Голос Вессема

Глава 10

— Как вы, Рита?

Борген Кару сидел напротив меня за столиком в «Анатомии картошки». Перед нами стояли две чашки кофе (впрочем, он из своей сделал один глоток, сморщился и больше к ней не прикасался) и тарелка с соевыми булочками. Я периодически подцепляла с нее сероватые комки и отправляла в рот, стараясь есть не слишком жадно.

— Не поняла вопроса, — сказала я.

Пятнадцать минут назад я отправила Анне сообщение: «Верни мою куртку, тварь», — но ответа до сих пор не получила и теперь бесилась.

— Как вы себя чувствуете?

— Что это вообще значит? Нормально я себя чувствую. Как человек с похмелья. Давайте уже к делу. Чего вы от меня хотите?

— Это будет сложно объяснить, — задумчиво протянул Борген Кару.

Нет, он вообще нормальный?

— А вы постарайтесь. Я сообразительная.

Вранье, конечно. Но я однажды слышала эту фразу в фильме и с тех пор очень хотела когда-нибудь ее ввернуть.

— Что ж, ладно. Итак, вы с тремя молодыми людьми были в Вессеме.

Я кивнула. Смысл теперь отпираться?

— Мне очень нужно знать две вещи. Первая — видели ли вы там лабораторию. И вторая — что с вами происходит сейчас.

— Лабораторию? — переспросила я. — Что еще за лаборатория?

— Научный или медицинский центр. Что-то похожее. Может, комплекс зданий, стоящий отдельно, за забором, чем-то выделяющийся.

— Там… просто город. Не знаю. Дома, улицы. Хотя я там, конечно, не все облазала.

Я мысленно прошла наш путь. Улица. Дом, детская с фарфоровой куклой. Землетрясение. Площадь. Вот я просыпаюсь, как от толчка. Коди говорит мне собираться и уходит. Возвращается. Кричит. Что же там было? Что он увидел?

— Вы что-то вспомнили? — спросил Борген Кару, пристально наблюдая за моим лицом.

— Коди, наверное, что-то видел, — неохотно сказала я. — Но я не знаю, что там было. Я не разобрала, что он говорит — тогда еще толком не рассвело.

Кару уставился на меня с недоумением. Я вздохнула и пояснила.

— Коди разговаривал жестами… в основном. Тем утром… В общем, мы спали по очереди. Я проснулась — не знаю, может, что-то услышала во сне. И Те… те два парня, которые были с нами, они тоже проснулись. Коди сказал мне собираться и ушел посмотреть, потом вернулся. Он что-то говорил мне, но я разобрала только несколько слов.

Я замолчала, сделала глубокий вдох. Борген Кару терпеливо ждал.

— Там было что-то, что его испугало. И потом… он велел мне бежать. Я не знаю, почему, но я послушалась, — у меня губы задрожали. — Я знаю, что не должна была…

— Рита, — перебил меня Борген Кару, — если я все правильно понимаю, вы не могли не послушаться. Он мог бы вообще ничего не говорить. Это то же самое, что выгнало из Вессема его жителей. Они ведь тоже вот так… побежали.

Я с силой прикусила губу. Нет. Так нельзя думать. Я не могу быть не виновата.

— В общем, я побежала, — продолжила я так, будто не услышала его слов. — Потом… было еще много всякого. Меня арестовали… ну, не важно. Да, Коди видел что-то — может, и вашу лабораторию. Но вот Коди с того момента уже никто не видел.

— Рита, мне жаль. Но поверьте, это не ваша…

— Не надо, — я остановила его. — Это все. Спрашивайте, что вы еще хотели. Я могу рассказать, как туда добраться. Могу, наверное, даже карту вам дать. Если вдруг захотите пойти.

— Нет, это вряд ли. Расскажите про ваших спутников.

— Зачем? — вяло спросила я. Этот разговор забирал у меня остатки сил. Я допила свой кофе двумя глотками и придвинула к себе чашку Боргена Кару. Все равно он не пьет. — Они вам ничего не расскажут — такого, чего я не знаю.

— Я ценю вашу попытку их не выдать, хотя это и немного бессмысленно. Но мне нужно кое-что знать о них. Например, как они вели себя после… всего.

— Как два кретина, — я снова почувствовала злость, но уже приглушенную. — То есть один как кретин, другой как овощ.

