Горящее дерево

Книга 1

За тридцать лет моей жизни, с самого рождения, ничего не случилось. Не изобрёл, не исследовал, не доказал. Всё впустую. Хотел заниматься лингвистикой, изучать древние цивилизации, стать археологом, прикоснуться к неведомому. И таланты были, и интерес.

Нулевой престиж науки во времена моей юности оказался не совместим с честолюбием и желанием обладания роскошной жизни. Я сделал замечательную карьеру, работаю в одном из крупнейших транснациональных банков. Моя должность позволяет не только знать стоимость денег, но и определять её. Олигархом не случилось стать, конечно, но мог позволить себе многое, не доступное большинству.

Знакомые со школы и Универа относились ко мне с завистью, некоторые с чёрной завистью, а некоторые, противоположного пола, с сожалением об упущенном шансе.

Я так и не женился. Было пару коротких периодов, когда частые встречи могли перерасти во что-то большее, но не сложилось. Карьера не способствует нормальным отношениям.

У меня, в общем, не было постоянного места жительства. Я перемещался между Москвой, Лондоном, Гонконгом и Сингапуром. В тот день, когда все случилось, у меня был деловой обед с сотрудницей хедж-фонда, с которым мы сотрудничали. Ланч проходил на открытой террасе одного из гонконгских небоскрёбов.

Анна обладала яркой внешностью. Рыжие волосы пышно обрамляли овал лица с правильными чертами. Острый взгляд зелёных глаз не оставлял мужчин равнодушными.

— Андрей, почему наше предложение до сих пор лежит нерассмотренным? Время может уйти, и что потом мне говорить своему начальству.

Я считал, что хорошо разбираюсь в людях, вижу тайные интересы, правильно интерпретирую слова. Но одна вещь оставляет меня в растерянности — это женское кокетство. Никогда не мог понять, на сколько искренний интерес у девушки ко мне. Может это троллинг, может просто желание самой быть в центре внимания мужчины. Поэтому, когда Анна проговаривала серьезный вопрос с явно кокетливой интонацией и сверкая красивыми глазами, я растерялся. Может я все себе придумываю?

— Аня, это мой косяк. Дай мне ещё пару дней. Стопятьсот вопросов. Извини.

Конечно, трудности перевода женских ужимок в адекватное понимание возникли из-за неуверенности в своих мужских чарах. Виной всему неразделенные чувства ранней влюбленности.

Мои размышления прервал крик толстой чайки, усевшейся на оградительный поручень террасы на высоте шестидесятого этажа. Сквозь дымку влажного ароматного воздуха виднелась материковая часть города, отделенная от острова широким проливом, который на различных курсах пересекали утлые лодочки, катера, паромы и гигантские сухогрузы.

Наша встреча с Анной была не запланирована. Просто случайно пересеклись командировочные пути.

— Может сегодня вечером выпьем пару бокалов вина? — вдруг неожиданно предложила Аня.

— Не знаю, завтра рано утром у меня самолёт, — сразу включил я блок, хотя конечно был не против.

Обычно я не упускал возможности спуститься на алкопроменад по известной улице баров Lan Kwai Fong. А в хорошей компании тем более.

— Ну ладно, после пяти часов я свободен. Заеду за тобой на такси. Ты где остановилась?

— Совсем рядом, я сама дойду. Созвонимся. Или кину тебе геометку.

Мы попрощались. Я спустился на лифте вниз.

Встретиться с Анной так и не получилось.

Я спустился по ступеням к выходу метро. Толпа людей в основном азиатской внешности обтекала меня. Травалатор от входа нес меня по пологому спуску в глубину подземелья. Те кто торопился, неслись быстрым шагом параллельно слева, обгоняя лентяев, стоявших на ленте. Уже ближе к платформе прикладывая карту к считывателю турникета, увидел нечто, что заставило меня быть в ступоре секунд двадцать. В пятидесяти метрах, повернувшись ко мне лицом, стояла девушка в красном свободном платье. Дело не в ослепительной красоте, которая может любого мужчину остановить, а в том, что ее образ резонировал с моим глубоким воспоминанием.

Когда ребёнок слушает сказки про королей и волшебников, он каждого героя наделяет образом. Так вот принцесса в моих грезах выглядела именно так. Большие темные глаза, черные волнистые волосы убраны назад открывая мягкий профиль. Губы, не накаченные согласно современной моде, а правильной очерченной формы, и при этом чувственные. Я про себя дал ей имя: Принцесса.

Она смотрела прямо на меня. Люди то и дело пересекали пространство между нами. Какая-то печаль сквозила в глазах. Я медленно двинулся на встречу, заворожённый, не видя ничего кроме неё. Принцесса развернулась и устремилась в подошедший поезд. Течение выходящих пассажиров не дало мне быстро догнать незнакомку.

Я забежал в вагон и быстро глазами отыскал перелив красного платья. Сердце бешено стучало. Принцесса проскальзывала дальше вдоль поручней к голове поезда между плотно стоящими китайцами. Высокий рост помогал мне не потерять ее из виду. Я пытался пробиваться сквозь людей, словно ныряльщик в плотной толще воды стремится достичь дна.

Как я не старался, расстояние между нами увеличивалось. Поезд притормаживал. На английском и китайском объявили какую-то станцию. Принцесса остановилась у дверей, повернувшись к выходу. Я уже почти нагнал мою детскую мечту, как вдруг двери распахнулись и она вышла. Я, естественно, бросился за ней, вслух уже крича по-русски:

— Постой!

Яркий свет ослепил меня.

На платформе ее не было, и никого там не было, и платформы тоже не было.

Я оказался посреди бескрайней степи. Глаза отказывались верить происходящему. В состоянии шока я кричал русским матом.

Принцесса, Принцесса….

Ветер слегка перебирал сухие травинки на холмистой поверхности. Солнце было в зените и не слабо припекало мою голову. Если бы сверху кто-то был, то увидел бы не написанную картину Дали: одинокий человек в дорогом костюме посреди безлюдного пространства. Требовались минуты, чтобы прийти в себя. На смену шоку пришла паника. Я всматривался в каждую сторону, что бы увидеть хоть что-то, напоминающее результаты деятельности человека.

Я ослабил галстук и вытер рукавом пот со лба. Снял пиджак присел на землю и начал думать.

Вспомнил сюжет из Кин-дза-дзы, где Дядя Вова после перемещения предположил, что пустыня — это Каракум и по солнцу определил направление до Ашхабада.

Мне тоже нужна гипотеза. Место, где я оказался, может быть Землей, что наиболее вероятно, а также может быть иной планетой, «но это не точно». Для меня было бы проще, если я просто телепортировался куда-то в район центральной Азии. Пока нет иных данных, будем держаться этой версии. Но куда идти? Мне бы понять направление движения солнца. Тогда можно будет выбрать север как цель.

Но ждать не хотелось и скоро встанет вопрос, где взять воды. Поэтому я двинулся наугад.

Иногда взгляд улавливал движение в траве. Может мышь или суслик или что там ещё в этом проклятом месте. Дымка от струящегося вдоль поверхности обжигающего воздуха мешала разглядеть детали.

Судя по времени в телефоне, прошло три часа. Пока батарея не села открыл Гугл-карты. Спутники не обнаружены. Версия, что я на Земле, потеряла несколько процентов шансов быть правдой. Натер мозоли в туфлях от Cavalli. Движения стали медленными. Я с трудом преодолевал небольшие подъемы. Старался не думать о воде, не думать о воде, не думать о воде. Может больше дышать носом, чтобы рот не пересыхал?

Не хотелось выбрасывать пиджак, так как он, вероятно, мне пригодится ещё и обвязал за рукава вокруг пояса. Галстук намотал, как мог, вокруг головы. Ещё пару часов на этой жаре, и я, наверно, сломаюсь.

Периодически высматривал хоть что-то потенциально отбрасывающее тень. Ни-че-го. Куда же ты отправила меня, принцесса…

Ещё два часа позади. Точно не могу сказать, так как батарея телефона все-таки села. Оценка времени сугубо субъективна. Сколько километров прошёл всего — не знаю. Рубашка, мокрая от пота липла к телу. При такой потере влаги скоро придётся пить мочу.

Мысли начали путаться, болела голова. Все плыло в глазах. Я опустился на колени и решил, что больше никуда не двинусь. Наверно тут умру. Интересно, Беар Грилз что на моем месте бы делал? Сдох бы, наверно. Я лег на землю, на живот, повернув голову в сторону.

Прислоненным к земле ухом я услышал какой-то гул. Он был на низких частотах, так что мог эти вибрации уловить даже телом. Шум усиливался. Кроме радости от изменения обстановки, я чувствовал беспокойство.

Меня окружили всадники на лошадях. Люди! Я приподнялся. Человек двадцать, может больше, верхом. Вид их был грозен. Похожи на средневековых воинов, в легких доспехах, кольчугах, круглых шлемах. На ногах кожаные мокасины или сапоги, сложно разобрать. Некоторые несли колчаны со стрелами, у кого-то были копья. С учетом их светлых европейских лиц, но раскрасневшихся от загара и светловолосых бород я их назвал про себя Скифами. Были это Скифы или нет, не знаю. Эти воины напоминают вполне себе земных, хотя и в далеком прошлом.

Люди что-то обсуждали между собой на не знакомом языке. Один из них, видимо самый главный, громко спросил меня. Но естественно я не понял ни слова. Я только открыл рот и жестами рук показал, что хочу пить. Вождь что-то проговорил, и другой воин спешился, подошёл ко мне и протянул нечто, похожее на кожаный бурдюк. Я отхлебнул вонючую воду, потом жадно сделал ещё несколько глотков пока флягу не отобрали.

Связав по рукам и ногам, меня положили на круп лошади, как мешок. Вся группа сорвалась с места, и мы помчались в неизвестном для меня направлении.

Прошло более двух недель, как я оказался в племени Самих, так они себя называли. Самих были полукочевниками. Держали овец, свиней. Но когда нужно было уйти от врагов или найти новые пастбища, быстро снимались с места. Всех вместе в племени было человек двести.

Они жили в домах, похожих на индейские жилища: жерди, воткнутые в землю по кругу и собранные вцентре, покрытые шкурами, стояли недалеко друг от друга, вплотную к воде — большой равнинной реке Танаи. Дальше, если идти от реки- небольшая площадь, а за ней — большие загоны для скота из частокола и лозы.

Река текла с севера на юг, огибая деревню с востока, то есть она стояла на западном пологом ее берегу. С севера, запада и юга поселение было окружено холмами. Дерево было явно в дефиците, поэтому люди здесь использовали только те одинокие брёвна, что иногда прибивало к берегу, и ветви кустарника, которым порос берег реки.

Поселили меня в отдельной пустой хижине, держали рядом с женщинами и детьми, то есть мужчину во мне не признали. Ну и правильно: в странной одежде, без бороды, с гладкими без мозолей руками. Я вообще был удивлён, что меня не убили. Зачем им лишний рот? Каждый из них здесь нужен для племени и несёт какую-то функцию.

Меня опекал местный жрец Удей, седой старик с куцей бородкой. Ему хотелось изучить странного пришельца. Тут, видимо, такие, как я не попадались. Для того, чтобы я ответил на вопросы, нужно знать язык. Вот он меня потихоньку натаскивал. И раз я нужен, то и едой со мной делились.

Не являюсь лингвистом, но всё-таки знаю звучание многих языков. Предполагаю, что их речь может быть родственна индоевропейским языкам. А вдруг это санскрит? Я же не знаю, как он звучал. Но, как говориться, не суть.

Люди были плотного телосложения, с темно-русыми длинными волосами, убранными под обруч на лбу и серыми глазами, низкого роста, хотя наверно не нужно сравнивать с современными акселератами. Скорее всего, это нормальный рост для землян этой эпохи. Интересно, какой эпохи?

Племя активно пользовалось железом. Даже была небольшая кузня. Думаю, выменивали металл на продукцию сельского хозяйства у кого-то. Значит железный век налицо. Может быть, тысячелетие до нашей эры, а может и раннее средневековье. Тужился, вспоминал школьный курс древней истории. Потом плюнул. Кто его знает, как было на самом деле!

Одевались Самих в груботканую одежду из овечьей шерсти. Мужчины также носили мокасины и штаны из той же ткани, с пришитыми кусками кожи на внутренней стороне бёдер и ягодицах, видимо для езды на лошадях. Подпоясывались кожаными ремнями.

Вождя племени звали Атух. Следующим вождем будет не его сын, а тот, кому он проиграет свою последнюю битву. Когда кто-нибудь из племени бросит ему вызов и убьёт.

Верили Самих, со слов жреца, в богов, главный из которых был Гомеш. Но особо религиозными эти аборигены не были, как мне показалось.

Не являясь адептом секты ультрачистоплотных, я все же через пару дней пребывания в деревне почувствовал настоятельную потребность помыться. Дома ежедневный душ — это норма, к которой привыкаешь. Здесь люди могут не мыться неделями. Условий нет, «от слова совсем». Я думал, как лучше это устроить и решил для начала просто искупаться в реке. Вышел на песчаный берег, поплескался голышом. Хватает на один день. Но каждый раз купаться в холодной воде, при том, без моющих средств не слишком эффективно и так себе удовольствие. Мои мысли всё крутились об организации бани. Для бани нужно помещение, огонь с дровами, каменка и чан с кипящей водой.

Под баню сойдёт и моя хижина. Сделаю по-чёрному, но нужно было как-то проделать отверстие для утилизации дыма. Одолжив нож у местных, я сделал три надреза в стене из шкур: одно горизонтально и два перпендикулярно первому. Получилось окно, прикрытое куском овчины. Этот кусок откидывался и оголялось отверстие.

Дрова я нашел на берегу. Шёл вдоль воды и собирал сухие ветви, иногда крупные палки. Собранную вязанку приволок к дому. Конечно, все собранное богатство быстро прогорит, но я надеялся, что камни успеют нагреться.

Кстати о камнях, с ними тоже была проблема. Обычно известняк не сложно обнаружить на местах обрушения или эрозии осадочных пород, наша деревня была на низком берегу без каких-либо обрывов. Даже впадающих ручьев я не заметил. Пришлось собирать камни по одному, также как и дрова, медленно бредя по берегу.

После основных приготовлений, я занял у жителей котёл, огниво и начал растопку дров. Баня была на «троечку», но удовольствие от пропаренного и помытого тёплой водой тела было сложно переоценить.

Местные конечно видели все мои приготовления. Вопросов особо не задавали, но репутацию чудика я заработал.

Кроме чистоты тела приходилось думать о чистоте одежды. Однажды собрал все, что у меня было, на себе оставил только штаны местного производства, и пошёл на реку выполаскивать грязь. Я наблюдал, как стирают белье местные женщины, и не вдалеке занялся тем же. Те, увидев мои старания, залились звонким смехом. Одна из этих прачек, видимо самая добрая, подошла и отогнала меня, взяв на себя труд — достирать мои шмотки. Я был безумно благодарен. К вечеру этого же дня эта женщина принесла мою одежду уже сухую.

Язык Самих мне давался безусловно сложнее, чем английский в своё время. Хотя это в принципе не так сложно, как кажется многим. Чужой язык быстро учится тогда и только тогда, когда он насущно необходим. Люди учат иностранные языки в школах, университетах, курсах и так далее заведомо с плохим результатом, так как нельзя его выучить по учебнику или словарю. Его нужно учить, словно вы дети, повторяющие фразы родителей. Нет переводчиков у детей. Они просто запоминают, что им говорят, соотнося с понятиями. Запоминаем слово «стул», просто садясь на него. Взрослые должны учить язык с его носителем в тесном контакте. Когда он говорит, мы запоминаем всю фразу в контексте ситуации без перевода на великий и могучий. Привязываем к фразам контекст: события и понятия. И когда посредник (родной язык) вам мешать не будет — сразу процесс пойдет невиданными темпами. Два-три месяца нужно, чтобы сносно говорить. Таким, у кого есть способности, потребуется около месяца. У меня есть способностями к языку, поэтому уже через три недели освоил первые двести-триста слов и начал изъясняться.

Я ходил вместе с местными подростками ловить рыбу. Это было не основное занятие племени, но если деревня стояла рядом с водой, то и пользовались ресурсом. Ловили сетью, которую плели женщины. Из рыбы мы вылавливали сомов, каких-то огромных рыб семейства карповых, даже осетров. На родине я рыбалкой не занимался, больше по грибам специалист, но тут вариантов не было. Из рыбы варили уху и вялили ту, что размером поменьше.

Так дни текли один за другим. Вечера мы проводили с Удеем в разговорах. Я приходил к нему в жилище и, сидя у очага, мы расспрашивали друг друга о наших мирах. Как мог на своём ломаном объяснял про цивилизацию 21 века: машины, дома, тотальную цифровизацию. Потом как попал сюда. Удей слушал внимательно с выражением глубокого благоговения. В его глазах мой рейтинг видимо поднялся до высокого уровня. В архаичном обществе любая необычность воспринимается со страхом, без какого либо недоверия, поэтому я ничего не скрывал.

Его я тоже пытал вопросами:

— Удей, расскажи мне, кто наши соседи?

Жрец чуть помедлил и ответил.

— На севере живут наши враги, Ари. Мы когда-то жили выше по течению Танаи. Там трава выше, воды больше, солнце не так печёт. Но нас прогнали с тех богатых земель. Ари — большое племя. Десять родов. Сто хижин. Нам с ними не справится. Мы ушли от них сюда, — Вздохнул тяжело дед.

— А если Ари сюда придут, куда дальше? На запад?

— На юге и на западе есть большое Южное море. Там берега другого не видно. А на ближнем берегу живут Латины.

Ого, впервые услышал что-то отчетливо знакомое.

— Эти Латины грозные. Живут в больших белых хижинах из камня. Даже стены построили вокруг деревень. Войны у них сильные. Все соседние племена рядом с ними данью обложили. Если туда пойдём, нас тоже обложат.

— А на востоке, за рекой?

— Там дикие живут. Они ни железа не знают, в шкуры одеваются. Но за дикими тоже есть племена и большие каменные деревни, — Видимо он так про города говорил, — Про них мы много не знаем, редко кто от туда к нам приходит, а самим туда лезть незачем.

