Горящее небо Аорна

Глава 1

Сны приходили странные.

Макс видел планету, но какую-то чужую. Это угадывалось по очертаниям материков, крошечным ледяным шапкам на полюсах — на Земле они куда как больше, и по преобладающему желтому цвету суши вдоль экватора. Полоса широкая — тысячи километров, на Земле такого не бывает. Редкие облака над планетой позволяли это рассмотреть. Рек мало, да те не слишком полноводные. Протекают большей частью на севере двух больших материков, хотя есть и в южных оконечностях. Океаны и моря… Озер он не заметил — то ли нет совсем, то ли слишком маленькие, чтобы разглядеть с орбиты.

— Аорн, — бубнил в голове в чей-то механический голос, — кислородная планета в системе желтого карлика Угрея. — Третья от него по удаленности и единственная населенная. Остальные к жизни не пригодны. Население занимает северные и южные части материков. Центральные не годятся — слишком жарко и отсутствие воды.

— Нафига мне это знать? — возмутился Макс, только голос продолжал бубнить. Пусть не сразу, но он понял: тот вещает не по-русски — на каком-то незнакомом языке. Не английский и немецкий, не испанский и французский. Итальянский? Тоже не похоже. Их бы он ни с чем не спутал. Здесь же незнакомый выговор с обилием шипящих и отсутствием протяжных гласных. Тем не менее, он понимал отлично! Так, как будто много лет говорил на этом языке.

— Три миллиарда особей, населяющих Аорн, проживает в сорока семи странах, — продолжил информировать Максима незнакомый лектор. Видно его не было, а сам голос звучал как будто в голове у Макса. — Из них развитых двенадцать, остальные выполняют роль поставщиков сырья и недорогой рабочей силы. В результате двух всеобщих войн мир Аорна разделился на два лагеря. Союз, объединивший две трети населения, настроен против связей с Галактическим Содружеством. Коалиция развитых государств выступает за протекторат федерации Герума — составной части этого Содружества. В Коалиции культивируются гуманитарные ценности, принятые в развитых мирах. Это вызывает злобу их противников. Восемь лет назад объединенные армии Союза начали войну за установление полного контроля над Аорном.

Макс собрался обругать невидимого диктора, засоряющего его мозг уймой никому не нужной информации, как внезапно картинка перед взором резко изменилась. Из заоблачной выси, из стратосферы, он вдруг рухнул вниз, очутившись в кокпите боевого самолета, а тот мчал, чуть не задевая брюхом землю.

На панели светятся приборы, совершенно незнакомые, но, спустя мгновение, он понял назначение каждого, как и показания на большом экране. Высота, скорость, тангаж, крен, курс, запас топлива…

— Леда-6! К вам приближаются четыре Дракона Союза! Как поняли?

— Понял, — проскрипел Макс сквозь зубы. Отвечал он на том же шипящем языке.

Вражеские самолеты брали его в клещи — обе пары сближались под углом. Ситуация безвыходная. Рвануть вверх, используя лучшую маневренность машины, равносильно самоубийству. Его захватят радары наземных зенитных комплексов. А любой вираж в горизонтали приведет к тому, что он подставится под удар одной из пар противника. Остается лишь катапультироваться, потом надеяться, что его найдет спасательная команда Коалиции. Упаси, Всевышний, если вдруг Союза. Разговор с пилотами врага у них короткий…

«А вот хрен вам! Я — на исправном и заправленном самолете, — начал распаляться Макс. — Да еще с ракетами. Бросить его просто так, испугавшись четырех Драконов? Не дождетесь».

Что еще в активе? Изменяемый вектор тяги. Очень необычная аэродинамика аппарата, крыло обратной стреловидности, сильно смещенная центровка. Куча других плюшек, о которых он знает из неведомого источника, но вникать подробно недосуг. А раз так, то работаем с тем, что есть.

