Горький вкус Солнца

Глава 18

Деревья в снегу, но не скинувшие листву. Засохшие. Мертвые. Они уже не увидят весну. И жуткий холод, от которого сводит дыхание. Сайвул лежал на песке, завалившись на бок, но, кажется, поврежден не был. Все мы были рассыпаны по берегу, некоторым не повезло свалиться в воду.

— Какого морского духа мы на Атре?! — воскликнул капитан. — Что вообще произошло?

Никогда не видела его таким растерянным. Впрочем, он быстро справился с собой и принялся раздавать меховые плащи, до сей поры лежавшие в трюме. А затем, ощупав всех внимательным взглядом, подбежал к нам. Я так и не решалась пошевелиться и отнять руку от груди супруга.

— Габи, что с Марком?

— Серьезно ранен. В сердце. Найдите Кулька, он тоже пострадал. Здесь неподалеку должна быть рыбацкая хижина. Лео!

— А? — потерянно отозвался парень.

— Ты умеешь отправлять письма, как Марк?

— Я давно не пробовал. Раньше получалось, но плохо.

— Пожалуйста, попробуй. Скажи Грозовым, что мы здесь. Солнечным долго ехать.

— Звать Магици? — недоверчиво пробормотал парень. — Я могу попробовать помочь брату…

— Я сама была Магици. Мы теперь — одна семья. Забыл? И ему нужна только забота и тепло. И дом, конечно. Огонь живого очага.

— Мы задубеем, если долго будет здесь торчать, — сказал Смайл. — Где хижина, Габи?

— В ту сторону за поворотом. Марка вообще-то нельзя двигать… Если только сделать носилки.

— Не понимаю. Ничего, — сказал Мур.

— И я, — кивнула Дайра. — Как мы оказались тут? Почему даже не поняли, что перемещаемся?

— М, — многозначительно загудели остальные, и я рассердилась.

— Вы вообще меня слышите?! Марк ранен в сердце! Кулька нужно найти, он тоже ранен. Быстро!

Народ встрепенулся, а я склонилась над супругом, дрожащей рукой касаясь его лба. Теплый. Дышит неровно, лицо белее мела. Но он жив и будет жить. Если понадобиться, я напою его теплом собственной крови. Я взяла шубу, укутала его ноги и торс. Вторую накинула на себя и склонилась, закрывая Марка от беспощадного морозного воздуха.

— Дыши, мой хороший. Я с тобой. Я всегда буду рядом.

Казалось, время ползет слишком медленно, а ведь Марк лежал на промерзшем песке! Однако ребята не подвели. В шесть сильных рук они подняли Солнечного и бережно переложили.

— А пока мы идем к хижине, расскажи, в чем дело, — попросил Торми. — Вижу, ты одна понимаешь, что происходит.

До меня только дошло, что нужно искать убийцу, а, точнее, увидеть единственного отсутствующего человека. Я поняла это не сразу, но когда всех разглядела, то не досчиталась только одного. Антон. Весельчак из среднего королевства. Такой, казалось бы, добрый парень. Но только теперь я начинала припоминать странности в его поведении. Например, он ел отдельно от других, говоря, что должен читать молитву своему богу. У него, в отличие от остальных, не было оружия, и теперь-то стало ясно, что он просто не хотел его показывать.

— Кулек где?

— Мур несет. У него на голове рана, бедняга без сознания.

— Главное, что жить будет. А что насчет рассказа…

Говорить на морозе было трудно, но я поведала обо всем коротко и просто. Никаких душевных переживаний, слез или признаний. Бог с острова нам помог. Марка почти убил Антон, неизвестно кем подосланный. Кулек, видимо, раскрывший преступника, был атакован первым, и хорошо, что остался жив. Торми и остальные, шедшие неподалеку, слушали молча, не задавая вопросов и ничего не обсуждая. А вот когда мы добрались до хижины — старой, покосившейся, но достаточно просторной — ребята разговорились у теплого очага.

Нам с Лео было не до того — хлопотали над Марком. Я отважилась поглядеть на рану и увидела только склизкое месиво невиданного лекарства. Оно было темно-красным, и не выходило понять, кровь это или земля.

