Голос Вессема

Глава 23

Когда я рванулась вперед, Ди и Теодор синхронно вцепились мне в плечи, удерживая на месте. Теодора я стряхнула, но с Ди справиться было не так просто.

— Пусти, там же Коди!

— Рета, стой, просто подожди минуту и подумай!

— Я не хочу думать, там Коди!

— Да хватит вырываться, постой ты спокойно хоть секунду!

— Отпусти меня!

— Нет!

Ди схватил меня за плечи и с силой встряхнул. У меня клацнули зубы, и я наконец подняла на него взгляд.

— Ты не можешь просто заявиться на военную базу. Если его там держат столько времени, и он все еще жив — за пару дней ничего не изменится.

Пару дней?!

— Я не могу ждать пару дней! Там же Коди!

— Еще как можешь. Иначе тебя просто пристрелят, не успеешь ты к воротам подойти.

Я сникла и закусила губу. Ди помедлил секунду и обнял меня, привлекая к себе. Я уткнулась в его плечо, вцепившись в его футболку обеими руками. Меня била крупная дрожь.

— Спокойно, — сказал Ди. — Мы его там не бросим. Просто нам нужен план. Правильно я говорю, медик?

— Ага, — согласился Теодор неуверенно. — Я не большой специалист по военным базам, но уверен, штурмовать ее не стоит. Особенно таким составом.

— Коди жив, — пробормотала я.

— Вот именно, а теперь надо, чтобы и ты осталась жива. Идем.

Что мы возвращаемся, я поняла лишь через десяток шагов. Ди вел меня за руку, а я все время застревала на месте и оборачивалась, и без него, наверное, вообще не смогла бы идти. Теодор плелся сзади. Поняв, что в сторону военной базы мы сегодня не пойдем, он принялся шепотом возмущаться, что ему зря удалили чип, и Ди так же тихо велел ему заткнуться. Я едва воспринимала их разговор, пока не поняла, что они говорят о моем брате. Слух тут же включился обратно.

— У тебя что, удача выкручена на максимум? — спросил Ди. — Как ты его нашел с первой попытки?

— Я и не искал. Я еще в Вессеме настройки выставил, пока мы в том доме прятались. Чтобы сканер подал сигнал, если попадется чип, зарегистрированный на фамилию Корто.

— О, там и так можно?

Они заговорили о сканерах, потом почему-то перескочили на Ворона, и я снова отключилась. Вскоре мы наткнулись на лестницу — металлические скобы в стене — и надпись «эвакуационный выход» рядом. Ниже была схема тоннелей, выполненная той же краской, но такая облезлая, что разобрать на ней что-то было сложно. Ди передал меня Теодору («Держи ее и не давай сбежать, если что — зови меня») и полез наверх.

— Отлично, тут можно выйти, — сказал он через несколько минут. — Люк ржавый, но я сдвинул, пролезем. Давайте, забирайтесь.

Мы вскарабкались следом и уже через несколько минут стояли в лесу. Солнце клонилось к западу. Я села на землю и зарылась пальцами в траву. Это ощущение было таким обычным, таким странно реальным — после бесконечного темного тоннеля, подземной лаборатории, всех этих фотографий в шкафу, Измененного, трупа Амелии Лукаш — что мне начало казаться, будто ничего этого на самом деле не было.

— Это было, — сказала я сама себе одними губами. — Это по-настоящему. Коди по-правде жив.

Ди опустился рядом со мной и закурил. Я взглядом попросила у него сигарету, и он протянул мне полупустую пачку.

— Сейчас мы должны вернуться в дом Георге, — сказал он через пару затяжек. — Дойдем до темноты, отдохнем и решим, что делать. Ты как, сможешь идти?

Я кивнула и поднялась.

— Пойдем. Я хочу как можно скорее решить, что делать.

Мы и правда успели до темноты. За то время, что мы шагали по лесу, в моей голове сложились несколько планов по спасению Коди, один другого хуже.

— Прежде всего надо пробиться к их системе наблюдения, — сказал Ди, наворачивая консервы прямо из банки. — Сможем попасть на их сервер — считай, полдела сделано.

— А мы сможем?

— Мы — нет. Поэтому мы будем искать того, кто сможет.

— Я бы на месте военных свои сервера просто физически изолировал, — заметил Теодор. — Максимум — локалка, которая ни с чем вне базы не соединена. Как раз вот на такой случай. Сложно взломать компьютер, который не подключен к сети.

