Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 2

Глава 1

Где-то в небе. Рассвет.

— О чём задумался, Мори?

Мори Хидео вздрогнул. Всегда спокойный голос госпожи Рюдзин отчего-то казался ему насмешливым; словно она играючи прочитала все его скрытые мысли, а теперь спрашивает только ради забавы.

Он мельком глянул в окно. Самолёт уже заходил на посадку, снижаясь над утренней Москвой. Салон класса люкс был пуст, не считая их двоих; даже стюардессы не беспокоили их в этот ранний час.

— О делах, — отозвался он, приглаживая рукой причёску. — И о внезапных затруднениях.

Любые дела лучше обдумывать заранее. Не в спешке, не в пути. План свадьбы Юкино был расписан от и до, и даже строптивый характер дочери был в нём учтён.

Ждал ли Хидео сюрпризов? Разумеется. И от англичан, и от русских. Вообще от кого угодно — желающих урвать кусок пирога могло быть слишком много. Ни один человек не в состоянии предугадать всего, но до недавнего времени Хидео казалось, что он подготовился настолько, насколько было возможно.

А затем случилось то, чего не мог предвидеть никто. Особенно он — отец, знавший характер своей дочери. Девушка, которая могла покалечить за один только сальный взгляд в её сторону… внезапно влюбилась?

И в кого? В инвалида, девять лет пролежавшего в коме?

Хидео уважал Михаила Распутина. В меру, конечно; не как равного — как младшего товарища. Но, по крайней мере, Михаил был одним из немногих, вообще достойных уважения. Но его сын…

Даже если когда-то в нём и был потенциал, то девять лет в коме сделали из него пустое место. И вот это пустое место могло чем-то заинтересовать Юкино? Звучит как бред или какая-то ошибка.

Может, в этом и дело? Юкино пытается протестовать против отцовской воли, выбрав максимально смешного и нелепого кандидата в женихи?

— Слишком много серьёзных мыслей тебе не на пользу, — Рюдзин сложила руки перед собой, глядя не на якудзу, а куда-то вперёд. — Никому не на пользу, если так подумать.

Хидео перевёл взгляд на старуху, погасив в себе порыв резко возразить. Ладно, если Михаил Распутин был рядом с ним младшим братом, то рядом с госпожой Рюдзин смотрелся младшим уже он сам; старуха не из тех, кому следует хамить.

Тем более, что в её словах… нередко и правда содержится больше смысла, чем кажется на первый взгляд.

— Мысли о свадьбе, — сдержанно улыбнулся он. — Разве большое торжество может быть серьёзным?

— А разве свадьба Юкино и юного принца — торжество? — парировала Рюдзин. — Мне казалось, это скорее сделка.

Хидео не нашёл, что ответить сходу.

Разумеется, сделка. И, разумеется, старуха будет вставлять свои шпильки. Как-никак, Юкино была её любимой ученицей — самой прилежной, самой талантливой. Той, которая — как она надеялась — однажды встанет ей на замену.

Что ж, уважение не означает пресмыкание. У Хидео давно были конкретные планы на дочь, и менять их ради хотелок госпожи Рюдзин он не собирался.

Другой вопрос, что делать с этими планами сейчас? Появление Йошиды Распутина могло как всё испортить, пустив под откос многолетний план, так и…

…быть выгодным.

В конце концов, ничтожество или нет, но он потомок Императора. Того самого Императора, который в одиночку уничтожил три города в Японии. Того самого Императора, с которого он срисовывал каждого второго злодея-гайдзина в своей манге.

Внук, унаследовавший силы Императора. О, он знал бы, как его воспитать. Знал бы, на что пустить его силы. А если зачатие произойдёт сегодня-завтра — за пару дней до свадьбы — то англичане даже не сообразят, что произошло; по срокам всё сойдётся.

У кого найдутся возражения? Разве что у Йошиды Распутина, вот только кто его спросит?

Кажется, это было похоже на хорошее решение. Мысль, что вертелась у Хидео в голове всю ночь, наконец-то дооформилась, и японец улыбнулся.

Самолёт вздрогнул, касаясь земли; по салону класса люкс разнёсся мелодичный голос из динамиков, сообщающий, что посадка прошла успешно.

Госпожа Рюдзин снова улыбнулась.

— Ну, вот мы и в Москве, — заметила она. — Город новых начал, не так ли, Мори?

— А? — не понял Хидео.

— Мы оба прилетели сюда за своими новыми началами.

Хидео поправил очки на переносице.

— Можно и так сказать, — отозвался он. — Правда, я не знаю, за каким именно началом прилетели сюда вы, госпожа Рюдзин.

Он был сильно удивлён, неожиданно встретив в люксовом салоне её, летящую этим же рейсом, и понятия не имел, что одной из сильнейших мастеров Японии могло понадобиться в Москве.

— Филиал Драконьей Школы, — пояснила Рюдзин, отстёгивая ремни. — Я открываю новый филиал в Москве, сегодня.

Хидео поднял бровь.

— Разве Драконьей Школы в Токио недостаточно?

— Видишь, как мало ты знаешь о моих делах, — усмехнулась старуха. — Достаточно — слово, которого я не приемлю, если речь идёт о достижениях. У Драконьей Школы есть уже пять филиалов в разных странах, и это будет шестой. Сто девушек из Москвы уже отобраны для того, чтобы стать моими новыми ученицами. Кто знает, возможно, среди них найдутся… кто-нибудь вроде твоей дочери.

Новая шпилька в отместку за Юкино; Мори пропустил её мимо ушей.

— Что ж, — он тоже отстегнул ремень. Самолёт уже застыл на посадочной полосе. — Рад за ваши новые начала, госпожа Рюдзин.

Не то, чтобы он оспаривал силу старухи. Или не то, чтобы он не отдал ей в обучение собственную дочь, понимая, что ей нельзя быть слабой. Но в конечном итоге, как верил Хидео, лучшее занятие для молодых девушек — это найти достойного мужа и родить ему детей, а не махать заточенными железками или культивировать Ци.

— Вот что, Мори, — старуха поднялась с места. — Раз уж ты тоже здесь, в Москве…

А?

— …приходи-ка на открытие, — доброжелательная улыбка гостеприимства тронула её морщины. — Скажешь воодушевляющую речь. Разрежешь ленточку, может быть. Просто повеселишься. По крайней мере, там будет действительно торжество, а не деловая сделка под видом праздника.

Хидео вначале машинально кивнул, и лишь затем поправился:

— Если дела позволят, госпожа Рюдзин. Я приду, если дела позволят.

— Дела всегда позволяют небольшую передышку, Мори, — отозвалась Рюдзин.

***

Городские апартаменты Распутиных. Спустя некоторое время.

— Вы что-то недоговариваете, — прямолинейно заявил Хидео.

— Господин Мори, — Валерий Сокол, что привёз Хидео из аэропорта и теперь всюду его сопровождал, виновато поморщился, и потрогал замазанный синяк на скуле, — господин Распутин приносит вам свои извинения за то, что не смог лично встретить, он придёт к вам, как только сможет…

Да уж. То, что у рода серьёзные проблемы, было видно невооружённым глазом. По нервному поведению слуг, по уклончивым ответам. Хотя бы по тому, что за прошедшие несколько часов его так и не встретил ни один из Распутиных. Ладно бы только Михаил! Но Хидео не увидел ни Наину, ни ещё кого-то из рода…

Всё это слишком было похоже на провокацию и неуважение. Вероятно, будь на месте Распутина кто-то другой, Хидео бы уже задумался над тем, чтобы наказать наглеца.

Но Михаил… во-первых, был старым приятелем, и общее прошлое давало ему право на одну-две ошибки. А во-вторых, японец понимал, что всё это связано с пробуждением Йошиды и другими проблемами.

И всё-таки.

— Как только сможет? — он строго поглядел на Сокола. — Это не ответ. Если Михаил не может явиться сейчас, то пусть хотя бы назовёт конкретное время…

Дверь столовой грохнула, и в помещение быстрым шагом вошёл Михаил. Круги под глазами показывали о том, что Распутин не спал уже очень давно.

— Хидео, — произнёс он. — Рад тебя видеть. Надеюсь, я не слишком задержался. Валера, можешь идти.

Сокол вышел за дверь едва ли не бегом; Михаил уселся за стол напротив японца и махнул рукой.

— Не принимай близко к сердцу, — сообщил он. — Валерка так же растерян сейчас, как и мы все. Он вообще не должен был встречать тебя, но человек, ответственный за это… в общем, мы все сейчас бегаем, как загнанные лошади; прости, что так получается.

Хидео, сощурившись, поглядел на Михаила. Да уж, он знал Распутина давно. Сильный, волевой, непреклонный, не признающий авторитетов. Чтобы сделать Михаила таким — нервным и уставшим — требуется не просто помеха, а что-то вроде катастрофы.

— Йошида? — сходу предположил Хидео. — Дело в нём?

— В нём, — Михаил кивнул, не глядя ни на японца, ни на слуг, что суетились, накрывая на стол. Взгляд его словно упёрся куда-то в точку чуть впереди.

— И что же твой сын выкинул на этот раз? — сухо уточнил Хидео.

Михаил вздрогнул; взгляд его стал ещё более пустым, как у человека в глубоком трауре, что еле умудряется держать себя в руках.

— Умер, — глухо сообщил он. — Или пропал без вести. Тело пока не нашли, но…

Хидео чуть поперхнулся. Что за?! Вылез в самый неподходящий момент, спутал планы, а теперь…

…пропал?

И вот планы уже второй раз нарушены из-за Йошиды Распутина. Это начинало раздражать.

— Каковы шансы, что он жив? — уточнил он у Михаила, стараясь изобразить участие.

Михаил застыл на секунду, а затем медленно выдохнул, опустив глаза. Знакомое выражение; Хидео уже видел его в прошлом. Он понятия не имеет. Плохо.

Мёртвый Йошида бесполезен. А вот живой — по-прежнему ценен. Потомок Императора, что может стать отцом его внука. Потомок Императора, что позволит не считаться ни с кем — вообще, без единого исключения.

Если только найдётся.

***

Где-то в Москве. Одиннадцать дня.

Солнечный луч скользнул по закрытым векам.

Я не открывал глаза. Понятия не имея, сколько именно я проспал, я догадывался, что не очень долго. Просыпаться окончательно не хотелось.

Впрочем, звук будильника, буквально взорвавший мне мозг, не оставил не выбора.

Не помнил, чтобы я его заводил.

— Гы, — хмыкнул прямо над моим ухом чей-то довольный голос. — Не просыпается, б*я. П**дец от него потом несёт — точно вагоны разгружал где-то, вот и дрыхнет, как лошара.

А?

Хотя чему удивляться, когда ты заснул в такой дыре, как эта. Хостел, куда я явился уже почти к семи утра, был страшен, как атомная война, и так же неприятен для нервов. Но, во всяком случае, это было место, где меня не станут искать Распутины, когда сообразят, что моего тела под обломками заправки нет. Не у Горыныча же ночевать — туда они наведаются, пожалуй, первым делом!

Но вот проснуться от чьих-то дурацких приколов… да, это в мои планы не входило.

Всё-таки крепкая выдержка — великое дело. От резкого звука я не вскочил и даже не распахнул глаза. Пока я продолжал лежать, соображая, как реагировать на такую наглость и какой рукой лучше бить — с имплантами или без.

— Гарик, — раздался чуть рядом недовольный девичий голос. — Что ты до него докопался?

— Гы, — повторил Гарик свой глубокомысленный смешок. — Да ты сама глянь, б*я. Ну и лох.

— Он тебе что, интересней меня? — едко фыркнула девушка. — Запал на него?

Звук будильника затих.

— Ты ох*ела, б**ть? — поинтересовался Гарик, отходя подальше. — Давно п**ды не получала?

Кстати, о руках. Импланты-то прижились окончательно — я ощущал это. Раны за ночь (вернее, за утро) практически зажили, оставив только шрамы, зато система регенерации работала как надо.

И, похоже… тело уже начало усваивать энергию, полученную от первого Оттиска. До этого я не давал ему времени, загоняя постоянными драками и беготнёй, но пока я отдыхал, всё немного пришло в норму. Кажется, я уже не был таким тощим, как вчера, да и кости стали крепче.

— А при чём тут я? — отозвалась девушка на слова своего галантного кавалера. — Это ты к нему полез.

— Ага, б*я, — не согласился тот. — Я видел, как ты по его грудине глазами шарила. Нравится, ага?

— А если и нравится, зай? — кокетливо протянула девица.

— Ты это, — хмыкнул Гарик. — Не туда смотришь, типа. Если лох накачался, пока таскал мешки и пахал на дядю — он всё равно лох.

Я что, правда настолько преобразился за ночь, что выгляжу сейчас как грузчик? Даже непонятно, радоваться или нет, комплимент-то сомнительный.

— Нормальные пацаны не работают, — продолжал он. — Нормальные пацаны зарабатывают. Нормальные деньги.

— Ты тоже не на себя работаешь, зай, — заметила девица. — А на этого… дедка…

— Э! — тут же возмущённо вспух Гарик. — Лизка, не путай, б*я! Я сам не лох и на лохов не работаю. А хожу под Горынычем. Горыныча уважать — не в падлу.

Он щёлкнул пальцами, невесть к чему.

— И хорош меня зайцем называть. Заяц мясо, а я хищник! Ауф, бл*ть!

Чего?

— Чо? — поддержала мои вопросы Лиза.

— То, бл*! Я рос с волками, вот и вою по-волчьи!

Я еле подавил в себе желание улыбнуться. Наверное, стоило бы встать и прервать эту милую беседу, но я сейчас медитировал, пытаясь сообразить, какие именно изменения произошли за время сна.

Нет, использовать Дар я по-прежнему не мог — для этого требовался третий Путь Оттиска. Но, по крайней мере, из тела ушёл любой намёк на физическую слабость.

Гарику это, правда, помехой не казалось.

— Хочешь, покажу разницу между такими, как этот, и такими, как я? — хохотнул он, уверенный в собственном превосходстве.

— А сам-то кто? — недовольно отозвалась девица. — Чуть выше шестёрки поднялся…

— У меня ещё всё, сука, впереди! — он щёлкнул вынутой из кармана зажигалкой. — А этот как чмом был, так чмом и сдохнет. Смотри, Лизка, учись, пока я жив…

Пока.

Огонёк зажигалки не успел лизнуть мою кожу; резко распрямившись, я врезал Гарику так, что тот не смог ни возмутиться, ни выматериться. Снесённый ударом, он с полу-хрипом, полу-визгом пролетел тесный номер хостела и врезался в противоположную стену, прямо возле двери; девица истошно заорала так, что заложило уши…

А затем дверь распахнулась.

Заморгав, Лиза тут же заткнулась. Я скептически поглядел на Ратибора Горыныча. Интересно, старик случайно вошёл именно в этот момент, или специально выжидал под дверью?

Получивший ещё и дверью, парень взвыл, валясь на пол; старик лишь слегка поддел его носком ботинка, презрительно сплюнул — и, перешагнув тело, направился ко мне.

— Нехорошо плеваться в помещении, — со смешком заметил я.

— Этот клоповник принадлежит мне, так что я имею право тут хоть всё оплевать, — отозвался Ратибор. — А ты… неплохо подкачался за ночь, как я посмотрю.

Я перевёл взгляд вниз, на свой торс. Ну, да. Сухой, жилистый и мускулистый, как атлет. Массы нет — ей пока ещё попросту неоткуда взяться — но гораздо лучше, чем вчера.

— Приятно хорошо выспаться, — подытожил я. — Зачем явился?

Ратибор вновь обернулся на парочку гопников.

— Ты, — велел он Гарику. — Вон. И никого даже не пускать в эту часть. А ты, внучка, сообрази чаю… или лучше водочки, пока уважаемые люди разговаривают.

— Кофе, — отрезал я. — Мне сегодня предстоит ещё много дел, так что кофе.

Гарик вылетел за дверь едва ли не пулей; от мысли, что тот, кого он обзывал лохом и чмом, оказался «корешем» его «пахана», его трясло едва ли не больше, чем от моего удара. Впрочем, сильная хромота показала, что и удар не прошёл без следа. Лиза вымелась следом за ним, и мы остались с Ратибором вдвоём.

Старик кивнул мне свёрток.

— Одежда, — пояснил он. — Я догадывался, что тебе понадобится что-то другое… но, кажется, с размером немного не угадал.

Я пожал плечами, начиная быстро одеваться. Налезает, пусть в обтяжку, а это главное; лучше ходить в тесном костюмчике, чем в форме рядового Карапулько.

Ратибор около минуты молча глядел на меня, пока не заговорил вновь.

— А ведь ты мне должен, Йошида, — заметил он, сцепив руки в замок перед собой. — За заправку.

Я поправил футболку и склонил голову на бок.

— Ой, ли? — уточнил я. — Подумай ещё раз, Ратибор.

— Считаешь иначе?

— По-моему, это ты отдал мне долг, — подтвердил я. — За то, что послал меня с Викой на аукцион, зная, что туда явится Тигран Гасанов. Заметь, я не ушёл оттуда, оставив её на произвол судьбы, когда понял, как ты подставил меня.

— Ты вообще там много чего сделал… — пробормотал старик. — Вика мне… рассказывала.

— Ну, вот, — я кивнул. — Думаю, теперь — после заправки — мы квиты.

Старик задумчиво молчал.

— Да и вообще, — продолжил я. — Подумай сам, Горыныч. Что ты предпочтёшь? Должника, который один раз сделает за тебя грязную работу, а затем прекратит любые дела с тобой? Или постоянного союзника?

Ратибор крякнул, улыбнувшись.

— Ладно. От тебя другого и не ждал, если честно.

Не ждал он, ага. Если бы я согласился — думаю, он бы отказывать от своих слов не стал и выкатил бы мне за вчерашнее хороший счёт.

Дверь раскрылась, и Лиза очень быстрым шагом прошла внутрь, неся поднос с едой и напитками.

— Кружка чистая? — я с сомнением покосился на дымящийся кофе. Наверное, следовало уточнить раньше.

— Да, — Лиза нервно кивнула, поставила напитки перед нами — и так же быстро выскочила, прикрыв дверь за собой. Горыныч спокойно открутил крышку с ледяной бутылки и набулькал себе первую стопку.

— Что ты вообще планируешь делать, Йошида? — уточнил он, усаживаясь за загаженный мухами стол.

Я проследил за тем, как он опрокинул стопку в себя, а затем подцепил кусочек неаппетитной колбасы. Как старик умудряется столько пить и не пьянеть? Нужно будет узнать, в чём его секрет.

— А ты? — парировал я.

— Я? — удивился Ратибор. — А что я? У меня всё в порядке.

Ну, да, как же. Я хмыкнул.

— Настолько в порядке, что ты пытался записать меня в должники? Или настолько, что Тигран пристаёт к одной твоей внучке и угрожает другой, а ты никак не отвечаешь?

Улыбка Ратибора померкла.

— Семья Тиграна — богатейшая в городе, — отрезал он. — Я силён, но Гасановым не ровня; просто так явиться и решить всё силой не получится.

Видимо, торговля шаурмой приносит очень много денег.

— Не похоже, чтобы ты вообще хоть что-то делал, — отозвался я. — Кроме как попытаться использовать меня. И, знаешь, я лишь хочу убедиться, что ты не рассчитываешь продолжать делать это и дальше.

Старик покачал головой.

— Слышал о госпоже Рюдзин и её Драконьей Школе, Йошида?

— Никогда до этого момента, — честно признался я.

Ратибор кивнул.

— Она старый мастер из Японии. Ей уже за семьдесят лет, но она по-прежнему одна из сильнейших людей на планете — во всяком случае, из тех, что афишируют свою силу. Многие мечтали бы учиться у неё… но в Драконью Школу принимают только девушек, и отбор она проводит лично. Может отказать дочери аристократа или олигарха, если та ей не понравится, но возьмёт девушку с улицы, если сочтёт нужным.

Интересное место, должно быть. И фигура мастера внушает уважение, если она и правда так сильна, как описал Ратибор. Нужно будет полюбопытствовать и разузнать побольше — когда разберусь с более насущными проблемами.

Ратибор повертел в руках пустую стопку.

— Московский филиал Драконьей Школы открывается как раз сегодня, так уж совпало. Сто мест, строгий отбор… Но я всё же надеюсь пристроить Вику туда. Если она станет ученицей самой Рюдзин, даже Тигран не посмеет приставать к ней.

Я пожал плечами.

— Если. Сам же сказал, выбор за этой… драконьей госпожой. С чего ты взял, что её интересуют твои планы?

Старик улыбнулся сухой улыбкой.

— Я её знал немного, в прошлом. Не лучшие друзья, но… было дело, сражались плечом к плечу. Давно, очень давно. Ей было лет тридцать, я вообще вчерашний школьник…

— Думаешь, она вспомнит старого боевого товарища?

— Ну, по крайней мере, приглашение на открытие школы она мне всё-таки прислала, — подтвердил Ратибор. — Я попробую, а там жизнь покажет.

— И что, — заинтересованно протянул я, щуря глаз, — за все годы эта госпожа Рюдзин не приняла на обучение ни единого парня?

Старик хмыкнул.

— Принципы. Ни одного, хотя, сам понимаешь — просились многие. Подкупали, угрожали, пытались уговорить…

Жаль, жаль. Похоже, что старуха просто ни разу не встречала по-настоящему достойного ученика среди парней — иначе, думаю, изменила бы своё мнение.

Ратибор поставил стопку на стол.

— Ладно. Я на твой вопрос ответил. Как насчёт ответа на мой вопрос — чем планируешь всё-таки заняться ты сам?

— А как сам думаешь? — заметил я. — Вчерашний день закончился тем, что меня попыталась грохнуть собственная мачеха. После этого вариантов обычно немного: либо жить в лесу с семью гномами, либо…

Я развёл руками.

Всё и так понятно. Мне нужна сила. Причём… во всех её проявлениях — одной лишь физической возможностью раздать всем лещей дело не ограничится. Власть, деньги, статус. Различные иные грани силы.

— И гномы — не твой вариант? — уточнил старик.

— Предпочитаю симпатичных девушек, — отозвался я. — К тому же, не люблю долго прятаться и сидеть на одном месте.

— Путь домой для тебя пока закрыт, похоже.

— Разумеется, — кивнул я. — Но не то, чтобы я по дому скучал.

Вчерашний день чётко показал: Горыныч прав. Меня хотят убить буквально все, и именно поэтому я принял решение исчезнуть с радаров.

Ненадолго. Уже сейчас они должны понять, что на заправке в момент взрыва меня не было. Затем они развернут поиски, а учитывая влияние и силу Распутиных — сколько они продлятся? День, два?

Место, где я нахожусь сейчас, они едва ли отыщут. Это идеальная дыра для того, чтобы залечь на дно. Вот только и пользы мне это не принесёт; выспался — и ладно.

Горыныч пожал плечами.

— Пусть так. Но с чего именно ты планируешь начать? Использовать свою громкую фамилию для тебя больше не вариант, так что у тебя нет ничего. Ни дома, ни имени, ни документов, ни денег…

— Ой ли? — я вздёрнул бровь, отпивая из чашки паршивый растворимый кофе из самого дешёвого круглосуточного супермаркета. — А говорил, Вика тебе всё рассказала. Как минимум, у меня есть тридцать миллионов, а это уже кое-что.

Ну — не совсем у меня.

Но это одновременно и ответ на вопрос, куда я направлюсь в первую очередь.

***

Константин Орлов вздрогнул от резкого звука, чуть не пролив кофе.

Детектор завывал и вибрировал, раскачиваясь на своей подставке, как маятник Фуко; подключённый к артефакту компьютер пищал, считывая информацию из неизвестного источника.

Сбор артефактов внеземного происхождения — дело туманное, фактически, поиски в полной темноте. Из трёх-четырёх десятков предметов, собранных Константином, разобраться удалось буквально с единицами.

Маятник-детектор был одним из таких. Константин до сих пор не понял, как именно, но он реагировал на определённые события.

Константин прикрыл глаза. Иметь бы такую штуку всего за пару дней до….

Ладно. Какой смысл снова погружаться в воспоминания. Подойдя к компьютеру, Орлов быстро щёлкнул по клавиатуре.

Вибрации маятника были не просто дёрганными движениями; мечущийся из стороны в сторону детектор выдавал какое-то излучение, информационный код. То, что он научился, методом проб и ошибок, этот код расшифровывать, было невероятным чудом, зато теперь он может кое-что узнать заранее.

Место, где вскоре появится новый Обелиск. Точнее, где он уже начал появляться — но не в виде материального объекта, а в виде потока энергии, на которую и реагировал детектор.

Выведя на экран большую карту города, Константин пару раз щёлкнул по точке, увеличивая масштаб… а затем изумлённо сощурился, вглядываясь.

Серьёзно?

Место, где уже сегодня должен открыться московский филиал Драконьей Школы?

Глава 2

— Так значит… слухи о том, что ты погиб во взрыве на той заправке, были…

— Немного преувеличены, — закончил я.

Новая пауза в трубке была короче первой; я чуть выглянул в окно первого этажа, убеждаясь, что рядом нет людей, которые могли бы меня подслушать.

Никого.

Даже если ты находишься в клоповнике, где самый могучий местный мачо отлетает к двери от одного твоего удара, всё равно лучше не болтать о тридцати миллионах во весь голос. Деньги большие, а жадность — сильное чувство.

— Ты в курсе, сколько народу поднял на уши этим взрывом? — осведомился Орлов. Голос его был каким-то чуть рассеянным, словно я отвлёк его от других мыслей, и сейчас он никак не мог сосредоточиться.

— Думаю, — отозвался я, — не больше, чем своим выходом из комы. Да и всё остальное…

Новая короткая пауза; похоже, Константин собирался с мыслями. Я глянул на дверь; Горыныч выяснял что-то по другую её сторону — или же, скорее, вышел из вежливости, чтобы не мешать мне.

— Да уж, что есть, то есть, — заключил Орлов. — Ладно. Деньги… деньги, деньги.

Я услышал звук, похожий на щелчок пальцев.

— Что-то не так? — уточнил я.

— Нет-нет, — поспешил успокоить меня Константин, — Просто прикидываю, какое у меня ближайшее свободное время для встречи… ты ведь так и не завёл карту за эту ночь, верно?

— Не завёл, — согласился я. Действительно, было бы довольно странно показательно «погибнуть» — и после этого явиться в банк открывать счёт.

— Ну, вот… — голос Орлова снова стал задумчивым. — Слушай, Йошида… С моей стороны не было бы наглостью попросить тебя ещё об одном маленьком одолжении?

М?

— Слушаю внимательно, — упав на кровать, я откинулся на подушки.

— Вчера, на аукционе, ты… правда безошибочно определил, что рука настоящая? Было непохоже, чтобы ты действовал наугад.

Я пожал плечами.

— Допустим.

— Понятия не имею, как ты это сделал, но… в общем, мне сейчас очень пригодился бы человек, разбирающийся в артефактах. Тот, кто может подобным вот образом быстро отличить оригинал от подделки, — сообщил Орлов.

Я задумался на миг. Ну… руку-то я узнал не потому, что такой специалист. Просто было бы странно не узнать свою собственную конечность. С другой стороны, магия есть магия; человеку с моим опытом довольно просто понять, что мусор, а что толковая вещь.

— Гарантировать ничего не могу, — отозвался я.

— Но попытаться ведь можешь?

Кажется, после вчерашнего Константин считает меня непререкаемым авторитетом в вопросе артефактов.

— Попытаться — могу, — согласился я после секундной паузы. Как-никак, парень вчера неплохо помог мне… да и в будущем может оказаться полезен.

— Вот! — расцвёл голос Орлова. — А добраться через три часа до ресторана «Океазия»?

Я приподнялся, с лёгким сомнением оглядев себя. Ресторан? Одежда, притащенная Горынычем, была чистой и новой, но особым шиком не отличалась, и это понятно: мне сейчас было нужно не привлекать к себе лишнего внимания.

— Там я тебе и передам деньги, — продолжал Константин. — А ты… взглянешь на одну вещь, которую предлагает мне за большую сумму один более чем уважаемый человек. Идёт?

— Не уверен, что мне сейчас самое время ходить по ресторанам, — пробормотал я. — И встречаться с более чем уважаемыми людьми.

— Ха, — хмыкнул Орлов. — На этот счёт даже не беспокойся. Я владелец «Океазии». Так что за сервис и уровень кухни отвечаю, можно сказать, самостоятельно.

— А кто этот… уважаемый? — осведомился я, чуть морщась от его оптимистичного напора. — Он может меня знать? Или я его?

— Едва ли, — протянул Орлов. — Он из европейской аристократии, только вчера приехал в Москву. Конечно, думаю, он слышал о тебе в новостях… но и только.

— Не английский принц? — на всякий случай уточнил я. Ещё не хватало столкнуться с женихом Юкино или кем-нибудь из его окружения.

— А? — удивился Константин. — Нет, не английский… и не принц, хотя недалеко ушёл.

Ладно.

— Тогда у меня одно условие, — я поднялся с кровати. — Полная анонимность. Он не должен знать, кто я… и вообще никто не должен. Ты не называешь меня по имени, не делаешь многозначительных намёков, не выкладываешь в соцсети фото с тэгом #я_и_Йошида_Распутин…

— Мог бы и не уточнять, — согласился Орлов. — Это и так очевидно. После взорванной заправки… как тебе это удалось?

Я лишь хмыкнул в ответ.

— Не телефонный разговор. Ещё расскажу… как-нибудь.

— Ладно, — отозвался Константин. — Ловлю на слове. Значит, через три часа?

— Значит, через три часа, — подтвердил я.

Итак, три часа в запасе. Слишком мало, чтобы предпринять что-то серьёзное. Слишком много, чтобы попросту спустить их в никуда.

Так где же мне провести эти три часа?

* * *

Полуденное солнце светило вовсю, нагревая воздух, но раскинувшиеся над старым кладбищем деревья создавали комфортный тенёк. Место давно было отдано на откуп природе, несмотря на то, что находилось в городе, и потому больше напоминало густой пролесок, чем аккуратный скверик. Вокруг — ни единой живой души (простите за каламбур); тишина, нарушаемая только шелестом листьев и негромким пением птиц.

Тяжёлые металлические ворота скрипнули у меня за спиной; я вдохнул в себя кладбищенский воздух. Отчего-то такие места часто представляются как сырые и мрачные, но здесь не было никакой сырости. Пахло зеленью, летом и… Силой.

…три часа до встречи в ресторане. Тратить это время на новую попытку задремать или какую-нибудь ерунду не хотелось, так что я принял самое верное решение: Оттиск.

Чем быстрее я восстановлю свою полную силу, тем быстрее все местные проблемы перестанут для меня иметь значение. За ночной беготнёй я немного забыл об Оттисках, и теперь собирался восполнить пробел.

Как я узнал о старом кладбище? Ну, разумеется, я не бегал по городу в поисках Силы. Всё куда проще: я спросил у Горыныча.

Места Оттисков всегда имеют характерный оттенок — смесь эмоций, отпечатавшихся здесь, и заключённой в них Силы. Даже обычный человек, попав в такое место, ощутит холодок в затылке, а уж Одарённый сразу поймёт, с чем имеет дело. Старик Ратибор только хмыкнул на мой вопрос, где найти поблизости «какие-нибудь достопримечательности с внушительной историей».

— Хочешь приобщиться к культуре? Мог бы посетить музей или выставку.

— Не совсем то, что я имел в виду, — поправил я.

— Понял, понял, не дурак, — на лице Горыныча, как обычно, играла хитрая усмешка; старик делал вид, будто ему известно всё на свете. — Тебе нужна история с душком, такая, чтобы дух захватило. Кажется, неподалёку было одно такое место… Старое кладбище; даже не могу вспомнить настоящего названия, все зовут его просто Могильник.

— Могильник? — я поднял бровь. — История? Обычно кладбища — это самый конец истории, даже постскриптум.

— Если ты так думаешь, значит, не был на Могильнике, — отозвался Горыныч. — Истории, которые там окончились, находятся там целиком, от и до. В общем, езжай туда, Йошида, не ошибёшься.

Выражение его лица показывало, что он в общих чертах догадывается, что я собираюсь делать. Конечно, едва ли на Земле найдётся кто-то, знакомый с методом погружения в Оттиски… но всё-таки старик сильный Одарённый.

И вот я здесь.

Пожалуй, Горыныч не соврал. Сила чувствовалась здесь куда сильнее, чем в медведевском парке — от этих замшелых могильных плит, от покосившихся памятников со стёртыми именами и датами.

Когда Горыныч назвал это место «Могильником», я представил себе что-то… совсем древнее. Этакий скифский курган, занесённый дыханием веков; полуразрушенный мегалит. Но Могильник был вполне себе кладбищем — заброшенным, заросшим, но всё-таки кладбищем в современном понимании. Было довольно очевидно, что тут никого не хоронили уже не меньше полувека, но тропинки были вытоптаны отчётливо. Люди всё же посещали это место — если не как кладбище, то как памятник истории.

Спокойно оглядываясь по сторонам, я шагал по одной из таких тропинок. Разумеется, чем ближе к центру, тем старше становилось кладбище — и тем больше я ощущал Оттиск. Эмоции? Ну, да; каждое кладбище на любой планете — своего рода мини-Оттиск. Слишком много в таких местах накапливается боли, скорби, злости.

Вот только этот совсем не тянул на «мини». Обычное кладбище — это максимум подпитка после тяжёлого дня, не более, тогда как эмоции, преобладающие здесь, захватывали, словно кружащийся водоворот. Скорбь многих людей давила многотонным камнем, не оставляя места для недавнего хорошего настроения, и ни зелень, ни солнце уже не замечались здесь. Сквозь видимую картину тихого уютного уголка проступала настоящая суть Могильника.

Впрочем, и унынию я тоже не поддавался. Просто… собранно шёл вперёд по следу Силы.

Мой взгляд мрачно скользил по могилам. Старые, очень старые. Очертания каменных плит только угадывались под слоем мшистой зелени, которая, совершенно не боясь этого тлена, разрасталась во всех направлениях.

Что это за могилы? Такое количество эмоций не могло возникнуть на ровном месте. Присев на одно колено возле ближайшей могилы, я попытался отодвинуть мох. Бесполезно, он слишком въелся в камень, да и от надписей уже, похоже, почти ничего не осталось.

Ладно, неважно. Сейчас и так всё узнаю.

Прикрыв глаза, я сделал ещё несколько шагов. Вот… здесь.

Центр водоворота, точка Оттиска. Сосредоточие всей здешней боли. Открыв глаза, я увидел нечто вроде постамента с обломком статуи. Сама статуя валялась внизу, разбитая на несколько крупных фрагментов. Когда-то это был ангел, закрывший лицо ладонями в знак скорби, теперь… просто поросшие мхом камни.

Наверное, это даже символично.

Присев на нагретый солнцем постамент, я снова прикрыл глаза.

В таком месте легко погрузиться в Оттиск. Просто отпусти реальность — Сила сама подхватит тебя, затянет внутрь. Около минуты я сидел, прислушиваясь к бушующим эмоциям, забывая о том, где я на самом деле нахожусь. А затем…

…первое, что я ощутил — это мокрые руки.

Мои собственные руки. Вода капала с них вниз — медленно, но однообразно, пока я двигался вперёд.

Нет. Не вода.

Ноги сами несли меня куда-то, отбивая чеканный шаг; под ногами чавкала грязь. Вокруг меня находилось всё то же кладбище, вот только куда моложе: никакого мха, раскидистых деревьев вдвое меньше.

Мой взгляд скосился вниз; отчего-то это вызвало усилие. Так и есть: руки в крови, ноги в незнакомой обуви.

Но тело — а вернее ощущения от него — были до жути знакомы. Словно одел старый пошитый по заказу костюм.

Спящий Император. Он же — мой клон. Ну, было бы странно, если бы я не узнал собственное тело. Даже не по внешности — скорее, по ощущению силы, привычной и надёжной. Лёгкий внутренний холодок имплантов — еле уловимый, на уровне подсознания, но всё-таки ощутимый. Лёгкая дрожь магической ауры, неактивной, но готовой проснуться в любой момент и разразиться штормом.

Воздух пах осенью, грязью и кровью. Я ощутил, как напряжены мои мышцы; лицо словно сведено в судорожной маске без эмоций, кулаки сжаты до боли. Быстрый шаг, но не бег.

Попытка повернуть голову. И резкая боль, как от защемленного нерва. Попытка остановиться. Безуспешно.

— Ты чего дёргаешься? — чуть удивлённо донеслось позади меня. — Случилось что?

А это ещё кто, чёрт побери?

Ноги мои продолжали шагать так же сосредоточенно, не реагируя на вопросы, роящиеся в голове. Да, поначалу я не заметил вторую пару шагов, следующих точно за мной.

— Да и вообще, — распорядился незнакомый тип, — не лети вперёд. Идём медленно, спокойно. Пусть успеют собраться.

Тело клона тут же повиновалось; шаг замедлился, ритмичное чавканье ботинок по грязи перетекло из лихого дабстепа в спокойный медляк. Воспользовавшись моментом, я попытался остановить его совсем, но… тело снова обожгло судорожной болью, и Спящий Император продолжил шагать по кладбищу, как шагал до этого.

— Нет, спешка не нужна… — пробормотал невысокий коренастый тип, выходя из-за моей спины. — Спешка хороша при ловле блох, а тут требуется погодить.

Клон молчал в ответ, а вместе с ним молчал и я. Нет, мне определённо больше нравился прошлый Оттиск — там я, по крайней мере, был самим собой и мог самостоятельно решать, что мне делать. Здесь же…

Тип чуть вырвался вперёд, что-то тихо бормоча себе под нос. Одежда старомодная — плюс-минус то время, когда я посещал Землю в первый раз; и в то же время он мне кого-то напоминал.

Впрочем, чего ходить далеко? Михаил Распутин.

Этот тип был на две головы ниже; длинная чёрная борода сильно меняла лицо, но всё-таки… те же черты, что и у Михаила. Тот же нос, те же глаза. Родство налицо.

— Стоп, — вдруг резко отозвался он. — Пришли. Смотрим отсюда.

Клон резко затормозил, встав посреди дороги.

— В сторону, в сторону, — Распутин — было довольно очевидно, что тип относился к этой семье — махнул рукой, указывая на высокий памятник. — Встань вот сюда. Увидят же прежде времени.

Он и сам отошёл в сторону, тяжело дыша; рука, украшенная сразу тремя золотыми кольцами, опустилась на могильный камень.

Не алжирское золото, обычное. Одежда дорогая, но безвкусная и как будто неподходящая этому приземистому, длиннобородому человеку.

— Стой тихо, — скомандовал Распутин. — Жди.

Клон повиновался.

…как я и говорил, у «запасного» тела нет и не может быть самосознания. Любые фильмы о восстании клонов — лишь фантастика, не более; никто в здравом уме не будет оставлять даже намёка на такую возможность.

У клона были рефлексы, была память тела, были знания. А вот воли не было. Собственной, по крайней мере.

И, похоже, Распутин этим вовсю пользовался.

По крайней мере, становилось понятней, как род Распутиных пришёл к власти. Если мой клон подчинялся каждому распутинскому слову, то им оставалось лишь отдавать приказы. Боевой терминатор в личном распоряжении делал всё остальное.

Тело, само собой, было напичкано имплантами и усилениями только так; я был силён даже по меркам Галактики, что уж говорить об отсталой планете?

Вот только с чего Распутин вообще смог управлять клоном?.. Не помню, чтобы среди всех возможностей и улучшений я оставлял опцию «Беспрекословно слушаться первого попавшегося мужика».

— А вон и они, — пробормотал Распутин. — Начали, поди.

М? Задумавшись, я не сразу понял, о ком он говорит. А затем увидел ангела.

Того самого, зарывшего лицо в ладонях. Статуя ещё была цела, ни мха, ни трещин.

Впрочем, люди стояли чуть поодаль от неё — метрах в десяти; довольно много, если так приглядеться. До моего уха донеслось негромкое мерное бормотание и какое-то позвякивание; приглядевшись, я понял, что это священник машет кадилом, бормоча погребальные молитвы.

— Давайте, — хмыкнул в усы Распутин. — Помолитесь, будьте любезны.

На его лице мелькнула усмешка.

— Неужто мы не православные… прежде молитвы не убьём, креста не порушим, — продолжал он скорее сам себе, чем Императору. — Вот закончите — тогда и наш выход. Посмотрим, что выберете: по добру или по силе.

Я продолжал приглядываться к происходящим похоронам. Вот священник принялся обходить толпу, та немного отодвинулась, открывая мне гроб… нет, гробы. Раз, два, три…

Закрытые. Открытым был только четвёртый; впрочем, с такого расстояния я всё равно не мог ничего разглядеть.

— Крышек не открывают, — похоже, Распутин тоже обратил на это внимание. — Это правильно. Чего смотреть на мясо голое?

Он довольно хмыкнул, похлопав меня по предплечью.

— Некрасиво это у тебя выходит, право слово. Ой, некрасиво… Ну да зато по делу всё, и без осечек.

Кровь, подсыхая, продолжала капать с моих рук. А она-то кому принадлежит? Какому-нибудь бедолаге-охраннику, что встал у Распутина с клоном на пути, не пуская их на кладбище? Или тому, кто заметил их заранее?

Похороны. Сколько здесь человек? Тридцать, сорок? Я пригляделся. Мужчины и женщины, дети и старики. Все, кто пришёл похоронить убитых клоном.

Было довольно очевидно, что сейчас произойдёт.

— Готов? — хмыкнул Распутин. — Молитва-то кончилась почти. И собрались все, пора. Пошли.

Выйдя из-за камня, он первым зашагал вперёд; ухмылка пропала с его лица, и теперь выражение было мрачным — как и положено на кладбище. Клон направился за ним.

— Стой позади меня тихо, — бросил Распутин. — Вперёд не лезь. Да приказа жди.

Собравшиеся уже заметили нас; по толпе прошло движение, и даже священник остановил свой ритуал, глядя на нас с опаской и даже испугом. Впрочем, его взгляд был мелочью в сравнении со взглядами остальных.

Ненависть. Бессильная злоба. Ужас. Доставалось одинаково и Распутину, и мне; по толпе пошёл лёгкий шёпот.

— …не постеснялся явиться сюда? — уловил я чей-то тихий голос. — После того, что он сделал?

— И этого убийцу привёл. Правду говорят, что он не человек вообще?

Я уловил взгляды на собственных руках; видимо, капающая с них кровь привлекала внимание. Но в остальном… их реакция была слишком спокойной. Похоже, это были ещё те времена, когда мой клон… не заработал свою «репутацию».

Распутин оглядел всех собравшихся с каким-то странным выражением лица; на пару секунд задержался на фигуре бледной девушки, чьё лицо было затенено чёрной вуалью — и спокойно кивнул священнику.

— Продолжай, святой отец, продолжай. Мёртвых следует похоронить по-божески.

— Иван, — от толпы отделился высокий старик с непокрытой головой. — Что это значит?

Его лицо, морщинистое, но ещё не дряхлое, пылало гневом. Коротко глянув на клона, он вновь перевёл взгляд на Ивана Распутина.

— Ты творишь что пожелаешь, — выплюнул он, указывая на него согнутым пальцем, — но осквернить похороны — слишком низко даже для тебя. Пришел глумиться над жёнами, что стали вдовами, да над детворой осиротевшей?!

— Твои умершие не были невинными овечками, — Иван хрустнул пальцами. — И тебе об этом известно. Сами пошли против меня — сами получили то, что заслужили…

Новый шёпот в задних рядах; дети вжимались в юбки матерей, кто-то из подростков постарше сжимал кулаки в бессильной злости.

— Но у меня и в мыслях не было осквернять похороны, — закончил Распутин. — Продолжай, батюшка. Отпоём покойников, а потом…

Новый взгляд в сторону девушки в вуали.

— …поговорим и о деле.

— Нет! — возмущённо прогремел старик, вздымая в воздух резную трость. — Никто ничего не продолжит, пока ты здесь. Само твоё присутствие тут — глумление над убитыми… А что до твоего дела, то мой ответ ты знал и раньше. Пошёл прочь отсюда!

— Как ты вообще посмел даже думать об этом — после того, что сделал? — выпалил стоящий рядом подросток лет шестнадцати.

Иван мрачно нахмурился.

— Вы так и не поняли? — отрезал он. — Я пришёл не просить и не обсуждать. Я пришёл взять своё.

Он перевёл взгляд на девушку.

— Надежда. Ты будешь моей женой, хочешь ты этого или нет.

Столько шума из-за одной девушки?.. Либо Иван безнадёжно влюблён (на что совершенно непохоже), либо… тут что-то другое, и этот брак нужен ему по иной причине. Титул? Дар для его наследника? Должно быть что-то, что не отнимешь силой.

— Я… Я… — девушка глотала воздух, теряя слова. — Я ненавижу вас. Вы чудовище!..

— Довольно, — Иван поднял руку. — Может, и чудовище, мне без различия.

— Какой любви вы ждёте от меня, убив отца и братьев и явившись забрать силой?

— Любви? — он цинично хмыкнул. — Разве ж я что-то говорил о любви? Ты станешь мне женой, а моим детям — матерью, а большего мне и не нужно; для любви найдутся шлюхи в борделе.

Бинго. Это было довольно очевидно.

Побледнев ещё сильнее, Надежда отступила на пару шагов назад.

— Ты не сделаешь этого, — она мелко и быстро качала головой. — Не сделаешь. Ты убил четверых, но семья велика, и тебе не дадут сделать, тебя не…

— Семья, — Иван громко выдохнул. — Ты всё ещё не понимаешь, девица, что силы поменялись. Ничего твоя семья не сделает. Ничего.

— Ты сдохнешь, мерзавец, — отрезал старик. — И ты, и твой убийца. Это моя семья сделать в состоянии, и если ты…

— Да что ты говоришь? — перебил его Иван. Его глаз быстро дёрнулся. — Это я-то сдохну?

Он покачал головой.

— И ведь хотел по-хорошему. Жалел вас, дураков. Да чего жалеть…

Распутин обернулся ко мне.

— Убить всех, кроме Надежды, — отчеканил Распутин, глядя на Императора. — Быстро. Сейчас. И чтобы ни один не ушёл.

— Стой! Нет!! — истошный крик Надежды взвился в воздух… а затем тело клона рвануло вперёд.

Разлёт ауры; сила, что прежде лишь дремала, теперь развернулась в полную мощь, накрывая всё кладбище. Вздохи, крики, попытки сыпануть в стороны — всё будто застыло в моментально почерневшем воздухе, пронизанном Присутствием клона.

А ещё через секунду он начал выполнять приказ.

Чёрт. Вот же.

Клон не пользовался никаким оружием — ни холодным, ни огнестрелом. Только две руки, усиленные магией и техникой. Рывок в две стороны — и старик с тростью падает на слякотную землю. Две его половины.

Не то, чтобы я был пацифистом, падающим в обморок от вида крови. Даже не то, чтобы я всегда был правым в бою. К тому же, все эти люди в реальности были мертвы уже около двух веков.

Но всё это не помогало. Мысль о том, что циничный ублюдок использовал меня — моё тело, моё имущество — для убийства женщин, стариков и детей, бесила меня до скрежета зубовного.

Я ему что, инструмент для чёрной работы?

Действие разворачивалось быстро; клон врывается в толпу, что парализована Присутствием.

Кровь.

Крики.

Усиленная имплантом в предплечье, рука клона пробивает грудную клетку священника. Едва ли он интересовал Распутина, но в приказе сказано убить всех, и клон не делает для него исключений.

Мужчина лет сорока встаёт на пути. Ощущение лёгкого разряда в ладони; рука прорубает его пополам, проходя сквозь тело лучше острого клинка. Магия Подобия, позволяющая сделать оружие из чего угодно, особенно эффективна, когда в роли «чего угодно» выступает собственное тело.

Следующий удар — по женщине в чёрном платье. Смерть быстрая; по крайней мере — быстрая. Следом за ней падает паренёк лет шестнадцати — тот, что кричал на Ивана.

А может, хватит?

Окровавленный кулак замер в воздухе.

Запах крови ударил в ноздри.

Ощущение адреналина захватывало неподвижное тело, но я не двигался.

Это попросту унизительно, в конце концов — не справиться с управлением собственным телом.

Возможно, в прошлом — в настоящем прошлом — всё закончилось иначе. Распутин отдал клону приказ, и он повиновался. Вот только здесь — пусть даже это всего лишь оттиск — есть одно существенное отличие.

Здесь есть я — настоящий хозяин этого тела. Оно больше не пустышка, слушающаяся чужих приказов.

Развернувшись, я взглянул на онемевшего Распутина. Тот глядел на меня так, как смотрят на нечто невероятное; так, будто отказывался верить в происходящее…

Я шагнул к нему вперёд. Может, это только иллюзия, но всё равно будет приятно задать сволочи пару вопросов.

— …что ты наделал?

…я обернулся на голос.

Девочка. Лет двенадцать. Чёрное платье без украшений. Взобравшись на постамент статуи, она вжалась спиной в каменное тело плачущего ангела, будто тот мог ей чем-то помочь.

Кажется, именно убивший её удар в реальности и расколол статую.

— Что… — еле слышным шёпотом выдохнула девочка. — ты… наделал?

Шок на лице. Ей бы бежать, пока есть шанс, но она лишь продолжала вжиматься в холодный камень и с ужасом смотреть на меня.

— Что ты наделал…

Боль, скорбь. Всё то, что я чувствовал там, в настоящем. Как тёмный омут, в который тебе засасывает с головой.

— Что ты наделал…

Я кинул взгляд вокруг.

Мёртвые. Мёртвые. Мёртвые.

Кровь на земле, на камнях, на ветках. На могилах и памятниках — кровь, на пожухлой осенней зелени — кровь. Скорбью разит от каждого камня.

Живых трое, не считая меня. Надежда, плашмя лежащая на земле; плечи трясутся от рыданий. Иван Распутин — чуть пятится назад, не понимая, почему потерял контроль над покорным слугой. И девочка с её словами.

Что я наделал. Хороший вопрос.

В моей голове мелькнула мысль о том, чтобы всё-таки добраться до Распутина, но сделать этого я не успел.

— Что ты наделал?

Слова больше не звучали детским шёпотом. Теперь их словно произносила сразу множество голосов, мужских и женских; они лились отовсюду, исходя от мёртвых тел.

Реальность вокруг заколебалась; Оттиск растворялся в настоящем.

— Что ты наделал?!

Я заморгал, поднимая глаза вокруг.

Разбитый ангел на земле. Заросшие мхом могилы. Их что, здесь и похоронили потом? Или они просто явились на место своего убийства?

Тёмные силуэты стояли со всех сторон от меня; неподвижные, полупрозрачные. Глаза-провалы сверлили меня. Они не атаковали, не пытались навредить — просто спрашивали.

— Что ты наделал?

— Не я, — выдохнул я, поднимаясь на ноги. — Не он. Не Император.

Духи замолкли; я чувствовал их внимание к моим словам. Они правда не понимали, за что и почему были убиты, правда пытались это понять.

— Он лишь слушался приказов, — мрачно подытожил я. — Не мог не послушаться.

Концентрация живой боли всё ещё держалась здесь, достигнув сейчас своей предельной точки. Все эмоции живых, все эмоции мёртвых — всё сплелось в тёмной ауре, накрывшей это место…

Впрочем, после моих слов она стала чуть меньше.

Призраки молчали. Ни слов прощения, ни слов обвинения, вот только дышать стало как-то неуловимо легче. Одна за другой, тёмные фигуры исчезали, растворяясь в небытии.

Я остался один.

…точнее, так мне показалось — на очень короткое время.

* * *

— Что… что это было?

Антон Голицын покосился на ученика, отирая с округлого лица пот. Юноша вытаращил глаза; челюсть его отвисла при виде завораживающей картины.

Что ж, паренька можно было понять. Антон и сам захлопал глазами в изумлении при виде молодого парня, стоящего на замшелом постаменте в окружении нескольких десятков тёмных фигур.

Что он сказал им? Слов не расслышать, жаль, но… призраки повиновались ему. А та волна тёмной энергии, что прокатилась по Могильнику за минуту до этого? Будучи адептом Тёмного Пути всю свою жизнь, Антон уже очень давно не сталкивался с чем-то, настолько мощным.

— Как это возможно? — ученик покачал головой. — Он же… он мой ровесник!

Антон покачал головой.

— Возраст — иллюзия. По-настоящему могущественные мастера, используя Силу, могут оставаться юными на протяжении сотни лет. Как Виктория Английская, например.

— Да, но Виктория — правительница целой империи, а это…

Антон вновь утёр пот со лба; день стоял жаркий, а при его лишнем весе не нужно было многого, чтобы начать потеть. В коленях подрагивала противная слабость, но уже не от погоды, а от осознания, что они с учеником только что увидели.

Сегодняшний день должен был быть по всем меркам самым обычным для Антона. Так, лёгкая прогулка. Могильник был местом с ярко выраженной тёмной энергетикой, и Антон сотни раз заряжался ей здесь, но… он и предположить не мог, что станет свидетелем чуда. Второй раз за свою жизнь.

Весь массив Силы, скопившийся в этом месте, который уже невесть какой год изрядно подпитывал Антона, исчез в одно мгновение — по велению незнакомого парня перед ними. Он уже видел такое, когда его первый наставник попытался усилить своё тело неизвестной техникой. Старика Фэня, старейшего и сильнейшего из темных практиков, которых он знал, разбросало по сторонам в тот же миг… но незнакомец стоял перед ними абсолютно целёхонький.

Вот тебе и «прогулялся с учеником до источника Силы ради рядовой тренировки».

— Ты ещё не понял? — выдохнул он, промакивая лоб платочком в третий раз. — Кто ещё это может быть, как не один из Великих Мастеров Тёмного Пути?