— Пусть пока останется, не будем смывать, — сказал Лео. — Нужно только перевязать рану и попробовать его напоить.

— И согреть, — кивнула я. — Когда ему плохо, всегда мерзнет.

Пока остальные бурно обсуждали злодеяние Антона и помощь странного бога, мы умудрились все же влить в рот Марка несколько капель. А затем я легла рядом, под одеяло, и, когда нас никто не мог видеть, расстегнула платье на груди, чтобы прижаться к любимому голой кожей. Да так и отключилась, словно утонула в огромном ватном матрасе. Я не переставала чувствовать, как бьется сердце Марка, внимала его дыханию, но не слышала ни иных звуков снаружи, ни голосов.

Дом. Что с ним стало? Ранние морозы? Почему красная земля не отдавала привычных сердцу ритмов? А что мои родные? Мама, братья, дядя… Все Грозовые и Солнечные, как у них дела?

Я проснулась через какое-то время и ощутила, что Марк стал теплым. Дыхание его наладилось, на щеках проступил румянец. Я высунула нос из-под одеяла: многие уже спали, в хижине стало жарко. Возле двери стоял Лео, и мне показалось, что плечи его вздрагивают. Я приподнялась, застегнула платье и тихонько вылезла, предварительно хорошенько укутав Марка и ласково поцеловав супруга в лоб.

Я осторожно приблизилась к Лео. Вряд ли человеку, десяток лет жившему одному, захочется одиночества в родном доме.

Парень стремительно обернулся, утерся и смущенно хмыкнул.

— Прости. Раскис. Как-то не верится, что стою на красной земле. Прежде мне часто снились сны о родине, потом я потерял всякую связь с Атрой. И вдруг — дом…

Я подошла ближе и обняла его как брата. И точно также ощутила себя самой маленькой и беззащитной — Лео был под стать Марку, высокий и широкоплечий, разве что худой. Он осторожно обхватил меня в ответ и тотчас отстранился.

— Знаешь, ты не похожа на Агну. Я думал, он больше никого не полюбит, так и останется жить вполовину души. Но нет, судьбы сплелись, и это счастье.

— Приятно это слышать, — прошептала я. — Значит, Марк выбрал меня сердцем, а не прежними мечтами. И я бесконечно рада, что он обрел тебя, Лео. Ему нужен кто-то помимо Дэра. Близкий, родной.

— По-моему, сейчас ему достаточно тебя, — лукаво улыбнулся парень. — Но я не стану вам мешать.

— О чем ты? — удивилась я.

— Ну, дома… Вы, наверное, привыкли одни.

— Думаешь, голышом разгуливаем?

— И это тоже.

— Ты не представляешь, как здорово, что в этом огромном особняке поселится кто-то ещё! Я ведь привыкла к компании. А нам с Марком, чтобы уединиться, достаточно уйти в свою комнату.

— Правда?

— Ну конечно! Понимаю, как тебе нелегко, но поверь, я рада новому замечательному родному человеку.

— Насчет моей замечательности не делай поспешных выводов, Габи, — тепло улыбнулся он, и я тихо хмыкнула.

— Поскорее бы домой, да?

— Точно. Кажется, всё сон, и только боль доказывает обратное.

— А что случилось? Почему болит и где? — насторожилась я.

— Хм… Да это я так… Всякое бывает, — смутился парень. Выдумывать и прикрываться за множеством бесполезных фраз он не умел.

— Расскажи. Пожалуйста. Я помогу.

— Давай сначала с Марком уладим. У меня всего лишь старые раны, которые порой беспокоят.

— Ладно. Но после ты дашь помочь себе. Хорошо?

Я старалась не давить на него, но Лео явно был рад любой заботе. Он сжал мою руку, что-то пробормотал. Кажется, на аратском. А потом мы одновременно вздрогнули: послышался топот десятков копыт. Я накинула шубу, Лео вышел в чем был — рубашке и тонких штанах. Не очень-то он и мерз.

