Горький вкус Солнца

Глава 1

Знакомое чувство недовольства, и от обилия мыслей покалывает виски. Я взглянула на себя в зеркало — ну, шишига! Волосы увеличились в объеме и закрывали большую часть платья, которое я так старательно расшивала, лицо заострилось. Губы снова потрескались — зря кусала. Я провела пальцами по щекам, пытаясь согнать жаркий румянец. Куда уж без него!

Настал праздник Гроз, и впервые Солнечный клан должен был посетить поместье Магици. Заклятые враги за одним столом, мы более не должны были враждовать — после возвращения Дэра и его удивительного рассказа всем предстояло переосмыслить судьбы. Поставить точку, так брат сказал. Начать писать новую книгу, в которой Солнце и Гроза действуют заодно. Дружба? Нет, ещё крепче: любовь. Именно она владела сердцем Дэра, она же толкала меня на отчаянные поступки.

Я знала, что должна создать свою судьбу именно сегодня, но решимость гасла под настырными каплями смущения. Что я скажу Солнцу, когда увижу? Я перебрала массу вариантов, но в итоге ещё сильнее запуталась.

— Просто будь собой, Габриэль Магици, — сказала я отражению. — Не нужно выдумывать лишнего! Тем более что с фантазией у тебя всегда были проблемы…

Стук в дверь — и я подпрыгнула на месте, засуетилась, хватаясь одновременно за расческу и за обувь. В итоге, когда вошла Мэй, я пыталась причесаться туфлей.

— Габи, — улыбнулась девушка, — всё будет хорошо. Ты бледна, как зимняя луна.

— А ты опять говоришь стихами, — нервно хмыкнула я.

Она подошла и забрала у меня обувь.

— Помочь с волосами?

Я благодарно кивнула и плюхнулась на стул. Причесывание успокаивало, помогало собраться с мыслями.

— Что решила с нарядом? — улыбнулась Мэй, выбирая гребешок понадежнее. Нам обеим приходилось чесать волосы безжалостно и долго, и не всякая расческа могла это пережить.

— Янтарное и алое, — уверенно сказала я. — Осталось решить, чего я хочу — привлечь его или быть незаметной. Не потерять бы себя средь бури в душе… — Я нахмурилась и длинно вздохнула. — Мэй, затея провальная. Ему никогда не было до меня дела.

— Это не затея, это попытка. Как бы он не отреагировал, ты будешь знать, что сделала всё возможное. Не нужно выдумывать новый образ себя.

— Ты права, но мне хочется казаться самой лучшей, — вздохнула я.

Я лелеяла в сердце надежду, что Марк — человек, которого я тайно долгие годы любила — станет у нас частым гостем. Но признаться ему должна была как только представится возможность. А на что ещё праздники, если не для чудес?

— Мы можем спланировать вечер, но не спланируем чувства, — сказал Мэй.

— Я постараюсь отдать как можно больше нежности и радости. Разве это не есть сотворение грядущего? — возразила я.

Мэй хмыкнула.

— И не поспоришь! За свои свершения мы в ответе, но сколько бы любви ты не отдавала, вполне возможно, Марк оттолкнет этот поток. Прости, что я так резка. Просто не хочу, чтобы ты плакала от отчаяния, если всё пойдет наперекосяк… Всё-таки Солнечный долгое время был чужим на земле Магици. Представь, каково ему прийти в Грозовой дом впервые?

Правда её слов обжигала. Марк держал моего брата в плену. Он много раз причинял Дэру боль, да и тот не отставал — было несколько драк не на жизнь, а на смерть. Но они снова сблизились, вернув утраченное понимание и доверие, и теперь пытались подружить кланы, что было нелёгкой задачей для всех. Прежние заветы крепко втемяшились в память, овладели сердцами и умами. Оставалось надеяться на искренность и доброту.

После того, как волосы были заплетены в две тугие косы, я спустилась вниз помочь маме, и до самого приезда гостей терла, резала, пекла, вылепляла. Потом, умывшись и вернув волосам свободу, приготовилась встретить Солнечных вместе с Мэй и Дэром. Они были единственными, кто знал о моих чувствах помимо мамы, и единственными, кто мог их одобрить. Пока что, но я надеялась со временем дождаться поддержи всего клана.

Праздник гроз всегда отмечали три дня подряд. Первый — день Бури. Его основой было искусство танца, что непременно показывали девушки. И если мужчины практиковали суровый боевой «Ши-Эт-Ррон», то наши танцы призывали сердцевинку жизни, которая способствует зарождению новых мечтаний, желаний и жажд. Хотя при необходимости движения могли использоваться и как боевые. Я прекрасно знала, что моя мама способна сразиться с самыми сильными нашими воинами, включая дядю Колэя, и победить их не мощью — стойким балансом красоты, чистой страстью и невероятной гибкостью. Из года в год грозовым хороводом руководила я, приняв это почетное право у мамы. Второй — день Молний. Его изюминкой было ночное представление со светом и разноцветными искрами, когда огромные змеи украшали небо и создавали прекрасные узоры. Наверняка теперь, когда Дэр обрел дар, оно станет ещё более красивым. И третий день — Время Грома. Время признаний и клятв, физической любви и страсти. День, когда все сходили с ума, не боясь вытворить нечто из ряда вон выходящее. Мой любимый день, так как именно мы с Дэром и Бэйтом придумывали самые пакостные пакости.

