Глупые игры... в Любовь

Глава Двадцать Девятая

Устало положила голову на подушку. Лицом к лицу. Глаза в глаза.

Милая, добродушная улыбка не сходила с его губ.

Я пристыжено рассмеялась и на мгновение, робко, спрятала взгляд.

— И что теперь будет?

— Все хорошо…, - едва слышно, ласково прошептал.

— Они скоро догадаются, где я.

— Им придется смириться. Хотят того, или нет: мы — вместе.

(невольно улыбнулась в ответ)

Робко коснулась кончиками пальцев его щеки…. провела по губам.

Не реагировал (всматривался в глаза).

Ровное, усталое дыхание.

Наслаждение счастьем.

Моя рука истомлено бухнулась на подушку.

Вдруг накрыл, накрыл… мою ладонь своею. Пальцы переплелись, и в крепком замке сжались.

— Все будет хорошо, Жозефина. Все будет — хорошо.

Жадно прижалась губами к его руке.

Отстранилась на мгновение и тут же носом уткнулась между нашими ладонями. Истомно прикрыла веки. Дышала, дышала теплом. Его ароматом. Нашим счастьем.

Облокотился на локоть.

Глаза в глаза.

— Ох, какая родинка у тебя, — игриво рассмеялся и вдруг дернулся ко мне (попытка стянуть с меня покрывало). — Покажи.

— Нет! — смущенно завизжала я и прытко отшатнулась (едва не улетев с кровати; застыла на краю).

— А н-ну покажи-и! — зарычал Доминик и стал приближаться, надвигаться, играясь, смакуя, как рысь с ланью.

— Не-а! — дразня, вновь завизжала я и тут же вскочила с кровати (жадно прикрываясь покрывалом).

— Ах, так? — застыл на мгновение. Шутливо прищурил глаза. Рывок — и в миг уже был подле меня. Схватил в объятия и властно сжал, притиснул к себе.

Невольно (испуганно, взволновано) расхохоталась, залилась звонким смехом. Едва дышу, захлебываюсь эмоциями.

Влюбленно, истомлено прижалась к нему. Уткнулась в плечо и смиренно замерла.

— Покажешь? — вдруг тихо, лукаво прошептал.

— Не-а, — уже более сдержано ответила. Вместо истерического смеха — счастливая улыбка.

— Ну, позязя, — тихо, мило, как маленькое дитя, просюсюкал.

Замерла. Глаза в глаза. Коварно закусила нижнюю губу и лукаво прищурила один глаз.

— У-у-у! Злюка! Готовиться план… злокозненный?

— Еще какой, — и на этих словах резко дернулась (попытка убежать на кровать), но тут же перехватил, удержал — я невольно обвисла на его руках, согнувшись вдвое — тянусь пальчиками к постели. — Ааааа… отпусти!

— Да, сейчас уже! Теперь ты моя, — все еще не выпуская, так и пошагал со мной к кровати.

Выровнялась, вытянулась рядом с ним и прижалась спиной к груди.

— А ты… — диктатор.

— Еще какой, — расхохотался Доминик и, прижавшись губами к моему уху, добавил, — но тебе позволю сегодня делать со мной всё, что захочешь.

— Больной извращенец, — злобно (наигранно, сквозь улыбку) дернулась, — размечтался.

— Заметь, дорогая. Все, о чем ты подумала — плод твоей фантазии. Я лишь хорошие, светлые слова произнес.

— Неужели, — расхохоталась я и обернулась (взгляд через плечо, ведь до сих пор не выпускает из объятий). — Ты пошло намекнул, а я — развратная, так выходит?

— Я, может, прогулку в саду, или рыбку половить в соседнем пруду предлагал.

— Да, да. Я так и поняла, — снова весело рассмеялась.

Резкий разворот (как раз, когда я расслабилась), игриво толкнул меня на постель и тут же забрался сверху. Прижал за запястья к простыне.

