Жрец Лейлы

Глава одиннадцатая. Мира

У неё были серые глаза, которые я запомнил на всю свою жизнь. Лицо позже стерлось из памяти, словно нарисованное на песке, цвет волос тоже потускнел, я только припоминал, что вроде они были темными. Но на самом деле остались только глаза. Глаза полные торжества и счастья в тот момент, когда моя стрела, с синим оперением, пронзила её сердце. Знала ли она, какую боль причинила мне?

Удивительно, но даже Проклятие Чистой души не могло заглушить боль намного более острую и глубокую, от которой нет спасения. Мир, погрязший в крови и войне, где ты встречаешь такую чистоту – это нить надежды и ощущение, что в темноте есть огонек, который рано или поздно приведет тебя к свету, которого можно будет хотя бы коснуться.

Теплый, нагретый солнцем камень ступенек, ведущих к гостинице, в которой мы остановились с Кэртисом, приятно грел пальцы, и я прикрыл глаза, размышляя над полученной от хозяина гостиницы информацией.

Когда я вошел в гостиницу, отец Миры вышел ко мне, улыбаясь, словно я принес ему счастливую весть, а не тело его дочери.

До моего отупевшего сознания с трудом доходило то, о чем он говорил мне.

Мира. Девочка – дитя богов-близнецов Сайя и Мигайя. Никогда не думал, что встречусь с почитателями этого культа. В Мирейи их религия не приветствуется. Религия о реинкарнации. Её последователи верили в смерть после жизни такую, которую они могут выбрать сами. Главное – правильно умереть.

Именно умереть, а не правильно прожить эту жизнь. Ногти впились в ладонь, когда кулаки оказались сжаты излишне сильно.

Мира мечтала стать воительницей. И её вера подсказала ей путь. Умереть от руки воина. Она долго выбирала того, кто будет её убийцей. Почему она выбрала именно меня? Я открыл глаза, вглядываясь в небо над городом. Её отец сказал, что изначально она хотела, что бы это сделал Сабир, чтобы она возродилась такой же благородной и сильной. Сайя и Мигайя говорили, что умерев от чьей-то руки, ты возродишься таким же как этот человек.

Возможно, это и было правдой для верующих в Близнецов, но в этом случае Мира совершила страшную ошибку.

– Жестокий пират плачет о жизни юной служанки из гостиницы? – голос, прозвучавший рядом, был полон растерянности и раздраженной насмешки.

Я повернул голову, вглядываясь в Сабира Лиариса и его повелителя Натана Клейорика, старшего брата Сигана. А за их спиной еще какие-то люди. Я присмотрелся к ним и поднялся на ноги.

– Может, я оплакиваю не её? – качнул я головой, глядя в глаза Правителю. – Я могу плакать и по себе, вы не находите?

– Возможно, – качнул он головой. – Зачем вы забрали тело девушки?

Но я смотрел уже мимо него, разглядывая служителей культа Близнецов. И ответил я скорее им, чем кому-то еще.

– Потому что есть определенные обстоятельства этому. Вы пришли за ней?

Рядом с Правителем встал уже немолодой мужчина в двухцветной хламиде:

– Воин, ты не должен оплакивать эту душу, она уже в чертогах Сайя и Мигайя. И готовится к возрождению, что бы стать воином таким же сильным и благородным, как и ты, – он мягко улыбнулся. – И таким же красивым.

Я медленно кивнул:

– Так вот почему в итоге она выбрала меня? Теперь понимаю.

– Ты сделал её счастливой, – он был полон своей правоты, не зная еще, что сейчас я обрушу на него горечь правды.

– Она ошиблась, старик. Мира ошиблась, выбрав меня.

Он покачал головой:

– Ты не понимаешь, юный воин. Мало из нас, кто может так быстро найти свой путь, выбрав того, кто подарит нам смерть и начало нового пути, того, которого мы желаем. Я полностью одобрил её выбор, когда она рассказала мне о тебе.

Я выпрямился, гневно глядя на него. Из-за этого человека погибла Чистая Душа, по вине этого…

– Я могу понять твой гнев, – продолжал он. – Но мы не думали, что ты так будешь переживать, ведь ты привык убивать и любишь это делать…

Вот тут я не выдержал и схватил его за грудки, сметя Повелителя Натана со своего пути.

– Да как ты смеешь решать за меня?! – прошипел я ему в лицо. – Я люблю убивать, да! Но ты подтолкнул эту девушку к смерти от моих рук, ничего не зная обо мне! Ты думаешь, она счастлива?! Я сильно сомневаюсь, так как никаких чертогов Сайя и Мигайя она не увидела!

Он положил мне на руки свои сухие ладони:

– То, что ты не веришь… – он все еще не понимал.

И я призвал свою силу.