Как всё пройдет теперь, когда Марк будет рядом? Я водрузила на голову венок из пурпурных роз и пригладила янтарный бархат. К вечеру переоденусь в красное с летящим подолом и длинными рукавами, в нем танцевать будет удобнее всего. И Мэй была права — мне нужна отвага, причем весь её годовалый запас.

Я никогда не бежала от трудностей, но и смелой себя не считала. Фамильные черты — стремительность, настойчивость и упрямство — прежде во мне дремали. Но едва получив шанс изменить судьбу, я за него ухватилась, оставив далеко позади детские разочарования и страхи.

Мэй была в лиловом платье, которое я дошила совсем недавно. Борясь с отчаянием, одинокой печалью и мыслями о том, что они с Дэром не вернуться домой никогда, я проводила за шитьем дни и ночи, и в ворохе разномастных тканей засыпала. Мама ругалась, говорила, испорчу зрение, но послушные светлячки горели ярко, куда лучше свечей, которыми мы пользовались только на праздники. Зато теперь домашние были обеспечены гардеробом на долгое время вперед.

От нетерпения я повыдирала из венка половину цветов, и в конце концов Мэй его у меня отняла. На ней тоже были розы, и густые волосы на солнце казались огненными.

— Габи, Марк всё поймет раньше времени, если ты продолжишь в том же духе, — усмехнулся Дэр. — Дай ему привыкнуть. Он будет опутан не слишком дружелюбными молниями.

— Моя его точно не обожжет, — тихо сказала я. — Пожалуйста, не гоните меня.

— Ни в коем случае! — заверила Мэй, сжимая мою руку. — Мы с тобой, какую бы ты не избрала тропу. Все мы, — весело уточнила она, кладя ладонь на живот. Пока что ничего заметно не было, но девушка лучилась счастьем. Дэр усмехнулся и ласково погладил живот супруги.

— Малышке привет от папы, — сказал он.

Я хмыкнула. На них было приятно смотреть, и трудности казались незначительными. Дэр и Мэй через многое прошли, теряли друг друга и обретали веру в чудеса. Сбудется ли мое заветное волшебство?

— Хочу узнать его лучше, и чтобы он меня узнал, — сказала я вслух. — Не стану навязывать свое общество, прогонит — уйду. Но дать сердцу шанс нужно, вдруг что-то хорошее из этого получится?

Я выдохнула и уставилась себе под ноги.

— Если он тебя лучше узнает — не отпустит, — вдруг сказал Мэй. Она подала мне венок, и я надела его, чувствуя, как ароматом окутало лицо. — И даже прежняя любовь не помешает вашему новому чувству.

— Ты так думаешь? — задумчиво почесал бороду Дэр. — Агна владеет всем, что принадлежит Сварту — его душой, сердцем, мыслями.

— Он предан любви, — пробормотала я. — Это прекрасно. Верность превыше собственных нужд.

— Но не когда верность то и дело швыряет тебя лицом в прошлое, не давая дышать настоящим, — сказал Дэр. — Ты нужна Марку, Габи. Действительно необходима. Я, конечно, люблю его, но Мэй люблю больше, и уж точно не подарю Сварту ни должной ласки, ни страсти.

Мы рассмеялись.

— Значит, я постараюсь стать ему по крайней мере другом…

— О! Едут! — воскликнула Мэй. — Марк впереди.

Я вцепилась в локоть брата и поглядела на далеких всадников. И точно, Марк среди них выделялся — ростом и белым золотом растрепанных волос. Он сидел на высоком коне крепко и прямо, чернильно-синий плащ трепетал на ветру. Хм. А я думала, Солнечные не носят темное… Много ли я знала о человеке, которого долгие годы жаждала? Почти ничего. Воспоминания юности, рассказы Дэра, и короткие, такие редкие встречи, которые приносили больше голода, чем пищи. С каждым новым звездным циклом боль становилась всё нестерпимей, ведь я взрослела и тело менялось.

Я выпрямилась и сцепила пальцы. Этот праздник будет самым лучшим, пусть и разрушит мои надежды. Но я напитаюсь любимым до краев, насмотрюсь на него, возможно, даже невзначай коснусь теплой руки… Срочно избавиться от этих мыслей!

Я впилась взглядом в крепкую фигуру. Остальные Солнечные тоже были светлые, но никто так ярко не сиял. Волновался ли Марк, собираясь на праздник в дом Магици? О чем он думал, когда шел к нам, ведя следом белоснежного красавца коня? Я не успела покраснеть — Дэр шагнул другу навстречу и радостно воскликнул:

— Сварт, паленая задница! Добро пожаловать!

— Магици, грозовые подмышки! — с улыбкой отозвался Марк, крепко пожимая его ладонь. — Спасибо за теплую встречу. Здравствуй, Мэй, — улыбнулся мужчина и они коротко, но нежно обнялись. А потом голубые глаза обратились на меня, и в горле стало сухо.