— Великих? — чуть не задохнулся ученик. — Разве… их всего несколько…

— Верно, — кивнул Антон. — И перед нами один из них.

Он наблюдал, как призраки, один за другим, исчезают, повинуясь приказу юноши (или того, кто выглядел как юноша). Ученик, конечно, слишком впечатлителен и эмоционален, но… это и правда сродни чуду. Все это место, вся сила, что копилась в нем, подчинилась таинственному мастеру.

Неужели знаки не лгали? Неужели учение Тёмного Пути ожидает новый расцвет, и эти консервативные аристо, боящиеся полноценно использовать Силу сами и не дающие делать это другим, наконец-то начнут с ними считаться?

Нет. Не считаться. Подчиняться. С тем, что он видел, с такой мощью…

— Пошли, — махнул рукой Антон застывшему ученику. — Мы должны выразить своё почтение Великому Мастеру, посетившему нас.

* * *

— Сырость и темнота начинают несколько утомлять, Виталий.

— Мы здесь всего лишь сутки, Григорий. Стареешь.

Нельзя сказать, чтобы наёмные убийцы действительно считали проблемой сложившуюся ситуацию. Бывало и хуже, а сейчас они, в общем-то, неплохо проводили время в этих бесконечных подземных ходах. Но иронично повозмущаться по поводу ненормированных рабочих часов… тоже было своего рода профессиональной этикой.

— Всё стареет, Виталий, — Григорий оглядел очередной поворот. — Даже эти катакомбы. Когда-то здесь нельзя было так просто бродить, не наткнувшись на охрану или тёмный культ, а сейчас…

— Крысы и пауки, Григорий.

— Крысы и пауки, Виталий.

И не поспоришь. Громадная сеть катакомб, пронизывающая всю столицу, служила самым разным целям — соединяла множество мест подземными ходами, была укрытием на случай резкой атаки и так далее. Вот только сейчас об этом помнили… да, собственно, только те самые крысы и пауки. Соперники не самые достойные.

— А знаешь, кто ещё стареет, Григорий? — лицо Виталия было беспристрастно, голос — спокоен.

— Знаю, — подтвердил его напарник. — Йошида Распутин, Виталий.

— Йошида Распутин, Григорий. А он не должен стареть.

Григорий пожал плечами.

— Выберемся, Виталий, и быстро закончим начатое. И вы отпуск.

— Мальдивы, Григорий.

— Мальдивы, Виталий.

Пауза; звук шагов в полной темноте.

— Как думаешь, он уже успел встретиться с невестой?

— Ага, ну конечно, — киллер позволил себе смешок. — В его ситуации только с девушками и общаться.

Виталий тоже усмехнулся в ответ.

— Ну, почему же. Возможно, Реверс успела добраться до него, Григорий.

— Возможно, Виталий.

Такой вариант тоже устроил бы убийц. Сами они прикончат цель, или это сделает их ученица, которую они достаточно хорошо натаскали — всё едино.

Шаги по темноте. Новый поворот.

Грохот падения.

— Ты живой, Виталий?

— Я живой, Григорий. Тут какая-то старинная гробница.

Лёгкая пауза. Две пары глаз приглядываются к темноте — одна пара сверху, другая снизу. Звук руки, шарящей по стене.

— Что ты там делаешь, Виталий?

— Ищу рычаг, Григорий.

Падение в могилу могло бы стать проблемой. А могло и решением проблемы. Выход был ближе, чем они думали.

— Откуда ему здесь взяться, Виталий?

Щелчок; массивная каменная плита начала медленно отъезжать в сторону.

— Это гробница, Григорий, — отозвался убийца, щурясь от хлынувшего солнечного света. — В них всегда есть рычаг. Всегда.

Свет, резкий после суток полной темноты.

День.

Парк или кладбище. Разбитая статуя ангела… и лицо — прямо перед ними, метрах в десяти.

До боли знакомое лицо. Йошида Распутин… с телом легкоатлета.

Виталий и Григорий переглянулись, не говоря ни слова. Всё и так читалось во взглядах. Прошли всего сутки. Когда он успел?

Впрочем, неважно. С мускулами или без, то, что здесь оказался Йошида — настоящий подарок судьбы; возможность закончить задание здесь и сейчас, не тратя лишнего времени.

Виталий и Григорий кивнули друг другу.

Десять метров. Пять секунд жизни, оставшихся Йошиде Распутину.

Четыре.

Три.

Две…

— Погоди, Виталий, — Григорий застыл в последний момент, пригасив ауру. — А это ещё кто?

Два человека, склонившихся перед постаментом в почтительном поклоне. Толстяк и молодой паренёк.

— Понятия не имею, Григорий.

Йошида повернул голову в их сторону; толстяк, распрямившись, тоже поглядел на убийц.

Взгляды всех трёх сторон пересеклись.

Глава 3

За некоторое время до появления Виталия и Григория.

Чувство реальности возвращалось ко мне постепенно.

Тёмные призраки исчезли, гнетущая аура Оттиска и всех сосредоточенных в нём эмоций тоже медленно растворилась, и теперь старое кладбище выглядело довольно буднично — именно так, как и должны выглядеть подобные места. Без всей этой зловещей атмосферы я снова ощутил, что на дворе ранний день, и довольно тёплый.

Оглядевшись напоследок по сторонам, я попытался было соскочить с постамента на землю, но меня неожиданно чуть повело, и я удержался на ногах лишь потому, что схватился за остаток статуи.

Сила; она ещё не успела прижиться, схватиться с моим телом, поэтому у меня и закружилась голова. Присев на край постамента, я прислушался к себе.

Пожалуй, Силы было… меньше, чем я рассчитывал. Мощный Оттиск — сильнее, чем тот, первый — но отчего-то я даже не закончил второй Путь. Так, преодолел его где-то до середины.

Но вместе с тем… было что-то ещё. Внутри меня играла какая-то тёмная энергия, одновременно знакомая и чуть искажённая. Как если бы… ко мне вернулась небольшая часть моего прежнего Дара, но сильно покорёженная Оттиском. А если конкретнее…

Быстрые шаги вывели меня из задумчивого самоанализа; подняв глаза, я увидел, как по пыльной тропинке ко мне поспешно приближаются двое.

А этим ещё чего нужно?

Первым шёл толстяк в летних брюках и мышиного цвета рубашке. Отирая на ходу лоб пожелтевшим от пота платочком, он пыхтел и шумно выдыхал; было видно, что физические упражнения — не его конёк. Вторым за ним, почтительно оставаясь чуть позади, семенил тощий долговязый парень в футболке с пентаграммой и кожаных штанах.

И… почему у них такие лица, будто они увидели упавшего с неба Санта-Клауса с целой горой подарков? Особенно у толстяка. Я поднял бровь, не зная, как реагировать на неожиданных пришельцев, когда толстяк, добравшись, наконец, до меня, расплылся в улыбке.

— Простите, если я невовремя, — он изобразил что-то вроде вежливого поклона, — но мы с моим учеником проходили мимо, и ваше мастерство…

Толстяк утёр пот со лба; его глаза лучились каким-то умилительным подобострастием. Парнишка — ученик, так он сказал? — глядел на меня скорее с интересом.

— …оно поистине невероятно, и я…

— Вежливые люди сначала представляются, — бесцеремонно прервал я его. — Вы вообще кто такие?

— Вы правы, правы! — тут же закивал толстяк в ответ на моё замечание. — И как я мог… простите мне такое неуважение, Великий Мастер.

…кто?

— Меня зовут Антон, эээ, Голицин, — продолжал тот. — Мы с моим учеником Игнатом — скромные адепты школы «Тёмной Спирали». Конечно, наши таланты не сравнятся с вашими, но, возможно, вы слышали о нас…

На моём лице не дрогнул ни один мускул.

— Не очень похоже на мастера, — заметил ученик, шаря по мне взглядом. — Настоящий мастер знал бы о нашей школе…

— Тихо! — взвыл Голицын, поворачиваясь к ученику. Затем он вновь развернулся ко мне, расплываясь в улыбке. — Простите моего ученика. Дела школы идут хуже некуда, вот и приходится набирать… кого придётся.

Да уж, я заметил. Но я по-прежнему так и не услышал от парочки главного — кто они такие, чёрт побери? И за кого именно они принимают меня?

— Видите ли, — продолжал Голицын, видя, что я не реагирую, — мы исповедуем те же пути получения Силы, что и вы… нетрадиционные пути.

Это что ещё за подкаты с сексуальным подтекстом? Моя бровь чуть нервно дёрнулась.

— Понятия не имею, о чём вы говорите, — заметил я, мрачно глядя на парочку.

Не поверят, конечно же. Ну и чёрт бы с ними. Пусть считают, что Великий Мастер — что бы они под этим не подразумевали — слишком велик и мастеровит, чтобы беседовать с ними.

Строго говоря, так оно и есть. Не рассказывать же первым встречным сектантам — или кто они там — про то, как я прокачиваю Дар. Тем более, что его слова про «те же пути», что и у меня — полная чушь. Про Оттиски известно только мне.

— При всём уважении, Мастер, — возразил Голицын, — я практикую Тёмный Путь Силы почти всю свою сознательную жизнь, и едва ли способен спутать простого посетителя кладбища с кем-то вроде вас.

Ох. Прицепился, как…

— Пусть так, — прикрыв глаза, согласился я, слегка дурея от ситуации. — Чего вы от меня-то хотите?

— Выразить своё почтение такому опытному Мастеру, как вы!

Тю!.. И всего-то? Ну, поклонитесь ещё раз и валите на все четыре стороны, не задерживайте меня.

— Почтение принято, — отозвался я. — На этом всё?

— Ну, — Голицын снова промокнул лоб платочком, — если позволите…

Да что ещё-то?!

— …я хотел бы задать несколько вопросов, — толстяк глубокомысленно поднял палец вверх. — Я заметил, что вы из мастеров старой школы, использующих традиционные методы Тёмного Пути, без новомодных изменений, но… всё же, как мне кажется, простое поглощение энергетической ауры места — слишком медленный метод. Учитывая, насколько эффективнее и быстрее открывшийся недавно способ…

Ха. Поглощение энергетической ауры? Детский сад, честное слово. В Галактике такими методами не брезгуют только зелёные новички, ни на что другое больше не способны; метод Оттисков глубже и сложнее в разы.

Но, с другой стороны… ладно. Я не мог не заметить: кем бы ни был этот Голицин, он действительно разбирается в том, о чём говорит — по местным меркам, по крайней мере. Возможно, это… даже любопытно.

Попробуем ему подыграть.

— Открывшийся недавно способ? — повторил я. — Что конкретно вы имеете в виду?

— Серьёзно?! — не выдержал ученик, взмахнув руками. — Учитель, и вы продолжаете настаивать, что перед нами Великий Мастер? Как человек, который не разбирается даже в основах Тёмного Пути, может быть…

— Заткнись и не позорь меня перед уважаемым человеком, Игнат! — рявкнул Голицин. — Имей уважение! Совершенно очевидно, что Мастер из старого поколения и по своему реальному возрасту годится тебе в дедушки, к тому же, видимо, прибыл из каких-то далёких мест. Возможно, он ещё не успел нагнать последние тренды!

Забавно, но Антон был совершенно прав — по всем трём пунктам. Правда, совершенно не так, как думал сам, но это делало ситуацию только ещё смешнее.

— Так вот, мастер, — продолжал Антон, заткнув своего ученика. — Наша школа уже довольно долго переживает не лучшие времена. Из-за гонений наших врагов мы долго не могли ничем ответить на унижения, но совсем недавно наше Тёмное Божество Силы даровало нам их…

Ох. Тяжёлый случай. Я закатил глаза.

Тёмное Божество, бл*ть? Серьёзно? Меня так и подмывало спросить, не практикует ли их Жутко Тёмная Секта ритуальные оргии с участием девственниц (или даже девственников) — так, просто чтобы разговор пошёл быстрее. Но я решил пока обойтись без крайних мер. Может, толстяк скажет ещё что-нибудь интересное.

— И что же это за метод? — сдержанно поинтересовался я. Судя по внешнему виды Голицына, остаётся лишь надеяться, что в деле не замешан майонез.

Толстяк быстро оглянулся по сторонам.

— Так вы и правда ничего не слышали о школе «Тёмной Спирали», Великий Мастер?

— Не-а, — честно признался я. — Впервые слышу от вас.

Голицын издал опечаленный вздох.

— Похоже, наши дела идут даже хуже, чем мне казалось… если даже собственные собратья начинают забывать про нас.

Я лишь слегка покачал головой.

— То, что про вас забывают, говорит лишь о том, что вы позволили о себе забыть.

Готов поспорить, он сейчас примет эту чушь за высшую мудрость от Великого Мастера.

— Конечно, Мастер, конечно, вы правы, — сокрушённо опустил голову Голицын.

Ну, что я говорил.

— И всё-таки нас забыли так быстро… — он растерянно глянул на меня. — Ведь ещё когда я был учеником, «Тёмная Спираль» была одной из сильнейших школ Силы в Москве, имела филиалы по всей России, сотни учеников, репутацию, позволяющую вызывать уважение и страх…

Он снова вздохнул.

— Это нас и подвело. Враги увидели в нас слишком большую силу, ещё немного — и мы стали бы неостановимы… и они решили уничтожить нас, пока не поздно. Их пугала наша независимость; пока другие носители Силы работали на аристократов, на бандитов, на государство… мы всегда были сами по себе.

Конечно, конечно. Мамкины бунтари. Впрочем, нужно признать, слушал я с интересом и не перебивая.

— И, конечно, этот плебейский страх перед Тьмой, — толстяк скривился. — Массам никогда было не понять нас и нашего пути. Мы были для них воплощённым кошмаром. Сильные. Не боящиеся никого и ничего. Идущие против всех…

Я громко кашлянул.

— Титулы и заслуги не имеют значения, — глубокомысленно сверля Голицына взглядом, заметил я, — если не предотвратили падения.

— Увы, — согласился тот. — Увы. Нас просто подло вырезали. Я один из немногих выживших в той бойне… Вместе с остальными мы возродили «Тёмную Спираль», но теперь мы лишь тень того, что было прежде.

— Тёмное Божество, — напомнил я. — И метод. Ты так и не закончил.

Эта тема интересовала меня куда сильнее, чем экскурс в историю.

— Ну… — толстяк развёл руками. — Метод мог бы помочь нам отвоевать прежние позиции, если бы явился раньше. Но светлые идиоты уж слишком пустили корни за это время.

Ты издеваешься, что ли? Я задал тебе конкретный вопрос, но ты умудрился снова переключиться на потрясание кулаком. Или… это и есть твой хитрый план, заинтриговать меня посильнее?

Так, ладно. А для чего, спрашивается?

Власть, сила, деньги — у них есть всё, пока мы прозябаем в безвестности, — продолжал Голицын. — У них доступ к лучшим артефактам, к самым мощным местам Силы. Взять хотя бы эту, — он скривился, — драконью школу. Раньше мы бы легко поставили на место зарвавшихся баб, но сейчас… слишком мало мастеров. Увы, увы.

Он поглядел на меня.

— Если только…

— Если только? — я уже знал, что услышу в ответ.

— Возможно, вы могли бы помочь нам, Великий Мастер? — во взгляде толстяка мелькнула тщательно скрываемая хитринка. — Нам, Тёмным, нужно держаться вместе.

Угу, разумеется. Вот и вся интрига, вот и всё почтение.

— Нет, — коротко и ясно отрезал я.

У меня и так целая куча дел. Ещё по школам тёмных сектантов шляться.

— Не спешите рубить с плеча, Мастер, — улыбнулся Голицын. — Это взаимовыгодная сделка. У нас вы сможете узнать всё о новых методах Тёмного Пути…

Да тебе бы пылесосы продавать.

— Нет, — повторил я. — Мой Тёмный Путь — это мой Тёмный Путь. И он отличается от вашего.

— Так ли сильно, как вы думаете? — толстяк продолжал улыбаться. — Мастер. Сделайте нам честь. Присоединитесь к нашей школе хотя бы ненадолго.

Он склонился в почтительном полупоклоне, будто это как-то должно было заставить меня передумать; поколебавшись пару секунд, его ученик последовал примеру своего наставника.

Ох. Это начинало раздражать. Ещё не настолько, чтобы я применил силу, но… отделаться от приставучих сектантов как-то было нужно.

— Я же сказал — нет, — в третий раз заявил я. — Это для вашего же блага, Голицын. Говорите, вас почти уничтожили в тот раз? Что ж, если я буду с вами, то дело скоро будет завершено.

Прежде, чем ушлый толстяк успел что-то возразить, я продолжил.

— Вы не задумывались, что у Мастера моего уровня и враги должны быть соответствующие? Мои враги повсюду, они лезут буквально из каждой дыры…

…вначале я почувствовал убийственную ауру опасности, а уже затем увидел, как одна из могил неподалёку отодвигается, выпуская наружу двух мужчин в пыли и паутине. А вот и лучшая иллюстрация моим словам. Это ещё кто такие, и откуда взялись?

Мы с Голицыным обернулись на них одновременно. Что ж, эти двое явно знали, чего хотели; переглянувшись, они быстро зашагали в мою сторону с совершенно очевидными намерениями…

— Вы были правы, Великий Мастер, — толстяк взмахнул рукой.

И вовремя. Один из пыльных парней резко рванулся вперёд; усиленный аурой удар, сверкнувший в руке клинок…

Стена чёрной, как смоль, энергии, выросла из земли, останавливая атаку. Голицын охнул, будто его ударили под дых.

— Совершенно правы, Великий Мастер!

Второй нападающий уже был тут как тут; резко выбросив вперёд руку, он понёсся прямо на толстяка.

— Игна-а-ат!! — взвыл тот, отражая и этот удар. — Вспомни, чему я тебя учил!

Новая чёрная вспышка; нечто вроде микро-взрыва — маленького, но громкого и разрушительного. Оба убийцы повалились на землю, Антон схватился за сердце, собираясь с силами; Игнат, обходя учителя сбоку, тоже собирался присоединиться к магической схватке…

Ну нахер.

Кажется, им тут и без меня не скучно. Зачем вмешиваться, если всем и так хорошо?

Новая вспышка тьмы; новый прыжок убийц. Схватка в разгаре. На меня никто не смотрит, все заняты друг другом…

Спустившись с постамента, я спокойно направился прочь.

У меня вообще-то были и свои дела, забыли?

***

— …и взгляни туда! Памятники XVIII века, как и писали в Интернете! А погляди на эту ограду!

Бао Цзен щёлкнула своим допотопным полароидом, запечатлевая «эту ограду» в цвете. Бао Минь улыбнулся, вдыхая свежий воздух. Ладно-ладно, он не хотел идти на это старое кладбище, но стоило признать: здесь действительно была своя непередаваемая атмосфера.

Не вслушиваясь до конца в щебет своей жёнушки, пожилой китайский турист повернулся вправо, чтобы получше рассмотреть любопытное старое надгробие…

И замер.

Парочка вышла из-за поворота, ничего не замечая. Молодой парень с пентаграммой на майке кряхтел и потел, волоча по кладбищенской земле два… бессознательных тела?! Обернувшись на семенящего за ним толстяка, он сделал умоляющие глаза.

— Вы мне не поможете? — с лёгкой безнадёгой в голосе уточнил он. — Они довольно тяжёлые, так-то!

Толстяк, напоминающий повара из рекламы спагетти, лишь возмущённо махнул рукой.

— Ты в своём уме? Я… я чуть не погиб, сражаясь с этими!

Он ещё демонстративней принялся прихрамывать на левую ногу.

Бао Цзен заткнулась; её челюсть отвисла, она развернулась к мужу с ужасом в глазах. Тот и сам глядел на парочку с тем же чувством. Кто эти люди? И что они делают? О чём говорят?

Те пока же не замечали свидетелей.

— Тебе ещё очень повезло, что я был там! — с пылом доказывал толстяк. — Даже моих сил едва хватило, чтобы одолеть этих двух…

Парень отчаянно перехватил тела за ноги.

— А что же ваш Великий Мастер? Если он действительно так силён, мог бы и помочь.

— Игнат! — взвыл «повар». — Уважение, Игнат, уважение!

Он покачал головой.

— У Мастера были свои причины исчезнуть. Он ведь с самого начала… был довольно скептически настроен. Кажется, Мастер не верит, что мы можем быть ему полезны.

Его лицо пересекла нехорошая улыбка.

— Но вот если мы не просто прикончим его врагов, а основательно допросим их… Выбьем из них всё, что можно, вспомним старые пыточные навыки… Мастер оценит наши старания по заслугам.

Игнат ничего не ответил; шумно выдохнув, он поволок два тела дальше по пыли.

Сдавленный звук; это Бао Цзен всё же не смогла сдержаться и тихо пискнула, отступив на шаг. Хруст ветки под её ногой…

Двое мужчин обернулись на них. Пристальный взгляд, глаза в глаза.

— Что? — сердито огрызнулся толстяк.

— Это… — выдавил из себя Бао Минь, вспоминая русские слова. — Это кто? Это есть… мертвецы?

Бао Цзен лишь моргнула, боясь сказать хоть слово.

— А вы кого ожидали увидеть? — поинтересовался толстяк, подходя к машине и открывая багажник. — Это кладбище, в конце концов.

***

Когда крышка багажника захлопнулась, Виталий и Григорий открыли глаза и молча переглянулись.

Им неплохо досталось. Кто же знал, что нелепый толстяк окажется достаточно сильным мастером Тёмного Пути.

Лучше не подавать виду, что они в сознании. Выжидать. Молчать.

Впрочем, Виталий и Григорий знали друг друга уже очень давно и легко могли догадаться, какой вопрос сейчас так мучит их обоих.

С каких пор тёмный культ начал защищать Йошиду Распутина — наследника тех самых Распутиных, что в своё время этот культ почти уничтожили?

***

— Ты как будто не рада видеть отца, Юкино, — мрачно заметил Хидео Мори, пробегаясь взглядом по девушке.

Рада?

Язык будто присох к нёбу. Юкино сглотнула, глядя на отца и не находя никаких слов.

— Или, может, ты не счастлива, что скоро выйдешь замуж? — продолжал тот.

Дрожь в пальцах; Юкино пришлось приложить все усилия, чтобы остановить её.

Хидео, стоящий перед ней, выглядел… обычным человеком. Средний рост, среднее телосложение. Не зная, кто это, его можно было бы принять за обычного азиата с рынка, торгующего джинсами.

Вот только в её сознании отец выглядел совсем иначе. Он словно возвышался над ней, над всем миром; взгляд будто прожигал до костей, а каждое движение приводило в ужас. Она не могла даже шевельнуться. Всё, на что её хватило — это закивать.

— Тогда какого чёрта ты даже не можешь открыть свой рот и поздороваться с отцом, как подобает послушной дочери?!

— Мори, — вмешалась госпожа Рюдзин, примирительно улыбаясь. — Умерь пыл. Дочь просто онемела от радости, увидев тебя. Сам подумай, каково ей было здесь одной — никого не зная, ни о чём не думая…

Госпожа Рюдзин. Юкино понятия не имела, что она тут делает, но была ей рада — хоть кто-то, кроме отца. Госпожа Рюдзин была невероятно строгим и требовательным наставником, но эта строгость не имела ничего общего с отцовскими жестокостью и садизмом.

Что же до «ни о чём не думая»… Юкино мельком кинула взгляд на ножны с почерневшей катаной, лежащие неподалёку.

Весь вечер и всю ночь она обдумывала варианты. Любые возможности, любые самые фантастические зацепки, что позволят взять жизнь в собственные руки и обрести независимость. Позволят избежать отцовских планов — быть разменной монетой в политической игре, подстилкой для английского принца.

К чёрту это. Юкино хотела совсем иного. Яркую, насыщенную жизнь, а главное — свою собственную, без отца или мужа за спиной, который будет указывать ей, что и как делать.

Вот только… легко сказать.

— От радости? — Хидео хрустнул кулаком. — Чёрта с два. Я знаю этот шлюший взгляд. У её матери был такой же. Она думает не об отце, а о своем мертвом друге!

Что?

— Мёртвом? — вырвалось у Юкино. — Йошида мёртв?..

Она быстро заморгала.

Это же… всё меняет! Это дает ей шанс.

Что, если…

Шарниры в её голове быстро закрутились.

— Мёртв, — мрачно глядя на дочь, подтвердил Хидео. — Ещё как мёртв. А что до тебя…

— Я не могу выйти замуж, — перебивая отца, наверное, впервые в жизни, заявила Юкино.

Тот заткнулся — скорее, от удивления, что дочь вообще посмела перечить ему; нужно было не медлить и воспользоваться этой паузой.

— Я не могу выйти замуж, — повторила Юкино. — Я… переспала с Йошидой Распутиным. И поклялась ему в верности.

Удивлённые взгляды. Госпожа Рюдзин, как и отец, онемела. А что до отца, то…

…странно. Он, конечно, зол… но вроде и нет. Взгляд какой-то непонятный.

Йошиду, конечно, жаль. Но свои проблемы важнее. К тому же… будь он жив, то после такого заявления и отец, и госпожа Рюдзин заставили бы его пожалеть о том, что он вообще не свет родился. Но раз он уже мёртв…

То почему бы и не воспользоваться мёртвым… другом?

Глава 4

Чуть наклонив голову, чтобы макушка не торчала, я выглянул из-за высокого могильного камня, заросшего мхом и прочей зеленью. Всё тихо.

В чём прелесть мест вроде старых кладбищ, так это в том, что здесь можно раствориться в считанные секунды, и найти тебя будет проблематично. Разумеется, при условии, что тот, кто тебя ищет, отвлёкся на эти самые считанные секунды. Но тут мне как раз помогли внезапно появившиеся из под земли типы.

Чёрт его знает, кто они там такие — настоящие убийцы, посланные по мою душу кем-то из миллиона врагов, или просто неудачно вылезшие канализационщики, но появились они определённо вовремя. В гробу я видал этого толстяка-повара и его ученичка. Убедившись, что парочка занята шумной дракой со множеством спецэффектов, я отошёл в кусты и принялся отходить подальше, пока они снова не пристали ко мне.

Уходить нужно было осторожно. Знаю я этих тёмных, им только покажи капельку силы — сразу начнут петь сладкоречивые песни и приставать с похабными предложениями. Так что я пригибался, укрываясь за кустами и уходя как можно дальше от культистов.

Иногда ситуация решается умением вовремя делать ноги, и сейчас был именно такой случай. Что сказать? Это был далеко не первый раз на моей памяти, когда я сталкивался с фанатиками. Не лучшая компания для общения.

Тёмные, светлые — все они одним миром мазаны. Все подобные личности одинаково убоги в своей зашоренности. Мир для них разделён на чёрное и белое, а самих себя они видят не меньше, чем избранными, знающими сокровенные тайны бытия.

Реальность же… такова, что ничем хорошим это не заканчивалось. На каких бы принципах не стояли очередные тёмные или светлые, каким бы богам, демонам или силам Вселенной они ни молились — в итоге всё всегда заканчивалось войной за власть, бойней и п**децом.

Вот поэтому меня ни на миг не привлекло их «выгодное предложение». И тёмных, и светлых фанатиков вполне можно было использовать в своих целях, что я не раз делал в прошлом. Но, во-первых, делать это всегда стоит на своих условиях, а во-вторых — прямо сейчас повар и его ученик не могли предложить мне ровным счётом ничего.

Это не значит, что я спишу их со счетов.

А вот что сейчас было бы в тему, так это добраться до Орлова, получить мои тридцать миллионов и двигаться дальше. Вновь оглянувшись, я убедился, что драка — каким бы исходом она не закончилась — осталась где-то позади, и мне удалось уйти незамеченным. Чудесно.

Значит, отходим дальше. Могилы вокруг редели, кладбище плавно перетекало в густой парк; остановившись у дерева, я уже хотел было выйти из укрытия, но застыл на полушаге, уже подняв ногу; шестое чувство сработало моментально, заметив лишний элемент.

Тип в костюме и тёмных очках. Поднеся рацию ко рту, он что-то в неё говорил, но я был слишком далеко, чтобы расслышать хоть слово.

Да уж, колоритный тип. И ведь, главное, я не сразу увидел его в тени деревьев! Что он здесь делает?

Быстро оглянувшись по сторонам, я убедился, что он здесь не один. Второй, третий… когда знаешь, кого искать, начинаешь быстро замечать детали. Я мрачно поджал губы, гадая, кто эти ребята и что они тут забыли.

Слишком как-то людно на тихом кладбище, не так ли? И, если так подумать… меня за последние четверть часа заметили и повар-культист, и убийцы из-под земли…

Возникает вопрос: а кто ещё меня заметил?

Каковы шансы, что это просто совпадение? Что-то мне подсказывает, что на это мало надежды. Распутины отследили? Или кто-то ещё? Не двигаясь с места, я следил за тем, как громила в костюме вешает рацию обратно на пояс и сцепляет руки за спиной.

Ребята явно оцепили территорию, и не выпустят меня наружу. Ну что опять началось-то?.. Сощурившись, я вновь пересчитал охранников. Раз, два, три… ага, вот и ещё один. Они не очень-то пытаются укрыться, скорее, просто охраняют периметр.

Что ж. Каждой тактике своё время.

Как я уже говорил, иногда ситуация решается умением вовремя делать ноги. Ну, сейчас определённо была совсем другая ситуация, и решаться она была совсем по-другому.

Я хрустнул пальцами. Может быть, эти ребята и застали меня врасплох. Не спорю, мой косяк. Но в одном они точно прокололись. Не учли, что после нового Оттиска мои силы возросли. К тому же, избавившись от назойливого повара с его рассказами, я наконец-то смог понять, что за способность вернулась ко мне после Оттиска.

…что ж, в своё оправдание могу сказать лишь то, что я был молод и искал дешёвой популярности. Самыми разными способами.

Что толку от силы, если ей нельзя покрасоваться? У меня перед глазами были чужие примеры; люди, чья сила была бесспорной, но… совершенно не зрелищной. Пришёл и победил, и никаких тебе спецэффектов.

Их не то, чтобы не замечали. Разумеется, их силу признавали. Но в подобных бойцах… не видели личность. Универсальный солдат, человек-армия — и не более. Никакой романтики, никакого флёра приключений. И не нужно меня осуждать! Повторюсь, я был молод.

Именно в то время я искал какую-нибудь способность, которой можно было бы овладеть — что-нибудь… иное. Броское и запоминающееся, то, что позволит мне добиться определённой репутации.

…хмыкнув, я глянул на четверых силовиков. Ностальгия ностальгией, а абсолютным лохом я не был даже тогда. Способность, выбранная мной, была пафосной, зрелищной, но в то же время и полезной.

Недаром после неё меня ещё долго называли Человек-Ночь.

…тёмные теневые щупальца выкатились у меня из-за спины, укутывая внутрь себя. Солнце слегка приглушило свой свет, но я по-прежнему видел всё происходящее в мельчайших деталях.

Вперёд.

Теневая аура обостряла все мои рефлексы, придавала силы и скорости. Мощный прыжок выбросил меня вперёд; первый из силовиков только обернулся на меня, растерянно раскрыв рот — а мой кулак уже отправил его в глубокий нокаут.

Второй и третий хватаются за пушки. Бросок в сторону; подсечка, удар. Второй падает на землю; третий не успевает прицелиться, когда теневое щупальце выбивает у него почву из-под ног; добивающий удар в лоб.

— К-какого? — четвёртый отступает на шаг. — Парень, ты ещё кто такой?

Я молчу. Конечно, что-нибудь вроде «Я — правосудие, я — неотвратимость» очень бы пошло ситуации, но я давно перерос подобные приколы.

Удар под дых, и добивающий — в голову.

Человек-Ночь, Господи. Блевать тянет. Кто бы знал, сколько сил мне пришлось потратить, чтобы Галактика забыла об этом позоре!..

Одно хорошо. Стремясь нагнать таинственности, я скрывал тенью и собственное лицо, так что почти никто не знал, что это я. Даже Теонор. Он бы мне этого не забыл!..

По сути, теневая аура — обычное усиление, кратковременное, но мощное, плюс несколько дополнительных конечностей-щупалец. Ничего фантастического. Но, нужно признать, смотрелось действительно… эффектно.

Даже слегка жаль, что никто не заснял это на камеру.

Прежде, чем отключить тени, я осмотрелся по сторонам; не хватало ещё пропустить кого-нибудь. Но, кажется, всё было спокойно — по крайней мере, здесь.

На чёрных пиджаках силовиков маленькая нашивка в виде герба. Значит, всё-таки аристо. Но не Распутины — у моей семейки герб был другой. А это ещё кто?

…выстрел, раздавшийся метрах в пятидесяти, прервал мои размышления. Какого?..

Оттуда явно доносились голоса; нахмурившись, я зашагал на звук, продолжая удерживать теневую броню. Кажется, неприятности ещё не закончились.

— …хватит сопротивляться, — процедил мужской голос, полный презрения и осознания собственной силы. — Всё кончено. Ты проиграла.

Лысый, как коленка, тип с татуировкой на глазу. Ну и рожа… прямо какой-то комиксный злодей, да и только. Вытянув руку с пистолетом, он держал на мушке перепуганную русоволосую девушку, которая затравленно озиралась по сторонам в поисках спасения.

— Ты не выстрелишь, — вырвалось у неё. — Ты… не сделаешь этого!

Татуированный хмыкнул.

— Ты сама не веришь в то, что говоришь, — он скривился в нехорошей ухмылке. — Просто цепляешься за последнюю ниточку, надеешься на что-то.

Вот блин. На какое-то мгновение мне стало очень неловко перед теми четырьмя, которых я вырубил. Ошибочка вышла, вся эта охота вовсе не за мной.

Впрочем, похер. Вмешиваться в происходящее и дальше мне нет причин.

— Но ты ведь ещё не выстрелил? — парировала девушка, вскинув голову. — Ты делаешь вид, что готов меня убить, но медлишь. Может, скажешь, отчего?

Упс. Знакомое личико, да и голос… Я напряг память, пытаясь сообразить, где за прошлый день я уже мог встречать эту девицу.

Ох ты ж.

Та самая. Которую я один раз уже спасал. От Евгения Суворова, в поместье. Кажется, она из рода Медведевых, если я правильно запомнил фамилию.

Я мучительно скривился. Какого хера, а? Почему суток не прошло, а ты снова вляпалась в какие-то проблемы?

— А может, мне нравится? — татуированный тип улыбнулся, открывая полный рот золотых зубов. Нет, ну точно злодей. — Может, я тяну, чтобы насладиться твоим ужасом, всей этой безысходностью?..

…знаете, очень неприятно, когда люди не ценят твою работу. Скажем, спас ты кого-то, а на него снова нападают. И все прошлые усилия насмарку.

— Тебе здесь нечем наслаждаться, — твёрдо глядя убийце прямо в лицо, заявила Медведева. — Стреляй, и покончим уже с этим.

Не люблю оставлять дела недоделанными. Да и зря я, что ли, вырубил тех, что охраняли периметр.

— И то верно, — согласился татуированный…

А затем я, окутанный клубящейся теневой аурой, резко вылетел из-за деревьев.

«Злодей» отшатнулся, вытаращив глаза; Медведева испуганно взвизгнула. Что, неужели я страшнее того, кто вот-вот готов был тебя прикончить?

Плевать. Удар, ещё один. Татуированный взвыл, сгибаясь пополам; третий удар, впрочем, заставил его затихнуть. А он хиленький!

— Ты… ты… что… — Медведева заикалась, с ужасом глядя на меня.

— Могла бы поблагодарить по-человечески, — со справедливым укором заметил я, разворачиваясь вправо. Ну, вот, как и ожидалось — так просто с этим не покончить; из кустов ко мне бежали ещё трое ребят, двое в таких же чёрных костюмах и один в гражданском.

Теневые щупальца взметнулись вверх. Хм… кажется, сила даже круче, чем это отложилось в моей памяти — ну, или местные бойцы далеко не десять из десяти. Я и не помнил, что это было настолько легко!

Три тела распластались по земле в живописных позах; к моменту, когда ещё двое выбежали с противоположной стороны, я даже не вспотел.

— Хватит! — выкрикнула Медведева. — Ты же убьёшь их!..

— Тихо, — отозвался я. — Не лезь под руку, пострадаешь.

Потом поблагодарит. То ли в ней говорит женская мягкотелость, то ли просто от шока не в себе, но мешать тому, кто тебя спас — такая себе идея.

…ещё двое в нокауте. И ещё трое на подходе. Сука, как вас много-то!

Суворов? Возможно, это он не хочет, чтобы спасшаяся жертва кому-то о чём-то рассказала, вот и послал своих людей прикончить её. А может, и ещё кто-нибудь — я всё-таки не настолько разбирался в хитросплетениях местных клановых отношений.

Да и неважно. В иной ситуации я бы пожалел, что вмешался не в своё дело, но… пожалуй, это было даже весело, раскидывать этих ребят с помощью теневой ауры.

Правда, если так дело пойдёт, её сила может закончиться. Насколько я помнил, аура — штука кратковременная и не подходит для долгих сражений.

…Медведева визжала, не переставая, и, если честно, это раздражало. Уронив на землю последнего противника — чёрт, они пёрли и пёрли из кустов, словно какие-то статисты! — я обернулся к ней.

— Может, заткнёшься? — деловито заметил я.

Сложно поверить, но это подействовало. Медведева действительно заткнулась, глядя на меня.

— Здесь опасно оставаться, — определил я, оглядываясь по сторонам. — Кто знает, сколько их ещё сейчас подвалит… пошли.

Теневое щупальце обвилось вокруг её руки; я быстро зашагал прочь отсюда.

— Стой! — завизжала девушка. — Куда ты меня тащишь?

— Да, в общем-то, неважно, куда, — я меланхолично пожал плечами. — Куда-нибудь, где тебя не пристрелят посреди бела дня. Куда-нибудь подальше, а там решим, что с тобой делать.

Чёрт, как-никак, второй раз уже спасаю её шкуру. Нужно будет подумать, нельзя ли это как-нибудь в будущем использовать.

— Ты всё не так понял! — она снова попыталась рвануться.

А хватка щупальца ослабела. Заряд способности вот-вот кончится, паршиво. Свернув прямо в кусты, я перехватил её руку.

— Что именно я не так понял? — осведомился я, поворачиваясь к ней.

Ужас в глазах Медведевой в какой-то момент сменился изумлением; она даже забыла о сопротивлении, уставившись на меня в упор.

— Й-йошида? — выдавила она из себя. — Йошида Распутин?

…кажется, теневая аура уже не закрывает моё лицо.

— Допустим, — не стал отрицать я.

— …что ты тут делаешь?

— Тебя спасаю, — я пожал плечами. — Не специально, просто так вышло.

— …какого… — Медведева продолжала хлопать глазами. — Ты… ты…

Может, пора уже сказать «спасибо», а?

— …ты же покалечил всю съёмочную группу!

…чего? Какую-какую группу?

***

…по крайней мере, техника была цела.

Натурные съёмки на старом кладбище не требовали дополнительного освещения, а камеры были надёжно замаскированы кустами — потому и уцелели. Арчибальд Шарто, прихрамывая на одну ногу, придирчиво вглядывался в снятые кадры.

Чудесно. Чудесно. Просто прекрасно. Изумительно.

Шарто поправил берет. Кому, как не ему, талантливому режиссёру-визионеру, было знать, что порой творчество — это хаос? Гениальный хаос, получить за который пару болезненных пинков — невеликая цена.

— Арчибальд! — простонал белобрысый красавчик в красной куртке, прижимая к лицу пакет со льдом. — Это х**ло сломало мне нос! Какого хера, а? Как я буду сниматься в таком виде?..

Арчибальд только презрительно покосился на него. Актёришка. Считает себя незаменимым и блистательным. Думает, он звезда.

Но, похоже, большим боссам понравится то, что получилось. Пусть перед ними и Арчибальдом стояли разные задачи — он хотел создать произведение искусства, а они всего лишь заказывали короткометражку с пропагандистским посылом о том, как крута аристократия. Пусть.

Иногда дороги искусства и политики сходятся.

Большие боссы согласятся, что то, что попало на камеру — намного, намного круче изначального сценария.

Да и молчаливая теневая фигура без лица куда харизматичнее белобрысого красавчика.

***

— …это был… настоящий профессионал, господин Медведев, — простонал охранник.

Ну, да. Мог бы и не констатировать очевидного — его состояние говорило само за себя. Леонид Медведев сжал зубы до боли.

Вырубить всю охрану его дочери, затем раскидать всю съёмочную группу… Наёмник наверняка был из лучших, а услуги такого стоят немалых денег. Кто за этим стоит?

— В секторе Г — никаких следов пропавшей, — заговорила рация. — Переходим в сектор Д.

— Ищите лучше! — рявкнул Леонид в рацию, прекрасно понимая, что это всё нервы и эмоции, что его люди и так, делают всё, что могут…

…с другой стороны, он никого не убил — только вырубил. Значит, его целью была именно она. Илана.

То, что он не прикончил её на месте, давало некоторую надежду. Но небольшую. Чего ждать дальше, неясно. Требований?

Возможно, это Распутин так отреагировал на его вчерашнее предложение? Или Суворовы что-то заподозрили…

Или… здесь что-то другое, куда более серьёзное? Леонид прикрыл глаза, стараясь не думать о худшем, но мысли сами шли на ум.

Что, если это… они? Те, кто отправил Йошиду Распутина в кому девять лет назад. Те, кто — надо полагать — устранил его этим утром на заправке (или попытался, если слухи о ненайденном теле не врут).

Неужели они решили разобраться и с остальными?

Глава 5

…затаившись в разросшихся кустах сирени, я молча наблюдал за тем, как квадратный люк в земле медленно, со скрипом приоткрывается. Первой наружу показалась рука в толстой кожаной перчатке; затем голова…

Нет, не очередной киллер. На этот раз — просто канализационщик. Второй ждал его наверху.

— П**дец, б*я! — ёмко и колоритно сообщил первый второму.

— Нашёл утечку?

— Утечку, ага. Конечно, — первый отряхнул рабочие перчатки. — Них*я это не утечка. Прикинь — это те цыгане подключились к трубе. Протянули какие-то шланги, перемотанные синей изолентой, и качают воду нахаляву.

Обе головы повернулись в сторону пестрящего цветами палаточного лагеря, расположенного в метрах этак трёхста. Так вот это что такое! А я-то думал, какой-то фестиваль или вроде того.

Медведева, сидящая рядом со мной, примолкла. Минуту назад она пыталась требовать, чтобы я её отпустил, но, кажется, разговор двух канализационщиков привлек и её внимание.

Отпустить. Увы, не могу. Не то, чтобы мне очень хотелось с ней возиться, но… девчонка видела моё лицо, более того — узнала меня. И, если она кому-то проболтается, это создаст для меня преждевременные проблемы.

— Как они вообще это сделали? — изумился, тем временем, второй из братьев Марио.

— Да не похер ли, как? Главное, с кого спишут расходы! А спишут с нас, б*я! — кипел первый. Он развернулся и, даже не подобрав свой ящичек с инструментами, решительно направился в сторону палаточного лагеря, откуда доносились цветастые звонкие распевы и запах мяса с дымком.

— Э, э! — заволновался второй, хватая его за рукав. — Ты куда?

— Туда! — рявкнул первый. — Щас я им…

— Остынь, остынь, — второй поднял руки в примиряющем жесте. — Что это даст? Они тебя даже не послушают.

Первый хотел ещё что-то заорать, но второй продолжал.

— Подумай сам, это же *баные цыгане. Они поставили свои *баные палатки прямо в центре Императорского Парка, и знаешь, что? Никто их отсюда не гонит. Потому что никто не связывается с цыганами. Ни Распутины, ни Суворовы, ни…

— Да потому что все знают, что вони будет больше, чем выхлопа, — всё ещё решительно хмурясь, согласился первый. — Но если бы я боялся вони, не пошёл бы на эту работу. Ненавижу, бл*дь, цыган!

— Какой ты чувствительный мальчик, Фома, — отозвался второй. — Но толку с этого не будет. А вот лицо тебе разукрасят.

Схватив ящик и кое-как прикрыв ногой люк, он принялся увлекать своего чрезмерно горячего коллегу подальше от неприятностей, бормоча что-то успокоительное в духе «…и пусть начальство с ними разбирается, а мы не при чём».

Я задумчиво проводил парочку взглядом.

— Так… — снова ожила Медведева, мотнув головой, — что ты намерен делать?

В голосе подлинный испуг. Ещё бы.

Мы не успели далеко уйти от места съёмок — так, отошли на безопасное расстояние, но выбраться из огромного парка, не попавшись на глаза никому — задача не из лёгких. Сюда вот-вот начнут слетаться медведевские охранники, возможно, вместе с силовиками…

Всё это, конечно, мне не на руку. Размялся, что сказать.

— Я уже предлагал тебе деньги, — спокойно заметил я. — Пять миллионов за два-три дня, которые ты просто просидишь в тихом месте у одного моего знакомого. Знаешь, большинство людей убили бы за такое предложение.

— Я Илана Медведева! — снова вспыхнула девушка; краска залила лицо. — Я аристократка, и не продаюсь за деньги!

— Ты ещё и актриса, — ответил я. — За съёмки ведь тебе что-то платили? Вот, считай, это то же самое.

Медведева хотела что-то ответить, но замолкла на полуслове, наткнувшись на мой взгляд — ровный и холодный. Я определённо пугал её… и это после того, как дважды её спас?

Ну, хорошо. Второй раз не считается. Но первый-то был! И где благодарность?

— Съёмки — дела отца, — быстро и тихо сообщила она, отводя взгляд. — Это он заказал короткометражку, так что денег за неё я не получаю.

— Меценат, что ли? — я поднял бровь. — Ему-то зачем снимать эту клишированную чушь?

— Договор с Суворовыми, нужно… — Илана осеклась. — Неважно!

Я пожал плечами.

Суворовы, ага. У меня перед глазами очень живо встала картина прошлого вечера. Парк Медведевых, Суворов с расстёгнутым поясом, слёзы и мольбы…

Да уж. Эта девочка не из тех, что сопротивляется и показывает свой характер. Отец сказал — пошла и снялась в кино. Парень прикрикнул — легла и раздвинула ноги.

Это слегка облегчает дело: чтобы заставить её делать то, что мне нужно, достаточно повысить тон или страшно посмотреть. Не по-джентльменски, но, в конце концов, я не хотел ничего плохого, да и она явно должна мне за вчерашнее.

Вот только куда её деть? Не таскаться же с ней в ресторан к Орлову и дальше… Нужно было отвести её туда, где её не найдут ни Медведевы, ни Суворовы, ни Распутины. Никто не найдёт из аристо. И откуда она сама не денется…

…и, кажется, я только что сообразил, где есть такое место.

Мой задумчивый взгляд остановился на цыганском палаточном городке, пёстром и музыкальном.

— Что ты собрался делать? — испуганно выдохнула Илана, уловив решимость в моём взгляде.

Я хмыкнул.

— Продам тебя цыганам.

***

Что же мне это напоминало?..

Вблизи цыганский табор был ещё более пёстрым, громким и мельтешащим. Тканевые палатки развевались на лёгком ветерке, и до меня медленно начинало доходить, почему в большом и, в общем-то, красивом парке почти не было людей.

Вернее, не так. Здесь были кто угодно: культисты, убийцы, киношники, цыгане, но вот обычных прохожих как-то было немного. И вот перед нами причина. Крутит пёстрыми юбками, выплясывая в хороводе, бренчит на гитаре, варит в котелке какой-то пряно пахнущий суп. Это был даже не палаточный городок, а полноценный город, если можно так выразиться.

Медведева нервно оглядывалась по сторонам, всё ещё боясь, что слова про «продам цыганам» были не шуткой, а моими серьёзными намерениями, но, если честно, на нас не обращали внимания. Люди разбились на группы и вели какие-то свои частные разговоры; кто-то ожесточённо спорил, кто-то мирно беседовал. В стороне перебирали ногами несколько коней совершенно богатырского роста, привязанные к столбику; ближе к центру табора шумная цыганка в пятнистой косынке ловко гадала кому-то на картах таро, предрекая великое будущее.

Так что же мне это напоминало?..

Ах да, точно. Аристократов, конечно же.

Я встречал нечто подобное на парочке довольно отсталых планет — там, где строй больше напоминал племенной, но аристократия уже зародилась. Местные полотнища подозрительно были похожи на яркие стяги, а слово «барон», звучащее из каждого угла, только ещё больше усиливало ассоциации.

Мимо нас, бренча гитарой и чуть нетрезво подпевая, прошагали трое молодых парней; Илана чуть дёрнулась под их сальными взглядами.

— Спокойно, — тихо заметил я, удерживая её за руку. — Я уже сказал, что не собираюсь тебя им продавать.

— Тогда зачем мы здесь?

— Затем, что я заметил одну закономерность, — хмыкнул я. — Чем больше вокруг народу, тем меньше ты пытаешься вырываться и возражать.

Ну, а ещё потому, что цыганский табор — это последнее место, где Илану Медведеву станут искать. В конечном итоге, как много не было бы здесь людей — стоит полагать что каждый из них понимает кто есть кто в этом городе. Вряд ли Медведевы всерьез решат, что цыгане могли осмелиться на похищение девушки из их клана.

Разумеется, я не собираюсь держать её здесь два дня: только до того момента, как смогу нормально, безопасно покинуть парк и его окрестности.

— Мне… не нравится это место, — нервно моргая, заметила она.

— Это ещё чем? — усмехнулся я. — Мне-то казалось, тебе, выросшей в среде аристо, здесь будет привычно и уютно.

— Это не аристо! — тихо вспыхнула Илана. — Это цыганский табор!

Надо же, какие мы гордые. Вот только как по мне — разницы не так уж и много.

— А ты прислушайся к разговорам, — посоветовал я. — Может быть, что-то напомнит.

Илана поглядела на меня, недоумённо и непонимающе. Я же лишь улыбнулся и умолк, давая ей самой возможность сообразить.

В конце концов, подсказки неслись со всех сторон.

— …не стоит торопиться с выбором невесты, — поучал седоватый мужик паренька помладше. — Ты опираешься на свои желания, а нужно учитывать интересы семьи.

— Я и учитываю…

— Учитывал бы — подумал бы о том, что Айша дочь барона Алмаза, а барон Алмаз давно пытается объединиться с родом Мито. Он уже мысленно выдал свою Айшу за их наследника, и если ты…

Я хмыкнул и повернулся в другую сторону. Там двое усачей, прикладываясь к бутылкам дешёвого пива, степенно обсуждали своё.

— Наш барон, конечно, правильно поступил, расширив влияние семьи на севере Москвы. Но не возмутятся ли Аржинты?

— Аржинты падаль, мусор на пути. А вот Закариешти… эти давно искали повода для открытой войны. Поглядывают на наших коней… Нужно быть осторожными и не прозевать момент, когда они сделают свой шаг…

— Ты серьёзно? — Илана фыркнула. — Ты принимаешь их разговоры за чистую монету? Они просто… просто…

— Падаль, мусор на пути? — услужливо подсказал я.

Илана поджала губы, но затем вновь заговорила.

— Я всё равно не понимаю, зачем мы сюда припёрлись.

— Потому что тебе нужно смешаться с толпой, — терпеливо пояснил я. — Где-то, где тебя никто не подумает искать.

— Мне? — Илана поглядела на меня. — Это тебе нужно, чтобы я смешалась с толпой.

— Вот как? — я хищно улыбнулся. — С чего ты взяла?

— С того, что это ты влип в неприятности, разгромив съёмочную группу и похитив меня!

— Допустим, — кивнул я. — А напомни-ка мне, с чего мне вообще могла прийти в голову идея разгромить съёмочную группу?

— Откуда я…

— Может, потому, что однажды мне уже доводилось это делать? — закончил я. — Немного благодарности, во-первых, не помешает. А во-вторых… ты правда думаешь, что Суворов успокоится?

Илана часто заморгала. Кажется, об этом она ещё не думала — или старалась не думать.

— Вчера он был в ярости, когда я прервал ваше маленькое свидание, — заметил я. — Вот только кому он будет мстить? Мне? Вряд ли. Он побоится связываться с тем, кто сильнее его и как аристократ, и… чисто физически. Значит, ты.

— У моего отца есть идеи, как… — она осеклась, как-то странно глядя на меня.

— Возможно, у твоего отца и раньше были идеи? — отозвался я. — Например, дождаться пока Суворов тебя изнасилует, а потом использовать это как компромат, чтобы породниться с ними.

Илана ничего не ответила.

— Предлагаю сделку, — подытожил я. — Мне, наверное, было бы проще заставить тебя силой, но… это бы решило вопрос сейчас, зато породило бы новые проблемы в будущем.

— Что за сделка?

— Ты делаешь то, что я говорю — например, спокойно сливаешься с толпой в тихом месте, — пояснил я. — А я… разбираюсь за это время и с твоими проблемами тоже. И делаю так, что ни Суворов, ни его дружки больше никогда не приблизятся к тебе без твоего согласия. Идёт?

Конечно, я не собирался играть в рыцаря на белом коне, однако что-то подсказывало что вся эта история с Суворовым так не закончится. Рано или поздно с ним придется разобраться, будет в этом замешана Медведева или нет.

Опять этот странный взгляд. Словно Илана что-то знает, чего не знаю я. В какой момент он у неё появился? Когда она осеклась, говоря о планах своего отца.

Хм. Повод задуматься.

— Ладно, — наконец, кивнула она, шумно выдыхая. — Только… ты ЭТО место называешь тихим?

Да уж, справедливо. Шум, пляски, песни, толкотня как на базаре…

— Ну, по крайней мере, свежий воздух и культурный досуг, — заметил я. — Посидишь, покушаешь шашлыки… или что они тут жарят.

Впрочем, я ещё не был уверен до конца, что это место мне подходит; возможно, проще было использовать что-то менее экзотическое. Я вновь огляделся по сторонам.

— О. Гляди-ка, — указал я туда, где была гадалка с картами. Там, кажется, происходило что-то интересное. — Что они делают?

