Готика плоти

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Бесплатные переводы в наших библиотеках:

BAR "EXTREME HORROR" 2.0 (ex-Splatterpunk 18+)

https://vk.com/club10897246

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.

Это очень шокирующая, жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.

ЭДВАРД ЛИ "ГОТИКА ПЛОТИ"

- Тебе следовало просто убить меня, - сказала девушка.

Мужчина был шокирован. Эти странные слова были первыми, которые она произнесла за...

"Девять месяцев..." - вспомнил он.

- И я знаю, что ты думал об этом, - продолжила она с помятой кровати. Ее голос понизился. - Я знаю, что у тебя есть этот пистолет. Я знаю, что ты думал, что, может быть, тебе стоит просто выстрелить мне в голову и в живот... и уйти.

Неужели он действительно думал? Он не осознавал этого сознательно и был склонен быть человеком, который всегда был честен с самим собой. Ты можешь лгать другим людям, но ты никогда не сможешь по-настоящему солгать самому себе. Ложь всегда поймает тебя за задницу.

"Боже мой... Надеюсь, это неправда".

Он проделал весь этот путь, скрывая ее ото всех все это время, не для того, чтобы убить ее, не так ли?

Ее образ был постыдно эротичным. Она так неуклюже раскинулась на кровати, ее девятнадцатилетняя плоть свежа и сияет. На ней были только трусики и бюстгальтер. Он мог видеть плюшевый пучок ее лобковых волос, торчащий из ткани трусиков. Бюстгальтер был слишком тесным, учитывая дополнительный объем внутриутробного роста; ее грудь грозила взорваться. Живот у нее сильно раздулся, большой, как баскетбольный мяч, пупок выскочил, как маленький белый лесной орех.

Мужчина отвел взгляд от этого яркого изображения, как и все эти месяцы.

Он говорил со стеной.

- Ты сейчас говоришь. Это чудесно. Ты помнишь, когда говорила в последний раз?

- Нет.

- После всего этого времени... что ты можешь сказать? Что ты можешь мне сказать?

- Ничего, - сказала она.

- Ничего?

- Все, что я помню, это дом.

Он перевез ее через всю страну. Анонимные автобусы и мотели-однодневки. Мужчина никогда не чувствовал себя с ней легко, даже до того, как она начала притягивать взгляды, которыми одаривали их люди, служащие посреди ночи, их поднятые брови как бы говорили: "Что делает с таким мужчиной девушка ее возраста? Ей еще нет и двадцати? Зачем ты везешь ее в такое место в такой час?" Сейчас они были в Сиэтле, в мотеле "Аврора"; их комната выглядела так, будто стоила того, что он заплатил: 25,95 долларов за ночь. Он знал, что должен сохранять анонимность в местах, где никого не волнует, какое имя ты напишешь в списке для регистрации. Все, что они хотели видеть, это наличные. Теперь стало гораздо хуже. Люди смотрели на него так, как будто он был худшим извращенцем. Однажды вечером, не так давно, он поселил их в комнату в Нидлсе, штат Калифорния, которая оказалась ночлежкой для пьяниц, проституток и наркоманов. Он покупал газировку из автомата с колой, когда к нему подошел растрепанный лысый мужчина в помятом костюме и сказал:

- Эй, чувак. Я видел ту милую беременную цыпочку, которую ты привел. Я тоже этим увлекаюсь, понимаешь? Сколько она стоит за час?

- Отойди от меня, или я выстрелю тебе в лицо...

Ответа было достаточно.

Просто мир теперь, после всего, что он видел, вызывал у него сильнейшую тошноту.

"Весь мир", - подумал он теперь.

Он посмотрел на девушку.

"Весь мир..."

- Мне жаль, что это место такое ветхое, - сказал он.

Он гладил их одежду на обгоревшей доске, которую нашел в шкафу.

- Они все всегда были ветхими, - она улыбнулась. Она также не делала этого уже девять месяцев. - Но я понимаю. Ты много разговариваешь сам с собой. Ты не можешь использовать свою кредитную карту и все такое.

- Да.

- И ты считаешь свои гроши.

Он улыбнулся поверх рубашки.

- Это тоже.

- Ты прячешь меня, не так ли?

Улыбка мужчины поникла.

- Да.

- От них, да? От людей в доме.

Он никогда не спал с ней в одной постели, хотя и думал, что ничего не произойдет. Он никогда ничего ей не делал, даже не думал об этом. Он никогда не делал ничего плохого...

...кроме как похитить ее.

Он спал на диване или на полу, если дивана не было. В комнате, которую он снял в Сиэтле, стоял раскладной диван - для него это была роскошь. Пружины грозились пронзить его матрас, и тот вонял.

"Слава богу, я не придирчив", - подумал он.

Первую ночь он лежал без сна, слушая шум машин на главной дороге и дождь. Он задернул шторы; в комнате было почти темно, и на мгновение эта абсолютная чернота заставила его вспомнить о прошлом, о доме. Если у зла был цвет, то он знал, какой.

Он не спал, хотя был измотан. Вместо этого он лег на потертый матрас и посмотрел в потолок. С кровати он слышал ритмичное дыхание девушки. Это было гипнотически.

Затем дыхание прекратилось.

Глаза мужчины застыли. Он уже собирался встать, но тут из темноты прозвучал ее голос:

- Я хочу, чтобы ты убил меня. Пожалуйста, сделай это. Подожди, пока я снова засну. И сделай это.

На следующую ночь она произнесла во сне единственное слово: "Беларий".

- Светлые волосы тебе не идут, - сказала она на следующее утро.

Он принес кофе, газировку и пончики из 7-Eleven, расположенного в нескольких кварталах вниз по холму. Она ела неторопливо, лежа на кровати, смотря телевизор, по-детски, несмотря на набухшую грудь и раздутый живот.

- Почему? - спросил он, поворачиваясь.

- Ты выглядишь как человек, пытающийся не быть похожим на самого себя. Цвет волос выглядит ненастоящим. Он слишком светлый.

Он оценил себя в зеркале.

- Серьезно?

- Серьезно.

Мужчина вздохнул. Он натянул куртку.

- Я вернусь через некоторое время.

- Куда ты идешь?

- Чтобы купить другую краску для волос.

Неужели они действительно будут следовать за ним?

"Может быть, мы оба просто параноики?" - подумал он.

Автобус трясся под дождем. За тонированным окном он увидел унылые серые здания. Мужчина в очках и еще один мужчина в каске посмотрели на него одновременно.

"Да, я просто параноик, или, может быть, она права. Я использовал краску для волос неправильного цвета и выгляжу как задница лошади".

Несколько ребят сзади шумели, даже ругались, но он их почти не слышал. Затем черный мужчина, сидевший впереди, встал, посмотрел прямо на него и сказал:

- Это были я и Лу Роулз. Они засунули нас в эту клетку и не давали нам ничего, кроме бутылочек с молоком и супа.

Затем двери распахнулись, и он вышел из автобуса.

Он не мог посмеяться. Много бездомных в больших городах, много шизофреников. Это было грустно.

На следующей остановке вошел слепой, постукивая белой тростью, с затуманенными глазами. Он сел рядом с ним.

- Привет, - сказал слепой, глядя прямо перед собой.

- Привет...

- Я... обладаю экстрасенсорными способностями. Ты мне веришь?

- Я не уверен.

- Ты веришь, что некоторые люди обладают такими способностями?

- В это верю. Я очень в это верю.

Слепой усмехнулся.

- Я провидец, который не может видеть, - затуманенные глаза повернулись. - У тебя плохая аура, - пауза, вздох. - О, мой бог... она почти черная.

У этого человека не было ответа, поскольку он действительно верил в такие вещи. Как он мог этого не делать, проведя неделю в том доме?

Руки слепого дрожали. Его нижняя губа тряслась. Одна скрюченная рука потянулась над его головой, отчаянно нащупывая шнур звонка.

- Мне... мне нужно выйти, мне нужно выйти.

Другой мужчина просто оглянулся в изумлении.

- В чем дело?

- Здесь нет твоей вины, так почему ты подвергаешь себя опасности? - когда автобус остановился на следующей остановке, слепой встал, постукивая тростью, чтобы сохранить равновесие. Он снова посмотрел на другого мужчину своими мертвыми глазами и сказал: - У тебя мало времени.

- Для чего?

- Для того, чтобы убить девушку, - он двинулся в сторону открытых дверей. - Убей ее.

Затем он вышел, и двери закрылись.

Его никогда не беспокоила перспектива оставить ее одну в комнате на несколько часов. Она, конечно, об этом не говорила, но, похоже, знала, что там могло быть.

"Сколько она помнит? - задавался вопросом он, идя по проходу магазина. Ему в голову пришли вопросы похуже. - Через что она прошла? Что она чувствовала и видела? На что она открыла глаза и что ей открылось?"

На что оглянулась?

Мужчина мог только молиться, чтобы ее травма заблокировала воспоминания.

"Черт возьми..."

Пистолет в кармане выдвинулся вверх, кончик рукоятки торчал наружу. Он натянул ветровку на бок и опустил пистолет вниз до упора.

"Мне нужно быть осторожнее".

Он никогда не оставлял пистолет в комнате, когда ему нужно было куда-то пойти. Он не хотел оставлять ее там одну с этим.

Он купил более темную краску для волос и пачку сигарет. Непрекращающийся дождь продолжал лить. Выйдя из магазина, он натянул капюшон. Через дорогу стоял ирландский паб. Мужчина чувствовал себя запертым на месте, глядя на него.

"Черт возьми", - снова подумал он.

- Только один, - пробормотал он про себя. - Хотя бы один был бы так хорош...

- Не бывает одного, - раздался голос позади него.

Он повернулся и посмотрел вниз.

Он увидел, что молодая женщина сидела, свернувшаяся на кирпичной кладке рядом с пожарным гидрантом. Она была мокрой, дождь барабанил по дырявому дождевику, традиционный ярко-желтый цвет которого давно стал коричневым. Мужчина едва мог видеть ее лицо, когда она смотрела на него, ее открытые глаза были наполовину скрыты капюшоном. Сквозь ее улыбку виднелись гнилые зубы, похожие на проржавевшие гвозди.

- Один очень быстро превращается в двадцать, - сказала она.

- Я знаю.

- Но тебе все равно стоит пойти и взять его, чтобы отпраздновать.

- Что отпраздновать?

Грязные руки раскинулись в странном ликовании.

- Этот прекрасный день!

- О, да? Я из Флориды, так что, думаю, я не могу по-настоящему оценить красоту Сиэтла.

- Это красивый город, если присмотреться.

- Да, я уверен, что это так, - сказал мужчина.

- Раньше я тоже была красивой...

Он не мог придумать, что сказать в ответ, поскольку ее тяжелое положение было очевидным. Ей не могло быть больше тридцати, но кто мог знать? Щеки раздулись, пятна розового цвета смешивались с желтизной желтухи.

"Клиническая алкоголичка, - понял он с первого взгляда. - Она желтеет, потому что у нее отказывает печень..."

- Где ты живешь? - спросил он.

- Приют на Кинг-стрит. Когда я могу ходить.

Мужчина запнулся, роясь в кармане.

- У меня есть немного денег, которые я мог бы дать тебе...

- Нет. Мне это не понадобится. Мне нужно выпить. Принеси мне что-нибудь выпить.

Мужчина почувствовал себя увядшим.

- Я... не могу этого сделать. Мне очень жаль.

- Все в порядке, - грязная улыбка все еще сияла вверх, ее голова была вытянута. - Но если ты зайдешь в тот бар через дорогу, а я думаю, ты это сделаешь...

- Я не сделаю, - сказал он.

- Но если сделаешь, выпей за меня.

И снова мужчине нечего было сказать.

Выражение ее лица изменилось, это изобилие руин потемнело до чего-то тусклого.

- У меня еще есть кто-что для тебя.

- Что?

- Я должна тебе кое-что сказать.

Последние дни хронического пьяницы. Снижение поступления кислорода в мозг, кровь полна токсинов, затем психоз. Он даже пожалел ее.

- Что ты должна мне сказать?

Ее голос захрипел.

- Уходи. Оставь ее.

Зубы мужчины сомкнулись.

- Оставить кого?

- Не убивай ее.

Мужчина окаменел.

- Просто уходи куда-нибудь. Если ты это сделаешь, ты будешь вознагражден.

Мужчина ничего не мог сказать. Он просто продолжал смотреть, дождь барабанил по его капюшону.

- Остальное оставь нам.

Затем ее лицо на кратчайший момент изменилось: это было вообще не лицо, а просто словно черная дыра в капюшоне.

Мужчина не мог пошевелиться.

Ее настоящее лицо вернулось, умирающее ехидство и глаза, в которых не осталось жизни.

- Прощай, - сказала она, а затем достала старомодную опасную бритву, которой спокойно перерезала себе горло до костей.

Мужчина отвернулся, когда к его ногам полилась кровь. Машины сигналили, когда он сходил с обочины; кровавая дождевая вода брызнула на его куртку. Он перешел улицу и вошел в паб.

- Проходи сюда.

Мужчина покачнулся в дверном проеме, под морось дождя. Позади него по шоссе проносились машины, каждая из которых издавала протяжное влажное шипение.

Ее теплая рука схватила его за запястье, когда он вернулся в номер мотеля, затем закрыла дверь, заглушая непрекращающийся шум дождя и машин.

- Ты промок. Ты...

Мужчина был почти бесчувственен и едва мог стоять. Все, что он мог сделать, это посмотреть на нее огромными пристыженными глазами. Он ничего не мог сказать, но думал, что совершил позорный поступок.

- С тобой все будет в порядке, - заверила она его.

Включился телевизор, тихий звук, корреспонденты CNN с застывшими лицами сообщали, что иракские партизаны сбили еще один вертолет армии США. Двадцать один погибший.

- Тебя... вырвало на себя?

Мужчина не знал. Она сняла с него куртку, усадила его на кровать, а затем начала раздевать. Она ничего не сказала, когда вынула пистолет из его кармана. Она засмеялась.

- Разве ты не ходил за новым цветом для волос? Где он?

- Я... - он откинул мокрые волосы со лба. - Я оставил его в пабе.

- Ты такой придурок, если честно.

Его зрение смещалось, размывалось по краям. Ее красивое лицо висело перед его глазами, как искривленный пузырь. Сняв с него кроссовки, она остановилась, глядя на красный оттенок.

- Это... - но она не договорила. Она сняла с него носки, джинсы, футболку. - Давай, помоги мне. Нам нужно отвести тебя в душ.

- Я не думаю, что смогу это сделать.

- Да, ты сможешь, да, тебе нужно это сделать.

Она поставила его на ноги и без колебаний стянула с него боксеры. Его мозг гудел; он едва даже сознавал, что стоит перед ней обнаженный.

- Один шаг за раз.

Она взяла его за руку и повела в ванную, где он стоял, моргая в резком белом свете. Свет бил ему в голову. Вода в душе шипела. Паровая завеса.

Ее руки крепко схватили его за талию.

- Входи, - сказала она. - Не торопись. Сначала левая нога.

Его собственная рука вытянулась, чтобы прижать его к кафельной стене. Стыд продолжал проникать в него.

- Я не думаю, что смогу это сделать.

- Помоги мне! Я не смогу сделать это одна! - наконец ее терпение лопнуло. - Ты не инвалид.

Он взял себя в руки, сел на край ванны и осторожно поднял каждую ногу. Брызгавшая вниз вода была горячей и оживляющей. На поверхность начали выходить зазубрины разума. Больше осознания и больше стыда.

- А теперь встань и умойся!

"Осторожно, осторожно! - приказал он себе".

Он не мог чувствовать себя более смущенным: бледный, обнаженный пьяница средних лет. Когда он попытался встать, то тут же поскользнулся. Его задница разбилась о дно ванны.

- О, Господи... Что мне с тобою делать?

Она сняла халат и вошла, одетая только в бюстгальтер и трусики. Он посмотрел вверх, как разочарованный ребенок, когда она наклонилась, крякнула и поставила его под брызги. Ее волосы тут же упали вниз, образовав влажные черные линии. Обширные соски потемнели, когда вода залила бюстгальтер. Большие, наполненные молоком груди эротически покачивались. Изображение пылало: огромный беременный живот, полный жизни, груди, темный пучок лобковых волос, отпечатавшийся на мокрых трусиках. Ее плодовитость была поистине прекрасна, но он, по крайней мере, был доволен собой, так как не чувствовал никакой эротики. Никакой похоти, никакого желания, даже когда ее мягкие руки намыливали его.

Она вытащила его, вытерла, изо всех сил пыталась помочь ему одеться. Затем она шаг за шагом вывела его и усадила обратно на кровать.

К тому времени мужчина чувствовал себя немного лучше, чем мертвый.

- Мне очень жаль, - сказал он. - Мне так стыдно. Я алкоголик.

- Все в порядке.

Новости продолжились по телевидению. Дети были похищены перед школьным двором в Мэриленде. Федеральные агенты совершают набег на подземную лабораторию по изучению мозговых тканей плода. Медсестра отделения экстренной помощи признается в убийстве шестилетней умственно отсталой девочки после того, как заключила сделку с отцом девочки о разделе денег по страховке. Руандийские солдаты подожгли больницу Объединенного Красного Креста, убив шестьдесят человек.

- Зло повсюду, - сказала девушка.

- Я знаю.

Она выключила телевизор и села рядом с ним.

- Я боюсь больше, чем ты. Ты понимаешь, о чем я?

Сквозь туман алкогольного отравления слова прорезались, словно сильный луч света.

- Да. Как я могу не делать этого?

- Я не знаю, что произойдет.

- И я нет.

Слышимый щелчок, когда она сглотнула.

- У меня отойдут воды в любой день, может быть, в любой час.

Мужчина кивнул. У него не хватило духу сказать ей то, в чем он уже был уверен. Это будет завтра после полуночи.

- Я хочу, чтобы ты убил меня. Застрели меня из этого пистолета и уходи. Я прощу тебя, - сказала она. - Так сделает и Бог.

- Я не собираюсь тебя убивать, - прохрипел он. - Если бы я хотел это сделать, я бы сделал это уже давно.

Она выключила свет.

- Тогда давай сейчас пойдем спать.

Он хотел было встать, но ее рука потянула его назад.

- Спи со мной здесь, в постели. После всего этого, всего, что ты сделал, ты не думаешь, что я тебе доверяю? - мрачный смешок. - Если бы ты хотел сделать со мной что-то извращенное, ты бы тоже это сделал давным-давно.

Он откинулся назад, дрейфуя. Он все еще чувствовал себя ужасно и знал, что так и будет какое-то время, но лежать с ней вот так, в полном доверии, давало ему чувство комфорта, которое казалось ему бесценным. Она быстро уснула, в то время как мужчина еще крутился как на вертелах, но через время он успокоился. Он слушал ее дыхание, ее рука лежала у него на груди.

Когда его глаза привыкли к темноте, он смог увидеть ее очертания. Грудь сместилась набок над массивным животом.

Прежде чем он погрузился в свой ступорный сон, он подумал вот что:

"Нет, я не убью тебя. Но клянусь Всевышним Богом, что я вытащу из тебя эту штуку..."

Девять месяцев назад...

Фэй на самом деле не знала, снится ли ей это или происходит на самом деле. То, что было у нее в голове, бóльшую часть времени казалось самым ярким кошмаром, а кошмары были снами, но она никогда не помнила, как спала. Однако ей нравилось, чтобы дверь была заперта, и ей нравилось, как луна иногда светила в окно по ночам.

"Фэй, сделай это снова..."

- Если я сделаю это еще раз, то развалюсь на куски!

"Мы... хотим, чтобы ты развалилась на куски. Мы хотим, чтобы ты сошла с ума. И ты знаешь, что тебе это все равно нравится. Нравится все это. Позволь выразить это. Если ты не сойдешь с ума, ты нам будешь бесполезна".

Она сидела толстая и обнаженная на красном бархатном диване эдвардианской эпохи, который, как она знала, стоил больше, чем она заработала за два года. Толстая, обнаженная, и теперь в своем возбужденном состоянии она была еще печальнее, чем тогда, когда она была трезвой и одинокой. Хилдрет был прав: это все, ради чего она здесь. Смотритель сада? Это была шутка; она знала, что теперь она их кусок пирога, который они каждый раз наполняли начинкой. Она была там, чтобы над ней смеялись, оскорбляли и унижали. Когда в этом доме снимали один из фильмов, ее называли "Плюшевая свинья".

По обе стороны стояли мускулистые мужчины, обнаженные и возбужденные то ли Виагрой, то ли злом. Она занималась с ними оральным сексом, даже не задумываясь, теперь это был автоматический импульс. Два грубых пальца крутили перекошенный сосок, словно выкручивали шуруп из стены.

- Эта свинья делает это чертовски хорошо...

- Наверное, тренировалась с четырех лет.

И вместо того, чтобы плакать, кричать или даже укусить их, Фэй хихикнула. Это было ужасно, во что она позволила им превратить себя.

"Я отвратительная", - подумала она.

Один мужчина вышел из нее.

- Высунь язык.

Фэй так и сделала, и мужчина положил ей на язык вересково-зеленую таблетку с тиснением кролика Playboy.

Другой мужчина сунул ей бутылку.

- Глотай.

Она залпом выпила насыщенное вино, не обращая внимания на выцветшую этикетку: Монраше 1888 года.

Более сильный голос разнесся по комнате, освещенной свечами.

- Джейни, почему бы тебе не заглянуть сюда и не побаловать Фэй своими собственными навыками?

Одинокая красивая женщина сидела обнаженная в центре кашемирового ковра ручной работы. Она отвлеклась и посмотрела вверх, умело орудуя шприцем, собираясь ввести что-то в вену на ноге.

- О, Реджинальд, пожалуйста. Знаешь, мне нравится играть только с горячими девушками. Она слишком некрасива...

- О, я могу! - другая обнаженная женщина согласилась, нетерпеливо подойдя ближе. - Не знаю почему, но мне всегда нравились уродливые цыпочки!

- Ты не знаешь, почему? - сказал кто-то другой и засмеялся. - Может быть, то, что ты сумасшедшая, имеет к этому какое-то отношение?

- Ой, заткнись, Три-Шара!

Женщина проползла между комковатыми, как рис, белыми ногами Фэй, ее язык двигался мгновенно и жадно. Фэй вздрогнула от удовольствия. Раздался металлический щелчок, язык женщины заскользил вверх и вниз по кольцам вынужденного пирсинга Фэй. Еще больше теплых, пульсирующих вещей наполнило ее рот и проникло внутрь, не обращая внимания. Она просто сделала это, без возражений, потому что знала, что это было ее единственное согласие. Сейчас ее охватило столько всего: мускусные запахи, ощущение взбалтывания, отравление наркотиками, еще больше пахов на ее лице и еще больше штук, скользнувших ей в рот.

- Джентельмены, пожалуйста. Сохраните кое-что на будущее. Вам нельзя тратить все.

Все мужчины послушно отступили назад, свет свечей мерцал на их потных, мускулистых грудях, торчащих наружу зубцах плоти.

Другая женщина еще несколько раз деликатно провела языком по кольцам на половых губах Фэй, а затем непосредственно позаботилась об обнаженном клиторе.

Фэй была погружена в безумные удовольствия, которые вот-вот должны были закончиться.

- Смотрите, она собирается кончить.

- Дайте ей затянуться, когда она будет на подходе.

Ноги Фэй задрожали, когда удовольствие возросло. Она задыхалась, сердце ее колотилось. Трубка для крэка была поднесена к ее губам.

- Нет, я больше не могу, - взмолилась она против волн экстаза.

Вспыхнула зажигалка, осветив ее расстроенное лицо. Затем взвели курок, к ее голове приставили пистолет.

- Выкури все это...

Фэй вдохнула металлические пары, когда наступил оргазм. Затем она со шлепком скатилась с дивана в бреду и лежала неподвижно.

- Вот. Теперь этот толстый мешок дерьма не может сказать, что мы ничего для нее не сделали.

Раздался смех, а Фэй лежала, как брошенный окурок.

Снова глухой голос:

- Это было забавно, так всегда бывает. А теперь давайте перейдем к Алой комнате.

Сосредоточенные, обнаженные тела тащились прочь, босые ноги шлепали, контуры эротических теней исчезали в мерцании пламени свечей.

Фэй лежала, пуская слюни, надеясь, что умрет. Она знала, что происходит; она знала, для чего пришло время.

"Убирайся! Они все в другой комнате!"

По крайней мере, таков был ее инстинкт, но она знала, что такие инстинкты, как самосохранение, сейчас не имели для нее большого значения. Вернуться в нормальный мир? Как долго она продержится? Они уже пристрастили ее ко всему, чтобы сделать свою человеческую пиньяту более послушной, над которой было бы веселее смеяться, обижать и унижать - и все потому, что они были просто злыми. Она продержится несколько дней, у нее закончатся деньги на наркотики, она бросит последний взгляд на свою разрушенную жизнь, а затем прострелит себе голову. Так что же ей было терять?

Потребовалось полчаса, чтобы глубоко дышать и сосредоточиться на том, чтобы успокоить сердце, прежде чем она смогла встать. Свет свечей лизнул ее дряблое тело; голова у нее все еще кружилась, но каким-то образом она восстановила некоторый контроль над движениями и ходом мыслей. Она проделала весь этот путь. Она просто хотела посмотреть.

Ей хотелось проверить, правда ли это, а затем умереть.

"В какой я комнате?"

Она сосредоточила взгляд. Она предположила, что это одна из гостиных наверху. Она даже не могла вспомнить. Она толкнула высокие, прочные двери, на мгновение повисла в раме, а затем вышла в коридор. Когда она добралась до перил и посмотрела вниз, то увидела сотни мерцающих точек зажженных свечей.

Пока она шла по лестнице, ее уши уловили бормотание, вздохи и предсмертные хрипы. Время от времени из внутренностей особняка доносился вопль. Заглянув в одну из спален, она увидела обнаженную женщину, свисающую со стропила за крючок для мяса, зацепившийся за ее небо. Она слегка дернулась, хрипя горлом. Кто-то отрезал все мясо с ее икр и ступней, но наложил жгуты выше колен, чтобы не дать ей истечь кровью. Фэй закрыла дверь и пошла дальше. В соседней комнате лежали мертвыми еще три женщины, но не порноактрисы. Они были бледны, как парафин, истощены, как будто голодали, костлявые лобковые кости выступали из-под животов, которые, казалось, всосались. У них всех горло было перерезано.

Фэй знала, куда идет. Во время путешествия ее встретили еще больше злодеяний. Однажды ее босая нога ступила в кучу еще теплых человеческих внутренностей. Несколько шагов спустя что-то твердое и влажное отпечаталось у ее подошвы: яичко, вырванное из мошонки. На верхней ступеньке одна из порноактрис - одна из немногих, кто был с ней добр, на самом деле - лежала мертвая и со стеклянными глазами, ее тазобедренные суставы были сломаны, и она раздвинула ноги шире, чем позволяла природа, чтобы первый подошедший человек завтра на лестнице увидел то, что было засунуто в ее вагинальный свод: человеческую руку.

Но Фэй не была потрясена. Таковы были черты безумия Хилдрета, его подношение, его манящий жест и его ценности. Фэй знала, это то, о чем он просил, и он действительно найдет это очень достойным. И она также знала это: с этого момента, если она продолжит обыскивать дом вместо того, чтобы бежать, то вещи, предложенные ей увидеть, станут только хуже.

Когда она нашла дверь, которую искала, ей показалось, что это вообще не дверь, а продолговатое отверстие, окаймленное чем-то похожим на губы. Наркотики заставляли ее постоянно что-то видеть, но действительно ли она просто видела это?

Когда она коснулась того, что должно было быть дверным косяком, оно оказалось мягким, теплым и влажным. Это было не дерево.

Перед ней стояла полная тишина. Здесь мерцали новые свечи, раскрывая намеки на произошедший ужас. Она посмотрела своим видением на драгоценную Алую комнату Хилдрета, а затем подумала:

"Они сделали это".

Некоторые тела остались целыми, другие - разобранными на части. В центре комнаты была груда разрезанной наготы. Конечности, головы, руки и ноги лежали вокруг кровавого скопления посередине: тела. Фэй легко могла разглядеть рабочие ямы на лицах, топорные дыры в животах. Ей пришло в голову, что тела были сложены специально для эффекта: гора подношений, просьба о приглашении. Ближе к задней двери лежало на боку несколько ведер, блестящих алым внутри. И лежал в стороне топор, как будто брошенный туда специально.

"Уходи", - сказала она себе.

Но она не могла.

Когда Фэй наконец вошла внутрь, что-то хлюпало, что-то теплое у нее под ногами. Сначала она подумала, что это, должно быть, ковер, пропитанный таким количеством крови, но взгляд вниз показал ей совсем другое.

Она шла не по полу, а по сырому мясу, похожему на огромный стейк из говяжьей вырезки. Вены разветвлялись, толстые, как садовый шланг, и она видела, как они пульсируют. Затем она вытянула руку, чтобы опереться о стену, но то, чего коснулась ее рука, больше не было стеной. Это была кожа.

Горячая, потная и покрасневшая, кожа полна возбужденных нервов, которые жаждут ощущений. Фэй шла вдоль стены, проводя рукой, и при этом она, казалось, набухала следом за ней, словно пытаясь коснуться ее. Она также чувствовала тонкие выступы: открытые глаза, носы, рты с облизывающимися языками. Они бессмысленно моргали. Язык одного рта отчаянно рванул вперед, затем губы вздохнули и прошептали:

- Пожалуйста, пожалуйста! Дай нам попробовать тебя!

Когда она, потеряв равновесие, шагнула к центру комнаты, висячие и толстые груди Фэй подпрыгнули, а ее дряблость задрожала. Ей нужно было увидеть еще кое-что...

Другая дверь.

Действительно, она стояла там, где и должна была быть. Покрытая слюнями плоти.

"Это Рив", - подумала она.

Да, они действительно это сделали.

Но где Хилдрет?

Затем она заглянула туда и увидела, как он ухмыляется в ответ.

Полиция нашла ее несколько часов спустя, сидящей в конце извилистой дороги к особняку длиной в милю. Бормочущую. Голую. Безумную.

Фэй сидела сейчас почти так же, только в другом месте. Нет, это был не кошмар. Это было хуже, потому что это была память.

Луна залила пол и клин кровати своим мягким ледяным светом.

Ее внимание привлекло движение; когда она посмотрела на маленькое окошко, туда заглянуло чье-то лицо. Они делали это часто, но никогда не улыбались.

Дверь открылась с тяжелым щелчком.

- Давай, Фэй. Время принимать лекарства.

Патрик Уиллис уже не путешествовал на самолетах. Он остановился много лет назад, когда его ментализм достиг пика. В основном тактильность срабатывала на него как спусковой крючок, и он находился так близко, так близко ко всем этим пассажирам, что иногда это было слишком.

Иногда это было безумием.

Так близко к такому количеству аур, ему не нужно было прикасаться к ним: слишком часто их ужасы приходили к нему собственными руками.

Итак, с этого момента это были автобусы. По крайней мере, билеты были дешевыми.

Половина Восточного побережья промелькнула в большом окне, как в ярком кино.

"Вся эта красота снаружи", - подумал он.

Затем он оглядел около дюжины пассажиров, которые делили с ним автобус. Да, там было много, а здесь мало.

Несколько бомжей, несколько тучных получателей пособий, двадцатилетняя белая девушка с всклокоченными волосами, сидящая с каменным лицом рядом с ухмыляющимся чернокожим мужчиной лет сорока. Здесь спящий наркоман, там разговорчивый психически больной. Все непростые случаи. В основном это люди, которых жизнь забросила в окопы общества.

"Так что же мне остается?" - спросил он себя.

Уиллис снова посмотрел в окно. Даже взгляд на людей с расстояния десяти футов или около того мог вызвать тактильность, если только он смотрел достаточно внимательно. То, что существовало за окном, было лучше.

Он надеялся увидеть больше сельской местности за стеклом, но в конце концов - как обычно - он просто увидел больше своей собственной сломанной жизни. Он никогда не был материалистом, а когда-то действительно был хорошим человеком. После окончания медицинской школы у него не было желания заниматься в будущем частной практикой, где его дополнительные навыки человека с ментализмом наверняка могли бы в кратчайшие сроки принести ему семизначную зарплату. Вместо этого он работал в государственном медицинском центре, помогая в основном жертвам изнасилования и женщинам, подвергшимся избиению. Он всегда был альтруистом; работать за гораздо меньшую зарплату, помогая людям, которые не могли помочь себе сами, казалось благородным делом. Это позволило ему вернуть что-то природе. Это также не был идеализм. Он знал, что это исходило из его сердца.

Работа продлилась около пяти лет, и его "дар" - как и у многих других людей с психическими способностями - стал его проклятием. На самом деле он даже не подозревал, что у него это есть, пока не окончил медицинскую школу (этот тип психологии имел тенденцию достигать пика в возрасте от двадцати до тридцати лет). Он наверняка это замечал, и всегда с женщинами, на протяжении всего колледжа и медицинской школы. Тактильность. Любой прямой контакт кожа к коже. Секс утраивал интенсивность того, что он называл "обратным потоком", и, поскольку секс существовал как самый прямой способ контакта кожа к коже, романтическая жизнь Уиллиса так и не закончилась той первой ночью в постели с женщиной. Всегда было что-то ужасное или темное, что отражалось в его голове от ее. Действительно, Уиллис был проклят.

"Но я сам сделал это, не так ли?" - он размышлял теперь в грохоте автобуса.

К тридцати годам он понял, что просто никогда и ни с кем не сможет иметь интимных отношений. Он искал собственного сексуального удовлетворения собственными средствами - каким бы замкнутым он ни казался - и все же приносил миру некоторую пользу. Иногда с этим было труднее считаться, поскольку Уиллис по большинству стандартов был привлекательным мужчиной. В клинике его прозвали "Доктор милашка". Но, тем не менее, у него была решимость, у него были свои идеалы, и он знал, что искренне помог множеству людей до того, как потерял лицензию.

"Просто не думай об этом сейчас", - простонал он про себя.

И еще одна вещь, о которой он не хотел думать, - это сложность того, на что он посягает. Он никогда даже не слышал о Вивике Хилдрет, но наверняка слышал о "развлекательном" бизнесе ее мужа, компании T&T, а также еще об одном имени в письме с предложением. В письме, прилагаемом к посылке, было написано:

"Предмет в этой коробке - браслет, принадлежавший женщине по имени Джейн Шарр".

Ее сценическое имя было Джейни Джизм, очевидно, порнозвезда. Совпадение было странным; Уиллис был хорошо знаком с работой госпожи Шарр. Далее в письме говорилось:

Пожалуйста, рассмотрите возможность проверить свои навыки работы на этом браслете. Если вы решите провести дальнейшее расследование в течение всей рассматриваемой ночи с другими профессионалами в вашей области, знайте, что вам заплатят в десять раз больше суммы прилагаемого гонорара. Свяжитесь с моим офисом, если хотите продолжить. Будет организована поездка и проживание. Вы можете сохранить гонорар независимо от вашего решения.

Искренне ваша,

Вивика Хилдрет.

- Иисус, - пробормотал он теперь, вспоминая.

Небольшое оправдание Уиллису офиса не принесло денег; теперь ему посчастливилось зарабатывать двадцать тысяч в год. Гонорар Вивики Хилдрет составлял десять тысяч долларов.

Что он мог сделать? Ему нужны были деньги.

Он встряхнул крошечный пакет экспресс-почты и услышал, как слегка дребезжат звенья крошечного браслета. Он подумывал снова вытащить его из бархатного мешочка, просто чтобы посмотреть, но сразу отверг эту идею и просто заглянул внутрь. Это был привлекательный браслет: серебряная цепочка, усеянная крошечными аметистами. Кристаллолог утверждал бы, что аметист и серебро защитят владельца от зла.

"Конечно, ей это не помогло", - подумал Уиллис, держа мешочек.

Конечно, Джейн Шарр он ни от чего не защитил. Когда он впервые взял его в руки, в тот день, когда получил посылку в своей убогой квартире в Лос-Анджелесе, он чуть не упал на пол. Он видел фрагменты изображений мускулистых мужчин, их обнаженные тела блестели, когда они спокойно перерезали глотки нескольким женщинам, чтобы затем слить их кровь в ведра. Свечи замерцали, когда последовала оргия, затем высокий, худощавый и какой-то благородный на вид мужчина рубил сексуальных участников вниз, вонзая лезвие один удар за другим в спины, головы и пах. И там, в углу комнаты, которая, казалось, истекала кровью, стояла Джейн Шарр, она же Джейни Джизм, ни на что не обращая внимания, когда ее остекленевшие от наркотиков глаза оторвались от женской промежности, в которую она уткнулась лицом, как раз вовремя, чтобы поймать лезвие между глаз. Затем, с тихим стуком, ей отрубили руки и ноги. Ее тело, в конвульсиях, подняли и бросили на кучу изрубленных тел. Тем временем женщина, которой она наслаждалась орально, взяла отрубленную руку и начала мастурбировать ею...

Для Уиллиса этого было достаточно.

И вот он сейчас едет увидеть больше просто потому, что ему нужны деньги.

"Я как обычная шлюха", - подумал он, глядя в окно.

Калифорния уже давно была позади; Штаты размылись. Он надеялся, что автобус прибудет до захода солнца.

Затрещал интерком, веселый голос водителя объявил:

- Вы можете начинать собирать вещи, ребята. Северная Девятая улица, Сент-Питерсберг, Флорида, совсем недалеко. Мы подъедем к станции примерно через пятнадцать минут.

"Слава Богу", - подумал он.

- Извините, сэр, - смущенно сказала тучная, нищая женщина. - Мы почти доехали до Сент-Питерсберга, а я на мели. Не могли бы вы дать мне доллар с четвертью на проезд в автобусе, пожалуйста? Я привезла мою дочь посмотреть город, - а затем она коснулась его руки.

Уиллис вздрогнул и почти закричал. Это единственное прикосновение... это единственное прикосновение вызвало в его душе заряд полной, молчаливой черноты, чувство в сердце матери, когда полиция сообщает ей, что ее сына, когда он шел домой из школы, только что застрелили в голову при стрельбе из проезжающего мимо автомобиля. И это было больше, чем просто чувство, это был еще и проблеск видения: голова извергалась, мозги поднимались в воздух...

- Не трогай меня, не трогай меня! - воскликнул он и отпрянул от нее как можно дальше.

- Господи, все, что я просила, это...

Уиллис выбросил из себя все это; он научился быстро восстанавливаться.

- Все в порядке, все в порядке, мне очень жаль, - выпалил он и изобразил улыбку. - Это... просто ты меня напугала. Вот, - а затем он дал ей двадцатидолларовую купюру.

Ее широкое лицо выглядело удивленным и растерянным.

- Огромное спасибо, сэр! Да благословит вас Бог.

Уиллис вздохнул и закрыл глаза.

- Пусть и тебя бог благословит тоже.

- Мы богаты, - сказал Стрейкер без энтузиазма.

- Богаты? Ты издеваешься надо мной? - сказал Уолтон в ответ легким протяжным голосом с акцентом Северной Каролины. - Конечно, это были большие перемены...

- Сто тысяч за три недели работы, разделенной на двоих? Да, я бы назвал это мелочью.

- Все еще не могу поверить, что эта сумасшедшая сука заплатила нам так много. Хотя нам придется заплатить за это налоги, потому что я уверен, что она сообщила об этом.

- Да. Это дерьмо.

Для двоих мужчин, которые всего за несколько недель заработали сто тысяч долларов, Уолтон и Стрейкер, похоже, не испытывали особого энтузиазма. Они оба сидели на крыльце огромного дома, измученные, унылые и... было что-то еще.

- Оно того почти не стоило, - сказал далее Стрейкер. - Если бы мне пришлось сделать это снова, я бы просто сказал: "К черту пятьдесят тысяч" и пошел бы в паб.

- Я знаю.

Раннее утро казалось совершенно неподходящим для этого сценария; им следовало закончить работу в полночь - должное уважение к эффекту. Утащить свои инструменты обратно в грузовик под полной луной, а затем уехать во влажную ночь.

Их внешний вид тоже не мог быть более неуместным: двое мужчин с явно мрачными лицами и бородками, Уолтон в черной ковбойской шляпе, Стрейкер в бейсболке с перевернутой эмблемой "Тампа-Бэй Бакканирс". Стрейкер курил, Уолтон закинул себе порцию жевательного табака. И вот они сидели на крыльце этого величественного дома. Так что же может показаться неуместным в их внешности? Два парня только что заканчивают работу, один в бейсболке, другой в ковбойской шляпе?

Потому что они все еще были в блестящих желтых защитных костюмах, с надвинутыми капюшонами, противогазами и пакетами, надетыми на полипропиленовых ботинках.

- Думаю, хуже всего вонь, - размышлял Стрейкер, куря. - Тот первый день?

Уолтон сплюнул сок.

- Нет, меня беспокоило просто ощущение этого места. Или, может быть, это было просто психологически, когда я знал, что там произошло.

- Я имею в виду... кто бы мог подумать, что что-то подобное? Все эти люди...

- Ребята, выносившие ковры, сказали, что около двадцати. Точно не знаю, как, но... черт, по всей комнате были следы от топора.

- А еще есть все это порно-дерьмо, - добавил Стрейкер.

Ему хотелось уйти оттуда, но он просто слишком устал, чтобы в тот момент встать.

- Думаю, это то, что ты делаешь, когда ты настолько богат: покупаешь порнокомпанию и переносишь ее в свой дом. Наполняешь это место цыпочками...

- А потом убиваешь их, - закончил в недоумении Стрейкер. - И ты хочешь кое-что знать? Были времена, когда я был внутри, я входил в комнату и внезапно чувствовал...

- Как будто ты на кладбище и кто-то за тобой наблюдает...

- Да, это происходило постоянно, но я не это имею в виду. Было несколько раз, когда я внезапно чувствовал возбуждение.

Уолтон усмехнулся.

- Черт, ты всегда возбужден.

- Я серьезно, чувак. Я стоял там, соскребая засохшую кровь и кишки с пола в комнате, где была убита кучка людей, и мог теребить своего змея.

- Да? Ну, я думаю, у тебя, должно быть, не в порядке голова.

- Мне было противно, меня тошнило, на полу корчились личинки, и все, что я хотел сделать, это высунуть голову из окна и блевануть... но еще у меня был чертов полноценный стояк.

Уолтон покачал головой, поправляя поля своей черной ковбойской шляпы.

- Пойдем в паб, тебе нужно выпить.

Они оба застонали, встали, схватили свое снаряжение и побрели к фургону, полному пылесосов и химикатов. На борту фургона было написано:

"КРИТИЧЕСКАЯ УБОРКА УОЛТОНА"

(МЕСТА ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПОЖАРЫ И ДРУГИЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ)

МЫ ВЫЧИСТИМ ВСE!

Еще один большой фургон въехал во двор, и оттуда вытолкались несколько мужчин, одетых в такое же защитное снаряжение.

- Кто эти ребята? - спросил Стрейкер.

- Дезинсекторы, - Уолтон повернулся к входящему. - Веселитесь, мальчики.

- Все так плохо? - спросил парень с противогазом в руке. - Эта дама, черт возьми, заплатила достаточно.

- Все так плохо, - ответил Уолтон, - и это все ваше.

Ни Уолтон, ни Стрейкер ничего не сказали, когда сели в грузовик. Уолтон включил какую-то мелодию в стиле кантри и вестерн, включил передачу и тронулся с места.

Единственное, чему Стрейкер был рад, это то, что тела были вывезены до того, как их наняли. Но часть его разума пыталась разобраться в возможностях. Что на самом деле там произошло?

В зеркало заднего вида он мог наблюдать, как огромный особняк сжимается, а затем исчезает за первым поворотом. Он никогда не исчезнет полностью, как он обнаружит в последующие годы, он никогда не исчезнет из его воспоминаний.

- Подожди минутку, - сказал он. - Что случилось с парнем?

Уолтон снова сплюнул.

- Какой парень?

- Богатый парень, Хилдрет?

- Черт, я... я не знаю.

Адрианна Саундлунд мутно смотрела на проходящие мимо лица.

"Пожалуйста, НЕ САДИТЕСЬ здесь", - подумала она.

Она всегда летала авиакомпаниями, которые предлагали первые свободные места, поскольку ей обычно не везло; рядом с ней всегда сидел какой-нибудь вонючка или мать с вопящим ребенком. По крайней мере, таким образом у нее был шанс: она всегда приходила заранее, чтобы занять место в первой группе посадки. Затем она садилась у первого окна и старалась выглядеть как можно неприятнее, чтобы побудить потенциальных пассажиров сесть где-нибудь в другом месте. Адрианна не хотела быть рядом ни с кем. Она не очень любила людей.

Она предпочитала места у окна, потому что взгляд в небо напоминал ей о ее собственном стиле полета из своего тела.

Вой резервной турбины успокоил ее вместе с барбитуратами, к которым она пристрастилась. Адрианна просто хотела успокоиться...

Она лениво пролистала выпуск журнала "Паранормальные новости" за этот месяц и остановилась на фотографии приятной женщины, похожей на библиотекаршу, с глазами цвета осенних листьев, нерешительной улыбкой и взлохмаченной копной чернильно-черных волос. Отстраненное, понимающее, но недоверчивое выражение. Статья гласила: "Дистанционное управление Адрианны Саундлунд: методы и философия удаленного видения". Адрианне было сорок, но она подумала:

"Черт, надо было заставить их использовать новую фотографию. На этой я выгляжу так, будто мне пятьдесят".

Она вела колонку раз в два месяца, а также подрабатывала немного фрилансером для других журналов в этой области, чтобы получить дополнительный заработок и быть в курсе дел. Ее армейская пенсия по инвалидности оплачивала ее счета.

"А посмотрите на эту шлюху. Ей сорок, а выглядит на тридцать пять".

Затем накатил приступ зависти, когда она перевернула несколько страниц и увидела еще одну колонку, написанную кем-то немного более известным, чем она.

"Ей следовало поставить имплантаты поменьше", - раскритиковала она обширную грудь той другой женщины.

Блестящие волосы цвета пляжного песка, казалось, развевались вокруг, арктически-голубые глаза пристально смотрели на нее, словно наслаждаясь тайным восторгом. В этой колонке было написано: "Параэротика Кэтлин Годвин: сексуальное желание и мир психологии". Адрианна еще секунду смотрела на фотографию лица женщины, затем внезапно отложила журнал и бросила взгляд вверх. То же лицо смотрело прямо на нее из прохода.

- Привет, Адрианна. Ты не возражаешь, если я... О, я уверена, ты не возражаешь, - сказала сладострастная женщина и плюхнулась на соседнее сиденье с ноутбуком в чехле на коленях.

- Привет, Кэтлин! Проклятие! Думаю, это совпадение, если такое бывает с такими людьми, как мы.

Кэтлин Годвин выглядела утомленной, но не расстроенной встречей с Адрианной. На самом деле они не были врагами или соперниками, просто далекими друг от друга; паранормалисты редко доверяли таким же, как они сами. Когда она села, до Адрианны донесся легкий запах травяного шампуня.

Еще больше следов обиды зачесалось на ее теле.

"Она выглядит элегантно, даже когда одевается как дерьмо", - подумала Адрианна.

На Кэтлин была футболка с цветами и звездами, настолько выцветшая, что ей, наверное, было лет десять, и такие же выцветшие джинсы.

- Мне не нужно быть экстрасенсом, чтобы знать, куда ты летишь, - предложила блондинка. - Посмотрим... Международный аэропорт Тампы, затем такси до центра Сент-Питерсберга. Ты получила предложение о расследовании от женщины по имени...

- Вивика Хилдрет, - подтвердила Адрианна.

Она искренне удивилась и теперь еще больше завидовала. Не то чтобы Адрианну это волновало, но она знала, что там будут и другие пси-исследователи, некоторые из них мужчины, а это означало, что Кэтлин, как всегда, будет шататься, выставляя себя напоказ. Адрианне хотелось бы осудить эту женщину как дешевую шлюху, но она знала, что Кэтлин Годвин - нечто гораздо бóльшее.

- Или, может быть, я просто хочу позагорать, - сказала она в последнюю очередь.

- Мы двое из десяти лучших экстрасенсов страны, Адрианна, обе летим на самолете в одно и то же место в один и тот же день, в дом, который явно заряжен чем-то паранормальным.

- Откуда ты знаешь, что он заряжен? Ты там была?

- Нет, но да ладно? Сколько человек было, шестнадцать, семнадцать, всех убил в одной комнате сатанист.

- Она не сказала, что он сатанист. Она просто сказала, что он эксцентричный.

- О, конечно, я бы сказала, что это квалифицируется как эксцентричное ритуальное убийство, почти как обряд транспозиции.

Адрианна очень тонко улыбнулась.

- Я не верю в обряды транспозиции.

- Нет, но ты веришь в Бога, - Кэтлин вздохнула, откинувшись на спинку сиденья. - Думаю, мы все так или иначе поступаем так. Люди в нашем бизнесе.

"Вина, - подумала Адрианна. Это приносило ей тайное удовлетворение. - Стыд. Она знает, что ее жизнь - это праздник христианского греха..."

- А потом парень исчезает, как будто обряд удался. Почти как будто он открыл выход и вышел туда.

В возражении Адрианны была некоторая ярость.

- Он не исчез, - сказала она, роясь в переднем кармане своей ручной клади. - Он покончил жизнь самоубийством постфактум. Тело было обнаружено в доме и подвергнуто вскрытию. Он повесился.

Кэтлин просто продолжала смотреть прямо перед собой, закрыв глаза.

- Там был только один некролог в самом конце местной газеты. Ты его нашла?

Она протянула ей фотокопию.

- У меня есть это, а также предварительный полицейский отчет.

Кэтлин взяла листок, посмотрела на него без особого интереса и передала обратно.

- Не будь наивной.

- Откуда ты знаешь? - воскликнула Адрианна, на этот раз почти до такой степени, что ее голос можно было услышать.

Кэтлин устало вздохнула, все еще закрыв глаза.

- Адрианна...

- Что? У тебя был контакт?

- Расслабься. Ты всегда такая гиперактивная...

Адрианна молча кипела.

"Будь она проклята. Вероятно, у нее не было контакта, но она просто хочет, чтобы я думала, что он был".

Это приводило ее в ярость, но единственное, что приводило ее в ярость еще больше, это то, как эта интересная, красивая женщина могла сразу выявить все ее недостатки.

- Давай подождем, пока мы туда доберемся. Может быть, ты права. Может быть, все это обман, а если это правда... то что? Мы просто сделаем работу. Люди платят нам за работу, потому что они верят в нас. Если бы мы знали заранее, что это просто какая-то сумасшедшая женщина с кучей денег и что этот особняк Хилдрета не заряжен, совершенно холоден и совершенно обычен, что бы мы сделали?

Адрианна признала это.

- Мы бы все равно поехали, ради денег.

- Да. Конечно, мы бы сделали это. Потому что мы такие же наемники, как и все остальные, обладающие навыками. Если кто-то нанимает кровельщика, чтобы он построил новую крышу, но кровельщик видит, что старая крыша в порядке, тогда он делает в любом случае новую крышу... потому что этого хочет клиент.

"Неужели мы такие?" - задумалась Адрианна.

Она не особо задумывалась над ответом.

- Я прочитала на сайте, что твой психокинез мертв, - сказала затем Адрианна, чтобы сменить неприятную тему. - Это неправда, не так ли?

Внезапно пластиковый поднос с едой Адрианны упал ей на колени. Она отодвинула его и снова надвинула зажим.

- Забавно.

- Я просто больше этого не делаю, я просто говорю людям, что не могу, - призналась Кэтлин. - Это слишком сильная головная боль. Особенно после несчастного случая. Я уверена, что ты слышала об этом.

Конечно же, Адрианна слышала об этом, да и все, кто работал в этой области. Телевизионный документальный фильм об экстрасенсорной силе. Несколько сильных мужчин подняли с земли каркас стены размером два на четыре дюйма до уровня пояса. Еще один мужчина-продюсер шоу залез под него, и тогда остальные отпустили край каркаса. Он завис в воздухе на несколько секунд, а затем упал. У продюсера было сломано несколько ребер и сдвинут в сторону нос.

- Наверное, это звучит ужасно, но я не так уж и расстроена из-за этого, - продолжила Кэтлин. - Я имею в виду парня, который пострадал. Я только встречалась с ним - ну, я имею в виду, что изменяла с ним мужу - и этот сукин сын на самом деле угрожал мне. Сказал, что расскажет моему мужу о нашем романе, если я не снимусь в его тупом телешоу.

- Некоторые люди получают то, что заслуживают, - согласилась Адрианна. - Они обращаются с нами, как с животными в контактном зоопарке.

- М-м-м... Иногда трудно не обижаться практически на всех, - Кэтлин внезапно повернулась и коснулась руки Адрианны. - О, но вот история, которую ты не слышала - по крайней мере, я на это надеюсь. Пару лет назад я встречалась с одним парнем, который был профессиональным боулером. Он едва успел попасть в тур Профессиональной ассоциации боулеров. И вдруг он начинает проводить действительно замечательные игры, побеждая всех...

- И это все сделала ты? - спросила Адрианна.

Кэтлин кивнула, ухмыляясь.

- Я сидела среди зрителей. Каждый раз, когда ему требовался удар, я толкала мяч или сбивала кегли, которые не падали. Примерно шесть недель этот парень был лучшим боулером в мире!

- Ты рассказала ему? - Адрианна наклонилась и спросила.

- О, конечно, нет. Он думал, что это он сам. Придурок. Он заработал благодаря мне сотни тысяч долларов и установил мировой рекорд по страйкам. Затем он начал получать предложения на большие деньги. Итак, ты знаешь, что он сделал? Сукин сын спал с какой-то дрянной боулершой за моей спиной.

- Ненавижу спрашивать, но... что ты сделала?

- Ничего. Я послала его куда подальше, и в следующем году его выгнали из тура, потому что он не смог пройти даже квалификацию. Для него больше не будет никаких игр, вот говнюк.

Адрианна рассмеялась.

- А ты? Все еще работаешь в армии?

- Я... в отставке, - Адрианна обдумывала ответ. - Они до сих пор иногда звонят мне, когда происходит что-то горячее, но обычно мне это не по душе. Я все еще могу без особых проблем передвигаться в доме на колесах - но иногда это больно.

- Но ты вообще еще испытываешь внетелесные контакты?

- Я могу, но не хочу, давно не делала, - она знала, что Кэтлин знала об ускоряющих препаратах и ​​о барбитуратах, к которым она в результате пристрастилась. - Потом очень болит. Я знала одного мужчину, у которого из-за этого случилась опухоль головного мозга. И инсульты всегда от этого бывают. Профессиональный вред.

- Армия долго меня преследовала. Я не могу себе представить, чего они от меня хотели.

- О, я могу. Ты будешь удивлена. Они и военно-морская разведка. Есть и другие странные люди, из какого-то независимого альянса. Они даже напугали меня. Я знаю нескольких людей, которые работали на них, и больше я никогда их не видела.

- Меня не напугаешь, - Кэтлин проверила лак на ногтях и застонала. - Я помню, как читала редакционную статью в одном из журналов во время войны в Ираке. Редактор сказал, что правительство должно нанять таких опытных людей, как ты и Пегги Фалько, чтобы они вышли из тела и искали Хусейна, и я все время думала: "Я чертовски хорошо знаю, что они делали это еще до начала войны".

Детали комментария заставили Адрианну сделать паузу, и во время паузы она, возможно, превратила свой ответ в уступку. Кэтлин, вероятно, играла с ней.

- Однажды ночью я увидела в чате какой-то "анонимный" источник, который сказал, что трижды, когда они почти поймали его, это ты видела его, когда у тебя был внетелесный контакт в Багдаде с какой-то армейской базой в Мэриленде, - Кэтлин моргнула. - Это правда?

"Черт побери..."

Она играла, да. И все это было совершенно верно, но более трех раз. Ближе всего она подошла к его поиску в пустом многоквартирном доме на площади аль-Муаззам, недалеко от улицы Саадн в центре города. Адрианна видела, как Хусейна вогнали внутрь. Затем она отступила, получила описание здания и улицы и передала информацию своему куратору в Форт-Миде. Двадцать минут спустя несколько тысячфунтовых бомб спутникового наведения разрушили здание. Но Хусейн уехал на джипе за пять минут до этого.

- Кэтлин, ты знаешь, я не могу говорить о том, что я сделала или не сделала для армии. Есть несколько мелочей, называемых Законом о национальной секретной тайне и Присягой о федеральной тайне.

Кэтлин ухмыльнулась.

- Я знаю. Я просто играла с тобой. Вообще-то, я завидую.

Это замечание шокировало Адрианну.

- Почему?

- На самом деле я не приношу никакой пользы. Ты вносишь свой вклад. Все, что я делаю, это сгибаю ложки и наблюдаю за кристаллами. Кстати, как поживает Пегги Фалько? Я не слышала о ней уже много лет.

Еще больше тьмы проникло в разум Адрианны.

- Она покончила жизнь самоубийством в прошлое Рождество. Она не могла ходить, у нее не было чувствительности на левой стороне тела в течение последних двух лет.

- О, Боже... Мне очень жаль.

- Она была жадной. Она слишком увлекалась властью и выжимала все из себя. Но она была лучшей в мире.

- Теперь ты.

- Угу. Тебе стоит посмотреть на некоторых детей, которых они сейчас испытывают. Есть один мальчик, которому всего четырнадцать, и он может... - но на этом Адрианна оборвала себя.

Она знала, что говорит слишком много.

- Извини. Мне не следовало соваться, - она улыбнулась первой яркой улыбкой с тех пор, как села. - Однако я рада тебя видеть. Я не хотела ругаться. Я знаю, что ты не любишь, когда тебя беспокоят, и много болтать и все такое. Просто приятно... посидеть рядом с кем-то, кого я знаю.

- Да, это так, и я тоже рада тебя видеть, - ответила Адрианна.

Кэтлин глубоко вздохнула и потерла глаза.

- Боже...

- Тяжелая ночь?

- Да, - это все, что сказала Кэтлин.

Неестественно высокая стюардесса пронзительно выдала всегда игнорируемые инструкции по безопасности перед взлетом. Адрианна выпустила звук из другого уха, предпочитая ровный вой турбины. Ей было все равно, где находится выходная дверь, потому что она искренне не боялась умереть. Она знала, что Рай существует, потому что видела его несколько раз.

И как только она доберется до этого дома во Флориде, она задастся вопросом, сможет ли она увидеть Ад?

Клементс не мог сказать, почему он так описал особняк; это было просто ощущение внутри него, пульсация в животе.

Особняк выглядел маниакальным.

Его передняя часть, должно быть, имела длину пятьдесят ярдов. Серая каменная кладка возвышала внешние стены на пять этажей. Сильно наклоненная крыша была покрыта серым шифером, водосточными желобами и парапетами с замысловатыми чугунными гребнями. Даже водосточные трубы украшали остроконечные арки и геральдические лилии.

Все было серое.

Если у разочарования и был цвет, то это был он.

Фасад представлял собой плоскость окон с бойницами и заостренными арочными фрамугами, заполненных освинцованными витражами, большинство стекол которых выглядели черными. На центральном валу, как рога, торчали два цилиндрических кирпичных дымохода.

Клементс вздрогнул.

- Ты не против, если я затянусь, да? - спросила девушка.

Она подняла трубку для крэка.

Взгляд Клементса метнулся от бинокля прямо к ее лицу. Одна только эта мысль разозлила его, заставила его нервничать.

- Да, я очень против. Потому что это противоречит гребаному закону.

- Как и съем проституток.

Его губы сжались. Он никогда в жизни не бил женщину, но именно в эту секунду, не раздумывая, он почувствовал желание разбить ей лицо так сильно, как только мог.

- Это другое...

- О да, - засмеялась она, засовывая трубку обратно в шорты.

- Люди, у которых ты это покупаешь, - это те же люди, которые продают это девятилетним детям на детских площадках. Те же люди, которые хотят, чтобы бедняки застряли в своих гетто, те же люди, которые поработили тебя. И знаешь что, эти люди покупают свои запасы у картелей в Южной Америке, которые дают сотни миллионов долларов людям, которые разрушили Всемирный торговый центр и убили четыре тысячи каких-то с лишним человек. Так что подумай об этом. Каждый раз, когда ты покупаешь себе дозу на двадцатку, один или два пенни из этих двадцати достаются психам, которые любят убивать женщин и детей.

Она не дослушала и половины обличительной речи, ее налитые кровью глаза снова посмотрели в ночь.

Клементс вновь перевел взгляд на бинокль Zeiss, наблюдая за фасадом дома. Солнце уже садилось, окрасив фасад здания оранжевыми краями, как будто его каркас пылал. Вскоре, как он подозревал, загорятся уличные фонари. Если бы они этого не сделали, у Клементса также был инфракрасный монокуляр и прицел для слабого освещения Unerd. Ему очень хотелось посмотреть, вытащили ли люди что-нибудь.

- Кто эти ребята? - спросила девушка.

Клементс забыл ее имя, потому что они все были одинаковыми: Подснежник, Слезинка, Конфетка, Кошечка. Сегодня вечером он даже не занимался с ней обычными делами; как правило, он уделял этому больше внимания.

- Дезинсекторы, - ответил он, все еще глядя на дом сквозь яркое поле в форме бесконечности.

- Так ты их ждешь?

- Да.

- Почему?

- Ты задаешь слишком много вопросов.

Она была полуголодной беспризорницей, как и большинство из них, но под впалыми щеками, запавшими глазами и телом с нулевым содержанием жира она еще не потеряла всю свою внешность. "Остаток человека" - вот как Клементс думал об этом в своем уме. У него тоже были пристрастия, как и собственные пристрастия девушки, только его курили не из трубки. Он ничего не мог с этим поделать. Он всегда был к ним добр и всегда подвозил их туда, куда они хотели, и даже платил за услуги немного больше, чем обычная уличная цена, которая и так была низкой. Уличные шлюхи были его любимым занятием.

Она потерла плечи, испытывая зуд к трубке.

- Послушай, ты дал мне сотню за час, и это хорошие деньги, но... - она указала на часы на приборной панели. - У тебя осталось пятнадцать минут, так что, если ты хочешь что-то предпринять по этому соглашению, нам лучше начать.

Он на мгновение опустил бинокль, чтобы зажечь сигарету.

- Я же говорил тебе, это не съем проститутки, я просто хочу, чтобы ты поговорила со мной, - он снова посмотрел на дом. - Например, о нем.

- Я все время видела, как ты гуляешь по улицам, но ты ни разу меня не снимал. Потом другие девчонки говорили мне, что ты отличный человек... Ты был добр к ним.

Он почти рассмеялся.

- Спасибо.

- Теперь я у тебя есть, а ты ничего не хочешь.

- Я просто хочу узнать о доме и девушке на фотографии.

- Я рассказала тебе почти все... - ее внимание, казалось, ускользнуло. - Откуда ты вообще узнал, что я была в этом доме?

Клементс, как призрак, выдул дым в окно. Без малейшего ветерка он, казалось, парил, распространяясь, - бестелесное лицо оглядывалось назад.

- Одна из девушек рассказала мне.

- Которая из них?

Клементс вздохнул.

- Слезинка, Подснежник, Конфетка - кто-то в этом роде.

- Ну, я же говорила тебе, я видела девушку, Дебби, один раз.

- Эта девушка? - Клементс заставил ее уточнить и снова показал ей фотографию. - Ты уверена?

Ее глаза закатились. Теперь она положила руки на колени и раскачивала их вперед и назад.

- Ага.

- Что она делала? Она занималась сексуальными вещами?

- Нет. Это было странно. Так много людей ходили там голыми или почти не одетыми, но потом я увидела, как она шла по коридору в одежде деловой девчонки.

- Была ли она связана с порнобизнесом Хилдрета?

- Я не знаю.

- Ты видела, как она употребляет наркотики?

- Нет. Но я видела ее один раз. Один из парней вел меня, а других девушек...

- Других проституток?

- Да, он вел нас в нашу комнату. Он называл ее чем-то вроде гостиной; у нее было название, у многих комнат оно было, и она была наверху, на третьем этаже. Потом девушка, Дебби... останавливает нас и спрашивает, нужно ли нам что-нибудь. Выглядело очень мило. Она принесла нам немного воды в бутылках, и все. Это был единственный раз, когда я ее видела.

- Сколько раз ты была в доме?

- Шесть, семь.

- Откуда ты узнала об этом месте, о съемках?

- От Бренди.

"Одна из трех", - понял Клементс.

Одна из трех, кому перерезали горло. Он фыркнул от смеха.

- Ты счастливая девчонка.

- Я знаю, что должна была быть там той ночью, но я была в окружном пункте задержания. Федеральный маршал в штатском арестовал меня на тридцать четвертой улице. Ты можешь в это поверить? И я бы тоже была там в мгновение ока. Что-то даже подсказывало мне внутри, у меня было плохое предчувствие, понимаешь? Представь, что если бы я не работала на тридцать четвертой улице, меня бы не арестовали. И посмотри, что произошло. Я провожу ночь в тюрьме, а трое моих друзей убиты, - она с тревогой взглянула в окно, но не на дом, а на ночь. - Может быть, Бог действительно существует.

Клементс вытащил сигарету.

- Да. Возможно, существует, - когда он снова посмотрел в бинокль, он продолжал говорить. - Что ты говорила раньше о другой двери, особом входе?

- Это было далеко сбоку, она была между двумя окнами и даже не была похожа на дверь. Здесь они парковали лимузин, и это была другая дорога к дому, а не этот главный подъезд сюда.

"Хм-м-м", - подумал он.

- Я этого не знал. Мне нужно, чтобы ты показала мне этот доступ, когда мы уйдем.

- Да, конечно, когда мы уйдем... - она снова посмотрела на часы на приборной панели. - ...через пять минут. Но эта боковая дверь? Они привозили туда не только проституток, но и всех.

- Интересно, почему?

- Я не знаю. Может быть, они беспокоились, что кто-то следит за домом.

- Зачем кому-то следить за домом?

Она перестала вилять коленями, чтобы рассмеяться.

- Чувак, откуда мне знать?

- О да, - пробормотал он в бинокль.

Ему пришлось подумать минуту, чтобы прийти в себя. Девушка отвлекала его, царапала его врожденную, отчаянную похоть, но он был полон решимости не делать этого сегодня вечером. Это было его расследование. Это был бизнес.

- Всех, ты сказала? Я слышал, что в этом доме жили порнодевушки.

- Да, ребята тоже. Но всякий раз, когда они выходили куда-нибудь, я имею в виду иногда они шли поужинать в центре города, и через эту боковую дверь они уходили и возвращались позже.

- Думаю, они просто не хотели, чтобы кто-нибудь их видел, - сказал Клементс.

- Конечно, именно. Эй, чувак, твое время вышло. Верни меня сейчас же обратно. Сделка есть сделка. Я покажу тебе другую дорогу отсюда через лес, но мне нужно вернуться.

Клементс дал ей еще сотню.

- Я хочу, чтобы ты была со мной еще час. Я хочу подождать, пока дезинсекторы уйдут.

- О, чувак, да ладно! - возражала она.

Клементс этого не понял.

- Это двести баксов, которые я дал тебе за два часа. Ты не заработаешь столько на улице в будний вечер. На что ты жалуешься? Не придется бегать от копов.

Теперь она сжимала колени до тех пор, пока костяшки пальцев не побелели.

- Я схожу с ума, чувак. Разве ты не понимаешь? - на мгновение показалось, что она вот-вот расплачется. - Я наркоманка. Мне нужно затянуться.

Клементс ухмыльнулся, словно ему действительно было ее жаль. Это была не вина наркоманов, а дилеров и поставщиков.

"Выстроите их всех к стене и расстреляйте ублюдков из пулемета. Я даже вызовусь вымыть шваброй всю кровь..."

- Снаружи, - сказал он.

Через полсекунды она уже вышла из машины. Он услышал щелчок ее зажигалки.

Его взгляд в бинокль привлек движение. Наконец, они закончили! Он прищурился. Солнце уже зашло, и, как он и подозревал, зажглись уличные фонари. Из дома вышли четверо усталых мужчин в защитных костюмах. Проклятие, никто ничего не нес, но чего же он ожидал? Мертвые тела? Полиция все это забрала. Какая-то оккультная реликвия? Нет, они просто чистят дом. Все четверо сидели на длинной каменной ступеньке, и Клементсу было любопытно узнать выражения их лиц, когда они сняли противогазы. Невозмутимость. Далекие глаза. Никто из них даже не разговаривал.

- Похоже, твои ребята ушли, - сказала девушка, вернувшись в машину.

Она сидела в своем появившемся, возбужденном блаженстве.

- Да. Ты бы видела их лица. Они все выглядят очень встревоженными. Что-то в этом месте, должно быть, их действительно напугало.

- Тебе не обязательно мне об этом рассказывать. Это самое жуткое место, где я когда-либо была в своей жизни. Просто гуляя внутри.

- Да?

- Как будто гуляешь по кладбищу, где всего день назад были похоронены все тела. Я чертовски уверена, что никогда больше не хочу туда заходить.

"А я хочу", - подумал Клементс.

Он должен был побывать там хоть один раз.

А бригада дезинсекторов просто сидела.

"Может быть, они еще не закончили", - подумал он.

Конечно, это будет большая работа, и он предполагал, что Вивика Хилдрет заплатила им большие деньги. Они ждали кого-то еще? Нет, он был уверен, что их было только четверо, сразу после того, как команда по уборке ушла.

- Значит, там происходили, по сути, просто оргии, да? - он продолжал подталкивать.

- Я думаю, что да. Вот как это звучало. Много улюлюканий и криков. Словно где-то внизу происходила большая вечеринка.

- Может быть, они снимали фильмы для порнокомпании?

- Может быть. Вокруг ходили голые люди, я могу в это поверить. Действительно красивые люди. Большинство мужчин были накачаны, а женщины? Повсюду были красивые женщины, и не наркоманки. Эти девчонки были загорелые, с вставленными имплантатами, с отличными телами. Черт, чего бы я не дала, чтобы быть такой. И они также казались нормальными, тусовщицами, конечно, но не наркоманками. Сначала я подумала, что это просто проститутки с большими деньгами, но потом я начала слышать о порнокомпании, которой владел Хилдрет. Потом, когда последние несколько раз я была там...

- Что?

- Черт, мы могли видеть, как они ходят кругами, я и девчонки, с которыми я была там. Мы приоткрыли дверь гостиной и выглянули наружу. Это была действительно причудливая сатанинская чушь.

Это заявление воодушевило Клементса.

- Почему ты так говоришь? Ты видела, как они совершали оккультный обряд, черную мессу или что-то в этом роде? Почему именно ты думаешь, что это было что-то сатанинское?

- Те девчонки, чувак. Как они выглядели.

- Но ты сказала, что они выглядели нормально. Красивые, загорелые и накачанные силиконом.

- Да, раньше. Но потом, после полуночи, мы выглядывали из этой двери, и ни один свет уже не горел. Только свечи. По всему вестибюлю и внизу. И девчонки иногда проходили мимо нашей двери. Черная помада, черные ногти на руках и ногах. Это выглядело как гребаный Хэллоуин, чувак. Да, и пирсинг.

- Какой пирсинг? Ты имеешь в виду на телах?

- Да. Однажды ночью, когда я была там, одна из девушек увидела, что мы выглядываем наружу, поэтому она стояла там, хихикала и позировала нам. Ее соски, пупок и клитор были проколоты кольцами и висели. На каждом кольце был маленький черный перевернутый крестик. И сережки были такие же, - проститутка потерла лицо. - Теперь, если это не чертовски сатанинское дерьмо, то я не знаю, что это такое.

Клементс кивнул; это было полное просветление. И он видел украденные отчеты о вскрытии нескольких девушек: у всех были проколотые дыры в сосках, пупках и клиторальных капюшонах.

- Люди в доме - эти мужчины - сделали пирсинг тебе и... - он остановился, почти сказав: “И тем другим шлюхам?” - но он оправился. - Твоим трем подругам?

- Черт возьми, чувак. Я имею в виду, что мы, вероятно, сделали это, потому что Хилдрет накачала нас наркотиками, плюс весь крэк, который мы могли выкурить, пока были там. А эти парни? С ними - это было настоящее дерьмо.

- Какое дерьмо? - Клементс не был удивлен ее манере общения, учитывая его опыт, он думал, что слышал весь самый мрачный и непристойный уличный сленг и андеграундный жаргон, который только существовал.

Она вздохнула, ее костлявые плечи опустились от того, что могло быть только стыдом.

- Отвратительные штуки. Золотой дождь, дождь из жидкого шоколада, черт возьми, однажды ночью они дали каждой по ложке одного ужасного на вкус дерьма, и заставили нас блевать друг на друга.

Клементс почувствовал себя раздавленным внезапной тьмой, охватившей его сердце. Как люди могли это сделать? Что может возбудить в наблюдении за кучей отчаявшихся девчонок, которые срут, ссут и блюют друг на друга из-за денег? Какое умственное восприятие могло побудить очень богатого человека манипулировать группой пострадавших наркоманов, чтобы они совершили такие вещи? Клементс все больше и больше начинал понимать этот ответ.

Возможно, это действительно было зло.

Ее последнее заявление было еще хуже.

- О, и животные тоже, - сказала она.

Клементс, онемевший, выпустил еще больше дыма в окно.

Ее тон голоса стал хрупким и сардоническим от негодования и ненависти к себе.

- Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь, как она могла делать такое отвратительное дерьмо? Только полный неудачник, белое отребье может делать такие вещи...

Он повернулся и схватил ее за плечо.

- Я не думаю об этом. Ничего подобного. Все, что мне интересно, это то, что за кусок дерьма может заставить кого-то делать такие вещи, - он продолжал смотреть на дом. - И знаешь что? Мне бы хотелось быть там той ночью, потому что я бы пошел туда и убил их всех, и мне было бы плевать, если бы я взял на себя ответственность. Это стоило бы смертного приговора, чтобы его вынести из-за кучки отморозков вроде этих людей.

Да. Он действительно мог это сделать.

Девушка вытирала слезы с глаз, скудные остатки настоящей ее - настоящего человека с душой, жизнью и мечтами - просачивались сквозь дыры, которые мир вырезал в ней.

- Расскажи мне о Хилдрете. Сколько раз ты его видела?

- Пять, шесть, - сказала она. - Он просто приходил и уходил. Я постоянно видела других парней, крутых парней. Хилдрет всегда был с нами мил, хотя вскоре мы поняли, чем он занимается.

- Значит, в доме происходило что-то еще, пока вы, девочки, оставались наверху?

- Да. Наверное, это какой-то причудливый ритуал.

- Но ты и остальные никогда не были на одном из ритуалов?

- Нет. Никогда. Они держали нас наверху для своего маленького шоу перед игрой, или называй его как хочешь. Люди все стояли вокруг и смотрели, пока мы занимаемся этим дерьмом.

- И вы с ними...

Она знала, о чем он собирается спросить.

- Нет, это самое странное. Хилдрет и его ребята никогда не пытались трахнуть нас, никогда не хотели, чтобы мы даже как-то их касались. Они все просто стояли вокруг, обнаженные, и смотрели. Иногда мы делали это с мужчинами, только не с людьми Хилдрета. Они приводили других - бездомных, безработных, деревенщин, наркоманов - и эти парни трахали нас. Много раз это было просто изнасилование. Эти парни били нас и насиловали, пока один из людей Хилдрета снимал это. Иногда это было довольно отвратительно, но наркотики были настолько хороши, что в основном мы этого хотели. Надо было затянуться, чтобы понять, о чем я. И все это время Хилдрет и его ребята смотрели. Иногда они говорили странную чушь, как будто нас оскорбляли. Нас нужно было унизить. Как тебе такое дерьмо? Помню, однажды вечером один из этих тупоголовых посмотрел на меня и сказал: "Ты еще не достаточно грязная". Потом он... - ее глаза снова обратились к окну, как будто там было безопасно. - Потом он привел козла.

Да. Клементс знал, что он мог бы легко убить их всех. Просто зайти туда с винтовкой... и начать стрелять. Ему нужно было сменить тему, поскольку эта, какой бы информативной она ни была, вгоняла его в слишком депрессивное состояние.

- И оплата была...

- Каждую ночь по штуке, для каждой из нас. И весь крэк, который мы могли выкурить до восхода солнца и еще кое-какие послеобеденные мятные "конфеты". Они спускались вниз на свою маленькую дьявольскую вечеринку, а мы сидели в гостиной и веселились до рассвета. Утром кто-то отвозил нас обратно на лимузине.

- Но ты говоришь, что никогда не видела, чтобы Дебби... - он снова поднял фотографию. - ...ты никогда не видела, чтобы она делала такие странные вещи?

- Нет.

Клементс хорошо чувствовал такого рода девушек. Наркоманки были закоренелыми лжецами; иногда они могли победить полиграф, потому что их преданность зависимости подавляла физиологические реакции. Но эта не врала. Нет причин, по которым она должна была это делать. Некого было защищать.

В открытые окна машины дул приятный ветерок. Клементс поднял голову, когда услышал вдалеке глухие удары.

- Похоже, эти ребята наконец-то уходят, - сказала девушка.

Она уже снова потирала колени.

Последний взгляд в бинокль. Фургон дезинсекторов объезжал большой круговой подъезд к поместью. Клементс наблюдал, как они исчезли, а дорогу поглотил лес.

- Что теперь? - спросила девушка.

"Хочу туда войти", - мгновенно всплыла мысль.

С собой у него были отмычки и снаряжение. Но...

"Не будь глупым".

- Ты, должно быть, очень сильно желаешь помочь этой девушке Дебби. Кто она, твоя дочь?

- Нет. Ее родители наняли меня, чтобы я следил за ней. Потом я начал шпионить, и родителей убили.

- Это отстой. Так ты полицейский?

Дом маячил в завесе прожекторов.

- Раньше я был, - сказал он.

- Так где же Дебби? Она тоже мертва? Этот мудак Хилдрет убил ее, как и всех остальных?

- Нет. Все тела были учтены, и она не была одной из них.

- Тогда где она?

Клементс завел машину.

- Я не могу объяснить, почему я так себя чувствую, но я просто чувствую это всем своим сердцем, я чувствую это всем своим нутром, что она все еще в этом доме.

Уэстмор чувствовал себя менее чем уверенно, когда спрыгнул с трамвая номер тридцать пять в торговом комплексе Baywalk. Перед витриной какого-то роскошного бутика дизайнерских сумочек он увидел себя.

"Господи боже, я похож на туриста..."

Белые брюки, лоферы и свободная сине-желтая гавайская рубашка с ананасами. Он бы надел свой костюм, но... его у него больше не было. Это было частью его процесса сокращения, когда он ушел из "Сент-Питерсберг Таймс" и стал фрилансером. Переехать в очень маленькую и очень дешевую квартиру, продать машину (хотя он все равно больше не сможет водить легально) и отдать всю одежду, которая ему абсолютно не нужна, плюс любой другой хлам в Goodwill. Белые брюки и ананасовая рубашка - это все, что у него осталось чистым на данный момент.

А десять тысяч в конверте экспресс-почты - это чертовски серьезный запрос на работу.

Он быстро нашел информацию о Вивике Хилдрет с помощью одного сайта и не обнаружил ничего существенного. Хотя много говорилось о ее муже, недавно умершем Реджинальде Паркере Хилдрете, в основном связанном с дистрибьюторами фильмов для взрослых, но жена не была замешана в чем-то, что заставило бы ее заподозрить, хотя...

"К черту их дела. Десять чертовых тысяч в конверте экспресс-почты", - напомнил он себе.

Наличными, конечно, а не банковским чеком. Очень большой плюс.

Тампа-Бэй за пирсом сияла, как лимонно-зеленый лед в ярком солнечном свете. Солнечный свет и свежий соленый морской запах от воды напомнили ему, почему он переехал во Флориду. Еще одним напоминанием стали несколько потрясающе привлекательных женщин в провокационных топах от бикини и прозрачных саронгах. Уэстмор не стригся с тех пор, как ушел из газеты; теперь это была темная грива до плеч, и когда он перешагнул Вторую авеню, ветерок зашевелился вокруг его головы и сплел ее в кучу обратно ему в лицо. Когда он потянулся за расческой, он нахмурился, понимая, что забыл ее.

"Да, я произведу отличное впечатление, все хорошо".

Перед ним центр Питерсберга стоял чистый и немноголюдный. Это был небольшой и разнообразный город, но с каким-то ощущением мегаполиса. Ресторанный квартал напоминал ему кусочки других городов, слитые в один: кусочек Бурбон-стрит переходил на Родео-драйв, усеянный крапинками Внутренней гавани Балтимора. Уэстмору здесь нравилось - стильные, но скромные закусочные, утонченные, но искренние люди и высококлассные пабы. Но когда он проходил мимо одного из тех же пабов, его сердце сжалось. Да, Уэстмору нравился этот район, но он сюда больше не приезжал. Он не мог доверять себе.

Сияющий неоновый свет в переднем окне паба "Мартини" мог бы написать его имя. Эта печаль, эта потеря части себя, какой бы плохой она ни была, никогда не уходила.

Он пересек следующий квартал, уйдя от солнца в стену прохладной тени, отбрасываемой самыми высокими зданиями центра города. Следующее, что он помнил, это то, что он стоял перед своим любимым устричным баром и смотрел, как опытный чистильщик устриц без особых усилий снимает верхушки с двустворчатых моллюсков размером больше его руки. Уэстмор часто ел здесь, когда работал в газете. Он также часто делал здесь что-то еще, и сейчас он вспоминал это с пресыщенной нежностью, когда смотрел в окно и видел ряды и ряды спиртных напитков на верхних полках.

Он отвернулся.

Тень улицы накрыла его. В прошлом он видел здание Штрауса бесчисленное количество раз: гладкое, узкое, высотой в сорок этажей. Оно выглядело как массивный прямоугольник из идеально гладкого, идеально черного вулканического стекла, учитывая темные тонированные окна, образующие его кожу. Да, он видел это много раз, но никогда не знал, что это многоквартирный жилой дом; он всегда думал, что это офисное здание. "Возможно, у Вивики Хилдрет есть офис, - подумал он, - или, может быть, она использовала офис своего покойного мужа для интервью".