— Здравствуй, Марк, — выговорила я, ощущая внутреннюю дрожь.

— Привет, Габриэль, — он протянул мне руку, и я пожала теплые пальцы.

Всё. Это конец. Наше первое прикосновение — пусть официальное, мгновенное, но такое острое и вкусное! Я не смогу отказаться от Марка даже под страхом смерти. Наверное, он почувствовал трепет моего тела через пальцы, потому как едва заметно нахмурился и отступил. Цахтал, дай мне сил всё объяснить ему, когда придет время!

— Снова выглядишь отвратительно. Не нашел одежки получше? — между тем сказал Дэр, когда Сварт скинул плащ.

На Марке была светлая рубашка и коричневые кожаные штаны — обычная, но отлично на нем сидящая одежда. Однако для Дэра не дразниться — всё равно что не дышать.

— Это всяко симпатичней, чем твои лосины.

Воины позади главы рассмеялись, и Мэй с Дэром поддержали их хохот. Я тоже хмыкнула, но смущенно. Мысленно я повторяла прикосновение и мчалась навстречу невыполнимым грезам.

— Когда есть что обтягивать, друг мой завистливый, не грех и потуже брючки надеть, — хитро сощурился Дэр.

— И удобно? — ухмыльнулся Солнечный.

— Когда как, — и Дэр, не стесняясь, подмигнул Мэй. Та снова расхохоталась, заливаясь краской.

— Ребят, — позвал Марк своих воинов. Они подошли, и мы по очереди представились. Мужчины вели себя настороженно, но старательно улыбались. За один день не исправишь сложившиеся заветы.

Солнечных было всего десять вместе с главой. Конечно, не весь клан, лишь небольшая его часть. Интересно, как Марк набирал воинов? По желанию или по принуждению? Все высокие, русоволосые, сероглазые или голубоглазые. Я словила на себе несколько заинтересованных взглядов и рассердилась, поняв, что Марк единственный, кто не смотрел. Что же, к такому варианту развития событий я тоже готовилась. Пусть только придет вечер! Не может же мой избранник не обращать внимания ни на что?

Когда Солнечные устроили лошадей на лугу, Дэр широко распахнул двери и повел гостей в дом. Началось! Помимо волнения о том, как состоится наш с Марком разговор и случится ли он вообще, я волновалась за всё остальное. Впереди ждало самое страшное — встреча Марка и дяди Колэя. Дэр уже поведал нам историю Агны, рассказал о её болезни и желании умереть от рук избранника. А также о том, что Марк не смог убить любимую. Мы в подробностях знали об их путешествии в горы, о том, чего опасаются Цахтал и Кервел. Теперь между кланами стояли только былые обиды и недоверие, накопившееся за долгие годы отчуждения.

Я напряженно ждала, как поведет себя дядя. Вдруг что-то случится прямо сейчас? Ведь сама история о болезни Агны выглядела поразительной. Как её отец, глава Бурь, который ведает почти всё, не увидел болезнь дочери? А Солнечный парень, молодой ещё, хотя и даровитый, разглядел… Колэй шагнул гостям навстречу, поприветствовал Марка и его воинов и пригласил Солнечных к столу. Без рукопожатия, но и без холодной сдержанности. Хорошо. И плохо, что взгляды окружающих в большинстве были настороженными, да и сами гости озирались так, словно ждали засады. Только Марк был непробиваемо спокоен, словно уже много раз посещал Грозовое поместье.

Стол был накрыт в гостиной, и, конечно, во главе него сели Дэр, Марк и Колэй. Мэй сидела рядом с мужем, но пребывала в каком-то своем прекрасном чувстве — не волновалась и не вздрагивала от громко звучащих голосов. Я же оказалась по правую сторону, неподалеку от Марка, но и не настолько близко, чтобы завести разговор. Нетерпеливо мяла в руках расшитый платок, чтобы куда-то деть разрастающийся страх. Его было много, очень много, и хотелось забраться на потолок и начать раскачиваться на люстре, завывая подобно приведению.

Однако всё прошло сдержанно и мирно. Дэр и Марк поддерживали друг друга, на их сторону встал и Бэйт, что уж говорить про Мэй. Некоторые Грозовые воины взяли слово, вспомнили только хорошее — о помощи в сложные годы, о том, как вместе ходили против монстров. Потом выступил Ласс. Он знал отца Марка и даже путешествовал с ним на далекие острова. Неожиданно решила выступить Мэй. Она поведала о цветах, что окрашивали гостиную, и устроила настоящее представление с радужными пузырями. Такого уж точно не ожидал даже Колэй. Девушка взяла за руку глав кланов, и они вместе создали огромные радостные шары, которые, поднявшись до потолка, зависли над головами собравшихся… Всего неделя прошла с момента удивительного возвращения супругов, а от девушки уже невозможно было скрыть перемены цвета, к тому же она сделалась на диво упрямой, и постоянно смешила Дэра милыми невинными просьбами. Вот и сейчас Мэй принялась доказывать собравшимся, что эти энергетические творения есть не что иное как ожившие чувства, обладающие силой.

