Голос Вессема

Глава 22

Шли мы медленно — в основном из-за меня. Адреналин схлынул, вернулась боль в ушибленной ноге, и я едва дохромала до транспортной платформы.

— Отдохни, — предложил Ди. — Я пока проверю, что там дальше.

Я кивнула и села, привалившись к стене. К моему удивлению, Теодор при молчаливом согласии Ди устроился рядом.

— Только недолго, — сказала я. — Минут пятнадцать мне хватит.

— Хочешь, посмотрю, что с твоей ногой? — предложил Теодор, пока я наблюдала за удаляющимся пятном желтого света.

— Я и так знаю, что с моей ногой, — отказалась я. — Я упала со второго этажа. Перелом я бы заметила, а остальное само пройдет.

Очевидно, это было лишь поводом начать разговор, потому что без всякого перехода Теодор продолжил:

— Я слышал, о чем вы говорили.

— Значит, слух в порядке, — ответила я. — Поздравляю.

— Ты их жалеешь? Измененных? — спросил он с нотками обвинения в голосе.

— Не то что жалею, — неохотно сказал я. — Просто… Ну, они же были людьми — до Вессема. А потом превратились в этих. В таких же, как те, что устроили бойню в Караге. Это не он, конечно, не тот парень, у которого ты снял имплант, но он тоже мог бы делать то… о чем потом рассказывали. Что они делали этими своими дополнительными конечностями.

— Я не понимаю твоей логики, — признал Теодор.

— А я и не закончила. Я хочу сказать, он был человеком, пока не попал в Вессем. Обыкновенным. Как я.

— Ах вот ты о чем.

— Да, об этом. Он перестал им быть уже после всего, что с ним тут сделали. Кару говорил, что со мной это тоже случится. Не в смысле, что я начну разрывать людей на куски голыми руками. На это у меня просто сил не хватит, даже если я захочу. Но те, кто надышались токсина — они со временем тоже перестали быть людьми. Еще неизвестно, что будет с нами к концу года, понимаешь? Что от нас останется.

— Но они же сами решили…

— Подожди. Я уже видела, как это происходит, — сказала я. — Как человек перестает быть собой, а становится — не знаю, даже, чем. Я бы не поверила, что это один и тот же человек, если бы не знала его до…

— До чего?

— До флойта.

— Близкий друг?

— Да. Мы дружили много лет. Но в конце от него совсем ничего не осталось. Флойтовые, знаешь, очень меняются.

— Мне жаль.

— И он тоже… сам решил, как ты говоришь. И это было самое невероятное. Этого не могло с ним произойти. Просто поверь, он был не таким, как я, или Эме, или кто угодно из Гетто. Он не мог так глупо и паршиво сдохнуть. Только не Нико. И тогда я себе сказала: это и не был он. Это два разных человека. Мой друг — это тот, что был раньше. А тот, кто потом занял его место и умер от флойта — это другой человек. А настоящий Нико жив. Просто он уехал, и мы не можем увидиться, только созваниваемся.

— Созваниваетесь?

— Не важно. Я не о том. Ты спрашивал, почему я так отношусь к этим мертвым Измененным? Вот поэтому. Я бы хотела, чтобы, когда это происходит, помнили того, кто был до. Нико — до флойта. Меня — до того, как токсин покончит с моим мозгом. Этого парня — до того, как он стал Измененным.

— Анне — до аварии, — очень тихо добавил Теодор.

— Да, — кивнула я. — Анне — до аварии.

Мы помолчали немного.

— Какой она была? — спросила я.

— Смелой, — улыбнулся Теодор, глядя сквозь меня. — И целеустремленной. И веселой. Ничего не боялась, никогда не позволяла собой командовать. Ты бы ее не узнала, если бы встретила.

Я вспомнила вечно растерянную и испуганную Анне и кивнула.

— Она сильно изменилась. И дело даже не в том, что она ведет себя иначе. Она… Словно медленно сходит с ума. Я боюсь за нее. А иногда я боюсь ее саму. Я встречаю ее взгляд, и он… не ее. Вообще не человеческий. Это сложно объяснить, — Теодор покачал головой и криво улыбнулся. — Если честно, я и думать об этом стараюсь пореже.