Но затем он вспомнил остальную часть ее письма, в котором она приглашала его к себе "домой".

"Это какой-то дом", - подумал он, войдя в шикарный вестибюль.

Охранник зарегистрировал его и даже внимательно осмотрел с помощью металлодетектора. Богатые люди часто были параноиками. Подойдя к лифту, он увидел гараж через сетчатое окно двери, заметив "Роллс", несколько "Порше", "Феррари" и множество "Мерседесов". Как только лифт открылся, из него вышла женщина и сказала:

- Мистер Уэстмор, извините, что опоздала.

Он был застигнут врасплох. Невысокая, хорошо сложенная женщина со сдержанной улыбкой не могла бы выглядеть более чопорной в черной кожаной полурубашке поверх прозрачной серой водолазки, черной юбке и на высоких каблуках - своего рода сексуальный образ офис-менеджера высокого класса. Прямая, как бритва, челка и безупречно прямые волосы клубничного блонда до декольте. На вид она выглядела на сорок, но ей было, вероятно, всего тридцать - солнце Флориды так действовало на женщин, лишь немного огрубило кожу, но образцовый загар все это прощал и каким-то образом усиливал суровую привлекательность.

Он видел фотографию Вивики Хилдрет. Пожав ей руку, он сказал:

- Вы не...

- Нет, я не миссис Хилдрет. Меня зовут Карен Ловелл. В настоящее время я работаю личным секретарем миссис Хилдрет.

- Рад встрече с вами.

То, как она сформулировала это заявление, казалось странным, как будто до недавнего времени она была кем-то другим.

"До смерти Хилдрета?" - задался он вопросом.

- А теперь прошу вас пойти со мной, - продолжала она, - миссис Хилдрет очень хочет с вами встретиться.

Он вошел вместе с ней в лифт и увидел, как дверь бесшумно закрылась.

- Я должен быть с вами честен, - попытался он начать разговор. - Я репортер-журналист и нахожусь в этом районе довольно давно. Но я никогда не слышал об особняке Хилдрета.

Она смотрела на него с той же сдерживаемой улыбкой, горящими голубыми глазами, сильно увеличенными за миниатюрными очками. Она ничего не сказала в ответ.

- Где именно он?

- Я бы предпочла сейчас не говорить об особняке, мистер Уэстмор. Миссис Хилдрет будет рада рассказать вам все, что вам нужно знать.

- Но я предполагаю, что она нанимает меня, чтобы я раскрыл некоторые вещи, о которых она не знает.

Никакой реакции, пока лифт поднимался. Музыка в стиле барокко почти неслышно играла из невидимых динамиков.

"Нужен ли тебе чертов скотч, чтобы заклеить рот и помолчать?"

- По крайней мере, обычно так оно и работает. Когда кто-то нанимает меня, чтобы я написал что-то для него, я также делаю это для того, чтобы что-то выяснить.

- Вас еще не наняли на работу...

"Мне нравятся люди с позитивным характером", - раздался внутри непреодолимый сарказм.

Уэстмор отмахнулся от этого; холодная оболочка часто была его территорией, потому что никто никогда по-настоящему не доверял репортеру. Вероятно, она боялась, что он накопает много плохой информации о муже или, может быть, даже о Вивике. Чрезмерно заботливый сотрудник.

Она повернула безымянную замочную скважину на панели кнопок, пока лифт продолжал подниматься. Какой-то запах, исходивший от ее волос, был опьяняющим.

- Но не поймите меня неправильно, я надеюсь, что вы получите работу, - предложила она в конце концов. - Миссис Хилдрет - очень сложная женщина, одержимая деталями. Ей было бы очень полезно узнать, что именно там произошло. Это неприятная информация, мистер Уэстмор, но она, по крайней мере, даст ей немного покоя.

"Вот мы куда-то и продвинулись".

Одно только это заявление сказало ему многое.

- Я сделаю все возможное. Мне хотелось бы думать, что я всегда так делаю.

Уэстмор смотрел на горящий индикатор лифта. На верхнем этаже было 39. Зажглось 38 и погасло, потом 39 загорелось и погасло. Лифт продолжал подниматься еще на один этаж - к месту, которое, как он предположил, было пентхаусом, - затем остановился, и двери распахнулись.

- Теперь я оставлю вас, мистер Уэстмор. Надеюсь, вы хорошо проведете собеседование.

Уэстмор пожал ей руку.

- Вы не присутствуете?

- Нет. Охранник и экономка тоже ушли. Миссис Хилдрет предпочитает говорить с вами совершенно конфиденциально. Никогда не знаешь, кто может что-то подслушать и заговорить.

"Хм-м-м..."

С каждой минутой это становилось все интереснее, а он еще даже не встретил эту женщину.

- Я буду ждать вас через дорогу в устричном баре. Приходите туда, когда закончите, и я отвезу вас домой.

- Отлично, мне не придется ехать обратно на трамвае. Было приятно познакомиться, - сказал он, но запах ее волос сводил его с ума.

"Дорогая, ты всего лишь холодная, самовлюбленная сука... но твои волосы так хорошо пахнут, что мне хочется откинуться назад и издать бунтарский крик!"

- До скорой встречи, мистер Уэстмор, - сказала она, когда двери закрывались.

"Ого, уже лучше".

Теперь он столкнулся с другой дверью, которая, казалось, была сложной имитацией черного мрамора. На золотой табличке было написано "В. ХИЛДРЕТ", а над ней висел страннейший золотой молоток: овальная пластина, изображавшая угрюмое полуоформившееся лицо. Всего два глаза, ни рта, ни других черт. Глаза, казалось, оценивали его. Однако когда он поднял руку, чтобы постучать, дверь щелкнула и медленно распахнулась сама по себе.

Он вошел в вестибюль и никого там не обнаружил.

"Должно быть, какой-то электрозамок или что-то в этом роде..."

Вид вестибюля ошеломил его. Стены были сделаны из черного оргстекла? Пол был выложен блестящей черно-белой плиткой, а потолок представлял собой зеркало. На проволочных подставках стояли причудливые серебряные вазы, полные непропорционально больших и черных искусственных цветов.

"Тотальный арт-деко, - подумал Уэстмор. - Далеко от ее мужа".

- Пожалуйста, сюда, мистер Уэстмор.

До него донесся скромный голос. Из холла открывалась потрясающая гостиная, но ни на изогнутых диванах, ни на проволочных стульях никто не сидел. Насыщенные сине-фиолетовые обои доходили до закругленного потолка. На одной стене висела абстрактно-экспрессионистская картина, которую он помнил по урокам истории искусств в колледже: размазанное пастельными полосами лицо, лицо, которое выглядело обнадеживающим, подавленным и отвратительным одновременно. Картина называлась "Этюд женщины номер один" Виллема де Кунинга и не была похожа на гравюру.

"Если это оригинал, - понял он, - то это чертовы десять миллионов долларов, висящие на стене".

Сквозь необычно узкий дверной проем он увидел солнечный свет.

- Сюда. Обещаю, что не укушу.

Уэстмор вышел на закрытый балкон, освещенный тусклым солнечным светом; ему почти пришлось прикрыть глаза.

"Это странное место", - подумал он.

Балкон был вовсе не под открытым небом; вместо этого он был полностью закрыт прозрачными защитными кирпичами.

- Вы в пентхаусе, но вам не нужен вид на залив? - спросил он, не раздумывая.

Женщина, смотрящая на него снизу вверх, была очень красивой, выдержанной и зрелой. Далеко за сорок, но в хорошем, ухоженном состоянии. Вивика Хилдрет сидела в одном из знакомых стульев с серебряной проволокой, которые, казалось, парили в воздухе. Уэстмор ожидал кого-то более чопорного, но все было наоборот.

"Думаю, повседневная одежда для богатых".

Она сидела, скрестив ноги, одетая в черные кашемировые шорты, замысловатую темную шаль с узором Пейсли вокруг черной футболки с белыми печатными буквами, на которых было написано "РОТКО". Футболка была завязана узлом, обнажающим плоский и очень загорелый живот. Черные шлепанцы с бриллиантами - Господи! - на бретельках. Ногти на руках и ногах блестели лаком с вкраплениями сусального золота.

"Вот человек живет", - подумал Уэстмор.

- Я люблю солнце, мистер Уэстмор, - сказала она о прозрачных блоках безопасности, - но мне не нравится, когда меня видят.

- Увидят ли вас люди на сороковом этаже?

- Эти ужасные пляжные самолеты! С рекламными баннерами? Боже!

Это был забавный комментарий, но...

"Она серьезно?"

- Тогда как вы загорели? В салоне?

- У меня здесь солярий, - она посмотрела на свои ноги, затем на руки. - Он работает хорошо. И в любом случае, я надеюсь, что вам нравится мой дом. Большинство людей находят его освежающим.

"Это бельмо на глазу".

- Он разнообразен и уникален, - сказал он вместо этого.

Ее изящная рука велела ему сесть. Проволока покачнулась, когда он положил задницу на прозрачную пластиковую подушку стула, полную ярко окрашенных гусиных перьев.

- И спасибо, что пригласили меня сюда... и за деньги тоже спасибо.

- Итак, вам нужны деньги, - скорее сказала она, чем спросила. - Думаю, всем они нужны.

Ее голос был холодным, но нежным. Мягкие светлые волосы свисали прямо до ключиц. Она сидела изящно, ее лицо было спокойным, но миртово-зеленые глаза были напряженными. Все это придавало ей экзотический вид, а не возрастной; она была загадочной и поражала своей причудливостью. Уэстмор подумал о Лорен Хаттон или Жаклин Биссетт, одетых для готического клуба.

- Я не бедный, но...

- Но у вас на стене нет де Кунинга, - закончила она, улыбаясь.

Он усмехнулся.

- Нет, мэм, определенно нет.

- Я видела, как вы смотрели на это... - элегантный палец указал вверх, на зеркальный потолок в гостиной. - ...в отражении. Если вы любитель искусства, не стесняйтесь заглянуть в кабинет, прежде чем уйти. Там полно замечательных произведений искусства.

- Я сделаю это, - почти заикался он. Начало было странным. - Но ваш декор меня удивляет. То немногое, что я читал о вашем покойном муже, говорит мне, что он был большим поклонником архитектуры и дизайна в стиле готического возрождения. Однако это полная противоположность, насколько это можно понять.

- Так вы видели особняк Хилдрета?

- Нет, не видел. Я никогда даже не слышал об этом, пока не получил ваше письмо. Но я помню, что читал в газете что-то очень краткое об этом, когда... когда трагедия произошла несколько недель назад. На Проспект-Хилл. Насколько я помню, в статье не упоминался особняк по имени.

- Нет, и я им даже не заплатила.

Ее прямота успокоила его. Даже в наши дни у богатых были свои закулисные каналы, позволяющие скрывать детали семейных преступлений от всеобщего внимания.

Когда она повернулась, ее стул заскрипел. Она указала ему за спину. Но при этом ее поза еще больше подчеркивала ее телосложение, поворот талии, который плотнее притягивал футболку к груди. Уэстмор - с первого взгляда - был очарован ею. Скрещенные ноги, натянутые в промежности шорты, грудь, явно лишенная бюстгальтера, выделялась в головокружительном видении. Шлепанец за двадцать тысяч долларов висит на загорелой, идеально ухоженной ноге. Уэстмор почувствовал нелепое возбуждение. Даже тонкие линии ее наклоненной талии были привлекательны. Некоторые женщины среднего возраста хорошо носили одежду; эта носила ее как норковую шубу.

"Могу поспорить, что она заплатила больше за пластические операции, чем за де Кунинга".

Но она указывала ему за спину, поэтому ему пришлось отвести взгляд.

- Я бы предложила вам выпить, но мои люди говорят, что вы трезвенник.

Вот и полетела первая граната. Он никогда не лгал об этом.

- Я алкоголик, миссис Хилдрет. Всегда им буду. Но я не пил уже три года.

Она указывала на бар, стеклянную стойку на подставке из серебряной проволоки. Перед причудливыми искривленными бутылками стояли в ряд черные рюмки.

- Хотя мне нравятся эти рюмки.

Она встала, подошла настолько скромно, насколько это возможно в шлепанцах, и взяла одну из рюмок. Уэстмор продолжал украдкой поглядывать на ее телосложение, аккуратные линии плеч и спины, пышную грудь. Вся эта упругая, загорелая, сияющая кожа. Бабочки в его животе опустились к паху, а затем он огрызнулся:

"Какого черта со мной не так! Я жажду женщины на пятнадцать лет старше меня, которая к тому же является моей денежной перспективой! Посмотрите, сможете ли вы добиться бóльшего непрофессионализма?!"

Она тонко улыбнулась и вложила одну из рюмок в руку Уэстмору.

- Это оникс. И я рада, что вы бросили пить, я тоже. Лучше всего перенаправить деструктивные занятия на удовольствия... естественные.

"Ух ты, - это все, что он мог думать. - Да, ты права. Я не занимался этим уже год..."

Он наблюдал за ее икрами, за этим женственным изгибом, пока она возвращалась на свое место.

- Спасибо за рюмку. Она прекрасна.

- Мой муж был таким же. Он никогда не пил, никогда не употреблял наркотики. Секс был его опьянением.

"Ух ты", - снова подумал Уэстмор.

Он начал что-то говорить, но она его перебила.

Последовала более откровенная прямота.

- Я хотела бы купить ваше доверие, мистер Уэстмор.

"Детка, оно как раз продается".

- Я могу гарантировать свою честность, мэм. Это частная работа. Я больше не гонщик новостей. Но я все еще не уверен, что вы от меня хотите. Вы хотели бы нанять меня, чтобы написать книгу об особняке вашего мужа? Хотите, чтобы я написал его биографию?

- Ничего подобного. Но сначала мне нужно ваше доверие, - она наклонилась, покачивая грудью, и протянула ему толстый конверт.

Он мог сказать, что это деньги, просто почувствовав их.

- Вы уже заплатили мне щедрый гонорар.

- Откройте это.

Уэстмор чуть не упал со стула. Еще больше полос наличных.

- Это двадцать пять тысяч долларов в дополнение к вашему гонорару. Вы можете оставить себе и этот конверт, даже если не возьметесь за работу. Мне нужно сразу сказать вам кое-что, что вы должны согласиться не разглашать.

Уэстмор больше не мог этого терпеть, поэтому просто сказал то, что было у него на уме.

- Миссис Хилдрет, смотрите. Я хочу денег так же сильно, как и любой другой парень, но... Это безумие. Вы меня знаете последние десять минут. Теоретически я мог бы сказать да, взять эти деньги и при этом продолжать трепаться.

- Не глупите! Там также есть договор о неразглашении!

- Что? - он посмотрел, вытащил и прочитал.

Довольно коротко и сухо. Но эта женщина определенно серьезна.

- Подпишите, и деньги ваши. И если вы растреплете то, что я собираюсь вам сказать, вы очень, очень пожалеете.

Он не мог удержаться от улыбки.

- Это угроза?

- Это хладнокровное обещание, мистер Уэстмор. У меня не просто есть адвокат. У меня есть юридическая фирма, и если вы нарушите это доверие, они похоронят вас так глубоко, что вы не увидите света лет сто.

Она не улыбалась.

- Я верю в это, - сказал он и подписал соглашение.

Он отложил деньги, оцепенев от неверия.

Вивика смотрела на него, ее глаза внезапно посмотрели в сторону.

- Я готов, - сказал Уэстмор.

- Вы уже несколько раз упоминали моего "покойного" мужа. Что ж, мистер Уэстмор, я не верю, что он мертв. Никаких доказательств на этот счет нет.

Уэстмор нахмурился.

- Я прочитал некролог. Самоубийство.

- Это подделка.

Уэстмор сел более настороженно.

- Вы имеете в виду, что вы...

- Деньги решают вопрос. Я заплатила нужным людям, чтобы они подготовили некролог и выводы полиции.

- Так кто же лежит в могиле вашего мужа? Кого похоронили через неделю после самоубийства?

- Не мой муж. Мои люди уверяют меня в этом.

Уэстмор потер лицо.

- Ходят слухи, что ваш муж убил топором целую кучу невинных людей...

- Никто не невиновен, мистер Уэстмор. Поверьте мне, ни один из тех людей в этом доме не был невиновен.

- Хорошо. Что именно вы хотите, чтобы я сделал?

- Выясните, что произошло той ночью. Я верю, что мой муж еще жив. Я верю, что он все еще в том доме.

Взгляд Уэстмора теперь казался таким же далеким, как и ее взгляд. Он мог смотреть на нее только сквозь туман.

- Вы репортер. Сообщайте. Мне. И я хочу, чтобы вы следили за другими людьми, которые будут там.

- Будут ​​где?

- Особняк Хилдрета. Я наняла еще нескольких людей для расследования событий той ночи.

"Другие люди? Еще репортеры? Господи, надеюсь, что нет".

Он уже предвидел, что надвигается плохая сцена.

- Это было пару недель назад, да?

- Да. Ночью третьего апреля.

- И вы думаете, что ваш муж все еще в том доме?

- Я верю, что он может быть там, - она дала ему карточку. - Это номер моего мобильного телефона. Вы можете позвонить мне в любое время, и Карен тоже будет в вашем распоряжении. Еще в доме есть много визуальных доказательств. Не торопитесь их исследовать. Это будет немного изнурительно, но ... вот для чего я вас нанимаю.

- Какие визуальные доказательства?

- DVD-диски и цифровые мастер-кассеты. Мой муж владел бизнесом по производству фильмов для взрослых. Некоторое время назад он выкупил компанию и перенес ее студию и офисы в особняк. Я говорю о порнографии, мистер Уэстмор. Мой муж был очень сексуально помешанный мужчина. Он окружил себя сексуальной энергией.

"Да, это очень странно, ладно. Эта женщина платит мне кучу денег за... просмотр порно?"

- Не делитесь ничем эксклюзивным, что вы обнаружите, с другими; это очень важно. Я доверяю только Карен и Маку, моему охраннику. В остальных я не уверена. У меня нет причин доверять им. Они все куча репортеров тоже.

"Я знал это".

- Что вы можете рассказать мне об особняке?

- Это... неописуемо. Это не похоже ни на что, что вы когда-либо видели. И у него... богатое прошлое, которое, я уверена, вы откроете для себя по пути, - затем она улыбнулась.

Было слишком много поворотов и слишком быстро.

- Миссис Хилдрет, вы платите мне очень много денег, и я до сих пор не совсем понимаю, чего вы от меня хотите.

- В конечном счете, я хочу знать, где находится мой муж, и, помимо этого, я хочу знать пределы его одержимости. Мой муж готовился к чему-то, что, по его мнению, должно было произойти в будущем. Я хочу знать, что именно, к чему он готовился. И я хочу знать, когда. Помните об этом превыше всего.

В этот момент все, что мог сделать Уэстмор, - это откинуться на спинку стула. Он поднял руки вверх.

- Я не знаю, что вы имеете в виду.

Когда Вивика Хилдрет слегка повернула голову, ее лицо скрылось во тьме.

- Я не верю в дьявола, мистер Уэстмор. Но мой муж верил.

У Нивыска не было чувствительности, и он был благодарен за это. Однако он видел достаточно, чтобы поверить всему этому. Как он мог этого не сделать? В Ниневии его отправили на место расположения Библиотеки Ашшурбанипала - в восьмидесятые годы, перед войной в Ираке, - и он не смог изгнать что-то из местной женщины, которая говорила на языке, похожем на зраэтический, первый протодиалект Скинии Божией. Предположительно, на этом языке говорили до Адама и Евы. Нивыск стоял там в своем католическом одеянии, держа в руке "Обряды экзорцизма", а затем наблюдал, как молодой курд лет двадцати с небольшим вытягивал ядовитую эндоплазму из глаз женщины, после чего ее вырвало кучей живых лягушек. Нивыск вспомнил имя молодого человека - Саид. И вспомнил эффект его служения. Местную женщину вылечили на месте, оставив Нивыска стоять там - пораженная неудача.

Он видел все это и многое другое.

Он остановил фургон на станции Ситго, как только съехал с шоссе номер 275.

"Я не знаю, куда я еду", - с усмешкой понял он.

Он бы даже не согласился на эту работу; ему нравилось думать о себе как о пенсионере, работающем неполный рабочий день. И в деньгах он на самом деле не нуждался - он заработал их много на своих книгах, даже после того, как пятьдесят процентов отдал церкви. Но было что-то в приглашении этой женщины...

А Нивыску, по правде говоря, было скучно.

Он ездил на длинном фургоне "Форд", белом и безопасном. Он свернул не туда и оказался в этом грязном пляжном городке. Несколько строителей заправляли свои грузовики, один кивнул ему, как будто они были товарищами по одному делу. Конечно, сейчас, с потрепанным фургоном и взлохмаченной бородой, Нивыск сам мог бы сойти за деревенщину. Эта мысль позабавила его:

"В твоем грузовике полно инструментов. Потрудись угадать, чем же наполнен мой грузовик?"

Его имя было Александр. Он был ростом шесть футов пять дюймов, ему было шестьдесят лет. Столько полевых работ для епархии сделало его суровым и жестким. Не типичным священником.

"Видели бы они меня сейчас, - подумал он, поймав свое отражение в зеркальном стекле заправочной станции. - Я похож на кого-то из ZZ-Top".

Седые волосы до низа ребер и более седая борода до грудины. Рабочие ботинки, выцветшие джинсы, мешковатая футболка. Бóльшую часть времени он одевался именно так; консультант в доме приходского священника по психическому здоровью в Ричмонде сказал ему, что это доказательство его раскаяния, согласованное усилие с его стороны казаться непривлекательным "для других... э-э-э... тех, кого вы могли бы привлечь к вам в похотливом смысле", отсылка к его слабости. Борода и длинные волосы тоже. На протяжении десятилетий он носил короткую стрижку и был чисто выбрит, за исключением усов.

"Наверное, я совсем не в себе", - подумал он.

Единственное, что ему не подходило, это большой черный крест на шее.

Пара средних лет, идущая пешком, спорила: блондинка в аметистовом ожерелье и парень с козлиной бородкой в ​​футболке с надписью JOY DIVISION. Они держались за руки, но выглядели так, будто терпеть не могли друг друга.

"Их лучше не спрашивать", - подумал Нивыск.

Внутри, когда он платил за бензин, старик за стойкой с крестом посмотрел на него, Нивыск спросил:

- Не могли бы вы сказать мне, как найти Проспект-Хилл? Я ищу место под названием особняк Хилдрета.

- Понятия не имею. Следующий в очереди!

"Ах да, - подумал Нивыск и задумался над первой Книгой Петра. - Чти всех людей. Люби братство".

Бог с тобой в любом случае. Когда он вернулся на улицу, пара стояла у насосов, обнимаясь и целуясь.

- Я чертовски обожаю тебя, - прошептал женщине парень с козлиной бородкой.

Это было быстро. Любовь везде. Нивыск спросил:

- Прошу прощения, но вы слышали о Проспект-Хилл? Я пытаюсь найти...

- Особняк Хилдрета? - спросила женщина, зеленые глаза засияли, как изумруды.

- Да, - сказал Нивыск. - Хорошая догадка.

Парень с козлиной бородкой надвинул на нос очки в проволочной оправе.

- Это довольно известное место... и это единственное здание на холме. Сверните налево на Проспект-Хилл-роуд от шестьдесят шестой улицы, и вы попадете туда. Но как только вы доберетесь туда, вас больше никогда и никто не увидит.

Брови Нивыска нахмурились.

- Там привидения, - добавила девушка.

- Мы шутим! - сказал парень. На предплечье у него была татуировка с надписью: ПОВТОРЕНИЕ - ТВОЙ ВРАГ: - В прошлом месяце там произошло массовое убийство. Странный богатый парень зарубил топором кучу гостей дома.

Теперь Нивыск улыбнулся.

- Итак, я это слышал. Спасибо за указания, - Нивыск неосознанно поиграл с большим крестом на шее. - Позвольте мне оставить вас сейчас с этим: "Не бойтесь, держитесь спокойно и увидите спасение Господне". О, и обойдут вас стороной дьявольские лучи.

- Круто, - сказал парень.

- Почему вы идете в особняк Хилдрета? - спросила девушка.

- Я демонолог и исследователь технических паранормальных явлений, - сказал Нивыск, вернулся в свой фургон и уехал.

Через пять миль и мост позади себя Нивыск заметил крошечный дорожный знак на дороге, ведущей на Проспект-Хилл-роуд. Потом он поморщился над выбоиной, услышал, как сзади что-то цокнуло.

"Вероятно, это приточные трубки хроматографа, - опасался он. - Или мой барометр за 50 000 долларов".

Затем он увидел еще один знак: ШОССЕ 666.

"Вы, должно быть, издеваетесь!" - подумал он.

Он недоверчиво взглянул на карту и увидел, что дорога действительно существовала, но, к счастью, вела в другое место. Затем он замедлил ход в правой полосе, ожидая своего поворота.

Мусульманин лет девятнадцати или двадцати путешествовал автостопом. Глаза Нивыска встретились с ним, и он почувствовал, как что-то сжалось в его груди. Попутчик напомнил ему молодого курда, изгонявшего демонов из женщины в Ниневии, мальчика по имени Саид. В голове словно туманилось воспоминание: как, когда обряд закончился, мальчик улыбнулся младшему, стройному и гораздо менее лохматому Нивыску. Как их глаза встретились. Безмолвное приглашение прозвучало на губах курда, и какой обидой показались его глаза, когда Нивыск вздохнул и отвернулся.

Нивыск коснулся своего креста.

"Спасибо, Боже, что дал мне силы никогда не нарушать свои обеты..."

Он знал, что связь была полностью отключена, но, похоже, его подавленное либидо бушевало последние несколько дней - с тех пор, как он получил письмо от Вивики Хилдрет.

Куда бы он ни пошел теперь, казалось, что на него направлена ​​похоть из стольких широко открытых глаз.

Он закусил губу и поехал дальше, наблюдая, как мальчик исчезает в обзоре заднего вида.

Он на какое-то время отключил свой разум.

"Этого не может быть", - пожаловался он себе позже, но все равно резко повернул налево.

Он знал, что приближается северная межштатная автомагистраль, и не похоже, что там осталось место для слишком большого количества поворотов. На карте дороги тоже не было, но запись в телефонной книге была. Может быть, эта парочка на заправке прямо сейчас смеется над стариком... Но как только он потерял веру, менее чем в сотне футов вверх по гравийной дороге, на которую он только что свернул, появился изогнутый знак: ПРОСПЕКТ-ХИЛЛ-РОУД.

"Зачем ставить здесь этот чертов знак! Он должен быть на углу, ну, там, где люди смогут его ВИДЕТЬ!"

Затем в его голове мелькнула еще одна диссоциированная мысль.

"Или, возможно, они не хотели, чтобы люди его видели..."

Дорога вилась через густой лес, полный плакучих ив и очень странных, очень высоких сосен. Он не заметил ни одной пальмы, которой славилась Флорида. Испанский мох свисал с ветвей деревьев, обрамляющих дорогу, создавая зеленую завесу.

"Кто построит дом - или, тем более, особняк - посреди леса?"

Дорога продолжала виться вверх и, казалось, становилась все уже. Ветви, похожие на руки скелета, царапали боковые панели фургона, а над головой, более широкие, ветки пересекали дорогу, соединяясь, образуя паутинный туннель, фильтрующий солнечный свет. Вскоре Нивыск убедился, что едет не по той дороге, когда его наконец вытащило на зеленую поляну, окруженную кольцом деревьев.

А там, словно в засаде, стоял особняк Хилдрета.

"Боже мой, он огромный..."

Нивыск замедлил скорость, затем остановился, чтобы посмотреть на это место. Перед ним предстала готическая необъятность: пять этажей серого кирпича, смотрящие назад. Витражи блестели, как причудливые темные драгоценные камни; расположенные каменные веранды казались спрятанными в тяжелых стенах. Были ли высокие угловые стойки здания железными? Он предположил, что на замысловатых карнизах сидели декоративные горгульи, похожие на преображенных ворон. Эркеры с покатыми шиферными полукровлями выступали из восточного и западного крыльев первого этажа, а витражи ромбовидной формы располагались по бокам центральной конструкции особняка. Парапеты с обеих сторон простирались над наклонными мансардными окнами пятого этажа, увенчанными шипами.

Нивыск, хоть он и не был экстрасенсом, чувствовал, как дурное предзнаменование нависло над этим местом, словно мутное облако.

Он действительно вышел из фургона, чтобы посмотреть дальше, на расстоянии еще ста ярдов. Ощущение в животе и просто то, как солнце было наполовину закрыто самой высокой вершиной особняка, напомнили ему о времени, когда он был в Иерусалиме, к северу от Дамасских ворот. Там ему удалось изгнать нечистую силу - из младенца, - и когда он поднял глаза, он увидел аналогичную тьму прямо над тем местом, где, вероятно, был похоронен Христос. Теперь он закрыл глаза, но все еще мог видеть солнечный свет сквозь веки, и молился:

- Да, Боже, на этот раз мне действительно понадобится мужество. Пожалуйста, дай мне смелости.

Когда он снова открыл глаза, то заметил, что массивная арочная дверь дома теперь открыта. Кто-то стоял под краеугольным камнем и махал ему рукой.

- Я польщена, что вы находите меня привлекательной, - сказала Вивика Хилдрет, сузив глаза. Она распрямила ноги, а затем снова скрестила их на проволочном стуле. - Всем нравится, когда ими восхищаются, даже если они ведут себя так, будто это по-другому.

Уэстмор чуть не упал со стула. Внезапность комментария - полная смена темы - поставила его в замешательство. Он покраснел, потому что знал, почему она это сказала.

- Я... прошу прощения. Кажется, я... смотрел на вас. Я не хотел этого делать.

- Может быть, пристально смотрели. Не волнуйтесь, мистер Уэстмор. Мне от этого только лучше. Большинство мужчин я отталкиваю.

К этому моменту Уэстмор уже привык к неловкости этого дня.

- Я не знаю почему. Вы очень интересная женщина.

Она сняла шаль с узором Пейсли, ее грудь расцвела под футболкой. Он догадался, что она сейчас его явно дразнит.

- Вы очень интригующий человек. Жаль, что у нас нет ничего общего.

Теперь все, что Уэстмор мог сделать, это покачать головой и рассмеяться.

- Да ладно! А де Кунинг?

- Не говоря уже о том, что я бы никогда не изменила своему мужу. Но если вы сможете доказать, что он мертв... кто знает, что нас ждет в будущем?

"Я не верю этому..."

Ее голос стал тише.

- Знаете ли вы, что ждет нас в будущем?

- Нет, я не знаю.

- Ну что ж. Время... покажет, - выступающая вперед грудь предшествовала ее словам - ясноглазая поп-баронесса в шлепанцах. - Странный день, да, мистер Уэстмор?

- Да.

Она встала и рукой предложила выйти.

- Вас ждет очень странная неделя. Удачи.

"Я понял, это значит, что я ухожу".

Он поднялся и снова пожал ей руку, почувствовав треск статического заряда, когда их кожа соприкоснулась.

- Как я уже сказала, вместе с вами в доме будут еще люди, но помните, на кого вы работаете.

Уэстмор поднял бровь.

- Я думал, что работаю на вас.

- Вы да, и все, что вы обнаружите, пока живете в особняке моего мужа, - все, что связано с... вы не должны делиться этим ни с кем другим. Сообщайте мне лично. Со мной всегда можно связаться по мобильному телефону. И вы не должны давать номер кому-либо еще.

- Понятно, - сказал Уэстмор, но он все еще мало что понимал.

"Думаю, она хочет, чтобы я разузнал все, что мог, о том, что произошло той ночью, и выяснил, кем является ее муж".

Однако это был мешок с сюрпризами, и он это уже понял. В данный момент он практически ничего не знал о Реджинальде Хилдрете... за исключением того, что его некролог был подделан. И он не мог ничего рассказать никому, если бы не хотел, чтобы адвокаты Вивики сбросили глубинную бомбу прямо в середину его жизни. Она сказала все это минуту назад: это будет очень странная неделя.

Она проводила его в прихожую.

- Я бы хотела, чтобы вы начали завтра. Это приемлемо для вас?

- Конечно.

- Я рада. Тогда идите готовиться. Карен отвезет вас домой. Когда она заберет вас обратно, она даст вам кое-какие вещи, а также ответы на любые поверхностные вопросы, которые вы можете ей задать. Она останется в особняке тоже.

- А вы? - Уэстмор спросил следующий вопрос, а затем пожалел, что это сделал. Его реактивный флирт был дилетантским, совсем не похожим на ее. - Вы будете в особняке?

- Я никогда не заходила в этот дом, мистер Уэстмор, - сказала она и ушла.

Переходя улицу, Уэстмор вспомнил, что она сказала ранее, о теме его работы: "Мой муж готовился к чему-то, что, по его мнению, могло произойти в будущем. Я хочу знать, к чему именно он готовился. И я хочу знать, когда это произойдет. Помните об этом превыше всего".

- К чему, черт возьми, готовился этот псих? - пробормотал он про себя.

Затем он похлопал по конверту в кармане, пачке денег и еще кое-чему.

"Какая разница?"

Он не был сильно недоволен этим признанием.

"По крайней мере, я честен, когда не отрицаю, что журналисты делают практически все за деньги".

- Я очень нуждаюсь, брат, - сказал очень грубый голос. - Мне может пригодиться все, что ты можешь дать.

Уэстмор оглянулся и никого не увидел. Темнело. Затем он посмотрел вниз и увидел грязного, взлохмаченного человека, сидевшего за мусорным баком рядом с автобусной остановкой, и Уэстмор был рад, что ему не придется стоять здесь сегодня.

Слезные глаза умоляли его.

- Мне прострелили ногу в Ираке.

Уэстмор сомневался в этом; нога, торчащая из испачканных шорт, оказалась зараженной грязными иглами.

- Конечно, - сказал он и полез в карман.

"У меня с собой дохрена денег", - напомнил он себе.

Затем он дал бомжу купюру в сто долларов.

- Это все, что у тебя есть?

"Господи, - подумал Уэстмор и пошел дальше. - Посмотрим, она сказала, что встретится со мной в устричном баре, а не в других местах".

Он посмотрел сквозь темное зеркальное стекло и увидел Карен, сидящую за красивым баром из вишневого дерева. Тогда ему пришло в голову, что он не заходил сюда уже три года. Ему всегда нравилось это место из-за его шикарного интерьера, темноты - ему было труднее увидеть свое отражение в зеркале за полками с выпивкой.

Несколько столиков были заняты, но сам бар стоял пуст, если не считать Карен.

"О, это просто здорово, что она заняла это место", - подумал он.

Она откинула назад свою светлую челку и отхлебнула из нелепо большого бокала для мартини, наполненного светящимся голубым льдом.

Уэстмор вздрогнул, когда увидел, что стояло рядом с ней: два стакана, "Дьюар" со льдом и имбирный эль.

"Как же, черт возьми, она..."

Карен, казалось, смотрела в пространство, потягивая огромный напиток.

- Я вернулся, - сказал Уэстмор.

- Правильно ли я поняла? - она указала на два стакана рядом с ней.

- Да, но я больше не пью.

- О, я это знаю. Но ты всегда заказываешь виски и не пьешь его. В баре по соседству, где ты живешь? Каждый вечер? Это место называется "Неряшливая цапля". Но несколько лет назад ты бы пропустил имбирного эля и выпил восемь или десять бутылок "Дьюара". И здесь то же самое, верно? Этот устричный бар, в котором мы сейчас сидим? Ты раньше сюда часто приходил, не так ли?

- Да. И раньше я часто уходил отсюда. Я очень рад, что бросил пить, - Уэстмор со вздохом сел.

По той или иной причине встреча с Вивикой, какой бы захватывающей она ни была, теперь оставила его утомленным.

- Итак, если ты пытаешься бросить пить...

- Не пытаюсь, - поправил ее Уэстмор. - Я бросил.

Он знал, что будет дальше.

- Тогда почему ты все еще ходишь в бары? Зачем ставить перед собой выпивку? Думаю, иногда искушение будет непреодолимым.

- Это не так. И я делаю это, потому что это помогает мне думать. Я репортер. У репортеров есть свои странные ритуалы, - он взял стакан и всмотрелся в его янтарь. - Мне нравится смотреть на это. Мне нравится слышать, как звенит лед. Мне нравится его нюхать. Это проясняет мою голову, - он улыбнулся стеклу. - Это моя абстракция. Это мой хрустальный шар.

- Интересно, что ты это сказал. Один из людей в особняке - прорицатель по хрустальным шарам, - сказала она.

- Ооо...

- Возможно, у нее тоже есть свои ритуалы для себя, - Карен покрутила пальцем в стакане, а затем указала на виски Уэстмора. - Ты когда-нибудь видел в нем будущее?

- Не сейчас. Но раньше я видел. Раньше я смотрел в эти стаканы восьмидолларовой выпивки и видел свою смерть. Прямо возле автобусной остановки сидит бездомный человек. Он выглядит так, будто гниет. Раньше я видел такого парня, как это многое в моем будущем.

- Ну, это круто. Хотя я могу это контролировать. Я не алкоголичка. Я верю, что все, что в меру, делает человека лучше.

"Детка, ты алкоголичка", - подумал он, когда увидел, как она допила мартини.

- Не существует такого понятия, как умеренность, только для меня. Уровень клинической зависимости от алкоголя составляет около пятнадцати процентов. Я один из этих пятнадцати.

Она с тоской отвела взгляд.

- Ложный романтизм, правда? Как у Хемингуэя? У всех творческих людей есть демон, который сильнее их.

- Это интересное наблюдение.

- И дай угадаю. Ты пьяница и у тебя проблемы с написанием статей.

Уэстмор улыбнулся.

- Эй, это отлично подмечено!

Она заказала еще мартини.

- На этот раз сыр с голубой плесенью в оливке, - довольно раздраженно сказала она хозяину. Затем Уэстмору: - Я рада, что ты можешь удержаться от искушения. Тебе понадобится эта сила.

Уэстмор понюхал свой напиток. Острые испарения пробудили его.

- Где? В доме? Или, извини, в особняке Хилдрета?

Она ничего не сказала. Она просто улыбнулась зеркалу за полками со спиртным.

Уэстмор заказал дюжину устриц в полураковине, а затем заметил ей:

- Значит, вы, ребята, следили за мной, наняли детектива? Не представляю, как еще вы могли бы узнать, что я приходил в этот бар, что я всегда заказываю "Дьюар" и не пью его, а также название моего местного заведения.

- Конечно, мы это сделали, - сказала она. - Вивика - осторожный человек. Она также решительная.

Уэстмор оставался в тихом недоумении. Травяной аромат ее волос постоянно доносился до него, отвлекая его.

"Хорошо, что мне нравятся головоломки", - подумал он.

Когда ему принесли тарелку с устрицами, Карен улыбнулась и спросила:

- Ты мне что-то не рассказал?

- Устрицы. Это правда, я их люблю.

- Ах, да? - она фыркнула от смеха. - Они меня чертовски возбуждают.

Резкость этого слова встряхнула его. Это звучало неправильно из уст человека, которого он воспринимал как чопорную и правильную деловую женщину. Еще более странным было то, что после этого комментария она вернулась к потягиванию напитка и смотрела прямо перед собой.

"Думаю, мне лучше не предлагать ей немного", - в шутку подумал он.

Вместо этого он съел чуть-чуть и сказал:

- Наверное, это просто психологическое.

- Ты не поймешь значения слова "психологический", пока не проведешь ночь в этом доме. Это место... заставит тебя внимательно и тщательно взглянуть на себя.

- Я не знаю, о чем ты говоришь, но, думаю, завтра узнаю. Так ты меня заберешь? Я бы взял такси, но не знаю, где это место.

- Я найду тебя, - она повернулась и наклонилась, пытаясь найти что-то на полу.

Уэстмор посмотрел на широкие загорелые бедра, раздвигающие черную юбку, на провал явно имплантированных грудей, когда сила тяжести толкнула их вперед.

"Это адский день для инсинуаций. Сначала Вивика практически напала на меня, а теперь у меня есть этот сексуальный пожарный кран, который забывается и говорит об устрицах как об афродизиаках".

Она протянула ему небольшой портфель.

- Вот некоторая информация о жертвах, если их можно так назвать. Резюме и постановочные фотографии, полицейские отчеты (в основном связанные с наркотиками) и отчеты о вскрытиях. Они все почти одинаковые.

- И большинство жертв были...

- Да, порнозвезды. Двое мужчин, остальные женщины - все очень привлекательные. Мистер Хилдрет любил окружать себя тем, что он называл "позитивной сексуальной энергией". Вот почему он купил компанию T&T. Он увидел в ней людей, ему понравилось, как они выглядят, поэтому он купил компанию. Затем он перебазировал ее в особняк.

- Порностудия в готическом особняке?

- Да.

Уэстмору пришлось спросить.

- Какое место ты здесь занимаешь?

- Я была бухгалтером компании.

- Ну, у тебя есть что-то вроде бухгалтерского взгляда.

Карен поняла.

- Да, мистер Уэстмор, я тоже была одной из этих кинодевушек. С двадцати до примерно двадцати пяти лет. После двадцати пяти в этом бизнесе тебя считают старой вещью.

Информация была еще интереснее, но Уэстмор задавался вопросом, какая от нее будет польза?

- Расскажи мне о Хилдрете. Были ли у него и Вивики дети?

- Боже, нет. Я не могу себе представить парочку менее приспособленных для детей.

- Сколько ему было лет? Как он выглядел?

- Ему было около шестидесяти лет. И он был высокого роста. Он был поразительно красивым мужчиной.

Уэстмор старался использовать прошедшее время, потому что не был уверен, знала ли Карен, что некролог Хилдрета был подделкой. Это было самое главное.

Она вытащила глянцевую фотографию размером восемь на десять дюймов и передала ему.

- Знакомься, Реджинальд Хилдрет.

Почти клише. Длинные, зачесанные назад темные волосы, "выдающаяся" седина на висках, очевидно, хорошая покраска. Испытывающие глаза, тонкие губы, вытянутое худое лицо.

"Веселый, но испорченный, - понял Уэстмор. - Он выглядит как фальшивый аттракцион".

- И ты думаешь, что этот парень убил всех этих людей? Топором? Почему? Потому что он был сумасшедшим?

- Не верь, что он сумасшедший, - Карен посмотрела прямо перед собой и допила очередной мартини.

- Я не знаю, и прости меня за резкость, но если парень рубит топором кучу людей - по мне, это довольно хороший признак психической нестабильности.

Ее ледяные голубые глаза медленно обратились к нему.

- Ты не знаешь, что такое нестабильность.

Несколько секунд она сохраняла невозмутимое выражение лица... затем улыбнулась.

"Вот как".

Уэстмор покачал головой, когда она заказала еще один мартини.

- Мистер Хилдрет не убил их всех, конечно, у него была только развязка, его последний акт. Кто-то другой убил тех проституток.

- Проституток?

- Проституток наверху, - она указала на портфель. - Там все есть. Думаю, их убил "Три-шара".

- Три-шара? - Уэстмор поморщился. - Это чье-то имя?

- Да, один из... актеров. У него было три яичка, какая-то генетическая особенность. Идеально подходит для порнобизнеса.

Разум Уэстмора помчался усваивать информацию, но прежде чем он успел задать следующий вопрос, она снова указала на портфель.

- Его отпечатки пальцев были найдены на ножах в гостиной. Они все там, в отчетах полицейских. Отпечатки пальцев Хилдрета были найдены на топоре.

- Где... - начал он, потом подумал: "Осторожно!"

- Где был похоронен Хилдрет после самоубийства?

- Кладбище на его частной собственности.

"Это шикарно", - подумал Уэстмор.

- Другим парнем был Джаз.

- Другой... ох, другой мужчина-жертва?

- Точно. Джаз был еще одним выдающимся актером. У него был член, как сосиска размера ХХL.

"Матерь божья".

Она продолжила:

- Было почти забавно, как можно было определить, кто есть кто, только по частям тела - двоих из них обезглавили, расчленили и так далее. С женщинами, конечно, было не так просто, но их можно было отличить по их силиконовым сиськам и "кискам". А парни? Одному отрубили голову, а другого разрубили пополам. Но по их членам можно было определить, какое тело какое.

Уэстмор был ошеломлен сочетанием ужасных образов и ее внезапным переходом к распутным анатомическим существительным. Он не мог ответить несколько мгновений, но очевидное пришло в голову довольно быстро.

- Как ты это узнала? - спросил он очень медленно.

- Я была той, кто обнаружил тела, - сказала Карен. Она не вздрогнула от такого признания. - На следующее утро я поехала на работу, как всегда. Сразу после восхода солнца. Я вхожу в дом, а там это. Все мертвы, все зарезаны. Повсюду была кровь, и она все еще была влажной.

Разум Уэстмора пошатнулся.

"Хилдрет превратил это место в бойню, и я должен выяснить все, что произошло той ночью".

Это похоже на отправку в лагерь смерти после того, как все заключенные были сожжены. Внезапно эта работа мечты потеряла свой блеск, даже несмотря на деньги.

Повисла тишина. Ему было неловко здесь, в темном баре, и все это маячило перед ним. Бармен стоял на другом конце и разговаривал с чистильщиком устриц. Уэстмор чувствовал себя изолированным от всего, как будто немногие люди вокруг него находились в другом плане существования, а он смотрел куда-то еще. Его взгляд упал на полный стакан виски - его хрустальный шар - и в этом золотистом льду он увидел что-то хаотичное, но неопределимое.

Он вздрогнул, когда рука Карен коснулась его бедра. Ее пальцы сжались, а затем скользнули на дюйм к его промежности.

- Что ты...

Ее пьяный взгляд смотрел вдаль, но очень сосредоточенный и жгучий.

"Конечно, она пьяна, - рассудил он. - Конечно, из-за этого она наполовину сошла с ума. Ведь это она обнаружила тела..."

- В чем дело? - спросила она.

Он собирался схватить ее руку и оттолкнуть ее. Ему стало неловко, на грани...

- Не волнуйся, никто не видит, - пальцы поработали выше на внутренней стороне бедра. Потом она сказала: - Смотри.

Уэстмор посмотрел вниз. Она подтянула черную юбку и еще больше раздвинула бедра. Никаких трусиков там не было.

"Фантастика. Пьяная нимфоманка".

- Позволь мне сейчас отвезти тебя домой. Мы сделаем это у тебя дома.

Наконец слова вырвались из уст Уэстмора.

- Это безумие. Что ты делаешь?

- Я пристаю к тебе. Это Флорида, помнишь? Все мужчины - любители шлюх, все женщины - шлюхи.

- Я не помню, чтобы когда-либо видел такое одобрение в Департаменте туризма Флориды, - и снова его мысли подсказали ему оттолкнуть ее руку, но вместо этого он просто сидел там.

Теперь она открыто ласкала его промежность. Желудок Уэстмора свело от безумного возбуждения.

- В чем дело? Это противоречит твоим чувствам морали? - пошутила она убаюкивающим шепотом. - Ты никогда не снимал женщину в баре и не трахал ее?

"Я это делал, и это всегда была ошибка".

Все еще смущенный, он оглянулся и увидел, что бармен и чистильщик устриц все еще находятся слишком далеко, чтобы их можно было увидеть или услышать.

- Давай пойдем к тебе в машину.

Здравый смысл поддержал его в этой борьбе против бывшей проститутки, снимавшейся в порно, а теперь бухгалтера его нового босса. Он схватил ее руку, положил ее ей на бедро, затем одернул подол ее юбки.

- Мы оба работаем на одного и того же человека...

- Моральные принципы? - она невнятно рассмеялась.

- Ага, - он оставил деньги на стойке и поднялся, схватил небольшой портфель, который она принесла. - Сегодня вечером мне нужно провести кое-какое исследование.

- Конечно. Правильный репортер.

- И я поеду на автобусе обратно. Ты слишком пьяна, чтобы отвезти меня или себя куда-нибудь, - он вытащил свой сотовый телефон. - Позволь мне вызвать тебе такси.

- Не обязательно, - она лениво посмотрела на свой напиток, который был почти готов. - Сегодня я останусь в гостевой комнате Вивики. Завтра я заберу тебя и отвезу в особняк.

- Великолепно, - из-за неудобной ситуации его слова стали неестественными и фальшивыми. Он просто хотел уйти. - Увидимся завтра, - а затем он быстро пожал ей руку и вышел.

"Невероятно, - подумал он. - Я липучка для чудаков".

Порыв облегчения, когда он взглянул на часы: автобус приезжал сюда только раз в час, но ему пришлось ждать всего пять минут. Город остыл, когда зашло солнце. Машин было видно очень мало. Улицы казались донельзя тихими.

Сцена с Карен его обеспокоила; в дни, когда он пил, он был бы во всем этом. Но все, что у него осталось сейчас, - это оцепенение возбуждения и удивление. Пикапы в баре больше не были в его стиле; это казалось банальным, ребяческим.

- Кто-то другой обязательно ее сегодня трахнет, - прогремел голос.

Это был бомж, все еще сидевший на месте возле мусорного бака на автобусной остановке.

- Ты бы видел ее в порнухе.

- Откуда ты знаешь, что она снималась в кино? - Уэстмор раздраженно выпалил.

Здесь мужчина не мог услышать их разговор в баре.

- Я знаю много дерьма, чувак, - его лицо было тенью ниже уровня талии Уэстмора. - Иногда кто-то мне что-то рассказывает.

- Да? Кто же?

- Твой отец.

Уэстмор на мгновение зажмурился.

- Мой отец умер.

- Я знаю.

"Конечно, да".

- Я удивлен, что моя мать не сказала тебе, что она тоже мертва.

Бомж помолчал.

- Я этого не знал.

Уэстмор оставил это без внимания. Его мать была жива и здорова и жила в Сан-Анджело, штат Техас.

- Послушай, чувак. Я знаю, что тебе нужна помощь. Я был бы рад позвонить в округ и узнать, где находится ближайшее убежище.

- К черту это. Дай мне еще денег. У тебя полно этого дерьма.

Бездомные сумасшедшие, казалось, всегда выбирали Уэстмора - они всегда это делали. Но он ничего не мог для этого сделать. Автобус в центре города скрипнул, его двери распахнулись. Когда Уэстмор поднялся на борт, бомж продолжал каркать:

- Эй! Эй! - но это больше походило на лай собаки.

Уэстмор сел и заплатил. Бомж продолжал кричать.

- Здесь приземляется все больше и больше этих сумасшедших парней, - сказал водитель. - Каждый год больше.

- Ммм, - пробормотал Уэстмор. Теперь у бомжа была практически истерика. - Даже не могу понять беднягу.

- Ты собираешься в особняк?

Уэстмор остановился в проходе и обернулся.

- Что?

Водитель трогался с места.

- Это безумие.

Он кричал:

- Повеселись там!

Уэстмор сел, чувствуя себя отвлеченным и больным. Он снова посмотрел в окно, присмотрелся и моргнул.

В тени бомж уже не казался бомжом. Лицо под капюшоном казалось сильно наклоненным - клином - с отверстием для носа и блестящими зубами сквозь безгубый рот. Тьма, чернее тени, светилась в глазах, словно ножевые порезы в мясе. Руки поднялись, когтистый палец указал на Уэстмора, когда автобус с грохотом уехал.

- Отец Нивыск?

- Просто... Нивыск, - поправил он.

- О, да. Спасибо, что приехали. Большинство остальных уже здесь.

Нивыск знал большинство из них, за исключением того гораздо более молодого человека, который его пригласил.

- Я Мак Колмс, - последовало восторженное вступление. - Сейчас я отведу вас в Южный атриум. Особняк большой и поначалу сбивает с толку. Но вы во всем разберетесь. Держу пари, что вся эта затея окажется взрывной.

"Юноша, - сразу подумал Нивыск. - Огонь в глазах. Он думает, что это развлечение".

- Вы экстрасенс? - спросил он, но серьезно в этом сомневался.

- Нет, сэр. Я просто охранник. Я останусь в доме с вами, ребята, просто чтобы проверить территорию, сигнализацию и все такое. Я работаю на Вивику.

Коротко стриженный, мускулистый, быстро подпрыгивающий на шагу. Рубашка FLORIDA STATE, шорты до колен и дорогие кроссовки без носков делали его похожим на типичного подростка.

- У вас есть оборудование снаружи, верно?

- В фургоне, да.

- И приближается еще один грузовик?

- Да, надеюсь, в течение часа. Спальные места, ширмы, припасы. Я заказал все это с разрешения миссис Хилдрет, ради нее.

Мак кивнул.

- Да, Вивика сказала, что вас вроде как назначили руководителем операции.

- Не руководитель, а координатор, - поправил Нивыск.

Он уже совершал подобные прогулки раньше, и без чьего-либо надзора внутри дома вскоре следовал бедлам.

"Особенно с этой группой, - понял он. - Самый сумасшедший из всех, по крайней мере, в этом доме".

Внутри особняк ошеломил его больше, чем непомерный внешний вид. Отделка фойе из черного мрамора площадью тысячу квадратных футов заставляла его чувствовать себя так, словно он только что вошел в нечто среднее между музеем, художественной галереей и антикварной выставкой. Сшитые вручную коврики с византийскими узорами лежали по периметру фойе, а в центре стояла дюжина гранитных статуй высотой в фут. Нивыск-историк не узнал задумчивую фигуру в длинном пальто.

- Кто эта скульптура? Клиннрат?

- О, я не знаю, - ответил Мак. - Я этим не интересовался.

- Это Эдвард Келли, - сообщил ему голос из короткой огороженной галереи, возвышающейся над ними этажом выше. - Ученик доктора Джона Ди по алхимии и колдовству.

- Уиллис, - поприветствовал Нивыск, подняв глаза.

Он знал тактиониста по предыдущим своим прогулкам и некоторым документальным шоу. Этот человек был таким же реальным, как и они, - даже слишком реальным. Нивыск был удивлен, что Уиллис еще не покончил жизнь самоубийством.

- Как твои дела?

- Были паршиво, пока я не получил это приглашение.

- Это должна быть интересная вечеринка, или, по крайней мере, мы можем на это надеяться.

Внешний вид Уиллиса ухудшился со времени их последней встречи - тайная оценка Нивыска - красивого, но изможденного, старше своих лет, человека, повидавшего слишком многое изнутри. И все же он искренне улыбнулся, несмотря на психическую коррозию, которую нанесли ему его таланты. Он указал на статую.

- Если тебе интересно, в главной библиотеке Хилдрета есть несколько оригиналов переводов Ди и несколько писем от Келли.

- Ты шутишь!

- Нет. В этом доме нет ничего фальшивого, - а затем Уиллис взглянул на Мака. - Верно, Мак?

Молодой охранник нахмурился, что заинтересовало Нивыска. Эти двое не могли знать друг друга.

- Да, это правда, - огрызнулся Мак.

- Мы здесь, - Уиллис переключил свое внимание на Нивыска. - Заходи.

Уиллис исчез за инкрустированной ореховой дверью.

- Я не знаю, где вы хотите разместить все свое оборудование, но дайте мне знать, и я перенесу его, - предложил Мак.

- Спасибо. Я слишком стар, чтобы много таскать с собой, - Нивыск на мгновение остановился. - Кажется, вы знакомы с Уиллисом?

- Не знаю его, - сказал Мак и пошел дальше. - Следуйте за мной.

Прежде чем Нивыск успел рассуждать дальше, его любопытство было захвачено почти зловещим великолепием особняка. Из каждой точки смотрели огромные арочные дверные проемы с вырезанными по дереву лицами. На большинстве дверных проемов красовались небольшие медные таблички: КАБИНЕТ КАЛИОСТРО, ГОСТИНАЯ БОННЕВО, ЗАЛ БРЮГЕССЕН, каждая комната названа в честь какого-нибудь мага, астролога или ученого-метафизика. Большинство комнат отделано богатым шпоном дерева; множество темных импортных ковров меняли тон каждого помещения, через которое они проходили: огромная столовая, несколько гостиных, курительная комната, а затем ярко освещенная малая гостиная, наружная стена которой была вся причудливо украшена свинцовыми стеклами, некоторые стекла с крошечными восьмиугольными вставками из кристаллов киновари или амаранта. Буфеты, шкафы и столы с откидными створками на шариковых ножках стояли вдоль стен, над которыми висели темные картины маслом с торжественными, сосредоточенными лицами, многовековые портреты самых известных и печально знаменитых деятелей паранормального и оккультного искусства. Неясные кристаллы смотрели на него, как немигающие глаза, с высоких подставок и оправ для драгоценных камней: редкие кристаллы, такие как аметист, белый ляпис, камень Анпиэль. Зеркала в богато украшенных рамах, некоторые из которых занимали целые секции стены, также висели в изобилии, и более того, меньшие окуляры и люнеты пропускали узкие отрезки солнечного света через пешеходные зоны, создавая интересный эффект. Но даже в комнатах с хорошими окнами оставались пятна и уголки мрака, которых там не должно было быть, словно отказываясь выпустить ту тьму, к которой, должно быть, так привык этот дом.

Дальше - длинный зал без окон - КОРИДОР БЮГЕ, названный в честь французского фотографа духов, - и Нивыска начало тошнить от всего этого шикарного декора, как будто после слишком большого количества прекрасного, богатого ужина. Еще больше портретов, драгоценных безделушек, гранитных бюстов и скульптур - и дорогого антиквариата. Стены этого коридора были обтянуты кожей и застежками из оникса.

Следующая инкрустированная дверь не имела названия, только ЮЖНЫЙ АТРИУМ. Когда Мак потянулся за ручкой железной защелки, Нивыск спросил:

- Что это? - и указал на крытую деревянную панель со стороны двери.

Мак открыл ее, показав небольшой экран и несколько кнопок.

- Видеоком. Они повсюду. Вам нужно знать, как это работает, поэтому я могу показать вам сейчас.

Нивыск наблюдал.

- Восток, север, юг, запад, именно в таком порядке, - сказал молодой человек и нажал кнопку номер 3. - Три - это юг, и мы находимся в южном крыле дома. И поскольку мы находимся на первом уровне... - он нажал номер 1.

Маленький ЖК-экран загорелся. - Теперь слушайте, - он нажал еще одну кнопку с надписью "ТРАНСЛЯЦИЯ" и удержал ее. - В каждой комнате есть микрофоны и видеокамеры.

- Для внутреннего использования это кажется чрезмерным. Я так понимаю, мистер Хилдрет очень заботился о безопасности... или был большим параноиком.

- Нет, но он был извращенцем и вуайеристом, - без паузы ответил Мак. - Ему нравилось слушать, что говорили люди, когда они... - Мак украдкой перевел взгляд на крест Нивыска. - Извините, я все время забываю, что вы священник...

- Нет, уже нет. Просто журналист и исследователь.

Охранник казался растерянным.

- Но в любом случае... мистер Хилдрет любил слушать людей, когда они... вы понимаете.

- Конечно.

- И ему нравилось смотреть.

Нивыск не был удивлен, учитывая то немногое, что он пока узнал о миллиардере.

- Ну, я просто надеюсь, что ванные комнаты не оборудованы таким же образом, - пошутил он.

- Вообще-то они оборудованы, но к ним нельзя попасть через дверные блоки, только из комнаты связи, которую я покажу вам позже.

Нивыск всмотрелся в лицо Мака.

"Он серьезен!"

- Я... не могу дождаться своего первого похода в туалет.

- Никто не будет смотреть, - Мак улыбнулся и продолжил давать дополнительные инструкции для видеокома, не отпуская палец от кнопки трансляции.

Нивыск услышал голоса и увидел на экране пронумерованный список. На одном из объектов мигнул красный свет: 7 - ЮЖНЫЙ АТРИУМ.

- Красный свет означает, что там разговаривают люди, так что вы...- затем он нажал клавишу номер 7. - Вот. Видите? - экран сменился на видео; Нивыск увидел Уиллиса и остальных, сидящих на нескольких длинных диванах с золотым бархатом и подлокотниками.

- И если вы не знаете, где находится Южный атриум... - Мак нажал еще одну кнопку с надписью "КАРТА". На экране теперь появилась карта южного крыла особняка. - Система охватывает весь дом и часть территории. Точно так же, как Windows XP! - Мак пошутил.

Нивыск был впечатлен и уже обдумывал существенные изменения для своего пребывания.

- Это впечатляющая система. Должно быть, она стоит денег...

- Пара миллионов. Черт, это же мистер Хилдрет.

- Я хотел бы увидеть комнату связи.

- Конечно. Но сначала давайте сходим в Южный атриум, уладим дела.

Мак распахнул двери и провел Нивыска в комнату площадью пять тысяч квадратных футов. Еще больше импортных овальных ковров покрывало блестящий паркетный пол. Длинные, письменные столы с загнутыми верхами, тщательно продуманные подставки и кушетки заполняли обширное пространство. Тяжело задрапированные эркеры выстроились вдоль одной стены; лестница с перилами врезалась по диагонали в другую. Несколько люстр сверкали на дубовых стропилах наверху, на призматическом сводчатом потолке, возвышающемся на тридцать футов. Над стропилами Нивыск даже заметил облицованные шпоном подиумы с длинными перилами из красного дерева, ведущие к небольшим дверным панелям, на каждой из которых изображена резная голова льва.

"Дом с семью фронтонами", - подумал Нивыск.

Общий эффект, казалось, был сосредоточен на атмосфере, которая, как он догадался, была тем, чего хотел Хилдрет.

Потом Нивыск вздрогнул.

Две основные стены были обшиты панелями до уровня пьедестала; итак, начиная с лепнины, стены были покрыты насыщенным велюром цвета авокадо, который переливался в зависимости от угла, под которым стоял человек. Барельеф, состоящий из мельчайших деталей в виде щитов, напечатанных на велюре. Три дивана служили местом для собраний в комнате, и что полностью испортило ему впечатление, так это огромный телевизор с плоским экраном, перед которым сидели остальные члены вечеринки, попивая кофе с газировкой.

Они смотрели канал про еду.

- Нивыск! - воскликнула Кэтлин Годвин, настороженно садясь. - Твоя борода стала еще длиннее!

- Думаю, да, Кэтлин. Рад тебя видеть.

Кэтлин, как всегда, оделась вызывающе: в вытертую юбку-шорты и облегающий малиновый круглый топ, скрестив длинные ноги, со свисающими со ступней прозрачными сандалиями-шлепанцами, светящимися розовым светом. На другом конце дивана, ссутулившись, сидела Адрианна Саундлунд, телетезист. Ее глаза опустились на телевизор.

"Наверное, от депрессантов", - предположил Нивыск.

Ее стройное тело выглядело крошечным в джинсовом комбинезоне и мешковатой зеленой футболке под ним.

"Мертва для мира, по крайней мере для этого..."

Ее историю Нивыск знал из множества источников.

- Привет, Адрианна.

Она даже не заметила его, пока его голос не поднял ее глаза.

- О, привет. Извини... я сейчас не в себе, очень устала.

- Что ж, возможно, эта небольшая экскурсия нас всех воодушевит.

- Мне это пригодится.

Уиллис поднялся с другого дивана.

- Она увлечена передачей про еду, и это может принести нам пользу, потому что нам понадобится кто-то, кто будет готовить.

- Я не умею готовить, - заявила Кэтлин.

Адрианна рассмеялась.

- То же самое, но кухня и кладовая здесь просто потрясающие.

Уиллис подошел и пожал Нивыску руку. Нивыск знал, что у Уиллиса на самом деле нет друзей - он избегал близости, насколько это было возможно, - но теперь он казался менее угнетенным, чем тогда, когда они разговаривали в холле. Возможно, он был рад увидеть знакомое лицо.

- Это был какой-то кролик из шляпы, да?

- Возможно, это окажется нечто бóльшее, чем просто кролик, - сказал Нивыск, не удивившись, что мужчина был в перчатках.

Их часто носили тактионисты, вступающие в средний возраст, так как в это время жизни "ток", которым обладают испорченные предметы и люди, был более ощутим.

- Конечно, это может быть монстр, - Уиллис рассмеялся. - Но я должен быть честным: мне так нужны деньги, что я рискну.

Мак дал комментарий.

- Правда? Я слышал, что ты был успешным врачом, - но в словах была острота, скрытая насмешка.

- Я больше не врач, - сказал Уиллис, ухмыляясь.

- И Нивыск больше не священник, и Адрианна больше не тусовщица, - засмеялась Кэтлин. - А я? Посмотрим, мне тоже уже не... двадцать.

- Похоже, все здесь раньше были теми, кем мы больше не являемся.

- Я бы предпочел рассматривать это как эволюцию, - предложил Нивыск. - Дело не в том, кем мы больше не являемся. Важнее то, кем мы стали.

- Спасибо, Аристотель, - сказала Адрианна.

Но Уиллис мрачно смотрел на Мака.

- А что насчет тебя? Кем ты больше не являешься?

- Я тот, кем был всегда, доктор Уиллис. Менеджер службы безопасности.

Еще больше неразборчивых колкостей.

"Мне придется узнать об этом побольше", - подумал Нивыск.

Он никогда не интересовался сплетнями, но ментальная враждебность - особенно среди паранормалистов - могла воздействовать на научные сенсоры, иногда радикально.

"Почему эти люди не любят друг друга?" - спросил он себя.

- Ты видел остальную часть особняка? - спросила Кэтлин.

- Нет, я только что приехал.

- Там тринадцать спален, - сообщил Уиллис.

- Мистеру Хилдрету понравилось это число, - сказал Мак. - Но всего в доме шестьдесят шесть комнат.

- Боже, - сказала Адрианна. - Я уже думаю, что этот парень был идиотом. Могу поспорить, что его героем был Антон ЛаВей.

Нивыск предпочел не гадать так рано. В девяноста процентах случаев за так называемым оккультистом не было ничего настоящего, но Нивыск видел остальных на десять процентов слишком много раз.

"И они тоже", - напомнил он себе, оглядываясь на остальных.

- Ты видел это? - спросил Уиллис. Он подошел ко входу и смотрел на видеоком. - Весь особняк прошит проводами. Держу пари, что твой мозг уже работает над этим.

- Конечно, это так. В зависимости от характеристик центральной системы я смогу контролировать работу на ней без необходимости настраивать собственную сеть. Тепловые и магнитно-массовые датчики тоже могут работать.

- Вечный охотник за привидениями, - сказала Адрианна. - Мы приносим свои тела, он приносит свои игрушки.

- Я тоже взяла с собой несколько игрушек, - заметила Кэтлин, а затем засмеялась. - Ох уж эти игрушки.

- У тебя, наверное, их целый чемодан, - сказал Уиллис.

- Или, может быть, целый вагон. Здесь Адрианна, возродившаяся целомудренная женщина. Возможно, ей понадобится немного пластикового облегчения от скуки.

- Это не будет настоящим безбрачием, - напомнила Адрианна. - Верно, Нивыск?

- Совершенно верно. Постоянное безбрачие - это умышленный отказ от всякого сексуального удовлетворения.

Мак ухмыльнулся.

- Если вы, ребята, говорите о вибраторах, то наверху их полно в гостиной.

- Правильно, раньше здесь была порностудия, - заметил Уиллис.

Кэтлин вытянула ноги на пуфик с выгравированной розеткой.

- Это заманчиво. Интересно, что от этого осталось.

- Это часть того, что мы здесь хотим выяснить, - сказал Нивыск.

Шутки про вибраторы и тому подобное, как знал Нивыск, были задуманы как добродушный юмор. Но это не получалось. Здесь уже было что-то скрытое. Такие люди, находящиеся в тесном контакте, в конце концов всегда начинают рвать друг друга, понял Нивыск. Он подозревал, что некоторые предохранители уже сгорели.

- Посмотрите на Уиллиса, - сказала Кэтлин. - Он смотрит на этот ужасный бюст Коперника.

На резном постаменте восседала статуя с пустыми глазами из белого неотшлифованного камня: решительный на вид мужчина в плаще и меховой шапке, с книгой, прижатой к груди.

- Это Коперник? - спросил Уиллис.

Он без страха прикоснулся к нему рукой в ​​перчатке.

- Нет, - сказал Нивыск. - Это Юлиан Отступник. Он был антропмантом - он предсказывал будущее по человеческим внутренностям.

- О, это просто прекрасно, - сказала Адрианна.

- По крайней мере, я думаю, что это кто-то... Кэтлин, ты должна знать.

Она посмотрела на бюст и пожала плечами.

- Не знаю. Но не смейтесь над гаданием.

Уиллис оставил Маку еще один загадочный комментарий.

- Мак, наверное, думает, что это Рон Джереми.

Мак обменялся с ним взглядами, и несколько запутанных моментов прошли в молчании.

Адрианна почесала голову.

- Кто, черт возьми, такой Рон Джереми?

Нивыск понятия не имел.

Кэтлин взглянула на телевизор.

- Ну, Марта Стюарт уже ушла, так что, думаю, Адрианна вернулась к нам. Вместо того, чтобы сидеть сложа руки, почему бы нам всем не пойти и выбрать себе спальню?

- Мы стоим в своих спальнях, - сказал Нивыск.

- Что? - сказали сразу несколько человек.

- Наша клиентка, миссис Хилдрет, согласилась, что я буду координатором...

- Бред сивой кобылы! - Кэтлин возражала.

- Не главный, как таковой, - поспешил подавить свое эго Нивыск, - а домашний координатор во время нашего пребывания. Она согласилась на это, и я думаю, что мы все должны следовать этому.

- Меня это устраивает, - сказал Уиллис.

Адрианна пожала плечами, но Кэтлин сказала:

- Почему? Почему?

- Потому что это имеет больше смысла с практической точки зрения.

- Типичный мужчина!

Адрианна выглядела скучающей.

- Он прав, Кэтлин. Он всего лишь техник. Ты, Уиллис, и я не совсем стабильны в определенных обстоятельствах. Это место может быть местом преступления.

- У вас всех есть экстрасенсорная чувствительность. У меня нет, - закончил Нивыск.

Кэтлин откинулась на диване, глядя вверх на любопытную медную люстру.

- Ладно, хорошо. А что насчет спален?

Нивыск обратился ко всем.

- Я считаю, что очень важно, чтобы мы все спали в одном и том же месте. Этот Южный атриум кажется идеальным. Он достаточно большой, чтобы у всех нас было уединение, когда нам это нужно. Нам нужно быть вместе, когда мы спим, особенно экстрасенсам и особенно если этот дом заряжен. Мы все более уязвимы во сне. Сон в отдельных комнатах может быть катастрофой. Дело Сьют-Мэнора, Рокстон-холл в Мэриленде, приходской дом Иммануила в Нью-Йорке. Во всех этих местах произошли серьезные происшествия, которые можно было бы предотвратить, если бы следователи не спали в отдельных комнатах.

Кэтлин уступила.

- Ты, как обычно, прав. Но, черт возьми, мое сердце остановилось на этом огромном номере на четвертом этаже с темно-синими обоями и хрустальными крестами.

Мак внезапно побледнел.

- Это, э-э-э, это будет НОМЕР АЛЬДИНОХ. Именно там мистер Хилдрет устраивал свои вечеринки с аутосексуальной асфиксией.

Кэтлин побледнела.

- Как я уже сказала, эта комната идеальна.

- Но где мы будем спать? - спросила Адрианна. - На этих диванах? На кушетках?

- Грузовик доставки должен быть здесь с минуты на минуту. Раскладушки, ширмы, тумбочки - все, что нам нужно, - он указал на северную стену и ее зеленое велюровое покрытие. - Там мы устроим спальную зону, а здесь, - он указал на сторону комнаты с окнами, - это будет наша зона для встреч. Возможно, нам придется принести несколько дополнительных столов и переместить кое-что из этой мебели, но я сомневаюсь, что миссис Хилдрет станет возражать.

- Вы можете делать все, что захотите, - сказал Мак. - Ребята, у вас есть свобода действий.

- Когда мы действительно начнем? - спросил Уиллис Нивыска. - Я имею в виду план игры?

- Может быть, сегодня вечером. Мне нужно настроить свое оборудование. Но я не вижу причин, по которым вы трое не можете начать в любой момент со своими собственными предварительными занятиями.

- Я сегодня ничего не делаю, - сказала Адрианна. - Я устала, и... Эмерил тут, и он готовит жареных индеек.

Кэтлин ухмыльнулась.

- Адрианна, ты сама жареная индейка, - а затем толкнула другую женщину в плечо. - Я шучу!

- Я пойду проверю свое снаряжение и подожду грузовик, - сказал Нивыск. Он взглянул на маятниковые часы у камина. - Давайте встретимся снова около семи и приготовим что-нибудь на ужин.

- Я полностью за, - сказала Кэтлин и подскочила. Ее большая грудь тоже подпрыгнула, что, вероятно, было намеренно. - Прямо сейчас я собираюсь найти самую шикарную ванную во всем этом месте и принять ее с пеной, - она вышла из комнаты.

- А что насчет тебя, Уиллис? - спросил Нивыск. - Что ты будешь делать?

- Я начну прямо сейчас. У меня появляются... чувства, - он посмотрел на Мака. - В какой комнате произошли убийства?

- Трупы были на лестнице, в первой гостиной на втором этаже и в некоторых гостевых апартаментах также на втором этаже. Но большинство людей были убиты в самом большом номере на пятом этаже. Хилдрет назвал ее "Алой комнатой". Вы можете найти ее на любой карте видеокома.

- Верно, - Уиллис нерешительно снял перчатки и вышел из комнаты.

- Я вернусь через пару часов, - сказал Мак. - Если вам что-нибудь понадобится... - он поднял свой сотовый телефон.

Когда Мак ушел, Нивыск почувствовал себя странно наедине с Адрианной. Она смотрела на телевизор, но он не мог не задаться вопросом, сколько времени она на самом деле смотрит?

- Когда ты в последний раз имела контакт, Адрианна?

- Около месяца назад. Это была армейская проверка в Форт-Мид.

- Ты все еще работаешь на них?

- Почти никогда. Они считают меня инвалидом по выходу на пенсию. Теперь вместо заказов я каждый месяц получаю чек.

- Как все прошло?

- Хорошо. Они просто проверяли мою реакцию на более низкие дозы лоброгейна.

Нивыск сохранял беспокойство. Так или иначе, все они были повреждены. Но если бы этот особняк существовал на самом деле, Адрианне пришлось бы столкнуться с худшими опасениями.

- Ты все еще христианка, не так ли?

- Да, - это все, что она сказала.

- Будь осторожна.

- Я буду, - она внезапно подняла голову с любопытством. Она моргнула лениво. - Кто-то еще придет, верно? Местный журналист?

- Я так думаю, - сказал Нивыск.

- Интересно, где он?

На обложке был виден белый фон позади длинной, стройной брюнетки с ярко-голубыми глазами и большой белой улыбкой, в облегающей футболке, прилипшей к стоячей груди. На футболке была таблетка Виагры и надпись "Получилось?" Вверху фотографии было написано: "КОМПАНИЯ T&Т ПРЕДСТАВЛЯЕТ: ГАБРИЕЛЬ КОКС В БОЛЬШОЙ ГРУППОВУШКЕ ГАБРИЕЛЬ". Яркость обложки, эта кристальная ясность, казалось, на мгновение загипнотизировали Уэстмора. Но дело было не только в очевидной красоте женщины или вопиющей сексуальной провокации.

"Это ее реальность, - подумал он. - Это реальный человек из этого дома..."

Мертвый человек.

Он сразу узнал лицо женщины, сопоставив его с фотографией и снимком вскрытия из записей, которые ему дала Карен. И ее настоящее имя было не Габриэль Кокс, а Джейн Джонсон, пять футов шесть дюймов, вес 119 фунтов, двадцать четыре года, родившаяся в солидной семье среднего класса из Грин-Бей, штат Висконсин, бросила колледж после двух семестров, чтобы ступить на дорогу из желтого кирпича к голливудской славе. Красивое лицо и тело были поспешно заказаны посредственной видеокомпанией для взрослых из Редондо-Бич под названием T&T. Вскоре после этого она сделала себе установку грудных имплантатов за 4500 долларов, у нее развилась растущая зависимость от кокаина, она сделала три аборта, вступала в половые контакты с более чем 500 мужчинами и 100 женщинами и появлялась в 106 жестких DVD для взрослых, пока ее карьера не закончилась три недели назад в особняке Хилдрета, расположенном на другом конце страны.

"И вот это все, что осталось от Габриэль Кокс, она же Джейн Джонсон из Грин-Бей, штат Висконсин", - подумал Уэстмор, все еще не в силах оторвать взгляд от фотографии на обложке.

Диск в пластиковой коробке.

Ее тело было найдено в особняке Хилдрета утром в субботу, 3 апреля. Руки и ноги отрублены, свидетельство энергичного полового акта с несколькими партнерами. Причина смерти: удар - травма в результате удара в нижней части живота шириной шесть дюймов, - холодно сообщается в отчете о вскрытии - топор, воткнутый ей в живот. С возможным перимортальным трансвагинальным потрошением.

Уэстмор закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Там было темно, пахло чем-то сладким, вроде освежителя воздуха. Уэстмор зашел в этот порномагазин всего один раз, совершенно не обращая внимания, чтобы купить подходящий шуточный подарок для друга. Он был знаком с порнографическими видео так же, как и с евклидовой геометрией. Когда-то он где-то читал, что сейчас порнобизнес представляет собой многомиллиардную индустрию с годовым оборотом. И теперь, в магазине, он осматривал стену за стеной видео и DVD с рейтингом X.

"Это сам по себе мир, подземный мир", - подумал он.

Грубый, но женский голос разнесся по магазину.

- У нас есть еще ее.

Уэстмор увидел владельца с высокой кассы.

- Что еще?

- Еще фильмы Габриель. Я могу проверить на компьютере, какие из них есть в наличии.

Уэстмор подошел. Женщина с большой грудью и ужасными грязно-светлыми косичками, обветренная и коренастая. Он пришел к выводу, что ее изрядно потаскали за ее жизнь.

- Я возьму этот, и да, не могли бы вы проверить на компьютере еще фильмы T&T?

- Конечно, - она курила черную сигарету.

К стене позади нее были прикреплены десятки рекламных плакатов, на которых были изображены нелепо привлекательные женщины в ярких позах, обнаженные или едва одетые. Яркая табличка наверху стены гласила: "СПРОСИТЕ О НАШИХ МОДЕЛЯХ БЕЛЬЯ!" Уэстмор этого не понял.

- Да, Габриель была крутой. Ты хочешь, чтобы я показала только ее фильмы, или...

- Все от T&T, - сказал Уэстмор. - Вы говорите так, будто знаете Габриель.

- Не очень хорошо. Время от времени она и другие девушки T&T приходили в магазин, чтобы раздать автографы, - она указала позади себя на плакат с несколькими подписями: четыре обнаженные женщины в позе типа "Ангелов Чарли".

- Дикая компания, но они все были крутыми. Возможно, ты этого не знаешь, но все их главные звезды были убиты в начале месяца.

- Да, я... ​​слышал об этом. Какой-то парень по имени Хилдрет.

- А-ха...

- Но объясните мне кое-что, - он смотрел на заднюю часть первого DVD. - Согласно газетам, T&T - это компания, базирующаяся во Флориде. Почему на этом диске написано "Редондо-Бич"?

- Здесь они базировались до того, как их купил Хилдрет. Психомиллиардер. Он купил всю компанию, потому что увидел один из их DVD и ему понравился их внешний вид. Ради бога, перевез компанию к себе домой. Перед покупкой T&T выпускала пятьдесят фильмов в год, но с тех пор, как Хилдрет выкупил их, они выпускали лишь несколько штук, - она сделала паузу. - Э-ну, теперь они вообще не выпускают.

- Но почему? Богатому парню не имеет смысла покупать успешную порнокомпанию, а затем не зарабатывать на ее стоимости. Когда богатые парни покупают бизнес, это делается для того, чтобы вернуть свои инвестиции.

- Не имело значения, насколько богат был Хилдрет, - она щелкнула по экрану компьютера, черная сигарета неуместно свисала с ее губ. - Это была импульсивная покупка, серьезно, потому что ему нравился внешний вид девушек. Он переселил их всех в особняк, чтобы они жили бесплатно, как в проклятом особняке Плейбоя. Габриель сказала: "Он был одержим красивыми женщинами, они были его мебелью".

"Мебель, - подумал Уэстмор, подавленный этой мыслью. - И тогда он положил на все это топор".

В итоге он взял еще четыре DVD, последние релизы T&T, на которых снимались большинство жертв убийства. Он вытащил кошелек.

- Кстати, сколько они стоят?

- 49,95 долларов.

У Уэстмора был шок.

"ПРОКЛЯТИЕ!"

Пять дисков обошлись ему в половину арендной платы. Он посмотрел на последний, который она вынула. Еще одна разукрашенная женщина - с шипом на языке - стояла со взбитыми сливками на сосках и лобке, в то время как за ее спиной ухмылялись четверо мускулистых мужчин. Это называлось "КРЕМ НА ДЖИННИ". Он узнал лицо модели с обложки по полицейской фотографии ее отрубленной головы, лежащей на столе для вскрытия.

- Спасибо. Возвращайся еще, - сказала женщина.

Она положила его покупку в черный пластиковый пакет.

"Вряд ли", - подумал Уэстмор.

- Да, и если тебе интересно, - добавила она.

Она снова указала на табличку: "СПРОСИТЕ О НАШИХ МОДЕЛЯХ БЕЛЬЯ!"

- Что это такое? - спросил он.

- Тридцать баксов за полчаса, пятьдесят за час... - она встала на цыпочки, перегнувшись через стойку, выглядывая наружу. Сбоку от магазина был дверной проем, занавешенный черной материей. - Эй, Натали? - затем, обращаясь к Уэстмору: - Она, наверное, там спит. Мы обе сильно выпили прошлой ночью.

Уэстмор понятия не имел, что происходит, пока занавес не раздвинулся и не вышла молодая женщина в стиле готики с черными волосами, подстриженными под горшок, с металлическими розовыми и фиолетовыми прядями. Темные глаза и тени для век, красная помада. У нее была широкая кость, но не полная, и когда она вышла и посмотрела прямо на Уэстмора, она одарила его волчьей улыбкой. Свежая белая кожа сияла вокруг кружевного черного белья.

- Что, я захожу туда, а она позирует или что-то в этом роде?

Женщина рассмеялась.

- Ну да, если это все, что тебе нужно. Но у нее много постоянных клиентов.

