Головешки [=Зола]

ГЕНРИ: Вперед. (Шум моря. Более громким голосом) Вперед! (Он идет дальше. Шум гальки под башмаками. На ходу) Стоп. (Шум гальки под башмаками. На ходу, громче) Стоп! (Он останавливается. Шум моря делается все громче). Сесть. (Шум моря. Более громким голосом) Сесть! (Дробный звук гальки — он садится. Шум моря, по-прежнему слабый, слышен на протяжении всего действия, несмотря на обозначенные паузы) Кто теперь со мной рядом? (Пауза) Старик, слепой и неумный (Пауза) Мой отец, восставший из праха, чтобы быть со мной рядом. (Пауза) Как будто и не умирал. (Пауза) Да, просто воскрес из мертвых, чтобы быть со мной рядом в этом чужом краю. (Пауза) Хорошо ли он меня слышит? (Пауза) Да, должен слышать. (Пауза) Чтобы отвечать? (Пауза) Нет, он не отвечает. (Пауза) Просто чтобы быть со мной рядом. (Пауза) Тот шум, что мы слышишь, — море. (Пауза. Громче) Я говорю: тот шум, что ты слышишь, — море, мы сидим на берегу. (Пауза) Я говорю об этом, потому что шум так странен, так непохож на шум моря, что, если не видеть, что это, нипочем бы не догадаться. (Пауза) Лошадь! (Пауза. Громче) лошадь! (Стук копыт по дороге с твердым покрытием. Быстро умолкает. Пауза) Опять! (Стук копыт, как в прошлый раз. Пауза. Возбужденно) Научить бы ее отстукивать время! Подковать железом, да привязать во дворе, пусть себе цокает день-деньской. (Пауза) Восставший из праха десятитонный мамонт, подковать его железом, пусть он растопчет мир! (Пауза) Прислушайся-ка к нему! (Пауза) А теперь прислушайся к свету, ты ведь любил свет, время чуть за полдень, а весь берег в тени, и море тоже до самого острова. (Пауза) Ты бы никогда не стал жить на этой стороне залива, ты хотел, чтобы на воде во время вечернего омовения, которое ты совершал столь часто, было солнце. Но я, получив твои деньги, переехал на другую сторону; тебе, вероятно, это известно. (Пауза) Знаешь, ведь твоего тела мы так и не нашли — это обстоятельство надолго задержало утверждение завещания, нам говорили, что нет де никаких доказательств, что ты не сбежал от нас и не живешь преспокойно под вымышленным именем где-нибудь, скажем, в Аргентине, это очень печалило мать. (Пауза) Тут мы с тобой похожи, не могу жить без него, но я в него никогда не захожу, нет, в последний раз, кажется, это случилось вместе с тобой. (Пауза) Просто находиться поблизости. (Пауза) Сегодня оно спокойно, но я часто слышу его наверху, в домике, и когда гуляю по дорогам. Тогда я начинаю говорить, о, достаточно громко, чтобы заглушить его, никому нет дела. (Пауза) Я сейчас я говорю и говорю, где бы ни был, как-то раз я ездил в Швейцарию, хотел избавиться от этого проклятия, и все то время, что пробыл там, не умолк ни на секунду. (Пауза) Раньше я ни в ком не нуждался, просто для себя — истории, была среди них одна очень хорошая про одного старика по имени Болтон, я ее так и не закончил, я вообще никогда ничего не заканчивал, все всегда продолжалось вечно. (Пауза) Болтон. (Пауза. Громче) Болтон! (Пауза) Вон там, перед камином. (Пауза) Перед камином, и все ставни… нет, шторы, шторы, все шторы опущены и свет, света нет, лишь отсвет камина, сидит в… нет, стоит, стоит на коврике перед камином в темноте, положив руки на каминную полку и опустив на них голову, стоит в темноте перед камином в старом красном халате и ждет, и в доме ни единого звука, лишь треск огня. (Пауза) Стоит в старом красном халате, который в любую минуту готов вспыхнуть, как когда-то в детстве, нет, пижама была тогда, стоит в темноте и ждет, света нет, лишь отсвет огня, и ни единого звука, лишь огонь, старый человек тяжкой больной. (Пауза) Потом звонок в дверь, и он подходит к окну и выглядывает из-за штор, симпатичный старикан, очень большой и сильный, ясная зимняя ночь, кругом снег, дикий холод, белое царство, сучья кедра гнутся от тяжести, и тут, когда рука поднимается, чтобы позвонить еще раз, узнает… Холлоуэй… (долгая пауза)… да, Холлоуэй, узнает Холлоуэя, спускается вниз и открывает. (Пауза) На улице все тихо, ни единого звука, разве что собачья цепь, или сук скрипнет, если долго стоять и прислушиваться, белое царство, Холлоуэй со своим маленьким черным саквояжем, ни единого звука, дикий холод, полная луна — маленькая и бледная, кривой след от калош Холлоуэя. В созвездии Лиры зеленая-презеленая Вега. (Пауза) В созвездии Лиры зеленая-презеленая Вега (Пауза). Потом на ступеньке