Графъ

Глава 14

Глава 14

Какой-то дьявол волок его по лестнице наверх за самую неуправляемую конечность, под влиянием которой Глеб совершал, подчас, самые безумные ставки. Но это в прошлом, в молодости, когда голод физический граничил с эмоциональным, когда жажда получить все и сразу нередко оборачивалась обильными проблемами: с законом, с партнерами или оппонентами, с собой.

Получив с десяток раз по чувствительным местам, Глеб научился стратегии холодного планирования ходов, что позволяло ловить нужный аут или выходить в фавориты.

Сейчас-то что? Куда поплыл?

Казалось бы: Глеб, езжай в город, в клуб, к Мурке, оторвись. Зачем ты, как кобель за течной сукой…

Но нет, разум сегодня взял отгул.

Глеб притормозил у двери. Втянул сквозь зубы воздух. Нажал на ручку. В комнате, тускло освещённой одним прикроватным ночником было пусто. Но в ванную, из которой доносился шум льющейся воды, вела цепочка маленьких лужиц, похожих очертаниями на следы женских ног.

Их хозяйка стояла в малахитовой нише душевой, подставив лицо водным струям и влажно блестела в выпуклых местах. Уйти уже не вариант - очень привлекательно она блестела. Глеб скинул с бёдер полотенце и шагнул в нишу. Не вздрогнула даже. Просто крепче обхватила себя руками за сведенные плечи и опустила голову, прижав подбородок к тонким ключицам. Глаза закрыла. Нижняя губа слегка опущена и дрожит. Откровенный румянец залил девичьи щёки. Трогательная, маленькая. Она его боялась, но голая, мокрая, загнанная в угол, застыла в камень, желая слиться с малахитом.

- Давай, что ли, помогу тебе, - предложил он. Голос прокатился по стенам, как в гроте, отчего кожа девчонки покрылась мелкой россыпью озноба. - Ты одна явно не справляешься.

- Если я не справляюсь, значит, тебе лучше не пытаться даже…

- Ты минут двадцать здесь торчишь. Решила смыться в канализацию?

Очень трудно было сохранять дистанцию, особенно в области ниже пояса. И Глеб не стал более утруждаться.

- Не молчи, я беспокоюсь, - он вжался в тёплое тело сзади, удобно пристроив вставший член в ложбинке над ее ягодицами. Как удивительно легко сошлись детали. Эксклюзив. Лимитед эдишн.

Член на ее румяной попке обретал ту же эстетическую ценность, что и карибский загар в лучах заходящего солнца. На ней же. В общем, он ей шёл.

- Я как-то иначе себе представляла внимание графов, - процедила она и ее снова передернуло. - Думала, у них принято стучаться, перед тем, как входить.

- Твои представления устарели, - Глеб осторожно поездил по верхней границе между влажными ягодицами, отметив, как мгновенно натянулась крайняя плоть и потемнел взбухший болт. - К тому же, я не привык, чтобы женщины убегали от меня мокрыми и неудовлетворенными.

Наконец, совладав со ступором, она сделала шаг вперёд, намеренная прервать предельно-интимный контакт. Глеб шагнул следом, представляя себя тяжёлым танком, наезжающим дулом на молодую хрупкую березку. Где-то, в каком-то фильме он это видел и сейчас возбужденный мозг выдал странную, черно-белую ассоциацию.

- Может… надо задуматься, почему они убежали? - голос прижатой к стене феминистки лишился агрессивных нот и звучал сквозь шум воды тонко, мягко, волнующе, как и должен звучать голос послушной девочки.

- Я думаю, они просто не знают от чего бегут… - предположил Глеб и снова пристроился сзади. Вода теперь струилась по спине Глеба, между ним и Лерой пробегали только редкие капли, которые сливались в несколько общих ручейков, огибали приваленный к пояснице ствол и скатывались в ее темное, тайное, никем нехоженое устье. - Спинку потереть? - Вопрос сорвался с губ так же естественно, как и при каждом вздохе в легкие попадает кислород, хотя дышать становилось всё труднее из-за молота в груди.

- Они и не хотят знать. Я тоже воздержусь. - Лера прогнула поясницу, что совсем не соответствовало ее решению воздержаться. Влажная гладь кожи снова пошла рябью мурашек. Тело ее реагировало правильно, но сознание все ещё было огорожено нравственными баррикадами и это накладывало существенные ограничения на экспорт ласк. Глебу очень хотелось распустить руки… очень. И по ним шла точно такая же рябь, как по девочке.

- Если они дрожат и выгибаются, как ты, то хотят. Очень хотят, поверь мне.