— Как считаешь, теперь получится ей помочь? С этим имплантом и записями?

— Надеюсь. Довоенные данные бесполезны. У Измененных времен сражения при Караге были ровно те же проблемы, даже хуже. Единственное, что они смогли придумать, — трансэмпатия.

— Я так и не поняла, что это значит.

— Да я тоже не особенно понял, — признал Теодор. — Но для этого нужен еще один человек, который контролировал бы Измененного. Этот вариант точно не подойдет для Анне.

— Но они ведь придумали что-то другое, да?

— Да. Что-то, что в записях Лукаш названо «Голос». Думаю, это тот нейроимплант, который мы… извлекли.

— Нет, — взволнованно сказала я. — Или не только.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что — вот! — я достала из рюкзака плату и протянула Теодору. — Видишь? Это я нашла под телом Амелии Лукаш. Написано «Голос» и номер этого мужика. Что бы это такое ни было, оно тут.

Теодор поднял на меня взгляд, и по лицу его медленно расплылась улыбка.

— Рита… спасибо, — сказал он, и голос его внезапно дрогнул.

— Пожалуйста.

Мне вдруг стало грустно. Теодор сможет помочь Анне, теперь я была в этом уверена. Но что мне вообще за дело до нее? И что за дело мне до Измененного под номером сто тридцать один? При том что Тенна — Тенна осталась без лекарства. И мы так и не поняли, для чего в лаборатории использовали этот токсин, который теперь медленно убивает нас. А значит, Кару, сколько бы он ни старался, не сможет меня вылечить.

Я покачала головой, вспомнив все, что наговорила Теодору. И ведь я реально так думала! Что со мной? Анне, Измененный — почему меня волнует то, что с ними произошло? Одну вылечат, второй умер сто лет назад. Стоит ли переживать?

Может, это уже оно — то, о чем говорил Кару? Я меняюсь, потому что разрушается мой мозг?

— Ди возвращается, — сказал Теодор, и я очнулась.

Надо сосредоточиться на поисках Коди. Не важно, что происходит со мной — об этом я подумаю, когда вернусь в Гетто. Важно сделать то, ради чего я сюда пришла.

Мы поднялись ему навстречу.

— Скучали? — спросил он, подходя к нам. — А я вам кое-что принес!

— Что? — заинтересовалась я.

— Видимо, сюда ходила не только ты, — ответил Ди. — Потому что я нашел вот это. Не знаю, кто его потерял, но возьми. Твой еще хуже и экран вдребезги.

Опустив взгляд, я посмотрела на то, что протягивал мне Ди. Это был комм — неплохой, по крайней мере, с целым экраном. Конечно, я все равно попробую починить свой, но если не выйдет — буду ходить с двумя сразу. Все же это было мило — Ди мог бы оставить его себе и продать в Гетто, но он решил отдать его мне.

— Спасибо, — улыбнулась и, протянув руку, взяла комм.

Включить его не вышло — батарея, конечно, уже разрядилась. Но я все равно с удовольствием повертела его в руках и, перевернув, посмотрела на заднюю панель.

И мне словно затрещину отвесили. Потому что я знала, чей это комм. Наклейки на обратной его стороне были мне прекрасно знакомы. Герб университета Сити, логотипы групп «Neurogate» и «Криптомнезия» — одна играла неторопливый пси-транс, вторая — совершенно безбашенный краш-металл, — и нарисованная маркером белка-летяга — Эме когда-то научилась рисовать ее одним движением, и у меня на комме была изображена такая же.

— А что там впереди вообще? — спросил Теодор.

Я не слышала, что Ди на это ответил. Отойдя на несколько шагов, я продолжала смотреть на комм Нико в моих руках.

Незадолго до смерти он говорил, что потерял комм, но я не поверила — решила, что он продал его, чтобы купить флойт. Но он и правда потерял его. Здесь, в Вессеме, в тоннеле, когда бежал, надышавшись вещества из баллонов с маркировкой «FX» и «Т+».

