?

— Нет, здесь все по-другому. Жены не берут фамилию мужей, а дети берут фамилии обоих родителей. Мое полное имя Алехандро Ромеро де Лука.

— Ты отказался от фамилии матери из-за развода?

— Нет. Ко мне обращаются по фамилии отца, так что я сеньор Ромеро. Учитывая деловую сторону дела, для меня это важнее.

— Значит, Себастьян и Кармен — тоже Ромеро де Лука?

— Да.

— А если будут дети?

— Никогда. — Он содрогнулся от одной только мысли об этом, но не стал вдаваться в подробности. — Не могу выбрать десерт, — призналась Эмили.

— Я уже выбрал. «Tocino de Cielo». Это как ваш крем-брюле. Помнишь, я говорил, что вино осветляют яичным белком?

— Кажется.

— Раньше неиспользованные яичные желтки отдавали местным монахиням, а те придумали этот десерт. Это традиция в здешних краях.

— Его готовят монахини?

— Представь себе. Мы могли бы заехать в Аркос-де-ла-Фронтера по дороге домой, если тебе там понравится, можно заехать в монастырь и купить еще.

Это действительно был самый вкусный десерт и самый великолепный вечер.

Когда все кончилось, Эмили собрала со стола в мешочек маленькие золотые звездочки и положила их в сумку.

— Для Уиллоу?

— Да.

Хотя, возможно, придется оставить эти маленькие золотые звездочки себе вместе с янтарной смолой от бутылки вина. А она не хотела, чтобы они стали просто воспоминаниями.

Они прогулялись по мостам и постояли у фонтана. Это было потрясающе — мостики и даже лавочки выложены керамической плиткой, все в синих и желтых тонах. В кои-то веки Эмили была рада, что у нее нет с собой фотоаппарата. Она бы вернулась, чтобы фотографировать, а в этот вечер так приятно идти рука об руку и любоваться видами!

Только когда они возвращались в отель, Эмили почувствовала, как Алехандро напрягся, на секунду замедлил шаг. Она поняла, в чем дело.

На стене висел плакат, конечно, не один. Мария де Лука определенно выделялась на фоне остальных. Она выглядела ошеломляюще и обольстительно. Эмили не смогла притвориться, что не заметила, как сама замедлила шаг.

— Твоя мама тут выступает?

— Нет, наверное, плакат старый.

Они подошли, чтобы прочитать надпись. Эмили оказалась права. Его мать выступала в Севилье в эти выходные. Плакат гласил о том, что это великолепный шанс увидеть ее до того, как она отправится в мировое турне.

Алехандро смотрел на маму, которая улыбалась каждому проходящему мимо посетителю, который был готов выложить пару сотен евро, чтобы посмотреть на ее выступление.

Мария де Лука.

Любимая, почитаемая и обожаемая.

Просто редко бывает дома.

А когда бывает, то просто проводит время, прежде чем снова уйти.

— Она так и не купила нам подарков, когда уезжала.

— Уверена, она просто была занята.

— Перестань, Эмили, ты работаешь по двенадцать часов в день и подрабатываешь по ночам. Занимаешься танцами, спишь со мной. Уиллоу ты всего лишь крестная, но все равно находишь время позвонить ей, привезти подарки, думаешь о ней.

— Да.

— А сегодня ты подумала обо мне.

— Разумеется. Возможно, это лишь курортный роман, но ты навсегда останешься моим первым любовником, Алехандро.

Первым? Этой ночью он хотел переубедить ее, поцеловать у стены и сказать, что он станет ее единственным любовником.

Но кто он такой, чтобы ее удерживать?

Глава 12

Сайт выглядел потрясающе.

Фотография Алехандро, которую Эмили сделала в первое утро, стала главным и ее любимым изображением.

«Тогда еще даже не целовались», — думала она.

Видимо, уходить слишком рано.

Настолько, что она втайне подумывала отказаться от премии, лишь бы отодвинуть события. Правда, в этом случае удовольствие проводить с ним больше времени оплатит она.

Нет.

Оценит ли это Алехандро?

Отношения между ними после ужина тем субботним вечером были немного натянутыми. Она не могла точно сказать, что именно произошло.

Да, они занимались любовью, а в воскресенье он отвез ее в Аркос-де-ла-Фронтера, где они купили у монахинь сладкий десерт, который им так понравился.

По дороге домой Эмили заснула. Алехандро разбудил ее, когда они подъезжали к Хересу, спросил, хочет ли она вернуться домой. Она посмотрела на город, раскинувшийся перед ними, и при мысли об отъезде ей стало немного не по себе. Или ее просто укачало в машине?

Она отпила немного воды из бутылки и посмотрела на собор и алькасары, старинные здания и улицы, по которым любила бродить.

Как сказать мужчине, который не хочет отношений, что она чувствует себя здесь как дома? Как признаться мужчине, который не верит в любовь, что влюбилась в него с первого взгляда?

Теперь Эмили знала, что лгала с самого начала. Это с самого начала была любовь.

Не решившись ему признаться, она принялась рассказывать, как волнуется перед возвращением домой, встречей с Уиллоу и Анной. Ей придется столкнуться с новыми вызовами, и она уже договорилась о встрече с компанией по замене шин.

— Шин? — удивился он.

Она не совсем поняла его интонацию. Немного унизительно? Или он просто сбит с толку? Как знать. — Все будет отлично. — Эмили отпила еще воды, думая обо всей этой резине и масле и стараясь не терять оптимизма. — Знаешь, до приезда в Херес я думала, что херес — это напиток пожилых дам. Уверена, что шины…

И она сдалась, не в силах смириться с тем, что время здесь почти истекло. Стоит ли признаться, что в конце поездки она решила дать себе двухнедельный отпуск? Обрадуется ли Алехандро этой новости?

Так и не придумав убедительной причины остаться, Эмили продолжила работать.

На сайте осталось много воспоминаний. Исписанные страницы с множеством фотографий замысловатых переплетений виноградных лоз во внутреннем дворе, которые она сделала лежа.

Она заставила себя перевернуть эту страницу. Чтобы взглянуть на свадебное фото танцующих Хосе и Марии — великолепной пары. А еще прекрасное, новое для нее фото Марии, танцующей фламенко в «Таберне».