Илана нахмурилась.

— Не могу разобрать.

— Так пойдём и поглядим, — резюмировал я.

…теперь цыганка уже не пестрила картами. Бормоча что-то утробное и потустороннее, она водила руками над гладким белым шаром, точно светящимся изнутри.

— …дух истинного романипэ сообщит тем, кто достоин… — провозгласила она. — Кто недостоин — уйдут прочь.

Мы с Иланой встали чуть в стороне, наблюдая. Всё-таки, что ни говори, мы двое выделялись среди местных; я с бледной кожей (а о каком загаре может идти речь у того, кто девять лет не бывал на улице?) и Илана с русыми волосами. Да и одежда наша отличалась от остальных. Люди нет-нет, да и кидали на нас взгляды, полные подозрения.

Так что лучше молчать и наблюдать, пока нам не начали задавать вопросы.

Перед гадалкой, тем временем, столпилась целая куча молодых парней. Они топтались на месте и что-то хвастливо говорили друг другу — видимо, каждый считал, что достойным окажется именно он. Затем первый медленно, со значением, возложил руку на шар…

…в воздухе на пару секунд раздался низкий гул, свечение стало чуть ярче — и ничего. Даже озоном не запахло.

— Недостоин, — прокаркала цыганом безапелляционным тоном.

Толпа разочарованно загудела; парень, поникнув плечами, отошёл в сторону, уступив место следующему счастливчику.

На этот раз шар чуть засветился синим цветом, а гул в воздухе был громче и дольше.

— Достоин, — объявила цыганка. — Вижу будущее твоё, вижу — сильно послужишь барону, много уважения получишь, много силы, и дети твои…

Простейший анализатор Дара, вот что это такое. Я криво усмехнулся — меня откровенно смешила вся околомистическая мишура, налипшая вокруг ритуала проверки.

— Диковато выглядит, да? — раздалось сбоку от меня.

Мы с Иланой повернули голову влево. Рядом стоял паренёк примерно возраста Йошиды; такой же смуглый и черноволосый, как и все остальные здесь, но одетый куда приличнее, в нормальную одежду без намёка на пёстрое цыганское тряпьё. А вот взгляд… какой-то неуверенный в себе. Заговорил — и словно боится, что я вместо ответа просто проигнорирую его.

Интересно.

— Не веришь в силу шара? — ответил я, пристальней разглядывая собеседника.

— Что? Нет, конечно, — возразил тот. — Шар всегда показывал правду, не верить глупо. Диковато — то, что гадалка выводит из этого. И про детей, и про внуков… как будто у тех даже выбора своего не будет.

Он оглядел нас с Иланой.

— А ты не местный?

Ну, да, догадаться несложно.

— Да, — согласился я. — Редкий гость. Только пришёл.

— Вам бы одеться по-местному, — заметил он. — Очень в глаза бросаетесь. Опять же, и девушка твоя — её даже слепой не примет за рома.

А меня, значит…

— Я не… — начала было Илана, но почему-то осеклась. Я не обратил внимания.

— Ты тоже одет не так, как остальные.

— Меня и так все знают, — пожал парень плечами. — Знают… и не очень-то жалуют.

Это объясняет почему он единственный из всех решил заговорить с нами. Белые вороны видят друг друга издалека, да?

Он выдержал паузу и добавил:

— Но с одеждой могу помочь.

Почему бы и нет? Если это позволит не собирать на себе все местные взгляды, то пусть так. К тому же, если люди Медведевых или ещё каких аристо всё-таки припрутся сюда, будет легче смешаться с толпой.

— Было бы неплохо, — отозвался я.

Парень сделал жест двигаться за ним и повёл нас куда-то между рядов палаток, вглубь табора.

— Данко, — представился он. — Данко Волков.

— Никс, — на мгновение задумавшись, отозвался я. — А это Илана. Так… почему тебя здесь не любят?

Данко пожал плечами.

— В нашем роду не принято, знаешь, получать высшее образование, идти работать, вообще заниматься чем-то, не относящимся к роду. Считается, что это… противоречит романипэ, и всё такое.

Он поглядел на меня.

— Мне почему-то показалось, что в этом мы похожи. Потому я и заговорил.

— Похожи? — я задумался на пару секунд. — Наверное, да. Кажется, у нас обоих есть определенные проблемы с семейными традициями. Особенно с мусорной их частью.

— Традиции не мусор! — возмутилась Илана.

— Традиции — как привычка, — пожал я плечами. — Привычка может быть полезной или вредной. А может просто устареть.

— Вот! — поддержал меня Данко. — Да, мы точно понимаем друг друга.

Пожалуй, что так.

— И всё-таки ты здесь, — заметил я. — Там, где тебя не любят и не понимают.

— Семья, — Данко вздохнул. — Куда деться?

Да уж, да уж. Куда деться от семьи — этот вопрос всегда меня занимал, причём за прошедшие сутки семья Распутиных показала, что может быть не менее настырной, чем мои родные папаша и братец.

— Семья — это важно, — торопливо согласилась Илана. Не то, чтобы ей было дело до Данко, просто не хотелось выглядеть куклой Барби, всё время молчащей — вот и ухватилась за понятную тему. — Вы ведь все здесь… ну, вроде семья?

— Здесь? — Данко поднял бровь. — Нет, почему? Тут собрались десятки родов помельче, как всегда на праздник…

Ага, вот мы и начали подбираться к сути.

— Праздник? — Илана огляделась. Видимо, в её представлении это не очень походило на праздник.

— День Рождения барона Драгомира, — пояснил Данко, даже не удивившись. — Так вы тут совсем случайно?

— Вроде того, — согласился я. — Знакомые знакомых кое-чьих знакомых. Если ты не против, нам бы не помешал… небольшой ликбез.

Илана согласно закивала.

— Ну, барона Драгомира-то вы знаете, должно быть… — протянул он без особой уверенности в голосе. — Самый сильный из баронов рома, и самый… как бы это…

Он обвёл всё вокруг руками.

— Амбициозный, что ли.

Ага. Когда вежливые люди говорят «амбициозный» — это, как правило, означает «наглый, жадный и беспринципный».

— Взять хотя бы этот праздник. Каждый год занимает парк, устраивает это торжество — просто потому, что знает, с ним не будут связываться. Говорит, это из-за того, что его предок когда-то помог самому Императору, так что теперь Распутины его должники.

Ну-ну.

— Каждый год?.. — покосилась Илана. — Не помню, чтобы в прошлом или позапрошлом здесь был целый… фестиваль.

— Всё было скромнее, — пояснил Данко. — На этот раз явилось втрое больше народу.

— Это ещё почему? — заинтересовался я.

— Состязание, — Данко вздохнул. — Среди всех молодых парней. А победитель станет мужем Роксоланы, его дочери. Ну, и его зятем, следовательно.

Как-то… уж больно мечтательно зазвучал его голос в этот момент. И отчего мне кажется, что он сюда явился вовсе не из-за семьи? Судя по всему, победить в этом состязании он и не надеется, но хочет… что? Хотя бы поглядеть?

Медведева как-то странно глянула на Данко, потом на меня, но ничего не сказала.

Данко, тем временем, откинул полог пустого шатра.

— Здесь одежды много, — щедро махнул он рукой. — Выбирайте, а то у нас здесь выделяться из толпы — плохая примета… уж я-то знаю.

Илана несмело застыла на пороге, но я решительно кивнул — и первым шагнул внутрь шатра.

***

Что ж, это смотрелось… экстравагантно. Красная рубашка, широкополая шляпа. Илана кое-как шла, путаясь в длинной юбке, но хотя бы её русые волосы не так привлекали внимание, закрытые косынкой.

Когда мы втроём месте с Данко вышли обратно в центру табора, действо у шара ещё продолжалось. Я указал на него рукой.

— Я так понимаю, это и есть состязание, его первая часть?

— Ага, — согласился Данко с печальным вздохом.

Я хмыкнул. Конечно, мой изначальный план был куда проще: не привлекая внимания, переждать, пока стихнут поиски, а затем так же тихо уйти. Но… происходящее медленно будило во мне интерес.

— А ты ещё не подходил? — уточнил я.

Данко только покривился.

— Толку? Какой во мне дух романипэ? Авторитета у меня тут нет, силы… тоже не появится.

Я покосился на шар. Угу, конечно. Во всей Галактике Дар работает как Дар, и только тут — подключается от вашего романипэ. Вроде умный человек, а такую чушь несёт.

— Лучшим мне не стать, — продолжал он. — А даже если я стану средним… никто не согласится отдать за меня дочь. Я говорю даже не о бароне Драгомире, а… вообще, обо всех.

Похоже, что этот праздник — одновременно и большие смотрины. Победителю состязания достанется топ-приз, но и остальные не останутся без достойных партий. То и дело по всему лагерю сновали важного вида цыганские папаши с дочерьми под боком, поглядывая на потенциальных кандидатов в женихи и злобно прожигая взглядом конкуренток. Понятно, к чему такой ажиотаж.

— Во мне романипэ ещё меньше, чем в тебе, — заметил я. — Но даже не подойти… не возникает чувства, что упустил свой шанс?

— А он у меня есть, этот шанс?

— Если не подойдёшь — так и не узнаешь, был ли.

Нас прервал какой-то шум — недалеко, у края табора. Крики и повышенные тона, всё такое. Покосившись на звук, я поднял бровь. А вот и гости.

Трое типов в чёрных костюмах пытались пройти внутрь, но пёстрые хозяева решительно и скандально не пускали их. Ну, да. Мы с Иланой, пусть и явно не местные на вид, но не выглядим как три спецагента.

— А… ладно, — Данко махнул рукой. — Ты прав, Никс. Нужно попробовать.

— Отличное решение, — заметил я, уводя Илану поближе к шару — и подальше оттуда, где она могла бы увидеть «агентов». Мало ли, вдруг передумает.

От шара как раз отходил очередной паренёк, судя по расстроенному лицу — бездарный, как доска. Мы встали в очередь, и я заметил, что на Данко действительно кидаются… слегка презрительные взгляды.

Следующий претендент возложил руку на шар. Лёгкое гудение, свечение зелёного цвета — и гадалка объявляет результат.

— Ай, не хорошо, не плохо, всего понемногу! Сильным не быть, главным не быть, но и слабым тоже не бывать!

Ага, переводя на человеческий язык — где-то между C- и D-Рангами по местному счёту, сила, подходящая хорошему бойцу, но не командиру.

Друзья ободряюще похлопывали парня по плечу; Данко, стоявший следующим, уже собирался шагнуть в шару…

— Ха, — хмыкнул какой-то двухметровый тип, бесцеремонно отодвигая его в сторону. — Волков. Не думал, что ты решишься вообще сюда прийти. Сидел бы в своём универе, как гаджо.

Я спокойно глядел на сцену.

— Сейчас моя очередь, Златан, — заявил Данко.

— Потерпишь, — Златан легко толкнул его в грудь. — Я, что ли, буду ждать всяких тут… Моя сила, во всяком случае, будет силой рода, а не растратится попусту.

Данко постоял пару секунд… и отошёл назад ко мне. Толпа заюлюлюкала с шакальей интонацией; Златан явно был их любимчиком.

— Стерпишь вот так просто? — заметил я.

— А… что я мог сделать? — растерянно пробормотал Данко.

Я пожал плечами. Всё-таки в первую секунду он не дрогнул, отступил уже потом.

Парень неплохой. Задатки есть. Не хватает только… уверенности в себе.

Додумать эту мысль мне помешал громкий звук — буквально паровозный гудок. Златан, держа руку на ослепительно алом шаре, улыбался во все тридцать два.

— Лучшим из лучших будешь! — упоённо ворковала цыганка. — Ай, большой рома будешь! Бароном станешь, других за собой поведёшь…

— А ведь когда-то мы со Златом были друзьями, — пробормотал Данко. — Лучшими друзьями…

— И что случилось потом? — невольно заинтересовалась Илана.

— Потом? — печально усмехнулся парень. — Потом случилась Роксолана.

Угу, угу. Всё из-за девушек — причина стара как мир. Я молча выслушал все славословия Златану и глянул на Данко. Тот сглотнул — шагнул к шару во второй раз.

Шепотки со всех сторон. Ну, да, будешь тут уверенным, когда все кругом только и перемывают тебе косточки.

— Почему барон вообще допустил его сюда…

— Позор своего рода. В нём нет романипэ.

— Его бы стоило гнать отсюда пинками…

Данко постоял пару секунд, а затем вытянул вперёд руку, и…

Тихий звук. Белое свечение. Короткая вспышка — и всё затихло.

— Мусор! — отрезала цыганка, махнув рукой. — Недостойный мусор. Пошёл прочь, пусти следующего!

Мой взгляд стал задумчивым. Дар Данко сейчас слабый, это правда. Но белый цвет… если я что-то понимаю в работе подобных анализаторов, это говорит о редком Даре. Чём-то таком, что может оформиться в настоящую…

— Ну, вот я и узнал, кто я есть, — грустно заключил Данко, возвращаясь на место. — Ты идёшь пробовать?

Я?

Бывают моменты, когда даже спиной чувствуешь, что тебе здесь не рады. На меня уставились скептические взгляды тех, кто только что высмеивал Данко, а сама цыганка склонила голову набок и принялась рассматривать меня с каким-то особо хищным оскалом. Я улыбнулся ей в ответ.

А что. Это будет даже весело.

Кажется, я тут последний, в этой очереди.

Пожав плечами, я шагнул вперёд. Поглядим, поглядим.

— А это ещё кто? — раздалось за спиной. — Дружок Данко?

— Небось, такой же мусор, как и он сам.

— Да он вообще гаджо, весь бледный…

Люди даже не пытались говорить тише, но мне было наплевать. Вытянув руку, я возложил её на шар.

Если верить Наине, во мне должен быть унаследованный Дар Императора. Невероятно мощный и всё такое. Как отреагирует артефакт?..

Первые секунд десять ничего не происходило. Ни звука, ни свечения.

— Это ещё что такое? — нахмурилась гадалка, вглядываясь в бледный шар.

Я и сам нахмурился. Шар будто… нагревался под моей рукой. Я попытался оторвать её, но шар словно приплавился к ладони.

— Шарикещ долго думает, — хмыкнули в толпе. — Может, он вообще не может найти силу в нём? Сразу видно, такой же мусор, как и его…

Звук резанул по ушам так, что все сразу присели. Чернота, как чернильное пятно, выплеснулась в шар, сделав его буквально раскалённым… а уже через миг от треснул с оглушительным хрустом, разлетевшись на сотни хрустальных осколков.

Цыганка вскочила на ноги, прижав к лицу зажатый в ладони край шали.

— Ты… ты… — забормотала она.

— Неудобно вышло, — согласился я, отряхивая ладонь. — Надо будет купить новый шар в каком-нибудь сувенирном магазине.

— Ты санакуно! — наконец, выдавила из себя она — и, словно поборов немоту, взвыла пароходной сиреной, поворачиваясь во все стороны. — Санакуно! Санакуно явился! Мы нашли его! Вот санакуно!

Я саркастически оглядел толпу, чьи взгляды были прикованы ко мне. Спокойно подойдя к Данко, я опустил руку ему на плечо.

— Не всё то золото, что блестит, — хмыкнул я. — Пошли, друг.

Шепотки заткнулись, как отрезало. Кажется, у гордых ромалэ сейчас нехило порвало шаблон. Ну и пусть; я махнул рукой Илане, чтобы та следовала за нами.

— Что ещё за санакуно? — тихо уточнил я, наклонившись к Данко.

— Это значит «золото», — он глянул на меня. — В твоём случае… так назовут того, чья сила выбивается из ряда вон. Но…

Вопрос, который он хотел задать, остался невысказанным. Толпа зашевелилась, расступаясь, и к шатрам вальяжной походкой вышли несколько человек.

— Который? — рявкнул тип с длинными чёрными усами, одетый в дорогой и безумно кричащий костюм вырвиглазных цветов. — Хамидэ. Ты кричала, что санакуно нашёлся. Который?

На меня тут же указало сразу несколько рук. Вальяжной походкой барон Драгомир — а в том, что передо мной именно он, сомневаться не приходилось — подошёл ко мне и широко улыбнулся в усы. Чуть брезгливым движением он отодвинул в сторону Данко и по-отечески обнял меня за плечи.

— Молодец! — улыбка местного царька стала ещё шире. — Красавец, ай! Знал, что много сильных собралось сегодня, но не думал, что сакануно найдётся. Молодец!

Он похлопал меня по плечам.

— Хороший жених для моей дочери станешь! Кто такой?

Ага, а вот и она — как раз шла рядом за отцом. Ну… что ж, понятно, почему Данко так переживает. В Роксолану… действительно можно было влюбиться. Точёная фигура, лицо как с картины, длинные чёрные волосы. Совершенно неясно, правда, сколько ей при этом было лет — то ли 13, то ли 20 — но девушка, бесспорно, впечатляющая.

И взгляд. Холодный, как у снежной королевы. По остальным он скользил как по мусору — Роксолана не делала разницы между изгоем Данко и каким-нибудь видным цыганским женихом; лишь на мне она остановилась с лёгким интересом — но и то ненадолго.

Барон ждал ответа.

— Никс, — коротко ответил я, пожал плечами.

Барон вынул из-за уха дорогую сигару и, довольно меня оглядывая, словно ценное приобретение, зажал её зубами (не меньше трети из которых сверкали золотом).

— Никс. Хорош, Никс! А что за род?

— А без рода, — огорошил я его. — Один я тут. Не местный.

Может, это заставил его отстать?

— Не местный, — Драгомир выудил из кармана канареечного пиджака золотую зажигалку и прикурил от неё. — Без рода. Без рода — плохо.

— Плохо, — согласился я.

— Но санакуно — хорошо, — вновь улыбнулся он, запыхав едким табачным дымом. — Без рода — плохо, санакуно — хорошо. Что делать, а?

Толпа снова зашумела, высказывая свои особо ценные мнения. Кто-то орал, что лучшего мужа Роксолане не найти, кто-то — что гнать меня в шею вместе с Данко. Златан и его дружки так вообще смотрели на меня с нескрываемой злостью…

Я же не мог отвести взгляд от руки Драгомира, сжимавшей зажигалку.

Золотая, инкрустированная какими-то мелкими камушками. Дорого, но и только. Три кольца, нанизанные на мозолистые пальцы барона — то же самое. Но вот чётки, обвившие руку…

Да вы там совсем охренели, что ли?

Неужели вы весь мой тайник раздёргали на сувениры? Впрочем, зачем я спрашиваю, если с руки у барона Драгомира свисают чётки из стазисного никеля, он же алжирский металл.

Интересно, он сам-то знает, что у него на руке? В этом предмете металла как в десяти-двадцати кольцах. Только вот на этот раз — они были не частью переплавленного саркофага, а полноценным артефактом моего личного пользования. Одним из, конечно же.

— …тихо! — заорал барон, снова сбивая меня с мысли. Он вновь заулыбался и похлопал меня по плечу. — Я спросил, что делать. Я и отвечу. Делать состязание!

Рёв, свист, гвалт — каждый реагировал как мог, я же закатил глаза.

Состязание. Отлично. Будто мне здесь больше делать нечего. Но, похоже, выбор невелик. Либо ввязаться в эти конкурсы — либо убираться прочь, туда, где (если внимательно приглядеться к просветам между палаток) уже сновали вездесущие «люди в чёрном». К тому же… мой взгляд по-прежнему приковывали чётки барона Драгомира.

Они переплавили стазисный никель в четки… Я даже не знал, смеятся ли мне или плакать.

Барон использует одну из любимейших приблуд моего арсенала в качестве цветастой побрякушки, словно ребенок. Если бы он знал на что эти шарики способны в умелых руках, то уже давно бы перебрался в парк побольше этого. Черт, да может даже в целый лес.

Благо, достаточно умелые руки для обращения с артефактом-хранилищем заклинаний на этой планете только одни — мои собственные. А значит вопрос о том, кто должен владеть этими четками даже не стоял.

Люди спешно отходили назад, ещё больше освобождая место. Словно… образовывали арену. Что ж, я совершенно не удивился, когда на освободившееся пространство, ухмыляясь и щерясь дырками между зубами, вышел мускулистый смуглый тип и картинно хрустнул пальцами.

— Чандер! — тут же взревела толпа — или, по крайней мере, какая-то её часть. — Чандер! Чандер! Чандер!

Ну, да, Чандер был парень что надо. Голый по пояс, он демонстрировал свои мускулы; двухметровый, с гривой длинных волос и чёрной бородой. Барон довольно отошёл в сторону, пыхтя сигарой, я же стоял в центре круга и скептически оглядывал Чандера.

Сила есть. Наверняка есть и Дар. Но, впрочем, ничего такого, с чем бы я не смог играючи…

— Лови, Чандор! — крикнул кто-то в толпе — и швырнул Чандору что-то большое. Великан поднял руку и ловко поймал на лету…

…гитару.

А?

— Да начнётся состязание! — громогласно и самодовольно провозгласил барон Драгомир. — Давай, сынок!..

И Чандор «дал».

В искусстве игры на гитаре он явно знал толк, как никто. Прикрыв глаза, чуть покачиваясь взад-вперёд, он быстро водил пальцами по инструменту, высекая плавные и в то же время яркие звуки. Казалось, весь табор стих, слушая его.

— Ну, — тихо проговорил кто-то в толпе, — здесь-то он и сдуется. Никто не обойдёт Чандора на гитаре.

Музыка лилась, рассказывая свою историю; казалось, закроешь глаза — и поймёшь, о чём она говорит.

— Во-во, — поддержал другой голос. — Какой-то неизвестный без рода… он вообще рома? Или гаджо?

— Он не похож на рома.

На говорящих зашикали, чтобы они не прерывали музыку.

…мелодия стихла минут через пять; по обнажённому торсу Чандора катились крупные капли пота, он тяжело дышал. Толпа взревела в ликовании и взорвалась овациями, он же довольно глядел на них.

Неплохо, неплохо.

Теперь, кажется, моя очередь?

— Эй! — зашипели за моей спиной; оглянувшись, я увидел Данко и Илану — именно она и шипела.

— А? — невинно откликнулся я.

— И что ты собираешься делать?

Я пожал плечами.

— Разве не очевидно? Принять вызов, конечно же.

Глаза у обоих полезли на лоб.

— Не знаю, что это был за фокус с шаром… — начал Данко.

— …ты с ума сошёл? — перебила его Илона. — Если бы драться, то ты бы победил, но гитара…

Я снова глянул между палатками. А какой выбор? Принять вызов — или снова прятаться по кустам, удирая от поисковиков. Они, кажется, уже почти закончили, но кто знает…

Тяжело ступая, Чандор подошёл ко мне и сунул мне в руки гитару.

— Осторожно с моей деткой, а! — решительно сощурился он. — Не поцарапай!

Я спокойно принял инструмент.

— Осторожно так осторожно.

Пара шагов вперёд; Илана и Данко всё ещё глядели на меня с полным недоверием — впрочем, как и все остальные.

Барон Драгомир глядел на меня с лёгким умилением. Непонятно было, чего он ждал — победы или проигрыша.

Ладно. Допустим.

Как там это делалось… когда я в последний брал в руки что-то подобное.

Главное, вспомнить, верно?..

…моя рука коснулась струн. Я улыбнулся.

Импланты можно использовать по-разному. Сила или скорость удара — это только самые базовые возможности, самый первый уровень. Однажды, например, мне понадобилось для определённых романтических целей… кхм, ладно, лучше обойтись без подробностей.

Важно лишь то, что ловкость пальцев импланты повышали на раз-два.

…пальцы коснулись струн — и мелодия отлетела от них.

Наверное, это звучало совершенно не по-цыгански. Впрочем, вряд ли здесь был кто-то, способный узнать популярный в Галактике стиль. Да, в общем-то, всем было и неважно. Все слушали.

Мелодия Чандора рисовала картины. Моя мелодия шла дальше: она наполняла собой всё. Цвет, звук, запах — полновесный образ, сотканный из аккордов и движения моей руки.

Я начал медленно обходить «арену» по кругу, и музыка разносилась во все стороны. Глаз я, в отличие от Чандора, не закрывал, а потому прекрасно всё видел: отвисшие челюсти, наполняющиеся слезами глаза.

Вон стоит гадалка, всё ещё прикрывающая рот шалью. Она как будто и правда прозрела — смотрит на меня как на божество.

Златан с дружками. В глазах ярость… и вместе с тем какое-то благоговение. Они не могут понять, кто я такой… что я такое… как я могу быть способен на подобное.

Барон. Сигара медленно тлеет на земле; он мог ставить на меня, но всё равно он не ожидал… такого.

Роксолана рядом с ним. Холодный, ледяной взгляд, которым она одаривала всех, куда-то делся; на лице краска, в глазах безграничное изумление.

Илана и Данко. Недоверие, удивление. Что, как, почему… ничего, походите рядом со мной — ещё и не к такому привыкнете.

Я остановился; последний аккорд отлетел от струн, дрожа и замирая в тёплом воздухе.

Музыка стихла.

Толпа взревела.

Я стоял, дурея от криков; слишком много и слишком громко. Впрочем, их можно было понять; по сравнению с моей игрой Чандор просто дёргал за струны.

А вот и он, кстати. Лицо такое, будто ему явилась истина, дорожки слёз, убегающие куда-то в бороду.

— Это было прекрасно… — выдохнул он. — Прекрасно…

Я лишь махнул рукой, возвращая ему инструмент. Импланты и дело техники.

— Никс победил!! — вопил барон Драгомир, потрясая кулаками, как будто поставил на меня миллион. — Победил!! Половина победы в кармане у этого доблестного парня! Ещё немного — и моя дочь обзаведётся лучшим мужем, о каком только можно мечтать!

Он сиял и орал; я же обернулся назад.

Странно. На лице Иланы отразилась… ревность? Что, и она туда же?

Впрочем, сейчас важнее другое.

— Какая вторая половина испытания? — перекрикивая шум, спросил я у Данко.

Парень замялся, всё ещё изумлённый моей победой в музыкальном баттле.

— Ну… — пробормотал он. — Увидишь. Слушай, как у тебя с ездой верхом?

***

Барон Драгомир держал коня под уздцы, прилагая все силы, но это явно давалось ему непросто. Стоять на месте смирно конь явно не желал и всем видом это демонстрировал.

Пятеро дюжих парней стояли по обе стороны от коня, готовые броситься барону на помощь, если придётся — но для того сдаться значило потерять лицо, и он напрягал мускулы, не давая коню сдёрнуть его с места.

Силён, силён.

Конь был поистине исполинского роста и богатырского сложения; глаза гневно сверкали, ноздри расширялись, когда он фыркал.

— Вы все знаете Бурана, — провозгласил барон; в этот раз кричать приходилось громче — люди не рисковали подходить близко. — Это не просто конь. Это лучший Пробужденный конь среди всех Пробужденных коней, который… ай, бэнг!

Конь взвился на дыбы — и тут же обрушил передние ноги вниз; копыта сверкнули красным; уздечка вырвалась из руки барона, а сам Драгомир покатился по земле…

…он что, Одарённый?

Да уж. Эти ребята умеют удивлять.

— Конь… — тихо обратился я к Данко, — Одарённый? Он только что использовал Силу?

— Ну, да, — подтвердил тот.

— Конь.

— Ага.

— Одарённый.

— Да.

Я поглядел животное, которое с гордым видом возвышалось над всеми (и физически и морально), пока помощники в десять рук ставили барона на ноги.

— Ромалэ всегда использовали одарённых коней, — пожал плечами Данко, явно не понимая, чему я удивляюсь. — Ты не знал?

— Да… как-то запамятовал, — признался я.

Что дальше? Одарённые хомячки? Всемогущие попугайчики?

— Этот конь… — продолжал барон, отряхиваясь. — А, ладно! Вы всё видели сами!

Ладно. Это может быть даже… интересно. Провожаемый сотнями взглядов, я направился к коню.

— …это потомок того самого коня, что носил самого Императора!

Я пробежался по Бурану взглядом, и он сделал то же самое в ответ. С места он не двигался, но в глазах читалось предупреждение.

— Во все времена только ромалэ могли ездить на таких конях — не считая Императора, конечно! — продолжал барон. — Только тот, в ком силён дух романипэ…

— Тихо, — велел я коню. — Смотри у меня.

Моя рука резко взметнулась вверх; прыжок (для того, чтобы скакнуть так высоко, пришлось использовать малую часть теневой ауры), и я вцепляюсь коню в холку. От неожиданности животное заржало и дёрнулось, но моя хватка крепче; я перебрасываю тело через круп.

Ну, вот я и верхом. Вторая рука — тоже в холку, игнорируя подпругу.

А почему барон замолчал? Он же, кажется, ещё продолжал?

Ладно, не будем тратить время. В конце концов, до встречи в ресторане осталось около часа.

— Но! — скомандовал я, вкладывая в голос Силу.

Чтобы управлять людьми голосом, нужно Присутствие. С животными проще.

По крайней мере, с обычными. Насчёт Одарённых…

И конь сорвался с места.

Нет, он не слушался меня: просто испытывал. Буран нёсся и нёсся вперёд, то совершая огромные прыжки, то гарцуя, и то и дело косясь на меня своими тёмными глазами. Как там этот человечек на спине? Ещё не свалился? Держится?

Что ж, я держался.

Не самая лёгкая поездка. Но тому, кто проходил через гиперпрыжок… в общем, бывало и хуже.

Казалось, ноги коня едва касались земли — но огромные её комья свидетельствовали об обратном. Он нёс и нёс, упрямо рассчитывая меня сбросить…

А затем я положил руку ему на шею. Не сжал, как до того, а именно положил; по-хозяйски.

— Тише, — велел я. — Спокойный шаг.

Конь будто споткнулся на лету… а затем снова продолжил бег, не понимая, что происходит.

— Спокойный шаг, я сказал, — ровно повторил я. — Давай. Соображай, чего от тебя хотят.

…толпа уже не ревела — она тихо постанывала от восторга, когда я на спокойно идущем коне остановился возле барона.

— Кажется, я прошёл испытание? — хмыкнул я, не спешиваясь.

— П… П… — барон заикался и никак не мог выговорит слово. — Прошёл?..

— Парень, — странно глядя на меня, уточнил один из его телохранителей, — испытанием было продержаться на Буране десять секунд. Ты…

Я пожал плечами, спрыгивая с коня; Буран довольно фыркнул, когда моя рука прошлась по его холке.

— То есть, я прошёл испытания, — подытожил я. — И что теперь?

Весь табор взирал на меня с каким-то мистическим трепетом.

— Ты прошёл, — кивнул барон, подходя ближе. — Ты достоин стать мужем Роксоланы. Ты будешь принят в мой род, как мой любимый сын, и…

Ох. Тяжело, когда тебе навязывают то, что тебе совершенно не нужно.

— Не-а, — отозвался я.

— Не-а? — растерянно повторил барон.

— Роксолана… — я обернулся на Данко. — Вон, пусть он станет её мужем.

По толпе прошёл изумлённо-возмущённый ропот.

— Отдать её этому мусору?..

— Он назвал его своим другом. Откуда у Данко такой друг?..

— Но… ты видел, что он делал?

— Испытание выиграл ты, а не он, — недовольно кося глазом, возразил Драгомир.

— Испытание выиграл я, а не он, — согласился я. — И как победитель испытания, я говорю: пусть Роксолана станет женой Данко.

— А ты?.. — барона такая перспектива совершенно не радовала.

— А я тоже без награды не останусь, — сообщил я, указывая на чётки. — Вот моя награда, барон. Отдай её мне.

Барон нехорошо скривился. Кажется, любые отеческие чувства, которые он ко мне испытывал, куда-то делись.

— Не забывайся, Никс, — отрезал он. — Это — моя семейная реликвия, и никто не может…

— Я могу, — возразил я. — Я могу много чего из того, что не могут другие. Разве я не доказал это?

У барона дёрнулся глаз.

— Наглец, — сощурился он. — Я предлагал тебе стать моим зятем…

— А я выбрал другую награду, — я выдержал его взгляд. — Так что, барон?

Драгомир не ответил — но по его лицу и так было понятно, что ничего хорошего. Нет, он не отдаст чётки добровольно. Да и вообще…

Я ещё раз поглядел на изделие из алжирского золота. Стоит того или не стоит?..

…стоит, однозначно.

Рывок.

Чётки слетают с руки барона, не успевшего даже опомниться — а я уже одним движением взлетаю на коня.

— Вперёд, Буран, — приказываю я; поводья натянуты. Не самое привычное средство передвижения, но Буран слушается меня беспрекословно, будто читая мысли. Словно между нами… установилась какая-то связь.

Всё дальнейшее тонет в криках, воплях, шуме и беготне. Кто-то бежит ко мне, кто-то — от меня; в панике цыгане сминают собственные палатки, от шума воздух становится густым.

Буквально на лету, за долю секунды, я дёргаю вверх — и Илана вылетает из толпы, как морковка с грядки, приземляясь на спину Бурану. Тот недовольно дёргает головой, но продолжает нести меня вперёд, не останавливаясь.

Данко, почти затерявшийся в толпе, делает знак рукой, сам выбираясь к краю табора; отлично. Кивнув ему в благодарность, я сворачиваю в указанную сторону.

Я успеваю увидеть, как местные ромалэ седлают других одаренных коней и пускаются в погоню. Деревья приминаются от скорости, и им не нагнать Бурана.

…в парке ещё есть какие-то люди, но я даже не успеваю разглядеть, кто это: цыгане, медведевские типы в костюмах или обычные прохожие. Буран летит, угадывая направление заранее, до того, как Я скомандую.

…неужели и правда связь? Я без понятия, первый раз в жизни вижу Одарённое животное.

Погоня безнадёжно отстала. Гудят машины, скрипят тормоза; копыта с грохотом несутся по асфальту, и я лишь мельком кидаю взгляд на часы на одном из зданий.

Вовремя.

Дёргать за поводья не нужно; Буран действительно меняет маршрут, стоит мне только подумать. Лавируя между машин с невероятной для такого великана ловкостью, он несётся в сторону условленного места, а парк с цыганами, культистами, киношниками, убийцами и всеми остальными тает позади.

Милое местечко. Обязательно ещё как-нибудь загляну.

***

Сказать, что у Ратибора Горыныча отвисла челюсть, когда Буран резко затормозил возле его машины — значит, ничего не сказать. Вечно невозмутимый старик словно окаменел, изумлённо оглядывая то меня в цыганской шляпе, то закутанную в косынку Илану, то Бурана.

…я слезал с коня с некоторой неохотой. Словно… стало как-то не по себе.

Я задержал руку на морде Бурана.

— Не до свидания, — сообщил я ему. — До встречи.

Буран кивнул мне — и быстрой рысью направился прочь, обратно по переулку. Место не очень людное, и всё же я видел, как на него (и нас, соответственно) оборачиваются все, кому не лень.

Я поспешил залезть в машину; Илона, глотающая воздух, сделала то же самое.

— …Йошида, я не буду спрашивать, какого хрена, — медленно заговорил старик, отмирая. — Но…

— Всему есть разумное объяснение, — хмыкнул я, обнаруживая, что всё ещё сжимаю во второй руке чётки барона Драгомира. Ха. Даже не порвались. И, судя по весу, они вполне себе цельные, а не покрытые тонким слоем алжирского золота. Я убрал чётки в карман.

— Что на тебе надето? — старик никак не мог прийти в себя.

— Рабочая маскировка, — отозвался я. Илана с видимым отвращением стянула с головы косынку, и Горыныч выпучил глаза ещё больше.

— Это что… Илана Медведева?!

— Трогай давай, — отмахнулся я. — Потом как-нибудь соберёмся, и я всё тебе расскажу, в красках и деталях. Под водочку и сало.

— Водочка и сало — это хорошо, — философски заключил Ратибор, заводя мотор. — Это привычно.

Машина тихо тронулась от условленного места, в котором Горыныч должен был ждать меня в это время. Удачно получилось, задержись я чуть позже — и пришлось бы добираться до ресторана своим ходом.

Впрочем… не уверен, что с Бураном это стало бы такой уж проблемой.

Мы ехали молча, и каждый по своей причине. Медведева попросту не знала, что говорить; Ратибор, похоже, боялся задать хоть один вопрос, потому что это потянуло бы следующие и следующие, а ему было нужно ещё и следить за дорогой. Я… просто обдумывал всё случившееся.

В конечном итоге, я только в плюсе. Чётки и связь с Бураном… мне почему-то казалось, что я вижу коня не в последний раз.

Что делать с Иланой, по-прежнему неясно. Но… по крайней мере, она так впечатлена случившимся, что практически не будет возражать. В любом случае, что бы я ей сейчас не предложил — это будет лучше табора цыган.

Данко?.. Надеюсь, он выбрался. Ромалэ отлично помнили, что он был со мной, и, не догнав меня, вполне могли на нём отыграться. Да уж, тут не о свадьбе думать время…

Хм. Интересно всё-таки, во что оформится его Дар.

— Твою ж мать, — резко выдохнул старик, тормозя.

Я поднял глаза. Что?..

В узкую улочку, через которую мы проезжали, заехали сразу три «Приоры», надёжно перегородив путь. Затем ещё две…

В окно машины затарабанили. Бородатый тип бесцеремонно глядел на Ратибора; Илана испуганно вздрогнула, а я криво улыбнулся.

— Вот так и живу.

— Ты хочешь сказать, что это…

— Горыныч! — заорал кавказец с характерным акцентом. — Тебе привет от Тиграна Гасанова.

Старик поглядел на него, не открывая окно.

— А что ж он сам не явился? — мрачно уточнил он.

— В больнице лежит, апельсины кушает, да! — уведомил кавказец. — А как выздоровеет — обязательно придёт нассать тебе на могилку! П**да тебе, старик, э!

Ну, да. Мстить Распутиным они не решатся, слишком велик шанс, а точнее — гарантия схлопотать в ответ. А вот Ратибор…

— Уверен? — старик сощурился на кавказца. — Хочешь войны? Мои ребята будут только рады размяться…

— Никаких ребят! — рявкнул кавказец. — Не успеют твои ребята. Ни они, ни другая помощь. Сейчас ты — будешь долго, мучительно подыхать, а вот твои внуки…

Он указал на меня с Илоной; мы переглянулись.

— …пацана на фарш пустим, а девку Тиграну отдадим. А потом и всем парням!

Ну, да. В этой одежде опознать во мне Йошиду Распутина затруднительно. Вот он и принял нас за Ярослава с Викой.

— …потому что…

— Что делаем? — уточнил я у старика, мысленно подсчитывая количество народу в приорах.

— А что тут сделаешь? — мрачно хмыкнул он. — Избавимся от этих — придут другие. Я сделал ошибку, когда попытался разобраться с ними…

Он покачал головой.

— Знаешь, почему никто с ними не связывается? Ни я, ни аристократы… Да потому что их дохрена. Три миллиона в одной только Москве. И каждый год их число только увеличивается. И что ты с ними сделаешь?

— Вылезешь сам? Или тебе помочь, э? — продолжал орать тот, что был снаружи машины.

Мда. Ситуация.

— Даже твои Распутины… не факт, что вывезут такую войну, — заключил Ратибор, мрачнее тучи.

— Тихо!.. — вдруг заговорила Илана.

Мы обернулись на неё.

— Вы слышите? — она подняла палец. — Или… мне уже кажется, я не могу понять…

Нет, Илана, тебе не кажется. Я молча указал в зеркало заднего вида.

Цок. Цок. Цок. Цок.

Одинокий конь приближался медленно, не спеша. Словно… давал кому-то возможность его догнать.

Например, толпе конных цыган, что с криками вырвалась из-за поворота.

Глава 6

Беззаконие.

Агент Новак знал ему цену. Артерии города кровоточили его миазмами, и в гнетущем чаду омерзительного порока рождались такие преступления, одна мысль о которых могла бы сломать кого-нибудь менее стойкого.

— В общем, — подытожила Лисовская, выключая рацию, — покинуть парк они не могли.

Но если заглядывать в глаза дьяволу слишком долго — рискуешь кануть в пучины безумия. Новак каждый день старался не раствориться в клубящемся вокруг беззаконии, и каждый день оно старалось сделать всё, чтобы побороть его сопротивление. Вот и сейчас…

— Новак! — Лисовская уставилась на него. — Ты меня слушаешь? Или опять замечтался?

Новак закатил глаза и молча покачал головой.

Порой ему казалось, что его напарником должен быть кто-нибудь другой. Например, вечно усталый от службы, но несгибаемый негр, ветеран какой-нибудь войны, с седыми висками и необычным хобби вроде игры на саксофоне. Он бы делился с ним мудростью, и это грело бы Новака в дни, когда давление беззакония становилось бы особенно невыносимым.

Но его напарником была длинноногая блондинка Алиса Лисовская, и она обычно делилась с ним разве что параграфами устава. Это не помогало.

— Как обычно, — мрачно процедила Лисовская. — Я работаю за двоих, пока ты витаешь где-то в облаках. Новак, приём!

Новак затянулся дешёвой сигаретой, выпустил тёмное смоляное облачко — и заговорил.

— И что ты предлагаешь, напарник?

Называя её так, он мог хотя бы забыть, что перед ним не седой негр. Или попытаться забыть.

— Парк оцеплен, — Лисовская не тратила времени на лишнюю лирику. — Все выходы перекрыты, и дополнительно люди стоят по периметру. Если бы он попытался выйти за пределы парка, неминуемо попался бы. Большинство территории уже обыскали, а значит…

— Покинуть парк они не могли. Я слышал.

— А внутри парка ему укрыться негде, — кивнула Лисовская. — Кроме…

Их взгляды обратились в сторону цыганского табора, шумящего метрах в ста.

Коллеги Новака и Лисовской уже час допрашивали еле отошедших от внезапного нападения актёров и работников съёмочной группы, но это было бесполезно. Всё, что можно было узнать о нападении, они и так узнали за десять минут, отсмотрев попавший на камеру материал.

Чёрная фигура, словно окутанная какой-то теневой аурой. Человек-Ночь, как сказал бы романтик. Появился словно из ниоткуда, раскидал всех — и охрану, и операторов. А затем исчез, прихватив с собой дочь босса.

Но теперь ему никуда не деться. Охранники могли носить одинаковые с ними чёрные костюмы, но всё же это был совершенно разный уровень; агенты СБ Медведевых состояли исключительно из Одарённых, притом с опытом работы в МВД или военных структурах, государственных или других аристо.

— Он там, — подтвердил Новак. — Больше ему быть негде.

— Уверен?

— Уверен, напарник.

Красная нить уверенности пролегла через белый лист происходящего. Новак любил свою работу, а репутация для профессионала не пустой звук.

— Сколько, по-твоему, времени у нас уйдёт на то, чтобы обыскать цыганский табор?

— Зависит от того, как скоро мы попадём внутрь, напарник, — Новак выпустил ещё одно кольцо дыма. — И лучше бы не тянуть с этим. Отбросы общества, обитающие в этих местах, хитры и изворотливы; им ничего не стоит…

— Короче! — делая страшные глаза, потребовала Лисовская.

Новак кротко вздохнул. Как всегда.

— Цыгане могут спрятать в своём лагере что угодно, а нас водить по кругу.

— Это и так понятно, — кивнула Лисовская. — Двое наших уже пошли туда, но не смогли даже внутрь пробиться — их просто с порога завернули.

— Дилетанты, — притушивая сигарету ногой, отозвался Новак.

Лисовская не спорила; она махнула рукой на ходу.

— Слушай внимательно, Новак. Наша задача — не обыск, вдвоём это невозможно. Наша задача сейчас — построить цыган, дать им понять, что мы главные, чтобы потом наши люди спокойно всё обыскали. Просто держи это в голове, а то я тебя знаю.

— Разве я давал повод к недоверию, напарник? — Новак быстро шагал вслед за ней в сторону палаточного городка.

— Твоя самодеятельность у всех уже в печёнках сидит.

— Хороший детектив всегда держит глаза открытыми, — философски усмехнулся Новак. — Если я вижу то, что не было учтено в плане — то и действовать начинаю не по плану, напарник.

— В общем…

Договорить Лисовской не дал какой-то шум, исходящий из табора; она запнулась на месте и обернулась на Новака.

— Ты это слышал?

Новак кивнул. Гневный рёв толпы. Но гнев не существует без объекта; на кого они так злятся?

— Что у них там происходит? — пробормотала Лисовская, пытаясь разобрать какие-нибудь отдельные слова. — Гладиаторские бои, что ли?..

…а затем ткань палаток взметнулась — и огромный белоснежный конь вырвался наружу.

В голове у Новака заиграла тревожная музыка погони.

— Новак! — окрик Лисовской — как ведро ледяной воды на голову. — Видел? Видел?

Новак видел. Человек в красной рубашке и широкополой цыганской шляпе… и Илана Медведева рядом с ним. Одета в какое-то пёстрое тряпьё, но это была она; дочку босса хороший агент СБ должен узнать где угодно, когда угодно и в каком угодно наряде.

— Видел, напарник.

— Это ведь она!

— Конечно, она. За ними, — велел он, почти срываясь с места.

— Куда за ними? Их уже не видно!

Действительно, белый конь развивал почти фантастическую скорость; за эти пару секунд замешательства он уже вылетел пулей за пределы парка и сейчас на полном ходу скрывался за поворотом.

— Значит, за ними! — указал Новак.

Кавалькаду конных цыган, вылетевших из табора по следу ушедшего, он заметил первым. Мозг следака работал, просчитывая варианты; события происходят слишком быстро, попытаешься уцепиться — увязнешь.

К счастью, агент Новак знал цену беззаконию. Он каждый день заставлял себя заглядывать дьяволу в глаза, и каждый день — по крайней мере, до сих пор — выходит из этой схватки победителем.

— Поднимай тревогу! — велел он, пока они с Лисовской неслись к машине на полной скорости. — Вызывай всех, нам понадобится весь спецназ клана!.. Напарник.

***

Внутри Златана всё буквально кипело от злости.

Этот тип словно решил, что он лучший!

Нет, он и вправду был лучшим. Было совершенно непонятно, когда отброс вроде Данко успел завести себе такого приятеля, но… шар ведь правда почернел. Неужели правда санакуно?

Если бы Златан не видел своими глазами, на что этот тип — Никс, так он назвался? — способен, то подумал бы, что это вообще не рома, а гаджо. Но Златан видел.

И это ещё больше распаляло его ярость.

Это должен быть он. Он должен был быть лучшим! Поэтому он и ждал до самого конца испытания, чтобы эффектно появиться одним из последних — лучшим в своём роде!

Его пальцы болели от постоянных гитарных тренировок, а тело привыкло к самым ретивым коням — он бы легко продержался на Буране положенные десять секунд, даже больше! Он знал, что победит в испытании, а значит, сможет стать мужем Роксоланы, зятем барона Драгомира.

А потом появляется Никс. И одним движением руки отнимает у него всё. Право на испытание. Жену. Положение. Будущее!

Как он… как это вообще было возможно? Укротить Бурана? Даже барон не мог этого!

Впрочем, плевать. Он силён, но кто он один против ярости всех ромалэ вместе взятых? Даже на лучшем коне он не уйдёт от погони, а когда они настигнут его…

— Барон! — раздался чей-то крик впереди него. — Барон, это ловушка! Крыса позвала своих дружков, нас подставили!

Что?

Так он и знал. Сердце Златана зажглось злой радостью. Раз Никс позвал подмогу — значит, не так уж он и силён! Возможно, вся его сила — вообще какая-то уловка, фокус?

Вылетев из-за поворота на полной скорости, он уже видел их. Машину, к которой подбежал белый конь. Пяток заниженных Приор, из которых уже выскакивали бородатые парни. Первые крики дерущихся.

Охваченный праведным гневом, Златан направил коня в самую гущу начинающегося сражения.

— Не отступа-а-ать! — высоко и хрипло заорал барон Драгомир. — Нас больше! Мы сильнее! С нами кони!

Со стороны противника неслись вопли, выкрикиваемые примерно в таком же тоне; наверняка кричат что-то похожее. Впрочем, Злат не знал их языка.

Конь ударил копытами по капоту одной из Приор, оставляя на нём свои следы; машину тряхнуло. Животное сильно, хотя с Бураном не сравнится, конечно. И как тот тип на нём усидел?..

Где-то зазвучали первые выстрелы, но в суматохе драке было непонятно, кто стрелял — свои или чужие. Златан, не слезая с коня, раздавал удары направо и налево; кулаки горели красным — как шар, предсказавший Златану больше будущее (перед тем, как его отнял Никс).

Или не отнял! Он ещё докажет барону, кто тут лучший. Принесёт голову этого Никса на блюдечке, а затем лично объездит непокорного Бурана! Он…

Прекрасная картина вспыхнула болью, когда замечтавшемуся Златану прилетел удар, сшибающий его с коня прямо на асфальт. Противник явно тоже был Одарённым; Златан заорал, падая на землю, и по нему тут же прошлась пара ног — в такой-то мешанине!.. Ещё хорошо, что не копыт.

Враг уже замахивался снова, но Златан пнул его ногой.

— Откуда вы, б*я, взялись? — взвыл его противник. — Э! Вам этот Горыныч что, дедушка родной? Зачем за чужие долги умереть хотите?

— Какой ещё, нахер, Горыныч? — не понял Златан. Спрашивая, он не отвлекался, а продолжал бить.

— Э! Э! Такой Горыныч! В машине сидит! Зачем врёшь, что не знаешь, когда прибежали, защищать стали?

Златан почувствовал, что здесь что-то не то; одновременно он почувствовал и удар под дых — его враг, как и он сам, не имел привычки останавливать драку из-за какого-то там разговора.

— Кого защищаем? — прокашлял он, сгибаясь пополам и выхаркивая комок крови. — Это вы защищаете этого Никса, гаджо!

— Какого ещё Никса?

Оба дерущихся застыли. Златан внезапно почувствовал себя полным идиотом.

Дерьмо. Нужно сказать барону Драгомиру. Вот только где он в этом шуме?..

…визг тормозов. Двери машин распахиваются — и всё происходит очень быстро. Златан только успел обернуться.

А вот и барон Драгомир. Его быстро кладут мордой в асфальт, без церемоний и пиетета к высокому титулу. Такая же участь постигает и всю баронскую свиту — и, кажется, даже лошадей.

Другой визг тормозов; ещё десяток машин вылетает с другой стороны улицы. Сдавленные крики, ругательства на незнакомом Златану языке — появившаяся четвёртая сторона молниеносно заламывает всех бородачей.

А спустя секунду асфальт встречается и с лицом самого Златана.

***

Молчание затягивалось.

Агент Новак мрачно пробегал глазами по одинаковым нашивкам на форме… конкурента.

Или врага?

— Ты что-нибудь понимаешь, Новак? — тихо проговорила Лисовская. — Какого чёрта здесь делают Распутины?

— Без понятия, напарник, — отозвался Новак. — Но если у Распутиных есть здесь интерес, значит, дело важное.

Впрочем, это так уже было очевидно. Когда они ехали сюда по горячим следам, то ожидали увидеть всё, что угодно… только не грандиозное, на всю улицу, побоище двух диаспор. Кавказцы и цыгане сошлись в кровавой битве, не жалея ни себя, ни врага, и превратили улицу в не пойми что.

А теперь здесь появились ещё и Распутины.

Обе спецслужбы аккуратно прекратили драку… и теперь стояли на месте, не решаясь начать первыми. Кто знает, что произошло. Никому не хотелось быть ответственным за начало войны аристо.

— Заметил закономерность? — так же тихо обратилась к нему Лисовская.

— Они вырубали только кавказцев, мы вырубали только цыган, — кивнул Новак. — Я не слепой, напарник. Думаешь, дело в этом?

Он пожал плечами.

— Мы пришли по одному следу, они пришли по другому. Какая разница? Важно, зачем мы вообще сюда пришли.

Их взгляды обратились к помятой машине, стоящей в центре всего побоища.

Цель там?..

Среди дерущихся Иланы Медведевой не было; насчёт типа, что её украл, Новак поручиться бы не мог, но… кажется, ни одного сочетания красной рубашки и чёрной шляпы здесь тоже не было.

Значит… в машине?

***

Значит… в машине?

Бойцы Третьего Штаба выжидающе смотрели на «коллег» из СБ Медведевых.

Ну, с ними-то понятно. После того, как вчера Йошида отправил в больницу Тиграна Гасанова, было бы глупо не следить за его людьми, и, получив сигнал о побоище посреди улицы, Третий Штаб оперативно выехал на место. Любое шумное дело могло быть зацепкой о том, где находится сейчас Йошида на самом деле, так что стоило проверить.

Но что здесь эти-то делают?

Валерий Сокол тихо выматерился про себя и шагнул вперёд, к машине.

Один из людей Медведевых незамедлительно шагнул вперёд с другой стороны.

— Эй! — заметил Сокол, стараясь держаться уверенно. — Не наглейте. С каких пор Медведевы лезут вперёд Распутиных?

— А с каких пор Распутины вмешиваются в личные дела Медведевых? — донеслось с той стороны.

Вот же…

— С чего вы взяли, что это ваше личное дело? — Сокол старался не сболтнуть лишнего, и при этом надеялся всё-таки что-нибудь понять из ответных реплик.

— А с чего вы вообще сюда заявились?

Взгляды пересеклись на машине.

— Вместе, — выдохнул Сокол. — Подходим спокойно, вместе, смотрим внутрь, и если…

Сделав ещё два шага, он растерянно заморгал.

— Эй! — воскликнул агент Медведевых, тоже замечая то, что заметил он. — Она… она пустая!

Ну, да. Машина была пустой. Ну, если не считать цветастой цыганской косынки, лежащей на заднем сидении.

***

В это же время, в трёх кварталах оттуда.

Кто бы мог подумать, что наследница знатного клана, тепличный цветочек и вечная «дева в беде», и видавший виды старик-глава русской мафии смогут так быстро найти общий язык. Истину говорят, что общие неприятности сближают.