Это были Грозовые и Солнечные вперемешку, только по цвету волос и отличишь, кто где. Конечно, я сразу узнала маму, и бросилась к ней, чтобы через пару минут крепко обнять. Родное тепло, необходимое, но странно, что оно сильно изменилось. Прежде я думала, что не смогу пережить столь долгую разлуку с ней, домом, братьями. Но, получив Марка и его чувства, испытав радость любви, осознала, что любимый мужчина способен помочь забыть о тоске по близким и стать твоим всем.

Конечно, мы обе не сдержались, и, заплаканная, я обняла Бэйта. Потом побывала в руках Ласса — сильных и бережных, а после переобнимала остальных ребят, и Солнечных, и Грозовых. Конечно, спящие быстро услышали шум снаружи, и началось столпотворение. Я с улыбкой смотрела, как затащили в общий круг Лео, и он, смущенный, радовался с остальными. Никого не знал, это было заметно по лицу, но искреннее тепло заменяло родственные связи. А уж когда я сказала Солнечным воинам, что это ещё один Сварт, они подняли такой восторженный вопль, что даже Ласс спросил, в чем дело.

— Мам, нужны сани или что-то вроде того. Верхом он ехать не сможет.

И снова рассказала, что случилось с Марком.

— А если на носилках, только укутать потеплее? — предложил Солнечный по имени Римьен. — Мы осторожно, Габриэль, трясти совсем-совсем не будем.

— До Грозового поместья, — твердо сказала я. — Он должен отлежаться. Когда придет в себя, поедем домой.

На том и остановились, но я волновалась, как ребята пойдут по сугробам с подобной трудной ношей. С другой стороны, у нас в поместье был Дэр с целительными молниями, зелья Бэйта и общая дружеская атмосфера. Марк очнется, я была в этом уверена! А когда он придет в себя, и мне станет лучше, сердце перестанет ухать, словно встревоженный филин, тогда уже обсудим случившееся и решим, был ли толк в подобном рисковом путешествии…

Лео позвали вниз — разговаривать. Любопытные Магици обожали слушать, а парень был рад выговориться. Он отнесся к объединению с радостным пониманием, и не был напряжен или напуган. Я, конечно, осталась с супругом.

Марк не ел, но понемногу пил и порой хмурился или посапывал. Я не раз ухаживала за больными и удивилась, что любимый не нуждается в обычных ежедневных процедурах, необходимых больному человеку. Он словно замедлял все силы своего организма, и спал, спал, спал. Словно медведь в берлоге — теплый, удобно устроившийся, ждущий весну. Сердце его билось ровно, дыхание было глубоким, а рана зажила. На её месте остался небольшой след, и мне каждый раз было больно на него смотреть. Так прошло две недели, и морозы усилились. Обычно, когда ледяной воздух съедал горло, светило солнце, но все эти дни небо оставалось серым.

У Мэй вырос огромный живот, она поправилась, однако полнота была естественной и не чрезмерной. Девушка передвигалась с трудом, но не жаловалась. Большую часть времени она отдыхала, ела или медленно прохаживалась по балкону. Её снова начало подташнивать, и девушка плохо спала. Помогали только молнии Дэра и его умелый нежный массаж. Любимый, что тут скажешь? Он был готов расшибиться, но сделать все, о чем супруга просит, однако Мэй оставалась неприхотливой. Она не требовала изысканных блюд и редко когда говорила о боли, хотя было видно — иногда прихватывает весьма чувствительно.

Порой её чувства давали сбой. Например, однажды утром она заявила, что у ребенка четыре руки и по меньшей мере четыре ноги.

— Он пинается и хватается в нескольких местах одновременно! Тот тут пятка, то там, а потом третья!.. у младенцев разве бывает три пятки одновременно?!

Как ни хотели мама и Дэр удержать это в тайне, а пришлось сказать, что Мэй носит двойню. Неудивительно, что она предпочитала вовсе не пользоваться лестницей, и Дэр носил супругу на руках, картинно ахая и посмеиваясь.

Лео и остальные Солнечные оставались в поместье, желая вернуться домой вместе с Марком. Колэй рассказал, что холода пришли внезапно, и красная земля сильно пострадала.

