Госпожа Шестого Дома

{44}

Инстра поужинала в своих покоях. Одна. Звать Лледрит не хотелось, спускаться в столовую ко всем — тем более. Когда слуги начали убирать со стола, велела оставить тарелку с нарезанными овощами и сушеными грибами. И приготовить горячую ванну.

Немного послушав мысли суетящихся слуг-простолюдинов и не найдя в них ничего, заслуживающего внимания, Инстра потеряла к ним интерес. Взяла колечко моркови и отвернулась к окну.

Надеюсь, девчонка не заставит себя ждать…

Хотелось поскорее разобраться с Миззримой, чтобы принять ванну и… наконец, немного расслабиться. Сегодня она сделала все, что планировала, даже успела пройтись по территории крепости и лично убедиться в том, что количество стражей и магов на всех ключевых точках уже удвоили. Чем больше охраны у стен и ворот, тем выше вероятность, что хоть кто-то еще издали заметит врагов и поднимет тревогу: тогда у обитателей крепости будет время подготовиться к возможному нападению.

Немало времени выиграют и магические щиты: чтобы хоть как-то повредить стены, ворота или башни, не говоря уж о ключевых строениях крепости, врагам придется снести щиты. К счастью, Шестой Дом менее уязвим, чем храм, ведь его невозможно окружить: многие строения высечены в скалах и защищены ими же, а все остальное окружено двумя рядами стен. Даже если щиты будут разрушены, вряд ли кому-нибудь удастся забросить огненные шары или другие заклинания в основные строения поверх этих стен.

Что еще можно предпринять для повышения обороноспособности Дома — Инстра пока не знала, но надеялась, что на завтрашнем совете услышит разумные предложения. Конечно, она понимала, что никому из членов совета, как и ей самой, не приходилось участвовать в обороне крепости — уже много десятилетий ни на один из девяти Великих Домов города никто не нападал. Но, возможно, боевой опыт членов совета и прочитанные книги что-нибудь подскажут.

Когда Миззрима явилась, Инстра встретила ее с почти искренней улыбкой. Отвлечется от мыслей об обороне. Да и выяснит, наконец, что происходит с этой девушкой: внутренние проблемы в такое время Дому точно не нужны.

— Госпожа, — Миззрима поклонилась и осталась стоять у двери.

— Проходи, располагайся, — Инстра проводила взглядом последних слуг, покидающих ее покои, и грациозным жестом указала на диван под стеной.

Девушка посмотрела на Инстру так, будто ей предлагали не мягкую мебель, а пыточный стул с торчащими гвоздями. Неуверенно подошла к дивану, села на краю. Вздрогнула, когда Инстра взмахнула рукой: дверь закрылась, поверх нее активизировались защитные чары.

Я… должна заговорить? Хотя нет, должна ждать, чтобы госпожа заговорила…

Девушка растерянно посмотрела по сторонам. Ее взгляд упал на тарелку с овощами.

— Угощайся.

— Благодарю, госпожа, я только что поужинала…

Она может быть недовольна моим поведением на площади? Но я… я же… кажется, не сделала ничего неправильного… и ее наложника вылечила… хотя… если… Богиня, прости меня, я ведь…

Инстра подошла ближе. Девушка дернулась, как будто хотела вскочить, но усилием воли заставила себя остаться на месте. Быстро посмотрела на Инстру, опустила глаза и подумала, что госпожа вроде не выглядит рассерженной. Тогда зачем позвала ее?

Ни времени, ни желания продолжать слушать мысли девушки, в которых до сих пор не прозвучало ничего информативного, у Инстры не было. А потому она спросила прямо:

— Миззрима, ты ничего не хочешь мне сказать?

Щеки девушки вспыхнули, стали почти цвета глаз. Мгновение замешательства — и она, вскочив, бросилась на колени перед Инстрой.

— Простите меня, госпожа, я… я…

Не ожидавшая подобного Инстра инстинктивно отпрянула, но девушка кинулась к ней и поймала ее руку.

Что в ее мыслях — совершенно непонятно. Что-то про вину, неполноценность и ненормальность. Вспомнила почему-то, как лечила рану Сорнтрана. И как страшно ей было. Потом лица каких-то мужчин. Потом статую Богини.

— Миззрима! — Инстра все же высвободила руку и попятилась. — Что происходит?