— Это было… было… как… — Илана картинно воздела руку вверх и продекламировала, — Ждите меня с первым лучом солнца, я приду на пятый день, с востока!

Старик Ратибор от души расхохотался, я же лишь непонимающе вскинул бровь. Я и так шагал, чуть погружённый в свои мысли, а здесь ещё и незнакомые мне цитаты.

— Гэндальфа на коне, правда, не было, — попыталась пояснить шутку Илана, тоже смеющаяся. — Но в остальном — один в один.

А. Гэндальф. Ознакомиться с «Властелином Колец» в своё время оригинальный Йошида не успел, но это имя, по крайней мере, было ему знакомо. Махнув рукой, я зашагал дальше, а Илана и Горыныч продолжали смеяться. Смех, правда, отдавал нервными интонациями, и это было понятно: стресс и напряжение дали своё.

В целом, они правы: Буран не подвёл, и привёл гордых ромалэ как так вовремя. Без той шумихи и кутерьмы, которая началась с их появлением, у нас никак бы не вышло уйти оттуда незаметно. Мда… вот уж оказались так оказались — между копытом и шампуром, так сказать.

Я слегка обернулся. Звуки драки остались позади; мы шагали по улице, быстро удаляясь от места происшествия.

— А насчёт Гэндальфа… — хитро усмехнулся Горыныч, оборачиваясь ко мне. — Я бы не сказал, что его не было. Может, всё-таки объяснишь, как ты это провернул, а? Не припомню, чтобы ты был каким-то могучим магом.

Ему и правда было любопытно.

Я поглядел на старика в ответ, сжав в руке золотые чётки. Забавно было наблюдать, как он просто идёт по городу. Что-то подсказывало мне, что он редко выходит на прогулки на своих двоих. Район вокруг выглядел… обычным. Улицы, зелень, жилые дома, магазины, мелкие офисы. А вот наша троица во всё это окружение как будто не вписывалась.

Впрочем, на нашем фоне старик ещё держался ничего так.

— Да, — закивала Илана. — Я ещё даже не успела осознать всё происходящее, а ты… Скомандовал выходить из машины, и они просто… не заметили нас. Как будто ты какой-то фокусник!

Цыганскую косынку она оставила в машине, а вот юбка оставалась всё ещё на ней. К её счастью, она выбрала самую монотонную, просто тёмно-синюю, и это не привлекало внимания так сильно, как могло бы.

Впрочем, на то был я. Красная рубашка, чёрная шляпа… Поправив головной убор (по крайней мере, он позволял скрывать моё лицо), я тактично заметил:

— Ну, фокусники на то и фокусники, что никогда не раскрывают своих секретов. Считайте это… просто очередным совпадением.

— Вокруг тебя, Йошида, от совпадений не продохнёшь, — тихо проворчал старик. — И одно невероятней другого.

Ну, в целом, они были не так уж далеки от истины. Я совсем не идиот, который станет лезть под удар, не имея в запасе плана, как потом из-под этого удара уйти. Магия действительно была… вот только я не был могучим магом.

Фокусником — уже ближе.

Бедняга барон Драгомир понятия не имел, какая вещь досталась ему «по наследству». Откуда я знаю? Да потому, что если бы он понимал, на что способны золотые чётки, то сейчас бы сидел не в каком-то парке, а в собственном микрорайоне, или вроде того.

Впрочем, без нормальной прокачки Дара не вышло бы и использовать чётки в полной мере. Содержащиеся в каждой «бусине» заклинания — это энергия, а, не имея собственной Силы, эту энергию не то, что выпустить — даже распознать сложновато. Я, например, до последнего не был уверен, что нашёл нужное заклинание (тем более, учитывая, как давно я последний раз держал этот артефакт в руках).

Но нам повезло. Иллюзия отвода глаз, которую я наложил на всех троих, идеально подходила под ситуацию. Ничего масштабного с таким умением совершить нельзя; закрыться, если на тебя глядят в упор, тоже не выйдет… а вот помочь троим людям затеряться в толпе, которая и так не замечает ничего вокруг, увлечённая жестокой дракой — самое то.

— Скажи-ка лучше, — заметил я Ратибору, уводя разговор на другую тему. — Нас… не смогут вычислить по брошенной машине? Рано или поздно ведь появятся те, кто станет выяснять, что же произошло.

Ратибор лишь хмыкнул в своей обычной манере.

— Обижаешь, Йошида. Конечно, они пробьют тачку, и конечно, они моментально найдут её владельца. Если я ничего не путаю, это какой-то одинокий дворник, живущий где-то под Краснодаром.

Он и Илана снова рассмеялись, и на этот раз я к ним присоединился. После ситуаций вроде той, в какой мы только что побывали, почему-то кажутся смешными даже самые обычные вещи.

— Да если они вообще попытаются понять, что произошло, все их аналитики загремят в дурку, — бросила Медведева. — Просчитать такое не сможет никто.

Она как будто встрепенулась после всего произошедшего и теперь уже не выглядела такой недовольной мегерой, как раньше; вид девушки, которая молчит и терпит только в виде одолжения, сменился… чем-то иным. Она то и дело бросала на меня заинтересованные взгляды, и чёрт меня дери, если в этих взглядах не было… ох, блин. Ещё и она. А куда деваться?

— Ладно, — я махнул рукой. — В общем, на машину плевать. А вот что с Бураном?

Илана удивлённо подняла брови.

— Чего? — старик Горыныч тоже ничего не понял.

— Конь, — терпеливо пояснил я. — Я не успел увидеть, куда он делся в драке. А он мне понравился.

Смешно сказать, но… сидя на Буране, я чувствовал некую уверенность и даже целостность с ним.

Оба моих собеседника пожали плечами. Кажется, они не видели, что сталось с Бураном. Эх, обидно будет, если такой замечательный конь пострадает.

— И что теперь? — Илана поглядела на Ратибора Степановича. — В смысле, они же… вы не боитесь, что сегодня вечером или завтра они придут к вам снова?

Горыныч лишь ещё раз усмехнулся, качая головой.

— Сегодня вечером или завтра им будет не до того, — ехидно заметил он. — Да и потом… или вы правда думали, что такая масштабная драка посреди улицы может остаться без последствий? Мы же не в аниме каком-нибудь.

Лично я на эту тему ничего не думал, но с интересом воззрился на Горыныча; Илана тоже слушала внимательно.

— Цыганам обычно всё спускают с рук, но это было до тех пор, пока они не полезли на прямой конфликт. Думаю, кавказцы нашли себе новую цель для битья на очень долгое время.

— Да, но разве это означает, что они забыли про старую цель?

— А у них и у самих не всё так просто, — пояснил Горыныч. — Во-первых, Гасановы давно закрывали глаза на шайку Тиграна; не то, чтобы им нравилось это, но семья есть семья. Теперь так просто замять дело не получится, и, боюсь, дни безнаказанности для Тиграна остались в прошлом.

Ха. Что-то мне подсказывает, что не всё так радужно. Ну да будем надеяться на лучшее.

— А во-вторых, — Ратибор загнул крючковатый палец, — теперь это дело переросло их личные конфликты. Такой дракой заинтересуются все те, кто раньше спускал деятельность кавказцев и цыган на тормозах — да хотя бы оба ваших рода, не говоря уже о других.

— С чего Распутиным в это лезть?

— Зачем Медведевым это надо?

Оба наши вопроса прозвучали так синхронно, что мы с Иланой, поглядев на друга пару секунд, снова и искренне расхохотались.

Ратибор терпеливо ждал, пока мы отсмеёмся.

— Того, что сражение посреди бела дня, на оживлённой улице — касается всех. Последствий будет море — начиная со вскрытия мелких грешков обеих сторон и заканчивая падением цен на недвижимость в этом районе. К тому же, масштабная драка — это интересно, и все будут копать, с чего же она началась. А началась она…

— С нас, — подытожил я. Ладно, это было и так понятно. — Так ты думаешь, эта драка всколыхнёт всю клановую политику? И чего ждать?

Ратибор пожал плечами.

— Всколыхнёт? Определённо. Чего ждать? Сходи к гадалке, тем более, теперь у тебя есть адресок. Позиции Гасановых пошатнутся, и тут же выскочат желающие урвать освободившееся место в пищевой цепочке. В бизнесе стоит ждать падения акций принадлежащих Гасановым предприятий, в медиа — серии скандальных разоблачений ото всех, кому ни лень, военная пропаганда использует это как повод надавить на патриотизм… и так далее.

Отчего-то весь этот монолог с лица Ратибора не сходила хитрая и довольная улыбка.

— А в теневом бизнесе, конечно, — заключил я, — случится небольшой передел силы.

— Не буду спорить, — согласился старик. — Есть такое, самую малость.

Ха. Вряд ли ушлый Горыныч мог рассчитывать на такой исход, но теперь, когда всё случилось буквально у него на глазах, он первым вцепится в этот шанс расширить влияние. И почему-то я верю в то, что у него всё получится на десять из десяти.

— Если честно… — Илана чуть замолкла, подбирая верные слова. — Если честно, не знаю, останется ли у отца сейчас время заниматься всей этой политикой. Думаю, сейчас все силы будут брошены на то, чтобы найти меня…

— Или на то, чтобы обвинить кого-то неудобного, — отозвался старик. — Простите, если для кого-то это станет шоком и откровением, но я не верю, что политик вроде Леонида Медведева поставит хоть что-то в жизни выше своих политических интересов.

Сорвал с языка, Горыныч. Всё именно так; я не встречался пока с этим Леонидом, но опыт подсказывал мне, что для подобных отцов даже их собственные дети — лишь фигуры в игре. Важные фигуры, ценные фигуры; из тех, жертвовать которыми можно лишь в самую последнюю очередь. Но — всё-таки фигуры.

Илана чуть поёжилась, дёрнув плечами; её улыбка погасла.

— Жалеешь о том, что пошла со мной? — заметил я.

— Да нет, я… где ещё я бы смогла увидеть такое? — нервно усмехнулась она. — К тому же, ты обещал решить мои… эээ, — она покосилась на Ратибора, — проблемы.

— И решу, — подтвердил я. — Но тебе тоже придётся выполнить свою часть обещания и не светиться хотя бы пару дней.

За это время всё ещё сто раз поменяется, и моё инкогнито станет не таким важным, но пока нельзя, чтобы она вернулась к отцу и его ласковым спецслужбам. Как бы ни понравилась ей поездка на коне, а там из неё было вытянут подробности произошедшего, тем более, что сама Илана не особо любит с кем-то спорить.

— Ладно, — нервно поджав пальцы, согласилась она.

Вот. Я же говорил.

Ратибор с интересом наблюдал за нашим разговором.

— Только не говори мне, Йошида, — заметил он, — что «не светиться» ей предстоит где-то на моей территории.

Я нехорошо улыбнулся ему в ответ.

— Уверен, что потянешь такой долг? — осклабился старик.

— Долг? Какой ещё долг? — невинно поглядел я на него. — Я только что спас твою задницу от трёх десятков разъярённых кавказцев, если ты забыл. Так кто кому должен?

Старик наверняка и сам понимал, что я так отвечу, но не попытаться ему не давала профессиональная гордость. И, может быть, любопытство.

— К тому же, — продолжил я, — тебе самому всё случившееся выгодно. И будет ещё выгоднее в несколько раз, если Медведевы не найдут виновника случившегося через час, а продолжат свои поиски ещё день-другой. Смекаешь?

— Ладно, — согласился старик. — Что есть, то есть. Барышня, — он обернулся на Илану, — со своей стороны обещаю комфорт и достойный сервис. Не хуже, чем в поместьях у аристо, только портретов и гербов поменьше.

Илана лишь кивнула ему, не очень смело. Хм… пожалуй, даже хорошо, что они успели разговориться до того, как мы коснулись этой темы.

Что ж, здесь решено. А что до меня…

— А мне пора, — заключил я, поправляя цыганскую шляпу. Ресторан Орлова — как его там, «Океазия», кажется — был совсем недалеко, если я верно понимал, где мы находимся.

— Мы ведь… ещё сможем увидеться? — вдруг произнесла Медведева, часто заморгав. Я застыл и удивлённо глянул на неё.

— Думаю, да, а что?

Магнитом их, что ли, ко мне тянет?

— Да так, — смущённо заметила она. — Первый раз в жизни ездила с кем-то вдвоём на коне. И мне даже понравилось.

Что ж… возможно, ещё как-нибудь повторим, почему бы и нет.

— Жди, — заключил я, кивая. — Произойти может всё, что угодно, конечно.

…ага, ага. Сходил ненадолго на кладбище прогуляться. Думаю, она и сама понимает, что такое «что угодно» в моём случае.

— Но я постараюсь вернуться, — закончил я — и, салютнув ей и Горынычу цыганской шляпой, свернул в противоположную сторону, по направлению к «Океазии».

По моим прикидкам, до встречи с Орловым оставалось около четверти часа.

***

В это время дня в ресторане «Океазия» было не так уж много посетителей, как вечером; денёк выдался спокойный, и метрдотель лишь изредка лениво оглядывал полупустой зал. Да, вскоре должен был заглянуть хозяин, у которого здесь сегодня была назначена какая-то важная сделка, но в остальном — тишь да гладь.

Впрочем, свежее видео Алексея Нахального на планшете не давало парню заскучать.

— Душераздирающее зрелище, поистине душераздирающее, — витийствовал Нахальный на камеру. — Тихие улицы, не знавшие такого погрома со времён последней войны, превратились в настоящую бойню, и лишь чудом в ней не пострадали посторонние люди. Впрочем, как знать? Возможно, Распутины и Медведевы, оказавшиеся на месте происшествия подозрительно быстро, сообщили прибывшим вслед за ними пресс-службам далеко не всё.

Он обвёл руками разгромленную улицы за собой. Покорёженные Приоры, выбитые стёкла, следы от подков, пробивших даже асфальт…

— Но сегодня речь пойдёт не о Распутиных или Медведевых. Кто-то скажет, как же так, Нахальный, продался! Я же отвечу — нашла коса на камень, и вновь разборки кланов портят жизнь обычным людям. Те, кто живёт неподалёку от Императорского Парка, и так знают, почему в это время года в прекрасный, цветущий парк лучше не заглядывать. Цыганский табор, наши дорогие «аристократы на минималках», каждый год оккупируют это место, и никакая власть им не указ. Не указ, или же просто аристо не хотят трогать «своих», пускай даже и младшего ранга?

Картинка на планшете сменилась кадрами драки, снятыми каким-то любителем на телефон, с безопасного расстояния. Конные цыгане топтали кавказцев, те не оставались в долгу; сверкали ауры и грохотали выстрелы, звучали звон стекла и человеческие крики. Это было словно хроникой из какой-то войны, и от мысли, что всё это произошло вот прямо сейчас, относительно неподалёку, меньше часа назад — по позвоночнику метрдотеля пробегал холодок.

— Второй стороны конфликта мы коснёмся чуть позже, — продолжал Нахальный, — а пока давайте разберёмся с цыганской диаспорой. Каковы причины того, что они не боятся ни власти, ни аристо? Почему цыгане так уверены в своих силах, что, не раздумывая, атакуют даже вездесущих кавказцев? Было ли это поводом начать войну снизу, и если да — то по чьему заказу?

Нахальный снова возник посреди кадра, перекрыв собой любительское видео.

— Задумайтесь! — его любимое слово, всегда произносимое со значением, в этот день звучало особенно зловеще. — Сила, неподконтрольная властям, и имеющая непомерные амбиции. Те, кто запустил обе руки в теневой бизнес настолько прочно, что уже сросся с ним. Цыгане имеют в своём распоряжении Одарённых и многочисленные артефакты, но при этом даже коррупционная круговая порука аристократической иерархии не сдерживает их. Могло ли быть так, что мы долгие годы недооценивали всю опасность, исходящую от этих, не побоюсь этого слова, поистине страшных людей?

Блин, а ведь Нахальный прав; метрдотель был не из пугливых, однако у Нахального был талант преподнести факты так, чтобы вся серьёзность ситуации дошла даже до самых смелых духом. Самое время задуматься, как и, главное, когда цыганская угроза коснётся и его лично. Ведь, как известно, быть вне политики невозможно, особенно в таких щекотливых вопросах. От зловещих образов в голове парню стало немного не по себе.

— Кхе-кхе, — раздался рядом голос одного из официантов, возвращая метрдотеля в реальность, — Прошу прощения, но… здесь посетитель, и он утверждает, что…

— Привет, — бодро сообщил незнакомый голос.

Метрдотель поднял голову и тут же сглотнул ком в горле.

Перед ним стоял цыган в красной рубашке и чёрной широкополой шляпе, низко надвинутой на лицо.

— Мне к вашему боссу.

Глава 7

— П-простите, что?

Тьфу ты. А ведь я был убеждён, что уж, по крайней мере, стойку ресепшена в ресторане смогу миновать без происшествий. Однако, похоже, иной раз убеждения оказываются слабее предубеждений. Метрдотель глядел на меня с недоверием и опаской. Кажется, он и переспросил-то в надежде, что ему послышалось.

— Мне к вашему боссу, — терпеливо повторил я. — У меня с ним назначена встреча.

Краем глаза я уловил, как тихо отходит назад официант, проводивший меня досюда. Ну, да. Никто не хочет брать на себя ответственность. Признаться, я понимал, что мой наряд не очень подходит для ресторанов… но чтобы настолько?

— О-одну минуту, — всё ещё выглядя так, словно его ударили пыльным мешком по голове, метрдотель полез куда-то вниз — и через полминуты вынырнул с большим блокнотом в руках, листая его на ходу. — Да-да, я вижу, встреча и правда есть…

Ну, вот и отлично. Давай побыстрее, а то я и так опоздал. Я мельком оглянулся на роскошный зал. Самый разгар дня, зал практически пуст, но те редкие клиенты, что всё-таки заглянули сюда в это время, уже кидали на меня… странные взгляды. Что-то в духе «Кто это, что он здесь делает и кто его сюда допустил?».

Люди-люди. Обыватели одинаковы на любой планете — судят по внешности, а не по поступкам, склонны к моментальным суждениям.

Метрдотель лихорадочно вычитывал что-то в блокноте; он тоже не мог не заметить эти взгляды, и оттого нервничал ещё больше.

— Да-да, г-господин, — торопливо проговорил он, всё-таки запнувшись на обращении. — Назовите ваше имя, пожалуйста.

Ну наконец-то. Я открыл было рот…

И осёкся. Кажется, я сам поставил Орлову условие — «никаких имён, сохраняем инкогнито»?

Ладно. Это ещё не повод ударять в грязь лицом.

— Имя? — я усмехнулся. — Сегодня без имени. К друзьям я обычно прихожу без записи.

…метрдотель тихо выдохнул — с таким видом, будто последний кусочек сложной головоломки только что встал на своё место. На его лице нарисовалось облегчения. «Ну, да, конечно, друзья. Наш славный господин босс и какой-то цыган с улицы, ну, разумеется».

— Прошу прощения, — на этот раз голос так и сквозило пренебрежение, сдобренное уверенностью в собственном превосходстве, — в таком случае я не имею право пустить вас к нему.

Я скучающим взглядом скользнул по интерьеру «Океазии». Местечко-то, похоже, не из дешёвых — азиатские мотивы сочетаются с тяжёлыми позолоченными люстрами, скатерти и салфетки сияют небесной белизной, звучит живая музыка, тихая и ненавязчивая…

А персонал вежливости так и не научили.

— Таковы правила, — торопливо прибавил метрдотель, даже не стараясь, чтобы эти слова звучали как извинение. Похоже, его теперь занимала одна мысль — как побыстрее избавиться от меня, пока я не испортил респектабельному заведению репутацию.

Ну, что ж. Пойдём в обход.

— Хорошо, — я терпеливо глядел на него, не сдвинувшись ни на миллиметр. — Но, я полагаю, для вас не составит труда позвонить своему боссу — который наверняка уже здесь — и уточнить у него насчёт меня?

— О, я дико извиняюсь…

Улыбка, возникшая на лице метрдотеля, была скорее издевательской, чем виноватой.

— …телефон не работает. Поломался совсем недавно.

Так себе отмазка.

— Значит, — логично рассудил я, — просто сходите к нему сами или отправьте туда кого-нибудь.

— У господина Орлова важная встреча, — категорично отрезал метрдотель, — он велел не прерывать его.

Угу, я в курсе. И он будет очень зол на вас, если меня на этой встрече не будет — из-за тебя, идиота предубеждённого. Я ведь даже не похож на цыгана, блин!

— Тогда я хотел бы сесть за столик, — тем же тоном ответил я.

— Эээ… — на пару секунд метрдотель смешался, а затем нашёл универсальный ответ. — Прошу прощения, мест нет!

Я демонстративно обернулся. За моей спиной раскинулся довольно вместительный зал, в котором были заняты отсилы четыре столика.

— Я имею в виду, все места зарезервированы, — до метрдотеля дошла тупость ляпнутого им, и он спешно поправился.

— В неполные три часа дня? — ледяным тоном осведомился я.

— Именно так… господин.

Угу, ну разумеется. Если честно, этот цирк абсурда уже начинал меня откровенно бесить. Будь это какое-то другое место, я бы уже отвесил идиоту подзатыльник (вместо чаевых, за старание) и ушёл бы искать Орлова сам, но…

Не устраивать же дебош в ресторане, принадлежащем ему.

Дадим заведению ещё один шанс.

Я уже почти заговорил… когда метрдотель неожиданно расплылся в улыбке такой масляной и подобострастной, что я удивлённо поднял брови. Чего это он?

А. Это он не мне. Позади звучали быстрые шаги и тихое, вежливое «да-да, господин, сюда».

— Господин ЛаКруа! — метрдотель вылетел из-за своей стойки, как шмелём ужаленный, и подскочил к мрачному лысому типу с объёмным чемоданом в руке. Тот лишь поджал губы в подобии улыбки, тонком и раздражённом. Я пробежался по нему взглядом. Лет пятьдесят-шестьдесят, страшно худой, словно не ел два года. Лысина, тонкие усики, козлиная бородка и такие круги под глазами, будто он до сих пор не знает об открытии кофе. Одет в респектабельный чёрный костюм — совсем чёрный, будто собрался на похороны.

— Да-да, — бросил ЛаКруа. Он смотрел на меня примерно так же, как и все остальные — с неприязнью, раздражением и пренебрежением — но в его случае утешало хотя бы то, что на всех остальных он смотрел точно так же.

— Вас проводить к господину Орлову?

— Да, и побыстрее, — отрезал ЛаКруа. — Я спешу.

— Пожалуйста, на второй этаж! — моментально выпалил метрдотель. — Официант вас проводит.

Он щёлкнул пальцами, и один из расторопных официантов тут же подлетел к ним.

— А у вас здесь… — спокойно заметил я, глядя в спину удаляющемуся ЛаКруа, — …царят и здравствуют двойные стандарты, не так ли?

Метрдотель обернулся на меня; теперь на его лице мелькнула уже неприкрытая злость; кажется, он на миг забыл о моём существовании и был очень не рад, когда я о себе напомнил.

— Это не двойные стандарты, — уже даже не пытаясь говорить вежливо, тихо и резко выдохнул он. — Это уровень заведения. Такие, как ты, просто не должны здесь появляться, чего непонятного?

Ох. Вот она, сила предубеждений. Ведь весь этот презрительный тон, всё это — только из-за… красной рубашки и шляпы?

Нет, никто не спорил с тем, что большинству цыган из табора, заявись они сюда, было бы здесь не место. Но… не из-за цвета кожи или стиля в одежде, а из-за поведения. Вызывающие манеры, шум, нечистоплотность и так далее.

С другой стороны, приди сюда тот же Данко, разве это бы как-то подкосило репутацию ресторана? Или я, ведущий себя сейчас тихо, адекватно и совсем не похоже на стереотипного цыгана.

Впрочем, моё терпение было уже на исходе. Я опустил руки на стойку и сощурился.

— А с чего ты взял, что можешь разговаривать со мной в таком тоне? — заметил я.

— А с того, что…

Он запнулся, махнул рукой — а затем просто нажал на кнопку где-то у себя под столом.

Кажется, ему тоже надоело спорить.

Охранник вырос из-под земли в каких-то три секунды, облачённый в дорогой костюм на размер меньше, чем нужно.

— Проводи этого типа на выход, — быстро отрезал метрдотель, указывая его на меня. — К чёрному входу. И если попытается что-то выкинуть…

Охранник нетерпеливо кашлянул мне в спину.

— Пройдёмте, — настойчиво потребовал он.

Я ещё раз скользнул глазами по залу. Интересно, поймёт ли Орлов, если я сейчас вытру пол этими двумя, а за причинённый ущерб попрошу удержать из тех тридцати миллионов?..

Охранник крепко взял меня за плечо, подталкивая. Ладно… парень просто выполняет свою работу, мне же нужно собраться с мыслями и понять, как добиться своего. Возможно, он окажется договороспособнее метрдотеля?

Я выждал, пока стойка останется позади, и заговорил.

— А что, — заметил я, — у вас со всеми посетителями так вежливо обращаются, или только со мной?

Охранник ничего не ответил, лишь подтолкнул меня в спину посильнее. Быстро проведя меня через зал, он повёл меня по короткому коридорчику к металлической двери.

— Я, кажется, вопрос задал.

Охранник скривился.

— А ты не посетитель, — отрезал он. — Ты мусор. Пошёл!..

Ох.

Нет, не договороспособнее. Всё такой же предубеждённый идиот.

Знаете, обычно мне плевать на расизм. Но не тогда, когда он обращён ко мне.

Придётся преподать ему урок.

***

Сцена, увиденная на кладбище, никак не шла у Бао Миня из головы.

С Бао Цзен всё было проще. Она, конечно, до смерти перепугалась тогда, но испуг вылетел из её легкомысленной головушки так же быстро, как и появился. Вот и сейчас она уже беспечно щебетала, тыча пальцем в карту.

— Похоже, это где-то здесь. Ресторан имеет очень высокие рейтинги, только хвалебные отзывы. Довольно дорого, но это подходящая цена для такого хорошего заведения…

Ладно. Ему тоже нужно отвлечься. Что бы они не увидели, это осталось позади, ведь не станут же те страшные люди преследовать их. Надо просто выдохнуть, забыть — и дальше наслаждаться своим отпуском.

— Дорогая, — заметил Бао Минь. — Я всё ещё не понимаю, честно говоря, зачем ты выбрала ресторан азиатской кухни. Разве мы не могли бы поесть такое и дома?

— Вчера мы уже были в русском ресторане, — капризно отозвалась Бао Цзен. — Мне не понравилось, хочется чего-то привычного. А здесь, судя по отзывам, отличный повар и прекрасный сервис. Нужно только найти вход; судя по карте, мы сейчас находимся где-то позади ресторана.

Бао Минь поднял взгляд; действительно, кажется, они зашли не с той стороны. Чёрный вход и мусорные баки явно не должны были попасть в поле зрения клиентов «Океазии».

Металлическая дверь отворилась. Отлично, как раз можно спросить, как…

А затем слова застыли у Бао Миня в горле второй раз за этот день.

Здоровяк в чёрном костюме буквально вылетел из дверного проёма; рухнув на асфальт, от попытался было встать, но…

— Значит, мусор, — заметил не предвещающий ничего хорошего голос.

Бао Цзен сдавленно пискнула, вцепившись в плечо мужа. Но тот и сам буквально окаменел от страха. Тёмные щупальца, словно сотканные из мрака, вылетающие из-за спины человека в красной рубашке, выглядели… так, словно тот вышел из какого-то фильма ужасов.

— Значит, мусор, — повторил тот. Щупальца молниеносно метнулись к лежащему на земле; ещё одно с размаху отворило крышку мусорного контейнера. Лежащий протестующе замычал, но сделать ничего не успел — его быстро подняли в воздух и швырнули вниз, прямо на кучу дурно пахнущих очисток и объедков.

Грохот крышки. Щупальца снова дёрнулись вбок — и второй контейнер, поменьше, грохнулся на первый, надёжно придавив крышку, из-под которой уже звучали стук и истошные вопли.

Тип в красной рубашке повернулся к Бао Миню и Бао Цзен; кажется, он только заметил их. Щупальца уже исчезли, но одна только странная, зловещая ухмылка на его лице заставляла леденеть кровь в их жилах.

— Цыганская магия, — хмыкнул он — и, развернувшись, снова скрылся за железной дверью.

Пауза.

— Дорогая, — тихо выдохнул Бао Минь. — А может… поищем какой-нибудь другой ресторан?

***

Ладно, может, я погорячился?

Не с охранником, нет. Этот придурок своё полностью заслужил; может быть, впредь избавится от привычки называть случайных встречных «мусором». Когда выберется. И когда отмоется.

А вот ту пожилую китайскую пару, возможно, пугать не стоило.

Впрочем, плевать на такие мелочи. Я быстро оглядел коридорчик. И как мне попасть к Орлову?

На второй этаж — так, кажется, сказал метрдотель ЛаКруа?

Что ж, значит, мне на второй этаж.

Не обращая внимания на парочку застывших в ужасе официантов, я быстро зашагал обратно в ресторанный зал.

Метрдотель, разумеется, меня увидит. И, конечно же, погонится. Плевать; я не собирался больше вступать с ним в диалоги — ни в длинные, ни в короткие. Вывести меня силой он не сможет, даже позвав всех охранников в квартале, так что главная сложность здесь — не сорваться и не покалечить его в процессе.

Дверь хлопнула за моей спиной; не глядя ни на кого, я чётким шагом направился к лестнице.

Ага, а вот и он. Округлив рот и выпучив глаза, метрдотель был уже на подлёте ко мне; он пытался что-то выдавить из себя, но выходило плохо. Видимо, тот факт, что я вернулся в зал, а охранник — нет, слегка не соответствовал его ожиданиям.

— Нахер, — быстро определил я, махнув ему рукой. — Нахер.

С теми, кто не понимает по-человечески, я продолжать беседы не собирался.

— С… с… — метрдотель сдавленно шипел, словно змея, подавившаяся кроликом. — С-с-сюда нельзя! Особенно тебе!..

Я же сказал — нахер. Даже не оборачиваясь, я продолжил спокойно подниматься наверх.

— Стой! — кажется, он вопил как-то уж слишком громко для такого респектабельного ресторана. Позади меня зазвучали ещё шаги; кажется, вслед за своим гордым предводителем поспешили и другие официанты с охраной.

Неужели всё-таки придётся…

— Что за вопли? — раздался наверху лестницы недовольный голос. — Что тут происходит?

О. Наконец-то. Не останавливаясь, я на ходу салютнул Орлову от шляпы.

— Господин Орлов!.. — торопливо выдохнул метрдотель, взлетая следом за мной. — Я прошу прощения за эту безобразную ситуацию; этот человек прошёл сюда сам, но мы сейчас же выведем его вон…

Орлов удивлённо глянул на меня, будто спрашивая, что происходит; я лишь пожал плечами в ответ.

— Выведете? — с голосе Константина зазвучал лёд. — Да, ситуация и правда безобразная, это точно.

— Мы уже… — метрдотель резко опустил руку мне на плечо…

— Вы можете мне объяснить, — Орлов сделал два шага и буквально стряхнул его руку с моего плеча, брезгливо поморщившись, — зачем вы собрались «выводить» из ресторана моего друга, который пришёл сюда по моему личному приглашению?

…не удержавшись, я развернулся. Очень хотелось взглянуть на все эти снобские лица в этот момент.

Что ж, это того стоило. Увидеть, как метрдотель бледнеет и краснеет одновременно; как официанты делают тихие шаги назад, явно мечтая испариться; как у них у всех в глазах читается ужас и непонимание — как, как так вышло, что этот цыган с улицы оказался другом их босса?

— Го… го… господин! — вот теперь метрдотель принялся заикаться по-настоящему.

— Угу, — заметил я.

— Простите… я не знал… я понятия не имел…

— Разве? — я приподнял бровь. — А мне казалось, я сам тебе об этом сказал, первым же делом. Слушай, — я повернулся к Орлову, — может, у тебя в заведении работают глухие?

— Уже не работают, — Орлов был мрачнее ночи. Кажется, он и так был не в лучшем настроении, когда появился здесь — и я уже догадывался, кто был тому причиной — ну, а эта сцена окончательно его испортила.

— Господин Орлов!.. — взвыл метрдотель.

— Я непонятно выразился? — Орлов гневно уставился на него. — Или ты правда думал, что останешься здесь работать после того, как публично оскорбил моего друга и опустил репутацию ресторана ниже плинтуса?

Да уж. В чём Орлову не откажешь, так это в умении ставить людей на место всего парой слов.

— Да и чёрт бы с ним, — довольно хмыкнул я. — Пусть остаётся на своём рабочем месте и запомнит урок получше. Может быть, в следующий раз будет вежливее.

— Думаешь? — Константин обернулся на меня. — А не проще будет вышвырнуть этого идиота и нанять кого-нибудь покомпетентнее?

Я ещё раз поглядел на замершего метрдотеля. Ладно-ладно, это отчаяние на лице, эти вытаращенные глаза стоили этой проволочки.

— Где гарантия, что следующий не повторит его ошибок? — усмехнулся я. — А этот уже свой урок получил, уже дрессированный.

Метрдотель нервно сглотнул.

— И да! — вспомнил я, хлопнув себя по лбу. — Охранника своего из контейнера выковыряйте! Быстрее, пока он не пропах на всю жизнь.

— Чего? — Орлов изумлённо глянул на меня. Недовольство в его глазах медленно сменялось весельем.

Я снова пожал плечами.

— Так уж вышло. Не люблю, когда меня называют мусором, так что пришлось и этого научить кой-чему.

— Если так дальше пойдёт, — слегка рассмеялся Константин, — мне придётся приплачивать тебе за обучающие курсы для персонала.

Он глянул на застывших официантов с бледно-розовым метрдотелем во главе, и смешинка исчезла из его глаз.

— Вон, — рявкнул он. — И потрудитесь принести для гостя закуски. Живо!

Ну, этих не нужно было просить дважды.

Орлов вновь оглядел меня с головы до ног и покачал головой.

— Ну ты даёшь. Кажется, где бы ты ни появился, всюду… устраиваешь целое шоу. И что это за наряд?..

— Долго объяснять, — махнул я.

Константин пожал плечами — и двинулся вперёд, жестом пригласив меня за ним.

— Как прошло утро? — спросил он на ходу, всё ещё продолжая странно на меня поглядывать.

— Да так, — я наконец-то стащил с головы цыганскую шляпу. — Ничего интересного.

Поднявшись по ступенькам, мы свернули к первой же двери.

— Этот тип, — тихо заговорил Орлов, вновь хмурясь, — был не очень рад, когда я сказал, что позвал эксперта. Кажется, он воспринимает как оскорбление саму мысль о том, что нужны какие-то ещё эксперты, кроме него.

Я остановился перед дверью.

— Или он просто собирается тебя обмануть — вот и не хочет проверки.

Константин собирался было что-то сказать — но, передумав, махнул рукой, натянул на себя радушную улыбку — и распахнул дверь.

— Ну, вот, все в сборе, — громко заметил он, проходя внутрь. — Знакомься, это Антон ЛаКруа, известный коллекционер артефактов и тёмный практик из Франции…

Что, опять тёмные? Да сколько можно-то.

Мрачный ЛаКруа уже сидел за столом, сверкая лысиной. Здоровенный чемодан лежал прямо по центру стола, всё ещё закрытый, а француз с кислым видом покачивал в руке бокал с вином.

— Что у вас там происходило, господин Орлов? — он скользнул по мне взглядом. — Я слышал шум. И… это что, и есть ваш эксперт?

Лицо ЛаКруа вновь скрутилось в презрительной гримасе; он пробежался по мне взглядом с ног до головы, и, похоже, был разочарован своими выводами.

Ну, вот. И этот туда же.

— Выглядит больше похожим на вашего одноклассника, — продолжал француз. — Сколько ему? Девятнадцать? Двадцать?

А, фух. Вот видите, как плохо судить о людях по первому впечатлению. Я-то думал, он тоже придерётся к моему цыганскому наряду, а он придрался к моему возрасту. Видимо, в свободолюбивой Франции проблема расизма не стоит так остро, как в России.

— При всём уважении, господин ЛаКруа, — осторожно заметил Орлов, садясь напротив (я сел возле него). — Мне ведь тоже чуть за двадцать.

— При всём уважении, господин Орлов, — в тон ему ответил ЛаКруа, — вы и не называете себя экспертом. А этот человек…

Он сделал неопределённый жест рукой.

— Я ничего не имею против людей вашего возраста в принципе. Но для того, чтобы разбираться в тёмных артефактах, нужны определённые знания и, не побоюсь этого слова, определённый жизненный опыт. Предмет, который мы сегодня обсуждаем — не какая-то побрякушка; это своего рода легенда среди адептов Тёмного Пути по всему миру…

Ох. Второй раз за короткое время мне затирали какой-то пафосный бред, и снова звучали слова «Тёмный Путь». Да сколько можно-то?

— Ну, — спокойно заметил я, оглядывая ЛаКруа, — если вы считаете, что я, как эксперт, некомпетентен — то вам же лучше. Если я ничего не понимаю в тёмных артефактах, то даже не замечу, если вы попытаетесь продать моему другу подделку или…

— Подделку?! — взвыл козлобородый, едва не подскакивая. — И, по-вашему, я должен терпеть подобные заявления? Вы позвали невесть кого, господин Орлов, и этот невесть кто-то теперь принимается меня оскорблять — а вы думаете, я стерплю это как должное?

— Спокойно, спокойно! — Константин поднял обе руки вверх, призывая всех не нервничать и не пороть горячки. — Мой друг не имел в виду ничего такого. И он вполне компетентен, когда речь идёт об оценке артефактов…

— О! — ЛаКруа снова уставился на меня в упор, чуть щуря один глаз, отчего, создавалось ощущение, что он — опереточный злодей. — Так он компетентен! Господин Орлов, знаете ли вы, что подобные вещи, — он постучал пальцем по выделанной коже чемодана, — могут по-настоящему оценить всего несколько десятков человек в мире?

Он криво усмехнулся.

— И как же зовут вашего «компетентного» друга? Если он относится к узкому кругу настолько авторитетных экспертов, то я должен знать его имя.

Мы с Орловым поглядели друг на друга. Ну, да, настоящее имя снова не назовёшь.

— Никс, — представился я. — Просто Никс.

— Меня не интересуют ваши школьные клички! — отмахнулся француз. — Слушайте, мне кажется, что наша сделка бесперспективна! Возможно, я не имею права отдавать Зев Пустоты в такие безответственные руки, как ваши!

Набивает цену, ясно-понятно.

— Что… Пустоты? — уточнил я ровным тоном.

ЛаКруа воззрился на меня с возмущённым видом.

— Ваш… ваш… — его голос задрожал; французский акцент в безупречном русском стал чувствоваться сильнее. — Ваш, с позволения сказать, «эксперт» даже не слышал о Зеве Пустоты? Я сразу понял, что передо мной дилетант, но чтобы до такой степени?!..

Он вскочил; его рука дёрнулась к чемодану.

— Стойте! — Орлов вскочил следом. — Мы даже не обговорили условия сделки!

— О, я не ухожу, — успокоил его ЛаКруа. — Просто… хочу развеять ваши заблуждения по поводу «компетенции» этого так называемого «эксперта».

Ну, да. Куда же он уйдёт без своих денег. Так расхваливать товар, даже не показав его, может только тот, кто очень хочет толкнуть какой-нибудь мусор.

— С вашего позволения, господин Орлов, — закончил мысль ЛаКруа, — я сделаю один звонок. По счастью, в Москве есть один человек, который действительно разбирается в подобного рода вещах; хуже меня, конечно, но уж точно получше этого… этого…

— Неуча и дилетанта, — услужливо подсказал я.

— Вот именно!

Я пожал плечами; озадаченный Орлов кивнул.

— Да-да, конечно, звоните. Я буду рад выслушать мнение и этого человека, и вообще, чем больше мнений…

Но ЛаКруа уже выскочил за дверь вместе со своим чемоданом.

Орлов тут же повернулся ко мне.

— Что ты творишь? — он сделал страшные глаза. — Я позвал тебя оценить артефакт, а не отпугивать продавца!

— А тебе самому не кажется, что продавец… хочет тебя обдурить? — спокойно заметил я. — Эти манеры «всё знающего мудреца», флёр таинственности в словах. Не удивлюсь, если он припрятал этого своего знакомого заранее.

— Я понимаю, что доверять его эксперту безоговорочно глупо, — согласился Константин. — Но… всё-таки, прошу, будь с ним повежливее.

Я ничего не ответил, лишь снова пожал плечами.

— И что это ещё за Зев Пустоты? — уточнил я. — Звучит… слишком громко, чтобы быть чем-то настоящим.

— А ты правда не знаешь?

— Девять лет комы, — напомнил я. — Так что это за штука?

— Артефакт действительно легендарный, — пояснил Орлов. — История прослеживается на два столетия назад, и…

Два столетия? Ха. Совпадение, или это ещё одна штучка из моей личной коллекции? У меня уже закончились остроумные комментарии по этому поводу, так что я просто спросил:

— Допустим, а делает-то он что?

— Заставляет вещи исчезать, — отозвался Орлов.

…чего?

Я нахмурился, пытаясь понять, было ли у меня в тайнике что-то подобное, но память почему-то ничего не подсказывала.

— Вообще любые? — я наклонил голову. — Если так, то почему этот ЛаКруа ещё не король мира, владея этой штукой?

— Нет-нет, только неодушевлённые, — пояснил Орлов.

Ладно, ладно.

— А что это ты, собственно, хочешь заставить исчезнуть? — задумчиво заметил я.

— Ну… — Орлов покачал головой. — Была мысль, не сможет ли Зев Пустоты заставить исчезнуть нечто нематериальное. Вроде болезни, или…

Он осёкся.

— В общем, это личное.

Как будет угодно.

Дверь распахнулась, и ЛаКруа с довольным видом вернулся в кабинет. Вслед за ним в помещение вошёл официант — буквально на цыпочках, стараясь не задерживать на мне взгляда и вообще делать вид, что его тут нет — и поставил перед нами огромное блюдо с суши и ещё какими-то закусками в азиатском стиле.

— Он будет здесь, господин Орлов, — довольно пообещал ЛаКруа. — И вы, господин… Никс. Мой знакомый будет тут совсем скоро, и детально разъяснит вам…

Я меланхолично подхватил палочками суши.

— Ну, хорошо, — заметил я. — А пока мы его ждём, может, вы наконец покажете нам товар? Пока не прозвучало экспертное мнение и я могу составить собственное, независимое.

ЛаКруа торжествующе глядел на меня.

— Товар… — пробормотал он, ставя чемодан обратно на стол и щёлкая замками. — Что за вульгарное слово…

— Так вы не собираетесь его продавать? — невинно уточнил я.

ЛаКруа моргнул.

— Конечно, собираюсь, — отрезал он. — Но…

— Значит, это товар, — заключил я.

Кинув в меня пару мысленных молний, ЛаКруа наконец распахнул чемодан, открывая моему взгляду…

Кольцо.

Я медленно поморгал, глядя на артефакт. Да, эту штуку я помню, полезная вещица. Такая была в каждом моём тайнике, на каждой планете. Но, перебирая варианты, я даже не вспомнил про неё, потому что даже подумать не мог, что…

— Серьёзно? — заключил я. — Огромный чемодан ради… вот этого? Вы не могли найти коробочку для кольца, или хотя бы сумку поменьше? Зачем было помещать эту кроху в кейс такого размера?

— Что вы понимаете, — презрительно фыркнул ЛаКруа. — Это кольцо — опаснейший артефакт. Неосторожное обращение с ним может привести к трагедии. Кейс забит нейтрализующими заклинаниями, что делает транспортировку безопасной… насколько это вообще возможно.

А, так вот что это за закорючки по всей внутренней поверхности чемодана. И всё для того, чтобы «обезопасить» простое, невинное пространственное кольцо.

Будь я в Галактике, такую штуку можно было бы купить где угодно. Не сказать, чтобы дёшево, но и не запредельно дорого; пространственные кольца — артефакт простой и незаменимый, так что ими пользовались практически все.

Говоря грубо, это маленькое карманное измерение, хранилище чего угодно. Замена куче сумок и рюкзаков. Почему в форме кольца? Да потому что так шанс потерять его снижается до минимума.

Ну и… да, пожалуй, кольцо действительно может «заставить вещи исчезать». Перемещая внутрь себя.

— Впечатлены, полагаю, — со сдержанным довольством в голове заметил ЛаКруа. — Ну, господин эксперт? Что скажете?

Скажу, что вы задолбали растаскивать вещи из моего тайника, вот что я скажу.

— Вещь, похоже, подлинная, — заметил я. — Другой вопрос, в каком она состоянии.

За два века на Земле… доморощенные маги могли сделать всё, что угодно, пытаясь, например, понять, куда же кольцо «девает» предметы. И, судя по тому, что ЛаКруа ничего не сказал об этой функции — либо они так и не поняли… либо вообще всё поломали.

ЛаКруа покосился на меня с подозрением.

— А вы не можете оценить состояние сами, господин «эксперт»? — с издёвкой заявил он. — Берите, проверяйте. Можете даже потрогать руками, только аккуратно.

Я спокойно вытащил кольцо из маленького отверстия, прорезанного в мягком материале. Поднёс его к глазам, поглядел на свет…

И положил на стол перед ЛаКруа.

— Хорошо, — кивнул я. — Продемонстрируйте нам его работу.

— Что?

— Продемонстрируйте, — спокойно повторил я. — Пусть оно уберёт… да хотя бы вот эти палочки для суши.

Две деревянные палочки тоже легли перед ЛаКруа, я же спокойно подхватил очередную сушину руками и отправил в рот.

— Вы понимаете, о чём говорите? — ЛаКруа впился в меня взглядом. — Понимаете, какой опасный артефакт лежит перед вами, и насколько рискованно каждое его применение?

Я лишь пожал плечами.

— То есть, вы хотите продать нам товар, чью работоспособность даже не докажете?

— Вы сами сказали, что он подлинный, «господин эксперт», — огрызнулся ЛаКруа.

— Сказал, — согласился я. — А ещё сказал про состояние. И сейчас мой вердикт таков: за два столетия использование ваш Зев Пустоты вышел из строя и попросту не работает. Вы знаете об этом, поэтому и решили продать бесполезный мусор тому, кто готов заплатить за него хорошую сумму.

Есть.

Испуг, на миг мелькнувший в зрачках француза, тут же подсказал, что я прав. Впрочем… это и так было понятно. Пространственное кольцо имеет свой запас вместимости, проверить который можно, глянув его камень на просвет, и этот — ярко-красный.

Пространственное хранилище забито доверху. Там не найдётся места даже для палочек для суши, не говоря уже ни о чём серьёзном.

— Господин Орлов, — ЛаКруа повернулся к Константину, — вы же не собираетесь слепо доверять мнению вашего друга?

— Ну, — тот поглядел на кольцо, — вы ведь и правда не хотите демонстрировать его работу.

Кажется, до него начало доходить, что его собираются кинуть на деньги. Интересно, сколько за кольцо просит этот тип?

ЛаКруа кивнул.

— Что ж, ладно, — согласился он. — Господин Орлов… я вижу у вас на шее медальон-определитель. Разрешите?

Я глянул на Орлова; ну, да, у того на шее действительно висел какой-то кулончик в виде гладкого камня. Похоже… что-то вроде шара той гадалки в таборе, только в миниатюре; крохотный анализатор магической энергии.

Орлов кивнул, снимая медальон с шеи.

— Я мог бы воспользоваться своим, — проговорил ЛаКруа, — но я взял чужой медальон — специально для чистоты эксперимента. Итак, поскольку использовать Зев Пустоты здесь и сейчас опасно, а вы требуете проверки…

Кулончик на миг завис над кольцом — и принялся наливаться тёмно-синим свечением, чуть мерцая и покачиваясь. От него исходили тихие потрескивающие звуки.

— Ну как? — француз поглядел на нас. — Удовлетворены?

Я поглядел на Орлова. Кажется, тот тоже уже медленно терял уверенность в том, что хочет покупать эту штуку.

— Мило, — согласился я. — Камушек засветился. Можно показывать фокусы на детских праздниках. А теперь будьте так любезны, продемонстрируйте нам… настоящую работу Зева Пустоты.

Константин аккуратно забрал и сердитого ЛаКруа свой амулет.

— Да, — подтвердил он. — Это было бы очень любезно с вашей стороны, господин ЛаКруа.

Судя по этой язвительности, вернувшейся в тон — ему достаточно. Желание покупать кольцо упало куда-то в ноль.

Ха. Самое смешное, что… кольцо вполне рабочее. Нужно просто избавить его от лишнего груза.

Вот только явно не стоит покупать его у ЛаКруа за полную цену, которую он просит. Продолжаем торговаться.

Взгляд француза заметался под нашими.

— Шарлатанство! — сердито буркнул он. — Вы не доверяете мне, господин Орлов — с моим именем, с моей репутацией! Но доверяете своему знакомому, просто потому, что он сказал…

— Просто потому, что своим бездействием вы подтверждаете его слова, — отозвался Орлов. — Если кольцо работает как нужно, если артефакт в полной силе, вы ведь можете за две секунды разрешить все наши сомнения, разве не так?

ЛаКруа открыл было рот… и в этот момент в дверь кабинета постучали.

— Господин Орлов, — в дверь сунулся очередной официант, — эти господа говорят, что они по приглашению господина ЛаКруа…

Ну, да. В иное время их бы не пустили без записи. Но после сцены со мной метрдотель пустит наверх кого угодно, безо всяких документов. Официант отодвинулся, пропуская входящих; один из них расплылся в радостной улыбке.

— Великий Мастер! — воскликнул он. — Какая встреча!..

ЛаКруа довольно улыбнулся.

— Вы мне льстите, друг мой, я всё-таки ещё не Великий Мастер…

— А я и не вам, господин ЛаКруа, — отозвался тот.

Я поглядел на вошедших — и закатил глаза. Серьёзно? Снова вы? Даже тут мне нет от вас покоя?

Повар-Голицын и его долговязый ученик Игнат, радостно глядя на меня, стояли в дверях.

Глава 8

— Ты правда думаешь, что… он ещё жив?

Взгляды Михаила и Наины вновь пересеклись; глава рода пожал плечами. Скептицизм его жены, конечно, был понятен, но в то же время…

— Вчера утром я представить не мог, что он встанет, а вчера днём — во что выльются все его похождения…

В кабинете повисло задумчивое молчание; Наина тихо зарылась в бумаги, связанные с последними приготовлениями к свадьбе, Михаил сосредоточенно листал отчёты на планшете, пропуская лишний мусор и цепляясь глазами за отдельные слова или фразы.

— Да, пожалуй, — наконец, отозвалась женщина. — Шума было больше, чем ожидалось…

— Больше, чем ожидалось? — в голосе Михаила звучала скорее усталость, чем что-то ещё. — Да он поставил на уши весь город!

— Не преувеличивай, — Наина покачала головой. — Город на уши поставил не Йошида, а сам факт его выхода из комы. А его действия… всего лишь несколько эпизодов. Ярких, неожиданных, но вряд ли потрясших кого-то, кроме непосредственных участников и свидетелей.

Она отложила в сторону бумаги и поглядела на мужа.

— Именно к этому я и клоню, Миша. Не переоценивай его… и не надейся на многое. Тела не нашли, но… шансы, что он сумел сам провернуть фокус со взрывом и уйти от наших оперативников, ничтожно малы по сравнению с шансами, что взрыв устроил кто-то другой. Кто-то из… огромного множества людей, желающих его смерти.

Михаил тяжело вздохнул.

Нет, он не мёртв. Йошида никак не мог быть мёртв.

Наина может сомневаться, может изливать свои сомнения и на него. Пожалуй, её аргументы звучали странно… как будто она хотела, чтобы Михаил так думал, или что-то недоговаривала. Но вокруг Михаила недоговаривали все и постоянно, такова жизнь аристо. Потом подумает на досуге, что бы это значило.

А пока же досугом и не пахло.

Йошида жив. Тело не найдено — это почти верный признак того, что тела и нет, а есть живой человек. Конечно, точных доказательств у Михаила не было, но вся его интуиция кричала о том, что Йошида жив, и…

…и ни единой догадки о том, где он может находиться или чем занят.

Михаил снова принялся листать документы в планшете; Наина углубилась в служебные отчёты Сокола о том, как проходит обеспечение безопасности прибывающих вскоре гостей из Англии.

Спецслужбы рода работали с самого утра. Посетили буквально все места, где отметился вчера Йошида, и… ничего не нашли.

Ожидаемо. Если тот попытался изобразить собственную смерть, он не пойдёт туда, где его будут искать в первую очередь. Но ведь… Кто-то же должен знать хоть что-то!

Ратибор Горыныч. У этого старикашки вечно такой вид, будто он знает всё — но не собирается говорить ни слова. Чёрта с два разберёшь, когда это так, а когда он и правда не при делах.

Как бы там ни было, на него ничего не было. Михаил был готов нарываться на конфликт с Горынычем, зная, что ставка — его сын, но ссориться из-за бездоказательных подозрений было бы глупо. Единственным, что принесли ему утром от Ратибора следаки рода, был счёт за причинённый прошлой ночью ущерб.

Романовы, конечно же, ничего не знают. Они никогда и ничего не знают, и глупо было бы ожидать иного от давно угасшего рода. Сергей Романов, как выяснилось, понятия не имел не то что о Йошиде — о своей собственной дочери! Впрочем, по его словам, он давно привык, что она может не ночевать дома или приходить под утро.

Наверное, хреновой идеей была та помолвка. Но такие осознания приходят не сразу; для этого и нужны подобные моменты.

Тигран Гасанов валяется в больнице, и покинет её стены ещё нескоро. По иронии судьбы, он сейчас там же, где девять лет провёл сам Йошида. Его семья пока молчала, будто ничего не произошло, но Михаил отлично знал, что это лишь временная пауза.

