Голос Вессема

Глава 7

Через три дня снова тряхнуло. Мы с Эме делали задания для заочной школы. Нужно было сдать тест по истории, и мы общими усилиями пытались подобрать ответы про Гражданскую войну. Мы уже разделались с серией вопросов про предпосылки войны («Знаю я эти предпосылки, — ворчала Эме, — захватить власть к хренам собачьим, вот и все предпосылки»), про политическую нестабильность, про основные силы конфликта — Альянс Свободы во главе с Фениксом Фогараши и правительство Станислава Галаша, оно же Партия Возрождения Нации («Вырождения нации», — бурчала Эме), и теперь страдали над ходом военных действий.

— Значит, так, — читала Эме, лежа на полу и выпуская почти ровные колечки дыма. — «Стальной гром» — это: а — операция войск Галаша против Альянса Свободы, б — карательная операция против повстанцев во время захвата Драве, в — серия стратегических воздушных перевозок оружия, г — операция по эвакуации гражданского населения после Сражения Измененных.

— О, это я знаю, — обрадовалась я. — Это когда возрожденцы облажались в Гродиче. Они тогда взяли в заложники весь город и угрожали взорвать его, потому что там была база Альянса, а Альянс обвинил их в поддержке международного терроризма. Тогда они развернули военную операцию, но разнесли только собственный аэродром. Правда, наши тогда так обрадовались, что двинулись в наступление, и случилась вся эта фигня при Караге. В общем, в итоге вышло не очень.

Я потянулась за коробкой с едой. На ужин у нас была русская лапша — makarony. Название как у пирожного, а вкус — как у пирожного, которое уже кто-то ел. Но криль с водорослями и синтезированный белок нам за последние дни так осточертели, что makarony из русской лапшичной на углу, куда нас еще пускали с нашим индексом, пошли на ура.

— Передай мне сырный соус.

— Точно? — усомнилась Эме, протягивая мне банку. — Следующий вопрос про Карагу.

— Точно, — я вытряхнула немного синей массы в свою лапшу. — Карага — это уже потом было. Я помню, Коди рассказывал.

Я никогда не понимала, почему Коди так любит все эти замшелые войны, но всегда его слушала. В конце концов, в его пересказах это было вполне терпимо.

— Смотри, плесень, если я из-за тебя завалю историю… — проворчала Эме и поставила галочку в ответе «А» за меня и за себя. — Ладно, давай дальше. Укажите последствия сражения при Караге для хода войны. Блин, тут писать надо!

— Ну, — начала я, быстро просматривая нужную главу учебника, — во-первых, ослабление армии Галаша в связи с большими потерями… Ты пишешь? Потерями среди командного состава.

— Точно Галаша? Ты не путаешь? Может, Фогараши? Этот учебник древнее, чем моя бабка.

— Да, там всем досталось. Во-вторых, Альянс захватил одного из измененных солдат живьем, обнародовал информацию про это все и получил поддержку Северного союза. Так, потом еще открыли воздушный мост…

В этот момент дом качнулся и отключилось электричество.

— Да мать твою! — выругалась Эме. — Ведь только недавно трясло! Задолбали! Хоть бы раз предупредили заранее!

— Пошли, — поднялась я со своего матраса. — Продолжим на улице.

Эме, подсвечивая путь экраном комма, начала пробираться к вешалке с верхней одеждой, когда следующий подземный толчок швырнул ее в сторону. Я налетела на стол и тоже повалилась на пол.

— Да чтоб тебя! — заорала Эме. — Рета, посвети, я комм потеряла.

Я подползла к Эме, включив фонарик.

— Ага, вот он. Ну все, бери куртку, валим отсюда.

Мы спустились вниз. Перед домом уже собрались раздраженные соседи. Орал чей-то ребенок, кто-то звонил родственникам и что-то кричал в трубку, трое подростков лет пятнадцати ржали как кони, и мы отошли подальше. Вряд ли землетрясение примут как серьезное оправдание, если мы не сдадим тест вовремя.

— Давай, пиши, — сказала я Эме. — Воздушный мост для поставок продовольствия на оккупированные территории.

— Это на какие?

