Глаза Моря

Глава 19. Танец пива

1.

Космач сидел возле спящей Улы и молча винил себя.

Он проявил непростительную беспечность, пустил на турбазу постороннего. Думал, что это просто молодой самовлюблённый хвастун, которого и раньше пускали, даже приглашали на остров. Клоун сам развлекался и студентов развлекал, выглядел безобидным. А на поверку оказался с гнильцой.

Космач со всеми задачами привык справляться сам, не перекладывая на чужие плечи ни обязанности, ни ответственность. В очередной раз он решил разобраться в одиночку. И мог разобраться, будь это обычный случай. Молодой мажор создал конфликтную ситуацию, выгнать его с турбазы, и всё тут. Никому никаких проблем. А парень-то проявил себя психопатом.

Дурак Лански неожиданно совсем съехал с катушек, бросался словами, качал мнимые права, дошёл до жестокости. Избалованный эгоист. Но в одном он попал в точку. Кроме здоровья, что так и не восстановилось полностью, бывший космодесантник потерял на Дальних Рубежах часть тонких ощущений. Не зря его списали в запас. И вот теперь космач совершил ошибку, не разглядел вовремя опасность для окружающих. Из-за этой ошибки лишилось жизни разумное, мирное существо.

Он знал, что его никто не привлечёт к ответственности. Со студентами, его подопечными, всё в порядке. Лански — человек посторонний, Ула — тоже. По большому счёту, со своими обязанностями космач справился. Но…

Ула во сне одновременно плакала и улыбалась. Наверно, ей снилось что-то утешительное. Девушка лежала неподвижно, выглядела глубоко погружённой в сонные видения. Василий решил, что она ещё нескоро проснётся. Хотя бы потому, что она не проснулась, когда он салфеткой отёр ей мокрые щёки.

Ему было пора на свой пост, повседневные обязанности никто не отменял.

Он позвал с кухни Ванду и ушёл.

Ванда села возле кровати, вгляделась в лицо спящей тяжёлым сном подруги.

Всё плохо, всё очень плохо.

У Ванды когда-то был котёнок. Он родился слабеньким, раньше времени, сосал молоко плохо. Девушка терпеливо докармливала его из пипетки. Он был очень умный, изобретательный. Едва ползая, мог залезть куда угодно. Ему больше нравилось исследовать окружающее, нежели кормиться.

Он был невероятно ласковый, часто мурчал и не слезал с рук у девушки. Разумеется, когда не лазил по мягкой подстилке рядом с кошкой, не карабкался из коробки и не полз целеустремлённо куда-то в коридор.

Он спал у Ванды на груди. Переложенный под материнский бок в коробку, он упорно выбирался оттуда и возвращался к девушке. Она спала вполглаза и совсем неподвижно, чтобы нечаянно не раздавить крошечное существо.

И вот однажды она проснулась среди ночи, а котёнок у неё на груди был уже холодным и окоченевшим.

Ванда рыдала трое суток. Родители тогда сильно испугались за неё.

Но это был бессловесный малыш, а тут — большое, разумное существо…

Космач говорит, что Ула умная и сильная. Она, конечно, в самом деле, сильная. Но её чересчур зацепило. А тот, кто не плачет да молчит, как раз и может внезапно сломаться.

В окно со стороны веранды постучали. Ванда подняла голову.

Василий энергично поманил девушку наружу. Она показала головой на спящую Улу. Космач ещё резче замахал руками, безмолвно требуя выйти к нему немедленно.

Ванда с сомнением посмотрела на неподвижную подругу и выскочила наружу.

2.

Ула спала.

Ей снилось, что Уэно выжил. Он был жутко изранен, у него осталось всего одно щупальце. Но он всё-таки приплыл к ней, в их бухту. Ула сидела там, по пояс в воде, гладила обвивавшее её талию слабое щупальце и рыдала. От безмерного, сводящего с ума счастья.

Солёная вода капала из глаз девушки и смешивалась с другой солёной водой, в бухте…

Ула внезапно распахнула глаза, её подбросило, словно током ударило. И тут она осознала, что всё это сон. Уэно больше нет и никогда не будет. Ничего больше не будет из того прекрасного, что совсем недавно казалось неизменным и вечным. Ни разговоров в бухте обо всём на свете, ни путешествий в океанских глубинах.

Горе ещё и близко не подступило, разум затапливало глубокое недоумение. Как же так? Вот было у неё нечто невообразимо прекрасное и всепоглощающее — и вдруг исчезло? В самом деле, больше ничего не будет? Совсем ничего?