— Госпожа, я… очень виновата… и… я…

Убила кого не следовало? Знает что-нибудь о тайных делишках матери и обещала никому не рассказывать? Сказала врагам что-то, чего говорить нельзя было? Если за той засадой по дороге в город стоял Седьмой Дом, может, именно она выдала его правительнице информацию про Инстру? Случайно или намеренно?

— Успокойся, Миззрима, и просто скажи мне, что произошло, — Инстра заговорила так мягко, как могла. Не хотела пока пугать девушку. — Если это решаемая проблема, мы придумаем, что можно сделать. Но для этого мне нужно знать, что происходит.

— Госпожа, я… я… — Миззрима вдруг расплакалась, уронив лицо в ладони. И подумала, что ее наверняка выгонят из Дома или накажут. Или вообще принесут в жертву Богине.

— Что конкретно ты натворила? Просто скажи мне.

— Я… я не… не настоящая женщина… я…

— Что означает “не настоящая женщина”? — пробормотала Инстра в недоумении.

В памяти сразу всплыл день, когда Миззрима стала девушкой и получила благословение Богини и магические силы. Они с Лледрит это долго праздновали. Вспомнился и день за много лет до этого — когда Лледрит родила своего третьего ребенка. Инстра тоже там присутствовала. И родилась девочка. Однозначно, девочка.

Тогда что за глупости она несет? Что значит “не настоящая женщина”?

— Госпожа, я…

— Да успокойся уже и объясни нормально! — Инстра начала терять терпение, и притворяться спокойной и добродушной стало заметно сложнее.

— Понимаете, госпожа, я… в день ритуала я… это было так неприятно… я просто не смогла себя заставить… хотя и понимала, что должна… но… ну… не смогла…

— Не смогла… — повторила Инстра медленно, все еще не совсем понимая, что ей пытаются сказать. — Не смогла — что?

— Я так и не стала настоящей женщиной! Мне так стыдно, госпожа!

Инстра стояла несколько мгновений, пытаясь переварить услышанное. Мысли девушки стали чуть более разборчивыми. Она вспомнила, как некомфортно ей было в огромной зале, где из-за дыма благовоний было трудно дышать. Другие смеялись, развлекались с понравившимися мужчинами. Ей же при взгляде в пустые, ничего не понимающие глаза мужчин, опьяненных наркотическими веществами в воздухе, стало настолько не по себе, что она просто убежала в уборную и просидела весь вечер там, надеясь, что никто не заметит ее отсутствия.

— Да свет тебя подери, всего-то?! — воскликнула Инстра. Наверное, громче, чем следовало, потому что девушка вздрогнула и сильнее поникла. — Миззрима, разрази тебя свет! Я-то думала, что ты выдавала наши тайны врагам!

Девушка всхлипнула и покачала головой, по-прежнему не поднимая лица.

— Я бы не стала предавать Вас, госпожа… Хотя, возможно, то, что я сделала… или не сделала… тоже предательство…

— Не говори глупости, — пробормотала Инстра то ли с облегчением, то ли с раздражением.

— Но… если кто-нибудь узнает, меня высмеют… и… что еще хуже, Богиня может отвернуться от меня, лишить своего покровительства… я ведь должна была… ну…

— Во-первых, никто не узнает. Просто не говори никому — это же не сложно. И Лледрит тоже не говори. Во-вторых, у тебя все еще есть магические силы, так что покровительство Богини по-прежнему с тобой. Наверняка ты не первая и не последняя, кому было, скажем так, неприятно на ритуале совершеннолетия. Не вижу в этом ничего страшного.

Девушка перестала всхлипывать. Но вспомнила, как ей было страшно вчера на площади. Боялась даже не столько смерти, сколько того, что Богиня могла отвернуться от нее, лишить магических сил, и в какой-нибудь ответственный момент могло бы выясниться, что она ни на что не способна — не может ни лечить, ни защищать себя и соратников, ничего.

И то, что это не произошло до сих пор, вовсе не означает, что Богиня не лишит ее покровительства сегодня, завтра или во время какого-нибудь важного задания или боя.

Врожденного магического дара у Миззримы не было. Даже странно: из троих детей Лледрит лишь старшая дочь унаследовала магические способности. Увы, ни они, ни силы, полученные от Богини, не помогли ей выжить в тот день. Младшая сестра уступала ей всем — и внешностью, и характером, и магией. Но Инстра, глядя сверху вниз на напуганную и растерянную Миззриму, подумала, что как матрона сделает все возможное, чтобы эта девушка прожила дольше сестры. Главное, чтобы была верна Дому.