Эмили без посторонней помощи нашла фотографию Кармен, на которой та верхом на красивой черной андалузской лошади скачет по виноградникам. С Себастьяном оказалось труднее. Он постоянно выглядел обеспокоенно, она ни разу не видела его улыбающимся. Случайных снимков, которые можно легко найти, не оказалось. Но сегодня Эмили наткнулась на один из них. Он стоял на крыше террасы, за его спиной садилось солнце, виднелся шпиль церкви, и он, подняв бокал, произносил тост за потрясающую женщину. Даже этикетка на бутылке была повернута в нужную сторону.

Эмили затрясло, когда она нашла идеальный снимок. Всего за пару дней до запуска сайта. Она позвонила в офис Алехандро и описала ее.

— Я нашла фотографию Себастьяна. Она идеально подходит.

— Боже, нет. Забудь, что ты ее видела.

— Но там бутылка, вино, закат и шпиль.

— Он там с Изабель.

— Изабель? — Она никогда не слышала этого имени, в голосе Алехандро послышались горькие нотки. — Кто это?

— Бывшая Себастьяна, о которой он не хочет вспоминать. Их сфотографировали на обручении. Они расстались пару недель спустя.

— Почему?

Алехандро не собирался ей рассказывать.

— Эмили, я серьезно. Не суйся туда.

Эмили вздохнула:

— Ладно. Есть еще одна фотография с той фотосессии. Себастьян прислонился спиной к стене, держит бокал, но не видно бутылки. Выглядит потрясающе.

Эта фотография была ничуть не хуже. Янтарное вино отражало закат и блестело, как жидкое золото. — Я могу использовать ее?

— Пришли мне копию, я скоро с ним увижусь. Посмотрим, что он скажет.

После этого Эмили добрых пару часов провела с переводчиком, педантичным человеком. Стало ясно, почему Алехандро настаивал на том, чтобы она писала по-английски. Переводчику удалось передать то, что не смогла бы она.

— Sobremesa, что означает «посидим с семьей после хорошего обеда, расслабимся, поболтаем».

— Идеально.

Так волнующе наблюдать, как фотографии словно оживают. Кто бы мог подумать, что «concuño» или «concuña» — это свекор. Подобные мелочи помогли сократить описания старинных семейных снимков. А традиции и история Ромеро уходят корнями в далекое прошлое.

Эмили думала об этом, направляясь к Еве, с которой договорилась об индивидуальном уроке. Она пыталась втиснуть в себя как можно больше всего, прежде чем покинуть Херес.

Перед тем, как покинуть…

Дни летели так, словно ветер, подхватив листки календаря, уносил прочь время. Интересно, остались ли еще занятия, которые можно посетить.

— У меня есть мужская группа, — объясняла Ева. — Теперь поработаем ногами. — Она умудрялась поддерживать две темы одновременно. — Так что можешь присоединиться.

— Не думаю. — Эмили не была готова заниматься в мужской группе. Тем не менее интересно увидеть парней, которые ходят на такие занятия.

— Быстрее, — диктовала Ева. — Tacón, tacón, tacón, golpei Давай, позлись немного.

Даже после нескольких недель добросовестной практики и множества профессиональных занятий с Алехандро у Эмили не получалось заставить себя двигаться так, как она хотела. Да, стало лучше, но она по-прежнему чувствовала себя деревянной куклой. Тяжело работать ногами и придерживать шаль.

— Вы учили Алехандро? — поинтересовалась она.

— Учила? — Ева рассмеялась. — Ну, наверное, можно и так сказать. — Она заметила, как хмурится Эмили, и улыбнулась: — Ты имеешь в виду фламенко? Нет, этому его учила не я.

Эмили начала танцевать.

— Ну же, Эмили.

Они встретились взглядами. Она уступила легким движением руки, ответив на ее удар ногой. Топать было приятно. Растоптать ревность и неприязнь из-за очередной его любовницы. Алехандро явно сохранял с той дружеские отношения.

Будет ли он с ней?

Впрочем, неуместный вопрос, ведь очень скоро она уедет. Остались считаные дни.

В начале онлайн-встречи Себастьян спросил об отце:

— Как там падре?

Алехандро уловил напряжение в его голосе. Обычно они сначала обсуждали работу.

— Все так же. По-прежнему отказывается от операции, хотя, думаю, он начинает понимать, что это единственный шанс.

— Тогда почему мы подыскиваем хосписы?

Алехандро раздраженно водил ручкой по столу. Он попросил Кармен не обсуждать эту тему с братом, пока они не встретятся лично.

— Я пытаюсь вразумить его, что операция — это единственный реальный шанс. Кармен не должна была ничего тебе рассказывать.

— С чего бы? Я хочу быть в курсе событий.

— Ты в курсе.

— Мне так не кажется. Я лечу домой. Теперь ты за главного.

— Почему? Это ничего не меняет. Я бы позвонил, случись что-то серьезное.

— Я должен его увидеть, — настаивал Себастьян. — Не могу спокойно спать.

— Сколько у тебя времени?

— Три ночи.

Алехандро перевел дыхание, пораженный сентиментальностью брата.

— Все эти разговоры о хосписах… Когда я уезжал, не было даже намека.

— Слушай, Себастьян, сейчас это не самое важное. Он бы, не задумываясь, полетел в Нью-Йорк. Но у них с Эмили оставались считаные дни. Не хотелось их упускать. Алехандро думал о том, что Эмили хотела бы иметь брата или сестру, на которых можно опереться. Возможно, пришло время ему стать таким человеком. — Я куплю билеты.

— Спасибо, Алехандро.

Он позвонил Эмили, приглашая к себе в офис.

Ромеро — одиночки, даже если работают и живут в одном пространстве. Его офис находился на верхнем этаже, добраться туда было непросто.

— Ух ты! — воскликнула Эмили, любуясь великолепным видом из окна.

В Хересе выдалось ясное утро. Она огляделась.

— Это все твое?

— Мое. Южное крыло занимает Себастьян.

— Ты подстригся, — улыбнулась она, глядя на его коротко подстриженные волосы и желая провести по ним рукой.

— Подстригся.

Он решил сначала разобраться с делами. А может, просто откладывал новость о Нью-Йорке.