— Ясно. Нигде жизни нет на свете. А если бы вы с Ари объединившись напали на Латинов, смогли бы их победить?

— Нет, — Как само собой разумеющееся сказал Удей, — даже если бы все племена, что рядом живут, объединились против Латинов, не одолели бы.

— А чем так Латины сильны?

— Все боги с ними. Их боги сильнее наших.

— Понятно.

Опять эта теологическая диалектика. Что делать, мифологизированное сознание. По другому они не мыслят. Я, конечно, не могу знать точно, но наверняка там просто более продвинутая модель общества. Армия сильней из-за лучшего оснащения, дисциплины и военного искусства. У Самих одно объяснение — Боги.

Мне ещё нужно было определиться со многими вещами в новом мире. Какая у меня цель здесь? Выжить — номер один. А дальше? Попытаться вернуться домой? Даже не знаю с чего начать поиски прохода. Достичь какого-то благополучия? Наверно. Если вернуться не получится. Надежда на то, что раз моя принцесса впихнула меня сюда, она же как-то и вытащит отсюда. А может вообще что-то иное, о чем я от неё узнаю.

В один из вечеров Удей, пригласив меня, приготовил какое-то вонючее варево. Налил в глиняную плошку, отпил и потом предложил мне. Без особого энтузиазма я смотрел на питье, но решил не обижать моего товарища и сделал большой глоток. Не очень приятный терпкий вкус. Мое сознание слегка поплыло. Я не особо баловался раньше наркотиками, предпочитал алкоголь. Действие было расслабляющее, говорить не хотелось. Я немного переместился в полулежащую позу. Непонятная легкость мыслей позволила, будто воспарить над очагом в доме и тут я увидел то, о чем почти забыл.

Уже очень давно, в лохматом году, когда мне было где-то 11 лет случилось странное.

Вечером, как обычно бывает с детьми, вместо того чтобы спать, я мечтал. Закрыв глаза, я представлял себя летящим в ночном небе. Внезапно картина изменилась. Земля, Звёзды и Луна исчезли. Вместо них возникло огромное, невероятных размеров, светящееся ярким белым светом дерево. При этом, бесчисленные ветви заслоняли ствол, который сужался к низу до степени исчезновения. И, если присмотреться, то и ствол дерева представлял собой пучок переплетенных лиан, светящихся как светодиодная лента.

Картина была крайне реалистична. Я находился у одинокой ветки, цвет которого пульсировал от ярко бирюзового до ультра-розового и отметил что не могу отлететь дальше. Тогда я, наоборот, стал приближаться, и с резким ускорением, помимо моей воли, я мчался к этой ветке. Как оказалось, я был очень далеко от неё. Она увеличивалась в размерах и уже не выглядела однородной. По сути, дерево и ветви представляли собой сложнейшую фрактальную структуру. Цветные волны переплетались с тонкой паутинкой, каждая нитка которой, затем трансформировалась во множество более тонких нитей до бесконечности. Скорость приближения все усиливалась и когда она увеличилась настолько, что все слилось, очнулся. Сердце часто стучало.

И в этот раз, опоенный наркотиком, в трансе, я снова поднялся над тем же светящимся деревом. Все повторилось, но что это такое — мне не было ясно.

Когда очнулся, снова увидел Удея.

— Ну как? Видел богов? Или может свой дом? — спросил Удей шутливым тоном.

— Нет, но я видел светящееся дерево. Огромное дерево.

Улыбка пропала у моего собеседника. Он молчал, пристально меня разглядывая.

— Андрей, мне рассказывал мой отец, а ему его отец, а тому его отец, что те, кто может видеть горящее дерево, — подобно богам. Они видят всё, и всё им подвластно.

— Ты серьезно, дед? — Не смог не улыбнуться, — мне не подвластно иногда даже собственное тело.

Вот она разница культур. Если бы кого-то из Самих назвать богом, он бы впечатлился. Но человеку из 21 века эта история кажется крайним абсурдом. Я понимаю: перемещения, телепортации. Это может как-то наука объяснить наверняка когда-нибудь. Но боги — чистый вымысел. Тем более — я. Какой я бог ещё. Вообще в целом обидно. Другие попаданцы в книжках магией там какой-то владеют или на худой конец навыками техническими или военными. А я … ничего не могу, не умею в реальном мире силовой конкуренции. Но отчетливо вижу горящее дерево. Ха-ха.

На следующий день меня взяли на охоту. Видимо Удей что-то шепнул Атуху про меня после моих откровений о горящем дереве.

Не смотря на то, что у них скот, охотой они тоже не брезгуют. Охотиться предполагалось на Зуя, неведомого мне пока, животного. Ну да ладно, увижу — пойму.

Молча собирались, как только засветало. Мне вручили копье, с довольно широким наконечником и зазубринами. Стал похож на местных с учетом уже основательной бороды. Всего вышло десять человек, включая меня, под началом Атуха.

Степь после ночной прохлады пахла мокрой пылью. Мокасины облепились намоченной от росы травой. Заря только начала заполнять собой горизонт. Ещё были видны звёзды, вроде такие же, как у нас. Попытался найти большую медведицу, не нашёл.

Почти бесшумно двигались друг за другом. Впереди шёл Атух. Его атлетическая фигура накрытая рубахой и легкой кольчугой четко обозначала своё превосходство над любым потенциальным соперником. Люди шли только с копьями, без луков, что мне показалось странным.

Охотники прошли между холмами на север. Прочие возвышенности мы старались пересекать по верху, видимо чтобы дальше видеть возможную добычу.

Вдруг Атух остановился и присел на одно колено. Остальные, я в том числе, последовали его примеру.

— Валей, Савин, идите вправо, приготовьтесь, — Дал команду вождь, — Самар, Карим, вы туда, — Показал он рукой влево.

Охотники что-то пробурчали в ответ и ушли. Остальные в колонне, видимо, не получив команды, должны были продолжать следовать за Атухом.

Я услышал сначала слабый гул. Затем топот и не одного животного, а целого стада. Барабанная дробь усиливалась. Из-за соседнего холма бежали, сгрудившись, крупные волосатые животные. Приглядевшись к стаду мчавшихся копытных, я смог узнать в них бизонов. Бизонов, карл! Ну или зубров. Какие бизоны в азиатской степи!? Они были здесь, но вроде очень давно. Может бизоны здесь бегали вплоть до рождения Христа. Эта планета предъявляет мне все новые факты, которые красноречиво свидетельствуют, что это не моя Земля.

Бизоны двигались между холмов, и наш отряд находился как раз в ложбине на пути этих быков. Атух указал рукой куда-то в сторону стада и громко скомандовал охотникам что-то, не понятное для меня. При полном отсутствии опыта в таких делах я не понимал в происходящих действиях.

Животные мчались прямо на нас. Вдруг неподалёку, слева, двое охотников, которых до этого отправил Атух, начали улюлюкать и махать копьями. Бизон, который бежал впереди, сделал небольшой крен в лево от себя, чуть забирая вверх по холму, и все стадо, изменив курс, двигалось мимо нас, но очень близко, пока охотники лежали, низко прижавшись к земле, чего-то ждали. Когда уже почти все стадо пробежало, Атух неожиданно для меня встал и метнул своё копье в одно из двух животных, которые замыкали шествие. Дротик воткнулся в нижнюю часть живота, бизон заорал и чуть замедлил ход. Через пару секунд в этот же бок влетело ещё два копья. Обезумевшее от боли животное сначала повернуло назад, а затем, развернувшись опять, медленным ходом двигалось в догонку убежавшему стаду. Даже если бежать человеку средним темпом, он не догнал бы раненого бизона.

Думаю, добыча ушла из рук охотников. Бизона преследовать никто не собирался. И тут, совершенно неожиданно для себя самого, я рванул догонять раненую скотину, держа копье наперевес. Старался бежать очень быстро и, когда уже почти сравнялся с бизоном, закричал по-русски: «Стоять!», подняв копьё повыше. Животное остановилось и развернулось, затем издав громкое мычание, устремилось ко мне.

Когда читаешь в книжках про главного героя в критической ситуации или ситуации острого цейтнота, то обычно он холодно-флегматично делает все быстро и четко, верно всё рассчитав, предвидев. Даже если решение проблемы нужно придумать немедленно. В жизни все не так. Любой человек независимо от навыка действует без обдумывания. Тут два варианта: или инстинкт на основе прошлого опыта подсказывает, что делать, или он в тяжелом ступоре. Опыт у всех разный, соответственно по-разному работает инстинкт. Например, если человек охотился, умеет обращаться с оружием, то он, случись какая непредвиденная опасность с животным, инстинктивно реализует свой опыт и стреляет «на автомате». А вот если он имеет в другой сфере опыт, то инстинктивно будет реализовывать его в совершенно не соответствующих обстоятельствах, тоже без обдумывания. Это все к тому, что в момент, когда раненый бизон начал уходить, я, инстинктивно, начал его преследовать, так как в своей прошлой жизни я всегда искал возможность не упустить выгоду. А умею или не умею я обращаться с копьем, мозг не просчитывает.

Когда раненый зверь шёл на меня, я, словно тореадор, ждал момент, когда нужно уйти от удара рогами. Копье было бесполезной палкой в руке. Бык рванулся, я прыгнул в сторону, перекатившись через себя, при этом неудачно ударился боком о землю при падении.

Я уже не видел, но мои товарищи подбежали к бизону и воткнули ещё два дротика в него. Животное повалилось и издохло. Наверное, кто-то смог достать жизненно-важный орган.

Атух подошёл ко мне, сидящему рядом с тушей.

— Кумыс, — сказал не знакомое мне слово и двинулся дальше. Позже у Удея я выяснил, что это слово значит «дебил». Ну да, так наверно я и выглядел.

Разделывали убитого зверя на месте. Сняли шкуру, вывалили внутренности. Мясо разрезали на крупные части и раздали каждому, чтобы нести до деревни.

В честь удачной и очень результативной охоты в деревне устроили пир. Мебели у кочевников особо не было, поэтому на площадке перед хижинами, где обычно собирался народ, разложили какое-то покрывало большого размера.

Мясо отваривали, и люди могли насладиться супом из бизона и мясными ломтями. В центре, в виде квадрата расселись прямо на покрывале мужчины. Несколько женщин обслуживали — подливали суп и убирали объеденные кости. Большая часть женщин и дети сидели в стороне и тоже наслаждались едой. Мужчины также наливали друг другу в чарки пиво, так я определил. Я не пил, потому что назвать это пойло пивом можно с большой натяжкой.

Шумные и веселые разговоры набирали оборот, по мере опьянения участников банкета. Затянули песни. Сначала бодрую, а затем грустную песню, в которой пели про не вернувшегося с войны парня, которого жрали вороны в степи. Как же всё-таки мы похожи, хоть и из разные миров.

Атух встал и приподнял свою чарку, показывая остальным, что хочет сказать.

— Доброго вам праздника, люди Самих. Не часто нам боги дают хорошую добычу. Слава Гомешу.

— Слава Гомешу! Слава богам! — вторили ему собравшиеся.

Вождь отпил из чарки, но не сел и продолжил.

— Хотел ещё сказать, что если бы не наш гость из далеких земель, — Вождь взглянул в мою сторону, — то не было бы сегодня пира, — Добавил Атух, допил чарку и сел.

Люди уставились на меня, что-то громко шепча другдругу. Я почувствовал прилив гордости. Вот, не трейдингом единым. Могу и подвиги.

Пир ещё продолжался до темноты. Когда стемнело, зажгли лампы, работающие на животном жире. Кто-то не выдержал и спал, напившись, прямо на покрывале.

К одному из участников ужина, который тоже был на охоте, подошла женщина сзади и что-то шепнула, наклонившись к уху. Его Самар вроде звали. Он чуть отпрянул и резко отмахнулся и громко сказал:

— Иди домой, женщина! Я сам знаю, сколько могу выпить!

Я усмехнулся: люди везде одинаковы.

Женщина видимо не поняла тонкого намёка и продолжала что-то тараторить Самару, близко наклонившись. Самар чуть привстал, развернувшись, и сильно ударил женщину, что она далеко отлетела и упала на спину.

Что-то вечер перестаёт быть томным. Патриархат на максималках.

Самар совсем не унялся, встал и с силой пнул лежащую жену. Она вдруг встала на корточки и обняла пинающую ее ногу.

Пока он это все проделывал, стояла тишина, и все ждали видимо развязки. Я решил всё-таки как-то это прекратить. Встал и подошёл к Самару.

— Уважаемый, может хватит.

Зря я так, наверное. С размаху Самар и мне влепил тыльной стороной ладони по лицу, и я тоже упал на спину, пролетев пару метров.

Я вырос в обычном дворе ещё в эпоху, когда люди проводили время на улице, а не дома за компом или телефоном, и все дворовые законы были мной усвоены. Один из них: если бьют — бейся, даже если ты слабее. Важно за что ты дерёшься, а не кто победит. И в итоге только так тебя будут уважать. Поэтому вступился, так как если пропустить такое — потом тошно будет.

После удара у меня разбилась губа. Самар уже не смотрел на меня, продолжал мутузить жену. Я привстал, подобрал рядом лежащий чей-то железный шлем и со всей дури ударил им Самара по голове. Все закончилось. Дебошир лежал без сознания. Меня взяла легкая оторопь.

Неожиданно избитая жена подлетела к лежащему мужу, обняла, плача, что-то ему говорила, после повернулась и зло посмотрела на меня.

Пир закончился, все расходились молча, Самара унесли домой.

На утро, не успел я проснуться, как ко мне зашёл в дом Вождь.

— Привет, Андрей.

— Привет, Атух.

— Плохо вчера получилось с Самаром, — сказал он, — Зачем ты вмешался? Это дело мужчины разбираться со своей женщиной.

— Что с ним?

— С ним все в порядке, но он вызывает тебя на поединок. На ножах, до смерти. Если ты откажешься, то будешь опозорен и мы тебя продадим как раба.

— Я понял, приду обязательно.

Я конечно шокирован. Страх начал просачиваться и отравлять тело дрожью. Черт! Как же я смогу выжить! Срочно верните меня домой! Или дайте хотя бы напиться перед смертью нормальным алкоголем! Я почему-то не сомневался, что это будет мой первый и последний поединок в этом мире.

После полудня все племя собралось на том же месте, где накануне проходил ужин. Расчистили площадку. Я стоял уже с одного края и ждал соперника. Он подошёл вскоре, в сопровождении жены, которая прикрывала лицо рукой, видимо синеву от ударов.

Мне дали в руки нож, тяжелый кинжал с длиной лезвия сантиметров двадцать. Напротив, расставив ноги, стоял уже не молодой мужчина, раздетый по пояс. Поджарый, уверенный в себе. Рыжая борода была ему по грудь. Ноздри внизу большого носа грозно фыркали.

— Ну, Козлиная блевота, ты сейчас узнаешь, что такое боль, — Кинул он мне.

— Давай начнём, — Не хотел я ругаться перед смертью.

Единственный свой шанс я видел в одном своём навыке. Когда-то в молодости я учился кидать ножи. Так, ради баловства. Не то чтобы я как ниндзя, но немного умею. Поэтому я оценил в руке вес ножа, центр тяжести. Только у меня всего один шанс, поэтому надо ждать хорошей возможности.

Не смотря на угрозы и вид подавляющего превосходства, соперник не спешил форсировать «ринг» в моем направлении. Мы слегка начали движение по краю против часовой стрелки. Видимо вчерашняя шишка стоила ему немного уверенности. Да и опасался наверно чужака. Не долго музыка играла. Бросился на меня Самар, но я вывернулся словно от вчерашнего бизона.

Через пару минут мы уже основательно запыхались. Я все старался избегать ударов, так как мне это позволяла разница в весе и скорости. Это мой шанс, если этот абориген выдохнется раньше. Зрители были недовольны, кричали обидные слова в мой и Самара адрес.

В какой-то момент Самар встал, нагнувшись немного вперёд, поставив руки на бёдра, вроде как паузу взял. Я решил рискнуть и бросил кинжал. Глупо было надеяться, что без тренировки нож воткнётся как надо и куда надо. Самар, оказывается, решил применить хитрость и бросится мне под ноги, чтобы потом повалить и добить. Как раз в этот самый момент, когда он был в прыжке я и бросил. Нож, не сделав и одного оборота, тяжелой рукоятью ударил моего соперника по голове почти в то же место, что и вчера вечером. Самар рухнул в нокауте рядом со мной. Я подобрал нож и остановился. Нужно было не медлить и добивать… Никак я не был готов на убийство! Люди, кричавшие до этого, замолчали. Они были уверены в моем скором фиаско, и никто не призывал меня добить соперника. Они словно ждали, что Самар встанет и вернёт ситуацию в правильное русло, где он фаворит. Если бы кто-то принимал ставки, то наверняка мой коэффициент на победу резко бы упал. Наконец соперник приподнялся, чуть шатаясь. Кровь потоком стекала по его волосам. Я посмотрел на Атуха, тот слегка кивнул, как бы давая санкцию на смерть. Ну …или он или я.

Самар кинулся на меня ещё не отойдя от сотрясения, а я, переместившись в право, ударил его ножом в его левый бок под рёбра. Но добивать все равно не стал. Духу не хватило. Это сделал за меня Атух, войдя на площадку.

Я не выходил из своего чума, лежал там бревном. Мерзкое ощущение от воспоминаний о прошедшей дуэли накрывало.

Я в своей прошлой жизни стал законченным пацифистом. Воспитание на сверхценности человеческой жизни и так далее. Где-то в глубине души я осознавал, что это не так. Моя жизнь важна, но совесть важнее, поэтому в нужном случае, за жизнь любимого человека, я обменяю свою. Я бы сформулировал по-другому сейчас: абсолютную ценность имеет только жизнь близких и любимых, а моя совесть важнее моей жизни. А что важнее моя или другая жизнь незнакомого мне человека?

Зашёл Удей.

— Пойдем. Вставай.

— Сейчас?

— Да.