— На оккупированные, блин. Я откуда знаю? Так написано.

— Готово, — отозвалась Эме.

Снова качнуло, но не сильно.

— Что дальше? — спросила я, просматривая ленту новостей. Про землетрясение пока ничего не написали.

— Дальше про операцию «Богомол».

— Что еще за богомол?

— Понятия не имею. Вот, тут карта, — она сунула комм мне под нос. — «Опишите расстановку сил на схеме операции «Богомол», укажите итог операции».

— О, это же недалеко от нас! — обрадовалась я. — Вот, смотри, это мы, вот тут, в левом углу, вот эти, наверху, — это Гродич и Карага, а Богомол — это старое название Арау, он где-то вот тут справа должен быть. Значит, вот эта стрелка — это армия Галаша, а вот эти две — это наши.

— А вот тут, — ткнула пальцем в экран Эме, — тогда должен быть Вессем.

Мы посмотрели друг на друга и замолчали.

Никакого Вессема на карте, конечно, не было, хотя тогда это был вполне живой город, с живыми людьми. Наверняка они поддерживали Альянс, у нас тут все его поддерживали. Может, даже партизанили понемногу. А потом Альянс победил и стер Вессем из реальности.

— Ладно, сама отвечу, — пробурчала Эме и принялась подписывать стрелки и точки на карте, потом забрала у меня комм и сделала то же самое еще раз.

— Все, последний вопрос, — объявила она. — Подписание Радостокского соглашения. Это я и сама знаю, сейчас… Ну все, это сдали. Следующий раздел…

— Опять война? — спросила я подозрительно.

— Хуже. Две войны. Первая и Вторая топливные.

— Говорю сразу, все, что я про них знаю, — это что на Второй погиб отец Георге.

— Ну вот сейчас и ознакомимся.

Наши коммы одновременно запищали — пришло оповещение о том, что ожидаются сильные подземные толчки.

— Наконец-то, — проворчала Эме. — Не прошло и получаса.

А в следующий момент мир содрогнулся. Мы с Эме вцепились друг в друга, кто-то из соседей закричал, я видела, как словно в замедленной съемке с крыши сорвались пластины солнечных батарей и полетели вниз. Издалека донесся грохот, по стене соседнего дома пробежала трещина. Через несколько секунд все закончилось, но мы все еще боялись разжать руки.

— Вот это круто! — заорал один из подростков у подъезда.

В пятнадцать лет все круто.

— Баллов на шесть тряхнуло, да? — спросила Эме.

— Точно.

Я снова уткнулась в комм, открыв местную ленту новостей. Теперь сообщения сыпались одно за другим.

— Говорят, еще будет две серии толчков, но слабых, один-два балла, — сказала я Эме. — О пострадавших ничего нет. А, нет, уже есть.

— Позвоню Тенне, — сказала Эме.

Я деликатно отошла в сторону. Пусть без меня поговорит. Тенна мне не обрадуется. Из дома вышли еще несколько человек, кто-то с кем-то ругался, невменяемая то ли от наркоты, то ли от алкоголя парочка пыталась выяснить, что происходит, от них отмахивались. Кто-то уже сбегал в магазин и теперь открывал бутылки, из коммов подростков неслась музыка. Вечеринка набирала обороты.

Заметив, что Эме закончила разговаривать, я подошла.

— Ну что?

— Говорит, у них там целый квартал провалился в ад.

— В смысле?

— Ну были там какие-то подземные пустоты… оказывается. Теперь подземный квартал.

— Охренеть можно. Она сама видела?

— Вроде нет.

— Тогда, может, неправда?

Пискнул мой комм, я быстро прочитала сообщение.

— Нет, похоже, правда. Смотри, — я показала ей экран.

«Реталин Корто, — значилось там, — для вас есть вакансия: рабочий. Место: Чарна-Промышленная. Вид деятельности: разбор завалов. Принять?»

— Еще как принять, — пробормотала я и ткнула в экран.

— А ты справишься?

Мужчина в рабочем комбинезоне и с переговорником на поясе, выдававшем в нем начальника, скептически посмотрел на меня. Я не стала говорить, что полгода в тюрьме только тем и занималась.