Когда она раздвинула одну ногу, постучал каблук-шпилька. Ее рука скользнула к груди с кружевными чашечками и отодвинула ее, обнажая дерзкий сосок.

Женщина продолжила:

- Ты даешь чаевые за все, что пожелаешь. Она довольно разумна. Дрочка, минет, прямая постель.

Уэстмор изумленно посмотрел на женщину.

- Или я больше в твоем вкусе? - закончила она.

"Должно быть, это место не совсем магазин," - подумал он.

- Откуда вы знаете, что я не полицейский? Только потому, что я купил несколько DVD? Я мог бы работать под прикрытием. Вы спятили?

Женщина рассмеялась.

- Я знаю, что ты не полицейский. Я видела тебя постоянно, пару лет назад.

Уэстмор был уверен, что это не может быть правдой.

- Где вы меня видели?

- Практически любой бар здесь, - она улыбнулась. - Любой парень, который так сильно тусуется, не может быть полицейским.

"Иисус. Она помнит меня по плохим старым временам. Наверное, видела, как я терял сознание в половине местных баров..."

Он стоял в порносалоне, ему предлагали услуги проституции, но именно он чувствовал себя моральным банкротом.

- Что ж, я откажусь от этого предложения, - он поднял пакет с DVD-дисками. - Но спасибо за вашу помощь.

Он повернулся, чтобы уйти. Он бросил последний взгляд на модель за занавеской и смущенно улыбнулся. Она кивнула и снова спрятала грудь в бюстгальтер. Затем его глаза закружились по сторонам. Он остановился, сосредоточился. Он знал, что это всего лишь игра тусклого света, но когда она улыбалась, ее лицо, казалось, расширялось и образовывало морщины. Ее рот был полон клыков...

"Мне следовало бросить ЛСД еще в колледже".

Он бросился к входной двери, с благодарностью поморщившись от взрыва солнечного света, когда наконец вернулся на улицу.

- Ты последний человек, которого я бы назвала порнозависимым, - сказал кто-то, как только он переступил порог двери.

Перед ним стоял черный силуэт, выкованный яркими солнечными лучами. Уэстмор прикрыл глаза рукой. Это была Карен.

Ему не нравилось, что он не может ее видеть; это его нервировало. Он отошел в сторону, чтобы солнце не светило ему в глаза.

- Как, черт возьми, ты узнала, что я здесь?

- Я экстрасенс, - сказала она беззастенчиво.

Прошел момент.

- Да ладно! Ты серьезно?

- Ну, нет. Я собиралась забрать тебя немного раньше, поэтому пошла туда, - она указала на кафе через дорогу. - Видела, как ты вошел, - она усмехнулась. - Ты очень смешной.

Теперь ему было вдвойне неловко.

- Я зашел туда, чтобы купить несколько DVD-дисков компании Хилдрета. Большинство девушек из них - жертвы убийств. Я мало что знаю о видеоиндустрии для взрослых, мне как бы хотелось посмотреть, в чем дело.

- Просто секс - вот в чем вся суть. Но тебе следовало бы сэкономить деньги. По всему дому есть DVD-диски - их можно смотреть, пока у тебя не устанут руки.

Уэстмор был встревожен ее тоном.

- Ты не понимаешь. Я не хочу смотреть порнографию, она мне не интересна, и я купил их не для того, чтобы заниматься всякими делами. Я бы не хотел, чтобы ты подумала, что я какой-то извращенец, кто одержим такими вещами. Я купил эти DVD, чтобы лучше понять всю эту сцену.

- Конечно, - отмахнулась она и повернулась. - Иди и возьми с собой все, что хочешь. Я буду ждать тебя в машине.

Уэстмор перебежал улицу к своему коттеджу, схватил дорожную сумку и ноутбук и побежал обратно. Только сейчас он обратил внимание на Карен, реакция была замедленной - возможно, из-за того, что его застали на выходе из порномагазина. Ее песочно-светлые волосы теперь были завязаны сзади; на ней был серый топ без рукавов и черные кожаные джинсы, которые, если уж на то пошло, были слишком узкими и выглядели скорее броско, чем соблазнительно. Солнцезащитные очки каким-то образом обезличили ее, сделали еще более флегматичной. Но Уэстмор оторвал взгляд от ее топа без рукавов и призраков сосков, затененных плотной тканью.

Он нахмурился, заметив машину, в которую она садилась: новенький черный кабриолет "Кадиллак ЕТС".

"Это забавно, - пошутил он, отмахиваясь от зависти. - У меня точно такая же машина... в магазине".

Они сели, захлопнули двери.

- Правда, мистер Уэстмор. Первое, что мы о тебе узнали, это то, что ты лишился водительских прав из-за вождения в нетрезвом виде.

- Это просто какая-то шутка, - простонал он.

Пассажирское сиденье машины казалось более удобным, чем любое кресло, которое у него когда-либо было.

- Не мое дело, но... судя по этим колесам, я думаю, Хилдрет заплатила тебе неплохо.

- Ты прав. Это не твое дело, и да, она это сделала.

Она выехала со стоянки; Уэстмор дернулся на сиденье, когда она проехала на желтый свет светофора и взлетела над мостом.

- Миссис Хилдрет оставит меня, если мне повезет. Я знаю, что она придержит меня, по крайней мере, на какое-то время.

- Ты бухгалтер, - сказал он. Его волосы развевались на ветру. - Ты сможешь найти работу где угодно.

- Я не бухгалтер, я вышедшая из строя порнозвезда, - уточнила она, глядя вперед. Она ехала быстро, но не дерзко.

- Я научилась сниматься в фильмах T&T, только просматривая их достаточное количество раз. Годы работы в порнофильмах не очень хорошо смотрятся в резюме.

- Я уверен, что у тебя все получится, - сказал он за неимением ничего другого.

- О, и я сожалею о вчерашнем вечере, - добавила она и перестроилась вокруг медленного грузовика.

- Извини, что?

- Насчет того, чтобы прийти к тебе. Ты, должно быть, думаешь, что я полная шлюха. Я могу сказать, что ты довольно ориентирован на бизнес, никакой чепухи. Должно быть, тебе это очень неловко.

- Моя хрупкая психика не пострадала, - сказал он. - Это доставило мне дискомфорт, и это сделало мой день.

Она не смеялась.

- Я была пьяна и в депрессии. Я всегда пью слишком много, когда у меня депрессия.

Уэстмор нашел ее внезапную открытость вдохновляющей.

- Мы все время от времени напиваемся - возьмем пример парня, который провел бóльшую часть своей взрослой жизни с бокалом, - он подумал об этом, а затем решил, что спросить не помешает. - Из-за чего у тебя была депрессия?

Губы ее, казалось, были поджаты, когда она вела машину.

- Не могу сказать, что я действительно дружила с кем-то из убитых девушек. Но многие из них были милыми, а теперь они все мертвы.

- А как насчет Хилдрета? Ты с ним дружила?

- Хороший вопрос, - теперь она казалась самой нечитаемой: солнцезащитные очки скрывали ее мысли. - До того, как он купил T&T, мы снимались во многих фильмах... и едва выдерживали конкуренцию. Никто не зарабатывал много денег. Следующее, что мы знаем, все изменилось: мы живем здесь, компания обновлена, новое оборудование, новая студия, и вдруг мы зарабатываем большие деньги и живем светской жизнью. Поэтому, когда человек делает это для тебя, ты считаешь его другом... но...

- Но что-то было не так, - заключил Уэстмор.

- Ничто не было правильным, и мы все решили не признавать это. На самом деле мы больше даже не были кинокомпанией; мы выпускали несколько релизов в год, потому что этого хотел Хилдрет, и никто не задавал вопросов, когда счета были выставлены. Они отсняли достаточно материала в этом особняке, чтобы сделать пару сотен фильмов в год, но почти ничего из этого так и не было распространено, потому что Хилдрет, похоже, не слишком заботился об этом. Он не хотел, чтобы порнокомпания была инвестицией в бизнес. Он хотел от нас чего-то другого, а мы никогда этого не признавали. Мы были слишком заняты вечеринками и не видели света. Так что, да, мы все хотели думать о нем как о нашем лучшем друге, потому что он дал нам новую жизнь. Тогда мы все на собственном горьком опыте узнали, что новая жизнь была фальшивой. Он был просто эксцентричным психопатом с кучей денег, который использовал нас для своего безумия, - она остановилась и посмотрела прямо перед собой. - Он казался самым милым парнем в мире, но на самом деле он был самым злым человеком, которого я когда-либо встречала.

Уэстмор был заинтригован этой информацией.

- Он хотел тебя для чего-то другого? Чего?

- Я не уверена. Думаю, это образы. Он всегда говорил об образах, образах плоти, энергии похоти - стимулирующей среде. Звучит безумно, не так ли?

- Конечно, он и был сумасшедшим.

- Я не знаю об этом.

- Ты только что сказала, что он был злым, он был психопатом.

- Ни одна из этих вещей не означает, что он сумасшедший. Он был... чем-то другим. Чтобы это понять, нужно было быть там. Думаю, Три-Шара и Джаз приблизились к той его части.

- Но теперь они все мертвы. Некому рассказать эту историю.

Она ничего не сказала, ее угрюмость бросала на нее тень.

- Образы плоти? - Уэстмор продолжил. - Стимулирующая среда? Для меня это звучит безумно. Что все это значит?

- Только Хилдрет знал.

- Да, но что ты думаешь?

- Все, что я могу сказать, это подожди, пока ты не доберешься до дома. Подожди, пока ты не проведешь свою первую ночь в этом месте, - ее голос стал грубым. - Оно начнет проникать в тебя.

Он больше не хотел на нее давить; он мучает ее. Эта тема уже утомила ее и, вероятно, просто продолжала напоминать ей о том, с чем она столкнулась третьего апреля. Вместо этого он сказал:

- Я с нетерпением жду этого. Ты разожгла мое любопытство.

Больше тишины. Уэстмор отпустил это. Торговые центры и движение транспорта пронеслись как в тумане. Он попытался расслабиться, очистить разум и закрыть глаза на солнце.

Спустя мили она слабо рассмеялась и сказала:

- Раньше ты спросил меня, экстрасенс ли я?

- Ага?

Теперь она выезжала на длинную лесистую дорогу.

- Я нет, но люди, с которыми ты собираешься встретиться, да.

После душа в одном из роскошных люксов на третьем этаже Кэтлин прогулялась по территории. Она всегда считала себя практичной в таких ситуациях, но теперь... ей стало не по себе. Она никому не сказала: она почувствует себя слабой и глупой, а ей нельзя показывать себя такой. Но она чувствовала это; она чувствовала это на своей коже:

"В этом доме что-то есть".

Стоя на солнце, она оглянулась на особняк. Послышался шум двигателя автомобиля, затем она увидела черный кабриолет, едущий по дороге во внешний двор перед входными воротами.

"Черт возьми", - она быстро сорвала несколько лепестков с одинокого рододендрона и бросила их в траву между своими ногами, не отрывая глаз от машины.

Это было древнее, но простое предсказание, восходящее к ацтекам. Если два или более стебельков-лепестков смотрели в сторону от нее, это считалось положительным предзнаменованием; если они указали на нее: дурное предзнаменование. Она отвела взгляд от машины и посмотрела вниз.

"О, здорово", - подумала она.

Стебель каждого лепестка был направлен на нее. Она в последний раз покосилась на машину и подумала, что видит за рулем блондинку и мужчину в очках на пассажирском сиденье.

"Интересно, кто они..."

Кэтлин была многогранной; она увлекалась многими вещами. Лично она считала себя медиумом, поскольку давно отказалась от дальнейших занятий телекинезом, но обладала и другими способностями: кристаллологией, гаданием, хиромантией. В разгар страсти или похоти она могла читать мысли. Но в основном она была медиумом - ничего особенного. Иногда что-то приходило к ней. Иногда они действовали через нее.

Она поклонялась Богу и Будде, Нергалю и Ра, Мухаммаду и Матери-Земле... потому что знала, что они все одинаковы.

Единственной ее серьезной проблемой был грех... но это уже другая история.

"Боже, как красиво", - подумала она, пробираясь мимо территории.

Особняк остался позади нее, она направилась в лес босиком, бледно-салатовый сарафан облегал ее тело. Солнце играло в ее светлых волосах, но жара резко упала, когда она прошла мимо плакучей ивы, которой было около ста лет. Здесь, на холме, она не заметила ни одной пальмы, только стофутовые сосны и раскидистые ивы, чьи ветви свисали, покрытые испанским мхом. Глубже на опушке леса она обнаружила, что идет по красивым клумбам из полевых цветов - коврам пикси и розового и белого солода земляничного дерева.

"Посмотри на меня, я Девушка Природы, я счастливая фея леса, - подумала она, а потом добавила: - Черт!", - когда ее босая нога приземлилась на стебель песчаных отрогов.

Она отпрыгнула, чувствуя себя нелепо, чтобы прислониться к дереву и вытащить их.

"Боже, эти вещи причиняют боль!"

За пределами лес, казалось, стал более густым, кудзу и другие лианы тянулись по деревьям, как скрученные кордоны. Ароматы леса манили ее, но сначала она не видела смысла идти дальше: лозы слишком густые, заросли слишком буйные, но потом она заметила проход и что-то похожее на ворота.

Возможно, сюда ее привели наклонности, потому что она вышла не просто на прогулку.

Она что-то искала.

"Это оно..."

Продолговатая форма земли выглядела высеченной в густоте леса: кладбище. По периметру стоял железный забор с шипами, покрытый ржавчиной. Неровные ряды камней усеивали землю вокруг. Некоторые камни были датированы серединой 1800-х годов, а указатели сзади представляли собой случайные вырезки из гранита с высеченными вручную именами, которые уже невозможно прочитать. Кэтлин вернулась в самый дальний угол и заметила дату 1600-х годов.

Это место уходило так далеко назад.

Она задавалась вопросом, что еще там может быть?

Пройдя вперед, она нашла то, за чем пришла.

РЕДЖИНАЛЬД ХИЛДРЕТ - читалось на новом, но простом тексте на черном граните. Дата смерти: 04-03-2004. Кэтлин не озадачило исключение даты рождения. Она подозревала, что Хилдрету нравилось заставлять людей задуматься.

Ее беспокоил дом, а не мужчина - по крайней мере, на данный момент.

- Я пришла сюда ради этого, так давай же сделаем это, - сказала она себе.

Она опустилась на колени в шести футах от камня и поставила сумку. Из кладовой особняка она принесла кое-какие вещи и теперь взяла одну: яйцо. Ничего особенного, просто высший сорт, наверняка из ближайшего продуктового магазина. Шипом из песчаника - реликвией, подаренной ей археологом, - она осторожно постучала по каждому концу яйца, пробив отверстие. Затем она запрокинула голову, поднесла яйцо к губам и дунула. Его содержимое выплеснулось вверх шлейфом, а затем шлейф неудобно приземлился наклонной линией справа от нее.

"Неплохо", - поняла она.

Она верила в гадание и много раз успешно использовала его, но знала, что до сих пор не обрела правильного настроя.

"Я не отношусь к этому серьезно".

Она встала и постучала по другому яйцу шипом из песчаника, похожим на зенковку. Потом она подумала о...

Сексе.

Она закрыла глаза и погрузилась в свои мысли, представляя себя обнаженной, потной и обезумевшей от похоти, когда какой-то безликий мужчина прижал ее колени к плечам и проник в нее прямо здесь, в лесу, ее голый зад шлифовался в грязи. Она представила, как его вес прижимается к ней, как его кожа скользит по ней. Простой образ взволновал ее за считанные секунды; она почувствовала, как ее соски покалывают, словно их щипают твердые пальцы. Она начала чувствовать покраснение. Сексуальность была ее заботой, она подогревала ее предрасположенности. Это призывало духов.

Потея и задыхаясь от всей похоти в голове, она держала глаза закрытыми и выдувала внутренности яйца, целясь в могилу Хилдрета.

Когда она посмотрела, она не могла в это поверить.

Вязкий шлейф дико полетел справа от нее, прямо от могилы.

- Хорошо, хорошо, - прошептала она сама себе. - Время попробовать аломанс, - она встала и без особого беспокойства посмотрела на проход, ведущий на кладбище.

Она никого не увидела.

Затем она сбросила лямки и уронила сарафан на землю, совершенно обнаженная под ним. Внутри нее сразу почувствовалось, как что-то шевельнулось, что-то за ее пределами. Сейктхи, или лиеппья, - доброжелательные духи, населявшие деревья или собиравшиеся возле могил, - или простые любопытные призраки, привлеченные ее внезапной наготой. Призраки или даже спасенные души. Не имело значения что; она знала, что там что-то было, потому что чувствовала это в своей крови.

Из своей сумки она достала еще три вещи: зажигалку, квадрат алюминиевой фольги размером два на два дюйма и небольшой пакетик с морской солью.

- Черт, - она ​​была застигнута врасплох.

Внезапный ветерок унес кусок фольги. Он приземлился в десяти футах от нее.

Даже не раздумывая, она посмотрела на него, на мгновение задержала дыхание и пожелала вернуть его. Словно подхваченная таким же встречным ветерком, фольга отлетела обратно ей в руку.

Это было легко. Она даже больше не задумывалась об этом.

"Все в порядке..."

Она сформировала из фольги грубую чашку и насыпала в нее щепотку соли. Она очистила свой разум от отвлекающих факторов и медленно пошла по территории кладбища. Она думала только о физическом желании и духе. Она умоляла их, вытягивала их. Ее ноги тихо хрустели по подлеску. Ее кожа блестела от пота, и она почувствовала, как участилось сердцебиение, и на ходу провела кончиками пальцев по бедрам. Над ее животом...

Она вернулась к подножию могилы, сосредоточенная и прицельная. Ее обнаженная грудь поднималась и опускалась вместе с учащенным дыханием. Представив себя на платформе для молений самого высокого зиккурата, она прошептала молитву Эа, богу неба и лесов, а затем поднесла зажигалку под чашку из фольги с солью.

Соль поминутно затрещала, начала шипеть и гореть.

"Великий Эа, - подумала она. - Услышь меня..."

Когда из чашки поднялся бледный усик дыма, Кэтлин наклонила голову и вдохнула его.

Она боролась с кашлем, сдерживала его. Но прежде чем она успела поискать в уме предзнаменование...

Что-то схватило ее. Не руки, не человек, а что-то полуосязаемое, как будто ее схватил воздух. Когда она резко открыла глаза, то увидела только черную вуаль, похожую на тюль.

"Мезоплазма?" - задумалась она, еще не испугавшись.

Она испугалась в следующий момент. Что бы это ни было, ему не хватало света, поэтому оно не могло быть основано на духе.

"Что это такое?" - подумала она, всматриваясь в него.

Тогда она ничего не могла видеть; глаза ее как будто закрылись сами по себе, или что-то вроде руки скользнуло по ним. В ее голове слышалось хихиканье, темные, хриплые звуки ликования, но они были приглушены, словно сквозь закрытые рты. Затем, ослепшую, ее сдернули с ног, выгнули спину и взъерошили. Теперь она боялась. Она попыталась закричать и выпустить соленые пары тем же действием, но...

Недостаточно быстро.

Что-то ударило ее по подбородку, что-то еще сжало ее губы, затем что-то вроде ужасного рта, полного мертвого дыхания, но совершенно лишенного содержания, закрыло ее нос и высосало из нее все пары.

Вокруг нее порхал еще более громкий смех, а призрачная пасть всасывала и всасывала, крадя все, что осталось от ее дыхания и всего, что содержалось в дыхании, все сильнее и сильнее, пока она не онемела, и обратное давление не стало угрожать коллапсом ее легких.

Когда ее наконец отпустили, ее сильно ударили по голой спине. Она зависла в воздухе? Затылок ее ударился о землю так сильно, что она лишилась сознания. Она по-прежнему могла видеть только черноту, но затем эта чернота стала еще темнее. Она чувствовала, как что-то трогает ее, щипает ее соски, сжимает ее грудь и ягодицы, как тесто. Какая-то сложная сила выдернула ее обнаженные лодыжки и скрутила ее дрожащие ноги, а затем с ее чреслами начали играть еще больше вещей, и именно тогда она потеряла сознание.

Когда Кэтлин очнулась, она обнаружила, что растянулась на боку, руки в беспорядке, одна нога выставлена ​​вперед. Кусочки листьев и обломки веток испещряли ее светлые волосы. Когда ее сознание восстановилось, у нее появилось ощущение, что она быстро поднимается из бездны, полной горячей черной воды.

"Вот дерьмо..."

Некоторое время она лежала неподвижно, переводя дыхание, измученная. Когда она заметила божью коровку, ползущую по одной из грудей, она смахнула ее, а затем заметила малейшие синяки и отпечатки пальцев, но они казались намного длиннее, чем любые мыслимые пальцы. На ее животе и бедрах остались следы укусов, а на одном соске было нитевидное черно-синее кольцо, но, опять же, след казался гораздо более широким овалом, чем человеческие следы зубов. Она сразу поняла, что произошло:

"Парапланарное изнасилование..."

Однако она сохраняла свою объективность; она видела все это раньше и даже испытывала это несколько раз, ее чрезмерная сексуальность, казалось, дразнила своенравных духов больше, чем большинство других. Однако единственное, что ее беспокоило, - это эмоциональные последствия. Она не чувствовала себя изнасилованной, эксплуатируемой или жертвой.

"Господи, у меня такая каша в голове..."

Она почувствовала удовлетворение, ее безудержное стремление к экстазу и освобождению было полностью удовлетворено. Потом она подумала:

"Хилдрет".

Так и должно было быть. Все произошло прямо у подножия его недавно вырытой могилы.

Или она так думала.

Когда она села прямо, чтобы смахнуть лесной мусор со своей обнаженной кожи, она ожидала оказаться перед черным надгробием Хилдрета. Вместо этого она оказалась за пределами кладбища, по крайней мере в десяти футах от железной ограды.

Рядом с крайним правым рядом могил.

- Бедняга Мак, наверное, устал быть экскурсоводом, - весело сказала Карен. - Ты уже пятый человек, которому он сегодня должен был показывать дом.

- О, это не проблема, - сказал Мак, показывая им на особняк. - Мне нравится показывать людям окрестности... когда я не слишком много думаю о том, что здесь произошло.

Уэстмор в благоговейном изумлении последовал за ними через особняк, похожий на музей. Мак Колмс был первым, с кем его познакомила Карен: молодой, полный энтузиазма. Он показался вполне приятным парнем. Мак остановился на мгновение и повторил свои инструкции о том, как пользоваться видеокомами и картой дома, что очень понравилось Уэстмору, потому что он не мог представить, как не потеряется в этом огромном темном месте. Затем они толкнули дверь в Южный атриум, огромную комнату, полную странного света и тошнотворно-зеленых велюровых обоев. Он посмотрел на структуру комнаты, ее фризы, резные настенные молдинги и панели, и похожие на шпили средневековые книжные шкафы и подумал:

"Да, здесь какая-то неправильная готика".

Затем он прищурился на явно неуместные офисные кабинки, расположенные в центре комнаты. И еще одна странность: неприметная, но не непривлекательная женщина спала на старинном диване, наблюдая за тем, что, по-видимому, было кулинарным шоу.

- Это Адрианна, - указал на нее Мак. - Сейчас она не в себе, как ты можешь заметить. Много спит. А это Нивыск...

Крупный бородатый мужчина с волосами длиннее, чем у Уэстмора, только что вышел из одной из кабинок и подошел с озабоченной улыбкой.

- Вы, должно быть, репортер, - предположил он и пожал руку. - Я Нивыск, куратор группы.

Мужчина следовал за Уэстмором.

- Уэстмор. Рад познакомиться.

"Кажется, все довольно ясно", - подумал он.

- Нивыск также демонолог, - сказала Карен.

Уэстмор собирался рассмеяться над шуткой, но по лицу более крупного мужчины он понял, что это не шутка.

- Ого, вот это да.

- Позвольте мне рискнуть предположить, - сказал Нивыск, его улыбка стала еще более озадачивающей. - Вы журналист, а значит, атеист. Вы не верите в демонов.

Теперь Уэстмор рассмеялся.

- Понятия не имею, как на это ответить!

- Хорошо. Возможно, вы найдете какие-то ответы, пока будете здесь. Я вижу, вы принесли кое-что. Готовы заселиться в свою спальню?

- Конечно, - сказал Уэстмор. Он собирался повернуться к дверям, предполагая, что спальни будут наверху, но Нивыск, сохраняя улыбку, вмешался: - Прямо здесь.

Он отвел его в одну из импровизированных кабинок.

- Похоже на мой офис в "Таймс", - заметил Уэстмор. - Это спальня?

- Мы все будем спать здесь, в этом атриуме. Безопасность на первом месте.

Уэстмор посмотрел за занавеску своего "апартамента". Односпальная кровать и шкафчик. Он поставил свои сумки. Он вздохнул, представив себе шикарную готическую спальню с балдахинами, толстыми коврами и занавесками, развевающимися из открытых дверей веранды.

- Думаю, это сойдет.

- Ночь - это опасное время, - сказал Нивыск, - особенно в доме, полном людей, которые привлекают потустороннее. Внешние силы более склонны проявлять активность, когда такие люди отделены друг от друга и находятся в самом уязвимом состоянии: во сне.

Уэстмор не имел ни малейшего понятия.

- Опасное время?

- Вы когда-нибудь были в заряженном месте?

Уэстмор вернулся из кабинки.

- Ну, с моей банковской карточки в некоторых местах снимали слишком много денег, особенно когда я был пьян, но помимо этого я не понимаю, о каких местах вы говорите.

- В некоторых местах есть заряд, мистер Уэстмор. Положительный, отрицательный, заземленный и... другой. Мы считаем, что особняк Хилдрета, вероятно, является одним из таких мест.

- На самом деле, Нивыск, мы не обязательно верим во что-либо подобное.

Это была женщина на диване, Адрианна, которая только что проснулась. Она представилась Уэстмору с кроткой улыбкой и кивком, затем продолжила свою жалобу.

- Мы пока ничего не знаем об этом доме; мы не сделали никаких выводов. Не вводи этого человека в заблуждение с самого начала, - она посмотрела на Уэстмора, а затем очень странно спросила: - Так вы не христианин?

- Я никогда не говорил, что я атеист, - ответил Уэстмор.

- Ну, гипотетически, - сказал Нивыск, - если этот особняк заряжен, внешние силы, о которых я упоминал ранее, имеют тенденцию манипулировать агностиками и атеистами. Вера может быть оружием. Отсутствие веры может влиять на противоположное. Например, мы с Адрианной - единственные истинные христиане. Другие паранормальные здесь - многоконфессиональные. Так что, если на самом деле у вас нет никаких религиозных убеждений... Я подозреваю, что они у вас будут к тому времени, как вы покинете этот дом.

Адрианна закатила опущенные глаза.

- О, хватит! Он так излишне драматичен. Он должен быть ученым, но он всегда подталкивает людей на этот путь.

- Посмотрим.

Уэстмор был в замешательстве.

- Значит, есть еще двое, э-э-э...

- Паранормальных, - сказал Нивыск. - Вы встретитесь с ними к ужину. Кэтлин исследует территорию, чего, кстати, я бы вам рекомендовал избегать после наступления темноты.

- И вот снова, - пожаловалась Адрианна, затем опять устроилась на диване-свитке.

Она обнимала бархатную подушку.

Карен схватила его за руку.

- Я поддерживаю это предложение. Не выходи на улицу после наступления темноты.

- Я не говорю, что я атеист, но я говорю, что не верю в привидения, - заявил Уэстмор. - Что касается меня, это место - просто большой, перегруженный дом.

Карен побрела к телевизору, не слушая, в то время как Адрианна осталась сидеть с тупым взглядом на диване. Нивыск просто продолжал улыбаться.

- Что касается размещения, - продолжил бородатый мужчина, - мы просим только, чтобы вы спали в этой комнате с остальными из нас. Я заметил ваш ноутбук, так что можете выбрать любую другую комнату в доме для офиса. Остальные из нас будут бóльшую часть времени находиться здесь. В любое время, когда меня не будет, вы, вероятно, сможете найти меня в комнате безопасности и связи наверху.

- Мне подходит, - сказал Уэстмор. Он повернулся к Маку. - Не возражаешь, если я просто пошуршу, осмотрю место?

- Не стесняйся, - пригласил Мак. - А рядом с кухней есть большая ванная комната и душ, где ты можешь в любое время привести себя в порядок или воспользоваться любой ванной комнатой, где захочешь - они тут повсюду.

- Только не ночью, - настаивал Нивыск.

Уэстмор улыбнулся.

- Понял. Увидимся позже.

Когда он направлялся к выходу, с трудом сдерживая себя, чтобы не покачать головой, он услышал, как Карен спросила:

- Где Уиллис?

- Он сказал, что пойдет в комнату, где были убиты проститутки, не так ли? - сказал Нивыск.

- Да, пару часов назад, - сказала Адрианна.

Уэстмор протолкнулся через роскошные двойные двери обратно в главный зал, и услышал, как Нивыск сказал в видеоком:

- Уиллис? Уиллис? Где ты?

Уиллис стоял на коленях, его горло пересохло, в джинсовой комнате - Кабинете Броу - на втором этаже, ослепший от своих видений и смертельно больной. Он был слишком бесчувственен от увиденного, чтобы зафиксировать в своем сознании что-либо, что можно было бы считать рациональным или реактивным.

"Просто убирайся... Надо убираться отсюда к чертовой матери..."

Он услышал долгий, разрывающий уши крик, затем звук, словно что-то прорезалось сквозь хрящ.

Затем раздался хлюпающий поток какой-то густой жидкости.

Он не мог дышать; вместо этого он задыхался, колени и ладони хлюпали по толстым, мокрым коврам, предсмертные хрипы булькали позади него. Его спонтанно вырвало, когда это случилось, и теперь, когда его желудок продолжал спазмироваться, ему уже ничего не оставалось. Его единственным инстинктом был побег, но он по ошибке закрыл дверь, когда вошел. Он потянулся, давясь, пальцы отчаянно тянулись к латунной дверной защелке, и был момент, когда он подумал, что может умереть, прежде чем он сможет открыть ее.

Темные, аморфные вещи смотрели на него сверху вниз, наклоняясь ближе. Когда он потянулся, чтобы оттолкнуть их, его рука уткнулась во что-то, что не было твердой плотью; это было лишь полуосязаемо, как газ, настолько густой от сажи, что можно было что-то почувствовать. Он заметил черты лица - или их отсутствие - никаких носов, глаз или ушей, только большие влажные рты, полные блуждающих языков...

Когда ему наконец удалось коснуться щеколды, он вздрогнул и увидел, как рука другого человека открыла дверь, голого коротко стриженного мужчины с полосками крови на руках и ногах. Он вынес ведро из комнаты, а второй голый мужчина вынес два таких ведра. Затем вышел третий человек, такой же голый, который остановился у открытой двери и с усмешкой посмотрел на беспомощного Уиллиса.

Уиллис знал, что этим человеком был Реджинальд Хилдрет.

Когда он упал, его рука метнулась, чтобы остановить падение, и приземлилась на отрубленную голову женщины. Рот все еще двигался? Уиллис не хотел знать этого.

Затем он прыгнул вперед и вывалился из гостиной.

Мужчина в коридоре побежал к нему:

- Черт! Ты в порядке?

Уиллис пошатнулся, дезориентированный и все еще больной. Он не контролировал то, что говорил:

- Иисус, не ходи туда, не ходи туда! - а затем закричал и отдернул плечи, когда другой мужчина схватил его, пытаясь помочь ему подняться: - Не трогай меня!

- Ладно, ладно...

Мужчина отступил в сторону. На вид ему было тридцать с хвостиком, у него были длинные и довольно всклокоченные темные волосы. Уиллис изо всех сил пытался восстановить дыхание и прийти в себя, но он еще не совсем пришел в сознание.

- Что случилось? - спросил другой мужчина.

Образы все еще терзали разум Уиллиса.

- Головы, тела. Кровь по всему этому месту...

Другой мужчина заглянул в комнату, затем вернулся.

- Чувак, там ничего нет, кроме кучи великолепной мебели и дорогого ковра, который выглядит брошенным.

"Успокойся, успокойся..."

Уиллис сделал еще несколько вдохов. Пассивная мстительная деятельность. И больше ничего. Но это было так сильно. И теперь, когда он об этом подумал, ему пришлось решить, что, возможно, образы были активными, а не пассивными. Последний уходящий мужчина - Хилдрет - посмотрел на него сверху вниз.

- Хочешь, я позвоню Маку? Может, тебе нужен врач?

- Нет, нет. О, черт. Что я сказал?

- Что ты сказал? Что-то о телах, крови?

Уиллису потребовалась всего минута, прежде чем он пришел в себя. Еще несколько вдохов, затем глубокий выдох.

- Я в порядке. Забудь обо всем, что я сказал. Я был... я был в состоянии, которое можно назвать шоком.

- Давай, я помогу тебе подняться.

Уиллис вытащил перчатки из заднего кармана и надел их, затем протянул руку. Другой мужчина помог ему подняться, после чего он прислонился к перилам.

- Я Ричард Уэстмор. Ты Уиллис?

Уиллис кивнул.

- Зачем перчатки? Ты мизофоб, что-то в этом роде?

Уиллис улыбнулся, вытер рот и лоб платком.

- Долгая история, я расскажу тебе позже. Думаю, ты пятый участник задания. Журналист?

- Да. Внизу мне сказали, что мы все будем спать в Южном атриуме, но Нивыск сказал, что я могу выбрать себе рабочую комнату.

- Что бы ты ни делал, не выбирай эту комнату, - посоветовал Уиллис, устало указывая на джинсовый Кабинет Броу.

Уэстмор рассмеялся.

- Это чертовски хорошая комната, но раз тебя там вырвало, я думаю, это исключено.

- В доме есть несколько кабинетов и большая библиотека на первом этаже. Я уверен, что один из них подойдет тебе больше.

Уэстмор откинулся назад, затем ткнул большим пальцем в сторону двери гостиной.

- Что ты там на самом деле увидел?

- Ничего, что ты можешь увидеть...

- Психические штуки, да?

- Все гораздо сложнее. Ты поймешь по ходу дела.

Уэстмор, похоже, понял, что это плохая тема на данный момент.

- Так что со всеми этими именами? - он посмотрел на медную табличку в гостиной. - Кто такой Жан Броу?

- Французский астролог. Многие комнаты здесь имеют названия - одна из многочисленных странностей Хилдрета, и довольно безвкусная, если ты меня спросишь. Ясновидящие, авгуры, гипнотизеры, алхимики, колдуны. Становится хуже, когда ты поднимаешься на верхние этажи. Самая большая спальня называется Луденский люкс, в честь одержимых монахинь. Башня часовни на пятом этаже - это Часовня Де Рэ. Ты, вероятно, слышал о нем.

- Сатанизм, оккультизм. Так ты думаешь, что Хилдрет действительно увлекался этим?

- Да, - сказал Уиллис.

- Ну, я ни во что из этого не верю, но я не настолько ограничен, чтобы сказать, что не верю совсем. Я верю только в то, что вижу.

Уиллис кивнул. Он был измотан.

- Тогда считай себя благословенным и благодари Бога, что ты не видишь того, что видим мы, - сказал он и ушел.

"Какой-то кабинет", - подумал Уэстмор.

Они все были одинаковыми, чересчур. Каждая комната казалась приятным, тихим местом для работы, с непомерной мебелью и красивой обстановкой. Пока он не взглянул на книжные полки. Он просматривал одну книгу за другой, хмурясь на названия.

"Синод аористов", "Красное исповедание", "Тайное изречение Иосифа Аримафейского" и так далее и тому подобное. Уэстмор никогда не слышал ни об одной из них, несмотря на приличное образование. Другая заостренная книжная полка предлагала худший выбор, возможно, отмечая больше настоящего Хилдрета: "Гримуары Черной Крови", "Современная тератология и другие биологические несчастные случаи", "Фотографическое руководство по огнестрельным ранениям, ножевым ранениям и травматическому изнасилованию для полевых исследователей". Один взгляд на фотопластинки последнего заставил его покачнуться, а в другой, безымянная книга большого формата в красном кожаном переплете, чуть не вызвала у него рвоту: старые черно-белые фотографии мужчин, занимающихся сексом с инвалидами и изуродованными женщинами.

- К черту исследование, - сказал он вслух, испытывая полное отвращение. - Хилдрет был тот еще больной дегенерат.

Он ушел большими шагами, мысленно давясь изображениями.

- Черт...

В конце коридора он заметил несколько странно расположенных штор, которые никак не могли закрывать окно; он посмотрел за них и заметил узкую лестницу, поэтому он поднялся по ней.

"Я был здесь всего час, и меня уже тошнит от этого сумасшедшего места и этой кучки чудаков внизу".

Но он знал, что его плохое настроение было всего лишь признаком его профессиональной растерянности. Ему платили за то, чтобы он написал отчет о предстоящей неделе, и он все еще не знал, как это сделать.

Третий этаж казался темнее и теснее, в коридоре было меньше места. Более темные портреты неизвестных мужчин и женщин сердито смотрели из искусно сделанных рам. Шторы с кисточками украшали узкие витражи, пропускавшие очень мало света. Атмосфера, которую Уэстмор поначалу нашел интересной своей новизной, теперь раздражала его.

- Мистер Уэстмор. Зайдите сюда на минутку. Возможно, вам захочется это увидеть.

Уэстмор даже не заметил Нивыска в полумраке коридора. С такого расстояния он выглядел как высокая, лохматая тень, а силуэт на витраже в конце коридора на мгновение показался ему угрожающим. Уэстмор последовал за ним в комнату, залитую белым флуоресцентным светом.

- Черт, это немного отходит от готики, - сказал он.

- Да, конфликтует со всем остальным, но, возможно, это признак бóльшей лжи Хилдрета; он держал свой материализм в секрете.

Комната была заполнена компьютерами и мониторами, а также всевозможным аудиовизуальным оборудованием. Центральная консоль позволяла наблюдать за несколькими дисплеями камер, а также аудиопередачами с видеокома. Но маленькая комната была еще более тесной из-за ряда упаковочных коробок, сложенных позади них.

- Что это такое? - спросил Уэстмор.

- Это мое оборудование, - объяснил Нивыск. - С технической точки зрения этот особняк - мечта; каждая комната подключена к камере и аудио. Все мои устройства обнаружения могут быть подключены к любой комнате, которую я захочу, через уже существующую проводку. И система цифровых камер идеальна; я могу подключить к ним некоторые из моих датчиков из этого центрального расположения.

Уэстмор уже был в замешательстве.

- Датчики? Оборудование для обнаружения? Чтобы обнаружить что? Вы собираетесь попытаться сфотографировать призраков?

- Я собираюсь попытаться сделать фотографические и аудиозаписи различных атмосферных признаков присутствия, которые могут считаться призраками.

Уэстмор нахмурился.

- Например, что? Температуру?

- Резкие колебания температуры, да, барометрические расхождения, показания гаусса для расхождений в уровнях следового излучения и конфигурациях электромагнитного поля, ионно-полевая конверсия. Одна из самых простых мер обнаружения - одна из самых полезных: феномен электронного голоса. Я смогу контролировать большинство этих вещей из этой комнаты. Я смогу определять время и место высокой активности, даже когда меня здесь нет, - затем он указал на ряд цифровых самописцев.

- О, - сказал Уэстмор. Все, что ему сказали, почти мгновенно пролетело мимо его журналистской головы. - Когда вы начнете снимать показания?

- Я уже начал.

"Не могу дождаться, чтобы увидеть, что здесь произойдет", - подумал Уэстмор.

- Очень интересно. Я пойду найду место, где смогу писать.

- Увидимся за ужином, - сказал Нивыск, занятый тем, что лез в панель доступа с отверткой.

Уэстмор ушел, как всегда сбитый с толку и привыкающий к такому состоянию ума. Вернувшись в темный холл, он проверил еще больше богато украшенных дверей, но обнаружил, что большинство из них вели не в спальни или гостиные, а в офисы, кладовые и подсобные помещения. Уэстмор предположил, что они служили административными помещениями компании T&T. Большая дверь была более декларативной; СТУДИЯ А, гласила ее табличка. С этого момента стены в остальных комнатах на этаже, должно быть, были выбиты. Можно было увидеть несколько декораций с различными фальшивыми фонами; еще одна декорация была спальней, еще одна гостиной, все оборудованы освещением.

"О, Боже, - подумал он, когда в глубине обнаружил мягкое гинекологическое кресло, на котором лежала хлопушка с надписью "ГАБРИЭЛЬ КОКС В БОЛЬШОЙ ГРУППОВУШКЕ ГАБРИЭЛЬ" (СЦЕНА ЧЕТВеРТАЯ, ДЕНЬ ВТОРОЙ). - Думаю, это была последняя сцена", - заключил Уэстмор.

Ее разделали, прежде чем она смогла добраться до третьего дня. На полках с принадлежностями размещались десятки различных типов вибраторов и других сексуальных помощников, резиновые фаллосы, которые выглядели удручающе реальными, и бутылки со смазкой. Уэстмор сморщил нос; место воняло.

- Не думаю, что я буду использовать эту дыру для работы, - пробормотал он и ушел.

Он чувствовал себя грязным, просто находясь там... и зная, каково было изначальное предназначение комнаты. Может быть, он вернется в большую библиотеку внизу, хотя ему не нравилась идея находиться в такой непосредственной близости от остальных - и он не хотел, чтобы они шпионили. Однако он вздохнул с облегчением, когда открыл последнюю дверь в крыле и обнаружил шикарный офис с большим столом из тика, качественным кожаным креслом и французскими дверями, ведущими на солнечную веранду. Это место было потрясающее...

Он поставил свой ноутбук на стол, отрегулировал свет, впитал творческую атмосферу, найдя ее приемлемой. Он включил компьютер и начал новый файл под названием РАБОТА ДЛЯ ВИВИКИ ХИЛДРЕТ, и когда он был готов начать, он сделал то, что делает большинство журналистов в первый день писательской работы: он выключил компьютер и решил не писать.

"Начну завтра", - решил он и встал, чтобы осмотреться.

Он вышел с веранды и выкурил единственную сигарету, наслаждаясь залитым солнцем видом на лесную полосу и западный конец поместья. На большом расстоянии ему показалось, что он увидел женщину, выходящую из леса, немного пошатываясь. Может быть, это была другая женщина, но он не мог вспомнить, как ее звали, по словам Нивыска. Он щурился, пока она не исчезла, и решил, что она действительно пошатывается, как будто устала.

Вернувшись в кабинет, он снова осмотрелся. Теперь ему не нужно было заниматься своими делами; Хилдрет был мертв, как и его компания и его сотрудники. Он просмотрел несколько картотек, просмотрел налоговые отчеты и счета-фактуры на поставку. Ничего особенно интересного, но, возможно, позже, более пристальный взгляд на книги даст какую-то информацию, которая может оказаться полезной для Вивики. Он должен был постоянно напоминать себе, что он работает на нее, а не обязательно с другими.

"Думаю, я ее личный шпион..."

Маленькая фотография в рамке на столе демонстрировала изображение Карен и Хилдрета, оба улыбающиеся у входных колонн особняка.

"Думаю, раньше это был кабинет Карен", - рассуждал он.

Он заглянул в ящики стола и обнаружил, что они относительно не загромождены, но в комоде "Виндзор" с несколькими ящиками он нашел стопки и стопки DVD для взрослых, все производства T&T, и только потом, на промокашке на столе, он заметил еще один DVD - с классным названием "Все принимающие в себя гоу-гоу девушки" - который Карен использовала как подставку под кофе.

"Вот это я называю уважением к продукции компании".

Он открыл простую дверь рядом с комодом, ожидая увидеть шкаф, но обнаружил другой, еще более шикарный кабинет. Странно без окон и полный полусгоревших свечей. За столом, занимающим бóльшую часть стены с панелями, висел величественный рамный портрет маслом Вивики Хилдрет, позирующей в историческом изображении: волосы в драгоценном пучке, веер в одной руке, одетая в викторианское турнюрное платье и поясной лиф. Изображение было резким, после встречи с ней в реальной жизни в поп-трэш-моде, который она носила в своем пентхаусе. Уэстмор открыл ящики стола и тут же нашел...

"О, потрясающе".

...небольшой револьвер.

Не такая уж большая проблема, особенно во Флориде, где пистолеты не были табу; его просто шокировал тот первый взгляд на лежащее там оружие. Он поднял его, понюхал и обнаружил только машинное масло. Вероятно, из него никогда не стреляли. Но предпочитаемое оружие Хилдрета уже было ясно: топор.

"Вы, должно быть, издеваетесь надо мной", - подумал он затем, когда выдвинул ящик дальше и обнаружил перевязанную стопку стодолларовых купюр.

У большинства людей в столе есть скрепки и скобы. У Хилдрета десять тысяч. Может, это была проверка, потому что он знал, что в комнате где-то есть камера. Но коррупция Уэстмора в любом случае никогда не была связана с нечестностью - только с алкоголем. Он положил деньги в карман, зная, что немедленно отдаст их Маку и сообщит о находке Вивике.

Верхний ящик с другой стороны стола был пуст, за исключением одного предмета: небольшой фотографии в рамке, лежащей лицевой стороной вниз. Уэстмор перевернул ее и обнаружил, что смотрит на то, что, должно быть, фотографией из школьного альбома.

"Симпатичная девочка", - подумал он сразу.

Настоящая соседская девчонка, широкая белая улыбка, большие невинные глаза, взмах блестящих темных волос. Была ли у Хилдрета дочь? Но нет. Карен сказала ему, что у них с Вивикой нет детей.

Так кто это?

Казалось, его работа сама собой вырезалась для него. Он оставил фотографию и обыскал еще ящики, эти на другой стороне комнаты в шкафу, как раз в тот момент, когда открылась дверь.

- Здесь все в порядке?

Это был Мак, наклонившийся вперед.

- Да, я смотрел...

- Нивыск сказал, что ты ищешь место для работы, и, похоже, ты выбрал правильное место. Это был кабинет Хилдрета.

- Да, я так и понял. Есть возражения против того, чтобы я им воспользовался?

- Никаких. Можешь свободно пользоваться компьютерами или чем угодно, и дай мне знать, если тебе что-то понадобится.

- Спасибо... - тут Уэстмор вспомнил. - О, подожди. Я нашел это. Думаю, тебе следует забрать это или передать Вивике, - он передал Маку пачку купюр.

Мак рассмеялся.

- Неудивительно. Это мелочь для Хилдрета.

Комментарий подстегнул Уэстмора.

- Как он стал таким успешным?

- В основном, международный мерчандайзинг облигаций, глобальные муниципальные облигации и тому подобное.

- Волшебник с Уолл-стрит?

- Это или он обманул много людей. Он никогда много об этом не говорил. К пятидесяти годам он заработал миллиард долларов.

- Кто управлял его личными счетами? Карен?

Мак рассмеялся сильнее.

- Нет, нет, она просто вела бухгалтерию для T&T, мелочь. T&T не была для него бизнесом, это было хобби. Это первым скажет тебе, что Хилдрет был извращенцем.

- Пресловутый грязный старик?

- Пресловутый богатый грязный старик, я полагаю. Но он также был очень, очень умным парнем. Его трудно быстро вычислить. Кто-то может написать целую книгу об этом человеке, и она, возможно, не расскажет всю историю, - охранник замолчал. - Насколько я знаю, именно этим ты и занимаешься.

Уэстмор покачал головой.

- Я просто пишу хронологию для Вивики, отчет о том, что происходит со всеми этими...

- Психическими психами?

- Думаю, этот термин можно применить.

Мак прислонился к дверному косяку.

- Ты веришь во что-нибудь из этого?

- Я не знаю, - сказал Уэстмор.

- Я тоже. Думаю, посмотрим. Ну, мне пора бежать, увидимся позже.

- Конечно, а Мак? Еще один вопрос.

- Да?

- У Хилдрета были дети, от Вивики или от кого-то еще?

- Ни за что. Он терпеть не мог детей. Он был настоящим брюзгой, когда дело касалось детей.

- У него есть родственники с детьми?

- Нет. Хилдрет был единственным ребенком.

Мак помчался после этого, очевидно, торопясь, но Уэстмор был удовлетворен его ответами и добродушием.

"Ох, черт, я должен был отдать ему и пистолет", - вспомнил он.

Если эти "экстрасенсы" были психами, то пистолет, лежащий рядом, мог быть нехорошим делом, но он понимал, что перестраховался. Лучше просто оставить все как есть, и лучше, он знал, не судить ни о ком другом, по крайней мере, пока не узнает их поближе.

Вместо этого он снова занялся шпионажем.

Он вспомнил "Украденное письмо" По, когда увидел его прямо перед собой. Широкий, кожаный бланк на столе Хилдрета. Это был апрельский календарь, такой, на котором люди делали заметки, назначали встречи на определенные даты и так далее. Но на этом не было никаких записей.

- Подождите минутку, - пробормотал он, прищурившись.

За исключением одной отметки ручкой и каракули.

Красный крестик на дате - 3 апреля.

По его позвоночнику пробежала дрожь. Дата убийств...

Ничего из этого не было особенно красноречивым, но все же это казалось совершенно жутким.

"Это определенно не было спонтанным, - понял Уэстмор. - Он знал, что убьет этих людей 3 апреля. Он даже записал это".

Было над чем поразмыслить.

"Я только что пришел", - напомнил он себе.

У него была склонность задавать вопросы быстрее, чем он мог подумать.

"Будь журналистом. Накапливай факты и усваивай их, когда у тебя их достаточно, чтобы сделать вывод".

И он знал это: у него пока было очень мало фактов.

Он осмотрелся, открыв еще один шкафчик. На этот раз денег не было, только несколько стопок DVD, может быть, сотня. Он пролистал несколько, ожидая увидеть более яркие, откровенные фотографии на обложке, но вместо этого обнаружил даты за прошлый год, написанные от руки на этикетке каждого диска. Сначала он удивился, что полиция не конфисковала их, вместе с пистолетом в столе, деньгами и многим другим, но потом вспомнил, что упомянула Вивика. Она заплатила кучу денег, чтобы подделать отчет о смерти Хилдрета, и, вероятно, заплатила гораздо больше надлежащим источникам, чтобы гарантировать, что дом не будет обыскан. Однако он боялся того, что его ждет, очевидной задачи:

"Мне придется сидеть и смотреть все эти DVD, по крайней мере, просматривать их".

Неважно, насколько привлекательны женщины; порно, по сути, одно и то же снова и снова.

"Боже, я не смогу этого сделать", - подумал он и вытащил стопки, затем тут же выронил одну.

- Какой придурок! - закричал он на себя.

Диски лежали, как брошенная колода карт. Но когда он опустился на колени и начал их подбирать, один привлек его внимание.

На диске не было даты, но на нем было нацарапано: ВЕЧЕРИНКА НА ХЭЛЛОУИН.

"Это может быть ОЧЕНЬ интересно..."

Он сделал себе мысленную заметку сначала посмотреть это, а затем, прежде чем он смог снова встать, он заметил кое-что еще.

Четыре вмятины на ковре, прямо рядом с комодом, которые, казалось, соответствовали длине и ширине ножек комода. Это стало слишком очевидно, когда он взглянул еще раз.

Кто-то передвинул комод оттуда сюда. Недавно.

Когда Уэстмор попытался силой отодвинуть большой предмет мебели в сторону, его усилия напомнили ему об одной причине, по которой он выбрал профессию журналиста, а не рабочего; он был не совсем физическим образцом. Его длинные волосы раздражающе свисали ему на лицо, когда он пихал и пихал, думая:

"Черт возьми! Этот большой кусок дерьма весит больше, чем чертово пианино!"

Но после некоторого пота и того, что, несомненно, приведет к боли в спине завтра, ему удалось вернуть комод в исходное положение, и вот тогда он увидел...

"Сюжет закручивается", - подумал он.

То, что закрывал комод, было масляным портретом девушки, чью фотографию он нашел в столе, светлоглазой брюнетки.

"Ладно, Хилдрет, теперь ты меня интригуешь", - сказал сам себе Уэстмор.

Он внимательно посмотрел на картину, которая была явно совсем новой, но восхитительной тем, как ее темные завитки и мазки кисти дублировали стиль Высокого Возрождения. Пасторальная сцена ночью, деревья, обрамляющие кладбище. Девушка выглядела задумчивой в широком гофрированном синем платье с белыми кружевными манжетами и вырезом.

И она указывала прямо вперед, что с того места, где он стоял, создавало впечатление, что она указывает прямо на Уэстмора.

"Интересно, - подумал он. - И странно, как и все остальное в этом доме..."

Затем он задумался о чем-то.

Художник создал картину так, чтобы она казалась указывающей на любого, кто на нее смотрит, или он...

Уэстмор развернулся. Там никого не было, она указывала на другую сторону обшитой панелями комнаты, и там, точно на одной линии с ее картиной, была еще одна картина в идентичной раме.

Он подошел. Это была не картина, а гравюра; она выглядела старой, единственный сюжет работы больше напоминал Микеланджело, чем Рафаэля. Сгорбившись над наклонным столом, сидел старик с развевающимися длинными волосами и бородой; он писал на свитке бумаги стилусом, и каким-то образом граверу удалось уловить самое уникальное противоречие выражений - в глазах - взгляд ужаса, но также и взгляд восторга. В углу художник оставил свое имя (которое, похоже, было Альбрехт или Альбрект) и шокирующую дату: 1610 год. Слова на итальянском были выгравированы внизу, а на небольшой золотой пластине можно было найти явно гораздо более поздний перевод.

СВ. ИОАНН БОГОСЛОВ ПИШЕТ СВЯТОЕ ОТКРОВЕНИЕ НА ПАТМОСЕ, ОКОЛО 90 ГОДА Н.Э.

Уэстмор прищурился и заметил искусно выгравированную пунктирную надпись, составляющую слово REVELATIO в верхней части свитка, а чуть ниже: CAPIT 13.

"Глава тринадцатая Книги Откровения", - подумал Уэстмор, нахмурившись.

Это был эталон для фальшивого христианского мистицизма и апокалиптического исследования, и...

И для этих чудаков в оккультизме и поклонении дьяволу Глава тринадцатая - это "главная", Уэстмор знал, где Иоанн раскрывает загадочное число Зверя: 666.

Все это было ерундой; Уэстмор был в этом уверен, и он также был уверен, что это разглашает больше о настоящем Хилдрете - сумасшедшем.

"Кто-то должен был сказать Иоанну, что настоящее число зверя - номер телефона Джорджа Стейнбреннера", - пошутил он и вернулся к столу.

Он снова достал снимок брюнетки, затем поднес его прямо к ее картине. Теперь было легче увидеть, что тот, кого Хилдрет нанял для написания картины, использовал эту фотографию в качестве модели для лица. Имя художника было в углу, очень маленьким, с датой: около года назад. Без всякой причины он нажал пальцем на краску и, конечно, обнаружил, что она высохла.

Но что-то показалось странным...

Картина не двигалась, как любая картина, если ее повесить традиционным способом: веревкой и гвоздем в стене.

Он нажал на угол рамы. Когда он попытался снять картину со стены, она сначала вообще не сдвинулась. Он приложил больше усилий, почувствовал, что она поддается, затем потянул сильнее, и она начала более или менее скользить от стены. Кто-то прикрепил ее колышками, он увидел, когда заглянул за раму картины. И он увидел еще кое-что.

"Что это, черт возьми?"

Еще несколько рывков назад, и картина отошла от стены, открыв...

Еще одну картину в раме.

Она была отодвинута на несколько дюймов в стену, очевидно, с помощью какой-то специальной обработки дерева. Уэстмор наклонил настольную лампу так, чтобы светить прямо в большую квадратную выемку, затем увидел, что там висела не картина, а другая гравюра, которая, если что, выглядела старше, чем другая. Ее рама на самом деле была покрыта оргстеклом.

Уэстмор осмотрел работу. Вместо явно старого Святого Иоанна, орудующего стилусом, объектом этой гравюры был другой гравер, более молодой, с короткими вьющимися волосами, довольно большим носом, глазами, сосредоточенно прищуренными, когда он манипулировал резцом гравировальной пластины: подобие чудовищного лица. Уэст больше заметил автограф. Альбрехт - такой же, как и другой - и дату: 1599 год.

На этот раз слова на немецком языке были начерчены внизу. Уэстмор не знал немецкого языка, но удобная табличка перевела: Я ЕСТЬ, КАК Я СМЕЮ ПРЕДСТАВИТЬ ОБЛИК МОЕГО ВИДЕНИЯ: БЕЛАРИЙ.

"Итак, Альбрехт выгравировал свой собственный автопортрет, - подумал Уэстмор. - А Беларий?"

Он прищурился еще сильнее. Это уродливое, как дерьмо, лицо, которое он выгравировал. Картина в картине.

И все это бессмысленно для него. Он мог только предположить, что Хилдрет спрятал гравюру, потому что она была ценной, но зачем скрывать картину брюнетки? До сих пор она была лучшим, на что он мог опереться, хотя он и считал, что она не была дочерью Хилдрета.

Так кто же она?

- Вот это начало, - пробормотал он, не совсем довольный открытиями дня.

Затем...

Волнение охватило его сердце, когда он потянул за гравюру и почувствовал, как она поддалась, останавливаясь так же, как и картина. Но когда он поднял ее...

- О, Боже. Больше никаких DVD!

Еще одна низкая стопка дисков лежала в отсеке, который находился за гравюрой. Уэстмор застонал и вытащил их, затем заметил что-то еще.

Шов на черной бархатной доске, а также крошечная шелковая лента, назначение которой было мгновенно понято.

"Это двери..."

Он потянул за ленту, и черная доска разделилась, открыв взору стенной сейф серьезного качества. Картинка на картинке... и огромный сейф в чертовом месте.

Матовая нержавеющая сталь сверкнула на него. Из центра торчала латунная ручка с кодом, обрамленная стальной ручкой-защелкой. Возможно, это был самый базовый человеческий импульс, но Уэстмор мгновенно загорелся желанием узнать, что находится внутри, представляя драгоценности и стопки наличных.

"Но что еще там может быть? Теперь мне нужна только комбинация..."

- Я не знаю ни о каких сейфах, - сказала ему Вивика Хилдрет через минуту по своему мобильному телефону.

- Он спрятан за картиной и гравюрой, в его офисе на третьем этаже, - пояснил Уэстмор. - Вы уверены, что никогда его не видели?

- Я никогда не была в особняке, мистер Уэстмор, о чем я вам и говорила, когда мы встретились.

- О, да, это верно. Но он когда-нибудь упоминал о сейфе?

- Нет.

- Ну, я бы очень хотел узнать, что в этом сейфе, и я уверен, что вы тоже. Мак знает комбинацию?

- Он тоже, должно быть, не знает о сейфе, и я уверена, что Карен тоже. Они бы об этом упомянули.

"Дерьмо..."

Вивика не производила впечатления легковозбудимой, но долгая пауза на линии подтвердила ее беспокойство.

- Я спрошу Мака.

Теперь ее голос звучал гневно.

- Спросите Мака и Карен.

- Но вы только что сказали, что они не знали...

- Мне все равно, что я сказала. Спросите их, и если они не знают комбинацию, взломайте ее.

Уэстмор подавил смех, глядя на сейф.

- Вы не понимаете, это не копилка. Это серьезный сейф. Мне придется...

- Сделайте все необходимое, чтобы открыть этот сейф. Я разрешаю любые расходы. Скажите Маку. И скажите Маку позвонить мне; он должен звонить мне несколько раз в день.

- Я ему скажу. Он только что был здесь, - Уэстмор собирался упомянуть десять тысяч, но тут же свел на нет эту идею.

"Давай подождем и посмотрим. Посмотрим, сколько времени ему понадобится, чтобы рассказать ей об этом".

Он думал, что Мак будет молчать и прикарманит деньги? Это казалось самым быстрым способом оценить его характер, особенно учитывая внезапный всплеск пренебрежения со стороны Вивики.

- Я найду его прямо сейчас.

- Да, сделайте это. Скажите этому самоуверенному негодяю вытащить руку из штанов на достаточно долгое время, чтобы сделать свою работу.

"Ооо-иии, она взбешена!"

- Да, мэм.

Еще одна шипящая пауза.

- Я хочу знать, что в этом чертовом сейфе, мистер Уэстмор. Я доверяю вам, вы узнаете.

- Понял вас.

Щелчок.

"Какой запутанный этот..."

Затем он застонал; он забыл спросить ее, знает ли она что-нибудь о брюнетке на снимке, и, учитывая ее настроение, он не собирался ей сейчас перезванивать.

Вместо этого он позвонил Маку по видеокому, нашел его в Южном атриуме.

- Эй, Мак. Знаешь комбинацию от сейфа Хилдрета?

- Нет никакого сейфа.

- Я стою здесь и смотрю на него.

- В офисе?

- Верно.

- Я никогда не знал, что у него есть сейф. Это меня немного раздражает. Я думал, он мне доверяет.

- Кроме того, сейф есть, и Вивика хочет, чтобы его открыли.

- Ты рассказал ей об этом?

Уэстмор ухмыльнулся.

- Конечно. И она хочет, чтобы его открыли, за любые деньги, - сказал он. - Она также хочет, чтобы ты ей позвонил.

- Блин. Она была в ярости?

- Я бы сказал, это точное описание.

- Блин. Ладно, ладно, займись сейфом.

- Как?

- Вызови слесаря, а я о ней позабочусь.

- Ладно. О, и не мог бы ты спросить Карен, знает ли она о сейфе?

Но Мак уже повесил трубку.

- Спросить Карен о каком сейфе?

Уэстмор повернулся, пораженный.

- Не подкрадывайся ко мне так.

- Почему? - спросила Карен в дверях. - Нервничаешь? Боишься?

- В особняке, где всего несколько недель назад было убито более дюжины человек? Да, может, совсем чуть-чуть.

- Я не знала, что у Хилдрета здесь есть сейф, - заявила она и вошла, все еще одетая в узкие кожаные джинсы.

Образ ее фигуры, вылепленный джинсами и серым топом, отвлек Уэстмора почти до раздражения. В руке она держала напиток, крутя лед. Она смотрела на сейф.

- Кто эта девушка? - спросил он и ткнул пальцем в картину.

- Я не знаю, - но она, похоже, не очень пристально смотрела.

- А как насчет этой девушки? - он показал ей снимок.

- Это та же самая девушка, - заметила она. - Я никогда ее не встречала, - она продолжала смотреть на сейф. - Меня бесит, что он не рассказал мне о сейфе.

- Мак сказал то же самое. Может, вы, ребята, не были такими уж "в теме", как вы думали.

- Я никогда не думала, что я в теме, - сказала она, как будто это замечание оскорбило ее. - Хорошо, что ты не пьешь. Тебе следует посмотреть на бар с выпивкой внизу, - она подняла свой стакан. - Это двадцатичетырехлетний виски.

Уэстмор стиснул зубы.

"Большое спасибо, Боже..."

Карен тут же подхватила:

- Значит, эта картина была за комодом, а потом ты отодвинул комод?

- Да.

- И она указывает на... - она повернулась. - Святой Иоанн пишет Книгу Откровения. Это было бы слишком просто, не так ли?

Уэстмор просто уловил суть и тут же почувствовал себя глупо. Он бросился вперед, схватил ручку сейфа.

Карен смотрела, ошеломленная, декламируя:

- И пили цари земные вино гнева ее и блуда ее...

- Что?

- Просто набери номер.

Он набрал 6-6-6 на комбинации.

Ничего.

Затем с 13 по 18 и вариации этих цифр.

Ничего.

- Ты права, это слишком просто!

Затем он позвонил ближайшему слесарю по телефонной книге, заметил, что Карен тупо изучает вторую гравюру, автопортрет.

- Он подключен? - спросил мужчина с каменным голосом на линии.

- Я... не знаю.

- Есть ли на нем какие-нибудь лампочки?

- Нет.

- Есть ли у него ключевой перфоратор или какие-нибудь кнопки на двери?

- Нет.

- Тогда он не подключен, а если нет, мы сможем открыть, я буду там утром.

Уэстмор нахмурился.

- Как насчет сегодня вечером? В вашем объявлении указано круглосуточное обслуживание.

- За это дополнительная плата.

- Мы заплатим. Мне нужно, чтобы его открыли как можно скорее.

- Хорошо. Я попрошу кого-нибудь из моих людей зайти, скажем, в десять вечера?

- Идеально! Спасибо.

- Что это? - она взяла гравюру.

- Это было за картиной девушки. Чудаковатая, да?

- В этом доме всегда было много чудачества, - она села на стол, раздвинув бедра. - Похоже, сегодня мы получим хорошую дозу.

- Что? Ты про сейф?

- Нет, я имею в виду внизу. Они действовали мне на нервы, поэтому я ушла, начала искать тебя, - она допила скотч, затем откинулась назад на руки.

Поза была почти непристойной, и Уэстмор предположил, что она делает это намеренно, чтобы разозлить его.

Он отвернулся, пролистывая стопку DVD.

- Что-то случилось внизу?

- Можно и так сказать. Уиллис увидел что-то на втором этаже и чуть не упал...

- Он упал, и его вырвало. В одной из гостиных. Я помог ему подняться.

Теперь она болтала ногами взад-вперед, как это делает малыш, сидящий на выступе.

- Это то, что меня в нем беспокоит. Я думаю, он настоящий.

- А как насчет остальных?

- Я не знаю. Я читала о той занудной девчонке. И в ней есть что-то, что кажется подлинным.

- Может быть, она просто похожа на наркоманку?

- Может быть. Кстати, Кэтлин изнасиловали.

Уэстмор уронил пачку.

- ЧТО?

- Говорит, что ее сексуально коснулась "субвоплощенная духовная организация", что, как я полагаю, означает призрак.

- Ради Бога... - Уэстмор закурил еще одну сигарету, больше желая полупустой стакан скотча Карен, чем ее раздвинутые ноги. - Ты думаешь, она настоящий экстрасенс?

- Сомневаюсь. Она кажется фальшивой, но - Боже - какое тело. Заставляет меня завидовать... как и Вивика. Некоторые вещи просто несправедливы, - теперь она откинулась на спинку стола, вздыхая. - И не волнуйся, я не собираюсь приставать к тебе, лежа вот так. Я просто... очень устала.

- Я понимаю.

- И ты единственный человек в этом сумасшедшем доме, с которым мне комфортно.

"Полагаю, это комплимент".

Уэстмор сделал то, что делал всегда, когда ему было некомфортно. Он сменил тему.

- А Нивыск? Настоящий или фальшивый?

Она пожала плечами, распластавшись на спине и закрыв глаза.

- Нивыск не утверждает, что он экстрасенс. Он просто занимается техническими штуками. И экзорцизмом.

- Ты меня разыгрываешь.

- Жаль, что это не так. Мы наняли консультанта по исследованиям, чтобы составить биографию всех этих людей, прежде чем Вивика их наняла. Мне удалось украдкой заглянуть в их биографии. Нивыск - бывший священник, который занимался экзорцизмом более двадцати лет. Он объездил весь мир.

- Бывший священник? Почему бывший?

- Сексуальные штучки. Много сексуальных штучек со всеми ними. Я уверена, что ты скоро узнаешь все их полные истории.

Уэстмор был ошеломлен. Сексуальные штучки... Он даже не хотел знать. Затем он мрачно посмотрел на DVD, которые ждали его внимания. DVD с сексом. Часами и часами.

- Уже почти время ужинать, - сказала Карен, вставая из-за стола. - Давай спустимся вниз и посмотрим, успокоился ли цирк уродов.

Уэстмор последовал за ней, его озадаченность бурлила. Когда они двигались по темному коридору, казалось, что лица на портретах маслом и статуях были другими, чем раньше, но он знал, что это всего лишь воображение.

- Думаю, Нивыск уже спустился, - сказала Карен и указала на дверь в комнату связи.

Она была закрыта.

- Нет, - сказал Уэстмор, останавливаясь на полпути. - Я слышу, как он там говорит, - он стоял у двери и очень слабо слышал голоса.

- Перестань подслушивать, и пойдем, - уговаривала Карен. Она схватила его за руку и потащила прочь. - Я умираю с голоду!

Но когда Уэстмора тащили к лестнице, он подумал:

"Интересно, с кем он разговаривает?"

Потому что он был уверен, что слышал в комнате не один голос.

Нивыск не почувствовал ни шока, ни явного удара, просто что-то подспудно ужасное в глубине своего сердца. У него было восемь цифровых рекордеров V/A, работающих через микрофоны видеокома в случайных комнатах, которые он выбирал только из-за вероятности того, что другие члены группы не войдут, в основном комнаты на пятом этаже. Феномен электронного голоса всегда был надежным измерителем, и самым простым в реализации, хотя точная наука была запутанной, поскольку существовало много различных аспектов феномена электронного голоса. Много раз он сам сидел в комнатах с включенными рекордерами, часто часами, и абсолютно ничего не слышал. Позже он проигрывал записи через последовательные эквалайзеры и слышал множество голосов. Кто знает, почему? Это просто работало.

И это работало сейчас.

И он узнал один из голосов.

Положительные пики счетчика предупредили его о феномене электронного голоса в трех комнатах: часовне, спальне и так называемой Алой комнате Хилдрета.

На диске часовни он услышал это:

- Да. О, да, - мужской голос.

Затем женский голос, очень далекий.

- Только посмотри на них. Давай сделаем это.

Мужской голос:

- Нет, я просто люблю кровь. Мне нравится ее видеть...

Далее спальня, изгибающееся трелье, произнесенное с разной звуковой плотностью, что-то похожее на женское:

- О Боже, воткни его, воткни нож во все места...

Конечно, эти записи могли быть розыгрышем. В комнатах никого не было в то время, когда регистрировались голоса; он знал это, потому что у него были камеры в комнатах на мониторах, но он предполагал, что кто-то мог легко спрятаться в комнатах, вне поля зрения камер. Или скрытые динамики могли воспроизводить предварительно записанный голос. Это выглядело бы подлинно, но все равно - розыгрыш. Нивыск, однако, сомневался, что это был случай здесь. Он мог это чувствовать.

Третий всплеск монитора произошел в Алой комнате.

- Александр, - проскользнул слабый голос. Ближневосточный акцент. - Ты... там?

Нивыск сидел неподвижно. Слушал.

- Я знаю, что ты там. Кое-кто мне сказал.

Голос был мужским, но нежным, даже страстным. Он звучал потерянно, но как-то обнадеживающе.

- Я знаю, что ты помнишь меня, и я помню тебя. Я помню взгляд в твоих глазах... в тот день.

Чувствительность Нивыска боролась с логикой и простой ответственностью его работы. Тем не менее, его нелогичность заставила его спросить, какой... день?

- Я мог видеть твою любовь. Я хотел, чтобы ты пошел со мной - я знаю, ты хотел. Если бы ты пошел, я был бы все еще жив. Я пошел домой через переулок у уличного рынка и был убит ворами. Но мы хорошо справились в тот день, не так ли, Александр?

Поток мертвого воздуха. Нивыск слышал, как он моргает.

- Александр? Разве не так?

Ужас пробежал по его коже, а глаза наполнились слезами.

- Мы спасли ее, Александр. Женщина, говорившая дьявольские слова на Зраэтике. В тот день так давно, в Ниневии.

Нивыск знал, кто это был, даже до этих подробностей. Мальчик по имени Саид, который изгнал демона из одержимой женщины возле древней библиотеки Ашшурбанипала.

Мальчик, в которого он влюбился и о котором думал почти каждый день последние двадцать лет.

Нивыск оставил включенными диктофоны и ушел к чертовой матери.

- Так где все? - спросил Уэстмор.

Карен окинула взглядом роскошную кухню.

- Да, а где ужин?

Уэстмора утешило одно: кухня была единственной частью дома, которая не соответствовала вездесущему готическому мотиву остальной части особняка. Больше всего это напоминало кухню в дорогом ресторане с несколькими плитами, духовками, жаровнями и большим грилем с обратным потоком воздуха. Кладовая была размером с гараж на две машины, и там были встроенный холодильник и морозильник.

Но где все? Столовая была пуста, как и атриум.

- Все ушли? - спросила Карен.

Как раз в тот момент, когда Уэстмор начал вызывать людей по видеосвязи, кухонные двери распахнулись. Это был Мак, выглядевший немного измотанным.

- Что случилось? - спросил Уэстмор.

- Ничего, правда. Небольшой кризис с остальной командой.

- Где они? - спросила Карен.

- В библиотеке, как бы устраивают пау-вау.

Уэстмору это показалось неправильным.

- Что-то случилось? Черт возьми, похоже на то.

- Я не уверен, - сказал Мак.

- А как насчет ужина? - пожаловалась Карен, наливая еще один напиток.

- Ну, мы как бы надеялись, что вы, ребята, сможете приготовить ужин. Это займет около часа.

Карен застонала.

"Я не умею готовить на столько человек", - подумал Уэстмор.

Но...

- Мы что-нибудь приготовим. А потом ты мне расскажешь, что происходит, верно?

- Конечно, когда я сам узнаю, - Мак поспешил обратно. - О, в морозилке есть хвосты новозеландских лобстеров, - и затем он ушел.

- Я не умею готовить хвосты лобстеров, но, думаю, скоро научусь, - сказал Уэстмор.

- Ты должен быть летописцем Вивики. Похоже, они не хотят, чтобы ты знал, что происходит. Разве ты не должен быть там?

- Да, но у меня есть идея получше; осторожность может иметь некоторые преимущества, особенно с такой толпой. Я пока не знаю, что думать обо всех.

"Библиотека", - подумал Уэстмор.

Он набрал номер этажа на видеокоме, затем нажал кнопку правого крыла и комнаты. Голоса прорезались через динамик.

- Психометрия комнаты была головокружительной, - утверждал голос Уиллиса. - Как будто мою психику захватила ревенантная среда.

- Был визуальный поток? - спросила женщина.

- Да, длинный поток. Я почти уверен, что он был активным, и я уверен, что он не был гипнагогическим или гипнопомпическим.

Снова другая женщина:

- Ты уверен, что никого не трогал, прежде чем войти?

- Кто это? - спросил Уэстмор. - Это не похоже на Адрианну.

- Это Кэтлин Годвин, - сказала Карен, - та, которая утверждает, что ее изнасиловали снаружи. Она та, с кем ты еще не встречался, - она нажала кнопку видео. - Вот.

Уэстмор забыл. Экран дисплея теперь был маленьким телевизором, и он мог видеть, как все они торжественно сидят за длинным столом в стиле Уильяма и Мэри. Блондинка в нежно-зеленом сарафане была той, с кем Уэстмор еще не встречался. Она слушала и говорила, сложив пальцы домиком, ее глаза были либо мрачными, либо очень сосредоточенными.

Нивыск сидел во главе стола.

- Ладно, значит, у Уиллиса и Кэтлин уже были положительные контакты. И у меня тоже.

- Что? - спросила Адрианна, садясь дальше напротив Мака. - Гаусс? Изображение?

- Феномен электронного голоса, с трех разных целей.

Наступило долгое молчание.

Нивыск продолжил.

- Похоже, мы нашли заряженный дом.

- Не спеши с выводами, - сказала Адрианна, подперев подбородок рукой.

- Три из четырех? С нами? - заметил Уиллис. - С таким процентом трудно быть скептиком.

- А как насчет тебя, Адрианна? - Кэтлин спросила тоном, который звучал как вызов. - Ты собираешься сидеть все время, пока ты здесь, или отложишь эту бутылочку с таблетками на пару часов и поможешь нам?

Адрианна, казалось, не была тронута этим пренебрежением.

- Я уже немного наладила контакт.

- И? - спросил Нивыск.

- Ничего. Просто этот репортер. Не знаю, нравится ли он мне.

Уэстмор нахмурился, услышав, как Карен посмеивается за его спиной.

- Видишь, что иногда может сделать подслушивание?

- У нее нет причин не любить меня, ради Бога, - пожаловался он. - Я даже не знаю ее.

- Это одни из самых сильных экстрасенсов в стране. Они также самые параноидальные.

- Я не доверяю этой блондинке, - сказала Кэтлин. - Она силиконовая шлюха, и клянусь, она была в этом дерьме еще до того, как вошла сюда.

- Что сказала эта сука? - воскликнула Карен. - Я скажу ей, чтобы она засунула свои импланты себе в... - Карен импульсивно потянулась к кнопке видеокома, но Уэстмор отдернул ее руку.

- Не делай этого, - сказал он. - Мы выдадим себя. Не знаю, как тебе, но мне нравится мысль о том, что они не знают, что мы подслушиваем, - теперь настала очередь Уэстмора рассмеяться. - Видишь, что иногда может сделать подслушивание?

- Она сама шлюха... - Карен пошла наливать себе еще выпивки из маленького кухонного бара. - Я бы хотела дать ей пощечину.

Нивыск сохранил свое место куратора.

- Давайте займемся делом; мы здесь, чтобы сделать работу, и я согласен с Уиллисом. Этот дом - заряженная цель. Но что ты говорила, Адрианна? Что ты видела в своем контакте?

- Журналиста. Он был наверху и нашел сейф, спрятанный в стене, но он не знает комбинацию.

Мак на экране выглядел расстроенным.

- Откуда ты это знаешь?

- Поверь мне.

- Это хороший вопрос, - сказал Уэстмор Карен. - Никого не было в офисе Хилдрета - Господи, мы же только несколько минут назад оттуда ушли.

- Я же говорила, это странная компания.

- И что, черт возьми, имел в виду Нивыск? Что-то про заряженную цель? У меня странное чувство, что они не говорят о батарейках.

- Это означает, что это место полно призраков, ну и прочего дерьма. А согласно биографии и резюме Адрианны, она может видеть вещи на расстоянии. Она может сидеть в комнате и фокусироваться, а затем видеть вещи в других комнатах.

- Чушь, - сказал Уэстмор.

- Откуда она узнала о сейфе?

- Я не знаю. Может, Мак рассказал ей по секрету, и вся эта история была мошенничеством, чтобы убедить остальных, что она настоящая. Или, может быть, она сделала то же самое, что и мы. Подсматривала по видеокому без нашего ведома.

- Офис Хилдрета не подключен. Ни видеокома, ничего.

Уэстмор покачал головой.

- Послушай, я знаю, что иногда могу быть доверчивым, но не настолько. Я не убежден.

- Я тоже не обязательно убеждена, я просто рассказываю тебе то, что написано в ее биографии. Она утверждает, что может делать удаленное видение, а также некоторые другие, более странные вещи.

- Я даже не хочу знать... - Уэстмор пытался удержать свои журналистские корни.

Он пока не был готов даже рассматривать что-либо за пределами этого.

- Я даже не знаю, что она здесь делает, - сказала Кэтлин за столом. - Я думаю, она просто завидует мне. Нахмурилась, когда я встретила ее у Вивики Хилдрет.

- Она снова говорит обо мне! - возмутилась Карен. - Завидую? С чего бы мне завидовать этой шлюхе из-за холма!

- Успокойся, - сказал Уэстмор весело.

- У меня нет с ней проблем, - сказала Адрианна. - Но она слишком много пьет, это точно. Когда у меня был сеанс видения, я видела ее у бара с алкоголем дважды.

- Вот сука! - снова воскликнула Карен.

- Она не только силиконовая шлюха, но еще и пьяница, - снова высказалась Кэтлин. - Но кто-нибудь ответьте на мой вопрос. Зачем она вообще здесь?

- Чтобы шпионить для Вивики, я уверен, - внес свою лепту Мак. - Карен себя так не ведет, но она любит шпионить...

- Придурок! Предатель, сукин сын! Кто он такой, чтобы болтать? Он самый большой подхалим, которого я когда-либо встречала в своей жизни!

Уэстмор просто покачал головой, слушая.

- Мы отвлекаемся, - предложил Нивыск. - Забудьте об остальных. Это мы. Нас четверо. Без обид, Мак, но в этой ситуации ты тоже аутсайдер. Нам четверым нужно сделать вывод. Трое из нас уже сделали.

Все головы за библиотечным столом повернулись к Адрианне.

- Я тоже сделаю. Сегодня ночью, - сказала она, словно устала или боялась того, что поклялась сделать. - После полуночи всегда лучше, - она встала из-за длинного стола. - Я сейчас пойду наверх, чтобы подготовиться. Мне нужно побыть одной, так что я воспользуюсь одной из спален.

- Ты не будешь есть? - спросила Кэтлин. - Репортер и пьяная девушка готовят ужин...

- Вот сука! - кипела Карен, покачиваясь с напитком в руке.

- Нет, нет, я никогда не ем заранее, - Адрианна поставила перед Кэтлин пузырек с таблетками. - Присмотри за ними для меня, ладно? И мне жаль, что с тобой так случилось.

Затем она, пошатываясь, вышла из библиотеки, оставив всех, особенно Кэтлин, наедине с собственными размышлениями.

- С ней все будет в порядке, - заверил Нивыск. - Она занимается этим уже десятки лет.

"Занимается чем?" - раздраженно подумал Уэстмор.

- Я и сам не голоден, если подумать, - сказал Нивыск и встал. - Я собираюсь подключить какие-нибудь тепловые устройства наверху и зарядить гаусс-метры. Скажите журналисту, чтобы оставил мне что-нибудь в холодильнике.

"Я что, прислуга из особняка?" - подумал Уэстмор.

На экране остальные вставали.

- Черт, помоги мне, - подгонял он, выключая видеоком.

- А?

- Мы должны готовить ужин. Помоги мне, ладно?

- Конечно, - сказала Карен. - Но сначала я возьму еще выпить...

Она разделась до трусиков и бюстгальтера, уже блестевших от пота с тех пор, как закрыла воздуховоды кондиционера в комнате. Более высокая температура, по какой-то причине, похоже, способствовала развитию психических способностей Адрианны, ее "прогулкам", как она их называла. Она выбрала самую маленькую спальню, какую только смогла найти на пятом этаже, предпочтя тесное место, потому что возвращение с прогулки было менее диким: возвращение из обширных и часто едва определяемых периметров в соотносимое сдерживание.

"Сомневаюсь, что кто-то там может меня увидеть, - подумала она с некоторой неуверенностью. - Здесь, на пятом этаже?"

Но она действительно чувствовала себя неловко из-за своего тела.

"Между Кэтлин и Карен я последний человек, за которым кто-либо хотел бы подглядывать".

