Годовщина (др. пер.)

Ритуал был четко отработан.

В этот раз собирались в доме Мура. Его жена и дети предусмотрительно уехали ночевать к матери.

Уоррен Мур с легкой улыбкой оглядел гостиную. Поначалу, в первые годы, их ежегодные встречи держались только на энтузиазме Марка Брэндона. А потом Мур и сам полюбил эти междусобойчики и связанные с ними воспоминания. Пожалуй, он стал сентиментальным. У него выросло брюшко, поредели волосы, наметился второй подбородок. Так что ничего удивительного в его сентиментальности не было.

Итак, годовщина… Стекла в окнах были поляризованы так, что создавалась иллюзия темноты снаружи. Шторы были задернуты. И только в нескольких местах светились небольшие участки стен. Все это должно было имитировать условия, в которые они попали тогда — темнота и ощущения полной изоляции от остального мира.

На столе, опять же по традиции, были разложены нехитрые яства из космического рациона в тубах и брикетах. И — как непременный атрибут — запечатанная бутылка искрящейся зеленью марсианской джабры, непередаваемой крепости напитка, обязанного своими вкусовыми качествами непревзойденной химической активности марсианских грибов.

Мур посмотрел на часы. Брэндон скоро явится: уж по такому-то случаю он никогда не опаздывает. Единственное, что беспокоило хозяина дома — это странные интонации Брэндона, когда он говорил в телефонную трубку:

— У меня тут одна штука… Сюрприз! Скоро сам увидишь!

Муру всегда казалось, что годы не оказали на Брэндона заметного влияния. Все такая же, как и двадцать лет назад, стройная фигура, все так же любит жизнь. А ведь ему уже сорок! Несмотря на это, он сохранил способность бурно радоваться и искренне печалиться. Волосы уже седые, но когда он мечется по комнате, увлеченно рассказывая что-то, отчаянно жестикулируя, Муру не надо даже закрывать глаза, чтобы представить, каким он был двадцать лет назад — тогда, на борту потерпевшей крушение «Серебряной королевы»…

Мелодично пропел звонок. Не поворачивая головы, Мур крикнул:

— Входи, Марк!

Однако голос за спиной был совершенно незнакомым.

— Мистер Мур?

Мур быстро обернулся. Это был, конечно, Брэндон, кто же еще, но он стоял на втором плане, взволнованно улыбаясь. А перед ним был некто маленький, толстый, совершенно лысый, однако же при всем этом имевший весьма важный вид…

— Да это же… Майк! Майк Ши! Черт возьми, старина Майк!

Смеясь, все трое сцепили руки в крепком пожатии.

— Он сам меня нашел, представляешь? — тараторил Брэндон. — Запомнил, что я работаю в «Атомик Продактс»…

— Сколько же лет прошло? — сказал растроганно Мур. — Дай-ка вспомнить… Ну да, в последний раз ты был на Земле двенадцать лет назад!

— Ведь он ни разу не был на нашей годовщине! — воскликнул Брэндон. — Представляешь? И вот наконец этот старый бродяга уходит в отставку. Покупает себе кусок земли в Аризоне. Он и меня-то нашел, чтобы просто поздороваться. Я ему говорю: вспомнил, наконец, про нашу годовщину, а он в ответ — какая годовщина?

— Он говорит, вы тут празднуете каждый год, — сказал Ши, широко улыбаясь.

— Еще как! — подтвердил Брэндон. — И вот, наконец, мы собрались все трое. Между прочим, сегодня юбилей. Двадцать лет, Майк, ровно двадцать лет назад Уоррен вытащил нас из могилы. Ты помнишь?

Ши, наконец, огляделся.

— Ага, космическое меню… И джабра! Ну конечно, я помню. Двадцать лет… Я редко об этом вспоминал, а вот теперь кажется, будто все произошло лишь вчера. А помните, как после всего, что произошло, мы вернулись, на Землю?

— Еще бы! — воскликнул Брэндон. — Приемы, речи… Мы все твердили, что главным героем был Уоррен, но нас никто не хотел слушать.

— И правда, не хотели, — сказал Мур. — Ведь мы втроем были первыми людьми, выжившими после космической аварии. Для них мы все были героями.