— Справлюсь.

Он скривился, но больше ничего не сказал.

— Значит так, — крикнул он, — слушать всем.

Наша разношерстная группа подтянулась ближе.

— Я надеюсь, инструкцию вы все прочли, а не просто подписали. Работаем в тройках. Вы спускаетесь туда, — он махнул рукой в сторону здоровенной ямы с кучей бетонных блоков, арматуры и труб, — закрепляете тросы на обломках, потом отходите в сторону и даете специалистам делать свою работу. Если кто-то из вас замешкается и попадет под блок — это будут не мои проблемы. Кто из вас работал со стрэпами?

Несколько человек, я в том числе, подняли руки.

— Значит, вы там, выйти вперед.

Пока он разбивал нас на команды так, чтобы в каждой тройке был кто-то опытный, и давал последние инструкции, я глазела на технику, которую уже подогнали к месту провала. Квартал был предназначен под снос, и предполагалось, что людей там быть не должно, да и обломки выглядели устойчивыми, так что разбор завалов начали только ближе к утру. На другом краю провала стояла группа заключенных в одинаковых желтых комбинезонах. Они будут заниматься тем же, чем и мы, с той разницей, что им особого выбора не предоставили.

— Всем подключить наушники. Если я даю какие-то команды, их надо выполнять, это ясно?

Я сунула наушник в ухо.

— Все, пошли.

Мы начали спускаться по мосткам, которые тянулись с грузовых платформ вниз, к куче обломков, еще недавно бывших домом.

— Работали с такими креплениями? — спросила я своих спутников.

Лицо одного из них было мне знакомо. Покопавшись в памяти, я смутно припомнила, что видела его на тусовках в Башне и что его зовут Димитер, но все звали его Ди. Второго — мальчишку лет шестнадцати по имени Михель — я не знала.

— С такими — нет, но работал с похожими на стройке, — ответил Ди.

— А, один черт, — махнула я рукой. — Принцип тот же. Крепишь и бежишь, чтоб тебе по голове не прилетело. Только надо осторожно выбирать, к чему крепить, это обязательно, а то вся куча поедет и тебя самого завалит. Ну и когда прикладываешь — береги руки. Бывает, когда стрэп крепится, бетонная крошка летит во все стороны, тут же все гнилое. А ты работал?

— Неа, — ответил Михель.

— Значит, будешь пока таскать стрэпы и учиться, — сказал ему Ди. — Это не высшая математика, разберешься.

Он покивал, и я, подняв руку, поймала трос, свисавший с крана над самым завалом, и слезла с пандуса.

— Ну, поехали.

Следующий час завал напоминал муравейник. Мы ползали по одному его склону, закрепляя тросы, желтые муравьи — по другому. На грузовых платформах, куда сваливали обломки, какие-то девчонки отцепляли стрэпы, перенастраивали и складывали в кучу. За новыми креплениями мы с Ди, не сговариваясь, отправляли Михеля — все равно от него толку немного. Время от времени в наушник подавали общую команду отойти, мы отходили, кран поднимал и переносил какой-нибудь особенно здоровенный кусок здания, и все возвращались на места. Через некоторое время нас троих отправили вручную загружать на тачки и вывозить более мелкие обломки. Нудная, грязная и тяжелая работа. Спустя час я уже была вся в пыли, которая налипла на потное тело и покрывала меня сплошной серой чешуей. Я понадеялась, что кто-нибудь сейчас трудится над нашими солнечными батареями, хотя шансов на это было мало. Скорее всего, до нас очередь дойдет не скоро, сначала устранят все проблемы в Промзоне, и ближайшие несколько дней мы проведем без электричества.

Наконец объявили перерыв, и я блаженно вытянулась прямо на земле и достала комм.

Мне пришло два сообщения из заочной школы. Первое — что вчерашний тест я сдала на восемьдесят баллов. Видимо, не зря Эме беспокоилась, и учебник, который Коди украл из школы пять лет назад, был всё же не совсем точным. Второе — что, поскольку моя оценка достаточно высокая, я имею право пройти расширенный курс по истории Гражданской войны.