— А для чего они нужны? — спросил Бирн, средний брат, любитель всяческих чудес. Он глядел на пузыри весело и любопытно.

— Этого мы пока не знаем, — ответил Дэр. — Но обязательно выясним.

И вот после долгих обсуждений, не всегда приятных и радостных, взял слово Колэй. Неудивительно, что он начал издалека, вспоминая, как Солнечный и Грозовой наследники были мальчишками. Потом упомянул о годах лишений, о том, что все мы многое потеряли. Рассказал об Атре и её магии, о дарах, что рождались на красной земле. И перешел к главному — противоборству между кланами. Я видела — дяде нелегко говорить, но голос не дрогнул ни разу.

— Тогда мы многого не ведали, и считали, что противостояние — единственный возможный путь. Мой дед и его дед шли намеченной тропой к балансу стихий, не осознавая, что сама природа подсказывает верную дорогу. Море и суша, хотя и борются, тем не менее, знают, что нужны друг другу. Также с небом и землей, холодом и жаром, светом и тьмой. Мужчиной и женщиной, — улыбнулся он, и по залу прокатился приятный тихий смех. — Если бы здесь была моя любимая Лэйр, она бы согласилась, тем более что поддерживала нашу дочку в стремлении любить. — Он поглядел прямо на Марка, и у меня бешено застучало сердце. — Глава Солнечного клана и его люди сегодня с нами, и все мы знаем историю путешествия Дэра и Марка к престолам предков. А ещё мы знаем, что сыновья бурь и солнца часто сходились в поединках. Но Дэр, властитель гроз и главный Магици, принял Марка Сварта, назвав своим другом и братом. Мэй, моя новая любимая дочь, приняла его, не раз вверяя свою жизнь. Бэйт и Ласс говорят, что не должно противиться воле судьбы. И сам Цахтал завещал кланам объединиться…

Колэй поднялся и повернулся к Солнечному, и тот встал ему навстречу — напряженный, хмурый, готовый к чему угодно. У меня вспотели ладони, и платок превратился в сморщенный комок. Настала тишина, только пузыри тихонько звенели, перемещаясь от одного угла к другому.

— Мы не забудем старое, Марк, ибо причинили друг другу много боли. Но гнева больше нет, и я признаю, что совершил ошибку, сочтя тебя недостойным. Я хватался за прошлое, считая, что поступаю правильно, но снова ошибся. Я много раз ошибался в себе и в тебе. Если мой сын верит, я тоже верю. И не потому, что это приказ Цахтала. Можем ли мы строить будущее не на обломках прошлого, а на новом месте, где прежде были только травы и цветы?

Он протянул Марку руку, и молнии трещали, стекая на стол. Всего мгновение Солнечный раздумывал, а потом коснулся ладони Колэя, отдавая свой золотой искрящийся свет. Самый крупный пузырь громко заурчал и значительно увеличился в размере.

— Что… — начал было Бэйт, но радужное создание коснулось голов сидящих и вскоре поглотило весь стол и людей. Внутри него было странно, и собравшиеся казались мне слишком яркими. Словно пузырь всех расцветил своей энергией. Мгновения были ещё более удивительными потому, что мир замер. Словно гости застыли, играя в детскую игру «Замиралки». Но я-то двигалась по-прежнему!

И не только я. Марк резко повернулся и поглядел мне прямо в глаза — словно небо обрушилось… Бездонная печаль. Мне захотелось обнять его, прижать к себе, баюкая, шептать слова утешения, а ещё целовать, гладить суровое лицо, эти солнечные пряди, наверняка легкие, как ветер… Но я только пожала плечами и робко улыбнулась, показывая, что понятия не имею, что происходит, а в следующую секунду время вошло в привычный ритм, и пузырь оглушительно взорвался. Его ошметки принесли нечто вкусное и приятное. Как будто сам праздник коснулся нас материальной рукой, каждого сжал в объятьях и погладил по голове. Собравшиеся заулыбались, даже губы Марка дрогнули.

— Ну вот. Одна функция есть, — сказал Бэйт. — Пузырь питает радостью.

— Тогда выпьем за встречу, и, дай нам предки сил и мужества выдержать предстоящие испытания. Вместе, — сказал Дэр.

— Вместе, — хором повторили присутствующие, и звон бокалов показался мне музыкой надежды.

К сожалению, во время трапезы Марк был поглощен разговором с Колэем и Дэром. Они обсуждали строительство моста и укрепление границ. Говорилось о патрулировании территории и поездке на Аратские острова. После Солнечный и его воины, а также братья, Колэй и Мэй покинули зал, чтобы пообщаться наедине.

— Дитенок мой, — позвала мама, — ты так ничего и не съела.

Я повернулась и потерлась щекой о её плечо.

— Не могу. Волнение заменяет всякую пищу.

Мама дотянулась до моего уха и прошептала:

— Он мне понравился, Габ. Хороший мужчина.

Губы затряслись, и я поспешно утерлась.

— Правда?

— Ага. Я доброту учую издалека.

— И не боишься, мам?

— Прежде боялась. Очень. Думала, как бы отговорить тебя от этой затеи.

— И пыталась, — напомнила я. — Каждый год женихов подбирала.

