Госпожа Шестого Дома

{36}

Лледрит отошла на несколько шагов. Сияющие шары, заливающие комнату приглушенным голубоватым светом, повисли в воздухе на мгновение — и сорвались с места, чтобы вновь окружить ее. На стене за спиной жрицы и на полу вокруг нее заплясали неровные тени.

Раздражение и нервозность — в каждом движении. Даже выражение лица ей не удавалось сохранять спокойным и сдержанным. Бросив на Инстру гневный взгляд, она посмотрела куда-то в сторону окна. И в голове закрутились хаотичные мысли — о платьях и плетях, о книге с ядовитыми растениями, о школе жриц и тамошних девушках, — о чем угодно, только не о том, о чем ее спрашивали.

Инстра подошла ближе. Не хотела, чтобы расстояние между ними увеличилось настолько, чтобы мысли жрицы стало труднее слушать. Лледрит отступила еще на шаг и уткнулась спиной в стену.

Сказала же, не лезь ко мне в голову! Это оскорбительно! Ты мне настолько не доверяешь?!

Инстра спокойно покачала головой. Она, в отличие от подруги, не нервничала и прекрасно держала себя в руках. Знала, что рано или поздно узнает и получит все, что ей нужно. Всегда ведь получала.

— Просто скажи мне правду, Лледрит. Ты действительно пыталась убить Сорнтрана?

— Это он тебе такое сказал?

Инстра не стала отвечать. Скрестила руки на груди и пристально посмотрела в глаза Лледрит, ожидая ответа на свой вопрос.

— Нет, свет тебя подери! — жрица закричала неожиданно громко, даже не пытаясь замаскировать палитру эмоций — от отчаяния до обиды.

Хотела бы — да, пыталась ли — нет!

— С какой стати мне убивать самца, который тебе нравится? Тебя бы это разозлило! — переведя дыхание, Лледрит добавила чуть спокойнее: — Вот когда он надоест тебе или предаст — тогда и убью.

И сразу подумала, что, возможно, убьет и раньше, если Инстра продолжит уделять самцу так много внимания, а ей — ничего. А перед тем, как убить, отыграется сполна и…

Хмыкнув, жрица мотнула головой, отгоняя эти мысли.

— К тому же… Я, по-твоему, идиотка? В отличие от большинства окружающих нас с тобой дур, я знаю, что ты слышишь мысли и видишь воспоминания. Если бы я “пыталась убить”, ты бы довольно быстро об этом узнала.

— Не сама. Чужими руками.

— Что за глупости. С какой стати мне лишать себя удовольствия и перекладывать такое на кого-то другого?

С этим Инстра не могла поспорить — Лледрит не боялась пачкать руки кровью. Всегда охотно это делала — и в бою, и вне.

— В таком случае, кто мог велеть твоему сыну убить Сорнтрана? И почему у него был твой яд?

— Какой яд? Какому сыну? О чем ты вообще говоришь?

Судя по мыслям, быстро пронесшимся в голове жрицы, она и правда ничего не знала об этом. Либо очень, очень хорошо скрывала это.

— Твой сын, — а он у тебя, насколько мне известно, был всего один, — проткнул Сорнтрана кинжалом, смазанным ядом, что ты изобрела. Тем самым, из чернокорня и хиида, — терпеливо сказала Инстра.

— Где? Когда?

— В Лирсике, Лледрит, в Лирсике! Я и там пыталась поговорить с тобой об этом, но ты была не в себе.

— В последний раз я общалась с сыном… да одной Богине известно, когда! И я совершенно точно не велела ему никого убивать. Даже этого наглеца.

— Кто, в таком случае, мог это сделать? И как у твоего сына мог оказаться этот яд, если не ты его ему дала?

— Откуда мне знать! Это ты у нас умеешь копаться в головах. Ты и выясняй.

Инстра медленно вдохнула и выдохнула. Прошлась по помещению, осмотрела висящие на стенах пестрые ковры с витиеватыми узорами — из-за них воздух в комнате казался гуще и тяжелее. Подойдя к окну, открыла его, выглянула. Комнаты Лледрит находились прямо под покоями Инстры, и отсюда внутренний двор казался гораздо ближе. Бойцы из рабов только-только закончили там тренировку и начали расходиться. Сегодня, похоже, очередь тех, что покрупнее и предпочитают большое, тяжелое оружие.

