Леон Ваннье Гомеопатические конституции. Диагностика и терапия

Клиническое исследование

Мы опишем тут три Конституции: карбоническую, фосфорическую, флуорическую.

Карбоническая Конституция

Карбоник — это существо «негибкое» и «прямое», с «натянутой» походкой (медленной или быстрой, но всегда «размеренной»), с жестами «сдержанными» и «четкими».

Несгибаемость позы можно обнаружить во всех актах жизни Карбоника. Он терпелив и настойчив и не покоряется никогда; «ясный и точный», он приведен в порядок. Всегда озабоченный тем, чтобы делать хорошо, он не боится ответственности и заставляет себя признать в силу своей авторитетности.

Статика.

Порядок, по существу управляющий всеми функциями Карбоника, выявляется и в гармонии его пропорции. Все это пребывает у него в совершенном порядке: бюст и туловище, верхние и нижние конечности.

Тело Карбоника построено гармонично и размеры различных частей его остова всегда находятся в равных отношениях; так же обстоит с сегментами конечностей, которые — не слишком длинные и не слишком короткие — всегда точно подобраны. Карбоник может не быть красивым. Рельеф, покрывающий его конструкцию, обычно бывает совершенно лишен каких-либо замечательных черт и всякой явной оригинальности; между тем его эстетика не может оставаться незамеченной, так как обнаруживает внушительную гармонию.

Достаточно рассмотреть изображение обычного натурщика скульптора Макса Блонда и нам немедленно бросится в глаза замечательная гармония, развертывающаяся от всего ансамбля этого телосложения. Субъект стоит неподвижно в своем нормальном положении — том, какое он обычно принимает тогда, когда демонстрируется. Эта поза характеристична и выдает себя своеобразной ригидностью, обязанной привычному и непроизвольному сокращению известных групп мышц. А теперь посмотрим на женщину-Карбоничку. Тут мы снова обнаружим ту же несгибаемую позу, ясно выражающуюся в положении ее рук. Между предплечьями и плечами образуется угол, слегка открытый в сгибательную сторону.

Карбоничный субъект постоянно держится «прямо» и «натянуто», но иначе держаться он просто не может, так как распрямляющие туловище мышцы, как и эктензоры бедер и голеней, всегда пребывают «в состоянии легкого сокращения», всегда удерживая все тело в «несгибаемом положении», какие бы чувства при этом не переживались и не выражались. Карбоник никогда не держит себя с понурой головой, со склоненным туловищем, со слегка согнутыми коленями; он всегда прям. И стоит он или сидит, всегда голова у него поднята, глаза смотрят уверенно и неподвижно, всегда прямо в лицо собеседнику. Эта застывшая поза Карбоника, эта постоянная натянутость не является у него произвольной, сотворенной самим субъектом; она составляет его «нормальную статику» обнаруживающую также и другие, не менее очевидные, характеристики.

При внимательном рассмотрении лица и в особенности рта Карбоника, мы отмечаем, что рот может быть очерчен лучше или хуже, но всегда «аркады зубов верхней и нижней челюстей оказывается в нормальном соотношении или скорее в том соотношении, какое рассматривается в качестве нормального анатомами». Сцепление зубов совершается правильным образом. Смыкание зубов обычно достигает высокой степени; верхние резцы слегка перекрывают верхний край нижних резцов. Вот именно такое расположение зубов квалифицируется стоматологами в качестве «нормального», а в качестве «анормального» ими описывается деформация, характеризуемая выпячиванием верхней челюсти (описывается под названием «потрузии верхней челюсти над нижней нормально»); но эта последняя потрузия — это просто обычное расположение зубных аркад при флуорической Конституции. Легко себе отдать отчет в том, что, осуществляя «выправление» зубых рядов, дантист попросту стремится превратить челюсть Флуорика в челюсть Карбоника, причем эта последняя рассматривается в качестве обладающей первичной нормальным расположением зубов — и не без основания для того. Добавим, что аномалии расположения зубов у Карбоников встречаются лишь редко.

Цвет зубов у Карбоника очень характерен: они всегда «очень белы» и форма их тоже своеобразна. Три отличительные черты должны быть тут отмечены: на них обратил внимание др. де Неврозе (Морфология зубов. В «Одентологии» за февраль 1931 г.). Коронки «широки», корни «дивергируют», моляры «одинакового объема». Средние резцы по форме приближаются к «квадратному типу». Прикрепления зубов Карбоника, по данным того же автора, характеризуются очень большой плотностью связок, что обеспечивает зубам «крайне солидную имплантацию».

Посмотрим на карбонического субъекта (мужчину или женщину) в его нормальном положении в профиль. Сразу же бросается в глаза грациозное расположение верхних конечностей: «Предплечье несколько выступает вперед», образуя с плечом угол, слегка открытый в сгибательную сторону. Между тем мышцы верхних конечностей у этих субъектов не напряжены: конечности пребывают в состоянии естественного покоя, без произвольного усилия.

Эти субъекты занимают вынужденную позу — сильно разводят распрямленные верхние конечности в стороны и при этом сжимают кисти в кулак. При такой позе напрягаются группы мышц плеч, предплечий и кистей. Понятно, что при таком расположении конечностей предплечье всегда остается в одной плоскости с плечом, однако, с легкой наклонностью к сохранению аналогичной ситуации с той, какую представляет нормальная статика субъекта: тот же тупой угол, открытый кпереди, образованный плечом и предплечьем, существенно увеличился, но не достиг 180о. Оси плеча и предплечья располагаются почти в одной и той же плоскости и почти представляют продолжение одна другой. Как бы ни вращал субъект свои конечности, никогда их сегменты не образуют угла, открытого в разгибательную сторону. Наоборот, при легком сокращении мышц верхних конечностей, «плечо и предплечье не оказываются совершенно прямолинейными», но образуют угол слегка открытый кверху.

Если Карбоник располагает кисти плашмя на поверхности столика, при этом располагает предплечья перпендикулярно к тылу кисти, это удается ему не вполне, так как этому препятствует известная ригидность лучезапястного сустава у Карбоника. И практически предплечье всегда образует с тылом кисти тупой угол.

Все эти замечания могут представиться «вполне естественными» и уж слишком примитивными. Читателю так и кажется, что все это ему уже давно было известно. Да! Это действительно так, если наблюдаемый субъект Карбоник; но оно оказывается совсем не так, если он Фосфорик или Флуорик. И в этом легко убедиться, если снова внимательнее присмотреться к своим знакомым и к своим больным. И тогда можно будет убедиться, что по указанным критериям можно без особого затруднения выделить Карбоника из числа остальных.

Если мы внимательно всмотримся, мы убедимся в том, что у Карбоника оси бедра и голени не точно представляют собой одна продолжение другой, хотя уловить это и удается не сразу. В общем: Статика Карбоника «Ригидна» и «Пряма». Аркады зубов верхней и нижней челюстей во всех своих точках «находятся в точном соприкосновении». Предплечье всегда «несколько выступает кпереди» в вертикальном положении (свободном). «Не совсем точно продолжает ось плеча». Бедро и голень тоже не пребывают в «совершенной прямолинейности», не образуя, однако, угловой деформации.

