Горыныч

***

Отец Горыныча был убит скифами; они сняли с него скальпы и протащили труп по степи. Мать второго мужа не искала, улетела в дремучий лес — туда, где берет начало Горынь-река, и всю оставшуюся жизнь занималась воспитанием сына.

— Твоя Правая голова дальше от сердца, и поэтому ее главное дело крепко думать, — учила мать. — Она должна изучать разные науки и принимать разные решения, советуясь, впрочем, с остальными.

— Ум без чувства жесток, — наставляла мать, — поэтому Левая головка будет читать старинные романы, сочинять стихи, целовать меня в лоб и играть на каком-нибудь музыкальном инструменте.

— Ну, а Средняя… — мать поглаживала Среднюю голову по холке, — будет у нас пить и есть за троих, потому что пищевод у нее самый удобный для прохода пищи в желудок. Читать ей ничего не надо, а думать она должна о здоровье всего организма, ибо любой проходимец может обидеть хилого дракона.

Короче, давала сыну разностороннее воспитание.

Наконец вырос Горыныч в красавца-дракона и выслушал от умирающей матери последние наставления:

— Будь сильным, умным и добрым… — мать уже говорила с трудом. — И самое главное… женись по любви, но, если не сумеешь найти невесту, не ходи в инкубатор…

Горыныч удивился и хотел спросить, что такое инкубатор, но мать уже ничего не могла произнести и вскоре скончалась, оставив сыну в наследство дремучий лес и добрые советы.

Похоронив мать, Горыныч долго и одиноко жил в лесу; проголодавшись — охотился на медведей; зазря никого не трогал; раза два подрался с дровосеками и подписал мир; но однажды так рассвирепел, что долго не мог прийти в себя: приехало к его логову какое-то немытое чучело в железных доспехах, обнажило острый меч и сказало:

— Мой меч, твоя голова с плеч!

— Погоди, дружище, не балуйся! Давай поговорим, — удивился Горыныч, но чучело уже бросилось на него и ударило мечом Младшенькую.

Средняя голова взревела, разорвала коня и съела; безумное чучело уползло в кусты, а Главная голова еще долго ворчала:

— Дура, не того съела!

У Младшей с тех пор особая примета — шрам на шее.

Прошло еще время, и стало Горынычу так тоскливо, хоть вой в три глотки. Чудился ему чей-то зов… будто кто-то звал его ласковым голосом, а кто и куда — неизвестно. Страдал бессонницей, стал ночной птичкой, летал над лесом, всех распугивал. Утром отсыпался на берегу, наблюдая каким-нибудь одним глазом, как плывут по реке купцы к морю-океану. Опостылел ему дремучий лес. Начал жаловаться сам себе на свою жизнь, называя ее «распроклятой»; не знал, что делать, куда пойти; копался в себе, доискиваясь до причин своего уныния, и наконец задумал жениться.

Младшая голова сразу расчувствовалась: верная женушка, маленький наследничек, отрада на старости и тому подобные сопли…

Средняя не прочь была жениться, если жену приведут на веревочке. Уже готовенькую. Тогда — да. А так — нет.

Пришлось думать Главной голове. Жизнь его налажена, он при деле: захотел — полетал, захотел — поел, захотел — поспал, а с женой неизвестно как все будет… Попадется какая-нибудь сварливая дракула, и тогда один путь: камни на шеи и с обрыва в реку. Это с одной стороны. С другой стороны, нужно рискнуть — жизнь идет, а все эти отрицательные эмоции неполезны для здоровья — с такой постоянной депрессией недолго и того… туда же.

Надо, надо присмотреть себе пару и жениться по любви, как завещала мать.

Сказано — сделано. Замученный очередным приступом тоски, Горыныч на все плюнул, взмыл в мокрое небо и, гонимый инстинктом, полетел на юго-восток через три моря и два континента к южному архипелагу в город Дракополь — тогдашнюю драконью столицу.

Он летел, оглядываясь по сторонам в надежде встретить будущую супругу, но встретил лишь одного молодого, но уже дряхлого дракона, еле-еле шевелившего потрепанными крыльями у самой земли… Ни подъемной силы, ни планирующих качеств, отметил Горыныч.

Познакомились.

Дряхлый дракон слабым голосом спросил, не встречал ли Горыныч в пути плантаций мака или конопли, но тут же, забыв о своем вопросе, забормотал что-то малопонятное:

— Начальник спрашивает: клеймо на лоб захотел? Я в ответ: я никому не мешаю. Начальник: выбирай одно из трех — охотиться на людей, быть тайным осведомителем или грузчиком в инкубаторе. Работать, говорит, надо!