— Рета, ты в порядке? Что-то не так? — услышала я голос Ди.

Он звучал глухо, словно сквозь вату.

Я сползла по стене и села на пол.

— Рита? — позвал Теодор.

Я достала из кармана собственный комм и позвала:

— Привет, Нико.

— Привет, Рета, — отозвался Нико, — нужна помощь?

— У меня твой комм, — сказала я, и, почувствовав, что не могу больше сдерживаться, сорвалась на крик: — Почему ты не сказал, что потерял его в Вессеме, почему ты не сказал, что был здесь, в этом долбанном тоннеле?!

— С кем она разговаривает? — не понял Теодор.

— Я же с тобой говорила все время, пока была тут одна, а ты не мог сказать, что уже был здесь, что лестница наверх заблокирована, не предупредил про трупы в лаборатории! Почему ты никогда ничего мне не рассказываешь?!

Сил кричать у меня уже не осталось, и я только всхлипнула, хотя глаза были сухими:

— Почему ты не мог просто сказать мне, что уже был тут?

— Я отвечал на вопросы, которые ты задавала, Рета, — сказал Нико.

— Я всегда задаю неправильные вопросы, — прошептала я, закрыв лицо руками. — Но рано или поздно я придумаю правильный.

— Рета, — Ди дотронулся до моего плеча, — с кем ты разговариваешь? Чей это комм?

Я вздохнула и усилием воли взяла себя в руки. Я разберусь с этим, когда буду в безопасности. Когда Ди будет в безопасности. А сейчас мне все-таки придется им объяснить.

— Идем, — сказала я, поднимаясь. — Я расскажу по дороге.

— Уверена?

— Да, я в порядке и могу идти. Прекрати обращаться со мной как с хрустальной вазой.

— Ладно, ладно, — Ди вскинул руки, будто сдаваясь.

Несколько метров мы прошли молча, пока я собиралась с мыслями. Меня никто не торопил.

— Помнишь, я рассказывала про своего друга, который в тринадцать лет вычислил, где стоит Вессем, и проложил сюда маршрут? — наконец начала я.

— В тринадцать?! — шепотом переспросил Теодор.

— Да, но ты, кажется, говорила, что он умер? — нахмурился Ди.

— Да. От флойта. Полтора года назад.

— Это тот, о котором ты… — начал было Теодор, но я перебила:

— Да. Так вот. Это был его голос.

— Я не понимаю, — покачал головой Ди.

— Да, это странно. Это приложение, которое… Слушай, я и сама не знаю, что это такое. Даже Борген Кару посчитал его странным.

— То есть Боргену ты сказала, а нам нет? — оскорбленно спросил Теодор.

Я не стала отвечать. Вместо этого я принялась рассказывать им про Нико.

— В общем, — заключила я, — сейчас, пока я была одна внизу, я говорила с ним. Камера разбилась, и я описывала, что вижу, спрашивала совета… На самом деле, — я усмехнулась, — по его словам я могла бы догадаться, что он тут был. Но иногда, когда он отвечает на вопрос, он отвечает только на вопрос.

— Слушай, прости, но это все бред какой-то. Невозможно запихнуть свои воспоминания в комм, — поморщился Ди.

Вот и Кару не верил.

— Возможно, если ты Нико. Ты просто не представляешь, каким он был.

Наверное, что-то такое было в моем лице, потому что Ди отвел глаза и, кажется, кое-что про меня понял. Но секунду спустя он вновь повернулся ко мне:

— Его звали Нико?

— Ну да.

— Жутко умный Нико, который полтора года назад умер от флойта?

— Да, а что ты?..

— Его фамилия Полич, да? Я его знаю! Ну, то есть, знал.

— Правда? Откуда?

— Ворон, — улыбнулся Ди. — Куча оборудования в его подвале. Это все его работа.

— Нико сделал все эти штуки для Ворона? — переспросила я пораженно. — С помощью которых из меня вытащили следилку?