— Думаем, как бы не случилось многодневной ледяной пурги, — сказал он. — Готовимся к худшему. Но раз вы снова с нами — переживем и эту боль.

Всё как всегда: суровая строгость, а потом теплота. Я была бесконечно рада оказаться дома, хотя Атра и страдала. Но главным для меня оставался любимый.

Я каждый вечер читала ему, стараясь, чтобы повествование было веселым и увлекательным. В выборе книг помогал Бирн, который наизусть знал всю огромную коллекцию Магици. Я даже описывала Марку картинки, помня, что он любит смотреть гравюры и затейливые шрифты. Я целовала его постоянно, причесывала и умывала. Иногда мне казалось, что он вот-вот что-то скажет, пошевелится, улыбнется… Но дни тянулись, а состояние Солнечного оставалось неизменным.

Я ждала его нетерпеливо, считала часы. Знала, что он очнется, скажет «привет», усмехнется. И ходила туда-сюда по комнате, никому не разрешая сменить себя на этом беспокойном дежурстве. Конечно, все навещали Солнечного, чаще всего — Лео и Дэр. Приходил Колэй, Бэйт приносил зелья, Бирн таскал книги. Мэй тоже заходила, припоминала мужчине свадьбу, и мы каждый раз смеялись, представляя Марка злодеем. Время шло. Тепло нарастало. Я жила надеждой и училась терпению.

И вот однажды под вечер, вернувшись с ужина, обнаружила Марка спящим на боку. До этого он все время лежал на спине и не шевелился. Я тотчас оставила тарелки, принесенные на всякий случай, и легла рядом, ласково поглаживая его волосы.

— Здравствуй! Значит, тебе лучше? — Сопение в ответ. — Поставлю еду поближе, вдруг запах разбудит? — Марк едва заметно свел брови. — Не надо? Ну ладно. А я книгу новую принесла из библиотеки. На ночь почитаю обязательно, Бэйт сказал, что интересная.

Я склонилась и поцеловала его в лоб, потом в щеки, в кончик носа и в губы.

— Без тебя печально, Марк. Я бы тоже заснула рядышком, постучалась в твои сны. Если пустишь — приду. Могу прямо сейчас.

— М, — вдруг отозвался мужчина, и я замерла, не дыша.

Ждала, кусая губы, а сердце стучало так, что, казалось, его на всю комнату слышно. Ничего. Больше он не издал ни звука. Расстроенная, я снова поцеловала супруга в губы, погладила по груди, где совсем недавно сидела смерть, но теперь как и прежде билось живое сердце.

— М, — повторил Марк, и губы его дрогнули. Не знаю, поняла ли я правильно, но коснулась теплых губ в третий раз, и ощутила, как он едва ощутимо ответил.

— М?

— М, — тихонько кивнул он.

— М! — радостно отозвалась я, и Марк слабо, едва слышно рассмеялся.

— Мало.

— А сил много?

— Неа.

— Значит, я не буду забирать у тебя дыхание.

Но сама обхватила, сдавила, всхлипнула. Принялась поспешно гладить, целовать повсюду, где губы доставали, нежно щекотать и вдыхать приятный, сухой запах.

— Ну почему всегда тебе достается, а? Почему не мне? Не говори! Неправда! Подумаешь, разбитый нос! Меня-то никто убить не пытался, в сердце стрелы не метал! Да, чуть с ума не сошла. Думала, ты так до конца зимы и проспишь. Не надо было закрывать! Знаю, я бы сама закрыла. Да, в Грозовом поместье. Твои ребята такой шум подняли, когда я им про Лео сказала! Наверное, теперь каждый день праздновать будут. Нет, ты не подумай… Тебе они тоже радовались. Но больше переживали. По несколько раз на день в дверь стучатся, спрашивают, как дела. И приходят тоже, теплом делятся. А Дэр молниями рану лечил, у тебя там теперь почти ничего нет…

Марк поднял руку и закрыл мне рот.

— Твои… губы… Должны… быть… — он тяжело вздохнул. — В другом… месте.