Услыхав про таинственный инкубатор, Горыныч насторожился и сказал:

— Грузчиком, пожалуй, неплохо…

— Грузчиком в инкубаторе? — устало удивился Дряхлый дракон. — Инкубатор не сегодня-завтра взорвут, что мне, жить надоело? Ты откуда такой взялся, советчик?

Горыныч объяснил, что взялся он из дремучего леса с Горынь-реки и направляется в Дракополь искать невесту.

— Да ты никак в ледник провалился и отсиживался там несколько веков!

— обалдело сказал Дряхлый Дракон, потерял последние силы и свалился на землю пустым мешком. Потом спросил снизу: — Может быть, ты и родителей имел, и они по старинке завещали тебе жениться по любви?

Горыныч подтвердил, что да, имел, завещали, а в чем, собственно, дело?

Дряхлый Дракон вытаращил все глаза:

— Выходит, что ты не знаешь про современную любовь?! Тогда слушай. Любовь сейчас такая: если захотел дракон наследника, то идет дракон в инкубатор и приносит домой яичко, из которого вылупливается то, что дракон хотел. Вот и вся любовь.

— Но как же тогда…

— Дракулы? А их давно нет. Вывелись. Так что давай… займи очередь с утра пораньше, предъяви паспорт, возьми яичко и удирай от инкубатора подальше. А сейчас отойди, заразишься.

Тут Дряхлый Дракон остекленел глазами и заснул (или умер), а Горыныч шарахнулся в сторону и продолжил свое путешествие в полном недоумении — у него даже паспорта не было. Думая о паспорте, он зазевался, и был обстрелян с земли пороховыми ракетами. Этот салют не мог Горынычу повредить, но все же он взял повыше, чтобы не беспокоить нервных жителей этой страны.

Летел он три дня и три ночи, пока не увидел внизу драконью столицу — придавленный облаками город с многоэтажными логовами и клочьями тумана в подворотнях. Горыныч долго летал над Дракополем, высматривая в полутьме хоть одну живую душу, наконец увидел внизу движущиеся огоньки.

Он лег на крыло и пошел на посадку.

Это была процессия. Впереди кого-то несли — наверно, хоронили. Многочисленные клыкастые головы были задраны кверху, они то и дело выдували из глоток горящую смесь. Пожалуй, все это напоминало факельное шествие. Дым смешивался с туманом, а огненные струи, вырываясь из глоток, сворачивались в огненные шары и медленно угасали, рассыпая искры. Пахло спиртным и серой.

Вдруг тот, кого несли впереди, затрепыхался и пронзительно заорал:

— Вступайте в ДОЖ, вступайте в ДОЖ, вступайте в ДОЖ!

Огнедышащая процессия глубоко вздохнула и через три шага проскандировала в ответ то же самое. И опять в темноте зашлепали по лужам.

Горыныч пристроился в хвост процессии, которая состояла исключительно из самцов, выставил Главную голову и решил не уходить, пока все не выяснит. Какая-то хмурая личность толкнула его и подозрительно спросила:

— Ты кто? Жених?

— Жених, жених! — чистосердечно согласился Горыныч.

— Тогда не отставай, — смягчилась хмурая личность.

— А что такое ДОЖ? — спросил Горыныч, припрыгивая, чтобы попасть в ногу.

— ДОЖ? Добровольное общество женихов. Ты откуда взялся, болван?

Горыныч хотел объяснить, что взялся он с Горынь-реки, но впереди опять раздался призыв предводителя, толпа опять ответила, и опять тишина…

«Добровольное общество женихов… — соображал Горыныч. — Где женихи там и невесты… « Вдруг Средняя голова — из озорства, что ли? — выскочила из-под крыла и жизнерадостно заорала на весь Дракополь:

— А где невесты?!

У толпы сработал условный рефлекс, все заорали ни в склад, ни в лад; в тот же миг раздался очередной призыв предводителя; самые дисциплинированные дожи пытались ответить; галдеж неописуемый… наконец процессия окончательно сбилась с ноги и с толку.

— Стой!!!

Стали.

К хвосту процессии примчалось мрачнейшее чудище в две дюжины голов, с плеткой.

— Кто зачинщик?!

Горыныча сразу же выдал хмурый сосед, чудовище выволокло его из рядов и взревело:

— Ты кто такой?! Кричать без разрешения?!

Спереди закричал предводитель:

— Расстрелять, и на конкурс! И так опаздываем!

Разные голоса подхватили:

— Чего с ним возиться? И так опаздываем!

Чудовище вцепилось в три шеи Горыныча и поволокло его вдоль процессии, выискивая место поудобней. Горыныч с недоумением озирался, но не встретил ни одного сочувственного взгляда.

Горыныч понял, что смерть близка, а он еще не женился! Он затормозил когтями и провел боевой прием — как учила мать: опрокинул чудовище на спину и свернул ему мимоходом три головы.