Выбрав приближающуюся справа пару, летчик очень плавно повернул навстречу ей, впрочем, не добавив оборотов у турбины. Два других Дракона оказалась на хвосте, в идеальной позиции для атаки.

— Пуск ракет! Время до поражения одиннадцать, десять, девять…

Девять секунд — это целая вечность, если распорядиться ими с умом.

Все шесть ракет «воздух-воздух» сорвались с пилонов Рыцаря и устремились навстречу двум Драконам. Естественно, не попадут. Они идут не по тепловому следу. И не надо. Но зато они заставили врагов занервничать и на миг выпустить из виду «Эр-четырехсотый», именуемый у летчиков Рыцарем.

Взяв ручку на себя, Макс проскочил над парой противника, заложил крутой вираж, заходя им в хвост. Целый рой ракет, выпущенных по его машине, исправно повторил эволюцию, неумолимо сокращая расстояние.

— Пять, четыре, три…

А вот теперь — рычаг вектора тяги на себя до упора. Погнали!

Чакру Фролова, уникальную фигуру высшего пилотажа, он не делал никогда. Знают ли о ней здесь? Удастся ли? Посмотрим.

Нос самолета задрался вверх. Машина сделала кульбит вокруг поперечной оси, не изменив направления движения. В какую-то долю секунды летела хвостом вперед! А затем выровнялась в горизонталь, но уже пропустив под собой ракеты.

— …Поражение двух Драконов, — сообщил безжизненный голос бортового компьютера, которому создатели не предусмотрели возможность добавить в интонацию хотя бы каплю торжества.

Благодаря умопомрачительному трюку Макса инфракрасные датчики самонаводящихся ракет на миг потеряли из виду раскаленную струю из сопла Рыцаря и вцепились за тепловой след двух Драконов. А у тех, массивных, не хватило времени и пространства на вираж против ракет, наверное, даже на отстрел ловушек.

В теории можно было нагнать первую парочку и пощекотать им брюшко пушечным огнем в маневренном бою. Но два сбитых Дракона за один вылет — результат фантастический, жадничать не стоит.

— Я — Леда-6. Иду домой! — сообщил о решении Максим, пытаясь унять дико бьющееся сердце, хлебнувшее адреналина через край…

Он открыл глаза. Высоко над ним — рукою не достать — белый потолок палаты. Рядом, на массивной стойке, медицинские приборы. Чуть жужжит насос, подающий воздух в легкие. Боль изломанного тела… Это был всего лишь сон… Но какой же, Господи, реальный! Он как будто вновь сжимал ручку управления незнакомого ему Р-400, каждой клеткой тела чувствуя маневр машины. Чудный сон — и горький. Никогда ему не сесть в кабину самолета. Никогда не ощутить мощь рвущейся в полет машины. Никогда не увидать раскинувшуюся за фонарем кабины голубую даль… От прихлынувшего к горлу чувства Макс чуть не зарыдал. Только одинокая слезинка, выкатившаяся из прижмуренного глаза, пробежала по щеке…

Теперь это не про него. И не для него.

Тем временем дверь палаты отворилась, и вошли две санитарки. Поздоровавшись, они привычно занялись туалетом пациента. Заменив подгузник, обтерли тело влажными салфетками, а затем переодели в новую пижаму. «Будут гости», — догадался Макс, и, конечно, не ошибся. Не прошло и получаса, как в палату заглянул интеллигентный мужчина лет примерно тридцати — в белом халате и в сопровождении врача. Гости сели у кровати, и мужчина начал:

— Уважаемый Максим Валерьевич! Я корреспондент агентства БелТА[2], — он назвал свое имя и фамилию. — С разрешения врачей я хотел бы задать несколько вопросов. Вы не возражаете?

— Нет, — сказал Максим, вернее, прохрипел. Трубка, вентилирующая легкие, мешала говорить.