— Вот только расширенного курса мне и не хватало, — проворчала я, но содержание открыла.

Некоторые темы были мне знакомы — в основном благодаря Коди, конечно. Опять предпосылки, видео о которых мы уже смотрели с Эме, союзники обеих сторон, основные операции, зачем-то — подробности о работе разных предприятий во время войны. Сражение при Караге, оно же Сражение Измененных. Ну да, куда же без него. Целых три лекции про военные преступления и суд над верхушкой Возрождения Нации. Я поморщилась — Коди был бы в восторге, ну а мне фотографий в лекции про Карагу хватило за глаза. Вдруг здесь еще и видео покажут? Хотя вряд ли — там, наверное, даже не «двадцать один плюс», а «столько не живут плюс». А мы все-таки вроде как школьники. Ладно, буду смотреть это, на всякий случай закрыв глаза. Что там дальше? Восстановление экономики и инфраструктуры после войны. Мне резко захотелось спать, я закрыла учебный портал и набрала номер Эме.

— Привет, плесень, — жизнерадостно отозвалась она. — Как работа?

— Отстой. А как в Гетто дела?

— Тоже дерьмово. Электричества, сказали, пока не будет. Воду включат, но только на три часа в день. Уроды, в Сити, наверное, ничего не отключают.

Я протянула руку и выудила из рюкзака термос и энергетический батончик. Пока Эме ругает Сити, успею поесть.

— А чего ты не на работе? — поинтересовалась я, когда она закончила.

— А я на работе, — ухмыльнулась она. — Георге сегодня все закрыл, сказал, нет воды — нет бара. Так что мы всё убрали и теперь просто сидим и пьем. С ним и с Лексом, остальные вообще не явились.

— Со временем я к вам присоединюсь, — пообещала я. — Ладно, мне пора. До вечера.

Раздался общий сигнал, и я нехотя поднялась, на ходу дожевывая свой обед. Следующие несколько часов ничем не отличались от предыдущих. Мы все так же ползали по завалу, который, кажется, вообще не уменьшался. Поднялся ветер, и сначала я обрадовалась — хоть немного прохладнее, но вскоре мне все глаза забило пылью.

— Внимание всем, — раздался голос у меня в наушнике, — покинуть рабочую зону. Не уходить с площадки и не приближаться к завалу до следующих распоряжений.

О, это я могу. Мы с Ди и с Михелем послушно вылезли из ямы и отошли от края.

— Смотри, — ткнул меня Ди локтем под ребра.

Я повернулась и посмотрела, на что он указывал. Так-так, кажется, у нас инспекция из Сити. Метрах в ста от нас припарковалась новенькая машинка, рядом с которой стояли три типа в костюмах и ругались на начальника площадки. Тот сперва молча слушал, потом стал что-то отвечать на повышенных тонах.

— Жаль, далеко, не слышно, — посетовал Михель.

— Может, им не нравится, что мы медленно работаем? — подумала я вслух.

— Скорее, им не нравится, что мы вообще работаем тут, а не в Сити, — возразил Ди.

— А что, Сити разве пострадал?

Ди пожал плечами.

Один из парней в костюмах сунул под нос нашему начальнику планшет и стал что-то показывать. Начальник некоторое время всматривался в экран, потом сплюнул на землю и отошел.

— Внимание всем, — снова раздался голос в наушнике. — На сегодня работа дневной смены окончена. Наушники и оборудование сдать начальнику своей группы.

— А если кто-то умный решит спереть у меня наушник, — добавил руководитель нашей группы уже без микрофона, — то я не поленюсь приехать в Гетто и лично объяснить ему, в чем он не прав. Это ясно?

— Чего же не ясно, — тоскливо пробормотал Михель.

Мы выстроились в очередь и сдали все, что нам успели выдать утром. Я вылила немного воды из термоса на руки и кое-как умылась. Надеюсь, Эме сообразила набрать воду в бутылки, иначе ходить мне грязной еще неизвестно сколько.

— Куда ты сейчас? — спросил Ди, когда мы шли к остановке.

Михель встретил каких-то приятелей и теперь радостно болтал с ними — кажется, он все же умудрился что-то прикарманить. Впереди к своим автобусам тянулась мрачная колонна заключенных в оранжевых комбинезонах.