— А помните, какие песни о нас писали? — продолжал Ши. — Особенно вот эту, в ритме марша: «Споем о космических трассах, о том, как рвались мы вперед…»

Брэндон с энтузиазмом подхватил старую песню, потом к ним подключился и Мур. Последнюю строчку они пропели в полный голос: «Когда взорвалась „Короле-е-ва“»! — и закончили громким хохотом.

— А не открыть ли нам эту бутылочку? — спросил Брэндон, потирая руки.

— Марк хочет, чтобы все было в точности так, как и там, над Вестой, — засмеялся Мур. — Сейчас он заставит меня вылезти в окно и полетать вокруг дома, как я летал когда-то вокруг обломка корабля…

— А что, это идея, — сказал Брэндон.

— Помните наш последний тост тогда, когда все было позади и мы уже летели к Весте? — спросил Ши, размахивая пустым бокалом. И процитировал: — «Джентльмены, выпьем за годовой запас доброй старой H₂O, который был у нас раньше!» А в каком виде мы прибыли на астероид? Три вдрезину пьяных идиота… Тогда вы были молоды, а мне было тридцать — и я чувствовал себя стариком. А сейчас… — его голос внезапно помрачнел, — они заставили меня выйти в отставку.

— Лучше выпей, старина, — сказал Брэндон. — Сегодня тебе снова тридцать. Все мы прекрасно помним тот день на «Серебряной королеве». Что нам до того, что другие позабыли об этом?

— А что ты хочешь? — грустно улыбнулся Мур. — Чтобы этот день объявили национальным праздником?

— И все-таки! Ведь мы по-прежнему первые и единственные в истории человечества люди, которым удалось выжить в космической катастрофе. А о нас никто и ничего не помнит!

— Ну и слава богу. Наше приключение тогда сделало нам отличную рекламу, благодаря которой мы выбились в люди. У нас с тобой, Брэндон, дела идут неплохо. Да и Майк мог бы преуспеть, если бы не захотел тогда вернуться в космос…

Майк улыбнулся.

— Я об этом не жалею. А денег мне хватит. Страховка, которую я получил, позволит мне жить безбедно.

— Да, компании «Трансспейс» пришлось-таки раскошелиться за погибших и пострадавших во время аварии. Об этом тогда трубили все газеты… А сейчас скажи — «Серебряная королева», и люди, если и вспомнят кого, так только Квентина, — сказал Брэндон.

— Кого?

— Доктора Горацио Квентина. Он тогда погиб. А спроси кого-нибудь, что он знает о троих выживших, он выпучит глаза и ничего не вспомнит…

— Что поделаешь? — спокойно сказал Мур. — Доктор Квентин был ученый с мировым именем. А мы?

— Мы выжили.

— Ну и что? Вот, к примеру, вместе с нами летел Джои Хестер, тоже ученый, правда, не того масштаба, что Квентин. Я в день аварии, кстати говоря, сидел рядом с ним за обеденным столом. И что же? Он был известный человек, но и его никто не помнит, потому что рядом с ним погибла такая фигура, как Квентин. Хестера забыли так же, как и нас. Правда, в отличие от него, мы живы.

— Да, ребята, — задумчиво сказал Брэндон после минутного молчания. — Вот что я вам скажу. Мы снова в плену, как и двадцать лет назад. Только тогда нас держала Веста, а теперь поглотило забвение… Обидно! Но тогда мы нашли выход из положения. Неужто сейчас сдадимся?

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Мур. — Ты думаешь, мы вновь можем стать знаменитыми?

— Конечно! А ты что, знаешь способ лучше отметить нашу годовщину?

— Да нет. Но хотелось бы узнать, с чего ты собираешься начать. Ведь прошло двадцать лет. Как тебе удается воскресить в памяти людей то, что случилось так давно?

Ши, до этого молчавший, изобразил на лице задумчивость.