В памяти снова всплыла рана на животе Сорнтрана и хорошо знакомые ей желтоватые следы на коже. Джеггред мог, конечно, и сам решить напасть на Сорнтрана, если у них в прошлом были конфликты, которые Сорнтран мог по какой-то причине скрыть от Инстры. А еще Зеерит этот, если он и правда может влиять на сознание и мысли, тоже, вероятно, мог внушить парню встать на его защиту. Но в обоих случаях остается вопрос с ядом — как он оказался у Джеггреда? Бойцам яд выдают очень редко — только для специальных миссий. И не этот, а другие, более распространенные. После миссий все остатки возвращают — и хранятся они в лаборатории Лледрит. Если у какого-нибудь бойца на территории Дома найдут яд — это прямой путь на алтарь или в комнату для пыток.

Что если кто-то пытался подставить Лледрит? Но кто мог это сделать? И, главное, с какой целью?

У первой жрицы был вполне понятный мотив, чтобы попытаться избавиться от Сорнтрана, — ревность. Какие мотивы могли быть у других? Недоброжелателей у Лледрит, конечно, намного больше, чем сторонников, но… какой смысл подставлять ее и убивать Сорнтрана? Кому это может быть выгодно?

Инстра со вздохом обернулась, посмотрела на хмурую, чуть ли не обиженную жрицу, стоящую под стеной, скрестив руки на груди. Ворот рубашки сполз, обнажив ее левое плечо.

— Знаешь, что самое обидное? — помолчав еще немного, Лледрит все же заговорила. — Ты думаешь, что я настолько глупа и неуравновешена, что могу по прихоти сделать что-то, что навредит Дому. Но в моих интересах, чтобы Дом стоял и процветал. Я не смогу быть первой жрицей Шестого Дома, если этого самого Шестого Дома не будет.

Инстра улыбнулась. Подошла еще ближе.

— На словах все хотят, чтобы Дом стоял и процветал. А на деле все хотят лишь одного — власти. Уж я-то знаю.

— Многие из этих глупых девиц и правда хотят только власти. Но если ты думаешь, что и я мечтаю о том, чтобы занять твое место, то ты ошибаешься, — Лледрит устало усмехнулась. — Подумать только — слышишь мысли других, но совершенно не понимаешь, что они собой представляют.

Инстра вспомнила, что и правда ни разу не слышала в мыслях Лледрит ничего о желании стать матроной.

— Что изменится в моей жизни, если я стану матроной? — спросила Лледрит флегматично. — Забот и проблем станет больше, а удовольствия и развлечений — и времени на них — меньше. Улыбающиеся мне в лицо жрицы начнут плести за моей спиной козни и заговоры. Будут покушения за покушениями. Мне всего этого и сейчас хватает, а станет еще хуже. Не только меня, но и мою глупенькую дочь будут пытаться убить. А я, в отличие от тебя, мыслей не слышу и далеко не все такие попытки смогу пресечь. Зачем мне все это?

Говорила жрица вполне искренне — по крайней мере, именно то, что было в этот момент у нее на уме. У нее и сейчас немало власти и очень высокое положение в обществе. Подняться еще на одну ступеньку и нажить себе кучу новых проблем — не такая привлекательная перспектива, как некоторым может показаться.

— Я по-прежнему если не единственная, то одна из немногих, кому ты действительно можешь доверять. И кто не покушается на твой статус и поддерживает тебя. А ты не только активно игнорируешь меня в последнее время, но и обвиняешь свет знает в чем.

Инстра подошла еще ближе, остановилась в шаге от жрицы. Отмахнувшись от висящего прямо между ними сияющего шара, погладила ее по щеке.

— Пока что у меня есть объективные причины обвинять тебя лишь в одном, моя дорогая: ты не бросилась спасать меня после обвала.

Лледрит вздрогнула, отвела взгляд. Стыд и вина. Вот уж не думала Инстра увидеть на лице самоуверенной и самодовольной жрицы такие эмоции. Без украшений и макияжа, с распущенными волосами жрица выглядела как-то… уязвимо.

— Послушай, я…

— Молчи, — отрезала Инстра.

Она не хотела слушать оправдания или объяснения. Она уже знала все, что Лледрит собиралась сказать. Тогда, после обвала, по-детски обижавшаяся из-за отсутствия внимания со стороны Инстры жрица решила, что если та побудет одна в пещерах Подземья, наверняка соскучится по своей подруге и обрадуется отправленным на ее поиски и спасение бойцам. При этом, жрица искренне верила, что если Инстра выжила после обвала, то вполне спокойно доживет до прибытия отряда бойцов и скаутов — магия поможет справиться с любыми трудностями, да и Богиня наверняка защитит свою верную последовательницу.