В спальне горело несколько ламп, что позволило ей невольно взглянуть на свое отражение в продолговатом зеркале для переодевания: слишком худые руки и худые ноги, маленькая грудь, живот, потерявший часть своей упругости. У нее не было загара, но, по крайней мере, она надеялась поработать над этим во время своего пребывания здесь. Она застонала, увидев свои выступающие бедренные кости. Лоброгейн давал существенное преимущество внетелесным путешествиям, но одним из побочных эффектов был более быстрый, чем обычно, метаболизм жира; она могла есть как свинья, но не набирать ни унции. Таково было ее многогранное проклятие.

Это и полное воздержание от сексуальных контактов, единственный способ, которым она могла сохранять контроль...

Таблетки, которые она оставила внизу с Кэтлин, были сильными барбитуратами; те, что остались у нее в кармане, были ее секретом. Она сидела на высокой кровати с балдахином несколько минут, медленно дыша, впитывая комнату в свои чувства. В качестве эксперимента ей нужно было успокоиться и войти в то, что она считала своей зоной. Затем она встала, раздвинула шторы веранды и открыла французские двери, не обращая внимания на свою почти наготу. Жаркая ночь ворвалась, лаская, предлагая больше пота и липкого спокойствия, в котором она нуждалась. Она посмотрела вниз на огромный холм и увидела только темный лес и восходящую желтую луну.

"Пора", - подумала она.

Она знала, что откладывает... и знала, что боится. Она тоже чувствовала дом, как и другие, но ничего не говорила, потому что ей нужна была безопасность, чтобы оставаться объективной как можно дольше. Она выключила весь свет в комнате, кроме маленькой лампы на тумбочке. Темно-синие обои комнаты с крестообразными символами разных размеров казались многомерными; ее христианские корни нашли в них утешение. Затем она налила себе стакан воды из прикроватного графина и достала другую бутылочку с таблетками.

Лоброгейн был психоактивным веществом по определению текста и обладал некоторыми незначительными анальгетическими свойствами в малых дозах. Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов давно запретило его из-за страха перед злоупотреблением, потому что в неконтролируемых дозах он мог вызывать психоделические галлюцинации и, в некоторых случаях, психоз. Программа телетезии армии приняла его для ускорения совершенствования людей с талантами Адрианны, ссылаясь на то, что польза для национальной безопасности перевешивает риски. С тех пор Адрианна стала, по крайней мере, психологически зависимой от его свойств, подобных морфину, и поэтому ей требовалось еще больше вызывающих привыкание барбитуратов, чтобы оставаться функциональной.

"Просто помни, что ты делаешь для своей страны, - всегда напоминал ей ее лечащий врач в Форт-Миде. - Такие экстрасенсы, как мы, в основном выброшены в обычный мир или обречены на цирк уродов и таро-салоны. Мы спасаем так много жизней, используя свои дары, как мы делаем здесь".

Адрианна предположила, что он прав, и она также знала, что смывает свою собственную жизнь в унитаз ради своего "долга". Теперь это не имело значения.

Она съела одну ванильную капсулу и легла на кровать. Когда она приняла препарат, она "выскользнула" из него гораздо быстрее, до такой степени, что такие выскальзывания теперь часто происходили против ее воли; отсюда и барбитураты, чтобы нейтрализовать эффект. Она знала, что может пойти сейчас, если попытается, но она решила подождать полчаса для полного впитывания. Она лежала в крестообразной форме, вытянув носки ног, вытянув руки, дыша глубоко и медленно. С закрытыми глазами ее зрение было всего лишь пейзажем из темного зерна.

Сначала она попробовала несколько удаленных видов, еще более простых. Сосредоточившись на простой мысли-цели, она позволила своему мысленному взору начать рисовать "снимки". Это было совсем не похоже на внетелесное путешествие; не было никаких блужданий, никакого ощущения движения или бестелесности. Она подумала о Южном атриуме, а затем увидела его, заметила Кэтлин, смотрящую телевизор, скрестив ноги, что-то явно было у нее на уме. Затем кухня, и она увидела Карен и репортера, занятых приготовлением ужина. Она видела, как двигались их губы, когда они разговаривали - Карен, казалось, была чем-то расстроена - но она не могла слышать, что они говорили. Во время дистанционного просмотра все, что она могла слышать, был гул в ее голове, и ее поле зрения отличалось от стереоскопического зрения, вместо этого больше походило на просмотр чего-то через щель. Она думала о нескольких областях, которые она видела снаружи, затем "щелкнула" на них: передний тупик, задние сады, часть лесной полосы. В какой-то момент ей показалось, что она увидела небольшую спортивную машину, но далеко от парковки; вместо этого она стояла, как будто спрятанная в лесу. Она не могла видеть никого внутри. Затем, дальше, еще одна машина? Да, старый, длинный седан с крышей ландо и несколькими вмятинами. Выхлоп из глушителя плыл вверх, двигатель, очевидно, работал. Внутри были мужчина и женщина, но она не могла видеть их лиц. Она отдалилась от территории? Иногда это случалось. Она пыталась перенаправить себя.

Она вспомнила встречу Кэтлин на кладбище, а затем увидела его: заросший периметр, скрытый в лесу, окруженный забором с шипами и железным гребнем. Она увидела наклоненные надгробия, некоторые очень старые, но даже в темноте ей удалось прочитать имя на одном из них: РЕДЖИНАЛЬД ХИЛДРЕТ.

"Хорошо... Сейчас... Давай", - сказала она себе.

Вниз.

Глубже и ниже...

"Щелчок" стал неясным. Она не могла видеть.

Ниже. Глубже.

Она прошла сквозь землю, она видела внутри гроба, но ничего ясно видимого, только холодные узоры смертной возвышенности.

Она увидела тело, но не лицо.

"Вон, вон!"

Она выскочила, отползла от клаустрофобии. Тьфу! Она ненавидела видеть тела.

Еще одно, и тогда она сможет перейти к внетелесному путешествию; она вспомнила свой первый удаленный просмотр ранее: журналист, шпионивший в офисе на третьем этаже. Он нашел сейф, спрятанный в стене.

"Сейф", - подумала она.

И вот она, смотрит прямо на него.

Сквозь, сквозь него...

Чтение номеров бирок, названий улиц и адресов, а также информации на документах и ​​экранах компьютеров было высшей ценностью удаленного просмотра, по крайней мере, для военных и правоохранительных целей - Адрианна была хорошо обучена. Но сегодня она выбыла.

Ее зрение не могло обнаружить ничего внутри сейфа. Только темнота.

"Откажись", - посоветовала она себе.

Когда она заставила свое зрение выйти за пределы сейфа - изображение, похожее на камеру с обратным зумом, - она увидела еще одну вещь: картину в рамке, которая выглядела довольно старой, гравюру. Мысленно она прищурилась, и щель ее поля зрения нацелилась на нечеловеческое лицо с пустыми глазами, затем ниже, на тонко высеченные слова: Я ЕСТЬ, КАК Я СМЕЮ ПРЕДСТАВИТЬ ОБЛИК МОЕГО ВИДЕНИЯ: БЕЛАРИЙ.

Слова и гравюра ничего не значили для нее. Пора было заканчивать с этим, но практика укрепила ее; она давно не видела удаленно, и она была рада обнаружить, что не потеряла хватку; если что, она чувствовала себя еще более настроенной...

...что было бы хорошо для того, что будет дальше.

Она открыла глаза на кровати, обнаружила, что смотрит прямо вверх на завораживающе детализированные жестяные потолочные плитки. Она поднесла руки к лицу, затем опустила их к груди, животу и бедрам. Пот пропитал бюстгальтер и трусики, а кожа стала глянцевой. Тепло всегда бодрило ее и еще больше усиливало ее восприятие.

Лоброгейн подействовал, заставив ее сонно улыбаться. Возможно, это был самый главный побочный эффект препарата - жадное насыщение, очень похожее на оргазм, - который привлек ее больше всего. Она подсознательно использовала его, чтобы заменить подлинное сексуальное освобождение? Это не одно и то же, но это было ужасно близко, и ее зависимость была более объяснима, учитывая тот факт, что она воздерживалась от секса почти десять лет. Она даже не могла мастурбировать. Это было наслаждение, которого она жаждала.

Но она слишком боялась сделать это сейчас...

Она расслабилась, снова закрыла глаза, сохраняя позу распятия. Она молилась себе:

"Боже, я знаю, что то, что я принимаю, является частью Тебя. Освободи меня посреди этого злого места и сохрани меня в безопасности..."

Ее живот напрягся, а лицо, казалось, выпятилось, как будто из нее выходило что-то бóльшее, чем ее физическая форма, что в каком-то смысле было правдой. Она выпала в одно мгновение.

Лучший способ, который она могла придумать, чтобы описать внетелесное путешествие, - это поместить свои глаза и мозг внутрь прозрачного гелиевого шара. Она чувствовала себя плавучей и едва устойчивой, гребной лодкой в ​​эфирном море, но с неисправным рулем.

Она посмотрела вниз и увидела свое тело, неподвижно лежащее на большой кровати.

Теперь Адрианна была отделена от своего тела, соединенная с ним только каким-то воздухообразным нервом, который внетелесные опыты иногда называли своей "душевной связью".

Затем она отступила и ушла из комнаты.

Теперь у нее не было рук, к которым можно было бы прикоснуться, не было ног, чтобы бежать; вместо этого урна ее духа полетела.

Сквозь двери, сквозь стены. Сквозь статуи из цельного мрамора в натуральную величину. На третьем этаже она проскользнула через дверь комнаты связи и обнаружила, что парит над Нивыском, который возился с одной из своих машин обнаружения. Когда она провела себя сквозь его цельное тело, он вздрогнул, всхлипнув:

- Черт, как холодно! - он огляделся, поднял глаза, покачав своей лохматой головой. - Я знаю, что ты где-то там, Адрианна. Но, пожалуйста, не делай этого!

Она рассмеялась про себя и выплыла из комнаты, затем вниз, через ковер и стойки пола, и следующий потолок. Она качнула сосуд, который она могла воспринимать только как свою голову, и увидела, как Кэтлин заглядывает в комнаты, неся свою сумку. Когда она выбрала комнату и вошла, она закрыла за собой дверь, но Адрианна протолкнулась через ее дубовые панели.

Она парила и наблюдала, потусторонний шпион, мистическая скрытая камера. Кэтлин, казалось, была чем-то скована, бормоча:

- О, Боже, что со мной не так?

А затем легла на плюшевую кровать с высоким изголовьем и толстым стеганым матрасом.

"Она ненасытна!" - подумала Адрианна, увидев, что делает эта похотливая блондинка.

Из своей сумки она достала кое-какие приспособления: два зажима для сосков и пугающе реалистичный вибратор. В отчаянную секунду ее груди выскочили из складок топа, соски были крепко зажаты зажимами, подол сарафана задрался вверх. Она не теряла времени, успокаивая себя вибратором, скрежеща зубами и крепко зажмурившись. Адрианна почувствовала себя смущенной, но также и взбешенной. Кэтлин прошептала:

- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я просто... не могу... остановиться...

Вибратор гудел, проникая и выталкиваясь. Если бы у Адрианны был рот, она бы наверняка скривилась.

"Я видела все, что смогу вынести".

Она была рада, что не может читать мысли, потому что мысли Кэтлин, скорее всего, сейчас были полны сексуального мусора, образы, которые она вызывала для своего удовольствия, были калейдоскопом всех бесчисленных мужчин, которым она позволяла себя использовать в прошлом.

Но Адрианна, по крайней мере, была достаточно честна для этой единственной мысли:

"О, пора двигаться дальше..." - прежде чем она выскочила из комнаты.

Поднявшись через еще больше потолков и досок пола, она прыгнула в середину тускло освещенного зала на пятом этаже. Часовня стояла жутковато тихой, ее деревянные стены были совершенно черными. Распятия, естественно, не было, но был черный алтарь, задняя панель которого была вырезанным простым перевернутым крестом. Черная кафедра была обращена к нескольким рядам черных скамей и черных коленопреклонителей. Окружающая обстановка расстроила ее, поэтому она отступила, но не раньше, чем увидела емкость, серебряная чаша которой была пуста. Рядом с ней стояла стойка с несколькими закупоренными стеклянными колбами, которые в церкви были бы полны святой воды. Однако эти колбы, похоже, были полны спермы.

Адрианна вышла, возмутившись. Она не почувствовала ничего параактивного в комнате, даже остаточного. Это место просто вызывало у нее тошноту.

"Алая комната", - подумала она затем, пытаясь сосредоточиться.

Она зависла перед шпонированными дверями. На полу она заметила несколько вещей Нивыска, которые она мгновенно узнала как гаусс-экраны нового поколения. Они обнаружили увеличение ионной активности, сверхъестественное присутствие-сигнатуру. Но они даже не были подключены, как она могла видеть. Почему он не поставил их в комнате?

Это не имело значения; технические штучки были его делом, и Адрианна в любом случае не очень-то верила в них. Она просто сейчас прощупывала почву, осматривалась. Она проплыла через дверь.

И уставилась.

Алая комната действительно была названа удачно. Все было красным: обои, плинтусы и полупанели, ковер. Разнообразные стулья со стержневыми спинками, эдвардианские вешалки для плащей, раздвижные столы - все в красном шпоне. В центре комнаты ничего не стояло, что показалось ей странным. Это напомнило ей сцену.

"Зачем все это пустое пространство посередине?" - задавалась она вопросом.

Она бродила вокруг, разглядывая прекрасные, замысловатые обои и изделия из дерева. Однако через мгновение, как раз когда ей стало скучно... ей стало тошно.

Не физически - у нее не было физического тела. Вместо этого ее жизнерадостный дух почувствовал тошноту. Ее зрение затуманилось.

Она падала?

Секунду спустя она была где-то в другом месте...

Что-то темное, но невозможно похожее на свет, обратилось к ее психическим чувствам. Теперь ее душа чувствовала себя окруженной влажным теплом. Долгий приступ головокружения раскрутился, и когда она смогла сфокусировать свое зрение...

"Что, во имя Христа, это такое?"

Фигуры двигались перед тем, что можно было описать только как храм, но вместо колонн и камня храм был построен из... плоти.

Рифленые колонны обрамляли широкую, украшенную карнизами арку, где каждый камень был блоком какой-то плотоподобной субстанции. Ступени поднимались к закрытому входу; Адрианна могла сказать, что это был дверной проем, потому что она могла видеть шов между двумя высокими панелями и какое-то неописуемое колебание в шве. Было ли это светом?

Колоннада с более тонкими колоннами располагалась в углублении за главной аркой, эти колонны также состояли из осязаемой плоти. Фигуры стояли между колоннами.

Адрианна была ошеломлена, когда она присмотрелась повнимательнее. Широкосуставчатые, но тонконогие существа смотрели на нее через лица без глаз и носов. Лысые головы сидели наклоненными на плечах, а на лицах были только рты, обрамленные узкими губами цвета садовых слизней. Они были голыми и, казалось, кишели потом или маслом, плоть, из которой состояли их тела, была полупрозрачной. Деформированные гениталии свисали, как лоскуты бледного мяса, в их пахах.

- Путник, - раздался голос сбоку. Голос излучался, как неистовый свет в этом темном месте. - Встречай жреца Храма плоти.

Адрианна психически взвизгнула, развернувшись духом. Теперь перед ней было что-то, отличающееся от отвратительных существ, которые бродили по колоннаде.

Это был человек, или что-то похожее на человека, потому что у него было лицо, потрясающее, красивое лицо с горящими, как расплавленные изумруды, глазами и улыбкой, которая горела так же. Он носил тунику поверх скульптурных мышц, но Адрианна тут же почувствовала тошноту, когда поняла, что туника была сделана из кожи с прожилками, которая казалась идентичной коже, покрывавшей весь отвратительный храм.

- Ты неожиданно, - сказал он затем, с интересом проходя мимо колонны. - У нас здесь так мало путешественников.

- Кто ты? - спросила Адрианна мысленно.

- Джемессин, - сказал он, странное слово вырвалось из его уст.

- И, и - как ты назвал это место?

- Храм плоти, - глаза тлели на нее. Адрианна вздрогнула, когда он протянул руку - совсем не обычную руку. Теперь она увидела, что конечности, прикрепленные к его великолепному торсу, были непохожи - они не были человеческими. Они были туннелированными и темными пятнами, сильно жилистыми. Еще более отвратительными были сами руки: каждый палец был толстым, опухшим пенисом.

Он указал на фигуры в колоннаде.

- А это аподизианцы. Они охраняют этот храм... и ждут.

- Ждут чего?

- Ждут очень редких шансов, чтобы рискнуть и вкусить Живой Мир - мир твоего Бога. Но это... мой мир.

Адрианна попыталась сосредоточиться на лице Джемессина, но обнаружила, что это трудно. Она искала больше деталей. Однако каждое напряжение ее внетелесного зрения вызывало раздражающую серию сдвигов, словно она пыталась что-то разглядеть через дергающиеся жалюзи.

Несколько существ - аподизианцев, как он их называл, - безлико уставились на нее из-за колонн из плоти. Тот, что стоял ближе всех, вышел вперед, и Адрианна ахнула, испытывая тошноту, увидев, как смутно очерченные гениталии, похожие на колбасную оболочку, наполненную салом, возбуждаются.

- Как оно может меня видеть? - спросила она Джемессина. - У меня нет тела, чтобы видеть, а у этого существа нет глаз.

- Оно чувствует твое желание, - сказало ей существо с пенисами вместо пальцев. - Вот на чем процветает это место - и наш Господь. Желание. Все желания истории. И ты... пропитана ими.

Адрианна снова ахнула и в самом деле зависла выше в начале, когда за спиной Джемессина расправилась пара скелетных крыльев, сложная паутина костей.

- Нет, я не демон, как ты можешь видеть. Я один из праведных Падших.

Кости крыльев были изъедены и обуглены дочерна.

- Аподизианцы тоже не демоны. Их создали наши колдуны. Они бездушны; они сделаны из перетопленного жира и сформированы, затем оживлены заклинаниями, чтобы служить, защищать и насиловать. Все во имя моего Господа. И как и ты, они путешественники. Душа из Ада никогда не сможет уйти, но что насчет того, у кого нет души? Они могут рискнуть, я не могу.

- И они могут отправиться... в мой мир?

- Да, эта восхитительная сфера греха и неудачи. Примерно раз в эпоху кто-то на твоей стороне достаточно умен, чтобы открыть проход, и несколько аподизианцев уходят. Они не задерживаются там долго, но достаточно долго, чтобы послать несколько видений обратно. Чтобы ими вскормился господин храма.

Если бы у Адрианны было горло, оно бы пересохло, когда она спросила:

- Как зовут твоего господина?

- Ты недостоина слышать его нечестивое имя. Но он третий фаворит Люцифера, и он известен как Сексус Кининг. Это его церковь, где его почитают. И вот так... вот как мы его почитаем...

Затем раздался приглушенный звон. Звонил ли колокол за закрытыми дверями этого храма из плоти? Часы?

Падший ангел отступил за колонну, где, вмонтированная в главную боковую стену храма, как будто была высокая узкая панель. Под блеском кожи панели пульсировали вены. Джемессин что-то прошептал, и панель открылась. Там, в углублении в форме гроба, висела женщина или некое ее подобие: тонкая, сладострастно изогнутая, но рогатая демоница с зубами, похожими на клыки, и розовой кожей. Элегантные, длиннопалые руки скручивались в проволочных связях, которые скрепляли ее запястья.

- Одна из наших куртизанок, - сказал Падший ангел, доставая пару железных плоскогубцев. - Но они могут быть вспыльчивыми.

Демоница дернулась на своем месте, когда Джемессин вручную извлек самый длинный из ее клыков. Кровь, намного более жидкая, чем человеческая, хлынула по ее обнаженному телу, часть ее фактически слетала с ее содрогающегося живота алыми брызгами. Адрианна не могла не заметить большие груди, которые почти полностью состояли из сосков. Затем Падший ангел вытащил ее из ее заключения, с зазубренных крюков, и бросил ее к ногам аподизианцев.

Раскрылись слизневидные рты - рты без зубов, но с широкими пенящимися языками. Студенистые твари упали на самку и начали...

- Смотри, - сказал Джемессин. - Вот что мы здесь делаем.

Адрианна наблюдала... за ненаблюдаемым. Ее дух ошеломленно парил; во время внетелесного путешествия она не могла закрыть глаза, потому что ее зрение было лишено век. Джемессин наблюдал, как демоницу по очереди насиловали на перистиле храма.

"Я не могу здесь оставаться", - подумала Адрианна уныло.

Пришло время закончить внетелесное путешествие, вернуться в ее физическое тело, где ее разум будет в безопасности. Она заставила себя уйти, вернуться, но...

- Еще нет, - сказал Джемессин.

Адрианна не могла пошевелиться.

- Узри чудеса, которые происходят здесь, в Храме плоти, - светящийся голос Джемессина трещал. - Останься и посмотри немного. Пусть эти прекрасные образы запечатлятся в твоем сознании... Что-то, что можно будет забрать и рассказать своим друзьям.

Адрианна извивалась, паря. Демоницу терзали на месте, разрывали, искажали, чтобы предоставить половым органам ее нападавших все мыслимые приобретения коитуса и содомии. Глаза размером с персик и прозрачные как стекло выпячивались, когда ее брали и брали снова.

Но существо ни разу не закричало, и когда все закончилось, они оставили ее спокойной и удовлетворенной, несмотря на хищную деградацию. Затем десять крепких пенисов рук Джемессина подняли ее за горло и сжимали, сжимали, сжимали еще больше, пока ее спина не выгнулась назад в воздухе, и -

ХРУСТ!

- ее шея сломалась.

Тело теперь безвольно болталось в руках Джемессина, но когда он снова повесил ее на крюк, Адрианна заметила ее лицо: безмятежную и очень сытую улыбку.

Экстаз в вечной смерти.

Взгляд Падшего ангела снова переместился на Адрианну.

- Иди, путник. Возвращайся в свои владения и расскажи о том, что ты видела здесь.

Адрианна снова попыталась уйти, убежать, но не смогла.

- И если у тебя есть воля встретиться с моим Господом - а я думаю, что у тебя есть - тогда посети меня снова, - он указал на арку, - и я открою тебе эти двери. Ты еще не готова, ты не зашла достаточно далеко. Но я думаю - я действительно думаю, что ты скоро это сделаешь.

Адрианна снова уставилась на несовершенное, но величественное существо.

- Я знаю, что мой Господь хотел бы встретиться с тобой.

Адрианна взлетела, ее эфирный выход последовал, как развевающееся знамя, за самым темным криком. Этот крик все еще звучал в ее голове, когда ее душевная связь сжалась и сбросила ее дух обратно в физическое тело с эффектом, подобным камню, брошенному в озеро. Она чувствовала себя мертвой, лежа на кровати. Несколько минут она едва могла двигаться, могла только смотреть вверх. Сначала темнота в спальне, казалось, бурлила, как что-то живое. Ее сердце колотилось.

"Спокойно, спокойно, спокойно", - приказала она себе, а руки дрожали.

Когда прилив адреналина начал рассеиваться, стали очевидны едва заметные боли. Ее соски казались пожеванными, живот и бедра - укушенными. И что-то похуже:

ее половые органы болели.

Когда она прижала руки к матрасу, они вздрогнули. Кровать была мокрой. Большинство людей, испытывающих опыт, сильно потели во время прогулки, и Адрианна не была исключением. Но это?

"Я не могла так сильно вспотеть... или могла?" - задумалась она, похлопывая еще больше по матрасу.

Он хлюпал, такой мокрый, как будто на него и на нее вылили целые ведра теплой воды. Или, может быть, что-то еще.

Когда она наконец наклонилась и посмотрела на себя, она очень тоскливо подумала:

"О, нет..."

Она лежала голая на широкой кровати. Она не была уверена, но почти уверена, что на ней были лифчик и трусики, когда она начинала.

- Вот кто-то приехал, - сказал Клементс, прижавшись глазами к биноклю. - Кто, черт возьми...

- Похоже, это еще один фургон, - сказала девушка. Она прищурилась больше от скуки, чем от интереса. - Может, это еще один рабочий?

- Нет, не сейчас. Вивика убрала место до того, как кто-то из этой толпы приехал. Ты видела их, дезинсекторов, бригаду по утилизации. На прошлой неделе их было больше. Маляры, обойщики, укладчики ковров. Я не знаю, кто это, черт возьми. И в такой час?

Девушка прищурилась через лобовое стекло и пожала плечами.

Девушка назвала себя Тири, но в конце концов сказала Клементсу свое настоящее имя: Конни. Ей было двадцать пять лет, но выглядела она на тридцать пять. Она пристрастилась к крэку с пятнадцати лет, когда впервые начала заниматься проституцией. Ее подсадили на него мать и отчим, и она оказалась на улице. Влечение Клементса к таким девушкам было вполне конкретным - что-то во внешности и отношении, ночные поездки на машине, шатание по переулкам и поиски этого образа в свете фар. Они все были одинаковыми, кроме, очевидно, этой. Она начинала ему действительно нравиться.

Он заплатил ей снова, чтобы она просто поехала сюда с ним, чтобы поближе рассмотреть скрытую подъездную дорогу, где они сейчас и стояли припаркованные. С той первой ночи, когда он ее подобрал, они только и сидели тут.

- Это слесарь, - сказал он, наконец-то мельком увидев фургон, когда тот свернул в передние прожекторы особняка.

- Полагаю, им нужно что-то открыть, - заметила Конни.

После этого она посмотрела в открытое пассажирское окно, как будто изучение леса могло отвлечь ее от того, как сильно ей нужно было раскурить трубку. Она откинула прядь волос со лба.

- Когда ты мне скажешь, что ты тут делаешь? Просто сидишь и смотришь. Хилдрет мертв. Все, кто был там той ночью, мертвы. Сейчас в этом доме нет никого, кто имел бы хоть какое-то отношение к Хилдрету...

- На самом деле, есть. Женщина по имени Карен Ловелл, которая делала все документы для компании T&T, и парень по имени Мак Колмс, который работает на жену Хилдрета.

- Ладно, отлично, но никого из них не было в доме в ночь убийств. Так что ты тут делаешь? Я знаю, что это как-то связано с той девушкой на фотографии.

- Дебби Роденбо, да.

- Ее там точно нет, и ты сказал, что она не была одним из тел. Она, вероятно, ушла, когда все это дерьмо пошло. Какой смысл сидеть здесь?

- Я... не уверен, - признался Клементс.

Конни прищурилась от ломки на достаточное время, чтобы по-настоящему посмотреть на Клементса.

- Она не дочь клиента, я в это не верю.

- Это правда, - Клементс пожал плечами. - Ее родители наняли меня больше года назад, чтобы следить за ней, когда она начала работать на Хилдрета.

Она усмехнулась.

- Да, а наркоманы никогда не лгут. Думаю, я знаю, в чем дело. Она молодая цыпочка, на которую ты запал, в которую влюбился.

Теперь Клементс рассмеялся про себя.

- Нет, ничего подобного. Я даже никогда не встречался с Дебби Роденбо.

- Я ничего из этого не понимаю. Ты богатый или что-то в этом роде?

- Не совсем. У меня пенсия от ВМС и отставка из полицейского управления. Я два года работаю частным детективом - хоть какое-то занятие.

- Я не жалуюсь, - сказала она, почесывая колени. - Три ночи подряд ты платишь больше, чем я бы заработала на улице, и даже не хочешь никаких действий, - она вздохнула и снова посмотрела на него. - Ты такой славный парень, что странно. Большинство клиентов - мудаки.

Клементс поднял бровь.

- О, извини, - сказала она нерешительно. - Ты обиделся, что я назвала тебя клиентом?

- Нет, - ответил он.

Как он мог обидеться? Он им и был.

- Большинство людей, в том числе и копы, называют меня шлюхой, и знаешь что? Это не бесит меня, потому что я знаю, что я такая.

Комментарий задел его. Трагично, что у нее не было позитивного представления о себе, и она никогда не видела ничего, кроме этого, в своем будущем.

- Я клиент - я признаю это. Старый клиент.

- Тогда почему ты никогда не просишь у меня никаких действий? Я знаю, что ты все время покупаешь других девушек на улице.

- Давай поговорим о чем-нибудь другом.

- Ладно. Который час?

- Около десяти часов.

- Твое время уже вышло, да?

Клементс кивнул.

- Так почему бы тебе не отвезти меня обратно сейчас? Если только ты не хочешь заплатить мне за то, чтобы я сидела здесь с тобой еще час и даже не делала с тобой ничего. Не пойми меня неправильно, я не против, если ты так сделаешь. Я никогда в жизни не говорила этого клиенту, но мне начинает казаться, что я тебя обманываю.

Клементс рассмеялся. Конечно, он знал, насколько странной должна казаться ей эта ситуация.

- А как насчет завтра? То же самое. Мне нужно вернуться сюда, и я хочу, чтобы ты тоже пришла.

Она нахмурилась.

- Во сколько?

- Около полудня.

- Полдень! Я встаю в полдень, чувак.

- Я заплачу тебе пятьсот баксов.

- Ты такой чертовски странный... Но, да, конечно.

- Отлично. Думаю, нам пора домой.

Он положил бинокль под сиденье. Он откинулся назад.

- Ну? - сказала она.

Он посидел еще немного и закурил.

- Ты только что сказал, что пора убираться отсюда, - возразила Конни. - Что теперь?

- Сколько... - запнулся Клементс, - чтобы ты пошла со мной домой?

Она повернулась на сиденье, почти ошеломленная, положила руку ему на ногу.

- Я все думала, когда же ты наконец передумаешь. Ты ведь наверняка знаешь еще хоть одного парня, который со мной был, да? И он сказал тебе, что я хороша?

- Нет, я не знаю других клиентов, - ее рука на его ноге смутила его. - И я даже не знаю, почему я хочу, чтобы ты пошла со мной домой.

Она снова покачала головой, но прежде чем она успела заговорить, Клементс обнял ее и поцеловал. Сначала она не отстранилась; через мгновение, однако, она положила руку ему на грудь и оттолкнула его.

В лунном свете ее лицо выглядело очень грустным.

- Что ты делаешь? - прошептала она. - Никто нас никогда не целует.

"О чем я мог думать?"

- Ты мне нравишься, - простонал он.

- Мы просто мясо. Мы то, что клиенты трахают, вот и все. Никто никогда нас не любит.

Клементс прижал ее к себе, и ее руки обвились вокруг его плеч, а затем они долго целовались.

Он хотел упасть в нее прямо сейчас, забыть обо всем остальном: Хилдрет, особняк, Дебби, убийства. Было так приятно, на самом деле, просто быть с Конни и очистить свой разум от всех этих других вещей.

Он будет беспокоиться об этих других вещах завтра, когда он прокрадется в особняк Хилдрета.

Уэстмору не нравилось настроение дома, когда они с Карен готовили ужин. Что-то было не так, слишком много тишины, что-то еще.

- Мы просто пойдем ужинать вдвоем? - спросил он у Карен, которая только что закончила готовить импровизированный салат из картофеля. - Ужин готов, но вокруг никого нет.

- Я не знаю. Это место портит настроение людям, - она безразлично закурила сигарету, скучая и сидя на просторном кухонном столе. - И не забывай о менталитете других.

- Что ты имеешь в виду?

- Они все полусумасшедшие. Они - кучка параноидальных, напуганных до чертиков экстрасенсов.

- Ах, это, - сказал Уэстмор. - По крайней мере, ужин, над которым мы надрывались, выглядит хорошо, - он взял поднос с жареными хвостами лобстера и поставил его в духовку, чтобы они не остыли.

- Думаю, нет причин, по которым мы не должны есть, - сказала Карен, доставая тарелки. Тарелки были блестящими и черными. - Остальные могут получить свои порции, когда будут готовы.

Уэстмору это показалось хорошей идеей. Он собирался взять себе тарелку, когда раздался громкий звонок в дверь.

Карен и Уэстмор переглянулись.

- Кто это в такой час? - спросила Карен.

- Вивика?

- Она никогда сюда не приходит...

Снова раздался звонок.

- Кто знает, где Мак? - Уэстмор снял свой кухонный фартук. - Думаю, мне лучше открыть.

Он направился в фойе, все еще озадаченный приглушенной тишиной особняка, и отпер двери, чтобы обнаружить крепкую, привлекательную брюнетку в синем комбинезоне, стоящую на каменном крыльце. Она держала планшет у большой груди и сжимала в другой руке черную сумку с инструментами.

- Я здесь по поводу сейфа, - сказала женщина усталым, но приятным голосом.

Ее сексуальные изгибы и контуры - контрастирующие с неряшливой рабочей одеждой и громыхающими ботинками - отвлекли Уэстмора. В тупике стоял фургон: "ПИННЕЛАС - ЗАМКИ И КЛЮЧИ".

- О, слесарь, - наконец выпалил он. - Но это был парень, с которым я говорил по телефону.

- Это был мой босс. Я возвращалась с другого задания, когда он меня отправил сюда, - нашивка на ее топе гласила: "Вэнни".

Она, казалось, была раздражена поздним звонком или просто встревожена атмосферой дома; она не выглядела счастливой - что-то еще, что контрастировало с красивым телом и очень женственным лицом и волосами. Уэстмор впустил ее, и когда он повернулся, закрыв дверь, он увидел, что она смотрит вверх вдоль изгибающейся лестницы. Она сразу вздрогнула.

- Кондиционер слишком холодный для вас? - спросил Уэстмор.

- Нет, я в порядке. Какое странное место. Оно великолепно, но... ну, странное, я полагаю.

- Полагаю, что да.

"Знала ли она об убийствах?"

Знала или нет, он сразу понял, что она не хотела здесь находиться. Но его интересовал сейф.

- Офис на третьем этаже. Извините, лифта нет.

- Все в порядке, мне нужна разминка.

Ей не нужны были никакие разминки, по крайней мере, с точки зрения Уэстмора. Он последовал за ней по лестнице, стиснув зубы от формы ее ягодиц, когда она поднималась.

"Это все, что мне нужно, еще одна секс-бомба, разгуливающая по этому заведению".

К этому времени, между порно и всеми привлекательными женщинами, которыми был завален его взгляд, все это начало действовать ему на нервы.

"О, наконец-то", - жаловался он себе больше, когда они добрались до офиса.

Пышные груди напряглись под верхом комбинезона.

"Скорее всего, она носит силиконовые имплантаты в этом лифчике", - Уэстмор восхищался привлекательной женщиной, но ему было на это все равно.

- Вы сказали, что сейф не подключен, верно?

- Он не подключен, - он пропустил их сначала в бывший кабинет Карен, затем в кабинет Хилдрета за ним.

- Хорошо, потому что если он не подключен, я могу его открыть, - заверила она.

- Ваш босс сказал то же самое.

Он провел ее к странно расположенному пространству позади шкафа, которое напомнило ему о странном способе, которым Хилдрет спрятал сейф: картина под картиной, старая гравюра и пасторальная картина маслом молодой темноволосой женщины, чью фотографию он также нашел в столе.

- Вот он, - сказал он и указал на сейф.

Вэнни посмотрела прямо на него, сгорбилась и сказала:

- Я не смогу его открыть.

Уэстмор был сбит с толку.

- Но вы только что сказали...

- Сэр, это сейф с замком Sec-Lock. Той же компании, которая делает банковские хранилища. Я не смогла бы попасть туда с динамитом.

- Что? Динамит? - внезапно в комнате оказался Мак, его юность явно оживилась при виде привлекательного слесаря. - Я услышал звонок и увидел снаружи фургон. Привет, я Мак.

- Вэнни, - она пожала руку Маку без особого интереса.

- Она не может его открыть, - сказал Уэстмор. - Это особый вид сейфа.

Она снова посмотрела на него.

- Держу пари, что эта штука стоит двадцать или тридцать тысяч долларов. И угадайте, почему она столько стоит? Чтобы никто не смог его взломать.

- Должен быть какой-то способ, - сказал Мак, слоняясь по офису.

Казалось, его больше интересовал взломщик сейфов, чем сам сейф.

- А вы не можете воспользоваться стетоскопом, как в телевизоре? - предложил Уэстмор.

Вэнни сильно нахмурилась.

- Это миф. Штифты в коде в любом случае не издают шума, и это магнитные штифты, а не гравитационные штифты. Он двухлучевой, самая передовая система штифтов. Ничто не просверлит его, а если мы попытаемся его разрезать, температура поднимется настолько высоко, что все внутри сгорит.

- То есть это возможно?

- Может быть.

- "Может быть" означает, что вы можете его открыть? - сказал Мак.

Она поставила сумку.

- Да, может быть. Это может занять всю ночь, и нет никакой гарантии.

- Нам нужно открыть этот сейф, - заявил Уэстмор.

- И нам все равно, даже если это займет всю ночь, - добавил Мак.

Она повернулась к ним обоим.

- Я буду с вами честна, ребята. У меня двое детей и ипотека, мне очень нужны деньги, и я беру сотню баксов в час за такие особые работы. Хотите платить мне такие деньги без гарантии, тогда отлично. Я сделаю все, что смогу. Но я буду чувствовать себя почти как будто я украла их у вас. Вы могли бы заставить производителя открыть его гораздо дешевле. На проверку может уйти неделя, но вы сэкономите себе сотни долларов.

Мак вытащил пачку в десять тысяч долларов, которую ему ранее дал Уэстмор, отсчитал тысячу и отдал ей.

- Давайте. Если окажется, что вам нужно больше, это не должно быть проблемой.

Вэнни попыталась скрыть свое недоверие. Однако в ее глазах она выглядела очень счастливой.

- Я... хорошо, - она взглянула на монитор за столом. - Мне понадобится ваш компьютер, чтобы выйти в интернет. Мне нужно получить основные характеристики сейфа и попытаться выяснить, сколько цифр может быть в комбинации. Вероятно, три, пять или девять.

- Тогда мы оставим вас, - сказал Уэстмор. Он повернулся к Маку: - Давай спустимся вниз, пока она работает. Ужин готов.

Но Мак навис над Вэнни, где она сидела.

- Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?

- Э-э-э, конечно, спасибо. Колы было бы достаточно.

Он коснулся ее плеча.

- Как насчет еды? Думаю, на ужин у нас будет лобстер. Я мог бы принести вам немного.

- Ну, если не затруднит, да. Спасибо.

Уэстмор сдержал свое веселье, когда они с Маком вышли из офиса и спустились вниз.

- Ну и что? Ты положил глаз на девушку-слесаря?

- Ты шутишь? Это тело может вызвать бунт в семинарии. Не знаю, как ты, чувак, но я не дрочил уже неделю. Но я чертовски не хочу связываться ни с одной из этих странных цыпочек внизу.

Уэстмор не мог поверить в его дерзость.

- Женщина пришла сюда, чтобы открыть сейф, она не для свиданий.

Мак усмехнулся, его глаза сузились от мужского высокомерия.

- Она запала на меня. Посмотрим, что из этого выйдет.

Уэстмор закурил.

- О, так она запала на тебя, да? И ты знаешь... как это?

- Это в глазах, чувак, в глазах, - Мак хлопнул его по спине, как лайнбекер может хлопнуть квотербека после сэка. - Эй, без обид. Я не мог не заметить, что она разглядывала меня, а не тебя. Но я готов поспорить, что ты сможешь поладить с Карен.

Уэстмор рассмеялся.

- Я пришел сюда не для того, чтобы есть булочки, Мак...

Внизу, Нивыск, Уиллис, Кэтлин и Карен уже накрыли ужин на рабочем столе в Южном атриуме.

- Это уже случалось со мной раньше - ничего особенного, - говорила Кэтлин над своей тарелкой. Она выглядела растрепанной и уставшей. - Просто не с такой интенсивностью. Боже, это было так напористо.

- Что было напористым? - спросил Уэстмор, садясь рядом с Карен.

Нивыск просветил его.

- Для некоторых из нас это был тяжелый день, мистер Уэстмор. Ранее Кэтлин перенесла то, что мы называем транзитивным параментальным контактом - или парапланарным изнасилованием. Уиллис, которому вы помогали после его испытания в гостиной, испытал то, что он описывает как самый интенсивный перенос такта в своей карьере. А я испытал положительную активность феномена электронного голоса - все это в течение последних нескольких часов.

Разум Уэстмора удержался за первое упоминание:

- Парапланар... Из другого плана бытия, вот что ты говоришь? Тебя изнасиловало что-то из другого мира? - спросил он Кэтлин.

Она закончила жевать лобстера и ответила:

- Я думала, это Хилдрет - потому что, когда я начала свои прорицания, я была прямо перед его могилой. Но когда я пришла в себя... я была за оградой кладбища.

- Ты говоришь, что тебя изнасиловал дух Хилдрета?

- Да... или... я так думаю. Я не уверена.

Уэстмор закатил глаза. Он вернулся к чему-то более объективному.

- Ты нашла могилу Хилдрета?

- Да, - сказала она. - В лесу есть поляна прямо за домом.

- Я бы хотел, чтобы ты показала мне, где она находится, если ты готова.

- О, я в порядке. Я привыкла к транзитивным контактам.

Уэстмор даже не был уверен, что такое "транзитивный контакт"; тем не менее, он был удивлен ее небрежностью в отношении очевидной травмы. Для девушки, которая только что подверглась сексуальному насилию, она хорошо это переносила. Кэтлин жадно ела, доела весь хвост лобстера и закончила свой салат из картофеля.

Уиллис, с другой стороны, выглядел голодным, но, похоже, не замечал, что перед ним была еда. Он сидел сгорбившись за столом, круги под глазами, истощенный.

- Ну, я не в порядке. Этот дом определенно заряжен. Мы все это уже знаем.

- Я согласен, - сказал Нивыск.

- Что именно это значит? - спросил Уэстмор.

- Это наш способ сказать "зачарованный", - предложил Нивыск. - Это техническая ссылка. Например, группа людей, сидящих в доме, излучает след электромагнитного поля. Все живое, включая растения. Оборудование для обнаружения, такое как ионные датчики, термографы и радиометры, может обнаружить наличие этого поля. Даже если вы его не видите, оно есть, его можно измерить и, следовательно, проверить. Теперь, если вы уберете все растения и людей из этого дома, и все еще будут доказательства этой электромагнитной энергии - у вас будет заряженный дом. Люди с экстрасенсорными способностями, такие как Кэтлин и Уиллис, имеют свои собственные датчики, если хотите, в своих головах. Они могут чувствовать и видеть аспекты этого заряда.

- А как насчет вас? - спросил Уэстмор.

- У меня нет такой чувствительности. Вот почему у меня есть мое оборудование, чтобы обеспечить еще один способ проверки.

- Нет, нет, я имею в виду то, что вы сказали минуту назад, - отступил Уэстмор. - Вы сказали, что тоже что-то испытали.

Нивыск тоже не притронулся к своей еде.

- Положительная активность феномена электронного голоса. Аудиозаписи.

- Призраков, вы имеете в виду?

- Да.

Уэстмор посмотрел на него.

- И у вас действительно есть эти записи?

- О, да. Я получаю показания весь день.

Никто за столом не выглядел встревоженным, что обеспокоило Уэстмора.

- Я хочу их услышать, - Уэстмор огляделся на остальных, обеспокоенный. - Извините, ребята, но это звучит как что-то грандиозное. Неужели никто больше не хочет послушать эти записи?

Уиллис, казалось, даже не слышал его, и Кэтлин просто пожала плечами.

- Мы уже слышали их раньше, - сказала она, съедая еще салата из картофеля. - Это на самом деле не так уж важно.

- Это обеспечивает необходимую научную аутентификацию, - сказал Нивыск. - Полезно, потому что так быстрее устанавливается, что особняк заряжен, и мы не тратим время зря.

- И я бы рекомендовал тебе не утруждать себя прослушиванием записей, - сказал Уиллис.

Он возился со своей вилкой, все еще не сняв трикотажные перчатки.

- Почему? - спросил Уэстмор.

- Потому что иногда голоса говорят тебе то, чего ты не захочешь услышать.

Ответ заставил Уэстмора почувствовать себя взволнованным и в то же время внезапно встревоженным.

- Я бы хотела услышать призраков, - наконец заговорила Карен, крутя кубики льда в своем стакане.

- Позже сегодня вечером, - пообещал Нивыск. - Дайте мне закончить подготовку.

Уэстмор попытался есть, но едва почувствовал вкус еды, размышляя обо всем этом. Странный, сдержанный дух комнаты навис над столом, словно очень низкий потолок.

- Где Мак? - спросила Карен, только чтобы нарушить тишину.

- Я думаю, он отнес тарелку с едой слесарю.

- Так что там с настенным сейфом? - спросил Нивыск.

- Она говорит, что, возможно, сможет его открыть, а может и нет.

- Она? - переспросила Карен. - Слесарь - женщина?

- Да.

"Просто спроси Мака", - в шутку подумал Уэстмор.

- Она сказала, что это может занять всю ночь.

Нивыск пощипал подбородок через бороду.

- Мне очень интересно, что может быть в этом сейфе.

- Там нет ничего живого или мертвого, вот и все, что я могу вам сказать, - сказала Адрианна, бледно войдя в комнату. Очевидно, она только что приняла душ, ее черные волосы были мокрыми и небрежно расчесаны. Она закуталась в белый халат. - Я дистанционно смотрела и вошла в сейф. Не смогла увидеть, что внутри, но это не имеет ничего общего с силой жизни или смерти.

- Ты ожидала отрубленную голову? - спросила Кэтлин.

- В этом доме? - вмешался Уиллис. - Я, наверное, ожидал бы этого.

- Как прошла твоя прогулка? - спросил ее Нивыск.

- Продуктивно, но...

Все уставились на нее.

- Сначала я полетела на кладбище, нашла надгробие Хилдрета, затем заглянула в его могилу...

Уэстмор вспомнил раннее объяснение Карен о дистанционном просмотре, не знал, верил ли он во что-либо из этого, и не стал спрашивать подробности. Но могила его очень заинтересовала просто из-за секрета Вивики - что тело Хилдрета так и не было найдено.

- В могиле было тело? - спросил он.

- Да, сплошное холодное пятно.

- Это был...

- Я не могла видеть лицо.

Да, Уэстмор был очень заинтересован.

"Мысленная заметка: найти лопату".

- О, и там в лесу была брошенная машина, - добавила Адрианна, откидывая мокрые пряди волос со лба. - Я не уверена, где именно, но я знаю, что она на территории, потому что я могла видеть особняк на заднем плане. И там есть еще одна машина с людьми, в ней двое, я думаю.

- На территории? - спросил Уэстмор, слегка встревоженный. - Прямо сейчас?

- По крайней мере, около часа назад. Большой седан. Он выглядел старым.

- Дом тщательно охраняемый, - сказал Нивыск, почувствовав беспокойство Уэстмора. - Я бы не волновался об этом. Мы не хотим вызывать полицию - они решат шнырять внутри, а мы не можем допустить такого вмешательства.

Карен наклонилась вперед, положив локти на стол, явно скучая.

- Возможно, это просто подростки, паркующиеся в лесу, развлекаются.

Уэстмор предположил, что он мог бы согласиться с этим... но он все равно хотел увидеть. А брошенная машина?

"Мне нужно проверить номерной знак..."

- Но есть что-то еще, не так ли, Адрианна? - подтолкнул Нивыск. - Ты явно чем-то расстроена.

Она кивнула, потянула воротник халата поплотнее.

- Я почти уверена, что меня тоже изнасиловали. Как Кэтлин.

Кэтлин напряглась на своем месте.

- На кладбище?

- Нет, - сказала Адрианна мрачным тоном. - В доме.

Все были удивлены ее ответом.

- Еще одно парапланарное изнасилование? - спросил Нивыск, открыв глаза и глядя на нее.

- Я не знаю, было ли это парапланарным, бесплотным, ревенантным, - ее голова опустилась. Ее руки немного дрожали, и когда она умоляюще посмотрела на Кэтлин, ее невысказанная потребность была реализована. Кэтлин передала ей бутылочку с таблетками, которые, как понял Уэстмор, были барбитуратами. Адрианна приняла одну с водой и продолжила: - Я обосновалась в одном из люксов, затем довольно успешно совершила внетелесное путешествие. Я отправилась в Алую комнату, но не уверена, что произошло после этого. Возможно, меня неправильно направили, потому что, когда я начала получать некоторые прямые сенсорные ответы, мне показалось, что меня выдернули. Как будто меня направили к цели, а не я сама себя вела.

- Тебя забрали? - спросил Нивыск.

- Что-то вроде того, может быть.

- Как выглядело место?

Больше мрачности, смешанной с замешательством.

- Наверное, это было галлюцинацией - думаю, я была в аду.

Уэстмор слушал, все еще скептически, но увлеченно.

- Мне нужно больше думать об этом, чтобы вспомнить все, что произошло, - продолжила Адрианна. - После прогулки мне всегда нужно немного времени для...

- Рефракции памяти, - сказал Нивыск.

- Но когда внетелесное путешествие закончилось, мое тело оказалось в другом положении на кровати, и я была голой. Я почти никогда не летаю в путешествия голой, обычно в нижнем белье.

Теперь Нивыск делал заметки в блокноте.

- Обычно? Это очень важно.

- Я на девяносто процентов уверена, что на мне были бюстгальтер и трусики, когда я начала. Это лучшая оценка, которую я могу дать.

Кэтлин спросила:

- Было ли что-нибудь...

- Спермы не было. Я была мокрой, но я даже не уверена, что это был пот. Это могло быть что-то мезоплазматическое или остаточное. Это было отвратительно - почти как моча. Легкие синяки, и мне все еще довольно больно.

Уэстмор едва мог понять, что она имела в виду; единственное, что было более шокирующим, чем то, что сообщила Адрианна, было отношение остальных. Они и глазом не моргнули, услышав то, что она сказала...

- Сколько из них надругались над тобой? - спросила Кэтлин. - У меня было несколько.

- Не знаю, - ответила Адрианна, - понятия не имею. Меня там не было. Там было только мое тело, и мне действительно не нравится эта идея. Такого никогда не случалось раньше, - она отпила воды из гравированного кубка. - Кто-то играет с моим телом, когда меня даже нет в нем...

- Элемент транспозиции? - предположил Уиллис. - Что-то вошло, когда ты вышла?

- Межпланарная сила, ползшая сюда на твоей привязи, пока ты была в другом месте? - добавил Нивыск.

- Я никогда не слышала, чтобы такое случалось с кем-то в моей области, и со мной такого никогда не случалось, - развеяла их Адрианна. - Должно быть, это было что-то, что уже было здесь. Внетелесные путешествия как правило, активируют разобщенную активность, так и уязвимости - разобщенные могут учуять это за милю. Так же, как это случилось с Кэтлин - она была в прорицательном трансе.

Уэстмор хлопнул открытой рукой по столу с такой силой, что столовые приборы зазвенели. Он встал, сдерживая гнев.

- Простите, ребята, но с меня хватит. Я довольно хорошо умею сохранять открытость ума и всегда рассматривать каждую сторону каждой истории, но это уже переходит все границы.

- Мистер Уэстмор? - Нивыск поднял глаза. - В чем проблема?

Уэстмор фыркнул.

- Проблема? Да, у нас тут две женщины, которые утверждают, что их изнасиловали, и все сидят и пытаются понять, какой призрак это сделал. Наверное, я просто старомоден, да? Наверное, я просто не в теме. Кто-нибудь из вас хоть на секунду подумал, что этих девушек мог изнасиловать, ну, вы знаете - насильник? - он нахмурился, глядя на Адрианну. - Ради всего святого, ты только что рассказала нам, что видела нарушителя на территории!

- Расслабься, - сказала Кэтлин.

Уиллис закурил.

- Ты ничего не знаешь об этом. Сначала это сбивает с толку.

- Если бы нас насиловали настоящие мужчины, - объяснила Адрианна, - то были бы вещественные доказательства. Была бы сперма.

- Слышала когда-нибудь о резинках?

- Это не то же самое, - сказала Кэтлин.

Нивыск начинал раздражаться.

- Правда, мистер Уэстмор, вы должны предоставить это нам. Мы понимаем вашу реакцию, но и вы должны понимать, что мы должны оставаться сосредоточенными. Мы уважаем то, что вы здесь только как наблюдатель. Мы здесь по другой причине. Мы не можем допустить, чтобы вы нам мешали.

- Хорошо. Я не буду вмешиваться, - сказал Уэстмор. - Знаете, что я сделаю? Я возьму фонарик, выйду на улицу и ПОИЩУ НАСИЛЬНИКА!

- Это крайне нецелесообразно, - сказал Нивыск, положив руки на бедра. - В этом месте есть вещи, которые вы просто не понимаете.

Уэстмор рванулся прочь.

Когда двери атриума захлопнулись за ним, все остальные переглянулись.

- В каждой толпе есть один такой, - заметил Нивыск, и все начали смеяться.

"Боже мой, Вэнни! Облегчи себе жизнь, почему бы и нет!"

По крайней мере, они платили. Вэнни не могла поверить, что Мак выложил ей деньги. Двери автомобилей и дисковые замки составляли девяносто процентов ее работы, и она была хороша в этом. Она могла открыть большинство замков не намного медленнее, чем требовалось, чтобы открыть их ключом. Но этот сейф?

Тяжелая работа.

Она зашла на сайт производителя и нашла номер модели сейфа. Там были указаны общие характеристики, включая информацию о комбинации, и вот тогда работа стала еще сложнее. Это была редкая комбинация из девяти цифр, что означало, что даже если бы она смогла открыть сейф, это заняло бы в три раза больше времени.

Еда, которую Мак принес ей ранее, была отличной, она давно не ела лобстеров, а затем он включил офисный кофейник для нее. Она открыла сумку и достала считыватель гравитационного движения. Это была просто коробка с измерителем на ней, и она включила его в розетку. Два других провода были подключены к передней части коробки. На конце одного провода был тяжелый цилиндрический магнит; на конце другого был квадратный контрмагнит, который она прикрепила скотчем слева от крепления комбинации сейфа. Магнит и контрмагнит создавали простой магнитный поток, который считывал измеритель. Когда тумблер двигался в последовательном выравнивании, устройство могло обнаружить это движение. В целом считыватель гравитационного движения работал примерно половину времени, и на один штифт могло уйти несколько часов.

"И у меня здесь ДЕВЯТЬ цифр", - напомнила себе Вэнни.

Она открыла блокнот и начала.

Через полтора часа у нее было в общей сложности пять цифр.

"Как вам это нравится? Это может занять не так много времени, как я думала. Осталось всего четыре цифры..."

Она оставила считыватель гравитационного движения включенным и встала. Она позвонила сестре, которая присматривала за ее детьми, и сказала ей, что ее не будет дома некоторое время, затем налила себе кофе. Пока она пила, она заметила две картины на полу, прислоненные к стене. Молодая девушка в развевающемся платье, картина, похожая на обложку романа. Затем странная гравюра.

"Интересно", - подумала она.

Но это было странное место. Кто-то, должно быть, потратил миллионы на это заведение - несколько миллионов. Должно быть, десять тысяч в месяц только на счет за электроэнергию. Пять этажей? Все эти комнаты?

Не задумываясь, она вышла из офиса и обнаружила, что идет по коридору. На стенах висели еще более странные картины, и по какой-то причине она была благодарна, что было слишком темно, чтобы разглядеть много деталей. Не было абсолютно никакого звука.

"Думаю, они не против, чтобы я огляделась", - надеялась она.

Она даже не знала, кто "они", но это не имело значения. Когда у тебя есть дети и бывший муж, сбежавший в Таиланд, чтобы избежать алиментов, деньги - это все, что имеет значение.

"Господи, я даже не была на свидании в течение шести последних месяцев..."

Она работала в банке в будни и принимала ночные звонки в выходные у слесаря. Так что что касается романтических перспектив, где было время? Определенно не было недостатка в заинтересованных мужчинах. У нее был здоровый образ себя, и когда она смотрела в зеркало, она не только знала, что смотрит на мотивированную, ответственную женщину, она знала, что смотрит на привлекательную. Ей часто звонили на стройки, где бригадиры теряли ключи от строящихся домов. Нет, недостатка в интересе там не было. Много свиста, много долгих взглядов. И от всех этих крутых, мускулистых касок? Иногда она фантазировала о бешеных быстрых перепихонах в пикапах, просто какой-то грубый, похотливый и совершенно безымянный мужчина, стаскивающий с нее сапоги и штаны и просто насилующий ее, не говоря ни слова. Да, иногда Вэнни думала о таких вещах - и о многом другом - и она догадывалась, что все женщины думают об этом, про себя. Но это были просто фантазии. Реальность была повседневной: кормить детей, платить за квартиру. Иногда это просто не казалось очень захватывающим.

Медная табличка на двери гласила: ГОСТИНАЯ ЛЕДИ КАДЕШ.

"Да, это место действительно уже слишком", - подумала Вэнни, даже не зная, что леди Кадеш якобы была первой богиней-проституткой в ​​истории.

Многие комнаты были названы. Почему? Дверь была приоткрыта, так что она не видела ничего плохого в том, чтобы войти.

- Какая-то гостиная, - пробормотала она себе под нос.

Но это был спортзал! Мягкие жимы лежа, стойки и тросовые блоки заполняли центр комнаты, но...

"Ого... Это возмутительно..."

Большие картины маслом висели на всех стенах. Однако, в отличие от тех, что были в коридорах, эти изображали откровенные сцены секса. Оргии, в основном.

Вэнни присмотрелась.

Оргии среди демонов. На одном потрясающе реалистичном портрете была изображена блондинка с широко открытыми глазами в терновом венце, губы приоткрыты в блаженстве, лицо покрыто тем, что могло быть только спермой. Чешуйчатые руки демона с красными ногтями держали ее грудь. На другом был изображен групповой секс в алтаре собора, участниками которого были частично раздетые священники и монахини. Еще одна групповая сцена пылала, голые празднующие с алыми глазами демонстрировали больше сексуальных поз, чем Вэнни знала, все в пылающем гроте, а рогатые монстры смотрели на них.

Вэнни отвернулась. Она никогда не могла представить себе такое произведение искусства. А в спортзале?

Сумасшествие.

Рядом со шкафом стоял небольшой бар с алкоголем, увенчанный стойками со стаканами.

"Это самый странный спортзал, который я когда-либо видела, - подумала она. - Выпивка? Порно?"

Затем она осмотрела тренажеры и нашла все это столь же озадачивающим. На самом деле...

Это не было тренажерами.

Как это могло быть? Она ходила вокруг, встревоженная. Несколько мягких скамеек, с более тонкими скамейками, ответвляющимися регулируемыми V-образными формами. Блоки, которые, казалось, могли поднимать уровни каждой скамьи. Сиденья, которые, казалось, поднимались в воздух. Но не было никаких гантелей, никаких тросов или силовых лент Soloflex.

"Что это за место?" - спросила она себя.

- Я вижу, ты наткнулась на игровую комнату, - с любопытством сказал Мак у открытой двери.

Вэнни подняла взгляд, обеспокоенная; он застал ее врасплох. Он бы рассердился? В конце концов, он платил ей кучу денег за то, чтобы она открывала сейф, а не шаталась по дому.

- Я не шпионила, я просто решила сделать небольшой перерыв и... Я думала, что это спортзал. Но я никогда не слышала о спортзале с выпивкой и грязными картинами.

- Это не спортзал, - Мак вошел. - Тебе нужно понять, что парень, который владел этим местом, был... он был чокнутым. Сексуальным извращенцем.

- Полагаю, да, - сказала она, снова глядя на картины. - Что это за странные скамейки?

- Игрушки, для его вечеринок. Как насчет выпивки?

- Я действительно не могу. Я не должна. Ты платишь мне за работу, я вообще не должна здесь находиться. Как я уже сказала, я просто взяла небольшой перерыв. И я, кажется, угадала первые пять цифр комбинации. Всего девять.

- Это здорово, - сказал он, но, похоже, не был особенно заинтересован. - Что будешь пить? - он подошел к бару, взял несколько стаканов.

- Как насчет чего-нибудь, чтобы оживить ситуацию? - она подняла свой кофе, и он налил в него немного ирландского виски.

Затем она прищурилась на себя. Это было не похоже на нее - пить на работе; она вообще редко пила.

Но даже прежде, чем она сделала глоток, она начала чувствовать себя странно. Что-то в доме? Он казался тяжелым от чего-то. Это была перегрузка чувств. Ее взгляд все время блуждал по картинам...

Одна крепкая женщина лежала голая, окруженная монстрами, оценивающими ее. На далеком заднем плане, за завесой дыма, ей показалось, что она увидела какой-то храм.

Он открыл бар, чтобы взять бутылку водки. На нижней полке она заметила несколько больших мисок, полных...

- Что в мисках? Мятные леденцы?

- Нет, боюсь, что нет. Это наркотик. Я не успел его выбросить - он повсюду здесь валяется.

Вэнни уставилась на миски. Одна была полна леденцов, другая...

- Это пакет кокаина?

- Да. Если ты в теме, то давай, я никому не скажу.

- Я не употребляю наркотики! - сказала она, потрясенная.

Он закрыл шкаф, помешал свой напиток.

- Не волнуйся, здесь никто не употребляет наркотики. Это был предыдущий владелец. Он всегда держал наркотики в доме, для своих гостей на вечеринках. Он постоянно устраивал вечеринки.

- Не хочу думать, какие вечеринки.

- Ну, картины должны дать тебе подсказку. Этот дом был непрерывной оргией. Посмотри... - он подошел к одной картине с расставленными ягодицами женщины, схватил раму и потянул. Картина была дверью на петлях, а за ней...

Вэнни, возможно, даже покраснела.

"Боже!"

За картиной была стойка из перфорированной доски, увешанная дюжиной вибраторов, шариков Ben-W2 и резиновых фаллосов.

- И все это барахло? - Мак указал на одну из скамеек.

Вэнни посмотрела внимательнее.

"Они для того, чтобы на них могли лежать", - поняла она.

Что-то еще, свисающее с множества тросов, щеголяло парой мягких ремней безопасности, третья большая ременная безопасность позади нее. Теперь она поняла, что это за место, и могла представить, что здесь происходило. На краткий миг она даже представила себя в этой штуке. Парящую в воздухе, расставив ноги, выгнув спину, пока один мужчина за другим подходил, чтобы сделать поворот, в то время как другая женщина, возможно, свисала с более высокой ременной безопасности позади нее, чтобы точно расположить ее промежность над ртом Вэнни.

"Это место непристойно, - подумала она, слегка возмутившись. - Богатые люди, Иисус".

Мак потягивал свой напиток, глядя на другую картину: обнаженные женщины, парящие перед пропастью пламени, их лица бредили от экстаза. То, в чем Вэнни пока не признавалась себе... было растущее сексуальное возбуждение.

Она вернулась к картине с храмом. Чем дольше она на нее смотрела, тем она казалась более многомерной. Женщина лежала в явном страхе, с нетерпением ожидая, когда ее заберут монстры...

Она не знала, сколько времени прошло, пока она смотрела. Она вздрогнула при следующем контакте: руки Мака на ее бедрах, стоящего позади нее. В любое другое время, она знала, она бы убежала. Он был просто каким-то богатым панком, думающим, что может использовать ее для развлечения, потому что он много заплатил ей за работу.

Но ей и в голову не приходило уйти. Она не хотела.

Это не заняло много времени, его руки скользили вверх и вниз по ее груди, животу и бедрам. Без всяких колебаний она потянулась за спину, чтобы погладить его промежность...

"Что я делаю!"

Это было совсем не в ее стиле - это была распутная мораль, такая же, как у случайного траха с каким-нибудь парнем, с которым она могла бы встретиться в баре, или на самом деле реагировать на свистки на стройке. Мак терся пахом об ее ягодицы сзади, его большие руки теперь были сосредоточены на ее груди, стаскивая с них ее комбинезон, затем стаскивая весь костюм.

Теперь никакой морали. Она повернулась, вышвырнула свои сапоги, когда позволила их ртам всосаться вместе. Она даже не знала сознательно, чего она хотела, но грубейший импульс, глубоко внутри, стянул его рубашку через голову, стащил с него теннисные шорты и подтолкнул его к ремням безопасности...

Она была на ремнях через минуту. Мак, очевидно, знал систему. Он встал между ее плавающих ног, опустил ее голову еще дальше назад от одного шкива, раздвинул ее бедра шире и сразу же проник в нее.

Все это было так формально и по-животному; это даже не длилось долго, всего минуту или две, но за этот короткий промежуток времени все тело Вэнни изогнулось в воздухе, и ее оргазм накатился на нее. Мак на мгновение замер, его мускулистая грудь напряглась, когда он взбрыкнул, не издал ни звука и кончил.

Он оставил ее измученной, парящей на ремнях безопасности. Она слышала, как он одевается, но не двигалась; вместо этого она болталась там, словно на облаках. Позади нее ее голова была перевернута, и когда она посмотрела дальше, то увидела прямо картину женщины, за которой наблюдают демоны.

- Это было здорово, - сказал Мак. - Мне нужно идти, но дай мне знать, когда ты откроешь сейф. Просто позвони по видеокому.

Она не могла ответить, ее голая грудь все еще вздымалась после. Когда она наклонила голову, она увидела его, уже снова одетого. Он уходил.

"Чего я ожидала? Обнимашек?"

Она была так же виновата, как и он.

"Он набросился на меня, и я пошла на это. Не задумываясь".

Но она тоже не жалела об этом, так почему же она сейчас чувствовала себя грязной?

Она оглянулась на него сквозь свои непристойно раздвинутые ноги. Что он делал? Казалось, он что-то доставал из кармана.

На ее живот он бросил стопку купюр.

- Эй! - наконец возразила она.

- Расслабься, это для твоих детей. Ты же сказала, что у тебя есть дети, да?

Казалось, это были большие деньги, но все же. Она подтянула себя выше, схватив трос.

- Я не проститутка, - сказала она с отвращением.

- Да? - Мак посмотрел на нее пустым взглядом, затем полуулыбнулся и вышел из комнаты.

"Черт его побери!"

Теперь она чувствовала себя униженной, висящей там, с деньгами на животе. Когда она пересчитала их, оказалось, что это тысяча долларов.

Затем она погрузилась в еще бóльшее унижение, потому что знала, что оставит их себе...

Она не знала, что на нее нашло; взять деньги было уже достаточно плохо, но то, что произошло дальше, было еще более необъяснимым. Она вылезла из упряжи и предположила, что собирается одеться. Однако она подобрала свой комбинезон и просто стояла там, уставившись в пустоту. Из ее карманов высыпались мелочь и ключи...

Она так и не надела одежду обратно. Она вернулась к картине на петлях.

"Что... я делаю... сейчас?" - простонала мысль в ее голове.

Она посмотрела на ассортимент игрушек, сбитая с толку собой. Почему они сейчас выглядят заманчиво? Она никогда не увлекалась такими вещами, но она взяла несколько, перебрала их, ощупала их поверхности. Некоторые были усеяны выпуклостями и кольцами или пупырышками, у других были резиновые перья, разветвляющиеся наружу, а кончик еще одного имел форму маленького кулака. Несколько фаллосов были такими большими, что она не могла представить, чтобы какая-то женщина могла вставить их в себя...

Затем она сняла фаллос, похожий на ряд резиновых шариков, соединенных друг с другом.

Это тот, который ОНА использует...

Она снова оказалась в упряжи, снова раскинутой в воздухе. Она чувствовала себя настолько взволнованной, что не могла этого вынести. Мак заставил ее закружиться от желания бóльшего контакта, но когда она снова подумала о нем, притворившись, что он снова с ней, фантазия ничего не дала. Она очистила свой разум, медленно вставляя и вынимая сжатый фаллос. Ощущение было одновременно нервирующим и восхитительным. Затем быстрее и глубже...

В какой-то момент, тяжело дыша, она открыла глаза и рассеянно посмотрела на картину женщины, за которой наблюдали монстры. Изображение тут же утроило ее возбуждение. Было ли что-то, чего она не знала о себе? Ее подсознательно влекли женщины?

Нет, она смотрела на монстров.

Ее наслаждение росло, грозя достичь пика. Демоны на картине приблизились к объекту? Конечно, нет, но они, похоже, приблизились. Это были бледные существа, похожие на тощие мешки с руками и ногами, цвета масла. Она заметила еще кое-что. Как они могли наблюдать за женщиной, если у них не было глаз? Ни глаз, ни носов, ни ушей - только зияющие беззубые рты.

"Отвратительно", - успела подумать она, но это не замедлило ее прогресс с дилдо.

Более пристальный взгляд: стоит ли фигура у далекого храма? Ей было все равно...

Она снова закрыла глаза и представила... демонов, наблюдающих за ней. Они тянулись руками, которые казались бескостными, ласкали ее, играли с ней, пока она играла с собой. Теперь она чувствовала их, поглаживающих ее кожу, сжимающих ее груди. Это было в ее воображении или комната сейчас наполнилась каким-то насыщенным мясным запахом? В фантазии на ней было много рук, некоторые чудовищные, а другие мягкие и намеренные, но очень человеческие. Женские руки? На самом деле, Вэнни даже показалось, что она слышит сейчас женский шепот и что-то более темное, похожее на тяжелые гортанные стоны. Еще больше фантастических рук скользнули по ее груди, чтобы осторожно обвести вокруг ее горла.

Щелкающий звук. Удар. Что-то дергало ее вверх, как на подъемнике. Дилдо шлепнулось на пол, и когда Вэнни потянулась к своему горлу, она не обнаружила там рук, сжимающих ее крики; это был ремень.

Одна из сбруй.

Которая теперь служила петлей палача.

Ее глаза выпучились. Блоки заскрипели, когда ее дернули выше, движение выскользнуло ее ноги из ремней, которые она использовала. Ее дергали все выше и выше, ноги брыкались. Всего за несколько мгновений все это необузданное, горячее желание, которое бежало по ее венам, сменилось необузданным, горячим ужасом. Она просунула пальцы под ремень на шее, чтобы немного облегчить удушающее давление. Мельком, словно выстрелы, она взглянула вниз...

Несколько женщин смотрели на нее: это были красивые женщины с красивыми телами, все обнаженные, все ухмыляющиеся. Но они были залиты кровью. Черный лак для ногтей и помада, лисьи глаза. Крошечные украшения свисали с колец, которые пронзали их соски и пупки: перевернутые кресты. А за ними...

Находились и худшие вещи.

Неясные бледные фигуры с безглазыми лицами. Каким-то образом они выглядели нетерпеливыми, ожидающими чего-то.

Две ухмыляющиеся женщины схватили Вэнни за лодыжки, раздвинув ноги. Затем, дюйм за дюймом, ее опустили на несколько футов на тросе. Вэнни надеялась, что умрет до того, как все это с ней случится. Ее зрение уже затуманилось от удушения. Последнее, что она увидела перед началом празднества, была еще одна фигура, высокий, худой мужчина с длинными волнистыми волосами, стоящий позади остальных, наблюдающий...

- Где девушки? - спросил Уэстмор.

Он только что вернулся в атриум. Мак смотрел бейсбол по телевизору с выключенным звуком, пока Нивыск что-то строчил в блокноте.

- Адрианна и Карен легли спать, - тихо сказал он. Он указал на их занавешенные кабинки. - Они обе очень устали.

- Устали? - усмехнулся Мак, держа между ног импортное пиво. - Адрианна проглотила в себя таблетку, а Карен, как обычно, была пьяна.

Неважно, правдой это было или нет; Уэстмор был встревожен пылким цинизмом молодого человека.

- Кэтлин где-то, - сказал Нивыск. - Бродит по дому, я полагаю.

Мак оглянулся с дивана.

- А девушка-взломщица сейфов сказала мне час назад, что она продвигается, - затем Мак подмигнул ему.

Уэстмор не понял подмигивания.

- Что?

- Она хороша не только в том, чтобы вскрывать сейфы.

Уэстмор закатил глаза. Он не хотел знать.

- Думаю, она спустится, когда закончит. Если мы все еще не будем спать.

- Я уверен, что не буду. Я никогда много не сплю, - сказал Нивыск. - Я сова, и Кэтлин тоже.

Несколько часов пробили вдалеке. Полночь.

- Мне нужно найти ее. Я хочу, чтобы она показала мне кладбище, где якобы произошло это психическое изнасилование или что-то в этом роде.

- Дискорпоративное сексуальное насилие, - поправил Нивыск.

- Конечно. И Адрианна что-то сказала о нескольких машинах на территории.

Нивыск вздохнул.

- Пожалуйста, сделайте мне одолжение, мистер Уэстмор. Не ходите на территорию ночью.

Мак рассмеялся.

- Может быть, Уэстмору тоже нужно немного этого призрачного действия.

Нивыск проигнорировал замечание, продолжая Уэстмору:

- Вы не привыкли к такому месту. Вы очень подвержены внушению. И все, что может быть там, может манипулировать вами, особенно ночью.

- Что, "Час ведьм" и все такое?

- Просто не ходите на территорию ночью, - более твердо заявил Нивыск.

- Ладно, ладно.

- И мне нужна ваша помощь кое с чем сейчас, если вы не против.

Уэстмору больше ничего не оставалось делать. Кроме как сказать то, что он должен сказать.

- Конечно.

- Давайте поднимемся в Алую комнату.

На этот раз Мак бросил на них более обеспокоенный взгляд.

- Вы, ребята, там в такой час гуляете.

- Почему нет, Мак? - бросил вызов Нивыск.

- Днем там и так достаточно жутко. ​​Хотите нажить себе кошмары, валяйте.

Уэстмор последовал за Нивыском по пяти винтовым лестницам. Сзади, в скудном свете, мужчина выглядел как громила с длинными волосами и широкими плечами. Каждый этаж казался темнее, зернистее, с беззвучием, которое каким-то образом выходило за рамки тишины.

- Вы уже поверили, мистер Уэстмор? - спросил Нивыск, все еще повернувшись к нему спиной.

Низкий голос разнесся эхом.

- Я открыт для всего, - ответил Уэстмор. - Но я пока не видел никаких призраков.

- А как насчет Мака? Он думает, что все это шутка, на которой он может ездить.

Уэстмор пожал плечами.

- Он мальчик на побегушках у Вивики.

- Но это все? Я не знаю. Кажется, он также был близок и с Хилдретом. Он все знает о доме.

- Тогда он мальчик на побегушках у семьи, я полагаю. Мне он не очень-то интересен, если хотите знать правду. Я не думаю, что ему здесь что-то нравится, он просто притворяется крутым.

- Может быть, он шпион Вивики?

"Ну, а это, на самом деле, я".

- Может быть. Или, может быть, он просто следит за безопасностью, как он сказал, чтобы убедиться, что мы не разнесем это место в пух и прах. Этот дом и все в нем, должно быть, стоили двадцать миллионов.

Нивыск поднялся на следующую лестничную площадку, на пятый этаж.

- Я не доверяю Маку.

- Но вы достаточно доверяете мне, чтобы сказать это?

- Да, - сказал он, понизив голос. Скорее про себя: - Вы, возможно, единственный, кому можно доверять.

Уэстмор оценил замечание, но не слишком глубоко. Нивыск мог легко его разыграть, как и любой другой здесь. Уэстмор был совершенно слеп в гуще событий. Но намек ударил в цель. Что-то в этом месте или этих конкретных людях - или и то, и другое - разожгло огонь подозрений. Он хотел бы сказать Нивыску, что намерен завтра выкопать могилу Хилдрета... но передумал.

Он знал, что никому этого не скажет.

"Может быть, Вивика - это тот, кто всех разыгрывает. Мак или даже Карен..."

- Вот мы и здесь, - Нивыск остановился, казалось, он был встревожен.

Перед ними стояла только массивная литая дверь. На полу было три цилиндрических приспособления с решетками спереди, которые выглядели как причудливые очистители воздуха.

- Что это?

- Это датчики Гаусса, новейшего поколения. Мне нужно, чтобы вы разместили их в комнате, три широких положения, лицом друг к другу. Они немного тяжеловаты - у них есть портативные аккумуляторные батареи, которые мне приходится заряжать каждый день. Но когда вы закончите... - он поднял рулон кабеля с пола. - Вставьте это в разъем видеокома, пожалуйста. Это не должно занять больше нескольких минут.

- Проще простого, - Уэстмор взял устройства и провода. Нивыск открыл дверь, затем отступил. - Вы не зайдете?

Нивыск покачал головой.

Уэстмор нахмурился.

- Что-то не так?

- Я скажу вам, когда вы закончите. Я не могу войти в комнату.

Уэстмор вошел, совершенно не понимая внезапно странного поведения другого человека.

"Ну и ладно".

Ему было все равно. Он хотел увидеть печально известную Алую комнату.

Тусклый свет от электрических настенных светильников наполнил комнату торжественностью. Вот оно. Все эти люди, убитые Хилдретом и его ребятами. Через секунду он понял замечание Мака о комнате: даже тот, кто не верит в сверхъестественное, будет обеспокоен, зайдя сюда.

Но почему Нивыск не зашел?

Все было красным. Мебель, ковер, настенные покрытия. Еще более странным был центр комнаты, который стоял пустым, хотя можно было бы ожидать увидеть больше мебели. Тишина окружала его мерцающим, тонированным светом.

Он расположил датчики Гаусса, как было указано, затем подключил конец кабеля в разъем видеокома.

"Вот и все. Большое дело. Я закончил".

Самые глубокие впечатления возникли, когда он снова пересек ковер, чтобы вернуться к двери, его живот урчал.

"Здесь лежали тела и части тел, - подумал он. - Три недели назад ковер, по которому я иду, был залит кровью". Вернувшись в зал, он снова почувствовал себя нормально.

- Все готово? - спросил Нивыск.

- Да. Разве вы не хотите пойти посмотреть, убедиться, что они в правильном положении?

Нивыск снова покачал головой.

Уэстмор закурил, посмотрел на мужчину.

- Я не против, но... вы могли бы сделать это так же быстро, как я. Почему вы не хотите заходить в комнату?

Нивыск нервно откинул волосы назад, повел их обоих обратно к лестнице.

- Я слишком боюсь, - наконец сказал он.

Уэстмор оценил размер и телосложение мужчины.

- Да ладно? Вы не похожи на того парня, который многого боится. Чего, призраков? - Уэстмор улыбнулся. - Там никого не было, насколько я мог видеть.

- Позвольте мне проиграть вам несколько из этих записей феномена электронного голоса, - все, что сказал Нивыск.

Вернувшись в комнату связи на третьем этаже, Нивыск тихонько обратился к своему оборудованию и, казалось, нажимал на звуковые файлы на большом компьютере.

- Слушайте. Это голоса, которые были уловлены в одной из гостиных.

Уэстмор приложил ухо к динамику. Сначала он не услышал ничего, кроме мертвого воздуха. Затем...

Скрипучий голос издалека, женский:

- Смотри.

Другая женщина:

- Кто они?

Несколько секунд тишины, затем мужской голос:

- Я хочу кого-нибудь порезать.

Уэстмор потрогал подбородок.

"Интересно".

- Вот один в коридоре на лестничной клетке, ведущей к лестнице на первый этаж.

Уэстмор внимательно слушал, завороженный. Он услышал слабые удары, как будто кто-то шатаясь шел.

- Где мой нож? - спросил мужчина.

Женщина:

- Я думаю, ты оставил его в ведре с кровью.

- Где Джаз?

- Он будет рубить головы, когда закончит трахаться...

Уэстмор отступил от динамика.

- Когда они были записаны?

Он также вспомнил имя из своего шокирующего разговора с Карен. Джаз. Один из порно-парней Хилдрета.

- У меня их около дюжины только с сегодняшнего дня, - сказал Нивыск. - Вам не нужно слышать их все, но вы поняли идею. О, и я знаю, о чем вы думаете. Записи - довольно слабое доказательство присутствия призрака.

- Вот что я думаю. Это можно легко создать или инсценировать.

- Конечно, можно. Но мы больше не ищем доказательств; мы уверены, что дом заряжен. С нашей точки зрения, эти сообщения служат источником информации. Неважно, верите ли вы в это. Мы верим, поэтому действуем практически.

Конечно. Уэстмор был здесь аутсайдером.

- Но я также признаю, что если эти записи настоящие - это большое дело.

- С вашей точки зрения, да. Вы никогда ничего подобного раньше не испытывали. Но с точки зрения экстрасенса или техника, такого как я, мы слышали подобные вещи миллион раз. Мы совсем не удивлены.

- Так какое отношение это имеет к тому, что вы боитесь войти в Алую комнату?

Нивыск нажал на другой файл.

- Радуйся ему, радуйся тому, что ждет, - прошептал тонкий голосок после некоторого молчания. - Радуйся и возьмись за руки с нами...

Голос звучал мужским, с явным ближневосточным акцентом.

- Как это место, моя любовь никогда не умирает. Я люблю тебя.

Уэстмор наклонился ближе.

- Я жду тебя, Александр. Не заставляй меня ждать слишком долго.

- Кто такой Александр? - спросил Уэстмор.

- Я, - сказал Нивыск.

Уэстмор уставился на него.

- А голос принадлежит двадцатилетнему курду-экзорцисту по имени Саид. Я влюбился в него, так сказать, в Ираке, двадцать лет назад.

- Вы что, э-э-э, вы...

- Я гей, если хотите. Я не верю, что у Бога с этим проблемы, но у Католической церкви они определенно есть, поэтому я давно отказался от сана священника. Но до сих пор я не нарушил обет безбрачия.

Это был ошеломляющий факт.

- У каждого в этом доме есть секрет, мистер Уэстмор. Я подозреваю, что у вас тоже. В любом случае, молодой человек на той записи из Алой комнаты был мертв с того дня, как я его встретил. Я должен был увидеть его позже в тот день, но не увидел в последнюю минуту, полагаю, из-за морального нежелания. Его убили грабители, которые ждали меня в переулке недалеко от того, что когда-то было рыночной площадью древнего города Ниневия.

"Господи", - подумал Уэстмор.

Нивыск вывел его.

- Вам нет смысла оставаться здесь, все записи похожи, если не сказать мрачны. Завтра я заставлю ионные датчики работать. Уверен, вы будете очарованы результатами.

Уэстмор поверил ему на слово. Он скоро ляжет спать, и ему не нужны были эти голоса в голове.

- Позвольте мне проверить слесаря, пока мы здесь, - сказал он, пытаясь отвлечься.

"Секреты", - подумал он.

Да, он предполагал, что здесь полно всяких секретов.

В офисе не было никаких признаков Вэнни.

"Интересно, где она".