— Я только что обсуждал снимок. Себастьян против, но попросил не использовать фотографии с Изабель.

— Конечно.

— Как там дела?

— Пазл складывается. Переводчик просто великолепен, программисты проверили ссылки. В пятницу все будет готово.

— Отлично.

Покончив с делами, он не мог заставить себя рассказать и решил повременить, просто чтобы посмотреть на ее улыбку. Он поманил ее к себе.

— Мы на работе, — напомнила она.

— Я позвал тебя не ради секса.

Она подошла к нему и увидела, какой открывается вид на церковный шпиль. Он указал на гнездо.

— Туда прилетели.

— Когда?

— Я заметил только сегодня утром, но мне кажется, им всего несколько дней от роду.

— Не вижу.

— Подожди, пока те задвигаются.

Они наблюдали, ожидая, когда аист пошевелится. От Алехандро сильно пахло свежими цитрусами.

— Ты пролил одеколон? — поддразнила она.

— Нет, а что?

— Просто. — В гнезде, наконец-то, наметилось движение. — О боже!

Она увидела трех не таких уж крошечных птенцов, пересчитала их и улыбнулась. Ей выпала честь наблюдать за происходящим.

— Из вашего кабинета потрясающий вид, сеньор Ромеро. Я бы вообще ничего не добилась, работая здесь.

Алехандро на мгновение прикрыл глаза.

— Это я бы ничего не добился, если бы ты работала здесь.

Ему очень хотелось повернуть ее лицом к себе, крепко поцеловать. Но нет, сначала сказать, почему он попросил ее подняться.

— Только что звонил Себастьян. Мне нужно лететь в Нью-Йорк.

— Когда?

— Сейчас. Он хочет увидеть нашего отца. Все эти разговоры о хосписе выбили его из колеи, я хочу сам с ним поговорить.

— Понимаю.

Очевидно, это не такая уж и неожиданность. Эмили с самого начала знала, что братья часто уезжают. — Как долго тебя не будет?

— Не знаю. Слушай, Эмили… — Он хотел попросить ее остаться, хотя и знал, что не имеет права.

Эмили наблюдала, как один из взрослых аистов взлетел, и хотела уйти так же грациозно.

Покинуть Херес будет вовсе непросто — это совершенно очевидно. Расставание с Алехандро — пытка, о которой она отказывалась даже думать. Ей удалось убедить себя в том, что справится с этим. Все еще впереди, и на этом не стоит зацикливаться. И вот то, что впереди, неожиданно наступило.

Она вздохнула. В ноздри проник пьянящий аромат цветов апельсина, в горле защекотало. При мысли обо всем, что придется оставить, ее захлестнула волна страха.

Нет, не страха.

Она почувствовала тошноту.

Снова!

Последнее время такое случалось пару раз. Эмили обеспокоенно провела рукой по подбородку, ощутила свежую россыпь прыщей. Всему виной его колючий подбородок или вода. Или…

— Я узнаю больше, когда приеду.

Алехандро продолжал говорить. К счастью, Эмили стояла к нему спиной, и он не видел паники, промелькнувшей у нее на лице.

Конечно, все дело в паэлье с рынка. Хотя нет, та была свежей, как ветерок. Возможно, это просто любовные страдания.

Эмили пыталась побороть волну тошноты, отчаянно вспоминая, когда у нее были последние месячные.

Ради всего святого, она принимала таблетки. Хотя время от времени и ленилась, учитывая, что принимает их ради регулярных месячных, а не для защиты от нежелательной беременности. Да, в первую ночь именно она отказалась от презерватива, но с тех пор стала осторожнее. Ох уж эта первая ночь!

Он осторожничал, она просто хотела его.

Пожалуйста, пожалуйста. Эмили не хотела усугублять ситуацию.

Алехандро с самого начала утверждал, что расставаться несложно.

— Тебе не обязательно убегать. — Хотя она стояла спиной, вцепившись в подоконник, Алехандро заметил, как напряглись ее плечи. — Сайт почти готов, и хорошо, что тебе поступают предложения, но ты ведь можешь сделать перерыв.

На долю секунды ему показалось, будто он слышит, как отец спорит с матерью. «Тебе ведь не нужно в турне так быстро, правда?» Или: «Я знаю, что это хорошее предложение, но нам не так сильно нужны деньги, чтобы…» Словом, любые аргументы, которые приводил отец, лишь бы удержать мать от отъезда, попытаться вернуть. Неужели через четыре недели отношений и он начал вести себя так же?

— Я узнаю больше, как только доберусь до Нью-Йорка.

— Конечно.

— С тобой все в порядке?

— Да.

— Выглядишь растерянной.

— Нет. — Она повернулась к нему лицом. — Мне нужно вернуться. Переводчик хочет еще раз кое-что посмотреть.

Эмили засобиралась, Алехандро поймал ее за запястье.

— Неужели даже не поцелуешь на прощание?

Интересно, о чем она думает?

— Конечно. — Она легко поцеловала его. — Счастливого полета.

— Эмили?

— Что? Хочешь, чтобы я встала на колени, отказалась уходить? Думала, ты не любишь драмы и эмоции.

А он и не любил.

— Мы с самого начала знали, что этому придет конец, — продолжала она.

— Так и есть.

— И не плакать, когда все закончится.

Наблюдая, как Эмили уходит, Алехандро осознал, что никогда до конца не узнает ее. Он привык уезжать без предупреждения, не хотел плакать над открытыми чемоданами.

В детстве ему хватило.

Но он не ожидал, что почувствует себя подавленным от того, как внезапно с ее лица слетела улыбка. Такое, значит, расставание у них получилось.

Правда, с его точки зрения, все прошло идеально.

Эмили Джейкобс дала ему все, чего он хотел.

Четыре недели страсти и легкое расставание.

Глава 13

Стоя в аптеке, Эмили знала, что его самолет где-то в небе. Несмотря на то, что ее испанский значительно улучшился, ей пришлось прибегнуть к онлайн-переводчику, чтобы купить тест на беременность.

Prueba de embarazo.

Она упрятала тест на дно сумки и продолжила долгий рабочий день, просидев с переводчиком и программистами до поздней ночи.