— Всегда остается надежда, что они идиоты, — ответил Ди, но заметно сник.

Я тоже подумала, что Теодор прав — скорее всего, к их серверам подобраться не удастся.

— Тогда что? Штурм базы? Или вернемся в тоннель?

— Нет, будем думать дальше. Способ найдется.

Я перевела взгляд на Теодора, но он углубился в чтение документов Амелии Лукаш по Измененному № 131 и больше ничего нам сказать не хотел.

Последние полчаса я лежала на своем спальнике, свернувшись калачиком, но теперь почувствовала, что вполне способна подняться. Есть не хотелось, но я все равно достала из рюкзака энергетический батончик. «Со вкусом бекона», — было написано на упаковке. Не знаю насчет бекона — я сжевала его, так и не почувствовав вкуса. Заторможенность уступила место какому-то лихорадочному состоянию. Мне хотелось срочно куда-то бежать, что-то делать, хотя бы просто ходить из угла в угол. Я поднялась и вышла на крыльцо. Мне казалось странным, что еще вчера я стояла на этом же месте, глядела на эти же звезды и думала, что Коди всегда будет восемнадцать. Словно сцена из другой жизни.

Я обошла дом вокруг, дошла до ручья, поплескала водой в лицо. Сунулась в полуразрушенные хозяйственные постройки. В одной из них пол провалился, явив миру обширный подвал, и я едва успела вовремя остановиться, чтобы не упасть вниз. Стоя на краю ямы, я начала истерически смеяться — свалиться так второй раз подряд было бы верхом идиотизма. Я вышла наружу, попинала стену — хотелось что-нибудь сломать, но я только ушибла ногу. Впрочем, это ощущение меня тоже устроило. Нормальная, понятная боль, хорошо прочищающая голову.

Хромая теперь уже на обе ноги, я вернулась к дому. Боль прошла, и окружающий мир снова стал казаться нереальным.

Ди сидел на крыльце и крутил в пальцах незажженную сигарету. Я опустилась рядом.

— Если что, — сказал он, — попробуем пробраться на военную базу через тоннель. Я знаю несколько человек, которым все равно, куда бежать, они сначала стреляют, а потом думают. Возьмем их, они там наведут суету, а мы тем временем найдем твоего брата.

— А ты тоже сначала стреляешь, а потом думаешь?

Ди помотал головой и усмехнулся:

— Предпочитаю не думать.

Я улыбнулась — это утверждение не вязалось с моим впечатлением о нем. Ди открыл рот, собираясь сказать что-то еще, но его перебил Теодор:

— Эй, вы где там? — крикнул он из дома. — Идите сюда!

— Тебе надо, ты и иди, — отозвалась я.

— Я знаю, — голос Теодора дрожал от возбуждения, — я знаю, я понял!

— Что ты понял? — лениво спросил Ди.

— Я понял, что они делали с Измененными. Понял, что такое эф-икс. И, кажется, я понял про Вентра.

Мы вскочили и кинулись обратно в дом, едва на снеся по дороге дверь. Теодор стоял под проломившим крышу деревом, потрясая пачкой бумаги — документами по Измененному № 131, какими-то графиками и снимками, которые он унес из кабинета Амелии Лукаш, и ее ежедневником.

— Давай, говори уже, — поторопил его Ди.

— Я понял, — повторил он. — Это вещество, эф-икс, вызывает паническую атаку — они здесь это называют орексиновым штормом — но это просто побочный эффект. На самом деле оно должно разрушать мозг человека, который его вдохнет.

— Спасибо, конечно, но это я и без тебя поняла, — заметила я нетерпеливо. — То, что моим мозгам капец, мне еще Кару объяснил.

— Его создали именно с этой единственной целью, ничего другого оно делать и не должно было. Помните операционную внизу? — продолжал Теодор, не обратив на меня внимания. Он напоминал одержимого. Совал нам под нос какие-то распечатки, тут же убирал, доставал новые. — Стеклянную стену, все эти маски и трубки? Баллоны подключали так, чтобы обезопасить себя, чтобы даже немного газа не просочилось. Это вещество, эф-икс, не задерживают никакие фильтры, оно мгновенно проходит гематоэнцефалический барьер, разлагает мозг в белковый коктейль, они давали его вдыхать много, очень много, и процесс шел очень быстро. Не год-полтора, а… Скорее, несколько недель. Потому что человек не может оперировать таким количеством имплантов. Даже Анне…

— Ладно, медик, мозг не способен управлять той тонной имплантов, которые им навешали. Но если вместо мозгов в голове жижа — прости, Рета — неужели дело пойдет лучше?