Он свободен! Бежать! Лететь!

Но тут на истошный визг чудовища подоспели добровольные помощники, и с этой оравой Горыныч уже не мог справиться. Они подмяли Горыныча, скрутили и поволокли… Больше всех старался хмурый сосед:

— А, вот забор! Подходящий! Привязать к забору и спалить, к драконьей матери, экстремиста!

Горыныча прикрутили к забору. Раздалась команда:

— Добровольцы, ко мне! А ты отойди, сопляк! Лишние головы под крыло! Зажигательной смесью…

Вдруг над забором позади Горыныча выпрыгнула голова в черном платке и заголосила:

— Гады, дайте белье снять! Белье мне пожжете!

— Снимай скорей, и так опаздываем!

— Все им некогда… — причитала голова в платке.

Горыныч не соображал ни Главной, ни Младшей, зато Средняя голова уже разрывала канаты и собирала всю Горынычеву мощь, чтобы вырвать забор из земли и накрыть этим забором добровольную команду. Сзади, снимая белье, что-то продолжала бормотать голова в черном платке. Горыныч прислушался.

— Не пойму, парень, ты из наших, что ли? За что они тебя? Держись! Тут у нас засада… Сейчас мы забор повалим и по тебе пойдем.

— Снял белье? Убирайся!

— Снял, снял… Лови!

Над забором будто змея зашипела — какой-то сверток взлетел и упал в толпу. Взрыв разнес процессию; мимо Горыныча проплыла оторванная и удивленная голова хмурого соседа; Горыныч упал мордами в лужу, на него упал забор, по забору пошли, хлеща огнем, драконы в черном. Визги, стоны раненых, схватка в тумане…

Когда Горыныч очнулся, его куда-то волокли с завязанными глазами. Он услышал: «Осторожно, яма! « и свалился в какую-то яму. Наконец с него сняли повязки, и он зажмурился от яркого света направленной в глаза лампы.

— Отвечать, не раздумывая! — раздался властный голос за лампой. — Имя!

— Драконыч, — ответил Горыныч, не раздумывая.

Потом подумал и поправился:

— Горыныч.

— Хорошенькое начало… У вас два имени? Какое из них настоящее?

— Последнее.

— Ваш паспорт!

— У меня нет паспорта!

— Еще лучше! Что вы делали позавчера на площади Вымерших Динозавров?

— Я там никогда не был, — удивился Горыныч. — Я только что прибыл в Дракополь.

— С какой целью?

— Понимаете ли, я решил жениться…

— Ты, парень, здесь не притворяйся, — угрожающе сказал голос.

Горыныч поспешил объяснить:

— Дело в том, что моя мать завещала мне жениться по любви… Уберите, пожалуйста, лампу, я вас и без лампы хорошо вижу.

— Лжете! Вы не можете меня видеть!

— Но это так. Клыки у вас растут не во внутрь, а наружу. Ваша левая голова такого нездорового цвета, будто вы второй год сидите в этом подземелье. Ваша правая голова выглядит не намного лучше. Вам, определенно, надо погулять, проветриться…

Дракон Нездорового Цвета выругался и выключил лампу.

— Третий, третий год я здесь сижу, — пробурчал он. — Я сижу здесь ради вас, а вы не цените. Уже и словесный портрет составили.

— Мы даже не знакомы, а вы ради меня сидите в этой конуре! — Удивился Горыныч. — Идите, полетайте!

— Ну, не то, чтобы буквально ради вас, — поправился Дракон Нездорового Цвета. — Но и ради вас тоже. Я сижу здесь во имя счастливого будущего всех цивилизованных драконов. Вернемся лучше вот к чему… Я готов поверить, что вы не инкубаторный. Похоже, вы действительно из натуральных драконов. Вы проявили отменную выдержку, когда вас чуть живьем не сожгли. И вообще… вы мне нравитесь. Вы могли бы за сто шагов попасть в фиалку из арбалета?.. А за двести? Или, скажем, экспромтом сочинить оригинальное стихотворение на заданную тему?

— Наверное, смог бы… Но к чему такие странные условия?

— Сочините четыре строки на тему «бессонница».

— В рифму или белым стихом?

— Как угодно.

Главная и Средняя головы с сомнением посмотрели на Младшенькую, а та, прикрыв глаза и пошевелив губами, продекламировала:

Мысли мчатся бешеным галопом, Пред глазами бабочки мелькают, В головах пчелиное гуденье, Ни одна не спит.

Дракон Нездорового Цвета три раза тупо моргнул, поскреб когтем под крылом и неуверенно пробормотал:

— Ничего, по-моему…

— Зачем вам стихи?