следующий разговор, нет, в комнате, снова в комнате, следующий разговор, Холлоуэй: «Мой дорогой Болтон, теперь уж за полночь, и не будете ли вы столь любезны —», дальше не говорит, Болтон: «Умоляю! УМОЛЯЮ!» Затем гробовая тишина, ни единого звука, лишь камин, одни угли, нынче почти прогоревшие. На коврике Холлоуэй пытается отогреть свой зад, Болтон, где же Болтон, света-то нет, лишь камин, Болтон возле окна, спиной к шторам, рукой придерживает их немного в стороны, выглядывает, белое царство, даже шпиль до самого флюгера белый, в высшей степени необыкновенно, в доме безмолвие, ни единого звука, лишь камин, уж и пламени нет, головешки. (Пауза) Головешки. (Пауза) Холлоуэй на коврике, симпатичный старикан, шесть футов, здоровяк, расставив ноги, руки за спиной, придерживает полы своего старого макфарлейна, Болтон у окна, величественная фигура старца в старом красном халате, спиной к шторам, рука тянется, чтобы расширить щель, выглядывает, белое царство, тяжкий недуг, ни единого звука, лишь головешки, звук умирания, умирания пламени, Холлоуэй, Болтон, Болтон, Холлоуэй, старики, тяжкий недуг, белое царство, ни единого звука. (Пауза) Прислушайся-ка! (Пауза) Закрой глаза и прислушайся, как ты думаешь, что это было? (Пауза. Страстно) Капля! Капля! (Звук капли быстро нарастающий и внезапно обрывающийся) Опять! (Снова звук капли. Начинается нарастание) Нет! (Звук обрывается. Пауза) Отец! (Пауза. Возбужденно) Истории, истории, гды и годы историй, пока не пришла нужда, чтобы был рядом со мной кто-то, все равно кто, посторонний, чтобы поговорить, представить только, что он меня слышит, годы этого, потом, теперь, чтобы кто-то, кто… знал меня, в прежние дни, все равно кто, чтоб был рядом со мной, представить только, что он меня слышит, таким, каков я есмь, теперь. (Пауза) Опять нехорошо. (Пауза) Опять не то. (Пауза) Попробуй-ка еще разок. (Пауза) Белое царство, ни единого звука. (Пауза) Холлоуэй (Пауза) Холлоуэй говорит, что уйдет, черта с два он будет сидеть всю ночь перед остывшим камином, он не понимает, вызвать человека на улицу, старого друга, в холод и мрак, старый друг, неотложная помощь, захватить саквояж, и потом ни слова, никаких объяснений, ни тепла, ни света, Болтон: «Умоляю! УМОЛЯЮ!», Холлоуэй, ни угощения, ни привета, продрог до костей, искать смерти, он не понимает, странное обращение, старый друг, говорит, что уйдет, не двигается, ни единого звука, огонь гаснет, из окна бледный луч, жуткая сцена, честное слово, лучше бы он вообще не приходил, ничего хорошего, огонь погас, дикий холод, тяжкий недуг, белое царство, ни единого звука, ничего хорошего. (Пауза) Ничего хорошего (Пауза) Никак не выходит. (Пауза) Прислушайся-ка! (Пауза) Отец! (Пауза) Нынче бы ты меня не узнал, ты пожалел бы, что вообще родил меня, да ты уж тогда жалел, «недоделок» — это последнее, что я от тебя услышал, «недоделок». (Пауза. Имитируя голос отца) «Ты идешь окунуться?» «Нет». «Идем-идем». «Нет». Свирепый взгляд, шаг к двери, поворот, взгляд. «Недоделок — вот ты кто, недоделок!» (Резкий хлопок дверью. Пауза) Еще разок! (Удар. Пауза) Вот так захлопнуть и жизнь! (Пауза) Недоделок. (Пауза) Как бы я желал, чтобы она так поступила. (Пауза) Ты ведь никогда не встречал Аду, правда, я не помню, но неважно, теперь бы ее никто не узнал. (Пауза) Как ты думаешь, что ее восстановило против меня, наверное, ребенок, мелкое отвратительное существо, лучше бы его никогда у нас не было, случалось, я гулял с ней по лугу. Боже, это было ужасно, она не отпускала моей руки, и я как безумец твердил: «Эдди, беги, погляди на ягнят» (Имитируя голос Эдди) «Нет, дэдди». «Ступай, сейчас же ступай» (Жалобно) «Нет, дэдди». (Резко) «Ступай, тебе говорят, и погляди на ягнят!» (Громкий вой Эдди. Пауза). И Ада тоже, с ней разговоры, это было что-то, сущий ад, приятная беседа под журчание Леты о добрых старых временах, когда нам и жить-то не хотелось. (Пауза) Цены на маргарин пятидесятилетней давности. (Пауза) А сейчас. (Пауза. С мрачным негодованием) Цены на Блю-бэнд [Марка маргарина (прим. перев.) ] сейчас! (Пауза) Отец! (Пауза) Устал говорить с тобой. (Пауза) Так ведь всегда бывало, гуляю с тобой по горам и говорю и говорю и вдруг — молчок, и уничтоженный иду домой, и неделями ни одной живой душе ни слова, маленький угрюмый болван, уж лучше бы околеть, лучше бы околеть. (Долгая пауза). Ада. (Пауза. Громче) Ада!