– Я не верю?! – лоб обжигали синие лепестки. – Пятьдесят лет прошло всего! А другие культы начали нас забывать?! Она видела мой меч! Ты видел его, ты ДОЛЖЕН был понять! Лейла, моя повелительница, МОЯ богиня! Не отпускает полученные души! Эта девочка не может возродиться в следующей жизни человеком!

Он смотрел мне в лицо и его глаза наполнялись ужасом.

– Жрец… Лейлы… Ночь и охота… – почти бессвязный лепет. – Ты… верховный…

– Да! Я первый верховный жрец Лейлы за последние полвека! И твоя глупость и нежелание видеть дальше своего носа убили Миру! Чистую душу, белую, без единого пятна, что позволило бы ей перейти на другой уровень существования после этой смерти. Если бы она не покончила жизнь самоубийством, бросившись под мою стрелу!

Я почти отшвырнул его от себя, тяжело дыша. Ярость плескалась где-то на уровне горла, грозя вырваться злобным рычанием.

Он встряхнулся, словно, пес и решительно выпрямился:

– Тогда она останется у тебя. Тело той, кто стала добычей Ночи, не требуется Сайя и Мигайя.

И вся эта свора, стараясь не терять достоинства отправилась восвояси. Я чувствовал, как растерянность и горькое недоумение сворачиваются клубков в животе. Они, что?.. Отказались от неё?!

Отказались…

И вместо рычания, из горла выплескивается почти безумный смех. Люди действительно забыли слишком многое.

– Кто ты? Или что ты? – тихий голос Правителя за спиной.

Я оборачиваюсь, и он находит в себе силы не отшатнуться от меня, хотя я вижу, что ему очень хочется это сделать.

– Я – Лилиан Катани, Верховный Жрец Лейлы, Богини Ночи и Охоты, – как устало звучит мой голос. – Почти забытой богини, чей культ процветал не так уж давно, всего какое-то поколение назад. Убитые моей рукой, как и каждого, кто поклоняется Лейле, попадают в чертоги нашей госпожи, чтобы она могла их возродить по своему желанию. Но она никогда не возвращала их людьми. Например, твой брат нашел на море душу, достойную стать драконом.

– Сиган… поклоняется богине?..

– Да, – отозвался я. – Простите, правитель Натан. Сейчас я не смогу ответить на все ваши вопросы, которые несомненно у вас возникли.

– Почему? – сталь в голосе и интонациях.

– Потому что… – и приступ БОЛИ, наконец, накрыл меня с головой.

– Ты жестока…

– Я всегда была такой, – пожала плечами девочка, болтая ногами в воздухе. Она сидела на подоконнике, не смотря на своего собеседника.

Оборотень скользил из угла в угол комнаты, не способный находиться без движения. Словно пантера в клетке.

– Неужели Лилиан должен все это терпеть? Сколько еще его ожидает? Зачем ты так с ним?

Она вздохнула:

– Темный, выслушай. Правило Проклятия Чистой Души было придумано не мной. Есть силы сильнее меня и законы, которые и я не могу не выполнять. Лилиан – он не обычный жрец, ты знаешь это. И ты можешь не верить мне, но я люблю его. Однако эта смертная девушка не просто так появилась на его пути. Все мои верховные жрецы рано или поздно сталкивались с этим проклятием. Чаще всего поздно… Но Ли… он же становится тем, кем должен быть слишком быстро. Ему приходится нагонять такой большой разрыв времени, начиная фактически с нуля. В системе моего жречества ему еще два с половиной десятка лет до послушничества, я не говорю уже о жречестве и о его титуле Верховного Жреца…

– Это значит, что в какие-то десять лет он ужал сроки служения тебе?

– Что-то в этом роде, – отозвалась богиня. – Темный, за следующее десять лет ему придется испытать столько, сколько не испытывал за предыдущие, потому что никто не останется равнодушным к его появлению, ты должен это понимать.

– Если он доживет. – оборотень остановился и прямо взглянул на богиню. – Как снять Проклятие?

– Я не могу сказать, – бесстрастно отозвалась она. – Этим секретом владели только мои Верховные Жрецы.

– Ты хочешь сказать, что мы немедленно должны отправиться освобождать твоего предыдущего жреца – Станислава, что бы он помог освободить Ли от этих приступов БОЛИ?! – Кэртис не заметил, как сорвался на рык.

Она покачала головой:

– Я не в праве подсказывать ему решения. Иначе сама буду наказана.

Оборотень зарычал:

– Ты говоришь, что любишь его. И пугаешься какого-то наказания только потому, что поможешь ему, Богиня?! Ты понимаешь, что все, что ты говорила до этого становится пустым звуком?!

Её глаза засветились гневом:

– Не смей разговаривать так со мной, Темный! Даже твоя госпожа не защитит тебя, если я рассержусь!

– Ты всего лишь маленькая эгоистичная девчонка с божественной силой, – презрительно отозвался Кэртис. – Убей меня за оскорбление, и ты получишь войну с силой, которой боги не указ.