— Ребята хорошие были, — улыбнулась мама.

— Да, но я бы не оставила свои мечты ради них.

— Знаю. Теперь-то мне стоит бояться вовсе не его жестокости и коварства, а того, что Марк может разбить тебе сердце. Дэр верит ему, Сам Цахтал поверил, но сердцу не прикажешь.

Я вздохнула.

— Пока не услышу от него категоричный отказ, не отступлю.

— Тогда чего же мы сидим? Они ещё долго будут разговаривать, пойдем пока переоденемся к танцам.

До самого заката главы обсуждали проблемы Атры и грядущего зла. Они ели и гуляли по поместью — три брата Магици, Колэй и Марк. Даже Мэй устала от разговоров и предпочла быть в моем обществе.

— Дэр всё мне расскажет после, а пока можно поговорить с остальными Солнечными. Хотя, кажется, они уже нашли себе приятную компанию, — и девушка хитро улыбнулась.

Гостей и правда окружила шумная стайка грозовых девушек, и суровые воины размякли. Улыбки Солнечных становились всё более дружелюбными, и зазвучал веселый смех. Куда уж спрятаться от шаловливых молний и их приятной щекотки! Я принесла воинам и девушкам закуски, и они, устроившись на диванах, продолжили беседы. Конечно, мужчины то и дело осведомлялись, где их глава, и я бежала узнавать, куда Марк и остальные запропастились.

Пришел вечер, и настала пора танцев. В большую залу вернулись Марк и братья, а с ними заметно успокоившийся Колэй. Сварт поговорил со своими людьми и скрылся на балконе. Конечно, он не собирался ни под кого подстраиваться. Выждав, брат повел туда меня.

— Дыши глубже. Говори честно. И не бойся быть собой.

— Спасибо, — прошептала я.

Мы вышли под звездное небо, и Марк обернулся.

— Сварт, это твоя проводница на сегодняшний вечер, — беспечно сказал Дэр. — И, кстати, вы с ребятами остаетесь на ночь у нас. Не против?

— Против чего? Ночевки или сопровождения? — спросил он. Яркие глаза скрывали чувства, но я ощутила напряжение.

— И того, и другого.

— Хочешь сказать, что без Габриэль я здесь заблужусь?

— Думаю, нет, но тебе будет лучше в чьей-то компании. Я бы поухаживал, но не хочу бросать Мэй.

— Понимаю, — кивнул Марк, и губы дрогнули. — Не оставляй её. — Он поглядел на меня. — Неужели доброволец?

— А?

— Брат тебя силой заставил за мной присматривать?

— О, нет! — поспешила сказать я.

— Почему тогда ты вызвалась?

Дэр потихоньку смотался с балкона.

— Я просто хотела помочь. Я немного знаю тебя…

Щеки заполыхали, и этого нельзя было скрыть. Я откашлялась и опустила глаза.

— Габриэль, ты хочешь что-то сказать? — угадал проницательный Сварт.

— Я… Эм-м-м…

— Ты меня что, боишься? — нахмурился Марк.

— Нет! — воскликнула я. — Просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь, как всё прошло…

— Хм. — Он поглядел на меня внимательно. — Нормально. Немного волнуюсь, но это потому, что твоя мама очень пристально меня разглядывала.

— Мамы — они такие, — улыбнулась я. — Всегда хотят лучшего для…

Всё. Проболталась. Сдала себя с потрохами.

— Ты о чем?

Нужно решиться. Прямо сейчас.

— Я переживаю за Атру и за тебя, Марк, — начала я издалека.

Он склонил голову и нахмурился.

— Я так беспомощен, что нуждаюсь в заботе юной девушки?

— Нет! Ты не так понял! — поспешно сказала я. — Всякий мужчина нуждается в заботе, будь он грозой или солнцем. Это ободряющие слова, гостинцы, объятья… У меня и подарок есть.

— Для меня? — удивился он.

— Ага. Подожди здесь, пожалуйста.

И побежала сломя голову к тумбочке, чтобы достать пухлый сверток, обвязанный голубой лентой. Когда я залетела на балкон, Марк стоял, облокотившись о перила, и смотрел на звезды. Он медленно обернулся и поглядел мне в руки, а, когда поднял глаза, мне почудились в них искры далеких светил. Что за свет это был?

— Вот. Это тебе, — волнуясь, произнесла я.

Он взял подарок, нахмурился, неспешно развязал ленту.

Свитер. Из шерсти снежных гавок. Светлый. Я вязала его с мыслями о Марке, вручала самые теплые и нежные чувства, гладила, как живое существо, чтобы потом вещь хранила мужчину, оберегала от зла. Известно ведь — сколько чувств вложено в оберег, столько силы он отдаст.

— Хм, — сказал Солнечный. Он приложил свитер к себе совсем как Дэр и любой другой мужчина, для которого я шила, и выглядел при этом растерянным и удивительно милым. — Габриэль…

Я приготовилась отвечать на множество вопросов, но знакомые переливы музыки отвлекли.

— Давай договорим позже, мне танцевать надо.

— Танец бурь? — усмехнулся он, аккуратно сворачивая подарок.

— Да. Ты вернешься?