Я как-то безропотно поднялся и только потом сообразил:

— Куда?

— Принимать имущество.

Пока шли, я уже понял, в чем дело. Победителю поединка переходит все имущество побеждённого, включая жён и детей.

В качестве трофеев мне перепало: хижина (гораздо больше моей), свиньи — пять штук, овцы с ягнятами — десять штук, конь — одна штука, одежда покойного, амуниция и оружие, две жены и двое детей (мальчик десяти лет и девочка пяти лет).

Последний пункт меня привёл оторопь. Своих детей не нажил, а тут на тебе, сразу двое насильно-приёмных. И многоженство я как-то сразу не заметил.

Удей первым зашёл в бывшую хижину Самара. Затем я. Нас как почетный караул встретили жены. Первую я сразу узнал: женщина лет тридцати, с ярко-выраженными женскими формами, светлыми волосами, заплетенными в косу. Миловидное лицо явно подпорчено фингалом рядом с левым глазом. Тридцать лет — это в понимании человека из двадцать первого века, но полагаю, что она может быть младше из-за более быстрого старения в эту эпоху. Эсма (так звали мою новую жену) с неприкрытым презрением и ненавистью смотрела на меня. Видимо, мускулистый абьюзер более органичен в её доме, чем какой-то странный доходяга.

Вторая жена выглядела совсем ребёнком. В лучшем случае лет пятнадцать ей можно было дать. А Самар, оказывается, тот ещё педофил был. Худощавая девочка с правильными чертами лица, ярко-голубыми глазами и темно-русыми убранными назад волосами. Звали её Лада. Она смотрела куда-то в сторону, видно, что ей было почему-то неловко, даже наверно страшно.

— Здравствуйте, девушки, — глупо произнёс я.

Когда Удей удалился, Эсма тут же ушла куда-то по своим делам, ничего не сказав. Лада же тихо сказала:

— Я пойду?

— Лада, иди сюда, собери поесть для мужа! — Властно донеслось из-за шторы, сооружённой для разделения пространства внутри дома.

Младшая тут же убежала на «кухню». Я присел по-турецки на шкуру, которой был застлан пол и решил не отказываться от еды.

После ужина я осмотрел с интересом все, что было в доме, особенно привлекали доспехи и оружие. Боевой топор, он был у Самих основным оружием, а не меч, как я мог бы предположить. Два коротких ножа в ножнах, обитых каким-то металлом, похожим на бронзу, колчан со стрелами и лук, кольчуга, шлем, все просто, без украшений и узоров.

Солнце уже садилось, и я думал, где тут можно лечь спать. Жены рядом копались в каких-то тряпках. Я просто наугад нашёл место, где можно лечь. И отвернувшись, почти заснул. Но не успел. Меня трясли за плечо.

— Господин! — Узнал я голос Лады.

— Что? — Не понял я спросонья.

— Эсма вас ждёт.

Сон как рукой сняло. Я повернулся и сел. В метре от меня была организована большая постель, где на дальней половине, абсолютно не стесняясь своего тела, сверкая голыми грудями, на боку лежала Эсма, подперев голову рукой. Ладонью другой руки она, не произнося слов, призывно постучала по второй половине постели.

От такой наглости у меня не нашлось слов для ответа. Так оказывается тогда на пиру был показной мускулинный порыв ее бывшего мужа, под воздействием дрянного пива. Реальная глава семьи лежала передо мной, буквально требуя исполнения супружеского долга. И Ладу она наверняка затюкала, используя ее как рабыню-служанку.

Я, подавив порыв мужского либидо, встал.

— Завтра поговорим, — Только и нашёл что сказать.

Вышел подышать из хижины. Ладно. Что зря нервничать. Завтра объясню всем их права и обязанности. Зашёл обратно и лёг на то место, где заснул до этого. Но не заснул. Все перебирал в голове события вчерашнего дня и сегодня. Потом опять проснулось либидо, напоминая об отвергнутом предложении. Но желание преподать урок было сильнее.

Вдруг со спины я почувствовал, как ко мне прижался кто-то. Я повернулся. Рядом была раздетая Лада. Я, слава богу, лёг в одежде.

Она пыталась меня поцеловать, я чуть отстранил её.

— Лада, не надо.

— Я тебе не нравлюсь, Господин? — Шепотом спросила Лада, видимо чтобы Эсма не слышала.

— Нравишься, — Лишь отчасти слукавил я, — Но ты ещё ребёнок.

— А почему ты Эсму не взял?

— Она мне не нравится.

— А ты мне нравишься, — сказала Лада и сильнее прижалась.

Честно говоря, я сильно устал от одиночества, от того что меня некому обнять, приласкать. Я повернулся и прижал к себе девочку как дочь и так, обнявшись, мы заснули.

Утром я уже ждал увидеть вторую часть марлезноского балета с моими жёнами в главных ролях.

Эсма по-прежнему ходила по дому мрачная, но уже без гордой осанки, старалась не смотреть на меня. Она занималась хозяйством, что-то выговаривала детям, играющим где-то на улице.

Лада порхала по дому со счастливым выражением лица, даже сама просила Эсму, чем той можно помочь. Я вдруг вспомнил фильм «Белое солнце пустыни», когда Гюлчатай кричала, что ее назначили любимой женой.

Пришлось провести воспитательную беседу.

— Уважаемые женщины, так случилось, что обычаи вашего народа, заставляет меня взять вас в жены. Но это не значит, что я должен «брать» вас ночью, как выразилась Лада. Это мое право, а не обязанность, — И добавил чтобы смягчить, — Вот может быть когда-нибудь мне это понадобиться, если будете себя хорошо вести, тогда и посмотрим.

В тот день началась подготовка экспедиции в Мармис, город в устье Танаи, при впадении в южное море. Экспедиция была торговая. Готовились телеги, грузились на них шкуры, шерсть, шерстяные ткани, животный жир. В Мармисе находился базар, куда свозились товары со многих мест, в том числе из-за моря. Племени Самих нужно было продать свою продукцию и на вырученные деньги купить главным образом зерно, соль, железные поковки.

Денежной единицей в этом регионе был серебряный дирам, квадратная монета с дыркой. Он делился на сто лит, представлявших собой бронзовые монеты также квадратной формы. Вся эта денежная система и торговля контролировались Латинами. Они собирали с каждой взъезжающей повозки налог. Плати и торгуй, чем хочешь.

Я естественно напросился взять меня. Это хороший шанс узнать больше. К тому же, там была часть и моего товара, то, что некогда принадлежало Самару.

Караван в Мармис состоял из десяти повозок, кроме возничих в поход шло охранение в количестве двадцати всадников. Предполагалось достичь Мармиса за три дня.

На следующий день вышли засветло. Я ехал в повозке смотря назад, на удаляющуюся вереницу пирамидальных хижин деревни Самих. Степь уже не казалась такой недружелюбной как в первую встречу. Звено каких-то птиц, возможно жаворонков, выполняло фигуры высшего пилотажа над моей головой.

Однообразный пейзаж и монотонный скрип колёс вгонял в дремоту. В какой-то момент я вошёл в транс и снова, неожиданно для себя увидел «горящее дерево». Но в этот раз я хотел внимательнее его изучить. Когда я летел навстречу мерцающей ветке, я старался не спешить и рассмотреть все подробно.

Подлетая к фрактальный паутине, я заметил …. как я сплю в обнимку с Ладой, а чуть переместившись, увидел свою дуэль с Самаром. Это не было «кино», а скорее «раскадровка”, где каждый объект показан последовательно изменённым после каждого взаимодействия с любым другим объектом. Элементы в паутине не просто связаны, а словно скручены как аминокислоты в молекуле ДНК.

После пробуждения мне требовалось осмыслить увиденное.

Дерево — это не просто видение воспалённого разума, а структура, скрывающая в себе информацию о прошлом. Кто знает, может и о будущем.

Нужно ещё много экспериментировать с этим деревом. Вдруг полезное что-то можно сделать.

Наконец мы въехали в Мармис. Возница, что сидел со мной в телеге панибратски мне подмигнул, типа смотри, сейчас будет круто.

По мне, это был захолустный город, но в сравнении с хижинами, в которых жили Самих, каменные двухэтажные дома — это хайтек. Открытые всем ветрам мостовые были покрыты слоем пыли. Стены строений были отделаны штукатуркой или каким то другим цементным составом. Со временем они облуплялись.

Люди, которых мы видели, делились на Латин и приезжих из соседних мест. Местные одевали разноцветные туники. На ногах были сандали. Они были светлокожие, но при этом черноволосые.

Больше меня напрягли Латинские солдаты, охранявшие рынок. Это хорошо экипированные войны, похожие на римских легионеров. Я вдруг подумал, что хорошо бы увидеть где-нибудь карту, чтобы убедиться, что я на земле и все вокруг — это история земли, которой я толком не знаю. А если что не совпадает — это ошибки историков. Конечно, оставляет вопросы огромное количество расхождений реальности с тем, что я помню из истории. Загвоздка в том, что если это Земля в прошлом, я не знаю даже приблизительно текущее историческое время.

Доехали со всеми повозками в отведённое для нас место. Товар никак не раскладывали, все было навалено, как привезли. За продажи отвечал, назначенный Атухом, Ласиф. Я с интересом наблюдал процесс.

Если кто-то из потенциальных покупателей подходил, то Ласиф с ним начинал разговор. Детально торговля на рынке Мармис выгладит так: лежит овечья шкура, если прохожий интересовался ценой, то Ласиф называл Стартовую цену — двадцать лит. Потенциальный покупатель делал вид, что разворачивается, не довольный ценой, тогда Ласиф делал скидку два лита. Человек снова разворачивался, Ласиф скидывал ещё два лита. Потом третий раз. Больше Ласиф скидку не давл. Четверо из пяти фыркнули и пошли дальше. Пятый же брал в итоге за четырнадцать лит. Классические продажи в восточном стиле. Весь процесс реализации всех привезённых товаров таким темпом займёт не менее недели. И все это время в Мармисе будет жить, есть и спать целых два взвода из Самих и проедать не малые деньги из тех, что заработают на рынке. Просто верх некомпетентности.

К полудню мне это порядком надоело, и я решил прогуляться по округе.

Рынок был огромным, и оказалось, что Самих досталось место, которое я бы мог охарактеризовать лишь словом на букву «ж». Основной народ бродит в другой части базара, и торговля там явно бойче. Интересно, кто выбирает место? Или всё зависит от платы Латинам. Надо будет спросить Ласифа.

Я шёл вдоль торговых рядов, где продавали всё, что может быть произведено экономикой раннего средневековья, ну или поздней античности. Столы с посудой из железа, керамики и дерева. Ряды с тканями и одеждой. Всякая нужная и не нужная утварь. Живые животные. Мясо и мясные продукты. Рыба. Сладости. Продавали местный фастфуд: хлебные лепешки, жареные финики. В центральной зоне рынка кроме торговцев были попрошайки, заклинатели змей в чалмах, уличные артисты. В одном из закоулков я даже обнаружил пару публичных домов.

Манера и способ торговли в основном ни чем не отличался от того что делал Ласиф, только зазывали покупателей активней.

Так то я по рынкам ходить не любил, но этот был необычный для представителя постиндустриального мира. Пока ходил, купил гостинцев моей новой семье. Затем вернулся к своим.

— Ласиф, а почему мы в этом месте торгуем, кто это определил?

— Латины. И по-другому никак. Куда определили, там и стоим.

— Печально. Ласиф, а если я весь товар продам за один завтрашний день? — поинтересовался я.

— Это будет чудо, Андрей, — всем своим видом показывает Ласиф, что не верит в чудеса.

— Ну а если?

— Вернёмся тогда домой быстрее.

В итоге, я выпросил разрешения у Ласифа организовать процесс торговли по-своему на один день.

Все раннее утро я потратил на перекладку шкур, тканей, шерсти и бочонков, чтобы хоть как-то улучшить презентабельность. Потом из публичного дома пригласил самую симпатичную, что бы она в откровенном наряде просто стояла тут и улыбалась всем прохожим.

Далее, я попросил Ласифа последние два лита скидки со шкуры согласовывать со мной.

— А зачем? — как то с обиженным тоном спросил он.

— Понимаешь, чтобы продвинуть продажи, нужно немного польстить тщеславию человека. Если последний раунд скидок он получает эксклюзивно, ну то есть типа только для него скидка и только сейчас, с позволения хозяина. Поверь, я буду согласовывать любую просьбу. Главное, чтобы он видел, как ты ко мне мчишься, — подмигнул я Ласифу.

— Ладно, — Переваривал услышанное мой коллега.

— Есть ещё один момент. Если клиент отказывается после третьего скидочного раунда, ты предложи ему шкуру бесплатно…

Возникла пауза. Ласиф слегка опешил.

— В смысле?

— Ну, понимаешь, человек самым примитивным образом падок на халяву, даже самый богатый. Поэтому, предлагай. Фокус в том, что он должен сначала за двадцать лит купить шкуру, а потом привести ещё друга или друзей, которые купят четыре шкуры. И потом мы ему вернём двадцать лит.

— А если не найдёт?

Я улыбнулся, похлопал Ласифа по плечу.

— Ну и прекрасно.

Следующий день сперва начался как обычно, но через пару часов полрынка уже хотели взглянуть на полуголую девицу, а вторая половина хотели бесплатную шкуру. Слухи здесь расползались как вирус ковида в толпе иммигрантов. Люди приходили воочию убедиться, потом видели толпу людей у наших «витрин» и подключались ко всеобщему ажиотажу. Пока я думал, что бы ещё сделать, всё было продано ближе к вечеру. Правда продолжали подходить люди с вопросами о халявных товарах, но наша охрана с ними решала все крайне вежливо.

Ласиф, наблюдавший за этим, спросил:

— А любой товар также можно продавать?

— Я думал ты умный, Ласиф. Тут под ногами мешки денег валяются, а их никто взять не хочет.

Видя реакцию Ласифа на мою последнюю фразу, понял что аллегория, ирония и сарказм не ведомы племени Самих.

После продажи имущества нужен был ещё день на покупку товаров, с чем нужно будет вернуться в деревню. И я решил с утра пройтись по окрестностям Мармиса, прогуляться к морю.

Базар находился на северной окраине. Его огороженная, и охраняемая латинскими войнами территория имела два прохода. Один, через который въехал наш караван. Второй — на противоположной стороне, он граничил непосредственно с городом.

Мощёные улочки причудливыми зигзагами обходили каменные двух или трёх этажные строения. Я направлялся дальше на юг, и путь привёл меня к воротам гигантской крепостной стены высотой метров десять. Видимо это и есть основная часть города. Ворота были открыты и люди свободно проходили в обе стороны, но контроль со стороны местных гвардейцев, что наблюдали чуть в стороне, не казался формальным. Они цепко наблюдали.

Центр города внутри стены состоял из тех же зданий, но более помпезных. Украшались окна и ставни. На плоских крышах была какая-то лепнина.

Неторопливо шагая, я озирался по сторонам, всматривался в незнакомых людей. Они говорили на не знакомом языке, но точно не Латынь, хоть мы и в стране Латинов. Мы не на моей земле. Это мир, который как бы похож на мою историческую землю, но здесь иные страны, народы. Думаю и в физической географии тут тоже есть разница.

Я прошагал весь город и достиг противоположной стены. Только это была не стена, а терраса, периметр которой был верхом крепостной стены. Со стороны моря это была неприступная крепость, состоящая из высоких стен, опирающиеся на скалы. Я сверху как с балкона смотрел в морскую даль и закат.

На утро караван отправлялся назад, домой, хотя домом я могу назвать деревню Самих с натяжкой. Ближе к ночи, на закате, трясясь в повозке, я снова решил погрузиться в транс и исследовать дерево. Погружение было осознанным. Я понял, что могу контролировать этот процесс.

Я приблизился в очередной раз к мерцающей ветке, увидел события прошедшего дня. Любой нюанс в действиях людей был для меня прозрачен, и я мог даже коснуться любого предмета, человека. Реальность прошлого была словно студень, в котором застыла вселенная.

Нужно попытаться посмотреть, что в будущем, коснуться. Вот тут возникли проблемы. Я не мог продвинуться вверх по ветке, а то, что видел, было в тумане. Тогда решил изучить то, что доступно.

Ещё раз я нашёл себя в сплетении прошлого, затем повозку, в которой я ехал, потом эту повозку я отследил против направления времени, до этой поездки, максимально далеко. Где была эта повозка раньше, кто ее касался. В одном из моментов, примерно год назад, я увидел как мимо повозки, стоящей у нашего лагеря на выезде из Мармиса проходят латинские всадники. На поясе одного из них был короткий меч. Я коснулся застежки ремня у всадника и ножны с мечем сползли с ремня прямо в телегу именно в тот момент, когда конный отряд проезжал мимо. При касании застежки в моем трансе, она вместе с ножнами и мечем засветились. Затем все элементы цепочки, все события вздрогнули, и как будто произошёл незначительный сдвиг.

Я вышел из транса, не двигался, лежал без изменения позы. Моя рука пошарила в сухой подстилке на дне повозки. Там лежал меч в ножнах. На секунду я обомлел. Мой эксперимент наобум закончился полным успехом. Я изменил прошлое. Немного конечно. Я могу перемещать объекты в прошлом, и уже изменённые объекты проявляются в настоящем. Удей был прав? Я бог? Какая-то истерика на меня накатила.

А что я ещё могу? Может, могу вернуться домой?

В деревне меня встречали. Жены и дети. Все стояли и улыбались, даже Эсма. Как будто знали, что везу подарки. А, может, и знали, а я дурачина их радость за чистую монету принял.

Эсме я привёз зеркало. В этом мире зеркало — чудо чудесное, стекло покрывают металлической патиной. Ладе я привёз серьги на свой вкус. Детям сладкое. Все оказались довольны. Я был рад, что хоть на время здесь будет помягче климат.

На поясе у меня болтался короткий латинский меч. Для Самих это была не диковина, но очень дорогая игрушка, можно сказать, роскошь. Я ловил удивленные взгляды односельчан. Раскрывать секрет я не собирался.

