Господин директор

Константин

Она стояла посреди кухни. Солнечный свет из окон подсвечивал её фигуру, делая её похожей на божество. Божество в моей толстовке и с миской в руках. Её мокрые волосы лежали на спине, гармонируя в цвете с одеждой. Стриптизерша топталась босыми ногами по полу, и я усмехнулся, вспомнив, как она удрала от меня в носках и халате.

— Доброе утро, куколка, — сказал я.

Обладательница самых длинных ног повернулась ко мне с улыбкой на лице.

— Признаться, думал, что кухня — это не твоя стихия, — сообщил я и отлепился от косяка.

Подошел поближе к ней и обнял её со спины. От стриптизерши пахло моим шампунем, и мне было чертовски приятно от осознания этого факта. Я положил подбородок ей на плечо и заглянул в миску.

— Что готовишь?

— Вообще-то, кухня и впрямь не моя стихия, — ответила стриптизерша, чуть подавшись назад на меня, и прошептала. — Моя стихия это… — она повертела попой, и мой член возрадовался такому повороту событий. — Но я знаю пару рецептов, и сейчас делаю оладьи.

С хитрой улыбкой стриптизерша отошла от меня и нагнулась к нижнему шкафу за сковородкой. Лично я всегда приседаю на корточки, но стриптизерша нагнулась, явив моему взору свои идеальные ноги почти целиком. Если бы только толстовка была чуть короче!

— Каким пунктом в твоём рецепте идёт процесс жарки? — ухмыляясь, спросил я, мысленно прикидывая на какой кухонной поверхности будет удобнее всего расположиться.

— Последним, — промурлыкала кошка.

Она выпрямилась и поставила сковородку на плиту. Потом обошла меня по широкому кругу, давая возможность насладиться видом своих покачивающихся бёдер, и взяла со стола банан, лежащий в вазе. Каждое ее движение казалось таким выверенным и четким, будто передо мной была не школьная учительница английского, а порноактриса Саша Грей. Стриптизерша медленно почистила банан и, лизнув его, задумчиво сообщила:

— Я думаю подать оладьи с бананом.

Член в штанах дернулся, напоминая, что он не потерпит конкурентов даже в виде бананов. Ну, а мне эта игра нравилась, и я достал из холодильника баллончик сливок.

— Полагаю, со взбитыми сливками? — с усмешкой уточнил я и выдавил немного белой сладости на кончик банана.

Фрейд бы закатил глаза, а стриптизерша лишь порозовела и широко улыбнулась:

— Схватываете налету, господин директор.

Черт, как же она заводила меня этим «господин директор»! Я поднёс баллончик к ее алым губам, и стриптизерша послушно их открыла. Взбитые сливки легли белым облаком на розовый язычок и были тут же съедены. Стриптизерша облизнулась.

Она смотрела на меня с ожиданием, с предвкушением, и как же мне хотелось оправдать ее надежды! В голове билась мысль, что я хотел сначала поговорить с ней, это было нужно сделать. Сразу поговорить и всё выяснить, а уж затем спокойно провести весь день в кровати, но похоже у меня просто не было шанса. Какой к херам разговор, когда стриптизерша ведёт себя, как профессиональная гейша?! Она слизывала взбитые сливки с банана, и я не мог терпеть дальше.

Я с рыком выбил из ее рук этот долбанный банан и притянул соблазнительницу к себе. В ее глазах мелькнуло торжество победителя, но мне было все равно — в этой игре так или иначе выигрывают оба.

Ее ротик был таким сладким, я на мгновение забылся, неистово целуя стриптизершу. Очнулся, когда ощутил, что ее руки спускают мои спортивные штаны, и я не мог желать бОльшего. Не после сцены с бананом. Она опустилась на колени, пробуя на вкус мой член, а я запустил руку в ее волосы. Стриптизерша сосала как богиня минета. То ускорялась, то замедлялась, то добавляла руку, то облизывала лишь головку. Если бы на свете был конкурс минетов, то стриптизерша, без сомнения, взяла бы первое место. Она мастерски взвинтила меня до предела, и я кончил ей в рот.

Стриптизерша выпрямилась и с видом сытой кошки облизнулась:

— Доброе утро, господин директор.

Я дернул ее на себя и вновь поцеловал. Но на этот раз она прервала поцелуй со смехом:

— Я готовлю, не отвлекай меня.

Соблазнительница вернулась к плите, а я натянул штаны и плюхнулся на стул. Мысли в голове отсутствовали, лишь приятная расслабленность во всем теле. Утро и впрямь было добрым.

Мы неспешно позавтракали оладьями, после чего я решил таки узнать всё, что хотел. Это испортит настроение стриптизерше, но я должен был это сделать.

— Расскажи мне, пожалуйста, всё с самого начала. Про твои отношения с отцом, про похищение, про всё.

Улыбка исчезла с лица стриптизерши, и я почти услышал, как захлопнулась дверь к ее душе.

— Нет, — только и сказала она.

— Расскажи, — повелительно добавил я.

Она глянула на меня с разочарованием в глазах, и до меня дошло, что привычные сила и давление здесь не сработают. Если я хотел узнать правду, то должен был действовать мягче. И, возможно, должен был быть более открытым.