— Благодарю, — кивнул корреспондент. — Вам наверняка известно о происшествии на авиашоу в Украине в 2002 году. Летчики катапультировались из неисправного самолета и спаслись. Неуправляемый Су-27 рухнул в толпу зрителей. Погибло 77 человек, из них 28 детей, более пятисот получили ранения. Вы в аналогичной ситуации тянули до последнего, уводя истребитель в сторону от города, рискуя жизнью… Почему?

Отвечать было тяжело. Особенно после того, как ощутил себя в реальном, а не в учебном бою. Пусть даже во сне. Наяву же — больничная койка, пластиковая трубка во рту, подающая кислород. Если ее извлечь, упадет сатурация. Сердце и легкие не справляются без подпорок.

— Я не вспоминал о случившемся на Украине, — начал он невнятно, трубка все же здорово мешала. — Некогда мне было. Просто — взлет. Шасси и закрылки, а потом тревога — двигатель горит. Самолет заправлен до упора, подвесные баки. Под крылом — ракеты. Двинул РУД[3], тяга — ноль, высота падает. А внизу Барановичи. Сначала частные домики. Потом микрорайон. Сотни. Тысячи людей…

Горло перехватило. Судорожно сглотнул слюну.

— И вы приняли решение?..

— Ручку влево. Дал педаль. Самолет ушел вбок со скольжением. Вытянул за город и катапультировался. Не хватило высоты — парашют раскрылся, но не погасил скорость падения.

Репортер выключил диктофон.

— Максим Валерьевич, дорогой! — произнес торжественно. — Не хочу предвосхищать события, но знаю достоверно: за свой подвиг вы представлены к званию Героя Беларуси. Подписание Указа Президентом ожидается на днях. Наши читатели желают вам скорейшего выздоровления.

Попрощался и ушел. «Хоть бы слова подобрал менее казенные», — подумал летчик. Еще бы ляпнул про «возвращение в строй».

Какой, к бениной маме, строй! У него множественные переломы позвоночника, ног, костей таза. Парализованы даже руки, хотя врачи обещают восстановить двигательные функции пальцев. О ногах речи не идет. Сколько-то протянет, раз не умер сразу. Служебную квартиру не отберут, понятно. Мэр Баранович уже пообещал ежедневный сестринский уход и материальную помощь. Назначат пенсию… Но кому нужна такая жизнь? Был капитан-летчик, стал капитан-овощ, никому не нужный в этом мире.

…Родители Макса умерли, когда ему было десять лет. Отравились угарным газом — слишком рано закрыли вьюшку печки на даче. Макс гостил у бабушки, потому не погиб. Бабушка стала его опекуном, но воспитывала мальчика армия. Друзья отца, офицеры-летчики, определили его в Суворовское училище. А оттуда дорога в Военную академию. Радость первого офицерского звания омрачила смерть бабушки. Он остался один в этом мире. Нет, были друзья, девушки, но до ЗАГСа ни с одной он не добрался. Может даже, хорошо, что так. Нафига кому-то муж — лежачий инвалид? Что с того, что он Герой? Лучше б он разбился насмерть сразу…

Углубиться в мрачные мысли не дал новый визитер. В отличие от газетчика, он проник в палату, не надев халата. Для Центрального военного госпиталя — невероятное нарушение.

— Здравствуйте, капитан.

От его слов раненый почувствовал жар в руках и ногах, откуда давно не доносилось никаких ощущений. Мужчина разговаривал на том самом незнакомом шипящем языке, что звучал во сне! Но слова его понятны… Почему?!

Вошедший напоминал агента Смита из фильма «Матрица». Худощавый, облаченный в простенький костюм, он был лишен индивидуальности. Максу вдруг подумалось, что за дверью ждут такие же Смиты-клоны.

— Как вам бой с Драконами? — поинтересовался «Смит».

— Словно наяву, — ответил удивленный Макс.