– Подожди, что ты сказал? – внезапно напряглась фигура на окне. – Кто я?

– Маленькая эгоистичная девчонка… – медленно повторил темный, внимательно наблюдая за тем, как на детском лице проступает настоящее озарение, тесня божественный гнев.

– Ты – гений! – с радостным восклицанием богиня и только зеленая лента мелькнула вслед за исчезнувшей хозяйкой.

Ошарашенный оборотень не успел ничего предпринять, услышав за дверью тихий стон.

Он резко прыгнул к двери, распахивая её. И разноцветные глаза повелителя Мигара взглянули на него с растерянностью.

– Он внезапно забился в судорогах… нам с Сабиром пришлось потрудиться, удерживая его…

На плечах гостей почти безжизненно висел Лилиан.

– Хотите сказать, что вы чувствуете того, кто пользовался божественным огнем? – тихо поинтересовался Корал.

Станислав медленно кивнул:

– Скорее всего, это новый Верховный Жрец Лейлы, иначе бы я не мог так чувствовать его боль.

– А вы?..

– А что я, – вздохнул мужчина, – Здесь все просто. Я на протяжении всего заключения в этой башне не мог выполнять свои обязанности, конечно, мне нашлась замена. Я даже рад этому. Проблема только в том, что я хорошо помню, как горел главный храм, где хранились все архивы. Это означает, что мой приемник вряд ли располагает всей информацией, которую передавали друг другу Верховные в течении всего времени. И то, что он уже сутки испытывает боль, отголоски которой я слышу, подтверждают это.

– Что это за боль? – подал голос со своего места Винир.

– Проклятие Чистой Души, – ответил Станислав не задумываясь.

Оба его друга выдохнули.

– Не слишком ли все быстро? – после некоторого молчания подал голос Корал. – Божественное пламя, проклятие…

Мужчина кивнул:

– Возможно… мы же не знаем, что там происходит… у нас слишком мало информации. Только мои ощущения и отголоски чужих. Больше ничего.

Скрипнула дверь, прерывая их разговор. На пороге показался худой юноша, одетый в потертые рубаху и штаны. Он держал на руках поднос, забитый едой до отказа.

– Мейдок, – ласково улыбнулся жрец Лейлы. – Тебя выпустили из карцера?

Тот поставил поднос на стол и слабо улыбнулся:

– Да, я уже закончил отбывать свой срок наказания.

– Не надо так рисковать, – пожурил его Станислав. – Твой хозяин очень опасен.

Юноша пожал плечами:

– Вся жизнь полна опасностей, господин. Вы кушайте, а то хозяин собирался к вам вечером зайти. У него накопились вопросы.

– Садись с нами, – хлопнул по стулу рядом Корал. – А то твои глаза выдают тебя.

Тот покачал головой с явным сожалением:

– Меня уже ждут. Распорядитель на кухне засек время.

Пленники понимающе кинули, и дверь за юношей захлопнулась.

Станислав некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь:

– Паренек входит в силу.

– Да, Белила ждет масса сюрпризов, – кивнул Винир. – Как долго твой приемник выдержит Проклятие?

– Учитывая специфику этого явления, – вздохнул он, – даже если он очень силен, не более года. Ему стоит побыстрее найти разгадку. Проклятие отнимает много жизненных сил.

– Кричи, Лиани. Кричи, – сильные руки обнимали меня, удерживая.

Нельзя было причинять им вред. Нельзя калечить Кэртиса, сражаясь с болью молча. И я кричал и кричал, надрывая горло, выплескивая боль, пока не обессилил окончательно. БОЛЬ чуть отступила, оставив головокружение и пульсацию во всем теле.

– Легче?

Я тяжело и с хрипом дышал:

– Помоги мне сесть, – наконец, мои губы и рот смогли сформировать довольно внятную просьбу.

Боль приходила приступами, иначе я просто мог привыкнуть к ней и научиться отстраняться, хотя бы частично. Но проклятие было хитро построено, словно его придумывал и разрабатывал профессиональный палач. Возможно, так оно и было, среди богов немало таких.

Я сел и смог взглянуть на своих невольных помощников и гостей:

– Вот теперь я готов отвечать на ваши вопросы, господа. По крайней мере, до следующего приступа.

Правитель Натан медленно кивнул:

– Хорошо. Тогда объясните мне что произошло, когда Гарис ушел вместе со своими людьми, оставляя тело Миры на ваше попечение?

Я медленно кивнул, понимая:

– Что ж… частично вы уже поняли дилемму. Мира вместо ожидаемой реинкарнации в воительницу, получила возможность возродиться каким-нибудь иным существом. Так как религий достаточно много на Эмире и наши боги живут и указывают своим жрецам напрямую подчас, для многих была разработана целая система, чтобы придерживаться определенных правил и законов, не вступая в конфликты. Вера верой, а когда сталкиваются интересы богов… В общем, для Миры был шанс, если бы ваш Гарис остался. Если бы он решил бороться за душу Миры. Просто тогда бы боги сами решали эту проблему, и возможно Мира все же получила бы свой шанс. Моей богине сейчас не с руки напрямую ссорится со своими коллегами. Однако девушку предали. Вы сами слышали, как Гарис отказался от неё, предпочтя считать её добычей ночи.