Атух неожиданно позвал свой актив на совет. Почему-то и меня тоже. Люди собрались в просторной хижине Вождя.

— Мои верные люди. Когда некоторые из вас были в Мармисе, Ари прислали гонца. Они передают, что с востока к ним идут несметное число врагов с востока. Конные и пешие. Говорят, они жестоки, убивают всех, жгут деревни, а тех, кого не убили превращают в рабов. Пришли эти варвары из далеких земель, что лежат дальше к востоку от диких.

Я сразу подумал: «гунны» или «монголы», но в этой версии земли все может быть по-другому. Слово «варвары» в устах Атуха слегка улыбнуло. На секунду я провалился в транс и понёсся по ветви дерева в поисках этих пришельцев. Их я увидел на северо-востоке от нас. Несколько мог оценить число, их было несколько тысяч, может десять-пятнадцать. Сотни костров горело на восточном берегу Танаи выше по течению. Похожи внешне на монгольских кочевников: плоские лица с узким разрезом глаз. Пронёсся на западный берег, там стоял дозор Ари. Чуть дальше мне было хорошо видно три деревни, в удалении несколько километров друг от друга. Если эти монголы форсируют реку, то потом они снесут всех Ари, даже не заметят.

Я вернулся в сознание. Отсутствовал буквально несколько секунд. Атух продолжал.

— Ари просят забыть былые обиды и предлагают вместе драться с этими захватчиками.

Тишина накрыла собрание. Мужчины задумались.

— А что, мы будем умирать за Ари? — недовольно спросил один из присутствующих.

— Если их разобьют, то Варвары придут сюда, — Спокойно возразил вождь.

Удрученно все покивали головами. Решили послать воинов к Ари.

После собрания разошлись по домам готовиться. Выступали завтра с утра. Я тоже решил учавствовать, мне хотелось применить мои новые способности. Может, что смогу. Если честно, то предполагал проигрыш, и уже думал, как и куда будем отступать. Жалко было новую семью, уже внутренне считал ее своей.

Дома, как ни странно, было спокойно. Жены привычно уже хлопотали по дому. Я заметил, что Эсма стала ухаживать за мной, старалась во всем угодить. Несколько необычна для меня была эта перемена. Может подарки так действуют. Потом я понял: она была так обескуражена моим отказом с ней спать, что стремилась изо всех сил добиться моего расположения. Да и Лада не отставала. Эта Гюлчетай смотрела на меня влюблёнными глазами, и я не знал, куда мне деться.

На ужин Эсма достала откуда-то бочонок с пивом. Кислое и совсем не похоже на привычное мне. Но я сделал вид, что мне нравится. Не вдаваясь в их мотивы, я был очень тронут. Немного захмелев с непривычки, я попросил приготовить постель. Завтра с рассветом мы идём на войну.

Вышел наружу глотнуть воздуха. Когда вернулся, я разделся и лёг на спину без задней мысли. Эсма незаметно прильнула ко мне всем своим голым телом. Я был не в силах сопротивляться, особенно после долгого воздержания. Ты добилась своего, женщина. Она покрыла меня горячими поцелуями, и меня снесло цунами ее страсти.

Когда море успокоилось, и последняя волна схлынула, Эсма измотанная уснула у меня на левом плече. Я тоже начал впадать в сонное забытьё. И не заметил, как справа ко мне прилегла Лада, нежно проводя рукой по моей коже. Я очнулся, когда она спустилась ниже пояса, может, проверяла, способен ли я на что-то. Я чуть одернул ее.

— Не надо, — Сказал как можно мягче, понимая, что задеваю чувства.

— Андрей, ты сказал, что если мы будем хорошо себя вести, то ты нас возьмёшь, — обиженным шёпотом пролепетала Лада, — я что? Плохо себя вела?

— Глупая, — Сказал я прижимая ее к себе, — Дело совсем не в этом. У вас наверно принято, что девочки выходят замуж рано. А вот там откуда я, это — табу.

— Что такое «табу»?

— Ну это так говорят, когда что-то совсем нельзя. Например, у вас же не берут в жены родных сестёр?

— Иногда берут.

— Серьезно? Ладно, проехали, — уже совсем я растерялся, — Вот если через года три-четыре, то конечно никаких вопросов бы не было.

— Почему ты считаешь меня ребёнком? Мне уже семнадцать.

— ??? Ну тогда через год или два, — Сказал неуверенно.

Она уткнулась лицом мне в плечо и тихо подрагивала. Бедняжка. Я был совсем не равнодушен к женским слезам. Потом ещё что-то успокоительное ей нашептывал. Натянул трусы на всякий случай. Когда она успокоилась, поцеловал ее в лоб.

С рассветом на север двинулся наш отряд. Так как на лошади я ездить не умел, поехал в обозе, чтобы не позориться. Пока мы ехали, я решил ещё раз прикоснуться к горящему дереву.

Мене не все пока было понятно с новым миром. В первую очередь нужно оценить географию этой версии земли. Я цеплялся за знакомый объект — Южное море и потихоньку просматривал все что граничит с ним, затем дальше. К сожалению, в данном представлении реальности я не мог привычным для людей образом оценить все целиком, с расстояния. Когда обогнул, видимо, уже всю планету, то возник однозначный вывод: эта планета — почти моя Земля. Континенты похожи, но отличаются по береговой линии от земных аналогов.

Ещё я хотел бы найти мою родную реальность. Я предположил, что ветка, к которой меня притягивает, это место моего текущего пребывания, соответственно другие ветки дерева — это иные реальности, среди которых была моя родина. Значит можно в прошлом найти момент, когда они пересеклись, и я совершил переход. Немного отлетев от ветки, я проследовал вдоль неё вниз и увидел то, что искал. Приблизившись к месту пересечения и обнаружив себя в момент перехода, я стал глубже всматриваться в элементы прошлого уже моей Земли. Что же можно тут поменять, что бы вернуться обратно, вернее переиграть в обратную сторону? Если я найду такой элемент, то, как я полагал, я просто останусь дома, и все, что было позднее, исчезнет, меня просто не будет на Земле номер два.

После нескольких попыток изменить какой-либо элемент, я понял, что это не возможно. Почему что ни один объект со мной не реагировал.

Само изменение элемента в прошлом — это процесс изменения вероятности какого-либо события с этим элементом. Например, когда я в прошлый раз коснулся застежки ремня солдата, то я просто увеличил значительно вероятность самопроизвольного открытия. В обычном состоянии застежка откроется сама с вероятностью менее 1 %. Я увеличиваю искусственно этот показатель до тех пор, пока она не откроется и реальность не измениться. Взаимосвязи и элементы со 100 % вероятностью видны мне четко и очерчено, там же где вероятность альтернативных взаимосвязей не нулевая, то объекты мерцают и имеют небольшое размытие.

В реальности моей родной земли я не смог найти размытый элемент. Кисель из событий прошлого там оказался замерзшим. Пришлось вернуться назад.

Мы приближались к деревне Ари. Нас встретили дружелюбно, Атуха и самых близких помощников пригласили в большой дом, видимо принадлежавший кому-то из местной знати. Кстати, в отличие от Самих у знати здесь были деревянные хоромы. Сказывалась близость к лесным участкам.

На совете с участием комсостава нескольких племен (кроме Самих были ещё союзники), обсуждали варианты действий. Я присутствовал, но не влезал.

Представители каждого племени заявили о количестве воинов, сколько из них пеших, сколько лучников. Решили ждать врага у реки в местах мелководья, где ее можно перейти вброд на лошадях. Таких мест оказалось довольно много. Поэтому определили, что дозорные будут там с высот наблюдать, а когда заметят врага, тут же зажгут костёр, по дыму которого определится место форсирования и туда пойдут основные силы.

Я, конечно, подумал, но не стал говорить, что они тупо во многих местах могут пройти одновременно, численность позволяет, тогда нас окружат и разобьют. Не стал говорить потому что академий военных не заканчивал, даже в армии не служил. На показ свою некомпетентность выставлять не хочу.

У меня родилась идея, как моими способностями воспользоваться.

Уже пятый день мы ждали, когда начнётся наступление. Разведка докладывала, что пока они не сворачивают лагерь. Чего-то ждут. Лишь я один знал, что они ждут своего военачальника, который уехал в ставку своего отца, хана великой империи Ханум.

Я не терял даром время и научился не только видеть материальные объекты и связи, но считывать информацию с них, так как слова и мысли оказались объективными элементами реальности, которых я поначалу не замечал. На более тонком уровне мне оказалась доступна любая не материальная информация о настоящем и прошлом, не зависимо от языка, в виде мыслеформ, которые интерпретировались на мой родной русский. Я мог переводить в трансе с любого языка. Но, чтобы говорить на новом для меня языке, все равно потребовалось бы какое-то время.

Молодой Хан возвращался сегодня вечером, а наступление планировалось под утро перед самым рассветом. Даже специально костры лагеря тушить не будут, рассчитывая на внезапность. Броды они все знают. Будет ложное форсирование по центру диспозиции наших союзников. Когда туда соберётся все наше войско, они перейдут Танаи основными силами по двум направлениям сразу, с севера и юга.

Я решил все это выложить Атуху, но без имён и подробностей. Может как-то это повлияет на планы.

— А ты откуда это знаешь, — Удивило меня недоверие вождя.

— Оттуда, — Головой и глазами показал наверх.

Мне думалось, что их вера в богов поможет мне. Оказалось, что рациональное не чуждо ветхому человеку. Так я и не понял, поверил мне Атух или нет. Войдя в транс увидел, что не поверил, но решил на всякий случай на совете предпринять меры для подстраховки.

Я же решил действовать самостоятельно. В первую очередь я резко усилил ветер путём изменения интенсивности солнца, которая оказалась достаточно вероятностной величиной. Нужно было днём разогреть поверхность земли выше, чтобы создать большую разность зон давления и легкий ветерок превратился в сильный, с порывами, ветер. Усилил этот эффект с помощью пригнанного атлантического циклона. Это было сложнее. Пришлось залезть в недельную давность и изменить на время трансокеанское течение типа Гольфстрим. В итоге ветер со скоростью более двадцати метров в секунду ворвался во вражеский лагерь и разнёс их костры по полю и трава загорелась. На западном берегу костры не жгли, как раз в целях маскировки основных сил. Разгоревшаяся степь смешала планы захватчиков, нужно было унять взбесившихся лошадей и уйти от огня. Мы выиграли день, а я опробовал свои возможности.

Может показаться, что я приблизился к божеству, управляю погодой. На самом деле нет. Нельзя что-то изменить просто так, волюнтаристски, нужно уловить всю последовательность взаимовлияющих объектов и выбрать те, вероятность которых максимально вариативна, тогда изменение будет существенным, довлеющим на всю дальнейшую цепь событий.

Мы отсрочили планы врага на один день. Так себе результат. Но на самом деле циклон, который я вызвал к жизни ещё должен оказать эффект, пока я не знаю какой точно, ведь будущее я не вижу, я же не бог.

К вечеру я направился к тому месту, где будет ложный прорыв. Для своей работы я выбрал высоту чуть в стороне от позиций. Я ещё увеличил силу ветра, рассчитывая, что циклон усилится и пойдёт ливень. Если не пойдёт, вернусь назад и скорректирую погоду снова.

Солнце зашло уже часов пять назад. Я уже вижу в трансе, что всадники Ханум тихо начали форсировать Танаи на центральном броде. Хотя с нашего берега их еще не наблюдается.

Вот они, показались, прямо на фоне отсвета восточного неба, где загоралось утро. Наши зажгли костёр, но он был уже не нужен. По моему совету тут дежурило уже часть наших воинов, но не основные силы. Послушал таки меня Атух и союзников убедил.

Отвлекающий манёвр Ханум — это около трёх тысяч воинов. С нашей стороны здесь были только двести лучников и пятьсот человек пеших. Но выход из брода предварительно оградили частоколом справа и слева, оставляя только узкий проход с пляжа метров двадцать, таким образом, нивелируя преимущество врага.

Стремительно выскакивая из воды, войны Ханум ринулись на пологий западный берег. Это были и всадники-лучники и всадники-копьеносцы. Засвистели стрелы с обеих сторон. Засека не давала врагам развернуться. Передовая часть вражеских конников врезалась в пеший заслон, вооруженный пиками и топорами. Началась сеча. Видел такое в кино в режиме slow mo, достаточно спокойно воспринимал. Но тут меня вырвало. Душераздирающие крики от боли заглушались лязгом оружия и конским ржанием.

Я ждал момент. Когда я увидел, как последний всадник с той стороны вышел на наш берег, то начал мониторить в режиме транса другие два брода. После прошло около часа, затем увидел, как с севера и юга от моего места нахождения двинулась настолько огромные по числу массы войск, что я уже почти трухнул. Потом отмотал назад и включил грозу с проливным ливнем, как раз к этому моменту. Для обычного солдата гроза уже безусловно была, она не возникла вдруг, а сначала собиралась, и он не помнил реальность с чистым небом. Только я помню. И самое странное, это то, что я помню обе реальности, но продолжаю себя ощущать только в изменённой.

Ливень полностью лишил возможности переправы, так как уровень воды резко повысился, сильное течение сбивало с прямого пути, гроза слепила и пугала лошадей. Ханум так и не смогли перевести основные войска на западный берег.

Передовой отряд для отвлекающего манёвра был полностью вырезан с помощью подошедших подкреплений, но, может, какие-то отдельные войны смогли обратно пересечь реку. У нас тоже были потери, но не такие серьезные.

Когда солнце взобралось на небо повыше — воцарилась тишина. Промежуточная победа подарила нам ещё один день, отсрочила все ещё неминуемое поражение, по моим соображениям. В трансе увидел, что Ханум не планируют до вечера атаковать, поэтому завалился спать прямо где стоял.

Как проснулся, нашёл Атуха в нашем лагере. Спросил о потерях среди Самих. Оказывается, их не было у центрального брода, поэтому все целы.

— Знаешь, Атух, мы в любом случае проиграем, и наши мужчины могут не вернуться домой.

— Ты что говоришь! — Взбесился Вождь, но его гнев тут же улёгся.

Понимает, что я может знаю то, что ему не ведомо.

— Ты знаешь сколько их, Атух? Ещё вчера их было в пятеро больше. Сегодня они зализывают раны, а вечером или завтра их войска все сметут.

— И что нам делать? Я знаю что у тебя есть какая то сила. Удей говорил мне, но я не понял его россказней.

— Мало что. Могу немного управлять погодой, могу читать мысли, знаю, что происходит вдали от нас.

Атух завороженно смотрел на меня.

— Ты все это можешь? Значит ты можешь остановить варваров?

— Не значит. Какие-то мелочи могут задержать, может даже где-то позволят победить временно. Но остановить историю нельзя. Это как на охоте на Зуя. Когда стадо несётся, можно лишь слегка его перенаправить, но остановить — нет. Даже если я найду способ в корне изменить прошлое, где-то очень давно, чтобы империя Ханум перестала существовать, вы тоже можете исчезнуть, как будто вас и не было.

Атух видимо мало что понял из моего монолога. Я продолжил.

— Завтра будет решающая схватка. Они перейдут реку выше по течению, больше они не будут рисковать. С этим мы ничего поделать не сможем. У них очевидный перевес в коннице, силы явно не равны. Я бы предложил сразу сейчас уйти, не дожидаясь, но думаю, ты не согласишься.

Атух кивнул, подтверждая мою догадку.

— Тогда поступим так, — начал я излагать план, — Когда сражение будет на исходе, мы будем разбиты, ты дашь команду отходить оставшимся войнам Самих. Вы как можно быстрее вернётесь в деревню и будете готовиться уйти всем племенем дальше на юг или на запад. Я буду прикрывать, как сумею отход твоих воинов с поля боя.

— Ты можешь сражаться с ними?

— Нет, вождь. Как вы я не умею. Но попробую кое-что.

Главный Самих верил мне. Было видно по его осунувшимся плечам. Но он не мог отступить без боя.

Атух ушёл проверять готовность своего отряда. Да и мне необходимо было подумать. Я просидел у лагерного костра до самого отбоя. Было зябко. В воздухе чувствовалось приближение осени. Вспомнилось о доме, как там было привычно и удобно. Здесь же нужно было постоянно бороться за выживание. На что ты меня обрекла, моя Принцесса.

Один вопрос, связанный с моими новыми способностями, у меня возник и стал все больше донимать меня. Если я изменяю реальность, то почему не происходит развилки? Развилки существуют, но не в случае моих вмешательств. От чего это зависит? И ещё одно в связи с этим: если я изменю значительно что-то, как это изменит меня? После вмешательства в метеоусловия, я помню и чистое небо и ливень, и то что день был ясным и то, что тучи сгущались, и ту реальность и эту. Это слегка обескураживает. Если, предположим, я изменю события так, что даже не встречусь с Самих, а, например, меня подберут другие люди, то как это будет для меня? Я буду помнить обе своих версии меня? Одно знаю — не хочу таких экспериментов.

На следующий день я, уже привычно войдя в транс, видел, как переправляются ханские конники. Уже злые от случившихся неудач, они быстро приближались к одной из деревень Ари с севера. Я предупредил нашего командира. Он сразу дал команду выдвигаться навстречу врагам. Союзники тоже получили информацию от гонца и начали сбор.

После нескольких часов пути наши коалиционные войска приблизились к месту будущего сражения. Дозорные полчаса назад наткнулись на авангард Ханум и вернувшись доложили.

Я привычно уже устроился на высоте подальше, что бы быть готовым применить сегодня мое новое оружие.

В центре большой поляны в долине между холмов уже стояли конные войска противника. Вернее только их часть. Войны союза племён после короткой паузы атаковали их всеми силами: сначала лучники вышли на дистанцию обстрела и сделали несколько залпов, затем конные части, рванули на противника, крича что-то типа «Ура», за всадниками шли пешие, держа в руках топоры и пики.

Это была приманка. Всадники Ханум были лучниками и сразу сделали ответный залп в нашу сторону, выбив много людей и лошадей. Первые ряды попадали, а следовавшие за ними спотыкались. Создалась толчея. Стрелы все сыпались на сгрудившихся наших воинов. Затем справа и слева из-за холмов показались и остальные Ханум с пиками. Они брали армию в кольцо.