Наконец она вернулась в квартиру, прислушиваясь к музыке, доносившейся из «Таберны», и наблюдая за парами, которые ужинали во внутреннем дворе. У нее нет ни малейшего шанса застать его там.

Более того, ей очень не понравилось, как они расстались. Напуганная и в панике, она вела себя ужасно. А теперь была странно спокойна.

Алехандро прав: кукла фламенко выглядит жутковато.

— Из-за тебя у Уиллоу будут кошмары.

Эмили повернула ее лицом к стене и уселась на диван.

Как же она скучала по нему, хотела, чтобы он оказался здесь, сказал, чтобы она сделала то, что должна была! Эмили была готова к последствиям, тем не менее две розовые полоски теста повергли ее в шок: Positivia. Она проверила еще раз. Ответ не изменился: Positivia.

Неужели нельзя было быть осторожнее? Сердце бешено заколотилось. Алехандро выразился предельно ясно. Ему нужно что-то быстрое. Она согласилась на курортный роман.

Возможно, она и рассчитывала на курортный роман в Испании, но обманулась, полагая, что с Алехандро получится. Ее чувства к нему превзошли все ожидания. Боже, она все так запутала!

Она представила реакцию Марианы, Кармен и Себастьяна. Но это не самое страшное.

А вот Алехандро…

У него хорошо получалось отключать чувства. В Нью-Йорке его встретил неожиданный снегопад. Он запланировал ужин. А хотелось просто закрыть глаза и подумать.

Но не было времени. Рабочий ужин затянулся на шесть часов, а когда он лег в постель, то понял, что, возможно, было бы лучше отложить звонок Эмили до завтра, когда в голове прояснится, потом все-таки решил позвонить.

— Привет. Как дела?

— Прекрасно. Вношу кое-какие обновления в последний момент.

По голосу Эмили он понял, что она не одна. Он подождал, пока она извинится перед тем, кто был рядом с ней, и почувствовал укол вины за то, что все держал в секрете. Она даже не назвала его имени.

— Извини, здесь Кармен, — пояснила Эмили.

— Кармен?

— Она принесла несколько фотографий, я просматриваю биографию.

— Смотрю, она сменила тон.

— Да, она помогает. Хотя…

— Хотя… — Видимо, Кармен поняла, что времени в обрез и нельзя всю работу свалить на Эмили, или… — Итак, как ты?

— Я занята. Как Нью-Йорк?

— Здесь холодно.

Он смотрел на снег, кружащийся за окном, и впервые тосковал по дому. Невероятно!

— Слушай, Эмили, мне не понравилось, как мы закончили.

— Нет…

— Мы ведь можем придумать что-нибудь лучше, да?

Она молчала.

— Ну, что будем делать?

— Ты сказал, что это не должно быть тяжело.

— Я же не знал, что ты девственница. Да и вы тогда не танцевали для меня, сеньорита.

Последовало долгое, самое приятное в его жизни молчание. Чтобы вернуться и пережить ту ночь снова, слова не нужны.

Тишину нарушила Кармен, исказив имя Эмили.

— Эмиль!

«Эмили», — хотел сказать он.

— Скажи ей, пусть подождет.

Ну конечно!

— Я, пожалуй, пойду.

— Я позвоню вечером.

— Вечером у нас вечеринка перед запуском, — заявила Эмили.

— С какой радости?

— Это идея Кармен, ей удалось уговорить Себастьяна. Программистам будет приятно, они отлично поработали.

Снова раздался нетерпеливый голос сестры:

— Эмиль?

Он стиснул зубы.

— Мне нужно идти.

— Уверена?

Ему не хватало работы, чтобы отвлечься. Алехандро обнаружил, что снова находится в номере. И не может заснуть.

Сайт еще не был запущен, но он вошел в систему и просмотрел его. Эмили проделала колоссальную работу. А потом он увидел фотографии в социальных сетях Кармен, с вечеринки на крыше, шпиль церкви на заднем плане, солнце, поджигающее небо, и его захлестнула волна тоски по дому.

Эмили улыбалась в камеру, но он заметил, что она плакала. Немного подло, конечно, но это зрелище доставляло ему удовольствие. Он надеялся, что эти слезы из-за него.

В предрассветные часы до него вдруг дошло, что, пытаясь защитить ее от негативной реакции семьи Марианы, он мог ненароком причинить ей боль. Впервые в жизни ему захотелось поговорить с другим человеком.

Алехандро был не из тех, кто срывается и звонит, но ему удалось убедить себя, что сейчас причина веская — запуск сайта. Надо поздравить Эмили.

Он ей не дозвонился и позвонил своей помощнице, она тоже не смогла дозвониться.

В номере было тепло, но он почувствовал холодок дурного предчувствия.

«Иногда они ведут себя нелепо…»

И все же Кармен такая милая! Себастьян тоже, ведь он согласился на вечеринку перед запуском. Хотя празднования — обычное дело в винной лавке. Тем не менее брат согласился. А почему у сестры появилась такая идея, ведь они так беспокоятся за отца?

Алехандро позвонил брату.

— Привет. Как падре?

— Все хорошо.

— Дай ему трубку.

— Он спит.

— Слушай, я что, заснул за рулем? Ты ведь не в Мадриде, да?

— С каких это пор я должен перед тобой отчитываться! — И Себастьян повесил трубку.

Алехандро понял, что предчувствие его не обмануло, надо было лучше защищать Эмили. Отец сказал Кармен, что он отказался жениться, а Мариана и Кармен рассказали Себастьяну об Эмили. Себастьян никогда по-настоящему не беспокоился о том, что отец переедет в хоспис. Это уловка, чтобы отдалить его. Кармен мила с Эмили? Себастьян, всегда занятый делами, вдруг отчаянно захотел вернуться домой? Алехандро понимал, что нужно защищать Эмили. Он позвонил в приемную, попросил соединить с Эмили Джейкобс.

— Не верится, что она здесь сегодня утром, — последовал ответ.

— Конечно, здесь! Хорошо, не могли бы вы соединить меня с квартирой экономки?

Последовало долгое молчание.

— Простите. Никто не берет трубку.

Он подумал о ее наполовину собранном чемодане.

Эмили уехала. Совершенно точно. Но это не отменяет его чувства.

Алехандро хотел видеть ее улыбку, слышать голос, снова спокойно вместе молчать.