— Он скорее руководил. Рисовал схемы, объяснял, что нужно взять и чем соединить. И писал код. И через него я доставал чипы, разные расходники… Понятия не имею, откуда он их брал, но он был одним из наших поставщиков, хотя и недолго. Он был классным! Жалко, что…

— Да, — кивнула я. — Жалко.

Меня словно на части разрывало. Я хотела, чтобы Ди продолжал говорить — о Нико, о том, что он делал, об этой его жизни, о которой я понятия не имела. И в то же время я не могла заставить себя спросить. Говорить об этом с Ди было… странно. И неправильно. У меня было неясное ощущение, что я кого-то предаю, хотя я и не смогла бы ответить, кого именно.

— Как Ворон с ним познакомился? — выдавила я наконец.

Ди нахмурился.

— Если честно, я и сам не знаю. Просто однажды он привел его и сказал, что я должен помочь ему сделать кое-что. Я видел, что он флойтовый, вдобавок у него не было одной руки, и я подумал, что у Ворона, наверное, с головой беда, но, черт, он и правда оказался умным.

Я зажмурилась и несколько шагов прошла с закрытыми глазами. Да. Нико был таким — умным, добрым… и мертвым.

— Так это приложение… Как оно вообще работает?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Мы с Коди как-то пытались разобраться, когда хотели перенести его на другой комм, но не смогли. Я даже Боргену Кару показала, но он сказал, что ничего подобного никогда не видел. И что он явно что-то сделал с моим коммом, потому что иначе столько информации туда просто не поместилось бы. А сейчас я разбила комм, и… Надо придумать, как это исправить, чтобы Нико не… не умер снова.

— Но что он тебе сказал? Зачем он это сделал?

— Он ничего не сказал. Я вообще не знала, что оно существует, пока Нико не умер. У него нет иконки, и в памяти я его не нашла. Он просто отзывается… на мой голос. Если я с ним поздороваюсь. Я это случайно узнала.

— Случайно? То есть ты просто однажды сказала в комм «привет», и тебе ответил твой мертвый приятель? Слушай, извини, но это… на голову не налазит. Если это какая-то предсмертная записка в его стиле, то ты ведь могла найти ее и до его смерти, так? Ну, в смысле, сколько раз в день ты в свой комм говоришь «привет»?

— Не могла, — я усмехнулась. — Нико все продумал. Он отправлял какое-то подтверждение, что он жив, чтобы это приложение не отзывалось на мои слова. Когда подтверждения перестали приходить, оно стало активно.

— А он вообще был нормальный? — спросил чуткий Теодор.

— Я тебе сейчас нос сломаю, — ответила я зло.

— Даже рискуя своим носом, я все же скажу. Если ты хочешь узнать, что это вообще за дичь, тебе надо найти, откуда он отправлял эти свои подтверждения.

— В каком смысле?

— Какое-то внешнее устройство способно управлять этим приложением и блокировать его работу. Наверняка это то же устройство, на котором его писали.

Я машинально посмотрела на комм Нико в своих руках.

— Даже не представляю, где это может быть. Комм он потерял, комп они со Стешем продали, чтобы купить флойт… Что еще остается?

— Машина в подвале Ворона, — сказал внезапно Ди, и я споткнулась. — Там не то что несколько страниц кода — там все архивы Вессема можно спрятать.

Я с надеждой уставилась на Ди.

— Только вот проблема, — он шумно втянул воздух. — Для Ворона это все — очень большая ценность. И он едва ли позволит мне там копаться, зная, что я не смогу все починить, если что-то пойдет не так

— А если я попробую? — спросил Теодор. — Или Марко. В конце концов, можно попросить Марту Кару, она здорово разбирается в…

Его прервал смех Ди.

— Серьезно? Человек, который вытаскивает полицейские чипы и ставит незарегистрированные импланты, позволит кому-то из Сити лазать в своем оборудовании? Забудь!

Я скисла.

