Горцы

Магомед (Мага)

Асет – сестра Магомеда

Ахмед

Зарина

Кровник

Старейшина

Отец Магомеда

Друзья Магомеда

Подруги Асет

Действие первое

Отец Магомеда. Опять деревья покрылись желтизной, но год вот этот был не такой плохой, кончилась, наконец, война, настало время свадеб, но только сын мой что-то не спешил вернуться, и, наконец, сегодня будет здесь, сыграть бы мне свадьбу, чтоб внуков подарил мне на старость и скорее.

Асет (подходит сзади и закрывает ему глаза). Ну угадай, кто это?

Отец Магомеда. Ты у меня одна, кто может сзади подойти, чтобы не слышал я, или услышав, ждал твои я руки. Когда приедет твой брат, нам надо сразу думать о невесте, ты поищи в кругу твоих подруг, чтобы была красива и скромна, чтоб в дом ко мне войдя, она бы радость принесла.

Асет. Ты мог бы сам жениться. Я не против. Мать умерла давно и твоя верность лежит на мне тяжелым грузом, когда-нибудь и я уйду, тебя невесте не доверю, отец, отец твое тепло для меня было солнцем все эти годы.

Отец Магомеда. Я люблю тебя, взять снова мне жену?!

Асет. Ну почему бы нет. Была война, и много вдов, которые достойны войти к нам в дом, я взрослая, она бы стала мне подругой, и я бы рассказывала ей, какой ты славный, мой отец, которого когда-нибудь покину.

Отец Магомеда. Давай об этом после, я более всего жду сына из Англии, быть может, и не стоило мне туда его отправить учиться. Нельзя им отрываться от этих мест. Здесь горы говорят словами наших предков, и воздух здесь чист, ты знаешь, почему?

Асет. Отец…

Отец Магомеда. Э нет, послушай. Он чист и потому, что сотни лет мы отправляли души всех к вершинам и старались, чтобы они там нашли покой. Так мы хранили наши горы, они хранили нас, и мы должны остаться здесь, здесь, где наши могилы и души тех, которые ушли, но все-таки они следят за нами оттуда с высоты.

Асет. Да что с тобой?! Тебя таким не видела давно, наверно с дня смерти мамы.

Отец Магомеда. Не знаю, тревога непонятная со мной, и с каждым часом сердцу тяжелей.

Асет. Встряхнись, отец, ты не такой уж старый, чтобы пускать тревогу в сердце. Осень, а за ней весна, и потому прошу тебя: прежде, чем мне сыграешь свадьбу, ты запусти и сам туда весну. Там места много.

Отец Магомеда. Мне нравится твоя подруга Зарина и род их славен, что, если, когда приедет Мага, мы познакомим их?

Асет. Нет никого красивей, чем она, за ее руку могли бы биться сотни юношей, но она верна осталась одному, к сожалению, отец, она давно уж занята и в ее сердце только он один. Ты помнишь, был у нас соседский мальчик Ахмед.

Отец Магомеда. Да, помню, но он всегда болел и был такой весь слабенький и носил очки.

Асет. Очки он носит и сейчас. Нет, он хороший парень. Умный. Не так красив, не для Зарины. С другой же стороны, как знать, кого нам свыше судьба готовит встретить.

Отец Магомеда. Да, жаль. Твой брат, он должен был уже приехать?

Асет. Да.

Отец Магомеда. Кто будет его встречать?

Асет. Полгорода у него в друзьях. Кортеж там будет, слава Богу.

Отец Магомеда. Он слишком горяч, мой сын, и как он в Англии, там же всегда сыро, мог оставаться так долго…

Асет. Я его люблю больше всех, боюсь и люблю, его шутки и его смех. За то, что не знает слов покоя, горяч, как ветер, и вокруг него всегда горит костер от шума, который он может делать из ничего. Мой сумасшедший и мой любимый брат. Ты слышишь, кажется они. Они. Точно, я побегу навстречу.

Магомед. Отец, я все-таки тебя хочу обнять, не то сейчас разорвется мое сердце (обнимаются).

Как дышится здесь, как мне легко, мне хочется летать, и завтра полечу. Асет, скажи друзьям, что я устал, я посижу с отцом, а завтра с ними. Отец, ты постарел, наверно, трудно так долго одному. Асет писала мне, что ты грустишь все чаще.

Отец Магомеда. Да, это правда. Ты расскажи, как там…

Магомед. Нет ничего там, что бы ты не знал. Чего там не хватает? Вот этого всего. Там нету наших гор, и нашей тишины. Нет наших песен, чтоб ноги сами шли, там нет друзей, которые за тебя на смерть идти готовы, и девушек, которые чисты, как наших родников вода, и жажду могут страсти утолить.