Захватчики с востока, обладали явным преимуществом в числе, и старались просто окружить наши отряды и затем перебить. Силы обороняющихся таили. Помощи ждать было не откуда, кроме как от меня. Я планировал применить новую тактику при отходе наших. Но, если я не использую ее сейчас, поддерживать будет некого.

Я снова запустил процесс с грозой и ливнем. Только секунду назад надо мной было ясное небо и солнце, вдруг все стало чёрным и ветер гнал грозовые тучи прямо ко мне. Этот резкий переход видел только я. Но и процесс созревания непогоды я тоже видел.

Молнии сверкали внутри туч. Я приготовился к тонкой работе. В режиме транса я погрузился в микроуровень, рассматривал связи между молекулами. Нужно было взять под контроль механизм образования атмосферного электричества. И механизм разряда. Мне стали понятны процессы внутри дождевых облаков, где отрицательные ионы накапливались в каплях воды. Я начал воздействовать на динамику капель летящих к земле, чтобы направление разряда между небом и землей происходило по мною заданному направлению, которое, по сути, должно быть путём наибольшей электропроводимости.

Наверно я очень странно выгляжу со стороны. Непонятного вида человек с закрытыми глазами совершает пассы руками. Я отметил пять ключевых целей на ближайшую минуту и вышел из транса, чтобы увидеть все своими глазами.

Необычайно сильный разряд молнии ударил в одного из вражеских конников. Из-за того что войска намокли под дождем, всадник просто сгорел заживо. Следом каждые пятнадцать секунд удар молнии повторялся четыре раза подряд. Ещё четыре ханумских война были сражены насмерть. Я снова вошёл в транс и снова отметил ещё десять целей. Снова десять трупов.

В процессе работы по сбору и аккумуляции заряда заметил, что влиять на электроны в атомах легко, все они чрезвычайно вариативны. Видимо, в микромире уже заметны законы квантовой механики, с ее принципом неопределенности и суперпозиции. Источником моих возможностей как раз и является неопределенность.

Что-то начало происходить в рядах противника. Сначала эпизодически по одному, затем по два-три человека бросались наутек вражеские войны. Вот это правильно. Паника в стане врага — наш самый главный союзник. Хотя и наши тоже нервничают. Дурни! Не видите что ли, что только по ханумцам лупит гроза.

Я откатывался в прошлое на короткий миг и проводил манипуляции, словно заряжал боекомплект в РСЗО и отмечал на карте цели. Каждые две минуты — залп из десяти разрядов. Может я сейчас похож на Зевса или Перуна, но образ Тора все же ближе.

Паника у сражающихся нарастала. Победы конечно быть не могло, ведь я не мог произвести десять тысяч грозовых ударов, но те что падали врагу на головы — неимоверно пугали стоявших рядом с испепелёнными товарищами. Битва закончилась ничем. Воины обеих сторон расходились в разные стороны, унося ноги от жуткого зрелища. А я все продолжал, пока видел противника.

Войска союза племён, изрядно потрёпанные отходили на юг. Их осталось не более полутора тысяч. Ханум бежали на восток, обратно пересекая реку вплавь.

Я уже тоже собирался догонять своих как произошло неожиданное: на мой холм вбежали несколько Ханумских солдат, видимо где-то потерявших лошадей. Один из них сразу быстро достал лук и всадил мне стрелу чуть выше левой части груди. От фонтана неожиданной боли я отключился.

Когда очнулся, пока не открывал глаза. Тошнило. Видимо я на чем-то ехал, и от подпрыгивания на кочках адски болело плечо.

Наконец осмотрелся. Лежал я на дне повозки, сверху которой был короб в виде клетки из переплетенных деревянных прутьев. Клетка на колёсах, которую везла лошадь. Со мной лежали и сидели люди, по виду Ари. Раненые бойцы, женщины и дети. Человек десять.

Я взглянул на плечо. Стрелы не было, рана туго перетянута тканью, оторванной от моей же рубахи. Только кровь из раны слегка проступила. Интересно, кто пожалел доходягу?

Походу я в плену у Ханум. Если не убили сразу, значит, продадут в рабство.

На секунду вошёл в транс. Перебирая мысленно охрану, обнаружил носителя информации. Мы едем в Ашту. Это был крупный город гораздо восточнее Мармиса, на перепутье торговых караванов. Чей это был город раньше я не понял, а сейчас контролируется Ханум. Там был крупный невольничий рынок.

Травянистые холмы исчезли и до самого горизонта степь представляла собой абсолютно ровную поверхность, покрытую трещинами, серую землю без единой травинки. Похоже было, что мы едем по пустыне, но без песка.

Меня сейчас ничто не интересовало кроме того, чтобы придумать: когда и где совершить побег. Я думал, с моими способностями легко найду способ удрать и добраться до Самих. Только если я сейчас убегу, как мне в этой пустыне одному? Если бежать, то только туда, откуда можно самостоятельно добраться до своих.

Справа от меня сидела девушка, по виду Ари, лет двадцать пять. Спутанные волосы, под глазами круги. Рядом с ней мальчик пятилетний. Может это она меня перевязала?

— Привет, меня зовут Андрей, а тебя? — Язык у Самих и у Ари был один и тот же.

— Эля, а сына Эдгар, — Вяло и подавленно отвечала она.

— Это ты меня перевязала?

— А что, тугая повязка? — Обеспокоено уточнила Эля.

— Нет, спасибо большое, — Искренне был я благодарен тому, кто просто помог незнакомому человеку.

Мне сразу подумалось, что убегать, оставляя их на съеденье, нельзя. Тем более, после того, что Эля для меня сделала.

Рана очень беспокоила. При отсутствии антибиотиков, мои шансы пятьдесят на пятьдесят.

Родилась одна мысль. В трансе я погрузился в собственное тело, нашёл место раны. Уже по опыту зная, что мелкие объекты легче поддаются воздействию, решил попробовать на себе. Я хотел быстрее заживить место ранения.

Для начала стал изучать взаимосвязи, ведь я очень слабо разбираюсь в анатомии и биологии человека. Выделил два основных процесса — регенерация новых и очищение отмерших тканей. Путём воздействия на клетки костного мозга и лимфоузлов надо было ускорить выработку лейкоцитов. Напрямую конечно не могу воздействовать на производство. Это не вариативный процесс, а строго обусловленный качеством и количеством, ответственных за выработку, клеток. Для воздействия надо было погрузиться в своё прошлое и усилить процесс их деления, чтобы к текущему моменту выработка была на максимуме. Оказалось, что не слишком эффективен был мой способ. Ускоренное омоложение тканей незначительно увеличивает производство лейкоцитов. Пришлось все-таки спуститься на уровень ниже, в глубину самой клетки. После долгого наблюдения пришел к выводу, что усилить выработку любого фермента возможно, изменив генную структуру, опять же в результате деления клетки, используя вариативность при копировании днк. То есть, под моим воздействием обновлялся геном новой клетки в результате деления, и новая ткань помогала мне выздоравливать быстрее. Можно было конечно также изменить геном для ускорения синтеза самих тканевых клеток, но это могло, на мой взгляд, привести к неконтролируемому росту тех же лимфоузлов.

После обдумывания новых возможностей до меня дошло, что я могу не только лечить, но и калечить. Если я буду воздействовать на геном любых клеток, вызывая их задержку роста или, наоборот, не контролируемый рост вместе с повышенной выработкой ферментов, то полученный дисбаланс может убить. Я не могу на расстоянии пережать сонную артерию, но могу вызвать остановку сердца, блокировав выработку определенных веществ, изменив геном органа, который их вырабатывает. Я даже не знаю их названия, но процессы мне видны.

Ехали больше недели, останавливались по дороге по расписанию в туалет и вечером на ночевку. Кормили только на длинной остановке: чарку воды и хлебную лепёшку. Я уже привык к постоянному чувству голода, но всеравно иногда делился с соседкой хлебом.

Я потихоньку начал учить язык Ханум. Залезал в мыслеформы, когда они что-то говорили на своём. Сопоставлял произносимые звуки и смысл, пытался их повторять шёпотом. К концу поездки у меня был запас наверное из ста слов.

Приехали в Ашту под вечер. Город встречал нас тишиной на фоне заката. Дома в восточном стиле, двухэтажные, с ровными белыми стенами и маленькими окошками, похожими скорее на ласточкины гнезда. Нас разместили в огромном сарае, прямо рядом с площадью, которая видимо и была невольничьим рыком. Он представлял собой пустое помещение без окон и внутренних перегородок. Стены, видимо, были сделаны из необожженого кирпича буро-желтого цвета. На земляном полу была разбросана сухая трава, как подстилка для животных. В сарае сидели люди по периметру стен. Это были всех возрастов мужчины, женщины и дети — около ста человек по моим прикидкам. «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — вспомнил цитату из известной книжки, глядя на удручающее состояние пленников. Плач какого-то ребёнка, тихая ругань мужчины. Хотелось бежать прямо сейчас.

Бежать конечно в Мармис, но нужно было найти тех, с кем бы я мог это осуществить. В одиночку я потеряюсь или вовсе погибну.

Утром нас вывели на площадь и посадили в своеобразный загон, огороженное забором место. Забор был низкий. Это позволяло потенциальным покупателям видеть своих будущих рабов. Нас охраняли по периметру люди с копьями, внешности Ханум, но не солдаты регулярного войска, так как были одеты скорее как пираты. Если кто-то подходил заинтересованный, сразу подбегал маленький человек, в длинном восточном халате, монгольской наружности, с тонкими чёрными усами и такой же тоненькой бородкой.

— Приветствую, господин! У нас рабы на любой вкус, для любой работы.

Приценивались к нам явно не бедные представители самых разных национальностей и рас. Сложно было судить, кто они по статусу и целям покупки, а в голову каждому лезть не хотелось. Потенциальный покупатель проходил мимо сидящих и внимательно рассматривал. Когда какой-нибудь тип начинал пялиться на мою соседку или мальчика, я не осознанно напрягался.

В какой-то момент подошла богатая и знатная, судя по чванливой роже и украшениям, женщина лет пятидесяти. Интуиция подсказывала, что ищет слуг. После сканирования ее мыслей так и оказалось. Особа остановилась напротив девушки, оценивая. Думал, что их все равно кто-то заберёт, уж лучше эта, а не какой-то развратный пень.

Вроде оформили сделку. Охранник жестом показал Эле, что пора вставать. Когда она с сынам поднялась я вскользь бросил ей:

— Я за вами вернусь.

— Хорошо, — Ответила Эля, но по ее виду было понятно, что она мне не верила.

Начали потихоньку разбирать остальных. Сначала были проданы бывшие солдаты, хоть и с ранениями, — они годились для тяжелых работ. Потом женщины и дети тоже потихоньку вставали и уходили за новыми хозяевами, надеюсь только в качестве слуг. Остались только непойми кто, типа меня и двух уже практически пожилых мужчин. Не котировался я на этом рынке.

Но в конце дня нас всех забрал купец, похожий на марокканца или бедуина. Из мыслей я прочёл, что он хотел заработать на нас, перепродав в портовом городе на галеры. Здесь мы ему достались по цене новогодних игрушек второго января.

На следующий день из Ашту формировался караван, и наш новый хозяин планировал принять в нем участие вместе с покупками.

Этот вонючий бедуин решил экономить, и мы шли пешком, связанные общей верёвкой: трое мужчин, в ком желающие купить рабов не заметили достойной физической формы. Помимо нашей группы в караване были и другие купцы, которые вели своих груженых верблюдов, были и пешие, видимо слуги, охрана или какой-то рабочий персонал, входивших в состав челяди этих купцов.

Как можно было догадаться, идти пешком по пустыне связанным, меня не вдохновляло. Я конечно рад был, что меня выведут туда, откуда я могу дойти морем до империи Латин, соответственно я легко попаду в Мармис, а там где-то найду Самих. Но оценивая риски и минусы, побег из сарая в Ашту теперь выглядел предпочтительней. Жаль, что не решился.

У марокканца был один охранник, он замыкал отряд идущих пешком, а впереди был на верблюде сам марроканец Исул, который конечно не был из Морокко. От Исула я узнал не много, но достаточно, чтобы представить путь до Бейту, города-порта на восточном берегу Южного моря, в составе уже гигантской империи Ханум. Через месяц ходьбы мы должны были туда прибыть.

Если проводить аналогии с географией моей Земли, то Танаи — это Дон или Волга; Только не было здесь Каспийского и Чёрного моря отдельно, а было одно большое Средиземное море, называвшимся Южным. И полуострова Анатолия, где в моем мире находилась Турция, и Кавказских гор — не было. Соответственно, Мармис — это Астрахань или Ростов-на-Дону, но на берегу Южного моря, больше напоминавшего океан. Ашту — город в степях Казахстана или Кыргызстана, а Бейту — порт на восточной окраине Южного моря в районе условно Ирана, который в этой географии омывался солеными водами с запада. Так что путь нам предстоял совсем не близкий.

Я теперь твёрдо решил бежать. Можно было вернуться в Ашту, но у меня был более амбициозный план.

На второй день пути наш караван проходил мимо деревни, но мне на язык больше подходило слово «аул». Каменистые склоны холмов скрывали несколько домов, выложенные из плоских известняковых лепёшек под крышами из прутьев и соломы. Одинокий аксакал с пространным взглядом и длинной палкой провожал нашу процессию, идущую по дороге, по центру аула.

В начале своей спецоперации по освобождению я резко снизил порог боли охраннику, идущему сзади, путём сокращения производства естественного обезболивающего и он мог сгибаться в судороге даже от моего прикосновения. Через пару часов как печень модифицировалась, я повернулся к монголоиду и сжал его плечо. Охранника перекосило от боли. Я ему на языке Ханум однозначно намекнул, что или он просто остаётся в ауле вместе с хозяином или он будет чувствовать боль всегда. Первый вариант, я думаю, ему показался более приемлемым.

После я легко изменил Исула. Он все чувствовал, но не мог ничего сделать или сказать. Убивать его точно не за что было. Поэтому произвёл над ним действия с нервно-паралитическим эффектом. Его печень благодаря моим генным модификациям перестала блокировать вещество, разрушающее специальный гармон, который влияет на состояние сосудов и нервов, но ровно на столько, чтобы не привести к летальному исходу. Все названия мне попросту не известны, но я же не учился нигде, просто вижу.

Обездвиженного Исула я выгрузил в ауле прямо на обочине. Он там очнётся завтра, и я верну потом его состояние к норме. Далее я переоделся в марокканскую одежду: это свободный цветастый халат и белая чалма, частично намотанная на шею в виде шарфа и сел на верблюда вместо Исула. Двух других рабов я просто развязал, и те ломанулись по дороге в сторону Ашту.

И вот, я один остался из всего отряда, переодевшись и пересев на верблюда. Другие участники каравана абсолютно проигнорировали происшествие. Поэтому я спокойно отправился в Бейту уже свободным человеком.

Пейзаж вокруг постепенно менялся. Холмистые степи упирались в скалистые невысокие горы. Наш путь проходил через перевалы, по узким тропам вдоль обрывов и каньонов, местами встречалась буйная растительность, даже хвойные деревья, если рядом был источник влаги. На стоянку мы обычно спускались вниз, где, если не пересыхал, был небольшой ручей. Вообще, в целом, это была засушливая территория.

В один из вечеров, когда пора было искать место для ночлега, караван спускался к изгибу воды, текущей с шумом по дну ущелья. В какой-то миг верблюд оступился, и несколько камней скатились из-по д копыт с грохотом вниз. В это время я дремал. А что прикажете делать целый день, сидя верхом?

Потеряв равновесие из-за качнувшегося верблюда, я слетел вниз. Резкая боль дернула мой локоть на левой руке. Перелом, подумал я. Вспоминал ругательства на испанском зачем-то. С усилием воли я залез обратно на животное, хотя только с одной рукой было сложновато.

Отдышавшись, я погрузился в транс и отследил все события последних пятнадцати минут. Оценив причины и следствия, решил укрепить суставы у верблюда путём влияния на производство вещества, находящегося в соединении костей.

В один из вечеров, когда пора было искать место для ночлега, караван спускался к изгибу воды, текущей с шумом по дну ущелья. В это время я дремал. А что прикажете делать целый день?

Сладко зевая, я смотрел вниз. Вдоль тропы было много мелких камней. Не долго и оступиться, подумал я. Вспоминал испанские названия окружающих предметов зачем-то, наверно от скуки

Я ясно осознал перелом руки из другой версии реальности, но мой локоть был в полном порядке. Спустились к ручью. Я с моим верблюдом напились. Припасов Исула хватало для комфортного потребления без тени экономии. Люди разводили костры и готовились к ночлегу. Я, положив свою подстилку на землю, устроился возле своего очага и смотрел в темнеющее небо, где зажигались постепенно светлые точки.

На следующий день к полудню мы вышли из ущелья. Горы остались позади. Сразу за скалами мы вошли в пустыню, белые пески привалились к каменным стенам. Видимо тут были не слабые ветры. Верблюды спокойно шли по одним им видимой тропе среди барханов. Наверное, гигантская пустыня! Что-то вроде нашей Сахары. Я не сомневался, что главный проводник каравана нас выведет.

По пути в Бейту мы два раза попадали в песчаные бури. На этот случай, оказывается, существовала в поклаже просторная накидка. Нужно было прижаться к песку, накрывшись с головой, но не плотно, чтобы не задохнуться.

Наконец, тридцать пять дней пути из Ашту в Бейту закончились, и я увидел мелькающие вдали постройки и огромное разлитое щедро море.

После того, как караван зашёл внутрь города, он перестал существовать, рассосался. Мои глаза с интересом рассматривали абсолютно белые жилые дома. Может, их все время подкрашивали? Большие шумные купеческие подворья стали попадаться в глубине Байту. Я со своим новым двугорбым другом двинулся в сторону порта. Море давало о себе знать непередаваемым запахом и криками чаек. Но, все же, дышать в этом климате было тяжеловато. Песчаная пыль рядом лежащей пустыни поднималась высоко даже слабым ветерком. И шарф, будучи вторым концом чалмы, почти всегда закрывал мое лицо.