АДА (тихий далекий голос на протяжении всего действия): Да.

ГЕНРИ: Ты давно здесь?

АДА: Не очень. (Пауза) Почему ты замолчал, не обращай на меня внимания. (Пауза) Хочешь, уйду? (Пауза) Где Эдди?

Пауза.

ГЕНРИ: С учителем музыки. (Пауза) Ты станешь сегодня мне отвечать?

АДА: Не сидел бы ты на холодных камнях, это тебе вредно. Приподымись-ка, я подстелю шаль. (Пауза) Так лучше?

ГЕНРИ: И не сравнить, не сравнить. (Пауза) Хочешь сесть рядом?

АДА: Да. (Она беззвучно садится) Так? (Пауза) Или лучше так? (Пауза) Тебе все равно. (Пауза) Кажется, довольно зябко, надеюсь, ты надел трикотажное белье? (Пауза) Ты пододел трикотаж, Генри?

ГЕНРИ: Произошло вот что: я надел его, но потом снял, потом опять надел, потом опять снял, потом еще раз надел, потом —

АДА: А теперь оно на тебе?

ГЕНРИ: Не знаю. (Пауза) Лошадь! (Пауза. Громче) Лошадь! (Стук копыт по дороге с твердым покрытием. Быстро умолкает) Опять!

Стук копыт как и в прошлый раз. Пауза.

АДА: Ты ее слышал?

ГЕНРИ: Так себе.

АДА: Мчалась галопом?

ГЕНРИ: Нет. (Пауза) Может лошадь отстукивать время?

Пауза.

АДА: Не уверена, что вполне тебя поняла.

ГЕНРИ (с раздражением). Можно ли так выдрессировать лошадь, чтобы она стояла на месте и всеми четырьмя ногами отстукивала время?

АДА: О. (Пауза) Если бы я за них взялась, у меня бы все отстукивали. (Она смеется. Пауза) Смейся же, Генри, не каждый день я отпускаю шутки. (Пауза) Смейся, Генри, сделай это ради меня.

ГЕНРИ: Тебе хочется, чтобы я рассмеялся?

АДА: Когда-то ты смеялся так задорно, это и привлекло меня к тебе поначалу. Это и твоя улыбка. (Пауза) Давай же, как в доброе старое время.

Пауза. Он пытается смеяться, но безуспешно.

ГЕНРИ: Может, лучше начать с улыбки. (Пауза для улыбки). Тебя привлекло это? (Пауза) Сейчас попробую снова. (Долгий ужасающий смех). Осталось ли что от прежнего задора.