Кинематика

Если, «напряженность», «несгибаемость» является характеристикой Статики Карбоника, «регулярность» является той существенной доминантой, какая управляет его движениями.

Зная признаки Карбоника, можно без труда его обнаружить и проследить за его моторной функцией. Если мы понаблюдаем его жесты и походку, мы немедленно будем поражены монотонностью их повторения и их постоянной регулярностью.

Походка Карбоника может быть медленной или быстрой, но он всегда регулярна в усвоенном ритме и строго «одинакова «по протяженности движений, необходимых для каждого шага. Продолжительное мышечное движение не утомляет Карбоника, который напротив, даже испытывает удовольствие от ощущения ритмичного и регулярного движения своих мышц; но последовательные и повторные остановки, часто прерывающие ритмически налаженное уже движение, представляют для Карбоника настоящие потрясения (шоки), которые его утомляют и изнуряют. Вот как Карбонику бывает трудно совершать прогулку с собеседником, который останавливается каждые 10 метров, требуя какого-нибудь объяснения увиденному. От этого у Карбоника возникает не только физическое утомление, но также настоящая деритмия, которая делает его нервным, раздражительным.

Походка Карбоника отнюдь не грациозна. Если она медленна, она представляется «тяжелой» и сопровождается мало элегантным покачиванием всего тела; если она быстра, она представляется «прерывистой», и в ней совершенно отсутствует всякая гибкость. Такой субъект ступает на пятку, часто стаптывая каблуки обуви изнутри кнаружи. Обычное сокращение мышц голени и ее характеристичная натянутость приводят к тому, что Статика Карбоника нисколько не изменяется и в том случае, когда он ходит босиком. Женщина-Карбоничка охотно пользуется обувью на низком широком каблуке, сандалиями либо комнатными туфлями. В общем, можно даже утверждать, что женщина-Карбоничка умышленно избегает высоких каблуков, которые (столь необходимые для исправления некрасивой походки Флуорички) представляют для Карбонички серьезное неудобство, совершенно нарушая ее естественное статическое равновесие.

Жесты Карбоника не элегантны: они «сдержаны» и небольшой амплитуды; они редко выразительны, и лишь «утилитарны». Однако при разговоре Карбоник часто усваивает себе несколько ограниченных и как бы «сокрушающих» жестов для того, чтобы энергично утверждать свою мысль или скорее для того, чтобы проявить внешним образом и выявить свой вес, свое влияние.

В обычной же жизни жесты Карбоника медленны и умеренны, но они «четки» и «точны».

Рабочий Карбоник обычно сперва разглядывает ту работу, которая ему доверена, потом медленно берется за нее, все время работая с мудрой неторопливостью, но безостановочно и не отвлекаясь; а главное — без лишних движений — бесполезных или беспорядочных; останавливается он лишь тогда, когда работа закончена. И тогда удивляешься количеству проделанной им работы и результатом, достигнутым этим человеком, который представлялся столь апатичным и непонятливым.

Умный или тупоголовый, Карбоник, всегда «медленный» в сообразительности и видимой проверенности при выполнении своей работы, не зависит от скорости своих движений, но скорее уж зависит от надежности, с которой выполняет свои жесты, всегда разумные и никогда не являющиеся бесполезными.

Динамизм

Динамизм Человеческого Существа существенно слагается из сочетания его физических и психических возможностей. Долг того врача, который хочет «исцелить», состоит в познании тех возможностей, какими обладает каждый индивид для того, чтобы получить возможность помочь ему реализовать себя в своей нормальной плоскости.

Начнем с изучения тех физических и психических возможностей, какие оказываются общими всем субъектам, принадлежащим к «роду» Карбоников; позже мы сможем, рассматривая каждый «вид» людей, и, следовательно, каждый их «тип», указать те элементы, какие позволяют нам точнее определить физический и психический динамизм каждого человеческого существа.

Физический динамизм Карбоника

«Непреклонность» Карбоника, его «регулярность» в его движениях придают ему существенную характеристику: «выносливость». Карбоник «вынослив», «резистентен». Он резистентен по отношении к болезням по причине своего регулярного существования, из которого почти совершенно изгнаны всякие крайности и эксцессы. Он устойчив по отношению к усталости по причине той регулярности, которая господствует во всех тех его движениях, каким он уделяет минимум усилия. И потому Карбоник обладает замечательным качеством, господствующим над всеми его актами — он умеет «управлять собой», «дисциплинировать себя».

Его привычная несгибаемость, отсутствие естественной гибкости вынуждают его к постоянному стеснению, принуждению в малейших обстоятельствах жизни. Физическое воспитание для Карбоника совершенно обязательно, если он хочет сделать гибким не только свое тело, но также и свой дух. И каждое утро он должен проделывать хоть немного физических упражнений, чтобы «размять» свои суставы, быстро становящиеся тугоподвижными, и сохранить хоть немного эластичности во всех своих движениях.

Физические склонности Карбоника замечательны, но он нуждается в тренировке — не ради упражнения своих мышечных волокон, и без того обладающих прекрасной тоничностью, а для того, чтобы выполнять требуемые движения с легкостью и точностью. Ему подходят не те виды спорта, при которых требуется быстрый разряд и молниеносный рывок, крайнее проворство, чередующееся с длительными остановками. Теннис или бег на короткие дистанции (по 100–500 метров) утомляют его, никогда не давая ощутимых достижений. И наоборот, все те виды спорта, при которых необходимы «регулярность» и «поддержание ритма», ему приятны как по тем результатам, которые вознаграждают его усилия, так и по тому хорошему самочувствию, какое они у него создают.

Плавание и гребля — это его любимые виды спорта: только никогда не следует при этом требовать от него скорости. Карбоник «вынослив». При плавании на лодке он отправляется как бы медлительно, но ритм движений у него прогрессивно ускоряется — и вот он уже загребает сперва двенадцать раз в минуту, потом — четырнадцать, затем — двадцать, и наконец, он достигает двадцати четырех раз в минуту. И после этого он продолжает грести «регулярно» все в одном ритме, не ускоряя его, грести методично и спокойно, Он «отрегулировал» свой двигатель раз и навсегда — и у него нет оснований останавливаться, поскольку его функционирование сделано хорошо ритмичным и вся игра его мышц, все его дыхательные функции и сердечная деятельность пребывают в состоянии хорошего равновесия. При передвижении в горах эта регулярность всех усилий служит ему так же, как и его обычная выдержка; он оказывается очень выносливым при условии медленного восхождения — без рывков или слишком частых остановок (в общем, подъем должен совершаться сванским шагом — размеренным и неторопливым, почти без остановок — и вот так старый сван за несколько часов понемногу, без надрыва, преодолевает даже большой подъем в сотни метров и даже в километры — М.Д.).

При вождении автомашины Карбоник никогда не ведет быстро; ход его машины отличается монотонной регулярностью; он ненавидит рывки и подстегивания, и едущие в такой машине быстро засыпают в полном сознании безопасности, в которой они находятся.