— Мне кажется, что Богине совершенно все равно, что ты делала или не делала во время ритуала совершеннолетия, — сказала Инстра терпеливо. — Мне кажется, для нее важнее получать от тебя жертвы, энергию. Поэтому используй дарованные ею силы, чтобы убивать наших врагов и лечить и защищать наших соратников. А что ты будешь делать в остальное время — ей вряд ли интересно.

Миззрима подняла заплаканные глаза.

— Когда будешь готова, просто скажи мне. Мы с Фаэрой поможем тебе выбрать подходящего мужчину, и все будет в порядке.

От мысли о мужчине, даже каком-то абстрактном, девушке стало не по себе. Коснуться чужого обнаженного тела — что может быть неприятнее? Касаться даже одетых мужчин, даже просто стоять рядом — противно. Вновь всплывшие воспоминания о ритуале вызывали омерзение и почти физическую тошноту.

— С нормальным мужчиной, в сознании, все будет совсем не так, как во время ритуала. Вот увидишь. Вставай же, свет тебя побери.

Миззрима неуверенно поднялась и поклонилась. С усталым вздохом Инстра отошла, уселась на диване. Подумала, что девушке придется, конечно, нелегко — с такими-то глупостями в голове. И рано или поздно нужно будет что-то с этим сделать. Но сейчас есть проблемы посерьезнее.

— Миззрима, я хочу, чтобы ты выбросила всю эту ерунду из головы и занялась делом. Свяжись с подругами из школы, ненавязчиво поинтересуйся, готовятся ли в их Домах к возможной атаке наших врагов. Скажи им, что матрона твоего Дома собирается отправить дополнительные отряды бойцов на границы. Посмотри, как они среагируют. Попробуй хоть что-нибудь узнать об их планах. Тебе все понятно?

Девушка неуверенно кивнула.

***

Первая клерик Фаэра запирает за собой дверь. Легкий взмах рукой — и прозрачная, еле заметная глазу пелена покрывает дверь и всю стену. Похоже, паук уже не сможет пройти под дверью, не активировав сигнал тревоги.

Сняв кожаные сандалии, женщина проходит в помещение босиком. Достает шпильки из волос, и они волнами падают на плечи и спину. Кладет шпильки на стол, расчесывает волосы пальцами и неспешно проходит в соседнюю комнату. Лицо немного напряженное, но движения спокойные, расслабленные.

Быстро вернуться в собственное тело, уйти, увести паука! Наверняка это было бы самое разумное решение для Сорнтрана. Вдруг клерик заметит, вдруг что-то поймет?

Любопытство не позволяет. Паук осторожно перемещается вслед за клериком. И Сорнтран смотрит, как та снимает темно-серую накидку, черное платье, почти прозрачную нижнюю рубашку. Оставшись в черных трусиках, неспешно складывает всю одежду на небольшое кресло в углу.

Сорнтран неожиданно для себя понимает, что первая клерик привлекательнее многих, даже гораздо более молодых женщин. Под длинными, непривычно закрытыми платьями скрывается вовсе не безобразное тело, как ему почему-то казалось, а упругая грудь, довольно тонкая талия, широкие бедра, изящные щиколотки и ровные пальцы правильной формы. На спине и животе шрамы и какие-то следы — кажется, от ожогов. Странно, что она от них не избавилась.

Клерик достает из шкафа длинную ночную рубашку — черную, без каких-либо узоров и украшений, но явно из дорогой ткани с благородным блеском. Надевает. Проходит в соседнее помещение, заходит за тяжелую занавеску. Паук — за ней. Она берет в руки два стеклянных флакона — один с темно-фиолетовой жидкостью, другой — с желтоватой. Переливает содержимое первого во второй, взбалтывает. Некоторое время каким-то отсутствующим взглядом смотрит на получившуюся жидкость грязно-фиолетового цвета.

У Сорнтрана вновь возникает ощущение, что происходящее не предназначено для чужих глаз. Снова появляется почти непреодолимое желание убраться отсюда. На мгновение он даже чувствует цепь и собственное тело. Но остается.

Женщина возвращается в комнату с кроватью, садится на краю. Еще раз взболтав жидкость, проглатывает ее всю и, поставив склянку на пол, ложится прямо на покрывало. Сорнтран опасается, что она заметит паука, устроившегося на стыке между стеной и потолком, но она в его сторону не смотрит. Рассеянный взгляд устремляется куда-то в потолок и замирает.

