Глаза Моря

Глава 11. Узнать глубину

1.

Сегодня Уэно неприятно её удивил.

Он снова и снова пытался выспросить про человеческий секс, да так упорно, что вызвал негодование.

— Да ты же человек в шкуре осьминога! — вскричала Ула, имея в виду, что он вдруг показал себя таким же любопытным, настырным и пошлым, какими часто бывают люди. Или мауры. — А если я тебя начну расспрашивать о том же самом?

«Так я отвечу. Только мне рассказывать особо не о чем. У людей, понимаешь ли, мужское орудие не отрывается от тела и не плавает отдельно. Люди всё чувствуют сами. И привязываются друг к другу сами, а потому гораздо крепче».

О боги! Он что — завидует?

«Вот и мне особо не о чем», — беззвучно и сконфуженно призналась Ула. — «Не всем людям так везёт, что у них этого много бывает. И на истинную сердечную привязанность тоже не всем везёт».

«Прости. Кажется, я тебя серьёзно задел».

— Да не за что. На самом деле, не задел. Просто я… Короче, ладно, давай дальше разговаривать! Только о чём-нибудь другом…

Молчание. Смутные, путаные ощущения.

«Уэно, что с тобой? Ты обиделся?»

Нет, ему просто стало больно, и он прикрыл свои мысли. Он случайно зацепил из её памяти одно происшествие… Ощущать всё самому — это иногда вовсе не хорошо, приходится отключать чувства. Если умеешь, конечно.

Чем же её утешить, чтобы его так не накрывало?

Из воды несмело высунулось щупальце, приглашающе изогнулось, как сиденье качелей. Ула с удовольствием уселась, щупальце слегка покачало её — она засмеялась — и понесло над бухтой, а затем взяло и макнуло в воду на секунду. Девушка взвизгнула, засмеялась громче.

Что ещё неизменно её веселит? Ах, да, его вопросы.

«Что такое — клоун?»

Ула захохотала, а затем принялась старательно объяснять…

«Ну что — поехали дальше? Смотреть настоящую Марину?»

«Опасно. Клоун снова вышел в море».

«А мы — под водой».

«Мы не сможем. Я не умею там дышать, и акваланг мне не дадут».

Не видать ей подводного мира, как своих ушей без зеркала. Она не только лодку не добудет, акваланг — тем более. Да и не хватит его на такую глубину, на какой плавает Уэно.

«Мы сможем без акваланга. Смотри, вот так».

Уэно снова макнул её в воду, только на сей раз с головой, а Ула обнаружила, что её окружает что-то вроде энергетического пузыря, и она может в нём дышать.

«В этом коконе меня видно сквозь воду?»

«Нет».

И они поплыли, сразу под водой, начиная с бухты.

Уле было жутковато висеть в невидимой руке, будто она тут сама по себе, в толще воды, отделённой от девушки всего лишь эфемерной на вид, слегка мерцающей плёнкой.

И Уэно на несколько секунд поменял окраску.

Она увидела, как громадный осьминог цвета мокрого камня протискивается через узкий проход из бухты в океан. Гигантское тело удлинялось, сжималось, перетекало, словно чернильная жидкость. Уэно выбрался из бухты весь, и только после этого вытянул вслед за собой щупальце с Улой.

И сразу снова стал невидимым.

2.

Еле заметно мерцающий энергетический кокон позволял смотреть сквозь него и совершенно не менял краски окружающего мира. Ну, насколько Ула запомнила из показанных ей мысленных картинок.

Вода пропускает в первую очередь синий и зелёный цвета спектра.

Яркое солнце пронизывало хрустальную толщу, но свет становился всё синее и темнее с увеличением глубины. Возле поверхности вода сияла, слепящее колыхание над головой вызывало лёгкое головокружение, но, скорее, не с непривычки, а от нереальности происходящего.