Очень медленно правитель кивнул:

– Хорошо. Допустим. Что вы намерены делать с её телом теперь?

Я поморщился:

– Похоронить.

– Что за приступы вас мучают? Еще вчера их не было. Это я так понимаю как то связано с Миррой?

– Точнее с её смертью, – уточнил я. – Мира – Чистая Душа, а насчет убийства таковой, неважно насколько это зависит от убийцы, его настигает кара – Проклятие. Его-то воздействие вы и имеете счастье лицезреть. Но, Правитель Натан, я чувствую, что вы хотите задавать вопросы совсем о другом человеке…

Он вздохнул:

– Что ж…ты прав. Я несколько лет не видел брата. А уж когда до меня дошли слухи о его новом поведении и прозвище… Ты не мог бы рассказать мне? Кто он теперь?

– Верховный жрец Лейлы на море, – ответил я. – Будущий владыка морских просторов. Насколько я знаю, пиратские острова собираются предложить ему корону, хотя ничего подобного не было за всю историю пиратства.

Правитель помолчал, словно не понимая всего того, что я только что сказал…

– Он, правда, связан с сиренами? – тихий вопрос.

– Правда, – устало отозвался я. – Сирены – это дети бога Сирена, а он в свою очередь является сыном Лейлы. Так что все логично.

Он внезапно выпрямился:

– Лорд Лилиан, я бы хотел взять заботу о похоронах Миры на себя. Вам же пока лучше отдохнуть.

Я расслаблено закрыл глаза:

– Спасибо, правитель Натан.

Удивительно, но что-то явно перевернулось в сознании этого человека. До этого он ни разу не называл меня по титулу. Я был всего лишь пиратом.

Сабир за все это время не произнес ни слова. А на меня снова смотрели счастливые серые глаза, только вот счастья стало в них намного меньше… Что, девочка, все не так получилось, как все мы того желали?

Я слышал, как Кэртис закрыл за гостями дверь и вернулся к постели:

– Ты сможешь уснуть?

Я медленно качнул головой:

– Это вряд ли. Хотя приступ и вымотал меня, но когда придет следующий неизвестно.

– Что творится у тебя на душе, Ли? – мягкий мурлыкающий голос. – На кого ты обижен? На Лейлу? Или на… Миру?

– Сложно простить то, что она сделала, – тихо ответил я. – Люди конечно редко считаются с чужим мнением. Я понимаю, к чему она стремилась, и причины её поступка, однако от этого не легче. Знаешь, я читал, что некоторые жрецы не могли простить своим жертвам действия Проклятия. Тогда я не понимал этого, ведь мы убийцы, а они – жертвы. Однако теперь…

Теплая рука накрыла мою ладонь:

– Я все время забываю, какой ты, в сущности, мальчишка, Ли.

Я открыл глаза и с легким возмущением уставился на него:

– Молчал бы… старичок. Лучше бы пошел и разобрался там с передачей тела девушки правителю, и насчет поесть…

Он улыбнулся:

– Ну вот, теперь ты снова похож на себя.

Когда оборотень закрыл за собой дверь, я сел в постели и взглянул в сторону окна, там болтая босыми ногами, сидела Лейла. Мы долго молчали, и наконец комнату наполнил её шепот:

– Ты уже знаешь ответ, Ли?

– Знаю, – медленно кивнул я. – Но это не так то просто.

Она легкомысленно пожала плечами:

– Разве?

Я медленно брел по погруженной в сумерки улице. Может, это и было глупостью, уйти из гостиницы, не предупредив Кэртиса, да еще на грани нового приступа, но сидеть в постели больше не было никаких сил. Бездействие не решит проблему. Тем более, я действительно знал, что примерно должен сделать. Догадка была простой и почти гениальной, и позволяла предположить, что именно по этой причине не было трагических песен о Проклятии.

В какие-то мгновения мне казалось, что рядом со мной, держась за кончик моего плащ, шагает, весело улыбаясь, Мира. Вот поверни голову и можно её увидеть. Только пульсирующая боль в висках говорила об обратном.

Когда я собирался выйти, я специально смыл весь макияж, заплел волосы в тугую косу, а более короткие пряди, закрепил простыми заколками. В сумке сохранились одежды, в которых я путешествовал, когда был одиночкой. Пара стилетов в сапогах и рукавах, и единственное, что взято – это два перстня. Один тот самый, что я должен буду передать своему деду, как последнее слово матери, а второй… второй принадлежал тогда еще наследнику престола Его Высочеству Лилиану.

В какой-то момент пришлось схватиться за ближайшую стену, что бы немного отдышаться. Приступ весьма скоро.