Как бы там ни было, и эта ниточка тоже заканчивалась ничем. Как и… все остальные.

Подумать только, чем он занимается.

Михаил потёр виски и потянулся к графину с водой.

Не то, чтобы он был не рад возвращению сына, но… как всё-таки неудачно выпал момент. Конечно, никто не мог предугадать заранее или как-то повлиять, никто не мог, но если бы Йошида очнулся всего через неделю-другую…

Ещё вчера утром заботы Михаила были привычными и рутинными. Поддержка репутации рода, чьи позиции во многом держались на его личной силе и старых соглашениях, а потому были, по сути, карточным домиком. Дипломатические игры с британцами и японцами, как один из способов эти самые позиции основательно укрепить. Бесконечные соглашения с говнюками вроде Суворовых, где на каждую строчку приходится по три юридических ловушки.

И всё в таком духе — буднично, обыденно, знакомо и скучно. Интриги, наследники, переделы территорий и бесконечный унылый трёп. Месяцы споров, скрытых угроз и таких же скрытых подлизываний всех и всем, лишь бы только продвинуться на лишний миллиметр вперёд.

Словом, обычная жизнь аристо.

А затем Йошида пробуждается — и… пошло-поехало. Наина, конечно, права: город взбудоражила вовсе не драка в ночном клубе или торги на аукционе. Город взбудоражил… потенциал Йошиды. Он ведь совершил всё это за долбанные сутки — даже не успев толком встать с больничной койки!

Честно говоря, поведение Йошиды попросту вышибало дух, выбивало Михаила из колеи. Привыкший к другому темпу событий, к жизни на иной скорости, он просто не поспевал за сыном. Его миром был мир, где сила — скрытое, затаённое оружие на крайний случай, а не то, чем тычут в лицо всем и каждому; где действия подолгу обдумывают, выжидая благоприятного момента — а не кидаются вперёд, сломя голову.

Словом, он серьёзно отстал — и успел наделать ошибок. Михаил не был дураком, и мог признать моменты, в которых повёл себя по-идиотски. К примеру, решение сплавить сына Романовым, решив, что там он будет в безопасности и под надзором. Вместо того, чтобы приставить к нему в двадцать раз больше охраны с приказом не отводить глаз.

Возможно, он становится стар и теряет хватку. Либо же… Йошида и правда — неконтролируемый ураган, к которому не знаешь, как подступиться, особенно с непривычки. Вот именно это и вселяло в него уверенность, что в истории со взрывом не всё так просто; даже больше, чем отсутствие тела.

Неужели он и раньше был таким? Девять лет назад? Михаил напряг память, вспоминая сына в детстве…

На планшете выскочило новое сообщение, вырвав его из воспоминаний. Дёрнув бровью, Михаил принялся быстро читать.

Погодите-ка.

Что?..

Да быть не может.

Цыгане устроили в городе крупную драку? Цыгане, которые сидели тише воды, ниже травы долгие десятилетия? Которые могли сколько угодно хвалиться своими силами и титулами, но прекрасно понимали, что как только они начнут наглеть — их схватят за шкирку?

И с кем? С людьми Тиграна Гасанова, отлёживающегося в больнице после ночных тумаков от Йошиды. Его семейство сейчас старательно открещивалось от произошедшего, заботясь о своей репутации. Гасановы были влиятельными аристократами, к тому же богатейшим родом в городе; бизнес-партнёрами Распутиных в том числе.

Да не может же быть…

И Суворовы? Глаза Михаила расширялись по мере того, как он вчитывался в строки отчёта. Явились на место, вступили в конфликт с их спецурой… едва не начали межродовую стычку…

Ну ведь не может…

Михаил замер, боясь прочесть дальше. Боясь обнаружить то, что подтвердит его догадки.

…и всё из-за какого-то никому неизвестного цыгана — якобы цыгана. Укравшего — опять же, якобы укравшего — дочь Медведевых.

Михаил вздохнул. Очень хотелось надеяться, что цыган окажется просто цыганом, а драка просто дракой, но…

Банда Гасанова — попавшего в больницу из-за Йошиды только этой ночью. Дочь Медведева — которую её отец только этим утром сватал Йошиде в невесты.

Нужно быть идиотом, чтобы не обратить на этого внимание.

Б**ть.

Всё может быть.

***

Яркий луч света в тёмном полумраке; как дыхание Истины, обнажающей нервы действительности. Кто угодно разговорится, хочешь-не хочешь, когда этот луч светит тебе прямо в глаза.

Грязный представитель улиц, сидящий перед агентом Новаком, бы не кем угодно, а бесполезным отбросом общества. Но нёс такой же бесполезный словесный мусор, как и остальные.

— Эй! — в десятый раз доказывал он. — Я сзади был, не видел ничего, слышал так — полслова! Вижу — конь несётся, все за ним, и я тоже…

Ложь. Как обычно. Как до него и как после. Но они с напарником докопаются до правды. Всегда докапываются. Новак щёлкнул зажигалкой, закуривая.

— За кем — за ним? — Лисовская уставилась на цыгана в упор, опираясь кулаками о стол, но, кажется, особого страха она ему не внушала.

Вечная беда отбросов в том, что они уверены в собственной безнаказанности — пока жизнь не начнёт выворачивать им собственные кишки через горло, образно говоря. Новак медленно встал и спокойно выдохнул в лицо допрашиваемому клуб едкого дыма.

— Тебе задали вопрос, приятель, — хрипло заговорил он, сбивая пылинку с плеча. — И если мне только покажется, что ты попытаешься ответить «за конём»…

— Парень! Парень! — быстро и испуганно заговорил цыган, попытавшись взмахнуть руками; наручники звякнули. — Но я не знаю, кто это был! Он не наш, и вообще я не разглядел! Рубашка красная! Просто какой-то парень!

— Не разглядел, но знаешь, что «не ваш»? — жёстко отрезала Лисовская.

Конечно. В толпе этого города каждый встречный — всего лишь «просто какой-то парень». Без имени, без личности, без души. Душу выпивает бесконечное одиночество мегаполиса, взамен наполняя тело рутиной. Новаку это было знакомо.

Однако прямо сейчас речь шла о вполне конкретном парне, и этот отброс знал, где его найти — или, во всяком случае, знал то, что поможет искать его.

— Своих я знаю! — снова затараторил цыган. — День рождения у барона Драгомира, большой праздник! Там все собрались! Каждый род, каждая семья, все ромалэ… Откуда я знаю, откуда был этот? Не из моего рода, больше я не…

Новак стукнул рукой по столу — так, что вздрогнул девственно прозрачный бокал с дорогой минералкой, к которому допрашиваемый с начала разговора даже не прикоснулся. Наручники не позволяли дотянуться.

— Ты не понял, парень, — криво усмехнулся он, снова выдыхая кольцо дыма. — Мне плевать на тебя. Мне плевать на барона Драгомира, и его маленький праздник, и все ваши рода. Вы вписались не в ту заварушку; пошли не по той дорожке, а для таких, как ты, подобные дорожки оканчиваются на дне реки.

— Ай! — взвизгнул цыган. — Барон сказал — за ним, я вскочил на коня, погнал!.. Барона нужно уважать! Пока прискакали, там уже дерутся, я тоже…

Агенты переглянулись. Эту шарманку они уже слышали сегодня много раз.

В глазах у Лисовской — недоверие, усталость. Напарник не верила, что у них получится выбить из этих типов что-то другое.

Ну, она просто была не очень хороша в допросах.

Новый клуб дыма.

— Знаешь, — Новак отодвинул Лисовскую, а сам сел напротив цыгана, закинув ногу за ногу, — ты тут завёл разговор об уважении. Мол, барона Драгомира нужно уважать… что ж, давай потолкуем с тобой об уважении, приятель.

Цыган выпучил глаза. Разговор был ему непонятен, а потому пугал. Новак хищно улыбнулся, зажав сигарету между зубами.

— Люди, по правде говоря, то ещё дерьмо, — продолжил он. — В этом городе отличить одно от другого невозможно даже с очень хорошим микроскопом, а уж понять, кто достоин уважения, а кто нет, и того сложнее. Но, по счастью, у меня есть в запасе один верный способ.

Он побарабанил пальцами по столешнице.

— Кишки, приятель. Цвет кишек — вот что говорит о человеке лучше всего.

Испуг в глазах допрашиваемого только рос. Лисовская уставилась на Новака с лёгким изумлением… впрочем, пока не вмешивалась.

Вот и славно.

— Глядя на цвет чьих-то кишек, ты сразу понимаешь, кто он такой, этот человек — или, вернее, кем он был, — Новак покачал головой. — Бывают кишки тёмно-красные, как густая кровь. Это кишки людей исключительно достойных уважения, умных и смелых. Порой и среди них встречаются подонки, как и везде, но это всё равно будут подонки первостатейные, высшей пробы, с чувством собственного достоинства.

— Брат… не надо… — выдавил из себя цыган.

— Брат? — Новак хмыкнул. — Как мало нужно людям, чтобы назвать кого-то братом. Чьи-то матери старались, рожали братьев, чтобы потом являлись самозванцы и умаляли их выстраданные заслуги?

Он снова затянулся.

— Так вот, о кишках. Ты перебил.

— Я всё скажу…

— …и, надеюсь, не станешь перебивать снова, — Новак усмехнулся. — Так вот, дружище. Бывают люди, чьи кишки отдают ярко-красным. Обычно это наглые выскочки с горячей кровью. Их смелость основана не на том, что они по-настоящему храбры, а на том, что они тупы и не могут осознать опасности. Впрочем…

Лисовская делала ему какие-то жесты за спиной цыгана. Чего это она?

— …даже они лучше, чем экземплярчики с нежно-розовыми кишочками. Батистовые плаксы, чьи поджилки трясутся при виде каждого намёка на опасность, но при этом желают быть во главе и жить припеваючи, не имея на то, никаких оснований. Никакого уважения, хотя порой они бывают слегка полезны.

Новак улыбнулся ещё шире; сигарета чуть не выпала из зубов.

— Но позорней всех — те, чьи кишки стали коричневыми. От всего дерьма, что пропущено через них. От всех пороков, впитанных в душу. От страха и алчности, лживости и самовлюблённости…

Он резко встал; стул с грохотом повалился на пол комнаты для допросов, так, что вздрогнул не только цыган, но и Лисовская.

— Какого цвета у тебя кишки, парень?! — прорычал Новак, наклоняя лицо к цыгану. — Какого цвета?

— Я скажу… я скажу…

— Так говори, а не трать впустую воздух!

— Но я видел мало! А слышал ещё меньше…

Новак ничего не ответил, продолжая глядеть на цыгана в упор. Тот задёргался ещё сильнее.

— Это был санакуно! Санакуно, так сказала цыганка! А он…

— Это имя? — уцепившись за слова, нельзя было дать слабину; Новак не двигался с места, продолжая задавать вопросы, пока допрашиваемый мечтал оказаться от него как можно дальше.

— Нет! Это… это… — цыган замялся. — Санакуно это не…

— Хватит мямлить. Говори!

— Это ромал с великой силой! — цыган едва не плакал, уверенный, что живым он отсюда не выйдет. — Он положил руку на шар, и шар треснул, а! Никто так не мог!

— Он раздавил шар рукой? — не поняла Лисовская.

— Не рукой! Сила разорвала его! А потом он играл на гитаре…

— А это ещё тут при чём?

— Потом он сел на Бурана! — цыган выпаливал всё, что шло на ум. — Буран не просто конь! Он потомок коня, на котором Император ездил! Никто не мог его приручить! Санакуно смог!

— Бред какой-то, — тихо пробормотала Лисовская. — Ладно. Это всё лирика. Что ты знаешь об этом типе? Откуда он, из какого рода? В каком районе обитает?

— О санакуно говорилось в наших пророчествах, — продолжал цыган. Кажется, слова его напарника он пропускал мимо ушей — зато от Новака не отводил взгляда. — Он явится… сила его будет велика, и он объединит всех… Или погубит. И вот он явился, но мы разозлили его… зря барон Драгомир сказал за ним гнаться, зря…

— Эй! — потребовала Лисовская. — Успокойся и говори по существу. К какому роду относится этот тип, в каком районе он живёт…

— Никто его не знает! — благоговейно прошептал цыган. — Никто, а! Говорю! Он явился из ниоткуда, его никто не знал…

Лисовская со злостью посмотрела на Новака. Она не сказала ни слова, но всё и так читалось. «И этот не сказал ничего полезного, только наплёл бредятины из местного фольклора».

Ну, нет. Новак медленно распрямился.

Этот тип дал очень интересную зацепку.

Вот только… какой-то цыганский антихрист? Нет, это было бы слишком просто для произошедшего. Новак чувствовал спинным мозгом, как над угольной землёй сгущаются свинцовые тучи.

Тут что-то большее. Этот санакуно… не просто какой-то цыган с мощным Даром.

Грядёт что-то больше; что-то страшное. Всё внутри Новака кричало об этом. Что-то… извне, словно из глубин космоса; что-то древнее и могущественное.

Иначе к чему так резко заболело простреленное колено?

***

— А с ним не соскучишься, верно? — хмыкнул Горыныч, заруливая во двор невзрачного строения. Пустая подворотня казалось совершенно… будничной.

Илана Медведева тихо цокнула языком. Да, у этого дедка всё было схвачено. Пожалуй, она почти не удивилась, когда он вдруг достал ключи от мирно стоящей на улице машины. «Страховой вариант», так, кажется, пояснил он тогда. «Подобные вещи должны быть повсюду».

А вот Йошида Распутин… Что-то в нём, определённо, было. Что-то такое, чего никогда не разглядит отец — но она увидела сходу. И шарм, и харизма, и — чего уж скрывать — сила.

Вот только…

— Удача не может быть вечной, — спокойно заметила она.

Старик неторопливо припарковался и распахнул дверь.

— Если это удача, — парировал он. — Взять хотя бы твоё, мм, похищение. Как я посмотрю, ты не сильно сопротивляешься. Как для похищенной.

Да, пожалуй. Илана… сама пока не определилась с тем, что ей следует делать дальше. Побыть и правда пропавшей какое-то время? С одной стороны, это может принести проблемы, а с другой — и пользу. Чего больше?

— А что толку? — заметила она. — Расклад не в мою пользу. Не согласилась бы играть роль похищенной — стала бы ей по-настоящему.

К тому же… вопрос «что толку» говорил о другом; о том, чего Горыныч не знал и знать не мог.

Планы отца. Выдать её за Йошиду, позволить роду выйти на передний план, вступить в большую игру. А раз её всё равно сводят с этим парнем… вот она и решила немного ускорить весь процесс. И, может быть, поняв, что движет Йошидой и как найти к нему ключик.

— Вы на редкость спокойная девушка, Илана, — благодушно заметил Горыныч, открывая дверь обыденно выглядящего дома. — Или, может быть, просто умная. Большая редкость в наши дни.

Илана вежливо улыбнулась в ответ — и замолчала, проходя вслед за ним.

Если начистоту, она не любила таких, как Йошида. Слишком молодых, слишком импульсивных, действующих не от опыта или ума, а от эмоций. Куда больше ей нравились мужчины, похожие на отца — собранные, серьёзные, пропахшие дорогим алкоголем, сигаретами и тяжёлым одеколоном.

Такие, как… Ратибор Горыныч.

Нет, конкретно он, наверное, всё же староват. Будь он моложе лет на десять, пятнадцать…

И в то же время, его возраст — это прямое свидетельство того, чего он стоит. Это значит, что у него были силы дожить до своих лет, занимая подобное положение.

Импульсивные мечтатели без реальной силы… такие долго не живут. Отец наглядно ей показывал, что бывает с теми, что не отмерил семь раз прежде, чем отрезать, и его дочь накрепко запомнила урок.

Евгений, например. За Суворовым стоял могучий род — как и за Йошидой. Вот только сам он не представлял из себя… ничего такого. Горы самомнения, дикое эго и кипящая агрессия на всех, кто не кланялся ему в ноги.

То, что случилось вчера в парке… Вернее, почти случилось. Вот он, предел его амбиций. Она и раньше знала, что Евгений ничтожество, теперь же презрение к нему стало ещё выше.

С другой стороны… она давно догадывалась, что этим всё закончится. И вчера, выходя вместе с ним в парк, взвесила все риски и была к этому готова. Как она и говорила, Суворов ничтожество сам по себе, но за ним стоит сильный род.

Отец всегда учил её, что семья важнее всего. Даже важнее личных интересов. Немного потерпеть, поизображать слезливую дурочку, чтобы затем Суворовы оказались в долгу перед её родом? Неприятно, но она была готова на это пойти.

Йошида… стал непредвиденным фактором. Впрочем, к лучшему: теперь род ещё в большем выигрыше, а ей не пришлось… в общем, не пришлось.

Вот только у неё с отцом слегка разнились взгляды на то, как достичь блага для семьи. И она была даже готова пойти наперекор отцу, чтобы отстоять свою точку зрения. В конце концов, он сам её этому учил.

Щёлкнула дверь квартиры.

— Ну — милости прошу, — пригласил Ратибор, заходя внутрь.

— И где мы? — Илана огляделась. Просто и без шика, но чисто и даже уютно. Чувствуется, что это жилище… человека практичного и с опытом.

— Одна из моих квартир, — улыбнулся старик. — Человеку моего рода занятий полезно иметь гнёздышки то там, то тут по всему городу. Есть хочешь?

Разувшись, он направился на небольшую кухню; Илана услышала, как чиркает спичка.

— Кого другого я бы спрятал в месте поскромней, — заметил Ратибор, — но вы, Илана, гостья особая. Да и Йошида на меня рассчитывает.

Йошида… да, Йошида.

Так кто же он такой? Такой же импульсивный пацан, как и Евгений, только играющий в героя, но не имеющий реальной силы? Или же…

Не-а. Всё гораздо хуже.

Илана медленно разулась и, пройдя в комнату, опустилась на диван. Ничего так. Уютно. Со вкусом.

Йошида… не импульсивный пацан без силы. Он импульсивный пацан с силой. И он не стесняется её демонстрировать. А вот о том, чтобы обдумывать свои действия — и, что куда важнее, последствия своих действий — речи не идёт.

То, что случилось вечером в парке, уже вчера заставило её сомневаться в верности отцовского решения, но встреча была слишком короткой, и сказать что-то наверняка было сложно. Теперь — после нападения на съёмочную площадку, а также того, что Йошида устроил в таборе — она была уверена в своих выводах на все сто.

Йошида просто кипит силой. И, зная это, он идёт вперёд, не видя препятствий и не глядя по сторонам. Это… даже хуже, чем полагаться на удачу, если так подумать. Он играет с окружающим миром, словно с занимательной игрушкой, пробует его на прочность.

Стань она женой Суворова — и план отца сработал бы. Суворов, при всех его недостатках — плоть от плоти мира аристо, и играет по заведённым правилам.

Йошида… для него эти правила — пустой звук. Говоря с отцом, она ещё могла в этом сомневаться, но только не теперь, после табора и скачки на коне по улицам Москвы. Йошида торопливый, суетный, непосредственный и так далее.

Он любит ломать шаблоны. Весь маленький мирок аристо только и держится на таких вещах, как традиции, связи, внутренняя культура. То, что впитано с молоком матери и вбито каждым днём воспитания. То, что понимают и принимают все, от самых достойных и сильных — до ничтожеств вроде Евгения.

И то, чего не сможет понять Йошида.

Если сделать всё, как хочет отец… всё пойдёт не так. Во главе рода Медведевых окажется импульсивный, нетерпеливый парень. Большой ребёнок с амбициями. А благодаря силе — ещё и с реальной властью в руках. Едва ли это пойдёт на пользу семье Медведевых.

Так что… остаться в стороне не получится. Придётся брать всё в свои руки и вносить в отцовский план серьёзные поправки.

Прислушиваясь к шуму, доносящемуся из кухни, Илана чуть улыбнулась. Она любила таких людей, как Ратибор Горыныч.

Скорее всего, потому, что она и сама была таким человеком.

Глава 9

— Великий Мастер, глазам не верю!.. Это и правда вы? — улыбка Голицына расплывалась всё шире; на вытянувшееся лицо ЛаКруа он не обращал никакого внимания.

Впрочем, моё собственное лицо сейчас вполне могло бы с ним посоперничать. Серьёзно?.. Уходить от культистов, пригибаясь по кустам; вляпаться в бой на съёмочной площадке; похитить Илану Медведеву; прокатиться на цыганском жеребце и спровоцировать массовое побоище…

…и всё ради того, чтобы вы сейчас снова наткнулись на меня?

— Эээ… — Орлов тоже слегка озадаченно поглядел на нас. — Так ты… знаешь их?

— Так, мельком, — шумно выдохнул я. — Случайно… пересеклись.

— Голицын, — ЛаКруа почему-то сделал ударение на последнем слоге, — о ком вы говорите? Здесь нет никого, кроме меня и этих двух…

Уууу. А он напрашивается.

— Что за дурацкие вопросы, господин ЛаКруа? — Голицын удивлённо поднял бровь. — Я говорю о Великом Мастере.

ЛаКруа проследил его взгляд… и едва не позеленел.

— Да что за спектакль тут происходит? — он снова вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол. — Магистр Голицын! Я считал вас серьёзным человеком… тем, кто не будет проворачивать подобные дурацкие шутки…

Я тихо прикрыл лицо рукой.

Угораздило же.

Великий Мастер, что б его…

— Магистр, — спокойно попросил я, поднимая глаза на Голицына. — Выйдите на минутку, будьте так любезны.

Пожалуй, если он сейчас полезет с объяснениями и начнёт меня нахваливать, как торговка на базаре, это только окончательно спугнёт ЛаКруа, и тот, чего доброго, и правда передумает продавать кольцо.

— А?.. — осёкся Голицын. — Я… мы… мы что-то сделали не так?

Я ободряюще улыбнулся.

— Всё так, всё так. Просто выйдите на пару минут.

Зависнув на пару секунд, Голицын, наконец, сообразил, чего я хочу — и, развернувшись, быстро вышел обратно за дверь, потянув за собой долговязого Игната.

Я спокойно откинулся на спинку диванчика.

ЛаКруа, не моргая, глядел на меня. Изумление, недоверие возмущение… чудесный букет эмоций. Каждый раз как в первый.

— Они… послушались вас? — изумлённо пробормотал он.

— Господин ЛаКруа, — вздохнул я, качая головой. — Вы же сами сказали: здесь только мы трое. Вы не Великий Мастер, господин Орлов не Великий Мастер, под столом тоже никто не прячется. Следовательно…

— Что за чушь? — ЛаКруа сморщился, но маска уверенности на его лице теперь уже не была такой монолитной. — Как вы можете быть Великим Мастером?

— Откуда ты их знаешь? — Орлов тоже глядел с интересом. — Кто это вообще такие?

— Да? Откуда вообще…

— Сказал же, случайно пересеклись, — вздохнул я. — Так… боевые повара. Встретились в одном парке. Я там, скажем так, практиковал… секретную технику нарезки угря. Вот, теперь бегают за мной и просят научить их делать правильные сашими.

У ЛаКруа от такого объяснения глаза полезли на лоб; Константин недоверчиво хмыкнул. Ну… не буду же я объяснять ему все тонкости нашего знакомства? Идею он понял, а остальное никому знать необязательно.

— И вы хотите, чтобы я в это поверил? — фыркнул ЛаКруа. — Что какой-то неизвестный мне юнец — Великий Мастер? Да вы знаете, сколько человек вообще получали это звание?

— Неизвестный, — согласился я. — Мило, что вы употребили именно это слово, ЛаКруа. Что вы, собственно, знаете обо мне, чтобы делать выводы?

Хищная улыбка заставила распахнувшего было рот француза проглотить начало фразы.

Имидж. Вот что по-настоящему имеет значение. Как мы преподнесём себя друзьям и врагам, так они и будут к нам относиться.

А уже имея нужный имидж, можно добиваться своих целей. Например… диктовать типам вроде ЛаКруа свои условия.

— Господин Голицын! — громко позвал я — так, чтобы было слышно за дверью. — Можете заходить.

Дверь распахнулась осторожно, даже немного робко; повар глядел на меня заискивающе.

— Что ж, — заметил я ему. — Давайте разберёмся с делом, ради которого мы все здесь собрались.

Как бы там ни было, и от этого толстяка сейчас может быть польза. Главное, сделать всё грамотно. Все молчали. Повар и его ученик — подобострастно, чуть ли не заглядывая мне в рот; Орлов — просто предпочитая не вмешиваться и наслаждаться шоу; что до ЛаКруа, то тот просто дурел от происходящего, которое не укладывалось у него в голове.

— Кольцо, — заключил я.

Взгляды всех присутствующих устремились на кольцо. В глазах Орлова читался сильный скептицизм; кажется, он уже совершенно не горел идеей заполучить артефакт… но при этом явно наблюдал за происходящим с интересом.

— Когда вы вошли, — я повернулся к Голицыну, — мы как раз обсуждали… свойства Зева Пустоты.

— Этот так называемый Великий Мастер даже не знал названия артефакта, пока я… — попытался было возмутиться ЛаКруа, но я лишь махнул рукой.

— Я утверждал, — продолжил я, — что кольцо оригинальное, но… подпорчено долгим использованием. Господин ЛаКруа, конечно же, возражал.

По лицу Голицына пробежала тень.

— Кольцо, конечно, кольцо, — пробормотал он, отводя взгляд. — Вы совершенно точно сказали, что это оригинал, Великий Мастер.

ЛаКруа шумно выдохнул.

Я лишь иронично улыбнулся. Разумеется. Голицын явился сюда, чтобы подтвердить слова француза и набить цену кольцу. Но одно дело — впаривать некачественный товар невесть кому, и совсем другое — пытаться обмануть Великого Мастера.

— Так я и думал, — заключил я, глядя, как Голицын смотрит куда-то в столешницу. — Оригинал, но… неликвид. Господин ЛаКруа, сколько вы запрашивали за этот артефакт?

ЛаКруа буркнул что-то неразборчивое.

— Десять миллионов, — пожал плечами Константин. — Но там, кажется, звучали разговоры о других желающих купить, и о том, что если я хочу оказаться первым, можно надбавить ещё парочку…

— Вот именно! — вспыхнул ЛаКруа. — Не знаю, что на игру вы тут все ведёте и зачем сговорились на этот цирк, но я найду, кому продать кольцо! Если вы на этом закончили…

Он потянулся было к артефакту… но не успел. Тёмное щупальце, выпраставшееся из-за моего плеча, легонько шлёпнуло его по ладони — и накрыло кольцо.

Угу, конечно. Чтобы ты продал моё кольцо ещё кому-нибудь.

Голицын и Игнат уставились на щупальце с восхищением, Орлов и ЛаКруа — с удивлением.

— Тем не менее, — продолжил я, — хоть это и неликвид, но всё-таки оригинал. Кольцо заинтересовало меня; пожалуй, мне было бы интересно поэкспериментировать с ним, попытаться разобраться в причинах поломки. Я бы купил его для себя… за один миллион.

Глаза ЛаКруа снова распахнулись.

— Что?! В десять раз меньше моей цены?

— В десять раз меньше цены нормального, работающего артефакта, — резонно заметил я. — Но это всё ещё немалые деньги.

— Тогда я вообще отказываюсь продавать товар!

Щупальце не сдвинулось ни на миллиметр. ЛаКруа поглядел на него, беспомощно распахнув глаза.

— Хотя бы пять! — он вытер платком пот со лба.

— Полтора, — отрезал я.

— Что? Полтора? Три!

— Два миллиона, — кивнул я. — Два миллиона

— Это грабёж! — возмутился ЛаКруа.

— А это мошенничество, — ответил я.

— Великий Мастер, — с очень странным выражением лица заметил Голицын. — Вам не обязательно покупать именно это кольцо. Если желаете, я могу показать вам другие интересные артефакты, что хранятся у нас, в «Тёмной Спирали»…

Угу, ясно-понятно. Он тоже не хочет слить кольцо за копейки, и в то же время продолжает свои нелепые попытки меня завербовать. Извини, повар — ни то, ни другое меня не интересует.

— Другие артефакты — это мило, — улыбнулся я. — Но мне интересно именно это кольцо. Итак, два миллиона, и в придачу, господин ЛаКруа, я не буду уничтожать вашу репутацию, рассказывая кому-то о фокусе, что вы хотели провернуть.

Немая сцена. Я откинулся на спинку дивана, наблюдая за гаммой чувств, что проносились по лицу ЛаКруа.

— Господин ЛаКруа, — покачал головой Голицын. — При всём уважении к вам, я полагаю, что благорасположение Великого Мастера стоит куда дороже тех денег, которые…

Я спокойно закинул в рот ещё один ролл.

— Я понял, — глаза ЛаКруа горели яростным огнём. — Понял. Вы всё это подстроили заранее, да? Это ваша игра, Голицын? Хотите получить кольцо за бесценок, сделав из меня идиота?

— А вы, господин ЛаКруа, — заметил холодным голосом Орлов, пристально глядя на француза, — насколько я понял, хотели сделать идиота из меня, продав неработающую вещь.

Новая пауза; слова застряли у ЛаКруа в горле.

— Можете забирать кольцо и уходить, — улыбнулся я, убирая тёмное щупальце с артефакта. — Но, думаю, господин Голицын быстро сообщит всем заинтересованным лицам, кто вы такой и что хотите им продать. Так, господин Голицын?

— Конечно-конечно, — быстро закивал толстяк. — Позорить репутацию адептов Тёмного Пути мелким жульничеством — недопустимо…

Угу. Как будто ты сам не собирался принять в этом жульничестве участия.

— Ничего себе мелким, — заметил Орлов всё тем же тоном. — На десять миллионов.

— Так вот, — кивнул я. — Можете забирать его и уходить. Или… можете взять два миллиона — вполне приличные деньги — и сохранить свою репутацию. До следующего раза, когда вас разоблачат, по крайней мере.

На лицо ЛаКруа было страшно смотреть; дикая ярость вкупе с бессилием — и непониманием, как до этого дошло. Только что он был хозяином положения, таинственным знатоком с гарантией в виде Голицына, а мы с Орловым — двумя юнцами… и вдруг всё меняется, я оказываюсь Великим Мастером, а он — мошенником.

— Хотя бы три… — попытался снова начать торговаться он, но я пресёк попытки.

— Два. Это последнее слово.

Куда он денется? Кольцо для него бесполезно, а если Голицын раструбит всем об этом, продать его он тоже не сможет.

— Господин ЛаКруа, — слащаво улыбнулся Голицын. — Воспринимайте это иначе. Как… сделку с потенциалом на будущее. Сегодня вы потеряли в деньгах, но приобрели в полезных связях, и «Тёмная Спираль» искренне благодарна вам…

— Пошли вы к чёрту, Голицын! — огрызнулся нервный француз. — Вы и ваша благодарность!

Он обернулся на меня, затравленно глядя.

— Два миллиона.

— Два миллиона и моё молчание, — кивнул я. Орлов вытащил телефон, готовясь сделать перевод.

— Мне не нужно ваше молчание! — снова взвился ЛаКруа. — Я не делал ничего такого, о чём стоило бы молчать!

— Так мне можно рассказывать о том, как вы пытались продать неработающий артефакт по полной цене?

— Деньги отправлены, господин ЛаКруа, — ровным голосом сообщил Орлов. — Дождётесь поступления, или…

Не отвечая ни ему, ни мне, Лакруа вскочил — и вылетел за дверь, громко ей хлопнув. Я хмыкнул ему вслед.

— Даже чемодан не забрал. И зачем он мне?..

Подхватив кольцо, я спокойно нацепил его на палец. Как влитое. В голове на миг закололо; это устанавливалась связь с подпространством.

— Великий Мастер, — улыбнулся Голицын. — Надеюсь, вы довольны сделкой? Для меня было честью помочь вам…

Да, да, конечно. Ты видел, на что я способен, и теперь хочешь заручиться моей помощью. Ради этого ты пойдёшь на что угодно.

— Я доволен сделкой, — согласно кивнул я. — И я запомнил, что именно ваше вмешательство помогло мне получить артефакт, господин Голицын. Запомнил.

Пусть порадуется. В конце концов, я не сказал ничего конкретного.

***

Вежливость прежде всего.

Угу, как же. Закрыв за собой дверь местной уборной, я замер и прислушался.

Никого.

Заполучив кольцо, мне не терпелось проверить его в деле, а заодно проверить одну любопытную догадку, которая возникла у меня ещё в самом начале. Как вы думаете, для чего Тёмные могли двести лет использовать кольцо, да ещё так активно, что забили его под завязку?

Вот только проверять теорию я хотел бы без свидетелей. И если самого Орлова я ещё как-то мог бы допустить до этого зрелища, то демонстрировать что-то повару мне совершенно не хотелось. Так что я надеялся, что он, выдав ещё одну речь о том, как рад меня видеть и какая честь была помочь мне, уберётся вон…

Но вежливость, с-сука, прежде всего. И кто дёрнул Орлова за язык с этим его «может, принести вам чего-нибудь»? Тоже мне, нашёлся хлебосольный хозяин.

И вот я тут, в уборной ресторана — просто потому, что Голицын никуда не собирался уходить. Наверное, я мог бы отложить проверку… но какого чёрта? Я хочу проверить кольцо, и я его проверю!

За дверью тихо; в уборной я один. Вот и прекрасно. Направив кольцо на свободное пространство — если моя догадка была верна, то объект окажется объёмным — я отдал мысленный приказ выпустить наружу то, что лежит ближе всего к «выходу».

Яркая вспышка…

Ага, в яблочко.

Передо мной лежал труп.

Воздух тут же наполнился лёгким ароматом мертвечины; впрочем, тело выглядело не сильно разложившимся — так, денька два-три. Предметы, попавшие внутрь подпространства, погружались в стазис; не то, чтобы они не старели вообще, но старение замедлялось в разы. Идеальный холодильник… или хранилище для трупов.

Разумеется. Для чего ещё можно было использовать артефакт, заставляющий вещи бесследно исчезать, как не для того, чтобы прятать тела? Ну, ещё орудия убийств и прочие улики. Хмыкнув, я пригляделся к трупу; грузный тип лет пятидесяти с гримасой, застывшей на лице. Дорогая одежда; один палец странно выворочен. Похоже, перед тем, как отправить его в никуда, с него содрали кольцо.

Возможно, даже это самое. Было бы забавно.

Ладно, проверили и хватит. Теория подтвердилась, а главное — артефакт в полном порядке, работает; можно возвращаться. Направив кольцо на труп, я отдал приказ вернуть его обратно…

…и ничего.

Вашу мать.

Попытка номер два оказалась не успешнее первой. Подавив желание громко и некрасиво выматериться вслух, я яростно уставился на труп. Затем перевёл взгляд на кольцо.

Всё-таки сломали, сволочи!

Ну вот как с ними быть, а? Попала в руки простейшая игрушка — и ту умудрились испортить.

«Открыть логи».

О такой опции Тёмные, разумеется, не подозревали, а если бы и сумели что-то сделать — не прочли бы и слова, здесь всё на галактическом языке. По счастью, логи открылись сразу же; я пробежался глазами по строчкам текста, возникшим рядом.

Ага, вот нужное.

«Объём критически превышен. Необходима перезагрузка прибора».

И снова вашу мать!

Я тяжело вздохнул, медленно осознавая ситуацию. Перезагрузка прибора. Кольцо необходимо перезагрузить.

Проблема в том, что для этого его нужно опустошить. Полностью, не оставив там ничего.

Куда, скажите на милость, мне деть чёртову гору трупов, которыми там всё наверняка забито? Сколько их там могло накопиться за двести лет? Возможно, всего этого здания не хватит, чтобы…

Так, ладно. Помотав головой, я переключился на более насущную проблему. Куда мне деть один, конкретно этот труп, который так и валяется посреди туалета?..

Тихо ругаясь, я обхватил его двумя руками и приподнял. Совершенно не тяжёлый, но запах разложения ударил мне в нос сильнее; распахнув ногой ближайшую кабинку, я принялся осторожно пристраивать его на унитаз…

Хлопнула дверь.

Окончательно зверея от происходящего, я толкнул тело вперёд. Та ещё задачка — заставить его сидеть, когда труп закоченел и не желает менять позы!

— Эээ… простите? — неуверенно раздалось за моей спиной.

Я с силой пнул тело в живот, и ноги согнулись; труп рухнул на унитаз. Причём рухнул в полном смысле: голова склонилась вниз, руки коснулись пола. Блин, ещё чуть-чуть — и он весь сползёт на пол!

— Занято, — сердито отозвался я, оглядываясь назад. В дверях стоял растерянный субтильный тип в очках, испуганно глядя на происходящее. Труп ему виден не было — по крайней мере, целиком — но сцена всё равно вызывала много вопросов. К тому же, он с подозрением начал поводить носом…

— У моего дедушки серьёзное несварение желудка, — деловито пояснил я, с размаху захлопывая дверь кабинки за секунду до того, как труп сверзился со своего сидения. — Похоже, повар что-то перепутал.

Не дожидаясь, пока странная и неловкая ситуация станет ещё более странной и неловкой, я пулей вылетел из туалета и взлетел по лестнице на второй этаж.

Находись я где-то ещё — просто оставил бы его тут и ушёл. Но оставлять такой подарочек в ресторане Орлова было неловко. Я хлопнул дверью кабинета.

— Великий Мастер, вы вернулись! — тут же расцвёл Голицын, что-то жующий. — Мы как раз обсуждали артефакты с вашим другом; он изумительный знаток и коллекционер…

— Не сейчас, — быстро отмахнулся я. — Константин. Ты нужен мне внизу, это срочно.

— Что-то опять с персоналом? — тот поднялся с озабоченным видом.

— Хуже, — помотал я головой. — Небольшая… проблемка.

Да уж, это будет трудно объяснить.

— Возможно, я мог бы помочь? — снова заулыбался Голицын. Эта улыбка вообще когда-нибудь сходит с его лица? Я замотал головой; только его там и не хватало, конечно же.

— Оставайтесь тут, угощайтесь. Ни в чём себе не отказывайте. Мы сейчас вернёмся.

…по лестнице вниз мы слетели очень быстро; Орлов не отставал.

— Выглядишь так, — заметил он, — будто у нас проблема.

— Да уж, — выдохнул я. — Угадал так угадал.

Некоторые вещи проще… показать.

Очкарика в уборной уже не было. Чёрт, это плохо. Куда он пошёл? Что успел увидеть и понять?

— Придержи дверь, — велел я, быстро подходя к кабинке и распахивая её.

Труп, лишившись опоры, со всей дури хлопнулся об пол.

Тишина.

Какое-то время Константин изумлённо глядел на тело. Затем перевёл взгляд на меня; я развёл руками — мол, так уж вышло.

— Мда, — задумчиво протянул он наконец. — Ты… и правда умеешь удивлять, Йошида. Я ожидал чего угодно, но…

— Случайно получилось, — отозвался я.

— Случайно получилось?! — воскликнул он. — Тебя не было пять минут!..

Взгляд парня медленно упёрся в меня.

— Кольцо, да? — сощурился он. — Вещи вовсе не исчезают в никуда.

Я кивнул.

— … понятно, для чего они его использовали всё это время, — пробормотал он, переводя взгляд на труп. — Его кто-нибудь видел, кроме тебя?

А Орлов не дурак, ой, не дурак. Сходу сообразить то, до чего не додумались все поколения могучих Тёмных.

— Один тип видел, кажется, — кивнул я.

— Как ты вообще смог достать его оттуда… а, ладно, — Орлов махнул рукой. — Однажды. Однажды ты расскажешь мне и это, и всё остальное… А сейчас нужно его куда-то быстро деть, да?

Я криво усмехнулся.

— Полагаю, просто вызвать скорую не вариант.

— Да уж, — Константин принюхался. — Тогда придётся объяснять, где он пробыл последние дня… два.

— Не говоря уже о том, что он может быть в розыске, — добавил я.

Если он лежал ближе всего к выходу, значит, попал в кольцо последним. В каком, интересно, состоянии первые трупы, что лежат там?..

Орлов помотал головой по сторонам, соображая. Я тоже не отставал. Снова применить чётки, отведя глаза?.. Нет, не сработает. Для этого нужна была бы новая потасовка или вроде того, а это привлечёт к ресторану слишком много внимания.

— Стой здесь, — наконец, определился Орлов. — И никого не пускай. Я быстро.

Вылетев за дверь, он куда-то заспешил, я же сменил его на боевом посту.

Ждать пришлось недолго. Грохот за дверью, как будто что-то тяжёлое грузно едет по дорогому паркету, подсказало мне, что за вариант выбрал Орлов.

Ох, блин.

— Холодильник, — даже не спросил, а скорее констатировал я, когда парень вкатил в уборную массивный белый ящик на колёсах. — Холодильник для мясных туш.

— Мясо? — Константин указал на лежащий на полу труп. — Мясо. В конечном итоге, все мы — мясо. Так какие вопросы?

Никаких. Я одобрительно кивнул. Тем более, идей лучше пока всё равно не было.

— Давай, клади внутрь, — Орлов с размаху откинул крышку, и наружу вырвался клуб густого белого пара.

Покачав головой, я приподнял «благоухающее» тело за плечи.

— Холодильник придётся выбрасывать.

— Если бы это была самая большая наша проблема, — заметил Орлов, подкатывая ящик ещё ближе. Я закинул тело на бортик и в два движения перекинул его внутрь; ноги согнулись — кажется, под не совсем естественным углом — но, по крайней мере, туша поместилась внутри. Крышка хлопнула, и мы уставились друг на друга.

— Очкарика не видел? — заметил я. — Худого такого.

Константин пожал плечами.

— Не видел. Зато меня видели все — и персонал, и посетители… хорошо хоть, не вечер.

Ох. Я прикрыл глаза. Ладно, бывают ситуации, когда без импровизации не обойтись.

— Значит, рано или поздно сюда явятся с проверкой, — я покачал головой. — Есть идеи, что ты им скажешь?

Орлов пожал плечами.

— Запись с камер всё скажет за меня. В туалете камер нет, а там, снаружи… Что ж, сколько человек сюда вошло, столько и вышло. Труп в виде трупа сюда тоже никто не вносил. Нет тела — нет дела.

Звучит осмысленно.

— А это куда?..

— Вези к задней двери, — определил Орлов. — Я покажу, куда…

— Я знаю.

— Да? — он на секунду расширил глаза, а затем махнул рукой. — И почему я не удивлён.

Я упёрся в холодильник; тот легко сдвинулся с места и покатил по полу обратно.

— Это ведь тоже останется на камерах, — заметил я, понизив голос. — Как ты прикатываешь сюда эту штуку, как мы вдвоём выкатываем её обратно…

— Останется, — кивнул Константин, идя рядом. — Пока не знаю… придумаю что-нибудь. В крайнем случае… какая беда — запись исчезла, ох уж эта техника!

Он усмехнулся.

— Это тоже вызовет вопросы.

— Вопросы будут в любом случае.

— Не поспоришь, — согласился я.

Весь свободный персонал, все гости заведения — все так и таращились на нас. Я оглядывался по сторонам, но всё-таки не заметил среди замерших клиентов того очкарика. Ясно… этот тихий маленький ресторанчик уже очень скоро станет центром всеобщего внимания.

Пора отсюда убираться.

— Ничего, — как-то уж слишком уверенно заметил Константин. — Я всё-таки тоже не последний человек среди аристо города. Нервы, конечно, потреплют, но серьёзных последствий не будет.

Интересно, кого он сейчас убеждает? Меня или себя самого?

— Будем надеяться, — выдохнул я, выталкивая холодильник через небольшой порожек. — Надеяться… и думать, как можно поправить положение.

Всё-таки Орлов вляпался в это из-за меня и моего нетерпения.

Он как раз деловито шёл передо мной, отмахиваясь от высунувшихся поваров и распахивая двери. Вот и последняя дверь, наружу…

Охранник, весь заляпанный мусором, как раз со стоном входил в неё, держась за голову; за его спиной виднелись два наполовину развороченных контейнера и несколько его коллег, которые, видимо, и вызволяли беднягу всё это время.

— Что?.. — Орлов на миг оторопел. Охранник же уставился на меня с ужасом в глазах и попятился.

— Дорогу! — мне было не до церемоний; холодильник так и норовил застрять в и без того узких дверях. Охранника дважды просить было не нужно; он выскочил обратно и, кажется, отбежал подальше.

— Фу, — заметил Орлов, помахивая ладонью у лица. — Ты бы… сходил, принял душ. От тебя несёт мусором.

В его глазах я заметил смешинку.

Наконец, холодильник с трупом внутри оказался снаружи, и я с облегчением присел на него. Все посторонние лица убрались от греха подальше, и снаружи остались только мы двое.

— Сейчас подъедет машина, — сообщил Орлов, присаживаясь рядом и вытирая пот со лба.

— Уже придумал, куда его деть?

Парень помолчал пару секунд.

— Мест много, — наконец, отозвался он. — А я… скажем так, умею прятать вещи. Безо всякого кольца.

Он покачал головой.

— Да уж. Ты умеешь удивлять, Йошида. Нужно быть сумасшедшим, чтобы находиться рядом с тобой.

— А как же ты? — усмехнулся я.

Орлов хмыкнул в ответ.

— Может быть, я и есть слегка сумасшедший.

Он покосился на кольцо у меня на пальце.

— Не буду спрашивать, откуда ты знаешь об этой штуке, но… она бы мне не помогла, да?

Я медленно выдохнул.

— Убирать болезни и прочие нематериальные вещи?

Он кивнул.

— Не помогла бы, — поморщился я.

— Ладно, — как ни в чём не бывало, заметил он. — Я ведь тебя для этого и звал, строго говоря.

И всё-таки лёгкая досада в его голосе не укрылась от меня.

Хм.

— Голицын, — вдруг заметил я.

— А что он? — не понял Орлов.

— Он говорил, что у них в штабе есть куча интересных артефактов, — медленно протянул я. — Как думаешь… найдётся среди этого что-то, подходящее для тебя?

В глазах Орлова мелькнул огонёк.

— Почему этот тип называет тебя Великим Мастером? — уточнил он. — Всё-таки.

— Я же сказал, — хмыкнул я. — Его покорила фантастическая нарезка тунца.

Мы оба рассмеялись. Да уж, когда с кем-то вдвоём прячешь труп, это… как-то сближает, что ни говори.

— Думаешь… он настолько хочет завербовать тебя в свою секту, что отдаст тебе артефакты по первому требованию? — Орлов поглядел на меня с интересом в глазах. Кажется, он и сам был не уверен в ответе.

— Возможно, — я пожал плечами. — Если правильно его мотивировать. Если…

Мысли шевельнулись у меня в голове, складываясь в нужную картину.

Итак. Задача номер один: произвести на тёмных достаточное впечатление, чтобы они согласились отдать мне все нужные артефакты. Задача номер два: деть куда-то трупы, заполнившие пространство внутри кольца.

Кажется, я знал, как убить двух зайцев одним выстрелом.

***

Наверное, нас не было минут двадцать; возвращаясь, я опасался, что Голицын не дождался нас и ушёл, но опасения были напрасны. Повар был на месте и жрал за обе щёки. Сидящий рядом с ним Игнат не отставал от него, пользуясь выпавшим шансом поесть в ресторане нахаляву.

— Господин Голицын, — заметил я, заходя. — Прошу простить, что заставил вас ждать так долго…

— Ничего-ничего! — не переставая жевать, тот замахал руками. — Это совершенно не страшно!

Отлично. Рыбка заглотила наживку.

Самое время наделать из неё суши.

— Что ж, — я плюхнулся обратно на кожаный диванчик. — Я ведь и в прошлый раз, кажется, ушёл по-английски, даже не поблагодарив вас за помощь…

— Пустяки, пустяки, — заверил меня Голицын. Да уж, если общаться с этим типом слишком долго — можно заработать диабет.

— Это всё спешка… — начал было я, но повар тут же меня перебил.

— Что вы, Великий Мастер! Не оправдывайтесь, и так ясно, что время такого занятого человека, как вы, расписано по минутам!..

Он хитро улыбнулся.

— И всё-таки… может, вы заглянете к нам, в «Тёмную Спираль»? Уверен, нам будет что показать вам.

Я переглянулся с Орловым. Что ж, тем легче; люблю, когда кто-то делает мою работу за меня.

— Кстати говоря, — очень ненатурально «вспомнил» Голицын. — У нас там для вас есть небольшой сюрприз.

Вот как?..

— И что же это? — аккуратно уточнил я.

— Те двое, что напали на вас на кладбище, — сообщил толстяк. — И уютное помещение для допросов. Вы ведь наверняка захотите узнать, кто они такие и кто их послал?

— Кладбище?.. — пробормотал Орлов.

Я покачал головой.

— Ладно, господин Голицын. Вы действительно умеете убеждать! Давайте взглянем на этих бедолаг.

Голицын расцвёл ещё сильнее.

— Только с одним условием, — добавил я. — Мой друг идёт с нами.

***

Девушка замерла у поворота, прислушиваясь.

Тихо.

Эта «Тёмная Спираль» уже много лет как не имела особой политической силы, и всё-таки расслабляться было нельзя. Тёмные — известные мастера магических ловушек и прочих неприятных штук, и потому в их штаб-квартире всего нужно быть настороже.

Расслабляться вообще никогда нельзя. Она уже расслабилась… этим утром. И каков итог?

Реверс прикрыла глаза; к горлу подкатил ком. Карапулько… он и сейчас стоял у неё перед глазами — живой, с улыбкой на лице. Обещающий вернуться через пятнадцать минут.

А потом этот… взрыв…

Она ведь даже не узнала его имени. Называла Карапулько — так же по привычке, как и звала себя фамилией Реверс, после этого года.

Сейчас ошибиться нельзя. Новые потери недопустимы. Тем более, что на кону — жизни двух последних по-настоящему дорогих ей людей.

Начальство вытащило её у Распутиных не за красивые глаза; они вообще были сильно недовольны провалом в последнем задании. Грёбаный Сокол умудрился выжить, а сама Реверс — провалить всё, что только можно. Но всё же её вытащили… потому что знали: в этом задании она сделает всё возможное.

Её учителя, Виталий и Григорий, не погибнут от рук тёмных. Если она не смогла спасти Карапулько… то спасёт хотя бы их.

Толчок двери; та тихо отъезжает в сторону. Вот и комната для допросов, как они её называют. А по факту — настоящая пыточная. Не дожидаясь, пока её заметят, Реверс выбросила руку с пистолетом вперёд…

И застыла, распахнув глаза.

— О. Гляди-ка, Виталий. Подкрепление.

— Я вижу, Григорий. Вовремя.

Ну, разумеется. И как она могла в них сомневаться. Сердце девушки забилось чуть чаще.

— Я… рада вас видеть, — улыбнулась Реверс, пряча пистолет и перешагивая, через два полураздетых тела, лежащих на полу.

Виталий и Григорий переглянулись — и, пожав плечами, продолжили натягивать балахоны тёмных.

Глава 10

— Что? — не выдержал Орлов.

Я тихо хмыкнул. Ну, да, я ничего ему не говорил, но мой взгляд красноречиво выразился за меня.

Честно признаться, когда он попросил о небольшой остановке у своего дома, я не придал этому особого значения. Мало ли, что может понадобиться человеку перед поездкой в секту тёмных культистов. Но кто же знал, что Константин просто… озаботился собственным имиджем?

Давайте так. Из меня неважный судья Модного Приговора, однако даже моих наблюдений за модой Земли хватало, чтобы при взгляде на Константина в голове выскакивало простое «чересчур». Парень сидел возле меня, на заднем сидении, и выглядел как… Человек, который хочет смешаться с толпой тёмных культистов, ни разу в жизни этих культистов при этом не видев.

— Между прочим, — понизив голос, с лёгкой обидой произнёс он, — это не новодел. Я купил этот костюм на одном аукционе, ему больше сотни лет…

Мой взгляд с сомнением скользнул по угольно-чёрному плащу-камзолу со старомодными обшлагами и серебряными пуговицами, на которых были выгравированы пентаграммы. Я постарался не закатить глаза.

— …вот только всё повода надеть не было, — заключил парень. — Редко когда встретишь публику, способную отдать должное филигранно исполненному раритету.

— Это ты… — я натужно улыбнулся, разглядывая запонки в виде черепов на его рукавах, — в точку. Действительно филигранно.

Я отвел взгляд от парня. Забавно. Орлову действительно льстит интерес к его небольшому хобби в виде коллекционирования; я это заметил ещё во время первой встречи. Хотя казалось бы, по всей логике, при его-то деньгах и связях потребность во внимании у него должна быть закрыта…

Впрочем, ничего особенно удивительного в этом не было. Деньги и связи получают одобрение со стороны просто так, по самому факту наличия, и неважно, что ты делал и как. А вот хобби — это уже личное, это уже часть тебя.

По крайней мере, выходку Орлова с переодеванием я себе объяснил именно так.

— Ты так уверен, что они оценят твой наряд по достоинству… — я заговорил чуть потише, — словно хорошо знаешь, что эти темные из себя представляют.

Я вот пока слабо понимал это, честно говоря. Отчасти именно поэтому я и взял с собой Константина. Всё-таки никогда не знаешь, когда возникнет вопрос, который не задашь самим культистам, или потребуется чьё-то известное имя, которое можно безболезненно засветить.

Впрочем, это всё мелочи. Я обещал Орлову артефакт из коллекции тёмного культа, так вот пусть он сам и выберет, что ему нужно. Похоже, он и саму поездку воспринимал как приключение, сверкая щенячьими глазами. Пусть; как-никак, после сцены с трупом в холодильнике я ему должен.

Что же до меня… Само собой, что меня никоим образом не волновали разборки локальных сект друг с другом — тёмные для меня были и оставались исключительно способом разобраться с проблемой. А проблема никуда не делась — висела у меня прямо на пальце, разрываемая чёрт знает каким количеством трупов изнутри. Так что моя основная задача — сплавить тёмным всё это кладбище и убраться подальше.