Если смотреть вниз, то зрение словно застилал синий туман, вода не позволяла рассмотреть всё на большом расстоянии, как на суше…

Вначале Уэно свернул к дальнему островку и достал из подводной кладовой некий предмет.

«Что это?»

«Прожектор. Он вечный, не требует подзарядки, я давно выловил его на стоянке одной неземной экспедиции. Внизу темно, ты многое не увидишь без освещения».

Прожектор был большой, под стать Уэно, с крепкой скобой на яйцевидном корпусе, испещрённом завитушками. То ли письменность, то ли просто украшения. Прожектор был мощный, прямо даже кинематографический, как для съёмок фантастического сериала в ночной локации.

Они отправились дальше.

Уэно то включал реактивную струю и мчался над океанским дном со скоростью воздушного лайнера, то замедлялся и неторопливо плыл, снизившись к подводной равнине, давая подробно рассмотреть всё вокруг слабыми человеческими глазами.

Ула вспомнила океанариум на Земле.

Там плавали трогательные маленькие осьминожки, а девушка любовалась ими сквозь толстое стекло. Букет щупалец расцветал во все стороны, когда какой-нибудь осьминожек приземлялся на дно или на выступ скалы. Почувствовав пристальный взгляд, один осьминожек мгновенно собрал щупальца в узкий вытянутый пучок и скользнул вперёд, как стрела.

Уэно огромен, но в толще океанской воды движется столь же грациозно и стремительно.

Равнина под ними была когда-то сушей, здесь росли деревья и травы. Теперь поля, холмы и скалы этого материка покрывали леса из водорослей. Теперь тут паслись не стада животных, а стайки пёстрых рыб. Ползали по дну крабы и морские звёзды, цвели изящные нежные анемоны, хрупкие ажурные кораллы, крепились к большим и мелким каменным обломкам яркие или неприметные раковины моллюсков.

Иногда мимо проплывали такие удивительные существа, что было непонятно, к каким видам их можно отнести. Одно, например, походило на крошечного ярко-синего дракончика с полупрозрачными крылышками.

«Самое ядовитое создание», — пояснил Уэно. — «К счастью для людей, близко к поверхности океана оно не поднимается».

Для них двоих оно сейчас тоже было не опасно. Уэно слишком велик, чтобы отравиться, а Ула — в «домике», под защитой друга-осьминога.

Любопытные рыбы без боязни подплывали поближе, Уэно легонько шлёпал их по спинкам тонким кончиком щупальца, чтобы не мешали. А то порой стаи собирались такие большие, что заслоняли поле зрения полностью и во все стороны, несмотря на прожектор.

Плоская рыбина песочного цвета зависла перед лицом, тараща выпуклые водянистые глаза и слегка пошевеливая тонкими краями тела, плавно переходящими в плавники. Затем она спланировала вниз, мелко задрожала, закапываясь в песок, и, наконец, полностью скрылась под ним. Снаружи остались одни только выпуклые глаза.

Две юркие рыбки, отбившись от большой стаи, играли в прятки и догонялки. Одна скрывалась за длинной стебельчатой водорослью, внезапно выскакивала оттуда, посверкивая зеленовато-фиолетовой чешуёй, и догоняла вторую, чтобы просто ткнуться носом в бок, «осалить». Вторая как бы в испуге шарахалась в сторону и поспешно удирала. Иногда так поспешно, что приходилось приостанавливаться и поджидать менее проворную товарку.

Большой краб важно выбрался из-за камня и деловито побежал куда-то.

Нежные, яркие анемоны томно пошевеливались в неспешных потоках воды, но быстро втягивали щупальца, стоило приблизить луч света.

Ула смеялась.

Странное, ярко-малиновое создание прикрепилось к большому камню и растопырило во все стороны гибкие лепестки, словно цветок. Иногда венчик цветка быстро сжимался в бутон, захватывая, насколько Ула рассмотрела, одну только воду.

«Что оно делает? Оно же вроде как ест? Воду, что ли?»