— А ведь не все еще, — сказал он медленно, — забыли о «Серебряной королеве». Сейчас, когда мы заговорили о тех событиях, я вспомнил одну странную вещь. Страховая компания «Трансспейс» — та самая, что понесла гигантские убытки — ведет себя очень любопытно. Лет десять назад меня занесло на Весту. Я спросил у тамошних ребят, на месте ли еще тот обломок корабля, в котором мы сидели. Они сказали: ну конечно, кому нужна эта железяка… Вот я и подумал тогда: а почему бы не прогуляться к нему? Нацелил ранец с микродвигателем и отправился в путь. И что бы вы думали? Подобраться к нашему обломку я так и не смог. Вокруг него кто-то поставил силовое поле!

— Вокруг нашего обломка? — удивился Брэндон. — Зачем?

— Вот и меня волновал этот вопрос. Я вернулся и задал его, а они сказали, что обломок принадлежит страховой компании, вот она и позаботилась.

— И правда, — вспомнил Мур. — Я даже сам подписывал бумаги, отказываясь от своих прав на спасенное имущество, а взамен получил компенсацию. Так же, впрочем, как и вы оба.

— Но зачем силовое поле? — упорствовал Брэндон. — Что за дурацкая секретность?

— Не знаю.

— И еще одну интересную штуку мне удалось там разузнать, — продолжал Ши. — Оказывается «Трансспейс» снарядила целую экспедицию, которая вылавливала из космоса другие обломки корабля. Там их крутилось великое множество. Мусор, не больше. Однако они все ловили и ловили, а потом даже объявили, что хорошо заплатят всем, кто поможет им в этом. Так что все, кто подлетал к Весте, пытались выловить в космосе какой-нибудь кусок и волокли его на астероид.

Брэндон откинулся в кресле.

— Очень уж все это странно, — сказал он. — С чего бы страховой компании, которая даром не отдаст ни одного цента, прочесывать пространство в поисках никому не нужного железа?

— Может, они пытаются найти следы саботажа?

— Бессмысленно. Все равно им не получить свои денежки назад. Сколько времени прошло!

— Это нас ни к чему не ведет, — сказал Мур. — Да они, наверное, давно уже закончили… Впрочем, что мы гадаем? Давайте-ка спросим об этом деле.

— У кого?

— У Мультивака.

— У Мультивака! — изумился Ши. — Надо же, мистер Мур, у вас тут имеется персональный Мультивак!

— Ну да.

— Вот здорово! Я всегда хотел увидеть такую штуку, но так и не довелось.

— Только не путай, пожалуйста, сам Мультивак и его терминалы, один из которых стоит в моем кабинете.

С этими словами Мур улыбнулся. Вряд ли на Земле существовали люди, которые видели, как выглядит Мультивак. Работали внутри него, обслуживали — да. Но видеть… Можно ли увидеть махину этого суперкомпьютера, упрятанного в толще скал и простирающегося в длину на целую милю? Это был склад всех знаний, полученных человечеством за его долгую историю. Кроме того, он управлял экономикой, производил научные расчеты и имел еще миллионы свободных ячеек для того, чтобы держать связь с абонентами. В принципе, он мог ответить на любой вопрос…

Они поднялись в кабинет Мура. Ничего особенного. Терминал больше всего напоминал клавиатуру пишущей машинки, правда, с некоторыми добавлениями.

— Спроси, спроси его, — с нетерпением говорил Брэндон. — Просто спроси, собирает ли еще компания «Трансспейс» обломки «Серебряной королевы» возле Весты?

Мур пожал плечами и набрал на клавиатуре вопрос. Ши смотрел на его манипуляции с интересом.

— А как он отвечает? Он умеет разговаривать?

— Нет. Говорящая модель слишком дорога. Этот терминал печатает ответ на бумаге.

В этот момент из прорези в пульте выскочила полоска бумаги. Там было одно слово: «Да».

— Ага! — воскликнул Брэндон. — Я же говорил! А теперь спроси — зачем?

— Такой вопрос компьютер не примет, потому что он затрагивает частные дела. Он просто скажет, чтобы мы изложили основания для подобного запроса.

— Давай спросим, а там видно будет. Ведь не делала же «Трансспейс» секрета из того, что они собирали в космосе обломки!

Мур снова пожал плечами и отстучал вопрос.

Через несколько секунд из щели выползла очередная бумажная лента: «Укажите основания, дающие право получить интересующую вас информацию».