— Как овощ? То есть на одного это повлияло не так, как на второго?

— Да нет, он просто получил куском стены по голове. Отключился, потом нес какую-то чушь.

Кажется, я немного зависла, потому что Борген Кару решил поторопить меня.

— А второй?

— Ну, он… Не знаю. Съехал с катушек. Испугался, достал пистолет, стал угрожать мне, требовать… всякое. — Я посмотрела на своего собеседника и поправилась: — Нет, не в том смысле. А чтобы я выводила их оттуда. И несла того, ну, который был в отключке. Я пыталась договориться с ним, но он вообще не соображал.

— А что произошло, когда вы прятались в подвале?

Я дернулась как от пощечины.

— Вы знаете… Вы с ними говорили, да? Так какого хрена вам от меня-то надо?!

— Рита, сегодня ночью я вам помог, и вы обещали ответить на мои вопросы. Так что расскажите, что случилось в подвале.

Я сникла. А я-то чуть было не начала воспринимать Боргена Кару как доброго папочку. Хорошо, что вовремя напомнил, кто я, а кто он.

— В подвале… Ну, мы шли по улице. Я впереди, с Теодором на горбу, — я больше не видела смысла скрывать их имена. — Марко следом, подгонял меня пистолетом. И я услышала, что за нами кто-то идет.

— Вы его видели?

— Кого?

— Того, кто за вами шел.

— Нет, там была такая улица, — я изобразила рукой волну, — еще и по склону. Спуски, ступеньки, повороты. Но я слышала шаги. Не знаю, кажется, там был не один человек. В общем, я сказала, что надо спрятаться, мы зашли в дом, спустились, отсиделись там — не знаю, сколько. Потом мы вышли. Вот и все. Не знаю, зачем вам надо, чтобы я это пересказывала, если вам уже и так эти все рассказали.

— Потому что, — ответил Борген Кару, — теперь, с вашим рассказом, у меня есть три абсолютно разные версии того, что там, в этом подвале, случилось.

— Они врут, — уверенно сказала я. — Теодор вообще не мог ничего видеть, я его таскала, как мешок с дерьмом. А Марко врет. Выгораживает себя. Потому что знает, что облажался. Что он вам сказал? То же, что полиции? Что пистолет был у меня, да?

— Нет. Напротив, говорит, что кругом виноват. Ему действительно стыдно за то, что он сделал.

— Ну да, как же. А что про подвал? Мы там просто сидели и молились, чтоб нас не нашли.

— Рита, там никого не было.

— Что?

— По его версии. Он не слышал шагов и не понимал, от чего вы прячетесь. Он полагал, что вы что-то заметили, но сам не заметил ничего.

— Так, ладно. Он не слышал, — я нервно усмехнулась. — Они шли прямо за нами, но он оглох. Хорошо. Прекрасно. Но какую версию мог рассказать вам Теодор?

— Он не слишком охотно со мной общался, — улыбнулся Борген Кару. — Но с его точки зрения, вы не спускались в подвал вовсе. Зашли в дом, отсиделись у окна и вышли. Впрочем, если вы говорите, что он сильно ударился…

— Бред. Чушь. Я знаю, что слышала. Я знаю, куда мы спускались. Они врут.

— Тише, Рита. Хотите еще кофе?

— Хочу, — кивнула я.

Борген Кару отошел к барной стойке, и я уткнулась лицом в ладони. Мне нужно было несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Когда через минуту он вернулся и поставил передо мной чашку с коричневой жижей, я уже готова была продолжать.

— Что дальше? — спросила я хмуро.

— Как вы себя чувствуете?

Ну вот, опять.

— Как человек с похмелья, я же сказала. Накачалась я ночью зверски. И не спала почти.

— Проблемы со сном? Давно?

Я пожала плечами.

— Кошмары? Повторяющиеся сны?

— К чему вы клоните?

— Панические атаки? Галлюцинации?

— Чего?!

— Нет? Тогда, может быть, повышенная эмпатия в последнее время?

— Чего повышенная?

— Замечали изменения в своем характере, поведении? Неожиданные, немотивированные поступки? Например, сегодня ночью. Эта девушка, которую вы искали…

— Она мне помогла однажды, когда я сильно вляпалась. Нормально я была мотивирована.