Правда, потом Лледрит всю дорогу переживала и нервничала, но гордость не позволила свернуть с пути и все-таки отправиться на поиски Инстры. Однако, едва переступив порог Дома, она сразу же отправила отряд за Инстрой. А чуть позже — и второй вслед за первым.

Что же, все это было вполне в духе Лледрит, далеко не всегда руководствующейся разумом и здравым смыслом в своих решениях и действиях. Инстра даже не злилась — слишком хорошо знала жрицу.

— Скажи мне вот что: кому ты рассказывала о том, что случилось в Подземье?

— Инстра, я…

— Лледрит, сосредоточься. Ты вернулась домой и отправила отряд на мои поиски. Кому еще ты рассказала о произошедшем? Кто-то вне Дома знал об этом?

— Я бы не стала рассказывать о делах Дома кому попало, тем более, чужим, — пробормотала жрица обиженно. — Мне пришлось ответить на вопросы Ваенны и ее подруг. Никому другому я ничего не говорила. А почему ты, собственно, спрашиваешь?

Инстра вкратце рассказала о засаде по дороге в город, внимательно следя за выражением лица собеседницы и за ее мыслями. Не похоже, чтобы жрица знала о засаде. Когда пыталась представить себе произошедшее, перед ее мысленным взором всплывали совсем другие пещеры.

Хоть и в мыслях Лледрит не было ничего, что указывало бы на ее причастность к покушению на Сорнтрана или к засаде по дороге в город, Инстра понимала, что это не означало, что она действительно была не при чем. Вдруг она научилась идеально контролировать свои мысли и думать в присутствии Инстры только то, что нужно?

Придется внимательнее прислушиваться к ее мыслям, особенно в те моменты, когда она не будет знать, что я поблизости, решила Инстра.

Вряд ли Лледрит сможет контролировать происходящее в своей голове день и ночь. Если там есть что-то, заслуживающее внимания, Инстра это рано или поздно обнаружит.

С другой стороны, Инстра понимала, что Лледрит, даже если и правда верна и ничего не скрывает, довольно опасна — своими плохо контролируемыми эмоциями, тягой к жестокости, непоследовательностью, злопамятностью и ревностью. Но и отсылать ее куда-то далеко и надолго — вряд ли хорошее решение, учитывая, что она — одна из самых сильных и боеспособных жриц Дома и лучший специалист по ядам.

Ох, что же мне с тобой делать.

— Самое главное — что с тобой все в порядке, и ты вернулась целой и невредимой, — Лледрит положила ладони на плечи Инстры. — С остальными проблемами мы разберемся.

— Конечно, разберемся, — губы Инстры растянулись в широкой улыбке, пальцы погладили распущенные волосы жрицы, гладкие и безумно мягкие на ощупь. Лледрит сразу накрыла ее руку своей и подумала, как же соскучилась по ласкам.

Если ты верна мне, моя красавица, я заставлю тебя делать то, что мне нужно. Я найду способ.

— Для начала, моя дорогая, — продолжала Инстра с улыбкой, — ты мне поможешь найти того, кто устроил засаду по дороге в город. А еще того, кто стоит за покушением на Сорнтрана. Потому что там был твой яд. И если не найдется тот, кто передал его твоему сыну, то получится, что это все-таки сделала ты.

Лледрит возмущенно взмахнула руками. Несправедливо обвинять ее в том, что она не делала! Да и как ей, не умеющей читать чужие мысли, искать виновных? Первым делом можно, конечно, проверить запасы ядов — вдруг из ее коллекции и правда что-то пропало? А дальше-то что? Да и как искать тех, кто организовал засаду или слил информацию врагам? Разве что пытать всех подряд, пока кто-нибудь в чем-нибудь не признается. Вот только что-то ей подсказывало, что Инстра не одобрит идею с пытками.

— Будь хорошей девочкой и не подведи меня. Забудь обо всех других делах и сосредоточься на этом. И на вербовке юных жриц. Порадуй меня, и тогда получишь то, что захочешь. И врагов, которых можно истязать, и мое внимание.

Лледрит сразу представила, как они ласкают друг друга, стоя под статуей Богини. Потом — как кнут врезается в обнаженную спину Сорнтрана, оставляя кровавые полосы. И как он кричит и умоляет о пощаде.