Нездоровый Дракон не ответил и вскочил. В отверстие в потолке просунулись две персоны. Первая, семиголовая, то ли в куртке, то ли во френче с накладными карманами, из которых торчали носовые платки и карандаши, скромно присела в сторонке, а Дракон Нездорового Цвета подбежал к персоне и что-то зашептал. Горынычу сразу стало понятно, кто тут хозяин. Второй прибывший, в кепке, одеждой походил на первого, но был, конечно, не персоной, а мордоворотом. Он имел всего лишь одну голову, да и ту с каторжным клеймом. Вместо остальных голов торчали аккуратные культяпки. Похоже, это был телохранитель, но, ежу понятно, не своего тела. Он повесил кепку на рогатую вешалку, пристроился за спиной Горыныча и принялся тщательно вычищать когти напильником.

Пока Дракон Нездорового Цвета шептался с важной персоной, Горыныч осматривал помещение. Несомненно, здесь когда-то находился овощной склад. пахло картофельной гнилью, в углах пузырилась плесень. Скудная меблировка: стол, сейф, вешалка, под вешалкой теплые тапочки, еще один стол, урна, мордоворот, над мордоворотом…

На стене над головой мордоворота висел портрет прекрасной дракулы. Двумя своими прелестными головками она грустно смотрела в окно, а взгляд третьей был устремлен прямо на Горыныча. Художник постарался — изгибы шеек, прозрачные крыльчатые перепонки, тонкие роговые пластинки на хребте

— все было натурально. С Горынычем что-то стряслось — Средняя голова подавилась, потому что вечно что-то жевала, у Младшенькой потекли слезы из глаз, а из Главной вылетели все ее умные мысли, и их пришлось долго собирать.

— Он или шпик, или тот, кто нам нужен — шептал в это время Дракон Нездорового Цвета.

— Ну, это мы сейчас проверим, — ответила персона и обратилась к мордовороту: — Спроси у него, дружок, не шпион ли он.

Дружок вставил напильник в нагрудный карман, не спеша приблизился к Горынычу и влепил ему такую оплеуху, что Младшая голова опрокинулась навзничь. Тут же последовал второй удар, и в Главной голове все закружилось. Дружок размахнулся в третий раз, но Средняя голова уже взяла командование на себя. Она схватила мордоворота за шею и завязала ее на узелок, из которого, как бантик, торчала изумленная голова. Затем Горыныч наступил мордовороту на хвост. Тот заверещал, затрепыхался и взмыл к потолку; Горыныч направил его полет по кругу, раскрутил и бросил.

Дружок врезался в стену, расплющился на ней, как мокрая тряпка, разрушил ее и придавил в соседней кладовке какого-то зелененького дракончика с записывающей аппаратурой, которую тот пристроил на днище перевернутой грязной бочки.

Ошеломленные Персона и Дракон Нездорового Цвета боязливо заглянули в пролом. Там, засыпанное штукатуркой, что-то падало, кряхтело и распутывалось.

— Ну и силища! — восхитилась персона.

— Что вам от меня нужно? — рявкнул Горыныч.

— Чтобы вам было понятней, начну издалека, — ответила персона, демократически усаживаясь прямо на стол.

— Издалека будет долго, — сказал Горыныч, дотянулся до персоны и сгреб ее головы в букет. — Отвечайте, пожалуйста, только на мои вопросы. Имя?

— Про… Протозавр.

— Стрелять в фиалку и сочинять стихи — это зачем?

— Это первые два тура конкурса женихов… не… не давите на горло! Всего семь туров… Кто больше съест, кто больше выпьет, кто дальше прыгнет, кто быстрей пролетит… а последний тур — решение логических задач.

— Это зачем?

— Ну… для проверки умственных способностей.

— Что за чепуха?! — вскричал Горыныч. — Где невесты?! Кому нужны эти соревнования? Стоп… куда?!

Последний вопрос относился к Дракону Нездорового Цвета, который бочком-бочком удирал к отверстию в потолке.

— Идите сюда, благодетель! Я так и не понял, ради кого вы здесь сидите? Что это вы давеча рассуждали насчет какого-то счастливого будущего цивилизованных драконов?

— Я… я точно не знаю… — пролепетал Дракон Нездорового Цвета. — О драконьем счастливом будущем мне объяснил вот он… господин Протозавр.

— Не слушайте олухов, дорогой Горыныч, — поспешно сказал Протозавр, массируя крайнюю шею. — «Счастливое будущее цивилизованных драконов» — это фраза для краткости. Если кто-нибудь спрашивает: «За что вы сражаетесь? „, то, чтобы не излагать всю программу, ему отвечают: «За счастливое будущее драконьей цивилизации“.

— Понятно, — удивился Горыныч. — А теперь я хотел бы узнать: вы те, кто собирался меня сжечь, или те, кто сидел в засаде?