— Значит, все как обычно?

— Не знаю. Да. Или нет. Если бы у вас брат умер, вы бы себя вели как обычно? Или, может, не совсем?

— Справедливо, — вздохнул Борген Кару. — У меня будет к вам еще одна просьба.

Я застонала и снова спрятала лицо в ладонях.

— Вы теперь с меня вообще никогда не слезете?

— Очень нужно, чтобы вы прошли небольшое обследование.

— Ладно, завтра запишусь к врачу, — буркнула я.

— Не здесь, конечно, — он улыбнулся. — Придется приехать в Сити.

— А, ну да. Моя страховка это покроет, о чем речь.

— Нужно будет прийти в одно место. Это не клиника…

— Неужели «НейроКортИнн»? — спросила я.

Теперь уже дернулся Борген Кару.

— Как вы узнали?

— У меня свои источники, — я надменно задрала одну бровь.

— Что ж, тем лучше. Приедете в Эн-Си, я устрою вам вызов через трудовую инспекцию, у меня есть там знакомый. Это будет как бы рабочий вызов. Как бы — потому что работать вам не придется. Небольшое сканирование. Это не больно, не неприятно, ничего такого.

— Хочу напомнить, что у меня судимость. Даже не знаю, какую работу вы мне там собираетесь придумать, но затея точно обречена на провал. Кроме того, если уж я приеду работать, я должна буду работать. С этим строго.

— Вы обо мне плохого мнения, Рита. Ждите вызов, — он улыбнулся. — Честное слово, это очень важно.

— Ладно, верю.

— Я пришлю вам план действий.

— План типа «первое — получить пропуск, второе — сесть на автобус и доехать до Сити»? Думаю, я и без ваших инструкций сумею не облажаться.

— Важно, чтобы вы не просто доехали до Сити и пришли в «НейроКортИнн». Это будет, как бы это сказать, неофициальное исследование.

Он молча смотрел на меня, будто ожидая, что я сейчас что-то пойму. Я не удержалась и зевнула. Борген Кару сдался:

— Вас должны будут принять за сотрудника компании.

— Я оставила тебя на несколько часов! — орала Эме. — На несколько часов! И ты уже влезла в дерьмо по уши! Какие-то долбаные потерявшиеся дети, чипы, лаборатории, военные! — она швырнула в меня бумажным стаканчиком, но не попала. — Я тебе говорила — не звони Боргену Кару? Говорила или нет?! Тебе какое сраное дело до этой Илены?!

— Ну, она мне помогла…

— Да и плевать! Они должны были позвонить в полицию, мать твою! В полицию, а не тебе!

— Они бы сами пошли за ней и…

— Да не пошли бы они никуда! — Эме схватилась за голову. — Как можно быть такой идиоткой! Они тебе наврали, Рета! Они хотели, чтобы ты туда пошла!

Она нервно щелкала зажигалкой, пытаясь прикурить, наконец затянулась и выпустила облако дыма.

— Но я ведь не пошла. Правда, он теперь хочет, чтобы я приехала на какое-то исследование…

— А больше он, мать его, ничего не хочет?! Ты что-нибудь подписывала?

— Нет, но…

— Ну и сиди дома! Плевать на него. У него есть еще два подопытных кролика, пусть их исследует.

— Эме, он меня спрашивал про галлюцинации, панические атаки…

— И что?

— Но он прав. Со мной происходит… что-то.

— Галлюцинации?

— Нет. Я чувствую, что со мной что-то не так.

— Что не так?

— Да не знаю я!

Я почти готова была заплакать.

Пока Борген Кару не начал задавать свои вопросы, я тоже думала, что со мной все в порядке. Пока он не спросил про повторяющиеся сны. И немотивированные поступки.

— Черт с тобой, — вздохнула Эме. — Едь куда хочешь. Валяй. Но потом, когда он вскроет тебе череп, не говори, что я тебя не предупреждала.

— Мне пора в социалку, — свернула я разговор.

Эме не ответила — уткнулась в свой комм.

Из тюрьмы я обычно звонила маме раз в две недели. Ее номер был одним из двух, что я помнила наизусть. Вторым был номер Коди, и ему я пыталась позвонить в ту неделю, когда не звонила маме. За минуту, что мне давали поговорить каждые семь дней, я успевала узнать, что с ней, Матеем — ее парнем — и Лирой все в порядке и что Коди не объявлялся. В те недели, что я пыталась позвонить Коди, я не узнавала ничего.