— Мы воспроизвели вам обстоятельства, при которых сгинул Атруэш, лучший ас военно-воздушных сил Коалиции, — продолжил странный гость. — Не найдя другого выхода, он таранил вражеский Д-300, именуемый Драконом, и погиб вместе с противником. Вы же сделали иначе, проявив изобретательность и навык.

— Как вам удалось проникнуть в сон? — просипел Максим, уже не понимая, это — явь или он снова грезит.

— Никто никуда не проникал. Сон мы вам навеяли. Нужно было изучить реакцию на боевую обстановку. Заодно проверить восприимчивость к нейровоздействию. Вы прекрасно справились.

— Спасибо, что вернули меня в небо, дав почувствовать себя как прежде летчиком. А теперь… — Максим запнулся, сдерживая кашель, трубка основательно натерла глотку. — Меня оставьте. Я устал.

— Хорошо! — кивнул «агент». — Только завтра я вернусь. Ну, а вы подумайте над предложением стать пилотом Коалиции.

— Я!?.

— Понимаю, что удивлены — в таком-то состоянии. Вы и говорите-то с трудом. Только технологии Содружества в состоянии поставить вас на ноги за пару дней. Для примера…

Гость взмахнул рукой. Из его ладони будто выпорхнул блестящий шмель. Чуть слышно зажужжав, приземлился на плечо Максима и кольнул его тонюсенькой иголкой. В тот же миг как будто свежая волна омыла неподвижного пилота. Боль исчезла, накатило чувство бодрости и силы. Макс, не веря, приподнял руку и пошевелил до этого недвижимыми пальцами.

— Это что?

— Всего лишь нейростимулятор, — спокойно пояснил «агент». — Он на время вам восстановил проходимость нервов для сигналов мозга. Дополнительно добавил бодрости. Хорошо подумайте, Максим Валерьевич. Вам никто другой такого не предложит. Станете здоровым и вернетесь в небо.

— Мне придется воевать? — спросил Максим.

— Разумеется, — ответил «Смит». — Вас и здесь к тому готовили. Защищать детей и женщин, стариков и инвалидов. На Аорне их бомбят нещадно. Варвары Союза не жалеют никого. Вы спасли людей в Барановичах, отведя свой самолет от города. Почему бы не вступиться за несчастных на Аорне?

— Он далеко?

— В ста девяносто световых годах от Земли, — разглагольствуя, «Смит» присел на край кровати. Скупые жесты оживляли его речь, в то время как лицо чувств совсем не отражало. Идеальный покер-фейс. — Мы, посланцы федерации Герума, могли бы дать Коалиции совершенное оружие и киборгов, психофизически намного превосходящих человека — пилотов и солдат. Но вмешательство в конфликты на менее развитых планетах запрещено Содружеством. Уровень авиационной техники на Аорне — примерно, как на Земле в 1970-е или 1980-е годы.

«Хм!» — подумал Макс. Авионика Рыцаря показалась куда более продвинутой, чем стоявшая на МиГ-23 или МиГ-25. Бортовой компьютер с генератором речи — это уже глубоко двадцать первый век. Но капитан не стал комментировать очевидное, сосредоточившись на другом.

— А вербовка из других миров?

— Запрещена. Ваш случай уникальный. Открою вам секрет, недавно на Аорне погиб один пилот. Вы с ним похожи. Не близнецы, но рост, фигура, черты лица во многом совпадают. К тому же вы пилот — отличный, как показал наш тест. Вам нужно будет заменить Борюша.

— Он вам так нужен?

— Особый случай. Он стал героем Коалиции. Киноактер, звезда экрана в амплуа героя-шпиона и любимца женщин, вдобавок — летчик. Освоил штурмовик.

— Воевал успешно?