— Не слишком хорошо, — со вздохом признался Орлов. — Какое-то представление имею, конечно… но не так много как хотелось бы.

Я молча пожал плечами; мол, излагай хотя бы то, что есть.

— Аристо не любят тёмных, — продолжил парень. — Относятся к ним… как ко второму сорту. Родители говорили, что тёмные — люди без чести и без принципов, и даже сам источник их силы какой-то не такой, недостойный аристократов…

Я хмыкнул. Можно подумать, сами аристо образцы благородства. Нет, это только отмазка, причина в другом.

— В общем, сколько бы денег и власти ни было у тёмного, аристо никогда не признают его равным себе, — заключил Орлов. — И не допустят до реального влияния.

Ну, разумеется. Кто же согласится заполучить лишнего конкурента?

— Но с чего пошло такое предубеждение? — тихо заметил я. — И что всё-таки за недостойный источник силы?

— Понятия не имею, — с сожалением отметил Орлов. — Знаю, что им нельзя владеть землёй. К тому же, их не пускают вести бизнес с аристократами, поэтому им остаются только дела с простолюдинами. А прочее… родители не очень любили эти разговоры. Казалось, даже обсуждать тёмных — это что-то плохое.

Он потёр переносицу.

— С другой стороны, о тёмных довольно много сказано в одной из моих любимых манг, и если…

Я покачал головой и поднял руку вверх, прерывая его.

— Не стоит. Не хочу выстраивать своё отношение к ним по разукрашенным раскраскам с текстом.

— А зря, — слегка возмутился Орлов. — Тёмные культисты довольно популярный образ в художественной культуре, и особенно в манге. Такие вещи на пустом месте не появляются.

Я фыркнул.

— Как скажешь.

Что с мангой, что без неё — картинка складывалась в лучшем случае смутная. Честно говоря, из всего, что мне известно, тёмные больше напоминали просто попавших в опалу ко своим же бывших аристократов, нежели демонопоклонников или что там ещё подразумевал Орлов, когда говорил про художественные образы. В конце концов, все различия, которые я уловил, заключались скорее в социальном положении, чем в способностях или умениях.

Ещё и это их желание сидеть тише воды, ниже травы…

Интересный факт. За все девять лет своей жизни Йошида Распутин не слышал о тёмных. Ни разу. Ни в каком качестве. Ни о том, что такие были в прошлом, ни о том, что такие существуют в настоящем. Ясно одно — клановские их не любят.

Если даже наследник Распутиных, в которого с раннего детства запихивали клановскую историю и этикет, не имеет ни малейшего понятия о том, кто ты такой… значит, ты действительно натворил что-то такое, о чём лучше всем забыть.

Я поглядел на повара. Если Игнат, сидящий за рулём, следил за дорогой и вообще не слишком обращал на нас внимание, то Голицын, казалось, немного нервничал. Он то и дело оборачивался на нас, то ли пытаясь услышать, о чём мы шепчемся, то ли опасаясь задать какой-то вопрос.

Ну и ладно. Захочет — спросит.

— Вряд ли тут дело только в источнике силы или в их связях с простолюдинами, — заметил я, глядя на Константина. — Может, им не нравился их вкус в одежде.

Орлов пожал плечами.

— Кстати, — вспомнил я. — Ты же спокойно пошёл на сделку с одним из них. А вроде как аристократам нельзя этого делать.

— Да ладно там, — поморщился Константин. — Официальное отношение это одно, а реальность — другое. Такие сделки совершаются сплошь и рядом.

Обычная практика. Когда у кого-то много ценного ресурса, на «правила и ограничения» люди предпочитают закрывать глаза. А ресурса в виде артефактов у тёмных, надо полагать, предостаточно.

— К тому же, в длинный перечень моих увлечений уже много лет не входит клановская возня с традициями, — добавил Орлов, словно вспоминая что-то.

— Эээ… Великий Мастер! — ожил в этот момент и Голицын. В очередной раз обернувшись, он, кажется, всё-таки решил не смолчать. С лёгкой озабоченностью на лице он переводил взгляд с меня на готический плащ Орлова и обратно.

Что, не оценил старинного стиля?

Я лишь молча поднял бровь.

— Возможно, мне не стоит обсуждать ваши решения… — по лбу толстяка снова покатился пот, — но… кем является для вас этот человек рядом? Я не уверен, что ему стоит идти с нами.

Мы с Орловым переглянулись. Что ещё за новости?

— А что, какие-то проблемы с этим? — я цепко уставился Голицыну прямо в глаза.

Толстяк отёр лоб своим пожелтевшим платочком.

— Поймите, это не неуважение ни к нему, ни, тем более, к вам… но просто территория тёмных — это территория тёмных, пускать туда посторонних не принято. Великий Мастер, если бы я один решал, то, конечно, пошёл бы вам навстречу, но меня не поймут свои же…

Я уставился Голицыну прямо в глаза.

— А кто сказал вам что это «посторонний»? — ровным тоном, продолжая глядеть на толстяка в упор, уточнил я.

У меня была пара мыслей касательно Орлова. Если он уйдет сейчас, то на то, чтобы его искать потом, может просто не быть времени.

Нет уж. Он остаётся с нами, и точка.

— Это мой ученик, — отрезал я ему. — И мой ученик останется со мной.

Первое, что пришло в голову, но это должно было сработать. Статус ученика самого Великого Мастера обеспечит Орлову достаточное уважение, чтобы открыть перед ним все необходимые двери.

Глаза Голицына слегка расширились; кажется, он не ожидал такого.

— Ваш ученик? — переспросил он. — Но…

Он осёкся и помотал головой. Знал ли он о том, кто такой Орлов? Вероятно да, а значит, сама мысль о том, что аристо — ученик Тёмного, для него… была не самой очевидной.

— Любит покрасоваться, — отрезал я, поймав новый взгляд Голицына на чёрный раритетный камзол. — Днём он аристократ, а ночью последователь тёмного культа. Обычное дело.

Я окинул взглядом Игната, вцепившегося в руль.

— Ваш ученик тоже не с показа Шанель к нам сошёл.

Игнат буркнул что-то неразборчивое, глянув на свою майку с пентаграммой, повар же вновь уставился на дорогу, пытаясь скрыть раздражение.

— Разумеется, Великий Мастер, разумеется. Если ученик, то вопросов ни у кого не должно возникнуть.

Довольно странно было говорить это когда мы вместе проехали уже полпути. Услышал всё же какие-то фразы из нашего с Константином диалога?

Хотя… нет, не думаю. Слишком уж довольным стало его лицо, после слов об ученике. Словно ему сообщили крайне хорошую новость — то и дело уголки его губ расстягивались в улыбке.

Машина ехала довольно спокойно; то ли Игнат был не самым опытным водителем, то ли просто по жизни не любил торопиться. Мимо нас в окне проплыло высокое и явно старинное строение.

Я с любопытством поглядел на него. Нечто вроде высоченного готического костёла, со шпилем, уносящимся ввысь, и сводчатыми арками. В окнах витражи, но, кажется, изображали они что-то… тёмное.

— Похоже, мы уже близко, — заметил я Голицыну, и тот снова расплылся в улыбке, и сам рад, что я перевёл тему.

— Именно, — закивал он. — Ехать осталось всего ничего, мы практически на месте.

Кованая ограда костёла кончилась; следующим по улице шёл мрачный трёхэтажный особняк. Вроде ничего особенного, но какие-то неуловимые детали делали его похожим на декорацию для фильма ужасов. Хищные растения прямо в саду, странные витражи с окнах с растительным орнаментом — чёрные розы, черепа…

— Да, местечко атмосферное, — признал я.

— Что? — пару секунд повар соображал, о чём я говорю, а затем покачал головой. — А, нет-нет-нет, Великий Мастер. Мы не имеем никакого отношения к этому зданию. Это Ботанический Музей.

Вот как?..

— А там лютеранский храм, — пояснил Голицын с оттенком лёгкой мечтательности в голосе. — Конечно, здание красивое, и, может, подошло бы нам по стилю куда больше, но…

Пауза, во время которой, кажется, даже мотор стал работать тише.

— Но? — уточнил я.

— Увы, — вздохнул толстяк. — В наши дни большинство сочтут это ненужной тратой денег. Куда дешевле и практичней снять… что-то вроде этого.

Свернув от тёмного, мрачного переулка с костёлом и ботаническим музеем на самую обычную улицу, машина остановилась у совершенно стандартной офисной высотки.

Я удивлённо приподнял бровь. Конечно, после последней фразы Голицына было понятно, что чего-то эпичного ожидать не стоит, но… невзрачная многоэтажка с кучей вывесок деловых контор?

Сощурившись, я прочитал надпись на одной из них.

— Центр микрозаймов… «АсмоДеньги»? Это что, какая-то шутка? Или маскировка?

Орлов чуть сморщился; я уловил в его взгляде что-то вроде «Ну вот об этом я и говорил». Дела с простолюдинами, значит?

— Увы, — по лбу Голицына побежали новые капли пота, и он спешно утёр их платком. — К сожалению, Великий Мастер… моя воля, и этого бы здесь не было, но…

Я перевёл взгляд на следующую вывеску. «Риэлторская компания»… другой шрифт, другой дизайн. Но тот же душок.

— Но вас не подпускают к серьёзному бизнесу, — подытожил я, выходя из машины. — А жить на что-то нужно.

Да уж, разница в уровнях между тем же ЛаКруа и этими ребятами видна невооружённым глазом.

— Увы, увы, — горестно закивал Голицын, вылезая вслед за мной. — Новые времена, новые реалии… Я сам всегда был против этого, но… неизменно оставался в меньшинстве.

Он улыбнулся — на этот раз как-то через силу — и поспешил перевести тему.

— Впрочем, не берите в голову, Великий Мастер. Смею надеяться, что покажу вам кое-что поинтереснее скучных офисов.

— Да? — я склонился к ещё одной табличке. — А мне вот даже любопытно стало… Что, например, такое… «Порчи и привороты по телефону»? Звучит интригующе.

Лицо повара скривилось, будто ему в тарелке попался клок волос.

— …это совсем не интригующе, Великий Мастер, — он вновь попытался отмазаться. — Это простая рутина, обычный способ заработка…

— Эзотерические услуги? — я саркастически усмехнулся. — Даже не знаю, что может быть рутиной для тёмного культа. Принесение девственниц в жертву по телефону? Обряды вызова демонов по междугороднему тарифу?

— Стоп-стоп, это же… Я слышал об этом! — Орлов с подозрением сощурился, глядя на повара. — Это же того рода контора, где продают одиноким женщинам безделушки, якобы заряженные на «снятие венца безбрачия», диктуют пенсионеркам дурацкие ритуалы, выманивая все деньги…

Я не перебивал его. Во-первых, самому было интересно послушать, а во-вторых, я с удовольствием наблюдал, как всё больше и больше кривится толстяк.

— Так вы что, — с какой-то детской обидой и разочарованием заключил Константин, — не тёмные, а обычные мошенники-шарлатаны?

— Что за чушь! — вспыхнул Голицын; секунду спустя он поглядел на меня и сменил гневный взгляд на умоляющий. — Великий Мастер! Наверное, мне не следовало кричать на вашего ученика, но это…

— Так это не ваша вывеска на дверях? — я спокойно указал на табличку. — Вот, между «Ставками на спорт» и «Коллекторским агентством».

— Способ заработка, — выдохнул повар. — Не больше. Деньги есть деньги.

Слова Орлова только подтвердились. С тёмными никто не хочет работать по-белому. Даже не дают владеть землей, чтобы построить что-то достойное их статуса. А деньги нужны всем, вот они и нашли себе нишу мошенничества и вытряхивания денег из обычных людей.

Вот только вопрос: С ними никто больше не будет вести дел потому, что они тёмные — или потому, что они опустились ниже плинтуса со всеми этими микрозаймами?

Голицин сделал жест Игнату, который стоял возле, слушая диалог — и тот спешно скрылся где-то за центральными дверями. Сам же Голицын вновь предпринял не до конца успешную попытку улыбнуться — и повёл нас в обход, куда-то к заднему входу.

Помещение было полупустым, безжизненным и лишенным хоть какой-нибудь красоты. Одним словом — офис. Узкие коридоры с серым ковролином и тошнотные белые стены только добавляли в общую картину уныния.

— Почему-то мне кажется, Великий Мастер, — заметил Голицын, когда мы прошли очередной поворот, — что вас больше заинтересует то, на что идут эти деньги. То, что скрывается за ширмой офисов…

Да-да. Что-нибудь более традиционное — вроде алтарей, подземелий. Таких мест, где можно беспалевно вывалить чёртову гору трупов, забивших подпространство в кольце. Нет, конечно, я могу сделать это и посреди риэлторского агентства, но… Боюсь, эти черти и за это найдут способ потребовать комиссию.

— …это чудесно, Великий Мастер, — чем дальше мы уходили от кабинетов с табличками — свидетельствами позора тёмного культа — тем больше повар возвращался к хорошему расположению духа. — Чудесно, что мы встретились именно сегодня.

— И что же сегодня за день? — спокойно осведомился я. То, что Голицыну от меня что-то надо, было очевидно с самого начала, и вот мы наконец-то подошли к сути.

Голицын резко остановился, глядя на меня; на лице толстяка отразилось волнение.

— Великий Мастер… вам ведь тоже это не понравилось. То, что вы увидели только что.

— Способы заработка? — я улыбнулся уголками губ. — Что ж, вы сами заявили, что это необходимость. Каждый выживает, как может.

— Это не выживание, — с пылом заявил Голицын. — Это… просто искажение всего, что мы ценили прежде.

Я приподнял бровь. Интересно-интересно.

— Продолжайте.

— Прежде у нас была лишь одна цель, — быстро заговорил толстяк, воодушевлённый моим вниманием; Орлов тоже слушал его с интересом на лице, но на него Голицын обращал не так много внимания. — Сила. Единственная настоящая ценность в мире; то, ради чего не жалко и душу продать. Вот что означало быть тёмным. Другой путь силы, другие способы её достижения…

Он взмахнул рукой, указывая себе за спину, в сторону офисов.

— Но этот путь извратили. Отсутствие рамок в выборе пути достижения силы превратили… в полное отсутствие морали по жизни! А сам культ лишь машина по зарабатыванию денег.

Я тихо хмыкнул. Кажется, не всё ещё потеряно. Приятно знать, что среди тёмных есть хотя бы какая-то часть тех, кого нынешние методы не устраивают. Это немного спасает их репутацию… Ну, самую малость.

— А причём тут сегодняшний день? — таким же спокойным тоном осведомился я.

Голицын поморгал, точно решаясь… и выпалил мне в лицо:

— Великий Мастер… с вашей помощью мы сможем вернуть культу былое величие.

— Чего? — вырвалось у меня. Можно ожидать подобных просьб, и всё равно, прозвучав в реальности, они сбивают с толку. — Каким именно образом?

— Я хочу изменить судьбу тёмного культа, — повар был полон какой-то фатальной решимости; в его глазах загорелся фанатичный огонёк. — Давно хочу. И когда я увидел вас — там, на кладбище; когда увидел, на что вы способны…

Да-да, лесть и просьбы помощь. Вот только маленький вопросик: а мне-то это на кой чёрт сдалось?

— Я пытаюсь как-то поправить ситуацию уже долгое время, — продолжал повар. — Но… видит Тьма, все внутренние средства я уже исчерпал. Совет Культа вовсе не заинтересован в величии и силе — он заинтересован лишь в барышах. Все, кто меня поддерживал, либо куплены им, либо буквально обезоружены, и я сам держусь лишь за счёт магической силы.

Что ещё раз доказывает — толстяк повар прав; сила — единственная подлинная ценность. Фанатик или нет, но… он вовсе не такой наивный дурак, каким мог показаться.

— Поначалу я думал, они лишь заблуждаются, хотел сделать всё мирно, но сейчас уже очевидно: мирно ничего не изменить, — разгонялся он. — Никакого заблуждения со стороны Совета нет — лишь расчёт. Плевать на магию, плевать на цели и пути силы. Они просто используют культ как дойную корову. Словно эти… лизоблюды аристо!

Ого. На последнем слове в голове повара прорезалось настоящее презрение. Тем не менее…

— Чудесно, но вы так и не сказали, при чём здесь сегодняшний день, — заметил я.

— Да, да, конечно, — быстро закивал Голицын. — Простите… я должен был сказать об этом, наверное, с самого начала. Но всё это просто невероятное совпадение. И сама встреча с вами, буквально из ниоткуда… и тот факт, что с вами ваш ученик…

Он вздохнул.

— Видите ли, Великий Мастер. Сегодня должна состояться одна… встреча. Нас, тёмных, не так часто зовут куда-то наравне с аристо, а эта встреча и вовсе может всё поменять.

Захватывающе. А по сути?

— Возможно, вы могли слышать об открытии школы госпожи Рюдзин в Москве? — продолжил он. — Госпожа Рюдзин свободна от предубеждений. Ей плевать, тёмный или светлый, аристо, или простолюдин с улиц. Всё, что её волнует — это сила.

Госпожа Рюдзин. Я быстро пролистал в голове всё то, что слышал о ней утром от Горыныча.

— Насколько помню, госпожа Рюдзин… имеет предубеждения иного рода, — заметил я.

— Да, конечно, — согласился Голицын. — В Драконью Школу набирают лишь девушек. Но… даже само присутствие на открытии школы — уже большой шаг вперёд.

Я скользнул взглядом по лицу Орлова. Тот распахнул глаза, как будто услышал что-то шокирующее.

— Как я уже говорил, у меня осталось не так много шансов, — вновь пустился в пояснения повар. — Это один из них. Сегодня определится, кто из нас будет представлять тёмных на открытии школы. Один ученик и один наставник, не более.

Так вот почему ты так обрадовался, услышав, что у меня есть ученик? Я не перебивал, продолжая слушать.

— На открытии будут все, — продолжал Голицын. — Детишки аристо, отпрыски военных династий, представители всех магических школ. Такие встречи — это всегда выяснение того, кто сильнее, прогрессивней…

— Определение расстановки сил, — резюмировал я. Ха!.. В моей голове всплыли слова Горыныча о том, что подавляющее большинство аристо на самом деле — лишь пустышки без особых сил. И почему мне казалось, что здесь, на встречах вроде этой, собираются как раз редкие исключения — те, кто действительно чего-то стоит?

А если это так, то для тёмных очень важно показать себя наилучшим образом. Один ученик и один учитель? Теперь понятно, почему повар из кожи вон лез, затаскивая меня сюда. Их единственная возможность что-то поменять — это послать действительно лучшего из лучших.

— Так что сегодня решается, кто из Совета будет представлять тёмных на приёме у госпожи Рюдзин, — заключил повар, кивнув. — Это мой последний шанс.

Он вновь двинулся вперёд по коридору, между рядами почти одинаковых безликих дверей. Свернув за угол, мы направились к самой обычной, невзрачной лестнице, ведущей вниз.

— Член совета не только отправится туда, чтобы всех представить, — продолжал он. — Мы решили сделать его формальным лидером культа. Это наш шанс всё изменить, восстать из пепла и объявить миру о себе…

— Вот только остальным это не нужно, так? — усмехнулся я.

— Именно, — подтвердил Голицын. — И теперь, раз уж вы здесь… раз мы были сведены судьбой именно сегодня, именно в этот день… Возможно, вы могли бы… представить наш культ? Вы и ваш ученик!

Я оглянулся на Орлова. Тот хлопал глазами, уже давно сообразив, куда всё идёт, и знатно от этого обалдев.

Представлять тёмных? Орлов?.. Я оглядел его камзол. Да уж, если он явится на открытие Драконьей Школы в таком виде, то репутации тёмных наступит окончательный п**дец.

Впрочем…

— Возможно… не мог бы, — спокойно отозвался я, не сбавляя шага и всё так же дружелюбно улыбаясь. — Мне это попросту не нужно.

Лицо повара вытянулось. Ну, да — облом. Но идея была дурацкой изначально. Орлов на тёмного совершенно не тянет, да и светиться не захочет. И я тут тоже совершенно по другой причине.

Лестница кончилась, приведя нас в хорошо освещённый и отремонтированный подвал. Да уж, на секретное логово тёмных тянет не лучше, чем офисы.

— Понимаю, — печально вздохнул Голицын. — Всё так внезапно, и у вас нет никаких причин… Но, Великий Мастер… возможно, вы могли бы хотя бы показать свою силу Совету? Это напомнит им о верном пути, возможно, сумеет как-то убедить их…

Я хмыкнул.

— Что ж, это другое дело. Можете на меня рассчитывать.

Куча трупов, которую я вывалю в этом подвале, явно поможет им изменить вектор развития. В лучшую сторону.

Повар вновь расцвёл.

— Это уже большое дело, Великий Мастер! Если нам удастся повлиять на Совет…

Он покачал головой, многозначительно замолкая, и указал на широкую, толстенную металлическую дверь.

— Это? — я приподнял бровь. — За этой дверью ваш Совет? Больше похоже на какой-то бункер.

Голицын нервно хмыкнул, в очередной раз пройдясь по лбу платком.

— Великий Мастер… прежде, чем вы войдёте, я бы хотел… представить вас Совету, сообщить им…Это буквально минута или две, просто утрясение формальностей.

Притащить меня сюда с такой настойчивостью, а теперь просить подождать перед дверью? Ничего не скажешь, повар умел производить впечатление. Я пожал плечами:

— Чем быстрее вы начнёте утрясать эти формальности, тем быстрее и закончите.

— Именно так! — повар вновь широко улыбнулся. — Великий Мастер… теперь, когда вы с нами, Совет ничего не сможет возразить. Всё пойдёт как надо!..

И с этой оптимистичной фразой он скрылся за металлической дверью.

Кхм.

Что-то он слишком уж… радостный. Я ведь, по сути, ничего такого ему не обещал. Неужели один только факт моего присутствия здесь так сильно меняет весь расклад?

— Ты ведь… не собираешься ему помогать? — негромко осведомился Орлов, садясь на серый офисный стул, стоящий напротив двери. Я на пару мгновений замер, пытаясь прислушаться, но тщетно: толстенная дверь не пропускала ни звука.

— А почему бы и нет? — спокойно отозвался я, отходя и садясь на другой стул. — Если увижу в этом выгоду для себя самого, то помогу.

Я оглядел коридор, но взгляду было практически не за что зацепиться. Скучное и пустое помещение, даже фикусов в вазонах, и тех нет. Лампы задумчиво мигали под потолком.

— Просто… — Константин замялся, будто не решаясь сказать что-то. Я покосился на него.

— И ты туда же? Не бери с Голицына пример, говори прямо.

— Если ты думаешь, что я смогу изобразить твоего ученика, — Орлов вздохнул, — то боюсь тебя разочаровать. Мало кто знает, но я… полный ноль в магии. Совершенная бездарность.

Я не перебивал его.

— Да, знаю, я аристо и всё такое… — он поморщился. — И среди аристо встречаются отпрыски без капли таланта. Поэтому я и скупаю всякие штуки, чтобы хоть как-то…

— Хочешь сказать, — возразил я, — будь у тебя сила, и ты бы подписался на эту авантюру? Причина только в этом?

Орлов что-то недоговаривал.

— Ладно, ладно, — он поднял ладони. — Просто… неважно, сила не при чём. Есть кое-что… в общем, лучше держаться подальше и от Рюдзин, и от её школы.

— Что за намёки? — сощурился я. — Говори прямо.

Орлов, не выдержав моего взгляда, уставился в пол.

— Просто… — совсем тихо выдохнул он. — В общем. У меня есть артефакт, что позволяет следить за появлением новых Обелисков. Ты ведь… знаешь про Обелиски, да?

Он снова поглядел на меня; я неопределённо махнул рукой.

— В самых общих чертах. Знаю, что ничего хорошего от них ждать не приходится.

— Ничего хорошего? — Орлов распахнул глаза. — Слушай, ты даже не представляешь, насколько. Люди, оказавшись с ними рядом, просто умирают, или…

Он снова запнулся, словно решая, говорить окончание фразы или нет; я не давил на него. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два и понять, что тема для парня личная. Решится — скажет сам.

— …или превращаются в мутантов с кошачьими ушами! — наконец, закончил он. — И это совсем не смешно. Скорее, жутко, и…

— А разве кто-то говорил, что смешно? — я поднял бровь. — Так… значит, есть риск, что такая штука появится где-то в районе Драконьей Школы, надо полагать?

Орлов молча кивнул.

Хм.

Парень явно думал, что убедил меня не соваться к госпоже Рюдзин. На деле же, я думал совсем о другом.

Мутанты с кошачьими ушами. Теонор, чёрт тебя дери. Грёбаный извращенец. Нет, я читал его планы, но до последнего надеялся, что до него дойдёт, какой же это бред.

Не дошло. Придурок остался придурком.

Но… тут занятно другое. Место и время.

Открытие Драконьей Школы — не просто случайная локация. Мероприятие, на котором соберётся самая боевая и талантливая молодёжь, много наследников аристократических родов. Преимущественно — девушки, потому что иных госпожа Рюдзин под своё крыло принимать отказывается.

И именно там, именно в этот день, по словам Орлова, должен возникнуть очередной Обелиск…

Случайность? Едва ли.

Теонор ближе, чем казалось. Он наблюдает за происходящим на Земле — во всяком случае, он осведомлён о том, что за мероприятие пройдёт этим вечером. Более того: наверняка он будет наблюдать за происходящим и после появления Обелиска; наблюдать с большим интересом и, возможно, салфетками под боком.

— Так что идти туда — плохая идея во всех смыслах, — вновь заговорил Орлов, с опаской глядя на меня. — Да и сами тёмные… возможно, не стоило соваться сюда, к ним в логово?

Стоило, стоило. Хотя бы ради того, чтобы узнать то, что ты рассказал мне сейчас, Костя. Теперь я совершенно точно уверен, что хочу наведаться в школу госпожи Рюдзин, так или иначе.

…мои мысли прервал звук открывшейся двери.

Ну, по крайней мере, этот тёмный — или, вернее, эта — выглядела куда приятней толстяка Голицына. Длинноногая блондинка чуть за тридцать в деловом костюме — бизнес-леди, как ни посмотри — глядела на нас с лёгкой и, на первый взгляд, доброжелательной улыбкой.

Только на первый взгляд, впрочем.

— Великий Мастер, — заметила она, чуть кивнул. — Прошу внутрь.

Мы с Орловым, чуть переглянувшись, встали; его взгляд стал ещё неувереннее — кажется, даже он уловил эти скептицизм и затаённую насмешку в её голосе.

Тем не менее, вы зашли вслед за ней в зал совещаний, и тяжёлая дверь захлопнулась за нашими спинами.

Повара в зале не было; остальные же пятеро — не считая блондинки — членов Совета сидели за большим полированным столом и глядели на нас примерно с теми же выражениями лиц.

Хм. А это ещё что за… следы крови на столешнице? И вон та вмятина на ковре — как будто здесь недавно волокли что-то тяжёлое.

— Видите ли, — заметила блондинка, сверля нас с Орловым испытающим взглядом. — У нас с господином Голицыным возникли некоторые… разногласия. Совет вынужден был отправить его в отставку.

Угу, я уже заметил.

— Тем не менее, перед уходом он сообщил Совету о вас, Великий Мастер, — продолжила девица. — И крайне рекомендовал вас как опытного тёмного.

— Крайне рекомендовал… для чего? — глядя ей в лицо, уточнил я. — Звучит, как-то очень расплывчато, знаете ли.

Блондинка чуть поморщилась.

— Во-первых, после отставки Голицына в Совете образовалось одно вакантное место, — отозвалась она. — А во-вторых…

Её взгляд упёрся прямо в Орлова.

— Великий Мастер, — скривившись ещё сильнее, заметила она. — Я надеюсь, при всём уважении, вы объясните своему ученику, что в присутствии вышестоящих ему лучше помалкивать и не вылезать вперёд.

— Ч… что? — хрипло и обалдело переспросил Орлов.

Ха. Неужели его наряд действительно пришёлся к месту?

Ну, а меня…

— Даже если у него такие впечатляющие мышцы, — добавила блондинка, скользнув по мне взглядом.

Да твою же мать! Только этого сейчас ещё…

А впрочем, почему бы и нет. Так, возможно, будет даже лучше.

— Но… — начал было Орлов, потрясённый произошедшим поворотом. Его взгляд растерянно метался от одного культиста к другому и никак не мог остановиться.

Я широко улыбнулся ему, прерывая фразу.

— Великий Мастер, — радостно заметил я, трогая кольцо на пальце. — Думаю, это место идеально для вас подходит.

***

Двумя минутами ранее, в кабинете Совета.

…шесть пар взглядов проводили двух амбалов в тёмных балахонах, которые волокли по дорогому ковру безжизенное тело Голицына. Третий амбал сосредоточенно тёр тряпкой полированную столешницу.

— Мда… — заметил один из собравшихся. — Грязно вышло, конечно.

Другой пожал плечами.

— Обычное дело.

— Мы не слишком жёстко поступили? Всё-таки он один из нас… был.

— Мне казалось, — жёстко отрезала блондинка в деловом костюме, — что мы уже обсудили и закрыли этот вопрос. Голицын сам виноват; он и его безумные фантазии о былом величии шли вразрез с нашими планами. Нельзя было допустить, чтобы он явился к Рюдзин.

Все сидящие переглянулись.

— Теперь, по крайней мере, можно не посылать представителя на открытие Драконьей Школы… — начал было кто-то, но блондинка легонько стукнула по столу, призывая к молчанию.

— А вот здесь ошибка. Отправить кого-то всё же придётся.

— Разве не вы говорили, что нам нельзя привлекать к себе внимания?

— Говорила, — согласилась блондинка. — Но что, по-вашему, произойдёт, когда тёмный культ проигнорирует приглашение такого влиятельного человека, как госпожа Рюдзин?

Он поморщилась.

— Это только привлечёт ещё больше внимания к нам; лишь создаст новые проблемы, а не избавит от нынешней. Нет, не явиться совсем — не вариант. Фокус в том, чтобы… явиться так, чтобы никому больше не пришло в голову нас куда-либо приглашать, да и вообще относиться как-то серьёзно. Вплоть до нужного момента.

Сидящие за столом дружно закивали.

— Хорошим вариантом было бы отправить туда кого-нибудь максимально бездарного, причём такого, чтобы его бездарность стала очевидна всей собравшейся публике. Это позволило бы нам сохранить нынешнюю ширму. По счастью…

Она развернула ко всем собравшимся тонкий планшет, демонстрируя видео с камеры наблюдения, расположенной в коридоре.

— …сам же Голицын любезно предоставил нам ответ на этот вопрос, — закончила она.

— Так это и есть его… Великий Мастер? — фыркнул кто-то.

— Увы, увы. В последнее время бедняга совсем спятил, раз стал хвататься за самые нелепые варианты. А может, надеялся нас обмануть.

— Не узнали этого типа? — блондинка ткнула пальцем в фигуру, одетую в чёрный камзол. — Константин Орлов. Мелкий аристократишка, — она сморщилась, — и коллекционер разного магического барахла. Видимо, решил немного поиграть в тёмного.

— Да уж, — отозвался один из её собеседников, — Голицын его явно переоценил. Какой уж тут двухсотлетний Мастер…

— А это что за придурок рядом с ним?

Блондинка пожала плечами.

— Видимо, какой-то из его приятелей. А может, мошенник, что тянет из него деньги. Голицын сказал, что с Великим Мастером есть ещё ученик; надо полагать, это он и есть.

Сидящие обменялись смешками.

— Что ж, — подытожила блондинка, вставая с места. — Пора пригласить их войти.

* * *

Три фигуры неторопливо шагали по офисному помещению.

Чёрные балахоны с низко надвинутыми капюшонами смотрелись в шумном офисе слегка неуместно, но здешние работники не обращали на идущих совершенно никакого внимания. То ли привыкли, а то ли… просто не до того в пылу работы. Реплики неслись со всех сторон.

— Продайте квартиру, — убедительно сообщал в трубку один из менеджеров колл-центра. — И вложитесь в нашу спиритическую криптовалюту, работающую на святом блокчейне. К концу года на деньги, вырученные от её продажи, вы сможете купить себе десять таких квартир! Наша компания поможет вашим вложениям выгодно окупиться…

— Что это за место, Виталий? — меланхолично заметил один из капюшонов.

Второй пожал плечами.

— Напоминает Ад, Григорий.

— И что мы здесь делаем, Виталий?

— Ищем следы Йошиды Распутина, Григорий. Он как-то связан с тёмными.

— Если так, то нам здорово недоплачивают, Виталий. Миссия оказалась на порядок сложнее, чем мы думали.

Реверс, идущая чуть позади своих учителей, сжала кулаки. Да, Йошида — само зло. Карапулько предупреждал её об этом, говорил, что это та ещё мразь. То, что он связан ещё и с тёмным культом, совершенно её не удивляло.

Ублюдок. Тварь. Как же ей хочется лично прикончить его.

— Может, и недоплачивают, Григорий, — согласился Виталий. — Но бросать дело на полпути тоже не стоит. Так что… ищем следы.

Григорий оглядел офис мошеннической компании. Менеджеры по-прежнему не обращали на троицу никакого внимания.

— …голубушка, милая, что же вы так поздно нам позвонили? Вижу, проклятие нависло над вами и вашей семьёй, ещё немного и мы бы ничего не смогли сделать. Но пока ещё…

— …берите кредит, заложите имущество. Это ваш последний выход, если вы этого не сделаете…

— …слушай внимательно, мудак. Ты должен конторе «АсмоДеньги» двести тысяч, и если деньги не будут перечислены в течение двух суток…

Два киллера снова переглянулись.

— Ад, Григорий.

— Полный Ад, Виталий.

— Для полной картины не хватает только какого-нибудь трупа, Григорий.

— Я бы не удивился, Виталий.

Громкий хлопок двери; обернувшись, троица увидела трёх громил в таких же балахонах, как и у них, которые, согнувшись, тащили по полу тело.

— А вот и труп, Григорий.

Григорий сощурился.

— Это не просто труп, Виталий. Это тот толстяк, что вырубил нас на кладбище.

Киллеры переглянулись.

— И он жив, Григорий.

— Да. Пока — жив, Виталий.

— Знает ответы на наши вопросы, Григорий.

— Но в таком состоянии, что не сможет атаковать нас снова, Виталий.

Двое мужчин довольно кивнули друг другу — и шагнули навстречу громилам.

Глава 11

— Ч-чего? — Никербокер уставился на меня, вытаращив глаза.

— Великий Мастер, — я специально сделал акцент на обращении, когда повторялся. — Место идеально для вас подходит, говорю.

Надеюсь, хотя бы со второго раза ты сообразишь, в какую игру мы здесь играем.

Улыбки собравшихся за большим столом тёмных говорили о них больше, чем любые гневные речи Голицына. Казалось бы, те, кто называет себя тёмными, должны уметь скрывать свои эмоции куда лучше, но…

Даже ребёнку понятно, что они ни на йоту не поверили словам повара о величественном начале тех, кого он сюда привёл, и всерьёз нас не воспринимали. Но к чему тогда весь этот цирк?

Благо, некоторые вопросы сами по себе предоставляют ответы.

Тёмные затеяли какую-то игру, и им нужна разменная пешка с громким именем; Орлов для них — какой-то странный юнец, играющий в тёмного Мастера и уже купившийся на лесть повара. Почему бы не продолжить эту лесть? Исходя из этой логики, «Великий Мастер» уже должен был растаять и согласиться на что угодно. Например — плясать под дудку совета.

Орлов, правда, таять не спешил; скорее, он стоял, округлив глаза и осмысливая произошедшее. Наши глаза встретились; я моргнул пару раз. Давай, действуй. Заставь их поверить в то, что всё идёт по плану.

— Кхм… — Константин прочистил горло, затем поправил старинный воротник. — И… вот так сразу? Вы предлагаете место в своём Совете человеку, которого видите впервые в жизни?

Я тихо и с облегчением выдохнул. Не с первого раза, конечно, но Костя понял, что от него требуется и перехватил инициативу. Мне же, как и подобает скромному ученику Великого Мастера, оставалось спокойно разглядывать репродукции на стенах. Память Йошиды подсказывала, что фамилия художника — Босх. Мило, очень мило.

— Великий Мастер, — подчёркнуто вежливо улыбнулась блондинка. — Господин Голицын описал нам ваши успехи и, как я уже сказала, крайне рекомендовал. Люди вашего уровня силы встречаются крайне редко, и для нас будет большой честью, если вы войдёте в наш Совет и представите Тёмную Спираль этим вечером на одном очень важном, — она ехидно поджала губы, — достойном вашего уровня мероприятии.

— М-мероприятии? — Орлов сглотнул.

Он, как и я, отлично понимал, что речь идет об открытии Драконьей Школы. Той самой, куда он ещё пять минут назад не хотел соваться ни под каким предлогом.

— Задача культа — показать себя достойно, — кивнула блондинка. — Ничего сложного; в сущности, лишь общаться и наслаждаться банкетом. И всё же доверить такое можно не каждому. И кто же из нас, как не вы, Великий Мастер, сможете соответствовать уровню мероприятия?

Её речи не доставало только выделения слов «Великий Мастер» пальцами в кавычки.

Я глянул на Орлова. Тот явно нервничал. Константин умный парень; нужно отдать ему должное — он не только понял мои взгляды, но и послушал меня, даже не задавая вопросов. Но к Обелиску он добровольно не пойдёт.

Кажется, придётся немного помочь.

— Учитель, — вновь улыбнулся я, поворачиваясь к нему. — Разве это не лучшая возможность показать вашу силу?

Орлов чуть не поперхнулся, но всё же взял себя в руки.

— Не суди сгоряча, эээ, ученик, — удивленно таращась на меня, заметил он. — Решения вроде этого не принимаются за минуту… вы ведь согласны?

Он перевёл взгляд на блондинку, и та закивала.

— Разумеется, разумеется, Великий Мастер. Вы правы; мы едва знакомы, а всё случилось очень быстро. Полагаю, я могла бы устроить вам экскурсию по зданию и заодно рассказать больше о том, чем живёт наше маленькое общество, а также узнать о вас…

Орлов поморгал; было видно, что каждое её слово отзывалось в нем как стук гвоздя по крышке гроба. Кажется, он понимал всю абсурдность ситуации, но решительно не был уверен в том, как себя в ней вести.

— Я бы хотел обсудить это… — выпалил он, глянув на меня, — …с учеником.

Члены совета быстро переглянулись друг с другом. Какой нормальный Мастер будет советоваться по таким вопросам с учеником? Кажется, это выглядело совсем уж по-дилетантски даже для них.

Благо, Орлов спохватился до того, как я пробил себе лоб ладонью и принялся поспешно уводить его из Зала Совета.

— Э-эм, ученик ведет моё расписание, — неловко улыбнулся он. — Нужно убедиться в том, что это не помешает другим важным… мероприятиям.

Неловкость. Натянутые улыбки. Еще больше «да-да, разумеется».

— Конечно, конечно, — согласилась блондинка, указывая рукой на дверь. — Мы вас подождем.

…оказавшись за дверью, Орлов потрясённо уставился на меня.

— Какого хрена?! — тихо, но очень экспрессивно прошептал он. — Нам нельзя в Драконью Школу! Они же тащат нас именно туда!

— Ошибаешься, — возразил я. — Именно туда-то нам и надо.

— Может, ты забыл, — Орлов ядовито выплёвывал слова сквозь зубы, — но с очень большой вероятностью сегодня, прямо на этой сходке волшебных мальчиков и девочек, произойдёт…

Я выставил перед ним ладонь.

— Произойдет Обелиск, помню, — кивнул я. — Не горячись.

Его глаза за долю секунды словно увеличились в два раза.

— Я… — Орлов силой подавил в себе желание повысить тон, — Не горячиться? Ты вообще понимаешь на что способна эта херь?!

Если мои догадки касательно того, что именно партиями засылает Теонор на Землю… то, к сожалению, понимаю.

— Константин, — выдохнул я. — У тебя было достаточно времени понять, что я не подставляю друзей под удар просто так, верно?

— При всем уважении, — Константин нахмурился, — мы и двое суток не знакомы.

Я хмыкнул.

— Для бабочек это целая жизнь, например.

Орлов шутку не оценил и лишь молча смотрел на меня, очевидно, взвешивая в голове варианты дальнейшего развития событий. Ладно. Судя по всему, вся эта тема с Обелисками для в остальном довольно смелого Константина что-то вроде ахиллесовой пяты.

Ткнём пальцем в небо.

— Я не знаю, что у тебя за история с кошкодевочками, — вслух звучало это хуже, чем у меня в голове, — и зачем ты ищешь, артефакт способный вытаскивать из людей болезни, однако… Просто поверь — в моих интересах сделать всё, чтобы Обелиски больше не мешали людям жить.

Орлов уставился на меня с подозрением и лёгкой оторопью.

— Какое дело Распутиным чьих-то до проблем, кроме своих собственных?

— Я ни слова не сказал о Распутиных. — я подмигнул ему. — В общем, хочешь продвинуться в этом направлении — помоги мне попасть к Рюдзин этим вечером. Тёмные сами всё сделают, главное — чтобы они думали, будто всё в порядке.

Константин отвернулся и, проведя где-то с минуту в раздумьях, выдохнул.

— Ладно. — чуть устало кивнул он. — Но ты же понимаешь, что из меня Великий Мастер — как из тебя коматозник? Да и они поверят во что угодно, но не в это.

— Так убеди их в обратном.

— Как?!

— Просто веди себя… — я задумался на секунду, — как я.

Орлов изумлённо захлопал глазами.

— К тому же, — вспомнил я, — ты хотел поживиться местными артефактами. Вот отличная возможность, разве нет? А что до вечеринки у мадам Дракон…

Куча боевых наследниц кланов, девушек со внешностью топ-моделей — и Обелиск. Теонор всерьёз озаботился созданием боевого отряда для своего гарема, надо полагать.

— …то эту часть я беру на себя, — заключил я. — Главное — попасть туда, а простейший способ сделать это — дать тёмным поверить, что их план удался.

Орлов нервно сглотнул — и кивнул.

— Надеюсь, мы об этом не пожалеем.

— Ты даже не представляешь.

Я лишь криво усмехнулся и зашагал обратно к двери.

— Йошида, — окликнул меня Орлов перед самым входом. — Кто ты такой?

Моя рука на пути к двери замерла на секунду.

— Как-нибудь потом.

Я толкнул дверь.

* * *

В зале Совета будто ничего не изменилось; блондинка что-то смотрела на планшете, но тут же убрала его, как только мы вошли.

— Что ж, — уже куда более уверенным тоном заявил Орлов. — Мы… я принимаю ваше предложение.

На лицах Совета расцвели улыбки.

— Вижу, мы не зря сделали на вас ставку, — заметила блондинка.

— Вы правы, — продолжал Константин. — Тёмные слишком много потеряли в своих позициях, чтобы так продолжалось и дальше. Я не очень хотел касаться этих дел, но, в конечном счёте, Голицын сказал верно: следующего шанса придётся ждать очень долго. Представлять тёмных должен лучший — всегда и везде, по определению.

Я едва поспевал за Орловым. Видимо наш разговор здорово его распалил. Члены Совета лишь удовлетворенно, хоть и слегка удивлённо, закивали.

— Раз мы так быстро пришли к взаимопониманию, — блондинка поднялась с кресла, — то и с подготовкой к вечеру тянуть не стоит.

Она жестом показала остальным членам Совета подниматься; Орлов кивнул.

— Пройдёмте с нами, Мастер. Вам наверняка не терпится поделиться с Советом своими знаниями.

— Да, конечно, — он посмотрел на меня. — Идём, ученик.

— О нет, — улыбнулась блондинка. — Я боюсь, ученикам запрещено заходить в нужные нам секции «Тёмной Спирали». Вашему ученику придётся остаться где-нибудь в помещениях для младших адептов.

Константин повернулся ко мне — настолько спокойно, насколько позволял образ.

— Ученик, — он прочистил горло. — Если тебе кажется, что такое отношение к тебе непозволительно, э, и бросает тень на мою репутацию как Великого Мастера — то скажи об этом сразу.

Кажется, осознание того, что он вот-вот останется с Советом тёмных один на один, совершенно его не грело.

Я улыбнулся. Нет уж, нет уж. Ходить с отрядом напыщенных индюков по пыльным катакомбам явно не относится к тому виду развлечений, который мне по душе.

— Нет-нет, что вы, Великий Мастер, — мой тон был максимально вежлив и почтителен. — Члены совета правы; я пока недостоин быть вместе с вами, поэтому мне придётся довольствоваться обществом местных учеников. Или, быть может, учениц.

Константин, кажется, немного побагровел.

— Скорее бы стать как вы и с восторгом посмотреть на все эти артефакты и старинные камзолы, скрытые за тайными печатями тёмных, — было трудно не рассмеяться, глядя ему прямо в глаза.

— Очень хорошо, ученик, — с едва уловимой досадой произнес Константин. — Хорошо, что не забываешь об уважении к старшим. Так держать.

— Непременно, учитель, — пообещал я, — Непременно.

Вот только найду, где сбросить трупы — и сразу начну вести себя до ужаса уважительно.

***

Поддразнить Орлова — это, конечно, святое. Но, само собой, ни компания местных учеников, ни даже местных учениц меня ничуть не привлекала. И так уже знакомств выше крыши — куда ещё? Нет, всё, что меня интересовало — это избавиться от тел.

Хотя… нет, пожалуй, уже нет. Теперь меня интересовали две вещи: избавиться от тел и поехать от лица тёмных на открытие Драконьей Школы. Главное, чтобы одно не помешало другому, но… Ладно, ладно. Кто же подумает, что Великий Мастер может быть к этому причастен, если он всё время был с Советом? А что до его ученика, то… меня здесь настолько считают пустым местом, что даже отпустили гулять по зданию без какого-либо сопровождающего. Железное алиби — хотя бы до момента, когда мы покинем это место.

Внешний вид здания оставался всё таким же серым и невзрачным. Подвальный коридор без окон, с ярко светящими и чуть мигающими эконом-лампами. Я медленно продвигался по нему, оглядывая попадающиеся по пути двери.

Главный вопрос — куда их сваливать?

Нет, конечно, всегда можно было выехать в какой-нибудь лес или на пустырь, и вывалить всё там. Вот только… такой массив некротической энергии сразу будет замечен, и в кратчайшее время тысяча трупов поднимет на уши всю страну, а если так подумать, то и весь мир. Колечко приехало к нам из солнечной Франции, так что там могут быть и зарубежные трупы… словом, море ненужного внимания.

А вот тёмные… что ж, это их профиль — избавляться от подобного дерьма.

Возможно, я и переоценил их, но, думаю, эта контора найдёт способ избавиться от тысячи-другой мёртвых тел. А если и нет… ну и поделом — нечего было бабушек по телефону разводить. Всех собак повесят именно на них.

Тёмные коридоры перетекали один в другой. Увы, пока ничего похожего на большой зал с вывеской «Свалка трупов» мне не попадалось. Зал для тренировок — мимо, уж слишком активные звуки оттуда доносились. Мужская раздевалка — тоже мимо, тесновато будет. Женская раздевалка…

Я резко замер

Сглотнул слюну

А вот туда мне надо.

Нет., не скинуть трупы.

Оттиск. Я едва не пропустил его в своей задумчивости, но теперь ощущал совершенно отчётливо. Ай да тёмные! Знали, какие здание снимать!

Вот только место, где он находится… в общем, понятно. Если меня там заметят, возникнут справедливые вопросы, что я там забыл.

А впрочем… плевать. Постояв у двери две секунды, я решительно потянул дверь и шагнул внутрь.

Сила зовёт меня. И плевать, если из-за этой силы мне прилетит пара пощёчин. В конце концов, я ведь честно сказал в присутствии Совета, что пойду знакомиться с ученицами. Какие ещё претензии?

Сила шла отсюда, ошибки не было; оказавшись внутри, я огляделся. Вроде пусто. Впрочем, это ничего не значит; кто-нибудь может войти сюда в любой момент. Я уже научен опытом, что в подобные пустые помещения опасно влезать, не подготовившись. Кто-то да сунется.

Взявшись за дверную ручку, я потянул её в сторону. Мышцы напряглись, но силы вполне хватало, чтобы изогнуть в сторону не самую прочную железку. Вот так; теперь, если кто-то попытается войти — дверь попросту не откроется, ручка зацепится за угол.

Можно приступать.

Отряхнув руки, я огляделся по сторонам. Женская душевая как женская душевая. Слева шкафчики со скамейками, справа — собственно, кабинки. Запах мокрых женских тел, надёжно впитавшийся в это помещение.

Но сейчас плевать на тела. Плевать на плоть. Только Оттиск. Только Сила. И я, вбирающий её.

Усевшись на мокрый пол прямо под выключенным душем — уж где концентрация Силы была выше — я закрыл глаза и сосредоточился.

…на этот раз место менялось разительней, чем прежде. В прошлые разы комната оставалась комнатой, парк — парком, а кладбище — кладбищем, но сейчас передо мной появлялось что-то, совершенно не похожее на женскую раздевалку.

Вот это действительно походило на подвал, подходящий тёмным культистам. Никакого современного освещения, тьма и сырость, да ещё и сдавленные стоны доносятся откуда-то… Встав, я медленно вгляделся в помещение. Паутина по углам, высоченная дверь почти три метра в высоту…

Стоп. Это не дверь три метра. С лёгким удивлением оглядев себя, я понял, что оказался в теле ребёнка, отсюда и все фокусы с размером комнаты.

Больше ничего понять я не успел. Шаги за дверью раздались быстро и резко; вот кто-то дёрнул её на себя, и я увидел фигуру, возникшую на пороге. Высокий мужчина с тёмными волосами. Одежда простая, но явно дорогого покроя, а ещё вся заляпана красно-бурыми пятнами.

…сложно передать как работают эмоции в Оттиске. Где находится грань между тем, что чувствую я, и тем, что чувствовал человек, в теле которого я находился. Но сейчас было ещё сложнее, чем обычно. От вида отца меня бросило в холодную дрожь; захотелось зарыться под землю…

Как я понял, что это отец? Да очень просто. Мой собственный отец в детстве вызывал у меня точно такое же чувство. Ни один космический головорез, ни один хтонический монстр — никто после не мог вызвать во мне такого. Только родной отец.

Кажется, в этом плане мы с пацаном хорошо резонировали.

— Я, кажется, сказал тебе пройти внутрь, — лицо отца не предвещало ничего хорошего. Я вгляделся в него. Ссадины, порезы, кровоподтёки… кажется, он только после хорошей схватки.

— Мне долго ждать? — он вновь скользнул по мне глазами.

Ладно, поглядим, что там у тебя. Ни слова ни говоря, я встал и направился следом за ним.

…комната за массивной дверью была погружена в полутьму — её освещали лишь несколько керосиновых ламп. Впрочем, даже этого тусклого света хватало, чтобы понять: вот здесь-то его и потрепало.

Деревянная мебель была в беспорядке разбросана по углам — как и человеческие тела со следами увечий. Разумеется, повсюду кровь — как же без неё?

Девушка, совершенно обнажённая, висела на руках, привязанная к поставленному на попа столу. Она слабо дёргалась, но скорее по инерции; было видно, что она измотана боем и держится из последних сил. На её теле — тоже следы недавней схватки; впрочем, не больше, чем у отца.

А вот и он — с грохотом захлопнул дверь за моей спиной.

— Страшно? — его голос звучал сухо и отрешённо. — Ну, конечно.

Подойдя к одному из трупов, он наклонился — и выдернул из ещё не успевшей до конца окоченеть плоти длинный нож.

— Знаешь, чего никогда не могла сделать твоя мягкотелая мать? — лицо мужчины скривилось в презрительной гримасе.

Я смотрел ему прямо в глаза. И понимал, к чему все это идет.

— Она никогда не могла воспитать тебя, — разогнувшись, отец принялся выпрастывать лезвие ножа о тряпку — методично, холодно. — Воспитать не как маменькиного сыночка, а как мужчину…

Он набрал полную грудь воздуха, явно наслаждаясь моментом.

Мои руки задрожали.

Пожалуй, без ложной скромности можно сказать, что я повидал всякое. Мало что может меня по-настоящему пронять. А вот детские воспоминания — могут.

— Именно этим мы сейчас и займёмся, — он направился ко мне быстрым шагом. — И не дай Бог ты начнёшь мямлить, как тряпка — отправишься к этому тёмному сброду.

Наклонившись, он вложил мне нож в руки.

Я опустил глаза на нож.

Ха.

Понятия не имею, кто этот тип такой, кроме как отец этого пацана. И кто такой этот пацан, я тоже понятия не имею. Как и то, за что он перебил всех этих типов по углам и за что издевается над привязанной девицей.

Знал я только одно — сейчас пацан переживает… суп.

В лицо прилетела пощёчина.

— Что с лицом? — морщинистое лицо отца напоминало морду оскаленного бульдога, готового вцепиться в лодыжку мёртвой хваткой. — Мало того, что мой сын тряпка, так ещё и идиот? Давай, вперёд. Покажи этой мрази, что бывает, когда связываешься с аристократами.

Ха. Ха.

Да ты, мужик, понятия не имеешь, почему я замер. Небось, думаешь, что я испугался. Что замер потому, что не хочу перечить тебе или струсил. Я же…

…замер потому, что перед моими глазами не было ничего, кроме густого красного месива.

Мой отец — мой настоящий отец, а не этот тип — всегда был тем ещё мудаком и психопатом. Ну, и крупным лордом Империи, помимо этого, по влиянию и власти недалеко ушедшим от самого Императора. Если вкратце… однажды он своим «мудрым правлением» довёл одну из планет на периферии его владений до такого состояния, что у людей не оставалось выбора, кроме как взбунтоваться.