Он хотел быть рядом, когда взойдет ее звезда.

Он хотел, чтобы она осталась надолго.

Он был готов пообещать Эмили свою верность.

Это любовь!

На презентацию Эмили надела шоколадное платье. В последний рабочий день она решила выложиться по полной, несмотря на жуткую усталость.

Вечеринка продолжалась целую вечность.

А она хотела сбежать, позвонить Алехандро, продолжить разговор. Но Кармен пустилась в рассказы о недавнем расставании. Эмили не представляла, как от нее отделаться, и до двух часов ночи утешала заплаканную Кармен, попивая горячий шоколад. А потом, рухнув в постель, уснула сном праведника.

В восемь утра пятницы Эмили поняла, что любит Алехандро больше, чем боится рассказать ему о ребенке. Когда она пересекала двор, на долю секунды ее сердце воспарило. Она подумала, что вернулся Алехандро. Хотя нет, он ведь подстригся. Но угольно-серый костюм, густые черные волосы?

Себастьян.

— Эмили, все готово?

— Да.

— Все просто великолепно.

— Спасибо.

— Мы могли бы поговорить?

— Конечно. Сейчас?

— У меня много дел, но не спеши. Захвати ноутбук. Хочу кое-что проверить.

— Конечно.

Он сексуален, так же как и все Ромеро, но несколько дикий и держится более официально, чем Алехандро. Во всяком случае, отчужденно.

— Когда будет удобно.

Она поняла, что это прямо сейчас!

Себастьян сидел за компьютером.

— Сайт выглядит превосходно. Признаю, я осторожничал, нанимая постороннего человека, но, должен сказать, работа отличная. К тому же ты появилась вовремя.

— Спасибо, но есть несколько нюансов. Я хочу подняться на виноградники, сделать несколько снимков сейчас, пока на лозах есть плоды.

— Нет необходимости. Это просто обновления и не так важно, программисты могут все уладить.

— Конечно.

Когда до нее дошло, что это официально ее последний день, она прикусила губу и ощутила легкий приступ паники. Это все? Себастьян позвал ее, чтобы подвести итоги и поблагодарить за работу.

— Я рад, что вернулся вовремя, хочу поблагодарить тебя лично. Мой отец тоже очень впечатлен.

— Здорово! Я хотела остаться на конный фестиваль. Так интересно!

— Тебе удалось найти жилье? Обычно билеты заказывают заранее.

— Н-нет, — смущенно пробормотала Эмили.

Ее великолепная квартира явно не рассматривалась. Ну, а чего она ожидала? Отпуск с бесплатным проживанием? Слоняться без дела, ожидая возвращения Алехандро?

— Я могла бы поискать гостиницу с включенным завтраком.

— Что ж, удачи. — Он явно имел в виду, что ей это понадобится. — Из-за этого фестиваля у нас все номера забронированы на год вперед,

Он явно не собирался выступать в качестве ее личного тур-менеджера.

Ну конечно!

Срок ее контракта истек сегодня.

— Повторяю, мы в восторге от твоей работы и, безусловно, будем рады рекомендовать тебя другим. — Себастьян натянуто улыбнулся. — Осталось только несколько незначительных деталей. У тебя есть корпоративный компьютер и телефон?

— Да.

Ей пришлось тут же сдать все это. Обычное, казалось бы, дело, но выглядело так, будто их забирают силой.

В ее услугах больше не нуждаются.

Она пошла к себе, чтобы подумать, но там ее встретила измученная горничная.

— Вот ты где! Новый гость уже ждет, чтобы зарегистрироваться!

У нее пятнадцать минут, чтобы собрать оборудование и все вещи, накопившиеся за время пребывания в Хересе,

Эмили отправилась прощаться с программистами, но все были заняты и едва подняли на нее глаза. Словом, тоже приняли не особо тепло.

Без Алехандро она чувствовала себя нежеланной гостьей. Даже вход в «Таберну» выглядел пугающе. Догадавшись, что теперь у нее нет доступа к столику Ромеро, Эмили подождала, пока ее посадят за тот же маленький столик, за которым сидела в первый вечер. Она заказала кофе и tocino de cielo. Подошла официантка и демонстративно положила на стол счет.

Больше никаких бесплатных обедов! Дело не в том, что она не хочет платить, просто злится на Себастьяна. Он убрал и ее, и все мелочи, которые должны были остаться на сайте. Она хотела сфотографировать этот десерт, написать о монахинях. Она еще столько всего хотела сделать!

А может, дело в том, что она не может смириться с тем, что произошло между ней и Алехандро?

Эмили заказала стакан подсоленного грейпфрутового сока, но от него ее затошнило, пришлось попросить официантку принести воды.

Она просто не знала, как уйти.

Хуже всего то, что у нее не было номера Алехандро, и она не могла ему позвонить. Отдав ноутбук, словно перерезала все ниточки.

Она не провела пальцами по его коротким волосам тем утром, когда они расставались. Какое сожаление! — Эмили.

Услышав хрипловатый женский голос, она подняла голову и, хотя они никогда не встречались, сразу узнала ее.

— Мариана.

— О, так ты знаешь меня?

— Конечно. Последние шесть недель я просматривала фотографии семьи Ромеро.

К тому же она узнала бриллиантовые серьги в ее ушах. Очаровательная Мариана уселась рядом. Черные волосы, подстриженные неровным каре. Ярко-зеленые глаза. От нее веяло абсолютной уверенностью.

— Я видела новый сайт. Впечатляет.

— Спасибо.

— Помню, Алехандро утверждал, что посторонний человек может по-новому взглянуть на ситуацию.

— Правда? — Эмили пыталась скрыть сарказм, но получалось плохо. Алехандро заставил ее почувствовать себя желанной гостьей.

— Нам нужно привлекать туристов. Тебе понравилось в Хересе?

— Очень.

— Слышала, Алехандро был отличным гидом. — Мариана рассмеялась, видя, как явно неудобно Эмили. — Да не волнуйся ты так.

— Я и не волнуюсь.

— Волнуешься! Эмили, я знаю, что происходит. Все знают. И я знаю, каким очаровательным он может быть. Алехандро может пропадать, но всегда возвращается. Сколько себя помню, всегда одно и то же. Особенно в конце лета, когда туристы разъезжаются. Конечно, тогда мы были моложе. Теперь у него более утонченный вкус.