— Когда это ты научился приказывать? — весело возмутилась я. — Хочешь, чтобы я тебя поцеловала?

— Просто… рядом… чтобы… дышать, — отозвался он. Выдохнул, устало прикрыл глаза. — Я — развалина.

Я положила голову ему на грудь, уткнулась носом в волосы за ухом, и Марк закрыл глаза.

— Спасибо, малышка.

Я боялась пошевелиться, чтобы ненароком не отогнать удачу. Колэй, Дэр и Бэйт в один голос говорили, что Солнечный может пролежать в своем странном полусне долгие месяцы. Но Марк вернулся. Ко мне. И это создавало то самое счастье, ради которого стоит жить.

Ночью случилось еще одно чудо: упрямец встал и без моей помощи (потому как я мирно спала) дошел до ванной, чтобы потом доковылять и обратно. Когда он плюхнулся на постель плашмя, я тотчас проснулась и, поняв, что произошло, принялась ругаться.

— А позвать? А разбудить?!

— Малышка, я ещё не рассохся. Видишь вот, даже говорить не так тяжело, как прежде. У нас, случайно… уф… покушать ничего не найдется?

Я, конечно, припасла кушаний на такой случай, и выскочила из-под одеяла, чтобы их принести. Однако Марку пришлось помогать, неожиданная нагрузка превратила его в кисель. К тому же он дрожал, и я зажгла ещё светлячков. Немного поев, он откинулся на подушках и прикрыл глаза.

— Ужас.

— Ты скоро восстановишь силы, — прошептала я.

Марк тяжело приподнялся и поглядел на меня.

— Испугалась, малышка?

В носу защипало.

— Если бы не тот бог, не Атра…

— Если бы не ты, — сказал мужчина. — Дело в тебе. Я все видел, Габ, и все чувствовал даже в замершем времени. Поверь, главный ингредиент не земля или волшебные слюни.

— Ты сказал… кхм… — прошептала я. — Сказал тогда…

— Я знаю. Что люблю тебя. Это правда. Оказывается, произнести два простых слова куда сложнее, чем просто чувствовать. Хорошо, если бы я мог доказать это.

— Не нужно! К тому же, ты уже доказал!

— Мне это важно. — Он сжал мою руку. — Завтра будет лучше, и я надеюсь, что поцелую тебя как муж. Но сейчас, Габ, только так.

И коснулся моей щеки.

— Ты, главное, не переживай ни о чем, — тихо сказала я. — Отдыхай. Спи спокойно, я буду рядом.

Марк медленно подвинулся ближе, мы обнялись и через минуту уже спали. Я даже не успела помечтать перед сном, как всегда это делала.

А утром проснулась одна. Было ещё рано, занималась серая заря, и я вскочила, кутаясь в теплый халат. В ванной Марка не оказалось, и я пошла рыскать по дому. Скорее всего, он был на кухне.

Однако я ошиблась, думая, что супругу понадобиться несколько дней на восстановление. Попав в просторную галерею, что вела к зимнему саду, я удивленно заморгала. Солнечные братья — светлые на фоне темных стен — стояли в странных позах, накрепко сцепившись пальцами и напряженно замерев. Они словно к чему-то прислушивались. А неподалеку в похожей позе застыли Дэр и Бэйт. Когда мужчины тренируются — не лезь, это я усвоила с детства. Хотя мне и хотелось снова налететь на супруга ураганом — едва на ноги встал, уже полез бороться! Совсем не бережется! Но пришлось смиренно встать возле стены, ожидая, что они станут делать.

Казалось, не происходит ровным счетом ничего. Просто стояние на одном месте, пристальные, сосредоточенные взгляды и дыхание, которое порой менялось то у одного, то у другого. А потом Лео бухнулся на колени и в следующую секунду улетел прочь. И хотя я смотрела на Марка все время, а не увидела никакого резкого движения ни плечами, ни корпусом. Наверное, он проверял, действует ли магия. Почти сразу в воздух взлетел и Дэр — толстая молния подхватила его и шмякнула о пол. Впрочем, брату явно не было больно, он улыбался. Но как? Ведь у Бэйта не было волшебства предка, тем более боевого! Только защитное, да то и то слабое!