Ди посмотрел на меня и вздохнул:

— Я попрошу Ворона, — сказал он неохотно. — Раз это так важно… для тебя. Я попробую найти исходники. Но, знаешь, Рета, иногда, если человек умирает… Это нужно принять.

— В общем, когда они их увидели, то кинулись бежать. Большинство, но не все. Некоторые остались и смотрели, смотрели, смотрели, пока не умерли. Туда пришли военные и обнаружили, что все тела сложены друг на друга. Как будто они сами ложились так, прежде чем умереть. В общем, собрали их, упаковали в мешки и вывезли в морг. Их исследовали, чтобы понять, почему они не побежали с остальными. А на третий день дежурный врач заметил, что мешки, из которых трупы еще не достали, начали шевелиться. Те, кто вылезали из них, были похожи на людей лишь отчасти. И они ползли друг к другу, кожа слезала с них, и, когда они прижимались друг к другу, то их тела срастались в одно. И те, кто это видел, кидались бежать, а некоторые застывали на месте и смотрели. И тогда несколько военных взяли огнеметы…

— Не страшно, — сказала я. — Мне эту историю еще в младшей школе рассказывали.

— Вообще-то страшно, — тихо заметил Теодор.

Я фыркнула.

— Хочешь услышать что-то по-настоящему страшное? Вот послушай. Лет двадцать назад в Гетто была девчонка, которая ходила в Вессем. Об этом знали только несколько ее близких друзей. Иногда она брала кого-то с собой, но чаще ходила одна. И ее подруга заметила, что раз в месяц она исчезает на три дня, каждый месяц, что бы ни происходило…

Страшные истории мы рассказывали весь последний час. Странно, но это отвлекало от мрачных мыслей, будто выдуманные ужасы не оставляли места для настоящих.

Очень быстро мы потеряли счет времени, тоннель стал казаться бесконечным, на стенах не было ни надписей, ни указателей, и создавалось впечатление, что мы топчемся на месте. Иногда свет фонарика падал на давно погасшие лампы и рассыпал вокруг блики. В двух местах нашлись следы пуль, но никаких тел рядом не было, и кто и в кого тут стрелял — мы не поняли.

Чтобы чем-то занять голову, я достала сканер и периодически оглядывала окрестности — вдруг мы пройдем как раз под тем местом, где Коди… Но Коди не было, и никого не было. Только стены тоннеля — местами бетонные, местами каменные, словно вырубленные в скале, темный монорельс, лужи воды на полу. Эхо шагов, из-за которого кажется, что в тоннеле есть кто-то еще.

Иногда я косилась на Ди, но он полностью ушел в свои мысли и даже не замечал, что я все сильнее хромаю и отстаю. Теодор тоже вскоре обогнал меня и перебирал ногами, как заведенный, время от времени дотрагиваясь до кармана, куда сунул коробочку с надписью «Голос».

Наконец я не выдержала, достала комм и сказала:

— Привет, Нико.

Ди вздрогнул, но не обернулся. Обернулся Теодор.

— Привет, Рета, нужна помощь?

— Скажи, куда ведет этот тоннель?

— Я не знаю, Рета. Он идет в сторону Чарны, но мне неизвестно, доходит ли он до города.

— Хорошо. — Так. Надо сформулировать вопрос правильно. — Тогда скажи, где ты из него вышел.

— Недалеко от военной базы, — тут же ответил Нико.

— Военной базы?! — повторила я. — До нее же пилить три часа!

— Если ты будешь идти со средней скоростью, вероятно, дойдешь за два с половиной, — ответил Нико.

Я убрала комм, решив, что этой информации мне пока хватит. Я бы поболтала с Нико еще, но делать это в присутствии Ди и Теодора мне казалось почти неприличным — все равно что раздеваться при посторонних.

— Я как-то слышал историю про тоннель от Вессема до Чарны, — сказал внезапно Ди.

— Что за история? — отозвалась я.

— Да про мутантов. Ты наверняка ее знаешь. Про тех, кто не успел сбежать из города и остался жить в подземельях, постепенно теряя человеческий облик. Они жрали друг друга и сами себя, а потом нашли тоннель, который вел прямиком в Чарну.