Карбоник прекрасно умеет дисциплинировать себя и те его принуждения, какие он вносит в свою жизнь, просто составляют для него необходимость.

Психический динамизм Карбоника

Непреклонный в своей позе, регулярный в своем функционировании Карбоник «настойчив». Та же непреклонность, какая наблюдается в его Статике, проявляется и в его жизни. Карбоник выдерживает, но никогда не покоряется, он переносит то, чего не может избежать; но суровый с самим собой еще больше, чем с другими, он никогда не поступается своими принципами и своей верой. Терпеливый и упорный, он с настойчивостью концентрирует все свои силы для выполнения своей воли.

Его руководящим принципом является «порядок», его рассуждение всегда логично и единственной целью, которую он преследует с выдержкой, является «надежность», «безопасность» для себя и своих близких; для его работы и для своих собственных мыслей. Никто больше Карбоника не уважает установленный порядок, общественный или религиозный, политический или экономический, даже в том случае, если этот порядок его стесняет, так как он боится потрясений. По самой своей природе дисциплинированный и послушный, он не восстает против его с достоинством — без возмущения, так как далекий от того, чтобы быть разрушителем, он любит налаживать, строить и организовывать.

Интересно понаблюдать Карбоника в различных средах. В качестве рабочего он опрятен и приведен в порядок; в качестве служащего он превращается в одержимого, у которого все устремления резюмируются в знаменитом (к сожалению, часто остающемся в пренебрежении) девизе: одно место для каждой вещи, каждая вещь на своем месте. Всякое умственное слово вызывает у него постоянную заботу в ясности и точности. Его язык сдержан, сжатые формулы так и сыплются из-под его пера, его объяснения всегда ясны и слишком часто, со стороны глядя, просто не отдаешь себе отчета в той огромной работе, какая совершается в его уме для того, чтобы в смутной атмосфере появились многочисленные идеи, которые его осаждают, то светлое слияние, которое осветит путь, по которому без колебания последуют его современники.

Холодный и методичный, Карбоник никогда не принимает решения без того, чтобы над ним много не подумать. И если внешне такое решение иной раз и кажется внезапным, можно быть уверенным в том, что все было продумано и подготовлено в зависимости от различных обстоятельств, которые могли бы возникнуть. Карбоник всегда «рассуждает», взвешивая «за» и «против», в нем прочно укрепляется чувство справедливого и несправедливого. Он не живет в мире иллюзий. И, наконец, если его ум работает глубоко, воздвигая воображаемые конструкции, это потому, что он чувствует себя способным их реализовать.

В качестве подчиненного Карбоник «упорен» и даже «упрям», но он всегда «честен» и «предан». Его дело для него всегда его дело: он должен его делать и он его делает без лишнего ворчания, порой даже часами не произнося ни слова. Со стороны кажется будто он при этом в дурном настроении, тогда как он просто приспосабливается к тому, чтобы делать свое дело хорошо. Ему можно сделать все те замечания, какие считаешь подходящими к случаю при одном лишь условии, что все они должны быть «справедливыми», и тогда Карбоник их учтет, вдобавок еще оценивая ту методическую организацию, какая ведет это замечание…

В качестве начальника Карбоник внушает к себе уважение своим упорным трудом, надежностью своих решений и уравновешенностью своего рассуждения. Во всех занимаемых им ситуациях он в высокой степени обладает «чувством ответственности», он любит затруднительные положения, разъяснением (освещением) которых он занимается охотно. Но он ненавидит бесполезные осложнения, дружеские или иные компромиссы. А в целом его характер заставляет одновременно его уважать и побаиваться его.

У Карбоника друзей мало. А между тем много людей к нему привязаны и поминутно выражают ему свое уважение и почтение. Он пугает «необузданностью своей энергии», «суровостью своих утверждений», «грубой откровенностью», с которой он обычно выражает свои чувства. Говорит он мало. И никогда не говорит о том, чего не знает, так как борется с бесполезными и ненадежными словами. Не придавая цены разглагольствованиям или сентиментальным уверениям, он судит о других по их поступкам. Не очень-то приятный в своем функционировании, так как обладает лишь небольшой фантазией, он с трудом переносит то, что нарушает его обычный порядок. Не очень-то блестящий по своему языку (устному или письменному) Карбоник не охотно проходил бы незамеченным, если бы солидность его суждения, подкрепленная непреклонностью всей его физической и моральной Статикой, не доставляла бы так часто его современникам ту безопасность и надежность, в которой они нуждаются.

Его естественная холодность проистекает отнюдь не от сердечной сухости. Он «чувствует», но «не выражает этого». Когда что-нибудь производит на него впечатление, он не реагирует на это внешним образом: он овладевает своими эмоциями в равной мере из гордости и ради того, чтобы сохранить все свое самообладание, позволяющее ему управлять поступками, необходимыми для выправления или покровительства. Суровый с самим собой, он не любит, чтобы его жалели. И сам никогда не жалеет других, даже в том случае, когда глубоко разделяет их страдания и горести. Доброе слово не имеет для него никакой ценности; для него «все в действующей воле», в реализующем действии. Он не переносит того, чтобы вокруг него были несчастные, но вместо того, чтобы расточать утешения заинтересованным лицам, он (с энергичной и резкой отповедью) их «встряхивает», одновременно оказывая им действенную помощь во всех их усилиях.

Дети любят Карбоника скорее уж ради тех объяснений, какие он им дает, и той безопасностью и надежностью, какие он вносит в их игры или повседневные дела, чем ради того удовольствия, какое они могут испытать в его компании, так как он совершенно лишен фантазии. Но с возрастом они оценивают прямоту его характера и все больше и больше испытывают к нему, благодаря за то упорядоченное направление, какое его рассудительный ум умеет им сообщать.

Часто непризнанный, не очень любимый, но всегда уважаемый, Карбоник является той «силой», какая проявляется лишь тогда, когда ее призывают. Приведенный в порядок и рассудительный строитель, конструктор, он олицетворяет «творящий порядок» и в своей более высокой функции это не только тот, кто знает (посвященный), но также и тот, кто указует священные вещи (ерофант — связанный фантаст в смысле хранитель священного и вымышленного — М.Д.).

Фосфорическая Констититуция

Фосфорик — это существо «хрупкое» и «тонкое», «высокое» и «стройное», с «гибкой» и «элегантной» походкой, с «грациозными» жестами — обычно гармоничными. Его «выразительная» поза всегда отражает те чувства, какие его воодушевляют, но его естественная «изысканность» умеет исправлять и смягчать буйность его впечатлений.

Это существо экзальтированное, отражающее и ужасно вибрирующее, натура чувствительная и деликатная, с быстрыми вспышками энтузиазма и с быстрыми порывами разочарования; такое существо, чье очарование привлекает, захватывает и трогает.