Марк пожал плечами. Сейчас он явно не был настроен слушать музыку и тем более отплясывать со мной или с кем-то ещё. Запутала его и запуталась сама… Я неуверенно улыбнулась, протягивая ладонь.

— Пойдем. Там будет весело. — Марк нахмурился, глядя на мою руку. Откажется! Пришлось импровизировать, хотя я и не хотела об этом рассказывать. — Мы с Мэй поспорили.

— О чем?

— Что ты танцевать не умеешь.

Краешки его губ дернулись.

— Я часто бывал на балах, Габриэль, и Мэйди это знает.

— Но она не видела тебя танцующим! Если я выиграю — получу большую шоколадку и поделюсь с тобой. А если она — мне придется голышом прыгнуть в озеро сегодня после полуночи…

Он улыбнулся, но тотчас нахмурился.

— Ты это только что придумала?

— Это правда! — весело возмутилась я. — Можем прямо сейчас у неё спросить. Ну что? Мы делаем прекрасный шоколад.

Он поглядел на меня пристально и странно.

— Ладно. Раз уж пришел на праздник, надо праздновать.

Однако он не вложил пальцы в мою ладонь. Ноги подкосились от нахлынувшего удовольствия — Марк сам взял меня за руку и повел в дом. Я чувствовала, как ненарочно отпускаю с пальцев едва заметные молнии, и они, падая на пол, бегут по стенам в сторону окна. Будет гроза. Возможно, не такая безумная и мощная, как у мужчин, но что яркая — точно.

Когда мы вышли, отодвигая занавески, все взгляды обратились в нашу сторону, и я покраснела. Цахтал, сохрани! Не подведите, ноги! Марк отпустил меня, и я подошла к остальным незамужним девушкам. Главный танец всегда принадлежал молодежи, хотя моя мама руководила бурями даже будучи беременной, а я заступила на её место только в четырнадцать. Это было нелегко, танец требовал полной отдачи и бездонных чувств. Девочки занимались по желанию, начиная с шести лет. Мама всегда с улыбкой говорила, что я разучила первые движения ещё в утробе.

У нас не было репетиций перед праздником. Грозы свободны, и танец рождался мгновенно, учитывая общую атмосферу в доме, погоду и, конечно, чувства самой танцовщицы.

Марк здесь. Возможно, после мы будем танцевать вместе. У меня голова шла кругом от обилия радостных мыслей. Я улыбнулась Бэйту, взявшему скрипку, плавно выгнулась, готовясь начать. Хорошо, что Грозовые уже привыкли к моим танцам, и я стеснялась только гостей.

Чувство. Оно вело меня, и оно же смущало. Я знала, что Марк смотрит. Он бы не стал делать вид, что ему всё равно. Какой-никакой, а интерес. Ещё ни один Солнечный не видел Грозового танца, но я забыла обо всем, когда зазвучала музыка.

Прыжки удались на славу. Высоко вверх, и шпагат прямо в воздухе — нет ничего проще, если год за годом совершенствуешь мастерство. И кружиться на носках, чтобы потом упасть, но не разбиться, вскочить, побежать, оттолкнуться от пространства и снова взлететь. И сальто через голову — хоть двойное, хоть тройное. Я не боялась запутаться в платье, зная, что даже ткань подвластна свободной мысли.

Впервые я танцевала для любимого. Каждый год мне мечталось, что Марк увидит этот танец, и вот миг настал. Конечно, я выкладывалась на полную всегда, но сегодня свет даровал мне новые золотые крылья. Хитрый трюк — моя личная янтарная молния — сработал красивее, чем обычно. Одним движением Дэр погасил все свечи, и в темноте осталось только мое собственное сияние. Яркая змейка охватила талию, гибкими ветвями коснулась потолка и стен, повторяя танец. Вихрь светлячков, как всегда прилетевших в дом на праздник, поднялся кругом меня. Маленькие послушные звездочки копошились на ладонях, висели на платье и путались в волосах. Стать молнией и вспыхнуть. Стать ураганом и уносить чувствами прочь. Быть собой.

Музыка зазвучала тревожнее, и остальные девушки присоединились ко мне. Странно вышло, мы почти повторяли платьями цвета радуги, не хватало лишь сочной зелени. Несколько общих движений — ритмичных, абсолютно одинаковых. Почувствовать сердца друг друга и дыхание музыки. Я отступила за их спины и замерла. Теперь каждая представляла свой танец, порой касаясь подруг и снова и снова вплетая несколько тел в общий хоровод. Почему мы раньше не догадались одеваться в цветное? Надо будет непременно составить радугу в следующем году.

Когда музыка затихла и все зааплодировали, я, улыбаясь и благодаря присутствующих, юркнула за штору и снова вышла на балкон. Марк был уже там — стоял со свертком в руках. Не видел окончания танца? Я тихонько вздохнула, и он обернулся.

— Привет, — я улыбнулась, поправляя пряди. — Сейчас начнутся парные танцы. Ты почему ушел?

— Мы не договорили, Габриэль. Предпочту сначала всё выяснить, а потом уже наслаждаться шоколадкой.

— На чем мы остановились? — тихо спросила я.