«Нет. В воде плавают совсем мелкие существа. Оно захватывает их вместе с водой и процеживает. Я тоже иногда так делаю».

Ула удивлялась.

Крошечная рыбёшка, полупрозрачная, вроде малька, зазевалась, объедая водоросль. Из-за фестончатого стебля высунулась лапа с клешнёй, схватила рыбёшку и сунула между жвал, которые тут же торопливо задвигались.

Ула закусила губы. Увы, пищевая цепочка. Обладателем жвал вполне мог пообедать Уэно. Крабы тут вкусные, он об этом говорил.

Два морских конька погнались друг за другом, а затем сплелись хвостами.

Ула отвернулась.

Лес из гигантских водорослей послушно расступался под напором мощных струй из водомёта.

Наконец, Уэно всплыл повыше, над вершинами «деревьев», развернул сопло назад, «включил» его на полную мощность и понёсся над подводной равниной, точно авиалайнер над сушей.

Уле стало невыразимо грустно. Жизнь океана под поверхностью воды, разумеется, красива, разнообразна, увлекательна, интересна. Но… Наблюдать изо дня в день, много-много лет, только вот это всё… Неудивительно, что Уэно так набросился на неё с расспросами.

К большому каньону он подплывал с осторожностью. Вдруг Фред оказался не так глуп, не поверил в розыгрыш и шарится тут на всякий случай? Но во всём колоссальном ущелье никого не было. И всё же Уэно не стал углубляться внутрь, завис возле входа, осветил его, показал Уле мрачный подводный пейзаж.

Они спустились так глубоко, что здесь было абсолютно темно. Светящиеся рыбы и водоросли освещали в основном только себя самих. Без прожектора Ула не увидела бы колоссальных стен с острыми выступами, напоминающими готические обелиски, соборные шпили, сюрреалистические скульптуры чудовищных химер.

Для сравнения Уэно на минуту выключил прожектор.

Зубчатые стены в кромешной темноте уходили наверх, к далёкой, бледной полоске дневного света, едва заметной с этой глубины.

Пейзаж выглядел жутко, несмотря на мирно снующих рыб с разноцветными фонариками на блестящих телах, несмотря на светящиеся водоросли, покачивающиеся в подводных течениях, словно танцуя. Танец этот тоже казался мрачным, напоминал зловещий ритуал.

Уэно быстро уплыл оттуда и унёс Улу.

3.

На глубине, недоступной для людей, в скале зияла пещера. А в пещере Уэно хранил настоящие сокровища, в человеческом понимании. Зачем он их собирал, Уле было непонятно. Осьминогу эти вещи ни к чему, разве что любоваться. Маринианские и разные иные самоцветы, ювелирные украшения, драгоценная посуда, золотые монеты…

Ула удивлённо улыбнулась, увидев такое. И ничего не захотела взять оттуда, когда он ей предложил.

Они поплыли дальше.

Ещё одна бескрайняя, тонущая в глубоком синем тумане подводная равнина, на глубине, которую не могут достичь люди, невзирая на всю современную технику.

На равнине раскинулся город. Когда-то обитаемый, теперь мёртвый и безлюдный. Здесь жили нынче только рыбы, они вплывали в окна и двери и выплывали из них, сновали по улицам, бросались врассыпную, когда к ним приближался широкий луч прожектора.

Этот город когда-то находился на поверхности и процветал.

Об этом свидетельствовали стройные, стремящиеся ввысь здания с острыми шпилями на крышах, скульптуры, там и сям установленные на улицах, набережная с большим причалом для кораблей. А ещё тут было нечто вроде массивной платформы. Неужели взлётная площадка?

«Уэно, ты обещал рассказать о прошлом планеты. Ты упоминал, что тут когда-то была война. Но город цел, разрушений не видно. Не понимаю».

«Всё произошло слишком быстро, вода стремительно поглотила города вместе с материками, на которых они стояли. Это были города людей, которые хотели уничтожить цивилизацию осьминогов, но погибли сами. Теперь вся земля — это океанское дно. Я расскажу, как обещал, но не сейчас. Сейчас мне лучше не отвлекаться».