АДА: О, Генри!

Пауза.

ГЕНРИ: Прислушайся! (Пауза) Черт возьми! (Пауза) Убраться отсюда подальше! Туда, где оно меня не достанет! В пампасы! Что?

АДА: Успокойся.

ГЕНРИ: А я живу на самом его берегу! Что за причина? Профессиональные обязательства? (Короткий смех) Соображения здоровья? (Короткий смех) Семейные узы? (Короткий смех) Женщина? (Смех, к которому присоединяется и она) Некий древний могильник, от которого я не могу оторваться? (Пауза) Прислушайся! На что похоже?

АДА: Похоже на тот звук, что слыхивала я встарь. (Пауза) Как будто опять на том же месте. (Пауза) Оно бурлило, до нас долетали брызги (Пауза) Странно, тогда оно бурлило. (Пауза) А теперь молчит.

Пауза.

ГЕНРИ: Давай встанем и пойдем.

АДА: Пойдем? Куда? А Эдди? Он очень огорчится, если придет и увидит, что ты ушел без нее. (Пауза) Как ты думаешь, почему она задерживается?

Сильный удар указкой по крышке рояля. Сбивчиво Эдди играет гамму ля бемоль мажор вверх и вниз, сперва обеими руками в одном направлении, потом в противоположном. Пауза.

УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ (с итальянским акцентом): Santa Cecilia!

Пауза.

ЭДДИ: Можно мне теперь сыграть пьесу?

Пауза. Учитель музыки отстукивает указкой по крышке рояля два такта в ритме вальса. Эдди играет начальные такты 5-го вальса Шопена ля бемоль мажор. Во время ее игры учитель тихо отстукивает указкой ритм. В первом аккорде пятого такта аккомпанемента она играет вместо «фа» «ми». Оглушительный удар указкой по крышке рояля. Эдди останавливается.

УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ (яростно): Fa!

ЭДДИ (в слезах): Как?

УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ (яростно): Eff! Eff!

ЭДДИ (в слезах): Где?

УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ (яростно): Qua! (Он ударяет по клавише) Fa!

Пауза. Эдди начинает заново, учитель музыки легонько постукивает указкой ей в такт. Дойдя до пятого такта, она совершает прежнюю ошибку. Неимоверный удар указкой по крышке рояля. Эдди кончает играть, начинает реветь.

УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ (в бешенстве): Eff! Eff! (Молотит по клавише). Eff! (Молотит по клавише) Eff!

Гром инструмента, крик «eff» и рев Эдди достигают пароксизма, внезапно обрываются. Пауза.

АДА: Ты сегодня молчалив.

ГЕНРИ: Мало было произвести ее на свет, так она должна еще играть на рояле.

АДА: Она должна учиться. Она будет учиться. Этому — и верховой езде.

Слышна идущая шагом лошадь.

ТРЕНЕР ПО ВЕРХОВОЙ ЕЗДЕ: Прекрасно, мисс! Локти внутрь, мисс! Кисти рук опустили, мисс! (Лошадь переходит на рысь) Прекрасно, мисс! Спина прямая, мисс! Коленочки внутрь, мисс! (Лошадь переходит на легкий галоп) Прекрасно, мисс! Животик подобрали, мисс! Подбородочек выше, мисс! (Лошадь переходит на галоп) Прекрасно, мисс! Смотрим прямо, мисс! (Эдди начинает реветь) Прекрасно, мисс! Прекрасно, мисс!

Лошадиный галоп, слова «прекрасно, мисс!» и рев Эдди достигают пароксизма, внезапно обрываются. Пауза.

АДА: Ты о чем задумался? (Пауза) Меня ничему не учили, пока не стало слишком поздно. Всю жизнь я об этом жалела.

ГЕНРИ: Я забыл, в чем ты была сильна.

АДА: О… вроде бы в геометрии, плоскостей и тел. (Пауза) Сперва плоскостей, потом тел. (Шум гальки — он встает). Чего ты встаешь?

ГЕНРИ: Мне показалось, что я мог бы попытаться дойти до воды. (Пауза. Со вздохом) И вернуться. (Пауза) Размять старые свои кости.

Пауза.