— На твоем подарке. Ты его сама вязала?

— Да. Ничего получился? Знаю, ты не мерзнешь, но он тонкий и легкий…

— Габриэль, я не о том. Почему ты связала мне свитер?

— Захотела.

— Продолжай. Мне это не совсем понятно.

— Хорошо, — вздохнула я. — Я расскажу всё. Но сначала ты скажи — Атра для тебя превыше всего? — Он кивнул. — И для меня. Я хочу, чтобы она была крепкой и сильной. У Дэра теперь есть Мэй, а скоро будет малыш — продолжатель рода. Тебе тоже нужен сын, Марк. Или дочь.

— Так, — отозвался он, — становится всё интересней.

— Я могла бы… Если ты, конечно, не найдешь другого варианта… Грозовые и Солнечные должны наконец-то объединиться, и брак — лучшее решение. — Выпалила, покраснела, в отчаянии подняла на него глаза — рассмеется?

— Габриэль, ты что, предлагаешь мне жениться на тебе? — поднял брови Марк. Наверное, считал это розыгрышем, и я кусала губы от беззащитного стыда.

— Попробовать…

— Попробовать жениться? Занятно… Как ты себе это представляешь? Да твоя мама ни за что…

— Она согласна. Я предлагаю это на полном серьезе. Знаю, ты всё ещё живешь прежней любовью, но, прошу, выслушай! Моя история скучна, но она правдива, и в этом её сила. Я влюбилась в тебя в четырнадцать, и всё это время продолжала любить… Дни, недели, годы проходили, а чувство не пропадало. Обычные грезы так долго не живут, Марк! Я хотела видеть тебя чаще, хотя и понимала, что мы не сможем быть вместе. И вдруг всё изменилось! Ты здесь как друг, и можешь стать частью семьи. Разве это не лучший вариант для кланов? Стать не просто друзьями, но и родными!

— Ну, Магици!.. — воскликнул он и взъерошил волосы, становясь похожим на южного льва. — Никогда не знаешь, чего от вас ждать!

— Пожалуйста, не смейся. Я правду сказала.

— Глупая девчонка! — отозвался он. — Что ты себе напридумывала? Любовь, мечты… Мой образ развалится на части, едва ты узнаешь меня лучше.

— Я не образ полюбила, Марк, — тихо сказала я. — У нас есть время узнать друг друга. Разве мечтать — это плохо? Я предлагаю нечто настолько отвратительное, что ты не хочешь даже подумать над этим?

— Габриэль, я никудышный помещик, отвратительный сожитель и, уж поверь, стану ужасным мужем.

— Можно подумать, ты пробовал! — возмутилась я.

Он покачал головой.

— Неужели Дэр участвовал в этом безобразии?

— Нет! — едва сдерживая слезы, сказала я. — Это моя идея, мои чувства. И я понимала, что ты именно так отреагируешь, но рискнула всё равно. Любовь делает людей глупыми.

— Именно. Глупыми и безрассудными. Поэтому подумай хорошенько нам тем, что предлагаешь, Габриэль!

И он пошел прочь, а я, расплакавшись, убежала в свою комнату, где взяла меч. И понеслось… Гнев нужно куда-то девать, особенно если ты Магици и способен впускать дар Цахтала. Такие танцы навредят и твоим энергиям, и окружающему пространству, поэтому я отыскала наиболее безопасное место. На это раз пострадали сено, столбы и стены сарая. А потом пришел Марк…

Мы смотрели друг на друга, он — хмуро и сосредоточенно, я — жадно и отчаянно. Я сотни раз прокручивала в памяти наши встречи, наслаждалась каждым мгновением, каждой деталью… Я знала его лицо: эти холодные небесные глаза и хищный нос, брови намного темнее светлых прядей, небрежную щетину… Его сильное тело — длинные руки, широкую грудь и сводящую с ума родинку чуть ниже ключиц… Я не ведала, какой он человек, но чувствовала, что не испугаюсь узнать.

А что он знал про меня? Только то, что я Магици, и ещё имя. Остальное заполнял туман.

Молчание было долгим и трудным. Я хотела услышать его голос, понять, что Марк чувствует, но не выдержала первой.

— Прости, что расстроила тебя, — прошептала я. — Так долго ждала этих минут… Просто поговорить, почувствовать твой взгляд… Я ничего не требую, Марк, не заставляю верить в мои чувства. И не хочу, чтобы ты считал меня дурой. А если я и сдурела, то только от любви, но это позволительно кому угодно — от обычных простолюдинок до цариц. — Я поглядела на него в ожидании, но мужчина молча смотрел мне в лицо. — Знаю, как это выглядит. Я не настаиваю. Лишь подумала, что мы могли бы стать друзьями. Если ты захочешь. А потом, возможно…

— Любовь? — сказал Марк, и я вздрогнула.

— Ты верен своей прежней любви, и это прекрасно. Агна была самой красивой и самой умной, её обожали все. Я не собираюсь занимать её место в твоем сердце. — Я быстро вытерла слезу и отвернулась. Только бы не разреветься! — Видеть тебя. Хоть раз в месяц. Разговаривать как сейчас. Ничего больше.