— Не очень, — признался «мистер Смит». — Летал четвертым номером в звене. Но его пример был очень важен — Борюш вдохновлял других. В долгих перерывах между вылетами снимался в агитационных роликах. К сожалению, став летчиком, актер не изменился. Употреблял наркотики, устраивал загулы. Сонм женщин… Он погиб в автомобильной катастрофе в компании подруг. Ехал в казино, был сильно пьян. Автомобиль сорвался в пропасть, все трое — насмерть. Момент аварии никто не видел, главнокомандующий ВВС приказал скрыть происшествие и найти замену для героя. Нас попросили, мы начали искать. Над Землей есть наша станция слежения — как и во всех мирах, где обитают гуманоиды. Вы ее не видите, но она работает, собирая данные о вашем мире, населении планеты, отдельных особях. Так нашли и вас.

Максим впервые засмеялся с момента катастрофы. Из-за смеха запершило в горле, и он закашлялся.

— Вы предлагаете мне стать киноактером? Знаете… Никак на Джеймса Бонда не похож. Ни на Пирса Броснана, ни даже на унылого Дэниэла Крейга в этой роли. Рост метр семьдесят, и вовсе не красавец…

— Внешность вам поправим, — ответил «Смит». — Это проще, чем восстановить изломанное тело. А метр семьдесят — вполне приличный рост для стран Аорна. Там большинство мужчин пониже будут. Борюш как раз и выделялся своим ростом. Женщины там вовсе метр пятьдесят, но на вид они приятны. Вам понравятся.

Тут «Смит» вдруг подмигнул. Максим задумался. Был один вопрос: ключевой для принятия решения.

— О женщинах потом. Скажите прямо: зачем Аорн так нужен Федерации?

— Он даст толчок к прогрессу экономики Герума. На планете и в ее системе есть нужные нам минералы, причем, в больших количествах. Но по правилам Содружества их добыча возможна только с позволения правительства Аорна — единого для всей планеты.

— Которого пока что нет.

— Вы правы. Если планетарное правительство возникнет под началом стран Союза, их лидеры не позволят вести добычу на Аорне. Станут сами развивать технологии космических перелетов и добычи ископаемых в звездной системе, сколько бы времени это не заняло. А население пусть пребывает в нищете. Коалиция же думает о людях. Поэтому агенты корпорации и помогают ей. Соответственно, Борюш Блистательный должен вновь явиться перед камерами, а затем подняться в воздух, своим примером вдохновляя обывателей, обескураженных неудачами Коалиции на фронте.

— С большего понятно.

— Максим! — инопланетянин наклонился и положил ладонь ему на руку. — Вы — воин. К чему вам политические дрязги? Ваше дело защищать людей. Скажите «да», и у вас будет все. Деньги, слава, женщины, награды.

— А если откажусь? — спросил Максим.

— Подберем другого, пусть менее подходящего претендента, — пожал плечами гость.

— И я забуду обо всем?

— Нет. Мы не стираем память. Вы навсегда запомните, как пилотировали Рыцаря. Как отказались сесть в его кабину наяву. Живите с этим.

Гость встал.

— Погодите! — прохрипел Максим. — Я согласен.

— Давно бы так! — «Смит» вновь присел на койку. — Мы заберем вас этой ночью. Взамен доставим мертвого Бюрюша. Он в холодильнике на корабле.

— Подмену обнаружат.

— Не беспокойтесь, — «Смит» чуть заметно улыбнулся — впервые в этом долгом разговоре…

Ночью в Центральном госпитале Министерства обороны произошло ЧП — пожар в реанимации. Пострадала лишь одна палата, но, к великому огорчению персонала, та, где пребывал на излечении отважный летчик. В струе кислорода пламя разгулялось так, что от героя осталась обугленная головешка, сжавшаяся и почерневшая. Чего вскрывать…

Начальник госпиталя лишился должности, наказали персонал. Звание Героя Беларуси герою-летчику присвоили посмертно. Гроб с телом опустили в землю при большом стечении народа под трехкратный залп из автоматов. И никто не догадался, что в гробу покоятся останки инопланетянина. Максим тем временем удалялся от Земли со скоростью одной десятой света. Впрочем, он сам узнал об этом через двое суток, когда покинул капсулу медблока. Тогда и осмотрелся.