— Ну, а теперь скажи ему, что мы — та самая тройка, которая спаслась при крушении, — сказал Брэндон. — По-моему, мы имеем право.

Однако Мультивак был другого мнения. — «Ваши основания недостаточны», — гласил его ответ.

— Они не имеют права! — возмутился Брэндон. — Почему они держат это в секрете?

— Это Мультивак. Он сам определяет, насколько обоснованным является запрос, касающийся бизнеса. У него в этих делах своя этика, основанная на здравом смысле. Итак, что ты думаешь делать дальше?

Брэндон вскочил и забегал по кабинету.

— Ну ладно, обойдемся и без компьютера, — бодро сказал он. — Должно быть, что-то очень важное, что оправдывало бы расходы «Трансспейс». Они что-то ищут. Причем что-то настолько ценное, что они могут оправдать все потраченные деньги. Что?

— Марк, ты фантазируешь, — вставил было Мур.

— Вряд ли это деньги, бриллианты или другие ценности. Их просто не могло быть на «Серебряной королеве» достаточно, чтобы расходы окупились. Разве что если бы весь корабль был из чистого золота. А что может быть ценнее золота?

— Да что угодно, — сказал Мур. — Бумаги… Возьми обыкновенное письмо. Бумага, на которой оно написано, стоит не больше цента. Но информация, изложенная там, может стоить и сотни миллионов…

Брэндон с готовностью закивал головой.

— Правильно. Документы. Ценные бумаги. А теперь давайте додумаем, кто на борту «Серебряной королевы» мог ими обладать.

— Ну, этого нам никогда не узнать…

— А почему бы этим человеком не быть доктору Горацио Квентину? Мог он иметь бумаги? Скажем, описание своего нового открытия… Черт! К сожалению, я так и не встретился с ним в полете. Может, в разговоре он и упомянул бы о том, что везет с собой… А ты не видел его, Уоррен?

— Не помню, — сказал Мур, насупив брови. — Может, и встречались где-нибудь, но нас никто не знакомил.

— Наверняка нет, — вмешался в разговор Ши. — Мне кажется, я кое-что припоминаю. На борту был один человек, ни разу не покинувший своей каюты. Об этом говорил стюард. Этот человек не выходил даже к столу.

— Это был Квентин? — быстро спросил Брэндон.

— Очень может быть. Чтобы просидеть весь полет в каюте, человек должен быть большой шишкой. Не всем это позволяется.

— Все сходится, — с удовлетворением сказал Брэндон. — Других столь же известных людей на корабле не было. Значит, у Квентина в каюте было нечто. Нечто очень важное. Такое, что он его прятал.

— А может, у него просто была «морская болезнь»? — с сомнением произнес Мур. — Кроме того…

— Продолжай, продолжай, — нетерпеливо проговорил Брэндон. — Ты тоже вспомнил кое-что?

— Да, кажется, — сказал Мур. — Я уже говорил, что обедал в кают-компании за одним столом с доктором Хестером. Так вот, он тоже жаловался, что хотел бы встретиться с Квентином, но ему это так и не удалось.

— Ну конечно! — воскликнул Брэндон. — Все сходится. Квентин не выходил из своей каюты.

— Не совсем так, — продолжал Мур. — Хестер сказал, что… не помню точно, но смысл примерно такой: Квентин был человеком эксцентричным и обожал театральные эффекты, Они летели для участия в какой-то научной конференции на Ганимеде, и Квентин не пожелал заранее огласить даже название своего доклада.

— Так и есть! — снова воскликнул Брэндон. — Смотрите, как все великолепно совпадает! Квентин сделал новое, сногсшибательное открытие, и держал его в абсолютном секрете, потому что хотел выступить с ним на Ганимеде и вызвать у всех шок. Он не хотел выходить из каюты, видно боялся, что Хестер его «раскрутит». А потом наша «Королева» напоролась на метеорит, и Квентин погиб. Ребята из «Трансспейс» об этом открытии пронюхали достаточно, чтобы понять: если они его отыщут, денежки возместятся. Вот они и откупили право на обломки. Надеются найти среди них бумаги…

Мур улыбался, откровенно любуясь своим другом.