— Ты всегда так очаровательна? — Эмили удивлялась собственному сарказму. Неужели она так осмелела!

Тем не менее, с Марианой ей не сравниться.

— Возвращайся домой, Эмили, а то становится несколько неловко.

— Неловко?

— Скажем так, смущающе. Для тебя. Никому не нравится, когда кто-то выставляет себя дураком.

Эмили побледнела. Неужели все такого мнения о ней?

Мариана подтвердила.

— Вижу, как твои щенячьи глазки следят за ним повсюду. Сначала это казалось ему милым. Но теперь он предпочел выполнять работу брата в Нью-Йорке, а не находиться здесь, в месте, которое так любит.

Эмили вспомнила их первую поездку. Он сказал, что любовь только все усложняет, а расстаться нетрудно.

А она все равно цепляется за что-то.

Бездомная и беременная — преувеличение, но, когда она тащила чемодан через plaza[11], чувствовала примерно это. Колеса чемодана стучали по булыжникам, похоже на то, как женщины прогуливаются и делают palmas, почти тот звук, который она любила.

Эмили решила попрощаться с Евой. Но, взглянув на студию снизу вверх, поняла, что не готова. Все идет своим чередом. Она села на край фонтана, пытаясь понять, что делать дальше.

Стоит ли остаться, попытаться найти жилье, или лучше вернуться в Англию?

«За тебя никто не постоит, Эмили», — сказал Алехандро.

Однако она не хотела стоять за себя, доказывать правоту, спрашивать, правда ли он ее избегает. Если избегает, как ему сказать, что она ждет от него ребенка? Она достала телефон, чтобы вызвать такси. Возможно, в голове прояснится, когда она доберется до Мадрида.

Нет!

Она устала жить как испуганная мышь. Устала жить с сожалением.

При этом сожалела о том, как они расстались, понимая, что со временем станет еще хуже.

Эмили потащила чемодан обратно в винный магазин. Интересно, как она выглядит, жалко или смело. Впрочем, не важно. Нельзя допустить, чтобы все закончилось вот так.

Ее остановила охрана.

— Простите. Вход только для персонала.

— Я здесь работаю. — Ее контракт действовал до пяти вечера.

Но, похоже, когда Ромеро смыкают ряды, желая вычеркнуть кого-либо, так и происходит.

— Не могли бы вы присмотреть за моим багажом? Охранник окликнул ее, когда она пробиралась к главному зданию через внутренний двор, направляясь к Себастьяну.

— Señorita!

Там стоял еще один охранник, и ему явно приказали остановить ее. Прежде она бы ужаснулась, а она успокоилась.

Они хотят, чтобы она ушла! Но тот Алехандро, которого знает, не стал бы прятаться в Нью-Йорке, надеясь, что так и случится. Если бы между ними все было кончено, он бы сказал об этом прямо.

— Señorita! — крикнул охранник.

— Мне нужно поговорить с Себастьяном.

Эмили гадала, набросятся они на нее или нет, это может навредить ребенку.

Послышался голос Себастьяна.

— Все в порядке. Поднимайтесь, мисс Джейкобс.

Эмили не представляла, как себя вести, но понимала, что не готова уйти. Алехандро никогда бы не подверг ее такому испытанию.

Кабинет Себастьяна выглядел весьма внушительно, с железной лестницей в центре, ведущей на террасу на крыше, где были сделаны его романтические снимки. Сейчас ее встретил не тот улыбающийся мужчина с фотографий.

— Чем могу помочь?

— Я хотела бы обсудить с Алехандро одну вещь. — Она перевела дыхание, придав голосу уверенности. — Можно узнать его номер?

— Нет. — Голос Себастьяна был резок.

— Хорошо, а ты можешь с ним связаться и передать ему мой номер?

— Уверен, у Софии есть все контактные данные. Я попрошу ее передать их ему. Хотя сейчас, думаю, она немного занята родами.

— А ты не можешь позвонить ему ради меня?

— Послушай, если Алехандро захочет связаться с тобой, он свяжется.

— Я не уеду, пока не поговорю с ним.

— Ты выставляешь себя дурой.

— Нет! Ты невероятно груб!

В ее глазах стояли слезы.

— У твоего брата хорошие манеры, он мужественный человек. Если бы он хотел, чтобы я ушла, сказал бы об этом сам. Если не дашь мне его номер, я…

Она не договорила.

— Ах ты ублюдок!

Вломившись в дверь, Алехандро пронесся через комнату.

— Вся эта чушь о том, что ты хочешь увидеть отца своими глазами…

Он был в ярости, на мгновение ей показалось, что он ударит старшего брата. Они стояли разъяренные лицом к лицу.

Алехандро не так уж и благоразумен!

— Эмили, подожди в моей резиденции. — На нее он даже не взглянул, сверля взглядом брата. — Если, конечно, Себастьян не изменил код и там. Иди! — прикрикнул он, глядя Себастьяну в лицо.

Когда вдали стихли шаги, он заговорил снова:

— Какого черта ты делаешь?!

— Веду дела. Ты знаешь, чего хочет отец.

— А еще он хочет вернуть жену, хочет победить рак без операции. Я не женюсь на Мариане только потому, что он так задумал!

— Это давно запланировано.

— Запланировано до того, как я научился говорить. Вы все решили, что я рожден для того, чтобы жениться на ней.

— О чем ты?

— Я даже не уверен, что хочу здесь находиться, хочу строить карьеру, ссорясь с тобой и Кармен, пока вы стираете нашу мать с лица земли.

— Надеюсь, ты не собираешься уходить.

— Мне и не придется. Я могу просто поставить мои интересы на первое место, как Кармен. Впредь не смей вмешиваться в мою личную жизнь.

— Я пытаюсь уберечь тебя от глупости.

— Значит, жениться на нелюбимой женщине — не глупость?

— Думаешь, ты любишь Эмили?

Алехандро предпочел отмолчаться, точно зная, что любит ее.

Она сидела на диване, на котором они впервые занялись любовью, но вскочила, как только Алехандро вошел.