— Ну наконец-то, — сказала мама, когда после социалки я появилась у нее на пороге.

Рано или поздно это нужно было сделать. Сколько можно звонить ей и делать вид, что я все еще в тюрьме.

— Что ты мне принесла? — спросила Лира.

Этим вопросом она встречала вообще всех. Сегодня она спросила это, не вылезая из-под стола. Я наклонилась и увидела, что она увлеченно рисует что-то не стене косметическим карандашом. И что со временем она все больше превращается в нашу с Коди копию — такая же бледная и бесцветная.

— Привет, — сказала я всем сразу.

Мама посмотрела мне за спину.

— А где твой брат?

— Мам, Коди пропал, — сказала я, царапая ладони. — Я тебе говорила.

— Ерунда, — отмахнулась она. — Он просто где-то шляется. Погуляет и придет. Садись.

Я села, и Лира немедленно принялась рисовать на моей ноге. Смысла возражать я не видела.

У них дома я нечасто бывала — мама, Матей и Лира переехали сюда года два назад, но Матей нас с Коди не особенно жаловал. Сейчас я наконец рассмотрела квартиру: она состояла из кухни и комнаты, которая сложной системой перегородок была поделена на три части. В одной, как я понимала, жили мама и Матей, в другой спала Лира, а в третьей Матей варил то, что он там варил. Пахло сигаретами, подгоревшей кашей, ацетоном и неожиданно гиацинтами. На стенах, покрытых облупившейся краской, висели плакаты — на одном были коты, на другом — девушка в купальнике, а третий почему-то содержал график прививок. Из больницы его, что ли, стащили? Я перевела взгляд на маму — посетить больницу ее могла заставить лишь одна причина.

— Поздравляю, — буркнула я, глядя на ее живот. — Кого ждете?

— Хорошо что ты зашла, — сказала она, не ответив на мой вопрос. — Я решила, что ты переедешь к нам и будешь присматривать за детьми, пока я работаю. Потом, когда твой брат вернется и тоже выйдет на работу, переедем все вместе в квартиру побольше.

От этого плана я потеряла дар речи.

— Мы же семья, — добавила мама со значением. — К тому же на четырех детей мы будем получать приличное пособие.

— Во-первых, — сказала я, — Коди не вернется, мама. И даже если бы вернулся — нам скоро девятнадцать, никакого пособия ты не получишь. Во-вторых, если бы я хотела возиться с младенцами, я бы поступила как ты — забеременела в пятнадцать. В-третьих, мне есть где жить, спасибо.

— Значит, семья для тебя — пустой звук, — сказала мама особенным голосом.

Я знала, что за этим последует, и поднялась, но тут дверь открылась — вошел Матей. Некоторое время он смотрел на меня молча — видимо, не узнавал. Потом наконец кивнул:

— А, явилась — не запылилась.

Я понадеялась, что сейчас он меня выгонит и разговор можно будет не продолжать. Но плохо я, оказывается, знала маминого парня.

— Что, поняла уже, что работу тебе теперь не найти? Значит, так. Жить будешь с малыми, работать с Гертой будете по очереди. Считать умеешь? Слышь, ты, отвечай, когда тебя спрашивают.

— Умею.

— Значит, будешь на продажах.

Я перевела взгляд на маму — она заискивающе улыбалась мужу. Этот взгляд я тоже хорошо знала. Таким взглядом смотрят на тех, кого думают, что любят, а на самом деле боятся и пытаются угадать их следующее движение, прочитать их намерения по взгляду, жесту, раздувающимся ноздрям. Я знала, потому что таким взглядом мы все — мама, Коди и я — смотрели на отца.

На секунду я подумала, что можно согласиться и переехать к ним — ведь мы с Коди всегда защищали друг друга, а Лира тут одна. Потом поняла, что Матей — это не мой папаша. Воевать с ним в одиночку, без Коди, я не потяну. Уж лучше держаться от него подальше, а как устроюсь — забрать Лиру к себе.

Я встала.

— Счастливо, — сказала я. — Обязательно загляну к вам, когда решу сесть в тюрьму еще раз.