— Для этого у них было кое-что еще. То, что они обозначали аббревиатурой NGSX.

— Еще какой-то газ?

Теодор помотал головой:

— Биовектор. С мутагеном для генетической модификации.

— Чего?

— Это… — Теодор пощелкал пальцами. — Специальный вирус. И в нем кусочек рекомбинантной… ну, искусственной ДНК. Которую он внедряет в чужую клетку.

Я вздрогнула.

«Этот вирус искусственный, — вспомнила я слова Кару. — Мой приятель говорил, что его выпустили на свет в Вессеме».

Не бывает таких совпадений.

— Вот именно, — кивнул Теодор, и я поняла, что сказала это вслух. — Это вроде транспорта с лекарством. Вирус путешествует по организму, встраивается в клетки, постепенно меняет их и… В общем, они таким образом пересобирали мозг заново. Эф-икс параллельно запускал процесс нейрогенеза, но без этого вируса процесс не стабилизируется, новые области мозга не успеют появиться — человек умрет раньше. Нужно то, что будет контролировать процесс. И в нужный момент его остановит.

— Значит, вирус с искусственной ДНК?

— Да. И через некоторое время мозг готов управлять имплантами. Почти любым количеством.

— Подожди. То есть, ты хочешь сказать, что нам, для того, чтобы не умереть, надо заразиться Вентра?

Это звучало слишком бредово, чтобы быть правдой.

— Нет. Нужен вирус из лаборатории Вессема. Изначальный, не мутировавший сотню раз. То есть, может быть, и Вентра сработает. Но я не уверен.

— Слушай, медик, а она, в смысле, доктор Лукаш, она там в своих этих бумажках не писала случайно, от человека в этом Измененном вообще хоть что-то остается? После того, как его мозги прожевали и выплюнули?

— Ничего, — кивнул головой Теодор. — Я тоже сразу подумал. Личность полностью разрушалась. — Я сглотнула. — Но они придумали, как это обойти.

Я дернулась и подалась вперед.

— Лукаш про это много писала в дневнике. — Теодор пролистал страницы, даже не пытаясь смотреть в текст. — Когда привыкаешь к этим ее сокращениям, все становится понятнее. Вот тут везде у нее — неудачно, неудачно, неудачно… Они пытались останавливать процесс раньше, но тогда мозг не справлялся с имплантами. Останавливали позже — и от личности оставалось слишком мало, чтобы совершать потом какие-то осмысленные действия. Пытались создавать пары Измененных и операторов, которые управляли их действиями, но их постоянно подводила связь, а когда Измененный оставался без контроля оператора, случалось что-то, что она называла «агрессия х10».

Я сглотнула.

— И что они придумали? — спросила я шепотом.

— Они называли это «Голос».

— Вот эта коробочка, которую я подобрала с ее трупа?

— Да. Это слепок личности Измененного. В основном, насколько я понял, его воспоминания. Но еще модели принятия решений, какие-то поведенческие паттерны… После того, как они заканчивали трансформацию мозга, эти воспоминания записывались обратно. Это было долго — нейронные связи так просто не выстроишь, но вроде бы надежно.

— Слепок личности Измененного, — повторила я. — Вот же срань.

— Да, это звучит невероятно, я даже представить себе не могу, что это за технология, но, судя по всему, у них получилось. Может, если бы я провел в той лаборатории больше времени, я бы понял, что…

— Заткнись, Теодор, — оборвала я его.

Он обиженно посмотрел на меня, но я уже достала комм и произнесла ритуальную фразу:

— Привет, Нико.

У Теодора вытянулось лицо. Ди шепотом выругался так, что Эме бы позавидовала.

— Привет, Рета, — ответил Нико. — Нужна помощь?

— Нико, что ты знаешь о проекте «Голос»? — спросила я.

— Боюсь, что ничего, Рета, — сказал Нико с сожалением.

— Подумай получше. Ты точно что-то знаешь.

— К сожалению, нет.

— Да хватит мне в уши-то ссать! — не выдержала я. — Ты сам — проект «Голос», слепок личности, воспоминаний и поведенческих парт… патр… Короче, не ври мне, Нико, ты был там, живой, в этой лаборатории, ты, мать твою, вынес оттуда что-то и сделал вот это вот, — я трясла коммом, забыв, что Нико не способен меня видеть. — Ты знаешь, как Лукаш это делала!