— А, эта, — протянула я. — Да, эту знаю. Наверное, кто-то и впрямь нашел этот тоннель, а потом присочинил от себя. Это как Птаха с Длинным придумывают всякую чушь про свалку — чтобы отвадить конкурентов. Мне больше нравится история про двойников.

— Каких еще двойников? — просил Теодор.

И все, будто плотину прорвало. Мы с Ди принялись вываливать на Теодора все свои знания о Вессеме, почерпнутые в детстве на пустыре за авторазборкой. Через некоторое время мы сделали привал, поели и отдохнули, а истории все не заканчивались. Мы хихикали над самыми нелепыми моментами и шли все дальше и дальше.

— В общем, подруга решила проследить за ней. Незаметно дошла за ней до самого Вессема. Некоторое время она шла за ней по улицам. Потом девчонка зашла в какой-то дом на окраине — подруга за ней. Девчонка спускается по лестнице — подруга за ней. И там…

— Развилка, — перебил меня Ди.

— Что? Не было там развилки!

— Там не было, а тут есть.

Я наконец посмотрела, куда он показывал, и увидела, что тоннель раздваивается. Ни указателей, ни надписей, ни следов, только два темных коридора вместо одного. В правом потолок повыше, в левом — пониже.

— Разделимся? — предложил Теодор с нервным смешком.

— Чур я пойду в подвал под тревожную музыку, — сказала я.

Теодор с готовностью рассмеялся, Ди тоже улыбнулся.

— Спроси своего приятеля, — сказал Ди. — Может, он помнит, куда сворачивать.

Но Нико не ответил по этому поводу ничего конкретного. И не потому, что мы не могли сформулировать вопрос — просто настоящий Нико, который в панике бежал по этому коридору, едва ли смог бы потом вспомнить, выбрал он правый или левый коридор.

— Тогда начнем с левого, — решил Ди и оглядел нас, словно ожидая, что мы будем спорить.

Но причин спорить не было, и мы свернули налево.

— Ну так и что там дальше? — спросил Ди.

— В общем, девчонка спустилась по лестнице в подвал дома. Там темно было, подруга отстала немного, — продолжила я, доставая сканер. — Ходила-ходила по подвалу — он большой оказался, она заблудилась. Уже думала плюнуть на все и покричать, но тут зашла в одну комнату. Светит фонариком в угол — а там кто-то сидит. Она подошла ближе, а это… Черт, люди!

— Какие еще люди? — не понял Ди.

— Да вот! — я протянула ему сканер. — Наверху впереди люди. Вот так подними. Видишь?

— Вот же… Да их там до задницы, — покачал головой Ди. — Мы что, в Чарну пришли?

— Мы пришли на военную базу, — сказал Теодор, и я поняла, что он прав.

— Поворачиваем оглобли?

— Твой друг говорил, что там выход, так? Можем пройти дальше, посмотреть, куда приведет коридор. Будем посматривать на сканер, чтобы не попасться.

— А если у них тоже сканер? — спросил Ди.

— У меня чип сдох, — сказала я.

— У меня его никогда и не было, — отозвался Ди.

Мы повернулись и посмотрели на Теодора.

— Чего вы смотрите? — напрягся он. — Не надо на меня так смотреть! Что вы вообще предлагаете? Вырезать мне чип тем же ножом, которым мы вскрывали голову Измененному? И кстати, у меня в кармане чип этого Измененного. Вот его я точно не брошу.

— Тогда сиди тут, — сказала я. — Мы проверим, что там впереди, и вернемся.

Но не успели мы пройти и нескольких шагов, как нас догнал голос Теодора:

— А, ч-черт… Подождите. А вы не знаете, чем его можно экранировать?

Экранировать чип оказалось нельзя. Опытным путем (проведя ряд экспериментов с чипом Измененного под тяжелым взглядом Теодора) мы выяснили, что сканер не видит чип, закрытый в металлическую банку из-под консервированных водорослей с крилем, но посадить туда Теодора целиком не представлялось возможным.