— Вот и все. Крепость взята и ее тайна будет раскрыта, — в миг (не успела даже среагировать), отпустил одну мою руку, нырнул к покрывалу и тут же его содрал — жарким, страстным, жадным поцелуем впился в родинку на груди.

— МОЙ-Я! — ликующе (как счастливый ребенок) закричал и вновь прильнул губами.

— Доминик…

— Да? — тихо отозвался мне на ухо и еще сильнее сжал в объятиях. Короткий поцелуй в плечо, и замер.

— Доминик, — нервно дернулась, обернулась, повернулась, (не размыкая его рук) чтобы глазами встретиться. — А правда, что ты… его, — (испуганно, вкрадчиво, едва слышно шепчу), — мучил… сильно, и долго?

(нервно скривился, отвел взгляд в сторону)

Тяжелый вдох.

— Жозе, то, что там было, — мое дело. Хорошо?

(молча кивнула головой, хотя… и не совсем согласна)

Тягучая, дурная пауза. И зачем я начала эту больную тему?

— Доминик, — (попытка вернуть настроение). — А ты когда меня увидел, первый раз. Твое внимание — оно было ради того, чтобы позлить Витторию, или…

— Или понравилась ты мне?

— Да.

— Витторию если и злить, то уж не таким способом. Понравилась, конечно, понравилась. Но вот задела, прямо за живое, этим, твоим, выступлением, мол, на такого уродца не поведусь.

(захихикала)

— Значит, все-таки обиделся?

— Разозлился… вот и решил наказать, — и игриво (пошло) замигал бровями.

— Ах, наказать? — вдруг вскочила. — Наказать?

— Наказать, — коварно заулыбался.

— Сейчас ты у меня пожалеешь об этом, — схватив подушку, тут же выписала ему смачный удар.

— Ах, мы еще после всего и деремся? — тут же подхватился. Поймал за плечи и сжал, лишая возможности шевелиться.

Дергаюсь, дергаюсь — а вырваться никак.

Надулась (наигранно).

— О, бубука пришла ко мне, — вдруг нежно поцеловал губки (и невольно разжал хватку — вот оно!); победно дернулась, вырвалась и снова стала избивать гадёныша подушкой. — А это тебе за то, что обещал мне голову оторвать!!!

(и вновь поймал, прижал к себе)

— Я же нагло врал тогда, — прошептал на ухо. — Я быстрее себе ее оторву, чем тебе больно сделаю, — поцеловал в шею.

(вот, уродец! знает слабые места… — обвисла, сдалась, отдалась… ему, утопая в эйфории; невольно выпустила подушку из рук).

Резкий рывок — и повалил меня на спину.

Ласковый, мирный, сладкий поцелуй коснулся губ. Повис, повис надо мной, прижимаясь всем телом.

Невольно запустила руки, пальцы, ему в волосы и жадно прижалась губами в ответ.

Но недолго, недолго властвовала я.

Бережно отстранился (бережно, но навязчиво).

Ловкое движение рук — скользнул по спине к бедрам и слегка сжал, придавливая, прижимая к себе.

Милая, ласковая, успокаивающая улыбка обещала заботу и верность.

Осторожно приподнял меня, потянул немного на себя — обвилась ногами вокруг поясницы.

Еще мгновение,

еще движение — и снова дикий приход

удовольствия накрыл сознание,

обволакивая туманной пеленой.

Невольно застонала,

дернулась, выгнулась под ним, в попытке слиться воедино… всем телом.

Бессознательно уцепилась, впилась ногтями в кожу.

Двигались, двигались ненасытно, пылко, закипая от чувств,

боясь даже на мгновение разомкнуть объятия.

Быть навсегда вместе;

в плену блаженства —

разве не рай?

Разве не счастье?

И снова… стала его.

Снова владел мною, выпивая до дна.

Жадно высушивал мой… бокал страсти.