— Куколка, — со всей нежностью сказал я и накрыл ладонью ее ладонь. — Я спрашиваю не из праздного любопытства. Я хочу это знать, чтобы правильно защищать тебя от прошлого. Чтобы правильно вести себя в настоящем. И чтобы… чтобы выстроить правильное будущее. Понимаешь?

Она с недоверием посмотрела на меня, отгородившись кофейной чашкой, но ладонь из-под моей руки не выдергивала, и я продолжил:

— Ты мне нужна. Я хочу быть с тобой. Откройся мне один раз, сейчас. Расскажи всё, чтобы мы могли идти дальше вместе.

Стриптизерша глубоко вздохнула, забрала свою руку и задумчиво уставилась на кофейную чашку. Я не торопил ее, хотя ожидание было не в моих привычках. Я понимал, что к ней нужен иной подход, и раз уж стриптизерша и впрямь была дорога для меня, то мне следовало вести себя с ней иначе, чем обычно.

Она ещё помолчала пару минут, а потом налила нам обоим кофе и рассказала свою историю.

Я дал нам отдохнуть лишь четверг. В пятницу мы оба вышли в школу. Ничто не отвлекает от мыслей о прошлом так, как много работы в настоящем.

Со стриптизершей мы с утра заехали к ней домой, где она переоделась. Как всегда ее одежда была слишком соблазнительной — мягкая водолазка нежно обтягивала ее красивую грудь, а джинсовая юбка была мини, и этим всё сказано. Стриптизерша всю дорогу заводила меня своими длинными ногами, закинутыми на приборную панель машины. Она сказала, что не выспалась, откинула спинку сидения и сделала вид, что уснула. Похоже, что в своём недосыпе она винила меня, потому что страдать пришлось мне. По пути я нашёл тысячу и одно место, куда можно было свернуть ненадолго и ещё немного не поспать, но пересилил себя. Я же не школьник, в конце концов. Мог и подождать. Немножко.

На парковке я разбудил ее поцелуем. Подумать только, она и правда уснула. Открыла глаза и так сонно на меня посмотрела, что я невольно загляделся. В ее карих глазах было что-то такое беззащитное, такое хрупкое, взывавшее к первобытной мужской сути, той, которая охраняла и оберегала. Мне хотелось дать ей понять, что я — именно тот, кто всё это сделает для неё без раздумий, но облечь эмоции в звуки было сложно.

Не найдя нужных слов, я кивнул в сторону школы. Стриптизерша вздохнула и потянулась:

— Не давай мне больше спать в машине. Теперь ещё больше спать хочется.

— И зачем только я всю дорогу держал себя в руках? — пробормотал я, заглушая мотор машины.

Нам пришлось расстаться, едва мы переступили порог школы. Меня поймала завуч и потащила в свой кабинет. Мы обсудили с ней несколько интересующих ее срочных вопросов, после чего она перешла к своему традиционному отчету об учителях. Раз в две недели она проверяла посещаемость уроков, оценки и выстраивала тенденции, на основе которых делала выводы. Пройдясь по части преподавательского состава, она перешла к англичанке:

— К сожалению, насчёт работы Варвары Юрьевны сложно судить в полной мере, она ведь преподавала лишь одну предыдущую неделю по факту. Но тем не менее вот что я могу сказать. Посещаемость уроков английского выросла с 65 % до 100 %, успеваемость так же повысилась со средней оценки 4 до 4,5. Это хороший результат, но более точную статистику удастся собрать через пару недель.

— Ну, мы оба понимаем, чем вызваны подобные результаты, — хмыкнул я.

Стриптизерша брала учеников своей полуобнаженной натурой и, как бы эта самая натура мне ни нравилась, я все же не мог признать правильность ее использования в таком качестве в своей школе.

Мила Борисовна сняла очки и задумчиво повертела их в руках.

— Конечно, Константин Демидович, мы знаем. Однако я не могу не отметить, что Варвара Юрьевна — единственный преподаватель, чьи уроки посещают абсолютно все ученики. Это не типичная ситуация для нашей школы, я уже давно разными способами пыталась добиться хотя бы 90 % посещаемости по предметам, а тут… Без проблем и с ходу 100 %.

— И что вы предлагаете? Заменить всех, кому за 30, на вчерашних студенток? — саркастично спросил я.

Под этот критерий подходили почти все сотрудники школы, в том числе сама Мила Борисовна и я.

Она улыбнулась мимолетной и легкой улыбкой и ответила:

— Нет, ничего радикального делать не стоит. Но не мешает подумать о том, чтобы принимать в штат не только заслуженных профессоров, но и молодых учителей. Их нестандартные подходы к ученикам могут помочь вывести школу на более высокий уровень по успеваемости и по результатам в олимпиадах.

Я подавил раздражённый вдох. Отчасти она была права, конечно. Свежая и молодая кровь могла многое изменить в лучшую сторону. Но риски!

Я махнул рукой:

— Я подумаю.

После общения с завучем я пошёл в свой кабинет. Приемная встретила приятной тишиной. Я задумчиво посмотрел на пустующее место моего ассистента. Нанимать очередную пустоголовую девушку желания не было. И надобности. Может нанять кого-то, кто будет разгребать мою почту? Потому что за несколько дней моего отсутствия там скопилось нереально много писем. Мне был нужен ассистент не раздвигающий ноги, а сортирующий письма. Я хмыкнул. Старею!