Сейф в стене оставался закрытым.

- Где этот сейф? - спросил Нивыск. - Я его даже не видел.

Уэстмор указал.

- Слышали о секрете? Он был спрятан за двумя картинами и шкафом.

Нивыск посмотрел на две рамы, прислоненные к стене, и взял гравюру.

- О, это очень интересно.

- Что?

- Похоже, это оригинальная работа немецкого гравера по имени Штеттин Альбрехт. Он был известен тем, что увлекался оккультизмом и делал гравюры на заказ для богатых сатанинских обществ.

- Почему он настолько важен, что Хилдрет спрятал его фотографию?

- Никто не знает, насколько Альбрехт был настоящим, но совершенно точно, что его покровители не были настоящими, не были настоящими сатанистами, иными словами. Праздные и очень развратные богачи, которые просто делали вид, что "сатанинская" оргия была интереснее обычных оргий. Эти общества просто искали альтернативное оправдание для секса, притворяясь, что их поклонение Сатане было их подпольной революцией, их восстанием против очень деспотичной Церкви. Поэтому Альбрехт был нанят этими людьми, чтобы нарисовать портреты Люцифера и других демонов. Если это оригинал, то он может стоить шесть цифр.

Уэстмор покачал головой, глядя на гравюру.

- Я не знаю по гравюрам, но мне она не кажется такой уж хорошей.

- Нет, Альбрехт не был известен каким-либо большим мастерством или талантом, он был по сути халтурщиком с жестяными пластинами и резцом. Состояние и возраст произведения - вот что оправдывает высокую цену продажи. Но... - глаза Нивыска устремились на гравюру. - Я сомневаюсь, что ее ценность для коллекционера была причиной того, что Хилдрет купил ее.

- Что тогда?

- Чтобы вызывать страх.

- Я не понимаю.

- Посмотрите на гравюру внутри гравюры, - Нивыск указал большим пальцем.

- Похоже на монстра, - сказал Уэстмор.

- Не монстр, а демон, и это, похоже, единственное художественное его изображение. Альбрехта обычно нанимали, чтобы он изображал более известных демонов, таких как Асмодей, Ваал и тому подобное. Так же, как художники на ярмарках рисуют портреты известных бейсболистов. Они не часто делают третьесортных, не так ли? Я имею в виду этого демона. Гораздо более неясно в сферах оккультизма.

Теперь он указал на подпись: Я ЕСТЬ, КАК Я СМЕЮ ПРЕДСТАВИТЬ ОБЛИК МОЕГО ВИДЕНИЯ: БЕЛАРИЙ.

- БЕЛАРИЙ? - Уэстмор вспомнил старые уроки литературы. - Это имя мне теперь знакомо, когда я о нем думаю. Персонаж Шекспира, да? Цимбелин?

- Боюсь, этот Беларий совсем не похож на влюбчивого военачальника Шекспира. Беларий был первым слугой Люцифера в Аду, и, согласно справочникам, Люцифер вознаградил Белария за его преданность. Он был сделан Сексусом Кинингом, что на очень древнеанглийском означает что-то вроде Владыки похоти, Магната секса, что-то в этом роде. Если Люцифер - Князь тьмы, то Беларий - Князь похоти.

Нивыск поставил рамку обратно, угрюмо. Его глаза расширились от какого-то понимающего страха.

- Что сейчас не так? - спросил Уэстмор, раздраженный внезапной загадочностью мужчины.

Для него демон был демоном. Как римские боги и другие природные символы мифологии.

- Следуйте за мной.

Нивыск отвел его обратно в комнату связи. Он нажал на другой голосовой файл.

- Это из комнаты, где обезглавливали проституток.

Уэстмор слышал только едва различимый гул, словно слушал пустую кассету с включенным на полную громкость звуком.

Затем он услышал это, одну группу тяжелых слогов через щебечущий, субоктавный голос:

- БЕЛАРИЙ...

- Назови, - сказала Диана.

- Орел, - ответила Джессика.

Она знала, что ей повезет. Она поймала монету и нахмурилась.

"Решка. Я проиграла".

Диана была достаточно вежлива, чтобы не рассмеяться вслух.

- Не повезло тебе, сестренка. Вот что мы получаем за то, что бросили школу.

- Да.

- Тебе придется мыть "Мешок"!

Так они прозвали Фэй Маллинз. "Мешок". Потому что она так выглядела.

Диана только что закончила смену.

- По крайней мере, сегодня она не вела себя как сумасшедшая. Не издала ни звука всю ночь. На этот раз проликсин сильно ударил по ней.

- Ты, наверное, подсыпала ей двойную дозу, чтобы она молчала во время смены, - заподозрила Джессика.

- Я? - улыбка Дианы стала резче. - Это было бы грубейшим нарушением трудовых обязанностей. Конечно, если ты думаешь, что я делаю что-то подобное, ты можешь подать письменную жалобу директору отделения.

Джессика поняла шутку. Они все иногда так делали, им приходилось. Некоторые из этих пациентов просто слишком много из тебя выжимали, и никому до них не было дела. Они потерялись в жизни и каким-то образом оказались здесь. Семьи оплачивали счета за стационарное лечение, чтобы держать их взаперти. С глаз долой, из сердца вон.

Но Джессика задавалась вопросом, кто оплачивает счета "Мешка"? В ее регистрационной форме не было указано ни одного живого родственника.

"Мне все равно, - поняла она. - Мне просто платят за то, чтобы я мыла их грязные задницы".

Она поплелась в общежитие. Так они их называли. Общежития. Как в колледже. Но это был не колледж. Но любая работа была лучше, чем ничего. Смена горшков, уборка рвоты и обтирание губкой прикованных к постели или недееспособных пациенток были самой прискорбной частью ее должностных обязанностей.

В общежитии она подкатила тележку к кровати.

- Привет, Фэй, - попыталась она звучать весело. - Проснись и пой!

От женщины в постели не последовало никакого ответа. Она выглядела мертвой - глаза были прищурены, голова откинута назад. Ее рот был открыт, обнажая кривые зубы и пенистую слюну. Но она не умерла, она просто обалдела. Тем лучше для Джессики; ее было бы намного легче мыть, если бы она не плевалась и не пыталась ее укусить. По крайней мере, пока им не пришлось ее привязывать или надевать на нее сетку или смирительную рубашку.

Колесики ее тележки скрипели, когда она подвозила свои ведра для мытья к краю кровати.

"О, Боже".

Даже у Джессики оставалось немного жалости. Фэй Маллинз была развалиной человеческой плоти, бесчувственной. Ее волосы были бледно-коричневыми, спутанными, глаза молчаливо бредили.

- Давай, милая, подтянись для меня, ладно?

Джессика заставила ее наклониться на кровати и стащить с нее мятую белую рубашку. Длинные плоские груди обвисли, как клапаны, на животе; волосы выбивались из складок подмышек.

"Отстраненная", - Джессика заставила себя так думать.

Так всегда говорили врачи и медсестры. Иногда это было легко, когда пациентка теряла достаточно человечности.

С мрачным лицом Джессика обтирала тело Фэй губкой, иногда отводя глаза.

- Больше нет, больше нет, - пробормотала пациентка. - Я больше не хочу этого делать.

"Чокнутые!"

- Тебе ничего не нужно делать, милая.

- Больше никаких наркотиков, Боже, пожалуйста, никаких наркотиков.

Джессика сникла, пытаясь не представлять, какие ужасы видела женщина. В том доме?

Она слышала, что там живет какой-то сатанинский культ и приносит в жертву женщин. Джессика почти пожалела, что они не принесли в жертву Фэй, чтобы избежать страданий, изуродованного тела и чертовски глупого мозга.

- Сексус Кининг, - пробормотала Фэй, слюна стекала по ее губам. - Я видела его...

- Что, дорогая? - сказала Джессика, обтирая складки живота.

- Храм плоти.

Такие разговоры были не в новинку для санитарки психиатрического отделения. Пациенты часто жили в заблуждении и придумывали свои собственные слова, свой собственный язык.

- Не позволяй им снова заставить меня пойти туда...

Шлеп, шлеп, шлеп, - шлепала губка.

- Тебе не нужно идти куда-то, куда ты не хочешь, милая. Ты можешь остаться здесь и смотреть телевизор, где это безопасно. И завтрак скоро будет готов.

Фэй выплюнула желчь.

"Отлично", - Джессика окунула губку.

В конце концов настало время того, что она всегда откладывала. Она могла бы этого избежать, просто сказать, что сделала это, но тогда у пациента может появиться сыпь или что-то еще, и тогда придется чертовски заплатить.

"О, Боже... Что она сделала?"

Джессика раздвинула ноги Фэй цвета риса, поморщилась, когда она протерла губкой область гениталий. Врачи и медсестры заранее сообщили ей, что некоторые пациенты психбольницы калечат себя - обычно из-за чувства вины, а некоторые даже калечат свои гениталии. Но Джессика увидела это впервые.

Лобковая область Фэй Маллинз выглядела изгрызенной.

Джессика все равно ее вымыла, думая:

"Не смотри, не смотри", - но не смогла удержаться от одного-двух взглядов.

- Они это сделали, - Фэй пробормотала. - Они это сделали.

- Кто это сделал, милая?

- Беларий и его друзья в Храме плоти.

Джессика давилась, пока делала остальную часть работы.

- Он снова грядет...

- Что грядет, милая? - спросила Джессика, просто чтобы отвлечься.

- Храм плоти.

Джессика уставилась.

- Вместе с Беларием. Скоро.

Фэй слабо хихикнула, ухмыляясь вверх зубастым ртом. Она раздвинула ноги еще шире.

Джессика застонала. Да. Она очень хотела бы остаться учиться в школе.

Уэстмор проснулся вяло около девяти утра, квадратные лучи солнечного света прорезали атриум из странных высоких окон. Он спал без сновидений. Прошло некоторое время, прежде чем утренние шестеренки начали вращаться, и он вспомнил все, что произошло вчера.

"Беларий", - подумал он.

Сейчас это было почти так же жутко, как когда он услышал странное имя на пленке.

"Я не верю в демонов", - напомнил он себе, доставая туалетные принадлежности из маленького шкафчика в своей кабинке.

В халате Marriot-Courtyard, который он стащил много лет назад на съезде журналистов, он воспользовался большой ванной комнатой у кухни, принял душ, побрился и оделся. Затем он был готов...

Но к чему?

Он хотел позвонить Вивике, но передумал.

"Позже, когда мне будет что ей рассказать".

В офисе он несколько часов печатал какие-то заметки на своем ноутбуке, а потом ему в голову пришла запоздалая мысль:

"Сейф!"

Но когда он посмотрел, сейф все еще был закрыт, и не было никаких признаков слесаря. Мак все еще смотрел телевизор, когда Уэстмор уснул. Она открыла сейф и доложила Маку? Он посмотрел вниз из окна и увидел, что ее грузовик исчез. Он должен был знать.

Вернувшись в атриум, он услышал, как по крайней мере один из мужчин храпит; он предположил, что большинство из этой толпы были любителями поздно ложиться спать. Затем одна из женщин - Адрианна, подумал он - тревожно пробормотала во сне:

- Нет, нет!

Кошмары.

Он нашел кабинку Мака и постучал по краю перегородки.

- Мак? Эй, Мак?

- А?

- Извини, что разбудил, но что случилось с девушкой из слесарной мастерской?

Ворчание и кашель, затем Мак вышел из-за занавески своей кабинки, одетый только в боксерские шорты. Он прогнал сон из глаз.

- Блин, я не знаю. Она еще здесь?

- Сейф все еще закрыт, а ее грузовик уехал.

Он подошел к эркерному окну и поморщился, когда отодвинул шторы, впустив в комнату немного солнца.

- Блин, - снова сказал он. - Может, она еще не закончила. Может, она вернется. А может, она просто не смогла открыть этого сукиного сына. Она ведь сказала, что никаких гарантий нет.

- Ты видел ее вчера вечером?

Мак явно был только наполовину проснувшимся.

- Ну, нет. Я имею в виду, не позже.

- Слушай, чувак. Что за тема с ней?

- А?

- Вчера вечером ты сказал что-то вроде того, что она хороша не только в замках. Что за тема такая?

Мак запил грог, затем пожал плечами.

- Я ее трахнул, чувак. Я же говорил тебе, что она на меня запала.

"Невероятно".

- Ты хочешь сказать, что у тебя был секс со слесарем?

- Да. Она приставала ко мне, понимаешь, о чем я? И она также горячая штучка. Убийственные сиськи, - Мак потащился на кухню, все еще потирая глаза. - Ты поставил кофе?

Уэстмор покачал головой. Маку было, наверное, лет двадцать пять.

"Дети, Иисусе. Они занимаются сексом с людьми, словно переключают каналы на телевизоре, - Уэстмор задумался о собственной морали. - Или, может, я просто придираюсь..."

- Да, я думаю, ее зовут Вэнни. Она пришла сюда около десяти часов вчера вечером, - сказал он позже мужчине по телефону. Он звонил начальнику слесарю. - Она сказала, что вернется, чтобы закончить работу?

Мужчина, казалось, был сбит с толку.

- Я... в ящике со счетами пусто, и... - пауза, - грузовик не на парковке. Я вам перезвоню, сэр.

- Конечно, - Уэстмор повесил трубку, пораженный.

"Мак дал ей тысячу баксов, чтобы она открыла сейф, а она ушла с ними?"Лучшую помощь было трудно найти.

"Может, она открыла сейф и нашла в нем много денег?" - Уэстмор задумался.

Он вышел на улицу в яркое сияние дня.

"Адрианна сказала, что видела какую-то машину на участке... Одна, как она сказала, была брошена в лесу".

Уэстмор был полон решимости найти ее, если ее вообще можно было найти. Она сказала, что видела ее во время внетелесного путешествия, что не могло звучать более фальшиво. Здесь было довольно много фальши, но больше всего Уэстмора беспокоило то, как легкомысленно, если не скучно, относились друг к другу "экстрасенсы". Для них это не было фальшью. Это было обыденно. Это было похоже на толпу тяжелоатлетов-олимпийцев, тусовавшихся друг с другом. Никто не был нисколько впечатлен тем, что они все могли выжать четыреста фунтов.

Отверстие в лесной полосе привело его к заросшей ежевикой тропе. Мошки надоедливо порхали вокруг его головы, а парики испанского мха касались его плеч.

"Кладбище, - подумал он. - И вот оно, железный забор и все такое".

Он заметил сломанную яичную скорлупу и кусок обожженной алюминиевой фольги у подножия надгробия Хилдрета.

"Она что-то говорила о гадании", - вспомнил он.

Уэстмор ничего не знал об этом, кроме фольклора о людях, которые находили воду с помощью раздвоенных веток.

Он посмотрел на могилу и очень решительно подумал:

"Мне придется ее выкопать".

Это будет нелегкая задача, а Уэстмор был мягким журналистом, а не копателем ям.

"И я должен сделать это сам, не могу позволить другим узнать".

Но не сейчас. Были еще предварительные приготовления. Вернувшись на открытую территорию, он начал поджариваться на солнце. Надоедливые мошки превратились в еще более надоедливых комаров. На противоположном конце территории, после прогулки, пропитанной потом, он нашел дорожку от тропы, которая обрывалась у тесной поляны, над которой нависали ветки деревьев. Ящерицы разбегались, когда он пробирался сквозь кустарник. Перед ним, припорошенная пыльцой, стояла относительно новая угольно-черная Miata с орехово-коричневым складным верхом. Первым побуждением Уэстмора, по какой-то причине, было заглянуть внутрь в поисках мертвого тела, но два ковшеобразных сиденья автомобиля были пусты. В бардачке не было ни прав, ни регистрации. Он записал номера и обошел сзади, нашел две длинные колеи от шин и прошел по ним сотню ярдов вниз по горному холму, на котором был построен особняк. Жара кишела; паутина липко лопалась на его лице.

"Господи, это как дождевой лес!"

Вскоре, однако, колеи от шин вылились в более широкую грязную дорожку, которая, казалось, вела вниз по склону.

"К главной дороге?" - спросил он.

Так и должно было быть. Но не было причин следовать по ней до самого низа.

По крайней мере, он нашел машину в лесу... что заставило его задуматься.

"Как, черт возьми, Адрианна узнала об этом, если у нее действительно не было одного из этих внетелесных путешествий?" - Уэстмор едва мог понять эту концепцию, не говоря уже о том, чтобы верить в нее.

Ну, ладно.

Он вернулся в дом, куря, несмотря на жару, и хмурясь на себя за то, что надел длинные брюки в такой день. Вернувшись во двор, он заметил мужчину, выходящего из фургона и приближающегося к входной двери.

"Слесарь?" - подумал он.

Нет. БЕЙСАЙД. СЛУЖБА ДЕЗИНСЕКЦИИ, было написано на фургоне.

- Могу ли я вам помочь? - спросил Уэстмор, когда он добрался до крыльца.

Очень короткая стрижка сглаживала заметность лысины. Темные усы. Мужчина выглядел на свои пятьдесят с небольшим, начиная проигрывать битву со средним возрастом. Типичная рабочая одежда, баллончик с пестицидом с распылителем на спине.

- Привет, я Майк, из компании по дезинсекции. Мистер Хилдрет дома?

Уэстмор не знал, что сказать.

"Нет, но есть высокая вероятность, что он в яме в земле в паре сотен ярдов отсюда".

- Боюсь, что нет.

- Я здесь для вашего обычного ежемесячного обслуживания.

- Заходите. Я позову Карен, - он провел парня внутрь и по длинному коридору в атриум. Он знал, что это ничего страшного, но он также не хотел давать какому-то парню полную свободу действий в доме, полном сокровищ. Он постучал в конец кабинки Карен. - Карен?

Наконец, ровный голос сказал:

- О, черт. У меня голова сейчас взорвется.

- Дезинсектор здесь. Я просто хотел убедиться, что его можно пускать в дом.

Стон.

- О, черт. Э-э-э... Это не должно быть до первого числа месяца, я думаю. Какая компания?

- "Бейсайд". Служба дезинсекции.

- Это они. Это Джимми, верно?

Брови Уэстмора изогнулись.

- Нет, парень по имени Майк.

Скрипнули пружины кровати. На кратчайший миг, когда ее рука раздвинула занавеску, Уэстмор увидел в щели, что на ней были только розово-красные трусики. Большие белые груди ярко выделялись на впечатляющем загаре ее плеч и живота, очерченном острыми как бритва линиями загара. Затем она высунула голову и задернула занавеску вокруг шеи. Налитые кровью глаза прищурились на дверь.

- Вы не обычный парень. Где Джимми?

- Джимми Паркс в Ки-Уэсте, мэм, - сказал Майк. - Две недели отпуска. Я его заменяю. Ваша следующая дезинсекция запланирована только на первое число, но меня отправили немного раньше, чтобы немного поработать. Не стесняйтесь позвонить моему менеджеру, мистеру Холстену, чтобы проверить.

- Все в порядке, - сказала Карен, затем скрылась внутри.

- Идите и делайте свое дело, - сказал Уэстмор парню.

- Спасибо за уделенное время. Я не буду больше часа. Это просто опрыскивание периметра.

Парень взялся за дело, медленно распыляя полоску прозрачной жидкости вдоль плинтусов.

Уэстмор вернулся в офис, сразу же вышел в интернет. Он проверил метки Miata на сайте автотранспортного управления, заплатил 7,95 долларов по своей кредитной карте и узнал имя владельца.

"Черт. Мне это не поможет".

Машина принадлежала Реджинальду Хилдрету. Оставалось только вернуться в жару и снять идентификационный номер автомобиля с приборной панели, если он вообще был там указан, потому что сейчас не на всех машинах это делают. Он может быть где-то на двигателе. Но потом он подумал:

"Страхование!"

Он обыскал несколько дубовых картотечных шкафов, пока не нашел группу папок, которые, по-видимому, были домашними. Записи, квитанции, гарантии и так далее. На одной папке было написано: СТРАХОВАНИЕ АВТОМОБИЛЯ. Квитанция за последний двухгодичный страховой чек лежала прямо сверху.

"Господи, этот парень много чего мог!"

Было указано более дюжины машин, включая Rolls Royce Silver Shadow, где основным водителем была Вивика Хилдрет.

"Эврика!" - подумал он дальше.

Там был черный кабриолет с тем же номером.

ОСНОВНОЙ ВОДИТЕЛЬ: ДЕБОРА ЭНН РОДЕНБО.

В телефонной книге было пять Роденбо. Уэстмор позвонил им всем. Ответили трое, и они никогда не слышали о Деборе Роденбо. Четвертое сообщение было:

"Привет, это Питер Роденбо. Если у вас есть законная причина поговорить со мной, оставьте сообщение. А если вы один из этих чертовых сотрудников банка, жрите дерьмо и сдохните и никогда больше не звоните на этот чертов номер, потому что я ненавижу всех вас, надоедливые занозы в заднице. Если мне что-то нужно, я иду в банк и делаю это. Мне не нужны вы, придурки, звонящие на мой чертов телефон двадцать раз в день, пытаясь продать мне страхование вкладов, ипотеку с низким процентом или новую тачку, когда у меня даже нет гребаного гаража. Я снимаю квартиру, придурки. Мне не нужна вся эта чушь, которую вы пытаетесь продать за какие-то жалкие комиссионные. Сделайте миру одолжение, все вы, идиоты, ленивые, немотивированные, никчемные гребаные идиоты: найдите настоящую работу!"

Уэстмор, смеясь, оставил сообщение, в конце концов связался с его хозяином, который тоже никогда не слышал о Деборе Роденбо. Пятый номер был отключен.

Ему придется провести более тщательное исследование и поспрашивать еще. Может, Вивика знает или Карен. Зачем Хилдрет отдал машину этой женщине? Что еще важнее, почему эта машина была брошена в лесу? Позже он позвонит одному из своих друзей в газете и попросит провести полномасштабный поиск LexisNexis.

Дом внизу казался очень тихим. Уэстмор провел остаток дня, просматривая DVD от компании T&T. Это было ошеломляюще. Он стонал и морщился, просматривая один порно-DVD за другим, активно используя ускоренную перемотку. Логотип в главном меню каждого DVD представлял собой готический особняк; Уэстмор закатил глаза. Каждая сцена оставляла его онемевшим, эротизм красивых женщин исчезал после первой "мокрой сцены", за котором последовали еще сотни, в течение дня. Все было одно и то же, просто разные декорации и разные женщины, каждую из которых он видел ранее на фотографиях вскрытия. Многие из мужчин в этих фильмах были однодневками, с нелепыми сценическими именами, такими как Майлз Длинный и Член Стэндинг, и, наконец, Уэстмор встретил сливки мужского состава T&T: Джаза и Три-Шара. Прозвище последнего было не шуткой, и квалификация обоих мужчин для секс-индустрии не могла быть оспорена.

Часы тянулись. Сцены были такими удручающими. Но ни на одном из DVD он не нашел ничего интересного. В конце концов, он включил диск про Хэллоуин, который был освежающе свободен от сексуальной активности. Однако было много образов, большинство из тех же девушек из хардкорных фильмов скакали вокруг в самых откровенных костюмах. Кружевные красные дьявольские наряды, вампиры с клыками, почти обнаженная невеста Франкенштейна и так далее. Мак был одет как Синатра (вероятно, отражение его собственного образа), только в этом случае Старый Голубоглазый носил рога, а Три-Шара был пещерным человеком (не слишком натянуто) со своими тремя мячами, благодарно спрятанными за набедренной повязкой. Джаз, с другой стороны, веселился как Мумия, его профессиональный атрибут был также завернут. Карен ворвалась в кадр пьяная, экзотическая танцовщица живота. Камера приближалась и отдалялась, когда она ставила танец. Однако до сих пор на вечеринке не было никаких признаков Хилдрета.

- Привет, - сказала Карен, входя.

Уэстмор дважды взглянул. На ней было только бикини цвета кармина.

- Привет.

- Я выгляжу с похмелья?

- На самом деле, нет. Это бикини очень эффективно отвлекает.

Она прислонилась к дверному проему, скрестив руки под грудью, что подпирало ее даже больше, чем имплантаты.

- Это твой способ сказать, что я хорошо выгляжу в бикини?

- Карен, ты так хорошо выглядишь в бикини, что я даже не могу сосредоточиться на том, что делаю, - он откинулся на спинку стула и закурил сигарету. - И нет, это не заигрывание.

- Ааа...

- Ты забыла свою одежду?

- У меня нет дел получше, поэтому я подумала, что поработаю над загаром во внутреннем дворике. Хочешь присоединиться ко мне?

- Нет. Я журналист. Журналистам положено быть бледными; это вопрос имиджа.

- Ну, по крайней мере, если я одна, я могу загорать голой.

Уэстмор поднял бровь.

- Итак. Какие именно окна выходят во внутренний двор?

- Забавно. А что ты здесь делал весь день?

- Смотрел высокограмотную и всегда интеллектуальную продукцию компании T&T.

Карен рассмеялась.

- Бедняга. Не волнуйся, я отвернусь, если ты встанешь.

- Ты не так поняла. Для меня порно не эротично и не возбуждает. Оно угнетает. Я уже почти безмозглый от него. А ты как раз на экране, пока мы говорим.

Карен вышла из-за стола с чем-то вроде раздражения на лице.

- Хэллоуин, слава богу. Я думала, ты имеешь в виду, что нашел одно из моих старых порно с начала девяностых.

Несмотря на всю привлекательность Карен, Уэстмор категорически не хотел видеть изображения Карен, делающей то же самое, что он только что наблюдал за девушками из T&T.

- Отличный живот, но - без обид - ты хреново танцуешь.

- Я трезвая, но я определенно не была трезвой во время той вечеринки, - она с удовольствием посмотрела на экран.

- Я нигде не вижу Хилдрета. Разве он не был на вечеринке?

- На самом деле, нет. Он очень серьезно относился к Хэллоуину.

Уэстмор улыбнулся этому предположению. Он мог представить себе смехотворную картину, которая, тем не менее, вероятно, была правдой: Хилдрет и его приятели поют в часовне, одетые в нелепые черные плащи и капюшоны.

- Конечно.

Тем не менее, просматривая кадры вечеринки, Карен быстро нахмурилась.

- О, черт. Ты можешь видеть мой шрам от кесарева сечения.

Уэстмор не заметил шрама, и он был еще больше удивлен.

- Я не знал, что у тебя есть дети.

- Видишь? - она стянула край и без того крошечного бикини вниз, обнажив тонкий шрам. - Я родила Дарлин, когда мне было двадцать один, если можешь в это поверить. Теперь я начинаю чувствовать себя старой; она на первом курсе колледжа. Я действительно горжусь ею. Ее приняли в Принстон.

- Это здорово, - сказал Уэстмор. - Но нужно быть практически миллионером, чтобы покрыть расходы на обучение.

- Вивика оплачивает то, что не покрывает стипендия.

- Это некоторая удача. Что будет, если она простится с тобой?

Карен замолчала.

- Зачем ей это делать?

- Ну, я не знаю. Ты работала в компании ее мужа, а теперь ее муж умер, а компания закрылась.

- Полагаю, если она меня уволит, я буду в бóльшем дерьме, чем все цыпочки в тех видео вместе взятые.

Уэстмору придется найти вежливый способ сказать ей, что сквернословие не делает ее более привлекательной. Но он почти застонал, когда Карен провальсировала к кофемашине и наклонилась над шкафчиком, чтобы достать фильтры.

- О, пока я об этом не забыл. Ты когда-нибудь слышала о женщине по имени Дебора Энн Роденбо? - спросил он.

- Нет, я так не думаю.

- Она указана как основной водитель брошенной машины. Может, одна из порно-девушек Хилдрета?

- Может быть.

На экране на заднем плане можно было увидеть довольно коренастую, грузную женщину. Прямые волосы падали ей на глаза; она смотрела из-под них.

- Кто это? - спросил Уэстмор.

Карен посмотрела без особого интереса.

- О, это Фэй. Поговорим о душевнобольных; мне всегда было ее так жаль. Она была уборщицей в компании и немного занималась уборкой в доме.

- Она даже не в костюме.

- Не тусовщица. Скорее унылая тихоня. Она просто ждала, когда вечеринка закончится, чтобы убраться. Многие порнографы Хилдрета подшучивали над ней. Это было очень жестоко. Она была тайной наркоманкой, как я слышала.

Похоже, она была под чем-то. Уэстмор собирался сказать что-то еще, когда его сердце дрогнуло.

На экране.

Он быстро нажал на паузу. На DVD с вечеринкой появился кто-то еще.

"Это она".

Это была девушка со снимка в столе и объект масляной картины, висевшей перед сейфом. Но на вечеринке она была без костюма, просто в красивом темном деловом платье и на высоких каблуках.

"Может ли это быть Дебора Роденбо?"

- Хотел бы я знать, кто это, - пробормотал он себе под нос.

Карен взглянула на экран.

- Никогда ее раньше не видела.

Уэстмор посмотрел на нее с некоторым подозрением.

- Да, видела.

- Нет. Я так не думаю.

Он указал на пол позади себя.

- Это девушка на той картине. Ты сказала, что никогда ее раньше не видела. И это, очевидно, та же самая девушка, - Уэстмор даже не знал, что именно он подозревал, но он бросил на Карен долгий взгляд.

- С чего это ты вдруг стал таким придурком! - язвительно бросила на него Карен.

- Я не стал придурком, я просто...

- Я была пьяна, когда увидела эту картину, а ты смотришь на меня так, будто я тебе лгу или что-то в этом роде!

- Я только имел в виду, что это показалось странным, когда ты сказала, что никогда раньше ее не видела, но ты видела ее на фотографии, и вот она здесь, на этой вечеринке, на которой ты тоже, но ты не знаешь, кто она...

- Господи Иисусе, о чем, по-твоему, я вру? Люди приходили и уходили из этого дома все время, пока я здесь работала. С таким же успехом можно было бы поставить чертову вращающуюся дверь у входа. Я не могу вспомнить каждую женщину, которая была в гостях в особняке Хилдрета!

Карен явно была взбешена; Уэстмор почувствовал себя глупо.

- Дай-ка я посмотрю, Господи Иисусе. Дай-ка я посмотрю, смогу ли я вспомнить каждую цыпочку, которая ступала в этот чертов дом... - нахмурившись, Карен наклонилась, ее бикини-зад оказался в нескольких дюймах от взгляда Уэстмора. Она изучала экран. - О, погоди-ка, я ее помню.

- Она была одной из девушек из порно?

- Нет, она была одной из помощниц Хилдрета. Время от времени он брал одну из них под свое крыло, называл ее своей помощницей. Хотя она почти никогда не попадалась нам на глаза, и она определенно не была тусовщицей. Никогда не видела ее даже с выпивкой. И если подумать - как там было имя, которое ты мне только что назвал?

- Дебора Энн Роденбо.

- Ладно, тогда это, наверное, она, потому что, по-моему, ее звали Дебби. Она ездила на маленьком черном кабриолете.

"Да! - Уэстмор ликовал. - Тогда это она. Я наконец-то знаю, кто это, черт возьми", - Уэстмор раздул из ничего большое дело, но, по крайней мере, он получил необходимую информацию.

- Почему она вообще так важна?

Уэстмор почесал голову.

- Я не знаю, но это ее машина, спрятанная в лесу. Знать, кто она, - это уже начало.

- Загадка. Для этого ли Вивика тебя наняла? Чтобы узнать об этой девушке? Вивика не из ревнивых, поверь мне.

Уэстмор изо всех сил старался уклониться от ответа.

- Я просто... проверяю.

- Да? Проверяешь? - Карен уперла руки в бока, намеренно демонстрируя ему свое тело.

"Господи Иисусе. Это место сведет меня с ума".

- Я собираюсь загореть. Можешь закончить проверять, - она бросила на него последний удивленный взгляд. - Ты настоящий чудак, ты знаешь это?

- Здорово. Но ведь именно это тебе во мне и нравится, да?

- Полагаю, да, - усмехнулась она и ушла.

Уэстмор никогда не собирался заигрывать с ней. Уиллис был сексуально напуган. Маку она не нравилась. Нивыск был геем. А Адрианна и Кэтлин были сумасшедшими. Так почему Карен должно волновать, что подумают эти люди?

"Так что вперед, кто-нибудь. Назовите меня дешевкой".

Она предпочитала думать о себе, как о раскованной. Это казалось естественным и честным.

"Если кто-то хочет подглядывать за мной, мне все равно..."

Она скинула крошечное бикини и встала совершенно голой посреди солнечного внутреннего дворика. Солнце на ее коже было роскошным; это напомнило ей, почему она любит Флориду.

Она откинулась на каменном шезлонге, увенчанном подушками, защищающими от непогоды. Фонтан был выключен, пересохшая горгулья, казалось, злобно смотрела на нее. Клумбы с лилейниками, недотрогами и молочаем цвели разными оттенками оранжевого. Карен чувствовала сладкий аромат воздуха. Она закрыла глаза за солнцезащитными очками, и мир из сияющего превратился в черный.

Она попыталась отключиться, но мысли продолжали возвращаться к Уэстмору. Он был совсем не в ее вкусе; возможно, это объясняло ее влечение. После двадцати лет постели с неподходящими парнями, возможно, она начала видеть свет. Кто-то порядочный и умный мог бы быть милым для разнообразия.

"Но это неважно, потому что он не собирается этого делать, - подумала она. - Да, он умен, с этим все в порядке. Достаточно умен, чтобы не связываться со мной..."

Она попыталась, но не смогла противиться фантазии, представляя Уэстмора с ней прямо сейчас, прямо здесь, оба одетые только в солнечный свет. Его рот был на ее губах, затем начал опускаться. Его руки ощупывали ее плоть. Ощущение его тела на ее усугубляло роскошь солнечного света, окутывающего ее. Карен чувствовала себя экстатически...

Когда она погружалась в сон, Уэстмор играл с ней. Теперь его рот был между ее ног, омывая ее. Нервы Карен были похожи на сеть пружин, готовых лопнуть в любой момент.

Затем что-то... пошло не так.

Язык, проникающий в нее, казался невыносимо длинным: трубчатое мясо, расширяющееся. Он был раздвоенным? Глаза Карен выпучились, и когда она резко их открыла, она оказалась не во дворе. Она лежала на голом каменном полу какой-то похожей на подземелье камеры, и сквозь дымящиеся отверстия в стене струился оранжевый свет огня.

"Где я?" - подумала она в ужасе.

Сквозь одно из пробитых отверстий в стене она увидела что-то вдалеке, какой-то храм, возвышающийся на сочащемся туманом холме. Он был телесного цвета. Артерии, казалось, бежали вверх и вниз по его передним колоннам и боковым стенам. Но когда ощущения глубоко в ее чреслах начали усиливаться, ее внимание отвлеклось от храма, потому что именно тогда она заметила что-то еще.

Это был не Уэстмор, который вылизывал ее ниже талии, а Джаз.

Карен закричала. Джаз ухмыльнулся, ухмылкой, полной клыков, когда он втянул прожилки, длиной в фут языка, который был черным, как у ящерицы и очень раздвоенным. Его лоб покрылся морщинами, кожа покраснела, с кроваво-красными глазами. Пара толстых наростов торчала изо лба, а руки, которые сжимали ее бедра, были когтистыми.

- Мама! Помоги!

Мольба была несомненна. Это была Дарлин, ее дочь. Карен закричала вдвойне сильно, когда ее глаза нашли ее: висящую вниз головой и голую. Чистый ужас затопил ее молодые глаза.

Три-Шара, рогатый и мутировавший как Джаз, стоял рядом с Дарлин с серповидным ножом.

- Повесьте ее рядом с дочерью, - приказал другой голос.

Это был Хилдрет, стоявший один в углу камеры.

Когтистые руки, которые подталкивали колени Карен к ее лицу, теперь дернули ее за прядь волос. В этом зловещем месте, где бы оно ни было, ее большие груди стали еще больше, бедра шире, изгибы еще экстремальнее. Место, да. Оно преобразило ее, но для чего?

То, что теперь было Джазом, подтолкнуло ее лицо к другой дыре в стене.

- Посмотри хорошенько, моя дорогая, - раздался голос Хилдрета. - Посмотри на себя в своем мире. Видишь? Видишь, что делают с тобой приспешники Белария?

Карен увидела.

Она увидела себя во внутреннем дворике. Ее терзали на шезлонге те, кого можно было описать только как студенистые тени. Эти существа насиловали ее, а транспозиция Хилдрета стояла в стороне и наблюдала. Он был здесь и там одновременно.

- И знаешь что, Карен? - спросило его изображение в камере. - Ты наслаждаешься каждым мгновением их усилий. Такова природа истинной, неподдельной похоти.

Карен в ужасе наблюдала за тем, что с ней делали, пока рука, сжимавшая ее волосы, скручивалась все сильнее. Внизу горгулья, сгорбившись в центре фонтана, блевала кровью...

- Их зовет похоть. Зачем бы еще мне выбирать такой дом?

Карен не могла понять ни слова из того, что он сказал. Ее ужас прожигал ее. Она закричала громко, как гудок поезда, когда в следующий раз ее бросили на пол, связали лодыжки чем-то вроде скользкой веревки и подвесили вверх ногами на крюке рядом с дочерью.

Хилдрет улыбнулся, в его глазах загорелся испорченный свет.

- Мать и дитя. Какое уместное почтение.

Дарлин закричала первой, жалким воплем попранной невинности. Три-Шарика резал мясо ее шеи изогнутым ножом. Из глубокой, до кости, раны хлынула кровь, словно вода из крана, стекая в желоб, который стоял под ними.

- Не волнуйся, Карен, - заверил Хилдрет. - Это всего лишь сон, который мы у тебя украли. Это твоя похоть впустила нас.

Джаз врезался в шею Карен. Странно, но она не чувствовала боли, только ощущение опустошения.

- Это всего лишь сон, всего лишь сон. Пожалуйста, Карен. Помоги мне воплотить мои мечты в реальность.

Она дернулась на крючке, пока ее кровь лилась в корыто.

- Хорошо, хорошо. Стекай... Это так красиво, не правда ли?

Когда ничего не осталось, их головы были отрезаны и брошены на пол. Карен все еще могла видеть, как ее и ее дочери обезглавленные тела висели над ними. Джаз и Три-Шара проводили руками по телам, от лодыжек до талии, затем от талии до шеи, чтобы выжать каждую каплю.

- Хорошо, - сказал Хилдрет. - Теперь покрась стены.

Хилдрет отнес обе головы к деревянному столу, оснащенному ручным прессом. Карен все еще могла видеть, как ее голову положили на прижимную пластину, и устройство катили вниз и вниз, пока череп не разрушился, а ее мозги не выдавили через рот, уши и нос, и в конечном итоге не расплющили.

Девушка спала в кровати Клементса.

"Прекрасно", - подумал он, нахмурившись на себя.

Теперь он знал ее имя - Конни. И он даже как-то влюбился в нее.

"Наркоманка, проститутка", - он рассмеялся на себя.

Но ему было все равно. Он отвяжет ее от этого дерьма, когда закончится то, другое. Клементс был полон решимости довести все это до конца, даже если ему придется покончить с этим самому. Затем он отправит Конни в долгосрочный реабилитационный центр, и ему будет все равно, сколько ему придется заплатить. Он был либо очень влюблен, либо самым большим дураком на свете.

Она помогала ему ранее в особняке, когда его мобильный телефон был на виброрежиме, наблюдая в бинокль на случай, если Вивика Хилдрет заглянет в дом. Она была единственной, кто знал Клементса в лицо, и, следовательно, могла понять, что человек в форме дезинсектора на самом деле был бывшим полицейским, заслужившим похвалу.

В атриуме, притворяясь, что распыляет спрей от насекомых, он вынул компакт-диски из цифрового диктофона с голосовым управлением, который он спрятал под диваном, ближайшим к центру комнаты, и заменил их чистыми записываемыми компакт-дисками. Он получил информацию об аккаунте Хилдрета от парня, который владел "Бэйсайдом". Клементс был тем, кто - не совсем этичными методами - арестовал торговца кокаином, который подсадил дочь владельца. Благосклонное время.

Теперь ему оставалось только прослушать пять CD с записями, активируемыми голосом. Ночь обещала быть долгой.

К тому времени, как он добрался до второго диска, состоялись некоторые важные разговоры. Нивыск и три экстрасенса были все там - настоящая сумасшедшая компания. Они говорили о космических изнасилованиях, как будто это было реальностью. Внетелесные переживания. Они были убеждены, что Хилдрет - настоящий сатанист, и дом был "заряжен", что бы это ни значило. Клементс знал, что они придут заранее из-за жучка, которого он занес в пентхаус Вивики Хилдрет. Двое сотрудников Хилдрета сейчас тоже были там, и репортер тоже.

Слабым звеном был репортер.

Но ни звука о Дебби Роденбо.

Да, это будет очень долгая ночь. Мистер Джонни Уокер Блэк был там, чтобы составить ему компанию, и также был ковбой Мальборо. Может быть, просто может быть, один из этих чудаков знал о Дебби и о том, что на самом деле с ней случилось.

"Слабым звеном был репортер", - снова подумал он.

Клементс посмотрел на биографию журналиста Ричарда Уэстмора. Он постучал пальцем по фотографии.

"Он тот, за кем я иду", - подумал Клементс.

Гораздо позже той ночью Клементс услышал один искаженный голос, который, казалось, колебался, то появлялся, то исчезал, и, казалось, поддерживался самыми далекими криками - голос, который хихикал и говорил:

- Клементс! Войди в нашу обитель и стань одним из нас! Мы знаем, что ты слушаешь...

Уэстмору стало плохо практически до смерти.

Он сидел парализованный, глядя на экран.

"О, мой дорогой Боже. Какой больной, больной мир... Как люди могли делать такие вещи? Что могло заставить человеческую волю заниматься такими извращениями? Как люди вообще могли быть способны на это?"

Уэстмор мог придумать только один ответ.

Это было зло. Это должно было быть зло. Это не могло быть ничем иным.

Несколько DVD в нижней части стопки были не похожи на другие. Не сексуальные шалости со смехотворными сюжетами и ужасными диалогами. Эти фильмы были не тем, что можно найти в магазине развлечений для взрослых.

Это были фильмы об изнасилованиях. И другие вещи. Избиения. Садизм. Зоофилия. Худшее, что могло предложить человечество, было прямо здесь для него, комплименты от мистера Реджинальда Хилдрета. Мужчины в масках были участниками этих дел, и по крайней мере двое из них были мальчиками Хилдрета: Джаз и Три-Шара. Молодых женщин - предположительно проституток или бездомных, уличных бродяг - избивали и насиловали перед холодным взором камеры. Женщинам либо затыкали рот, либо позволяли кричать во весь голос. Часто им завязывали глаза, чтобы усилить их ужас. Было несколько таких DVD, и все они были сняты в местах, которые Уэстмор узнал - в разных комнатах и ​​гостиных особняка.

Другой DVD был с пирсингом гениталий - или, по крайней мере, так Уэстмор думал, что это будет называться. Полчаса отснятого материала, который был одним кадром: растопыренный лобок женщины. По одному пирсингу за раз, вагинальное отверстие женщины было закрыто хромированными кольцами, сшивающими губы вместе. Лицо женщины так и не было показано, как и остальное ее тело. Камера не двигалась.

К концу всего этого у Уэстмора закружилась голова. Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, и когда он подумал, что пришел в себя, он встал, чтобы выйти из офиса, но обнаружил, что бежит в туалет, где его спонтанно вырвало.

Затем он спустился через темный дом в Южный атриум, с долгим невидящим взглядом в глазах, как у человека, который только что покинул смотровое окно казни.

- Ты выглядишь так, будто только что увидел привидение, - сказала Кэтлин, когда он вошел.

- Может, и увидел, - сказал Уиллис.

Все сидели за столом для совещаний.

- Жаль, что я не увидел привидение, - сказал Уэстмор, садясь. - Я видел нечто гораздо худшее.

- О чем ты говоришь? - спросила Адрианна.

- Я только что провел последние пару часов, просматривая больше выдающихся произведений компании T&T. Фильмы об изнасилованиях.

- T&T никогда ничего не делали подпольно, - заметила Карен. - Это была лицензионная и легальная порнография.

- Эта не была. Она была тошнотворной. Штука, которую Хилдрет делал на стороне, ради развлечения, я полагаю. Я начинаю, наконец, видеть настоящего Хилдрета. У этого парня была больная голова, - Уэстмор все еще чувствовал себя высушенным, покинутым собственным духом. - Только самые больные люди в мире могли найти эту штуку возбуждающей. Это было преступлением.

- Хилдрет был больным человеком, - сказал Нивыск. - И в мире много Хилдретов. Это за пределами болезни. Они существуют, чтобы увековечивать зло. Порнография, изнасилование, унижение - вот инструменты, которые они используют, чтобы завлекать дьявола.

Уэстмору все еще было слишком дурно, чтобы отвергнуть теологический вывод. Изображения с дисков - пустые лица и бледная кожа, крики и звуки кулаков, сталкивающихся с плотью, - преследовали его за столом. Он искал хоть какое-то отвлечение... и нашел. На столе стояло какое-то большое записывающее устройство - размером с видеомагнитофон.

- Что это?

- К нам проник нарушитель, - сказала Кэтлин, выжимая лимон в холодный чай.

- Нас прослушивают, - добавил Уиллис.

Уэстмор был ошеломлен.

- Что?

- Это CD-рекордер с голосовым управлением, - объяснил Нивыск. - Он включается только тогда, когда кто-то говорит, поэтому каждый диск может записывать все, что будет сказано в этой комнате, по крайней мере, в течение дня. Я нашел его под диваном. Он подключен к радиочастотному приемопередатчику, который улавливает все звуки в комнате через этот микрофон, - он указал на хрустальную люстру, висящую над столом.

Изучающий взгляд показал Уэстмору крошечный микрофон, прикрепленный к основанию одной из лампочек.

- Кто нас прослушивал?

Кэтлин рассмеялась.

- Тот, кого ты сегодня впустил в дом.

Уэстмор задумался.

- Парень с жуками?

- Парень с жуками, - сказал Нивыск.

- Но он был настоящим...

- Если это и вина кого-то, так это меня, - призналась Карен. - Это был не тот парень, который обычно приходит. Мне следовало позвонить в компанию, чтобы проверить, но я этого не сделала, - она замолчала, нахмурившись. - У меня было похмелье, и мне не хотелось утруждать себя.

Нивыск подошел к телевизору.

- Мне просто повезло. Я был в общей комнате, проверяя свои подключения, когда случайно заметил этого человека, который ходил по видеокому. Поэтому я нажал кнопку записи на камере. Вот что я видел, как он делал...

Телевизор подмигнул, и вот он. "Майк" из компании по дезинсекции. На экране он распылял линию пестицида вдоль молдинга, когда быстро поставил свой баллон, огляделся, чтобы встать на колени у дивана. Он вытащил диктофон, заменил несколько дисков, а затем через минуту снова принялся распылять.

- Как вам это нравится? - удивленно спросил Уэстмор. - Зачем он нас прослушивает?

- Может, он работает на Вивику, - позировала Адрианна.

Мак нахмурился в конце стола.

- Зачем Вивике устанавливать жучки в собственном доме? Я работаю на нее, помнишь? Карен тоже. Если бы вы, экстрасенсы, выкинули что-то странное, кто-нибудь из нас тут же ей сказал бы.

- Тогда это, должно быть, полиция, - заявила Кэтлин.

- Это тоже не имеет смысла, - сказал Уэстмор. - Полиция закрыла дело Хилдрета. Это было множественное убийство и самоубийство. Все мертвы. Так где же дело? - но даже когда он говорил эти слова, он задавался вопросом: "Может быть, Вивика не единственная, кто думает, что ее муж все еще жив..."

- На самом деле неважно, кто нас прослушивал или почему, - сказал Нивыск. - Но это любопытно.

- Любопытно? - возразил Мак. - Это немного больше, чем любопытно, я думаю. Это делает меня параноиком до чертиков.

- Никто здесь ничего плохого не делает, - напомнил Нивыск. - Мы в доме по приглашению хозяйки. Никаких преступлений не совершается. Для новичков мы просто кучка чокнутых охотников за привидениями и экстрасенсов. Полиции было бы нелогично беспокоиться, даже тратить свое время.

- Может быть, это пресса, - пришло в голову Уэстмору. - Это продаст несколько больше экземпляров. "Дом убийц, расследуемый известными экстрасенсами".

Все посмотрели на Уэстмора в долгом молчании.

- Я даже не думал об этом, - сказал Нивыск. - И примечательно, что вы тот, кто это предложил. Так скажите нам, мистер Уэстмор, в какой газете вы работаете?

- Подождите минутку! - поспешил Уэстмор. - Я больше ни в какой газете не работаю, я внештатный сотрудник.

- Может, пишешь книгу как внештатный сотрудник, - добавила Кэтлин. - Это был бы блокбастер!

"О, мой длинный язык", - подумал Уэстмор.

- Но, опять же, это едва ли имеет значение, насколько это касается меня, - сказал Нивыск. - Мистеру Уэстмору нет нужды устанавливать электронные жучки, когда он уже среди нас. И не имело бы смысла рисковать, тайком привлекая постороннего человека для замены дисков, когда он мог бы сделать это сам, что гораздо безопаснее.

- Спасибо, - с облегчением сказал Уэстмор.

Нивыск продолжил:

- Мы не должны позволить этому инциденту с подслушиванием отвлечь нас от нашей цели. Сегодня произошло нечто гораздо более серьезное, и нам нужно об этом поговорить.

Уэстмор огляделся. Все лица за столом помрачнели, особенно Карен.

- Что-то случилось?

- У меня было одно из того, что было у Кэтлин и Адрианны, - сказала ему Карен.

- Одно из чего?

- Парапланарное изнасилование, - ответил Нивыск для Уэстмора. - Дискорпоративное сексуальное насилие.

"Вот снова", - подумал Уэстмор.

Но Карен выглядела угрюмой, надломленной. Он знал, что она не очень верит во все эти экстрасенсорные штуки - она могла принять это или нет - и она совсем не казалась тем типом, которым можно манипулировать силой внушения. Она выглядела действительно потрясенной.

- Так где это произошло? - спросил он.

- Внутренний двор, - она поморщилась, думая об этом. - Вероятно, это был просто сон.

- Это был не сон, - Кэтлин почувствовала уверенность. Затем она задала, казалось бы, не относящийся к делу вопрос: - Во что ты была одета?

Плечи Карен поникли.

- Ни во что. Я загорала. Никого не было рядом, поэтому я все сняла.

- Привлекающий образ? - спросил Нивыск.

- Думаю, да, - сказала Кэтлин. - Этот дом очень сексуальный. Мы все почувствовали это в ту минуту, как вошли. Когда я делала аломанс на кладбище, я была голой.

- А когда я делала внетелесное путешествие на мне были только бюстгальтер и трусики. Когда я вернулась, их уже сняли.

"Может, ТЫ их сняла", - подумал Уэстмор.

- Незадолго до того, как это произошло, - напрямую спросила Кэтлин Карен, - ты думала о чем-то сексуальном? Всякий раз, когда я гадаю, провожу сеанс или пытаюсь установить контакт, я вспоминаю какой-то приятный сексуальный опыт в моем прошлом, не потому, что я пытаюсь что-то вызвать, но это иногда настраивает пси, делает мою восприимчивость более острой.

- Я делаю то же самое перед внетелесным путешествием, - призналась Адрианна. - Я уже много лет воздерживаюсь от оргазма, мне приходится, но сексуальные мысли всегда настраивают мои чувства, помогают мне легче выскользнуть из тела.

Уэстмор был ошеломлен разговором.

"Воздерживаюсь от оргазма? Думаю о сексе, чтобы настроить "пси"? Господи".

Это была не совсем светская болтовня на званом ужине. Он не мог в это поверить. И они все были серьезны.

- А как насчет тебя, Карен? - спросила Кэтлин.

- О, боже, - Карен выглядела смущенной; если бы не загар, она бы покраснела. - Да, я думала о сексе перед тем, как уснуть.

- Секс с кем-то конкретным? - спросил Уиллис, наливая себе лимонада.

- Секс с Хилдретом или с любым из мужчин, которые здесь умерли, или с любой из женщин? - спросила Кэтлин.

- Боже, нет! Какая разница, с кем?

- Веришь или нет, - вмешался Нивыск, - это может быть важно. В таком месте, как это? Некоторые из самых сильных человеческих эмоций связаны с сексуальным влечением, и то же самое может быть верно для любых соответствующих нечеловеческих эмоций или бестелесных эмоций. Этот дом заряжен, что, по-твоему, означает, что он полон духов. Отрицательных духов и, вероятно, очень сексуальных духов.

Уэстмор просто сидел и слушал. В обычное время он бы усмехнулся. Но сейчас?

- Ладно, - призналась Карен. - Я... фантазировала. О Уэстморе.

Теперь Уэстмор покраснел.

"Это просто прелесть..."

Никто больше не был ни капельки удивлен. Они слушали, серьезные.

- Ты спала в этот момент? - спросил Уиллис.

Он подвинул кувшин с лимонадом Уэстмору, который заметил, что мужчина все еще был в трикотажных перчатках.

- Все началось с того, что я просто думала... о сексе с Уэстмором. Потом это изменилось на что-то вроде того, что ты спишь, видишь сон, но все еще бодрствуешь...

- Гипнапомпия, - сказали Нивыск и Уиллис одновременно.

"Или гипнабредия", - подумал Уэстмор.

- Потом я заснула, а Уэстмор продолжал быть во сне, но... всего несколько мгновений. Потом я оказалась в другом месте. В аду, я думаю. Хилдрет, Джаз и Три-Шара - но у них были демонические черты. Они убивали мою дочь и меня.

- Это место? - спросила Адрианна. - Это было похоже на церковь из плоти? Что-то вроде этого?

- Нет, - сказала Карен, закуривая сигарету, чтобы развеять дискомфорт. - Это было больше похоже на тюремную камеру, но в стене было несколько отверстий, и через одно из отверстий я увидела что-то вроде этого. Храм, который выглядел сделанным из кожи.

- Вот это я и видела, - сказала Адрианна.

- Храм плоти, - мрачно сказал Нивыск.

Адрианна была в восторге.

- Это термин, который использовала фигура в моем видении.

- Храм поклонения Сексусу Кинингу, - продолжил пожилой мужчина. - Согласно гримуарам Моракиса и другим крупным демонологическим томам, это церковь из плоти, связующее звено для владыки плоти...

- Беларий, - пробормотал Уэстмор, вспомнив объяснения Нивыска в офисе. - Демон на гравюре, и у вас также есть голос, произносящий это имя на одной из записей Феномена электронного голоса.

- В моем сне Хилдрет тоже использовал это имя, - призналась Карен. - Это действительно пугает меня до чертиков сейчас.

- Фрагменты Хилдрета начинают складываться воедино, - Нивыск рассеянно теребил свою бороду. - Он вполне мог использовать этот дом как символ власти, чтобы поклоняться Беларию. Беларий - очень сексуальный демон, и это очень сексуальный дом. Оргии, проститутки, порнография, фильмы об изнасиловании. Жертвоприношения третьего апреля были сексуально обоснованными, - он посмотрел на Уиллиса. - Твои видения о цели-объекте на днях. Ты сказал, что видел Хилдрета?

- Да, - сказал Уиллис. - В Кабинете Жана Броу, где проституткам перерезали горло, - он закрыл глаза, чтобы сделать паузу. - Хилдрет и двое мужчин.

- Наверное, Джаз и этот чертов Три-Шара, - сказала Карен. - Я видела их с Хилдретом в камере, прежде чем они заставили меня смотреть на то, как меня насилуют.

- Но кто насиловал тебя? - спросила Кэтлин с беспокойством.

- Нет, не кто, а что. Это были вещи. Они были как тени...

- Субвоплощенные, - сказал Уиллис. - Я тоже видел их во вспышке. Как будто я прикасаюсь к маслянистому газу - это единственное, как я могу это описать.

- И такие же вещи были, когда надругались надо мной возле могилы Хилдрета, - сказала Кэтлин. - Не призрак Хилдрета. Они были как... стая монстров, которых я могла чувствовать лишь отчасти. На меня уже нападали субвоплощенные, но никогда так.

Уэстмор прервал их с ухмылкой.

- Что, черт возьми, такое субвоплощенное? Призрак?

- На самом деле, нет, - сказал Нивыск, - и это совершенно сбивает с толку новичка. Субвоплощенное - это выживающее существо, которое пытается стать плотью, воплотиться, но не может, потому что его физическое тело мертво.

- Похоже на призрака, - сказал Уэстмор.

- Или, если его физическое тело находится где-то в другом месте, - добавил Нивыск. - Возможно, в другом измерении. Но вы поняли идею.

"Я понял?" - подумал Уэстмор.

- Сильные живые человеческие эмоции, а также остатки ревенанта могут вызывать субвоплощенных, - продолжил Нивыск. - И это действительно заставляет меня больше думать об этом доме.

- Как будто дом - это антенна, - позировала Адрианна, - а Хилдрет настраивал, калибровал ее... привлекая больше плоти.

- И в конечном итоге ритуальные жертвоприношения, - сказал Уиллис.

- Да, - согласился Нивыск. - Но я на самом деле ничего не знаю о доме с тех пор, как Хилдрет купил его.

- Мак должен знать, - сказала Карен.

- Где он? - спросила Кэтлин.

- Наверное, где-то бездельничает, - добавила Карен щепотку сарказма.

- Бездельничает? Ты не можешь говорить обо мне, - Мак вошел в комнату, затем включил спортивное телешоу. - Я только что вернулся из этой чертовой компании по замкам. Говорят, что Вэнни, должно быть, бросила их, потому что он не может до нее дозвониться.

- Может быть, она... - начал Уэстмор, но передумал; однако Кэтлин все равно закончила за него:

- Может быть, она что-то здесь увидела?

Адрианна рассмеялась.

- Это не первый случай, когда это подземелье напугало кого-то до смерти.

- В любом случае, - продолжил Мак, - парень, которому принадлежит эта замочная скважина, сказал, что пришлет кого-то другого, как только сможет.

Так и ушли надежды Уэстмора на сейф. Вероятно, в этом было что-то гораздо более понятное и конкретное, чем призраки, подземелья и так далее. Что-то, с чем он мог себя соотнести.

- Что ты знаешь об этом доме, Мак? - спросила Карен. - До того, как им владел Хилдрет?

- У него есть история? - спросил Нивыск.

- Ну, да, теперь, когда ты об этом упомянул, - Мак сел за стол рядом с Уэстмором. - У него всегда была репутация, что в нем водятся привидения. В начале 1900-х годов это был своего рода лечебный центр для пресвитерианской церкви, для больных священников.

- Пасторов, а не священников, - поправил Нивыск.

- Какая разница. В наши дни, если священника или пастора застукают за тем, что он трахает детей или целует половину прихожан, это попадет в журнал Time. Но тогда это было очень секретно. Сегодня этот парень был в своей церкви, читал проповедь, а на следующий день он был историей, все менялось. Его вытаскивали среди ночи и приводили сюда, чтобы дать ему психологическую консультацию и держать подальше от публики. Очевидно, некоторые из этих парней были действительно виновны.

- Проблемы с сексуальной зависимостью, другими словами, - добавил Нивыск.

- Да, - Мак налил себе лимонада, затем положил ноги на стол. - А во время Второй мировой войны этот особняк был публичным домом. Он долгое время оставался открытым, потому что у мадам были связи с копами, она отдавала им прибыль, чтобы они закрывали глаза, даже после убийств.

- Убийства? - Карен спросила. - Я не знала, что здесь были и другие убийства.

- Да, их было много. Особенно сразу после войны. Солдаты возвращались из Германии и с Тихоокеанского театра военных действий, глубоко раненые, инвалиды и все с ненормальными головами после этого, и они увлекались и в итоге убивали некоторых проституток. Позже было много сексуальных злоключений, клиенты становились слишком грубыми с проститутками, заходили слишком далеко в своих извращениях, и некоторые девушки в итоге умирали.

- Интересно, - прокомментировал Нивыск. - Еще одно убийство на сексуальной почве. Очень мощный ревенантный осадок. Секс действительно является составной частью заряда этого особняка. Здесь целое столетие негативной сексуальной энергии.

- Что именно это значит? - спросил Уэстмор.

- Мы думаем о любом так называемом доме с привидениями как о "заряженном" месте. Заряды могут манипулировать живыми, особенно теми, кто психически настроен. Возьмем дом, где произошло несколько убийств. Эти убийства оставляют, так сказать, остаток негативной энергии, в которой развоплощенные, субвоплощенные, духи и так далее набирают силу. Если в такой дом входит человек, склонный к убийству, заряд ускоряется, становится сильнее. Заряд в доме, где происходит самоубийство, становится сильнее, когда входит подавленный или склонный к суициду человек. А этот дом?

- Комбо, - сказала Кэтлин.

- Совершенно верно. Убийство на сексуальной почве оставляет самый сильный заряд, поскольку оно затрагивает две самые сильные человеческие эмоции: ненависть и похоть. Такая ревенантная энергия - идеальная среда для сущностей, которых мы здесь встречаем. Это как катализатор, своего рода призыв.

Глаза Карен поднялись.

- Вот что сказал Хилдрет в моем кошмаре. Он сказал, что их призывает похоть, и именно поэтому он выбрал этот дом.

- Похоть призывает кого? - вклинился Уэстмор.

- Субвоплощенных, например, - предложила Кэтлин. - И потенциально любую ревенантную сущность. Похоть, ненависть, жадность, гордыня...

- Ты говоришь, что такие эмоции, - заключил Уэстмор, - в сочетании с трагедиями, сексуальными преступлениями и всем прочим могут превратить дом в культурное блюдо для призраков?

- В некотором смысле, да, - подтвердил Нивыск. - И можно поспорить, что у Хилдрета была очень обдуманная и определенная цель, когда он выбрал этот дом и превратил его в порнографический притон.

- Какая цель? - спросил Уэстмор.

- Он хотел превратить его в свой собственный храм, - сказала Кэтлин.

Нивыск кивнул.

- Храм поклонения Беларию.

Следующие несколько дней прошли без событий, или, по крайней мере, без каких-либо событий, которые Уэстмор мог бы наблюдать. Единственным человеком, с которым он чувствовал себя комфортно, была Карен, но даже она теперь казалась другой. Менее оживленной, сдержанной, лишенной острого сарказма, который она излучала с тех пор, как они встретились. А после инцидента во внутреннем дворе ее откровенная сексуальная аура ослабла, сменившись сдержанностью. Она даже больше не одевалась вызывающе - джинсы и мешковатая блузка бóльшую часть времени. И больше никаких голых солнечных ванн.

Он продуктивно писал несколько часов в день, хотя все еще не был уверен, что пишет. Но если "другие" были, а это звучало так, то у него было бы что-то уместное, чтобы сообщить Вивике Хилдрет. Она хочет точно знать, что было в последнюю ночь ее мужа в этом доме.

Теперь он знал.

Был Беларий.

Но он помнил ее самые важные инструкции с того дня, как он встретил ее в пентхаусе:

"Мой муж готовился к чему-то, что, по его мнению, должно было произойти в будущем. Я хочу знать, к чему именно он готовился. И я хочу знать, когда".

К чему он мог готовиться? Убийства, очевидно, были каким-то обрядом, жертвоприношением.

Беларию?

"Чтобы что-то вызвать", - догадался он.

В чем-то столь бессмысленном, это имело смысл. Ключ ко всему этому был в самом Хилдрете, который, несмотря на догадки его жены, вероятно, был мертв. Это была одна из мрачных задач, которые его ждали. Уэстмор знал, что ему скоро придется отправиться в лес и выкопать этот гроб, и он должен был сделать это так, чтобы никто не узнал, иначе он пострадает от гнева Вивики из-за соглашения о неразглашении. Он знал, что она была гораздо более кусающей, чем лающей.

Со временем Уэстмор наткнулся на несколько каналов в доме, которые можно было описать только как секретные проходы - он даже несколько раз терялся. Один вел в Алую комнату, другой - к странным, огражденным дорожкам, подвешенным над Южным атриумом. Третий, за занавеской в ​​офисе Хилдрета, вел к нескольким очень узким лестничным пролетам, построенным за стенами, которые в конечном итоге заканчивались небольшим кабинетом без окон, который, казалось, был встроен в дом, где-то на первом этаже. Особняк был странным местом, которое становилось все более странным. И за эти дни он нашел еще больше DVD, которые он боялся смотреть, но все равно смотрел, надеясь найти больше подсказок о таинственной девушке Роденбо. Но их не было. Диски были либо еще более резвыми порнофильмами T&T, либо более тошнотворными фильмами об изнасиловании и жестокости. Он нашел еще несколько снимков в пустой спальне на первом этаже, на полке в шкафу. Безвкусная, полная женщина, которую он видел на диске "Хэллоуин". Фэй Маллинз, вспомнил он, как Карен ему сказала. Уборщица дома. На фотографиях она позировала с полуулыбкой вместе с некоторыми звездами и старлетками T&T, но за улыбкой он мог ясно разглядеть сдержанное страдание. Возникал вопрос: где была Фэй Маллинз в ночь на третье апреля?

И где она сейчас?

Уэстмор позвонил частному консультанту по исследованиям, которого знал по газетным дням, чтобы провести некоторые поиски по Деборе Роденбо, и тот попросил предоставить полную информацию о прошлом и финансовом портфеле самого Хилдрета. Как он так разбогател? Вивика и другие утверждали, что он был финансовым гением, однако базовые поиски в интернете, которые Уэстмор провел самостоятельно, не выявили никаких следов этого человека, что казалось очень странным...

- Ты слышал, что эта сумасшедшая Кэтлин собирается делать сегодня вечером? - спросил его Мак на кухне. Он приготовил эспрессо, возясь с ним. - Она собирается провести какой-то спиритический сеанс.

Уэстмор не удивился. В этом доме?

- Что, связаться с мертвыми?

- Чтобы связаться с Хилдретом, - Мак саркастически улыбнулся и ушел со своим кофе.

- Заходите посмотреть, - сказал Нивыск, удивив Уэстмора. - Там есть кое-что, что вы, возможно, захотите увидеть...

Уэстмор вышел в атриум.

- Что это за спиритический сеанс у Кэтлин? - спросил он.

Нивыск усмехнулся.

- Это не совсем то, что вы думаете. Кэтлин - менталистка, это своего рода медиум, и она может погружать себя в то, что мы называем тета-трансом, который иногда побуждает духов, склонных к общению. Некоторые выжившие духи очень разговорчивы, мистер Уэстмор, до раздражающей степени. Но то, что будет делать Кэтлин, не похоже ни на что из того, что вы читали или видели в фильмах. Никаких спиритических досок, никаких людей, сидящих за столом с соприкасающимися мизинцами и большими пальцами.

- Кэтлин кажется довольно разносторонней, - заметил Уэстмор. - Вы делаете только одно - технические штуки. Адрианна делает только внетелесные штуки. А Уиллис делает осязательные штуки...

- Тактионизм целевого объекта, - поправил Нивыск.

Уэстмор нахмурился.

- Верно. Но я так понимаю, у Кэтлин есть ряд навыков.

- О, да. Она ясновидящая, она впадает в транс, она провидица - другими словами, гадалка на кристаллах - и довольно паранормально чувствительна.

- Она известна?

- В своей области, да, довольно известна. Сейчас она гораздо больше держится в себе. Вы редко увидите ее по телевизору. Двадцать лет назад была другая история. Вы знаете, в чем ее слава?

- Понятия не имею.

- Она психокинетик.

- Она может двигать предметы силой мысли?

- О, да. Она давно перестала делать это публично. Она попала в беду; кто-то пострадал. Стена, которую она мысленно поддерживала, упала на кого-то.

- Как ложкосгибатель, вы имеете в виду.

- Мистер Уэстмор, было время, когда она могла согнуть лом. Она могла посмотреть на домкрат и поднять машину, - Нивыск бросил удивленный взгляд. - Но вы в это не верите, не так ли?

- Извините, но мне нужно увидеть это, чтобы поверить.

- Ваш скептицизм не только здоров, он крайне важен. А теперь вот то, на чем вы можете сосредоточить свой скептицизм.

Уэстмор заметил несколько компьютеров и экранов, которые Нивыск установил на столешнице в стиле Уильяма и Марии. Нивыск объяснил:

- Я устроил здесь небольшой наблюдательный пункт, чтобы мне не приходилось все время бегать вверх и вниз по лестнице, - сказал бородатый мужчина. - И я подумал, что вам будет интересно увидеть, как именно выглядит ионная сигнатура. Пока что показания были... интересными.

Уэстмор сосредоточился на плоском экране. Он увидел пустой черный экран.

- Вы знаете, что такое цеолитные группы? - спросил Нивыск.

- Нет.

- Вы знаете, что такое лабильные ионы?

- Вынужден отрицать, профессор, - признался Уэстмор.

- Ионы - это заряженные субатомные частицы; они есть во всем, - начал Нивыск. - Мои сканеры обнаруживают ионы в воздухе. Любое физическое тело, в любом пространстве, кроме вакуума, нарушит ионную среду, и эти нарушения можно отслеживать. Тепло, влага, движение, незначительное излучение, испускаемое кожей, заставят ионы в воздухе колебаться или даже менять свои электрические заряды. Вы меня поняли?

- Я... так думаю, - сказал Уэстмор.

- Человек входит в комнату, ионы вокруг этого физического тела изменяются заметным образом. Но то же самое относится к ревенантам, развоплощенным сущностям, субвоплощенным - проявлениям, которые мы обсуждали ранее.

- Призраки, - сказал Уэстмор. - Оставшиеся духи мертвых людей.

- Именно так. Это то, что мы сейчас видим.

Уэстмор внимательнее посмотрел на экран.

- Он просто черный. Там ничего нет.

- Подождите...

Уэстмор продолжал смотреть, и в конце концов по экрану скользнули клочья чего-то светящегося, похожего на желтые блестки одуванчика.

- Так вы говорите мне, что это...

- Ревенант. Призрак.

Уэстмор нахмурился.

- А что, если бы в комнату вошел живой человек?

- Тогда вы увидели бы похожий эффект.

- Хорошо. Откуда вы знаете, что это не Кэтлин или кто-то еще?

- Смотрите.

Глаза Уэстмора расширились. Теперь черный экран был полон светящихся клочков. Это много чего-то... появилось внезапно.

- Вот комната при нормальном освещении, от пятна через видеокамеру, - Нивыск щелкнул выключателем, и в комнате не оказалось ни одного человека.

Это была Алая комната.

Когда Нивыск снова включил черный экран, можно было увидеть больше ионной активности, то появляющейся, то исчезающей.

Затем все это рассеялось обратно в полную темноту.

- Сегодня я записал там несколько интересных ионных сигнатур, но на самом деле ничего впечатляющего. Возможно, сегодня ночью активность станет более бурной.

- О, конечно, это интересно, - согласился Уэстмор. - Но любой скептик может взглянуть на это и сказать, что это может быть легко подделкой. Это можно сделать с помощью простого цифрового редактора на компьютере, - Уэстмор улыбнулся. - Точно так же, как круги на полях, изображения фей и бумажные тарелки для НЛО. Они подумают, что вы это сделали. То же самое и с Феноменом электронного голоса.

- Конечно, они подумают, и, конечно, я мог бы легко сделать что-то подобное, - признался Нивыск. - Но я этого не делал. Я ищу достоверности. Я бы не хотел ничего бóльшего для этого дома... чтобы просто быть домом, - теперь Нивыск улыбнулся. - Я видел и гораздо худшее.

- Доказательство демонов?

- О, да. В Толедо я помог монсеньору изгнать из девяностолетней женщины и переместить демона по имени Зезфон в тело мула. Мул сразу потерял всю свою шерсть, стал темно-красным и помчался по городской площади, выделяя все свои внутренние органы через анус.

"Очаровательно", - подумал Уэстмор.

- Это инфракрасный термограф с активным элементом, - сказал затем Нивыск. Он нажал на что-то на компьютере, и внезапно Уэстмор увидел мутно-зеленый экран. Нивыск продолжил: - Человек, входящий в эту комнату, создаст оранжевый контур, - затем он нажал на кнопку видеокома и сказал: - Хорошо, Карен. Заходи.

На экране мелькнула колеблющаяся оранжевая фигура в человеческом контуре.

- Это Карен в комнате? - спросил Уэстмор.

- Да. Это Кабинет Джона Броу.

"Где были убиты проститутки, - вспомнил Уэстмор. - Подвешенные вверх ногами. Обезглавленные над ведрами".

- Инфракрасный элемент улавливает ограниченные тепловые сигнатуры, - говорил пожилой мужчина. - Но что зарегистрирует присутствие разрозненной сущности?

- Я не знаю.

Еще один щелчок, и экран перевернулся. Карен исчезла, но теперь Уэстмор мог видеть серо-голубые фигуры - на полу. Они двигались.

- Люди выделяют тепло из своих тел. Духи - это противоположность. Они холодные. Эти фигуры...

- Призраки на полу, - сказал Уэстмор.

- Если так хотите.

Уэстмор наблюдал в жутком зачарованном состоянии. В конце концов две серые фигуры поднялись - человеческие фигуры - оттащив две другие фигуры от пола и подвесив их вверх ногами. Последовавшие за этим движения были очевидны: два стоящих контура медленно отрезали головы висящим фигурам. Синие пятна - головы - были отброшены в сторону.

- Думаете, там настоящие люди, которые так делают? - Нивыск щелкнул обратно на зеленый экран, показывая контур Карен, стоящей там.

Затем он отключил ИК-систему, вернувшись к обычной видеокамере. Там стояла совершенно обычная Карен. В богато украшенной гостиной с ней больше никого не было. Она казалась скучающей, поэтому пошла к бару и налила себе выпить.

"Это определенно не призрак", - заключил Уэстмор.

- Позвольте мне показать вам еще кое-что. У нас есть много инструментов, как я объяснял на днях. Манометры и аноидные барометры измеряют расхождения в давлении воздуха, слайд-томографы иногда могут обнаруживать зарождающееся присутствие в стенах, цементных фундаментах и ​​так далее, резонансные томографы, подобные тем, что используют врачи, могут даже обнаруживать присутствие ревенантов в живых существах, как при одержимости, гигрометры измеряют изменения влажности. Но самый быстрый и эффективный способ узнать, заряжен ли дом? Простой термометр.

- Что? - тупо спросил Уэстмор. - Как измерить температуру призрака?

- Не призрака, а комнаты, в которой находится призрак. Мне не нравится термин "призраки", но мы будем использовать его для простоты. Большинство типов призраков понижают температуру области пространства, которую они занимают, иногда до точной конфигурации своего духовного тела, иногда просто точки, потому что у них нет тела. Другие призраки повышают температуру этой области пространства. Психотические призраки, в частности. Третьи могут повышать или понижать температуру этого пространства, часто мгновенно.

"Супердухи", - подумал Уэстмор.

- Карен? - снова сказал Нивыск в интерком. - Я отключаю активный ИК. Включи свой зонд-палку и просто начни медленно ходить по комнате. Движения вверх и вниз.

- Хорошо, - Карен поставила свой напиток и взяла металлический прут с четырьмя узлами на нем.

Из середины прута выросла ручка.

- Это нормальное видео, - сказал Нивыск. Он указал на другой экран, полностью черный. - Это экран обратной связи для зонда. Это четыре биметаллических платиновых термометра. Показания отправляются мне с помощью радиоволнового усилителя.

Взгляд Уэстмора устремился на черный экран. Внезапно он увидел четыре синие точки, которые двигались вперед и вперед. В какой-то момент Нивыск сказал:

- Стой, прямо здесь.

И они увидели, как точки двигались вверх и вниз, меняя оттенки. Некоторые из них на доли секунды светились красным, желтым или оранжевым.

- Вот так. Двигай рукой вверх и вниз, быстрее.

- Вы удивитесь, как часто мужчины говорили мне это, - прошептала Карен в переговорное устройство.

Уэстмор продолжал смотреть: калейдоскоп неоновых полос, большинство из которых были разных оттенков синего.

- Я записываю это для коллективного воспроизведения, - сказал ему Нивыск, затем вернулся к Карен: - Спасибо, Карен. Выключи его и спускайся обратно.

Нивыск нажал на еще несколько вкладок, но когда отснятый материал воспроизвелся, каждый размах точек и полос застыл на экране, в то время как другие размахи также накапливались. Вскоре начала формироваться форма.

- Видите? - сказал Нивыск. - Теперь вы знаете процесс. Продолжайте наблюдать, и в конечном итоге сформируется почти сплошное изображение. Я вернусь через несколько минут. Надо сделать холодный чай.

- Так это...

- Это ревенант, - без особого беспокойства сказал Нивыск. - Сохранившаяся развоплощенность - дух мертвого человека.

Нивыск ушел.

Уэстмор закурил и продолжал смотреть, как все больше мерцающего изображения прилипает к экрану. Поочередно он щелкал по дому через заплатки Нивыска на обычные видеовыходы особняка. Он увидел Мака, идущего по коридору на третьем этаже, Уиллиса, надевшего свои неизменные перчатки, когда он читал старые тома в кабинете, Адрианну, развалившуюся на высокой кровати с балдахином в одном из люксов.

Карен вошла и поставила термометр на стол.

- Что это? Похоже на картину, нарисованную флуоресцентной краской для пальцев.

- Это ты. Размахивая этим термометром в гостиной.

- Ты... шутишь... - она наклонилась, чтобы изучить экран. Теперь изображение стало гораздо более четким. Высокая, худая и очень человеческая фигура. - Что это?

- Я думаю, это Реджинальд Хилдрет, - сказал Уэстмор.

Тета-транс, "тета" происходит от греческого слова "смерть": thanatos. Такой транс - почти всегда навязанный самим себе - позволял духовным остаткам умерших делиться мыслями и видениями с живым медиумом.

Если этот медиум был хорошим.

Кэтлин была, или, по крайней мере, была известна как очень хорошая, и она знала почему. Она могла настраивать свою сексуальную ауру как радиоволну. Эта аура функционировала как маяк. Ее разум был антенной для мертвых.

Как полностью транс-индуцирующая, Кэтлин имела множество вариантов. Каждое место было разным, каждое выживающее обстоятельство было уникальным. Но у нее не хватило смелости вернуться на кладбище, особенно ночью, а Алая комната была просто слишком страшной. Вместо этого она выбрала гостиную на пятом этаже, которая была прямо рядом с Алой комнатой и имела каменный балкон, выходящий на кладбище.

Это было достаточно близко.

В комнате не было кровати; Кэтлин предположила, что это скорее приемная для викторианских дам, чтобы освежиться. Красиво обставленная, крокетные молдинги, вырезанные вручную угловые навершия, все это окружало обширный туалетный столик. Длинный диван с арочной спинкой на ножках из красного дерева с завитками тянулся вдоль заднего окна. Комната была наполовину обшита панелями, с отпечатками розеток, украшающими обои цвета бренди.

Кэтлин протащила диван по плюшевому ковру и остановилась перед французскими дверями, после чего вышла на балкон и позволила теплой ночи ворваться в комнату.

Всегда была необходима ментальная подготовка; ей нужно было ознакомиться со своим положением. Казалось, ночь парила. Она могла ощущать высоту пяти этажей, не видя земли внизу; на самом деле, на мгновение, прежде чем ее глаза привыкли, она представила, что земли внизу нет. В конце концов она увидела проход в лесу, который вел к кладбищу, и она напряженно думала о том, что случилось с ней там несколько дней назад. Холодок страха пробежал по ее спине, но глубже проник позорный жар возбуждения, от которого ее соски затвердели, как галька под ее майкой.

Затем она просто сняла майку и отбросила ее в сторону, как будто предлагая свои груди глазам ночи.

Теплый ветерок коснулся ее волос. Она оглянулась через плечо, чтобы оценить положение дивана, затем согласилась с собой: если кто-то или что-то стояло на поляне у кладбища, они могли бы посмотреть сюда и увидеть диван.

"Они могли бы увидеть меня..."

Это то, чего она хотела.

Только самые тусклые лампы освещали комнату сзади. Дневной диван ждал ее, потому что именно на этих бархатных, застегнутых на пуговицы подушках она лежала, когда погружалась в тета-транс.

Но она все еще была не совсем готова.

Она вернулась в гостиную, сняла джинсы и трусики, затем пошла в ванну.

Под кольцом для штор стояла впечатляющая ванна с когтями и шаровидными ножками. Сама ванна была сделана из нержавеющей латуни, а тюлевая занавеска сверкала из карманов полудрагоценных камней. Кэтлин открыла блестящий кран и начала наполнять ванну прохладной водой. Она добавила сушеную траву, масло жасмина и мака, а также экстракт лаванды; она хотела, чтобы ее чистая кожа источала этот аромат, который, как говорили, возбуждал мужчин-ревенантов, особенно тех, кто совершил сексуальные преступления при жизни. Сбоку от ванны она также поставила крошечный флакончик с измельченным понтийским камнем - потрясающего цвета морской волны и киновари, которым она натирала кожу после ванны. Она не была уверена, действительно ли это усиливало транс-прием, но это была давняя общепринятая практика на протяжении веков, поэтому она всегда делала это на всякий случай.

Вода была тепловатой.

"Идеально", - подумала она.

Сначала она должна была помыться, потом лечь на диван и войти в транс. Она опустилась в странно пахнущую воду и сразу почувствовала себя... роскошно развратной. Она уже подготавливала себя в уме, возбуждая свое тело.

Ее глаза закрылись. Вода лизала ее тело со всех сторон. Она думала только о плотной, чистой физической страсти, о похоти, не раскаивающейся и безоговорочной. Под водой ее руки скользили вверх, по бедрам, по ее половому органу, вверх по ее животу, вокруг ее груди. Когда кончики ее пальцев ущипнули ее соски, она застонала. Она щипала и крутила маленькие комочки плоти, пока не заерзала от восхитительного дискомфорта, еще сильнее, пока она не заскрежетала зубами, и ее ноги не забурлили под водой. Тогда импульс был почти непреодолимым: поднести руку к своему половому органу и мастурбировать, кончить прямо сейчас. Но она этого не сделала. Она не позволила себе.

Ее похоть была призывом, и она призывала их прямо сейчас, или, по крайней мере, надеялась.

Когда она больше не могла этого выносить, она встала в ванне. Теперь ее желания мучили ее, но так и должно быть. Пришло время идти на диван и впадать в транс, и когда она отдернула богато украшенную занавеску для душа...