– Извините, вам плохо?

Я поднял голову, останавливая взгляд на девушке… Странно, вроде короткую стрижку женщины обычно не носят. Может, она чем-то болела?

– Господин? – она склонила голову, в ожидании ответа, откровенно разглядывая меня.

У неё были голубые, словно летнее небо глаза, и такие же чистые, как после очищающего дождя с радугой.

– Со мной все в порядке, – отозвался я.

– Вы лжете, – укоризненно покачала она головой.

Я слабо улыбнулся её проницательности:

– Ты вряд ли сможете мне помочь, девочка.

В её глазах внезапно зажглись опасные огоньки:

– Ты сам-то не старше меня. Так что не выпендривайся. Я же вижу, что тебе больно. Как тебя зовут?!

– Лиан, – под таким напором, я чуть не отшатнулся.

– А я – Мира, – успокоилась она. – И ты пойдешь сейчас со мной.

– Как?! – мир вокруг пошатнулся. – Мира?

– Да, очень распространенное имя в Мигаре, знаешь ли, – раздраженно отозвалась она. – А ну-ка, красавчик… – она подставила свое плечо, отлепляя меня от стены.

– Куда мы идем, Мира? – тихо поинтересовался я через пару шагов, не в силах сопротивляться её напору.

– В храм Целителей, там тебе помогут, – отозвалась она. – К нам приехал самый знаменитый из жрецов Совирага. Он многое может. Говорят даже воскрешать мертвых.

Я лишь хмыкнул. Храм Целителей. Храм Совирага, точнее одной из его ипостасей. Той, что отвечает за исцеление. Вообще, Совираг – бог-отец. Из старых, Первых богов. Странно, но мне всегда казалось, что Лейла немного робеет перед ним. Но Проклятие чистой Души ему не под силу. Это совершенно точно.

– Лорд Олег! Лорд Олег! – крик Миры чуть не оглушил меня, когда мы оказались перед ступенями Храма.

Святой, ну надо же, имечко для жреца. Видимо с детства в служение готовили.

– Мира?

Я поднял голову и удивился. Очень сильно удивился. Мужчина лет сорока, с гривой русых волос и серо-зелеными такими знакомыми глазами.

– Кого ты привела мне, Мира? – но смотрел он только на меня.

– Ему очень плохо, я нашла его на улице, – выпалила девушка. – И по-моему он не верит, что вы его сможете излечить.

– Как невежливо с его стороны, – улыбнулся этот "Лорд Олег". – Только он прав, девочка моя. Я не смогу его излечить.

Я чувствовал растерянность обманутого ребенка, исходящую от девушки:

– Лорд Олег? – голос дрожит обиженной птицей, вот-вот расплачется.

– Я просто не имею права, девочка моя, – тихо ответил он. – И Лорд Лилиан это понимает.

Я медленно кивнул, отцепляя свою руку и отстраняясь от девушки, не хватало еще её покалечить.

– Извини, Мира, – улыбнулся я, зная, насколько вымучено это у меня получилось. И Приступ БОЛИ наконец накрыл меня.

Я слышал чьи-то крики на грани сознания, чьи-то сильные руки вновь удерживали меня от того, что бы в судорожных изгибах, я не разбил и не сломал себе что-нибудь.

– Сделайте что-нибудь! Ну пожалуйста! – и столько отчаяния в голосе. И счастливая улыбка на губах сероглазой Миры перед глазами, прежде чем погрузиться во тьму беспамятства.

– Карат Долговязый. Визирь Восточной Империи, посол великого эмира, – он поклонился с должным осознанием своего положения. – Я хотел бы встретиться с Лилианом Катани. Мне сказали, что он остановился здесь.

Зеленоглазый нелюдь лениво поднялся из кресла:

– Кэртис Эро. Главнокомандующий восками Черной Ложи. Лилиана нет сейчас. У него появились дела в городе.

Воин вздохнул и убрал надменность из своего обращения, он тоже был наслышан о собеседнике:

– Мой корабль завтра с утра отбывает обратно в Восточную Империю. Я надеялся увидеться с этим юношей.

Оборотень приглашающе махнул рукой в сторону второго кресла:

– Я не знаю насколько Ли задержат его дела, но, судя по всему, вы хотите узнать подробности смерти Тамиры Катани, чтобы доложить об этом её отцу – великому эмиру?

– Это одно из желаний, – согласился визирь, усаживаясь, и вытягивая свои длинные ноги. – Но мне было бы интересно пообщаться с её сыном поближе. Столько противоречивых историй я услышал о Лилиане Катани за последние сутки.

– Понимаю, – задумчиво кивнул Кэртис. – Ну, пока его нет, я могу развлечь вас светской беседой. Все-таки некоторое время я путешествовал с ним. И на похоронах королевы тоже присутствовал. Эмир может гордиться дочерью – она воспитала совершенно необычных сыновей, и это касается не только Лиани, но и его братьев. Заказать вина?