Уэно нёс её дальше, Ула задумчиво молчала.

Он показал ей настоящую Марину, не то, что видят все туристы — искусственный архипелаг и декоративные бухточки, а планету по имени Океан, мир воды, покрывающей целые континенты, горные хребты и каньоны, равнины и леса из водорослей на колоссальной глубине под толщей солёной влаги.

4.

«Это ещё не всё».

Мёртвый город остался позади, но равнина ещё не закончилась. Посреди неё в мощном потоке света темнел гигантский разлом.

Они подплыли ближе и, наконец, зависли над ним, как над разверстой пастью огромного чудовища.

Луч света рухнул в эту пасть, и казалось, он не достанет до дна. Но он достал. На дне этого ущелья, ещё более колоссального, чем первое, что-то маячило. Ула прищурилась.

Купол базы и сигара космического корабля, светлые, металлические, чужеродно контрастирующие с неровными каменными стенами. Они еле виднелись далеко внизу, такие маленькие отсюда, с края разлома. Как только на них упал луч от прожектора, они засверкали металлическим блеском, а затем от купола наверх вырвался не менее мощный сноп света.

Ула вскрикнула, Уэно успокаивающе покачал её в руке.

«Там никого нет. Это очень древние база и корабль. Я плавал сюда не раз, должно быть, тот свет реагирует на движение крупного тела».

Ула взволнованно вздохнула. Отсюда не понять, насколько большой тот звездолёт. Ах, если бы он был в рабочем состоянии и достаточно велик, чтобы Уэно можно было увезти с Марины, подальше от охотников! Но куда? Такое огромное существо, которому к тому же нужно много воды и много еды, переправить на другую планету сложно, ни в один космолёт оно не влезет…

«Спускаться вниз мы не будем. Там такое давление воды, что и я…»

Он не закончил фразу, но Ула отлично всё поняла. Там слишком глубоко, даже такого здоровенного осьминога просто раздавит. Про саму девушку и говорить нечего, никакой энергетический кокон не спасёт.

Эх, мечты-мечты, наивные и утопические… До подводной базы и корабля пришельцев не добраться, да и наверняка незачем. Слишком много времени прошло, всё оборудование и сам звездолёт, скорей всего, давно попортились и находятся в нерабочем состоянии…

Уэно лукавил. Он дважды спускался туда, к инопланетному куполу. В первый раз, когда был маленький и прятался во время войны. Именно поэтому он и спасся, именно поэтому его и не нашли, ни враги, ни сородичи. Во второй раз, будучи уже взрослым, он подробно осмотрел всю базу, забирался внутрь корабля. Но об этом — не сейчас. Сюрпризы следует готовить ещё более тщательно, чем розыгрыши.

5.

«Уэно, ты обещал рассказать. Как же так получилось, что ты остался один? Что произошло тут, на Марине?»

«Садись, слушай. Тогда планета, разумеется, называлась по-другому».

Ула поёрзала на песке, уселась удобнее.

«А как?»

«Не знаю. Маленький в то время был и людьми вообще не интересовался. А у осьминогов это назывался просто «мир», другое значение слова — «вода».

Логично. Как у людей планета называется Земля.

«Я не застал то время, когда тут жили только осьминоги, родился позже. К тому времени люди уже прилетели и построили на суше города».

Уэно рассказывал размеренно и неторопливо. Так море колышется, спокойное, без бурь…

Взрослые не очень-то привязывались к малышне — специально. Недостаток сложной, сильно развитой нервной системы. Если чересчур привязаться, то, случись непоправимое, можно и умереть.

Маленького осьминожика воспитывали и учили все взрослые, кто оказался поблизости. Учили мимоходом, через объяснения, демонстрацию навыков и игру. Он играл со сверстниками в прятки и догонялки, соревновался в постройке жилищ, в охоте на рыбу. А если не играл, то прятался всерьёз.

