Гиблое место

Глава 1

Если вы верите в дурацкие приметы, то смею вас заверить, что есть среди них одна самая ужасная, хуже всяких черных кошек. Хуже беспечной женщины, только что купившей ведро и не догадавшейся его наполнить.

Я этой приметы старательно избегаю уже долгое время, с тех пор, как...

Но перейдем к ней самой, к примете. Имеет она, кстати, довольно сногсшибательный вид. Ноги, которые растут от ушей, широко распахнутые глазищи, обрамленные черными ресницами, такими длинными, что среди моих знакомых не находилось человека, не мечтающего хотя бы немного побыть в обществе этого ангельского создания. Вот только последствия...

И не извиняли Ритку Шатохину ни ее невинные глаза, ни прелестный вздернутый нос, ни шикарная фигурка.

Сначала вы автоматически попадаете под влияние ее очарования. Она запускает в вас щупальца самых пылких чувств, а потом...

Потом вы исчезаете. Куда – одному богу известно. Или Сатане. Но только не несчастной Ритке.

Так как проклятие распространялось доселе только на мужчин, я с Риткой общалась спокойно. Долгое время мы были близкими подругами, пока у Ритки не началось, короче, пока у нее крыша не поехала и она не стала самой кошмарной занудой, какую только можно себе представить. Зануды для меня – хуже пистолета, я просто бегу от них. Хотя это и нехорошо – не по-христиански, но ежели человек постоянно жалуется на жизнь, у меня начинают болеть зубы. А уж зубную-то боль я не переношу совершенно.

Короче, до сегодняшнего дня я Ритку избегала. Избегать ее было довольно легко – она и сама чувствовала себя не в своей тарелке, находясь рядом с более счастливым человеком.

Но у нее было своеобразное чутье, позволяющее ей уловить, когда у ее знакомых что-то не ладилось в личной жизни. Вот тогда Ритка неизменно появлялась на горизонте.

И тогда – молитесь, люди! «Титаник» дал трещину!

Или – спасите наши души! Ритка приближается...

А значит – готовьтесь к еще большим неприятностям...

Изображая из себя разъяренное торнадо, я вылетела из машины, хлопнув дверью так, что стоящие у подъезда дамы вздрогнули и уставились на меня в благоговейном ужасе: «Что еще выкинет эта ужасная Таня?» Сдержав себя, я буркнула им «доброе утро» и взлетела по ступенькам вверх.

Дверь рисковала остаться в моих руках, поскольку хлопнула я ею с яростью подстреленного бизона.

Следующей жертвой моего плохого настроения стала большая сахарница. Я мрачно подняла ее, повертела в руках, и, убедившись, что сахара там почти нет, шваркнула об пол, процедив сквозь зубы:

– Тварь безмозглая...

После этого я вроде бы начала приходить в себя.

То есть, погасив приступ бешенства, я перешла к состоянию холодной ярости; следующим этапом должно было стать «рассудительное спокойствие».

Бросив взгляд в зеркало, я увидела, что во мне ничто не изменилось – я все еще красива, и нечего было врать мне, что я подурнела. Впрочем, конечно, если получше присмотреться – то, может, эта самая «безмозглая тварь» и была в чем-то права, но уж посмотрела бы на себя... Корова.

Телефон решил порадовать меня своим настойчивым призывом.

Я подняла трубку и услышала его голос. Его. Я мрачно усмехнулась. Ну, каков нахал, а? Он еще и звонит...

– Таня... Танечка. Танюшечка!

Еще слово, и я вернусь, чтобы сделать из тебя отбивную, мысленно пообещала я. «Танюшечка» тебе устроит, милый, такую жаркую ночь в Бразилии, что ты задохнешься от чрезмерного тепла...

– Ну что ты так разозлилась?

– Вы не туда попали, – процедила я сквозь зубы. – Это не квартира. Это штаб-квартира местного отделения партии феминисток.

Он засмеялся. Ах, какой обаятельный был у него смех... Снисходительный, снобистский, услышишь – и тут же чувствуешь себя недоразвитым ребенком.

– Тань, хватит, а?

– Пошел ты, – без выдумки ответила я, чувствуя, что если не повешу трубку, то снова на арене появится дикая волчица.

Что я и сделала – аккуратно повесила трубку и уставилась в потолок, не реагируя на тщетные попытки воззвать к моей рассудительности и взрослости.

