Господин директор

Константин

Я начинал понимать Егора. Как не трахать своих моделей, когда каждая наверняка вытворяла нечто подобное тому, что видел я? Стриптизерша крутилась рядом со станком, и я ему завидовал по-чёрному. Она практически трахала эту несчастную железяку — терлась о станок и грудью, и киской, закидывала на него ноги, прижималась попой и не забывала кидать томные взгляды в объектив. Не скажу, что я сделал много кадров. По большей части я лишь пытался стоять на месте, что было сложно, когда эта гибкая кошка так призывно смотрит.

Но когда её ручка нырнула в трусики, я не выдержал. Она ласкала себя, прикрыв глаза и сладко улыбаясь, и я не мог не вторгнуться в этот гребанный рай.

Я подхватил стриптизершу, посадил её на станок и уложил на спину. Она будто и не заметила этого, её ручка по-прежнему шалила в трусиках. Я бегло осмотрел её одежду — дурацкий комбинезон снять пока было невозможно, но он был свободный и короткий. А вот трусики были завязаны с боков, и я их конечно развязал. Вид влажных пальчиков, кружащих вокруг клитора, на мгновение лишил меня дыхания. Но дернувшийся в штанах член быстро привёл меня в чувство — самое время действовать.

Я раздвинул ноги стриптизерши пошире и провёл рукой по нежной коже бедра. Её кожа покрылась мурашками, и я, склонившись, лизнул их. Потом проложил дорожку из поцелуев и закончил их прямо рядом с её мокрой киской. Пальчики стриптизерши замерли в предвкушении, а я лизнул её и понял, что надо было сделать это давно, ещё тогда, в подсобке. Она была так сладка, что я терялся в мыслях. Я скользил языком, целовал, посасывал, а стриптизерша стонала и сжимала мои волосы в кулачках. Я был прав, её тело было создано для секса. Шелковистое, нежное, вкусное… мне даже захотелось её съесть!

Я раздвинул пальцами мокрые складочки и проник языком глубже. Стриптизерша выгнулась и застонала громче. Я вылизывал её и получал бесконечное удовольствие от того, как она послушно реагировала на мои ласки, как сама просила их — придвигая попу ближе ко мне и раздвигая ноги ещё шире, как шипела в ответ на прикусываете клитора. Да, куколка, ты должна знать, что я могу доставить тебе ни с чем не сравнимое удовольствие. Я чувствовал нарастающее напряжение в её мышцах и втянул клитор губами, одновременно вставляя пальцы в киску. Это и заставило стриптизершу кончить, простонав:

— Чертов директор…

Я продолжал покусывать губами клитор и толкаться в неё пальцами, ловя её продолжающийся оргазм. Она стонала, дрожала и извивалась, пытаясь остановить меня. Наконец я оторвался от её киски, подул на неё и снова лизнул. Стриптизерша ещё раз охнула:

— О Господи…

Я усмехнулся и погладил пальцами её отзывчивую киску.

— Ты лучший, — прошептала стриптизерша, видимо, ещё не придя в себя.

Я смотрел на неё сверху и не мог не насладиться её видом. Стриптизерша лежала на станке взлохмаченная и пьяная от оргазма. На её лице блуждала сытая улыбка, а на щеках наконец розовел румянец. Комбинезон сбился на правый бок, ноги были уже сведены вместе, но расслаблены. Она была прекрасна как никогда.

Я сходил за фотоаппаратом и щелкнул пару кадров. Стриптизерша приоткрыла глаза и лениво сказала:

— Не могу пошевелиться.

— И не надо. Расскажи лучше, что стряслось.

Стриптизерша долго молчала. В ожидании ответа я поглаживал её коленку. Так увлёкся, что когда она заговорила, не совсем понял, о чем речь. А когда понял, то стало уже не до коленки.

— Ко мне заглянуло в гости прошлое и напомнило об обязательствах. Некий Геннадий сильно хочет, чтобы завтра я пришла в слишком откровенном наряде. И я приду, у меня нет выбора. Прости.