— Кажется, ты очень расстроена, Рета, — сочувственно сказал Нико. — Я действительно забрал оборудование из лаборатории Вессема, но я не знаю ничего о проекте «Голос». И я тебе никогда не вру.

— Рета, — Ди положил руку мне на плечо, и я вздрогнула от неожиданности. — Спокойно. Задавай правильные вопросы.

— Правильные — это какие?

— Например, что это было за оборудование.

— Ладно. Нико, что именно ты забрал тогда из Вессема? В тот день, когда потерял там комм?

— Платы, сенсоры, усилители биопотенциалов, устройства записи и преобразования электроимпульсов, фильтры…

— Ладно, проехали. Ты упер кучу непонятного барахла. Что дальше? Что ты собирался с этим делать?

— Сначала хотел продать. Потом решил разобраться, что именно я продаю.

— И что?

— Вкратце — это была часть устройства, собирающего и преобразующего информацию, находящуюся в гиппокампе и коре мозга.

— Часть? — встрял Теодор. — А где все устройство?

Я его проигнорировала, Нико — тем более.

— Устройство, копирующее память?

— Ну, это довольно грубо, но — да. Копирующее память.

— И ты его собрал, — сказала я. — Достал где-то детали, которых не хватало. И скопировал свою память. Я права?

— Я не знаю, Рета, — сказал Нико с сожалением. — Мои воспоминания обрываются на том, как я подключаю электроды. Но, если мы с тобой разговариваем, логично предположить, что мой план сработал, так?

Я покачала головой. Да уж, логично.

— Тогда скажи еще вот что, — решила я задать вопрос, который когда-то пообещала себе никогда не задавать. — Почему я? Почему мой комм? Не Коди, не… не Тенны. Почему мой?

— Этого я тоже не знаю, Рета. Вероятно, это решение я принял после того, как провел эксперимент.

— Предположи что-нибудь, — попросила я шепотом.

— Боюсь, что не могу. На это решение могло повлиять слишком много факторов. Возможно, произошли какие-то события, которые заставили меня так поступить. На данный момент я даже не знаю, почему я вообще решил встроить скопированные данные в комм. И каким обазом мне это удалось.

Я прикрыла глаза. Что бы там ни произошло, что бы он ни думал во флойтовом угаре, Нико все равно выбрал меня.

— Спроси его, где это устройство сейчас, — спросил Теодор, едва не подпрыгивая от нетерпения.

— Где устройство сейчас? — послушно повторила я.

— Я не знаю, Рета, — сказал Нико.

Я мысленно отвесила себе затрещину. Правильный вопрос.

— Где ты проводил свой эксперимент?

— В подвале школы.

— Что?! Почему?

— Там все как дома, только наоборот — есть электричество и нет людей.

— Но ты же его там не оставил, да? Ты собирался продать это оборудование? Или спрятать? Или что вообще?

— Скорее всего, я его использовал, — задумчиво сказал Нико. — Я тогда работал над одним проектом — мне нужны были как раз похожие детали.

— Дай угадаю. Проект случайно был не в том, чтобы безопасно удалять полицейские чипы?

— Ты угадала! — сказал Нико.

Если бы экран работал, он бы сейчас улыбался.

— Значит, Ворон, — кивнул Ди.

— Этот парень псих, — пробормотал Теодор. — У него была технология копирования воспоминаний, а он пустил ее на запчасти.

— Не о том думаешь, — сказал Ди. — Технология Амелии Лукаш едва ли предполагала, что чип, или что там, с воспоминаниями Измененного встроят в комм. Эта коробочка, которую подобрала Рета, — просто хранилище информации. Вряд ли Лукаш вообще рассматривала такую возможность. А у Нико получилось.

— Ну да, — кивнул Теодор. — Но ей это было и не надо. Все это должны были переписать в мозг Измененного. Зачем им голосовой модуль?

— Но если мозга нет, то сгодится и комм, так? Или компьютер?

— Слушай, заканчивай играть в Сократа и говори прямо, что придумал.

— Я хочу сказать, что у тебя в рюкзаке, — Ди мотнул головой, — лежит личность парня, который совершенно точно знает, что, мать его, такое случилось с Вессемом. Он был в той лаборатории, он в подробностях видел и на себе испытал технологию превращения в Измененного. И он может нам об этом рассказать.