Гордость и предубеждение и зомби

Глава 1

Всякий зомби, располагающий мозгами, жаждет заполучить еще больше мозгов – такова общепризнанная истина. Никогда еще истина эта не была столь очевидной, как во время недавних событий в Незерфилд-парке, когда все восемнадцать его обитателей были убиты и сожраны толпой оживших мертвецов.

– Дорогой мистер Беннет, – как-то раз сказала его супруга, – известно ли вам, что Незерфилд-парк снова сдан?

Мистер Беннет ответил отрицательно и продолжил свое ежеутреннее занятие по заточке клинков и полировке мушкетов, поскольку случаи нападения неприличностей за последние недели серьезно участились.

– Тем не менее он сдан, – продолжила она.

Мистер Беннет ничего не ответил.

– Неужели вы не хотите узнать, кто его занял? – с нетерпением воскликнула его жена.

– Женщина, я чищу мушкет! Можете болтать все, что вам вздумается, но не отвлекайте меня от обороны поместья!

Миссис Беннет этого было достаточно.

– Так вот, дорогой мой, миссис Лонг говорит, что Незерфилд нанят состоятельным молодым человеком и что он бежал из Лондона в карете, запряженной четверкой лошадей, как раз когда неведомый недуг добрался до Манчестера.

– Как его имя?

– Бингли. Холостяк, у которого четыре или пять тысяч в год. Какая удача для наших девочек!

– Как это? Он что, может обучить их еще лучше владеть мечом или обращаться с мушкетом?

– Ах, вы просто невозможны! Неужели непонятно? Я надеюсь, что он женится на одной из них.

– Женится? В такое-то время? Разумеется, этот Бингли не имеет подобных намерений.

– Намерений? Вздор, ну вы и скажете тоже! Однако он может влюбиться в одну из них, и потому вы должны нанести ему визит, как только он приедет.

– Не вижу тому достаточных причин. Кроме того, не стоит выезжать куда-либо без особой надобности, иначе мы рискуем потерять еще больше лошадей и экипажей из-за этой нежити, что в последнее время тревожит и наш любимый Хартфордшир.

– Но подумайте о ваших дочерях!

– Я о них и думаю, глупая вы женщина! Мне хотелось бы, чтобы их головы были заняты боевыми искусствами, а не забиты, как ваша, мечтами о замужестве и богатстве! Поезжайте к этому Бингли, раз уж вам так того хочется, но позвольте напомнить, что ни одна из наших девочек не может похвастать чем-то особенным; все они глупы и невежественны, как и их мать, разве что у Лиззи инстинкт убийцы поболее развит, чем у сестер.

– Как можете вы, мистер Беннет, так оскорблять собственных детей? Вам доставляет удовольствие донимать меня. Никакого сострадания к моим несчастным нервам!

– Вы ошибаетесь, дорогая моя. Я питаю самое искреннее уважение к вашим нервам. Мы с ними старые приятели. Вот уже двадцать лет я только о них и слышу.

В мистере Беннете настолько причудливо сочетались живой ум, саркастический нрав, сдержанность и самообладание, что за двадцать три года их совместной жизни жена так и не научилась разбираться в его характере. Понять ее было не в пример проще. Миссис Беннет была невежественной женщиной недалекого ума и вздорного нрава. Любое свое расстройство она приписывала разыгравшимся нервам. А стоило ее нервам разыграться – со времен первой вспышки неведомого недуга, приключившейся в ее молодости, это случалось практически постоянно, – она тотчас же начинала искать утешения в обычаях, которые многим теперь казались пустяками.

Делом всей жизни мистера Беннета было защищать своих дочерей от смерти. Делом всей жизни миссис Беннет было выдать их замуж.