Статика Фосфорика

Обычно «рослый» и «стройный», Фосфорик не отличается гармоничностью Карбоника. Его конечности длинны и тонки, туловище вытянуто, грудная клетка узкая, а между тем от всего сочетания (ансамбля) его личности исходит впечатление очарования и элегантности, связанное с его различными позами, всегда «грациозными». У Фосфорика нет стойкой Статики, всегда одной и той же. Обычно небрежная и беспомощная, она варьирует в соответствии с теми чувствами, какие его волнуют, она всегда «выразительная» и естественно «вариабельная».

Фосфорик всегда «рослый». Фосфоричный ребенок растет быстро и часто обнаруживает приступы лихорадки — той, которую называют лихорадкой роста — те лихорадочные приступы, которые являются проявлениями наследственно переданных туберкулезных токсинов. В одной из своих статей, опубликованной в 1930 году др. Андрэ Жакалэн высказывает мнение, что морфологический тип Индивидов, рожденных от туберкулезных родителей, обнаруживает своеобразную Конституцию, так называемую длинную или микропланхическую. то и есть та самая Конституция, какую мы описываем, начиная с 1912 г. под названием Фосфорической Конституции. Кости Фосфорика так и тянутся в длину, причем нередко у него даже отмечается болезненность эпифизов.

«Гибкость является существенной характеристикой Фосфорика. Фосфорик никогда не держится прямо перед собеседником. Всегда две заботы определяют его позы: первая — это удерживать свой остов в состоянии устойчивого равновесия, минимально возможно утомительном для субъекта, так как он испытывает страх перед всяким бесполезным усилием; вторая — выявление своей «эстетики», одновременно выявляя тот интерес, какой он вносит в разговор с собеседником.

Вот две излюбленные фосфориком позы: одна нога слегка выдвинута вперед, туловище слегка наклонено в одну сторону, кисти рук упираются в бедра или скрещены на спине; субъект держится в приятной и грациозной позиции, так как никогда не следует забывать о том, что Фосфорик до крайней степени простирает заботу о своей эстетике и о ее оформлении. Конечности у Фосфорика обычно бывают развиты мало, если только субъект не занимается специальной спортивной тренировкой, что все же представляет собой исключительный пример. Вообще же его сухожилия плотны, связки тонки, конечности веретенообразны по форме.

Лицо Фосфорика обычно вытянуто, но всегда грациозно, с тонкими и подвижными чертами. Если открыть рот субъекта, можно убедиться в том, что «на всем протяжении зубных аркад верхние зубы отмечают полный контакт с нижними», аналогичное расположение отмечается и у Карбоника, но «небесный свод Фосфорика стрельчатый», такая его конфигурация может усиливаться еще больше и доходить до истинной атрезии (полости) верхней челюсти.

Зубы у Фосфорика всегда «очень желтого цвета» (с этим трудно согласиться, нередко у Фосфорика зубы белого цвета со слегка синеватым оттенком — М.Д.); они «длиннее» зубов Карбоника; средние резцы обнаруживают, что у них поперечный размер явно меньше продольного». Морены несколько уменьшаются от первого к третьему. Их корни слегка дивергируют, но чаще оказываются «параллельными» одни другим.

Если предложить Фосфорику занять ту позу, какая была выше описана для Карбоника (поза форсированной экстензии с напряжением всех мышц плеча, надплечья и предплечья, а также кисти), можно немедленно убедиться в том, что в таком положении гиперакстензии верхних конечностей «предплечье всегда образует с плечом одну прямую». Обе оси — плеча и предплечья — оказываются точно в одной плоскости и продолжают одна другую с абсолютной прямотой.

Напоминаем о том, что у Карбоника предплечье лишь почти представляет собой продолжение плеча; а у Фосфорика прямолинейность верхней конечности при ее форсированном разгибании оказывается полной. Однако, как бы ни напрягал Фосфорик свои мышцы, ему никогда не удается поставить предплечье и плечо в такое положение тупого угла, открытого в разгибательную сторону, какое является совершенно обычным для Флуорика.

Если внимательно рассмотреть позы Фосфорика, можно будет убедиться в том, что никогда мышцы бедер и голеней не находятся в состоянии такого сокращения, как у Карбоника, о котором уже было сказано, что он всегда держит себя натянуто и совершенно прямо. Такая поза для Фосфорика ненавистна, так как в ней он прежде всего теряет устойчивость; а с другой стороны для поддержания такой позы ему потребовалось бы все время держать свои мышцы в состоянии сокращения, а он привык все время опираться только на одну ногу, более или менее сгибая другую и слегка выдвигая ее вперед или назад. Если предложить такому субъекту стать совершенно прямо, окажется, что у него «бедро и голень точно образуют одну прямую линию», не обнаруживая той деформации (угол, слегка открытый в разгибательную сторону — М.Д.), какая столь типична для Фосфорика.

Резюмируя, можно сказать: Статика Фосфорика «выразительна» и «вариабельна». Аркады верхних и нижних зубов во всех своих точках пребывают в состоянии полного контакта. Но небный свод Фосфорика часто имеет «стрельчатую форму», более или менее выраженную. Предплечье всегда образует прямую линию с плечом, приведенным в состояние гиперэкстензии верхней конечности. Бедно и голень никогда не бывают в состоянии сокращения мышц: они пребывают в состоянии «совершенной прямолинейности», без угловой деформации.

Кинематика Фосфорика

Если «гибкость» составляет характеристику Статики Фосфорика, существенной доминантой его движений оказывается «элегантность» (изящество).

Карбоник может быть моделью, хорошо оцениваемой ваятелями; он ненавистен художнику, так как его жесты натянутые и четкие, не обладают выразительной грацией жестов Фосфорика, который, как будто получает удовольствие от того, что подчеркивает те естественные дары, какими он так богат.

Фосфорик входит в кабинет врача с высоко поднятой головой, с выпяченным вперед бюстом. Его поза одновременно и горда и грациозна, его походка гибка и легка, обычно быстрая, без натянутости с некоторой долей беспомощности всего существа, когда он опускается в предложенное ему кресло — и тут же принимает позу, конечно очень небрежную, но всегда приятную для глаза.

У женщины-Фосфорички всегда самые красивые ноги — такие, про которые некоторые писатели говорят, что они гармоничны, и, зная об этом, она никогда не упускает случая пококетничать своими ногами, всегда выставляя их напоказ. Во время разговора она не забывает подчеркнуть свои высказывания грациозными и спонтанными движениями своих красивых кистей рук — тонких и деликатных — с веретенообразными пальцами, всегда движущимися, подтверждающими те постоянные вибрации, какие волнуют ее ум.

Абсолютное правило: все жесты Фосфорика подсказываются его чувствами или тем, чем он занят в данный момент. Они «выразительны» по существу — и вовсе нет надобности быть большим психологом для того, чтобы схватить все тревоги и опасения, волнующие его ум, для того, чтобы увидеть радостные впечатления, какие могут его волновать. Его жесты отличаются большей или меньшей амплитудой; обычно они «быстры», как и те чувства, какие их вызывают, но они всегда остаются гибкими и грациозными и никогда не носят характера утилитарности.