— Мы те, кто сидели по ту сторону забора! — гордо ответил Протозавр.

— А те, кто шел на соревнование женихов, ваши враги?

— Дожи из общества женихов? — усмехнулся Протозавр. — Нет, не враги. То просто шла толпа, а мы ее немножко поучили. Наши враги намного страшнее.

— Вы меня заинтриговали! У меня за всю жизнь еще не было ни одного настоящего врага. Я, если поколочу кого-нибудь, то без злости. Расскажите мне о своих врагах.

— Об этом я и хотел… Запомните, дорогой Горыныч, это не мои личные враги. Улавливаете? Их двое: враг стратегический, глобальный, и враг тактический, второстепенный. Сейчас на планете развивается чуждый нам разум, скрытый в черепных коробках бесхвостых приматов. Они наш главный враг.

— Люди? — удивился Горыныч. — Я близко знавал одного дровосека. Это был большой философ, хотя и пьяница. С ним было интересно. Правда, попадались мне и драчливые…

— Вы познакомились с каким-то пьянчугой и готовы с ним целоваться! — вскричал Протозавр. — Не отрицаю, даже среди людей могут встречаться отдельные неплохие особи, но что из этого? Они всех нас уничтожат, а добряков вроде вас заставят тягать бревна на лесоразработках. Посмотрите, во что выродились слоны — а какие надежды подавали! Планета слишком мала для двоих! Низший разум должен уступить… Исчезнуть. Погибнуть!

— Низший-высший… Как вы определяете?

— Кто сильнее, тот и выше! Они заселяют планету, а мы жмемся вокруг Дракополя. У нас толпы бездельных бездомных женихов. Инкубатор выпускает до двух сотен боевых драконов в месяц — и в такой ситуации вы предлагаете обойтись без жестокостей?

— Я ничего не предлагаю. Мне вообще чужда вся эта вражда. Я хочу жениться и улететь домой.

— Для этого вы нам и нужны! Женитесь! Забирайте жену, и с глаз долой!

— Где жену, какую жену?! — обозлился Горыныч. — Я ничего не могу понять! Я еще не встретил ни одной дракулы, зато вчера… или это было сегодня?… Целая толпа валила на соревнования женихов!

— Вы знаете кто изображен на этом портрете? — вдруг спросил Протозавр.

— Н-нет… Но мне хотелось бы узнать.

— Это последняя дракула нашей цивилизации. Да, последняя, вы не ослышались. За право обладания ею проводятся регулярные соревнования. Вы хотели бы стать ее мужем?

— Да… Но соревнования!

— Посмотрите на этого наивного юношу! — прыснул Протозавр и прихлопнул крыльями.

Дракон Нездорового Цвета подобострастно хихикнул, мордоворот высунул из пролома свою зачумленную голову и боязливо посмотрел на наивного юношу.

— Только вы один и сможете выиграть эти соревнования! Вы, и никто другой! У вас нет конкурентов. А теперь мы поговорим о втором нашем и вашем враге. Ее отец, Тысячеглавый Дракон, выжил из ума на почве поисков супруга для дочери. Он насильно заставляет все взрослое население участвовать в этих унизительных соревнованиях. Четыре раза в месяц под страхом смерти толпы драконов собираются на площади Вымерших Динозавров и начинают жрать, пить, прыгать, решать логические задачи, и ни одна душа не может — а главное, не хочет! — стать победителем. И потому первый приз никогда не присуждается.

— Зачем же принуждать?

— Вот и я спрашиваю: зачем? Жены никому не нужны, инкубатора для размножения достаточно. Инкубатор надежно работает в полную мощь, выпуск боевых драконов налажен. Пора начинать античеловеческую войну, а мы ограничиваемся нелегальной вольной охотой…

— Что за охота такая?

— Дружок, расскажи!

— Только пусть он не дерется, — опасливо попросил мордоворот.

— Он не будет, — пообещал Протозавр.

— Ладно, — согласился Дружок, но из пролома все-таки не вылез. — Ловятся они на приманку. Я прячусь в зарослях тростника, а мой напарник — у него две головы, и сам представительный, — вымазывается разноцветными красками, подвязывается веревкой и начинает парить в небе… вот так… распластав крылья. Все очень красиво. Жители выбегают из своих соломенных домиков и кричат: «Не бойтесь, дети! Это не настоящий дракон, а бумажный! Никаких живых драконов в природе не существует, так господин губернатор говорит! « И начинают плевать в сторону моего напарника — вверх, значит. Вдоволь себя оплевав, они бегут к тому месту, куда опускается веревка, чтобы купить у странствующего торговца этого бумажного дракона. А торговец-то я! Привет, граждане! Они в ужасе столбенеют, ибо я страшен, а я начинаю обедать и съедаю тех, кто поближе — остолопов, бежавших быстрее всех. Мой напарник говорит, что таким образом мы способствуем улучшению их породы — самые глупые не выживают. остальных выстраиваю в колонну, и, с песней, марш домой! Кто не поет, того на ужин! Приходим, а там бумажный дракон — мой, то есть, напарник, — уже поджидает свою порцию. Еще денек мы завтракаем и обедаем, но съедаем не всех, оставляем и на развод. Мой напарник говорит, что законы эволюции незыблемы и, если не оставим сегодня на развод, то завтра останемся без обеда. Потом улетаем в другое селение и там проделываем новый трюк. Я опять прячусь в зарослях тростника, а мой напарник… я вас с ним познакомлю…

