Голуби

В последнее время у литератора Дамкина обнаружилось новое хобби: как только у него появлялись хоть какие-нибудь деньги, он покупал килограмм чего-либо, причем, подлец! выбирал чего подороже — то изюм, то грецкие орехи — и кормил голубей.

— Совсем Дамкин съехал, — жаловался его соавтор литератор Стрекозов.

— Я же не виноват, что я добрый и люблю голубей! — возражал Дамкин. — А им тоже кушать хочется.

— Вот и корми их хлебом! Так ведь нет! Ты всякую фигню подороже покупаешь!

— Ну ты и жадина, Стрекозов, — удивился Дамкин. — А если тебя только хлебом кормить и больше не давать ни пива, ни воблы? Жадина-баранина!

— Сам ты задница говяжья! — обиделся Стрекозов. — На что я пива куплю, когда ты все наши деньги на этих мерзких голубей перевел?!

— Ты ничего не понимаешь! — молвил Дамкин, рассыпая по асфальту килограмм тыквенных семечек. — А еще литератор! Посмотри, ведь это же почти как люди! Вот этот с перебитой ногой — инвалид, никто его не любит, все отталкивают, обжирают. Он такой грустный…

— Как я, — сказал Стрекозов.

— А вот этот — гопник. Смотри, как всех гоняет и все сам жрет! Ну, ведь круто, а?

— Фу! — плюнул Стрекозов. — Какие они жадные, противные! Жрут и жрут! Вот этот толстый сейчас вообще лопнет от жадности!

— Да брось ты, — кротко сказал Дамкин. — Божья птичка…

И тут «божья птичка» лопнула от жадности.

— Вот черт! — только и вымолвил пораженный Дамкин, разглядывая загаженные брюки. — Ну и сволочь!

— Я же предупреждал, — злорадно ухмыльнулся Стрекозов. — Лучше бы пошли пиво пить.

— Много не пей, — сказал Дамкин. — А то тоже лопнешь.

— Я же не от жадности пью, а от жажды, — возразил Стрекозов. — Да и как выпьешь много, ты ведь почти все деньги потратил на своих дурацких голубей!

— Но зато как он взорвался! — протянул Дамкин с восхищением и, призадумавшись, добавил, — Да… Однако, плохо быть жадным…