Ладно, будем честны: это случалось вовсе не однажды. Такие истории заканчивались всегда одинаково, и особого интереса у меня в детстве не вызывали; я воспринимал происходящее как какие-то игрища взрослых и даже не пытался разобраться. Отцу такое отношение будущего наследника к делам престола, разумеется, не нравилось.

И… как и этот тип с бульдожьей мордой, он решил исправить это в своей неповторимой манере. Воспитать меня.

Нет смысла пересказывать хронику этой, с позволения, «войны». Сопротивление планеты было уничтожено под корень спустя два часа после прибытия отцовского флота к её орбите. Через три часа мы с отцом уже стояли в тронном зале. Члены семьи непокорного правителя тоже были там, вместе с нами. Привязанные к стульям за широким обеденным столом.

А затем внесли суп. Вернее, его ингредиенты. Овощи, корнеплоды, приправы. И местного правителя, главу мятежа — ещё живого.

Впрочем, ненадолго. Не говоря ни слова, отец закатал рукава — и принялся за «готовку». С его умением владеть мечом нарезка главного ингредиента на куски заняла чертовски мало времени. А когда голова, внутренности и всё остальное оказалось внутри здоровенного котла, он вручил мне огромный черпак и приказал варить. Отличный суп выйдет — так он тогда сказал со своей фирменной усмешкой.

Мне. Семнадцатилетнему п**дюку.

Можно подумать, уже дылда? Да нифига подобного. К своим семнадцати я конечно не был невинным цветком, но… недостаточно для того, чтобы нормально себя чувствовать во время такого процесса.

Отдельной пикантной ноткой было наличие за столом дочери местного правителя — девушки на вид весьма милой и симпатичной; такой, что в иной ситуации я попытался бы заговорить с ней о чём-нибудь… но сложно кидать на кого-то неловкие смущённые взгляды, при этом размешивая в огромном чане останки её отца.

Она была правда красивой. Чем-то похожей… на мою мать.

Есть этот суп, к счастью не пришлось. Вернее, пришлось, но уже не мне. Как можно легко догадаться, на эту роль отец назначил родственников мятежника. Сидя за столом, привязанные, они глядели на нас с ним, на происходящее кровавое действо круглыми глазами… но самый большой ужас в этих глазах возникал при взгляде на пустые тарелки, что стояли перед ними. В том числе и перед той девушкой.

Что же до отца, то он мирно сидел во главе стола и будничным, доброжелательным тоном вёл переговоры, обсуждая с семейством, под какими «условиями» они признают поражение в войне и какую именно кабалу они получат в виде репараций.

Заслужили ли эти люди такой расплаты? Честно говоря, понятия не имею; в то время меня больше всего заботило то, как бы не блевануть в казан, варево в котором я размешивал.

Вот и причина — одна из основных, по крайней мере — того, почему у меня так туго с проявлением симпатии к кому-либо. Какая бы девушка мне после этого не нравилось, в сознании тут же начинало маячить чувство вины, а перед глазами, разумеется, вставал тот бл*дский суп.

Жестокость к врагу? Возможно, но вовсе не это так зацепило меня в том случае. Куда больнее было то, как отец смеялся надо мной, оцепеневшим от происходящего, мешающим суп на автомате. Смеялся и… говорил примерно то же, что и этот идиот-бульдог из Оттиска говорит своему сыну.

И ведь самое мерзкое — даже не то, что он сделал со мной. Хуже всего — его собственное восприятие всего этого. Старый мудак ведь считал себя правым. Видел в этом действительно адекватный способ заставить ребёнка повзрослеть. Он был горд собой, горд тем, что у него хватает духу как следует воспитать своего сына. Тем, что именно я мешал тот бл*дский суп.

Помню, как он всю обратную дорогу нёс какой-то бред — что-то про то, что «либо ты размешиваешь суп и разливаешь его по тарелкам, либо ты и есть тот, кто плавает в супе», и всё в таком духе. Старому козлу было невдомёк, что я его даже не слушал.

Я лишь винил себя в том, что я такой плохой и тупой сын, раз ему приходится делать со мной подобное, чтобы я стал умнее.

Дало ли мне это что-то?

Я улыбнулся.

— Тупой трус, — даже не сказал, а вырыгнул из себя отец-бульдог из Оттиска. — Не способен даже на…

…не дожидаясь окончания фразы, я нанёс удар; улыбка переросла в широкую, нехорошую ухмылку.

Отец удивлённо заморгал, глядя на меня; нож, который он мне вручил, торчал прямо из печени привязанной девушки.

Впрочем, я и не думал останавливаться. Удары были точными, умелыми, а главное — быстрыми, как будто их наносил заведённый автомат. Провернуть под рёбрами. Пробить лёгкие. Вспороть кишки.

Я не обращал внимания на то, жива девушка передо мной или мертва — просто бил с лихорадочной скоростью, дотягиваясь, насколько хватало детского роста. Кровь брызгами падала на меня — липкая, с характерным запахом — но и на это тоже я не обращал никакого внимания.

А вот на что обращал, так это на отцовское лицо. Стоящий сбоку мужчина начал было довольно улыбаться… но эта улыбка быстро стала напряжённой. Что-то не так, мудак?

Время шло; я наносил удар за ударом, как будто кроме меня, ножа и окровавленного обрубка, мало похожего на человеческое тело, передо мной ничего в мире не существовало. Напряжённость в глазах отца перерастала в беспокойство, а беспокойство — в самый настоящий страх.

Вот и чудесно.

— Эй, — резко остановившись, я повернулся к нему, чувствуя, как кровь стекает у меня по лицу. — Что с лицом?

Отец нервно сглотнул, пытаясь что-то сказать… но, кажется, его слишком потрясло то, что он увидел — как и перемены в моём тоне.

— Ты же именно этого и хотел, — я сделал шаг в его сторону. — Мечтал об этом.

Ой. А почему-то вместо радостных отцовских объятий мы так резко сбледнули с лица и принялись отступать назад?

— Такие, как ты, — прошипел я сквозь зубы, подходя ещё ближе, — просто маленькие, узколобые садисты и у*баны. Вашего грёбаного расположения не добьёшься…

Отец распластался по каменной стене; его лицо застыло в гримасе подлинного ужаса, любые слова замерли в горле. Поводя в воздухе ножом, я подошёл к нему почти вплотную. Да уж, наверное, ауру ненависти и гнева, что исходила сейчас от меня, можно было ощутить физически.

— …даже если вас зарежешь, как собак, — закончил я. — Всё, что вы понимаете — это страх.

Мой язык медленно, демонстративно прошёлся по лезвию ножа, слизывая вязкую кровь.

— Поэтому и воспитывать такие ублюдки, как ты, могут лишь через страх, — я с улыбкой вытянул руку и указал на превращённое в кровавую мочалку тело. — Ну, как? Этот кусок мяса сделал меня мужиком?

Отец лишь молча глядел мне в глаза, не в состоянии ни сказать что-либо — ни отвести взгляда.

— Я спросил, — выплюнул я, — сделал ли он меня мужиком? И будь столь любезен, уточни, на каком именно моменте. На почках или на селезёнке?

Отец раскрыл рот, но лишь молча глотнул воздуха, когда я шагнул ещё ближе; дёрнувшись вбок, он потерял равновесие и, упав, принялся нелепо отползать.

— Что же ты? — я продолжал улыбаться, глядя ему прямо в глаза. — Это именно то, во что ты так мечтал превратить собственного сына. Надеюсь, тебе нравится.

…так дала ли мне что-то та история с супом?

Пожалуй, да. Со временем. Дала понимание того, как мыслят подобные мудаки.

Вина? Она ушла с пониманием того, что глупо винить себя за то, что ты не стал грёбаным монстром, которого хотел видеть в тебе твой отец. За то, что ты не дал садисту реализовывать через тебя свои больные комплексы.

За любым желанием «сделать тебя лучше», «воспитать из сына мужика» кроются лишь чьи-то тараканы в голове и ограниченные садистские фантазии. Не поддаться на это не значит быть трусом или тряпкой; не поддаться на это значит остаться собой. Проявить силу и не стать монстром, которого из тебя хотели вылепить, несмотря на всю вину, которую тебе же хотели навязать.

Я кинул ещё один взгляд на отца. Трясущийся, бледный, с выпученными глазами.

Жалкий.

Все они жалки, если содрать с них тонкую шкурку бравады и показать, что они не самые сильные здесь.

Швырок; нож завибрировал, с силой вонзившись в каменный пол — я же, больше не оборачиваясь ни на что, просто вышел за дверь. Здесь мы закончили.

Последнее, что я ощутил перед тем, как Оттиск начал распадаться — то, что пацан, в чьём теле я находился, больше не испытывает ни капли страха перед отцом.

…реальность встретила меня неприветливо; озноб и жар одновременно, а главное — подкатывающая к горлу тошнота. Несколько секунд — и я, согнувшись пополам, принялся неудержимо блевать.

Нет, воспоминания о супе не при чём — они уже давно не вызывали у меня такой реакции. Просто это значило, что я достиг предела. Первый этап Огранки завершён.

Вернее, почти завершён. Словно… я подошёл к самой границе. Оттиск довёл меня до этой границы, но перешагнуть её я должен сам. Не хватает лишь последнего толчка.

…когда лежишь, согнувшись, и блюёшь на пол перед собой, сложно воспринимать реальность вокруг. Пожалуй, в эти короткие пару минут я не реагировал ни на что.

И лишь извергнув из себя всё, что было, я поднял взгляд.

Так. И откуда взялась эта девушка, что стоит передо мной, округлив глаза?

* * *

Аннабель не любила смотреть на себя в душе. Ассоциации не те. Возможно, для большинства обычных девушек её внешность была бы пределом всех мечтаний, но мать всё равно видела в ней кроненберговскую тварь.

Что и говорить, Арина Астрид была ужасной матерью — даже для человека, председательствующего в Совете тёмного культа. Вечное пренебрежение дочерью, муштра и придирки по каждому поводу. Требование быть лучшей из лучших — всё, что ниже первого места, есть провал.

Сегодня мысль о том, как легко подвести мать, были особенно сильны. Легко сказать — убедить госпожу Рюдзин взять её в ученицы, да ещё не выдав при этом принадлежности к культу. Одно хорошо: в этой школе будут одни лишь девушки. С парнями Аннабель себя вести практически не умела — ну, если не считать озлобленности на них в счёт компенсации.

Дверь женской душевой раскрылась.

А вот такие моменты она любила. Неподвижно, не издавая ни звука и сощурив глаза, она следила за парнем, входящим внутрь. Это уже далеко не первый раз, когда идиоты, особенно новенькие — этого парня она прежде не видела — косят под дурачка, якобы случайно заходя сюда. Ей нравилось видеть, как сальный взгляд перестаёт быть сальным. Нравилось видеть боль на их лицах. Нравилось слышать в коридорах новые слухи о том, сколько теперь проваляется на больничной койке очередной похотливый придурок.

Аннабель была готова уже сдвинуться с места и наброситься на него… но замерла.

Что-то идет не по обычному сценарию.

Обычно к этому моменту парни начинали жадно шарить глазами по душу, спеша увидеть побольше. Этот… будто вообще не смотрел внутрь. Вместо этого он просто целенаправленно забарриккадировал дверь, легко согнув металлическую ручку.

Что за?.. Может, просто…

Не может. Что-то определённо не по сценарию. Ладно, дверь. Но просто пройти в угол душевой и усесться под выключенным душем? Что происходит? Его будто вообще не волновало, когда он зашёл.

…первый заинтересованный шаг Аннабель сделала минуты через три. Её маскирующая магия работала на полную катушку… но, похоже, это было излишним. Он бы сейчас не заметил её, даже встань она перед ним как есть, в полный рост.

Аннабель недоверчиво сощурилась. Что?..

Парня явно штырило. Лицо кривилось в гримасах, руки и глаза под закрытыми веками чуть подёргивались. И ещё это ощущение Силы… которая то появлялась на пару секунд, наполняя всё помещение, то исчезала.

Что происходит?

Нет, это явно не обычный придурок-извращенец. Аннабель потеряла счёт времени, завороженно глядя на то, как он сидит, погружённый в медитацию, закатив глаза.

Любопытно… любопытно.

Ничего не происходило — во всяком случае, ничего нового — достаточно долго, и Аннабель уже была готова шагнуть вперёд, попытаться окликнуть парня… когда неожиданно случилось это, самое странное и дикое.

Парень глубоко вдохнул воздух, словно собирался нырять под воду; не открывая глаза, он подался вперёд, падая на ладони, и… начал расти.

Красная рубашка затрещала, когда мышцы под ней, и без того немаленькие, натянулись, как воздушные шары. Растопыренные пальцы разъезжались по мере того, как увеличивались ладони; обострились скулы на лице; плечи едва не рвали одежду.

Это… что это вообще за вид магии? Аннабель ощутила внутри лёгкий укол испуга. Она даже не слышала о чём-то подобном!

Кто бы он ни был, как бы он это не совершил… нужно срочно узнать у него, в чём тут фокус и как он это сделал. Идеальный контроль над телом… возможно, с ним мать перестанет изводить её за недостаточную, по её мнению, красоту?

Благо, вызнать что-нибудь у парня… было простой задачей. Всё-таки некрасивой она была только в глазах матери.

Развеяв маскирующую магию, Аннабель выпрямилась во весь рост и шагнула навстречу парню. Пусть он только поднимет глазач, пусть увидит её…

Когда парень зашевелился, она лишь улыбнулась. Вот, сейчас он её заметит, и тогда…

Быстрый косой взгляд; лицо парня скривилось. Схватившись рукой за горло, он вновь упал на колени и смачно, долго блеванул.

Эээ… Что?

Вот теперь у неё точно появились вопросы.

Глава 12

Они не понимали. Никто из них не понимал.

Реверс быстро и тихо шла по коридору, осторожно оглядываясь по сторонам.

Виталий и Григорий тратили время на споры. «Ты правда притащил Йошиду Распутина в штаб тёмных?»

Толстяк утверждал, что притащенный им к тёмным — есть Древний Великий Мастер и он никак не может быть Йошидой Распутиным; её учителя пытались понять, может ли Йошида Распутин быть Великим Мастером… и никто не знал, что делать.

При всём уважении к ним обоим… только сама Реверс знала, что делать.

Для начала — найти этого ублюдка.

* * *

Бледно-бурая лужа передо мной выглядела крайне неаппетитно.

Что до девушки, то она… выглядела скорее потрясённо.

Её светлые, почти белые волосы вились по широким, чуть больше, чем ей было бы к лицу, плечам. На остром подбородке чёрным пятном сияла родинка, а пухлые губы были слегка приоткрыты от удивления.

Мне показалось, или только что веко дёрнулось?

Ну, да. Наверное, нормальная реакция на то, что она только что увидела. А впрочем… не наплевать ли?

Аккуратно, чтобы не вляпаться в отдаленно напоминающую разводы бензина на луже субстанцию, я поднялся с пола и, переступив через неё, направился к раковине. Включив кран на полную катушку, я припал к струе воды, прогоняя изо рта мерзкий привкус, а заодно и дикую жажду, что возникла у меня после возвращения из Оттиска. Пил я долго, жадно, ни на что не обращая внимания. Только минуты через полторы-две я, наконец, оторвался и поглядел в зеркало.

Ого. Из отражения на меня глядел натуральный шкаф с антресолью — чудо, как красная рубашка ещё оставалась цела.

Занятный эффект. Я подошёл к самой черте первого этапа Огранки, и Сила переполняла меня — но всё-таки второй этап не наступил, и она проявлялась… вот таким образом. Мышцы надулись фигурным рельефом, как у качка после сушки; я чувствовал голод и жажду, некоторую скованность в движениях, но в то же время — физическую силу на уровне… самосвала.

Я достиг границ физического развития тела человека. Таков был первый этап огранки. Перейти эти границы — это значит ступить во второй. Для чего мне не хватало некого… рывка? Последней капли?

— К… ххк…

Я покосился на девушку, которая силилась что-то сказать — но, кажется, слишком зависла от происходящего. Угу, отдаёт каким-то сюрреализмом, и это явно не то, что видишь в женской душевой каждый день. С другой стороны…

— А разве я не запер дверь? — будничным тоном осведомился я. Косой взгляд на дверь показал, что та всё ещё закрыта.

— Я… — судя по всему, девушка выдала ответ почти машинально. — Я была тут ещё до этого…

Я пожал плечами.

— Ну, так могла бы сразу сказать об этом. А не отмалчиваться по углам. Как-то невежливо, знаешь ли.

Не то, чтобы я отказался от Оттиска, знай заранее, что она тут. Просто придумал бы, как выгнать её из помещения. Теперь же… и смешно, и грустно. Какой бы фразой отбрехаться, чтобы и у неё мозги не закипели от происходящего, и меня самого не закидали кучей вопросов?

— Обычные тренировки, — всё тем же тоном сообщил я, подцепляя висящее на крюке полотенце и вешая его себе на шею. — Ну… ладно, не совсем обычные. Малость перестарался. Великий Мастер говорил, что нельзя увлекаться, когда культивируешь энергию Ци.

— Ты хочешь сказать, — девица наконец-то оживала, но изумление с лица никуда не пропадало, — что это для тебя — просто тренировка?

Я скромно кивнул, тщательно моя руки.

— Кто ты вообще такой? И как попал сюда?

Грёбаное ощущение сухости. Опустив обе ладони под ледяную струю, я плеснул воды себе в лицо.

— Никс. Просто Никс, — я широко улыбнулся. — Мы с моим Мастером — кто-то вроде почётных гостей у вас сегодня.

Хватит с неё и такого объяснения. А мне — ещё водички. Аааа, кайф.

— Погоди-погоди, — лицо девушки неожиданно вытянулось. Она как будто что-то поняла, словно кусочек паззла встал на место. — Так ты… из Европы?

Она покачала головой.

— А говоришь совершенно без акцента. Я бы даже не заподозрила.

Я не перебивал её, продолжая плескать водой себе в лицо. Разговор становился интересным, ладно. Что ещё скажет?

— Так это какая-то магия европейских тёмных? — в голосе девушки слышалось явственное разочарование. — Наверное, стоило сразу сообразить, просто я никак не ожидала увидеть такое здесь.

Я пожал плечами.

— Магия не имеет географической привязки. Если сильно постараешься, станешь не хуже любого европейца, — закрыв кран, я принялся вытирать лицо полотенцем. Странный разговор совершенно не напрягал и даже чуть веселил меня.

А вот девушка, кажется, моего веселья не разделяла.

— Здесь? — мрачно фыркнула она. — Выучиться чему-то приличному? У кого и как? Здесь можно только потратить кучу времени.

Она взмахнула рукой.

— Тёмные ритуалы! Чёрные балахоны на одном этаже, белые воротнички на другом. Думаешь, хотя бы кто-то из этих идиотов знает, что такое быть тёмным на самом деле?

— А разве нет? — я склонил голову на бок.

— Не смеши, — девушка скривилась в презрительной гримасе. — Это просто мечтатели. Ролевики, заигравшиеся в тёмных культистов. Сама эта Тёмная Спираль… Голицын и другие фанатики всем рассказывают, какими мы когда-то были крутыми, как аристо пришлось объединиться, чтобы победить нас…

Я чуть приподнял бровь. Ладно, становится и правда интересно.

— Мне тоже рассказывали эту историю, — заметил я. — И что же именно с ней не так?

— Да всё не так! — то ли у девушки давно не было возможности выговориться, то ли… ладно, эти мысли пока придержу при себе. — Разговоры о могущественной секте, об Особом Пути Силы. Мы даже сектой не были!

Я вопросительно поглядел на неё, продолжая вытираться.

— Просто род аристократов, — продолжала она. — И даже не кто-то вроде Распутиных или Суворовых. Нет. Мелкие третьесортные аристо, прихлебатели более могучих родов.

Вот чем хороша по-настоящему интересная история, так это тем, что с разных сторон она открывается совершенно по-разному. То, что Голицын склонен всё… приукрашивать, мягко говоря — было очевидно с самого начала.

Возможно, эта девица тоже перегибает, но уже в другую сторону. Или нет. Как бы там ни было, выслушаем её до конца.

— И что случилось затем? — уточнил я.

— Политика, — фыркнула она. — Как и всегда у аристо, случилась политика. Клан, недавно бывший полезным, стал неудобен, и нас просто вырезали.

Я медленно, демонстративно оглядел её с головы до ног.

— Что-то ты не похожа на вырезанную, — заметил я. — Да и остальные…

Девушка пожала плечами.

— А это как раз к вопросу, откуда взялся бред про тёмных и особый путь. Трое отпрысков рода оказались учениками тёмного мага — настоящего тёмного, из Европы, довольно влиятельного человека. Распутины искренне уважали этого мага, и, чтобы не ссориться с ним — пощадили этих троих и их семьи.

Угу. Разумеется, прекрасно понимая, что те уже ничего не смогут сделать в ответ.

— Ну, а тёмный маг? — я глядел на неё с неутихающим интересом.

— Тёмный маг тоже уважал Распутиных, — экспрессия в голове девушки сменилась лёгкой усталостью. — Он заявил, что ему не нужны в учениках безродные изгои, и выгнал всех троих на мороз, а вскоре укатил к себе домой, в Европу.

Я медленно кивнул.

— Дай угадаю. С тех пор остатки рода считают себя тёмными, на деле являясь просто недоучками с фиксацией на мраккультизме?

— Именно, — выплюнула девушка. — Сколько вокруг этого накрутили теорий. И маг тот просто испугался растущей мощи, и аристо вырезали только из-за их тёмного таланта…

Она махнула рукой.

— Большинство в секте не может… ничего, кроме дешёвых фокусов.

Я хмыкнул.

— А как насчёт тебя? Похоже, что ты судишь о них… чуть свысока.

— Я кое-что могу, — согласилась девушка. — По крайней мере, я никогда не строила иллюзий и всегда серьёзно тренировалась. Но по сравнению с топовыми аристо это всё равно… на троечку.

Она покачала головой.

— Моя мать — глава Совета, и она тоже это понимает. Она хочет, чтобы я поступила в Драконью Школу, к госпоже Рюдзин.

…вот как?

— …но также она понимает, что шансы… невелики, — продолжала моя собеседница. — Как ты думаешь, что она решила сделать? Использовать какой-нибудь из чудом сохранившихся рабочих артефактов? Провести какой-нибудь более-менее сносный ритуал?

— Ни единой идеи, — честно признался я.

— Она придумала, — ещё больше скривилась девушка, — отыскать где-нибудь максимально неумелых придурков и отправить их на приём от лица культа. Для того, чтобы на их фоне я смотрелась выигрышнее.

Я скривился в ответ.

— План так себе, — согласился я.

А что же до всего остального… Пожалуй, удивляться было нечему. В мире, которым заправляют кланы, давным давно захватив контроль над всеми сферами жизни в стране… я встретился с настоящей сектой тёмных практиков? Да ещё и с давней историей вражды с теми, кто сейчас господствует? Если секты и существовали раньше, то к нынешнему времени уже давно должны были быть уничтожены, а не спокойно себе существовать под боком у тех же Распутиных.

Так что вывод простой — строить весь этот спектакль в нынешних реалиях могут либо безумцы, либо те, кто ими притворяется. Благо, что первых в лице господина Голицына, что вторых в виде Совета я видел собственными глазами.

Ну, зато теперь стало понятно, почему они так неприкрыто зубоскалили над Орловым. Когда ты сам ничего из себя не представляешь, нет удовольствия больше, чем поизгаляться над тем, кто по твоему мнению ещё слабее.

— Интересно, интересно, — заметил я. — Вот только…

Помните мысли, что я хотел придержать при себе до конца её рассказа?

— …один вопрос. Зачем ты мне всё это рассказываешь? — я с любопытством уставился на неё. Правду она мне, конечно, едва ли скажет, но даже ложь может быть… интересной.

— Да потому что это и так никакой не секрет, — мрачно отозвалась девушка. — Ваши европейские тёмные — настоящие тёмные — и так в курсе; мы для вас посмешище. А ты что, правда не знал этого всего?

Я пожал плечами, не отвечая ни «да», ни «нет».

— Ну, твой мастер точно знает, — завершила девушка. — Вот и весь ответ.

Ну, нет. Это не ответ — это скорее отмазка.

Впрочем… задачка-то совсем не со звёздочкой, догадаться об истинном смысле её намерений довольно легко. Уж как-то слишком быстро она перестроилась из изумлённой в дружелюбную, да и глазками хлопает как-то уж слишком… сексуально.

А произошло это в тот момент, когда я сказал про тренировки — и закрепил у неё в голове свой образ «могучего мага из Европы».

Кто-то хочет откровенность в ответ на откровенность, так? Ответ в самом вопросе. В той части, где она рассказывала, как усердно тренируется.

Долго ждать не пришлось; выждав ещё пару секунд, она и сама выдохнула с какой-то надеждой в голосе:

— Но… ты это всерьёз говорил?

— О чём? — я сделал невинное лицо.

— О том, что магия не имеет национальности, и…

— Не имеет, — подтвердил я. — Совершенно не имеет.

— Но тренировки, опыт, знания… — она помотала головой. — Какой шанс, что я смогу… что-то серьёзное? Вроде того, что только что сделал ты?

Я пожал плечами.

— Откуда мне знать? Я ученик, а не мастер.

Чего она ждёт-то, в самом деле? Что я поведаю ей за пять минут великий секрет прокачки?

— Ну… ты всё-таки видел в деле настоящую тёмную магию, а не этот карго-культ, — отозвалась она. — К тому же, у многих мастеров свои, уникальные методы, и…

Я не перебивал.

— Взять ту же Рюдзин…

— А что с Рюдзин? — уточнил я. Девочку, кажется, чуть заносило; видимо, она не хотела спрашивать напрямую, видя, что я остаюсь невозмутимым и не реагирую на её взмахи ресницами — поэтому слова выходили чуть натянуто.

— Ну, знаешь, — она пожала плечами. — Слухи ходят всякие. Что у неё появился какой-то способ — не то артефакт, не то ритуал — резко и сразу повышать силу учениц. Но… само собой, чтобы она использовала на тебе этот метод, нужно уже быть в числе лучших.

— Звучит как городская легенда, — заметил я. — Волшебной кнопки «стать сильнее за секунду» тебе не предложит ни один Великий Мастер и ни один артефакт.

— Но ты же…

— А что я? — на моём лице повисла улыбка. — Говорю же. Всего лишь внешний эффект от рядовой тренировки.

— Тогда почему Рюдзин вообще начала это? — девушка сощурилась. — Сидела же всю жизнь в своём Токио, не дёргалась. И тут три-четыре года назад — начала открывать филиал за филиалом, как будто на неё какое-то откровение снизошло! Шестой филиал открывает за всё это время!

Три-четыре года назад?

Стоп. Погодите-ка.

Разумеется, этому можно придумать сто причин. А вещью — «волшебным усилителем», о котором говорит моя собеседница — может оказаться всё, что угодно. Но три-четыре года назад…

Ведь именно тогда, по местному счёту, Теонор и обнаружил Землю. Или чуть-чуть пораньше — как раз настолько, чтобы найти здесь… кого-то.

И Обелиск. Именно сегодня. Именно там.

Может ли быть, что…

Ох, чёрт. Далеко дело-то зашло. Пожалуй, хватит терять время в этой заблёванной душевой. Кинув смятое полотенце в раковину, я лучезарно улыбнулся девушке.

— Что ж, спасибо за интересный рассказ. Ну… я пошёл?

Девица вновь вытаращила глаза. Конечно, она понимала, что может услышать отказ… но настолько наглый и неприкрытый?

— Погоди, ты просто…

Я остановился у двери и сощурился. И почему шаги с той стороны зазвучали именно в этот момент?

Дверь дёрнулась раньше, чем я успел её коснуться — разумеется, безуспешно. И кому так срочно приспичило помыться?

— Ты просто уйдёшь? — ещё не сообразив, что мы больше не одни, бросила мне в спину собеседница. — После всего, что тут произошло?

— А что тут такого уж произошло? — я пожал плечами. — Ну, да. Наблевал тебе под ноги, вырос почти в два раза. Поговорили. Не нужно драматизировать.

— Эй! — из-за двери раздался чуть приглушённый женский голос. — Кто там?

— Аннабель, это ты там? Кто с тобой? С кем ты говоришь?

— Это мужской голос! Что там происходит?

Ох, загалдели, как чайки на причале.

— Аннабель, значит? — я поглядел на новую знакомую. — Красивое имя.

— Вот блин… — округлив глаза, Аннабель глянула на дверь. — Вовремя…

Она повысила голос.

— Эй, хватит ломиться, дверь…

Но её уже не слушали. Голоса девиц-чаек неслись и неслись из-за двери.

— Дверь заклинило? С кем она там, кто знает?

— Даню позовите, Даню! Аннабель там одна с каким-то извращенцем!

— Даня был в зале, сейчас…

Я вздохнул. Суета сует. Немудрено, что с такими умными ученицами тёмные не могут подняться выше уровня микрозаймовых контор.

Выходить в эту суету не хотелось, но… не то, чтобы у меня были варианты. Не торчать же тут сто лет.

Я улыбнулся Аннабель.

— Бывай. И не расстраивайся насчёт силы. Может, найдёшь себя в чём-нибудь другом? — я окинул девушку взглядом. — Воду из своей ванны продавать в Интернете начни, я не знаю.

Даже не глядя на её реакцию, я развернулся к двери, взялся за искажённую металлическую ручку — и чуть надавил.

…дверь вылетела, как пробка из-под шампанского, и стайка девочек-чаек с визгом брызнули в сторону. Кажется, я никого не пришиб.

— Чего… — пискнула одна сдавленным голосом. — И почему Аннабель вечно достаётся всё самое лучшее?

Полдесятка глаз изумлённо скользили взглядами по моей впечатляющей фигуре. Ну, да — похоже, они ждали какого-нибудь задохлика-задрота, но никак не…

Хлопок двери — и быстрые шаги. Парень, что показался в коридоре — высокий, коротко стриженный в чёрной толстовке с принтом Оззи Осборна — приближался ко мне на полной скорости, и на его лице играла печать слабоумия и отваги. И праведного гнева, конечно же.

— Эй! — заорал он на весь коридор. — Ты что, извращенец?! Что ты делал в женской раздевалке, да ещё с Аннабель?

Аннабель, красная как рак, осторожно шагнула вслед за мной и покосилась на Даню с лёгкой… неприязнью. Что, ухажёры достали?

— Даня! — завопили наперебой девочки-чайки. — Не надо! Он тебя покалечит! Он…

— Мускулы — ещё не сила, — с лёгким смешком отозвался Даня, глядя на меня с презрением (пополам с завистью). — Даже наоборот.

Такое дело. Я не очень люблю общаться с идиотами. Они все в общем-то одинаковы, и довольно безынтересны. Однако есть такой вид идиотов, общению с которыми я готов посвятить добрые часы своего личного времени.

Смешные идиоты.

— Наоборот? — с улыбкой переспросил я.

Парень немного опешил. Видимо удивился тому, что я просто заговорил с ним, а не стал сыпать угрозами, как обычно принято в таких силоцентричных местах, как тёмная школа. Стоит отдать ему должное, собрался с мыслями он довольно быстро.

— Д-да, наоборот, — парень прокашлялся и уставился мне прямо в глаза, — Подумай сам, кто бы смог одновременно качать и магию — и мышцы? — он замедлил шаг и повернулся к группе девчонок, — Этот тип выбрал мышцы. Значит, в плане магии он ноль.

Даня явно был доволен само собой. Ну, не каждый день выпадает шанс распустить хвост веером.

На лице у Аннабель отразились ужас и понимание того, что сейчас будет — но парень этого не замечал. Кажется, он был уверен в своей правоте на все сто, и хотел как следует покрасоваться перед ней и остальными девушками.

Те же были… не столько впечатлены, сколько озадачены происходящим.

— Сила достигается не в качалках, — продолжал он вещать со всезнающим видом. — И не выставляется напоказ. Сила… — парень выдержал небольшую паузу, — это то, что ты будешь скрывать до последнего, иначе в ней нет смысла.

Аплодисментов он не дождался. Только моего смешка.

— Чего-чего? — я сощурился, гадая не послышалось ли мне.

— Я же говорила, что всё плохо, — тихо пробормотала сзади Аннабель.

Не думал, что до такой степени.

Теперь на лице Дани цвел триумф. Ну да, он сможет поучить жизни не только девчонок, но и какого-то глупого качка. Не день, а сказка.

— Настоящая сила достигается через долгие культивации. Неподвижность, тишина, одиночество…

— Верный способ дать Силе закостенеть и упереться в искусственно созданный потолок, — я хмыкнул.

— Ты вообще забываешь про окружающий мир, и тогда сила сама вливается в тебя. Это не мои слова, это слова старейшин… — он решил пропустить мои слова мимо ушей.

Я хмыкнул, на этот раз уже не сдержавшись.

— Если у тебя сыпется песок из всех мест, то безусловно. Десять лет просиди на горе — и любой превратится в старца. Внешне, — я развел руками. — К магии этот бред никакого отношения не имеет.

Он закатил глаза и сделал шаг вперёд, нацепив на себя снисходительную мину.

— Значит мы с учителем каждый год просто так на два месяца едем за город? — Даня закрыл глаза и заговорил на два тона ниже. — В этом и есть настоящая сила. В культивации энергии Ци. В сборе духовно обогащённых трав и погружении в астральные над-слои реальности… — парень открыл глаза и посмотрел прямо на меня, — Ты хочешь сказать, что я лгу?

— Что ты, — хмыкнул я. — Нет, конечно. Просто старина Оккам подсказывает, что когда старый мужик регулярно уезжает жить с мальчиками в уединенные места, то дело здесь, скорее всего, не в астральных над-слоях. А вот в погружение верю, — я подмигнул.

Его глаза распахнулись ещё шире; парень подошел так близко, что буквально начал плеваться. Ей-богу, откуда столько драмы?

— А сейчас хочу показать разницу между силой — и Силой, — он глубоко вдохнул. — И заодно преподать урок извращенцу.

Удар.

Что ж, наверное, по местным меркам парень действительно кое-что да умел. Где-то на уровне вчерашних приёмов Тиграна. Я видел магическую энергию, вложенную в удар, буквально невооружённым глазом. Пожалуй, будь я обычным качком из спортзала, такой удар неплохо вышиб бы из меня дух.

Ох, тёмные, тёмные. Одни несут бред, другие интригуют, а третьи вообще руками машут.

Летящий кулак врезался в мою ладонь с глухим звуком… и ничего. Казалось, в этот момент все лица в этом небольшом помещении были прикованы к нам, напряжённые до набухших вен на висках…

Единственным спокойным лицом оставалось моё собственное. Ладонь приняла удар, полностью погасив энергию; Даня распахнул глаза, уже успев понять, что всё пошло не по плану — но ещё не сообразив, что именно не так…

— Поймать руку любой кусок мяса может, ты… — пока я думал откуда в парне столько слюны, его глаза начали гореть синим., — Ничтожество!

Я сжал руку.

На этот раз звук был громче. Хруст костей вообще — не самый приятный звук, а этот был каким-то особенно протяжным.

— За пару месяцев залечишь, — заметил я, отпуская руку побелевшего от боли, гнева и непонимания парня. — Как раз помедитируешь в это время.

— Ты… ты… — он пытался вдохнуть и сказать что-то, но не мог. — Ты не представляешь, что ты сделал… ты теперь…

Не знаю что он там хотел делать с огоньком в глазах, но последний быстро потух.

— Блин, парень, ты это зря, — протянул кто-то из девиц за моей спиной. — Его мастер правда один из лучших в Спирали…

Даня резко вздрогнул — и, развернувшись, быстро устремился вон, баюкая на ходу сломанную руку; часть девушек бросилась за ним, часть продолжала глядеть на меня, разинув рот.

— …может, с ним ты и справился, но поссорился с его Мастером.

— Да кто этот парень вообще такой? Он остановил его удар… просто ладонью?

— Мастеру Геворку он всё равно не ровня.

— Да, но всё равно — кто он? Кто-то вообще знает его?

…не обращая внимания ни на них, ни на замершую Аннабель, я просто развернулся — и зашагал в противоположную сторону.

* * *

Когда за моей спиной снова раздались быстрые шаги, я даже не замедлился. Кто бы это мог быть? Даня позвал дружков? Или Аннабель решила, что разговор не окончен? А скорее всего, кто-то посторонний.

— Простите, — раздалось за моей спиной. — Это ведь вы ученик Великого Мастера?

Я обернулся. Кто мне быстрым шагом подходил человек в обычном офисном костюме. В голосе грамма вежливости, только холодная профессиональная отстранённость. В общем, типичная вышколенная шестёрка.

— Чем обязан? — я чуть криво улыбнулся ему. У меня тут целое кольцо дел, вообще-то.

— Превосходно, — тот оставался таким же непроницаемым. — Меня прислали, чтобы сопроводить вас на собрание Совета.

— Это может как-то подождать? — уточнил я. Слуга покачал головой.

— Я и так потратил много времени, отыскивая вас. У Совета к вам важные вопросы.

Я задумчиво и с лёгким раздражением поглядел на него. Конечно, можно было бы забить на этого типа и отправиться по своим делам… но бросать Орлова одного на растерзание всему культу мне не хотелось. Пора было бы проверить, как он там.

Слуга быстро вёл меня по коридорам; мы снова спустились в подвал, и спустя пять минут плутания в лабиринте снова вышли в зал Совета. Все на своих местах, а вот и Константин, заметно нервничающий. Увидев меня, он приветственно махнул мне рукой, в которой была зажата…

…что?

— Это что? — подойдя вплотную, слегка удивлённым голосом уточнил я, указывая на… высохшую лодыжку? Да, предмет напоминал именно это.

Орлов пожал плечами, изумлённо оглядывая мои выросшие за короткое время мышцы.

— Мне же нужно было что-то взять из сокровищницы тёмных. Вот я и…

Сощурившись, я пригляделся к куску мертвечины у него в руках. Никаких следов магии или чего-то необычного, кость как кость. Если и похожа на руку Императора, то только внешне.

— Что, промахнулся? — лицо Орлова чуть вытянулось. — Я решил, что, раз она хранилась у них, может, в ней какая-то сила…

— Не-а, — отозвался я. — Хрень.

— Полная хрень?

— Полная хрень, — я покосился на совет и добавил, — Великий Мастер.

На лице парня отпечаталось сильное разочарование.

— Простите, — блондинка из Совета, поднявшись с места, поглядела на меня с лёгким напряжением. Да, если приглядеться, теперь было видно, что у них с Аннабель похожие, острые черты лица. — Великий Мастер, вы готовы подтвердить ваши слова насчёт ученика?

— Что? — я пробежался по зальчику взглядом. — Какие слова?

Блондинка снова удивлённо изучила мои мускулы. Как и все остальные.

— Ваш Мастер сообщил Совету, — заметила она, — что вы владеете рядом боевых заклинаний. Поскольку это важное умение, которое может быть продемонстрировано на приёме у госпожи Рюдзин, Совет бы хотел… увидеть это заранее.

А вот и ответ. Как мы помним из сказанного Аннабель, цель Совета — отправить на приём максимально неумелых дураков под видом опытных Тёмных. Похоже, Совет начал сомневаться, действительно ли мы с Орловым те, кто им так нужен.

— Запросто, — я улыбнулся.

Хотя радоваться было нечему. Что теперь? Мне нужно специально сделать так, чтобы заклинания выглядели лажово? Вытащить свои щупальца… и представить, что я на морозе?

Впрочем, эту проблему решили за меня. Дверь зала снова распахнулась.

— Госпожа Астрид! — задребезжал на всё помещение сгорбленный сухой старичок, чуть потряхивая жиденькой бородкой; его глаза бегали из стороны в сторону, а тёмный балахон выглядел чуть засаленным. — Госпожа Астрид! Вы должны знать, что происходит!

— Мастер Геворк. Говорите, — кивнула блондинка. Я поймал на себе удивлённый взгляд Орлова и пожал плечами. Ну, да — не успел сказать, пусть готовится к сюрпризам.

Лично я уже понял, к чему всё идёт — просто потому, что из-за спины мастера Геворка косился уже знакомый мне Даня с перебинтованной рукой. Вот его взгляд наткнулся на меня… и резко округлился.

Я приветливо улыбнулся в ответ.

— По помещению бродит какой-то тип, — дребезжание старикашки становилось всё громче. — Он нагло избил и опозорил моего ученика. Он…

— Мастер, да вот он! — выдавил из себя Даня, тыкая в меня пальцем здоровой руки. — Это он и есть! Он не только избил меня, он ещё и заперся в душевой с Аннабель Астрид!

И снова все взгляды обратились ко мне; брови Совета коллективно поползли вверх.

— С… Аннабель? — с присвистом выдохнула блондинка.

— Погодите, этот тип сумел избить его ученика? В смысле, как он смог это сделать, физически? — раздалось откуда-то сбоку.

— Да ты посмотри на него, — отозвался кто-то другой.

— Великий Мастер, — в голосе блондинки Астрид больше не было сарказма — только изумление от происходящего, которое разворачивалось быстрее, чем она успевала осознать. — Ваш ученик и правда мог… сделать что-то такое?

Мастер Геворк побагровел ещё больше; лицо Дани исказилось гневом — видимо, как раньше он был уверен в своей силе, так теперь был уверен в том, что меня ждёт справедливая и неминуемая расплата за самоуправство.

— Мастер в ответе за своего ученика! — выпалил старик, тыкая Орлову в грудь сухим пальцем. — Если он, конечно, вообще Великий Мастер!

Он по-прежнему не глядел на меня. Либо мастера старой школы продолжали тактику «игнорируем учеников, спрашиваем с наставников», либо старику было как-то ссыкотно тыкать пальцем в меня.

— Неужели человек, который не может проследить даже за поведением своего ученика, — фыркнул он, — способен представлять нас и отвечать за нашу репутацию? Я не вижу перед собой Великого Мастера! Я вижу юнца в дурацком костюме! Что он сможет сделать такого, чего не смог бы я? Почему я должен считать, что он сильнее?

Кажется, коротая время за медитациями в окружении своих юных учеников, старик упустил тот факт, что взгляды Совета на счет Великого Мастера немного изменились.

Изо рта Геворка летела слюна, он багровел, надвигаясь на Орлова. Взгляды Совета — за исключением обалдевшей от новостей обо мне и её дочери Астрид — медленно расслаблялись.

Ага, понятно. Какой Великий Мастер будет терпеть подобное? Если этот «юнец в дурацком костюме» всё терпит, ни слова не говоря, значит, они сделали верный выбор.

Геворк же все надвигался и теперь разве что не взял Константина за шкирку.

— Ты, жалкий, мелкий самозванец! — глаза Геворка тоже загорелись синим, прямо как у его Дани. — Либо твой ученик сейчас же…

Глухой звук удара.

Геворк резко умолк. Как и вся остальная комната.

Ещё удар. И ещё.

Честно говоря, я не сразу понял что произошло. Но Орлов стоял над распластавшимся на земле Геворком и методично вколачивал его в пол ногой.

Ну, той, которую забрал у тёмных.

Полная тишина. Круглые глаза Совета.

А затем тишина прервалась… и прервал её истошный и гневный крик юного культиста Дани.

— Мастер! — взревел он. — Как ты посмел ударить Мастера Геворка, придурок?!

Чёрт, некоторых жизнь вообще ничему не учит. Он нёсся прямо на Орлова с намерением нанести ему тот же удар, что и мне — там, в коридоре. Я возмущённо повернулся к Совету.

— А этому что? — деловито уточнил я у распахнувшей глаза Астрид. — Вообще мозгов не доложили? Думает, если меня побить не смог, то Великого Мастера сможет?

Впрочем, давать Дане шанса я не собирался. Не знаю, каким чудом Орлову удалось вырубить Геворка, но здесь нужна уверенность, а не случайность. Не дожидаясь ответа, я вновь повернулся к бегущему ученику.

И десяток тёмных щупалец, выпраставшись из моей фигуры, схлестнулись на его фигуре.

Я не сдерживал себя. Убить не убью, но если придурок, не понимающий с первого раза, загремит в больницу — то, может быть, до него немного дойдёт.

— И как ты думаешь? — заметил я, стоя совершенно неподвижно, пока щупальца вбивали парня в каменный пол, — много мастеров получило такую силу, сидя в пещере и питаясь духовно обогащёнными травами?

Ответа не последовало — лишь сдавленный хрип.

Я отпустил парня и повернулся к Константину. Тот задумчиво повертел в руках сломанную кость и поднял взгляд обратно на меня.

— Отец меня часто на бейсбол водил, — отозвался он. — Что? Веду себя как ты.

Я вздохнул.

Семейные узы, конечно, та ещё магия, но… Я проследил взглядом за стариком Геворком, что только-только начинал приходить в себя. Кажется, я понял. Синие глаза. Похоже, какое-то заклинание магической защиты, или что-то вроде того. Геворк и предположить не мог, что Великий Мастер секты Темной Спирали… даст ему самого обычного пинка. А потому и физической защитой не озадачился.

Ему же хуже.

Я поглядел на Совет. Кажется, те ещё не пришли в себя от увиденного.

— В-великий Мастер… — блондинка Астрид глядела на нас уже с каким-то ужасом, наконец-то осознав, что те, кого они всё это время принимали за косплееров-идиотов на деле сильнее всех, сидящих в этом помещении, а возможно, и вместе взятых.

— Да-да? — Орлов помахал ей сломанной костью, улыбаясь.

— Знаете… — она покачала головой. — Возможно, мы приняли поспешное решение, и…

Угу, ясно-понятно. Увидев, что всё идёт не по плану, нас решили прокатить, только не знают, как подать это нам, чтобы не огрести в ответ. Нет уж, сволочи. После всего, что я услышал о приёме Рюдзин, особенно от Аннабель, я очень и очень хочу туда попасть.

— Боюсь мы не можем вас допустить представлять нас на вечере… — Астрид запнулась, а затем на мгновение расцвела, придумав отличную отмазку. — Мы не одобряем такое поведение..

Я окинул всех присутствующих взглядом.

Несомненно, даже от тёмных может быть польза. Особенно зная… то, что я узнал от всё той же Аннабель. Но вот только мне надоело прикидываться учеником. Пора поговорить с ними на своих условиях.

— Сброд и самодуры — обычно не те, кого я бы хотел видеть у себя в союзниках.

Астрид отступила на шаг назад.

— Что вы себе…

— Но иногда приходится довольствоваться малым, — я пожал плечами.

— Что вы несёте? — она глянула на Орлова с лёгким испугом, — Успокойте своего ученика, немедленно!

Тот лишь хмыкнул. Астрид хотела снова начать кричать, но я резко подошел к ней вплотную.

— Тёмные помогут мне. Хочешь ты того, или нет.

Угрозы и шантаж… они бывают самыми разными. И мои угрозы…

Я улыбнулся и провернул кольцо на пальце.

Будут крайне необычны.

* * *

Подойдя к неплотно закрытой двери, Реверс остановилась и замерла.

Какого?..

Гора трупов заваливала всё. Кабинет будто утонул в них. Тела, валяясь как попало, издавали терпкий трупный запах.

Подле этой горы стояли люди. Около десятка человек. Молодых и старых. Все они с неким священным ужасом смотрели на гору.

На гору, на вершине которой… сидел человек.

Фигура больше напоминала древнегреческого бога, чем живого человека. Мускулы где-то на пределе человеческих возможностей, мощь, буквально физически исходящая от сидящего. Что до лица, то его видно не было.

Откуда же это ощущение, будто она видит… кого-то знакомого? Ощущение, что промелькнуло на миг — и исчезло?

— Так что, — подытожил сидящий фразу, начало которой Реверс пропустила, — если будете брыкаться, говорить или делать глупости… количество трупов увеличится вдвое или втрое. Уяснили?

Он что, убил их всех?! Столько народу?! Где он взял все эти тела и как притащил сюда? Реверс скользнула взглядом по лицах людей, взобравшихся с ногами на стол, но всё равно утопающих в трупах.

И этот голос.

Его голос.

— За короткое время, что мы знакомы, вы успели меня основательно достать своими тупостью и самомнением, — продолжал сидящий на трупах человек. — Но знаете, что? Даже баранов есть за что ценить. Если они послушные.

Он обвёл руками помещение.

— Теперь здесь главный я. Мы, двое. Возражения?

Никто из них не сказал и слова.

— Отлично. Если возражения всё-таки появятся, то передайте их госпоже Астрид, — парень глянул вниз, — Когда отроете её.

Он хмыкнул.

— Этим, кстати, займитесь в первую очередь. Уберите все эти тела. Неважно, куда, главное — избавьтесь от них.

Фигуры продолжали молчать. Их лица стали выражать еще больший ужас.

— Как разберетесь с трупами — к чертям закроете все ваши офисы по обману старушек и прочий разводняк. — парень хмыкнул.

На этот раз одна из фигур зашевелилась.

— П-простите, но как же нам тогда… за всё это… на что жить нашей Темной Спирали…

Парень на горе мёртвых тел снова засмеялся.

— То есть, кроме телефонного мошенничества, вы ничего придумать не смогли? Тёмные, мать их. И какой был план расширения бизнеса? Магические рейды на детские сады с целью похищения конфет?

Смешок.

— О деньгах не беспокойтесь, — парень глянул на своего долговязого друга в уродливом черном наряде, тот кивнул. — Их у меня предостаточно.

Он издал уставший вздох.

— Сделаем нормальную, «настоящую» тёмную секту из этого бл*душника.

Реверс с ненавистью сощурилась. Не узнать этот голос она не могла. Конечно, он изменился внешне — но это уже практически не удивляло её. От этого мерзавца можно ждать чего угодно.

Так вот ты какой на самом деле, Йошида Распутин.

Или лучше называть тебя… Карапулько?

Глава 13

Что ж. Гора трупов под тобой, конечно, заметно упрощает рабочую коммуникацию, но у меня начали затекать ноги.

Небольшой зал казался необычайно людным, но большинство тел здесь, конечно же, были беспросветно мертвы. Спускаясь вниз с горы трупов, я оглядел тех, что были ещё живы. Лица вытянутые, страх и непонимание в глазах. Взгляды летели на меня и Орлова со всех сторон, и в какой-то момент мне показалось, что кто-то смотрит мне и в спину…

Ну, да, так и есть. Оглянувшись, я увидел, что дверь приоткрыта, и из коридора за происходящим во все глаза наблюдают. Похоже, мастер Геворк привёл с собой группу поддержки — вот только шоу вышло совсем не то, которого они ожидали. Испуганные и изумлённые взгляды из-под тёмных капюшонов — ничего интересного.

С момента, как тёмный культ был поставлен перед фактом смены руководства, прошло где-то минут пятнадцать-двадцать. До приёма у госпожи Рюдзин, по моим прикидкам, оставалось… часа три-четыре.

Значит, пора ускоряться.

Я быстрым шагом подошёл к одной из дверей — той, за которой недавно скрылись Орлов и несколько членов Совета; кажется, там располагался местный «овальный кабинет». Остальные — те, что до сих пор боялись двинуться, стоя по колено в мёртвых телах — кое-как расступились передо мной.

— Вы всё прекрасно слышали, — голос Орлова был твёрдым и решительным. — Если вам показалось, что кто-то просто пошутил — советую выглянуть в зал и подумать дважды.

— Но, господин…

— Задача ясна? — Константин сказал как отрезал, прерывая робкие возражения. — Лучше не злите меня.

Он демонстративно потряс в воздухе сломанной лодыжкой, которой недавно избил мастера Геворка.

Я проводил взглядом двоих тёмных, что мигом выскочили из «овального кабинета», и шагнул внутрь. Пара мёртвых тел ввалилась сюда, мешая закрыть дверь до конца, но в целом здесь, по крайней мере, можно было ходить по полу, а не по телам.

Выглядит как… обычный кабинет директора преуспевающей фирмы. Какие-то фотографии на стенах, где блондинка Астрид пожимает руки важным людям (или не очень важным, если вспомнить, как относятся к культу аристо), пафосные безделушки ни о чём, полочка с дорогим алкоголем. Ну, и снова Босх на стенах — куда же без него.

— А ты быстро включился в работу, — заметил я, кое-как прикрывая дверь за собой (рука одного из тел слегка хрустнула, но я не обратил на это особого внимания). — Я-то думал, тебе понадобится немного времени, чтобы… отойти от шока и принять всё это.

— У всех свои способы справляться со стрессом, — отозвался Орлов, проглядывая документы, лежащие на столе. — Скажи-ка лучше, нам не пора валить отсюда? Ты закончил со своими делами здесь?

Я хмыкнул. Бедняга Орлов думает, что уже понял меня, понял, чего примерно от меня ждать. Кажется, он не подозревает, что игра, которую я веду, куда интересней.

— Скоро свалим, — успокоил я его. — Но вначале всё-таки нужно кое-что сделать.

Орлов поднял бровь, глядя на меня. Я продолжал нагло ухмыляться.

— С Советом нет проблем? — я спокойно уселся в кожаное кресло, стоящее напротив стола. — Эти двое, с которыми ты здесь говорил… кажется, они не до конца поняли смысл моего послания?

— Пытались взбрыкнуть, — взгляд Константина снова вернулся к документам, которые он проглядывал с ленивым интересом. — Но это так, робкая попытка, которая умерла в зачатке. Все по-настоящему недовольные… ну, ты сам видел.

Угу. «По-настоящему недовольные» — это Астрид и Геворк со своим учеником Даней. И их, кое-как выковыряв из-под нескольких слоёв трупов, унесли в местную больничку.

— На кой чёрт тебе всё это надо? — Орлов вновь глядел на меня, склонив голову. — Ты… всерьёз планируешь использовать их? Не разово, а постоянно, как свой клан?

Я пожал плечами.

— Будет видно по факту. Но, скорее всего, да.

— Тогда это будет та ещё головная боль, — Орлов хмуро усмехнулся. — Думаешь, польза её перевесит?