АДА: Чего же ты не идешь? (Пауза) Нечего стоять тут и раздумывать. (Пауза) Нечего стоять тут и пялиться. (Пауза. Он идет к морю. Шум гальки под башмаками, скажем, шагов десять. Он останавливается у края воды. Пауза. Море делается чуть громче. С отдаления) Не замочи-ка хорошие башмаки.

Пауза.

ГЕНРИ: То не так, это не так…

Вдруг море делается бурным.

АДА (голосом двенадцатилетней давности, умоляюще): Нет! Нет!

ГЕНРИ (таким же голосом, настойчиво): Любимая!

АДА (голос тот же, еще более трепетно): Нет!

ГЕНРИ (голос тот же, с ликованием): Любимая!

Море штормит. Ада рыдает. Плач и море успокаиваются, обрываются. Воспоминаниям конец. Пауза. Море успокаивается. Он возвращается по весьма пологому берегу. Размеренный шум гальки под башмаками. Он останавливается. Пауза. Идет дальше. Останавливается. Море спокойно и едва слышно.

АДА: Нечего сидеть тут и зевать. Сядь (Пауза. Шум гальки — он садится) На шаль. (Пауза) Боишься, что мы можем соприкоснуться? (Пауза) Генри.

ГЕНРИ: Да.

АДА: Тебе бы следовало повидаться с доктором на предмет твоих разговоров, стало хуже, каково от этого Эдди? (Пауза) Знаешь, что она сказала мне однажды, когда была еще совсем малышкой? Мамми, почему дэдди все время разговаривает? Она услышала тебя из уборной. Я не знала, что и ответить.

ГЕНРИ: Дэдди! Эдди! (Пауза) Ведь я же велел тебе говорить ей, что я молюсь. (Пауза) Рычу, мол, молитвы Господу и его Святым.

АДА: Это очень вредно для ребенка (Пауза) Глупо говорить, будто это помогает тебе не слышать его, это вовсе не помогает тебе не слышать его, а если даже и помогает, то ты все равно вряд ли его слышишь, у тебя, видно, что-то с головой не в порядке.

Пауза.

ГЕНРИ: Его! Я вряд ли слышу его!

АДА: Мне кажется, что ты его не слышишь. Ну а коль-таки слышишь, что ж тут плохого, тихий, нежный, чудесный, успокаивающий звук, почему ты его не переносишь? (Пауза) А раз ты его не переносишь, почему не держишься от него подальше? Зачем всегда приходишь сюда? (Пауза) Что-то у тебя не в порядке с головой, ты обязан повидать Холлоуэя, ведь он еще жив, а?

Пауза.

ГЕНРИ (в исступлении): Стук! Мне нужен стук! Вот такой! (Он роется в гальке, выхватывает два больших камня и начинает колотить их друг о друга). Камень! (Удар) Камень! (Удар. Крик «камень» и звук ударов нарастают, обрываются. Пауза. Он отбрасывает один камень. Звук его падения) Вот жизнь! (Отбрасывает второй камень. Звук его падения) Не то что… (Пауза) эта размазня!

АДА: Почему жизнь? (Пауза) Почему жизнь, Генри? (Пауза) Здесь кто-нибудь есть поблизости?

ГЕНРИ: Ни души.

АДА: И я так думала. (Пауза) Когда мы жаждали уединения, всегда кто-то оказывался. Теперь, когда это потеряло всякий смысл, место обезлюдело.

ГЕНРИ: Да, ты всегда была чересчур целомудренна, не дай Бог, чтобы тебя увидели за вежливой беседой с мужчиной. Стоило появиться на горизонте перышку дыма, ты тут же оправляла платье и погружалась в «Манчестер Гардиан» (Пауза) Яма-то по-прежнему там, после всех этих лет. (Пауза. Громче) Яма по-прежнему там.

АДА: Какая яма? В земле полно ям.

ГЕНРИ: Та, где мы сделали это наконец в первый раз.

АДА: Ах, да, я, кажется, помню. (Пауза) Место совсем не изменилось.

ГЕНРИ: Да нет, изменилось, мне это видно прекрасно. (Доверительно) Происходит сглаживание! (Пауза) Сколько теперь ей лет?

АДА: Я потеряла счет времени.

ГЕНРИ: Двенадцать? Тринадцать? (Пауза) Четырнадцать?

АДА: Я правда не могу ничего тебе сказать, Генри.