В обычной жизни Фосфорик обычно бывает неспособен работать руками, но не оттого, что он неловок, а просто потому, что он не умеет этого. И его блуждающий ум отвлекается вместо того, чтобы фиксироваться на стоящей перед ним задаче или на той работе, какую ему надлежит выполнить. Любая ручная работа отпугивает Фосфорика. Он вечно боится запачкаться, испортить руки и потому работник из него выходит плохой. И любопытно: Фосфорик всегда уверен в том, что все делает хорошо, поэтому он не принимает никаких замечаний о своей работе и, решив, что «это пройдет», бывает очень удивлен тем, что сделанное не подчиняется ему. И он всегда старается кого-то обвинить в причинах своей неудачи, вместо того, чтобы поискать и устранить дефект.

И в противоположность этому, Фосфорик нередко становится крупным артистом. Тут выполняемое им дело не является для него принуждением, а скорее уж является поводом для выражения той идеи, какая его воодушевляет и возвышает и воплощение которой в лицах налагает на него постоянную заботу о совершенствовании.

Динамика Фосфорика

Динамизм живого существа существенным образом слагается из сочетания его физических и психических возможностей. Если бы можно было у каждого оценивать его склонности, и если бы в процессе воспитания всегда отдавали себе отчет в возможности реализации того, чем обладает данный субъект в скрытом состоянии, человеческие существа испытывали бы меньше разочарований и просчетов. И можно было бы избежать многих катастроф и потрясений в обществе.

Физический динамизм.

«Гибкость» Фосфорика, «элегантность» его поз, «грациозность» его жестов придают ему его существенную характеристику: «изысканность». Фосфорик импонирует естественной изысканностью своих поз и жестов, изящных и гармоничных. В обществе он всегда оказывается «замеченным» и «оцененным» и по причине своего вполне реального очарования, и из-за своей высокой совершенной корректности. Его обычная чувствительность позволяет ему улавливать малейшие нюансы, немедленно адаптироваться к любой среде, не давая окружающим доминировать над ним. Но тот постоянный трепет, какой всегда скрывается в нем, волнует его глубоко и делает его слабым и хрупким перед лицом малейшего события.

Фосфорик отличается «элегантностью» и «формой», он «хрупок» мало резистентен.

Будучи мало резистентным по отношению к болезни (так как его нервная система повышенно чувствительна и не управляет надлежащим образом его железистыми органами, слабо стимулируя их к необходимым защитным реакциям), больной Фосфорик нередко закатывает высокую лихорадку без ощутимой причины для этого; и отмечаемые у него болезненные проявления быстро достигают крайней тяжести. Он также мало резистентен по отношению к усталости, так как не увлекается регулярным мышечным упражнением и даже испытывает страх перед ним, так как оно его утомляет и подавляет. Почему? Основание для этого несложно: Фосфорик — существо трепетное, вся жизнь которого сосредоточивается в интенсивности его впечатлений, хороших или дурных, радостных или печальных, литературных или музыкальных. Физические упражнения, снижая повышенную чувствительность субъекта, кажется (по крайней мере по-видимости) ограничивающими возможности его эффективных или эмоциональных реакций.

В действительности же физические склонности Фосфорика ограничены. Он испытывает страх физического утомления, уменьшающего мощности его жизненности, а его естественная хрупкость не дает ему возможности заниматься более сложными видами спорта. Между тем, это существо, обладает настойчивой потребностью в воздухе и свете как для того, чтобы обеспечить регулярность процессов обмена в своих органах, так и для поддержания своего морального равновесия.

Фосфорику свойственны «элегантность» и «форма». Он любит все то, что отмечено «ритмом и красотой». Фосфорик любит красивое. Он знает, что сам он «хорош собой», «выделяется», «вызывает удивление». Если указать, что тот или иной вид спорта (если его правильно понять и если он хорошо подходит к его типу) не причинит ему вреда и лишь разовьет все его качества, обеспечивая их длительность, это ориентирует его в сторону таких упражнений, в каких роль играет «ритм» и в которых можно показать свою «эстетику».

Фосфорик боится всякой «регулярности» в жизни, но он прекрасно понимает гармонию вещей; у него есть чувство цвета, как и чувство музыки и чувство ритма, который (независимо от своей природы) всегда производит на него благоприятное впечатление. Фосфорику можно рекомендовать плавание, которое позволит ему развить свою грацию; верховую езду, которая позволит ему временно господствовать над своими современниками. Играя таким образом на его влечениях и склонностях, можно обеспечить субъекту физическую силу, не ослабляя одновременно его психического динамизма.

Психический динамизм

Одна забота господствует в жизни Фосфорика: «поиск совершенствования».

Эстетика господствует над его умом и повелевает малейшим его действием. И если его устремления, замешанные на гордыне, побуждают его стать «арбитром элегантности» или «непонятым эстетом», реальные ценности имеют в его глазах лишь одного господина — «красивое»; лишь одно естественное выражение — «искусство».

Изысканная чувствительность Фосфорика побуждает его подмечать малейшие нюансы; его крайняя впечатлительность доставляет ему одновременно и несравненные радости и бесчисленные страдания. Попеременно то энтузиаст, то подавленный, то увлеченный, то приниженный, он постоянно ушибается той жизнью, от которой он совершенно не умеет защищаться и из которой он нередко собирает лишь горькие разочарования. Похожий на бабочку, которая бьется о стекло, пока не разобьется до смерти, Фосфорик больно ушибается реальностью фактов, которых он фактически и не знает, так как живет в восхитительном заблуждении, что его современники отражают его собственные идеи, и что все и вся должно склониться перед очевидностью того, что он сам лишь смутно предвидит в своем собственном уме.

Он не рассуждает, а «воспринимает», его естественная эмоциональность тут же немедленно включается в игру, а подвижность его впечатлений такова, что он не успевает овладеть ими или хотя бы управлять ими.

Все у Фосфорика мимолетно и быстротекуче: энтузиазм и депрессия, радости и горести, воображение в нем господствует, а реализация хромает. Сколько в нем замечательных, удивительных речей и страстных заявлений: «я сделаю то-то и то-то», не подкрепляемых действием. Он скорее «аффективен, чем сердечен». Он сентиментальный больше, чем любящий, он больше всего любит в женщине ту, кто дает ему повод выявить всю квинтэссенцию своей чувствительности в различных душевных состояниях, трепетание которых одновременно его изнуряет и приводит в восторг. А среди друзей он больше всего ценит того, кто им восхищается, не противопоставляя беспорядку его мечтаний свою логичность и рассудительность.

Стремящийся к почестям, жадный к славе, он желал бы быть известным всему свету. Гипертрофия его Я такова, что ему мало дела до того, что его идеи могут быть оспорены и даже ниспровергнуты, его деяния могут подвергаться серьезному обсуждению — лишь бы его имя фигурировало во всех обозрениях, лишь бы его существование не проходило незамеченным. Исключительно увлекающийся в развитии своего мастерства (искусства), он (хотя и утверждает противное) является человеком «с водонепроницаемыми переборками». Он бы хотел понемногу коснуться всего, но поверхностный и суетный во всем том, что не составляет его обычной области деятельности, в которой он претендует на мастерство, он величественно принижает тех, кто «не понимает» или «не может понять» того, что он делает.