— Достаточно, — перебил Протозавр, видя, что Горыныч собирается оторвать Дружку последнюю голову. — Лично я не одобряю эту жестокую охоту, но что делать, если Тысячеглавый Дракон помешался? Мы решили его убить и захватить трон. И мы начали его убивать и уже достигли хороших результатов.

— Уже достигли? — поразился Горыныч. — Не понимаю… Вы его убили или не убили?

— О, все не так просто! Когда имеешь дело с Тысячеглавым Драконом, обычная логика не проходит. Мы его то и дело убиваем, но он еще жив. Если бы мы знали координаты каждой его головы! Но этого никто не знает, даже аэрофотосъемка не помогла. Его никто никогда не видел. Его как бы нигде нет… но в то же время он есть везде.

— Выходит… это аллегорический дракон, что ли? — предположил Горыныч. — Так сказать, обобщенный образ…

— Нет-нет! Он реально существует. Тысячеглавый Дракон — биологический объект, в том-то и дело! Не забывайте, что у него тысяча голов, все они хитры и скрываются. Мы долго не могли решить эту задачу с тысячью неизвестными, и вот я… для скромности скажу «мы»… и вот мы ее решили. Что вы спросили?

— Нет, ничего. Я жду разгадку.

— Он прячется под землей, — тихо произнес Протозавр, а самая осторожная его голова оглянулась.

— Как под землей? — тоже тихо спросил Горыныч. — Там же нечем дышать!

— А он закопался в землю на большую глубину, и головы выставил наружу.

— Где же эти головы? Они были бы видны!

— Он их за-ма-ски-ро-вал.

— Как?

— Догадайтесь сами, — ответил Протозавр с тем особым удовольствием, с каким предвкушается неправильный ответ.

— Сейчас попробую. Так. Это довольно просто. Тысячеглавый Дракон живет в канализации. Ночью его головы открывают люки, высовываются наружу и дышат свежим воздухом.

— Вы мыслитель! — восхищенно похвалил Протозавр, вытащил блокнот и что-то записал. — О канализации мы не подумали. Завтра придется взорвать городскую канализацию.

— Погодите взрывать! Я пошутил! — удивился Горыныч.

— Мы ее взорвем, какие шутки… Ну, а остальные головы где, по-вашему?

— Нет уж! Я опять пошучу, а вы начнете взрывать!

— Тысячеглавый Дракон живет на соседней улице, — сказал Протозавр и сделал многозначительную паузу.

Было слышно, как шуршит в штукатурке перепуганный зеленый дракончик. Мордоворот на него шикнул:

— Тише ты!

— Где бы мы ни находились, он будет проживать на соседней улице, в соседнем доме, в соседней комнате, — продолжал Протозавр. — Тысячеглавый Дракон всегда рядом. Он расселил свои головы по всей столице и накрыл их государственными учреждениями.

Горыныч сдержал смех, но смешливая Средняя голова чувствовала, что протянет недолго.

— Его головы прячутся на бирже, в отелях, офисах, в мелких лавках, в инкубаторе, даже в римской бане… — да, да, да, не смейтесь! — в любом здании с вывеской может скрываться голова Тысячеглавого Дракона. Он видит и слышит все, что происходит в столице. Начинается рабочий день, драконы приходят на службу, — а он уже там, а он никуда не уходил. Кончается работа, все расходятся по логовам и думают, что остались одни, — а он уже здесь, за стеной какого-нибудь угольного сарая. Поэтому мы, проливая кровь ради счастливого будущего драконьей цивилизации… это вы уже знаете… методично взрываем, и, когда будет взорвано последнее имперское учреждение, Тысячеглавый Дракон погибнет. Только так! Пусть под обломками зданий погибнут сотни ни в чем не повинных! Пусть! Инкубатор восполнит. Только вы один можете остановить это кровопролитие, если женитесь на его дочери. Тогда, возможно, Тысячеглавый Дракон опомнится и займется спасением родной цивилизации. Надо поставить санитарный кордон, запастись продовольствием…