На рейде стояли несколько кораблей, назначение которых мне не известно. Главным образом это были гигантские галеры, с торчащими с бортов вёслами, и, при этом, с большим квадратным парусом. Два корабля находились пришвартованными к длинному причалу, далеко выдающимся в море. Я решил узнать о возможности пересечь море на этих суднах.

По причалу бегали босые чернокожие парни в легких хлопковых штанах и рубахах. Они катали бочки с чем-то с берега до одной из галер. Оказалось, что шла погрузка купеческого торгового корабля, идущего в Анкор, столицу империи Латин и центр мира, как его называли местные, не смотря на то, что тут был контроль Ханум. Видимо, независимо от того, кому принадлежит власть, для оценки величия имеет значение больше достижения культуры и цивилизации, а лидерство в этом местные признавали за Латинами.

Хозяин судна, купец Левин, был с черными вьющимися волосами и такой же бородой. Темное от загара лицо с орлиным профилем подозрительно выражало радушие и благожелательность к моей просьбе взять меня на борт. Для укрепления уверенности в моей платежеспособности я потряс перед Левином мешочком с латинскими монетами, которые раньше принадлежали Исулу.

— Отправляемся завтра, — Показав пробелы в зубах, улыбаясь, Левин.

— Отлично!

— Мы тут на берег идём, перед завтрашним отплытием выпьем вина и поиграем в кости. Идёте с нами?

— Не вопрос, — Уже предвкушая застолье, ответил я.

Под словом «Мы» Левин имел ввиду себя, а также старшего помощника, по-сути являвшегося капитаном, и ещё боцмана. Почему они решили взять меня с собой? Но без задней мысли окунулся в атмосферу разврата злачных портовых заведений.

Мы зашли в одно из таких мест, очевидно хорошо знакомое моей компании. Сразу к нам подскочил человек в белой хлопковой одежде, видимо являвшейся местной морской униформой, со спитым лысым светлым лицом.

— Как всегда?

— Да, Салах, сделай четыре, — Сказал Левин, проводя взглядом по сидящим за столом.

Вино было приличным. Даже не ожидал. Также нам вынесли жареной рыбы, каких-то моллюсков. Мы сидели, сначала молча, затем мои товарищи слегка разговорились: травили морские байки. Салах не однократно подходил к нам и подливал вино из кувшина по керамическим чашкам. Люди постепенно хмелели, я тоже не отставал. Дело уже дошло до очень неприличных анекдотов и я рассказал пару известных мне, услышав в ответ дикий гогот.

В какой-то момент я отключился.

Очнулся я от дикой головной боли. Открыв глаза, не увидел ничего. Тьма абсолютная. Руки и ноги тоже ломило. Я слегка ощупал окружающую действительность. Это какое-то маленькое помещение, в котором я лежал на полу.

К моему ужасу я не смог войти в транс, что-то мешало.

Дверь каморки неожиданно отворилась, впустив дневной ослепляющий свет.

— Очухался? Давай сюда! — Сказал кто-то, кого я не разглядел из-за не привыкших к яркому свету глаз.

Он зло ругаясь вытащил меня за шкирку и толкнул перед собой, типа я должен был куда-то идти.

— Вперёд! — Нетерпеливо орал человек.

Потом по голосу узнал боцмана, одного из тех троих, с кем вчера я пил. Меня привели к Левину, который вальяжно расселся в своей каюте.

— Как ты посмел явиться сюда со своим свиным рылом? Мало того что оделся в одежду Исула, забрал его деньги, так и имеешь наглость просить чего-то.

Теперь до меня начало доходить. Это были знакомые Исула, которого тут хорошо знали. Они вчера что-то подложили мне в вино, и я отрубился. Это какое-то снотворное или яд, или что-то среднее. Это вещество помимо всего прочего блокировало мою возможность управлять реальностью. Тогда ничего не поделаешь, придётся ждать, когда этот препарат выйдет из организма полностью. Если бы я вовремя просмотрел бы их мысли, ничего бы не случилось.

— А ты пойдёшь в трюм и будешь с остальными рабами толкать вёсла, — С ненавистью в его сузившихся глазах сказал Левин.

Я даже не потрудился отвечать что-то. А смысл?

Меня пинком отправили вниз, я пролетел перила и ударился о доски пола. Здесь была полутьма. Из окон бойниц немного пробивался свет. В каждое окно было просунуто гигантское весло, стоявшее в уключине. С помощью здоровенного матроса я оказался пристегнут железной цепью к месту рядом с веслом. Браслеты защелкивались на лодыжках ног. Рядом со мной был, тоже с браслетами на ногах, мускулистый негр. По-моему один из тех, кто перекатывал бочки с берега.

Вот попал — так попал.

Яд выводился из организма пару дней. За это время я уже основательно устал. Боль в мышцах от гребли не позволяла разогнуть спину. Так тут ещё матрос, который следил за гребцами периодически бил палкой по спине тех, кто по его мнению был не достаточно радивым. Я часто был в их числе.

Когда я снова получил свой дар назад, в первую очередь я оценивал ситуацию, какие ещё тут могут быть сюрпризы. На галере были семь матросов, Левин, старпом, боцман, в трюме двадцать рабов. Мы должны прибыть в Анкор через неделю.

Мы спали прямо в трюме, когда ветер разгонял паруса, и галере не нужна была помощь гребцов. Униженные и потерявшие давно свой облик люди лежали рядом с их местом работы. Смирение со своим рабским положением — вот что делает раба из пленного гордого воина.

Потихоньку я оттачивал в уме детали плана. Нужно было выбираться отсюда, и я применил новый приём.

— Эй, Дави, подойди сюда, — Произнес я в тишине.

Это охранник, который выходил за дверь, когда мы отдыхали. Дави откликнулся:

— Это кто там такой смелый? Палкой по зубам давно не получал? — Угрожал Дави, открывая дверь и направляясь ко мне.

— Открой браслеты, Дави. Тогда я не буду делать тебе больно.

— Да ты наглец, — Только и успел произнести охранник падая с резким криком.

Дело в том, что в результате своего перелома, я обнаружил кроме вариативности изменения генома, ещё и подвижность костных структур под механическим воздействием. То есть если ослабить костную или соединительную ткань, ограничивая в ферментах, типа кальция, то позвоночник может, например, получить резкую грыжу или перелом, или защемление нерва.

В данном случае я защемил ему нерв на позвоночнике благодаря тому, что я просто резко усилил естественный процесс разрушения костей. Подгадав именно к этому моменту его приступ.

Ну что, попробуем ещё? — Спросил я, — Или все-таки откроешь браслеты?

Дави, кажется, испугался и, уже отходя от боли, открыл замок. Я освободил ноги, обернув их чистой тряпкой, так как все они были разодраны в кровь кандалами. Затем я отпер браслеты остальных бедняг и поднялся из трюма на палубу.

Дальше даже мои способности не понадобились. Группа чёрных, бывших рабов, достаточно быстро подавила сопротивление малочисленной команды. Власть на корабле теперь принадлежала мне.

Руки Левина были связаны за спиной. Сам он валялся на полу собственной каюты, обреченно смотря сторону. Я обратился к нему:

— Скоро пришвартуемся.

— Это хорошо! — бурчал Левин, — Тебя, беглого раба там быстро схватят в Анкоре.

— Кстати, да, — Спокойно кивнул я головой, — Ты должен продать меня как раба тем, кто организует гладиаторские бои.

Леви искренне недоуменно посмотрел на меня.

— Естественно только меня, остальные свободными покинут причал. Мы все выйдем через пару часов после того, как негры уйдут.

— Но тебя могут не купить в атриум! Там же не всех подряд берут.

Атриум — это местный коллизией и для того, чтобы все получилось я должен был попасть туда.

— Так постарайся, сбрось цену. Не мне тебя учить.

Как только Леви понял, что его не убьют, сразу приободрился.

Наша галера под парусом тихо просачивалась между других кораблей, чтобы найти место швартовки. Как и планировалось, освобождённые рабы выскользнули на причал и скрылись между портовыми строениями. Время спустя вышли и мы, уже освобождённые моряки и хозяин судна. Левин дал команду старпому найти новых людей для разгрузки, а сам вместе со мной пошёл в город.

Он добровольно помогал мне в моем плане, так как для него это был лучший исход и нападать на меня было глупостью и потерей выгоды.

Мы шли по улице, мощеной плоским шлифованным булыжником. Трёх, даже четырёх этажные здания помпезно встречали нас. Сложены они были из камня или из кирпича. Стеклянные окна. В сравнении с Ашту, Бейту и даже с Мармисом, здесь все было более технологично, богато, изыскано. Столица! Что ещё сказать.

Левин, видя мой интерес к окружающему нас городу, гордо произнёс:

— Что, Варвар, не видел ещё такого раньше?

— Кумыс, — сказал я на языке Самих.

Ближе к центру рядом с большими зданиями с высокими колоннадами в городе располагались парки, где чиновники гуляли в тени деревьев, обсуждая дела. Жители Анкора были похожи на жителей Мармис. Длинные цветные туники одевали и мужчины и женщины. Только мужчины опоясывались ремнём, на котором у большинства висел небольшой нож. Некоторые сверху были накрыты тёплым пончо. Осень тут была в разгаре и, наверное, приближалась зима.

Мы больше часа двигались до величественного Атриума. Левин знал куда идти, поэтому быстро свернув к группе строений непонятного назначения, громко простучал в калитку одного из таких. Засов отварили и мы вошли.

Мы пересекли большой и пустой двор, затем спустились по узкой лестнице уже внутри помещения. Наверное, оказались в подвале и, неожиданно, меня снова заковали в кандалы и завели в комнату, где одна из стен была решёткой, она же — дверь. Надо было поддерживать амплуа невольника.

Прошло немного времени и ко мне спустились двое: Левин и какой-то жирный мужик в тунике, явно местный.

— Этот что ли? — Спросил с нотками брезгливости человек.

— Да, этот.

— И зачем он мне?

— Это он с виду такой. В драке ему равных нет, — Безбожно врал Левин.

— Сколько?

— Два дирама.

— Ты меня за кого держишь? Он больше одного не стоит. Давай испытаем, если хочешь.

— Хорошо, давай один, — Испугался мой «хозяин», что вскроется на испытании то, что я вообще провалю любое испытание.

— Договорились, — Радостно произнёс толстяк, которого звали Салот.

Он, видимо думал, что хорошо опустил цену. Я не был на вид слабым и худым, но и специфичных мускульных рельефов тоже не было.

После сделки меня отвели в другой подвал, огромное помещение, освещённое лампами на животном жире. Оно было закрыто решетками с одной стороны, но внутри были нормальные кровати, столы и скамейки. Подвал был заполнен людьми, здоровыми мужиками разных цветов кожи. Они что-то весело обсуждали, пили, видимо, вино. Когда меня завели, все на секунду замолчали и посмотрели в мою сторону. Во мне не увидели ничего интересного и продолжили разговор.

Я нашёл себе место в углу, присел, прикрыв глаза.

В трансе я медленно исследовал все вокруг: помещения, людей, события этого дня.

Опять вспомнил свой вопрос, оставшийся без ответа: Что такое развилка? Почему мои корректировки реальности не приводят к разделению? Я сделал ещё одну попытку разгадать эту тайну. Продвинулся по соседней ветке рандомной реальности против течения времени и нашёл место последней развилки. Это произошло примерно сто пятьдесят тысяч лет от «настоящего» в той реальности. И принялся скрупулёзно сравнивать объекты в двух реальностях на предмет расхождения. Сначала крупные. В тех изменениях, что делаю я, эффект виден сразу, поэтому ждал увидеть что-то подобное. Но все пары элементов не содержали различий, по крайней мере вплотную ко времени развилки. Мелкие отклонения проявлялись чуть позднее и только накопившись оказывали значительное влияние. В целом разница между реальностями нарастала, но в самом корне разделения ее не было. Начал смотреть в микромире. Долгий перебор пар не приводил ни к чему. Мне бы комп, что бы программа сама сравнивала, а не вручную перебирать. Мои поиски оказались в тупике, я так и не увидел супервариацию, как причину разделения. Я настолько глубоко погрузился в микромир, что увидел миллиарды а может миллиард миллиардов неизвестных одинаковых объектов. Был бы физиком, тотчас опознал бы. Подумал, что можно сравнить число или плотность этих частиц, но тут же отбросил эту идею. Вероятность существования данных элементов материи — пятьдесят на пятьдесят. Идеальный объект для моих манипуляций. Я решил просто убрать одну частицу и посмотреть результат.

Результат ошеломил. Аннигиляция одной частички вызвала цепную реакцию чуть выше места уже существующей развилки. Я как будто слышал оглушающий треск разрыва пространства вокруг дерева. Абсолютно новая ветка реальности стремительно росла и уходила ввысь, залезая за туман будущего. Хорошо, что я экспериментировал не с моим и не с этим миром. Меня вынесло из транса. Холодный пот покрыл лицо.

— Эй, брат, ты откуда? — вырвал меня из прострации голос человека. У него был лысый череп с большой рыжей бородой. Светлая мускулистая кожа была разрисована причудливыми узорами. На лице тоже были эти тату. Говорил он на языке Латин, но явно с акцентом.

— Я из Самих, — Ответил я.

— Да не похож ты на Самих. Ну да ладно. Твоё дело. Меня зовут Ивон. Если что, подходи к нам, — Сказал он, указывая на группу людей.

Их было двенадцать человек. Все рослые, светловолосые, покрыты татуировками, изображающие странные знаки. Может это их письменность?

Я решил не игнорировать приглашение и подсел к ним за стол.

— Давай выпьем, Андрей! Может это последняя возможность, — Говорил Ивон, разливая вино.

— Да как то и не собираюсь умирать.

— Отсюда только один выход, — Хмыкнул суровый бородач, с волосами, заплетенными в косы.

Эти люди были из племени Лурдик, живущих на берегу Ледяного моря. В моем мире им бы соответствовали кельты или норвежцы. Но прямых аналогий я старался не искать. Их захватили в плен в результате междоусобного конфликта, и в качестве альтернативы смерти им досталась участь раба.

Ещё я узнал от Лурдик, что сейчас происходят Великие игры. Всю неделю в атриуме будут происходить представления, в том числе и гладиаторские бои. Император Феодин решил таким образом увековечить дату: триста лет со дня победы Латин над Эританией. Мне даже не хотелось уточнять в гиперреальности подробности этой войны. Империя Латин ведь расширялась за счёт каких-то государств, не просто присоединяла пустые земли. Ну победила и бог с ней.

Наступило утро и нам принесли завтрак. Пережевывая кашу из каких-то зерновых я обдумывал свои действия. Я не знал подробностей планов, что мой новый «хозяин» строил на счёт меня. Решил, что само все проясниться.

Видимо игры уже начались и в наш подвал доносились слабым отзвуком крики толпы.

Вдруг как-то резко распахнулись двери-решетки и два Латинских солдата внесли в подвал окровавленное тело. Как же тяжело было на это смотреть. Его принесли сюда, так как посчитали гладиатора живым. В трансе я видел, как слаба была уходящая жизнь. И никто не собирался спасать раненого. Все были уверены, что ему не помочь.

Я попросил одного из Лурдик перевязать открытые раны. Сам же, закрыв глаза, внимательно просканировал повреждения. Жизненно-важные органы не задеты. Основная проблема — это внутреннее кровотечение и большая потеря крови. Организм и так резко усилил свертываемость крови, но нужно было перекрыть конкретные сосуды. Единственное, что я могу — это менять геном. В данном случае этого мало.

Я вспомнил о вчерашнем опыте с частицами. Оказалось, что они составляют саму ткань жизни, их взаимодействия определяют форму и содержание объектов более высокого уровня. Вероятность, которая была источником моих возможностей, это нестабильность структуры, в которую встраиваются частицы. Я просто задевал нестабильную структуру и она преобразовывалась в другую нестабильную, запуская цепочку взаимодействия вдоль ветки реальности.

Я решил пойти с конца. Не смотря на то, что у меня раньше не получалось влиять на стабильные объекты, я погрузился в структуру частиц внутри мертвой ткани сосудов и усилием воли менял ее, копируя живых соседей. Потом даже это не требовалось. Я захватывал свободные частицы рядом и проецировал на них желаемый объект. В данном случае — это здоровые ткани раненого. После того как новые клетки появились как бы из неоткуда, цепочка взаимодействия частиц начала цепную реакцию в прошлое, находя вероятностные события которые должны были быть изменены. Все стало наоборот. Сначала нужный эффект, а затем изменение событий обратным порядком с выходом на первичный фактор, который мог быть мне просто не известен. Не надо было выстраивать логику, она сама выстраивалась.

Пока я все это проделывал, я находился рядом с гладиатором, присев на одно колено и закрыв глаза. Через пять минут транса я очнулся, встал и сказал:

— Надо покой больному.

— Он выживет? — спросил Ивон.

— Несомненно.

Все сразу меня зачислили мысленно в богоподобные люди — врачи, и прониклись уважением близким к страху. Ну не плохой имидж.

На следующий день мне тоже предстояло выйти на арену, как я узнал от одного из надсмотрщиков. Оказывается всех гладиаторов, которые считались некондиционными по разным причинам, отправляли на участие в смертельном спектакле, в котором разыгрывались различные батальные сценарии. Гладиаторам конечно всегда доставалась роль жертв. Некондиция гладиатора — это отсутствие желаемой физической формы. Меня, к примеру, в них сразу и записали.

— Ты там держись, может пронесёт и поживешь ещё, — Говорил мне вдогонку Ивон.

Сценарий действа я узнал только на самой арене, когда меня вместе с толпой доходяг туда выгнали через ворота для гладиаторов. Нас должен был загрызть медведь. Но это был не обычный бурый или гризли, а просто невероятных размеров зверь, у которого одна голова была размером с человека.

Нас было человек двадцать. Трибуны атриума ликовали, увидев ужас на лицах приговорённых к смерти. Сюда вместе с гладиаторами вывели ещё каких-то левых людей, может преступников. Никто здесь даже не сомневался в исходе, кроме меня одного.