Ее дыхание застряло в груди, как горячий камень. Она даже не могла кричать.

Три вещи стояли вокруг ванны: газообразные черные тени, как облака сажи. Но они были живы. У них не было глаз, но они все равно смотрели на нее, их ауры были еще чернее, чем их подтелесные субстанции. Кэтлин могла сказать, что заряжало эти ауры: самая движимая, безумная похоть.

"Субвоплощенные, - поняла она в своем безмолвном ужасе. - Твари с кладбища..."

Они сразу же набросились на нее, их подушечки рук ощущались как шарики горячего сала. Но когда она попыталась их оттолкнуть, ее собственные руки исчезли в черном тумане их тел. Ее перевернули за долю секунды, держали вверх ногами за лодыжки, затем ее голову и грудь опустили в воду.

Толстые руки схватили ее тело так же надежно, как металлические зажимы; Кэтлин не могла подтянуться, даже не могла размахивать руками, защищаясь. Ее лицо беспомощно прижалось ко дну ванны, и она чувствовала, как один из них берет ее сзади. В нее методично проникали и сгибали. Ее мозг начал выходить из себя, легкие расширялись. Когда она собиралась потерять воздух и сделать первый вдох воды...

Ее выдернули.

- Дайте ей сначала сделать несколько вдохов, - приказал голос. - А потом сделайте это снова.

Кэтлин была слишком напугана, чтобы думать, просто инстинктивно втянула полные легкие воздуха и закрыла глаза, когда ее снова погрузили в воду. Теперь ее брал еще один из них - они по очереди использовали ее тело и ее ужас. К третьему погружению она начала просто сдаваться.

Ее сердце было в шаге от смерти, когда ее снова вытащили, но на этот раз ее не стали погружать обратно. Она выплескивала брызги воды, когда ее выносили наверх из ванной. Ее зрение было настолько затуманено из-за недостатка кислорода, что она едва могла видеть, когда открыла глаза. Ее промокшее тело бросили на диван перед открытыми французскими дверями.

Одна из вещей указывала на нее.

"Что они делают?" - подумала она.

У другой была маленькая бутылочка с понтийской пыльцой. Ее вылили ей на лицо и грудь и бросили на пол.

Теперь они все указывали на нее.

Ее сердце все еще колотилось, легкие лихорадочно расширялись и сжимались, но как только к ней вернулось подобие разума, она поняла, чего они хотят, чтобы она сделала.

"Они ХОТЯТ, чтобы я это сделала, - поняла она. - Они ХОТЯТ, чтобы я ввела себя в транс..."

Кэтлин расслабилась на диване, ее голые груди сверкали синим и красным от пыли.

Она начала погружаться в тета-транс...

"Боже, я знаю, что то, чем я являюсь, является частью Тебя. Перенеси меня в это злое место и сохрани меня в безопасности..."

Адрианна позволила лоброгейну просочиться в ее мозг, затем в ее нервы. Она укрылась в номере, который использовала на днях, - в комнате, где ее насиловали, когда она была вне тела. Наркотическое успокоение взяло ее, злобное удовольствие, как самый эгоистичный секс, затем ее голый живот и ноги напряглись, а ее лицо начало опухать и выделять тепло, и вот тогда Адрианна выскользнула из своего распростертого тела...

Она поплыла вверх, воздушный шар сознания и зрения. То, чем она была сейчас - сдержанная духовная сущность - двинулось вперед с мыслью, и она парила сквозь эфир плана, в котором она теперь существовала. Она проходила сквозь двери и стены. Ей даже не нужно было сначала идти в Алую комнату, чтобы попасть туда, куда она хотела. Возможно, она вообще не шла туда. Возможно, ее вели.

Храм Плоти...

Эта цитадель для существа, называемого Беларий, пульсировала перед ней под черной луной, висящей в кроваво-красном небе. Вены в колоннах и стенах сооружения из живого, покрытого кожей мяса забились быстрее, когда ее присутствие было обнаружено. Адипозианцы стояли, как часовые из топленого жира, охраняя колоннаду храма. Их безглазые лица поднялись, когда Адрианна приблизилась, и то же самое сделал придаток сооружения, Падший ангел по имени Джемессин, существо с потрясающим человеческим телом, но демоническими руками и ногами, привитыми каким-то адским хирургом. Его лицо казалось величественным, но отвратительно пустым, пока он не поднял на нее глаза и не выдал выражение, похожее на одобрение, в своих больших, сверхъестественно голубых глазах.

- Путник вернулся к нам, - сказал ей светлый голос.

Ранее он был занят, медленно душив женщину-беса, которая безвольно висела в его руках, как пустое пальто. Пять пенисов, которые были пальцами другой руки, пульсировали, становясь вертикальными, поглаживая обнаженные груди и живот его жертвы. Вот тогда Джемессин заметил Адрианну; женщина-бес была еще не совсем мертва, когда он бросил ее на пол, как горсть мусора.

- Мы рады, что ты вернулась, - сказал он. - И Владыка этого места доволен.

"Я хочу увидеть Владыку этого места", - мысленно ответила она ему.

- И ты это сделаешь. Я обещал тебе в прошлый раз, и я никогда не нарушу своего слова.

Чудовищная рука открылась в сторону закрытых двойных дверей храма. В дверном шве Адрианна уловила трепещущий темный свет. Двери начали раздвигаться с влажным плотским шлепком.

- Добро пожаловать, - сказал Джемессин. - Я знаю, ты хочешь увидеть Сексуса Кининга.

"Беларий, - вспомнила Адрианна. - Монарх похоти Ада..."

Она плыла туда без страха. Бестелесная, они не могли причинить ей вреда. Уязвимой была только ее психика, а у Адрианны она была сильной.

Внутреннее устройство напомнило ей Часовню Де Рэ в особняке, только здесь все было выковано из живого мяса: скамьи, неф, алтарь и пресвитерий. Вся эта плоть вокруг нее блестела от обильного пота, сети вен вздулись, наполненные горячей кровью. Отрубленные руки в органических канделябрах мелькали на кончиках пальцев, светящихся, как фитили. На всем протяжении безвоздушного храма пахло свежим сырым мясом.

Ее духовное зрение окинуло взглядом; не было никаких признаков повелителя храма. Однако в самой глубокой нише строения...

- И есть еще кто-то, кого ты захочешь увидеть, - добавил Падший ангел.

Она заметила кого-то, лежащего ничком на высоком алтаре плоти.

Это был человек, а не демон. Это был мужчина.

"Хилдрет", - она сразу узнала.

Он лежал в плаще на алтарной плите для приношений. Бледный, глаза закрыты.

Неподвижный.

"Он мертв?" - задавалась она вопросом.

- Он никогда не был более живым, - сообщил ей Джемессин. - Но, как и у тебя, его душа временно свободна от тела. Его душа где-то в другом месте...

"Особняк", - поняла она, но прежде чем она успела что-то еще посчитать, что-то пронзительно завизжало в ее сознании, заставив ее содрогнуться.

Что-то пронеслось в нефе, что-то испуганное, и Адриана точно знала, что это было.

Это был сосуд духа другой души, человека, вышедшего из тела, как и Адрианна. Адрианна могла видеть его над собой, метавшегося взад и вперед в ужасе, и она могла сказать, что это было гораздо более слабое сознание, чем она сама - признак неподготовленного экспериментатора.

"Не бойся, не бойся", - она попыталась успокоить другой сосуд и поднялась вверх, но затем ее собственное сознание было почти выбито из нефа взрывом неподдельного, полномасштабного ужаса, и голос другого сосуда закричал ей:

- Адрианна, Боже, помоги мне, помоги мне!

Адрианна легко узнала психический голос. Это была Кэтлин.

"Меня, должно быть, уже заклеймили", - подумал Уиллис.

Его не выводило из строя то, что он видел сегодня ночью через свои "прикосновения", какими бы ужасными ни были эти зрелища. В любом количестве комнат или в любом количестве конкретных целевых объектов его мысленное зрение включалось и показывало ему: видения убийства, сатанинского ритуала и самой извращенной сексуальной активности. Много крови, обезглавливания, пыток.

"Нивыск был прав, - подумал он, выйдя из одной из гостиных, где женщинам завязывали глаза и насиловали мужчины в черных капюшонах и плащах. - Здесь они чему-то поклонялись".

Этому... Беларию...

В номере на четвертом этаже Уиллис взял женскую расческу и вздрогнул, увидев образ обнаженной молодой женщины на алтаре, в усыпанном кровью платье. Не одна из этих порно-девушек, и не одна из убитых проституток; она выглядела здоровой и очень нормальной. Персиково-сливочный цвет лица, длинные простые каштановые волосы. Она не вписывалась ни в одну из других, ни взглядом, ни ощущением. Она выглядела невинной. Он поднял оборчатую подушку с балдахина и снова увидел ее, ее лицо было сжато и металось в тисках кошмара. И снова, в холле, когда он провел пальцем без перчатки по панели, он увидел, как ее тело несут несколько голых мужчин, но Уиллис не мог сказать, была ли она без сознания или мертва.

"Интересно, кто, черт возьми, это был..."

Он также видел тень Хилдрета повсюду. Обычно стоящей в равновесии и очень неподвижной, наблюдающей с большим вниманием. Смотрящей на что-то, как будто для того, чтобы оценить его необходимость или ценность для какой-то безымянной цели. К сожалению, однако, Уиллис часто видел именно то, на что смотрел Хилдрет: либо унизительный половой акт, либо откровенную оргию, либо кого-то убивали. В одном особенно тревожном видении он увидел безвкусную толстую женщину с мертвыми глазами, которая вводила себе в руку наркотики, в то время как один из ухмыляющихся порно-парней Хилдрета держал взведенный револьвер у ее головы.

Это было коварно. Все.

Этот дом действительно является обителью дьявола.

Но даже в самый сильный день Уиллиса он не мог вынести многого. Удар был просто слишком истощающим. Он бродил один по главному залу пятого этажа. Он прошел мимо Алой комнаты, но не вошел; он уже попробовал несколько действий там, но ничего не увидел. Некоторые комнаты, как и некоторые объекты, были заряжены только в определенное время суток, как правило, ближе всего ко времени, когда произошло целевое событие.

"Думаю, я просто оставлю это на ночь".

Большинство его действий были очень ясными - и группа была бы заинтересована в этом - но на самом деле ничего нового сообщить не удалось. Он надеялся увидеть что-то, что могло бы рассказать им что-то новое. Однако сегодня вечером было просто больше того же самого. Больше убийств, больше унижений и еще больше больных вещей. Весь дом был болен. Он знал, что больше не сможет выносить этого сегодня ночью.

На третьем этаже он увидел свет из открытой двери и услышал, как кто-то стучит по клавиатуре. Уиллис был одиночкой, но ему не обязательно нравилось все время быть одному. Дом заставлял его чувствовать себя более изолированным, и теперь, ночью, что-то в нем, казалось, давило на него. Он вошел в комнату.

- О, так это и есть офис, - сказал он, увидев Уэстмора, печатающего на ноутбуке. - Как дела?

- Я не уверен, - журналист усмехнулся. - Я даже не уверен, что именно я должен писать.

- У меня то же самое, только другой процесс, - Уиллис ходил вокруг, разглядывая впечатляющие реликвии комнаты. - Меня наняли, чтобы я пришел сюда и поискал вещи... но я не знаю, что это за вещи, - Уиллис закурил, увидев, как Уэстмор закурил. Он заметил стопку DVD на изящном столе, инкрустированном слитками золота. - Что это? - спросил он.

- Куча порно, всякой всячины, которую производила компания Хилдрета. Примерно через пять минут все это становится одинаковым.

Уиллис ничего не сказал о своем несогласии. Как сексоголик, чьи экстрасенсорные способности не позволяли ему прикасаться к женщинам, он давно стал чем-то вроде порномана. Еще одно одиночество. Одно лишь знание того, что было на дисках, вызывало у него тревожное желание посмотреть некоторые из них. Но он не хотел этого показывать - поскольку он был уверен в своей зависимости, но вдвойне стыдился ее. Он отвернулся от кучи. Его взгляд упал на углубленный квадрат в стене, в котором находился сейф.

- И вот самая большая тайна особняка.

- О, сейф? - сказал Уэстмор. - Да. Бог знает, когда мы его откроем.

- Разве компания по замкам не говорила, что пришлет кого-то другого?

- Конечно, но не раньше, чем через несколько дней. И они были единственной компанией в списке. Просто странно, что женщина, которую они послали, ушла, ничего не сказав, и, очевидно, она уволилась из компании.

- Думаешь, что-то в доме ее напугало?

Уэстмор поднял бровь.

- К настоящему времени меня это уже не удивило бы. Ничто не удивило бы в этом месте.

На полу Уиллис заметил картину - молодую брюнетку в развевающемся турнюре, указывающую наружу. Уиллис сразу же сжался. Это была женщина, которую он увидел, коснувшись расчески.

- Что это за картина? - спросил он с некоторой сдержанностью.

- Самая странная вещь. Она висела на стене над сейфом, а под ней была еще одна картина, не картина, а эта гравюра, - Уэстмор перевернул ее и показал ему. - Очевидно, это гравюра Белария.

Уиллис посмотрел на маленькое, искаженное лицо, явно довольно старое. Но это заинтересовало его не так сильно, как картина женщины.

- На что она указывает?

Уэстмор указал от себя, на вторую гравюру на противоположной стене.

- Откровение Иоанна Богослова, - прочитал Уиллис надпись. Он усмехнулся избитому клише. - Ты пробовал набрать шесть-шесть-шесть на коде сейфа?

- Да. Не сработало, - сказал Уэстмор. Он заметил, что Уиллис снова уставился на картину девушки. - Ее зовут Дебби Роденбо. Она работала на Хилдрета. Думаю, он был к ней неравнодушен, чтобы заказать эту картину того периода.

- Она одна из женщин, которых убили? - спросил Уиллис.

- Нет. Тело не нашли, и она пропала. Я умираю от желания узнать, где она.

Уиллис откашлялся, испытывая беспокойство.

- Я только что увидел ее - вспышкой, я имею в виду. Когда я касаюсь заряженных предметов, я иногда получаю визуальную вспышку последнего человека, связанного с объектом.

- Что? - Уэстмор казался встревоженным. - Ты видел ее в видении?

- Что-то вроде этого. Это называется целевое зрение. Я вижу прошлое предметов, к которым прикасаюсь. И я видел ее - в одной из других комнат.

Глаза Уэстмора стали далекими.

- Так ты думаешь, что она мертва...

- О, нет, я этого не говорил. Таких людей, как я, называют тактиками, - объяснил Уиллис. - Тот, кто видит призраков, видит духов мертвых - это не я. У меня нет способностей медиума. Если я вижу кого-то после того, как прикоснулся к чему-то, это не обязательно означает, что он мертв. Вспышка, которая была у меня от нее, была очень смутной... - он больше ничего не сказал.

Карен вошла в комнату, в ее глазах читалось любопытство, а в руке она держала джин с тоником.

- Пора ужинать, ребята.

Уэстмор посмотрел на часы в своем ноутбуке.

- Ужинать? Почти одиннадцать.

- Отлично. Назовем это перекусом перед полуночью, - джинсы и голый, плоский и очень загорелый живот под ее завязанной блузкой заставили Уиллиса отвести глаза; иначе его бы поймали на том, что он пялится.

- Что в меню?

- Чизбургеры, - сказала она. - Я начну их делать прямо сейчас.

- Думаю, я воздержусь... - после нескольких своих сегодняшних видений цели у Уиллиса не было особого аппетита.

- Я тоже, - сказал Уэстмор, выключая компьютер. - Могу ли я одолжить твою машину? Мне нужно ненадолго заехать в местный бар.

Уиллис был озадачен.

- Но я слышал, что ты вообще не пьешь.

- Он не пьет, - сказала Карен. - Он ходит в бары, чтобы не пить. Это какая-то извращенная репортерская фишка.

- Я хожу в бары, чтобы проветрить голову, - объяснил Уэстмор. - Это долгая история, - он бросил взгляд на Карен. - Ну и что? Могу я одолжить твою машину?

- У тебя даже нет прав.

Уэстмор вздохнул.

- Ты же знаешь, что я не буду пить. Если я разобью твою машину, я куплю тебе совершенно новую на деньги Вивики.

Она бросила ему ключи.

- Спасибо. Ты умница.

- Я знаю.

- Увидимся позже, - предложил Уэстмор и вышел.

Она посмотрела на Уиллиса.

- Этот ублюдок думает, что я не могу сделать хороший чизбургер.

- Я уверен, что ты сделаешь фантастические чизбургеры, - ответил Уиллис. - На самом деле, я передумал. Сделай мне один, пожалуйста. Отлично прожаренный.

- Тебе стоит увидеть первоклассный фарш из вырезки в холодильнике. Ты уверен, что не хочешь сам его прожарить?

"Я видел достаточно сырого мяса сегодня вечером в своих видениях".

- Хорошо. Отлично прожаренный, если ты не против.

- Я за.

- Я спущусь через десять минут.

- Круто, - она улыбнулась, повернулась и ушла.

Похотливый стыд вспыхнул в сердце Уиллиса, когда Карен закрыла за собой дверь. Он немедленно подошел к DVD-плееру и телевизору, вставил первый попавшийся диск. Он сразу же был очарован изображениями, какими бы нереалистичными и преувеличенными они ни были. Он переходил к каждой новой сцене, чтобы увидеть каждую новую девушку.

"Боже, - подумал он отстраненно. - Вся эта голая кожа. Все эти пухлые груди, расставленные ноги и похотливые улыбки. Эти женщины зовут меня... Просто остановись, - подумал он. - Ты жалок".

Что он вообще мог здесь делать? Мастурбировать тайно, как подросток, прячущийся в шкафу?

"С моей удачей кто-нибудь обязательно войдет. Разве это не было бы забавно?"

В следующей сцене девушка с телом с Родео-Драйв вваливается в офис, одетая как горничная. Она начала убирать офис пылесосом и пылевой щеткой, щедро наклоняясь. Вскоре сцена перешла в веселую мастурбацию, в разгар которой вошел предполагаемый Офисный Босс, один из кокаиновых жеребцов Хилдрета. Остальное было само собой разумеющимся, но Уиллис продолжал смотреть, потому что что-то в сцене его беспокоило. Потом он понял, что именно.

Офис в сцене был ему живо знаком.

Это был тот же самый офис, в котором он сейчас стоял.

"Вот что я называю съемками на месте".

Холодок пробежал по спине Уиллиса; это была просто идея. Актеры на экране, в комнате, в которой сейчас стоял Уиллис, все были мертвы.

"Как будто я наблюдаю за их призраками", - подумал он и выключил телевизор.

Он остановился перед дверью, снова заметив сейф в стене.

"Мне действительно больше не до этой работы сегодня ночью, - подумал он, но все равно снял перчатку. Он задался вопросом, что он увидит? Определенно нет, комбинация тактико не сработает. - Но... Какого черта...

Уиллис коснулся ручки сейфа.

Когда он оглянулся через плечо, он увидел ее, сидящую за столом. Привлекательную девушку в рабочей одежде по имени Вэнни. Она смотрела на маленькую коробку на столе, считывала цифры с ЖК-экрана и записывала их на листке бумаги. Конечно, имело смысл, что он должен был ее увидеть; она была последним человеком, кто прикасался к сейфу. Затем видение сменилось чем-то вроде взгляда через поцарапанное стекло, и внезапно они оказались в другой комнате - в тренажерном зале с зеркальными стенами, который он видел в коридоре в первый день. Вэнни напрягла лицо, ее нагота бушевала, когда с ней занимались любовью на сбруе, широко раздвигая ее голые ноги в воздухе. Это был Мак, который занимался с ней довольно жадным сексом.

"Вот придурок", - подумал Уиллис, и прежде чем он успел подумать больше, видение снова оборвалось, и он вернулся в офис...

В комнате стало холодно.

Машина на столе исчезла, как и остальные слесарные инструменты Вэнни. Она осталась стоять перед ним голая. С пустыми глазами. Глубокие морщины на лице.

"Она мертва", - понял Уиллис.

Ее кожа была пепельно-серой, большие, сморщенные соски - синяково-фиолетовыми.

Она указала на сейф.

- Они убили меня прежде, чем я успела все это расшифровать, - сказала она, ее дыхание было туманным от холода.

- Кто они?

- Эти существа из храма... - она подошла к сейфу и лениво провела пальцем по его поверхности. Несколько дней смерти оставили ее ребристой, костлявой. Она начала высыхать. - Но это легко...

- Комбинация? - догадался он.

- Вы, люди, должны быть умными. Это базовый переключатель цифр и букв, акростих из канонической гематрии, - она, казалось, нахмурилась на него. - Самый древний шифр в мире.

Уиллис не совсем понял.

Казалось, ее живот втягивается с каждой минутой, линии на ее ребрах становятся глубже, вены на ее шее и руках становятся более выраженными.

- Прикоснись ко мне, - сказала она. - Ты боишься?

- Я ни капельки не боюсь, - сказал Уиллис и именно так и имел в виду. - И я не могу прикоснуться к тебе, потому что не к чему прикасаться. Твоего физического тела не существует. Ты - ревенант. Я вижу ревенантов каждый день.

Ее серые груди поднимались и опускались. Она дышала?

- Так ты уверен, что мы все одинаковые?

- Да.

Она схватила его за горло и бросила на пол. Уиллис не успел отреагировать, это произошло так быстро. Его ноги вылетели из-под него, а зубы щелкнули, когда его спина ударилась об пол. Когда его зрение прояснилось, она сидела на нем верхом, ее голый пах был распластан по его животу, одна мертвая рука все еще сжимала его горло. Уиллис не мог думать и едва мог дышать.

- Прикоснись к этому, - прохрипела Вэнни. - Прикоснись к моему сердцу и увидишь. Я хочу показать тебе кое-что очень важное.

Уиллис оказал некоторое сопротивление, но без особого эффекта. Когда он потянулся, чтобы толкнуть ее в лицо, ее свободная рука схватила его за запястье. Ее промежность уперлась в него. Она схватила его правую руку, после чего медленно потянула ее к левой груди, прижала к себе. Он чувствовал пульсацию вен и биение сердца. Через мгновение после того, как его кожа коснулась ее, видение засосало его.

- Смотри, смотри. И увидишь...

Пропасть под алым небом. Храм, стоящий, залитый невозможным черным лунным светом...

Храм плоти.

И мужчина, стоящий перед колоннами из кожи и мышц по обе стороны от дверей храма - дверей с видимыми венами, которые бились в точной синхронности с сердцем Вэнни.

- Ты видишь это? - раздался голос над головой.

Уиллис не ответил, поэтому ее рука сжала его горло сильнее, перекрыв ему дыхание и угрожая разъединить кости в его шее. В конце концов он кивнул.

- Вот к чему я должна вернуться, - сказала она ему. - Но мне было поручено сначала показать это тебе.

- Поручено от кого? - удалось выдавить Уиллису слова. - От Белария?

- Нет. От человека, стоящего перед дверями храма...

Уиллис снова посмотрел в видение и узнал человека. Хилдрет.

Адская перспектива потемнела. Несколько мгновений Уиллис ничего не видел... но он мог чувствовать. Холодные губы высосали его язык изо рта, чтобы встретить еще более холодный язык. Костлявая рука ласкала его промежность, пальцы пылали.

Затем Уиллис открыл глаза и обнаружил себя на полу офиса.

Один.

Уэстмор сидел внизу в едва освещенной темноте, в баре на причале своего любимого места тусовки. Место называлось "Неряшливая цапля", огромная прибрежная таверна на сваях. Прямо за ним простирался пирс; он слышал, как вода плещется о пришвартованные там лодки. Наверху, в главном баре сегодня вечером было слишком многолюдно - весенние каникулы. Это был переполненный дом двадцатиоднолетних, что гарантировало плохую работу на промежуточных экзаменах благодаря сезонным скидкам на напитки. Несколько бюстгальтеров уже приземлились в воде на глазах Уэстмора. Ему не нужна была эта сцена.

"Я слишком стар и - надеюсь, Боже - слишком созрел".

А здесь было тихо, всего несколько человек сидели за пивом и смотрели спортивные репортажи.

"Тихо и спокойно", - подумал он.

Он прояснял голову, а прояснить нужно было многое. Слишком много всего произошло в особняке, чтобы он мог это подсчитать, и было слишком много вещей, которых он не знал.

"Экстрасенсы. Иисус! Гаусс-метры, Феномен электронного голоса и инфракрасные призраки. Я всего лишь чертов газетный репортер".

Но чем больше он сосредотачивался на вещах, которые могли его касаться - пропавших без вести, сомнительных могилах, таинственных матриархах, - тем больше он оказывался в замешательстве. В какой-то момент он посмотрел в темный бар, где несколько посетителей начали свистеть.

- Вы услышали это впервые здесь, - объявил спортивный комментатор по телевизору. - New York Yankees только что подписали рекордный контракт с суперзвездой Алексом "А-Род" Родригесом, который даст Bronx Bombers одно из лучших инфилдов в истории игры..

Уэстмор не разбирался в спорте, но был удивлен, когда один из посетителей вышел на пирс и его вырвало в воду. Затем зазвонил его мобильный телефон.

- Наконец-то я нарвался на своего парня, - раздался голос на другом конце провода. Это был Том МакГуайр, его друг из газеты, который был внештатным консультантом по исследованиям.

Уэстмор нанял его на стороне, чтобы он проверил несколько имен на LexisNexis и некоторых других исследовательских сайтах.

- Это было быстро, Том. Спасибо.

- Пока не благодари меня. Информации не так уж много. У меня есть информация о девушке и Хилдрете, но ее не так много. Кое-что интересное, но ничего подозрительного.

На самом деле, Уэстмор надеялся на что-то подозрительное.

- Я готов.

- Дебора Энн Роденбо, уроженка Флориды, восемнадцать лет. Происходит из ничем не примечательной семьи среднего класса, которая чиста как стеклышко. Она была отличницей в старшей школе, получила большую стипендию по истории, о которой писала куча местных газет. Звучит здорово, но потом наступает разочарование. Ее родителей убили чуть больше года назад, сразу после того, как она окончила среднюю школу в Сент-Питерсберге.

Это оживило Уэстмора.

- Убили? Убийство - это не подозрительно?

- Это был случайный взлом, это происходит постоянно и везде. Наркоманы врываются в дом, семья просыпается, поэтому наркоманы пугаются и убивают всех. Обчистили дом в поисках ценных вещей, кошельков, некоторых приборов, нашли машину и уехали. На следующий день полиция острова Трежер находит машину, брошенную возле автобусной остановки. Полиция считает это обычным убийством, связанным с наркотиками, которое все еще расследуется. Это их резиновый способ сказать, что дело не раскрыто и, вероятно, никогда не будет раскрыто, потому что, как я уже сказал, во Флориде каждый год происходит пара сотен таких убийств. Это не просто солнечный штат, это кокаиновый штат. Такое дерьмо случается, чувак.

"Да, полагаю, так и есть", - подумал Уэстмор.

- Так где же она сейчас?

- После того, как ее родители были убиты, она все еще была несовершеннолетней, поэтому ее тетя и дядя в Джексонвилле стали ее законными опекунами. Тетя и дядя тоже чисты как стеклышко. Когда я говорил с ними по телефону, они сказали мне, что Дебби учится на втором семестре в Оксфордском университете в Англии. Они дали мне все виды контактных номеров, удостоверение личности регистрации в школе, ее общежитие, ее классы и учителей - все, что может понадобиться.

- Ты проверишь контакты?

- Регистрацию, конечно. Все остальное, о чем я не беспокоился, но я попробую, если ты действительно хочешь.

- Я хочу. Пожалуйста.

Вздох в трубке.

- Ты хоть представляешь, какая это заноза в заднице? Одна только разница во времени...

- Я же сказал, что заплачу по твоей обычной ставке, - перебил Уэстмор. Он знал, что его просьба была невежливой, но ничего не мог с собой поделать. - Мне это действительно нужно, Том.

- Ладно, дай мне пару дней.

- Спасибо, - поспешил Уэстмор. - А теперь расскажи мне о Хилдрете.

Легкий смешок.

- Этот твой миллиардер-бизнесмен не был бизнесменом.

- Что ты имеешь в виду?

- Он подал заявку на получение только одной лицензии на ведение бизнеса в своей жизни. Одна регистрация, какая-то грязная компания под названием T&T. Ты готов посмеяться? Это...

- Порнокомпания, я знаю, - сказал Уэстмор. - И я даже не думаю, что она когда-либо доставляла ему прибыль.

- Ты прав, - сказал ему Том. - Этот персонаж Хилдрет купил ее у какого-то негодяя в Калифорнии за миллион, когда она приносила мизерную прибыль, а потом он ее просто разорил. Почти не выпустил ни одного фильма, не заключил дистрибьюторских соглашений, прекратил рекламу. Похоже, ему было все равно, что она не показывает никаких цифр в плюсе.

- Ему было все равно, - подтвердил Уэстмор. - Он был чудаком. Я слышал, что он купил компанию, потому что ему нравились девушки, которые в ней работали.

Том рассмеялся.

- Да, я бы сказал, что это не просто чудак. "Эй, детка, мне так нравится твоя задница, что я купил твою компанию. Теперь ты работаешь на меня!"

- Что-то вроде того, я думаю, - но Уэстмор знал правду, что причина была не в этом. - А как насчет его прошлого?

- Никакого прошлого. Родился в Джерси в 1944 году, родители переехали во Флориду в сорок шестом году, ничем не примечательная семья. Среднее образование. Не копал достаточно глубоко, чтобы получить историю работы, историю дел и так далее. Реджинальд Хилдрет был баловнем судьбы, как и большинство из нас, простых людей, до начала восьмидесятых.

- Что случилось потом?

- Вот тогда он и разбогател. Единственный реальный след его финансов - это его федеральные налоговые отчеты. Это та часть, которая тебя сразит.

- Начинай стучать.

- В период с 1981 по 1983 год твой парень заработал сто миллионов долларов. Я думал, он какой-то финансовый гений или парень из списка Fortune 500, но я ошибся.

- И как он это сделал?

- Играя в азартные игры.

Уэстмор нахмурился.

- Играя в азартные игры, сто миллионов долларов заработать невозможно. Это безумие.

- Я знаю, но скажи это своему парню. За эти два года он зашел примерно в сотню разных казино, взял в каждом месте около миллиона и ушел. Заплатил налоги за каждый заход и пошел дальше.

- Такой везучий парень не продержался бы в Вегасе и двух ночей. Его бы выгнали.

- Он и не продержался двух ночей. Он взял миллион в Вегасе, затем отправился в Атлантик-Сити, затем обошел крупнейшие индийские казино-курорты в дюжине разных штатов, затем сделал это в Коста-Рике, Монте-Карло и так далее и тому подобное. Никто ничего не мог с этим поделать, потому что все было законно. И этот ублюдок платил налоги, так что дядя Сэм не поднимал шум.

Уэстмор покачал головой от абсурда.

- Он был математическим гением или что-то в этом роде? Фотографическая память?

- Может быть, но нет реального способа узнать. Может, ему просто везло. Парень бежал с полосой удачи. Может, он сделал то, что большинство игроков никогда не делают: ушел, когда куча денег стала высокой.

- Я не знаю. Это большая удача, - сказал Уэстмор.

- Настоящая удача приходит позже. А эта азартная игра? Ты все время читаешь об этом. Странно, конечно. Но это случается. Как та леди в Огайо, которая выиграла две государственные лотереи в один и тот же год. Что касается твоего парня, настоящая удача пришла после игровой полосы.

- Я слышал, что он был инвестором.

- Он был - без какого-либо образования, чтобы подтвердить это, и без инвестиционного опыта. Каждый раз, когда Хилдрет выигрывал джекпот в казино, он платил налоги и инвестировал в фондовый рынок.

- Голубые фишки?

Еще один смех.

- Этот парень купил акции всех малоимущих компаний, но в основном только тех, которые в будущем добились успеха. Microsoft, Apple, Bank of America, маленькая дыра, которой была AOL до того, как они стали AOL, - список длинный. Все они оказались победителями несколько лет спустя, тысячепроцентная прибыль от акций и многочисленные выкупы и дробления акций. Прямо сейчас этот парень стоит один миллиард четыреста десятых. Он как будто предвидел будущее.

"Стоил, - поправил Уэстмор мысленно. - Теперь он мертв".

Если это вообще было правдой? Он пытался оставаться профессионалом. Он устроился на работу. У него была клиентка, Вивика Хилдрет, но чем сильнее он старался сосредоточиться на обязанностях, за которые ему платили нелепо хорошо, тем больше ему приходилось задаваться вопросом.

"Что именно я сейчас делаю?"

Казалось, он ведет собственное расследование, из собственного любопытства.

- Это отличная работа, Том. Спасибо. Но я также хочу, чтобы ты провернул для меня еще одно имя.

- О, нет проблем, приятель. Я здесь не занят, мне больше нечего делать, чем...

- Я тебя понял. Выставляй мне двойной счет, что угодно. Но когда ты будешь следить за Дебби Роденбо, я хочу, чтобы ты проверил жену - Вивику Хилдрет.

Долгий вздох.

- Я понял.

Мысли Уэстмора вернулись к Хилдрету.

- Ты здесь? - спросил Том.

- О, да. Я просто подумал. Все эти деньги, которые заработал Хилдрет? Азартные игры? Ты правда думаешь, что кто-то может быть таким везучим?

- У кого-то это получается, у кого-то нет, - сказал Том. Он сухо рассмеялся. - Кто знает? Может, этот парень продал душу дьяволу.

Уэстмор уставился в пространство.

- Спасибо за помощь. Я отпущу тебя сейчас и позвоню через несколько дней.

- Конечно.

Уэстмор повесил трубку. Он выплюнул сигаретный дым, наблюдая, как он закручивается в странные формы и рассеивается.

"Господи. О чем я думаю?"

Он взял свой стакан скотча, понюхал его, затем поставил и отпил ледяной воды.

Кто-то похлопал его по плечу.

- Это та, кого ты ищешь? - а затем перед его лицом оказалась фотография. - Я слышал, как ты упоминал ее имя по телефону минуту назад...

Прежде чем Уэстмор успел взглянуть на человека, который это сказал, фотография зацепила его зрение.

Это была Дебби Роденбо.

"Кто..." - он резко повернулся на своем месте, уставившись вверх.

И был ошеломлен лицом, которое посмотрело на него.

- Думаю, мне лучше вызвать полицию, - сказал Уэстмор, разъяренный.

Парня, сидевшего рядом с ним, он уже видел раньше. Парень постарше, с короткой стрижкой и лысиной, темные усы.

- Ты так быстро меня узнал?

Это был "Майк" из "Бэйсайда" - компании по дезинсекции. Здесь он был в джинсах, потрепанных туфлях и футболке с Джейн Фондой в перекрестье винтовки.

Уэстмор был в растерянности.

- Я только что видел тебя на видеозаписи с камер безопасности, как ты менял диски в своем незаконном оборудовании для прослушивания, маскируясь под сотрудника службы по борьбе с вредителями.

- Разве это не... - он посмотрел на скотч Уэстмора. - Я думал, ты не пьешь.

Уэстмор ссутулился, застонав.

- Я не пью, долгая история, не твое дело. Два вопроса. Почему я не должен звонить в полицию прямо сейчас, и почему у тебя фотография Деборы Роденбо?

- Подожди с вызовом копов. Я бы все равно избежал наказания. Мой зять - прокурор штата, а некоторые из моих лучших друзей работают в окружной прокуратуре. Я бывший коп, двадцать лет проработал в окружном шерифском управлении. Когда я вышел на пенсию, я был руководителем отдела по борьбе с наркотиками, и я получил больше благодарностей, чем любой другой коп за всю историю управления.

- Поправка, - сказал Уэстмор. - Первый вопрос. Кто ты, черт возьми?

- Барт Клементс, - он передал Уэстмору свой кошелек, в котором лежало удостоверение отставного полицейского.

"Выглядит как настоящее, - подумал Уэстмор. - Но что я знаю?"

- Дай мне минутку, и я отвечу на все твои вопросы, - сказал Клементс. - Я пришел сюда по причине - поговорить с тобой. Я знаю, что это твое место тусовки. Господи, я приходил сюда каждый вечер на прошлой неделе. Пора было тебе наконец показаться, - он заказал разливное пиво, колу и корзину луковых колец у бармена, затем отнес колу девушке, которая сидела одна за темным столиком с видом на воду.

Когда он вернулся, Уэстмор спросил:

- Кто это?

- Подруга.

Уэстмор нахмурился, снова посмотрел на девушку. Она выглядела тощей, пошлой, в обрезанных джинсах, шлепанцах, топе-трубе. Темные струящиеся волосы.

- Сколько тебе, около шестидесяти?

- Пятьдесят семь.

- Без обид, мужик, но она выглядит как двадцатипятилетняя уличная проститутка.

- Так и есть.

- О, это здорово. Бывший полицейский с наградами... снимает проституток.

- У меня проблемы с проститутками, всегда были, - Клементс посмотрел на него. - У каждого что-то есть, верно? Нивыск бросил священство, потому что он, блять, влюблялся в других священников. Адрианна Саундлунд - наркоманка, а Кэтлин Годвин - сексоголовая. Патрик Уиллис - порноман. У каждого из нас есть свое. У меня - проститутки. Ничего не поделаешь.

Уэстмор сморщился.

- Я был бы впечатлен тем, как много ты знаешь о людях в особняке, но, полагаю, когда у тебя есть жучки в заведении, легко подцепить личную информацию. Но ты не знаешь меня. Какого черта ты рассказываешь совершенно незнакомому человеку очень личную хрень о себе? Подбирать проституток - не повод для гордости, а для бывшего копа - просто позор. Зачем рассказывать мне?

- Я хочу заслужить твое доверие, - сказал Клементс, отпивая пиво и закуривая сигарету. - Кстати, у меня есть жучок получше в пентхаусе Вивики в здании Штрауса в центре города. Беспроводной микрофон. Мне не нужно идти туда, чтобы поменять диски, как в особняке. Я узнал из этого жучка больше, чем из других. И я говорю тебе это по той же причине, по которой я рассказал тебе дерьмо обо мне. Так что ты мне поверишь. Ты можешь позвонить Вивике прямо сейчас, рассказать ей обо мне, о жучке, и это будет федеральным обвинением. Я бы действительно облажался с таким арестом.

"Да, он бы так и поступил", - понял Уэстмор.

- О, а девчонка? - Клементс посмотрел на потрепанную молодую женщину, которой он отнес колу. - Да, она уличная проститутка, но я никогда ее не снимал. Ее зовут Конни; она... подруга. Она помогает мне, а я помогаю ей. Я собираюсь отправить ее в реабилитационный центр.

- И как она помогает тебе?

Клементс сухо улыбнулся Уэстмору.

- Она одна из последних, кто видел Хилдрета или кого-то из этих порно-чокнутых живыми. Она также одна из последних, кто видел Дебби Роденбо.

Уэстмор переварил информацию, потом до него дошло.

- Она одна из проституток из салона...

- Верно. Ее задержала полиция накануне бойни, иначе она тоже была бы там и получила бы отрезание головы вместе с остальными. Она знает об этом доме больше, чем ты и я вместе взятые.

Уэстмора подстерегали. Это было неожиданно, правда?

- И причина, по которой ты хочешь, чтобы я тебе доверял, в том... что?

- Потому что мне нужна твоя помощь. И ты никогда не знаешь, может, тебе понадобится моя. Мы оба на одном пути, приятель. Мы оба пытаемся выяснить, что случилось с Дебби Роденбо. Мы можем помочь друг другу.

- Какой интерес у тебя к Дебби Роденбо? - спросил Уэстмор.

- Она была моим последним делом. Я не люблю неудач, и я, черт возьми, подвел ее. Это больше, чем душевное спокойствие. Я никогда не встречался с девушкой, но чувствую, что я ей чем-то обязан. Ее родителей убили, потому что я взялся за это дело.

- Какое дело? - Уэстмор был теперь раздражен больше, чем заинтригован. - Какое отношение она имеет к тебе? Ее родителей убили в результате чудовищного преступления наркоманы, которые ворвались в их дом.

Губы Клементса скривились в каком-то отдаленном отвращении.

- Ее родителей убили по приказу Хилдрета. Хилдрета и этой его стервы-жены. Они уже втянули ее, и родители начали задавать вопросы. Где она? Что она делает на этой своей новой работе? Хилдрету нужна была она для чего-то. Чуть больше года назад я уволился из департамента шерифа, поэтому открыл собственную фирму частных детективов. Роденбо наняли меня, чтобы я следил за Дебби, выяснял, почему она проводила так много времени в особняке Хилдрета. Следующее, что я помню, - родители мертвы, а я в окружном центре содержания под стражей, полном негодяев, которых я туда посадил. Бывший полицейский в тюрьме - это нехорошо.

Уэстмор не понял.

- За что тебя посадили?

- Хранение с целью распространения крэка. Полицейские получили анонимную наводку и нашли фунт дерьма в пластиковом пакете, спрятанном в моем доме. На пакете были мои отпечатки пальцев. Он был надежно заперт.

Уэстмор покачал головой в полном замешательстве.

- Это была подстава, - сказал Клементс. - Разве ты не понимаешь? Хилдрет нанял людей, чтобы они сделали эту работу. Они достали пакет из моего мусора - конечно, на нем будут мои отпечатки. Они подбросили его ко мне домой, все просто. Это городские копы устроили облаву; им было наплевать, что я был окружным борцом с наркоторговцами - для них это выглядело так, будто я бывший коп, ставший плохим. Ни одни присяжные не поверили мне, поэтому я признал себя виновным. Мне поверил мой зять, и мои приятели в прокуратуре тоже, эти ребята знали меня десятилетиями. И судья тоже мне поверил - поэтому я получил условный срок, лишился лицензии частного детектива и получил пять лет долбаного условно-досрочного освобождения. Единственная причина, по которой я не лишился полицейской пенсии, - это то, что мой кузен - адвокат LEAA, нашел лазейку. Но в чем суть? Я был занозой в заднице Хилдрета, поэтому он вытащил меня из игры. Родители были занозой в заднице Хилдрета, поэтому он приказал их убить. Проблема решена, все мило и аккуратно.

Уэстмор продолжал размышлять. Когда бармен принес луковые кольца в бар, Клементс помахал девушке. Она робко подошла к бару, вся ее сотня фунтов.

- Конни, - сказал Клементс, - это Уэстмор. Он тот парень, который нам поможет.

Уэстмор поморщился.

- Эй, я не соглашался помогать тебе ни с чем. Я все еще не уверен, что не вызову полицию и не сдам тебя, или что я все еще не поговорю об этом с Вивикой.

- Ты не понял? Теперь всем заправляет Вивика, а Хилдрет скрывается, - настаивал Клементс. - Она манипулятор, и она манипулирует тобой до чертиков. Но ты начинаешь видеть сквозь завесу - ты не идиот. Если ты до сих пор ее не раскусил, у тебя действительно дерьмо вместо мозгов.

Уэстмор задумался, крепко задумался. Что-то было не так, и он всегда относился к Вивике с легким подозрением.

"Клементс прав, я ей НЕ доверяю. Если бы доверял, зачем бы я просил Тома проверить ее?"

- В этом доме что-то должно произойти, - продолжил Клементс. - Я не знаю, что и когда, но я выясню. И я знаю одно: все это как-то связано с исчезновением Дебби Роденбо.

- Она не исчезала, - сказал Уэстмор без особой уверенности. - Сейчас она учится в Оксфордском университете.

- Чушь. Конни видела ее в доме меньше месяца назад. Конечно, она зарегистрирована в Оксфорде, но так и не появилась там.

- Я думаю, совершенно очевидно, что Конни могла ошибаться, - как можно вежливее выразился Уэстмор. Девушка явно была наркоманкой - не совсем надежный источник. - А законные опекуны Дебби Роденбо...

Клементс прервал его ехидным смешком.

- Что? Тетя и дядя в Джексонвилле? Люди скажут что угодно, если им достаточно заплатить, а для Вивики Хилдрет не проблема много заплатить.

Теперь Уэстмор задумался... о себе. Ослепленный деньгами, которые ему определенно нужны? Самая эффективная преданность.

- Ладно, я все еще слушаю. Ты сказал, что хочешь, чтобы я что-то для тебя сделал. Но что ты сделаешь для меня?

Клементс усмехнулся.

- В том доме уродов? Там что-то должно произойти. Это был Хилдрет. Он что-то задумал, и это все еще в разработке.

"Вивика подразумевала то же самое, не так ли? Вот почему она утверждает, что наняла меня, - вспомнил Уэстмор. - Чтобы узнать, что именно Хилдрет привел в действие, прежде чем покончить с собой... ЕСЛИ он покончил с собой".

- Когда дерьмо попадет в вентилятор, - продолжал Клементс, - тебе понадобится кто-то, кто протянет тебе салфетку. Ты гребаный репортер, - бывший коп приподнял рубашку, показывая два пистолета в пристегивающихся кобурах. - С этими я могу сбивать вишни с расстояния в сто футов.

- Ты ожидаешь перестрелки? - недоверчиво спросил Уэстмор.

- Ты все время забываешь, где ты находишься. На бойне. Ты же знаешь, что Хилдрет не мертв...

Глаза Уэстмора расширились.

- Я ничего такого не знаю. Он покончил с собой третьего апреля.

- Я не шучу, мужик. Вивика сказала тебе, что не думает, что он мертв. Я слышал, как она тебе это говорила.

И тут его осенило.

- Ты слышал это по жучку, который ты подбросил ей в пентхаус...

- Верно, дитя мое. Ты не веришь, что он мертв, больше, чем я. Та штука о неразглашении, которую ты подписал с Вивикой, теперь ничего не значит, не так ли? Я тоже знаю. Если Хилдрет действительно все еще жив и находится где-то в том доме, это может быть тем, что он планирует на будущее. Еще одна бойня. Если он и еще несколько его психов набросятся на тебя с мясницкими тесаками, потому что хотят отрезать тебе голову и слить твою кровь в гребаное ведро, что ты сделаешь? Используешь громкие слова? Кинешь в них свой ноутбук? - Клементс похлопал по пистолетам под рубашкой. - Я? Я убью ублюдков.

Внезапно это стало здравым решением.

- С чем ты хочешь, чтобы я тебе помог? - наконец сдался Уэстмор.

Клементс улыбнулся.

- Я знал, что ты не идиот, - он повернулся к девушке, которая грызла луковые кольца. - Конни, расскажи ему то, что ты мне сказала. О двери.

Она посмотрела на него бездонными глазами.

- Сбоку дома. Они использовали ее все время, чтобы впускать и выводить нас - и других людей тоже, кого угодно, после наступления темноты. Хилдрет не хотел, чтобы кто-то входил или выходил через парадную дверь, я думаю, потому что боялся, что кто-то может за этим следить, полиция, кто угодно.

- Я не следил за вами, - сказал Уэстмор, но он не сказал, что теперь, по какой-то причине, Конни начала казаться знакомой.

- Там есть боковая дорога через лес, которая поднимается на холм. Не главная дорога, а грунтовая дорога...

- Я знаю, о чем ты, - сказал Уэстмор. - Я нашел ее на днях. Никогда бы не узнал, что она там есть, если бы не наткнулся на нее.

Девушка продолжила:

- С той стороны дома, которая выходит на ту тропу, есть дверь.

- Дверь? - Уэстмор задумался. - Не думаю. Я не видел там двери.

- Там есть дверь, - повторила она. - Это часть внешней стены. Открыть ее можно только изнутри.

- Скрытый доступ, - заключил Уэстмор.

- И что еще, Конни? - напомнил ей Клементс. - Почему эта дверь важна?

- Потому что она не подключена к системе сигнализации, - призналась она. - Я знаю, что это так, потому что я слышала, как Хилдрет и некоторые люди говорили, что ее там нет.

"Секретная дверь, - подумал Уэстмор. - Неконтролируемая".

- Ладно. И ты хочешь, чтобы я нашел эту дверь?

- Верно, - сказал Клементс и закурил еще одну сигарету.

- Есть ли какие-нибудь подсказки, которые ты можешь мне дать? - спросил Уэстмор девушку. - Я буду искать ее изнутри.

- Комната, в которую открывается дверь, - это маленькая библиотека, - сказала Конни. - Не главная библиотека; она меньше. Много старых книг. И в эту комнату можно попасть через занавеску наверху.

И тут Уэстмор сразу понял. Он нашел ее раньше, когда осматривал дом. Один из проходов вел к ней.

- Я точно знаю, где она.

- Хорошо, - сказал Клементс. - Найдешь дверь, откроешь ее, впустишь меня.

- Что?

- Так что я смогу обыскать дом в поисках Дебби Роденбо. Это слишком для твоего мозга выпускника колледжа? Я думаю, она все еще жива. Я думаю, Хилдрет держит своего пленника где-то в этом доме. Я хочу найти ее... и вытащить ее.

Уэстмор уставился на него в темном баре.

- Кому еще ты можешь доверять? - спросил Клементс, допивая свое пиво. - Ты можешь доверять мне, или ты можешь доверять этим сумасшедшим экстрасенсам.

- Я признаю, они странные ребята, но они хорошие люди, - сказал Уэстмор.

- Господи Иисусе, они не могут подтирать свои задницы, не имея видений или не видя духа. Ты думаешь, что в этом доме есть призраки, потому что ты слышишь голоса на какой-то пленке? Черт, я слышал одного на одном из дисков, которые я оттуда достал. Это один из людей Хилдрета - вероятно, тот ублюдок Мак, который шепчет какие-то страшные звуки. А то дерьмо, которое Нивыск показывает тебе на экранах своих телевизоров? Черт, любая хорошая кинолаборатория может делать такие вещи - и у Вивики есть деньги, чтобы это провернуть, - Клементс схватил Уэстмора за руку. - И ты правда думаешь, что этих женщин изнасиловали духи? Дай мне передышку. Это либо афера, либо у них гребаные галлюцинации. Эти цыпочки думают, что могут разговаривать с мертвецами и покидать свои тела - они выжили из ума. Они проводят больше времени на кушетке у психиатра, чем гуляют по улице.

Уэстмор продолжал думать об этом.

- Я не знаю.

- Ты будешь доверять им или мне? Нивыск может трахаться со своими камерами для слабого освещения, телевизорами и ионным дерьмом сколько угодно. Я собираюсь выяснить, что происходит, старомодным способом. Своими яйцами и мозгами, - сказал Клементс. - Ты когда-нибудь видела призраков? - спросил он Конни.

Она села неловко, откинула волосы с глаз.

- Нет, но это жуткое место.

- Тебя когда-нибудь насиловал призрак?

Ее глаза метнулись вниз.

- Нет, не призрак.

- Слышишь?

Но Уэстмор продолжал смотреть на нее. Она была знакома в каком-то неприятном смысле...

- Я знаю, что видел тебя раньше, - сказал он ей.

- Я обычно гуляю по 34-й улице ночью.

- Нет, нет, не там. Я имею в виду... - и тут его осенило.

"Фильмы", - подумал он с резко упавшим желудком.

- Я нашел кучу DVD в особняке, и я видел тебя на одном из них, как тебя насилует куча мужчин. Некоторые из них выглядели как бомжи. И там были... - Уэстмор сглотнул, вспомнив крайности некоторых фильмов. - Были и другие вещи.

Девушка просто кивнула и отвернулась.

- Вот что Хилдрет заставлял людей делать с этими девушками, - сказал Клементс. - Фильмы об изнасилованиях, фильмы с животными - черт возьми. И ты работаешь на гребаную жену парня, которая все знала об этом и ничего не сделала. А теперь ты собираешься доверять Вивике, а не мне?

Момент истины Уэстмора быстро приближался. Если он неправ, ОН никогда не получит остаток денег, обещанных Вивикой.

"И ОНА подаст в суд за каждый пенни, который она мне дала, - понял он. - Если он неправ..."

- Ладно. Я помогу тебе.

- Слава богу, - вздохнул Клементс. - Пару ночей с этого момента ты будешь оставлять эту дверь открытой для меня в определенное время, - он дал Уэстмору визитку. - Вот мой номер мобильного. Позвони мне завтра, и мы обсудим детали.

Уэстмор положил карточку в карман, кивнув и все еще сбитый с толку.

- Хорошо, но мне нужна твоя помощь кое с чем завтра ночью.

- Говори.

Уэстмор не мог поверить в то, что он собирался сказать, но это было то, о чем он думал с того дня, как вошел в дом.

- Прежде чем я поверю, что Хилдрет может быть еще жив, мне нужно увидеть доказательства.

- Да?

- И ты прав, я всего лишь чертов репортер. Я не землекоп. Мне нужно, чтобы ты помог мне выкопать его могилу.

Клементс пожал плечами.

- Проще простого. Во сколько завтра ночью?

- В полночь. Если я найду эту твою потайную дверь, я выйду из особняка в полночь и пойду прямо на грунтовую дорогу. Встретимся там. Принеси пару лопат.

- Понял тебя.

- А если меня там нет, значит, я не нашел дверь, - Уэстмор замолчал. - Или я передумал.

- Ты не передумаешь, - заверил Клементс. - Ты не глупый. Ты и я, Уэстмор. Мы узнаем, что на самом деле происходит в этом особняке уродов. По крайней мере, у нас уже есть представление.

- Что это? - спросил Уэстмор.

- Ты знаешь, - Клементс вытащил из кармана пакетик и бросил его перед Уэстмором.

- Я не верю в дьявола, но верю, что Хилдрет верит. Вот и все шоу, которое он там устроил.

Уэстмор вытащил что-то из пакета. Маленький черный перевернутый крест на серебряном кольце. Изображение показалось ему знакомым.

"Разве я не читал что-то в отчетах о вскрытии..."

- Подарки Хилдрета на вечеринку, - сказал Клементс. - Это какой-то дурдом, не так ли? Все жертвы женского пола были одеты в эти штуки, когда их разделывали ночью третьего апреля, все эти странные пирсинговые штуки. У девушек были эти штуки на сосках, мочках ушей и пупках.

- Где ты их взял?

- Заместитель судмедэксперта округа - мой лучший друг с флота. Он проводил вскрытия.

Уэстмор покачал головой.

- Есть ли здесь кто-нибудь на руководящей должности, кто не является либо твоим родственником, либо твоим лучшим другом? Ты, наверное, знаешь руководителя округа.

Клементс рассмеялся.

- Ты шутишь? Я играю с ним в карты каждую пятницу вечером. Я был шафером на его гребаной свадьбе. Я также ходил в полицейскую академию с первым спасателем в особняке. Он видел тела на месте. Все порнодевушки Хилдрета были одеты в эти штуки, - он постучал по пакетику с крестами. - Перевернутые кресты - это знак дьявола. Вот что пропагандировал Хилдрет: полный, максимальный сатанизм. Он был как один из тех лидеров культа, о которых ты мог читать, он накачивает кучу детей наркотиками и оргиями и промывает им мозги, - он положил пакет обратно в карман. - И это то, что было третьего апреля - сатанинское жертвоприношение. Этот придурок думал, что он вызывает дьявола.

"Не дьявола, - подумал Уэстмор. - Белария".

Уэстмор последовал за Клементсом и Конни на парковку. Клементс обнимал девушку; они явно были больше, чем просто друзьями.

- Итак, завтра мы в деле, - подтвердил Клементс. - Я буду на подъездной дороге в полночь.

- Ладно, - Уэстмор посмотрел на воду, думая. - Ты знаешь о доме и Хилдрете больше, чем я. Что еще мне следует знать?

- Будь осторожен с этим ебучим Маком и девчонкой, как ее там, бывшей порнозвездой, которая пьет больше, чем взвод гребаных русских моряков.

- Карен.

- Да. Не доверяй никому из них.

- Я почти уверен, что доверяю Карен. Она безобидна.

- Она была под каблуком у Хилдрета, и она работает на Вивику. Не доверяй ей. Она рупор королевы-ведьмы.

Уэстмор скривился в замешательстве.

- А что, если ты ошибаешься во всем этом? А что, если Вивика ничего не знала? Может, она просто одинокая женщина средних лет, расследующая смерть своего мужа.

- Да, а что, если у меня квадратная задница? Могу ли я обосрать телевизор? Не доверяй никому. Что бы там ни произошло третьего апреля, это все еще происходит. Все движется к чему-то, чему-то, что скоро произойдет. Это место вот-вот закипит, и если мы окажемся там, когда это произойдет, мы должны быть готовы. Чем больше у нас информации, тем мы сильнее. О, еще одно. Ты знаешь о Фэй Маллинс, верно?

Имя всколыхнуло его память.

"Я видел ее на хэллоуинском DVD".

- Карен упомянула ее. Садовница или что-то в этом роде. Уборщица.

- Она единственная выжившая третьего апреля, - уточнил Клементс. - Она была в доме, когда все это произошло.

- Что?

- Ты правильно меня понял. Думаю, единственная причина, по которой Хилдрет не убил ее, в том, что он, должно быть, не знал, что она там была. Я пытался поговорить с ней, но теперь она чокнутая. Тебе может повезти больше.

Уэстмор был слегка встревожен.

- Вивика никогда не говорила мне, что в ту ночь была выжившая.

- Вивика, вероятно, многого тебе не рассказала. Фэй Маллинз - единственный живой свидетель.

- Где она?

- Клиника Данеллетона, примерно в получасе езды отсюда. Это одна из тех частных психиатрических клиник с оплатой в двадцать тысяч долларов в неделю. Поговори с ней.

Уэстмор сомневался.

- Такая частная клиника? Они не пускают туда никого, кроме ближайших родственников.

- Приходи туда завтра, скажем, в два часа. Я могу потянуть за какие-нибудь ниточки и устроить тебя.

- Как?

- Начальник службы безопасности в клинике - мой племянник. Поверь мне.

Уэстмор вздохнул.

- Да, похоже, я так и сделаю.

- И увидимся завтра. В полночь.

- Ты ведь будешь там, да?

Клементс рассмеялся.

- С лопатами и оружием.

"Он не шутит..."

Клементс сел в большой, потрепанный Oldsmobile 98 с крышей ландо. Девушка обошла его с другой стороны, но прежде чем сесть, она посмотрела через крышу широким пустым взглядом. На секунду она вздрогнула.

- Будь осторожен в этом доме, - тихо сказала она.

- Я так и сделаю, - сказал Уэстмор.

Клементс опустил окно.

- Мы вытащим Дебби Роденбо из этого психического места. А после того, как мы это сделаем, я найду Хилдрета и вышибу ему мозги в соседнем почтовом индексе. Ему и всем, кто на его стороне, - Клементс подмигнул. - Я убью все эти злые, скользкие, больные куски дерьма, и буду наслаждаться каждой минутой этого.

Уэстмор смотрел, как они уезжают.

Маятниковые часы в фойе пробили час ночи, когда Уэстмор снова вошел в особняк. Он позвонил заранее, и Мак отключил сигнализацию, чтобы впустить его.

Что-то, с самого начала, показалось странным.

Мак снова закрыл дверь и снова включил сигнализацию.

- Что-то не так? Дом кажется... странным.

- Можно сказать, что что-то не так, - подтвердил Мак. - У Уиллиса снова случился приступ. Он и Нивыск находятся в атриуме.

Уэстмор последовал за ним по главному залу.

- Где Кэтлин и Адрианна?

- Они обе занимаются своими делами.

Уэстмор предположил, что это означало, что Адрианна находится в состоянии внетелесного путешествия, а Кэтлин погрузилась в транс, пытаясь связаться с чем-то в доме.

В атриуме стояла мертвая тишина. Нивыск и Уиллис сидели за длинным столом для совещаний, Уиллис был в перчатках и выглядел потрясенным.

- Что случилось? - спросил Уэстмор.

- У Уиллиса было еще одно видение цели, - сказал ему Нивыск.

- Когда?

- Сразу после того, как ты вышел из офиса наверху, - сказал Уиллис.

- Еще одно видение Дебби Роденбо?

- Нет, это была женщина, которая пыталась открыть сейф. Вэнни. Это было не пассивное видение - оно было активным. Я думаю, что это был ее призрак, общающийся со мной, но это было... по-другому. Либо это, либо это была галлюцинация височной доли.

- Скажи ему, что вызвало видение, - сказал Нивыск.

- Сейф. Я коснулся ручки сейфа и увидел несколько вспышек.

Глаза Уэстмора расширились.

- Ты...

- Я не видел, что было в сейфе, - сказал Уиллис в бесшумном голосе. - Я видел Вэнни. Сначала видение было пассивным; я видел ее такой, какой она была, когда пыталась открыть сейф, но потом оно изменилось. Она была мертва, она была трупом, разговаривающим со мной. И у меня был транзитивный контакт.

- Что это значит?

Уиллис застонал, явно устав.

- Это значит, что видение - или что бы это ни было - физически коснулось Уиллиса, - объяснил Нивыск.

- Что по сути невозможно, - закончил Уиллис. - Вот почему я думаю, что это должно быть галлюцинацией.

- Психологический фактор, - предположил Нивыск. - Серьезное соображение в таком доме, особенно после того, как я прожил здесь почти неделю.

- Такое место может ударить по голове любого, это то, что вы говорите? - спросил Уэстмор.

- Я молюсь Богу, чтобы это было так, - сказал Уиллис.

Уэстмор наклонился вперед, внимательно слушая.

- Но Вэнни говорила с тобой? Что она сказала?

- Многое. Она сама показала мне видение. Она сказала, что Хилдрет послал ее. Затем я увидел Храм плоти, о котором Нивыск уже рассказывал, что является для меня еще одной причиной надеяться, что это была галлюцинация, вызванная внушением.

- Как это выглядело? Храм плоти?

- Владения Сексуса Кининга-Белария, - дополнил Нивыск.

Уиллис потер лицо.

- Оно было живым. Оно было из плоти и крови, и оно росло.

- Адрианна и Карен увидели то же самое, - вспомнил Уэстмор. - Что еще ты видел?

- Хилдрета, - Уиллис откинулся назад, измученный. - Затем целевое зрение изменилось. Вэнни намекнула, что комбинация сейфа была гематрической.

- Что это значит? - спросил Уэстмор.

- Часть системы каббалистического алфавита, - сообщил Нивыск. - Она сказала, что это акростих, но я не знаком с этим словом.

- И я тоже, - сказал Уиллис. - Давайте найдем словарь...

- Нам не нужен этот чертов словарь! - выпалил Уэстмор и уже вскочил, выскочив из комнаты.

Он пробежал по главному залу, затем взбежал по лестнице на третий этаж. К тому времени, как он добрался до офиса, он был измотан, но все еще дрожал от волнения. Он посмотрел на сейф, затем на гравюру напротив него.

"Не может быть", - подумал он.

Спустя мгновение в комнату вбежали Уиллис и Нивыск.

- Что это, ради Бога? - спросил Нивыск.

- Ты знаешь комбинацию? - спросил Уиллис.

- Акростих, - сказал Уэстмор. - Я специализировался на английском языке в колледже, акростих - это термин, который иногда используется в символической поэзии. В старые времена люди писали стихи со скрытым смыслом - шифры...

- Вэнни сказала, что это самый старый шифр в мире, - вспомнил Уиллис.

- Она, вероятно, права, - сказал Уэстмор. - В старой поэзии иногда буква использовалась для обозначения ее числового эквивалента, - он с тревогой оглянулся на сейф. - Я слышал, как она сказала, что это была комбинация из девяти цифр... - затем он поднял руку, призывая к тишине, и подсчитал на пальцах, считая про себя.

Затем он схватил ручку и что-то нацарапал на промокашке на столе.

- Что это? - повысил голос Нивыск.

- Это оно, - Уэстмор указал на гравюру Святого Иоанна, пишущего Откровение.

- Что? 666? - спросил Нивыск. - Мы уже пробовали это.

- Не акростихом, - сказал Уэстмор и бросился к сейфу. - S равно 19, I равно 9, X равно 24, - сказал он и начал набирать комбинацию.

- Три одних и тех же числа три раза подряд? - спросил Нивыск. - Всего девять чисел?

Уэстмор набрал три числа три раза, затем...

Щелчок!

...он открыл сейф.

Комната затихла. Уэстмор сунул руку в сейф - и тут же почувствовал, что его обманули.

- Иисус! В нем ничего нет...

Пауза.

- Подождите.

Он провел рукой по дну, нащупал что-то крошечное. Кусочек бледной бумаги... Он вытащил его.

- Что это? - спросил Нивыск.

Уэстмор почувствовал разочарование.

- Похоже на очередной шифр.

На листке бумаги размером с бейсбольную карточку было написано:

ЗАПРОС НА ВВОД: ПОДАЧА

СТРАТ АПОГЕЙ

ОТВЕТ: 06000430

ТОЧКА НАЗНАЧЕНИЯ: 00000403

"Что это за набор слов? - подумал Уэстмор. Он не мог быть более разочарован. - Но что я нашел? Дневник Хилдрета? Блокнот переписки с дьяволом, ради всего святого?"

Нивыск, казалось, был более оптимистичен.

- Даже случайные числа - это что-то, на что можно опереться. И я знаю, что означает апогей...

- Геометрия, - сказал Уиллис. - Высшая точка, высший угол геометрической конфигурации.

- И из астрономии, - добавил Нивыск. - Как в лунном апогее - самая дальняя точка орбиты Луны.

"Он прав. Это что-то, на что стоит опереться".

- Думаю, я немного посижу в сети, посмотрю, что смогу узнать, - сказал Уэстмор. Затем, шепотом, он повторил: - Самая дальняя точка орбиты Луны.

Они повернулись, чтобы уйти...

- Не только Луны, - раздался голос в воздухе.

- Кэтлин, - сказал Нивыск, прищурившись.

Уиллис шагнул вперед.

- С тобой все в порядке? Ты выглядишь...

- Я в порядке... - она прошествовала в комнату, оглядываясь, и взгляды троих мужчин следовали за ней, обеспокоенные.

Кэтлин явно была не в порядке. На ней была черная ночная рубашка, ничего больше, и она казалась рассеянной, отвлеченной, несмотря на кошачью ухмылку.

"Ух ты, - подумал Уэстмор. - Она явно не в порядке".

Передняя часть ее горла, ее грудь и ее лицо слабо блестели от сияющей красной и синей пыли.

Нивыск заговорил первым.

- Кэтлин, что это у тебя на лице?

- Пыль понтии, - сказала она, все еще блуждая по комнате. - Она призывает жаждущих духов. Она светит сквозь плоскости мертвых, и они видят ее. Как маяк.

Когда она проходила мимо Уиллиса, ее палец застенчиво скользнул по его груди, затем к Уэстмору.

- Ты выпила? - спросил Уэстмор.

Сквозь сладострастную улыбку прорезался свирепый взгляд.

- Я не оскверняю свое тело такими вещами. Никогда не оскверняла. Тело - проводник души. Я не оскверню себя.

Уиллис заговорил громче, словно обращаясь к старому человеку.

- Кэтлин, ты в трансе?

Теперь она остановилась, чтобы посмотреть на открытый сейф. Ее взгляд метнулся к картине Деборы Роденбо.

Она вздохнула.

- Вот, люди. Вот это и есть абсолютно незапятнанное тело и дух.

- Дебби Роденбо? Что ты о ней знаешь? - Уэстмор бросил удивленный вопрос. - Почему она незапятнана?

- Подумай сам об этом, - Кэтлин прямо посмотрела на Уэстмора. Она положила руку на бедро и скользнула ею вверх, приподняв и без того очень короткий подол ночной рубашки. Вырез платья опустился, обнажив верхние края ее сосков. - Она безупречна, лишена пороков мира. В отличие от тебя. Попавшийся лицемер-алкоголик.

"Большое спасибо", - подумал Уэстмор.

- В чем, черт возьми, твоя проблема, Кэтлин?

- Уэстмор, - заявил Нивыск. - В данный момент мы говорим не с Кэтлин.

Уэстмор оглянулся на него, встревоженный.

- Кэтлин, проснись! - Уиллис повысил голос. - Вернись!

Она повернулась к Уиллису и подошла прямо к нему.

- Тот, кто не может никого коснуться, не увидев ужасов.

Уиллис схватил ее за руки руками в перчатках.

- Что ты имела в виду, когда сказала "не только Луны"? Ты имела в виду какой-то другой апогей?

- Ты извращенец, но ты не можешь прикасаться к другим людям, - сказала Кэтлин. - Ты не можешь прикасаться к женщинам, которых жаждешь больше всего на свете. Это великолепно. Это потрясающе. Что же ты видишь, когда трогаешь себя?

Уиллис встряхнул ее еще сильнее.

- Просыпайся!

Резким движением руки она швырнула его обратно к стене.

- Что ты видишь, когда отрываешься от того, чтобы любоваться похабщиной? Хм-м-м? - она снова швырнула его.

- Ничего, - сказал Уиллис, стиснув зубы. - Но так мне и нравится.

- Тебе это понравится больше... - и затем она схватила его за руку, стянула перчатку и засунула его руку себе под рубашку.

- Прекрати! - закричал Нивыск.

Уиллис попытался отбиться, но в тот момент, когда его рука оказалась у нее между ног, его глаза закатились, и он рухнул.

"Господи!" - Уэстмор бросился, схватил ее сзади, но она резко развернулась и ударила его основанием ладони в подбородок.

Его зубы лязгнули, почти треснув. Сила удара отбросила его через всю комнату, где он свалился со стола.

Теперь Нивыск, гораздо более крупный мужчина, пытался прижать ее к стене. Уэстмор встал на колени, глядя через стол звездами в глазах.

"Что тут происходит! Нивыску надирают задницу!"

- И где же этот твой фальшивый обет безбрачия, набожный извращенец? - прохрипела Кэтлин. Несмотря на размеры и силу Нивыска, Кэтлин повалила его на пол и прижала к себе за плечи. Она оседлала его открыто, сексуально. - Ты можешь сделать это для меня, не так ли? Просто закрой глаза и подумай обо всех тех доверчивых священниках и молодых парнях, которых ты всю жизнь хотел, но так и не получил. Для чего? Для Бога? Сделает ли Он это для тебя?

Нивыск сопротивлялся ей, но было такое ощущение, будто его сковали.

- Уэстмор! - закричал он. - Зови Мака, зови остальных! Позови на помощь!

Уэстмор подскочил к интеркому и закричал на всех. Теперь Кэтлин пыталась стянуть с Нивыска брюки. Она дышала своими обещаниями прямо ему в лицо.

- Пойдем со мной, и я отведу тебя в место, где ты сможешь заполучить их всех навсегда. И ты сможешь заполучить своего мальчика, Саида. Он так скучает по тебе, ведь ты убил его...

- Я не убивал его! - выдавил Нивыск.

Уэстмор набросился на нее, пытаясь оторвать ее от мужчины.

- Ты проклятый экзорцист! Изгони из нее!

- Это не одержимость! Это просто простая транспозиция, - пробормотал Нивыск в ответ.

Но Уэстмору все это казалось простым. Он боролся с ней и проигрывал. Когда Мак и Карен ворвались в комнату, стало легче, но не намного.

- Она что, с ума сошла? - воскликнула Карен.

- Что, черт возьми, происходит? - закричал Мак.

Кэтлин пинала и размахивала руками, пока они вчетвером наконец подняли ее на ноги. Они прижали ее к стене; наконец ее борьба ослабла.

"Слава богу, - подумал Уэстмор. - Она изнемогает..."

Глаза Кэтлин стали безумными. Ее улыбка казалась нечеловеческой. Она посмотрела на них четверых и сказала:

- Никто из вас не проживет долго. Потом я снова увижу вас во владениях моего короля. Мы будем рубить вас на куски каждую ночь... до конца времен.

Предметы начали хлопать по комнате, картины падали со стен, книги соскальзывали с полок. Промокашка на столе взлетела вверх, а затем статуя в углу с грохотом упала.

Кэтлин обмякла, сложившись в руках Уэстмора. Измученный, он поднял ее и поплелся к дивану.

- Вы, должно быть, издеваетесь надо мной! - почти крикнул он Нивыску, как будто это была его вина. - Что это было?

- Она выглядела безумной, - сказала Карен.

Мак казался таким же ошеломленным.

- Что, она просто сошла с ума?

Нивыск наклонился над Уиллисом, который оставался без сознания.

- Это была транспозиция. Кэтлин - очень податливый медиум. С ней такое случается, когда она вводит себя в транс.

Уэстмор тоже проверил Уиллиса.

- С ним все в порядке?

- Да. Он просто потерял сознание.

- И как все это летало по комнате? - спросила Карен в запоздалом шоке.

- Кэтлин не просто менталист, она телекинетик, - сказал Нивыск. - Часть этих сил ушла от нее, когда Хилдрет покинул ее тело.

- Это обнадеживает, - пожаловался Уэстмор. - А если это случится снова?

- Вероятно, этого не произойдет.

- Нам следует вызвать врача для Кэтлин?

- В этом нет необходимости, - сказал Нивыск. - Она проснется через некоторое время и будет в порядке.

- Она даже вела себя не так, как она сама, - сказала Карен.

Уэстмор сел рядом с сейфом.

- По словам Нивыска, она была не собой, она была кем-то другим. Это был кто-то другой, а не Кэтлин, который разговаривал с нами.

Мак, казалось, был настроен скептически.

- Если это была не Кэтлин, то кто это был?

В комнату вплыла еще одна фигура: Адрианна в растрепанном халате.

- Это был Реджинальд Хилдрет, - сказала она. - Я только что видела его и Кэтлин в Храме плоти.

- Эта церковь из плоти, - сказал Уэстмор, когда они переместились в Южный атриум, - о которой нам рассказал Нивыск.

За длинным столом старший мужчина кивнул.

- Эта церковь - Храм плоти - алтарь Белария.

Карен была поражена тем, что сказала Адрианна в офисе.

- И ты видела там Хилдрета, а также Кэтлин?

- Как это возможно? - добавил Мак.

Адрианна вздохнула.

- Я не в первый раз вижу там духовное тело Хилдрета. Карен тоже его видела...

- И я тоже, - напомнил Уиллис, - когда увидел призрака девушки из слесарной компании, прежде чем Уэстмор открыл сейф.

Но Адрианна уточнила.

- Видеть Хилдрета в этом месте ада теперь не новость. Но когда я сказала, что видела и Кэтлин, я имела в виду, что видела сосуд ее души. Это почти как если бы они заманили ее дух туда, чтобы держать его в плену.

- Я все еще не понимаю, - сказал Уэстмор.

- Кэтлин была вне своего тела, - уточнила Адрианна. - Точно так же, как и я.

- Опыт выхода из тела...

- Точно.

- Это объяснило бы транспозицию, - подсчитал Нивыск. - Это было преднамеренно.

Адрианна кивнула.

- Эти твари - эти адипозианцы - похоже, помощники Хилдрета здесь - твари, которые растлевали всех женщин нашей группы. Они заманили Кэтлин, чтобы вызвать транс, чтобы Хилдрет мог занять ее тело на некоторое время.

Уэстмор не знал, может ли он в это поверить.

Но в этот момент, во что еще он мог поверить?

- Это просто чертовски раздражает, - сказала Кэтлин. Она выглядела бледной, закутавшись в одеяло. С тех пор как она проснулась после неудачи, она стерла странную пыль понтики, но несколько следов оставили мельчайший блеск на ее коже. - Я ничего этого не помню.

- Это не редкость, - сказал Нивыск.

- Да, но это все равно сводит с ума, - Кэтлин смущенно огляделась. - Мне жаль, что я заставила всех пройти через это.

- Это не твоя вина, - напомнил ей Нивыск. - Ты очень чувствительный медиум - мы все знали, что транспозиция возможна. В целом, инцидент дает нам больше информации о Хилдрете и его мотивах, какими бы сверхъестественными они ни были. Ты, Адрианна и Уиллис прекрасно знаете, что ваши многочисленные таланты часто могут выходить за рамки.

- Каковы именно твои другие таланты? - спросил Мак у Кэтлин.

Скучая, она ответила:

- Я прорицатель, кристаллолог, медиум и телекинетик. Это не имеет большого значения.

- Мне кажется, это имеет большое значение, - пришлось прокомментировать Уэстмору. - Телекинетик? Я начинаю верить во все это, но не уверен, что верю, что можно двигать вещи силой мысли.

Нивыск и Уиллис усмехнулись себе под нос.

- Я почти забросила это после аварии, - продолжила Кэтлин. - Это то, в чем нужно постоянно практиковаться, иначе ты заржавеешь.

- Кэтлин больше не любит выпендриваться, - сказала ему Адрианна.

Уэстмор улыбнулся.

- Для меня это звучит как оправдание, но это круто.

Кэтлин нахмурилась.

- Ладно... - она посмотрела на пепельницу, которую делили Уэстмор и Уиллис.

Прошло несколько секунд, и пепельница повернулась на сто восемьдесят градусов.

- Вы это видели?! - сказала Карен, впечатленная.

- Это чушь, - настаивал Мак и заглянул под стол.

"Хм-м-м", - подумал Уэстмор.

- Теперь не вините меня, если я облажаюсь дальше, - объявила Кэтлин. - Я же говорила, что я заржавела.

Она посмотрела на кувшин с лимонадом в центре стола. Постепенно кувшин начал приближаться к Кэтлин на дюйм за раз.

Она потянулась, чтобы схватить ручку, но как только он приблизился достаточно близко...

Бам!

Кувшин упал.

- Черт! - сказала Кэтлин.

Лимонад пролился. Все за столом уставились.

- Ну, почти, - сказала Кэтлин.

Мак все еще смотрел под стол, чтобы проверить, не подстроено ли это.

- Я, э-э-э, я уже не думаю, что это чушь собачья...

- Я не могу поверить в то, что я только что увидела, - сказала Карен, пораженная.

- Это все еще не так уж и важно, - повторила Кэтлин, вытирая беспорядок кучей бумажных полотенец.

"Увидеть - значит поверить", - подумал Уэстмор.

Демонстрация ошеломила его. Он не понимал, как это вообще может быть подделкой, и это заставило его еще сильнее задуматься обо всем остальном, что здесь произошло.

- Все, что я могу сказать, это... Я чертовски впечатлен.

- Такова сила разума, - предложил Нивыск. - Но я уверен, что Кэтлин может сказать вам, что ее таланты порой могут быть настоящим бременем, и то же самое касается Адрианны и Уиллиса.

- У каждого преимущества есть и недостаток, - сказала Адрианна.

- Каковы именно недостатки? - спросил Уэстмор. - У всех вас невероятные таланты. Мне кажется, у вас есть уникальная сила. Как это может быть бременем?

- Я никого не могу коснуться, - предложил Уиллис. - Я тактионист. Я могу читать целевые объекты. Когда целевой объект - человек, я вижу то, чего не хочу видеть. Это мое бремя.

Как ни странно, Мак вмешался:

- Почему бы тебе не рассказать им все, Уиллис? Ты бы рассказал, если бы у тебя были яйца.

Уэстмор нахмурился. На протяжении всего пребывания между Уиллисом и Маком, казалось, существовала напряженная враждебность, которую Уэстмор никогда не мог понять.

- Мы все родились в первородном грехе, - сказала Адрианна. - Не только Уиллис - все мы. Это между нами и Богом...

Еще один странный комментарий.

- Действительно, - сказал затем Нивыск. - У всех есть свои секреты. Нам не нужно обсуждать их здесь.

- Нет, почему бы и нет? - Уиллис казался встревоженным, но оживленным. - Мне все равно. Мы с Маком знакомы с пятилетней давности. Мы ненавидим друг друга. Теперь он хочет, чтобы я рассказал вам всем почему, так что я расскажу, - он посмотрел прямо на Мака.

- Продолжай, - сказал Мак. - И ты также можешь рассказать им, почему ты лишился своей медицинской лицензии.

Наступило неловкое молчание, которое Уиллис в конце концов нарушил, сказав:

- У меня сексуальная проблема. Это не имеет ничего общего с моими способностями к целевому объекту - я просто, как вы бы сказали, сексоголик.

- Не расстраивайся, - сказала Кэтлин. - Я тоже.

- Но ты никогда не нарушала закон из-за этого, - продолжил Уиллис. - Раньше в своей карьере я был клиническим психиатром. Я выбрал работу на государство вместо частной практики. Я хотел что-то дать миру - я не материалист, - он пожал плечами за столом. - Социальные службы казались мне идеальными, но как психиатру, вы можете себе представить, мне доставались сложные случаи. В основном женщины, подвергшиеся избиениям, жертвы изнасилований и травм. Женщины с проблемами с наркотиками. Мой тактицизм был большим преимуществом в какой-то момент; когда я прикасался к пациентке, я видел так много из ее жизни. Все было очень, очень мрачно, как вы можете догадаться, и это было очень удручающе. Мне удалось помочь многим женщинам, но была цена - все эти душевные переживания, все это отчаяние и ужас: мне приходилось смотреть на это почти в каждом пациенте. Со временем я начал лечить себя, так сказать, сексом.

- Сексом с твоими пациентками? - спросил Уэстмор.

- Черт возьми, верно, - сказал Мак. - Какой он доктор, если он трахал своих пациенток, и это еще не все.

Голос Уиллиса стал мрачным в этом признании.

- Это правда, я признаю. Так же, как я был зависим от сексуальной разрядки, многие мои пациентки были зависимы от наркотиков. Я не сильный человек. Было много раз, когда мной манипулировали.

- Чушь, - сказал Мак. - Это ты манипулировал. Ты пользовался кучей тупых баб.

- Это неправда! - отрезал Уиллис.

Нивыск протянул руку Маку.

- Пусть говорит.

Уиллис продолжил.

- Иногда мои пациентки сами предлагали мне секс - ради наркотиков, - он сглотнул. - Я прописывал им наркотики в обмен на секс. У меня было много слабых моментов; я был недостаточно силен, чтобы устоять перед искушением. Я распадался на части; отчаяние хоронило меня, все эти мрачные, травмированные жизни возвращались ко мне всякий раз, когда я прикасался к ним в поисках диагноза. Так что, да, я использовал некоторые из них - чтобы лечить свою собственную зависимость.

Комната замерла в ошеломленной тишине.

"Ого, - подумал Уэстмор. - Вот это признание".

- Я признаю, некоторые из моих действий были преступными, и все они были неэтичными, - продолжил Уиллис. - Это длилось недолго. В конце концов, на меня подал жалобу муж одной из моих пациенток. Больница провела расследование, я признался, затем меня уволили. На больницу подали в суд. У меня отозвали лицензию.