— В Норт-бар, — машинально ответила я.

— А он открыт? Я слышал, в Гетто сегодня вообще ничего не работает.

— Закрыт, — подтвердила я. — Но у меня там работает подруга. Надеюсь, мне в честь этого нальют. А ты?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Может, схожу к своим, посмотрю, не нужна ли помощь.

Мы подошли к тюремным автобусам, и я резко затормозила.

— Стой, стой, — схватила я Ди за руку. — Это же Аша!

Я могла ошибиться, но, кажется, среди заключенных только что мелькнуло знакомое лицо. Я напряженно всматривалась в людей, поднимающихся по ступеням автобусов.

— Кто это — Аша?

— Знакомая. Мы встретились в как-то в Сити.

— Ты работала в Сити? И у тебя там есть знакомые?

Я впервые увидела в его глазах интерес к своей персоне.

— Это звучит лучше, чем есть на самом деле, — ответила я, все еще не сводя глаз с автобусов.

Наверное, мне все-таки показалось.

— Так, значит, бар? А если я приду с тобой, мне что-нибудь дадут? — спросил Ди.

— Разве что леща, — честно ответила я.

— А я все же попытаюсь, — ухмыльнулся Ди.

— Ладно, идем. Если Георге в хорошем настроении, он нас не выгонит.

Настроение Георге было неплохим. Кондиционер был выключен, зато бодро тарахтел генератор и весело помаргивала тусклая лампочка аварийного освещения на стене. В баре уже были Эме, бармен по имени Лекс, сам Георге и какой-то приятель Лекса. Пьяная Эме, сидя на барной стойке с кружкой пива в руке, как раз орала на него:

— Это полное дерьмо! Когда у тебя за домом свалка размером с Бельгию, ты не должен просто с этим смириться!

— Да какая нахрен разница, — вяло отбивался парень, — свалка или не свалка, если и под ней еще в позату войну все было загажено. Там до сих пор что-то радиоактивное ржавеет.

— Ты должен требовать, чтобы на улицах стояли фильтры, и чтоб регулируемый климат, как в Сити, ясно?.. Привет, Рета, — отвлекалась Эме. — А это еще кто?

— Это Ди, — представила я. — Мы сегодня вместе работали.

Ди с собеседником Эме обменялись рукопожатиями, будто старые знакомые. Впрочем, может, они и впрямь были знакомы.

— Ты тоже считаешь, что свалка должна остаться на месте? — грозно спросила его Эме.

— Нет, — спокойно ответил Ди. — Полагаю, мы все должны собраться, погрузить мусор в автобусы и отвезти в Сити. Протаранить шлагбаум и высыпать все прямо перед администрацией. И сказать им, мол, ребята, мы же с вами почти семья, наша свалка — ваша свалка.

— Вот, — подняла палец Эме, снова обернувшись к приятелю Лекса. — За это я ему налью.

— Но не очень много! — подал голос Георге откуда-то из зала.

— Я заплачу, — крикнул ему Ди.

— Тогда ладно, — согласился Георге, выруливая к стойке на своей коляске.

Эме слезла с барной стойки и выдала нам с Ди по бутылке пива. Мы отошли подальше, чтоб не попасть ей под горячую руку. Я уже поняла, что мне придется остаться тут до конца, потому что сама Эме до дома не дойдет, а значит, можно умеренно напиться. Честное слово, мне это не помешает.

Ди улыбнулся и поднял свой бокал с пивом.

— Давай за удачный разбор завалов, — сказал он.

— Давай, — кивнула я, и мы выпили.

— Надеюсь, я правильно ответил на вопрос про свалку и твоя подруга не подсыпала нам отравы.

— Эме не всегда такая. Хотя нет, кого я обманываю. Всегда. Но на самом деле она добрая.

Мы обернулись и посмотрели на Эме. Как раз в этот момент она взмахнула рукой с зажатым в ней стаканом, и жидкость выплеснулась в лицо ее собеседнику.

— Черт, Эме! — заорал тот.

— Сам виноват! — рявкнула она в ответ.