— Сдается мне, что вы все тут немного сумасшедшие, — грустно сказал Горыныч. — Много голов не на пользу. С вашей кривой логикой можно доказать все, что угодно. Что я квадратный, что вы произошли от пустой бочки, а вашего телохранителя сняли с грядки. К примеру… я сейчас закрою глаза, плюну на пол и докажу, что Тысячеглавый дракон находится там и только там…

Средняя голова с удовольствием плюнула на пол:

— Теперь начнем рассуждать. Представьте себе, что…

Горыныч не договорил. В том месте, куда угодил плевок, вспучились обшарпанные доски и с треском разломились. Из дыры высунулась безобразная бородавчатая голова и сказала, раскачиваясь на морщинистой шее:

— Ну, я Тысячеглавый Дракон! Не ждали? Крылья на брюхо, становись к стене!

Протозавр и Дракон Нездорового Цвета в ужасе сиганули к отверстию в потолке и, царапая друг друга, выскочили на поверхность. Там послышались крики, будто за ними кто-то погнался. Вскоре какая-то морда заглянула в отверстие и почтительно сообщила:

— Удрали, ваше превосходительство!

— Упустили, а не удрали! — разозлилась голова Тысячеглавого Дракона.

— Немедленно опубликовать высочайший вердикт о поголовном подрезании крыльев! Хватать всех, кто не подрежет!

И голова повернулась к Горынычу.

Голова была огромна и похожа на толстый гречневый блин с коричневыми разводами. От старости с ее бородавок сползала кожа. Она криво ухмыльнулась и показала прокуренные обломки четырех клыков. От этой улыбки Горыныч не ожидал для себя ничего хорошего.

— Теперь слушай меня, — сказала голова Тысячеглавого Дракона. — Эти мерзавцы все хорошо тебе объяснили, но они не знают самого главного. Они не знают, что драконий род давно завершил свою эволюцию и весь вымер.

— Вы, наверно, ошиблись… — пугливо возразил Горыныч. — Дракополь переполнен драконами, плюнуть некуда. Взять хотя бы нас с вами…

— Это не драконы, — поморщилась Голова. — Это злая карикатура на благородных вымерших драконов. Род вымер, а в живых остались только трое — я, моя дочь, и вот ты, к счастью, объявился. Возможно, в джунглях Амазонки еще обитают трое-четверо, но это уже несущественно. Все остальные — инкубаторские. Я вижу, ты ничего не знаешь про инкубатор. О, это уникальное заведение! В свое время наши дальновидные предки приняли меры для спасения рода. Они оставили в южном леднике склад яиц и завещали его нам, своим потомкам — последней драконьей популяции, говоря по-научному. Мы вымирали не быстро и не медленно… но неотвратимо. Кто-то улетал на охоту и не возвращался, кто-то уходил в гости к друзьям и не приходил к ним, кто-то ложился спать в своем логове и засыпал навсегда. Стариков становилось все меньше, а новых не прибавлялось. До старости мало кто доживал. Когда в обществе мало стариков — плохой признак для общества. Лично я склоняюсь к мысли, что мы стали жертвой очередного эксперимента, проводимого неумолимой природой. Я думаю, что разумный дракон был всего лишь пробным испытанием на нашей планете. Слишком много голов. Одной достаточно. Мы мерли, вот и все. Никто в этом не виноват. Не мы будущие хозяева планеты. Наши предки надеялись, что инкубаторные драконы вдохнут в род новую искру, но все они оказались примороженными. В этом тоже есть своя великая тайна. Вылупившись из яйца, они развиваются крайне стремительно и через два года становятся глубокими старцами — где уж тут до продолжения рода! Все они глупы, жестоки, слабосильны, паскудны и мелочны. Они боятся незнакомых, в каждом слабаке подозревают сильного и лебезят перед ним, а сильных не узнают и насмехаются над ними — за что часто получают по морде; мнимые обиды помнят всю свою недолгую жизнь, зато смертельные оскорбления сразу же забывают — если им, конечно, что-нибудь пообещать… маковую плантацию, например. Страсть как боятся заболеть, и потому у одних вся жизнь проходит в заботах о своем драгоценном здоровье, зато другие по той же причине гробят свое здоровье, кувыркаясь в маке. Есть, правда, особи поумнее — эти, как видно, хранились в центре инкубаторного склада и не так сильно приморозили свой белок-желток — за счет тепла других, разумеется. О, эти умники еще страшнее! Они очень деятельны и о чем-то догадываются. Они собираются вести античеловеческую войну, болваны! Они хотят уничтожить меня и мою дочь! Если они узнают, что настоящие драконы давно вымерли, то с невиданной жестокостью раздраконят всю разумную жизнь на Земле. А это они видели?