— Ну ты даешь, Марк, — сказал он наконец. — Красивую выдумал историю. Очень уж увлекательно наблюдать, как ты из ничего создаешь что-то…

— Из ничего? Ну-ка, давай спроси Мультивака. Я оплачу счет за этот месяц.

— Да уж как-нибудь сам оплачу! Спросим, конечно. Только сначала принеси сюда бутылочку с джаброй. Мы с Майком хлебнем еще понемногу и будем гораздо лучше следить за ходом твоих мыслей…

Джабра была принесена и разлита, после чего Брэндон уселся за терминал и дрожащими от волнения пальцами отстучал вопрос: чем занимался доктор Горацио Квентин в последний год своей жизни?

Ответ пришел быстро и был очень длинным и малопонятным, да содержал к тому же массу ссылок на научные журналы двадцатилетней давности.

— Я не физик, — пробормотал Мур, просматривая ответ, — однако думаю, что Квентин в основном работал в области оптики.

Брэндон нетерпеливо помотал головой.

— Все это было опубликовано, — заявил он. — Нам же надо найти нечто такое, о чем никто не знал!

— Раз никто не знал, значит, и мы никогда не узнаем.

— Но ведь страховая компания докопалась!

— А ты в этом уверен?

Брэндон усиленно тер подбородок дрожащей рукой.

— Дай-ка я задам ему еще один вопрос, — сказал он, имея в виду Мультивак. И быстро отстучал на клавишах: «Имена и адреса коллег доктора Горацио Квентина, работавших с ним в университете?»

— Откуда ты знаешь, что он работал в университете? — спросил Мур.

— Если Даже и не так, Мультивак нам подскажет.

В этот момент из терминала выползла очередная полоска бумаги. На ней было всего одно имя.

— Собираешься ему позвонить? — спросил Мур.

— Обязательно! Отис Фицсаймонз, живет в Детройте…

С этими словами он набрал комбинацию цифр, значившуюся в ответе компьютера. Голос, отозвавшийся на вызов, был тонким и каким-то старческим.

— Доктор Фицсаймонз, — начал Брэндон после традиционного обмена любезностями, — я представляю страховую компанию «Трансспейс». Нас интересует один из пассажиров погибшего корабля «Серебряная королева», покойный Горацио Квентин…

— Как, опять? — прервал Брэндона старческий голос. — Столько лет прошло, а вы все не успокоились?

Брэндон молча потряс в воздухе кулаком, изображая полнейший триумф. Однако голос его звучал мягко, почти безразлично.

— Видите ли, дорогой мистер Фицсаймонз, — продолжал он, — мы все еще пытаемся выяснить, мог ли доктор Квентин везти с собой на «Серебряной королеве» что-либо, имеющее отношение к его последнему открытию…

— Я же уже говорил вам, — раздраженно ответил далекий собеседник, — что мне об этом ничего не известно. Кое о чем он, конечно, говорил. Но он всегда о чем-то говорил — об исследованиях, о приборах…

— О каких приборах?

— Говорю же вам — не знаю. Он лишь однажды упомянул название, я вам об этом уже говорил. Не думаю, что это важно.

— К сожалению, у меня это название не записано…

— Но оно должно быть! Погодите, дайте вспомнить… Ан… Анкон… Оптикон! И запомните: я не желаю, чтобы впредь вы беспокоили меня по таким пустякам! — В трубке щелкнуло, и разговор прервался.

Брэндон сиял.

— Ну и глупо, — проворчал Мур. — То, что ты сделал — незаконно. Тебя могут привлечь к ответственности, если станет известно, что ты выдал себя за представителя страховой компании.

— Да ему это и в голову не придет! — воскликнул Брэндон. — Он уже забыл об этом разговоре. Но ты подумай, Уоррен, я попал в точку! Ребята из «Трансспейс» задавали ему точно такие же вопросы. Фицсаймонз все время повторял, что уже говорил об этом…

— Ну хорошо, хорошо. Но ведь до этого мы уже и сами додумались. А что нам известно еще?

— Прибор Квентина назывался «Оптикон».

— Во-первых, Фицсаймонз и сам в этом не уверен. А во-вторых, даже если оно и так, что это нам дает?