– Было бы весьма неплохо, – кивнул визирь.

Я открыл глаза и взглянул на двоих, что стояли у постели, куда судя по всему притащили меня, когда приступ чуть спал.

Серо-зеленые глаза смотрели на меня со странным смешанным чувством. И я не мог понять, что же там, в глубине этих глаз.

– Ты убил, – спокойный голос.

– Да, – хрипло отозвался я. – Её имя было Мира.

Девушка рядом вздрогнула всем телом.

– Ей не место в чертогах Лейлы, – прошептал я.

– Кто ты?

– Он – жрец богини Ночи и Охоты, – за меня ответил Лорд Олег. – и победитель Танца со Смертью.

– Он?! Но он же… так молод?!

Я не смог удержаться, рассмеявшись, хотя это окончательно лишило меня всяких сил. Сейчас я напоминал себе беспомощного котенка.

– Мира – это та девушка, которая бросилась под твою стрелу? – тихо спросила эта голубоглазая.

Я кивнул.

– Из-за этого тебя терзает такая боль?

Я снова кивнул.

– Это что-то связанное с твоей религией, и поэтому Лорд Олег не может тебя излечить?

И снова я мог лишь кивнуть, подтверждая.

– Твоя религия жестока.

И я опять киваю.

А жрец за её спиной стоял, и уголки его губ слегка подрагивали, сдерживая улыбку. И увидев эту улыбку, я внезапно решился:

– Мою боль можно излечить.

– Как?! – её горячность опахнула меня теплом.

– Принеся в этот мир новую жизнь взамен той, что взял, и в которой возродиться душа невинно убитой, – тихо ответил ей "Лорд Олег".

В этот раз я даже кивать не стал.

– Я… я не понимаю… – её растерянность была настоящей. – Как он может это сделать?

– Не как, – мягко ответили ей, – а с кем, не каждая может подойти. А теперь, Мира, оставь нас наедине с нашим гостем. Ему нужен отдых, а у тебя, насколько я знаю, есть свои дела.

Она покорно кивнула и вышла, явно раздумывая над услышанным.

Я помолчал, и лишь когда её шаги затихли где-то далеко, прошептал:

– Так это правда?

– Что? – он улыбнулся уже открыто.

– Что Совираг предпочитает путешествовать среди смертных?

Он рассмеялся:

– Да, ты такой, как тебя и описывал Доэр. Быстро обнаруживаешь истинные личины богов.

– Это, наверное, из-за Лейлы, – тихо ответил я.

– Скорее всего, – кивнул он. – Но не только. Любой из богов был бы рад сделать тебя своим жрецом. Есть в тебе все необходимое для этого. Хотя Целителем, например, ты бы не стал. Но вот другим моим ипостасям вполне бы подошел.

– Почему вы вмешались?

Темно-русая бровь взлетела в искреннем удивлении:

– Я не вмешался. Я лишь подтолкнул одну сердобольную девушку в нужном направлении. Лейла была бы очень расстроена, если бы узнала, что ты корчишься в приступах боли, а рядом никого нет. Сейчас она слишком девочка. Совсем как в старые добрые деньки, до того как она стала одной из прекраснейших и опаснейших богинь Эмира.

Я кивнул:

– Не совсем понимаю, но все же… спасибо.

Он подошел к двери:

– Теперь спи. Приступ сегодня не повторится.

– Зачем вы сказали Мире, как меня излечить? Она вряд ли на это решится.

– Затем, что она спросила, – ответил мне великий бог и вышел за дверь.

Темнота опустилась на эту небольшую келью. И я понял, что действительно очень хочу спать.

И я погрузился в сон с сероглазой девушкой, танцующей на мостовой Мигара со мной Танец Смерти.

Проснулся я внезапно из-за изучающего взгляда кого-то постороннего. Внимательный, задумчивый, но не враждебный…

Я медленно открыл глаза и встретился с голубым решительным взглядом Миры. И какое-то безумное мгновение на её месте стояла ТА другая Мира.

– Что-то случилось? – тихо поинтересовался я.

– Да, – ответила она. И подошла ближе.

Девушка стояла возле моей постели в одной тонкой ночной рубашке.

– Я – целитель. Я не могу позволить тебе так мучиться, когда у меня есть лекарство.

Я приподнялся на локте:

– Ты понимаешь, о чем говоришь?

– О да, – она все же покраснела, несмотря на свою решительность. – И я ведь подхожу, не так ли? Иначе бы ни ты, ни Лорд Олег не сказали о такой возможности мне.

Я медленно кивнул. Действительно. Получается, мы тонко манипулировали этой девушкой? Или даже совсем не тонко?

Она вздохнула:

– И потом, я очень давно хотела иметь ребенка. Даже если у него не будет отца.

Голубые глаза смотрели на меня решительно и выжидательно. Я протянул руку и коснулся её мягкой щеки, потом рука скользнула дальше, зарываясь в короткие пряди солнечно-золотых волос.