— Слушай, медик, — не выдержал наконец Ди. — Прими уже решение. Либо ты остаешься здесь, либо твой чип едет дальше в консервной банке отдельно от тебя. На размышление тебе тридцать секунд, время пошло.

Теодор посмотрел на меня со страданием во взгляде.

— Да ты не волнуйся. Это же не полицейский чип, — попыталась я его подбодрить. — Медицинские вырезать не опасно. У нас в школе один парень как-то на спор взял и… — Я изобразила, что именно он сделал. — Сам себе. И ничего.

По лицу Теодора я видела, что у него появилось много вопросов, но задать их он не успел.

— Ну? — спросил Ди. — И что ты решил?

— Давай, — обреченно махнул рукой Теодор. — Только нож продезинфицируй.

Ди с довольным видом потер руки и принялся расстегивать рюкзак.

— Садись, — сказал он и протянул мне фонарик. — А ты будешь ассистировать.

— Я крови боюсь, — сказала я мрачно.

— Не повезло, — ехидно заметил Теодор. — Раз в месяц, наверное, в обморок падаешь.

— Если будешь выступать, медик, то сейчас окажется, что обезболивающего на тебя не хватило, — оборвал его Ди.

Теодор сдулся, и Ди вколол ему в плечо маркаин и принялся поливать спиртом нож, свои руки и Теодора.

— Ну погнали, — сказал он. — Сейчас комарик укусит, и все, пойдем дальше. Сестра, поправьте свет, — повернулся он ко мне.

Я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться.

— А тебе Ворон, наверное, редко доверяет оперировать, да? — спросила я, направляя фонарик на руку Теодора.

— Да, обычно это я — сестра, поправляющая свет, — ухмыльнулся он и провел ножом по коже.

— Так а что было с тем парнем, который сам себе вырезал чип? — спросил Теодор.

— Да ничего, — я пожала плечами. — Вырезал и в карман положил. Спор выиграл. Правда, потом оказалось, что чип распознал его ощущения как пытки и отправил сигнал в полицию, так что, когда все вскрылось, он получил по башке от инспектора.

— А мой чип не отправил сигнал? — заволновался Теодор.

— А тебе больно?

— Нет, — протянул Теодор, почему-то разочарованно.

— Хочешь больно? Ну могу тебе в морду дать, — пожал плечами Ди.

Я старательно смотрела в сторону, но уже через минуту Ди сказал:

— Сестра, бинт, — и я передала ему бинт и медицинский клей.

— Ну все, готово, — объявил Ди.

Теодор с тоской глядел на свое перевязанное плечо.

— Ты скажи Боргену Кару, пусть посмотрит, — не удержалась я.

— А ты не подглядывай, — хмыкнул Теодор.

— Один — один, — заключил Ди. — Все, упаковывай свой чип, одевайся и пошли отсюда. Будешь хорошо себя вести — вставлю его обратно, когда дойдем до дома Георге.

— А если будешь вести себя плохо, — сказала я, — он тебе вставит чип Измененного. Вот, подержи сканер. Ди, пока ты не убрал свои медицинские штуки, глянь, что там у меня на спине?

Задрав рубашку и трясясь от холода, я смотрела, как Теодор, пройдя еще немного вперед, играется со сканером.

— Все в порядке, — объявил Ди.

И, словно услышав его, Теодор повернулся и быстрым шагом направился к нам. Выражение лица его было странным.

— Что-то не так? — спросил Ди, но Теодор смотрел на меня.

— Рита, тут… есть новость.

— Плохая? — спросила я.

Против воли мышцы напряглись, я была готова и бежать, и драться, и прикинуться мертвой, если понадобится.

— Хорошая.

— Тогда почему ты ее сообщаешь с таким лицом?

— Потому что… вот, смотри сама.

Он протянул мне сканер. Людей на экране меньше не стало — часть перемещались, часть стояли на месте, но подписана была только одна точка. Она двигалась, и рядом с ней по экрану плыл маленький прямоугольник с именем владельца чипа: «Кодеин Корто».