Существо, сотканное из вымыслов и мечтаний, Фосфорик оказывается в полной неспособности осуществления синтеза в соответствии с самым обыкновенным жестом, высказыванием или написанием. Он всегда мыслит и выражается в одной-единственной плоскости — поэзия, музыка, живопись, скульптура оказываются его обычными выражениями, через посредство которых он может поистине господствовать, если только сумеет управлять неимоверной плодовитостью своего богатого воображения.

Любой порядок является для него принуждением; его крайняя чувствительность является одновременно его врагом и его вдохновителем. У Фосфорика могут быть свои недостатки, но это «тот, кто видит» и «тот, кто воспринимает» то, чего многие не замечают и не понимают. Это замечательный артист, который опьяненный возможностью реализации того, что он смутно предвидит, способен упорно бороться с тем самым, из чего он хотел бы вызвать появление того творения, какое могло бы наконец «выразить» прекрасное таким, каким он его себе представляет. Это ребячески болезненный, тот, в ком «пламя, которое его воодушевляет, пожирает его»; но его гений его озаряет и поддерживает. И если в своей наиболее возвышенной функции это «вдохновенный», он также является и тем, кто излучает — «Эпоптом».

Флуорическая Конституция

Флуорик — это существо «нестойкое» по существу своему всегда с «нерегулярной» походкой, с жестами «размашистыми» и «неупорядоченными». Это существо, «выведенное из равновесия», в прямом смысле слова. Этим мы хотим сказать, что он в равной мере неспособен обеспечить свою Статику и координировать свои собственные мысли. И тот беспорядок, каким отмечены его движения, а также весь ход и вся игра его идей в сочетании с его исключительной способностью к приспособлению, создают из него существо сложное, трудное для охвата, чьи непредвиденные реакции с большими колебаниями (вульгарными или блестящими) поочередно то привлекают к нему, то отталкивают от него.

Статика Флуорика

У Флуорика не хватает выправки; он не держится, а «удерживается». Принять правильную, корректную позу — это для него настоящее принуждение. Но если он забывается или если типичные жизненные потребности не слишком завладевают его вниманием и мыслями, он позволяет себе идти свободно; и тогда его тело, более не сдерживаемое, предается таким позициям, многочисленные вариации, которые обнаруживают все те же характеристики: «недостаточность грации» и «недостаточность устойчивости».

В стоячем (вертикальном) положении Флуорик никогда не держится прямо, а всегда в виде буквы «S» или «Z». Он не садится, а опускается в кресло, он не растягивается на кушетке, а обрушивается не нее и валяется на ней. Эта его естественная гибкость, постоянно вынуждающая субъекта поддерживать свое тело выгнутым, позволяет распознать две различные, но всегда связанные одно с другой причины:

1. Плохое сопоставление (юкстапозиция) костей — грубых и деформированных, с мало надежными (по причине значительной дряблости связочного аппарата) суставами;

2. Плохое качество мышечных волокон, эластическая ткань которых вообще лишена всякой тоничности.

Интересно понаблюдать те немалые усилия, какие требуется приложить Флуорику если его попросить принять заданное положение тела — вертикальное с верхними конечностями, отведенными в стороны в состояние форсированной гиперэкстензии. Голова так и не образует прямую линию с туловищем; одна рука (левая) располагается немного выше другой; ноги тоже находятся не в одной плоскости (правая слегка выдвинута вперед — М.Д.).

При внимательном изучении можно еще более очевидным образом обнаружить дряблость суставного связочного аппарата верхних и нижних конечностей. В области локтевого сустава предплечье образует с плечом «тупой угол, открытый кзади» (в разгибательную сторону — М.Д.); кости плеча и предплечья оказываются не в одной плоскости (как это имеет место у Фосфорика), а занимают положение, совершенно обратное расположение тех же конечностей у Карбоника.

Та же деформация, столь характерная для Флуорика, проявляется также при самых различных позах, какие мы заставляем принимать субъекта. Заметно, что свешивающаяся вниз верхняя конечность образует в области локтевого сустава тупой угол, открытый кзади; это же относительное расположение сегментов конечности отмечается и на вытянутой вперед левой руке. Представим себе особу, стоящую перед столиком и рассматривающую лежащий перед ней на столике альбом, при этом она опирается о столик одной рукой. Особенно замечательно положение этой руки. Если мысленно продолжить ось плеча до пересечения с поверхностью столика, она его пересечет в точке, расположенной на несколько сантиметров кнутри от опирающейся на столик кисти. У Флуорички (Флуорика) нижняя конечность «никогда не представляется совершенно прямой": голень никогда не образует точно прямой линии с бедром. Возникает впечатление, что отмечается небольшое дугообразное искривление нижней конечности с выдвиганием стопы немного кпереди. Ясно заметен тупой угол «слегка открытый кпереди» (в разгибательную сторону — М.Д.), образованный осями бедер и голени, которые не представляют точного продолжения одна другой. Изо всего этого возникает поза, достаточно некрасивая при рассмотрении обнаженной фигуры и менее заметная в том случае, когда женщина стоит на высоких каблуках, которые придают большую эстетичность позе, одновременно с уменьшением некрасивой деформации, увеличивая устойчивость и равновесие стоящей на каблуках. Женщина — Карбоничка ненавидит высокие каблуки, а Флуоричка не может обойтись без них.

При рассматривании ротовой полости Флуорика легко убедиться в том, что у него «обе аркады зубов — верхней и нижней челюсти — не находятся в соотношении соприкосновения на всем протяжении». Верхняя челюсть заметно вступает кпереди над нижней в области резцов и клыков. Стоматологи называют такую деформацию «протрузией верхней челюсти над нормальной нижней». Она постоянна для Флуорика и всегда бывает у него выражена в большей или меньшей степени.

Ребенок Флуорик не может обойтись без помощи специалиста, который бывает вынужден вмешаться в возрасте около 12 лет, чтобы осуществить «выправление» верхней челюсти, чтобы одновременно устранить и плохой контакт зубов и некрасивую деформацию рта. Об этой редрессации не следует забывать в том смысле, что отсутствие у взрослого (подвергшегося этой манипуляции) типичной деформации зубов может заставить усомниться в распознавании Флуорической конституции; в этом случае и нужно внимательнее рассмотреть всю фигуру исследуемого — и тогда нетрудно будет обнаружить на конечностях описанные выше типичные соотношения.

Зубы Флуорика «невелики». Моляры «ясно уменьшаются по объему от первого к третьему. Их корни всегда «конвергируют». Зубы всегда сероватого оттенка и никогда не бывают белыми, как у Карбоника, ни такими желтыми, как у Фосфорика.

Остается добавить, что описанные зубные деформации — это лишь наиболее часто встречающиеся у Флуорика. В более редких случаях можно бывает встретить еще такие деформации, как ретрогнация нижней челюсти (уходящий кзади подбородок — М.Д.) и не полное смыкание рядов резцов (зияние в челюстях).

Наконец у Флуорика иногда отмечаются также своеобразные дряблость к области грудинно-ключичных сочленений.