Тут Тысячеглавый Дракон как-то хитро выгнул шею, а голову просунул в кольцо — вышло очень похоже на фигуру из пальцев, которую иногда в пылу жаркого спора показывал Горынычу философ-дровосек.

— Вот и все, — сказала Голова. — Наконец-то появился настоящий дракон, и я теперь спокоен за свою дочь. Она у меня не подарок… ты еще попляшешь под ее дудку и посочиняешь стихи на заданную тему. Эта истеричка собралась спасать драконий род — похвальное желание! — возможно, даже родит с твоей помощью наследника, но вот вопрос: где для него невесту найти? Как бы там ни было, я спокоен. Вот тебе, зятек, координаты маленького островка… Лети, не оглядывайся, представься ей и скажи, что меня уже нет на свете. А сейчас я взорву инкубатор.

— Не делайте этого! — воскликнул Горыныч. — Это жестоко… бессмысленно!

— Мы мешаем, мы не нужны, — ответила Голова и вздрогнула. Потолок затрясся. — Вот и все… Инкубатора больше нет. Я держал в нем одну из лучших своих голов. Лети, не оглядывайся! Это будет тяжелое зрелище, не для твоего мягкого сердца. Обещай мне не оглядываться!

Пришлось дать обещание.

Голова подтолкнула Горыныча к отверстию в потолке, высунулась на поверхность и грустно глядела ему вслед.

Горыныч взмыл в небо.

— Не оглядывайся! — услышал он голос из овощного склада.

Горыныч не понимал того, что задумал Тысячеглавый Дракон и потому решил схитрить — не оглянулся, но сделал круг над Дракополем.

Над городом опять сгущались облака. Пьяные добровольные женихи сбегались после соревнования к дымящимся развалинам инкубатора и кричали:

— Вот смеху-то! Инкубатор взорвали!

По всему Дракополю сверкали вспышки, гремели выстрелы, горели живые костры — это добровольные команды расправлялись с теми, кто не подрезал крылья. Сотни дожей уже полегли, но к стенке ставились все новые и новые. В тумане разносился стук топоров и треск заборов, — заборы выламывались на дрова для огромного костра на площади Вымерших Динозавров — там поймали самого Протозавра.

Когда Горыныч пошел на второй круг, Дракополь вздрогнул. Зашатались логова, отстрельнулись крышки канализационных люков, треснули мостовые.

Это начал подниматься из-под земли Тысячеглавый Дракон.

Дым, пыль и туман заволокли центр столицы, клубы наползали на окраины. Тысячеглавый Дракон поднимался из складов, ангаров, канцелярий и всевозможных заведений; он напрягал все силы, слишком много тяжести понастроили над его головами. Тысяча его окровавленных голов, извиваясь, пробивали крыши, стены, фундаменты и, с перерезанными оконным стеклом горлами, стремились перед смертью сделать еще одно движение, развалить еще одну канцелярию, придавить еще одного инкубаторного дожа.

А дожи подрезали крылья, никто не мог взлететь!

Горыныч бросился вниз в надежде спасти хоть кого-нибудь. Он сел на окраине, где меньше горело. Где-то совсем рядом поднималась очередная голова Тысячеглавого Дракона. Земля так и ходила под ногами. Вот рухнула какая-то контора, и Очередная Голова с проломленным черепом взвилась над развалинами.

— Уходи! — взревела Очередная Голова, обнаружив Горыныча.

— Оставь их в покое! — крикнул Горыныч. — Они сами вымрут через два года!

— Ты мне мешаешь! — простонала Очередная Голова. — Они опасны, их надо уничтожить!

Очередная Голова забилась в предсмертной агонии и скончалась в грудах битого кирпича.

Горыныч помчался по улице Имени Всех Рептилий. Улица раскачивалась, Горыныча швыряло к падающим стенам. На разваленном перекрестке он вдруг налетел на дрожащий выводок инкубаторных драконов и ужаснулся — они подрезали друг другу крылья!

— Что вы делаете, безголовые!? — вскричал Горыныч. — Улетайте! Город рушится!

— Гляди, крылья не подрезал… — тупо удивился один из безголовых.

— Заходи справа! — крикнул второй.

Безголовая свора бросилась на Горыныча, но в булыжной мостовой со скрежетом распахнулась огромная трещина и проглотила их.

— Улетай! — послышался глухой голос из недр Дракополя.

Горыныч взлетел и пошел к океану.

Тысячеглавый Дракон одобрительно вздохнул и поднялся во весь рост.

Столица рухнула.

Невеста Горыныча оказалась точь-в-точь как на портрете. Они полюбили друг друга, и не только потому, что выбора не было. Улетели в свой дремучий лес на Горынь-реку, жили долго и счастливо, родили наследника, рассказывали ему сказки — но жены тому уже не нашлось.