В её глазах неожиданно вспыхнуло смущение, и я с тихим смешком притянул её к себе, зарываясь лицом в волосы.

– Ты прекрасна, Мира. Мне нравятся твои волосы.

– Правда? – прошептала она. – все думают, что я болела, но на самом деле мне показалось, что так мне лучше.

– Так действительно очень хорошо, – серьезно отозвался я, развязывая завязки на её ночной рубашке.

– Ты – странный. Никогда таких, как ты, не встречала.

– Значит, я могу надеяться, что ты запомнишь меня надолго?

Её тело оказалось таким хрупким, кожа почти светилась в темноте. Мира была невинна, это чувствовалось в каждом её движении. Но она была полна решимости. И готовилась к боли. Но боли не будет. Я был не только Убийцей, но и Любовником. Я не мог позволить этой красавице, которая отдавала мне всю себя сейчас, испытать даже крупицу боли. И поэтому я полюбил её сейчас всем сердцем. Только она существовала в этом мире. Моя любимая, моя жизнь. По-другому жрец Лейлы дарить любовь не умел. Я собирался подарить ей такую любовь, которую мог подарить только я сам. Цветную и сияющую. Потому что она была достойна её.

И когда она прогнулась подо мной, исходя завораживающим криком-стоном, я понял, что моя сероглазая боль отпустила меня, хотя навсегда останется воспоминание об этих глазах.

– Назови её Тамирой, – прошептал я, опускаясь рядом с Мирой. – Пожалуйста.

Она непонимающе смотрела на меня сонными глазами. Пока она еще ничего не понимала, погруженная в сладкую истому.

А я уже знал, что в глубине этой прекрасной девушки зародилась новая жизнь, и Лейла отпустила Чистую Душу из своих чертогов, выполняя желание сероглазой Миры.

Второй раз я проснулся от прикосновения к обнаженному плечу. На меня тепло смотрели серо-зеленые знакомые глаза боа.

– Тебе пора идти, жрец Лейлы. Я присмотрю за девочкой.

Я вопросительно взглянул на светлую макушку, устроившуюся у меня на плече.

– Не стоит её будить, – покачал головой бог. – Тебе и ей будет лучше, если ты уйдешь не прощаясь. Она станет великой жрицей-Целительницей. И вы еще встретитесь в будущем.

Я бесшумно высвободился из сладких объятий, чувствуя необычную легкость в теле, и быстро оделся.

Несколько мгновений постоял над постелью, молча прощаясь, а потом снял с пальца перстень Принца Лилиана и надел его на тонкий пальчик Миры.

– Если моя дочь когда-нибудь захочет этого, – тихо попросил я бога, – пусть она знает, что в Мирейи всегда примут с распростертыми объятиями свою принцессу и её мать.

Совираг одобрительно кивнул и вывел меня из Храма на свежий прохладный воздух, окрашенный розоватыми тонами восхода.

И я замер, увидев на ступенях хрупкую фигуру в зеленом платье.

– Госпожа?

А она внезапно поклонилась Совирагу:

– Спасибо… отец.

– Не за что, – усмехнулся он. – Ты научилась правильно просить ради этого смертного. Поздравляю, дочь.

Я ошарашено переводил взгляд с богини на бога.

Совираг улыбнулся еще раз уже мне, и скрылся в дверях Храма.

Лейла подскочила ближе и заглянула в глаза:

– Привет, Ли?

– Приветствую, Моя госпожа, – отозвался я.

– Интересный у меня отец?

– Замечательный, – серьезно отозвался я, наконец, приходя в себя.

– Теперь ты сможешь заплести мне косу? – поинтересовалась она с легкой капризинкой в голосе. – Эта совсем растрепалась.

– А гребешок Вы взяли?

– Конечно, – радостно отозвалась она, доставая из-за спины руку с зажатым в ней гребешком.

Карат с сожалением оглянулся и зашагал прочь от гостиницы. Он так и не смог дождаться юного принца. Корабль отбывал через сорок минут, и следовало поторопиться, что бы успеть в порт. Но разговор с оборотнем был довольно познавателен, хотя и чувствовалось, что тот очень многое не рассказал своему гостю.

Визирь не видел, что едва он завернул за угол, как в двери гостиницы вошел тот, кого он прождал всю ночь.

– Ты пахнешь женщиной, – Кэртис смотрел с легкой насмешкой и… затаенным одобрением. – Так вот оно какое – лечение от Проклятия.

Я пожал плечами и улыбнулся:

– Мне повезло. Не каждая подходит на эту роль. К счастью, похоже, Лейла, наконец, вспомнила, что сейчас находится в эмоциональном состоянии девочки тринадцати лет, и сумела выпросить у своего отца толику помощи, чтобы разобраться с моей проблемой побыстрее. Ей тоже невыгодно, чтобы я валялся с приступами вместо выполнения своих прямых обязанностей.