Мишка чувствовал запах страха и следовал ему. Люди не знали, что именно он будоражит его рецепторы. К тому же, никто на арене и трибунах не подозревал, что медведь слеп от рождения. Медведь дергался в сторону ферромонов, гладиаторы выставив пики отбегали источая новую порцию запаха.

Я спокойно сидел по центру арены и будучи в трансе изучал зверя. Кто-то из зрителей замечал мое странное поведение и раздавался взрыв хохота.

Число живых гладиаторов сократилось вдвое. Некоторые разорванные части человеческих тел валялись по всей площади арены. Чем больше было крови, тем сильнее бесилось животное.

Я поднялся со своего места и пошёл неспешно к медведю. Тот меня не видел и не чувствовал, так как я был предельно спокоен.

— Миша! — крикнул я ему по-русски.

Зверь дернулся на мой голос и издал в ответ самый свой громкий рык. Он перестал гоняться за копейщиками и развернулся всем туловищем ко мне. Потом пошёл все быстрее в мою сторону, а я стоял и ждал медведя. Одним прыжком зверь долетел до меня и резко прижался к поверхности всеми лапами и животом, вытянул свою пасть и языком облизнул меня от груди до кончика головы. Уже негромко мыча как корова, медведь ждал моей реакции. И я, оправдывая ожидания замученного злыми дрессировками животного, погладил его по морде.

— Не прокатишь меня, Миша? — произнёс я, вскочив медведю на шею.

В Атриуме воцарилась абсолютная тишина, перебиваемая только урчанием медведя. Такого шока публика не испытывала никогда. С открытыми ртами были все. А я ждал реакции только одного человека. Это тот, кто первым почувствует смертельную опасность в моем существовании. И дождался. Этот невысокий, лысеющий и стареющий человек, сидел в VIPложе в месте с почетным послом от Ханум. Император Феодин. Он знаком руки дал команду уничтожить меня. В политике так: всё что не понимаешь и не контролируешь должно быть уничтожено.

Мишка не стал меня есть, потому что увидел во мне совпадение с образом человека в его прошлом, его голосом и запахом. К этому человеку зверь испытывал сыновьи чувства. Видимо это был его первый воспитатель. Я внушил ему, что я — это он. Научил медведя воспринимать меня иначе путем модификации структуры частиц, ответственных за чувства медведя. Цепная реакция реальности рванула в прошлое и нашла сама момент контакта медведя и воспитателя и изменила у того человека голос и запах на идентичный моему.

Я слез с медведя и отпустил его, не хотел чтобы его тут убили. Похлопал ещё раз по морде и сказал на языке Латин:

— Домой.

Медведь послушно засеменил лапами к звериному выходу. После я встал прямо и ждал развязки.

На поле из ворот охраны начали выбегать гвардейцы императора. Элитное подразделение тяжеловооружённых латинских солдат. Шлемы были с узорами и перьями. Алые туники сверху были закрыты панцирной защитой. В правой руке у каждого был длинный меч, в левой — большой прямоугольный щит с гравировкой императора.

Колонна солдат оббежала арену слева и сделала полукруг, где в центре находился я. Затем, выставив мечи вперёд, начали сближаться со мной уплотняя ряд.

Зрители кажется даже не подозревали, что это не спектакль. Им казалось, что это часть сценария и принялись улюлюкать и хлопать в ладоши, приветствуя императорскую гвардию.

Я не супермен, и одолеть в схватке двенадцать гвардейцев не мог. Поэтому пришлось стать чуть-чуть более супер. Для начала я быстро достал из под ног колчан со стрелами и лук, пусть реальность сама разберётся откуда он здесь мог возникнуть. На появление новых объектов я сам себе установил порог. Например, АКМ я не мог поднять, так как для этого бы пришлось изменить ход всей местной цивилизации, а пока я не рискнул так поступить.

Сразу, не теряя времени, я сделал ровно двенадцать выстрелов, быстро вытаскивая новую стрелу из-за спины, как технологичная перезарядная машина. Скорость моих мышц я, естественно, гормонально простимулировал. Весь процесс был в трансе. Я закрыв глаза отправлял стрелы точно в цель, корректируя траектории.

Гвардейцы легли по очереди, не успев добежать до меня. Я мог убивать людей десятком эффектных способов, но старался не шокировать тем, что они посчитали бы откровенной магией.

Новый отряд гвардейцев, уже в боевом построении, вбежал на арену. Уже целая рота. Они страховали друг-друга: передний ряд выставили щиты вперёд закрывая тела, второй ряд своими щитами прикрывали головы. Стрелами из лука не пробить, только дротиком, при известной доле удачи. Но как известно, удача это совершенно вариативное понятие, поэтому я начал подбирать лежащие на земле копья возле мертвых тел и тут-же отправлять в сторону гвардейцев. Пробитие между щитами было гулким и вызывало глубокий вздох на трибунах. Выбитых солдат оставляли и рота в меньшем составе сомкнув щиты продолжала надвигаться на меня.

В какой-то момент я не смог найти очередного копья и вызвал удар молнии во флагшток, который возвышался на самом верху атриума. Флагшток треснул и со свистом воткнулся в арену прямо рядом со мной. Я, выдернув импровизированное копье, тут же отправил его в строй гвардейцев. Именно это действо вызвало неподдельный ужас на лицах моих врагов. Они начали пятится, спотыкаясь.

Использовать молнии я не хотел, но не произвольно вызвал к жизни грозу. Тучи нависли над Анкором пролили из себя крупные капли на землю. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Я устроил не опасное, но эффектное шоу. Демонстративно поднял руки к небу и несколько ударов молний сломали флагштоки по периметру атриума.

На трибунах началась паника и давка. Я подбежал к охраннику, отвечающему за гладиаторские ворота. Тот закрыв лицо руками валялся на земле, тихо скулив. Вот что животный страх может сделать с человеком. Хотел приказать ему открыть ворота, но понял, что бесполезно. Сам с пояса стащил связку и подобрал подходящий ключ.

Моя цель была Лурдик. Я спустился в подвал и нашёл их сидящими за столом и напряжённо вслушивающимися в доносившийся шум.

— Что там происходит? Ты победил? — Сразу меня осыпали вопросами.

— Победил, — Без эмоций ответил я, — Там сейчас страшная паника, и вы можете уйти. Но я хотел бы попросить вас остаться со мной. Я хочу тут захватить власть.

Естественно, все замолчали, переваривая. Они не могли понять, откуда такая наглость в ничем не выдающимся человеке. Но два момента не давали сделать однозначное суждение. Во-первых, если человек говорит так самоуверенно, может какие-то основания у него есть? Во-вторых, я вчера показал врачебные способности, которые, в местном обществе сравнимы с волшебством.

— Я пойду с тобой, — сказал Ивон.

К нему присоединились четверо. Остальные решили бежать домой.

Выйдя на поверхность, люди Лурдик вместе со мной наблюдали апокалиптичную картину. Небольшой смерч посередине арены захватывал и закручивал вверх легкие обломки, песок и мусор. С трибун давя друг друга зрители пытались прорваться к выходам, находившимся на среднем уровне. Военных не было видно совсем. Скорее всего они уже первыми убежали. Императорская ложа была тоже пуста.

— Идём за мной во дворец, — Уже почти приказывающим тоном сказал я моим новым товарищам.

Через ворота для солдат мы вышли с арены и, минуя некоторые закоулки в подвале атриума, выбежали на улицу.

Хаос продолжался и за пределами гигантского древнего стадиона. Было до конца не понятно: это только я шороху навел или ещё не прекращающаяся гроза. Кстати дождя не было, только ураган, местами сопровождался небольшими смерчевыми воронками. Грохот был где-то над морем.

Мы пересекли несколько улиц и двигались все более в гору. На холме с достаточно крутыми подъемами к нему располагался императорский дворец. Те гвардейцы, что не были в курсе событий в атриуме, продолжали верно нести службу и передовой дозор пытался нас задержать.

Я не хотел застрять тут даже на пять минут. Не было сомнений, что пятеро Лурдик сломают десятерых гвардейцев, но время дороже. Поэтому они просто сползли вниз по очереди, один за одним, словно заснули. Это я применил приём нервно-паралитического нелетального отключения, как тогда с Исулом. Я изменял реальность закрыв глаза и выставив руку. Все это было видно моим бойцам.

Лурдик, видя такое, чуть отстранились и шли за мной скучковано на расстоянии метров трёх. Времени на вопросы, а тем более на ответы не было. Но я знал, глядя в их головы, что они меня уже приняли в число их многочисленных богов, спустившихся с неба.

Все дозоры около и внутри большого здания с колоннами мы прошли похожим образом.

В одном из коридоров увидели сидящую на коленях женщину в одежде прислуги, опустившую низко голову, как в мусульманской молитве. Я тихонько задел ее плечо:

— Где он?

Она не говоря ни слово приподняла своё заплаканное лицо, закрыв рот руками и показала рукой в конец коридора.

Небольшое помещение в конце коридора было личными покоями императора. Там было мало света. На кресле напротив дверей сидел старик. К его чести, он не испытывал страха. Только какая-то звериная ненависть. Хотя, если копать глубже, она тоже — следствие страха перед неизвестным.

— Такое предложение, — Без малейшей паузы начал я, когда наш отряд вошёл, — Императором вы остаётесь, мне управлять местным хозяйством не требуется. Сколько там сартиров на душу населения — вам виднее будет. Но настоящая власть будет принадлежать мне, когда это мне понадобиться.

— И кем же мне вас представить моему народу? — чуть менее злобно спросил лысеющий император, поняв что умирать сегодня не будет.

— Богом, конечно! Кем же ещё.

Я видел, как он внутри борется с собою. Невероятная гордость и тщеславие постепенно сдаёт позиции рациональным доводам.

— Хорошо.

Император позвал дергая колокольчик прислугу. Из соседней комнаты влетели двое мужчин в белых туниках.

— Пригласите всех в зал. Пусть поторопятся.

Через два часа ожидания, в большой зал, где, скорее всего, проходили официальные мероприятия собрались высшие чиновники империи. А также семья Феодина. Супруга императора Астра была моложе его лет на сорок. Кто она, стало очевидно, когда поправляла намеренно зауженную тунику для демонстрации своего внушительного бюста. Взрослый сын Феодина Серпий, думаю, соответственно относился к свой мачехе.

На данном высоком собрании меня представили как Бога Андрея. Я сообщил коротко о себе, без подробностей конечно, а также изложил более детально суть моих изменений в государственное устройство империи. Вообще опыт проведения презентаций у меня был.

— Я не буду вмешиваться в ваши дела до того момента, как сочту это важным, но не думаю, что это будет часто.

Меня слушали, как я видел, с нужным мне вниманием. Это хорошо. Для закрепления результата требовался символический финал.

— Сейчас каждый подойдёт ко мне и поклянётся в верности. Я в любом случае буду знать: искренне это или нет.

Лурдик, что стояли сзади как-то забеспокоились. Я повернувшись к ним подмигнул, вроде как, это их не касается. Я не тщеславный абсолютно, просто опыт работы в крупных компаниях говорит, что обряд личного посвящения цементирует коллектив. Плюс ко всему, я познакомлюсь с каждым.

Ко мне подходили по-очереди и клялись в верности все латины, что были здесь, начиная с императора. В один из поклонов ко мне подошёл достаточно молодой человек, который в мыслях говорил следующее: «хрен тебе козёл, не читаешь ты никаких мыслей».

— Ты точно уверен, что не читаю? — Спросил я его, — Больше чтобы я тебя не видел.

Дикий ужас застыл в его глазах. Прочие же ничего не поняли.

Знаете, людей обладающих властью не много на Земле, на этой ее версии — тем более. В то же время, миллион текстов, фильмов и философских трактатов было посвящено природе власти или ее греховной сущности. И знаете кто создавал эти культурные памятники? Правильно! Люди, ей не обладающие.

Для меня эта запланированная мной роль божества не кружила голову. Она была инструментом решения конкретной проблемы: обеспечить мне безопасность на постоянной основе. И если получится, создать что-то в этом мире. Я не хотел больше просто выживать. А уж если жить, то как-то интересно.

Прежде чем что-то делать в империи, я хотел проведать Самих, убедиться что у них все в порядке. И начал собираться в поход на восток, верхом на лошади, так как меня худо бедно научили ездить верхом. Меня должна была сопровождать личная гвардия. В ее ряды вступили пятеро из Лурдик. Только суровых северных воинов пришлось переодеть в форму императорской гвардии, но со щитов убрали вензель Феодина. Вместо него я хотел повесить христианский крест, но подумал, что это плохая шутка, к тому же понятная только мне. У Лурдик был в пантеоне бог молнии и грома Осот, и я попросил нанести его знак на щиты. Это было что-то вроде переплетения косы.

Император настоятельно меня уговаривал взять ещё роту его гвардейцев. Поначалу я сразу отказался. А потом подумал: а зачем императору переживать за меня? Видимо, хочет не упускать из виду и следить за мной. Ну так и быть, пусть следит.

Мы отправились сразу после того, как все было готово, не дожидаясь утра. Путь в Мармис был около двух недель и проходил вдоль северного побережья Южного моря. Климат в этих краях был мягким, субтропическим. Пожелтевшая и высушенная летом растительность уже начала вбирать зелёные краски влажной осени, средняя температура опустилась до уровня комфортного всем живым организмам, когда и не жарко, но ещё и не слишком холодно. Высокие туи и кедры радовали глаз, особенно на фоне потрясающих морских видов.

На ночлег всегда останавливались в какой-нибудь деревне или городе. Бог мог это себе позволить, не в поле же ночевать. Картина встречи была одна и та же. Люди стояли, низко склонившись или вовсе на коленях и не смели поднять глаз. Слухи о нашем отряде бежали быстрее нас.

Наконец мы добрались до Мармиса. Теперь и тут пережив приступ идолопоклонничества со стороны горожан, я начал выяснять по поводу Самих. Я предполагал, что бежав от войск Ханум они отправятся сюда под защиту армии Латин. Но никто ничего не знал. Я разочарованно размышлял, что дальше делать. Ну точно дебил. Я же бог, могу узнать что угодно.

В трансе я начал исследовать момент той пресловутой битвы. Атух и товарищи покидали поле боя. С потерями и ранеными они вернулись в деревню. Они начали сборы, но не успели. Ханумские всадники очухавшись от грозы быстро нагнали всех отходящих. Погибло много, в том числе и вождь. Всех выживших угнали в рабство.

Почему я сразу не узнал, где они! Вот кретин. Теперь в обратный путь. Уже совсем не весело.

Я, только приехав в столицу, тут же отправился к императору на разговор. Отказавшись от перекуса, любезно предложенного Феодином, мы прогуливались во внутреннем садике дворца.

— Расскажите, Феодин, какие сейчас у вас отношения с Ханум?

— А что вас интересует, молодой человек?

— Всё. Какие угрозы, перспективы.

— Сложно, одним словом. Не смотря на нашу мощь, большую территорию, мы не очень можем сопротивляться экспансии Ханум. Чтобы ханская империя не расширялась на запад, нам нужно держать многочисленные гарнизоны на восточной границе. А при численном превосходстве их орд, это практически бесполезно.

— То есть мы обречены?

— Ну опять же не все так просто. Им просто незачем вести войну против нас. Мы слишком далеко. Они предпочитают захватывать ничейные племена в серой зоне, а с нами договариваться о разделе влияния.

— А когда они кончатся эти серые зоны, и Ханум вплотную будет у наших границ?

— Тогда будут проблемы. Но я надеюсь дети хана сожрут друг друга рано или поздно, и империя развалится сама собой. У них нет того, что есть у нас. Традиций и культуры. Нашей империи уже более пятиста лет, и всяких мы побеждали.

Мне требовалось обдумать все, и я поехал в свою новую резиденцию, выделенный мне императором его загородный дворец.

Просканировав Феодина я увидел в его мыслях не только затаенную ненависть и сильный ужас перед моими возможностями, но и хитрый умысел использовать меня для укрепления своей власти. В данном случае это самый ценный для меня мотив.

Что же делать с Ханум? Как вызволить, уже ставших своими, Самих, да и Ари уже не чужие. Я вспомнил обещание данное Эле, и приступ стыда накатил. Я один, в принципе, мог устроить рейд по тылам противника. Если Анкор сдался мне, то и города Ханум падут. Но в любом случае риск большой, что меня зацепят.

Локальная победа ничего не решит в стратегическом противостоянии. Только исчезнув, империя Ханум могла стать безопасной для окружающих.

Главная моя идея состояла в том, чтобы полностью истребить основную силу ханства, его войско численностью сто пятьдесят тысяч. Держать оборону границы в степи очень глупо. Нужно искать пути нападения, не смотря на то, что армия императора насчитывает в лучшем случае пятьдесят тысяч.

Уже готовясь ко сну, сидя на краю кровати императорской спальни я услышал шорох. Затем зашевелилась драпированная стена и, отворив часть занавеса, в комнату проник человек в темном плаще с капюшоном. Капюшон был откинут, и я увидел лицо Астры, императрицы. Она встала на колени на пол в паре метров от меня и ждала моей реакции.

— Ты как сюда проникла? Мимо охраны.

— О, совсем не сложно, — Достаточно низким для женщины голосом ответила Астра, — Это же дом моего мужа и здесь есть тайные проходы, о которых не всем известно.

Она слегка придвинулась в мою сторону, по прежнему сидя на коленях уже в метре от моих ног. Затем сбросила с себя плащ и осталась в полупрозрачном, видимо из шёлка, платье с огромным декольте, демонстрирующее ее весомые два аргумента в любом споре с мужчиной.

— И зачем ты здесь?

— О, мой бог, не гони меня.

Видимо, она не знала как себя со мной вести: как с любым мужчиной или как-то иначе. Она придвинулась ещё и попыталась рукой коснуться моего колена. Я встал с постели и прошёл к окну.

— Отвечай! — решил я использовать свой имидж по-полной.

Растерявшись, она тоже вскочила и опять направлялась ко мне.