Корабль был смехотворно мал. Даже меньше, чем у капитана Соло в «Звездных войнах». Он не сдержался.

— Не верится, что эта скорлупа донесет нас до Аорна. Сто девяносто светолет! Сколько ж времени займет дорога? Меня погрузят в анабиоз?

«Смит», занявший соседнее кресло и не отвлекавшийся на управление звездолетом, только хмыкнул.

— Какой анабиоз? Дней через десять будем в нужной нам системе. Максим, не отвлекайтесь — времени осталось мало. Вам предстоит пересмотреть фильмы с участием Борюша. Узнать его родню, знакомых и привычки. На тренажере освоить управлением штурмовиком. Мы доставим вас на отдаленную авиабазу, где настоящего Борюша никто не видел, но основы вы знать обязаны, иначе очень удивятся. Инструкторы помогут освоить самолет. Про автомобильную аварию им скажут. Для правдоподобия сделаем вам шрамы на лице. Они помогут скрыть изменение работы мышц мимики — у Борюша она была особенной.

— А женщины актера? Не распознают?

— Об этом не волнуйтесь. Их было столько… Истории, когда подружки кидались Борюшу на шею, а он их изумленно спрашивал: «Ты кто такая?» муссировались в прессе сотни раз. И репутацию ловеласа вам предстоит поддерживать.

— Постараюсь, — сказал Максим. — Вам не завидно?

На лице попутчика, уже привыкшего отзываться на Смита, проступило нечто похожее на эмоцию. Он изумился.

— Максим… Разве вы не поняли, что я не человек? То есть, не живое существо. Гуманоидный робот с искусственным интеллектом и длинным номером вместо имени. Конечно, я обучен имитировать среднестатистического белого мужчину на Земле. Вам простительно, наверно. Вы же не имели дела с искусственными интеллектами. Нейросети в вашем мире только появились.

— Послать за мной живого человека было много чести? — обиделся Максим.

— Причем тут честь? — пожал плечами робот. — Нерационально использовать для этой миссии гуманоидную форму жизни. Ей нужна вода и пища, а объем корабля-курьера невелик. И другое. Я вынес вас из госпиталя в ложементе, выпрыгнув с ним в окно второго этажа. Аналогично переместил обратно тело Бюрюша. Человек не в состоянии такого сделать.

«На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы», — всплыла в памяти старая песня, популярная задолго до рождения Макса. Смит прав, но все равно — обидно. Пилотируемая космонавтика, младшая и продвинутая сестра авиации, обречена на забвение. Люди будут приезжать только на готовое, обустроенное машинами. А как же романтика первопроходцев?

«Хватит тебе романтики авиации, — одернул он себя. — Предстоит сражаться, а не „крепить готовность к защите воздушных рубежей Родины“. В мирное время едва не склеил ласты, а там тебя начнут гвоздить Драконы, превосходящие числом, да плюс ракеты ПВО… Романтики навалит полные штаны. И не только».

— Объясните мне другое, Смит. Если тащимся со скоростью всего в одну десятую скорости света, как мы доберемся до другой звезды? Сто девяносто светолет… Значит, нужно тысяча девятьсот лет бортового времени. Боюсь, я не проживу столько.

— Ерунда. Известная вам скорость света справедлива только вблизи звезд и планет — там, где мощное гравитационное поле. Ученые Земли пока не знают, что вдали от звездных систем скорость света возрастает в сотни, а то и в тысячи раз. Помните формулу Эйнштейна, что энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света? А представь, что значение этой скорости увеличилось даже не в разы — на несколько порядков. Энергии — море. Хватит на что угодно.