В общем Статика Флуорика «неустойчива» и «сгибаема». Аркады зубов верхней и нижней челюстей не во всех точках находятся в состоянии точного соприкосновения: «протрузия верхней челюсти над нормальной нижней» рассматриваемая специалистами в качестве мальформации, является нормальным расположением зубов у Флуорика. Предплечье и плечо всегда образуют «тупой угол, открытый кзади». Эта деформация еще отчетливее выступает, когда верхняя конечность находится в состоянии форсированной гиперэкстензии. Бедро и голень «никогда не представляются вполне прямолинейными», они всегда выявляют угловатую деформацию», тупой угол «открытый кпереди» (в разгибательную сторону — М.Д.).

Кинематика

Если «неустойчивость» характеристична для Статики Флуорика, «нерегулярность» и «неупорядоченность» являются теми существенными доминантами, какие господствуют над его движениями.

Быстрая или медленная, походка Флуорика никогда не является ни гибкой, ни грациозной — и это связано с дурной эластичностью его мышечной ткани. Походка Флуорика всегда «изменчива» и «нерегулярна». Достаточно присмотреться на улице к прохожим — и можно быстро узнать Флуорика в том индивиде, который стремительно начинает быстрый и прерывистый шаг, а потом внезапно останавливается, затем возвращается назад, останавливается у витрины магазина, потом снова подвигается вперед, покачиваясь то на одном бедре, то на другом. Так он проходит еще несколько метров, а потом возобновляет свой быстрый бег, готовый снова его прервать по самому ничтожному поводу. Вот идет молодая женщина — мелким шагом топочет перед наблюдателем на своих слегка дугообразных ногах, и время от времени ее стопа подворачивается. Это — Флуоричка. А другая скорее прыгает, чем идет. У нее недостаток грациозности еще усиливается той неловкостью, с какой она держит свой зонтик и сумочку. Это тоже Флуоричка.

Жесты Флуорика как правило не стоят ни в каком соотношении с выражаемыми им чувствами. Они отличаются «размашистостью (большой амплитудой)», часто оказываются «бесполезными» и часто «неловкими». Флуорик часто испытывает потребность подтверждать высказываемую мысль широким шестом; он инстинктивно ощущает, что его натура, отличающаяся недостаточностью естественной тоничности, испытывает потребность в какой-то поддержке. И нет надобности искать какого-нибудь иного основания для того признака, какой мы с моим другом Ружеменом отметили во всех подписях Флуорика: черта под подписью».

Флуорик постоянно испытывает потребность «удерживаться», «выправляться». И если его поза иной раз кажется величественной или напыщенной, это происходит от того, что он стремится внешним образом выразить ту личность, которая от него ускользает по причине недостаточности связности.

Нет ничего интереснее, как наблюдать Флуоричку в роли светской дамы: с немалым трудом она составляет себе какую-то искусственную позу; все ее жесты заучены и никоим образом не являются выразительными, они больше всего стараются кого-то прельстить или утвердить свой авторитет. Но часто в самой середине оживленного разговора или под влиянием живого волнения принуждение у нее исчезает — и тогда у нее вновь появляются ее естественные и неграциозные жесты, производящие неприятное впечатление вульгарности — неожиданное для нее и неприятное.

Рабочий — Флуорик быстро понимает то, что от него требуется (или по крайней мере производит впечатление понявшего), он с жаром принимается за работу, сопровождая ее большим количеством бесполезных и неловких жестов, произвольно увеличивая трудности той работы, которая и в своем окончательном виде тоже носит все те же характерные черты своего автора: нерегулярность и беспорядочность. Некоторые ее части оказываются выполненными с совершенством, другие — с недостатками, а все в целом представляет собой несовершенное сочетание. Иной раз работа оказывается очень хорошей, а на следующий день полностью неудачной.

Постоянство в усилиях, регулярность в продукции не существуют для того Флуорика, чьи поразительные физические и психические склонности, однако, обеспечили ему возможности несравненного мастерства, если бы только он обладал тем, что у него абсолютно отсутствует: порядок и равновесие.

Динамика Флуорика

Динамизм всякого существа в существенных своих чертах слагается из сочетания его физических и психических возможностей. Если бы мы познали все свои возможности становления, мы могли бы стремиться к определенному идеалу общепризнанного совершенства и поэтому к реализации себя самих в своем истинном плане.

У Флуорика есть абсолютная потребность в том, чтобы им «управляли» и «направляли» его, так как он умеет себя принуждать в надежде произвести на кого-то впечатление или господствовать над окружающими; и ему крайне трудно бороться с недостатками тоничности его организма и корригировать нерегулярность своего психического функционирования.

Физический динамизм

Естественная гибкость Флуорика, необычайная дряблость его суставного связочного аппарата делают из него существо поистине «свихнувшееся» и «выбитое из колеи». Достаточно взглянуть на танцовщиц в мюзик-холе, как они вертят во все стороны и головой, и руками, и ногами в каких-то жестах, кажущихся совершенно несвязными, все это под звуки какой-то дьявольской музыки: все они Флуорички. Непреклонность и несгибаемость Карбоника не дает ему возможностей к совершению подобных упражнений, а грациозная гибкость Фосфорика, красота которого проявляется в ритмических танцах, никак не приспособилась бы к подобному неистовству. Цирковой акробат, человек-змея, женщина, которую помещают в ящик и тут же распиливают на части — все это Флуорики.

Дряблость суставного связочного аппарата Флуорика предрасполагает его к смешениям тех поверхностей, каким надлежит точно соприкасаться. У Флуорика часто подворачиваются стопы, он предрасположен к падениям и часто нуждается в услугах ортопеда для вправления у него нередких подвывихов тел позвонков.

Физические склонности Флуорика значительны, если он соглашается на регулярную тренировку. Но они быстро уменьшаются и даже совсем исчезают, если субъект не принуждает себя в ежедневному упражнению своих мышц. Регулярное физическое упражнение является для Флуорика абсолютной необходимостью и для него оно является также и тяжким наказанием, так как он ненавидит всякую регулярность и повторяемость одних и тех же жестов. Между тем его мускулатура (которой от природы не хватает достаточной тоничности) испытывает потребность в постоянной тренировке ради сохранения приемлемой формы и достаточной силы. В противном случае отучнение подстерегает того субъекта, чьи неэстетические характеристики при этом еще усиливаются, доводя его до истинных деформаций. К несчастью Флуорик испытывает страх перед любым длительным усилием: он ненавидит всякое длительное усилие, ненавидит ходьбу, которая его утомляет, особенно, если она затягивается.

Все виды спорта в равной мере хороши для Флуорика, но он явно отдает предпочтение тем из них, в которых требуется быстрый разряд, сравнительно непродолжительное время для усилия (в отличие от типичного стайера-Карбоника, Флуорик является типичным и высоко совершенным спринтером): бокс, фехтование, лапта, теннис, футбол — вот излюбленные Флуориком виды спорта. А спорт с ритмической и регулярной скоростью усилий потребовал бы от него невероятного напряжения воли. А между тем именно эти-то виды спорта, которые могли бы навязать субъекту продолжительное регулярное функциональное напряжение его организма, могли бы заметным образом увеличить его динамизм — как физический, так и психический — приучая его подчинять свои способности тому качеству, каким он абсолютно не обладает: порядку.