— Боги дали императору сына, а дочери не дали. Но у него есть племянница.

— И как это все связано со мной? — Не понял я.

— Феодин очень хочет породниться с вами и даже верит, что семя богов брошенное в землю прорастет божественным деревом.

Тут до меня дошли ее уже толстые намеки.

— Хорошо, я понял. Но твой визит для чего?

Я видел, как она не могла осмелится что-то сказать. От страха у неё слегка вибрировал голос и дрожали руки. Лезть в ее голову не хотелось. Поэтому я по-дружески подошёл и задев немного ее плечо сказал:

— Да ты не бойся. Расскажи.

— Мне тоже хотелось получить твоё семя, о, мой бог, — Выпалила она.

Безумный страх передо мной мешал Астре применять стандартные приемы соблазнения, которые видимо с обычными мужчинами работали безотказно. Я тоже был обычным, только она не в курсе. Не смотря на свой страх ей хотелось стать любовницей бога, заодно, возможно, получить от него ребёнка.

Естественно принимать столь откровенное предложение моя гордость и даже какая-то брезгливость не позволяли. Хотя мужские желания предательски рвались наружу. Да и свободен я от обязательств. Жены Самих достались мне без моего желания, принудительно как бы. Ещё был важный момент: ей лучше не отказывать, так как приобрету мстительного врага. Она не забудет пережитого унижения. А для исполнения моих планов мне нужен был император и его армия.

Я решил поддаться на уговоры, убеждая себя, что это только один раз, и руками сдернул ее легкое платье вниз.

Астра, утомленная собственной страстью, получив желаемое, незаметно исчезла ещё ночью. Я на утро испытывал чувство, что сделал что-то стыдное. Как всегда в таких случаях, надо было все выкинуть из головы и заняться делом.

Я снова отправился к Феодину, изложить ему мой новый план.

— Я хочу объявить войну Ханум. — Без реверансов начал я.

— Но позвольте, это не возможно! Мы просто обречены. Я вот уже голову сломал, как обеспечить безопасность территорий на восточных границах. Война нас погубит.

— Знаю ваши аргументы, даже больше скажу, согласен с ними. Но вы не учитываете новый фактор, выраженный в моем лице.

— Я преклоняюсь, мой бог, перед вашим могуществом, но там сто пятьдесят тысяч всадников, готовых разорвать нас. Если вы думаете увеличить армию, то скажу, что эти пятьдесят тысяч мы еле тянем. Даже этот поход будет не подъёмным для моей казны.

— Знаю, Феодин.

В конце концов, Император подчинился и мы начали подготовку.

Сборы такого количества войск были на самом деле не тривиальной логистической задачей. Чтобы собрать обоз потребовался месяц. Я проверял цены и количество по заказам, заходил к подрядчикам и смотрел, как те заготавливают муку, дрова, наконечники для копий и стрел и много других мелочей. Общий бюджет на войну, таким образом, сократился в двое, в сравнении с теми цифрами, какими пугал меня Феодин. Не зря я в своё время работал полгода во внутреннем аудите.

Длительные сборы раздражали. Я не знал куда себя деть порой. Со своими Лурдик устраивал пирушки в моем доме. Чем угодно отгонял от себя мысль, что пока я тут сижу, там издеваются над Элей и моими жёнами и их детьми.

Однажды ко мне заехал Феодин с какой-то девушкой. Я вдруг вспомнил намеки Астры, свиданий с которой я старался избегать, о племяннице императора.

Он как-то долго начинал видимо не очень удобный для него разговор. Ему хотелось породниться со мной, чтобы власть его будущего отпрыска, пусть и не прямого, была не оспоримой. А конкурентов тут предостаточно. Ведь если покопаться, то имперский трон его отец перехватил у дальнего своего родственника в результате переворота.

Я взглянул на девушку. Достаточно простая и миловидная внешность. Наивным романтичным юношам такие кажутся очень чистыми и женственными. Но с опытом приходит понимание, что люди выдают желаемое за действительное.

Я пригласил гостей к столу на террасе за домом. Мы выпили вина. Племянницу звали Марта.

— А вы и правда бог? — Как-то весело и без тени страха спросила Марта, что её дядя сурово посмотрел на неё.

— Правда, — Смущаясь собственного вранья ответил я, но нельзя рушить образ.

— А что вы можете? Можете меня удивить?

На самом деле сложно, потому что любое изменение реальности происходит в прошлом и наблюдатель в настоящем, что бы я не делал, кроме внезапных вещей, типа молнии, не заметит перехода.

Но я придумал. Встал у перил террасы лицом к полю, которое начиналось прямо от дома и до далекого леса, закрыл глаза и раскинул руки. Вдруг на поле возник небольшой смерч, который поднимал с поля травяной мусор, срывал листья и цветы. Затем направление ветра изменилось и он дунул с большой силой в мою сторону. При этом со стола полетела посуда, а мои гости прикрыв лица руками ждали конца этого ужаса. Он достаточно быстро закончился, а в руках у меня осталась охапка полевых цветов, которую я вручил Марте.

— Да уж, — Улыбалась она, довольная букетом, — Надеюсь потом у вас будут менее пугающие чудеса.

Император с племянницей уходили. Мы договорились о браке, но я максимально оттянул время. До возвращения с войны. А там, как говорилось в одной известной притче, или ишак сдохнет или падишах.

Армия Латин в количестве пятьдесят три тысячи профессиональных солдат вышла из лагеря под Анкором. Стандартная единица деления армии была сотня. Десять сотен составляли тысячу.

В обоз, помимо стандартных приготовлений, я добавил ещё две вещи: дополнительно заточенных палок для засеки, ведь в степи нет материла для неё и дополнительную амуницию для ополчения. Я рассчитывал, что когда мы пойдём по местам, где были Ханум, так или иначе будут находится добровольцы, желающие мстить или освобождать.

Ночью уже были заморозки, значит наступила зима. Вереница солдат, идущих по пыльной дороге или верхом, растянулась вдоль моря на десяток километров. Пока они шли без особого напряжения, «на расслабоне» как говорят. Так как пока у них не было представления, с кем их отправляют сражаться.

Представление начало проявляться чуть позже, когда пересекли реку Рон. За ней на восточном берегу расстилались степи. Формально отсюда начиналась серая зона, в которой обитали полукочевники. Ну если Феодин думал, что враг ещё неизвестно, когда доберётся до границ империи, то нет, он уже здесь. Солдаты шли по тропе мимо обуглившихся остатков деревень. Иногда попадались трупы, уже изъеденные животными. Смешочки и песенки в строю мигом затихли.

Через неделю форсировали Танаи. Я приказал становиться на ночевку на этом высоком берегу. Думаю дозорные Ханум уже предупредили Хана о нашем выдвижении. Но я оставался спокоен, так как знал, что основные силы противника в двух неделях пути. Передовой отряд, который здесь был поблизости не будет вступать с нами в бой, их не больше двадцати тысяч. Как я и предполагал, наше войско пополнилось местным злым населением из тех кто сумел спрятаться.

В действительности, основное переживание у меня было по поводу моей задумки. Нужны ещё испытания, а они сами по себе опасны. Но делать нечего. Уже привычно, в трансе я изучал соседние с нашей реальности. Это я делал уже несколько раз, так как я хотел получить полное представление об их уровне развития. Но теперь у меня опасный опыт. Я, пытаясь оценить условные расстояния в этой гиперреальности, приблизился к одной из веток в расчётной точке и, как в прошлый раз, аннигилировал одну частицу. Выстрел новой реальности едва не сбил меня, как мне показалось, и новая ветвь, стремительно удлиняясь, неслась в высь, по касательной задевая мой текущий мир. Я устремился на место контакта. Сам момент пересечения случился условно месяц назад и проявился тем, что на площади одного из городов на западе империи Латин оказался непонятный дом, необычный по виду и материалам. Люди обходили и трогали его странную шероховатую поверхность. Они конечно не были в курсе, что это дом отлитый целиком из пластика.

Я посчитал опыт удавшимся. Теперь ещё на шажок приблизился к всемогуществу. На утро я уже рвался к подвигам, жалко что в этом мире не было кофе.

Я не специалист по управлению военной операцией, но не много смыслю в мотивации людей. Судя по динамике их вида, бойцы начинают утомляться дорогой и раскисать. Походу сержанты, или кто там у них, мышей не ловят, бодрить их как-то надо.

Я решил сегодня не возобновлять поход. Собрал командиров и сказал, что сегодня будут полдня тренировки, а вторые полдня — свободное время. Пусть смена обстановки поднимет тонус армии.

На моей виртуальной карте в трансе я обозначил конечную точку пути. Это было место крайне для нас не выгодное, и очень выгодное для врага. Логично было бы меня спросить: как так то? Por que? Все просто, главная цель латинской армии выманить все войска противника. А это можно сделать только подставившись.

Ну вот, финал близок. Ещё неделю мы двигались по степи, чуть отклоняясь северней, где встречались лесистые участки. На одном из таких холмов с растущими здесь соснами я устроил свой штаб. За холмом в долине текла полноводная и быстрая река, отсекая нас от отступления на север. Враг должен думать, что может нас прижать к реке.

Диспозицию армии я доверил своим более опытным командирам. Они тоже понимали всю ущербность положения, но боялись мне хоть в чем-то возражать.

Я уже знал, что сейчас на подходе со всех сторон нас окружает многотысячная конница.

— Арим! — Позвал я одного из генералов. Под его началом была самая быстрая часть войска и самая боеспособная. Наверно, разведка или десантура, по-нашему, — Нужно чтобы ты выехал со своими на во-о-о-н ту высоту. Если увидишь, как кто-нибудь приближается к вам, бегите обратно. Нужно чтобы подумали, что вы бежите от страха.

— Мы никогда не бежим, — С гордостью и обидой произнёс Арим.

— Верю! Вы лучшие из лучших, поэтому и рассчитываю, что выполните задание ровно так, как я сказал.

Десять тысяч солдат, в основном конных, вооруженных пиками, отправились на указанную мной высоту. Через несколько часов, как они там встали в заслон, на них двинулась самая большая и центральная часть армии Ханум. Арим выполнил приказ. Солдаты покинули позиции беспорядочно, без строя. Словно гигантская песчаная буря надвигалась на нас конница врага, предвкушая легкую победу.

Ну а я совсем не хотел наблюдать избиение латинских войск, поэтому сразу начал готовить своё новое оружие, погружаясь в транс.

После выхода из транса, уже зная что сейчас будет, попросил слугу принести мне похожего на чай напитка. Жалко, что Феодин не увидит этого.

Когда вражеская масса была уже в километре от наших, в небе что-то сильно грохнуло и появились необычной формы летательные аппараты, нечто среднее между F-35 и истребителем республики из звездных войн. Их было шесть, и шли они парами. Штурмовики сделали круг над войском противника и после удаления начали заход на атаку. Кто-то из Ханум по инерции ещё бежал в нашу сторону, но большинство стояло и пялилось в небо, как впрочем и латинские войска.

Что-то раздвинулось в крыльях этих монстров и они выпустили каждый по пять залпов ракет. Ракеты не долетая до поверхности метра три-четыре, разрывалась мощным огненным смерчем сжигая до золы все что было внизу. После разворота и захода на второй круг им было уже тяжело выбрать цель. Немыслимая по размерам масса людей в панике бежала в разные стороны. И им для цели было нужно выбрать наиболее массовые группы.

Мои генералы, с ужасом в глазах, оглядываясь, смотрели на меня, спокойно пьющего чай. И пока ничего не понимая, короткими командами сдерживали войска от паники. Думаю, они никогда такого не забудут.

После второго круга штурмовиков, Ханум совсем разбрелись по полю. Но авиашоу ещё не закончилось. На третьем круге боевые машины выпустили по два вакуумных заряда особо большой мощности опять же пытаясь выцелить наибольшие по массе группы всадников.

— Ну что? Еще? Или отпускаем? — Спросил я Арима. — Думаю тактический ядерный удар будет перебором.

Арим, конечно ничего не понял. Эти видавшие виды мужественные люди воспринимали происходящее как будто к этому готовились. Выдержка — вот отличительный признак профессионального военного. В сочетании с умом, если конечно он есть, это непобедимая армия. Наверно жаль, что я не дал им себя показать.

Если кому интересно, что же я натворил, то вот: рассчитав все возможности, я создал ответвление от соседней реальности, в которой цивилизация далеко ушла вперёд уже к этому времени. Ответвление пересекло текущую реальность в рассчитанном мной месте. В том мире идёт жестокая война, и я, рассчитав время, обеспечил проникновение боевой авиации одной из сторон в наш мир. Далее я просто давал им команды на цели. Пилоты перешагнув барьер должны были растеряться, но уверенный голос командира по радио возвращал их к привычной работе.

Я просчитался. Авиационным ударом было уничтожено не более трети армии Ханум. Но думаю всеравно это — победа. Ещё не скоро Хан решиться вообще сюда заходить, пусть торчит в своей Монголии.

Латинская армия двинулась на запад, домой. Они, не потеряв ни одного солдата, выиграли войну. Разве что я им чуть помог. Теперь они придут и расскажут своим детям и жёнам о чудесах, что они наблюдали.

А мне теперь срочно нужно было найти пленников. Это то, по сути, для чего все затевалось. Я в трансе начал искать своих жен и Элю. Сначала обнаружилась Эля, в том же доме, куда ее купили с того рынка.

Я оставил себе только тысячу из людей Арима, под его командой конечно. И в таком составе двинулись на юг, в направлении Ашту.

Путь был не близкий, а мне уже не терпелось решить вопрос. Подгонял стыд, что почти год девушка с ребёнком была в униженном состоянии.

Когда мы прибыли в Ашту, гарнизон Ханум просто сбежал, увидев ровный строй латинских солдат верхом. Кто-то радовался новой власти, но по лицам большинства было видно безразличие.

Наконец я добрался до виллы той барыни. Слуги не хотели нас пускать, когда я стучал в ворота, но когда в дырку разглядели солдат в алых туниках, сразу отворили засов. Я вошёл со взводом.

Хозяйство представляло собой плантацию по выращиванию персиков и апельсинов. Работники, а скорее рабы, ухаживали за деревьями и собирали урожай. Все люди, кто находился на работе, прятали взгляд. Я же вглядывался в каждую женскую фигуру, пытаясь узнать её. Наконец, устав от этого перебора, крикнул:

— Эля!

Войдя в транс, хотел увидеть ее точное местоположение. Но не успел. Она сама отозвалась.

— Да, господин. — Она стояла рядом опустив голову.

— Это же я, Андрей. Не помнишь меня?

— Помню, господин, — Отвечала она все тем же забитым голосом.

— Эля, Эля. Помнишь я обещал забрать тебя? Так пошли, зови Эдгара.

Она послушно позвала мальчика. Потом мы все вышли за ворота. Уже когда шли пешком по городу, я спросил:

— Ну куда ты сейчас?

— А разве господин нас не берет с собой?

— Ну какой я тебе господин. Ты свободна. Можешь выбирать, куда тебе идти. Может ты хочешь вернутся домой?

— Дома уже нет.

Вот я ступил. Действительно, куда ей возвращаться?

— Хорошо, идём с нами. Но помни, ты свободна, а я — Андрей, совсем не твой господин.

Теперь надо искать моих жён. Две попытки до этого делал, но времени не хватило. Теперь отчетливо вижу их местоположение. Они вместе с остатком племени сбежали из плена и теперь живут в скалистых горах, где проходил мой караван на пути в Бейту.

Я с Аримом и Элей, а также с тысячей верных воинов отправились на поиски Самих. Сначала шли ровно тем же маршрутом, что и в прошлый раз. Я точно знал, в какой части гор они скрываются, но дороги туда в трансе не вижу. Как теперь быть?

В ближайшем ауле я нашёл проводника, молодого улыбчивого пастуха, который с удовольствием и бесплатно согласился помочь. Я указал направление пальцем, так как карт в этом мире пока ещё не научились делать нормально. Двигались несколько дней. Иногда встречались тяжелые участки, на одном из которых мы потеряли лошадь. Я весь путь постоянно следил за правильностью направления. Наконец дозорный впереди закричал:

— Дым!

— Отлично, быстрее туда.

Как же я был рад видеть знакомые лица. Самих сначала настороженно глядели на мою свиту, выйдя из своих шалашей. Но постепенно расслаблялись и махали мне в ответ, всё-таки Латины — это же не Ханум. Даже Удей был жив и улыбался мне в ответ.

Наконец я увидел и свою семью. Они хотели тоже бежать на встречу мне, но сдерживались, изображая выдержку, может меня боялись смутить. Обе жены накинулись мне на шею, когда я подошёл вплотную. Я их обнял, и отметил, что Лада за год очень изменилась. Она конечно и раньше не была подростком, но сейчас ее женское начало стало бросаться в глаза. Эсма отметила мой взгляд и поджала губы от приступа ревности.

Возле ручья на поляне в этот вечер устроили пир. Припасов у Самих было не много, но у нас в обозе завалялось кое-что, даже вино. Впервые за долгое время можно было расслабиться и не думать об угрозах.

Звездное небо и сноп искр от костра завораживали мой взгляд. Но меня то и дело отвлекали жены, демонстрируя свою заботу. Я их любил, но не так, как они возможно желали. Я любил их как родных и близких людей, которые меня ждут и помнят.

Внезапно рядом со скалой, прямо в отсвете костра, в ста метрах от меня возникла Принцесса. Сколько раз я ждал ее появления, теперь же я впал в ступор от такого сюрприза.

— Простите, мне нужно отойти.

Кажется, кроме меня ее никто не видел. В общем, я знал что произойдёт дальше. Мне очень хотелось попрощаться со всеми, но пришлось уйти по английски.

Я шёл навстречу той самой, из-за которой моя жизнь перевернулась почти год назад. Она смотрела на меня своими грустными глазами, как в том метро. Я не дошёл до принцессы полшага, как она исчезла. На ее месте возник прямоугольный дверной проем, но без двери, из которого бил ослепительно яркий свет.

Я оглянулся. Мои глаза на секунду пересеклись со взглядом Удея. Я подмигнул ему и провалился в сторону света.