ГЕНРИ: Много времени ушло у нас, чтобы обзавестись ею. (Пауза) Мы бились над этим долгие годы. (Пауза) Но в конце концов обзавелись. (Пауза) Прислушайся-ка! (Пауза) В него не так уж и плохо входить. (Пауза) Наверное, мне нужно было поступить на торговый флот.

АДА: Знаешь, это ведь только на поверхности. На глубине тихо как в могиле. Ни единого звука. И день и ночь ни единого звука.

Пауза.

ГЕНРИ: Теперь я гуляю с граммофоном. Но сегодня я его забыл.

АДА: В этом нет никакого смысла. (Пауза) Нет никакого смысла пытаться заглушить его (Пауза) Сходи к Холлоуэю.

Пауза.

ГЕНРИ: Давай покатаемся на лодке.

АДА: На лодке? А как же Эдди? Она очень огорчится, если придет и увидит, что ты ушел кататься на лодке без нее. (Пауза) С кем ты сейчас был? (Пауза) До того как заговорил со мной.

ГЕНРИ: Пытался быть с отцом.

АДА: О. (Пауза) Так это несложно.

ГЕНРИ: То есть я пытался заставить его побыть со мной. (Пауза) Ты кажешься сегодня более грубой, чем обычно, Ада. (Пауза) Я хотел узнать, встречается ли он с тобой, я не помню.

АДА: И что же?

ГЕНРИ: Он больше не отвечает.

АДА: Наверное, ты ему надоел. (Пауза) Живого ты его изводил, теперь изводишь мертвого. (Пауза) Придет время, с тобой вообще невозможно будет разговаривать. (Пауза) Придет время, с тобой вообще никто не заговорит, даже совершенно незнакомые люди. (Пауза) Ты будешь один на один со своим голосом, в мире не останется других голосов, только твой. (Пауза) Ты меня слышишь?

Пауза.

ГЕНРИ: Не могу вспомнить, встречал ли он тебя.

АДА: Ты же знаешь, что встречал.

ГЕНРИ: Нет, Ада, не знаю, извини, почти все, что связано с тобой, я забыл.

АДА: Тебя тогда не было. Только твоя мать и сестра. Я зашла за тобой, как было условлено. Мы должны были вместе пойти купаться.

Пауза.

ГЕНРИ (с раздражением): Дальше, дальше! Почему люди всегда останавливаются посредине того, что они собираются рассказать?

АДА: Ни та, ни другая не знали, где ты. Кровать твоя была не смята. Они все кричали друг на дружку. Твоя сестра говорила, что бросится со скалы. Отец твой встал и вышел, хлопнув дверью. Я тоже вскоре ушла и дорогой прошла мимо него. Меня он не видел. Он сидел на камне и смотрел в море. Никогда не забуду его позу. Хотя она была обычна. Иногда и ты так сидишь. Наверное, просто неподвижность, словно он обратился в камень. Не могу решить.

Пауза.

ГЕНРИ: Дальше, дальше! (Умоляюще) Продолжай, Ада, каждый слог это выигранная секунда.

АДА: Боюсь, это все. (Пауза) Теперь можешь заниматься отцом, историями, не обращай на меня больше внимания.

ГЕНРИ: Не могу! (Пауза) Не могу больше этим заниматься!

АДА: Минуту назад, до того как заговорил со мной, мог.

ГЕНРИ (гневно): А теперь больше не могу! (Пауза) Боже!

Пауза.

АДА: Да, ты знаешь, что я имею в виду, существуют позы, которые откладываются в сознании по вполне понятным причинам, к примеру, посадка головы, опущенной, когда, кажется, она должна быть поднятой, и наоборот, или висящая в воздухе рука, точно не своя. Такого рода вещи. Но с твоим отцом, сидящим на камне, ничего подобного не было, ни одной детали, на которую можно было бы указать пальцем и сказать: На удивление необычно! Нет, я никогда не могла понять. Наверное, как я сказала, просто совершенная неподвижность всего тела, точно и дыхание оставило его. (Пауза) Тебе помогает вся эта ерунда, Генри? (Пауза) Если хочешь, я могу попытаться продолжить рассказ еще немного. (Пауза) Не надо? (Пауза) Тогда я, наверное, буду собираться.