Регулярная гребля, длительное плавание могут быть для Флуорика прекрасными упражнениями, но при этом с ним приходится просто бороться, чтобы добиться от него достаточной продолжительности каждой репризы (повторение упражнения) и особенно для того, чтобы заставить его приобрести известную степень мастерства в каждом виде спорта. Флуорик научается слишком быстро для того, чтобы он мог терпеливо приложить свои силы ума на устремление к совершенству. Все виды спорта быстро становятся ему хорошо знакомыми, но ни в одном из них он не практикуется до степени совершенства. И это в значительной степени проистекает от той неловкости всех его жестов, отрегулировать которую ему не удастся. Он далек от естественной элегантности Фосфорика, но и не умеет так себя упорядочить, как это умеет делать Карбонит; а так как он больше всего боится оказаться (почувствовать себя) ниже других, он очень страдает от той своей неспособности, которую он мог бы значительно исправить, если бы только пожелал закалить свою волю против своего злейшего врага — против себя самого.

Психический динамизм

«Нестойкий» и «неустойчивый» в своих позах, «нерегулярный» в своем функционировании, Флуорик является «нерешительным» и «неясным». Тот же недостаток равновесия, который мы констатируем в его Статике, снова обнаруживается во всей его жизни. Это существо, по самому своему существу неустойчивое в своих высказываниях и в своих поступках, в своей дружбе и своих привязанностях, своих желаниях и своих настроениях.

«Нерешительный» он принимает свои решения не раздумывая, внезапно. И его решения, всегда внезапные и необдуманные, часто оказываются противоречивыми. Если он мало интеллигентен, он совершает одну неловкость за другой, оглушая себя самого своей болтовней и действуя вкривь и вкось. Он обращается с собственными неловкостями с неповторяемой неловкостью, так как такт и чувствительность часто просто отсутствуют у Флуорика, особенно, если он пребывает в мало воспитанной среде.

Он всегда боится почувствовать себя ниже других и ощущает потребность господствовать над окружающими; он амбициозен: жаждет богатства, денег, быть может ради возможности обеспечения себе комфорта, но еще больше ради того, чтобы всех ослеплять. «Казаться» — вот цель Флуорика. Если это мужчина, он тратится без счета на виду у других, но он очень скуп для себя и для своих близких. Если это женщина, она становится неистовой кокеткой, очень страдающей от того, что (несмотря на роскошь своих многочисленных туалетов) она не может достигнуть той гармоничной элегантности, какой она завидует у других, но очаровательной простоты которой понять она не может. Внутренность ее дома лишена всякой интимности — это настоящий базар, как результат мимолетных прихотей или (связанных с острыми схватками с конкурентами) покупок по случаю, или же капризов болезненного воображения какого-нибудь модного обойщика и т. п. мастера.

Флуорик ненавидит одиночество. У него постоянная потребность разговаривать, обмениваться идеями, видеть людей, суетиться. И он создает вокруг себя настоящий вихрь, в который он (хотят этого или не хотят) вовлекает всех членов своей семьи и всех друзей. Он испытывает потребность забыться, «жить полной жизнью», а между тем он испытывает большой страх смерти и болезненный ужас перед всем несчастным, страдающим, грустным.

Порядок — его злейший враг. Все методичное, точное, организованное его раздражает, так как он не может реализовать свои экстраординарные склонности и способности в условиях совершенной организации.

Леон Додэ пишет: «Спиротете поистине развивает умственную активность». Мы не можем его опровергнуть, когда рассматриваем те многочисленные и разнообразные приложения, в которых его живой и столь проницательный ум упражнялся так охотно.

Превосходящий других, Флуорик действительно может без опасения приступать к любой проблеме жизни. Наука и искусство, литература или медицина, биология или философия — ничто не является ему чуждым. Ему достаточно взглянуть на любое дело, чтобы понять в нем самое существенное, немедленно ассоциировать самые разношерстные элементы и нарисовать из них картину синтеза (нередко ошибочную), но всегда удивительно лучезарную, светлую. Но его способности больше всего проявляются в противостоянии, в оппозиции, а не в конструировании. И не следует удивляться тому, что в политике он обычно занимает преобладающие посты.

«Наблюдатель с замечательной проницательностью», он прекрасно умеет подхватить чужие недостатки и неловкости, клеймить их; и в любом противоречивом споре (политическом или юридическом) это страшный борец, чья естественная гибкость проявляет себя в таких поразительных оборотах проблемы, какие его противники могут презирать, но успешность которых признавать они бывают вынуждены. Он не признает духа последовательности и терпеливого и упорядоченного выполнения какого-нибудь долго зреющего проекта. Это человек «непосредственных реализаций», который молниеносно схватывает столь сложную ситуацию, какой только она может быть, тут же видит возможности ее разрешения и внезапно напрягает все свои силы чтобы немедленно довести все до конца. Но если не удается достигнуть цели быстро, его внимание утомляется, интерес пропадает — и все начатое покидается не завершенным.

«Одаренный поразительной способностью усвоения», исключительно блистательный в своих ораторских выступлениях, прекрасно умеющий показать свой товар лицом любыми средствами (иной раз не лишенными трудности в координации тех своих идей, какие следуют одна за другой с неслыханной скоростью, как те многочисленные молниеносные вспышки, какие внезапно озаряют туманный беспорядок его постоянно пребывающего в состоянии возбуждения ума).

Замечательно «интуитивный», он лишь с большим трудом способен экстериоризировать (внешне проявить) ту свою мысль, нить которой у него ускользает, хотя он смутно усматривает ее глубокий смысл. Он часто говорит эллипсами (с пропусканиями легко понятных слов — М.Д.), оглушая себя самого своими «разглагольствованиями», расплывчатость которых приводит его в отчаяние до того момента, когда он встретит противоречащего ему собеседника, который заставит его «высказаться» и излить из себя те гениальные идеи, которые его душат и которым он наконец получает повод придать форму. И тогда он становится «могучим», ибо необходимость разъяснения своих идей своему собеседнику (который в этот момент представляется ему противником) побуждает его поделиться с ним ослепительным видением своего замечательного ума. Но вскоре после этого он снова впадает в свою обычную странность. И тогда мне вспоминаются слова графини де Ноай, которая как-то раз заявила мне: «Пэнлеве — это друг, которого я очень люблю; он обо всем говорит с такой искренней силой, он очарователен и восхитителен. Но мне кажется, он способен внести беспорядок даже в математику».

Разбрасываясь сразу на множество предметов, в которых он в равной мере проявляет себя блестящим, Флуорик является «тем, кто видит», «тем, к кому прислушиваются», «тем, кто ослепляет, как молния». И если в своей высшей функции он является «просветленным», он одновременно является и тем, кто налагает знаки (на вещи — М.Д.): это «семнот» (придающий смысл, обозначающий — М.Д.).

Загрузка...