— Первое желание более чем осуществимо. А второе выкинь из головы, — Инстра поправила рубашку жрицы. — Только я имею право на подобное, если будет веская причина. А ты научишься обращаться с мужчинами более… бережно. Потренируйся на других, тогда, возможно, мы и втроем как-нибудь поразвлечемся.

Перед мысленным взором Лледрит сразу предстали соответствующие развлечения. Дыхание изменилось, сердце забилось быстрее. Инстре и самой стало немного жарко. Но она лишь улыбнулась, погладила жрицу по щеке и вышла из комнаты.

***

Для Сорнтрана книжка с заклинаниями, найденная в руинах у болот, была совершенно бесполезна, поэтому он решил отдать ее магам Дома: может, те найдут ей применение. А вот ошейник, блокирующий магию, вместе с ключами останется у него. Где-нибудь под матрасом. Кто знает, когда и при каких обстоятельствах такая штука может пригодиться. Если окажется под рукой в нужное время, может стать более чем полезным оружием, например, против какой-нибудь жрицы. Или — вполне конкретной жрицы.

Во внутреннем дворе, когда он направлялся в башню магов, к нему подбежал эльф со шрамом. Запыхавшийся, весь какой-то взъерошенный, взбудораженный. Резко остановился буквально в шаге, коротко поклонился и воскликнул со странным нетерпением:

— Они их вчера не выбросили, господин! Те грибы!

Сорнтран отшагнул. Ему не нравилось, когда к нему подходили слишком близко, особенно рабы. Жестом велел говорить тише. И осторожно осмотрелся, желая убедиться, что никто их не видит и не слышит. В восточной части двора тренировалась небольшая группа бойцов. Никого другого поблизости не было.

— Ядовитые грибы, что Вас интересовали, господин! Их отложили в сторону! Собрали в отдельный мешок! И когда все пошли спать, один из этих, — эльф провел руками над головой, изображая убор, что носят на кухне, — отнес грибы в комнату женщины!

— Какой женщины? — тихо спросил Сорнтран.

— Ну… беловолосой такой… красивой…

Сорнтрану пришлось приложить некоторое усилие, чтобы на лице не отразилось ни презрение, ни недовольство. Не зря народы поверхности и особенно эти грязные эльфы считаются глупыми и непредусмотрительными. Вот оно, очередное доказательство.

— Беловолосая и красивая. А ты видел в этом Доме женщин, которых можно было бы описать иначе?

Эльф хихикнул. Видимо, наконец, понял, какую сказал глупость. Закатил глаза и хлопнул себя по лбу. Зачем так реагировать и показывать столько эмоций — Сорнтран не понимал. Решил списать это на странность эльфов вообще или этой конкретной особи, в частности.

— Как ее зовут, эту женщину?

— Я… я не знаю… господин… Даже если ее называли по имени, я ведь не понимаю языка и… — теперь на лице эльфа нарисовалось незамаскированное сожаление.

— Тогда выясни. Не привлекая к себе лишнего внимания. И не выдавая моего интереса.

Эльф, судя по растерянному взгляду, не очень хорошо представлял, как он будет это делать. Но молча поклонился. И убежал.

Странный он какой-то, подумал Сорнтран, глядя ему вслед.

Ядовитые грибы, скорее всего, отнесли в покои Лледрит — Сорнтран был почти уверен в этом. Правда, понимал, что подтверждение этой информации мало что изменит — и мало что докажет. Но все равно ему нужно знать наверняка. Если старший повар сам не признался, что грибы не случайно оказались у него на кухне, а были собраны для жрицы, да и отнесли их так, чтобы никто не видел… возможно, все это заслуживает внимания.

Размышляя об этом, Сорнтран направился в башню магов. Когда проходил мимо кузницы, его внимание привлекла необычная тишина, царившая там. Молотки не стучат, хотя в этот час работа должна была кипеть.

— Это и правда не рукотворный артефакт, госпожа, — голос старшего кузнеца — в полной тишине. Вежливый, тихий, как будто испуганный.

Подойдя к открытой двери и остановившись на пороге, Сорнтран увидел матрону, стоящую у большого стола. Собравшиеся напротив кузнецы-дроу внимательно смотрели на лежащий на столе камень, не касаясь его. Полуорк и дворф держались на расстоянии и тоже не отрывали глаз с камня. Дворфу, чтобы хоть что-то увидеть, приходилось вставать на цыпочки и вытягивать шею. Что он и делал.

Тот самый камень, найденный на дне озера. Под светом парящих над столом шаров некоторые его части как будто сияют, другие же кажутся непроглядно темными, будто поглощают любой свет, что их касается.