Спустя несколько мгновений Сорнтран замечает на ее шее желтоватые пятна, по цвету похожие на те, что появились на его коже после того, как его проткнул Джеггред. Пятна начинают менять форму, растягиваться, змеями расползаются по лицу и груди.

Дыхание замедляется, грудь почти перестает приподниматься. Зрачки расширяются, и взгляд становится таким, будто она смотрит даже не на потолок, а сквозь него.

Губы начинают беззвучно шевелиться. Потом застывают. Потом вновь шевелятся. У Сорнтрана возникает ощущение, будто она слушает кого-то невидимого и время от времени отвечает ему. Несколько таких “вопросов” и “ответов” — и ее глаза вдруг закрываются.

Сорнтран напряженно всматривается. Жива? Вроде да… Дышит очень, очень медленно, но, кажется, все-таки дышит…

Наблюдая за ней, Сорнтран вспоминает тот день, когда Джеггред его ранил. Первая клерик казалась удивленной — не было впечатления, что она раньше видела такие следы от яда. Лишь после подсказки госпожи поняла, что с этим делать. Если ей было что скрывать, неужели даже мыслями себя не выдала?

Впрочем… Сорнтран прекрасно помнит, что Фаэра знает о даре госпожи слышать мысли. Она даже почему-то предупредила его об этом — тогда, в самый первый день. Стало быть, она наверняка знает, какие мысли можно “показывать”, а какие — нет.

Через какое-то время дыхание клерика становится более… нормальным. Как будто она просто спит.

— Ксалант, выходи через балкон и вернись ко мне.

***

Когда ощущение собственного тела вернулось, Сорнтран открыл глаза и увидел перед собой Налфейна.

— Очнулся-таки, — скаут склонил голову набок и улыбнулся, показывая оба ряда белых, здоровых зубов. — Что ты тут делаешь?

***

Когда Инстра проводила Миззриму, на лестничной площадке показался один из слуг-рассыльных с письмом в руке.

О, неужели кто-то из матрон ответил так быстро?

Инстра с нетерпением взяла письмо и вернулась в свои покои. Нет, оно явно было не от матрон. Сероватый чехол из очень простой ткани без символов какого-либо Дома.

Достав письмо, Инстра раскатала его по столу.

От офицера Морелин.

Целый абзац с приветствиями и извинениями из-за причиняемого беспокойства Инстра читать не стала, просто пробежалась взглядом и обратила внимание лишь на то, что писала офицер почти без ошибок.

“Госпожа Инстра, у меня есть информация, которая Вас, возможно, заинтересует. После того, как тела убитых чужаков осмотрели маги Первого Дома, нам с моими ребятами велели перенести их в кремационную пещеру и сжечь. Когда я пересчитала их, оказалось, что тел шестьдесят семь. А в Первый Дом мы относили семьдесят шесть. Вы просили сообщить Вам, если узнаю что-нибудь важное. Этот факт, по моему мнению, заслуживает внимания, хотя капитан стражи им не заинтересовалась”.

Вчитываться в завершающие строки письма Инстра не стала. Но еще раз перечитала основное сообщение. Куда подевались девять тел? Кто-то в Первом Доме играет не по правилам? Даже если так, зачем этому кому-то трупы?

В ответном письме Инстра попросила офицера Морелин внимательнее смотреть по сторонам и подмечать любые странности, стараясь при этом не привлекать к себе лишнего внимания. И заглянуть к ней в гости, как только появится возможность. Также поделилась своими опасениями о том, что на город может быть совершено более серьезное нападение и что к нему необходимо подготовиться.

***

Сорнтран поднялся на ноги, выпрямился. Посмотрел на Налфейна спокойным, уверенным взглядом.

— Сам-то что тут делаешь?

— Раб вышел, а ты — нет. Вот я и забеспокоился, подумал, вдруг что случилось, — расслабленная поза и лучезарная улыбка скаута показывали, что если он когда-либо и чувствовал беспокойство, то точно не сейчас. — И забеспокоился еще больше, когда нашел тебя тут без сознания. Или… это было что-то другое?

Скаут подошел ближе, заглянул в глаза. Хотел коснуться лица, но Сорнтран возмущенно отшагнул и ударил по протянутой руке.

— Не похоже, чтобы ты употреблял наркотические вещества. Выглядишь вполне адекватным и трезвым, реакция в порядке. Да и вряд ли стал бы делать такую глупость прямо под носом у госпожи и жриц.