— Значит, межзвездные перелеты…

— Как у вас говорят — проще пареной репы. Сложно выбраться лишь из системы, а потом снова в нее забраться. Звезда Угрей, вокруг которой вращается Аорн, лежит на своего рода звездном перекрестке. Там неподалеку сходятся маршруты, где скорость света более чем в тысячу раз превышает известную тебе. Потому Аорн так интересен, — робот переменил тему: — Как вам после медблока?

Макс вытянул руки вперед. Они стали более мускулистыми и ухоженными. Ногти полированные как у метросексуала. Исчезли некоторые родинки. Но больше всего изменилось лицо. Черты его стали правильными… и слишком смазливыми. Даже слащавыми. Темно-синие глаза с длинными ресницами, тонкий изящный нос, короткие усики, заканчивающиеся кокетливым загибом на щеках. Увидел бы такого в Барановичах, точно подумал бы, что заднеприводный. А сбрить усы и переменить пол — получится секс-бомба, и к такой девке пристанет половина мужиков на любом танцполе. Нет, шрамы на лице нужны. Смит обещал их добавить, оценив мимику пациента.

— Поговорили? — спросил робот. — Включайте вторую серию «Гамбита Аорна».

Первую Макс посмотрел с интересом. Показанный в ней мир сильно напоминал Землю восьмидесятых и особенно в «лихие девяностые». Но и отличался от земного. Что до персонажей Борюша Блистательного, то они пробуждали у Макса тошноту. Мнение об обывателях Коалиции, на ура воспринимавших этот маразм, у него здорово понизилось.

Борюш отдаленно напоминал Бельмондо, но в утрированном до идиотизма варианте, как в фильме «Великолепный». Максиму вспомнился и другой фильм с участием француза — «Чудовище». Там центральный персонаж, окруженный толпами женщин-воздыхательниц, но тайный гей, отличался крайней трусостью. Герой Бельмондо, каскадер-дублер, был вынужден отыгрывать опасные сцены, получая гроши и ни единого грана славы.

Главное внешнее отличие у него с Борюшом было в седине. Актер щеголял иссиня-черной шевелюрой, слишком длинной для размещения в летном шлеме. Максим, стриженный по уставу, совершенно поседел после падения самолета, и «агент Смит» неожиданно заявил — так даже лучше. Прибавляет достоверности версии о ранении, усиливает взрослость и мужественность персонажа. Предшественнику перед последней в его жизни пьяной автогонкой стукнуло сорок. Землянину — двадцать девять, что примерно столько же, учитывая продолжительность жизни на Аорне. Если не сокращать ее в автомобильной катастрофе, накачавшись наркотой и алкоголем по уши.

Договор есть договор, и Максим прилежно подражал Борюшу. Изучал его походку, мимику и жесты. Выходило скверно. Покойник выработал целую систему движений, составлявших его индивидуальную и одновременно нелепую манеру. Повторить ее никак не получалось. В сериале «Пилот Победы» какой-то хореограф придумал артисту целый комплекс ужимок и выкрутасов. Этот танец стал фирменным для Борюша, он исполнял его на приемах, вечеринках. Если только не набирался так, что падал, пытаясь сплясать.

Под неусыпным оком робота Макс дергался под рваный музыкальный ритм, не понимая, зачем ему разучивать нелепый танец. Если, по легенде, Борюш получил ранение, лечился и аж поседел от страданий, то запросто мог отказаться от прежних привычек.

Наверно, двенадцати дней не хватило бы. Но засыпая и просыпаясь, Макс ощущал новый прилив знаний в голове. Что-то в него закачивали, недаром «агент Смит» признал новобранца восприимчивым к передаче информации непосредственно в мозг.

Когда кораблик вошел в атмосферу Аорна, робот напомнил:

— Дальше я вас не сопровождаю. Это будет подозрительно. Запомните: земного летчика по имени Максим более не существует. Даже мысленно называйте себя Борюш из рода Аюшей. Вы родились на Аорне, здесь и проживете оставшуюся жизнь. Надеюсь — счастливую и долгую…