Время перемен, оно настало. Вместе с морозами, которые пытали природу, к людям пришли удивительные силы, однако об этом я узнала позже. Марк обернулся, увидел меня, и на губах появилась широкая улыбка.

— Доброе утро, котенок.

Моя сердитость мгновенно растворилась в потоке его теплоты. Я шагнула и оказалась в привычных крепких объятьях. Не почувствовать, что Марк восполнил все свои внутренние запасы магии, было нельзя. Однако ещё важнее было ощущать, что он полностью здоров.

— Ты бы его, Габи, успокоила, что ли? — хмыкнул Дэр. — Чуть дом не разнес!

— Если бы знала, что уже сегодня будет бегать конем ретивым, я бы нашла, чем мужа занять, — рассмеялась я.

Дэр одобрительно кивнул.

— Для нас троих его появление тоже стало неожиданностью. Но поверь, беспокоиться не о чем, Марк полон сил и крепок как прежде.

Супруг сжал мою ладонь.

— Ребят, спасибо за помощь. Мы, наверное, пойдем ещё поспим. Или позавтракаем. Да, Габ?

— Угу! — закивала я, хотя прекрасно знала — никакого завтрака или сна не будет, пока мы не поговорим без слов.

Марк повел меня по лестнице наверх. Молчалось вкусно, и мурашки щекотали живот изнутри. Когда мы зашли в комнату, светлячки тотчас мягко замерцали. Они не могли не среагировать на появление Солнечного властелина.

— Марк, тебе точно хорошо? — тихо спросила я.

— Очень, Габ. Странно, да? После этого путешествия, да в Грозовом поместье… Прежде мне здесь было неуютно, холодно как-то. А теперь чувствую себя как дома. Ты расскажешь мне, что произошло после выстрела? Я все видел, но мало что слышал.

Мы присели на край кровати, и я в подробностях, никому не известных, описала случившееся.

— Сила, — сказал Марк. — Значит, это из-за неё у меня нутро распирает. А я-то думал, что просто слишком долго спал.

— Ты чувствуешь новую магию?

— Да. Но гораздо важнее, что снова чувствую тебя на всех уровнях. Будучи вне тела, я мог ощущать лишь часть тебя. Поэтому спасибо, что читала мне. Я все слышал, малышка. И когда ты ложилась рядом, становилось спокойнее.

— Что мы будем делать дальше, Марк? С Атрой, угрозой, нависшей над ней? Что Дэр сказал, появлялись ещё люди, подобные тем?

— Появлялись, — отозвался супруг. — Но благодаря дозорным далеко не ушли. Их допрашивали, и люди говорили, что заблудились, пройдя через белую магию. Среди них были хорошие и не очень.

— Где они теперь?

— Отправлены обратно в поток силы. Думаю, нам стоит подумать, почему именно сейчас стали появляться столь явные проходы между измерениями.

— То есть эти люди приходят из… иных миров? — прошептала я.

— Думаю, да. Странные одежды, оружие, прически… Либо мы плохо знаем наш мир. Оба варианта возможны.

— Нам остается только продолжать защищать Атру и горы, — сказала я. — Ведь именно туда пытаются прорваться эти люди, не так ли?

— Да. Дальше престолов, через пропасть. И однажды они найдут путь, я уверен.

— И ничего хорошего не жди.

— Именно. Так все чувствуют. Мы говорили, и Дэр предположил, что Атра — щит. Наступает век, когда кланы должны быть единым целым, чтобы отразить невиданный удар.

Он погладил мои пальцы, и, склонившись, поцеловал в губы — мягко, ненавязчиво.

— Что бы со мной стало, котенок, не сделай ты тогда предложение? Сгнил бы в одиночестве и пустоте, пытаясь ухватиться за холод прошлого. Я ведь не помнил Агну живой, и это страшно. Мне запомнилась только её смерть. — Он нахмурился. — Она не виновата. Это я терял тепло. Мог бы хранить в сердце добрый, сильный и ласковый образ, но предпочел отчаяние.