“Такую глупость” Сорнтран не стал бы делать не только под носом у кого бы то ни было, но абсолютно в любом месте, даже если бы это не было запрещено в большинстве Домов: ухудшение реакции, снижение контроля над собственным телом, галлюцинации — все это сделало бы его крайне уязвимым. Какие бы ощущения ни обещали эти вещества, они вряд ли стоят такого риска.

Первая клерик, судя по увиденному, его опасений не разделяла. Что могло быть в этих ее флаконах, если не что-то из… запрещенного?

— Так что же ты тут делал?

— Отдыхал и ждал, пока госпожа освободится, — Сорнтран скрестил руки на груди. — Проблемы?

— Отнюдь, — Налфейн улыбнулся, и Сорнтрану стало не по себе. — Хотя у меня почему-то возникло впечатление, что ты за кем-то следишь. Где твой паук?

Сорнтран отшагнул, быстро осматривая скаута с головы до ног. В броне и при оружии, так как несет службу как страж. Даже если бы был безоружен… не может же Сорнтран просто убить здесь этого скаута? Лишний шум привлечет внимание жриц — судя по звукам на лестничной площадке, ужин уже закончился, и многие возвращаются в свои комнаты. Кроме того, луч оставит вполне узнаваемый след на теле. Кинжал, подаренный госпожой, при нем, но и его не стоит здесь использовать. Сводящее с ума заклинание… оно-то следов не оставляет, но если не убьет сразу, то скаут опять-таки успеет поднять тревогу. Кроме того, неизвестно, какой магией он владеет и каких сюрпризов от него можно ждать. Даже если серьезного сопротивления не будет, куда девать тело? О произошедшем, скорее всего, станет известно довольно быстро. А Сорнтрану проблем не нужно. Особенно сейчас, когда его положение начало, наконец, улучшаться. Но и не нужно, чтобы этот скаут начал распространять слухи, которые могут ему навредить.

Как выпутаться из подобной ситуации, не проливая крови, — Сорнтран понятия не имел. Угрозы и насилие — самые простые, понятные и эффективные способы решения почти любых проблем. Других он, кажется, не знал.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, но поверь, это совершенно лишнее, — продолжая улыбаться, скаут поднял руки, показывая, что не собирается тянуться к оружию. — Что бы ты тут ни делал, я ведь не собираюсь тебя выдавать. Наоборот, готов помочь.

— А что, похоже, что мне нужна помощь?

— Всем нужна помощь. Без более или менее надежных союзников ты вряд ли долго протянешь, особенно после получения таких знаков внимания со стороны матроны. Завистников с каждым днем будет становиться все больше, так что союзник и единомышленник тебе точно не помешает. А я много чего слышу, вижу и знаю, стало быть, могу быть тебе полезен. А ты можешь быть полезен мне и помочь в одном деле…

Сорнтран собирался заговорить, но сжал губы и промолчал, услышав шаги совсем рядом. Кто-то шел в их сторону и был уже довольно близко. Еще пара мгновений — и в дверном проеме показалась Лледрит. Внимательно оглядев хозяйственное помещение, жрица остановила взгляд на Сорнтране, который тут же опустил глаза, стараясь не смотреть ни на ее полуобнаженную грудь, ни на пальцы ног, выглядывающие из-под длинной юбки.

— Что вы двое тут делаете?

Сорнтран и Налфейн почти синхронно поклонились.

— Мы… это… — пробормотал Налфейн.

— Ищем кое-каких потерянных рабов, уважаемая жрица, — быстро сказал Сорнтран.

Из-за плеча Лледрит выглянул боец, имени которого Сорнтран не помнил. С любопытством осмотрел помещение и находящихся в нем соратников. Наверняка неправильно трактовал увиденное.

— Рабов? — жрица помолчала немного, потом добавила: — Тебе придется искать их одному. А ты… Налфейн, кажется? Иди-ка со мной.

— Жрица, Вы запомнили мое имя! Это такая честь для меня! — на лице скаута засияла такая улыбка, что Сорнтран даже почти поверил в ее искренность.

Лледрит закатила глаза.

— Помнится мне, ты был весьма неплох. За мной, быстро.

Глядя им вслед удаляющейся троице, Сорнтран решил, что разберется с Налфейном позже. Пока же нужно подумать о том, стоит ли говорить матроне об увиденном в комнатах жриц. И какие это может иметь для него последствия.