Кофе приводил меня в чувство, я смотрела телевизор, краем глаза отмечая, что Андреа дель Бока совершенно не в моем вкусе, да и фильм дурацкий, хотя и получше «Дикой Марии». На звонки я не отвечала принципиально, и постепенно мои нервы стали приходить в норму, и возможность появления стаи оборотней отходила понемногу в туманную даль.

От нечего делать я кинула «кости» и получила неутешительный результат:

«14+25+10».

«Неверность любимого человека вызовет грядущие жизненные осложнения».

Сейчас, пообещала я «костям», убирая их в кисет. И не надейтесь. Во-первых, неверный человек автоматически выбывает из числа любимых. Бай-бай, беби, плыви по воздуху со своей новой Амантой... Если тебе вдруг стали нравиться женщины с огромной грудью и малым количеством мозгов, я постараюсь не мешать твоему счастью.

Воспоминания о девице со странным именем Ленок показались мне теперь забавными. Я фыркнула, представив себе ее в амазонке, с тросточкой и, бог мой! – с этаким высокомерным уничтожающим взглядом:

– Вы меня помните, Таня? А я вас помню хорошо... Как вы были хороши когда-то... Что с вами случилось? Почему вы подурнели?

Ах, я подурнела?

Интересно... Я опять уставилась в зеркало и нашла, что я куда красивее этой их любимой Андреа дель Бока, а она вон в ус не дует, снимается в кино. Да и как же я раньше была хороша, если сейчас, как выясняется, «подурнела»?

Так что никаких осложнений, милашки, пообещала я. Не грядут они – и не надейтесь... Буду, как и прежде, порхать по жизни, подобно легкокрылому эльфу, собирающему капельки мальвазии с цветов вереска...

Кстати, почему мальвазии, а не портера?

Ладно, мысли лезли в голову уже более-менее нормальные, я пришла в себя, телефон надрывался, взывая к моей совести.

– Обойдешься, сегодня у меня нет совести, – поведала я ему и поднялась, чтобы выдернуть шнур.

Когда я нагнулась, дабы сделать именно это, трубка упала, и я услышала женский голос:

– Таня? Таня, ответь, пожалуйста!

Вот тут я и прокололась с грядущими осложнениями. Решив, что это не мой неверный гаденыш, а простая и милая дама, нуждающаяся в помощи, я подняла эту пакостную трубку и остолбенела.

Положить ее уже было нельзя, к сожалению.

– Таня, это Рита Шатохина. Ты меня помнишь?

Еще бы не помнить, подумала я, кто же может тебя забыть?!

Теперь было уже поздно что-либо менять. Кирпич свалился прямо на мою несчастную голову. Не зря говорят, что беда одна никогда не прогуливается. Только в компании с несчастьем...

Если уж сегодня у меня проблемы косяком, то их прямым продолжением будет Ритка.

– Да, конечно, – с обреченностью мученицы отозвалась я. Голос мой отказывался подчиняться нормам вежливости, внушенным мне с детства: «Воспитанные люди, Танечка, улыбаются даже тогда, когда хочется выругаться».

– Я наткнулась на твой телефон и решила тебе позвонить, – радостным голосом сообщила Ритка.

«О, боже, – простонала я про себя. – Ну почему ты не мог сделать так, чтобы мой телефон пропал из анналов Риткиных записных книжек навеки? Почему ты был так жесток, что именно сегодня ей пришло в голову позвонить мне?»

– Я рада, – кисло проговорила я. Интересно, что с ней случилось? Просто так звонить не в Риткиных правилах. На светлую радость общения со старыми друзьями ее могло подвигнуть только что-то апокалиптическое. Крайняя нужда во мне могла быть сопряжена со свежим трупом, найденным в ванне.

– Слушай, я очень хочу тебя видеть. Честное слово, Тань, я тебя всегда вспоминаю. Ты ведь, наверное, такая же красавица? Помню, ты была самой классной девчонкой в нашей компании...

Вот тут-то я и попалась! Всей душой пытаясь сопротивляться, я тем не менее начала таять, как мороженое. Я растекалась и становилась мутной сладкой лужицей. Моя твердыня... Ах, черт, да что об этом говорить! Уж сколько раз твердили миру, что лесть... Мой разум еще пытался отчаянно вскрикивать: «Таня! Таня! Не покупайся на дешевые приколы!»

Но сердцу разум уже не был указателем верного пути. Мое сердце уже стремилось навстречу Ритке, и таким образом первая часть предсказания «костей» сбылась.