Мои брови удивленно поползли наверх. Ипполитович решил играть грязно? Это было внезапно. Я не слышал, что бы он делал подобное раньше.

Стриптизерша продолжала:

— Я попробую минимизировать вульгарность образа, у меня есть идея, но… Но я все равно буду выглядеть слишком дерзко для учительницы. Как я и сказала, у меня нет выбора.

Стриптизерша села и хмуро посмотрела на меня. Разные вопросы всплывали в моей голове, но я задал тот, что был важнее:

— Почему у тебя нет выбора?

Стриптизерша судорожно вздохнула, вцепилась в станок и помотала головой. Не скажет. Ладно.

— Что тебя связывает с Ипполитовичем? — увидев её недоумевающий взгляд, я добавил. — Геннадий, Геннадий Ипполитович.

— Меня, — она выделила это слово. — ничего с ним не связывает.

— Тогда…

Стриптизерша вновь мотнула головой, перебив меня:

— Это ни к чему. Я сказала тебе всё, что могла, чтобы ты был готов. Завтра этот Геннадий выпишет школе штраф или что он там собрался делать, вот и всё.

— Штраф?! — я засмеялся. — Он закроет школу нахрен, куколка!

Глаза стриптизерши распахнулись от удивления.

— Закроет?

— Именно. Он уже несколько лет пытается это сделать.

— Но почему? — растеряно спросила она.

— Да кто ж его знает, он как-то со мной не делится своими мотивами, — я пожал плечами. — Может сам хочет сесть на это рыбное место.

Или кого-то на него усадить, что было наверняка ближе к истине. Однако раньше он не пользовался грязными методами или я о них не знал. Собственно, я бы и в этот раз не узнал, если бы не заменил собою Егора. Я задумчиво посмотрел на хмурую стриптизершу. И ведь она бы наверное ничего не рассказала, если бы я сейчас не отлизал ей.

— Что? — спросила она в ответ на мой взгляд.

— Да вот думаю, какие тайны ты откроешь после полноценного секса.

Стриптизерша закатила глаза:

— Не думай, будто ты так хорош.

Ну-ну, можно подумать это не она только что извивалась и стонала в моих руках.

— Я не думаю, я знаю, — хмыкнул я.

Стриптизерша вздохнула и перевела разговор в другое русло:

— У меня есть план, который может сработать завтра. Но мне нужна помощь.

— Я весь твой. Что ты задумала?

— Нужно подготовить мой кабинет к Хэллоуину.

Я гнал на байке по вечерним улицам. К моей спине прижималась стриптизерша, и это было до странности правильное ощущение. Будь за моей спиной, куколка, я тебя спасу — что-то в этом роде. Правда, спасала она меня, а не наоборот. Придумала сделать инсталляцию гробницы в стиле Хэллоуина. Или не гробницы — зависит от того, что найдётся в реквизите школьного театрального кружка. В любом случае, по её мнению, в подобном интерьере её завтрашний вызывающий образ будет более-менее к месту. Комиссия покачает головой, но и только.

Я же не был так уверен. Если уж Ипполитович шёл на крайние меры, значит его качающейся головой я точно не отделаюсь. Он попробует разбить меня в пух и прах, возможно, найдёт ещё какие-то нарушения. Это же школа, в ней полно людей. А где люди — там и нарушения. Разумеется, я уже разослал всем учителям сообщение о грядущей комиссии, так что завтра все будут строить из себя профессионалов. Но готовиться все равно стоило к худшему. Мне бы стоило припасти несколько козырей в рукаве, но пока там было пусто, и это тревожило. Я не привык встречать врагов с пустыми руками. У меня в запасе ещё была грядущая ночь, но этого было чертовски мало для поисков уязвимых мест Ипполитовича.

Я припарковался у крыльца школы. Стриптизерша не двигалась, и я повернулся к ней, снимая шлем.

— Приехали, куколка.