Она не дрожала - ее колотило. И эта ее реакция совершенно сбивала Глеба с первоначального плана. Влажный, густой туман заволакивал сознание. Конфликт эмоций и здравого смысла рвал тонкие материи ниже пупа. «Нельзя» и «могу» спорили в нем до хрипоты. Он понимал, что гораздо большее удовольствие принесёт женщина страстно желающая, чем просто уступившая его ухаживаниям. Но пульсация в паху становилась невыносимой пыткой. Он хотел ее взять жадно. Здесь, в душевой. Стоя. Сзади. Вот прямо так, ничего не меняя. Войти одним движением, без прелюдий. Физически она готова принять его, выделив достаточно гостеприимной влаги. Но ее будет трясти от боли, да. Она не получит удовольствия, да. Она будет терпеть, возможно даже сквозь слёзы. Будет считать все его толчки внутри себя и беззвучно молить, чтобы он как можно быстрее кончил.

Нет.

Он так не хотел. Несмотря на то, что желание застилало розовой пеленой глаза.

Глеб отклонил голову назад, зачерпнул пересохшим ртом воды с потолка, проглотил мучительный спазм саднящего горла.

- Давай так, - он вжался бёдрами сильнее, руками упёрся в стену душевой по обе стороны от девчонки и захрипел ей в ухо: - я не буду ничего делать, Лера.

Она слегка повернула голову, сощурила недоверчиво глаза.

- Ничего из того, что тебе не понравится или к чему ты пока не готова, - уточнил Глеб. - Обещаю. Просто расслабься. Я не хочу делать тебе больно или неприятно. Ты можешь остановить меня в любой момент. Просто дай показать тебе кое-что…

- И ты сразу уйдёшь, если я скажу? - выстучала она зубами через дрожь.

«Ну, естественно, нет, дурочка, он же Граф, а не лох».

- Если ты остановишь меня раньше, чем я сам остановлюсь, тебе придётся принять мои условия, - он коснулся губами ушной раковины, спровоцировав очередную волну колючек на нежной коже. - И мы продолжим позже.

Девочка громко сглотнула и облизала губы.

- А если не остановлю? - ее в очередной раз передернуло.

- Тогда завтра же сможешь вернуться в свою обшарпанную свободу, строчить ядовитые эссе до тех пор, пока тебя не грохнут в собственном подъезде или не найдут в канаве с передозом.

Новодворская засопела, нервно кусая нижнюю губу. Глеб буквально ощущал ее метания. Свои, впрочем, тоже. Дикое, необузданное желание продолжать флирт в том же ключе не отпускало, выделяясь прозрачной вязкой слезой девчонке на копчик. График зашкаливал.

- Тебе просто нужно расслабиться и довериться мне, - прошипел внутри Глеба тот, кто притащил его в гостевую в этот вечер. - Я не сделаю тебе больно… только хорошо… - увещевал он.

- Зачем? Почему я?

- Секс, Лера, - Глеб ущипнул губами мочку, - это не только обмен биологическими жидкостями. Это эмоции. Это как в первый раз на американских Горках. Сначала страшно, а потом такой кайф. А твоя невинность, интеллект и тело - как джекпот, как флеш-рояль. Ты мой каприз. Понимаешь?

Вопрос он выделил так, чтобы Лера поняла, что он не риторический. Она поняла, конечно, и кивнула, опять громко сглотнув. Лава постепенно закипала в венах, хер стоял до боли. Он бы кончил ей в рот, но сейчас ее на колени добровольно не поставишь, а принуждать - как-то жалел, что ли.

- Я не смогу отказаться. Ты мне должна, да и я не джентельмен, как ты понимаешь. - Он накрыл ладонями ее плечи, - Сейчас мы медленно набираем высоту. Давай посмотрим, как скоро страх сменится любопытством.

Глеб мягко обхватил тонкие запястья, которые она скрестила на груди. Не без усилия развёл их и прижал ее ладони к камню своими.

- Расслабься. Не заставляй меня выкорчевывать из тебя женщину.

Леру опять сильно тряхнуло и она немного обмякла. Не до белого флага, конечно, но, во всяком случае, ее тонкие пальцы под его лапами перестали мелко подрагивать. Затаилась зверушка, ожидая продолжения.

- Ох, кому-то не хватает разрядки, да, Лера? Ты искришь, льдинка.

Рот приоткрыла, глаза зажмурила и откинула голову назад. Что за дрифт, детка? Какой разворот!

- Так и будешь все делать с закрытыми глазами. Ты кого-то представляешь, что ли? Может, меня? Я тебя пугаю или нравлюсь?

Теперь она закусила зубами нижнюю губу. Девчонка делала себе больно, чтобы не выдохнуть случайно стон.