Если бы не эта крашеная идиотка, сообщившая мне, что я подурнела!

Я согласилась встретиться с Риткой и, приведя себя в порядок, рванула прямо навстречу обещанным мне «грядущим жизненным осложнениям».

Хотя, конечно, уже спустившись на несколько ступенек, я здраво поразмыслила и поняла: а ведь Ритка сказала мне комплимент вполне искренне. Ведь не видела она меня! И вполне возможно, что при встрече вздрогнет, закроет глаза ладонью и трагически простонет: «Боже, Таня! До чего же ты подурнела!» И тогда ничего меня не спасет. Я стану настолько несчастной, что...

Ладно. Когда это еще будет! Пока же я совсем себя таковой не чувствую. Несмотря на вражеские происки.

Напевая, я повернула ключ зажигания. Мотор зафырчал, и мы с моей четырехколесной подругой отправились в дальние странствия.

Потому как жила моя фатальная подруга в самом что ни на есть далеком районе с гордым названием Солнечный.

Конечно, если ты собрался посетить Ритку Шатохину, ты должен готовиться ко всевозможным неприятностям. Может быть, ее вообще в детстве прокляли, размышляла я, когда на перекрестке попала в кошмарную пробку.

Мимо нас проезжали люди в трамваях, явно ликующие и злорадствующие, а мы уныло стояли, лишь изредка продвигаясь черепашьими шажками по направлению к дяденькам в желтых жилетах, которым срочно потребовалось в час пик заняться ремонтом дороги.

Хорошо еще, что я не попала в аварию!

Отчетливо представив себе, как Шатохины-старшие решили не приглашать злую фею на Риткины крестины, и она, пробравшись хитростью, зловеще шепчет над светлокудрой Риткиной головой заклятия-проклятия, я фыркнула. Фея эта зловредная почему-то была как две капли похожа на тот самый перекрашенный «СД-ром», который сумел отравить мне последние мгновения. Такая же крашеная кикимора... Ну и вкус у тебя, друг мой! А я-то думала, что от общения с такой духовно развитой особой, как я, он начал изменяться к лучшему!

Рядом со мной примостился сиротливо «пежорожец», владелец которого смотрел вперед таким печальным взглядом, что и у жестокосердного сердце бы растаяло от глубины его страданий.

Я краешком глаза взглянула на его четкий профиль, и сердце мое забилось, как птица – ну и ресницы у парня! Он же, как бы поймав эманацию любви, взмахнул своими опахалами вокруг глаз, заставив мое сердце затрепетать. Это же какая несправедливость! Зачем ему такие глазищи! Вот кому никто не скажет, что он подурнел!

Впрочем, может, он и подурнел, тоскливо подумала я. И вообще вряд ли он выскочит ради тебя из своей старой развалины, Танечка. Тем более что ты у нас такая подурневшая...

Кажется, мы выкрутились, машины облегченно набирали скорость, оставляя позади бестолковых тружеников-ремонтников. Я вырулила прямиком на проспект Октября, оставив, к великому сожалению, мужчину своей мечты далеко позади. Он безнадежно отстал, но – увы, вряд ли был этим опечален.

Ну и ладно, подумала я, в конце концов, наверняка он не принес бы тебе счастья. Встретила-то ты его по дороге к Ритке Шатохиной. А это ничего хорошего не сулит...

Ритка жила не просто в этом богом забытом районе, непонятно почему именуемом Солнечным, а на самой его окраине. В принципе, когда она получила там квартиру, мы все умирали от зависти. Потому что квартир без родителей у нас в ту пору не было, а добираться... Подумаешь! Доехать как-то можно. К утру из любого места доберешься... Так мы думали, когда первый раз я попала в Риткину квартиру.

Первое, что меня потрясло, – это абсолютная заброшенность и пустынность. Я вышла из трамвая и остановилась. Времени было всего-то восемь вечера, а народу – никого.

Правда, квартира сама по себе замечательная. Модернизированная и светлая. Мы там совсем неплохо провели время... с пивом.

Сейчас, когда я вырулила прямо к Риткиному подъезду, я усмехнулась. Бог мой, какими же мы были тогда маленькими! А казались себе прожженными декадентками... На самом же деле обе мы были всего лишь «ананасиками», и даже не в шампанском, а в лимонаде «Буратино» отечественного розлива.