— Ты не виноват, Марк. Это стало твоей болью, а она не всегда стирается из памяти. Сердце твое страдало, но ты рискнул и связался со взбалмошной, неуравновешенной девчонкой, влюбленной по уши. Что было бы со мной, если бы ты отказался? Не представляю, как жила без тебя…

Он нежно погладил меня по щеке кончиками пальцев.

— Значит, это желание — наша общая судьба.

Я облегченно выдохнула и залезла к нему на колени.

— Мы сделаем для дома все возможное.

— Каюсь: в первую очередь я думаю о тебе, Габ. Прежде, когда слышал подобное от Дэра, хотелось дать ему кулаком в… ну, не важно, куда. А теперь, гляди-ка, сам такой! Чувствую, припомнит мне это твой брат, и не раз.

Я улыбнулась и поцеловала Марка в щеку. Борода у него отросла кудрявая и мягкая, и было приятно чувствовать эти светлые, чуть рыжеватые волоски.

— Всё будет хорошо.

— Угу.

Он приподнял меня, взяв под мышки, и посадил к себе лицом.

— Можно поцеловать тебя?

Я обняла его за плечи и запрокинула голову. Странно, что Марк спрашивал разрешения, но голос его звучал тихо и был полон какой-то особой магии. Меня объяло густым, пряным наслаждением, когда наши губы соприкоснулись. А потом глубже, и стало не до того, чтобы улавливать вкусы. Он вел, я следовала. Он приказывал, я подчинялась. А потом, поддавшись чувствам, слегка подтолкнула Марка, и он упал на спину, разнежено улыбаясь.

— Всего минута, Габ.

— Я могу не успеть.

— Потом, когда хотя бы чуточку утолю голод, я отдамся в твои руки. Обещаю.

Я рассмеялась, пытаясь уследить за движениями его рук, но Марк раздевал меня умело и стремительно. Потом он быстро избавился от собственной одежды, и, не успела я и слова сказать, как оказалась в прочных оковах его объятий.

— Будь жадным, — прошептала я, и Марк поцеловал меня в щеку — последнее осторожное, трепетное прикосновение.

— С радостью.

А потом сразу, без предупреждения овладел мной, да так, что я вскрикнула во весь голос. Возбуждение было слишком сильным для обоих, мы не понимали, что творим. Возможно, я даже подняла в воздух кровать, не знаю точно. Иногда бывает так, что близость нежна и медленна, порой она страстная и сладкая. Сейчас между нами шла битва, но не за равенство, а за длительность наслаждения.

— Ещё, — говорила я, и Марк отзывался движением бедер, с силой сжимая мои запястья. Ни коснуться, ни погладить.

Чувства замешивались в напиток, дурманящий сильнее самого крепкого вина. Порой я успевала ухватить мгновения, чтобы потом возвращаться к ним и довольно улыбаться прекрасным воспоминаниям. Но не сейчас. Мне так хотелось больше настоящего, что я не думала о том, чтобы сохранить это для будущего.

Весь день мы провели друг с другом, то спали, то снова занимались любовью. Не хотелось ни плотно пообедать, ни заняться чем-то ещё, но под вечер в комнату постучался Дэр.

— Ребят, мы там праздник затеяли назло морозам. Придете?

Я поглядела на Марка, в несуразной позе дремлющего у моих ног.

— Хочешь? — спросил он, приоткрывая один глаз.

— Хочу. А ты?

— Одеваться лень, — хмыкнул Солнечный. — Ладно. Скоро будем, — ответил он в дверь, и до нас донесся веселый смех.

— Если сил нет, я не настаиваю, — сказал Дэр. — Но мы все будем рады.

Когда брат ушел, я коснулась растрепанных, потемневших волос Марка.

— Откуда рыжина?

— Зимой почему-то цвет меняю. Лев, кстати, тоже рыжеет. — Он почесал в затылке и поглядел на меня хитрым взглядом. — Жажду увидеть твой новый танец, малышка. К демонам лень!

И вскочил на ноги как ни в чем ни бывало.