Глеб нашарил в диспенсере геля для душа почти законный предлог к ней прикоснуться. Нет. Потрогать. Нет. Облапать! Грязно. И помыть заодно. Кончиками пальцев, едва касаясь, он провёл по складке под упругими мячиками грудей. От подмышек до ложбинки. Затем, так же нежно совершил мыльный круг сверху. Смотрел из-за плеча, как остро там становится. Сделав так несколько раз, он медленно собрал твёрдые соски в щепотку и сжал. В мыле они выскальзывали из пальцев, убегали и Глеб ловил их снова и снова.

Потом большими пальцами провёл от шеи вниз вдоль глубокого русла позвоночника. Очень красиво эта спина будет смотреться, когда он нагнёт "москву" к лесу передом, к себе - задом.

Соскользнул ладонями синхронно с поясницы к пупку. Затрепетала под пальцами, голубка. Ноги сжала. А голову опять уронила назад, выгнулась. Глеб сбросил темп, перешёл с очень медленного на издевательский. Девчонка чуть не плакала. Глеб пытался представить, как ее колбасит. Но это было ни к чему - самого вшторивало, как в двадцать. Его ладони брали тепло ее кожи, отдавая взамен жар, в котором оплавлялась ее броня.

«Сейчас она не выдержит, вот-вот его остановит, - думал Граф, подбираясь ближе к мягким валикам в коротких волосках. Она больше не брилась.

Но девчонка молчала. Ни звука. Только дыхание прерывистое, как полёт бабочки на ветру. Собиралась она его останавливать или любопытство победило страх, Глеб выяснить себе не позволил. Убрал руки резко в стороны, поменял направление - начал осторожно взбивать мыльную пену на бёдрах и ягодицах, двигаясь вниз по ногам к коленям. Скользнул между ними. Развёл немного. Потом ещё чуть-чуть. Повёл ладони вверх, набирая скорость. Но перед самым сводом снова остановился. Под подушечками пальцев было скользко, вязко. Удивительно сочная девчонка царапала камень ногтями и терзала губу или хватала ртом воду. Вот ради таких чистых эмоций извращенцы вроде Графа расставались со своими грязными миллионами!

- Ты горишь, Лера. Подуть на тебя? - сказал Глеб и осознал себя стоящим перед ней на одном колене. На гребаном полу этого малахитового грота. Перед самым тайным входом. Он развернул ее к себе. Почти со злостью. «На, смотри, девочка, как плохой дядя перед тобой, как вельможа перед королевой, на полусогнутых!». Воткнул пальцы в мякоть ягодиц. Валерия тихо охнула. Если сейчас она его не остановит, он сам уже не сможет. Задрал ее правую ногу себе на плечо. И ткнулся носом в колючий лобок.

- Нет! Всё! Хватит! - захрипела строптивая.

Да, на сегодня хватит. Глеб поднялся, испытав какое-то извращенно-болезненное удовольствие. Во-первых, колено затекло стоять на твёрдом. Во-вторых, это тот самый нужный аут. Он вышел почти ни с чем, но и не проиграл. Зато ставки сильно поднялись.

- Пожалуйста… всё… хватит, - проскулила чернобровка.

- Запомни на чём мы остановились, или запиши, - подмигнул и поерзал сдуревшим органом вверх и вниз по девичьему животу. Нутро перегрелось. Слова бурлили из него, обжигая приоткрытые губы: - В следующий раз с этого места и начнём.

Она закрыла глаза, попыталась отвернуть голову - Глеб не дал, предусмотрительно зафиксировав в пальцах волевой, непокорный подбородок. Свободной рукой нашарил ручку смесителя, выключил воду. Снова наклонился к маленькому уху и тихо сказал:

- Чувствуй себя, как дома, Лера. Ни в чем себе не отказывай. Составь список того, что тебе нужно, тебе всё привезут.

Она хлопала мокрыми ресницами и кусала губы, когда он снова посмотрел на пылающее лицо, скользнув взглядом по коже шеи, с трепещущей на ней венкой, не оставив без внимания грудь и плечи.

- Я больше не трону. Подожду пока ты не попросишь продолжения.

- Ты - Чертов извращенец, садист! - Бросила она.

Глеб ещё сильнее впечатался колом в тёплый живот девчонки.

- Тогда ты - мазохистка, получается? - усмехнулся он. - Потому, что мне показалось - тебе всё понравилось?

- Показалось… - буркнула зло сквозь зубы.

Граф отошёл немного. Качнул титулом. Хмыкнул.

- А ты смелая, - похвалил он, разглядывая вросшую в малахит сладкую графоманку. - Почти до конца дошла.

Ещё раз подмигнул, подхватил с пола своё полотенце и вышел.

После короткой и почти болезненной сессии механического самоудовлетворения в своей ванной, Глеб впервые за несколько дней свалился в глухой, как вакуум, сон. Упал поперёк кровати и потерялся в пространстве и времени. И только под утро увидел во сне мать, которая до этого прежде никогда не снилась.

Даже в тот период жизни, который хотелось забыть...