Нет ничего такого там, отец, за что ты мог бы биться. Скоро я закончу учебу и вернусь, чтоб к старости я мог бы стать тебе опорой. О той же жизни вряд ли буду я грустить, мое сердце здесь, где кружат наши птицы.

Отец Магомеда. Ну что ж, я рад, что все вы здесь, иди поспи. Да, прошу тебя, когда с друзьями будешь ты гулять, не допускай ты оскорблений, не лезь без причины в драки, будь осторожней – ты у меня один и род наш на тебе: корням нужна вода, но также нужно солнце, которую дают им ветви рода. Случись с тобой беда – и дерево мое засохнет, и предки наши будут позабыты, и некому их будет поминать.

Магомед. О чем ты, отец, я из сырой страны, которая, как ты ни говори, но и в характер мой достаточно подбросила гнили, чтобы гореть и сразу – уже я не могу. Теперь я думаю чаще, чем горю.

Асет. Я буду с тобой рядом, мой брат, который может считать, что кровь может остыть, или можно остужать. Из всего, что ты сказал, я поняла одно, что научился говорить и даже убеждать, но я тебе никогда не поверю.

Магомед. Ну почему?

Асет. Ты в моем сердце целиком, и из горячей лавы, которым был ты, и как я могу представить, что ты остыл. Нет, мой дорогой, ты, как всегда, опасен. Поэтому предупреждаю сразу, к моим подругам не подходить. Ты можешь шутить, но только с оглядкой на меня.

Магомед. Все как скажешь, моя любимая сестра, сестра, сестра…

Асет. Завтра придут гости, и подруги, чтобы мне помочь накрыть столы. Твои друзья, чтоб танцем горячим зажигать, и радостью начнет дышать наш дом, который то в тоске, то в ожидании. Как я люблю тебя, Мага. Как ты хорош! Иди поспи. Здесь воздух смешан с тем теплом, которым называется твой дом.

Асет. С добрым утром, и как тебе спалось?

Мага. Привет, Асет.

Зарина. Здравствуй, Мага.

Мага. Привет! Зарина, ты! О, нет, не видел я тебя всего лишь года два. Какой ты стала!

Асет. Спокойнее, мой брат, для тебя она – цветок, которым можешь восхищаться, но так, чтобы никто не узнал об этом, а то останешься без головы своей, ты здесь в тисках обычаев наших.

Асет. Остановись, не порть себе и нам сегодня праздник, не дай бог, еще кто-то услышит твои слова. Ты опоздал, мне тоже жаль.

Мага. Асет, я ведь не шучу, ты слышала сейчас удары грома, смотри на горы: видишь сход лавин, река, смотри, сейчас она вся вздулась и готова порвать всю цепь воздвигнутых плотин.

Асет. Да где же, Мага? День светел. Ты приехал, и солнце греет.

Мага. Нет, нет, неужели ты не видишь, что в моем сейчас все это закипает теле.

Асет. Мага, остановись. Ты пошел немного дальше, чем можно. У нее есть любимый и давно, с тех пор, как они родились, они дружили, и такими же остались до сих пор.

Мага. Сестра (лезгинка), похожа ли его любовь хоть немного на то, что я сейчас сказал?

Скажу я – нет. Её красота меня прожгла, как молнии стрела, и устоял я только потому, чтобы сказать, что я её люблю. Поверь, что полюбил её я больше жизни, что я готов на смерть и идти, а без неё мне жизнь моя не мила, я не смогу уже, пойми.

Ты сможешь это ей сказать… Что я горю.

Асет. Ну хватит, хватит, уходи… Иди наверх, оденься, должны прийти твои друзья. Ее, прошу тебя, забудь. Зарина мне сестра, а Ахмед был мне братом столько лет. Мага, опомнись, иди наверх и дай мне слово, что будешь сдержан ты, и не отпустишь ты страсть свою к нам в праздник, который покраснеет сразу от крови. Здесь не прощают никого, когда задета честь… Ее я попрошу уйти, чтоб не смущать тебя и всех нас.

Мага. Только не это. Даю тебе я слово, что не буду смотреть я на нее, ни слова не скажу, но только пусть она, как солнце дня, останется у нас, чтобы я понял, что есть праздник и что есть звезда, которая на нем, и я буду рядом. С сегодняшнего дня меня уже не оставит жажда и буду тихо засыхать, если ее я не буду видеть каждый день.

Зарина. Что с Магой, он как-то странно смотрит на меня. Мне лучше уйти.

Асет. Да нет. Ты его знаешь, он горяч, но все-таки он брат мой и просил, чтоб ты осталась. В тебя так трудно не влюбиться, Зарина, ты знаешь это, ты лукава, хотя кому из нас может не нравится внимание таких мужчин.