— Ну как ты не поймешь! Страховая компания искала либо сам прибор, либо его описание. Впрочем, описание вряд ли. Квентин наверняка держал основные принципы в голове, а с тобой вез просто действующую модель. Ши, ты ведь говорил, что они собирают там металлические предметы, не так ли?

— Да, я видел на Весте целую кучу железного лома…

— Вот я и говорю. Если бы они думали, что дело в бумагах, в документах, они бы оставили все эти обломки в космосе. Значит, они ищут нечто вещественное. Вот и мы должны заняться поисками того, что выглядело бы как… Оптикон.

— Даже если все твои теории верны, Марк, и мы станем искать этот оптикон, — заключил Мур, — наши поиски будут абсолютно безнадежны. По орбитам вокруг Весты летает едва ли десятая часть обломков «Серебряной королевы», потому что у планетки малая скорость убегания. Тот факт, что обломок, на котором мы спаслись стал спутником Весты — чистейшая случайность. Уверяю вас, основная часть обломков разлетелась и кружит сейчас неизвестно где!

Однако Брэндон не сдавался.

— Предположим, — задумчиво сказал он, — что прибор все-таки был там, но страховая компания его не нашла. Мог их кто-нибудь опередить?

Майк Ши рассмеялся.

— Ну конечно, ведь мы были там раньше всех! Но я что-то не помню, чтобы мы унесли оттуда что-то, кроме собственных ног, да еще радовались, что все так удачно кончилось!

— Если бы даже кто-то третий и нашел прибор, почему он держит его в секрете уже двадцать лет?

— Ну, это-то как раз легко объяснить, — ответил Ши. — Кто-то мог найти прибор и не сообразить, что это такое.

Мур, начавший было что-то говорить, вдруг замолчал и уставился на Ши.

— Что ты сказал?

— Кто, я? — испуганно спросил Майк.

— Ну да, только что. Ты сказал, что мы были там раньше всех… — Мур побледнел. — Великая Галактика!

— Ты чего, Уоррен? — забеспокоился Брэндон. — Тебе плохо?

— Вы своими сумасшедшими теориями довели меня до ручки, — отдуваясь, ответил Мур. — Похоже, я начинаю воспринимать ваши бредни всерьез. Знаете ли вы, что мы все же унесли оттуда кое-что кроме собственных ног? По крайней мере я…

— Что?

— Точно. Когда я выходил, чтобы продырявить водяной бак, там вокруг было множество всяких интересных штук, и кое-что я засунул в карман скафандра. Не знаю даже, почему: вероятно, я был не в себе. А потом я взял эти вещи с собой на Землю. Как сувениры…

— Ну и где же они?

— А черт его знает! С тех пор было столько переездов…

— Но ведь ты их не выбросил?

— Да нет, вроде бы. Но вы же знаете, вещи имеют обыкновение теряться!

— Ну, если ты их не выбросил, значит, они где-то здесь в этом доме, — сказал Брэндон. — Сейчас мы тут все перевернем, и…

— Погоди, погоди, — проворчал Мур. — Должно быть, они все же потерялись. Не помню, чтобы последние лет пятнадцать они, попадались мне на глаза.

— Тогда хоть вспомни, что это было такое!

— Одна из них — авторучка. Настоящий антиквариат, заправлялась чернилами. Однако меня беспокоит второй предмет, который я помню совершенно отчетливо. Это была маленькая, изящная подзорная труба, длиной всего дюймов шесть. Во всяком случае, этот предмет очень походил на подзорную трубу…

— Черт тебя подери. Уоррен! — завопил Брэндон. — Это же оптикон!

— А может, это просто совпадение? — Мур из последних сил старался сохранить спокойствие. — Обыкновенная подзорная труба…

Но Брэндона уже понесло.

— Ну да, совпадение. Держи карман шире! Ты знаешь, почему «Трансспейс» не могла отыскать оптикон на месте крушения? Потому что его заграбастал ты!

— Ты с ума сошел…

— Давай, давай, пошевеливайся! Если мы сейчас же не найдем эту штуку, я не знаю, что сделаю…

Мур тяжело вздохнул.

— Ладно, твоя взяла. Хотя я вовсе не уверен, что мы что-то найдем… Начнем с чердака, это самое логичное.

