Гражданские манифесты-34-42 Май 2012

Saturday, May 19th, 2012

Гражданские манифесты-34-42 Май 2012

Гражданские манифесты

Юрий Сапрыкин, журналист

Фотография: предоставлена сайтом Look At Me

Десять вещей, которые спасут Россию

1. Общенациональная психотерапия

Последние приблизительно сто лет страна находится в состоянии перманентного дичайшего стресса, и несмотря на повышение уровня жизни, дела в области психического здоровья идут все хуже. С последствиями мы сталкиваемся в ежеминутном режиме: бытовая агрессия и хамство, депрессии, суициды, общее ощущение мрачняка и безнадежности. Необходим, что называется, широкий комплекс мер по психологической реабилитации и снятию агрессивно-депрессивного фона: создание национальной психотерапевтической сети с круглосуточной связью по телефону и через скайп, программа посттравматической адаптации для ветеранов и жертв недавних войн, обязательный экзамен на вежливость для сотрудников госучреждений, запрет на сериалы про ментов и бандитов, а также на громкую музыку в ларьках, немедленное увольнение человека, который читает закадровые тексты на НТВ, и вообще — культивирование всего беззащитного и непримиримый отпор всему непримиримому. На одном из общенациональных телеканалов необходимо круглосуточно транслировать передачи про котят.

2. Капитальный ремонт

Инфраструктура страны изношена и уже с трудом выдерживает нагрузку: самолеты падают, станки ломаются, трубы текут. Необходимо отказаться от дальнейшего размножения мегаломанских проектов типа Олимпиады или строительства на острове Русский и потратить ближайшие годы (и все имеющиеся в наличии средства) на ремонт и обновление того, что есть, — заводов, дорог, теплоэлектроцентралей, водопроводов, подъездов, детских площадок, бордюров и поребриков. Поскольку государство справиться со всей этой прорвой ржавого железа не в состоянии, необходимо мобилизовать частный бизнес и обычных граждан: проснулся — почини забор. На одном из общенациональных телеканалов необходимо круглосуточно транслировать передачи о ремонте, созданные на базе программы «Квартирный вопрос».

3. Гуманитарная интервенция

Нет, не в том смысле, о котором вы подумали. Речь о том, чтобы резко поднять уровень и ареал распространения гуманитарного образования. Дело не в том, что России не хватает «культуры», — называя вещи своими именами, страна находится в полной жопе по отношению к среднеевропейскому уровню гуманитарного знания (а также собственному уровню, достигнутому в советские времена). Вследствие этого жители России стремительно отучаются видеть причины и следствия собственных поступков, утрачивают привычку смотреть на вещи с разных точек зрения, в силу языкового барьера не очень понимают, что происходит в остальном мире, и считают, что остальной мир населен врагами и дураками, — и не могут найти пути решения собственных проблем (не говоря уж об оформлении хоть сколько-нибудь внятной политической программы). Необходимо увеличение количества часов на литературу, историю и языки в учебных заведениях, введение в школьную программу логики и риторики, перестройка высшего образования на систему базовой общегуманитарной подготовки с последующим выбором специализации, интернет-курсы повышения квалификации для учителей, повальное обучение английскому и прочим иностранным языкам, распространение книг и журналов на английском и прочих иностранных языках, обязательный экзамен для госслужащих на знание гуманитарных предметов. Один из общенациональных каналов должен перейти на вещание на английском, по другому должны круглосуточно читать стихи (в том числе на латыни).

4. Сверхналоги на антиобщественное

Власти на всех уровнях должны исходить из того, что лес лучше, чем торговый центр, а детская площадка лучше, чем элитная новостройка (понятно, что для этого власти на всех уровнях должны перестать брать на лапу от строителей торговых центров и элитных новостроек, но к этому вопросу мы вернемся в постскриптуме). Любая вещь, наносящая очевидный вред общественному здоровью — коммерческая застройка общественных пространств, вредные производства, радиоактивные отходы, слабоалкогольные коктейли и отечественные сериалы, — должна облагаться сверхвысокими налогами и стоить (в первую очередь для производителя) впятеро дороже, чем сейчас.

5. Тотальная ротация

Есть несколько общественно значимых учреждений, которые, по всей видимости, уже не поддаются реформированию: Краснопресненский суд, ГИБДД, паспортный контроль в Шереметьево, НИИ Генплана города Москвы, дирекция общественно-правового вещания НТВ. Иногда проще всех уволить, чем перевоспитать. Необходимо осуществить полное сокращение штатов, объявить конкурсный набор новых сотрудников и пригласить иностранных (а также уволившихся в 1990-е) специалистов для их экстренного обучения. В конце концов, можно просто поменять всех местами, правда, так будет лучше — все что угодно будет лучше, чем сейчас.