Похоже, госпожа так и не выяснила, что этот камень собой представляет. И если она пришла к кузнецам, это может означать, что маги никакой полезной информации не дали, решил Сорнтран.

— Нам иногда приходится работать с зачарованным обмундированием, госпожа, но с нерукотворными артефактами лично мне не приходилось иметь дело… — голос довольно крупного для дроу старшего кузнеца почти дрожал. Будто он боялся, что за эти слова его будут ждать пытки или казнь.

Дворф-раб, видимо, заметил Сорнтрана боковым зрением. И чуть ли не радостно бросился к нему — на удивление проворно и быстро для калеки с деревянной ногой.

— Господин! Скажите, пожалуйста, своей госпоже, что я бы, возможно, смог понять, что это такое! Этот артефакт!

Сорнтран чуть отшатнулся. Но дворф не собирался его касаться, просто встал рядом. Да и заговорил довольно тихо и вежливо. На нижнеобщем.

— Господин! — теперь в его голосе прозвучало и нетерпение. Не моргающие глаза были устремлены на камень.

Сорнтран хмуро посмотрел на раба. Если маги и кузнецы ничего не поняли, вряд ли это будет посильно какому-то рабу. Хотя, если подумать, дворфы же, говорят, разбираются в камнях. А этот еще и ювелир…

С другой стороны, вдруг он уже знает, что это такое, и планирует сделать что-то опасное? Например, если камень — бомба, бросить его в кого-то и попытаться бежать… Правда, если в его голове есть хоть капля разума, он наверняка должен понимать, что побег из крепости невозможен.

— Без глупостей, дворф.

— Я не идиот, господин, — раб улыбнулся, по-прежнему не отрывая взгляда от камня.

— Госпожа, — Сорнтран вышел вперед и вежливо поклонился. Голос звучал уверенно и спокойно, но в пальцах сразу появилось покалывание: он успеет среагировать и кинуть луч, если вдруг что-то пойдет не так. — Этот раб хотел бы взглянуть на камень. Возможно, он сможет понять, что это.

Кузнецы тихо усмехнулись. Матрона же, кивнув Сорнтрану, внимательно посмотрела на дворфа и, взяв камень с середины стола, подвинула его к краю, куда дворф смог бы дотянуться. Видимо, не услышала в мыслях раба ничего опасного. Что же, тем лучше. Убивать потенциально полезного раба Сорнтрану не хотелось.

Дворф с низким поклоном подошел и взял предмет, безуспешно пытаясь скрыть нетерпение. И быстро принялся вертеть его в почему-то задрожавших руках.

— Какая дивная вещь! — воскликнул он на нижнеобщем, зачарованно разглядывая камень и говоря будто с самим собой. — Невероятно! Природа воистину творит такие чудеса, которые не по силам никому из самых искусных зачарователей!

Смешки прекратились, лица кузнецов стали более серьезными. Матрона посмотрела на раба с некоторым нетерпением. Но молча ждала.

— Это сосуд, госпожа! — сказал, наконец, дворф, подняв камень и посмотрев на просвет. — Самый мощный из всех, что я когда-либо видел!

Сосуд? Сорнтран впервые слышал это слово в отношении артефакта. Судя по лицам присутствующих, они тоже не особо понимали, о каком сосуде речь.

— Этот камень может сделать Вас еще сильнее, еще могущественнее, госпожа, — продолжал дворф с таким энтузиазмом, будто говорил о собственной силе. — Вы можете хранить в нем свою энергию. Ту самую, необходимую для заклинаний. Много энергии. Про запас, так сказать. Если во время боя или при других обстоятельствах исчерпаете собственные силы, если камень будет при Вас, Вы сможете выкачать из него силу и продолжить колдовать.

— Это можно сделать только один раз? — уточнила матрона.

— Нет, госпожа, если не разобьете камень и ничего неправильного с ним не сделаете, он будет долго служить Вам!

Выражение лица госпожи не изменилось, но наверняка она была впечатлена. Сорнтран тоже. У него магической энергии довольно мало, но сколько всего можно было бы сделать, если бы появилась возможность восстановить потраченные силы прямо на месте. У матроны запас энергии намного больше. А возможность восполнять эту энергию — хотя бы часть — без отдыха и ритуалов сделает ее почти непобедимой.

— Госпожа, с Вашего позволения, я бы мог сделать для Вас украшение с этим камнем! Так Вы сможете всегда носить его при себе, — сказал дворф, явно не без труда заставив себя вернуть камень на стол.