Прятаться взрослые обучали мелких тщательно и в первую очередь, помимо прочих необходимых для жизни навыков. Потому что люди нападали. Они стали нападать сразу, как только обнаружили в глубинах морей испугавшую их цивилизацию больших осьминогов. И, в конце концов, затеяли глобальную войну с подводным сообществом. Люди хотели отравить океаны, но не успели. Осьминоги затопили материки, а сами ушли через портал в другой мир.

«Надеюсь, что они выжили, и сейчас по-прежнему где-то существует цивилизация таких же, как я…»

Маленький Уэно долго прятался, а когда ощутил, что всё закончилось, и вылез, то обнаружил, что остался один. Он нашёл следы портала, но открыть его не сумел… Планета превратилась в сплошной океан. Хорошо, что в этом океане всё ещё была еда. Плохо, что больше тут совсем не было разумных…

Ула заплакала от ужаса. Она так ярко представила себе всё это…

Из воды высунулся кончик щупальца, погладил девушку по плечу тыльной стороной, на которой не было присосок. Ула перестала плакать.

Маринианские осьминоги способны жить очень долго. Прошло несколько сотен лет. Прилетели другие люди, на вершины немногих гор, выступающие из воды, налепили острова, возник единственный архипелаг, населённый потомками землян.

Получается, что другу-осьминогу около тысячи лет, а может, и более того.

«Уэно, откуда ты столько знаешь? Да ещё научными терминами разговариваешь!»

«Подслушивал экспедиции».

Ула засмеялась, в угрюмых скалах зазвенело весёлое эхо.

«В основном они прилетали с Земли. Я многое запомнил из бесед и мыслей, вместе с терминами».

«Вот почему я тебя так хорошо понимаю! Ты же разговариваешь, как человек!» — Ула засмеялась от удовольствия.

О да, когда тебя хорошо понимают — это очень большое и несказанное удовольствие.

«Ула. Я тебя сейчас попрошу об одной вещи. Только не отвечай сразу, подумай…»

Девушка насторожилась. Уж очень серьёзный посыл, уж очень длинное предисловие.

«???»

Молчание. И неожиданно, когда она уже потеряла терпение:

«Останься на Марине. Насовсем».

Ула замерла. Она послушно не стала отвечать сразу, потому что не знала, что ответить. Это было ожидаемо и всё равно внезапно.

Она безмолвно сидела на песке, размышляла, колебалась и не могла ни на что решиться. Если она тут останется, какое будущее их ждёт? Всю жизнь прятаться? Рано или поздно его обнаружат, это чудо, что такое не произошло до сих пор…

Вода беспокойно плескалась — Уэно ворочался в бухте, которая вдруг стала для него тесной.

Если Ула всё-таки решит остаться здесь на некоторое, достаточно долгое время, он сможет спокойно, потихонечку и обстоятельно приготовить для неё сюрприз. Тогда можно будет и улететь. Вдвоём.

А пока стоит заняться воспитанием одного дурного людского охотника. Самонадеянный человек полагает, что он тут — самый крутой хищник. Человек будет неприятно удивлён.

«Мне кажется, или ты, в самом деле, что-то задумал?»

Вода в бухте заплескалась сильней.

Молчание.

«Уэно, пожалуйста, я тебя прошу, нет, умоляю! Не выдай себя! Сделай всё возможное и невозможное, пусть ни один человек тебя не увидит!»

«Не увидит», — ментальным эхом, твёрдо отозвался Уэно.

…Возвратившись в коттедж, Ула обнаружила в кармане комбинезона маринианский самоцвет. Половина камня была похожа на океанскую глубину, бирюзовая, густого, насыщенного цвета. А вторая половина напоминала космос, тёмная и искрящаяся.

Ула засмеялась.

Океанский друг упрямо хотел подарить хоть что-то из пещеры с сокровищами. Когда и как он ухитрился подложить камушек ей в карман?