Она растерянно похлопала ресницами, огляделась и спрыгнула с байка. На ней были длиннющие сапоги, закрывающие колени и короткое пальто. Между пальто и сапогами виднелось сантиметров пять идеальных ног, по которым так и хотелось пробежаться рукой. Под пальто было ещё более короткое платье, облепляющее фигуру стриптизерши, как вторая кожа. Я увидел его, когда мы выходили из студии брата. Платье было шоколадного цвета, и я вмиг представил измазанную в шоколаде стриптизершу. Разумеется, без платья. Черт его знает, откуда в голове взялась эта фантазия. Я не был поклонником еды на теле, но в случае со стриптизершей это казалось даже уместным.

Я по-прежнему стоял около байка, погруженный в свои мысли, в то время как англичанка молчаливо шла ко входу в школу. Она была сексуальна как всегда, но тем не менее я видел, что она сильно устала. Не было слышно дерзких реплик, не было видно вызывающих взглядов. Такая стриптизерша была непривычной, и она даже спиной прямо-таки взывала о помощи. Я бросил шлем на сидение и спешно пошёл за ней. Я помогу тебе, куколка, я помогу. Ещё бы знать, с чем нужна помощь.

Так, молча, мы и дошли до склада театрального кружка. Стриптизерша кружила по нему недолго, а затем попросила меня принести скелет из кабинета биологии в её кабинет, пока сама она ищет необходимое в кладовке. Кабинет биологии находился на первом этаже, так что мне пришлось пройти немалый путь с костлявым подмышкой. По лестнице и вовсе он чуть сам пешком не пошёл — так болтались его ноги. Должно быть, забавное зрелище.

В лингафонном кабинете было темно и чуть пахло духами стриптизерши. Я замер, едва переступив порог. Вдруг осознал, что хотел бы, чтобы так пахло и дома. Заходишь с улицы усталый и злой, и тут этот аромат лишь касается носа — а на душе уже хорошо и спокойно. И длинноногая куколка сидит в кресле. Или на кухне готовит… нет, готовка и стриптизерша совершенно не сочетались. Я покачал головой. Пусть сидит на кресле или лежит на диване в ожидании меня. В моем халате на голое тело. В её руках книжка, но мы оба знаем, что она там лишь для вида. Оба знаем, что стриптизерша слышала рокот двигателя моей машины и потому улеглась на диван с книгой, всем своим видом показывая невероятную увлеченность сюжетом. Вот только заманчиво выглядывающая ножка из-под полы халата, прогиб спины и чуть приподнятая попа говорят, что это игра. И моя роль заключается в том, чтобы наброситься на стриптизершу сверху. Она, конечно, пошипит недовольно и наигранно, но быстро сдастся под моим напором, извернется и сама обхватит меня руками и ногами. И прижмётся ко мне всем своим стройным телом. А я…

— Ой!

За спиной что-то громко упало. Я резко развернулся и увидел, как стриптизерша барахтается на полу среди шляп, страшных кукол, бутафорских ног и чёрной ткани.

— Ты чего свет не включил? Стоишь тут в темноте со скелетом, — недовольно сказала она.

Я хмыкнул и вытянул её за руку из кучи реквизита. Я так глубоко погрузился в свою фантазию, что не заметил двух вещей — как подошла стриптизерша и как в моей мечте она жила в моем доме. Последнее было более, чем странным. Одно дело — хотеть трахнуть стриптизершу, и совсем другое — хотеть с ней жить. Жить вместе совсем не сексуально! Я помотал головой, избавляясь от наваждения.