Почему-то в его голосе было что-то вроде нетерпения и огромной заинтересованности. Сорнтрану это казалось странным: он никак не мог понять, что на уме этого дворфа и что ему нужно. Может ли он лгать о свойствах камня и что-то скрывать? Но матрона ведь наверняка узнает об этом из его мыслей. Если она не приказала казнить его, можно ли предположить, что он сказал правду?

— Что тебе для этого нужно?

— Сырье и инструменты, госпожа!

Матрона помолчала немного.

— Я подумаю об этом. Сорнтран, пойдем со мной, — забрав камень, она направилась к двери.

Сорнтран поспешил за ней, быстро оглянувшись на поклонившихся ей вслед кузнецов и рабов.

— Я не знала, что в Доме есть такие полезные рабы, — сказала матрона негромко, когда они вышли во внутренний двор, по-прежнему довольно пустой.

Сначала Сорнтран остановился на почтительном расстоянии. Потом подошел чуть ближе, чтобы можно было говорить тише.

— Могу я поинтересоваться, госпожа, кто ответственен за распределение рабов?

— Этим занимались Алистин и Найла.

Первую Сорнтран почти не помнил, вторая же погибла во время обвала по пути домой из Лирсика. Судя по всему, со своими обязанностями они справлялись так себе.

— Действительно полезных рабов, госпожа, может оказаться гораздо больше, чем кажется. До вчерашнего дня этот дворф, купленный как ювелир, почему-то чистил банные помещения вместе с эльфом-поваром. Еще несколько кузнецов, купленных в Лирсике, сейчас не в кузнице. Стало быть, на каких-то других работах. Если присмотреться, среди рабов могут найтись и прочие мастера, которые будут приносить гораздо больше пользы на других работах, более соответствующих их знаниям и умениям. С Вашего позволения, я мог бы этим заняться.

Рабы, даже такие глупые, как эльф со шрамом, могут быть ему полезны. Конечно, у него теперь есть Ксалант, который много чего может разведать и узнать. Но в большинстве случаев безопаснее держать паука при себе, чтобы никто не мог подкрасться и застать врасплох. А собирать информацию о происходящем в крепости — и порой даже в покоях жриц — можно и с помощью рабов. У них есть доступ во многие помещения и на них мало кто обращает внимание.

Правда, чтобы понять, кто что собой представляет, кого на какую работу лучше отправить и что интересного они видели и слышали, с ними придется регулярно говорить. Но, если подумать, в этом нет ничего страшного: Сорнтрану ведь и прежде приходилось общаться с рабами, например, с теми, что попали в отряды. В этом Доме рабы, по крайней мере, чистые и ничем не пахнут. За редкими исключениями.

— Почему бы и нет. Займись этим. Но я хочу, чтобы ты также продолжал тренировать отряды.

— Я справлюсь и с тем, и с другим, госпожа, — Сорнтран поклонился, чуть было не улыбнувшись.

— Кроме того, завтра ты пойдешь на одно… мероприятие. Возьмешь этого дворфа с собой, купишь ему все, что захочет. Посмотрим, на что он способен. Об остальных деталях сообщу тебе позже.

Сорнтран отвесил еще один поклон.

— Скажи мне, ты ничего интересного не слышал про ту засаду по дороге в город? Бойцы ничего такого не обсуждали?

Сорнтран и правда прислушивался к разговорам бойцов. Узнал, что все думали, что Тар не бежал, а покинул Дом вместе с отрядом, направляющимся в Лирсик, и погиб во время обвала. Смерть Джеггреда тоже обсуждали: жрица Кияра часто развлекалась с ним, и наверняка его смерть ее огорчила — после возвращения она еще никого не звала в свои покои. Сорнтрана и тот факт, что он вернулся домой вместе с матроной — отдельно от остального отряда, как ни странно, почти не обсуждали. И про засаду тоже ничего услышать не удалось.

— Нет, госпожа. Если узнаю что-нибудь, сообщу Вам.

Она вдруг шагнула вперед, подняла руку, будто хотела коснуться. Агрессии и враждебности в этом движении он не почувствовал, и потому инстинктивного желания отстраниться не возникло. Но рука резко остановилась недалеко от лица Сорнтрана, сделала неопределенный жест. Кивнув, матрона повернулась и зашагала прочь. Сорнтран заметил двух молодых жриц, идущих в его сторону. Разумеется, при других не принято никого касаться без очень веских причин.