Ахмед. Привет, Асет. Вы смутились, меня увидев, да что случилось, ты покраснела, Зарина, что скрывает моя любовь от того, кто столько лет, как верный оруженосец, как тень всегда ходил за ней и знает каждое ее движение, и погоду он вычисляет по ней. Она нахмурена в ясный день – и для меня уже нет солнца. Она с улыбкой в холод вышла, и для меня кругом весна, и от жары, которой только счастье дышит, готов я в танце закружится. Зарина, так люблю тебя.

Да что с тобой?

Зарина. Нет, ничего, ты и в травинке можешь увидеть бревно, когда я рядом, да, Ахмед. Тебе все кажется, ведь ты видишь не только своими черными глазами, но сердцем, которое иногда может не то тебе вдруг показать.

Ахмед. Пускай и так…

Асет, а где твой брат?.. Друзья его уже готовы в пляс пуститься, а его нет, и девушки торопятся, смотря на них. Давно уж не было праздников у нас.

Мага (обращается к друзьям, несколько человек подходят к нему). Ко мне, друзья, нужна мне ваша помощь, я сообщить хочу, что надо мне жениться, но эта долгая возня, с прошением руки, подарками и ответами – то нет, то да. Вообще-то вы же мне друзья? За каждого из вас я мог бы постоять и, если надо, жизнь отдать, надеюсь также, что и вы…

(Друзья протягивают ему руки. Он хватает их.)

Я не сомневался, нет. Вот та, которая танцует, я приглашу ее на танец, а вы возьмите ее в круг, когда же с круга выйду я, то увидите вы её. Теперь за мной. Все решено. Эй, играй же побыстрей, так как сердце бьётся у меня в груди. Нет, я шучу, ты б разорвал меха. Играй, как можешь. Ну, пошли!

Я запыхался, дай мне воды. А это кто, Асет? Не говори, догадываюсь я, тот, у кого в руках моя судьба. Нет, не пытайся что-то мне сказать, я слово дал, что к Зарине я не подойду, или не покажу, что со мной творится.

Ахмед. Привет, ты Мага! Много слышал, тебя тут ждали все.

Мага. А, о тебе, не знал я ничего, ведь странно, мы с тобой почти одного года.

Ахмед. Я был почти всегда в горах и помогал отцу, но иногда спускался с гор, пока не встретил я Зарину. С тех пор вся жизнь моя – это она, и мои горы, и тишина.

Мага. Да, скажу, что повезло. Иметь ее с собою рядом и видеть каждый день – представить даже трудно это счастье.

Ахмед. Ты прав.

Мага. А я жалею, она же была у нас почти что каждый день, и я не смог увидеть, что с ней станет. И чувство у меня такое, что у меня украли что-то…

Ахмед. О чем ты? Ты что-то говоришь не то… По крайней мере, вор не я.

Мага. Я не сказал, что ты, но если я был обкраден, и вдруг нашел украденное, то мне бы хотелось вернуть то, что мое. Я так считаю.

Мага (друзьям). Теперь давайте танец от души, скажу вам честно, жизнь моя сейчас не так уж много значит, и, если она не будет моей, зачем мне жить, когда не буду с ней. Не будет больше никого в моей еще недолгой жизни, я не смогу, я знаю это, и дня прожить без Зарины.

(Девушки входят в танец.)

Асет. Мага, опомнись!

Мага. Решение принято, и нет пути назад. Вся моя жизнь в ее руках.

Зарина. Ахмед (кричит), нет, нет!

(Все замирают только играет барабан).

Асет. Что делаешь, ты осквернил наш кров бесчестьем, ты оскорбил мою подругу, теперь он должен кровью смыть позор.

Ахмед. Ты был неправ. И я не вор. Теперь прощай, наверно, и я приду туда, жди наверху у родника, я чувствую, что мало мне осталось до нашей встречи – жди. О моя Зарина! За что меня ты оскорбил?! Я знал, и сердце шептало мне, что моя безоблачная жизнь, и мой цветок, которую по жизни я любил, останется когда-то без меня. Долго длилось счастье видеть мне тебя, Зарина, и уйти и не вкусить плода (убегает).

Зарина. Беги. Я перед тобой чиста. Теперь беги.

Действие второе

Кровник. Кто?

Ахмед. Твой враг.

Кровник. Что надо?

Ахмед. Защиты.

Кровник. Входи, коль так. За что они хотят тебя убить?

Ахмед. Убил сейчас единственного их сына, которого не видели давно, всего лишь день, как он приехал, и я убил его. И на руках моих еще и кровь его не успела остыть. Дай мне скорее, я прошу, воды. Мне надо их отмыть.

Кровник. Ты думаешь, отмоешься сейчас, но кровь и лезвие ножа уже изменили круг жизни, и ты почти такой же труп, и можешь скоро встретиться с ним на высоте заснеженных вершин.

Ахмед. О чем они кричат?