И почему она при этом ничего не чувствует? Совсем ничего.

Слёз не было, ничего не было, внутри царили тьма и тишина, глухое, беспредельное молчание. Как в океанских глубинах.

Космач опоздал. Пока он спешил к яхте бандита, этот самый бандит много раз стрелял в Уэно. Она не видела, как и куда его ранили, в какой момент и насколько серьёзно. Зато всё отлично рассмотрела потом.

Он лежал на дне, неживой, неподвижный, даже кровь из раны уже не клубилась. Её большое, чёрно-голубое облако медленно-медленно относило в сторону, из этого облака торчали щупальца, извивались, постепенно замирали. Семь или восемь? Ула не сумела сосчитать.

Она не могла тогда ни последовать за ним, ни перевязать раны, ничего не могла. Даже выстрелить в убийцу друга вовремя не сумела, ей помешали.

Почему она ничего не чувствует?

Кто показал ей этот сон?

Она больше не верила ни снам, ни мысленным посылам. Может, это космач. Может, Лиза или кто-то из ребят.

Потому что это никак не мог быть Уэно. Она видела собственными глазами, как он лежал на океанском дне, мёртвый. Знакомого мысленного прикосновения с тех пор больше ни разу не ощущалось, теперь она отличила бы его. Теперь, когда уже слишком поздно.

Ей помешали исполнить последний долг, отомстить, выстрелить в убийцу.

Зато теперь не помешают, она сможет воздать сполна. Космач — гуманист, он просто вырубил охотника. Обоих привёз обратно на остров, надо полагать. Куда он его дел, где запрятал?

Она найдёт.

Ула привстала на кровати, осмотрелась и прислушалась. Удивительно, что в коттедже никого не было, никто не сидел возле её постели, не караулил.

Лучемёт, подарок Уэно, космач, скорей всего, конфисковал, потому что в кармане комбеза его не нашлось. Да Ула и не помнила, чтобы совала его в карман перед тем, как потеряла сознание.

Девушка встала, прошла на кухню, взяла там самый большой столовый нож и вылезла в окно.

Осторожно прошла вдоль стены, выглянула, задрала голову. Ещё удивительней — на вышке тоже никого не было.

В летнем театре раздавались голоса девушек, немного дальше гомонили ребята в коттедже. Хоть кто-то из них наверняка видел, куда космач запрятал чертова охотника. Хоть кто-то из них скажет ей об этом.

Она взяла нож обратным хватом, чтобы укрыть клинок в рукаве, и побежала.

Если Ула чему-то и научилась на этом острове, так это тому, что не надо бояться ничего. Она научилась справляться и со своими страхами, и со своими опасностями, и за эти навыки заплатила не сама. Так зачем ей всё это теперь, зачем ей беречь себя, если за её прокачку самую страшную цену заплатил Уэно? Рыцарь пучин, настоящий рыцарь. Был. Зачем ей теперь эта наука и эта жизнь, если его больше нет?

Его нет, а тот, кто это сотворил, остался жить и здравствовать, и наслаждаться жизнью.

А вот не будет он больше жить и наслаждаться, отнимая всё у других. Сколько ещё сапиенсов в разных мирах он убил? Кто это знает точно, кто считал жертвы человеческого монстра?

Жертв не вернёшь. А вот человеческое чудовище остановить можно и нужно.

Ула следила за дыханием, прятала нож в рукаве и бежала размеренной, волчьей трусцой.

3.

Девушки всё так же сидели на сцене летнего театра, но Ула не увидела у них в руках ни планшетов, ни палеток. Девушки собрались в тесный кружок и что-то вполголоса обсуждали. Скорей всего, понятно, что именно.

Они оглянулись на звук шагов.

— Ула, привет! Иди к нам!

Она подошла.

— Привет, — сказала без улыбки.

— Посиди с нами! — живо воскликнула Лиза. — Но карточки у меня пока нет.

— Она мне и не нужна. Вы видели, как меня привезли?

Девушки покивали.

— А Лански? Как привезли его, вы тоже видели? Где он?

— Зачем он тебе? Прям даже странно. Неужели ты всё-таки решила…

Лиза толкнула девушку локтем, та осеклась.

— Мы не знаем, где он. А вот Лариса наверняка знает, она же его всё время караулит. Она скоро должна подойти, посиди пока с нами.

Ула присела, заведя за спину руку с ножом в рукаве.

Время шло, Лариса не приходила, девушки вяло обсуждали косметику, Лиза пристально наблюдала за Улой.

В конце концов, Ула не выдержала. Она заподозрила, что девушки зачем-то тянут время.