- Иногда полезно поговорить о таких вещах, - Адрианна немного развеяла неловкость.

- Да, - добавил Нивыск. - Самораскрытие - это сама по себе терапия. У всех нас есть свои опасения и свои явные ошибки или грехи.

Мак наклонился вперед с саркастической ухмылкой.

- Но Уиллис не рассказал вам самого лучшего. Он не рассказал вам, кто был тем мужем, который его выдал.

Стол ждал. Уиллис сделал глубокий вдох и сказал:

- Это был Мак.

Над столом снова повисла тишина, некоторые шокированные взгляды.

- Я не знала, что ты женат, - сказала Кэтлин.

- Теперь я уже не женат. Моя жена сошла с ума и сбежала. Она сошла с ума от наркотиков, на которые ее подсадил Уиллис...

- Это совсем неправда! - крикнул в ответ Уиллис. - Она уже была под кайфом, задолго до того, как обратилась ко мне за лечением. Она подсела на наркотики в порнобизнесе, где и встретила тебя!

Еще больше шокированных взглядов разлетелось по всему столу.

- Ты был в порнобизнесе? - спросила Адрианна.

- Вот так Мак и познакомился с Хилдретом, - предположила Карен. - И я тоже. Мы оба работали в компании T&T, когда Хилдрет купил ее, - Карен ухмыльнулась, как будто только себе. - Мы с Маком оба снимались в кино...

- Это не та часть моей жизни, которой я горжусь, - сказал Мак. - Я приехал из дерьмового городка, почти не получил образования. Порноиндустрия была там, так что это был способ заработать деньги. Там я встретил свою жену. Она тоже снималась в этих фильмах. У нее возникли некоторые психологические проблемы, поэтому она пошла к Уиллису, и он подсадил ее на наркотики...

- Я ничего такого не делал! - взорвался Уиллис. - Я признаю, что я поступил неправильно...

- Неправильно! Ты эксплуатировал обездоленных женщин, манипулировал их зависимостями и давал им наркотики в обмен на секс! Да, я бы сказал, что это неправильно!

- Не я был причиной проблем твоей жены, а ты! Я знаю, Мак! Я видел всю ее жизнь каждый раз, когда прикасался к ней!

Мак вскочил, покраснев от ярости.

- Она упала с края земли, ты, придурок! Она, вероятно, уже мертва, и это из-за тебя! - и когда Мак попытался броситься на Уиллиса, Уэстмор и Нивыск схватили его и удержали.

- Прекратите, вы оба! - настаивал Нивыск. - Это ничего не даст.

- Всем просто нужно успокоиться, - сказала Карен.

Мак уставился на Уиллиса.

- Ты кусок дерьма! - он отстранился от Нивыска и Уэстмора и вышел из комнаты.

- Вот и все самораскрытие, - сказала Кэтлин, когда все расселись.

- Это был шок, - сказала Адрианна. - Я не знала, что вы двое вообще знакомы.

- Теперь это неважно, - сказал Уиллис. - Это между ним и мной. В любом случае, я извиняюсь за все это.

Сейчас Нивыск выглядел задумчивым.

- Но это интересно, объективно, я имею в виду. Еще одна сексуальная связь.

- Что? - спросил Уэстмор.

- Все в этом месте и в Хилдрете имеет сексуальные корни. У всех здесь есть сексуальная связь. Карен была в секс-индустрии, и сегодня мы узнали, что Мак был в секс-индустрии. Адрианна сексуально подавлена; она не занималась сексом уже десять лет, потому что сексуальный контакт для нее вызывает непроизвольные внетелесные переживания, в то время как я тоже сексуально подавлен - я гей, но при этом бывший священник, соблюдающий обет безбрачия. Уиллис - сексоголик, который не может прикасаться к другим людям, а Кэтлин - сексоголик, который не может функционировать психически без какой-либо сексуальной мотивации. У всех нас есть сексуальные секреты, и это почти как если бы эти секреты привели нас сюда, - пожилой мужчина замолчал и посмотрел на Уэстмора.

Все остальные тоже смотрели на Уэстмора.

- Все, кроме тебя, - сказала Кэтлин с полуулыбкой.

- Да, в чем твой сексуальный секрет? - спросила Карен.

Ее глаза заблестели.

"Прекрасно..."

Уэстмор проглотил смешок.

- Я не думаю, что у меня есть... потому что я почти никогда не занимаюсь сексом, с тех пор, как бросил пить. Всю свою взрослую жизнь я был парнем на одну ночь, потому что моя социальная жизнь была связана с барами. Теперь я не пью. Я все еще хожу в бары, но никогда не пью, и когда я там, мне это неинтересно, потому что я единственный трезвый, а единственные доступные женщины - пьяные. Я держусь от них подальше, потому что они слишком близко подведут меня к моей зависимости: алкоголю.

- А, так ты тоже сексуально подавлен, - Нивыск, казалось, был удовлетворен.

Уэстмор нахмурился.

- Как ты пришел к этому?

- Для тебя секс и алкоголь - синонимы. Но ты исключил алкоголь из своей жизни, поэтому секс исключен по умолчанию. Все просто.

Уэстмор развел руками.

- Я согласен.

- Это просто стоит рассматривать как нечто бóльшее, чем просто совпадение, - продолжил Нивыск. - У каждого из нас есть сексуальная причуда или аномалия, и мы все сидим в центре этого дома, который раньше был порностудией, публичным домом и лечебным центром для священнослужителей, виновных в безнравственном сексуальном поведении. В пятидесятых здесь убивали проституток, а несколько недель назад здесь убивали кинозвезд для взрослых. До сих пор Кэтлин, Адрианна и Карен все подвергались некорпоративному домогательству. Уиллис видит целевые видения сексуальных зверств особняка, Уэстмор находит DVD, полные еще бóльшего количества сексуальных зверств, а я получаю Феномен электронного голоса мертвого молодого человека, которым я был сексуально одержим двадцать лет назад. В этом доме есть что-то очень сексуальное, врожденным образом. Кажется, что похоть живет в его стенах, и в каждом из нас есть либо активная, либо пассивная похоть. Это почти как если бы сексуальные особенности каждого здесь были намагничены особняком. Мы не тянулись к дому, а дом тянулся к нам.

- Как будто что-то выбрало каждого из нас, - размышляла Кэтлин.

- Вивика? - предположил Уиллис.

- Я больше думал о чем-то вроде судьбы или провидения, - сказал Нивыск.

Уэстмор не был склонен в это верить.

- Но ведь нас выбрала Вивика, верно?

- Тематически да, - сказал Нивыск. - Но разве дом не изменился после того, как мы приехали?

- Он стал более явным, - сказала Адрианна, - как будто он вырос, как будто он что-то приобрел, когда мы были здесь.

- Энергию? - сказал кто-то.

Уэстмор задумался еще и вспомнил слова Вивики.

- Когда я встретил Вивику, она сказала мне, что ее муж был очень сексуально одержим. Он окружил себя сексуальной энергией.

- Конечно, - добавил Нивыск. - Он купил компанию по производству фильмов для взрослых...

- И заполнил дом порнозвездами, людьми, чья жизнь вращалась вокруг секса, - предложила Карен.

Мак вернулся в комнату, все еще выглядя обозленным.

Уиллис сказал:

- И целевое видение, которое было у меня сегодня вечером в офисе... Это было самое сексуальное видение из всех. Женщина, Вэнни. Я видел, как она занималась сексом в той зеркальной комнате - с Маком.

Мак смущенно ухмыльнулся.

- Ну, это было, я признаю. Она приставала ко мне, и...

- Это не главное, - раздраженно сказал Уиллис. - Дело в природе видения. Оно оставалось очень сексуальным, и оно было активным, а не пассивным. Женщина-слесарь знала о моей сексуальной зависимости - и ее особенностях. Затем она показала мне свое собственное видение. Для меня, как и для любого типичного тактиониста, характерно видеть прошлое через предметы или людей, к которым мы прикасаемся. Прошлое. Но я считаю, что это конкретное видение показывало мне какой-то аспект будущего.

Нивыск внезапно обеспокоился.

- В каком отношении?

- Целевая активность началась, когда я коснулся сейфа, - продолжил Уиллис, выглядя усталым и потрясенным. - Я думаю, это как-то связано с тем листком бумаги, который нашел Уэстмор.

Глаза Уэстмора сузились, размышляя над этим.

"Увидим, - подумал он, - когда узнаю, что означают все эти цифры на нем..."

Но Уиллис продолжал, подчеркивая то, что он раскрыл ранее:

- И я видел это место, то же самое место, которое Нивыск определил ранее на этой неделе. То же самое место, которое видели Адрианна, Кэтлин и Карен.

- Храм плоти, - сказала Адрианна.

- Его владение, - закончил Нивыск.

Несколько минут группа сидела в тишине.

"Беларий", - подумал Уэстмор.

Ночь становилась тяжелой; большинство из группы были измотаны и пошли спать. Нивыск, Кэтлин и Уэстмор вышли во внутренний двор для последнего разговора.

- И Хилдрет, - говорил Нивыск, - когда он говорил через Кэтлин, ссылался на будущее.

Уэстмор смотрел на луну.

- Апогей. Если бы я не был таким чертовски усталым, я бы начал сегодня ночью искать в интернете.

- Сделай это завтра, - предложил Нивыск. - Отдохни немного. Это был тяжелый день для всех нас.

Кэтлин выглядела измученной, бледной в лунном свете.

- Все дело в сексе. Этот дом, Хилдрет, и то, чему поклонялись Хилдрет и его люди. Этот особняк действительно заряжен.

- И мы, очевидно, увеличиваем заряд, - сказал Нивыск. - Хилдрет выбрал это место специально из-за его потенциальной энергии возрождения, и основа этой энергии - сексуальная. Идеальная точка поклонения для такой сексуальной сущности, как Беларий. Даже после физической смерти Хилдрет продолжает использовать все больше и больше этой энергии для системы своей веры.

- Упадок, - тихо сказала Кэтлин. - Нераскаянная похоть.

- Значит, этот Беларий ведом похотью? - спросил Уэстмор. - Я правильно понял?

- Похотью и всеми грехами плоти, поэтому его храм - плоть, - добавил Нивыск. - Эта энергия дает силу. Лучший способ почтить Храм плоти - это воздать почести в таком месте, как особняк Хилдрета, месте, где похоть пропитывает стены, где три недели назад то, что имело место, было фестивалем сексуально мотивированных убийств или...

- Жертвоприношением, - добавила Кэтлин. - Что только увеличивает заряд особняка.

Нивыск издал редкий смешок.

- У меня такое чувство, что мной манипулируют. Кто-нибудь из вас так считает?

- О, да, - согласилась Кэтлин.

- Манипулируемый или чертовски параноидальный, - сказал Уэстмор, наблюдая за клубами сигаретного дыма.

"Или, может быть, тот человек, который искусно манипулирует, - это Вивика".

Паранойя - это не то слово, которое сейчас использовал Уэстмор. Между всем этим и тем, что он узнал от Клементса в баре, он не знал, во что больше верить.

- Время покажет, в конце концов, - пропел Нивыск.

- Интересно, сколько сейчас времени? - рискнула спросить Кэтлин.

- Мне тоже интересно, - Нивыск устало вздохнул. - Я чувствую себя очень слабым, говоря это, но я почти боюсь идти спать, даже такой уставший.

Кэтлин сухо рассмеялась.

- Я почти не боюсь. Потому что бояться - это необычно для меня.

Теперь настала очередь Уэстмора.

- Эй, я просто внештатный журналист. Я слишком объективен - или слишком глуп, - чтобы бояться. Так что если я проснусь с отрезанной головой, думаю, я этого заслужил.

Он сказал это как необычную шутку, чтобы изменить настроение. Но Нивыск и Кэтлин бросили на него молчаливые, осуждающие взгляды.

"Ой..."

- Извините.

- Спокойной ночи, - сказал Нивыск. - Увидимся утром. С вашими головами.

Они закончили свои "спокойной ночи" и легли спать.

Вернувшись в свою кабинку, Уэстмор разделся до шорт, залез под простыни. Один маленький светильник остался гореть в атриуме; он мог видеть его через щель в шторах. Обычно это могло бы его беспокоить. Но не сегодня ночью. Кто его оставил включенным? На самом деле Уэстмор хотел, чтобы было включено еще несколько. Затем он усмехнулся про себя.

"Посмотрите на нас. Кучка взрослых, которые ведут себя как дети, боящиеся темноты".

Каждый раз, когда сон начинал его поглощать, какой-то образ вырывал его из сна, и он чувствовал, как в животе у него переворачивается что-то, словно он падал со скалы. Образы Хилдрета, Храма плоти, гравюры Белария. Образы всех красивых лиц, которые он видел на DVD, в сравнении с изуродованными останками, которые он видел на фотографиях вскрытия.

Образы Дебби Роденбо.

"Черт... Этот дом действительно был "заряжен"? Они думают, что он ожил с духом Хилдрета - ЗЛЫМ духом, который что-то задумал на будущее. Я правда в это верю?"

Он застонал.

"Может, эта проклятая свалка хочет убедиться, что я не смогу спать сегодня ночью?"

Он встал и даже не потрудился надеть штаны. Все остальные спали - он даже слышал, как храпят мужчины - так кто его увидит, если он выйдет в шортах?

"Мне все равно".

Следующее, что он помнил, он бродил по атриуму, курил, беспокойно.

Он слышал, как тикают часы. Потом пробило три часа ночи. Он обернулся и почти закричал, когда мимо быстро прошла фигура.

Адрианна, в своем халате, посмотрела на него выпученными глазами.

- Ты напугала меня до чертиков, - закончил Уэстмор, приложив руку к сердцу.

Она подняла кофейную чашку.

- Я не могу спать, поэтому подогрела немного молока.

- Я тоже могу попробовать. Совсем не могу спать, - затем его захлестнула волна смущения. - О, черт, я стою здесь в своих долбаных боксерах! - он сердито покраснел и сказал: - Извини, я не думал, что кто-то еще не спит.

- Расслабься. То, что у меня не было секса десять лет, не значит, что меня оскорбляет вид мужчины в нижнем белье. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

Она поплелась и скрылась в своей кабинке.

"Умный ход, Уэстмор. Какой придурок".

Он не знал, кто из Нивыска, Мака и Уиллиса храпит громче всех.

"Господи, ребята. Звучите как кучка бензопил".

Затем кто-то заговорил во сне:

- Нет... Боже, нет...

И тишина. Кто-то, должно быть, видит кошмар. Затем, кто-то другой - Уиллис, как он подумал:

- Стой, стой. Пожалуйста, остановись...

Этот дом пугает всех. Воздух вокруг него казался тяжелым, насыщенным, как при высокой влажности, только кондиционеры работали нормально. В этот час дом казался густым.

Когда он гасил сигарету, он услышал женские стоны. Это звучало страстно, как у женщины в момент кульминации.

"Это Кэтлин... - Уэстмор покачал головой с улыбкой. - Либо она играет сама с собой, либо ей снится адский сон".

Нивыск и Адрианна, как он предполагал, заподозрят, что это влияние особняка возбуждает Кэтлин, стимулирует ее.

Уэстмор задумался.

Он проскользнул обратно в свою кабинку и снова лег спать. Сначала он думал, что идея Нивыска с кабинками глупа, особенно в таком великолепном доме. Теперь, когда эта необъяснимая плотность давила на него, он должен был признать, что ему гораздо комфортнее спать в одной комнате с остальными.

Он продолжал дрейфовать сквозь завесы ярких, неприятных осколков сна, затем продолжал резко просыпаться. Беларий, ионные сигнатуры и инфракрасные силуэты. Голые женщины с черными перевернутыми крестами, пронзенными на сосках...

Когда он снова проснулся, он уставился, его сердце замедлилось.

Кто-то стоял в его кабинке, человеческий силуэт застыл.

Уэстмор смотрел еще несколько секунд в безмолвии, в страхе.

- Я не могу спать, - сказала Карен.

Весь этот страх вырвался из него со вздохом.

- Иди сюда, - сказал он.

Он скользнул на кровать, и она скользнула рядом с ним. Он даже не мог видеть, во что она была одета, но это не имело значения. Он наклонился к ней на несколько мгновений, обхватил ее щеку рукой, затем поцеловал ее. Их языки соприкоснулись, и они разделили дыхание...

Затем они уснули в объятиях друг друга.

Уэстмор спал без сновидений.

- Уэстмор, верно?

Уэстмор стоял в растерянности у проема в стене с табличкой, на которой было написано:

ПОСЕТИТЕЛИ, ДЕРЖИТЕ ПОДАЛЬШЕ ВСЕ ОСТРЫЕ ПРЕДМЕТЫ. ЭТО ПСИХИАТРИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ МАКСИМАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ.

- Да, я Уэстмор, - сказал он. - У меня нет записи, но мне сказали...

- Тихо.

Ему передали корзину, в которую он положил ключи, ручку и так далее.

- Кошелек тоже.

- Мой кошелек - это не то, что я бы назвал острым предметом.

- Здесь есть психи, которые с удовольствием завладеют вашим кошельком.

- Зачем?

- Кредитные карты.

Уэстмор не понял.

- Как кто-то в запертом психиатрическом отделении собирается использовать украденную кредитную карту?

- Они постоянно режут ими глотки.

"Вот это поворот!"

Уэстмор бросил свой бумажник, затем прошел через металлоискатель. Выйдя из яркого света, он наконец-то увидел человека, который с ним говорил, парня лет тридцати с бритой головой и деловым лицом, сложенного как пожарный кран. На бирке на его кармане было написано УЭЛЛС - НАЧАЛЬНИК СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ.

Уэстмора провели по тихому, вымощенному блестящей плиткой коридору.

- Так ты тот парень, который знает...

- Тихо.

Каблуки Уэллса застучали по коридору.

- Что ты знаешь о Фэй Маллинз? Ты знаешь, что с ней не так?

- На самом деле, нет. Что с ней не так?

- Как говорят нормальные парни? У нее голова вся обдолбана от наркотиков.

- Как насчет чего-нибудь более конкретного?

- Монополярная шизоаффективная шизофрения с обострением ЦДС и символизированный бредовый психоз с оккультными и сексуальными идеями.

Уэстмор чуть не ахнул.

- Вот это диагноз.

- Мы ее довольно хорошо усыпили, обычно она послушная, - сообщил Уэллс. - Она обычно неразборчива, в основном просто болтает словесный коктейль. Но если повезет, то из нее что-нибудь выудят.

- Она когда-нибудь говорила о чем-нибудь, касающемся астрономии? Лунных апогеев, о луне или солнце?

- В основном только ерунда о наркотиках и групповых минетах. И крови.

- Думаю, это имеет смысл, - сказал Уэстмор. - Ссылки на кровь.

- Черт, да, имеет. Она единственная выжившая в том психошоу, которое Хилдрет там проводил.

Они прошли несколько постов медсестер и медпунктов, все надежно запертые. Может ли быть здесь много пациентов? Уэстмор нигде не слышал ни звука. Он одолжил машину Карен, чтобы поехать туда. Снаружи место выглядело достаточно безобидно: длинный комплекс чистых кирпичных зданий, каждое из которых было одноэтажным, и простая вывеска на входе с надписью КЛИНИКА ДАННЕЛТОНА. Место больше походило на мануального терапевта.

У Уэстмора скрутило живот, когда в одном из маленьких окошек, мимо которых они проходили, внезапно появилось лицо: мужчина, который, по-видимому, съел собственную нижнюю губу. Затем он закричал, от чего кровь стыла в жилах.

- Дай я съем тебя, приятель! Дай я съем тебя! Люди на вкус как конина, если их неправильно приготовить. Но я хороший повар!

Уэстмор стиснул зубы и пошел дальше, сгорбившись.

- Не обращай на него внимания, - сказал Уэллс. - Он был шеф-поваром в большом ресторане в центре города.

Уэстмор не хотел знать, в каком именно. Несколько медсестер прошли мимо, не взглянув на них, затем Уэллс громко отпер дверь.

- Ты хочешь, чтобы я связал ее?

Уэстмор посмотрел на него.

- Это необходимо?

- Наверное, нет.

"Это придает мне ТА-А-АКУЮ уверенность".

- Нет, не делай этого. Она будет больше говорить, если будет чувствовать себя непринужденно.

- Круто. Но мне придется запереть дверь за собой. Нажми кнопку, если она взбесится.

- Сделаю.

Уэстмор онемел, когда вошел в абсолютно белую комнату. Лицо, которое смотрело на него, он видел раньше, на DVD, но теперь оно выглядело еще более бледным, более пухлым - выражение безнадежной печали. Фэй Маллинз была в белом льняном платье, из которого выглядывали бледные, тяжелые ноги, лодыжки опухли от отеков, связанных с приемом лекарств, и общей бездеятельности. Тусклые глаза моргали над обвислыми щеками. Тусклые каштановые волосы выглядели немытыми несколько дней, с перхотью.

- Однажды я видела тебя во сне, - сказала она секунду спустя, широко раскрыв глаза. - Ты выходил из автобуса под дождем, зашел в бар и пил до тех пор, пока тебе не стало плохо.

- Пару лет назад это определенно был я, - сказал Уэстмор.

- Нет, нет, - поспешила она исправиться. Ее руки взметнулись в оживленном жесте. - Это был сон о будущем.

- А, ну тогда это звучит очень интересно, Фэй.

"Мне она кажется вполне связной", - подумал он.

Он ожидал увидеть лепечущую стационарную пациентку, пускающую слюни, уставившуюся вдаль. Комната была простой. Белые стены, белый пол, белый потолок. Белая кровать.

- Я бы хотел поговорить с вами, если вы не возражаете.

- Здесь есть еще одна женщина, которая умеет управлять летающими щенками, - ответила она. - У нее есть специальная лицензия на это. Она управляет щенками, как самолетами.

Лоб Уэстмора серьезно нахмурился.

- А, интересно.

- Мы должны смотреть футбольные матчи, потому что от них зависит будущее мира, и от шоколадных батончиков и колокольчиков ветра, колокольчиков со звездами, которые моя мать делала для выставок поделок. О, и от туалетной бумаги. Не забывай! Я говорю о будущем мира.

Уэстмор кивнул, вспомнив, что Уэллс рассказывал ему о словесном салате и бессвязности.

- О, конечно, я знаю. Особенно шоколадные батончики. Дебби Роденбо любит шоколадные батончики.

- Нет, не любит, лжец, - Фэй Маллинз лениво ухмыльнулась ему в ответ. - А еще она никогда не ест свинину или говядину!

- О, верно. Но ей нравятся колокольчики ветра. Она мне говорила.

Голос Фэй понизился до тенора.

- Ей нравятся только те, что со звездами.

- Звезды, да. Мне они тоже нравятся.

Затем Уэстмор подумал:

"Звезды. Астрономия..."

- Ей нравились лунные апогеи?

Лицо Фэй качнулось вперед на толстой, трубчатой ​​шее.

- А?

- Луна, солнце, все такое? Определенные точки орбиты? Вы когда-нибудь изучали астрономию в школе?

Бледный взгляд. Некоторое молчание.

- Мне кажется, ты пытаешься меня обмануть.

- Я не буду вас обманывать. Я честный человек, Фэй. Я не такой, как люди в особняке.

Ее взгляд сфокусировался.

- Какие люди? Адипозианцы? Они не люди.

Уэстмор был сбит с толку.

"Заставь ее говорить!"

- Нет, я имею в виду людей, которые делали с вами плохие вещи. Мужчин, которые насиловали вас.

- Они на самом деле не насиловали меня, - сказала она. Ее связность обострилась. - Они заставляли меня часто использовать свой рот на них, - она моргнула. - Это изнасилование?

- Если они заставляли вас делать это против вашей воли, да, это так.

Хмурый смешок.

- О, это было против моей воли, конечно. Они заставляли меня делать это, чтобы больше возбудиться перед тем, что произошло позже в Алой комнате. Ритуалы. Они приставляли пистолеты к моей голове, чтобы заставить меня сделать это, и ножи. Да, я думаю, это изнасилование. Но я имела в виду, что они никогда не занимались со мной сексом.

- Совокуплением, вы имеете в виду.

- Да, никто никогда не хотел, потому что все говорили, что я слишком толстая и уродливая. Один из них, Джаз, был самым подлым. Он всегда называл меня "Плюшевая свинья", - внезапно она замотала головой вперед и назад, изображая: - "Я бы не трахнул тебя, даже если бы ты была последним куском задницы на земле", - говорил он мне. А потом заставлял меня курить крэк или колоться.

Уэстмор старался не представлять себе подробности зла, которое творилось в особняке.

"Просто кучка злых мудаков..."

- Но теперь он в аду, и я рада, - продолжала она. - Как и Три-Шара и Хилдрет. Они больше не могут причинить мне вреда.

- Нет, нет, не могут.

Что дальше? Ему нужно было заставить ее говорить, иначе она, вероятно, снова скатится к своей тарабарщине.

- Фэй, вы знаете, где Дебби Роденбо?

Затем она сказала самую странную вещь, которую Уэстмор узнал, цитату:

"Пусть тот, кто имеет понимание..."

Уэстмор закончил в уме:

"Сосчитает число зверя".

- Я читал Книгу Откровения, Фэй. И эта строка довольно фальшивая, если вы меня спросите. Комбинация сейфа - это вариация шестисот шестидесяти шести.

- Так ты открыл... сейф? - спросила она с нерешительностью.

- Конечно. Я нашел внутри листок бумаги, на котором был секрет.

Она пустила в него грязный, обкусанный ноготь.

- Ты пытаешься меня обмануть! Ты лжешь!

- О чем?

- Ты не открывал сейф. Ты просто ведешь себя так, как будто ты это сделал - чтобы обмануть меня и заставить сказать то, чего я не должна говорить.

Уэстмор достал свой кошелек.

- Фэй, если вы думаете, что я лгу о сейфе, посмотрите. Вот клочок бумаги, который мы нашли в нем, - он передал его ей. - Знаете, что означают эти цифры?

Она удивленно посмотрела на бумагу, затем...

- Фэй, нет!

...она ее съела.

Плечи Уэстмора опустились от разочарования.

- Это было не очень круто, Фэй. На этой бумаге могла быть важная информация. Она мне нужна была.

Более широкая, тупая улыбка.

- Ну, теперь она у меня в животе. Если она тебе очень нужна, можешь прийти позже и забрать ее.

Уэстмор изобразил раздражение - конечно, он заранее сохранил всю информацию на бумаге в своем компьютере.

- Это было отвратительно. Почему бы вам просто не рассказать мне, что означала эта бумага? Почему вы боитесь мне рассказать?

- Потому что в доме что-то случится...

- Да? Что?

- Никаких твоих догадок?

- Это как-то связано с цифрами на той бумаге?

- Посмотри на мою "киску", - сказала она затем и дернула подол своего платья.

Уэстмор отвел глаза, потрясенный. Влагалище Фэй выглядело изуродованным.

"О, Боже..."

Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы продолжать говорить с ней.

- Кто это с вами сделал? Мужчины в особняке?

- Это было приятно.

Уэстмор вздохнул.

- Фэй, мне скоро нужно уходить. Почему бы вам не сделать мне одолжение и не рассказать, что произойдет?

Теперь она мастурбировала, ее язык высунулся из уголка рта.

- Они собираются открыть Рив.

- Когда? - спросил Уэстмор, пытаясь скрыть свое отчаяние.

- Это на листке бумаги, - она похлопала себя по животу и ухмыльнулась.

- Все дело в Беларие, не так ли?

Фэй вскрикнула пронзительно, вскочила с кровати и бросилась на него.

"Святое дерьмо!"

Она мгновенно набросилась на него, дала пощечину, тыкая пальцами в глаза. Вопль усилился:

- Тебе нельзя произносить его имя! Тебе НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ!

Ее рот резко открылся и закрылся перед его лицом, зубы лязгнули. Еще полдюйма, и она бы оторвала ему кончик носа. Ее тело врезалось в него; это было все, что мог сделать Уэстмор, чтобы защитить себя.

- Он - Беларий! Он - Властелин плоти, и ты поклонишься ему в его святом храме!

Теперь она схватила Уэстмора за горло, впиваясь большими пальцами, пытаясь поставить его на колени.

- Окажи ему почтение, помогая мне своим ртом!

Она резко подняла переднюю часть своего платья, и все это сразу отразилось на лице Уэстмора. Даже в своей борьбе он успел подумать:

"Этого НЕ случится, милая..."

Она сжала его шею сзади пучками волос. Она собиралась зажать его лицо между своими обвислыми бедрами, когда...

Она упала назад, как будто ее дернули, ее спина ударилась об пол, как кусок сырой говядины.

Уэллс и двое его людей схватили ее. Когда зрение Уэстмора прояснилось, он увидел, что они использовали какой-то электрошокер, чтобы оттащить ее от него.

- Давай, Фэй, - сказал Уэллс. - Ты знаешь, что происходит, когда ты так себя ведешь.

Ее лицо выглядело опухшим от боли, глаза выпятились.

- Мы собираемся принести сетку для кровати...

- Нет, пожалуйста! - она рыдала, физически и морально измученная своей шизофренией.

- Тогда веди себя хорошо и успокойся.

Люди Уэллса уговаривали ее лечь. Когда она легла, она заломила руки, уставившись в потолок.

- Ты в порядке? - спросил Уэллс.

- Да, - сказал Уэстмор, все еще немного запыхавшийся.

"Какой день! И он только начался".

Он повернулся к двери.

- Прощайте, Фэй. Спасибо, что поговорили со мной.

- Остерегайся адипозианцев, - внезапно резко обернулась она и сказала.

Ее глаза наполнились зловещим ужасом.

- Что?

- Они собираются снова открыть Рив...

Уэстмор покачал головой.

- Объясните мне это, пожалуйста.

Теперь огромная безумная ухмылка.

- Они собираются превратить этот дом в большой рот, который тебя съест. Он засосет тебя и проглотит.

Уэстмор схватил кофе и сигарету в комнате отдыха охраны.

- Я же говорил тебе, мужик, - сказал Уэллс. - Полное безумие.

- Но иногда это было связно. Это была странная смесь.

- Некоторые из них такие. Это не раздвоение личности. Химические вещества в их мозгах включаются и выключаются. В одну минуту они имеют смысл, и ты можешь что-то из них выудить, в следующую они живут в стране фантазий, но верят, что это реально. Как и у нее - со всем этим оккультным дерьмом.

Уэстмор не стал ждать следующего вопроса.

- Что, э-э-э, что случилось с ее гениталиями?

- Десять к одному, что она сама себе это нанесла. Сексуальное членовредительство. Часто случается с пациентами психиатрических клиник. Так они заглушают боль от насилия или что-то в этом роде. Тебе бы увидеть, что делают пациенты психиатрических клиник со своими членами, особенно выгорающие от наркотиков.

"Нет, - подумал Уэстмор. - Это то, чего я НЕ должен был видеть".

Ему было ужасно жаль ее. Принужденную к наркотической зависимости, сексуально деградировавшую снова и снова. И Бог знает, каким было ее детство.

- Она когда-нибудь поправится?

- Нет. Рецепторы в ее мозгу выжжены. Она будет шизоидной всю оставшуюся жизнь.

- Спасибо за то, что уделили мне время, - сказал Уэстмор и вышел, чувствуя себя таким унылым, как никогда раньше.

- Кто-нибудь здесь упоминал термин, - спросил Уэстмор за рядом мониторов в комнате связи. - Апидозианцы или адипозианцы?

Нивыск оторвался от своего мастерства с интересом.

- Адрианна и Кэтлин утверждают, что видели их - во время своих прогулок. Где вы услышали этот термин?

Уэстмор солгал. Он не хотел, чтобы кто-то узнал, что он знает о Фэй Маллинс.

- Я слышал, как кто-то здесь упоминал об этом, не могу вспомнить, кто именно.

- Ну, считается, что они сексуально домогаются женщин и мужчин в бестелесном или субтелесном состоянии. Например, изнасилования Кэтлин, Адрианны и Карен. Что имело бы смысл.

- Не для меня. Кто они? Демоны?

- На самом деле, нет. Они значительно меньше демонов. Это скорее сущности, если следовать более старым источникам, которые могут быть надежными, а могут и нет. Адипозианцы - одни из многих таких сущностей. Они бездушны, но не бездуховны, если это не слишком сбивает с толку. Согласно Компендиумам Моракиса 1500-х годов, адипозианцы создаются в Аду из топленого жира, а затем оживляются заклинаниями. Предположительно. Они, так сказать, стражи, хранители.

- Чего?

- Адипозианцы конкретно? Они хранители определенных доменов или префектур в Аду. Домены, предположительно, предоставленные иерархическим сексуальным демонам.

- Как Беларий, - скорее сказал, чем спросил Уэстмор.

- Точно. Представьте себе мешки с застывшим жиром от бекона, приданные им человеческую форму. У них нет лиц, кроме ртов. У них есть языки. И у них есть гениталии. Они могут быть созданы как мужчины, так и женщины. Предположительно. Поскольку они бездушны, они могут легко переходить из физических границ Ада в наш мир как бестелесные существа. В Индексе демонографий Деньера от 1618 года утверждается, что секс с бестелесным адипозианцем - это опиумоподобный опыт. И любой, кого изнасилует физический адипозианец в Аду, испытает вечный оргазм. Предположительно.

- Предположительно, - сказал Уэстмор.

- Конечно. Кто может знать наверняка?

"Не я, это уж точно".

Но Уэстмор вспомнил еще одну странную ссылку из психиатрического отделения, хотя и здесь он ее тоже слышал.

- Что такое Рив? Я слышал, как вы использовали этот термин. Дверь или что-то в этом роде? Дверь в ад?

Казалось, Нивыск был задет этим вопросом.

- В каком-то смысле. В каждой религии и контррелигии есть что-то подобное. Христиане верят, что однажды Рив откроется в небе и через него пройдут все, чьи имена есть в Книге Жизни, - другими словами, те, кто достоин Рая. Древние египтяне верили, что сама смерть - это Рив, через который они попадут в загробную жизнь.

- А сатанисты?

- Некоторые верят, что порог в Ад можно открыть с помощью определенных обрядов, заклинаний и жертвенных жестов. Вероятно, именно это Хилдрет и думал, что он делает в ночь на третье апреля. Пытается открыть этот порог.

Уэстмор посмотрел на него.

- Вы...

- Верю ли я, что такие Ривы действительно существуют? - он посмотрел прямо в ответ. - Нет, конечно, нет... И да, конечно.

- Отлично.

Нивыск улыбнулся.

- Это основано на мифах и легендах, которые восходят к временам пещерного человека. Позже, когда человечество научилось оставлять записи о себе, эти мифы были записаны. Гримуары, компендиумы и больше оккультных томов, чем вы можете себе представить, - сразу после смерти Христа, в Средние века и даже в начале двадцатого века - эти источники являются ссылками на Ривы, порталы, двери в подземный мир и мистические секреты, необходимые для их открытия. По-моему? Вы хотите знать правду?

- Да, - сказал Уэстмор.

- Это в основном чушь собачья, мистер Уэстмор, - еще одна тонкая улыбка, пока Нивыск настраивал сенсорную панель. - В конечном счете вера - это Рив. Я верю во все, во что мне нужно верить. Я верю в Рай и Ад. А вы?

- Я не знаю.

Улыбка Нивыска исчезла.

- Я подозреваю, что вы будете, когда мы все здесь закончим.

Уэстмор работал в офисе бóльшую часть оставшегося дня, забыв даже спуститься поесть. Он едва ли видел кого-то еще из группы дольше нескольких минут. Когда он прошел мимо Карен в холле, она просто улыбнулась и кивнула, продолжая идти в каком-то скрытом расстройстве. Было очевидно, что она забыла - вероятно, потому что была слишком пьяна - об их поцелуе в предрассветный час и совместном сне прошлой ночью. Это было строго платонически, но возбуждающе в каком-то экзотическом смысле. Она встала с его кровати до того, как он проснулся, оставив на нем только запах своих волос.

В какой-то момент, глядя в окно, он заметил Кэтлин, идущую босиком к проему в деревьях, ведущему к кладбищу. На ней было только белое бикини и саронг. Она постояла у проема мгновение, волосы развевались на ветру, саронг разлетался во все стороны - затем внезапно повернулась и зашагала прочь почти рысью.

"Плохие воспоминания", - подумал Уэстмор.

Но это только напомнило ему, что он войдет в то же кладбище - сегодня ночью - с Клементсом.

Если он придет.

После нескольких часов ввода заметок он повозился с некоторыми поисками в интернете по числам и информации на полоске безопасной бумаги. Только слово "апогей" дало много результатов, но все они были бесконечными и бесполезно базовыми. Зная, что он не в своей лиге, он снова позвонил своему другу Тому, который неохотно согласился попробовать несколько более квалифицированных поисков.

Не находя себе покоя, он решил побродить. Сегодня вечером до полуночи ему придется найти потайную дверь, о которой упомянула странная спутница Клементса. Она рассказала ему, как туда попасть, в область, которую он уже видел.

"Вот как туда попасть", - подумал он, глядя на узкую занавеску цвета красного вина в углу кабинета, освещенную крошечными вмонтированными лампами.

Он прошел, войдя в сеть проходов шириной по плечи, освещенных крошечными вмонтированными лампами. Проходы, казалось, вели вокруг внешних стен особняка, зигзагом спускаясь через несколько таких же узких лестничных пролетов. В конце концов он оказался в роскошной, но тесной библиотеке.

"Вот она, по словам девушки..."

Дубовые книжные полки выстроились вдоль стены; он начал толкать и тянуть их. По пути он заметил самые странные названия на корешках книг, многие из которых казались необычайно старыми: "Поклонение гулям", "Земля безумств", "Предсказания" и многие другие.

- Странное место, - пробормотал Уэстмор.

В воздухе витало что-то приторное, но он не мог понять, что именно. Он чувствовал, что за ним наблюдают, но знал, что это просто атмосфера и паранойя. Затем в дальнем углу он заметил бледную занавеску, заглянул за нее и увидел тяжелую дверь с металлическими скобами.

"Вот и все", - знал он.

Достаточно просто. Каретные часы показывали ему, что было восемь вечера; у него было еще четыре часа. Он мог вернуться в офис, но его внезапно охватила усталость.

"Думаю, мне придется поспать", - понял он, чувствуя себя старым.

Но где? Не в его кабинке, не когда все вокруг ходят.

Прямо здесь.

Длинная скамья с плюшевой обивкой и латунными заклепками стояла под обрамленным холстом, который был совершенно черным. Этого должно было хватить. Уэстмор лег и тут же заснул.

Ему приснилось, что он не спит, но парализован, на той же мягкой скамье, на которой он лежал сейчас, в той же библиотеке. Вокруг него стояли фигуры, но он не мог повернуть голову, чтобы взглянуть. Ужас широко раскрыл его глаза; фигура перешагнула через скамейку - обнаженная фигура, он мог сказать - и...

"О, черт!"

...и села прямо ему на лицо. Жир свисал, его лицо сжималось им. Он знал, кто это, еще до того, как рука схватила его за волосы и скрутила их, и голос произнес очень тихо:

- Тебе не разрешено произносить его имя.

Поверх вала жира он мог видеть лицо Фэй Маллинз, опущенное вниз, с невозмутимым выражением.

- Теперь отдай ему дань уважения, помогая мне ртом. И сделай это правильно, или...

Щелк!

...ты встретишься с ним раньше, чем думаешь.

Она приставила пистолет к его голове и взвела курок. Уэстмор, беспомощный, сделал то, что ему пришлось, его язык скользнул вверх по изодранной плоти...

- Это хорошо, - похвалила она.

Ее широкие бедра ерзали в поисках лучшей опоры. Руки или что-то вроде рук стянули его штаны на скамейке, но он не мог видеть, кто или что это делал. Затем рот, который казался нечеловеческим. Что-то гораздо гуще и теплее слюны работало с этим действием.

Уэстмор был отвращен, но его реакции не подчинялись приказам его эмоций. Его возбуждение было мгновенным, не за горами был и оргазм. Он опустошил себя во что бы то ни было, что делало ему минет, но когда он кончил, он начал задыхаться: пах Фэй Маллинз полностью закрывал его рот и нос. Тем временем собственные реакции Фэй нарастали, и самая низменная часть угасающей совести Уэстмора задавалась вопросом, задохнется ли он насмерть или получит пулю в мозг, когда она кончит? Его легкие раздувались и раздувались. Она начала биться в конвульсиях.

Протяжные стоны кружились вокруг его головы, когда его лицо сжалось сильнее, но секунду спустя Фэй расслабилась, отодвинулась на несколько дюймов, и его рот и нос прочистились.

Уэстмор втянул воздух, когда она слезла с него. Его глаза проследили за аморфной, обнаженной массой. Она шла к полукруглому столу, украшенному резьбой. Она открыла крошечный ящик спереди стола, заглянула в него, затем закрыла его. Затем ее взгляд встретился с его взглядом.

- Теперь ты знаешь, что я чувствовала каждый день, - сказала она, ухмыляясь.

Уэстмор не мог говорить.

- Здесь что-то произойдет, - сказала она.

Казалось, ее голос стихает до бульканья.

Уэстмор уставился.

- Тебе лучше не быть здесь, когда это произойдет.

Уэстмор резко проснулся.

"Ладно, Уэстмор. Забудь это. Не будь идиотом. Это парапланарное изнасилование? Ради Бога. Это не внетелесное путешествие, не экстрасенсорное видение или что-то в этом роде. Это был ПРОСТО ПЛОХОЙ СОН".

Затем он заглянул в маленький ящик стола и нашел несколько DVD. Ничего особенного, ничего такого. Ну и что? В этом доме по всем комнатам DVD. Совпадение!

Тем не менее, он положил DVD в карман. В тот же момент каретные часы начали бить: двенадцать раз.

"Черт! Я должен был встретиться с Клементсом снаружи!"

Уэстмор бросился через занавеску, повернул задвижку и открыл крепкую дверь. Он сунул ручку в дверной проем, как только вышел наружу. За окном сверкали сумерки, яркий полумесяц и звезды, похожие на алмазную крошку, извергались по небу. Излучалось приятное тепло, но он напомнил себе:

"Все будет не так приятно, когда мы окажемся с этими лопатами".

Он быстро пошел прямо от стены особняка к лесу, затем замедлил шаг к подъездной дорожке. Он едва мог видеть.

- Иисус, я думал, ты меня обманул, - сказал Клементс, скрытый в тени.

Конни стояла рядом с ним, но Уэстмор был удивлен, увидев там еще четверых мужчин в джинсах, ботинках и футболках. У каждого на плече была лопата.

- Кто эти парни?

Когда Клементс затянулся сигаретой, яркий свет уголька окрасил его лицо в оранжевый цвет.

- Ты сказал, что тебе нужна помощь в рытье могилы? Вот она, помощь. Молодые мускулы. Мы с тобой оба слишком стары для этого дерьма.

"Говори за себя", - нерешительно подумал Уэстмор.

Но, по правде говоря, он был рад.

Клементс представил остальных:

- Хиггинс, командир дежурства в полиции Флориды, и мой двоюродный брат; Батлер, помощник заместителя по общественной безопасности округа, и мой племянник; Скибиниски из офиса судебного пристава - он был одним из моих учеников, когда я преподавал учебные блоки в академии, и мой другой племянник Джимми Уэллс, с которым ты сегодня познакомился.

"Парень из психиатрического отделения", - Уэстмор подумал о последнем.

Он обменялся кивками с остальными, затем Клементс сказал:

- Веди. Голоса потише, держитесь внутренней части лесной полосы и постарайтесь не звучать как чертовы немцы, марширующие на Сталинград.

Уэстмор осторожно провел их вокруг участка, к другой стороне дома, сверчки стрекотали вокруг них звуком, который был ощутимым, как и влажность.

- Здесь...

Ночные звуки стали громче, когда они вышли на густую тропу.

Уэллс толкнул его локтем.

- Твоя девушка спрашивала о тебе.

- Что? Фэй Маллинз?

- Да, около одиннадцати часов. Я как раз заканчивал смену, помогал одной из медсестер раздавать ночные лекарства. Маллинз просыпается, смотрит на меня и спрашивает о тебе.

Уэстмор нахмурился.

- Что она сказала?

- Сказала, что только что видела тебя.

- А? Где?

Уэллс усмехнулся.

- В какой-то библиотеке.

"Где я спал..." - Уэстмор не позволил себе обратить на это внимание.

- А потом она сказала спросить тебя, нашел ли ты ящик в столе.

Живот Уэстмора подпрыгнул.

Уэллс усмехнулся еще сильнее.

- Эти психи - это что-то, не так ли?

- Да...

Глаза Уэстмора все еще привыкали.

- У кого-нибудь есть фонарик? Не видно, где надгробие Хилдрета, слишком темно.

Но молодые люди уже были в воротах, прочесывая камни маленькими сфокусированными фонариками.

- Прямо здесь, - сказал один из них.

- Давай не будем им мешать, - посоветовал Клементс, отводя Конни и Уэстмора в сторону. Копание началось. - Держу пари, что они откроют эту могилу через десять минут.

Конни стояла, протирая глаза. Она выглядела дерганой, несчастной, ее худое лицо было еще более бледным в лунном свете. Клементс обнял ее, дал ей таблетку.

- Прими еще одну сейчас, это снимет напряжение.

Она кивнула, проглотила таблетку и запила ее газировкой.

- Что это?

- Какое-то лекарство от кокаина. Я могу получить его в любое время, когда захочу, у лучшей подруги моей сестры.

- Она врач?

- Нет, она старший менеджер по реабилитационным услугам округа.

Уэстмор закатил глаза.

Прошло меньше десяти минут, когда Уэллс объявил:

- Мы дошли до крышки, Барт. Хочешь, чтобы мы ее открыли?

- Мы сами этим займемся, - приказал Клементс. - Оставьте две лопаты, чтобы мы могли ее засыпать. Вы, ребята, убирайтесь отсюда и возвращайтесь ко мне. Вас там ждут два конверта.

Уэстмор отстраненно поблагодарил их, когда они вышли с кладбища и исчезли. Теперь все трое стояли в тревожной тишине.

"Мы собираемся открыть могилу. Кто там?" - Уэстмор подошел к яме и посмотрел вниз.

- Конни, посвети сюда, - Клементс залез внутрь с ломом, пока Конни направляла узкий луч фонарика.

Гроб не был заперт; Клементс с легкостью открыл крышку.

- Что ты думаешь? Мне он не кажется похожим на Хилдрета...

- Это не он, - сказала Конни, прищурившись.

В гроб заглянул Уэстмор. Там лежал высокий, худой мужчина лет шестидесяти с седыми волосами, обвисшая плоть после нескольких недель гниения.

- Такой же рост и вес. Ты уверена?

- Это не он, - настаивала Конни. - Я знаю этого парня...

- Что? - одновременно сказали Уэстмор и Клементс.

- Господи. Это один из бродяг, который живет под путепроводом 275. Я видела его постоянно идущим к главной улице, когда мне нужно было купить немного крэка, - она отвернулась, захваченная зрелищем. - Посмотри, не хватает ли у него нескольких зубов.

Клементс поддел челюсть носком ботинка.

- Примерно половина из них выпала, - он посмотрел на Уэстмора. - Доволен?

- Полагаю.

Это явно был не Хилдрет.

- Подставное тело, того же возраста, роста и телосложения.

- Я жду здесь, - сказала Конни, выбираясь с кладбища. - Это место слишком чертовски жуткое.

Уэстмор не мог не согласиться.

- Вивика сказала мне, что некролог и отчет о вскрытии были подделаны кем-то, кому она заплатила.

Клементс пнул крышку, выскочил из могилы.

- Ублюдок воняет.

- Но Адрианна сказала, что видела там тело.

- А? Ты имеешь в виду, что она ходила на похороны?

- Нет, я имею в виду, что она увидела тело в гробу, когда у нее был внетелесный опыт.

Клементс весело ухмыльнулся в лунном свете.

- Ты дурачок. Вероятно, это она и положила тело в гроб.

- Она же стофунтовая женщина, ради бога, - возразил Уэстмор. - Ты говоришь, что она убила бродягу, чтобы выдать его за тело Хилдрета, а потом пришла сюда, вырыла могилу и положила тело в пустой гроб?

- Кто-то же это сделал, - Клементс закурил. - Я же говорил тебе не доверять никому в этом доме и не верь никакой экстрасенсорной чуши, которую они несут. Это дерьмо.

- Меньше всего я доверяю Маку, - сказал Уэстмор. - Все остальные кажутся довольно прямолинейными.

- Дай мне знать, когда захочешь купить этот чертов Бруклинский мост - я могу дать тебе хорошую цену. Давай засыплем эту дыру и уберемся отсюда, - он схватил лопату, бросил другую Уэстмору, когда Конни сказала:

- Эй, Барт. Мне... мне кажется, здесь что-то есть...

Она стояла прямо за кладбищенской оградой, справа от них. Наклонившись, она направила свет, толкая что-то ногой.

Затем она вскрикнула и отпрыгнула назад.

- Там что-то есть! Думаю, это рука!

Уэстмор и Клементс перепрыгнули через забор, размахивая своими фонариками-ручками.

- Успокойся, - сказал Клементс. - Где?

Стукнув зубами, она указала вниз.

- Земля мягкая, - сразу заметил Уэстмор.

Он провел лезвием лопаты по листьям на земле, обнажив вспаханную землю.

- Кто-то уже копал здесь, - сказал Клементс. - Один из твоих дружков из того шоу уродов там.

Уэстмор задумался.

- Кэтлин утверждает, что ее изнасиловали прямо на этом месте, прямо рядом с могилой Хилдрета, сказала она.

- Чертовски верится. Но здесь что-то есть. Эту землю уже однажды перекапывали, - он еще немного пошарил вокруг своим лезвием. - Что за...

- Что это? - спросил Уэстмор, прищурившись.

- Это рука! - воскликнула Конни.

Но было ли это рукой? В узких лучах света они увидели что-то похожее на белую перчатку. Клементс опустился на колени, поднял перчатку, затем пробормотал:

- О, Боже, - когда вместе с ней вылезло что-то длинное и белое.

Что-то похожее на руку, прикрепленную к перчатке.

Никто не говорил; вместо этого Клементс и Уэстмор осторожно копали в этом месте. То, что лежало внизу, не было зарыто глубоко. Это казалось более хаотичным, чем стандартная могила. Поднялся запах гнилого мяса, заставив их задохнуться. Все это время Уэстмор думал. Что это за вещи?

Они откопали несколько тел, но, похоже, у них не было черт лица, даже костных структур. Руки, ноги и головы или их копии. Уэстмор не мог хорошо видеть в лучах фонарика... но ему это и не нужно было.

- Они не люди...

- Конечно, они люди, - сказал Клементс, но сам он не был уверен. - Это гнилые трупы, раздетые. Они похожи на поплавки. Закопанные так неглубоко, они быстро сгниют, выделяя много газа.

Когда Конни заглянула в яму, она отвернулась, задыхаясь.

- И газ может быть ядовитым, - продолжил Клементс, - и мы дышим дерьмом, как пара идиотов. Давай быстро засыплем их обратно, - он начал снова засыпать парафиново-белые, блестящие трупы.

- А давай не будем засыпать их обратно, - предложил Уэстмор. - Давай уйдем отсюда, вызовем полицию или что-нибудь в этом роде.

- Возьми лучше лопату и помогите мне здесь, - Клементс нахмурился, бросая еще больше земли обратно в яму. - Мы не будем вызывать полицию или что-то в этом роде!!Они помешают нашей собственной цели. Я вытащу Дебби Роденбо из этого дома. Ты приведешь сюда кучу копов, а затем Вивика отменит то, что они с Хилдретом планируют. Это помешает и моей цели, и твоей, - Клементс ткнул Уэстмора в грудь. - У нас с тобой сделка. Я сказал, что помогу тебе выкопать могилу, а ты сказал, что пустишь меня в этот дом. Придерживайся сделки.

Уэстмор понял его точку зрения, или, по крайней мере, надеялся на это. Через несколько минут они оба снова засыпали яму и могилу Хилдрета.

Они бросили лопаты в лесу. Конни выглядела так, будто ее тошнило, когда они выходили, а сам Клементс выглядел измученным, его наружность крутого парня показала несколько трещин.

- Он прав, - сказала Конни, указывая на Уэстмора. - Эти штуки не выглядели человеческими...

- Это мертвые человеческие тела, - настаивал Клементс. - Из-за этой жары и всех дождей, которые были у нас несколько недель назад, они и стали такими. Я видел их. Это не гребаные монстры, которых Хилдрет привел сюда из какого-то сатанинского жертвоприношения. Вы двое позволяете всему этому дерьму поклонения Люциферу, задурить вам мозги.

Уэстмор был слишком потрясен видом и вонью, чтобы что-то сказать. Конечно, Клементс был прав, но он все еще был потрясен видом тел.

Они пересекли территорию, вернувшись к подъездной дороге.

- С тобой все в порядке? - раздраженно спросил Клементс. - Ты выглядишь так, будто собираешься двинуть кони.

- Я чувствую, что так и есть.

- Не волнуйся. Все это дерьмо закончится завтра ночью.

Уэстмор нахмурился.

- Что будет завтра?

- Вот когда ты впустишь меня в этот дом, я положу этому конец. Я вытащу оттуда Дебби, найду Хилдрета и прикончу его. Не хочешь пачкать руки, отлично. Просто впусти меня в этот дом, как мы и договаривались.

Уэстмор вздохнул.

- Ладно. Во сколько?

- В два часа ночи.

- Хорошо.

Клементс и девушка сели в машину.

- Сегодняшняя ночь будет последней, которую ты проведешь в этом доме, - он ухмыльнулся в лунном свете. - Не дай себя убить, ладно? Я не хочу, чтобы следующим телом, которое я выкопаю, был ты, - сказал он и уехал.

"Это будет долго", - подумала Адрианна, бродя по дому на следующий день в полдень.

Сначала она думала прогуляться по территории - снаружи было великолепно, - но несколько минут снаружи не принесли облегчения от тяжести особняка, этого ощущения чего-то в воздухе, чего-то вокруг нее, давящего, наблюдающего. Снаружи было так же плохо, даже посреди травы, солнца и неба. Внутри или снаружи она не могла от этого избавиться.

"Это внутри меня", - надеялась она и вернулась.

Портреты и задумчивые мраморные бюсты уставились на нее в главном зале. Когда она добралась до атриума, она услышала, как некоторые другие разговаривают из кухни, продолжая некое подобие обычного социального взаимодействия. Адрианна не хотела принимать в этом участия. Ей нравились остальные, но она не хотела находиться рядом с ними, не могла. Другие люди были отвлекающими, особенно перед внетелесным путешествием. Ей нужно было сосредоточиться. Ей нужно было оставаться в своей зоне.

Она пошла дальше в комнату связи, где Нивыск проводил бóльшую часть своего времени. Воспроизведение на некоторых экранах не увлекало, не пугало и даже не интересовало ее. Инфракрасные фигуры и ионные подписи фигур в комнатах, которые были физически пусты. Она быстро записала для Нивыска, чтобы, по крайней мере, кто-то знал, чем она занимается сегодня:

СЕГОДНЯ Я БУДУ ПУТЕШЕСТВОВАТЬ, ВЕРОЯТНО НА КРЫШЕ. НЕ УВЕРЕНА, КОГДА Я ЗАКОНЧУ - АДРИАННА

Она прикрепила его к монитору, затем ушла.

Когда она проходила мимо офиса, она услышала, как Уэстмор печатает, но она прошла мимо комнаты, не поздоровавшись. Она не хотела ни с кем сейчас разговаривать, по крайней мере, ни с кем живым или на этой плоскости существования.

Единственная сущность, с которой она хотела поговорить, был Джемессин, кажущийся привратником храма.

Потому что она знала, что только через Падшего ангела она может получить доступ к Беларию.

"Это идеально", - подумала она некоторое время спустя.

Она хотела подняться сюда, просто не могла найти его до сих пор. Пройдя еще несколько пролетов лестницы наверх, она вышла на парапет крыши. Там была солнечная терраса, шезлонг и зонтик.

"Да. Это подойдет..."

Адрианна легла на шезлонг, расслабилась. Зонтик заслонял ее.

"Чего я боюсь?" - она задумалась через несколько минут.

Ничто там не могло навредить ей здесь.

Она проглотила одну таблетку Лоброгейна, закрыла глаза и начала читать предварительные молитвы.

Уэстмор почувствовал похмелье, как только встал с кровати.

"Подождите минутку, - подумал он. - Я не пью".

Ужасное чувство, должно быть, было из-за тел, которые он видел прошлой ночью. И вонь, которая, вероятно, была немного токсичной, как и предупреждал Клементс. Но, по крайней мере, теперь он согласился со старшим мужчиной: подождать еще один день, чтобы сообщить о телах, было бы лучше. Больше времени, чтобы узнать, что на самом деле происходит в этом месте. Уэстмор к этому времени уже съеживался от желания узнать. Пока было нужно молчать.

Слова продолжали терзать его, пока он занимался своей работой, голос Фэй Маллинз...

"Они превратят этот дом в большой большой рот, который тебя съест".

Он очистил свой разум. Он включил один из DVD, найденных в тайной библиотеке, тупо уставился на него. Казалось, все то же самое, та же старая похабщина. Мужчины занимаются сексом с женщинами ради секса, чтобы внешне проверить функцию эякуляции. Но его терзали другие слова:

"Он высосет тебя и поглотит".

Он моргнул и вдруг уставился с большим вниманием. В следующей зарисовке он узнал мужчину-"звезду", который яростно совокуплялся с блондинкой, которая выглядела обдолбанной.

Это был Мак.

"Сначала я был шокирован, но... Почему я должен быть шокирован теперь?"

Мак признался, что в прошлом он был более непосредственно вовлечен в этот бизнес. Порнография в Лос-Анджелесе. Ладно. Ну и что? То, что парень снимался в порно для Хилдрета, не означает, что он закапывал тела в лесу. Нужно оставаться реалистами. Сцена переключилась на фойе внизу. На этот раз это был секс на красной ковровой дорожке, но когда стройная женщина, с которой был Мак, обернулась, Уэстмор чуть не упал со стула.

Это была Вивика Хилдрет.

Уэстмору нужно было привыкнуть к удару. Видя ее такой - голой, в непристойной позе, запатентованный сексуальный объект - он чувствовал себя остро возбужденным, но в то же время абсолютно возмущенным. Она была действительно красивой женщиной, такой же соблазнительной обнаженной, какой он представлял ее себе, когда видел ее одетой, близкой к совершенству даже в ее украшенном пластической хирургией среднем возрасте. Однако разум вернулся очень быстро. Уэстмор схватил мобильный телефон и набрал ее номер.

Когда включилась ее голосовая почта, он очень стоически сказал:

- Миссис Хилдрет, это Ричард Уэстмор. Прямо сейчас я смотрю порно с вами. Вы участвуете в интересной небольшой сексуальной сцене на лестнице в фойе с Маком. Я хочу знать, почему вы солгали. Я хочу знать, почему вы сказали мне, что никогда раньше не были в особняке. Я не смогу сделать для вас работу, если вы не будете честны со мной. Я хочу, чтобы вы перезвонили мне и объяснили, потому что прямо сейчас я не знаю, что думать. Я чувствую себя простофилей, которым манипулируют деньгами.

Кипя от злости, он повесил трубку, закурил и стиснул зубы.

"Какой же я дурак! Но почему она должна была говорить, что никогда не была в особняке?"

Он попытался вычислить цель в ее словах, но не смог ничего придумать. Когда зазвонил его телефон, он чуть не выронил его, слишком быстро схватив трубку.

"Это было быстро, - подумал он. - Посмотрим, что скажет пчелиная матка..."

- Алло?

- Ты, похоже, не очень рад меня слышать. Клянусь, это не я убил твою собаку.

Уэстмор нахмурился. Это была не Вивика, это был Том.

- Извини, Том. Я тут немного не в форме. Думал, ты кое-кто другой.

- Ну, может, эта информация тебя приведет в себя. Не знаю.

- Ты что-нибудь еще узнал о Хилдрете?

- Нет, просто то же самое, что я тебе рассказывал на днях. Этот гребаный парень платит налоги и имеет немалую удачу на фондовом рынке. Что касается Вивики Хилдрет, у нее нет никаких записей, ничего сомнительного в прошлом. Карьеристка из Сарасоты, Флорида. Связалась с Хилдретом в середине восьмидесятых. Ей пятьдесят два. Она всего лишь охотница за деньгами. Похоже, она нашла подходящего богатого парня, чтобы выйти за него замуж.

- А как насчет Дебби Роденбо? - поспешил Уэстмор.

- Придержи коней, я как раз собирался тебе рассказать. Дебора Роденбо сейчас первокурсница Оксфордского университета, специализирующаяся на истории искусств.

- Кто тебе это сказал?

- Отдел регистрации, двое профессоров, у которых она учится, директор Бодлианской библиотеки, где она подрабатывает, и она сама.

- Что ты имеешь в виду под "она сама"?

- Я только что говорил с ней по телефону, и, кстати, междугородний звонок в Оксфордшир, Англия, идет в твой счет. Тридцать пять гребаных баксов, можешь в это поверить?

- Да, да, отлично. Но ты сказал, что говорил с ней?

- Да. Было около семи вечера с учетом разницы во времени, но я застал ее в ее общежитии, в каком-то месте под названием "Леди Маргарет", у...

Уэстмор был захвачен происходящим.

- Что она сказала? Что она сказала о...

- Хилдрете? Она сказала, что он был странным человеком, но всегда был очень мил с ней. Проявил к ней интерес, потому что она была энтузиасткой искусства, как и он. Она проработала у него полтора года, что-то вроде помощника в офисе. Она, казалось, искренне скорбела о его смерти, когда ее тетя и дядя в Джексонвилле рассказали ей об этом, сказала, что не может в это поверить. По ее мнению, он не был способен на такой поступок, и он никогда не казался сумасшедшим. Она проведет здесь лето, когда закончится весенний семестр, сказала, чтобы не стеснялись звонить ей в любое время.

Уэстмор молча слушал.

- Ты все понял, приятель? - спросил Том. - Девушка звучала по-настоящему.

- Да, да, - сказал Уэстмор. Он моргнул. - Какое облегчение.

- Скоро я займусь другой информацией, которую ты хотел, чтобы я проверил, номерами, которые ты нашел в сейфе. Я перезвоню тебе через пару часов.

- Это здорово, Том. Я действительно ценю это.

- Никаких проблем. Ты можешь угостить меня ужином, когда я все сделаю.

- По рукам.

Уэстмор почувствовал облегчение и расслабился.

"Может, мне позвонить Клементсу? - подумал он. У него был номер мобильного бывшего копа. - Нет, есть идея получше".

Все еще оставалась загадка пропавшего тела Хилдрета. Дебби Роденбо была в безопасности, но, возможно, Клементс был прав насчет остального. Здесь все еще что-то не так. У него было время до двух часов ночи, чтобы собрать больше информации. Клементс думает, что Хилдрет тоже где-то в этом доме.

"Может, я смогу найти его первым..."

Уэстмор ушел, намереваясь сделать именно это. У него был целый день, чтобы обыскать каждый уголок, щель, стену и комнату особняка.

Он совершил две критические ошибки, когда вышел из кабинета. Во-первых, он оставил свой мобильный телефон на столе, а во-вторых, он ни на секунду не задумался, что все, что только что сказал ему Том, может быть ложью.

Три адипозианца безлико уставились на сосуд, который теперь был Адрианной. Она уставилась на гротескные существа, чувствуя себя в безопасности на своем бестелесном расстоянии. Позади них Храм плоти блестел от пота, его кожа слегка шевелилась, вены, бегущие по его стенкам, пульсировали жизненной силой.

"Я здесь, - подумала Адрианна. - Что теперь?"

- Ты пришла испытать меня, - раздался голос.

И снова голос Падшего ангела звучал как свет, что было невозможно отсюда и этой невозможной области. Джеммесин появился внизу, рядом со своими безмозглыми слугами - он вышел из колонн храма из напряженных мышц, пенисы вместо пальцев, бес от недавнего изнасилования мелкой разновидности демона. Но как бы ни была ужасна эта фигура - угловатое, прекрасное лицо и чудовищные руки и ноги, привитые к его ангельскому телу, - Адрианна не боялась. В своем внетелесном состоянии она была воробьем на высокой ветке, глядящим вниз на стаю волков.

- Я пришла, чтобы заставить тебя выполнить свое обещание, - провозгласила она. - Ты выглядишь как монстр. Но лжец ли ты?

Ангел улыбнулся, ободок яркого света внутри его черного нимба.

- Я никогда не лгу. Я никогда не лгал даже Богу, когда знал Его.

Безглазый взгляд Адрианны указал на закрытые двери храма.

- Я хочу встретиться...

Джеммесин прервал ее, указывая фаллическим фальсификатором вверх.

- Не произноси его имени.

- Я хочу встретиться с владыкой храма.

- Откройте двери для нашей вежливой гостьи, - приказал Джеммесин адипозианцам. - Я даю ей разрешение войти и встретиться лицом к лицу с нашим Господом.

Салоцветные существа отступили назад, хлопнули руками по сухожилиям, служившим ручками, и потянули. Двери храма открылись со звуком, похожим на скрежет камня, хотя они состояли из горячей, живой кожи и мышц...

Адипозианцы отступили, и даже если безмозглые, безликие и бездушные существа не могли испытывать страха, они, казалось, были напуганы. Они поклонились и исчезли во влажных отверстиях в стене.

Джеммесин опустился на колени.

Самое чудовищное, что Адрианна могла когда-либо представить, ожидало ее, гигантский пенис, торчащий из крепких ног из серой кожи и жилистых мышц. Первым побуждением Адрианны было убежать, скрыться навсегда и оставить это ужасное место с его тайнами.

- Смелый путник, - донесся до нее странно тонкий голосок. Он напомнил ей о палках, которые быстро трутся друг о друга, - травящий звук, который каким-то образом перешел в понятные ей слова. - Я Беларий.

Адрианна не могла ответить. Видение первого слуги Люцифера, казалось, вибрировало; она была благодарна, что не могла сосредоточиться на деталях. Лицо было похоже на кошмар, который она не совсем помнила, когда проснулась в липком поту. Все, что она могла различить, - это лицо, которое казалось окаймленным, как конец долота, и большие глаза, которые были пустыми дырами в пространстве.

- Я приветствую тебя, чтобы ты служила мне, - сказал ей этот повелитель похоти. - Мало кому достается такая честь, даже тем, кто зашел так далеко, как ты.

- Я не буду служить тебе, - прямо сказала Адрианна. - Я здесь не для этого. Я здесь ради ответов, вот и все. Ты будешь злиться на меня за это?

- Нет. Вся жизнь и смерть - это временное пребывание - ради ответов на то, что непонятно.

- Спасибо, - попыталась она задобрить его. - Я хочу знать, что произойдет в особняке Хилдрета.

- И на твой вопрос будет дан ответ, так или иначе. Выбери служить мне - это будет мне очень приятно.

- Я же говорила тебе, что не могу этого сделать. Ты ответишь мне, только если я буду служить тебе, так?

Голос, похожий на гравюру, повторил:

- Тебе ответят так или иначе. Я уже насладился твоим физическим телом через своих аколитов... - палец владыки похоти указал наружу, на адипозианцев. - Это восхитительное тело. Служи мне, и я обещаю, что покажу тебе экстаз, когда ты умрешь.

- Нет.

- Тогда ты все равно попадешь сюда, когда умрешь. И я буду насиловать тебя каждый день, пока звезды не потеряют свой свет.

- Нет, - сказала Адрианна. - Но ты сказал, что ответишь на мой вопрос.

Непредсказуемое лицо посмотрело на нее более многозначительно.

- Спроси моего слугу Хилдрета сама. Он будет рад ответить.

Видение Адрианны метнулось прочь. Рядом с постаментом из плоти, похожим на алтарь, стояла высокая, худая фигура в плаще и капюшоне. На ней блеснула темная улыбка, а лицо в овале капюшона принадлежало Реджинальду Хилдрету.

Он что-то прошептал ей еле слышным голосом, как у Белария.

"Боже мой", - Адрианна осознала слова, которые он ей сказал.

- Вот тебе и ответ, - сказал Беларий. - Делай с ним, что хочешь. Ты веришь, что ты в безопасности? Твое физическое тело в другом месте - теперь ты просто дух, тебе здесь не причинят вреда?

- Я не просто верю в это, - ответила Адрианна. - Я знаю это.

- Тогда иди, путник. Лети прочь, обратно в свое тело.

Адрианна заставила себя сделать именно это, но...

"Что такое?"

Когда она попыталась повернуться и выскочить из храма, ничего не произошло.

Беларий ухмылялся ей.

- Джеммесин, - приказал он. - Приведи наше следующее развлечение.

Адрианна почувствовала себя запертой в воздухе над ними, когда Джеммесин вошел в храм, а за ним двое адипозианцев, которые тащили что-то пышное, но довольно массивное. Это была какая-то демоница, рогатая и крепкая, с потной кожей цвета сланца. Груди, в несколько раз больше, чем у человеческой женщины, поднимались и опускались. Лобковые волосы между мускулистыми ногами выглядели как черные водоросли. Адипозиане раздвинули ноги существа, затем вышли из храма, оставив его лежать без сознания.

- Что это? - встревоженно спросила Адрианна.

- Еще немного достопримечательностей для тебя, - ответили ей. - Чтобы дать тебе лучший вкус этого места.

Адрианна старалась не показывать своего страха, но знала, что у нее ничего не получается. Она не могла пошевелиться; Беларий каким-то образом парализовал психический сосуд, в котором она существовала.

"Что он собирается делать теперь?" - подумала она в самом низменном ужасе.

Теперь ее начала тянуть к себе адская ухмылка Белария. Чем сильнее она пыталась отстраниться от него, тем быстрее ее тянуло вниз. Она больше не была воробьем, находящимся в безопасности на высоком дереве. Через мгновение воля существа заперла ее прямо перед незримым лицом, а затем...

Звук, похожий на ветер.

...и Адрианну вдохнули.

Она была словно газообразной, она была воздушным карманом, разделяющимся на три потока: два всасывались в ямкообразные ноздри Белария, третий - в его клыкастый рот. Ужас не давал ей даже думать. Теперь она была внутри Белария, обрабатывалась его легкими, рассеивалась в его крови. Чудовищное сердце качало ее по всему телу, которому уже не одна вечность, и каким-то образом она знала, что она скапливается в его паху. Внезапное неистовое движение подсказало ей, что он сейчас делает: насилует здоровенную демоницу, которую привели.

Казалось, что движение никогда не прекратится. Дух Адрианны смешивался с похотью Белария. Затем...

Гортанный смех, который сотряс стены храма из плоти.

Адрианна была извергнута семенем владыки этого места. Она выстрелила через гигантский пенис прямо в шейку матки демоницы...

В этом акте она увидела видение Ада, которого никогда не видели.

- Прекрасный союз, - раздался над ней голос.

Внутри Адрианны остановилось сердце демоницы. Клетки спермы Белария поплыли вокруг ее духа, смешиваясь с ним.

Затем Адрианна вытекла из влагалища демоницы и лужей растеклась по полу - психическое мокрое пятно.

- Сотри это богохульство с моего пола, - сказал Беларий.

Адрианна была лишь частично осознана, эфир ее души пытался снова собраться. Она не могла видеть, она могла только чувствовать. Джеммесин приблизился к раздвинутым ногам теперь уже совсем мертвой демоницы, указал вниз своими десятью пальцами-пенисами и смыл мазок, который был Адрианной, с Храма плоти, каждая струя его мочи была жесткой, как струя из пожарного шланга. Адрианна была рассеяна.

Видоизмененная, какой она была, можно было описать только как ментальный эквивалент подъема груза кирпичей по крутому склону. Ее истощение грозило ее победить, но как только она сдалась, она постепенно обрела жизнерадостность, начала подниматься.

- Улетай, путник, - призывали ее гравюры изнутри. Двери храма начали со скрежетом закрываться. - Забери свои бесполезные тайны обратно в свой мир. Скоро увидимся снова...

Словно спасаясь от убийц, Адрианна взлетела, обратно в безопасность своего физического тела.

Как всегда, Бог защитил ее в этот раз... но едва ли.

"Может быть, Он преподает мне урок", - предположила она.

Но она была цела, и когда она позже проснется в своем физическом теле, она сможет рассказать другим, что именно она узнала.

Теперь она возвращалась в свой мир, сквозь кристальную ночь и великолепные лунные пейзажи. Особняк взмыл в воздух...

"О МОЙ БОГ, НЕТ!" - закричала она себе, когда вернулась на крышу, где должно было быть ее тело.

Тела Адрианны там больше не было.

Уэстмор остановился, чтобы передохнуть на пятом этаже, выйдя на каменную веранду одного из главных люксов. Он закурил и проводил взглядом уплывающий дым. Солнце уже зашло, оставив землю перед особняком окрашенной в призрачный лунный свет.

Он обыскал каждую комнату в доме, каждый шкаф, каждый вспомогательный проход, а также каждую чердачную комнату, которую смог найти. Не было никаких следов Реджинальда Хилдрета, никаких доказательств того, что кто-то тайно проживает в доме.

Взглянув на часы, он увидел 23:59 ночи.

"В два часа я должен буду открыть боковую дверь для Клементса".

Уэстмор не был уверен, что теперь думать, его настроение и убеждения менялись то в одну, то в другую сторону.

"Может, мне просто позвонить Клементсу, сказать, что я обыскал дом и не нашел никаких следов Хилдрета".

Он также захочет узнать о подтверждении Тома: что Дебби Роденбо определенно присутствовала в Оксфордском университете.

Он не поверит, но это все равно хорошая идея. И еще одно напоминание.

"Мне также следует перезвонить Вивике".

Она не ответила на его не очень приятное сообщение ранее, и Уэстмор нашел это интересным.

Он зашипел на себя, когда полез в карман и обнаружил, что там пусто.

"Идиот! Она, вероятно, перезвонила. Должно быть, я оставил этот чертов телефон в офисе Хилдрета..."

Он спустился обратно на третий этаж, в кабинет. Он поднял свой сотовый, который все еще лежал на столе, но прежде чем он успел проверить сообщения...

- Все! - рявкнул голос Нивыска по внутренней связи. - Поднимайтесь на крышу!

"А?"

Нивыск звучал как что-то срочное. Уэстмор нырнул обратно, едва не столкнувшись с Кэтлин, которая бежала к лестнице.

- Что случилось?

- Я не знаю, - сказала она.

- Как мы попадем на крышу?

- Я не знаю!

На пятом этаже лестница закончилась. В интеркоме снова раздались возгласы Нивыска.

- Где, черт возьми, лестница на крышу?! - крикнул Уэстмор в интерком.

Мак и Карен появились на другом конце зала.

- Здесь - направо!

Они бросились за ними, наверх по еще одной лестнице. Затем все четверо вышли на плюшевый нависающий ковер, полный шезлонгов, зонтиков, кашпо.

- Адрианна оставила мне записку в комнате отдыха, - сказал им Нивыск, прислонившись к высокой каменной стене. Он выглядел побежденным. - Она сказала, что будет совершать внетелесное путешествие отсюда.

- Что не так? - спросила Карен.

- Смотрите.

Нивыск указал вниз, за ​​край парапета. Все выглянули.

- О, Иисус! - пробормотал Уэстмор, приложив руку к голове.

Кэтлин и Карен вскрикнули. Мак и Нивыск просто смотрели.

Обнаженное тело Адрианны лежало распростертым на булыжной дорожке внизу. Падение с высоты пятого этажа сломало ее, наклонив почти на девяносто градусов ее позвоночник. Вокруг ее головы растекся ореол крови.

- Кто-то, должно быть, сбросил ее, - всхлипнула Карен.

- Да, - сказал Нивыск, - и, несомненно, когда она находилась в состоянии внетелесного путешествия. Ее самое беззащитное состояние.

Кэтлин вытерла глаза.

- Ну, может и нет. В прошлом она была склонна к самоубийству.

Уэстмор растерянно протянул руку.

- Да ладно, самоубийство? Она голая. Вероятно, ее изнасиловали и сбросили. Зачем ей раздеваться, чтобы совершить самоубийство?

- Иногда испытуемые снимают одежду перед тем, как начать внетелесное путешествие, - заметила Кэтлин. - Я часто делаю то же самое, когда гадаю или впадаю в транс.

Уэстмор покачал головой.

- Я не могу поверить в это. Очевидно, что кто-то сбросил ее за борт, - невольный импульс заставил его взглянуть на Мака.

Несколько других тоже так сделали.

- Эй, иди на хер, мужик! - возразил Мак. - Это мог сделать кто угодно. Ты просто хочешь указать на меня, потому что я не часть этой экстрасенсорной чепухи. И где, черт возьми, ты был?

- Он выходил из офиса, я его видела, - подтвердила Кэтлин.

Мак нахмурился.

- Он мог сделать это в любое время!

- Да? - подзадорил Уэстмор. - А что случилось с девушкой-слесарем, Мак? Ты был последним, кто ее видел. Ты даже занимался с ней сексом, и что происходит потом? Она исчезает.

- Ты несешь чушь, приятель! - Мак рванулся вперед, схватил Уэстмора за воротник. - Я думаю, ты ее убил!

Рост и масса Нивыска легко оттолкнули двух мужчин.

- Никто никого не обвиняет. Давайте держать головы вместе.

- А где этот чокнутый извращенец, Уиллис? А? - добавил Мак.

- Я думаю, кто-то ее изнасиловал и сбросил, - повторил Уэстмор.

- Она уже была изнасилована один раз, - напомнила Карен. - И не кем-то. Теми же, кто изнасиловал меня и Кэтлин.

- Это соображение, - озвучил Нивыск. - Нематериальные убийства редки, но они документированы.

Но внезапно Уэстмор задумался о чем-то другом. О КОМ-ТО или о ЧEМ-ТО? Или, может быть, о самом Хилдрете...

Уиллис не слышал звонка по интеркому Нивыска... потому что он отключился в одной из гостиных. И снова его последнее видение цели, казалось, показало ему будущее вместо прошлого.

Комната из плоти. Храм из плоти.

Стена. Нет, дверь - тоже дверь, состоящая из дрожащей, горячей плоти.

Дверь была приоткрыта в щель.

Внезапно видение Уиллиса заставило его мозг закипеть, давление росло, его череп готов был лопнуть...

Он мельком увидел в щель что-то отвратительное за дверью. Затем видение оборвалось, и он увидел, как его медленно душат до смерти, а Хилдрет и несколько неназываемых существ наблюдали за этим.

Вот тогда он рухнул без сознания.

Он подумал, когда он проснулся, что, возможно, у него случился небольшой инсульт. Боль стучала в голове.

"С меня хватит этого места, - решил он, стоя на коленях. - Мне просто нужно уйти..."

Он с трудом поднялся на ноги.

"Да. Я собираюсь уйти".

Какой смысл в деньгах Вивики, если он будет мертв? Он побрел наружу и вниз, побрел по каким-то коридорам. Он предполагал, что ищет остальных, чтобы сказать им, что он больше не может здесь работать. Сочтут ли они его трусом за то, что он ушел?

"Сомневаюсь. В глубине души они все тоже хотят уйти..."

Он вошел в офис, надеясь найти Уэстмора, но комната была пуста. В стороне что-то мелькнуло.

У него не было выбора, кроме как подойти, когда он понял, что это...

Уэстмор оставил один из DVD-дисков включенным на компьютере, звук был выключен. Это было еще одно порно, еще одно проклятие Уиллиса.

Его слабость заставила его смотреть.

"Очередной конец меня..."

Его стыд окутывал его, но он смотрел: сцена за сценой, одна красивая голая женщина за другой.

Когда диск закончился, он наугад взял другой со стола, вставил его.

И нахмурился.

Ничего. Он быстро перемотал несколько минут черного экрана. Когда свет наконец расцвел, он замедлился до нормальной скорости и смотрел, ожидая более соблазнительных сексуальных изображений, но вместо этого...

"Отвратительно! - подумал он о том, что увидел. - Я НЕ увлекаюсь этим садомазохизмом".

Обнаженная женщина лежала на столе с раздвинутыми ногами. Он не мог видеть ее лица, но она не была похожа на типичную порномодель Хилдрета. Никаких имплантатов, никакого искусственного загара. Она казалась молодой.

Кто-то еще делал пирсинг гениталий самого экстремального вида. Полдюйма за раз складки ее влагалища закрывались хромированными кольцами. Каждое зажатие кольца заставляло женщину вздрагивать. Когда процедура была завершена, казалось, что ее половые органы были зашиты серебряными стежками.

"Это не порно. Что это за сцена?"

На экране на мгновение женщина наклонилась и показала свое лицо. Дрожащая, с красными глазами.

Это была та молодая женщина, которая так волновала Уэстмора, девушка на исторической картине. Как ее звали?

"Ах, да. Дебби Роденбо. Уэстмор видел это? Может, и нет. Может, мне лучше пойти и сказать ему?"

Это может быть его последнее действие в особняке, прежде чем он уйдет оттуда навсегда.

- Это пояс верности, - раздался голос позади него. - Он символизирует ее девственность. Беларий любит символы почтения.

Уиллис обернулся на голос.

И удивился.

Это была Вэнни, женщина-слесарь.

Сейчас она выглядела хуже, чем в первый раз, когда он увидел ее призрака. Худее, серее, ее живот втянулся, как у трупа в лагере смерти.

- Я не боялся тебя в прошлый раз, и я не боюсь тебя сейчас. Ты - видение. Ты - мертвый образ.

К этому времени ее некогда полная грудь сдулась от истощения, соски были такими серыми, что казались почти черными.

- Ревенант? Развоплощенный?

- Да.

Она шагнула вперед, костлявые бедра, ноги как серые палки.

- Ты уверен?

- Уверен, - сказал Уиллис.

- Но ты видишь ревенантов только через то, к чему прикасаешься, верно?

- Верно.

Черная улыбка.

- Твои перчатки все еще на тебе.

Глаза Уиллиса расширились. Он посмотрел на свои руки.

Она была права.

Пальцы, похожие на крюки, схватили его за горло. Уиллис попытался закричать, но не смог - давление заглушило его голос. Его потащили на пол в размытом неистовом, мертвенно-сером движении. Кончики пальцев впились глубже, словно пытаясь вытащить его кадык из горла, как пробку.