На чердаке было полно пыли.

— Сами можете судить, насколько часто я тут бываю, — ворчал Мур, нашаривая выключатель. — Ну ладно, будем искать. Если эта штука где-то и есть, то только в тех вещах, которые остались у меня с холостяцких времен. Ага, это здесь…

Мур начал ворошить содержимое нескольких пластиковых коробок.

— Смотрите-ка, вот альбом, который я сделал, когда учился в колледже! — Он любовно погладил обложку толстой книги. — На первый взгляд, здесь только обычные стереофотографии, однако я сам придумал способ и записал сюда еще и голоса…

За спиной Мура раздалось нетерпеливое сопение. Это был Брэндон.

— Ладно, ладно, продолжаю искать.

Он оставил коробки и открыл тяжелый, старомодный деревянный сундук, в котором было множество отделений. Оттуда выпал и покатился по полу маленький цилиндр.

— Что это? — воскликнул Брэндон.

— Это… Ага, это авторучка. Та самая! — удовлетворенно заключил Мур. — А вот и подзорная труба. Ни то, ни другое, конечно, не работает. Они сломаны. По крайней мере ручка — это уж точно. Слышите, в ней что-то перекатывается и гремит? Да я ее и не использовал ни разу с тех пор, как привез.

Брэндон внимательно разглядывал авторучку.

— Смотрите-ка, на ней что-то написано! — сказал он вдруг.

— По-моему, это инициалы.

— В самом деле? — откликнулся Мур. — Странно, почему я не обратил на них внимание…

— Ничего удивительного, они почти стерлись. Кажется, здесь написано… да, Дж. К. К.

— Дж. К. К.?

— Да, именно так. А потому я почти уверен, что эта, ручка принадлежала Квентину. Не самому Горацио, она для этого слишком древняя. А кому-нибудь из его дедушек или прадедушек. Впрочем, мы можем уточнить это, задав очередной вопрос Мультиваку.

— И в самом деле можем… Послушай, Марк, — с удивлением произнес Мур, — Ты окончательно заразил меня своими бреднями!

— Какие бредни?! — завопил Брэндон. — Разве ты не видишь, что мы почти у цели? Мы теперь знаем наверняка, что эта авторучка принадлежала Квентину. А поскольку ты нашел ее вместе с подзорной трубой, значит, и она — собственность ученого.

— Ну, знаешь! Я вовсе не уверен, что нашел эти вещи вместе. Не до того мне было, когда я ползал по обшивке, чтобы запоминать, где и что я нашел…

Брэндон тем временем внимательно осматривал подзорную трубу.

— К сожалению, здесь нет инициалов, — заключил он наконец. — Да и вообще ничего нет, кроме тончайшего углубления посередине… — Он попытался покрутить трубку, чтобы части ее сдвинулись, но безуспешно. Потом заглянул в трубу. — Ничего не вижу. Наверное, не работает…

— Я же говорил, что она наверняка неисправна. Там внутри нет ни одной линзы…

Тут в разговор вмешался Майкл Ши:

— А что вы хотели? Когда в космосе взрывается корабль, могут ли уцелеть какие-то там линзы?

— Итак, даже если это и оптикон, — резюмировал печальным голосом Мур, — нам от него никакого толку.

Он взял прибор из рук Брэндона и принялся его внимательно осматривать.

— Странное дело, — сказал он. — Никак не могу определить, где тут могли быть линзы. Нет ни резьбы, ни держателей. Как будто их тут никогда… Эй!

— Что эй? — спросил Брэндон.

— Название! Название этой штуки!

— Ты имеешь в виду оптикон?

— Ну да! Старик Фицсаймонз так и не вспомнил точного названия, хотя и пытался. У него это прозвучало. Помнишь? Ан… Он хотел сказать — аноптикон!

— Да какая разница?

— Огромная! Оптикон — это прибор с линзами, в то время как аноптикон — без них. Вспомни: в греческом приставка «ан» означает «нет». Анархия — нет правительства, анемия — малокровие, аноним — безымянный. Значит, аноптикон…

— Безлинзовый! — вскричал Брэндон.