— Молодец, что выстояла перед ним. — Он улыбнулся, вспомнив слова, которые услышал, взбегая по лестнице. — Не многие люди осмелились бы разговаривать с ним так в его же кабинете.

— Я не боюсь Себастьяна.

Больше всего Эмили напугала реакция Алехандро, когда сообщила, что курортный роман перерос в нечто большее, постоянное.

— Что сказал Себастьян, чтобы ты ушла?

— Не много. Поблагодарил за работу, попросил вернуть компьютер и телефон. У меня даже не было времени записать твои контактные данные. Когда твоя семья решает за себя постоять, у нее даже появляется стиль.

— Так и есть.

— Я нашла горничную, а она ждала, чтобы я убралась, ей надо было готовить квартиру для нового гостя. А потом мне сказали, что ты в Нью-Йорке и избегаешь меня.

— Кто сказал?

— Не скажу.

— Ты должна.

— Мариана. Я была в «Таберне», она подсела ко мне и рассказала несколько простых истин.

— Ты имеешь в виду истин для нее.

— Возможно. Она указала, насколько нелепо то, как я щенком таскаюсь за тобой повсюду. А тебе нужен кто-то сильный, и ты не в силах хранить верность. — Неправда, я всегда был верен тебе. Да, не способен на долгие отношения. Во всяком случае, я так думал. Я еще в декабре сказал Мариане, что все кончено. С тех пор все забеспокоились. Я точно знал, что это не самый удачный брак, и прятал тебя не ради счастья Марианы, просто пытался скрыть, каким счастливым сделала меня ты. Увидев нас вместе, Кармен, видимо, поняла, что это нечто иное.

— Каким образом?

— Я всегда был жалким ублюдком, но никого из себя не корчил, не выставлял напоказ, хотя Кармен думает именно так.

Эмили улыбнулась и представила, как все пошло наперекосяк.

— Должно быть, она сразу же позвонила Себастьяну, — размышлял Алехандро. — Поэтому я внезапно понадобился в Нью-Йорке. Это никак не связано с отношениями с отцом. Нас просто хотели разлучить. — Почему? Что им с этого?

— Ничего. Себастьян думал, что через несколько дней я, по своему обыкновению, забуду о тебе. Иначе ты бы поселилась в нашем отеле в Севилье. Но он не учел, что я мог бы поехать в Англию.

— Я не могла себе позволить провести ночь в том отеле, не говоря уже о том, чтобы остаться там и переждать.

— Я бы попросил твой номер у Софии. Словом, ему бы не удалось нас разлучить.

Алехандро говорил очень уверенно, почти так же, как она, когда требовала аудиенции у Себастьяна.

Осложнить ситуацию мог бы ее секрет. Их отношения еще слишком хрупкие и нестабильные для таких новостей. Но его губы накрыли ее губы, и Эмили погрузилась в поцелуй, позволив себе заглушить боль последних нескольких часов.

Они еще пока были в одежде. Эмили набралась смелости и расстегнула ширинку. Отчаянный и такой желанный секс. Алехандро застонал, нуждаясь в этом не меньше, чем она. Входя, он сводил ее с ума, и только это имело смысл. Эмили закрыла глаза, позволяя себе получать удовольствие от того, что Алехандро занимается с ней любовью. Прежде чем открыться ему.

— Алехандро!

Она слишком быстро испытала оргазм и закрыла глаза, когда закончил он.

У обоих перехватило дыхание.

Воссоединившиеся.

Насытившиеся.

Никогда еще они не были так близки.

Она отвела глаза, не зная, как он отреагирует, узнав новости, желая продлить этот момент.

Он поцеловал ее, медленно встал, привел себя в порядок. Эмили наблюдала, как он подошел к проигрывателю и выбрал пластинку, которую ему подарила. Она не хотела романтики перед тем, как сказать ему что-то важное.

Но именно благодаря Алехандро все встало с ног на голову.

— Выйдешь за меня?

— Выйти за тебя?

— Да, выйдешь за меня? Да, знаю, ты строишь карьеру, но я клянусь, что не буду таким, как отец, и не стану тебя останавливать. Я сказал Себастьяну, что готов уйти из компании, если он снова попытается до меня докопаться. Мы могли бы открыть собственную винную лавку с моей долей земли.

— Перестань. — Она внезапно представила их на маленькой гасиенде с виноградными лозами. Но нет, она никогда бы не стала разлучать его с семьей!

— Я не могу перестать тебя любить. Словом, чего бы это ни стоило…

— Алехандро, пожалуйста. — Она наконец решилась: — Я беременна.

Она ожидала реакции. Он молчал.

— Я принимаю таблетки, но, видимо, перепутала или была недостаточно осторожна.

— Т-ш-ш. Ты была не одна.

— Ты не хочешь детей, я знаю.

— Более того, никогда не рассматривал такую возможность. Ты поэтому вернулась, хотела обсудить со мной это?

— Да.

Она заметила искорку сомнения в его глазах, и ее вдруг осенило, что очень опытный Алехандро такой же новичок в любви и детях, как и она.

— Нет. Я думала, что мы еще не готовы расстаться. Я вернулась, потому что хотела сказать тебе в лицо, что люблю тебя. Люблю с той самой ночи, когда мы встретились. Я лгала тебе все это время.

Он слегка улыбнулся, глядя на самую застенчивую и одновременно самую храбрую женщину, которую знал. Как же тяжело ей было!

Не просто узнать, что ты беременна, а еще и встретиться с Себастьяном и Марианой.

И он не слишком подходит на роль мужа. Не подходил. Пока в Нью-Йорке не испытал острое желание вернуться домой.

— Спасибо за то, что не отказалась от нас.

Он привык к матери, которая превыше всего возносила искусство и карьеру и при первой же ссоре сердито собирала вещи; к отцу и брату, у которых работа на первом месте.

— Все это слишком рано, понимаю.

— Может, и рано, но мне так нравится мысль о том, что у нас будет ребенок. Ромеро Джейкобс.

— Что, прости?

— Его будут звать малыш Ромеро Джейкобс.

— О! — У нее на глазах выступили слезы.

— Почему ты плачешь?

— Мой отец всегда расстраивался из-за того, что я — последняя Джейкобс.

— Вот и нет. — Алехандро провел рукой по ее животу. — Их будет много.