Стриптизерша между тем прошла в кабинет, скинула на парту пальто и принялась украшать помещение. Шляпу она надела на скелет и оставила его стоящим при входе в кабинет, пробурчав, что я разместил его пугающе идеально. Бутафорские ноги оказались зажатыми дверцей шкафа так, будто туда затолкали чьё-то бездыханное тело. Потом стриптизерша скинула свои сапоги и полезла на парту. Она подвешивала за веревку страшных кукол, как висельников, на люстрах, и это выглядело бы страшно, если бы не моё внезапное открытие, что на стриптизерше надеты чулки. Я честно не собирался туда глазеть, я вообще помощь хотел предложить, но мой взгляд сам заметил кружево, и теперь мне пришлось засовывать руки в карманы штанов. Память услужливо напомнила то, что произошло в студии. Почему я опять не продолжил? Почему сделал приятное лишь стриптизерше, а себя обделил вниманием? Потому что мне нужны были ответы на вопросы, сообщил я сам себе. А ещё потому что стриптизерша стоит того, чтобы доставлять ей удовольствие, ничего не прося взамен. Я фыркнул своим мыслям. Что за романтический бред в моей голове?! Мне бы насчёт Ипполитовича вопросы решать, а не стоять тут как влюблённому пятнадцатилетнему мальчишке.

— Думаешь, по-дурацки всё выглядит? — по-своему интерпретировала моё фырканье стриптизерша и добавила. — Это ещё не всё. Завтра утром добавлю немного тыковок, паутины, и будет лучше.

— Тыковки и паутина, — как попугай повторил я, не придумав ничего более умного, всё ещё пребывая во власти кружева её чулок.

Стриптизерша вздохнула и легко спрыгнула на пол.

— Поможешь окна чёрной тканью закрыть? — спросила она.

Вдвоем мы занавесили окна, и обстановка стала сумрачная и нагнетающая страх. Особенно удались куклы-висельники.

Стриптизерша осмотрела свой кабинет и кивнула сама себе:

— Неплохо для импровизации.

— Неплохо, — согласился я. — Ты закончила?

— Да.

— Тогда поехали домой, — я запнулся на секунду и добавил. — Домой отвезу.

— Что? — удивилась стриптизерша, натягивая сапоги. — Нет, я вызову такси.

— Это ещё зачем? — скептически спросил я.

Что за блажь — такси — когда есть я и мой байк?

— Тебе совсем не по пути меня подвозить, а завтра будет тяжелый день у нас обоих. Тебе лучше ехать домой и отдыхать.

Какая трогательная забота. Я подошёл к ней, ухмыляясь, взял пальто и помог его надеть. Я тоже умел быть заботливым, знаешь ли.

— Куколка, если ты думаешь, что я буду отдыхать этой ночью, то ты ошибаешься. Так что просто пошли со мной.

Она нехотя двинулась рядом.

— Только отвези меня ко мне домой, ладно?

Я лишь фыркнул. Я и не имел ввиду ничего другого, так ведь?

Я первый вышел из кабинета и тут же упёрся взглядом в Эда. Он стоял, привалившись к стене напротив двери, и с интересом смотрел на нас. В спину мне врезалась стриптизерша.

— Привет, — Эд растянул губы в улыбке. — Что это вы тут делаете?

— Привет, — я пожал ему руку.

Какого черта Эд здесь делал? Вечером воскресенья?

— Привет, — почему-то пискнула стриптизерша. — Украшали кабинет к Хэллоуину.

— Так он же в пятницу, — нахмурился Эд.

— Ну, в пятницу не у всех будет урок английского. А за неделю я со всеми классами смогу его отметить, — стриптизерша пожала плечами.

Вышло натурально.

— А что здесь делаешь ты? — спросил я.

— Ты написал, что завтра будет комиссия, так что я приехал за одним учебником, чтобы подготовиться, — сказал Эд и отвёл глаза в сторону.

— Ну, тогда иди, готовься, — хмыкнул я.

Эд кивнул, бросил «пока» и пошёл в сторону своего кабинета. Мы со стриптизершей молча проводили его взглядом.

Сцена казалась целиком опутанной ложью. Как с нашей стороны, так и со стороны Эда. Черта с два он приехал сюда за учебником. Он самый крутой историк, да он сам эти учебники пишет!

Ладно, с этим я тоже разберусь. Но позже.