— Ты захочешь большего, — сказал Марк, и я почувствовала, что он стоит прямо позади меня. — Так всегда бывает, Габриэль.

Я медленно обернулась и уткнулась взглядом в его грудь. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, и родинка оказалась прямо перед глазами. Господи, как же мне хотелось коснуться её губами! Но это бы точно отвратило его. Марк был таким высоким и широким, что из него бы получилось две или три меня. Я подняла глаза и снова утонула в лазурной глубине неба.

Он был близко — далекий и задумчивый, спокойный, внимательный и самую малость сердитый. Разглядывал меня без грубости, а я, упиваясь мгновениями, рассматривала его. Марк дышал глубоко и медленно, словно спал наяву, и на выдохе теплотой касался моего лба. Его губы. Я не могла не смотреть на них. Прокудливые мечты уже вовсю бродили по сердцу, выстраивая картинки одна другой соблазнительней…

Я не знала, о чем Марк думает. Мы просто стояли и молчали. Я благодарила время за его плавный ход. Какое счастье — просто глядеть, как радостно слышать дыхание, почти что чувствовать запах. И вдруг мужчина пальцем тронул мой подбородок, заставляя поднять голову.

— Ты сказала «попробуем».

— Да. Можно начать с того, что чаще видеться. Дружба — это здорово.

— Нет, Габриэль. Подруга мне не нужна. Если ты кем для меня и станешь, то только женой.

Я могла в любой момент хлопнуться в обморок, хотя никогда прежде не теряла сознания. Но уж больно были похожи симптомы — ватные ноги, жар, бьющееся птицей сердце.

— Сразу?

— Да. У нас ведь есть три дня. Думаю, за это время я точно пойму, что к чему.

— А если нет? — кусая губы, спросила я. — Что мне делать без тебя, Марк? Отдать другой?

Он вздохнул и опустил руку.

— Мне нужно время, Габриэль. Подумать об этом в одиночестве.

— Конечно, — поспешно кивнула я. — Сколько нужно. Пожалуйста, не сердись на меня! Просто когда вернулся брат и рассказал обо всем, я ощутила в душе огонек надежды. И сказала себе: а вдруг всё получится? Долгое ожидание мучительно, Марк. Но, учитывая, сколько лет я жила этими чувствами, как растягивала их, могу подождать ещё. Главное, чтобы ты был счастлив в своем решении.

— Главное, чтобы бы не пожалела о своем, Габриэль. Я постараюсь не томить тебя долго.

— Ничего. Я потерплю. О! Боже! — вдруг дошло до меня. — Я ведь совсем забыла проводить тебя в комнату! Прости, пожалуйста! Ну не дуреха ли? Танцы, подарки… Ты, наверное, устал? Прости, Марк! — и я осторожно коснулась его плеча.

— Всё в порядке, — отозвался он. — Я же понимаю, тебе не до этого было. Ты тренировала силу удара.

Я прикусила губы.

— Выглядит глупо, но это помогает.

— Шарашить по бревнам мечом и кувыркаться в сене?

— Угу. Раньше я била кулаками.

— И часто ты выходишь из себя подобным образом?

— Я не вышла. Просто расстроилась.

— Из-за того, что я сказал?

Я вздохнула и медленно двинулась к выходу, и Марк пошел следом.

— Понимаю, выглядит так, словно я себя навязываю, но это обычная искренность. Ты каждый праздник был со мной, и я готовила подарки. Они до сих пор лежат в тайном месте все до единого. Хорошо было думать и представлять, мечтать и грезить… Если бы не эти грезы, я бы давным-давно испортила сарай.

Он тихо хмыкнул.

— Теперь мне стало неловко, Габриэль. Вряд ли я достоин подобных чувств.

— Я не выбирала. Выбрало сердце.

Возле крыльца стояли Дэр и Мэй.

— Солнце не торопится спать, — ухмыльнулся брат.

— Как раз в постель я и направляюсь, — проворчал Марк. — Так что спокойной ночи.

— Пропустишь всё веселье, — улыбнулась Мэй.

— Уже навеселился на год вперед, — отозвался Сварт, и мне снова стало стыдно.

— Пойдем, — позвала я. — До завтра, ребят.

Они помахали нам и быстренько смотались в сад. Ну конечно, много ли надо для счастья таким влюбленным, как Дэр и Мэй? Быть бы рядом.

Я провела Марка на второй этаж и остановилась перед темной дверью.

— Здесь есть всё, что нужно — вода, еда, и кровать удобная. Кхм…

Распахнула, предлагая войти, но он пропустил меня вперед. Как приятно быть возле высокого и сильного мужчины! Внутри не утихала дрожь удовольствия.

— Постель я застелила, полотенца там. Если что-то понадобиться, стучись в ближайшую дверь — это моя комната.

— Ага, — многозначительно отозвался Марк. — Хорошо. Спасибо.

По глазам было ясно — он хотел, чтобы я ушла.

— Добрых снов, — тихо сказала я и двинулась к двери, надеясь, что Марк скажет ещё что-то, но он попрощался со мной молчанием.

Так прошел наш первый день — Солнце и Гроза в одном доме.