— Прекрати! У нас и одного-то нет пока!

Ее протесты утонули в восхитительных, самых приятных словах.

— Мы только начали.

Эпилог

Себастьян знал, что с радостью расторг бы этот брак еще до того, как его заключили, даже когда они стояли в ризнице, ожидая венчания.

— Ходят слухи… Люди говорят…

— Слухи меня не интересуют, — перебил Алехандро. — Тебя вроде тоже.

— Я твой брат. Если ты женишься из-за беременности Эмили, то знай, что…

— Прибереги речь для вечеринки.

Конечно, у брата были все основания для недоверия, в осторожности ему не откажешь.

— Неужели ты не можешь просто порадоваться за меня? Ладно, если не можешь, пусть padrina[12] будет Кармен. Между прочим, она такая же подозрительная, как и ты. Слушай, через час я женюсь на женщине, которую люблю. Если ты этого не видишь — твоя проблема, не делай ее моей. Просто попробуй натянуть улыбку на лицо.

— Ладно.

Себастьян уступал редко, и, когда все вышли из ризницы в церковь, остановил младшего брата.

— Алехандро, я хочу для тебя только хорошего.

— Именно это сегодня и произойдет.

— Тогда желаю тебе всего наилучшего.

— Спасибо.

Приехала мать. Опоздав в церковь, как, скорее всего, и планировала. Мария де Лука не в состоянии оставаться незамеченной. На ней было серебристое шелковое платье и высокая пейнета — традиционный испанский гребень с замысловатой белой вуалью.

— Dame pan у dime tonto, — пробормотал Себастьян, и Алехандро улыбнулся.

Это означало: «Дай мне хлеба и называй дураком», но на самом деле: «Мне все равно, что ты думаешь, пока я получаю, что хочу».

Эти слова идеально характеризовали мать. Мария никогда не краснела, не испытывала неловкости. Скользнув по проходу, она поцеловала напряженную Кармен, очень нежно — отца и заняла место рядом с ним.

Отцу сделали операцию в ту самую ночь, когда Алехандро и Эмили пришли к нему в палату, чтобы сообщить о помолвке.

— Мы знаем, как Марии нравится затмевать невест, — Алехандро поцеловал Эмили в макушку, — но думаю, сейчас она этого не сделает.

Хосе хмурился. Совсем не то он планировал для среднего ребенка, равно как и для будущего бизнеса, и не скрывал этого от сына.

Вошла Мария.

— Оставь их в покое. Я никогда не видела сына таким счастливым.

— Тебя просто не было рядом, — заметил Алехандро, хотя в кои-то веки ему было приятно заручиться поддержкой матери.

— Сколько осталось до свадьбы?

— Четыре недели.

— Тебе хватит времени, чтобы восстановиться после операции, Хосе? Или счастливой паре придется заглянуть в хоспис?

— Madre![13]

Хосе, привыкший к черному юмору жены, лишь смеялся.

Свадьба! Теперь ее ждали с нетерпением.

— Сообщи им, — разрешила Эмили.

— В ноябре мы с Эмили ждем ребенка.

Отец заплакал, а Мария, не претендовавшая на роль лучшей матери, обняла будущую невестку.

Свадьба и ребенок!

У Хосе действительно много причин жить дальше.

Конечно, dama de honor[14] у Эмили была Анна. Маленькая Уиллоу не могла летать из-за проблем с ушами и проводила выходные с родителями Анны. Она завизжала, обозревая по видеосвязи Эмили в свадебном платье.

— Так красиво!

— Спасибо.

Да, красиво и женственно. Платье цвета нежной магнолии, довольно смелое для Эмили. На бретельках, с облегающим лифом, подчеркивающим изгибы и переходящим в великолепную кружевную юбку, которая идеально подошла бы для танцев ночь напролет!

— И такие милые цветы в волосах, — восхищалась Уиллоу, когда Эмили опустила голову, чтобы крестница увидела нежный цветок апельсина, вплетенный в волосы. — И ты улыбаешься.

— Да.

Последнее время, несмотря на жуткую нервотрепку, Эмили охотно улыбалась.

В обязанности dama de honor входило следить за тем, чтобы жених и невеста не виделись до того, как невеста приедет в церковь. Анна отнеслась к этому серьезно.

— Ты опаздываешь.

— Он наверняка уже там.

— Возможно, но я должна быть уверена.

Наконец позвонил Себастьян. Они уже в церкви. — Спасибо. — Анна закатила глаза, услышав скупой тон Себастьяна. — Говорит так, будто катафалк пригнали.

— Я у него не в цене.

— А тебе не все равно?

— Да, но это будет мой дом. И все равно я никогда не думала, что буду такой счастливой!

Они прошли под арками апельсиновых деревьев и спустились по аллее к площади.

Аисты летали высоко над шпилем церкви. Увидев их, Эмили улыбнулась, вспомнив, как наблюдала за ними с Алехандро.

Сегодня они признались друг другу в любви. Перед довольно холодными людьми. Все обернулись. На секунду ей захотелось сбежать. У Алехандро так много бывших. София, Мариана, Ева — лишь некоторые из них. Это так нервирует! Эмили ощущала себя самой ненавистной невестой в Хересе.

«О, обернись, Алехандро», — думала она.

Но вдруг встретилась взглядом с будущей свекровью. Неувядающая красавица Мария де Лука смотрела Эмили прямо в глаза и застала ее врасплох, легко двинув рукой, прямо как Ева, заставив Эмили высоко поднять голову. Другой жест призывал ее улыбнуться.

Именно за это Эмили и любит фламенко — танец страсти и уверенности, позволяющий выразить себя, спрятаться или расхрабриться. Она научилась смотреть людям в лицо, хмуриться, улыбаться, свободно общаться одним лишь взглядом.

Она посмотрела на жениха, уверенная в себе и улыбающаяся пошла к алтарю.

— Я тебя долго ждал, — сказал Алехандро, когда она подошла к нему.

— Я опоздала всего на десять минут.

— Нет. У меня ощущение, будто я всю свою жизнь ждал сегодняшнего дня.

— И я.

Она мечтала о семье, отчаянно пыталась вписаться в какое-либо сообщество, быть менее застенчивой.

Теперь благодаря любви ее желания сбылись.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.