ГЕНРИ: Погоди! Тебе не нужно говорить. Просто слушай. Даже нет. Побудь со мной. (Пауза) Ада! (Пауза. Громче) Ада! (Пауза) Боже! (Пауза) Лошадь! (Пауза. Громче) Лошадь! (Пауза) Боже! (Долгая пауза) Вскоре ушла, дорогой прошла мимо тебя, ее не видел, смотрел в море… (Пауза) Не мог ты смотреть в море. (Пауза) Разве что подошел с другой стороны (Пауза) Ты обходил скалу? (Пауза) Отец! (Пауза) Должно быть, обошел. (Пауза) Стоит, мгновение наблюдая за тобой, затем спускается по тропинке к трамваю, взбирается на открытый империал и садится спереди. (Пауза) Садится спереди. (Пауза) Вдруг ощущает тревогу и снова спускается. Кондуктор: «Передумали, мисс?», возвращается по тропинке, тебя и след простыл. (Пауза) Очень грустная и в тревоге, бродит окрест, вокруг ни души, студеный ветер, дующий с моря, спускается по тропинке и садится на трамвай в сторону дома. (Пауза) Садится на трамвай в сторону дома. (Пауза) Боже! (Пауза) «Мой дорогой Болтон…» (Пауза) «Если только инъекция вам нужна, Болтон, спускайте брюки, я сделаю ее, в девять у меня пангистеректония», речь, конечно, идет об анестезирующем средстве. (Пауза) Огонь потух, дикий холод, белое царство, тяжкий недуг, ни единого звука. (Пауза) Болтон начинает играть занавеской, нет, второй, трудно описать, отдергивает ее, нет, скорее оттягивает к себе, и внутрь вливается луга, затем отпускает ее, тяжелая бархатная штуковина, в комнате темно, хоть глаз выколи, потом снова оттягивает, светло, темно, светло, темно, Холлоуэй: «Ради бога, Болтон, прекратите, вы хотите меня прикончить?» (Пауза) Бело, темно, бело, темно, дьявольская штука. (Пауза) Потом он внезапно чиркает спичкой, Болтон, зажигает свечу, поднимает ее над головой, подходит и смотрит Холлоуэю прямо в глаза. (Пауза) Ни единого слова, только взгляд, старые голубые глаза, очень тусклые, истончившиеся веки, ресниц уже нет, весь в слезах, и свеча колеблется над его головой. (Пауза) Слезы? (Пауза. Долгий смех). Слава Богу, нет! (Пауза) Ни единого слова, только взгляд, старые голубые глаза, Холлоуэй: «Если вам нужен укол, так и скажите, и позвольте мне убраться ко всем чертям» (Пауза) «Все это у нас уже было, Болтон, не просите меня испытывать это заново». (Пауза) Болтон: «Умоляю!» (Пауза) «Умоляю!» (Пауза) «Умоляю, Холлоуэй!» (Пауза) Свеча, колеблющаяся и оплывающая повсеместно, теперь опустилась, притомилась старая рука, перехватывает в другую руку и снова держит ее высоко, да-да, так было всегда, ночь, и головешки остыли, и огонек, мерцающий в дряхлом кулаке, со словами, Умоляю! Умоляю! (Пауза) Мольба. (Пауза) Нищего. (Пауза) Ада! (Пауза) Отец! (Пауза) Боже! (Пауза) Снова приподнимает ее, ничтожный мир, определяет местонахождение Холлоуэя, глаза опущены, больше просить не станет, только взгляд, Холлоуэй закрывает лицо, ни единого звука, белое царство, дикий холод, жуткая сцена, старые люди, тяжкий недуг, ничего хорошего. (Пауза) Ничего хорошего. (Пауза) Боже! (Пауза. Шум гальки — он встает. Идет в сторону моря. Шум гальки под башмаками. Он останавливается. У самой воды. Пауза. Море делается чуть громче). Маленькая книжечка. (Пауза) Сегодня вечером… (Пауза) Сегодня вечером ничего. (Пауза) Завтра… завтра… в девять водопроводчик, потом ничего. (Пауза. Озадаченно) В девять водопроводчик? (Пауза) Ах, да, течет. (Пауза) Снова. (Пауза) Суббота… ничего. Воскресенье… воскресенье… весь день ничего. (Пауза) Ничего, весь день ничего. (Пауза) Ничего, весь день и всю ночь. (Пауза) Ни единого звука.

Слышен шум моря