От воспоминаний мне стало тепло на сердце и немного грустно. Время, черт побери, умудряется бежать сквозь пальцы с такой быстротой, что не замечаешь, как на горизонте появляется двадцатилетний «СД-ром» с крашеными волосенками, и, несмотря на то что сей продукт акселерации и дурного вкуса выглядит лет на десять старше тебя, он бросает тебе в лицо, что ты «ужасно подурнела»!

Конечно, мне хватило ума не отвечать на гнусные инсинуации, но нервы у меня не стальные канаты.

Я нажала на кнопку звонка. Может, этих восьми лет вообще не было? Сейчас мне откроет дверь девятнадцатилетняя Ритка, похожая на немецкую куклу, и, похлопав длиннющими ресницами, пролепечет, радостно улыбаясь: «Танька!»

Я зажмурилась.

Шаги, направляющиеся к двери... Голос: «Сейчас, минуточку!» Скрип открываемой двери.

– Таня!

Я открыла глаза. Ритка смотрела на меня своими неподражаемыми глазищами, и ее губы, слегка приоткрытые в улыбке, шептали:

– Господи! Танечка!

Я с ужасом ждала продолжения.

– Да ты стала еще красивее! Разве это возможно, Таня! Ты и была-то самой хорошенькой, а сейчас... Рядом с тобой появляться страшно!

Кстати, Ритка тоже похорошела. Ее кукольное личико теперь стало более оформленным, и в глазах появилось то выражение тайного женского знания, которое раньше отсутствовало, терпеливо дожидаясь, когда Риткина наивность наконец-то даст ему шанс расцвести.

Мы прошли в комнату, где все было в Риткином стиле – отсутствие порядка всегда было ее отличительной чертой.

– Таня, я так рада, что мы с тобой все-таки увиделись!

Она, похоже, говорила вполне искренне. Я начала расслабляться.

– И что мы до сих пор живы, – поддела я ее. – Две старушки, с темным прошлым и богатым жизненным опытом.

Она рассмеялась и достала из холодильника две банки «Белого мишки».

– Боже мой, ты даже помнишь, что мы пили? – поразилась я.

– Ну, если это помнишь ты, то почему бы этого не помнить мне?

– У меня профессиональная память.

Ритка подняла бокальчик и, подмигнув мне, проговорила:

– Прозит, моя малышка!

Я расхохоталась. Ну конечно... Тени прошлого встают перед нашими глазами...

– Ритка, я не смогу ответить как раньше!

– Нет, Танечка!

– Ну хорошо, – решилась я и, придав своему лицу томность и великое знание жизни, назидательно изрекла: – Пусть наши пути будут свободными, как ветер, и пусть не коснутся наши ступни той дороги, по которой ходят эти идиоты!

Мы расхохотались.

– Кстати, об идиотах... Как у тебя с ними? – поинтересовалась я.

– Лучше ты, – вздохнула она.

– Я понимаю, что я лучше идиотов.

– Да нет, ты рассказывай.

– О них? – поморщилась я. – Я не буду о них говорить. Принципиально. У меня сейчас период острого мужененавистничества, которые нападают периодически – со страшной силой. Тогда я становлюсь опасной. Лучше не береди мои раны. И вообще – я подозреваю, что ты меня вызвала не для того, чтобы обсуждать этих одноклеточных.

Она вздрогнула. Как-то задумчиво опустила глаза, пытаясь определить, стоит ли ей продолжать пить пиво или все же открыть мне страшную тайну своего интереса к моей персоне.

– Таня, ты ведь сейчас работаешь детективом? – спросила она меня почти шепотом.

– Сейчас я сижу с тобой и никем не работаю. А вообще-то да. Работаю.

– Ну вот... – многозначительно протянула она и опять замолчала. Если учесть, что молчание для Ритки было явлением экстраординарным – в основном она болтала без умолку, – то я могла предположить, что с Риткой в очередной раз произошел облом крупных масштабов.

– Ну и вот? – переспросила я.

– Я не знаю, как тебе это объяснить... Понимаешь, ситуация-то смешная. И вполне возможно, что это мои домыслы. Но у меня в душе поселился страх. Как будто Эдик не просто так пропал, а что-то с ним произошло. Мне даже сон снился. Я хожу по лабиринту, а Эдик лежит, связанный. А я его найти не могу.

– Подожди, – остановила я ее. – Кто у нас Эдик? И что с ним приключилось?

Ритка подняла на меня свои прекрасные очи, переполненные страданием, и прошептала:

– Эдик – это мой возлюбленный. И он пропал...