— Правильно. Квентин работал над оптическим прибором, который должен действовать без линз. А раз так, это он и есть. И он вовсе не сломан!

— Но ведь мы смотрели в него и ничего не увидели, — с сомнением произнес Ши.

— Должно быть, его надо каким-то образом включить, — сказал Мур. — Должен быть способ… — Он начал усиленно крутить трубку в руках, пытаясь повернуть какую-либо из частей относительно другой.

— Не сломай! — сказал Брэндон.

— Кажется, поддается, — пропыхтел Мур. — Или она должна вращаться с усилием, или заржавела за эти двадцать лет… — Он перестал крутить прибор, открыл окно и направил трубку в сторону городских огней, приложившись глазом к окуляру, — чтоб мне провалиться!

— Что? Что там такое? — нетерпеливо воскликнул Брэндон. Мур протянул трубку ему.

— Это телескоп! — воскликнул Брэндон.

…Почти час они испытывали чудо-трубку, простым движением превращая ее то в телескоп, то в микроскоп.

— Как же оно работает? — не уставал спрашивать Брэндон.

— Понятия не имею, — отвечал Мур. — Может быть, там используются силовые поля нужных конфигураций. Чувствуете, какое усилие приходится прилагать, чтобы сделать переключение? Боюсь, если бы прибор был побольше, пришлось бы применять для переключения специальные инструменты.

— Наверное, дьявольски сложная конструкция, — сказал Ши.

— Само собой, — ответил Мур. — Более того, я думаю, что она означает переворот в теоретической физике. Прибор фокусирует свет без оптических линз. Угол захвата необычайно широк. Думаю, одна такая трубка с успехом может заменить и пятисотдюймовый телескоп на Церере, и хороший электронный микроскоп. И никаких искажений! Возможно, эта штука работает не только в оптическом диапазоне, но фокусирует и радиоволны, и гамма-лучи. Может быть, она преобразует гравитацию, если гравитация тоже относится к разряду излучений…

— Интересно, сколько она может стоить, эта штука? — вернул его на землю практичный Ши.

— Миллионы, если кто-нибудь разберется, как она устроена.

— Тогда, я думаю, нам следует, не откладывая, обратиться к адвокату. Двадцать лет назад мы подписывали множество бумаг, и «Трансспейс» не упустит возможности найти в них лазейку, чтобы объявить прибор своей собственностью.

— А я не уверен, что таким открытием вообще может владеть частная компания. Мы должны обратиться к правительству. И если прибор стоит денег…

— К черту деньги! — вскричал Брэндон, уперев кулаки в растопыренные колени. — То есть, я, конечно, не откажусь от денег, если мне их предложат. Но главное-то в другом. Мы снова станем знаменитыми, парни! Представляете, как это распишут в газетах? Сказочное сокровище, утерянное в просторах космоса. Гигантская корпорация двадцать лет вылизывает пространство, чтобы отыскать его. Но все это время сокровищем владеем мы, трое бывших некогда знаменитыми парней. И вот, собравшись, чтобы отметить двадцатую годовщину космической катастрофы, мы обнаруживаем его. Представляете? Если эта штука — назовем ее аноптикой — станет новой отраслью науки, наши имена останутся в истории навечно!

Мур усмехнулся.

— Да, пожалуй. Ты добился своего, Марк. Вытащил нас из забвения!

— Ну, тут не только моя заслуга, — скромно потупился Брэндон. — Майк Ши снабдил нас необходимой информацией, я разработал теорию… а у тебя был необходимый инструмент…

— Парни, уже поздно, — спохватился Мур. — Жена и дети скоро вернутся. Давайте-ка займемся делом. Надо запросить у Мультивака, какое из правительственных учреждений…

— Нет-нет, это от нас никуда не убежит, — воскликнул Брэндон. — Сначала — ритуал! Финальный тост вечера. Надеюсь, Уоррен, ты не откажешься внести в него некоторые поправки?

Мур осторожно, стараясь не пролить ни капли драгоценной джабры, наполнил стаканы.

— Джентльмены, — торжественно сказал он, — я хочу выпить…

Все трое подняли стаканы.

— Так вот, джентльмены, выпьем за сувениры с «Серебряной королевы», которые были у нас раньше!