— Теперь я вижу, — кивнул Ди, пряча улыбку. — Ее надо познакомить с моим соседом. Он любит рассказывать, что все слухи про свалку распускают намеренно, чтобы отвлечь от более важных проблем, вроде экспериментов, которые правительство ставит над людьми.

— Он один из этих психов, которые говорят, что привики от Вентра останавливают развитие интеллекта у детей в Гетто?

— Нет, — покачал головой Ди. — Он считает, что в больнице под видом испытания лекарств людям вводят мутагены, которые меняют их тела, чтобы те вырабатывали какое-то вещество, забыл название… Короче, потом это вещество выделяют из их тел и продают высокопоставленным политикам и бизнесменам.

— Чтобы что?

— Чтобы они не старели.

— Но ведь они стареют? — неуверенно произнесла я.

Я не интересовалась политикой, но навскидку не смогла вспомнить никого, кто оставался бы подозрительно молодым.

— То-то и оно, — сказал Ди. — Впрочем, уверен, и этому есть какое-то объяснение.

— Например, грим, — кивнула я.

— Например, — согласился Ди.

— А при чем тут свалка?

— Лучше спроси, при чем тут остановившееся развитие интеллекта.

Некоторое время мы сидели молча, потом я не выдержала.

— Поскольку нам повезло найти открытый бар посреди этого хаоса, уйдем мы отсюда не скоро. Так что надо придумать новую тему для разговора. Например, чем ты вообще-то занимаешься.

— Вообще-то я работал на стройке, — сказал Ди. — В Промзоне строил литейный цех. Надеюсь, он не рухнул, было бы обидно.

— Действительно, — согласилась я. — С другой стороны, ты сможешь снова начать его строить.

— Слава землетрясению, — он сделал большой глоток.

В бутылке уже осталась только половина, и Ди мне все больше нравился. Если бы тут был Коди, он бы сказал: «Давай, сестренка, не теряйся. Он не Нико, но Нико больше нет. Ты не можешь похоронить себя в восемнадцать лет из-за парня, с которым даже не целовалась».

Но Коди здесь не было. Так что, когда Ди спросил, чем я сама занята, я решительно ответила:

— До недавнего времени сидела в тюрьме.

— А я думал, ты работала в Сити, — Ди и бровью не повел.

— Неа. Ездила туда однажды, вроде как на собеседование, но это оказался такой прикол, никакой работы там не было. Так что с землетрясением мне повезло. Теперь долго будет чем заняться. Ну и еще я учусь в заочной школе.

— Хочешь поступить в колледж?

— Так далеко не загадываю. Мне бы школу закончить. Дерьмовая математика слишком сложная.

— Я сдавал математику весной. Пытался поступить на курсы по государственной программе поддержки.

Про эту программу я слышала. Она компенсировала расходы на образование для молодежи из Гетто и Гетто-2. Можно было бесплатно получить специальность техника радиационной безопасности, автомеханика или еще какую-нибудь интересную и почетную профессию. Я намеревалась выучиться на оператора тяжелопогрузчика и надеялась, что, пока я получаю обязательный образовательный минимум, позволяющий продолжить обучение, программу не прикроют.

Это был один из плюсов жизни здесь — медицина и образование были бесплатными. В Сити все это стоит кучу денег. Конечно, иногда приходилось принимать экспериментальные препараты или участвовать в каких-то мутных исследованиях. Но ведь бесплатно!

— И как, сдал?

— Сдал. А вот язык завалил, — ухмыльнулся Ди. — Осенью опять попробую.

Бутылки опустели, и Ди сходил к барной стойке. Эме, продолжая вещать, уже переместилась на колени к парню, имени которого я так и не узнала, и я за нее порадовалась.

Ди взял нам пива сам. Вернувшись, он спросил:

— А если бы ты могла заниматься вообще чем угодно, что бы ты делала?