– Ах, вот оно что, – задумчиво протянул Темный.

Я же с некоторым недоумением разглядывал с десяток пустых бутылок возле ножки небольшого стола.

– Тис, только не говори, что ты так за меня волновался, что выпил все это в одиночку.

Оборотень рассмеялся:

– Конечно нет, мой дорогой друг. Мы сделали это вдвоем с визирем Восточной Империи, пока ждали тебя.

– Карат был здесь?

– У него корабль отбывал с утра, так что вы разминулись.

Оборотень сладко зевнул и потянулся.

– Знаешь. Я хотя и нелюдь и вина могу много выхлебать, однако этот мужик здоров пить. Мы никуда прямо сейчас не двигаемся?

Я покачал головой.

– Тогда я спать, – заявил темный.

– Хорошо, – улыбнулся я. – Тогда схожу прогуляюсь и выясню, что там с похоронами Миры. Да и с отцом её надо поговорить. Думаю, этому человеку за эти дни досталось больше всего.

– А разве не тебе? – Кэртис обернулся с некоторым недоумением, уже почти упав в кровать.

Я лишь пожал плечами и заметил:

– Сапоги хоть сними.

– Лениво, – отозвался он, зарываясь в подушки с явственным мурлыканием. – Вот если бы Ваше высочество…

– Вот нахал, – восхитился я.

– Наглость – второе счастье, – отозвался оборотень и добавил, когда я начал стягивать с него сапоги. – Третье – это когда за него не бьют.

– А первое? – заинтересовался я.

Но он уже безмятежно спал.

Правитель Натан задумчиво наблюдал, как жрец Лейлы что-то рассказывает отцу погибшей девочки, и мужчина постепенно выпрямляет плечи, согнутые горем. Потом хозяин гостиницы очень низко поклонился юноше и быстро зашагал прочь с кладбища.

– Похоже, нашего гостя больше не мучает Проклятие? – тихо заметил рядом Сабир.

– Похоже, – отозвался правитель. – Сабир, у меня к тебе будет просьба.

– Какая, мой повелитель?

– Выясни про этого Лилиана все, что только возможно. И… если есть шанс пообщаться с Сиганом, как с братом, я хотел бы им воспользоваться.

– Хотите сами во всем разобраться? – поинтересовался воин.

– Ты сам меня учил не верить всем на слово. Я предпочитаю проверять их. Слишком уж быстро наш страдающий гость снова полон сил и улыбок. И слишком невероятно то, что он говорит о Сигане. Тот никогда не желал власти. Стать королем моря… да мой младший братец, будь только лазейка, бежал бы от этой перспективы без оглядки.

– Вы все еще полагаете своего брата трусом?

Правитель Мигара пожал плечами:

– Он сбежал от ответственности. Так поступают только трусы. Поэтому я хочу поговорить с ним.

Лиарис медленно поклонился:

– Я найду способ, мой повелитель.

– Спасибо.

– Мы будем задерживать Принца у нас в гостях на подольше? – поинтересовался воин после непродолжительного молчания.

– Он защищен Правом победителя, – устало отозвался Натан. – Пусть едет на все четыре стороны. Однако предупреди все близлежайшие города о возможном его появлении. Правила Мигара не распространяются на них.

– Слушаюсь.

Воин отошел в сторону, подзывая своих людей.

Жрец Лейлы поднял голову и взглянул на Правителя. Странная улыбка появилась на его губах. Он приветственно махнул рукой и, не дождавшись ответного хотя бы кивка, только шире улыбнулся.

Лиарис снова подошел к своему повелителю:

– Они собираются уехать на рассвете. Принц провел эту ночь под сводами Храма Целителей.

– Значит, Целители могут излечивать даже божественные проклятия? – задумался Натан.

– Мне сообщили, что в Храм прибыл на несколько дней Лорд Олег.

– Святой Целитель Совирага?! Нашему пирату удивительно везет.

– Даже черезчур, – вздохнул Сабир. – Мне доложили, что во время турнира были замечены жрецы и воины Роя. Но сразу после состязания они покинули город, не совершив ничего противозаконного.

– Не препятствуйте этим двоим в выезде. – Натан Клейорик взглянул на светлое летнее небо. – Не нравится мне то, сколько таинственного и необычного они привезли в мой город. И жрецы Роя… я правильно помню, они, кажется, не очень любят жрецов Лейлы?

Воин лишь кивнул.

Кэртис проспал целые сутки. Проснулся только рано утром следующего дня, зато с чистой звенящей головой и зверски голодным. Лиани сидел в его облюбованном кресле и грыз яблоко.

Оборотень соскочил с постели:

– Когда мы покидаем Мигар?

Жрец поднял на него сапфировые глаза:

– Как только ты оденешься.

– А завтрак?! – возмутился Темный.

– Хорошо, – уступил тот. – Как только ты позавтракаешь.