— Ладно, я пока пойду, потом загляну ещё.

У неё оставалась надежда на ребят. Они-то больше бегают по острову, должны знать.

В коттедже возле тропинки на гребень громко гомонили.

Ула прислушалась, но отдельных реплик не разобрала и нетерпеливо постучала в дверь.

— Привет, — сказал рыжий Потапов. — Мы думали, ты снова в окно полезешь.

— А что — снова есть от кого прятаться? — живо спросила Ула.

Кирилл молчал.

— Где Лански? Вы видели, куда его привезли?

Кирилл криво усмехнулся.

— Что? Неужели ты решила принять выгодное предложение?

— Нет. — Ула посмотрела на него, он попятился.

Потапов толкнул Кирилла локтем.

— Конечно, нет. Ты не видишь, что у неё в рукаве? Отбери у неё нож.

Кирилл попятился ещё дальше.

— Не ищи, нет его на острове. Лански эвакуировали сразу, вместе с яхтой.

— Как — эвакуировали? Куда?

Ула машинально шагнула назад, ударилась спиной о дверь.

— На главный остров, а затем, видимо, сразу — с Марины. За ним семейство прилетело.

Ула растерянно оглядела ребят и вышла.

— Любовь и голод правят миром… Чушь, блять. Всё дело в сексе. Крепче всего женщина привязывается к тому, с кем спит.

Она оглянулась на закрытую дверь коттеджа, но не вернулась и ничего не сказала, пошла дальше. Точно, Кир-дурак. Да без разницы, что он думает.

Вообще всё уже без разницы.

4.

Ула шла вдоль кустарниковой гряды и скального гребня.

Надо найти хотя бы его коттедж, чтобы разгромить. А затем подумать, как найти Лански и добраться до него самого.

Навстречу попалась Лариса.

— Ой, как ты кстати! Лански точно эвакуировали? А, да, привет.

Лариса хохотнула.

— Точно. Интересное предложение принимать поздно. Да он наверняка просто шутил, так что радуйся, твоё самолюбие теперь не пострадает.

Ула отмахнулась.

— А где его коттедж? Он же брал тут коттедж, не только на яхте ведь жил?

— Не только. Тебе зачем? Поностальгировать над вещами и фотками, что-нибудь на память взять?

— Нет, — прямо сказала Ула. — Разгромить.

— А-ха-ха, фигасе! Дансинг бир? — язвительно спросила Лариса.

— Что?

— Танцующее пиво. Эвфемизм для похмелья, англоязычное выражение.

— Пиво? А может, медведь?

— Что?

— Бир или беар? Пишется-то как? А то, похоже, ты перепутала пиво с медведем. Танцующий медведь, композиция такая есть.

— На медведя ты, положим, не тянешь. Эрудицией хвастаешься?

— Я тебе не Лански, я не хвастаюсь, а пользуюсь. Эрудицией, да.

— Правильно, ты не Лански. Ты ему и в подмётки не годишься.

Ула пожала плечами.

— Так покажешь, где коттедж? Или будешь молчать, как рыба-партизан?

Лариса в свою очередь пожала плечами.

— Ты возле него стоишь, и он не заперт. Громи, сколько влезет, я на это посмотрю. Какое-никакое развлечение, а то скучно тут опять стало.

— А зажигалку дашь? Ты же вроде куришь, значит, она у тебя есть.

От ножа-то в жилище из современных материалов толку мало.

— На, держи, ради такого дела не жалко.

5.

Устроить разгром и поджог ей не дали.

Едва она успела зайти в коттедж, как на улице послышались голоса. Василий с Вандой искали её. Лариса, разумеется, тут же сдала Улу.

— Там она. Громить и жечь собирается.

Вот-вот, слишком долго собиралась.

— Что-о?! Сначала ты, теперь — она? Пироманки хреновы!

В коттедж ворвались, Улу скрутили и вынесли наружу.

Она орала и вырывалась, космач орал на неё.

— У космача — тоже дансинг бир, — пробормотала им вслед Лариса.

— Мне и тебя эвакуировать — от греха подальше? — кричал на Улу Василий, пока тащил её в коттедж.

— Не угрожай девушке, если не имеешь намерения привести угрозу в исполнение, — проворчала у него за спиной Ванда.

Космач принёс Улу в свой коттедж, затолкнул в комнату и запер окно и дверь.

— Вот тут громи, если уж так хочется. Тут мои вещи, а казённое имущество не трогай.

Ула упала на кровать.

Яростный запал иссяк, и силы внезапно закончились.

Ну заче-е-ем? Зачем он его эвакуировал?