— Ну ты спросил… Я когда-то работала в теплицах, мне там нравилось. Когда что-то прорастает, так, знаешь, странно — было мертвое, и вдруг стало живое. Как чудо. Нет, а что ты смеешься? Но если бы вообще чем угодно…

Я вспомнила наши теплицы — уложенные набок цилиндры из полигласа высотой в три этажа, прозрачные тоннели, уходящие куда-то в бесконечность. В тех, где выращивали флоретты, зимой и летом было так жарко и влажно, что через несколько минут тебе казалось, что ты тонешь. А в секторе 206/1119, где выращивали какие-то грибы, наоборот, было холодно, и мы целыми днями лазали в полумраке вверх-вниз вдоль сетчатых колонн, набитых какой-то трухой, из которой эти грибы росли. У нас это ловко получалось, куда лучше, чем у наших соседей в секторе 206/1118, один из которых в конце концов сорвался с самого верха и упал, обрушив по дороге какие-то стойки, после чего его, разумеется, выгнали…

В этот момент на комм пришел сигнал вызова. Я посмотрела на экран.

— Глазам не верю, — пробормотала я.

На экране красовалась фотография Теодора.

Я нажала «отклонить» и одним глотком выпила половину бутылки.

— Судя по всему, нет смысла спрашивать, не твой ли это парень, — заметил Ди.

— Вот даже не начинай, — предупреждающе подняла я руку.

Комм снова зазвонил. Я снова отклонила вызов. Через минуту на экране высветилось сообщение: «Рита, пожалуйста! Это очень важно!»

— Да что ты, мать твою, говоришь, — сказала я экрану.

Комм зазвонил.

— Хочешь, я поговорю? — спросил Ди.

— Не надо, я сама.

Фотография сменилась на видео. Теодор с Марко едва помещались в экран. Где-то на заднем плане я заметила Анне.

— Ну? — зло спросила я.

— Привет, Рита, — нервно улыбнулся Теодор.

Я молча ждала.

— Надеюсь, ты не пострадала во время землетрясения?

Я так же молча смотрела в экран.

— Ладно, кажется, у тебя все в порядке, — заключил он.

Я не выдержала.

— Какого хрена вам от меня еще надо?

— Рита, пожалуйста… Это касается Илены.

От его бесконечных «Рита, пожалуйста» я начала сатанеть.

— А что — Илена? Я с ней не общаюсь. Как и с вами двумя.

— Она исчезла. Мы не можем ее найти.

— За диваном смотрели? — буркнула я.

Теодор машинально обернулся, потом тряхнул головой.

— Я знаю, она тогда за тобой приехала, и вы о чем-то говорили. Мне очень нужно знать, о чем.

— Погоду обсуждали. Погода была дерьмовая, помнишь?

— Мы нашли кое-что в ее вещах… Я бы хотел показать тебе. Ты можешь приехать?

Я потеряла дар речи.

— Очень жаль, — ответила я, снова обретя способность говорить, — но у моей, мать ее, ламборджини спустило колесо. И откуда у вас вообще мой номер?

— Рита, я тебя прошу! — вмешался Марко. — Мы оба…

— Да куда ты, блин, хочешь, чтобы я приехала посреди ночи и без пропуска?! — заорала я. — Вы там совсем долбанулись, или что?! Знаешь, мне жаль твою сестру и все такое, но не пошли бы вы оба на хрен!

Я со злостью швырнула комм на стол и допила все, что оставалось. Руки у меня тряслись. Ди молча смотрел на меня.

— Если я спрошу, кто это был, ты не разобьешь бутылку о мою голову? — спросил он наконец.

Я медленно выдохнула.

— Не думаю, — ответила я. — Но отвечать, извини, не буду.

— Ладно, мы говорили о том, что бы ты делала, если бы можно было делать что угодно.

Я рассеянно кивнула. Оглянулась — Эме и ее приятель куда-то исчезли. Ладно, потом найду.

Что я рассказала Илене? Да все. И после этого она пропала. Отправилась в Вессем? Ерунда. Без карты, без внятных ориентиров — она же из Сити, она слишком умная для такого идиотского поступка. Наверняка где-то зависает с друзьями, отключив комм. Может, напилась, накачалась меском или чем у них там сейчас модно накачиваться. Вернется, куда она денется.

— Рета? — помахал Ди рукой у меня перед лицом.

Я вздохнула и взяла комм.

— Извини. Ты не против, если к нам кое-кто присоединится?