— Натянуть костюмы на толпу хитрожопых скамеров, — я развёл руками. — На что это, по-твоему, будет похоже?

— На… бред? — предположил Орлов.

— На встряску, — отозвался я. — Для тех же аристо. Никто не поймёт, что произошло, но все зашевелятся, пытаясь адаптироваться под изменения. А времена всеобщего непонимания и суетной беготни — лучшие времена для роста, не находишь?

Строго говоря, я не был до конца уверен, что моя идея выгорит. Возможно, тёмных попросту перебьют раньше, чем я успею слепить из них что-то более-менее приличное, или они окажутся слишком тупы, чтобы меняться.

Но… попробовать стоило. У меня было ощущение, что я нащупал конец ниточку и тяну за неё. А там как повезёт — может, оборвётся, а может, приведёт к чему-то интересному.

— В общем, — подытожил я, — будем наводить смуту. Тебе должно понравиться.

Мы оба замолчали, прислушиваясь к лёгкому шуму за дверями; затем я поднялся с места и махнул Орлову.

— Пошли. На первых порах они должны видеть новое начальство как можно чаще, в качестве напоминания.

— Ну, если они забудут этот урок, ты всегда можешь его повторить, — чуть нервно хмыкнул Орлов. — Выглядело… зрелищно. Там, в кольце, ведь ещё остались трупы?

Я поднёс перстень к глазам и полюбовался игрой электрического света в гранях камня.

— Остались, — подтвердил я. — И ты не представляешь, сколько.

Ладно-ладно, но всё сразу. Дадим тёмным время принять новую парадигму и осознать происходящее; пусть сначала избавятся от тех, что я вывалил в зале Совета.

Кстати, об этом. В зале работа уже вовсю кипела. Один из «советников» громко командовал процессом — кажется, ему до смерти было необходимо ощутить себя главным хоть над кем-то — а куча учеников, молодых парней и девушек, спеша и спотыкаясь, по одному выносили тела в коридор. Выглядели они довольно потерянно, будто вообще не понимали, что происходит и чего теперь ждать от жизни.

— А ты уверен, что они… не сдадут тебя? — тихо уточнил Орлов, вместе со мной оглядывая картину (при виде нас тёмные мгновенно подобрались и ускорились). — Полицию и власти заинтересует такое количество трупов.

— Брось, — я махнул рукой в ответ. — Ты ещё не понял? Они скамеры до глубины души. Вспомни, чем они занимались до сегодняшнего дня. И ведь это только то, что на поверхности, а сколько ещё скрывается в тени?

— Думаешь…

— Думаю, им очень не хочется привлекать к себе внимание, — подтвердил я недосказанный вопрос Орлова. — Особенно полиции, властей или кланов аристо. Да, позвав их, они обрубят мои планы — но заодно также вскроют свои собственные тёмные делишки. Думаешь, они тут не заработали на уголовку каждому первому?

Орлов пожал плечами.

— Похоже на то.

— Ну, вот, — кивнул я. — Для них выгоднее слушаться меня и оставаться на свободе, чем строить их себя принципиальных.

Большинство тёмных были… скроены по одному лекалу. Подобный типаж людей был мне хорошо знаком; это что-то вроде игроманов в казино, которые уже по уши в долгах. Даже если такой тип проиграет последние штаны, то всё равно не сможет принять это, смириться и отступить. Он влезет в ещё большие проблемы, станет зарывать себя всё глубже и глубже в надежде отыграться когда-нибудь, в счастливом будущем… но только не пойдёт работать.

Грязь есть грязь.

— Грязь есть грязь, — повторил я вслух, глядя, как гора трупов медленно уменьшается, а тёмные ученики кидают на нас короткие испуганные взгляды. — Но, по крайней мере, это грязь с определёнными… ресурсами.

— Ресурсами? — Орлов поднял бровь, глядя на меня.

— Ну, быть подлецом и мошенником, как ни крути — дело довольно прибыльное, — рассудил я. — Да и от предков наверняка что-то, да смогло остаться…

Раз уж тут у каждого второго, будь он аристо, бандит или цыган, находится артефакт из моего схрона-тайника, но не удивлюсь, если и у тёмных найдётся что-нибудь из этой же коллекции. Какой-нибудь кусок мумифицированной ноги, или амулет с шеи, или… да мало ли, что умудрились утащить люди прошлого.

— Кхм… — Орлов как-то странно покосился на меня. — Я бы на твоём месте с выводами не спешил.

— С чего это? — слегка удивился я.

— С того, что я, в отличие от тебя, был в их… с позволения сказать, «хранилище», — Константин указал на мёртвую кость, которую всё ещё сжимал в руке. — Увы, это единственное, что могло хоть как-то меня заинтересовать — да и то лишь по твоему примеру.

М-да. А ведь Орлов, кажется, коллекционирует артефакты и неплохо в них разбирается. Не эксперт мирового уровня, конечно, но на жемчужину в куче мусора внимание бы должен был обратить.

И если он этого не сделал… в моей груди медленно начинало играть нехорошее предчувствие.

…по пути до хранилища оно лишь крепло. Примитивные методы защиты, никакой охраны. Такое ощущение, что… здесь просто было нечего охранять, и тёмные отлично это понимали.

Дверь хранилища грохнула, отпираемая одним из местных. Орлов тяжело вздохнул и уставился на меня с мрачным видом.

— Ну. Я же говорил.

Ох. Предчувствие превращалось в уверенность, когда я оглядывал это на три четверти пустое, пыльное помещение. У них здесь разве что мышь не повесилась. Полки почти пустуют, а то, что есть…

Хлам. Хлам. Мусор, подходящий для уличных фокусов. Когда-то было не хламом, но безнадёжно испорчено. Тут тоже хлам, а это что такое?

Распахнув книжку в кожаной обложке, я пробежался взглядом по тексту. А это вообще какой-то учебник магии для первого класса, записанный по памяти и с уверенностью, что речь идёт о великой тайне!

Захлопнув книжку, я швырнул её на полку. Ну и ну. Насколько нужно быть бездарностями, чтобы, занимаясь «тёмным культизмом» и мошенничеством в таких масштабах, ещё и ничего не иметь?

— Может, у них всё на счетах? — с не очень-то крепкой надеждой предположил я.

— И тут тоже уже уточнил, — покачал головой Орлов. — Там, в кабинете, была вся выписка — и официальная, и даже неофициальная.

— Ну, и?..

— На счетах всё в порядке… как для среднего магазина бытовой техники, — отозвался Константин. — А не как для клана, даже пусть и всеми попущенного и находящегося в упадке.

Я нахмурился. Похоже, всё сложнее, чем я предполагал.

— Если с двумя основными пунктами всё так плохо, — заметил я, — то что же по всем остальным?

— И по остальным тоже не сильно лучше, — раздался позади нас женский голос.

Аннабель. Наверное, я был почти не удивлён, что она оказалась тут, да ещё стояла с таким спокойно-равнодушным видом. Как-то слишком, неестественно равнодушным, особенно на фоне всеобщих паники и непонимания.

— А это ещё кто? — Орлов чуть удивлённо покосился на Аннабель, затем я на меня. Я пожал в ответ плечами.

— Да так… в женском душе познакомились.

Судя по взгляду Константина, ему понятнее не стало. Лицо Аннабель же оставалось ровным, даже после такого объяснения. Слишком ровным, как не бывает у обычных, живых людей.

Девочка искренне хочет не подать виду, насколько она удивлена. Плюс, мамаша её неплохо вышколила, похоже.

Кстати, о её мамаше. Возможно, дочь председателя Совета знает о местных делах чуть больше, чем на уровне слухов? Да и понимает побольше многих…

Самый простой способ получить на что-то ответ — это задать вопрос напрямую. Что я и сделал.

— Выглядишь спокойно, — я вновь пробежался глазами по Аннабель. Она выглядела практически так же, как и тогда, в душевой, разве что причёска на сей раз лишилась даже тени растрёпанности — волосок уложен к волоску.

— Я всегда привыкла выглядеть спокойно, — отозвалась она, глядя на меня уже без кокетства (кажется, поняла, что этот метод не работает).

— Там, в душе, мне так не показалось.

— Минутная слабость, — поморщилась она.

— Может быть, — ровно согласился я, кивнув. — И всё-таки… ты как будто совсем не удивлена случившемуся?

Аннабель поглядела на меня, затем на Орлова. Кто он такой — она, похоже, ещё для себя не решила, но понимала, что если я называю его своим мастером, то это неспроста.

— Рано или поздно, это должно было произойти, — она пожала плечами. — Европейские маги и мы — слишком разный уровень, и если до этого нас не трогали, то лишь потому, что с нас нечего было взять.

— Я это уже заметил, — согласился я, снова окидывая взглядом почти пустое хранилище. Обидно, обидно… не то, чтобы я строил грандиозные планы, но думал, что хотя бы пару-тройку полезных вещей здесь получится найти. Здесь же… самое ценное в помещении — это крепкие стальные двери и деревянный паркет. Как говорится, хороший паркет на полу не валяется.

Ладно, плевать на эту коллекцию бесполезных пылесборников. Куда интереснее сейчас Аннабель. Она явно относится к нам с недоверием и настороженностью, хоть и изображает «я всё поняла с самого начала», но в то же время… чего-то хочет.

Как и тогда. Опять силы? Или…

— Ладно, — заметил я девушке. — Судя по тому, что ты говорила, вы начинали хоть и с минимума, но всё-таки когда-то были аристо и учениками настоящего тёмного. И как так вышло, что…

Я обвёл рукой хранилище.

— Что всё так плохо? — поморщилась Аннабель.

— Именно, — согласился я.

Аннабель покачала головой.

— Если брать чистый доход, то все предприятия «Тёмной Спирали» приносят кругленькую сумму, куда больше, чем средний магазин бытовой техники, — по её лицу разливалось скептическое выражение. — Но не забывай о том, кто мы. 90 % этих денег уходит на репарации клану Медведевых.

Моя бровь чуть приподнялась. И снова знакомые все лица, а эти-то тут при чём?

Орлов слушал, не перебивая. Кажется, за время общения со мной он уже осознал, что задавать вопросы вроде «что происходит» и «кто все эти люди» — бесполезно, так что просто сосредоточился на том, что говорила девушка.

— Они были одним из тех кланов, которые уничтожили нас сто лет назад, — кивнула Аннабель. — И именно одного из Медведевых отправили заключать с ними, оставшимися в живых… то, что они назвали перемирием.

— Унизительную капитуляцию и с кучей условий и обязательств, — широко улыбнулся я. — Речь ведь о чём-то подобном, так?

— Именно, — подтвердила Аннабель. — Остаткам клана это не нравилось, многие ещё пытались что-то возражать, говорить о клановой гордости. И когда тот тип явился сюда… они попытались на него напасть.

Мы с Орловым переглянулись. Насколько нужно быть идиотом и самоубийцей, чтобы, потеряв 90 % своего клана, нападать на парламентёра? Или это было сделано из позиции «умереть, но не сдаться»?

— Тот был тем ещё садистом, — продолжила Аннабель. — Может, он даже обрадовался этому. Перебил всех нападавших в одиночку, а тем, кого не добил, устроил пыточную — прямо здесь, в этом подвале…

Я сощурился. Погоди-погоди, дай-ка угадаю — и ещё привёл своего сына поглядеть на эту пыточную?

— Разве это здание не арендованное? — спокойно уточнил Орлов, глядя на Аннабель.

— Арендованное, — кивнула та. — Но тёмные знали, что арендовать. Когда-то это было нашей резиденцией, а сейчас… офисы наверху и слабое подобие прежних помещений внизу.

Она поджала губы.

— В общем, выжившим тёмным тот тип из Медведевых щедро добавил условий от себя — обязан огрызок клана и всех его наследников выплачивать его роду долг.

— Разве вы сейчас являетесь по-прежнему кланом? — заметил я.

— Нет, — Аннабель пожала плечами. — Но кого это волнует? Тёмные — потомки той семьи, и нам по-прежнему нужно выплачивать Медведевым репарации — до тех пор, пока они не сочтут, что оскорбление смыто. Правда, смываться оно не спешит вот уже несколько поколений, и горизонта не видно. А попробуем не платить или вообще убраться куда подальше…

Она замолчала. Что ж, тут и так всё понятно. Медведевы воспримут это как новое оскорбление, и тогда тёмным не позавидуешь.

Отчасти это объясняет, почему тёмные так неразборчивы в методах заработка. Вся та дичь и чернуха, на которой они зарабатывают — способ выплатить долги, с позволения «хозяев».

Я хмыкнул. Всё как всегда. Высокие шишки покрывают всю мерзость, но при этом сами не пачкают рук.

— С тех пор прошло около ста лет, — заметил Орлов, сощурившись. — Времена сменились, сменились люди. Неужели за это время никто не попытался решить этот вопрос? Силой или…

— Силой? — фыркнула Аннабель, на миг потеряв свою невозмутимость; кажется, презрение к окружению, в котором она выросла, было в ней сильнее самоконтроля. — Какой силой? Всё, что мы умеем — капля по сравнению с силами аристо. Большая часть техник и знаний настоящих тёмных была утеряна. Единственный в культе, кто был действительно крут в боевом плане — это мастер Голицын.

Мы снова переглянулись.

— Вот как? — уточнил я.

— Он, конечно, поехавший, — согласилась Аннабель. — Но он из старой гвардии и, по крайней мере, что-то знает. Остальные…

Она указала рукой себе за спину.

— Геворк и Даня были лучшим, что у нас есть. А я видела, в каком виде их принесли в лазарет. Это — то, что у нас считалось крутым, дорогой в новую жизнь и так далее…

Да уж, девочка права. С такой силой, как у Геворка и его ученика, можно избивать гопников в подворотне — но вот против клановых это действительно ничто.

Однако…

— Но вместе с тем, — сощурился я, глядя ей в глаза, — если я всё правильно понял из твоего рассказа… как потомки аристо и тех учеников, вы все предрасположены к изучению магии. Верно?

Аннабель кивнула.

— К тёмной, как правило.

Я сдержал усмешку. Магия не делится по цветам, но… пускай.

— Всевозможная психологическая хрень, гипноз, манипуляции, — продолжала она. — На очень слабом уровне, поэтому и использовалось…

— Для микрозаймов и обмана суеверных старушек, — без обиняков отрезал я. — Ты это хотела сказать?

— В том числе, — подтвердила Аннабель. — Но не только. «Тёмная Спираль» чем только не занималась… была, например, обычная психологическая помощь по телефону. Кое-где мы даже и правда помогали людям.

— Условные ограничения, — отозвался я.

Сила — не константа. Либо она есть — либо её нет, но если она у тебя всё-таки есть, то ты можешь её развить не хуже, чем любой аристо или тёмный из Европы. Если, разумеется, ты приложишь к этому усилия, пока Сила не закостенела.

Тёмные же… были слишком заняты зарабатыванием денег, чтобы отвлекаться на прокачку, а слабое и неумное руководство всё лишь усугубляло. Да к тому же и кланы не потерпели бы реального прогресса. По сути, Медведевы и остальные просто подавили их и использовали как марионетку, ничего не давая взамен.

— Голицын, говоришь… — пробормотал я, а затем поднял глаза на Аннабель. — И… где он сейчас?

Аннабель пожала плечами.

— Насколько я поняла, за последний час его никто не видел. Но здесь творится такая суматоха, что…

— В общем, он пропал, — я вспомнил спешно затёртую кровь на столе и примятый ковёр. — Ладно. Тогда придётся найти Игната.

Поймав на себе взгляд Орлова, я пояснил:

— Боюсь, сейчас он — лучшее, что у нас есть.

Голицын, конечно, сильно себе на уме — в этом я имел возможность полностью убедиться за сегодняшний день. Но в то же время… он и правда был сильнее собравшихся здесь недоучек. Этого я тоже не мог не признать. Не уровень того же Михаила, конечно, но… пойдёт.

Видимо, не все знания тёмных были утеряны сто лет назад — и Голицын как раз оказался едва ли не последним их хранителем. Игнат должен знать от него хотя бы какую-то теорию; в общем, это может пригодиться.

— Так что всё как я и говорила, — вновь ожила Аннабель, словно собравшись с духом. — Мы никто для аристо. Пустое место, с которым не нужно считаться и которое можно лишь использовать. Собственно…

Она замерла на миг — и поглядела прямо на Орлова.

— Поэтому я и пришла.

Мы вновь переглянулись.

— Мастер, — она чуть наклонила голову. — Прошу. Пока вы глава клана — изгоните меня отсюда.

— Что-что, прости? — искренне удивился Орлов. Я тоже приподнял бровь. Аннабель же кивнула на меня.

— Ваш ученик бросил фразу — мол, не расстраивайся, попытайся найти себя в чём-нибудь другом. Знаю, это было брошено просто так, но… я всё обдумала. Мне нет смысла сидеть здесь и дальше, тратить свою жизнь на тёмную секту, заниматься этим дерьмом с обманом старушек и оставаться никем.

— Но тебя что-то не пускает? — сообразил Орлов.

— Мать, — выдохнула Аннабель с лёгкой ненавистью. — Я несколько раз пыталась бросить это всё, но она каждый раз мешала мне. Сейчас у меня есть реальный шанс уйти и начать всё с нуля, так что…

Орлов вопросительно поглядел на меня. Я же…

Широко улыбался во весь рот. Идеально, просто идеально.

— Аннабель, — сообщил я с этой улыбкой. — Прошу принять мои искренние поздравления.

— Что? — изумилась девушка. — С чем?

Моя улыбка стала ещё шире.

— С назначением на должность заместителя главы клана!

Широким шагом я пересёк хранилище бесполезного хлама и подцепил с подставки какую-то яркую подвеску в виде восьмиконечной звезды. Магической силы никакой, но… симпатично. Продолжая улыбаться, я торжественно водрузил её на шею Аннабель.

— За что?!! — взвыла та, отмерев после почти минуты молчания. — Я же…

— Но-но-но! — я предостерегающе поднял палец. — Не будь эгоисткой, Аннабель. Хочешь уйти сама и всех бросить? Это не дело.

— Но…

— Ты понравилась мастеру, — я кивнул в сторону Орлова. — Вместе мы спасём весь клан!

Шутки шутками, но из всех, что я тут видел, она — одна из самых трезвомиыслящих.

— Погоди-погоди! — вот теперь от сдержанности не осталось и следа. В глазах Аннабель, отступившей на два шага, читался ужас чуть ли не больший, чем у остальных. — Кем руководить, кого спасать? Я же не умею управлять! Да к тому же я не аристо, а полукровка из уничтоженного рода, меня никто и нигде не воспримет всерьёз…

Угу. Типичная ситуация кастового общества. Ты можешь быть умным, талантливым, красивым и так далее, но если подкачало происхождение, то на первые роли тебе не выбиться. Что тут, что в Галактике — отличия только в масштабе.

Впрочем, есть одно решение.

— Так ты ведь будешь действовать не в одиночку, — возразил я. — На это есть мастер, он же господин Орлов. Он полноценный аристократ, у него есть связи и опыт общения в кругах аристо. Всё как и положено главе клана.

Теперь уже Орлов охренел от происходящего. Продолжая улыбаться в том же духе, я лениво пошарил по полкам хранилища. Второй подвески нет — жаль, жаль.

— Кха… — Орлов поглядел на меня с недвусмысленным прищуром. — Спасибо за такое представление, конечно… ученик. Но я бы предпочёл представляться сам.

Он, конечно, ворчал и делал недовольный вид… но это всё напускное. Орлов прекрасно понимал, к чему идёт, он далеко не дурак. Уже после того шоу, что я устроил в Зале Совета, было понятно, что это не эпизод на раз — хоть он и прощупывал меня на тему «когда мы отсюда уберёмся».

Нет, Константин… вошёл в роль главы тёмного клана. И, что ещё важнее — он вошёл в темп. Мой темп, моей жизни. А когда в него входишь — выйти обратно довольно сложно. Это как наркотик: попробовал раз, и уже не можешь без этого.

А вот Аннабель сомневалась всерьёз.

— Но… — она переводила взгляд с меня на Константина, пытаясь понять, действительно ли он мой мастер, или всё это лишь странная игра, — почему именно я?

— Потому что ты не строишь иллюзий? — предположил я. — Представь, во что превратилась бы «Спираль», если бы власть получил Голицын. И как долго бы она после этого просуществовала.

— До первой крупной попытки «вернуть былое величие», — с сомнением протянула девушка.

— Вот, — согласился я. — Ну, а во что превратился культ под руководством твоей матери, и представлять не нужно — достаточно оглянуться по сторонам.

Я покачал головой.

— Ты ровно посередине. Понимаешь ценность Силы, как Голицын, но не горишь его фанатичностью. Знаешь, как важны ресурсы, как твоя мать, но не возводишь деньги в абсолют. Трезвый взгляд на мир — вот почему именно ты, Аннабель.

— Но нужно ли это мне?

— А это зависит от того, чего ты хочешь, — сощурился я, поглядев на неё. — Допустим, ты ушла из Культа. Что дальше?

Аннабель замолкла, моргая глазами.

— У тебя уже есть план, что делать? Куда идти? — продолжал я. — Не-а. Начинать с нуля, лишившись знакомого фундамента, не так-то просто. Особенно если для сильных мира сего ты — никто.

Девушка продолжала молчать.

— Хотела настоящей Силы? — подытожил я. — Что ж. Я предлагаю её тебе.

— Ладно, но…

Ну, вот и создано новое руководство. Как говорят умные люди, всё, что после «но», не имеет значения. Девушка готова, Орлов тоже.

— …если вы упразднили практически весь наш бизнес, откуда брать деньги на уплату долга Медведевым? — закончила Аннабель свой вопрос.

Я рассмеялся.

— Когда тебя бьют палкой по голове, что ты будешь делать? Начнёшь искать шлем — или отберёшь палку? Нет смысла строить никакие дела, пока над вами висит этот долг. Но скоро его не станет. Что же до репутации…

Я огляделся по сторонам. Пыльное хранилище с местами красивым, но бесполезным мусором. Сквозь открытую дверь виднелись ученики в чёрных балахонах. Опять же, картины Босха и всё такое… даже наряд Орлова сейчас был в тему.

— Начнём с простого, — подытожил я. — С ребрендинга.

* * *

…и это был последний.

Я с лёгкой улыбкой проводил парочку малахольных учеников, что вытаскивали из Зала Совета последний труп. Первые уже, судя по отчётам тёмных, активно прятались по всевозможным тайникам, ну, а здесь только-только закончили.

— Вот видишь, — заметил я Орлову, глядя на закрывшуюся дверь. — Достаточно запустить процесс, и всё работает. Вопросов всё меньше, а те, что возникают — решаются на местах. В конце концов, старая иерархия никуда не делась, поменялась только самая её верхушка.

— Да, — согласился Константин. — Идея поставить главной Аннабель, которая знает всю местную кухню изнутри, была действительно удачной.

— Не главной, — поправил я. — Всего лишь замом. Твоим замом.

Орлов пожал плечами.

— Главное, чтобы основные рабочие вопросы доставались ей а не мне.

— В этом и есть вся прелесть того, чтобы быть главным, — отозвался я.

Орлов помолчал пару секунд.

— И всё-таки… я понятия не имел о долге перед Медведевыми. Не хочу оправдывать всё то дерьмо, что творили тут тёмные, но это жестоко, не находишь? Наказывать на косяк, совершённый три поколения назад.

— Жестоко? — хмыкнул я. — Не думаю. Это… просто жизнь, и далеко не в самом худшем её проявлении. Знал бы ты, как подобные дела решал мой отец…

— Михаил Распутин?

Повисла новая пауза. Криво усмехнувшись, я медленно кивнул.

— Ага. Михаил Распутин.

Орлов совершенно не дурак и уже сейчас понимает, что вышедший из комы день назад человек… не может делать то, что делаю я. Рано или поздно я действительно расскажу ему больше. А пока же…

Аккуратный стук в дверь — и в Зал Совета просунулось худое, осторожное лицо одного из местных начальников. Кажется, это именно его отчитывал Орлов в Овальном Кабинете.

— Господин… — он растерянно поглядел на Орлова, затем на меня. — Господа… у нас возникли проблемы…

Ох. Ну, этого следовало ожидать. Система только начала работать, винтики ещё не прилажены как следует…

— Говори, — вновь набросив на себя вид, подобающий главе клана, бросил Орлов. Ну, я же говорю — он получает от этого такое же удовольствие, как и я, а ворчит так, для проформы.

— Тела, — тёмный с отчаянием покачал головой, просачиваясь в помещение целиком. — Их слишком много. Мы использовали все доступные «Спирали» тайники, забили несколько хранилищ, но всё равно ещё осталась где-то треть, а то и больше…

— Это, по-вашему, много? — Орлов поднял бровь. — Если вы пасуете уже на такой лёгкой задаче, что будет, если понадобится убрать по-настоящему много тел?

— Господин! — взмолился худой тип. — Мы ведь не прятали трупы на постоянной основе! За это время мы израсходовали все способы избавиться от трупов так, чтобы их не нашли, и…

— И решили, что я должен делать за вас вашу работу?

Я поднял руку, выразительно глядя на Орлова.

— Погодите-ка, мастер.

Тёмный испуганно поглядел на меня; Орлов смотрел скорее с интересом.

— Мне пришла в голову одна идея, — продолжил я. — Скажи-ка. А вы можете вывезти трупы так, чтобы их, напротив, нашли? Желательно побыстрее.

— А?.. — в глазах тёмного читалось непонимание.

— Но при этом чтобы никто не спалил вас самих в процессе, — быстро добавил я.

— Идея? — теперь уже в глазах Орлова читалось настоящее любопытство. — Что за идея?

— Мы ведь собираемся вести активные действия, верно? — хмыкнул я. — Необходимые и местами весьма жёсткие. А значит, было бы глупо и неосмотрительно оставлять за спиной лишних врагов. В конце концов…

Я покачал головой.

— Сколько больших систем пало из-за того, что кто-то забыл про один-единственный винтик?

А уж я винтиков наделал много, и это только начало.

— Допустим, — кивнул Орлов. — И что ты предлагаешь… ученик?

Я протянул руку к тёмному.

— Дай телефон.

…номер я набрал уже практически по памяти.

— Слушаю, — в трубке раздался хриплый, знакомый голос.

Я хмыкнул.

— И, уверен, слушаешь очень внимательно. Тебе ведь самому любопытно, что я скажу на сей раз?

— Йошида, — хохотнул Ратибор Горыныч. — За эти сутки ты звонишь мне уже какой… третий раз? Каждый раз с другого номера, но, знаешь, я уже почти научился заранее понимать, что это именно ты.

* * *

— Это был он?

Илана Медведева пристально уставилась на старика. Сидеть в квартире, развлекаясь чаем и просмотром телевизора, было скучно, поэтому когда Горыныч откликнулся на звонок и назвал собеседника Йошидой, она вся обратилась во внимание.

Горыныч покачал головой. Девчонка, похоже, сама не определилась, как относиться к этому парню. Считать его позёром и показушником, или всерьёз им увлечься? Как бы там ни было, следить за новыми похождениями Йошиды было попросту интересно — как за увлекательным сериалом с ноткой сюрреализма. То, о чём он попросил сейчас….

— Он, он, — кивнул Горыныч, спокойно ища в телефоне нужный номер.

— И… чего хотел?

Вот неугомонная. Всё ей скажи.

— Фуру, — отозвался Ратибор, потирая лысину. — Серую, неприметную фуру с номерами, которые никуда не выведут. По большей части. А сейчас будь добра, дай мне сделать ещё один звонок.

Ага, вот и нужный номер. Несколько гудков — и на том конце уже сняли трубку.

— Алло, — хрипло сообщил он в телефон. — Тигран Арменович. За прошедшее время у меня было много дел, и всё никак не доходили руки извиниться за инцидент с… — он кинул взгляд на напрягшуюся, как струна, Илану, — цыганами. Парень стал совершенно неуправляем, но…

На лице Горыныча появилась нехорошая ухмылка, в глазах блеснула сталь.

— Я сдам вам его.

* * *

Идти было больно, но Тигран вылетел из машины и пешком буквально рванул вперёд — насколько позволяли костыли.

Наконец-то. Он ждал этого сутки. Целые сутки, мать вашу!

Одно хорошо — что ублюдок жив. Быстрая смерть была бы для него слишком большим подарком, а он такого не заслужил. Горыныч молодец, всё же понял, с кем стоит дружить, а вот этот ё*аный Йошида… да будь он хоть четырежды Распутин, никто не может…

Бл*. Слишком сильно рванув вперёд, Тигран запнулся и чуть не полетел носом в асфальт — благо, его подхватил один из подручных.

— Э, — заметил другой тип, что с подозрением светил телефоном в тёмное помещение склада. — Здесь никого нет.

— Значит, сейчас подойдёт, — рявкнул Тигран. — Ждём, всё будет.

— Я не верю Горынычу, — помотал головой чернобородый парень. — Зачем ему сдавать Распутина? Что, если это подстава?

У Тиграна задёргалось веко. Ну, конечно. Когда тебя вчера вбили в асфальт на глазах у всей банды, каждый может вообразить, что теперь много перебивать босса и лезть со своим мнением.

Он обернулся назад. Толпа, которую он привёл с собой, внимательно за ним наблюдает. Нельзя показывать при них слабость.

— Идём, — скомандовал он, вырываясь и шагая на костылях вперёд. — Горыныч сейчас подойдёт. Старик понимает, что ему не жить, если он меня обманет.

Ещё несколько шагов вперёд.

— А это ещё что? — парень, который светил телефоном, выхватил из темноты какой-то силуэт. — Э, погоди, там кто-то… Бл*, это труп!

Труп? Братва зажигала фонарики один за другим, пытаясь понять, куда их заманили.

— Это не труп, — прокомментировал ещё кто-то. — Это трупы.

— Бл*, сколько их тут?

Тигран сжал костыль в руке с такой силой, что заболела ладонь.

— Йошида, — прорычал он сквозь зубы. — И Ратибор. Вы… Вы…

И что это ещё за сирены завыли за спиной?

* * *

Ну, вот и закрыли сразу несколько вопросов.

Я наблюдал за происходящим издалека, в бинокль. Всё идёт в точности по плану, Горыныч не подкачал. На моём лице заиграла улыбка, когда я увидел, как Тиграну заламывают руки, кладя лицом в капот полицейской машины.

В ближайшее время у парня будут проблемы посерьёзней, чем охотиться на меня. Например, объяснить, что он и его братва делали на складе, полном мёртвых тел.

Пальцы теребили чётки из стазис-никеля. Одной бусины не хватало. Кто бы мог подумать, что она может отвести взгляд не только от человека или двух-трёх, но и от целой фуры?

Пришлось, конечно, повозиться. Чтобы активировать заклинание из чётки, нужно обладать мало-мальски приличным магическим уровнем, а потому подходящего водителя для фуры мы нашли лишь с пятого раза. К тому же, из-за размеров фуры бусина из чётки должна была разрядиться — энергетический узор наверняка уже практически стёрся. Нужно будет подновить его в спокойной обстановке.

И всё-таки… любые проблемы решаемы, если задействовать хоть немного фантазии.

Звонок.

— Да? — откликнулся я.

— Господин, — раздалось в трубке. — Осталось ещё примерно столько же. Полная фура трупов. Что с ними делать?

Я завис на пару секунд. Так-так, кому там ещё я перешёл дорогу за прошлый день?..

— Отвезите их в английское посольство, — велел я после секундной паузы. — И раскидайте по территории. Стоп, нет, не раскидайте — выложите ими герб Суворовых.

— …что?

— А что-то непонятно? — уточнил я невинным тоном.

— Э… нет. Будет сделано, господин!

Вот то-то же.

* * *

Неловкое молчание было более неловким оттого, что Юкино точно знала, что за ним стоит.

Всё уже и так было сказано. В поместье Распутиных, в машине по пути сюда. Сейчас — только молчать и делать вид, что всё чудесно.

«Радуйся, что он умер, иначе твоя выходка обернулась бы мировой войной». Так сказал отец. Политика — всё, что его волновало…

Чёрт, а с чего она взяла, что хоть когда-то было иначе?

Её план не сработал. Смерть Йошиды не помогла, как она рассчитывала, проблема никуда не делать, и единственное, чего она добилась — это что родной отец теперь считал её шлюхой и набитой дурой, да ещё и с Михаилом Распутиным поссорился из-за того, что тот не смог на ней уследить.

Заткнуться и улыбаться. Её наивные мысли, будто её девственность значит в политических игрищах хоть что-то, были напрочь развеяны. Отец сказал, что англичанин влюблён в неё, а влюблённый всегда слепой. Ну, а её дело лишь в одном — молча и с улыбкой лечь под него.

Юкино прикусила губу.

Молчать. Делать вид, что ничего не произошло. «Чего ты вообще собиралась этим добиться? Ладно бы он был жив, но покойник?»

…трап частного самолёта медленно соприкоснулся с землёй.

— Двигайся, — отец слегка подтолкнул её в спину. — И не забывай улыбаться. Всё-таки это прилетел твой муж.

…Филипп-Александр Третий Манчестерфильдский, лорд Весминстерский и так далее бодро спускался вниз по трапу. За его спиной маячила привычная для аристо охрана, но она в этой композиции служила лишь декором; главный тон сцене задавал сам принц Филипп.

В нём и правда было что-то от сказочного принца, но лишь отдельными деталями. Блондинистые кудри, твёрдый подбородок. Правда, подбородок этот чуть утопал в пухлых щеках, а кудри придавали принцу какой-то детский вид.

Впрочем, Юкино было плевать.

Тем не менее, даже она не могла не отметить пижонства прилетевшего принца. Прилетевшего в буквальном смысле слова — раскинув руки в стороны в библейском жесте, он не спускался вниз по трапу ногами, а левитировал, паря в паре сантиметрах над ним.

«Странно, что вообще без самолёта не прилетел, раз такой затейник».

Взгляд принца, необычайно бодрый и довольный, окинул встречающих.

— Господа, — обратился он к собравшимся на английском. — Господин Мори. Госпожа Мори…

Улыбочка на миг стала шире, чем позволял чопорный английский этикет, а взгляд — чуть сальнее, но раньше, чем Юкино могла бы на это отреагировать, принц уже перевёл взгляд на третьего участника делегации.

— Господин… — его брови чуть взлетели. — Простите, не могу вас узнать.

— Денис Ланов, — отрапортовался строгий мужчина в костюме, что маячил за спинами Юкино и её отца и молчал. — Я представляю здесь род Распутиных, Ваше Высочество.

— О, — принц со значением кивнул. Он определённо чувствовал себя ведущей ролью этой сцены — как, наверное, и всегда — и глядел на мир с непоколебимой уверенностью. — Что ж. Это… неожиданно. Я, признаться, ждал Михаила Распутина, а не одного из его вассалов.

— Ваше Высочество, — спокойно заговорил Хидео Мори, пока охрана принца рассредотачивалась по территории аэропорта. — Обрадует ли вас эта новость или огорчит, но… причина вашего столь спешного прилёта — Йошида Распутин — скончался этим утром. Поэтому Михаила Распутина здесь и нет.

Принц удивлённо вскинул брови.

— Это что, какая-то шутка, чтобы поторопить меня? Он вышел из комы на день, а через сутки умер — но в промежутке успел пофлиртовать с моей невестой?

Юкино сжала зубы. Плевать на то, что принц что-то откуда-то знает, плевать на то, что он думает. Этот тон. «С моей невестой». Он уже считает её своей собственностью.

До смерти влюблён, ага. Как безумный маньяк. Может, у него вся комната её фотками обклеена?

— Едва ли это шутка, — отозвался её отец. — Как бы там ни было, смерть сына есть смерть сына, так что простим Михаилу на сей раз его отсутствие.

— Его сын умер девять лет назад, — фыркнул принц. — Не понимаю, к чему такие сантименты?.. Впрочем, ладно. Полагаю, он хотя бы на месте встретит нас?

Хидео развёл руками.

— Стоит дать ему хотя бы день прийти в себя, Ваше Высочество, не отвлекая. А затем всё вернётся в намеченное русло.

— Дмитрий Распутин поставил меня в известность о том, что было вчера, — принц махнул рукой.

— Это безобразный эпизод, — согласился отец. — Но всё уже под контролем. По счастью, ничего непоправимого не произошло, верно?

— Конечно, — кивнул принц. — Случись подобное после свадьбы, отношение было бы совсем другое, но свадьбы ещё не было, так что…

Взгляд в её сторону. С намёком, разумеется. «Ты моя собственность. После свадьбы ты станешь ей официально, и я не потерплю, чтобы ты принадлежала кому-то, кроме меня.

Сжать зубы. Молчать.

На посадочной полосе показался белый лимузин; принц Филипп махнул в его сторону рукой.

— А вот и транспорт. Мог бы ждать меня заранее, конечно, но ладно. Что ж, господа…

Он пробежался по собравшимся взглядом, вновь задержавшись на Юкино с каким-то сальным удовольствием.

— …раз к Распутиным мы не едем, — подытожил принц, — тогда, пожалуй… ко мне?

— К вам? — Хидео оставался невозмутимым. — Куда именно?

— В английском посольстве у меня есть апартаменты класса люкс, — принц махнул рукой. — Полагаю, решать дела мы будем уже завтра, а пока… прошу всех в машину.

…чёрт, он ведь это специально? Специально же? Более слащавой романтической музыки, что играла в лимузине, и представить было нельзя, однако принц Филипп, раскивнув ноги на сидении, блаженно улыбался, поглядывая на Юкино, которая не знала, куда девать взгляд. Улицы Москвы свистели за окном с большой скоростью, но внутри создавался эффект плавного, медленного полёта.

— Ваше Высочество…

— Просто Филипп, — принц махнул рукой. — К чему такие формальности, когда мы не на публике? Мы практически супруги, осталось подождать лишь немного.

Юкино сжала зубы. Она должна смолчать.

— …Филипп, — продолжила она уже тише. — Хочу сразу предупредить, что остаться в апартаментах надолго не смогу. Через несколько часов начинается приём в честь открытия филиала Драконьей Школы в Москве, и я должна там присутствовать…

— Слышал об этом, да, — кивков подтвердил принц, теперь уже лапая её взглядом практически в открытую. — Что ж… возможно, мы направимся туда вместе?

Молчать. Не реагировать.

— А пока… бокал шампанского? — предложил Филипп. Откуда-то из-под сидения показались запотевшая бутылка и два бокала… Ох, блин, он ведь и правда подготовился.

И сам настроился… на нужный лад. Юкино как могла отвела взгляд, но вспухший на августейших штанах бугорок говорил сам за себя.

Принц на взводе. Чёрт, он хотя бы дождётся свадьбы? Или набросится на неё прямо там, в посольстве? А то и вообще поимеет прямо тут, в машине?

Юкино бросила взгляд на отца, но тот смотрел в окно — как-то слишком демонстративно. Разумеется, он не на её стороне.

— Ваше Высочество, — чинно уточнил он. — Надеюсь, здоровье вашей бабушки в полном порядке?

— О, — хохотнул принц. — Она так же молода, как и обычно. Юкино, так как насчёт шампанского?

Улыбка принца была омерзительной до невозможности. Чёрт. Будь здесь её катана, она бы прямо сейчас сделала харакири… или снесла бы ему эту самодовольную, улыбающуюся башку.

— Спасибо, — предельно вежливо отозвалась девушка. — Но я предпочту пока без алкоголя. Хотелось бы быть на приёме госпожи Рюдзин полностью трезвой.

— Как хочешь, — хмыкнул принц, глядя в окно. — О. Мы уже прие…

…бокал выпал из руки прямо на сидение. Глаза принца Филиппа Третьего округлились.

— Что… что это?!

Машина резко затормозила; все пассажиры изумлённо прилипли к стёклам, разглядывая картину, творящуюся снаружи.

Трупы. Трупы. Снова трупы. Раскиданы по территории посольства и будто… сложены в какую-то картину.

— Что это? — принц Филипп снова повторил свой вопрос, растерянно глядя на Хидео. — Это… что это значит? Кто-нибудь может объяснить, что происходит?

Бугорок на штанах принца медленно опадал.

Глава 14

Я машинально вертел бусину из чётки в руках. Разряжена почти на сто процентов, но — использована по делу. И успешно.

— Надо сказать, я… даже слегка удивлён, — заметил Орлов, глядя вместе со мной на пустую фуру. Трупный запашок, разумеется, ещё видал внутри, но в остальном всё было чисто и невинно. — Тёмные оказались не такими уж и идиотами.

— В плане? — я сунул чётку в карман. Пока не возобновлю на ней узор, она совершенно бесполезна, а для этого требуется немного спокойствия и свободного времени. Успеется, пожалуй.

— Ну, как бы там ни было, а задание они выполнили, причём довольно быстро и чётко, — Константин поправил воротник старинного камзола. — Возможно, им самим не хватает фантазии что-то сделать без подсказки, но если дать им точные указания…

Я пожал плечами. В конце концов, именно на то и был расчёт.

— Поначалу я не вполне понял, зачем ты так за них ухватился, — продолжал Константин, — но, похоже, в них и правда есть потенциал.

— Да, таксисты из них вышли бы отменные, — отозвался я. — Но пока этого мало.

Хотя, в чем-то он был прав…

Они, конечно, опустившиеся скамеры, растерявшие все умения и ресурсы. Но… с другой стороны, совсем уж безнадёжная структура не просуществовала бы сотню лет — с долгом над головой или без него.

Орлов согласно покивал, признавая мою правоту.

— Удивительно, конечно, сколько трупов может поместиться в одном крохотном кольце, — перевёл он тему, глянув на перстень на моём пальце. — Уму непостижимо. Но, по крайней мере, хорошо, что с ними покончено и больше не придётся думать об этом.

Я хмыкнул.

— Не гони коней. Внутри кольца ещё остались трупы.

— Да ладно, — искренне удивился Константин. — Еще тела? Пара-тройка, я надеюсь?

Ох.

— Где-то… — я замолчал на миг, глядя на просвет камешек в перстне. — Где-то в десять раз больше, чем я уже вывалил.

* * *

— Грязные секреты этого города уже прорываются через его экзематозную кожу, — пробормотал агент Новак. — А это — его гнойники, сальные и отвратительные.

Склад был завален трупами едва ли не на треть; ближе к его задней стенке нельзя было пройти, чтобы не наступить на очередное тело. И снова замешаны кавказцы — а возможно, и цыгане где-то рядом.

Впрочем, они лишь декорация. Служба безопасности Медведевых, конечно, уже перехватила это дело и увезла отсюда Тиграна Гасанова и его людей, спеша опередить вездесущих Распутиных. Но Новак знал: настоящее зло до сих пор остаётся в тени, лишь наблюдая за происходящим своим порочным взглядом.

— Гниль и смрад, — прокомментировал он, мрачно окидывая взглядом гору мёртвых тел. — Смрад и гниль. Они начали своё восхождение.

Позади него послышались быстрые шаги; Новак даже не обернулся — походку своей напарницы он знал на слух.

Она спешит. Что-то случилось. В смысле, что-то ещё случилось. Ещё один гнойник прорвало, не так ли?

— Угадай, что? — в голосе Лисовской не было ни капли юмора. — Сегодня это не единственное подобное место. Ещё один случай внезапного появления кучи трупов, на этот раз — в английском посольстве.

Новак пожал плечами, выдыхая сигаретный дым.

— Что, — искренне удивилась Лисовская. — Даже не предложишь срочно отправить туда всех доступных агентов?

— Нет, — с серьёзным лицом отозвался Новак. — Мы ждём.

— Ждём? — окончательно изумилась Лисовская. — Чего?

— Новых трупов, — бросил Новак. Швырнув сигарету себе под ноги, он развернулся и медленно, размеренно зашагал к машине.

— Что?!

— Они будут, — кивнул он. — Раз в десять больше, чем уже найдено.

— Что за… — Лисовская покачала головой. — С чего ты взял? Да откуда хотя бы в теории может взяться столько мертвецов за одну ночь?

Новак не остановился.

Хороший врач узнает диагноз с одного взгляда.

— У города началась ветрянка, напарник, — бросил он. — А нам с тобой придётся стать грёбаной зелёнкой.

* * *

Не то, чтобы это было в его стиле. Михаил Распутин не любил тратить время попусту, привыкший к активным действиям. Но даже ему приходилось признать — порой, когда в голове тёмная и беспросветная чаща, нет ничего лучше старого доброго лесоповала. А ничего на свете не опустошает голову так быстро и качественно, как родное телевидение.

Палец щёлкал кнопками на пульте.

Шумиха, раздутая вокруг сегодняшних происшествий, не утихала. Репортёрам с новостных каналов, будь они чьими-то подстилками или «независимыми изобличителями», только дай повод радостно обмусолить очередную сенсацию — а последние дни были на это весьма богатыми.

Главной темой сегодняшнего дня, конечно же, был инцидент с кавказцами и цыганами, обошедший по популярности и обилию теорий даже Йошиду. Люди гадали, что послужило причиной, как причастны к произошедшему Медведевы и Распутины, а главное — к каким последствиям это приведёт.

Впрочем, это и так понятно. Гасановых будут топить до конца. Всем плевать на то, что на самом деле произошло там, в той драке, но репутация одного из самых богатых родов пошатнулась, и многие захотят добить упавшего. Именно это сейчас и происходило — в том числе и по телевизору.

Михаил продолжал щёлкать, переключая каналы.

Ложь. Щёлк. Тупость. Щёлк. Реклама. Щёлк. Наглая ложь. Щёлк.

— …сообщает, что Тигран Гасанов был задержан полицией и СБ Медведевых на складе, заполненном трупами. В Сеть утекло несколько фотографий, довольно неразборчивых, но даже то, что попало на кадр, может шокировать неискушённого зрителя. Имеет ли отношение род Гасановых ко всем этим смертям и что делал их отпрыск на этом складе среди ночи? Обвинения не будут оглашены до выяснения обстоятельств, но уже сейчас есть основания полагать, что…

Скорее всего, тоже ложь. Сейчас на Гасановых повесят всех собак. Щёлк.

— …новый громкий анонс Алексея Нахального обещает сорвать покровы с событий последних дней…

Нахальный. Наглый щенок, взявший себе такой точный псевдоним. Что бы он там не болтал, это не стоит потраченного времени. Щё…

Палец застыл над кнопкой; глаза Михаила широко распахнулись. Он придвинулся поближе к экрану, вперившись в лицо Алексея Нахального.

Стоп-кадр с превью ролика блогера. Почему эта тёмная фигура кажется ему такой знакомой? Мутный кадр, и без того размытый, фигура со спины, фактически тёмный силуэт с головы до ног, но…

Чёрт. Это же не Йошида со спины?

Превью сменилось лицом Нахального — с его обычным самодовольно-обличающим выражением.

— События последних дней, — он пристально глядел в кадр, фактически прямо в глаза Михаилу. — Иначе, как «какая-то чертовщина», их и не назвать — цензурно, во всяком случае, а последствия сильнее, чем может показаться. Примеры уже на слуху у каждого из нас. Заварушка на аукционе прошлой ночью. Казалось бы, какое дело большинству из нас до единичной драки? Вот только последствием стало троекратное усиление охраны на всех культурных мероприятиях, и да, в ближайший месяц вы даже в кино без паспорта не зайдёте.

Он покачал головой.

— Пропажа Иланы Медведевой? Её отец усиливает в столице давления, организуя с попустительства других аристо полицейский режим. Схватка цыган и кавказцев? Торговая смерть Гасановых, скачок цен на недвижимость в разных районах и прочие экономические потрясения, которые ещё долго будут отражаться на кошельках простых людей…

Нахальный резко прекратил перечислять и поднял обе ладони в останавливающем жесте.

— Но я вам не дешёвый новостной канальчик. Что произошло, вы знаете и без меня. А вот чего вы без меня не знаете, так это… кто стоит за всем произошедшим?

Улыбка — мерзкая и самоуверенная, как обычно. Но Михаил слушал внимательно, отложив пульт.

— У меня есть железобетонные доказательства того, что всё это — дело рук одного человека. И даже информация о том, где он будет находиться в ближайшее время. Ждите! Скоро, на моём канале — собственное расследование «Когда спящий проснётся». Точное время публикации называть не буду, сами увидите и сами посмотрите. К тому же… так ведь интереснее, верно?

Михаил моргал, осознавая услышанное; по экрану побежала рекламная заставка.

Йошида. Там, на кадре… точно был Йошида. А те типы рядом с ним на превью? Размыто, но Илану Медведеву узнать было несложно.

Что-то грядёт. И почему этот наглый прыщ знает, где находится его сын, а он сам — нет?!

Михаил уже хотел было погрузиться в раздумья, но… кажется, прочистка мозгов сделала своё дело.

Всё, что волнует Йошиду — это девушки, верно? Сколько девушек он умудрился закадрить за вчерашний день?

Нахальный сказал, что знает, где он будет находиться в ближайшее время. А где в ближайшее время окажется много красивых девушек?..

…нет, нет, нет. Только не это. Йошида!!!

* * *

Полумрак помещения даже выручал, скрывая румянец на лице Агаты Романовой. Сделать в реальности то, к чему она так стремилась в своих фантазиях, оказалось… не так уж и просто.

А ещё эта вонь. Масла, ароматические палочки. Не кабинет, а СПА-салон.

— Ты надела то бельё, что я сказал? — уточнил Алексей, лениво поглядывая в её сторону. На лице блогера играла довольная улыбка.

— Да, — сдержанно кивнула Агата, стараясь не показать смущения.

— Итак, — он приподнял голову. — Ты уверена, что хочешь пойти до конца?

Она заколебалась… но лишь на долю секунды.

— Да. Я готова.

— Вы, аристо, такие формалисты… — Нахальный покачал головой. — Если кто-то вроде тебя захочет уйти из клана, то простого «я ухожу» будет недостаточно. Ты сама знаешь, что уйти из клана можно только двумя способами.

— Смерть и бесчестие.

Скрытая в полумраке фигура рассмеялась.

— Убивать тебя никто не собирается, — Нахальный пробежался взглядом по её телу. — Последний шанс отказаться, детка.

Агата промолчала.

— Что ж, — Алексей удовлетворённо кивнул. — Отлично. Тогда спускайся. Тебя ждёт такси прямо до Драконьей Школы.

* * *

Реверс до сих пор не могла успокоиться, выдохнуть и привести мысли в порядок.

Этот Йошида. Или Карапулько, или как там этот кобель ещё себя называет. Никакой чести и совести. Как бы ей хотелось наброситься на него прямо там, на месте…

Но она хорошо видела, что произошло с теми, кто попытался. Полная комната трупов. Сколько же людей он прикончил?

Нет. Здесь нужно быть терпеливее, умнее… И смертоноснее.

Поджав губы, Реверс зашагала к выходу — туда, где её ждали Виталий и Григорий.

* * *

В помещении было тесно, как для такой толпы. Цыгане, привыкшие к простору и открытому пространству, набились в комнату как шпроты в банке. Да уж, после того, что произошло, на улице лучше не мелькать какое-то время.

Данко предпочитал находиться в самом углу, подальше от центра. Крики сородичей и так были ему хорошо слышны, а сам он здесь не привлекал внимания.

— Барон Драгомир скоро вернётся! — громко орал один здоровяк, потрясая кулаком. — Как думаешь, что он с вами сделает, если узнает, что в его отсутствие вы готовите против него целый заговор?

— Нет больше барона Драгомира, — решительно ревел другой тип, пониже. — Пойми уже, он не вернётся! А значит, нужен новый лидер. Барон Алмаз — лучший кандидат, кто сможет управиться со всем, как не он?

— Род Закариешти всегда был вторым в праве наследования! — доказывала шумная цыганка в платках. — Ай, вернётся муж, всех вас разгонит! Ему быть главным, а не Алмазу!

Шум, гам, пустые рассуждения. Каждый хочет протащить своего, при этом никто не знает, чего ждать в реальности. Барон Драгомир и самые сильные из его людей были задержаны Медведевыми, а без них воцарился хаос.

Впрочем…

На лице Данко на пару мгновений появилась ухмылка.

Хаос — это всегда отличный шанс для предприимчивых людей.

* * *

О подобных вещах можно забыть на время, но не насовсем.

День был долгим, и впечатления от него ненадолго выветрили из памяти Бао Миня два страшных случая… но сейчас, когда они с Бао Цзен взовращались в гостиницу — в темноте, практически ночью — воспоминания вернулись. Они буквально стояли у него перед глазами.

— Милый, расслабься, — было непонятно, кого его жена успокаивает на самом деле — его или себя саму. — Подумаешь… мы просто увидели что-то странное, но с нами ведь ничего не случилось.

— Этот город, — Бао Минь покачал головой, поправив туристическую панамку. — Эта страна. Да, с нами ничего не случилось. Но неужели здесь такое и правда происходит на каждом углу? Что ещё мы можем увидеть?

— Брось, — жёнушка погладила мужа по руке. — Кто сказал, что на каждом углу? Просто так совпало, что мы увидели сразу два вопиющих случая. Будем что вспомнить, когда вернёмся домой!

— Если вернёмся… — еле слышно пробормотал Бао Минь.

— Что ты такое говоришь! — нахмурилась Бао Цзен. — Всё будет хорошо. К тому же, сейчас мы в самом центре. Здесь туристические объекты, посольства, куча людей… что, по-твоему, может произойти в таком охраняемом месте?

Бао Минь не отвечал. Застыв на месте, он во все глаза глядел сквозь чугунную ограду, на цветущий газон… усеянный трупами.

— Посольства, говоришь? — пробормотал старик, косясь на британский флаг, развевающийся у входа. — Охрана?

Охрана действительно была, о да. Куча машин, люди, в панике снующие туда-сюда. И трупы, трупы, трупы. Бао Цзен повисла у него на руке, проследив взгляд мужа; любые слова застряли у неё в горле — как и у самого Бао Миня.

Да что не так с этим городом?!