Кровник. Чтобы ты вышел (танец). Сюда они не войдут, и ты можешь жить здесь долго, мне будет легче от того, что будет с кем мне говорить, хоть ты мне враг и, если б я тебя убил, то души моих предков нашли бы наконец покой.

Ахмед. Что сделал я тебе?

Кровник. Не ты – твой род, а это одно и то же, у нас в горах за кровь обязан платить ты кровью, и только эта плата нам может принести мир в семьи и покой.

Кровник. Кто виноват был в этой драке?!

Кровник. Ты поступил по чести, по закону гор, которые решат… Ты был прав, но кровь всегда за кровь, а этот счет тебе могут простить, но только кровники твои, отец убитого тобою сына.

Ахмед. Я не могу, как я смогу просить того, кого лишил я радости, и в горе он будет уже каждый день, того, чей родовой костер, который должен был пылать наследниками его сына, я потушил… И его род останется без крыши, и снегом с вершин могилы заметет. Такая боль, что я готов вонзить в себя вот этот нож, чтобы не думать мне об этом.

Кровник. А как же твоя любовь и твоя невеста. Она красива, видел я ее .

Кровник. Ты так любил?

Ахмед. А можно ль по-другому?

Кровник. Я тоже думал, что любил, но клянусь, что не было таких вот чувств, и я не знал, что они есть.

Ахмед. А я не знал, что есть другие.

Кажется, шум на улице стих.

Кровник. Да. Теперь твоя судьба в руках Всевышнего и мудрости старейшин. Поспи, здесь никто не потревожит твой сон, и жди решения судьбы. И верь законам нашим, их не так много, и они правы;

Асет. Ну вот и все, отец, закончился наш праздник, еще не успев начаться, и теперь ночь будет светом днем, а ночь сама, как темень ада, ушел мой брат, быть может, там ему светло, и оставил ночь нам. Я что могу, скажи, отец, его душа уже в пути, нам надо отправить за ней душу того, кто помог ему от радости земной, от красок его мира, который был таким же бурным, каким весной бывает наша речка, которая становится рекой и сносит все со своего пути, теперь… не знаю я, он мечется, пока кровь не отмщена. Или кровь, или мы с тобой, отец, должны уйти за ним, чтобы себя в могиле запереть, но мы там будем с ним. И будем вместе ждать весточки от рода нашего и его друзей, которые отправят нам послание такое же, как он оставил нам (рубашка с кровью Маги). О брат мой…

Отец Магомеда. Все в руках судьбы, и смерть его, и все мои желания, и внуки которые больше не родятся, и в печали я проведу остаток дней своих, в которых будут только холода и никогда уже ни с кем не зайдет туда весна. Он был горяч, как клинок, который еще в огне у горна, он был стремителен, как ветер, который налетает к нам с вершин. Мой сын, мой сын, и это все мой сын. Какая месть заменит мне потерю? В моем разбитом сердце одна печаль, не нахожу я место мести, о которой так громко все кричат. Смерть, смерть, смерть. (Танцующие, бой барабанов и лезгинка.)

Асет. Что мне сказать тебе, отец, но его душа там не найдет покой, пока не встретится с душой его врага, и там они помирятся, а Зарина найдет другого жениха. А в вышине будут вздыхать два страстью ослепленных и молодых орла.

Отец Магомеда. Но оскорбил мой сын.

Асет. Он забылся. Его так долго не было у нас, что он забыл наш мир на миг, и получил награду, такую он не заслужил, мир изменился за этими горами, он там давно, и он забыл, что здесь другое все…

(Бой барабанов. Старейшина идет сквозь танцующих к отцу Маги.)

(Ему вслед). Смерть, смерть…

Старейшина. Молчать, не вы решаете, а тот, у кого право, а право у его отца, и я иду, чтобы узнать его решение. Поэтому постарайтесь ненависть свою пока оставить.

Мир дому твоему, пока мир есть… Я посланник рода моего. Твой сын оскорбил нашу честь, ты знаешь это, и он был награжден. Но кровь за кровь, и это наш закон, который, как скала в горах, он нас хранил веками, и мы должны решить судьбу того, кто был и не был виноват. Не буду говорить я долго, но наш сын, он наш единственный и наш кормилец, мы ждали долго, чтобы накопить приданое для нашей невесты, чтобы она зашла к нам в дом и радость принесла, как и, наверно, ты хотел, но твой сын на эту простыню, которая сверкала белизной их отношений, бросил грязью, за что и поплатился. Тебе решать, сможешь ли простить, за что он был и не был виноват.

Отец Магомеда. Слова уже мне не вернут того, кто сам мне был как праздник, с ним небо сверкало синевой, вершины гор искрились радостью. Я знал его горячий нрав, и потому послал далёко, чтоб от…