- Дом высвобождает часть своей накопленной энергии, - сказало то, что раньше было Вэнни. - Почти пора. Хилдрет собирается снова открыть Рив.

Уиллис беспомощно замахал руками, давясь. Волнистые лоскуты грудей покачивались перед его помутневшими глазами. Слюна попала ему в рот.

- В аду тебе придется так много всего потрогать...

Его ремень вытащили из шлевок на брюках и умело обернули вокруг шеи. Его затягивали дюйм за дюймом, пока его лицо не стало свекольно-красным, и он не умер, содрогаясь на полу.

- Разве сейчас не время вызывать полицию? - спросила Кэтлин.

Она уныло сидела на том же самом шезлонге, в котором лежало тело Адрианны до того, как она спрыгнула - или была сброшена с крыши.

- Я не знаю, я не знаю, - честно пробормотал Уэстмор. - Это правильно, но я думаю, что к настоящему моменту мы все знаем, что скоро произойдет что-то еще.

- Пока что звонить в полицию ошибка, - заявил Нивыск. Лунный свет побледнел. - И я не думаю, что мы должны пока говорить Вивике. Это нелогично, я знаю. Но Уэстмор прав. Мы не можем вернуть Адрианну. И что-то здесь скоро произойдет; наша задача - выяснить, что именно. Полиция опечатает дом, если мы позвоним им сейчас.

Мак смотрел в сторону.

- Мы не можем просто оставить ее тело там.

- Нет, не можем. Мы принесем его. Мы положим его в один из встроенных холодильников на кухне. Я не знаю.

"Их больше волнует то, что задумал Хилдрет, чем юридический протокол, - но потом Уэстмор остановился и подумал. - И... меня тоже".

- Я хорошо знал Адрианну, - продолжил Нивыск. - Она довольно преданная христианка; ее не волнуют надлежащие похороны и тому подобное. Она, как и я, верит, что ее дух будет жить вечно. Я доволен тем, что она на небесах. Она хотела бы, чтобы мы продолжили расследование состояния особняка.

- Да, а что, если ты не прав? - язвительно заметила Карен. - Откуда ты знаешь, чего она хочет? Она мертва.

- Она мертва только физически. Если бы это был я, я бы хотел, чтобы остальная часть группы продолжила нашу миссию, - закончил Нивыск.

- Не знаю, почему я согласен, но я согласен, - предложил Уэстмор. - Но мы должны принести тело. Мак и я можем это сделать, - он взглянул на Нивыска, Карен и Кэтлин. - Почему бы вам троим не пойти поискать Уиллиса?

- Хорошая идея, - согласился Нивыск.

- Да, а что, если Уиллис - тот, кто убил Адрианну? - предположил Мак с нотками в голосе.

- Я оптимистично настроен, что это не так, - сказал Нивыск. - Мы найдем его, а потом я проведу остаток вечера, строя графики показаний гаусса. Они неуклонно растут в определенных областях в течение дня.

Кэтлин выглядела обеспокоенной.

- Почему ты не сказал нам об этом раньше?

- Я не хотел никого тревожить...

Карен казалась раздраженной или испуганной.

- Ты имеешь в виду эти ионные штуки? Почему это должно кого-то тревожить?

- Это может означать, что заряд ревенанта в доме меняется, становится сильнее, - ответила ей Кэтлин.

Нивыск кивнул.

- Для следующего шага в том, что именно задумал Хилдрет.

- Ладно, - Уэстмор попытался сдержать свои мысли. - Вы, ребята, идите и делайте то, что собираетесь делать. Мак и я принесем тело Адрианны. Давайте сделаем это сейчас, не теряйте времени.

Когда Уэстмор и Мак покинули крышу, Нивыск сказал Карен:

- Мне нужно поговорить с Кэтлин наедине, если ты не против.

- Отлично! - резко ответила Карен. - Кто-то в доме может оказаться убийцей, а вы двое хотите сохранить от меня секреты!

- Расслабься, - сказала Кэтлин. - Мы спустимся через минуту.

Карен ушла в раздражении.

- Тебя что-то беспокоит? - спросил Нивыск, когда Карен ушла.

- Вы с Карен идите искать Уиллиса, хорошо? Я хочу заняться кое-чем другим.

Теперь луна выделила крупную фигуру Нивыска в четкий силуэт.

- Я понимаю. И удачи.

Кэтлин вздохнула и проводила его взглядом.

Она задавалась вопросом, увидит ли она его когда-нибудь снова?

Уэстмор почувствовал сдавленность, когда они вышли на улицу и завернули голое тело Адрианны в одеяло. По крайней мере, клопы еще не добрались до него. Мак снова включил сигнализацию, когда они вернулись, затем помог Уэстмору положить тело в холодильник.

- Ты мне совсем не доверяешь, да? - спросил Мак.

Уэстмор закрыл дверь холодильника.

- Нет.

- Ты думаешь, я убил ее?

- Нет-нет, я так не думаю. Теперь я никому не доверяю, - сказал Уэстмор и закурил.

- Ладно, вот. Посмотри на это...

Уэстмор напрягся, когда Мак достал из кармана небольшой пистолет. Он был меньше того, что он видел наверху в ящике офиса.

"Как долго он его носил?"

Он передал его Уэстмору, рукоятью вперед.

- Теперь ты сможешь защитить всех от меня, большого и плохого.

- Ничего личного, - Уэстмор взял пистолет. По крайней мере, это был интересный жест. - Я не ожидаю, что ты будешь доверять мне больше, чем я доверяю тебе - или вообще кому-либо.

- Тебе, возможно, стоит присмотреть за Карен, - сказал Мак.

- Почему?

- Просто поверь мне на слово.

- Я ни на минуту не поверю, что Карен сбросила Адрианну с крыши, Мак.

- Почему нет? Она псих. Она хладнокровная сумасшедшая, и Уиллис тоже сумасшедший. Ты не понимаешь, в чем дело со всеми этими людьми? Они все полусумасшедшие. Ты не знаешь, на что они способны.

Уэстмор только покачал головой.

- Хочешь узнать, кого я больше всего подозреваю?

- Ты хочешь сказать, что это не я?

Уэстмор не увидел ничего плохого в том, чтобы рассказать ему о том, что он видел. Ему было любопытно, как отреагирует Мак.

- Вивика сказала мне, что никогда раньше не была в этом доме.

- Да?

- Да. Но я только что видел ее на порно-диске, где ее трахали по-собачьи на лестнице в фойе, - Уэстмор не сводил глаз с глаз Мака. - Ты.

- Ну и что? Она нимфоманка, как и все цыпочки в этом месте, - сказал Мак. - В этом доме, наверное, занимались этим больше людей, чем в любом другом доме за всю историю. Ее благоверный муж Реджинальд Хилдрет позволял ей делать все, что она хотела.

- А она хотела тебя. Мак - жеребец.

- Эй, я не собираюсь извиняться, потому что женщины, как правило, питают ко мне слабость. Похоже, ты завидуешь.

"О, Боже".

- С чего бы ей говорить мне, что она никогда не была в этом доме?

- Понятия не имею, чувак!

Уэстмор не был уверен, к чему он клонит, да это и не имело значения. Реакция Мака казалась нормальной.

- И говоря о Вивике... - он вытащил свой мобильный телефон, чтобы убедиться, что она перезвонила ему во время суматохи на крыше.

От нее по-прежнему ничего не было... Но было сообщение.

Уэстмор прослушал голосовое сообщение...

- Это снова я, - сказал Том. - Я ввел те числа, которые ты мне дал...

Уэстмор вывел те же числа, которые он скопировал из файла на своем компьютере.

ЗАПРОС НА ВВОД: ПОДАЧА

СТРАТ АПОГЕЙ

ОТВЕТ: 06000430

ТОЧКА НАЗНАЧЕНИЯ: 00000403

- Страт апогей означает стратифицированный - это тип орбитального апогея. Точка назначения - это время и дата; так астрономы их регистрируют, все в строке, вот так. Первые четыре нуля - это время полночь, а ноль-четыре, ноль-три - это третье апреля.

"Третье апреля. Полночь, - тут же щелкнула мысль. - Ночь резни..."

- Это точка назначения - или отправная точка, - продолжил Том в сообщении. - Похоже, Хилдрет решал математическую задачу, и это был вопрос. Ответ - это также время и дата. Ноль-шесть-ноль-ноль - это время шесть утра. Ноль-четыре, три-ноль - дата: 30 апреля. Посмотри в свой календарь, чувак. Это завтрашнее утро. А завтра в шесть утра произойдет следующее: есть звезда под названием M39, которая впервые в истории достигнет своего апогея. Для астронома это большое событие. Эта звезда не была так близко к Земле с тех пор, как мы были обезьянами.

"Завтра утром", - пронеслось в голове Уэстмора.

Что бы там ни задумал Хилдрет, это произойдет тогда, и как раз в этот момент часы пробили полночь.

"Через шесть часов..."

- Еще одно, - продолжил сообщение Том. - Этот парень, Хилдрет, ты говорил, что он увлекается оккультизмом? Ну, для кого-то вроде него 30 апреля имеет важное значение. Это оккультный праздник, который называется Канун Белтейна - день перед Первомаем. Язычники тысячи лет назад проводили ритуалы в Канун Белтейна, как жест поклонения богам подземного мира - демонам, как их называют. Они верили, что эти демоны благословят их в этот день, потому что в канун Белтейна границы между адом и землей самые тонкие, или что-то в этом роде.

На линии возникла долгая пауза, страницы переворачивались, так как Том, очевидно, проверял записи.

- Вот и все, мой друг. Я отправлю тебе счет. Хорошего вечера - или, я бы сказал... - Том усмехнулся на записи. - Счастливого вечера Белтейна.

Сообщение закончилось.

Мозговые шестеренки Уэстмора завертелись. Вот, по крайней мере, бóльшая часть головоломки, которую Вивика наняла его решить.

- Через шесть часов, - пробормотал он.

- Что? - спросил Мак.

- Третьего апреля Хилдрет вырезал всех в этом доме в качестве первой части обряда. Завершающая часть этого обряда начнется через шесть часов...

Кэтлин снова намазалась блестками. Она лежала голая на том же самом шезлонге, который использовала Адрианна, когда она отправилась в последнее внетелесное путешествие в своей жизни. Ее решимость перевесила ее страх - или она надеялась, что это так. Тот, кто убил Адрианну, мог легко сделать то же самое с ней, из того же самого места.

Но это было действительно время. Пришло время узнать.

Лунный свет на ее голой коже заставил пыль понтики, казалось, вскипеть вместе с ее потом. Мысленно она снизила частоту сердечных сокращений, дыхание и кровяное давление - так же, как она могла двигать предметы силой мысли, она могла делать то же самое со своим собственным метаболизмом, черта, не редкость среди опытных менталистов. Спокойствие ночи начало ласкать ее, прослеживая ее кожу, заставляя ее соски твердеть. Каменная пыль казалась сияющей и горячей, и вскоре то же самое произошло и с остальной ее частью.

Она заставила себя спуститься, спуститься...

Да, пришло время положить конец всему этому безумию в доме, но она знала, что не сможет сделать этого без ответов.

И она задавалась вопросом, кто найдет ее первым, когда она войдет в тета-транс...

Адрианна? Или Хилдрет?

Уэстмор и Мак разошлись в поисках Уиллиса.

"Неужели я действительно думаю, что он убил Адрианну?" - спросил он себя.

Он предположил, что нет - она, вероятно, прыгнула. Она изначально была нестабильна - а потом особняк стал для нее слишком тяжел. Это были хрупкие люди.

Но все же...

Он подумал о худшем варианте развития событий, относительно Уиллиса. Если бы кто-то убил его... Где лучше всего спрятать тело?

В проходах?

Ему в любом случае пришлось бы пройти по этим проходам за два часа, чтобы впустить Клементса. Он нашел занавеску и вошел, внезапно очень обрадовавшись, что у него в кармане пистолет Мака. Он обошел всю сеть узких коридоров, впечатленный тем, что не так уж и напуган. Настенный светильник в форме тюльпана освещал путь, хотя и тускло. Что, если он повернет за угол и увидит там кого-то, стоящего там и пристально смотрящего на него?

"Заткнись!" - сказал он себе.

Когда он добрался до маленькой библиотеки в конце, он не нашел ничего подозрительного - или, по крайней мере, ничего подозрительного в плане секретных ходов. Здесь было пыльно, неиспользуемое место. Единственные следы на блестящей пыли на полу были явно его собственными.

"Я лучше вернусь к остальным, - предположил он. - Это пустая трата времени".

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился.

Что-то было на полу.

Уэстмор уставился вниз.

Теперь можно было ясно увидеть еще одну цепочку следов. Они были там раньше?

Это были следы босых ног, меньше и...

"Очевидно, женские", - понял Уэстмор.

Его глаза проследили следы по последнему короткому коридору к скрытой выходной двери.

Когда Уэстмор вернулся в надлежащую зону особняка, его подозрения заколебались. Кто знает о скрытой выходной двери?

Вероятно, никто из группы, кроме Мака и Карен? Они были хорошей ставкой.

Это были следы Карен?

Невозможно было сказать, но мгновение спустя он понял кое-что еще.

Крик пронесся по лестнице с тоном судейского свистка.

И это, несомненно, был крик Карен.

Он взбежал по ступенькам - он почувствовал, что пролетел два пролета - затем еще один крик пронесся по темному коридору.

Он знал, что это офис, а затем побежал туда.

Остальные - за исключением Кэтлин - стояли за столом, Нивыск стоял позади Карен. Она выглядела сломленной, остальные были бледны от того, на что они смотрели.

- Что? - спросил Уэстмор.

- Карен нашла Уиллиса, - сказал кто-то.

Тело тактиониста было засунуто в нишу для ног стола.

- Боже. Что с ним случилось?

- Кажется, его задушили, - сказал Нивыск. - Видите след от лигатуры на его шее?

Образ, обращенный на Уэстмора, казался чуждым. Лицо Уиллиса было сине-розовым, глаза выпучены.

- Мы не знаем наверняка об Адрианне, но я не думаю, что кто-то будет спорить, что это убийство. Господи.

- Убийство, - добавил Нивыск, - или случайная жертва.

- Значит, "заряд" дома усиливается? - спросил Уэстмор. - Я правильно понял?

- Ты правильно понял.

- К черту все это, - сказал Мак. - Кто был последним, кто видел Уиллиса живым?

Никто не ответил.

После неопределенного молчания Нивыск осведомился:

- Разве сейф не был открыт вчера?

Все посмотрели на стену.

"Думаю, так и было, - подумал Уэстмор. - Я оставил его открытым, когда нашел лист бумаги..."

Теперь он снова был закрыт.

Уэстмор проверил ручку-защелку.

Заперто.

Он набрал девятизначный акростих, повернул защелку и открыл сейф.

В сейфе был один, довольно непримечательный предмет - ремень Патрика Уиллиса.

Волосы на затылке Нивыска встали дыбом, как оголенные нити проволоки, когда он втащил гаусс-метры и их футляры в Южный атриум, затем начал подключать их к розетке, чтобы снова зарядить. Для соблюдения формальностей он направил их наружу под разными углами и подключил к процессору, соединенному с телевизором. Не повредит снять некоторые показания и здесь.

Но он не мог сосредоточиться.

Его шея покалывала.

Это было то самое ощущение, которое они все испытывали в течение последнего дня: постепенное усиление заряда дома. Ошибки быть не могло. Смерть Адрианны только способствовала этому, как и смерть Уиллиса, не говоря уже о девушке из компании по взлому замков, которая, очевидно, тоже была мертва, где бы ни находилось ее тело.

Накапливая ревенантный импульс...

Он посмотрел на гаусс-метры и понял метафору. Особняк заряжает свои СОБСТВЕННЫЕ батареи, Jbr массивный разряд, который Хилдрет планировал давным-давно - возможно, ГОДЫ назад. Что бы ни произошло, он поджег фитиль третьего апреля. И этот фитиль сгорит дотла в пороховой бочке в - он взглянул на часы: 01:15 утра...

Меньше чем через пять часов.

Он принес гаусс-метры из Алой комнаты, чтобы перезарядить их портативные блоки питания.

"Где мне их испытать в следующий раз?" - задался он вопросом.

Алая комната должна была генерировать лучшие изображения ревенантов... но пока этого не произошло. После всех этих убийств это место должно было кишеть ими. Но показания, которые он получил до сих пор, были не более интенсивными, чем другие, более типичные периметры особняка.

"Они будут идентичными, более чем вероятно", - подумал он, заканчивая подключать блоки.

По мере того, как особняк приближается к тому, к чему он приближается.

А он приближался к чему-то - это было точно. Теперь волосы на его руках тоже встали дыбом. Даже пломбы в его зубах, каким-то образом, загудели.

- Нивыск, - услышал он голос.

Возбужденный шепот.

Он едва его услышал, до такой степени, что подумал, что это просто у него в голове. Затем:

- Моя любовь...

Теперь голос заполнил комнату, и он понял, кто это был.

"Саид..."

Казалось, он исходил из интеркома, но когда он подошел, звук раздался с другой стороны.

- Мы можем быть вместе, как жизнь никогда не позволяла...

Нивыск снова обернулся.

У него не было времени увидеть много, но он услышал еще кое-что.

- Приди ко мне в этой прекрасной смерти...

"Пора, - подумал Уэстмор. - Без десяти два".

Он вернулся по своим следам через коридоры и, добравшись до небольшой библиотеки, заметил, что следы все еще были там. Голые женские следы, ведущие наружу, но не обратно.

"Не мое воображение", - подумал он.

Но следы могли быть старыми, не так ли? Их могла оставить одна из порноактрис еще до убийств.

"Я об этом не подумал..."

Но он также не был уверен.

Когда он открыл потайную дверь, его сердце дрогнуло. Перед ним стояла фигура.

- Надеюсь, я не заставил тебя обосраться, - это был Клементс с лукавой улыбкой на лице и небольшим рюкзаком на плече. Он посмотрел на часы. - Ты как раз вовремя.

"Черт бы его побрал", - Уэстмор расслабился.

- Что в рюкзаке?

- Фонарики, инструменты, оружие.

"Термоса с кофе нет?"

- Где Конни?

- Снаружи, в машине, - Клементс проверил магазин в необычно большом пистолете, затем сунул его обратно под рубашку. - У нее один из моих других мобильных телефонов - я позвоню ей, когда мы найдем Дебби, а затем она подгонит машину и отвезет вас обоих ко мне домой.

Уэстмор почесал голову.

- А где ты будешь?

- Здесь. Искать Хилдрета - если мы не найдем его первым. Так или иначе, он сегодня ночью объявится.

Уэстмор не стал спорить. Клементс последовал за ним обратно через недра особняка.

- Где все? Я не хочу, чтобы меня видели, если только нет другого выхода.

- Все внизу, кроме Кэтлин, - объяснил Уэстмор. Затем он сглотнул. - Но Адрианна Саундленд и Патрик Уиллис мертвы.

- Как это произошло?

- Мы не знаем наверняка. Но ясно, что Уиллис был убит, и Адрианна, возможно, тоже.

Клементс покачал головой.

- Наверное, Хилдрет. Все еще думаешь, что здесь ничего не происходит?

- О, я знаю, что здесь что-то происходит, - и затем Уэстмор объяснил апогей, который произойдет в шесть утра.

- Какое чертово психо-сатанинское шоу уродов, - сказал Клементс со смехом.

- Что ты будешь делать, если столкнешься с Кэтлин?

- Я отведу ее к машине.

- А что, если она не захочет идти?

- Значит, я отведу ее к машине под дулом пистолета и запру в багажнике. Я не собираюсь тут тусоваться.

- Да, я думаю, ты не будешь, - они вернулись по лестнице на третий этаж. Перед ними висела занавеска. - Вот мы и пришли. Какой план игры?

- Ты иди делай свое дело, веди себя нормально, - сказал Клементс. - Я начну наверху, комната за комнатой, и спущусь вниз.

- Я уже это сделал...

- Отлично, и я сделаю это снова. Дебби здесь, я знаю. Поставь свой телефон на вибрацию. Если я ее найду, или что-нибудь случится, я позвоню. Ты сделай то же самое. Вот... - он задрал рубашку, чтобы достать один из своих пистолетов. - Возьми это.

Уэстмор показал ему пистолет, который дал ему Мак.

- У меня уже есть один.

- Умный человек. Я сейчас пойду найду Дебби. Увидимся позже, - Клементс открыл занавеску.

- Будь осторожен, - сказал Уэстмор, как бы подумав.

- Мне не нужно быть осторожным. Это должен сделать Хилдрет, - и затем он прошел за занавеску и ушел.

Уэстмор чувствовал себя колючим, спускаясь вниз. Это заставило его задуматься о том, что так много раз упоминали другие: о заряде дома и вероятности того, что он увеличивается. Что именно это означало? И как характер этого заряда повлияет на дом к шести утра?

Но эти размышления прекратились, когда он вошел в Южный атриум. Там были Карен и Мак. Сигарета Уэстмора выпала у него изо рта, когда он посмотрел вниз.

- Он мертв, - сказала Карен, ее голос дрогнул.

Мак стоял на коленях перед Нивыском, который лежал распростертым в углу.

- Что случилось?

- Я не знаю, мы только что вошли, а он там лежал, - ответил Мак.

- Никаких ран нет, - добавила Карен. - И крови нет.

- У него не бьется сердце, я могу вам это сказать.

Уэстмор опустился на колени и сам пощупал пульс. Ничего. Тело было еще теплым.

- Это должно было произойти в течение часа, - когда он оглядел длинную комнату, он заметил направленные на них гаусс-сканеры. - Эти штуки включены?

- Я даже не знаю, что это за штуки, - сказал Мак.

- Они измеряют ионные флуктуации в воздухе, - рассеянно сказал Уэстмор.

- Те штуки, которые мы видели на экране в тот день? - спросила Карен.

- Это был один из них. Похоже, он заряжал их батареи и одновременно делал какие-то показания, - Уэстмор подошел к процессору на столе для совещаний.

- Я не понимаю, - сказал Мак.

- Один из сканеров направлен прямо в угол...

Уэстмор щелкнул какими-то переключателями на процессоре. Он ошибался, но в конце концов заставил машину перемотать назад. Затем он воспроизвел запись.

На большом телевизоре перед диваном, который они смотрели. Кадр показывал угол комнаты - пустой в этот момент - при нормальном освещении. Внезапно Нивыск отступил от него, широко раскрыв глаза и нахмурившись. Через мгновение он оказался брошен в угол, словно чем-то притягиваясь.

- Похоже, он боится, - сказала Карен, приложив руку к лицу.

- Боится чего? - спросил Мак.

- Может быть, это нам покажет, - Уэстмор нажал на другой переключатель, который наложился на ионное сканирование. Экран почернел, за исключением...

Область, в которой стоял Нивыск, сверкала светящимися, желтыми, как одуванчик, точками. Точки были расположены в форме, отдаленно напоминающей человеческую.

- Эти искры - Нивыск? - спросила Карен.

- Да, или, должен сказать, это запись ионов в воздухе, которые меняют свои электрические заряды из-за присутствия там его физического тела...

- И что это? - спросил Мак с некоторой тревогой.

В кадр вошла еще одна группа светящихся точек, также в форме человека.

Форма медленно приближалась к Нивыску, затем, казалось, обнимала его.

И форма, которая была Нивыском, рухнула.

Уэстмор снова нажал на кнопку нормального освещения. Они увидели Нивыска, лежащего мертвым в углу, но также увидели...

- Что, черт возьми, это такое? - спросил Мак.

Взбаламученная форма. Она была черной, как тень, но в ней, казалось, было какое-то едва сформировавшееся вещество.

Карен задрожала.

- Похоже на одну из тех вещей, что меня изнасиловали. Бестелесная, как назвала ее Кэтлин. Но та, что на экране, темнее; она выглядит более плотной, более оформившейся.

- Значит, Нивыск был прав насчет того, что происходит в доме, - сказал Уэстмор. - Заряд. Он становится все сильнее, и, полагаю, достигнет своего пика в шесть утра.

- Своего апогея, - сказал Мак.

- Да.

Все трое посмотрели на часы. Сейчас было уже больше трех часов ночи.

- То, что убило Нивыска, - спросил Мак. - Это был Хилдрет?

- Я так не думаю. Хилдрет был выше, не так ли? Я думаю, что то, что убило Нивыска, было чем-то из его прошлого, что сейчас стало приманкой.

Мак казался более неловким, чем когда-либо.

- Я не в деле. Мы с Карен - мы просто работаем на Вивику. Мы не подписывались на такое дерьмо. Если эти штуки в этом доме - привидения или что-то еще - могут так легко убивать людей...

- Это может случиться и с нами, - закончила Карен с раздражением.

- Может быть, но я так не думаю, - сказал Уэстмор. Он посмотрел на богато украшенный бар с алкоголем в другом конце комнаты. - Похоже, особняк нацелен на людей, с которыми он настроен - на психиков.

- Адрианна и Уиллис, - сказал Мак.

- Но Нивыск не был экстрасенсом, - сказала Карен.

- Нет, но он был священником, который раньше проводил обряды экзорцизма, - сказал Уэстмор. - Или, может быть, я совершенно не прав, и мы все облажались. Но я останусь до шести утра. Вы двое хотите уйти, идите вперед. Я бы вас не винил.

- Давайте останемся, будем держаться вместе, - предложил Мак.

Карен казалась... восторженной, но готовой.

- По крайней мере, давайте найдем Кэтлин.

Но когда двери щелкнули, и они все обернулись, они увидели, что Кэтлин сама нашла их.

Она молча вошла в комнату, ее платье облепило контуры ее тела из-за обильного пота. Ее рот был открыт, глаза широко распахнуты, когда она оглянулась на них.

- Кэтлин, - начал Уэстмор. - Что...

- Я не Кэтлин...

- Это снова один из тех трансов, - сказал Мак.

- Она одержима, - прошептала Карен.

- Не одержима, - вспомнил Уэстмор. - Она медиум. Кто-то другой говорит через нее.

- Хилдрет, - сказал кто-то.

Кэтлин придвинулась ближе.

- Нет. Он не может коснуться меня сейчас, - когда она двигалась, она казалась нестабильной, измученной, но решительно настроенной что-то сделать. - В шесть утра Хилдрет снова откроет Рив.

- Что? - спросил Мак.

- Двери Храма плоти откроются. Но они не откроются в аду. Они откроются здесь.

- Что будет потом? - дрожащим голосом спросил Уэстмор.

- Тогда то, что вошло третьего апреля, вернется, через шестьсот шестьдесят шесть часов после того, как оно вошло в ночь резни.

- Ты имеешь в виду Дебору Роденбо, не так ли?

Кэтлин спокойно кивнула.

- Девственница, да. Высшее почтение, совершенная невинность будет осквернена. Все это символ, с незапамятных времен. Беларий покончит с ней, и если ты его не остановишь, он преуспеет.

Уэстмор подошел ближе.

- Преуспеет в чем?

- Когда Рив откроется, все станет здесь, как и там. Все станет плотью. Хилдрет был учеником Белария. Он все устроил, планировал это годами. Но узы моего духа тянут меня теперь, я не могу оставаться...

- Не уходи пока! - крикнул Уэстмор. - Нам нужно узнать больше!

Колебался ли свет в комнате?

- Дом становится сильнее, - сказала Адрианна устами Кэтлин. - А это значит, что вещи в доме становятся сильнее.

Они уставились на нее.

- Хилдрет становится сильнее...

Раздался слабый треск. Затем длинные светло-русые волосы Кэтлин поднялись, словно от мощного статистического разряда.

Она упала на пол.

- Боже мой, - сказала Карен.

Когда Уэстмор и Мак подошли, чтобы поднять Кэтлин, она закричала, замахала руками.

- Убирайтесь, убирайтесь!

И в порыве гнева Уэстмор и Мак были отброшены назад. Стулья вокруг стола для совещаний упали, датчики Гаусса пролетели десять футов по полу, и несколько картин упали со стены на пол.

- Кэтлин! - крикнул ей Уэстмор. - Это мы! Расслабься! С тобой все в порядке!

Когда глаза Кэтлин резко открылись, экран телевизора взорвался.

- Иисус! - воскликнул Мак. - Что это вообще такое?

- Она выходила из транса и была в замешательстве, - Уэстмор помог Кэтлин дойти до дивана. - Полагаю, она потеряла контроль над своими телекинетическими способностями.

- Как в офисе, когда Хилдрет говорил через нее, - рискнула предположить Карен.

- Да...

Глаза Кэтлин дрогнули; она поднесла руку ко лбу, когда оглядела комнату.

- О, Боже. Я никому не навредила, правда?

- Нет, мы все в порядке. А ты?

Кэтлин отвернулась, уставившись.

- Адрианна нашла меня...

- Да. Ты помнишь, что она сказала?

Пауза, а затем Кэтлин сказала:

- Да, - а затем она испуганно посмотрела на часы. - Два с половиной часа.

- Адрианна говорила тебе что-нибудь еще, прежде чем начала общаться с нами?

- Я... думаю, да, - Кэтлин нахмурилась. - Черт, я не могу вспомнить.

Уэстмор сел и закурил. Мак и Карен налили себе покрепче.

- Что нам теперь делать? - спросила Карен.

- Подождем, - сказала Кэтлин. - Пока не откроется Рив.

- Это произойдет в Алой комнате. Вот куда мы и направляемся, - принял решение Уэстмор. - Прямо сейчас.

Клементс проскользнул в офис во время своих поисков. Он покачал головой, увидев тело Уиллиса за столом.

"Бедный глупый придурок..."

Но его охватила настоящая тошнота, когда он случайно взглянул на включенный монитор компьютера и увидел...

"Святая матерь Божья, эти больные, больные куски дерьма!"

Это была Дебби, сонно опирающаяся на стол после того, как ее влагалище закрыли крошечными хромированными кольцами.

"Я не могу дождаться, чтобы убить Хилдрета, Боже мой, я просто НЕ МОГУ, БЛЯТЬ, ДОЖДАТЬСЯ!"

Оставаться в офисе было бы бесполезно, как и изучать больше DVD в поисках доказательств Дебби. Он увидел все, что ему было нужно. По крайней мере, это был не снафф-фильм этих больных ублюдков...

Клементс развернулся, вытащил один из своих пистолетов.

Это было хихиканье, которое он услышал?

Клементс улыбнулся.

- Если это ты, Хилдрет, иди и забери меня, - он вышел из офиса без тени страха и начал проверять остальную часть дома.

Конни терпела как могла, но теперь все было не так уж плохо. Она прожила неделю без крэка - дольше всего с тех пор, как впервые поднесла трубку к губам. Она была нервной, раздражительной, "крэковые жуки" ползали по ее коже. Но Клементс был прав: бóльшая часть физической зависимости уходила, оставляя ее только справляться с психологической. Она знала, что сможет это сделать, если он не бросит ее.

Она никогда не знала такого мужчину, как он. Он ничего не хочет, не как клиенты, не как любой другой придурок с большой полосой дерьма...

Конни знала, что не должна принимать свои благословения как должное. Это был ее последний шанс.

Ночные звуки раздражали ее - сверчки и весенние гляделки. Они казались слишком громкими. И, несмотря на влажную ночную жару, лунный свет на ее лице казался холодным.

Она бросила взгляд на особняк; ее внутренности скрутило.

"Пожалуйста, будь осторожен там", - подумала она.

Она продолжала похлопывать себя по карману, чтобы убедиться, что мобильный телефон все еще там. Клементс и остальные, вероятно, не выйдут еще несколько часов. Она немного отошла от машины, затем начала идти по опушке леса, не особо задумываясь об этом. Прежде чем она поняла это, она прошла треть пути вокруг внешней территории и обнаружила, что выходит на тропу, которая спускается к деревьям.

"Где... О, черт..."

Она вернулась на кладбище, даже не осознавая этого.

"Что с тобой, Конни? Неделя без крэка сделала тебя рассеянной..."

Последнее место, где она хотела быть, было кладбище. Она вспомнила, что они нашли прошлой ночью. Труп бродяги в гробу был достаточно плох, но в другой яме? Эти гнилые... СУЩНОСТИ. Конни было все равно, что кто говорил. Они, черт возьми, не выглядели для нее людьми.

Так что же она делала?

Вместо того, чтобы выйти с кладбища, она обошла ворота, к яме с этими вещами.

"Разве мертвый человек действительно может выглядеть так? Как большие пластиковые пакеты, полные масла?" - подумала она, чувствуя тошноту.

Она не знала, какое болезненное любопытство заставило ее это сделать, но она все равно это сделала.

Она включила свой фонарик и посветила им в яму.

И уставилась.

Яма была пуста.

И она сомневалась, что кто-то услышал ее крик, когда она обернулась и увидела голую женщину, стоящую прямо перед ней. Женщина выглядела так, будто сама выползла из могилы: серая кожа туго обвисла над венами, ребра выпирали, живот втянулся. Лобковая кость выпирала, как у человека с анорексией, а глаза были такими темными и впалыми, что могли быть ямами.

- Тебе следовало сесть в эту машину и уехать, - сказала женщина, но к этому времени разложение превратило ее голос в жидкий хрип.

Лес поглотил следующий крик Конни, а затем труп, стоявший перед ней - при жизни девушка-слесарь по имени Вэнни, но после смерти марионетка бездны - толкнул Конни в пустую яму.

Труп посмотрел вниз, костлявый силуэт в лунном свете, а затем рядом с ним появилась другая фигура, высокая, прямая, выдержанная.

Конни снова закричала, когда поняла, что это Реджинальд Хилдрет, и закричала еще сильнее, когда четыре адипозианца начали спускаться в яму, безликие в своей радости, с воспаленными половыми органами цвета сала.

К 04:30 утра Клементс обыскал бóльшую часть верхних этажей особняка. Он никого не встретил, ни следа Дебби или Хилдрета. Если уж на то пошло, дом казался унылым, неспособным на то, чего ожидал Уэстмор. В какой-то момент он нырнул в одну из гостиных, услышав голоса. Заглянув в щель двери, он увидел Уэстмора и остальных, поднимающихся по лестнице в конце коридора, вероятно, направляясь в эту Алую комнату, где Хилдрет разделал большинство жертв третьего апреля.

Он замер, наблюдая, как они исчезают, и продолжил. Клементс все еще не хотел, чтобы его видели, пока нет, и только если это было абсолютно необходимо.

Он уже проверил Алую комнату, одно из первых мест, которые он обыскал. Комната красного цвета - и все. Ничего интересного, ни подозрения.

"Просто одержимость какого-то сумасшедшего богача, - подумал Клементс. - Какого хрена этот психопат изгоняет?"

Хотя это не имело значения. Клементс знал в глубине души, что Хилдрет где-то в этом доме...

Когда он закончил проверять все комнаты на третьем этаже, он нырнул обратно в офис и достал свой мобильный телефон.

"Лучше проверить Конни... - он набрал номер, подождал, подождал еще немного. - Господи. Почему она не отвечает?"

Он мог бы выйти наружу, но не хотел рисковать. Может, не получится вернуться. Может, каркас дома блокирует линию приема сотовой связи.

Вот в чем проблема, он допустил ошибку, думая.

Прежде чем покинуть офис, Клементс допустил еще одну ошибку - не столько ошибку, сколько оплошность.

Он не заметил, что тела Уиллиса больше нет за столом.

Уэстмор раздвинул шторы и выглянул в высокое окно без всякой причины. Ночь смотрела на него, окрашенная лунным светом, который казался ярче, чем должен был быть.

"Черт, я устал", - подумал он.

Он обернулся и увидел, что Карен и Мак уже уснули на двух кушетках из красного бархата. Кэтлин сидела за красным шпоном стола в глубине комнаты. Она едва могла держать голову поднятой.

- Который час?

- Четверть пятого, - сказал Уэстмор, глядя на часы.

Алая комната стояла вокруг них в своем церковном обустройстве. Но комната казалась мертвой.

- Почему, - начал Уэстмор, - единственная комната в доме, которая должна была бы ощущаться самой жуткой - и выглядеть самой сатанинской - совсем не ощущается таковой?

- Подожди до шести утра, - сказала Кэтлин. - Обвинения могут кардинально измениться.

- Ты веришь во всю эту чушь об апогее?

- Я не знаю, - она потерла глаза, чтобы не спать. - Но, наверное, нам стоит это сделать. Мы и так уже слишком много видели.

"Можешь повторить это снова", - подумал Уэстмор.

- Что нам делать, если... - но остаток фразы затих.

Кэтлин уснула.

Уэстмор и сам не хотел засыпать, несмотря на усталость. Неужели он слишком боится того, что может разбудить его?

"Я просто не хочу словить сердечный приступ часов в шесть утра", - уверял он себя.

Все остальные уже крепко спали. Кофе был бы хорошей идеей, поэтому он вышел из Алой комнаты, тихонько прикрыв за собой двери. В офисе была кофемашина, поэтому он спустился на третий этаж. Только тогда он задумался о Клементсе. Если бы он что-то нашел, он бы позвонил.

"Интересно, где он сейчас?"

В офисе он обошел стол, чтобы включить кофемашину, но замер.

Тела Уиллиса не было.

Уэстмор ничего не понимал.

"Кто, черт возьми, мог..."

Он был уверен, что Уиллис мертв. Никто из группы не мог переместить тело, потому что он был с ними. Клементс переместил его?

Зачем ему?

Зачем кому-то?

Импульс быстро повел его вниз по лестнице, в Южный атриум.

Тела Нивыска не было.

Он бросился на кухню и распахнул встроенный холодильник.

Тела Адрианны тоже не было.

Это был полный пиздец!

Затем он побежал обратно в фойе, поднялся по ступенькам на второй этаж, повернулся на площадке, чтобы пройти на третий.

И весь свет в доме погас.

Теперь он стоял в полной темноте. Дом тикал вокруг него, и он почувствовал покалывание статики на своих руках.

Затем...

Шлеп!

Что-то ударило его по голове сзади. Уэстмор рухнул на лестничную площадку.

Бессознательность заставила его закрыть глаза. Однако прежде чем он окончательно потерял сознание, он увидел слабый свет наверху лестницы - свет, который был каким-то темным - и в этом свете стоял образ Реджинальда Хилдрета.

Он улыбался.

Клементс снова набрал номер Конни, ждал и ждал. Ответа не было.

"ЧеРТ ВОЗЬМИ! Где она?"

Когда свет погас, его охватило больше замешательство, чем страх. Было ли это простое отключение электроэнергии или кто-то намеренно отключил электричество? Внезапно Клементс почувствовал себя неуклюжим и потерянным.

Он вообще не знал планировки дома. Луч его фонарика повел его по еще одному странному коридору, где мрачные статуи и странные лица на портретах хмуро смотрели ему вслед. Он знал, что должен пойти и найти Конни, но...

Было уже около шести часов утра.

Он прошел по еще одному длинному коридору. Две двойные двери. Когда он вошел...

Темнота в комнате была такой густой, что, казалось, наполовину уменьшала яркость фонарика.

"Где я? - ошеломленно подумал Клементс. - Что это?"

Обнаженные, восково-белые тела были подвешены вверх ногами в центре комнаты. Все они были обезглавлены.

Едва в состоянии думать, Клементс шагнул вперед. Оцепеневший инстинкт заставил его вытащить оружие, большой полуавтоматический пистолет. Пуля едва не выстрелила, когда он споткнулся, и когда он посмотрел вниз, чтобы увидеть, на что он наткнулся...

Он застонал, его затошнило.

Он наткнулся на голову Конни, и когда его взгляд метнулся к первому висящему телу, ошибки быть не могло. Это был худой и очень бледный труп Конни, который висел там.

Взмах фонарика показал ему еще больше голов на полу: Нивыск, Уиллис, Адрианна Саундленд и их собственные раздетые тела, висящие поблизости.

"Безумие, - подумал Клементс. - Хилдрет все еще жив. Он сделал это".

По крайней мере, было одно облегчение. Ни одно из тел не было телом Дебби.

Самая дальняя стена позади, казалось, мерцала алым. Ведра стояли на полу; было ясно, что было сделано.

Он слил всю их кровь... в эти ведра. Затем выплеснул кровь на стену.

Затем раздался щелчок и оглушительный БАХ!

Клементс упал на пол. Боль пронзила его голову: пуля задела висок.

Но он не боялся.

Он был в восторге.

- Ладно, Хилдрет! - крикнул он. - Выходи!

И затем он открыл огонь.

Сознание Уэстмора всплыло сквозь пульсирующий черный туман. Постоянная боль била в его черепе - со звуком.

Колокол.

Нет, звон.

Он наклонился на лестнице, когда до него дошло, что это за звон.

"Часы!"

Маятниковые часы в фойе. Они показывали шесть утра.

Он с трудом поднялся, преодолевая странную гравитацию, затем побежал вверх по лестнице, пересекая одну площадку за другой. Его ботинки казались кирпичами, когда он протопал по коридору и распахнул двери в Алую комнату.

Он колебался секунду, затем нырнул внутрь.

Только лунный свет через окна освещал комнату. Комната была пустой, обычной.

И в ней никого не было.

Карен, Мак и Кэтлин ушли. Они спали здесь час назад.

И в Алой комнате абсолютно ничего не происходило.

Он резко повернулся.

Часы больше не были слышны; шесть утра уже прошли, но затем он был уверен, что услышал серию очень далеких звуков откуда-то из глубины дома.

Выстрелы. Где-то внизу.

"А где остальные? Я не думаю, что готов к перестрелке, - он знал, но раздалось еще больше выстрелов. - Это, должно быть, Клементс".

У него был один пистолет - тот, что дал ему Мак - и хотя он мало знал об огнестрельном оружии, он сумел вытащить обойму, чтобы проверить боеприпасы.

"Вот же мудак!"

Обойма была пуста.

Теперь он начал видеть. Он сбежал вниз, раздались новые выстрелы. Он остановился в офисе, потому что вспомнил про пистолет в столе, который видел в первый день. И когда он выдвинул ящик...

"ЧEРТ ВОЗЬМИ!"

Другой пистолет исчез.

"Что мне теперь делать? Плеваться в них?"

Но у Клементса были пистолеты, и Уэстмор был уверен, что это он стрелял где-то внизу. Но что-то мелькнуло; он повернулся, чтобы посмотреть, увидел, что последний просмотренный им DVD все еще проигрывается в режиме автоповтора.

Это была Дебби Роденбо. Ранее он не видел весь этот сегмент: красивая молодая женщина, которой делают самый экстремальный вид пирсинга гениталий. Но теперь он увидел остальную часть сегмента и лицо девушки, когда она наклонилась, когда процедура была завершена.

"Дебора..."

Лицо пирсера так и не было показано, но это определенно был мужчина. Уэстмор легко мог определить это по рукам и размеру ладоней.

"Господи Иисусе. Что они с ней сделали? И почему?"

Болезненные ощущения в доме, который процветал на болезненных ощущениях...

Где-то внизу все еще раздавались выстрелы. Он собрался уходить, но чуть не закричал вслух, когда зазвонил его мобильный телефон.

Он ответил мгновенно, ожидая Клементса.

Но заговорил не Клементс.

- Ты уже понял? - спросил низкий женский голос.

- Кто это? Вивика?

- Это происходит сейчас. Рив открывается. Ты видишь это? В Алой комнате?

- Я только что оттуда! - заорал он. - И ничего не происходит! Вся эта чушь о том, что Хилдрет открывает Рив полное дерьмо! А ты кто?

- Они обманули тебя. Они заставили тебя думать, что Алая комната находится на пятом этаже. Это не так. Она внизу. Гостиная на пятом этаже раньше была зеленой. Они просто положили красный ковер и обои.

- Что?!

- Алая комната находится внизу, и двери в Храм плоти сейчас открываются. Ты должен быть там...

- ГДЕ? Где внизу?! - продолжал кричать Уэстмор.

- Южный атриум - это настоящая Алая комната.

В груди Уэстмора перехватило дыхание.

- Хилдрет превратил его в портал - с сексом, кровью и злом, - продолжил звонивший. - Это единственное, чего ты не понял. Но ты вычислил время по бумаге в сейфе. Ты вычислил комбинацию. Это единственное, чего они не знали.

- Кто они? - затем в его голове щелкнул еще один вопрос. - А как ты узнала номер моего мобильного телефона?

- Спускайся туда, - призвал мягкий голос. - Когда Храм плоти придет в наш мир... не будет ничего более захватывающего.

Уэстмор закричал так громко, что его горло сорвалось.

- Кто ты?

- Фэй Маллинз.

"Выжившая... Женщина в психушке..."

- Расскажи мне все, что ты знаешь! - умолял Уэстмор. - Мне нужно знать СЕЙЧАС!

Линия оборвалась.

У Клементса были только вспышки для обнаружения цели. Кто-то стрелял в него серьезными патронами. Но было слишком темно, а он был слишком взволнован самообороной, чтобы заметить, что части комнаты менялись.

Когда он разрядил обоймы своего автоматического .44 - серия тяжелых, сотрясающих ударов - его невидимый нападавший прекратил стрелять. Клементс снял с плеча рюкзак и вытащил обрезное помповое ружье Remington. Он прицелился как мог, следил за объектами и ждал.

- Не стреляй, - раздался голос. - Слушай.

- Я слушаю, Хилдрет.

- Я не Хилдрет. Он там.

"Где там?" - подумал Клементс.

- Ты не можешь справиться с тем, что здесь происходит. Просто уходи. Уходи из дома и как можно дальше. Ты не достоин знать, кто я.

- Куда уходить? Перестань врать мне, или я приду и заберу твою задницу.

- Я расскажу тебе больше, если ты поклянешься, что не будешь стрелять.

Клементс ухмыльнулся, прижавшись щекой к прикладу ружья.

- Ладно.

Послышались шаги. Клементс не хотел выдавать свою позицию, включив фонарик. Но луны было достаточно.

Вперед вышел Мак.

- Ты подлый, лживый ублюдок...

- Ты влип по уши, но я был частью этого с тех пор, как Хилдрет начал составлять план. Все началось третьего апреля, и все закончится сейчас. Разве ты не видишь, во что превращается эта комната?

На мгновение Клементс захотел оглядеться вокруг, чтобы увидеть, о чем говорит Мак, но затем он предупредил себя:

"Не поддавайся на это. Не отводи глаз от ублюдка".

- Продолжай говорить, приятель.

- Это дерьмо, которое здесь творится, не для тебя, - сказал Мак. Его пистолет застрял в штанах. - Это я должен идти в Рив. Ты не будешь знать, что делаешь. Просто уходи. Ты никогда не вернешься оттуда живым.

- О чем ты, черт возьми, говоришь, придурок?

- Просто уходи.

Мак вышел на яркий косой луч лунного света, и вот тогда Клементс увидел...

Руки Мака были скользкими до локтей от крови.

"Это тот ублюдок, который убил Конни..."

Клементсу нравилось думать о себе как о человеке, который держит свое слово, но сейчас эта этика не срабатывала.

- Я обещал, что не буду стрелять, - крикнул он. - Но к черту все, - и затем он выстрелил одним патроном двенадцатого калибра.

Дробовик подпрыгнул в руках Клементса.

Левая рука Мака оторвалась. Он развернулся, выпустив по дуге струйку крови, а затем Клементс выстрелил следующим патроном в голову Мака.

Мак рухнул.

- Поцелуй меня в зад, кусок дерьма!

"Но о чем он говорил? Хилдрет был там? Где он был? И о чем, черт возьми, он говорил - о том, что КОМНАТА меняется?"

Клементс потянулся за фонариком, но теперь в этом не было необходимости. Комната, казалось, была теперь окружена светом огня, самый большой из которых больше походил на столб света в конце комнаты.

А остальная часть комнаты...

"Боже мой..."

Комната была, каким-то образом, плотью, паутиной того, что казалось кожей, ответвляющейся от задней стены, которая несколько минут назад была просто украшенным стеной. Но теперь стена пульсировала, как будто живая, и в ее центре светился шов.

Клементс смотрел еще несколько мгновений, прежде чем он смог осознать хотя бы один процент того, на что он на самом деле смотрел.

"Там есть проход", - понял он.

Освещенный шов был щелью между двумя высокими прямоугольными дверями, состоящими из того же похожего на кожу вещества, которое медленно ползло по остальной части комнаты. Пот блестел из пор; толстые синие вены сердечно бились под кожей. Когда Клементс напряг зрение, ему пришло в голову, во что превратилась задняя часть комнаты.

"Это чертов храм..."

Теперь можно было увидеть колонны плоти. И эта горячая, светящаяся щель между дверями становилась все шире.

Двери открывались.

Высокая фигура стояла в сиянии, похожем на печь.

"Хилдрет", - Клементс знал это.

Голос отдавался эхом. Клементс не был уверен, звенели ли эти слова эхом в его ушах или в голове.

- То, что ты ищешь, здесь. Входи... и возьми это.

Клементс стоял онемевший. В дверях, на полу из бьющейся кожи, лежала обнаженная женщина: Дебора Роденбо.

- Только немногие драгоценные люди в истории когда-либо удостаивались такой чести. Поднимись к этой чести сейчас и войди в наши владения. Забери Дебби, верни ее в мир, откуда она пришла, мир, который ждет.

Мысль открыть огонь из дробовика никогда не приходила Клементсу в голову. Он оставил ружье на полу и начал шагать вперед.

С каждым шагом вперед Хилдрет, казалось, отступал назад, хотя его ноги, казалось, не двигались, пока в конце концов он не исчез в адском свете.

И что-то в глубине храма обрело форму. Лицо, облик, столь отвратительный, что описание на любом человеческом языке было невозможно.

И Клементс вошел в Храм плоти, к трону владыки всей похоти Белария.

Уэстмор вошел в Южный атриум с достаточным напряжением, чтобы двери Храма плоти полностью закрылись. Обезглавленные тела висели на стропилах, как самый жуткий декор. В некоторых местах зеленые велюровые обои атриума отслоились, обнажив настоящие стены комнаты, окрашенные кровью, которые были заклеены, чтобы замаскировать комнату.

Это была настоящая Алая комната, и Уэстмор знал, что Рив открывался и закрывался в его отсутствие.

Мак лежал неподвижно, раскинувшись в углу у кухонной двери, без руки, его одежда промокла от огромной лужи крови, в которой он лежал. Уэстмор разглядел отрубленные головы Нивыска, Уиллиса, Адрианны и Конни, все они были последними жертвами, которые вызвали открытие Рива, их кровь была вылита и выплеснута на стены, чтобы ознаменовать пик изменения особняка.

На полу лежала обнаженная женщина без сознания.

Дэбби Роденбо...

Она казалась невредимой, и Уэстмор мог видеть, как ее груди поднимаются и опадают. Она все еще была жива, понял он.

Но Клементс не остался таким же невредимым после того, как физически пронес Дебби через порог двух миров.

Его разрезало пополам, на уровне груди, когда двери закрылись за ним. Мертвее мертвого.

Но он вытащил ее.

Уэстмор накинул рюкзак Клементса, сунул в него дробовик, затем взял Дебби Роденбо на руки.

Хотя Рив теперь был закрыт, а воплощение Храма плоти пришло и ушло, особняк все еще сохранял часть своего заряда. Уэстмор чувствовал, как волосы на его руках и шее все еще торчат. Он вышел из дома на передний двор, где были припаркованы машины.

"Слава богу, у меня все еще есть ключи от машины Карен", - подумал он.

Но затем он затормозил, осторожно спускаясь по каменным ступеням.

"Где Карен?"

Он не думал, что хоть одно из тел в Алой комнате принадлежало ей.

"Я не могу просто оставить ее здесь..."

Но затем он заметил кое-что еще.

"Вот дерьмо!"

Все машины на переднем дворе, включая черный кабриолет Кадиллак Карен, были...

Разбиты.

Шины были проколоты, капоты подняты, и видны отсутствующие провода свечей зажигания.

"Мне придется уйти отсюда пешком".

Не слишком много перспектив. Тащить стодвадцатифунтовую женщину три или четыре мили до главной дороги!

Но когда Уэстмор присмотрелся, он подумал:

"Нет, нет, нет..."

Он положил Дебби поперек закрытого багажника машины, потому что внутри машины, на заднем сиденье, лежала Карен.

"Пожалуйста, не умирай..."

Он открыл дверь, положил руку ей на плечо и поднял. Ее голова откинулась назад.

"Нет. Пожалуйста".

Затем его охватило облегчение, когда она очнулась. Карен обняла его, когда пришло осознание.

- Боже мой. Все это было правдой. Дом... менялся.

- Да, - сказал Уэстмор.

Карен подавила рыдания.

- Я так испугалась, что выбежала сюда, чтобы сбежать, но кто-то разбил все машины.

- Мак, я думаю. Он мертв, как и остальные. Думаю, Мак использовал их для какого-то последнего жертвенного обряда. Но я нашел Дебби Роденбо. Мы должны выбираться отсюда.

Он помог ей выбраться, и она с изумлением посмотрела на бессознательное тело Дебби. Уэстмор схватил легкую куртку из другой машины и накинул ее на Дебби.

- Нам придется идти, - поняла Карен. - И она без сознания. Пойдем, я помогу.

- Ты права, все это было правдой, - объяснил Уэстмор, когда они оба взяли Дебби на плечи и начали торопливо уходить от дома. - И Рив, о котором говорил Нивыск, открылся. И Дебби вышла.

- Ты имеешь в виду, что она была... там... с третьего апреля?

- Да.

Они побрели дальше. Уэстмор знал, что Рив теперь закрыт, но из особняка все еще что-то исходило. Дом был похож на не совсем севшую батарейку, там еще оставалось несколько остатков энергии.

- Я видела там вещи, - сказала Карен. - Я видела еще призраков. Думаю, даже видела призрака Хилдрета.

- Я тоже. На лестнице. Потом кто-то сбил меня сзади. Мак, я уверен, - но когда они приблизились к темноте лесной опушки, он вспомнил... - Какая удача! Машина Клементса! - почти обрадовался он.

- Кого?

- Неважно. Здесь есть подъездная дорога...

- Ты уверен? - спросила Карен.

- Уверен. И там есть машина. Если ключи в ней, мы сможем отсюда уехать.

- Так пошли!

Теперь они бежали трусцой, неся Дебби за собой. Когда они нырнули в узкую щель между деревьями, помятый Oldsmobile 98 Клементса молча стоял в лунном свете. Уэстмор передал Карен фонарик из рюкзака.

"Пожалуйста, Боже, пожалуйста, Боже..."

- Проверь, что там с ключами.

Карен посветила внутрь фонариком. Она чуть не взвизгнула от восторга.

- Ключи в ней!

"Наверное, я никогда раньше не верил в Бога. Но теперь я, черт возьми, верю", - подумал Уэстмор.

Дебби все еще была без сознания; они положили ее на заднее сиденье, затем Уэстмор прыгнул за руль. Карен осталась сзади, закрыла дверь.

- Что... - начала Карен, - с ней случилось? Между ног?

- Они проделали с ней какую-то сумасшедшую работу по садомазо - Хилдрет и его люди, - сказал Уэстмор. - Вставили ей хромированные кольца...

- Нет никаких колец...

Уэстмор обернулся. Карен включила фонарик, посветила им на лобок Дебби. Хромированные кольца, которые Уэстмор видел закрывающими ее половые губы на DVD, больше не были там. Их сняли, оставив каждую дырку разорванной. Уэстмор сглотнул тошноту.

- Вырвали, - задохнулся он. - Это, должно быть, случилось, когда...

- Когда она была на другой стороне Рива...

"Не думай об этом", - приказал он себе.

- Смотри, она все еще дышит, ее пульс сильный, и она не истекает кровью. Давай просто уберемся отсюда, - сказала Карен.

- Да, - Уэстмор коснулся зажигания. - Знаешь, с нашей удачей машина не заведется.

Карен ничего не сказала.

Уэстмор повернул ключ, и мотор завелся с первой попытки. Это был, вероятно, самый освежающий звук, который он когда-либо слышал.

- Осталось только ехать домой.

- Да, но... почему что-то говорит мне, что это слишком просто?

Уэстмор включил передачу.

- Потому что, вероятно, так оно и есть, - и затем задние шины Oldsmobile 98 выплюнули землю и гравий, и они рванули с места.

"Домой", - подумал Уэстмор, пробираясь через узкий проход между деревьями.

С нижних ветвей свисали пучки испанского мха. Зеленые ящерицы взбирались по стволам деревьев, когда большая машина проносилась мимо. Но на следующем повороте...

- Черт возьми!

- Проклятие!

Уэстмор резко нажал на тормоза.

Поперек дороги упало дерево.

- Ты была права, - сказал Уэстмор. - Это было слишком просто.

- Проезжай через него.

Уэстмор посмотрел на дерево. Оно было толщиной около фута, но с раскидистыми ветвями.

- Я мог бы попробовать. Но я могу не проехать через него; тогда мы застрянем. Машина может застрять, или мы можем потерять масляный поддон.

- Черт, - снова сказала Карен. - Я говорю, попробуй проехать через него. Рискни.

Это казалось лучшей идеей. Но как раз когда Уэстмор хотел сдать назад, Карен закричала.

В лучах фар что-то выскочило на дорогу прямо за деревом. Зрение Уэстмора замерло на этом.

Это не было человеком, но это было что-то, что он видел раньше.

- Это одно из тех созданий, - пробормотал он.

Адипозианец.

Он стоял высокий, тощий, но шарообразный в адском жире, который составлял его ужасное телосложение. У него не было лица, но он смотрел прямо на них. Ободковый шов рта зиял, показывая большой толстый лоскут языка. Между его ног висели большие, отвратительные гениталии.

- Один из похороненных адипозианцев! - закричала Карен. - Он воскрес, когда открылся Рив, и он останется живым, пока заряд дома полностью не исчезнет!

"Это одно из тех созданий, которые мы с Клементсом откопали вчера вечером", - понял Уэстмор.

- Сделай что-нибудь! - закричала Карен.

Уэстмор резко включил заднюю передачу, нажал на газ и развернулся, затем снова ударил по тормозам.

- Черт!

Они оба посмотрели в заднее окно. В свете задних фар они увидели, что еще одно дерево повалили.

- Мы застряли на дороге! - крикнула Карен. - И...

Еще один адипозианец был позади них, медленно приближаясь.

"Осталось только одно", - подумал он и схватил дробовик.

Он выскочил из машины, пробежал несколько шагов и остановился. Безликое существо продолжало шагать вперед, и именно тогда Уэстмор заметил, что это был женский пол своего вида. Груди, похожие на шарики жира, с сосками цвета соплей, которые стояли торчком в каком-то бездонном возбуждении. Язык облизывал слюнявые губы, а растопыренная рука существа гладила жирную расщелину его промежности.

"У этого существа есть планы на меня", - понял Уэстмор.

Он не разбирался в оружии, поэтому он вскинул дробовик на плечо, прицелился и просто нажал на курок.

- Быстрее стреляй! - голос Карен взорвался.

Ничего не произошло, когда он нажал на курок. Возможно, Бог все-таки не заботился о нем. Инстинкт заставил его схватить дробовик. Он передернул затвор назад, затем вперед, как это делают по телевизору, а затем снова прицелился и нажал на курок.

БАБАХ!

"Иисус!"

Заряд магнума двенадцатого калибра начисто снес бледную голову адипозианца, разбрызгивая горячий жир порывом ветра по дороге. Когда он замер, он, казалось, сдулся, помои заполнили его кожу, опустошив ее. Выстрел ударил прикладом дробовика в плечо Уэстмора; он застонал от боли и был отброшен назад к багажнику автомобиля Клементса.

- Другой! - предупредила следом Карен.

Первый адипозианец к этому времени уже преодолел бóльшую часть дороги, Уэстмор был скорее уверен, чем напуган, когда он обошел машину, вставил еще один патрон и...

БУМ!

...выдавил еще один патрон в безликое мясо, которым было лицо твари. Адипозианец рухнул, разбрызгивая жир. Самый отвратительный смрад в жизни Уэстмора наполнил влажный воздух.

Он вернулся в машину.

- Это было почти весело, - признался он.

- Что теперь? Мы все еще заблокированы с обеих сторон.

Карен была права. Деревья забаррикадировали их.

- Думаю, нам придется выйти. Но...

- Там больше двух таких штук, - указала Карен.

В импровизированной могиле их было три или четыре.

- Я знаю, я... - тут у Уэстмора возникло ужасное чувство в животе.

Он повернулся и посмотрел на Карен.

- Это только я и Клементс выкопали эти штуки. Мы никому не говорили.

- Что?

Его глаза устремились на нее в свете приборной панели.

- Откуда ты знаешь, что этих штук больше двух?

- Черт, - прошептала Карен себе под нос.

Уэстмор потянулся за дробовиком рядом с ним, но Карен первой приставила оружие к его голове.

- Даже не пытайся, - сказала Карен. - Клянусь Богом, я убью тебя. Ничто не сможет мне помешать. Я сама отвезу Дебби к Вивике, если придется.

Она перегнулась через сиденье и взяла дробовик.

- Ты сука, - сказал он.

- Извини. Ты не понимаешь. Я даже не думала, что все это реально, - начала она. - До следующего дня после первого обряда. Я просто согласилась, потому что мне пришлось.

- Почему? Почему тебе пришлось?

- Хилдрет и Вивика заплатили мне больше денег, чем мне когда-либо платили. И мне пришлось защищать свою дочь. Черт, сначала я просто думала, что приспосабливаюсь к дерьму и блажи чокнутого старика и его жены. Но мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что они были настоящими. Они убили или сгубили любого, кто поставил под угрозу план Хилдрета на сегодня, в канун Белтейна, во время апогея, который празднует падение Люцифера. Они убили родителей Дебби, они убили того бродягу, чтобы выдать его за тело Хилдрета. Они подкупили людей, фальсифицировали судебные записи, платили взятки копам и газетам. И они разрушили карьеру Клементса. Они также облажались со многими другими людьми, не думая дважды. Им не нужно было говорить это мне в лицо, Уэстмор, это ясно подразумевалось. Моя задница тоже была под ударом, и если я не подпишусь под их программу, я сама окажусь в земле. Мне пришлось защищать свою дочь.

- Твоя дочь? Та, что в Принстоне? Какое отношение она имеет к этому?

- Она не в Принстоне - я солгала, - призналась Карен. - Она в Оксфорде, зарегистрирована под фальшивым именем.

- Дебби Роденбо, - предположил Уэстмор.

- Хм-м-м... И я чертовски хорошо знаю, если бы я когда-нибудь подумала о том, чтобы выдать Хилдретов, или если бы я перестала им помогать, моя дочь умерла бы через две минуты.

- Так это были вы с Маком, люди Вивики внутри.

- Верно. И это мы с Маком похоронили четырех адипозианцев ночью четвертого апреля. Они пришли, когда открылся Рив, и оставались живы в течение нескольких часов после первого обряда, пока заряд особняка не был полностью уничтожен.

- Значит, вы с Маком также убили девушку-слесаря, я полагаю. И Уиллиса, и Адрианну, и Нивыска, и...

- Мак, возможно, убил, я никого не убивала, - заявила Карен.

- Ты просто закрывала глаза.

Она не ответила.

- А как же Кэтлин? - просто пришло ему в голову. Он не видел ее тела в Алой комнате. - Она, должно быть, тоже мертва.

- Она с нами, - сказала Карен.

- Что это значит?

- Это неважно, Уэстмор. У нее есть дела, которые интересны Вивике. Забудь об этом. Просто отвези меня к Вивике с девушкой. А потом можешь уйти. Вивики можешь не бояться - ты ей даже нравишься...

- Великолепно.

- А если ты начнешь создавать какие-нибудь неприятности или расскажешь кому-нибудь, что произошло здесь сегодня ночью, она просто убьет тебя. Просто оставь это. Единственное, чего она не знала, - это точное время и дату, - Карен сухо усмехнулась. - Но ты решил эту головоломку. Мак рассказал Вивике, как только ты получил всю информацию о листке бумаги в сейфе. Странным образом, ты помог осуществить план Хилдрета больше, чем кто-либо другой.

Наблюдение не очень понравилось Уэстмору.

- А что в остальном плане? В чем была цель?

- Она, - сказала она, указывая на все еще бессознательное тело Дебби. - Хилдрет ее обрабатывал. Он уже заключил договор. Его инструкции были ясны. Дебби Роденбо была именно тем, что им было нужно. Наивная, невинная девственница. Первый обряд третьего апреля открыл Рив в Храм Белария, а затем Дебби была помещена в Рив. С тех пор она там и находилась. И шестьсот шестьдесят шесть часов спустя после того первого обряда произошло то, что произошло сегодня ночью. Рив снова открылся, и...

- И Дебби вышла, - понял Уэстмор. Наконец он понял назначение хромированных колец, которых теперь не было. Беларий вырвал их... - И теперь она беременна.

- Да. Так что просто забудь об этом. Отвези меня к Вивике, а потом уходи. Ты ничего не можешь сделать, - она ткнула пистолетом ему в затылок. - Иначе мне придется убить тебя, а я не хочу этого делать, потому что ты мне тоже всегда нравился.

Теперь Уэстмор увидел, что пистолет, который она держала, был тем же самым, который он видел в ящике стола в офисе. Если бы она сидела спереди, он мог бы рискнуть и схватить его, но на заднем сиденье?

"Я бы умер через секунду".

- Так что просто езжай. Направляй на него и переезжай через первое дерево, - она лучезарно улыбнулась. - Ты справишься. Удачи тебе.

Уэстмор не видел вариантов, но мгновение спустя один из них был открыт для него.

Окно в задней двери разбилось вовнутрь. Карен закричала сквозь дождь из стекла, и вверх раздалось несколько оглушительных выстрелов. Дым заполнил салон, и когда Уэстмор огляделся в дымном безумии, он увидел, что двое других адипозианцев действительно были на ногах.

Они разбили окно и лапали Карен.

Ее пистолет упал на пол.

- Помоги мне! - раздался ее безумный крик. - Уэстмор, помоги мне!

У одного из них было два клока ее волос, а другой держал ее за горло.

- Помоги мне! - взмолилась она в последний раз.

- Не сегодня, - сказал он и вдавил педаль газа в пол.

Когда машина тронулась, Карен вытащили. Он не стал смотреть в зеркало заднего вида, чтобы увидеть, что начиналось. Большая машина качнулась по дороге, с грохотом перелетела через упавшее дерево. Голова Уэстмора стукнулась о крышу, но машина перелетела через дерево без серьезных повреждений.

А затем он уехал, а Дебора Роденбо все еще была без сознания, но все еще жива на заднем сиденье.

СИЭТЛ,

ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

Первое похмелье Уэстмора за почти четыре года, несомненно, было худшим в его жизни.

"Почему люди пьют?" - задавался он вопросом.

Когда он поднял глаза с кровати, Дебби сидела на дряхлом диване, ела печенье и смотрела телевизор. На ней был халат, ее беременный живот был похож на большую сумку на коленях. Он натянул свой халат и схватил сигареты.

- Доброе утро, э-э-э, добрый день.

- Попробуй добрый вечер, - поправила она, не отрывая глаз от телевизора.

"Она, должно быть, шутит".

Он открыл дверь и вышел. За узким портиком убогой комнаты лился дождь во всем великолепии Сиэтла. Взглянув по сторонам мотеля, он не увидел других огней ни в одной из комнат, словно они с Дебби были единственными гостями. Сейчас была почти ночь.

"Господи, я уже двадцать четыре часа в постели? Вот что я называю сном пьяницы".

Он чувствовал себя безответственным и бесполезным; он должен был заботиться о ней. Все время до...

Он наблюдал, как машины проносятся под дождем, шоссе всего в двадцати ярдах от мотеля. Быстрое, хриплое шипение шин помогло ему очистить разум, но это было не слишком утешительно.

"Больше нет времени держать голову в песке, - подумал он. - Она, вероятно, родит завтра".

Что тогда?

Но Уэстмор уже знал ответ на этот вопрос.

На шоссе прямо впереди завизжали гудки, почти столкновение. Когда автобус промчался мимо - вероятно, со скоростью шестьдесят миль в час, его шины врезались в стоячую воду и подняли большую черную волну с улицы. Уэстмор отступил внутрь и закрыл дверь.

Душ немного оживил его. Налитые кровью глаза посмотрели на него в зеркало.

"Дерьмо..."

Он подумал о бритье, но отказался от этой идеи, заметив, как сильно трясутся его руки.

Из маленького радиоприемника с часами на подоконнике доносилась мрачная, угрюмая фортепианная музыка. Каким-то образом он чувствовал себя менее неудачником. Но ведь он не потерпел неудачу, не так ли? Он проделал весь этот путь и защитил ее, и его единственная ошибка была в том, что он упал с поезда.

"Могло быть и хуже", - предполагал он.

Он знал, что потерпит неудачу, только если потеряет самообладание после того, как она родит ребенка.

Он взял с собой свою одежду - ему будет неловко одеваться перед ней. С таким похмельем потребовалось некоторое усилие, чтобы натянуть штаны; он чуть не упал в тесноте ванной. Его штаны еще не полностью высохли; он чувствовал, что его пистолет все еще торчит в мокром кармане. В конце концов он расчесал волосы, почистил зубы и прополоскал горло. Следующий взгляд в зеркало был более вдохновляющим.

"По крайней мере, я больше не в окружении мертвецов".

Когда фортепианная пьеса закончилась, Уэстмор вышел из ванной и обнаружил пистолет у своего лица.

- Сядь!

Уэстмор повиновался. В правой руке у Мака был большой пистолет. В левой руке у него ничего не было, потому что... у него не было левой руки. Шрамы на одной стороне его лица были исполосованы пулями двенадцатого калибра.

- Клементс немного промахнулся, - сказал Уэстмор.

- Беларий защищает тех, кто поклоняется ему, - Мак ухмыльнулся. - Сегодня очень особенная ночь.

Дебби сидела на кровати с широко открытыми глазами, рядом с ней был кто-то еще.

- Не думай пытаться уйти, милая, - сказала Вивика Хилдрет. - Мы не причиним тебе вреда, но то же самое не касается твоего друга, мистера Уэстмора.

Бриллианты сверкали на шее богатой женщины, в V-образном вырезе ее плаща Burberry. Она также носила модные шлепанцы с драгоценными камнями, которые были на ней в тот день, когда он встретил ее в ее пентхаусе.

- Рада вас видеть, мистер Уэстмор. Вы отлично справились, защищая наш приз.

- Дебби? - затем Уэстмор сказал самую глупую вещь. - Вам придется убить меня, чтобы забрать ее.

Мак и Вивика рассмеялись.

- Все получилось просто отлично, - глаза Вивики сверкали бриллиантами. - И по-своему ты нам очень помог.

- Мы тебе должны, - сказал Мак, все еще ухмыляясь.

- И наш Господь тоже...

Уэстмор вздохнул.

- Как вы меня нашли? Я тратил наличные, никогда не пользовался кредитной картой, и останавливался только в мотелях, где не нужно показывать удостоверение личности, чтобы зарегистрироваться. Никаких денежных хвостов; мы уже девять месяцев переезжаем по всей стране.

- Как мы тебя нашли? - повторила вопрос Вивика. Ее улыбка метнулась к Маку. - Покажи ему.

Мак открыл входную дверь и сказал кому-то:

- Войди.

Вошла хрупкая фигура в темной куртке. Сначала Уэстмор даже не понял, кто это.

- Кэтлин?

Пустые глаза посмотрели на него. Теперь она выглядела как скелет, когда-то светлые волосы стали гладкими и потускнели от седых прядей.

- Что с тобой случилось, ради Бога?

- О, мы познакомили ее с дядей Крэком, - ответил Мак. Он поднял один из рукавов ее пальто, обнажив уродливые скопления следов от уколов. - Теперь мы контролируем эту сучку.

Кэтлин взглянула на комментарий, презрение в ее тусклых глазах.

- На самом деле, - продолжил Мак. - Ей почти пора снова делать минет. Можешь посмотреть, Уэстмор.

- Она довольно склонная к зависимости личность, - предложила Вивика. - Зависимость ей к лицу. Теперь вместо секса - наркотики. Она оказалась весьма полезной, поскольку была у нас под каблуком.

- Боже мой, Кэтлин, - почти простонал Уэстмор. - Как ты могла позволить им так с тобой поступить?

- Извини, - прошептала Кэтлин, опустив голову от стыда.

- Она быстро втянулась, - сказал Мак. - Это было плевое дело. И у нее также отличная задница. Тебе следовало бы заполучить немного, когда ты был в особняке.

Еще один полный ненависти взгляд от Кэтлин.

- Но вы так и не ответили на мой вопрос, - напомнил Уэстмор. - Как вы нашли Дебби и меня?

- Кэтлин славится своими трюками со сгибанием ложек, но для нас ее другие таланты были гораздо более применимы, - сказала Вивика.

Уэстмор ухмыльнулся.

- Я не понимаю.

- Она не просто медиум, мистер Уэстмор. Вы это знаете. И она не просто телекинетик и гадательница по кристаллам.

- Она прорицательница, ты, придурок, - пояснил Мак. - Она может находить вещи своим разумом.

Вивика изящно скрестила ноги, добавив:

- Крэк убил то, что осталось от ее телекинетических и медиумических способностей. Но Кэтлин все еще может видеть будущее. Мы просто заставили ее сказать нам, где ты будешь сегодня, - женщина погладила волосы Дебби почти по-матерински. - И сегодня мы заберем нашу драгоценную Дебби обратно, ради чуда, которое она и Беларий даруют нам, - элегантное лицо было обращено к Уэстмору. - Жаль, что вы не будете живы, чтобы стать свидетелем рождения сына нашего Господа. Но вы войдете в историю, мистер Уэстмор, как опекун первой матери Ада, прислужник Белария и распорядитель первого ребенка, когда-либо зачатого в бездне.

Уэстмор только уставился.

- Мы знали, что вы здесь несколько дней назад, - продолжила Вивика. - Не показалось ли вам странным, что больше никто не занимает этот мотель?

- Я и не заметил.

- Мы забронировали все комнаты здесь, кроме вашей.

- Да уж...

- Никто не услышит выстрелов, когда я разнесу твою задницу, гений, - усмехнулся Мак.

Уэстмор поник.

"Что мне теперь делать?"

Единственное, что он мог придумать, - это тянуть время.

- Могу ли я хотя бы сигарету?

- Последняя просьба осужденного, - съязвила Вивика. - Конечно.

- Но никаких сигарет, - начал Мак, - пока я не заберу твою игрушку, - а затем он полез в карман Уэстмора и вытащил маленький револьвер. Он положил его на безвкусный комод. - Вот. Никаких забавных вещей.

"Дерьмо".

Он закурил сигарету, затем выдохнул дым.

Но Кэтлин смотрела прямо на него.

"Что?" - удивился он.

Она сделала крошечный жест глазами.

Ожидание Уэстмора тикало, как часы в его животе. Что имела в виду Кэтлин? Когда он опустил сигарету, чтобы стряхнуть пепел в стеклянную пепельницу...

"Боже мой!"

...пепельница пролетела через всю комнату, словно катапультированная. Прежде чем Мак успел понять, что произошло, пепельница сильно ударила его по лицу, один закругленный стеклянный угол попал ему прямо в глаз.

Пистолет Мака выпал из его руки. Уэстмор рванулся вперед.

- Ты сука! - взревел Мак.

Кровь хлынула по его лицу из одного глаза.

Вивика вскочила.

- Предательница, шлюха!

- Дебби! - Уэстмор закричал, нырнув на пол за пистолетом Мака. - Убирайся отсюда немедленно!

Дэбби спрыгнула с кровати. Вивика закричала, собираясь схватить ее, но в то же мгновение Кэтлин посмотрела на стену, где над комодом висело большое зеркало.

Затем зеркало оторвалось от стены и разбилось о голову Вивики. Вивика упала на пол.

Когда Уэстмор схватил пистолет на ковре...

"Проклятие!"

...Мак наступил ему на руку, затем убрал ногу. Затем они оба одновременно прыгнули за пистолетом.

И Мак добрался первым.

Он лежал на животе, держа руку на пистолете.

- Кэтлин! - Уэстмор указал на другой пистолет на комоде.

Пистолет отлетел.

"О, так ее телекинез мертв, да?" - подумал Уэстмор.

Он чувствовал себя великолепно, когда поймал пистолет в воздухе и выстрелил в спину Мака с оглушительным грохотом.

Мак снова рухнул.

- Кусок дерьма, - сумел выговорить он. - Не стреляй человеку в спину.

Уэстмор выстрелил ему в спину еще раз...

БАХ!

...и еще раз.

БАХ!

Последний выстрел вышиб затылок Мака.

Затем Уэстмор подумал:

"Дебби..."

Он отдал пистолет Кэтлин.

- Смотри за Вивикой! Я пойду за Дебби.

Белки ее глаз теперь были кроваво-красными от ее телекинетического всплеска. Она слабо схватила Уэстмора за запястье.

- Ты... не справишься...

Уэстмор вырвался и выбежал из мотеля.

На него обрушился дождь. Где она? Рев движения на мокрой дороге оглушил его. И вот тогда он увидел ее, промокшую.

Стоящую прямо на краю шоссе.

- Дебби! Не надо!

Она повернулась, чтобы посмотреть на него. Теперь ее глаза были напуганы, так близко к событию.

- Пожалуйста! Не надо! - снова крикнул Уэстмор сквозь дождь.

Она стояла безвольно, неосознанно поднося руку к животу.

- Я должна. В любом случае, я никогда не смогу жить с этим.

- Роди его! Тогда я убью его!

Дождь превратил ее волосы в черную копну. Она покачала головой.

- И с этим я тоже не смогу жить.

Слова вырвались из горла Уэстмора.

- ЭТО НЕ РЕБEНОК!

Дебби кротко улыбнулась, повернулась и вышла на дорогу, после чего в нее тут же врезался восемнадцатиколесный грузовик, полный новеньких машин. У водителя не было времени даже нажать на гудок.

Уэстмор отвернулся, мельком увидев, как тело Деборы Роденбо проталкивается сквозь массивные задние шины.

"Думаю, именно этого она и хотела все это время", - подумал он, возвращаясь в дом.

Кэтлин не нужно было спрашивать. Она вернула ему пистолет, Вивика все еще лежала в углу.

- Все кончено, - сказал он.

Кэтлин колебалась.

- Ты... видел?

- Нет.

Уэстмор поднял окровавленную пепельницу, затем закурил еще одну сигарету.

- Пойдем домой, - сказал он, измученный.

У Кэтлин были слезы на глазах.

- Я в полном дерьме, Уэстмор. Не думаю, что смогу.

- Чушь. Если ты можешь бросать пепельницы через всю комнату силой мысли, ты сможешь бросить и наркотики. Я позабочусь о тебе.

Кэтлин едва заметно улыбнулась.

- Но что нам с ней делать? - спросил он.

Вивика только-только пришла в себя в углу. Ее глаза горели, но все остальное лицо оставалось спокойным.

- Ты думаешь, что победил, но это не так.

- Я бы очень хотел тебя убить, - сказал Уэстмор. - Ты злой человек. Ты убийца и холодная, расчетливая стерва.

- Я, как и мой муж, непоколебимая слуга Белария, мистер Уэстмор. И вы не выиграли эту битву. Мак и Карен были не единственными моими слугами. У меня их много.

Уэстмор был таким усталым.

- О чем ты говоришь? - но потом он спохватился, - нет, подожди минутку. Мне все равно, о чем ты говоришь, - а затем он поднял пистолет и всадил пулю в живот Вивики.

Уэстмор и Кэтлин оба подскочили от выстрела.

Вивика на мгновение согнулась, но затем сумела поднять глаза, с необъяснимой улыбкой на лице. Она просто покачала головой, ухмыляясь ему.

- Я буду жить вечно в храме моего Господа, - выдавила она.

- Нет. Ты умрешь в паршивом маленьком мотеле в Сиэтле... - Уэстмор выпустил еще одну пулю ей в живот. - О, боже мой! Я очень надеюсь, что соседи не вызовут полицию!

Даже сейчас она каким-то образом сохранила свою улыбку, хотя она была кровавой.

- Беларий... забери меня домой...

- И последнее, - пожаловался Уэстмор. Он уставился на ноги Вивики. - Эти шлепанцы выглядят глупо... но я готов поспорить, что бриллианты стоят кучу денег для любого ювелира.

Последний выстрел пробил дыру во лбу Вивики.

Уэстмор снял шлепанцы, затем вытащил драгоценные камни с их ремешков. Он забрал ожерелье, кольца и сумочку Вивики, а также кошелек Мака.

Кэтлин выглядела потрясенной.

- Я не думала, что ты на это способен.

- И я не думал. Я просто очень устал от всего этого и хочу домой, - он помог ей подняться. - Давай, пойдем на парковку.

Оставить тела не составит труда. Ему не пришлось предъявлять удостоверение личности при регистрации. В сумочке Вивики было много наличных, плюс кредитные карты, плюс еще больше наличных в арендованной Вивикой машине снаружи.

Через несколько минут они с Кэтлин уезжали под дождем.

Дворники ритмично стучали по лобовому стеклу. Кэтлин прислонилась головой к плечу Уэстмора, пока он вел машину.

- Она была права в одном, - пробормотала Кэтлин.

- Что это?

- Мы на самом деле не победили. И в ее кругу есть другие люди. У богатых всегда так. Они все сейчас в особняке.

Уэстмор смущенно посмотрел на нее в свете приборной панели.

- Что ты имеешь в виду?

Она глубоко и разочарованно вздохнула.

- Дебби Роденбо была их идеальным выбором, той, которую Хилдрет готовил для обряда. Но у них также был своего рода план действий на случай непредвиденных обстоятельств...

Все огни были выключены, вместо этого особняк тускло светился в свете свечей.

И Дебби Роденбо была не единственной девственницей, которая вошла в Рив девять месяцев назад, третьего апреля.

Акушерки и другие служители тесно собрались вокруг большой кровати с балдахином, которую принесли в Алую комнату. Перед ними Фэй Маллинз начала биться в конвульсиях в первых муках родов...

Если можно вообще назвать то, что должно было выйти из нее, ребенком.

Перевод: Alice-In-Wonderland

Бесплатные переводы в наших библиотеках:

BAR "EXTREME HORROR" 2.0 (ex-Splatterpunk 18+)

https://vk.com/club10897246

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915