6. Внутренняя миграция

Крепостное право в России отменено 150 лет назад, однако большая часть населения не в состоянии сдвинуться с места и поменять место жительства, даже если это жизненно необходимо и экономически оправдано: любой переезд из города в город (если он не связан с замужеством или поступлением в институт) равняется десяти пожарам. Необходима система продажи и покупки жилья онлайн с государственными гарантиями, программа помощи переселенцам из моногородов, скидки на авиа- и ж/д-транспорт для переселяющихся на ПМЖ внутри страны, а также всевозможные скидки и льготы для компаний, занимающихся внутренним туризмом (включая поездки в страны СНГ).

7. Тренировка солидарности

Любые формы горизонтальной самоорганизации — профсоюзы, жилсоветы, организации любителей рыбной ловли и общества спасения на водах — это хорошо. Однако самоорганизация сама не организуется: ей нужна поддержка, помощь и тренировка, и не только через интернет. Распространение соответствующих брошюр по подъездам, лекции и тренинги, сеть обмена опытом, опять же, телепередачи о том, как нужно помогать соседям по подъезду и отстаивать свои интересы перед работодателями, — всякое лыко в строку. Люди должны заново научиться взаимодействовать друг с другом, в том числе в противодействии властям всех уровней; как ни странно, властям всех уровней от этого в итоге будет только лучше.

8. Режим жесткой экономии

Относительно сытые годы стабильности заканчиваются — вне зависимости от того, кем будет работать Путин. Даже если худшего не случится, для профилактики нужно исходить из того, что оно неизбежно: евро рухнет, банки разорятся, нефть резко подешевеет, а в не такой уж отдаленной перспективе — еще на нашем веку — и вовсе закончится. Было бы ужасно неправильно, если бы единственным решением надвигающихся проблем стало увеличение пенсионного возраста и/или урезание расходов на образование и медицину: тяготы должны распределяться пропорционально полученным в 2000-е выгодам. Ну и вообще — извините, что приходится в стопятьсотый раз повторять одно и то же, но в таких условиях прекращение растаскивания бюджетных средств становится вопросом национального выживания. Надо залатывать дыры и прекращать швыряться деньгами как в общественных, так и в личных расходах: и если пример затягивания ремней не будет подан на самом верху, то никто их не затянет (пока все не посыплется к чертям).

9.Офлайновый заповедник

Как уже писал Константин Ранкс на ресурсе Slon.ru, России необходимо изменить способ, каким она рассказывает о себе. Вместо того чтобы убеждать весь мир, что страна наша богата, сильна, ломится от невиданных богатств и щас как всем покажет, стоило бы посмотреть правде в глаза и сообщить окружающему миру, что здесь две трети территории покрыты вечной мерзлотой, самый большой разброс температур в течение года и вообще — как можно жить в таких условиях, непонятно, но вот мы как-то умудряемся. Россия — территория экстремального; место, где удается выживать «несмотря на», и поскольку все усилия уходят на преодоление этого «несмотря», ничего другого здесь, в общем, не происходит. И хорошо, что не происходит! Для так называемого цивилизованного мира, погруженного во все более плотный информационный поток (и переживающего связанные с этим неврозы), Россия может оказаться единственным островом, где можно вернуться в реальность, почувствовать прикосновение Настоящего (просто потому, что интернета еще не провели): именно так и нужно продавать себя миру. Необходимо определить зоны, свободные от модернизации, поставить под охрану как можно больше территорий, где ничего не менялось в последние сто лет, и всячески пропагандировать страну как единственную в мире территорию, где можно (и нужно) просто сидеть часами на берегу Ангары и вглядываться вдаль.

10. Возвращение зимнего времени

Россия должна выйти из сумрака: еще одну такую зиму мы просто не переживем.

P.S. Все эти меры осуществимы только при наличии нормально функционирующей системы выборов, судов, правоохранительных органов и средств массовой информации (в первую очередь телевидения), — к сожалению, все эти вещи в стране сейчас отсутствуют. А когда (и если) они заработают — наверняка к исполнению будут приняты совсем другие пункты совсем другой программы, но это нормально. Михаил Шац, телеведущий

Фотография: Fotobank

Более всего в нынешней власти меня раздражает, что ее единственной целью является удержание этой власти при помощи лжи и насилия.Я борюсь не с Путиным, а с системой обмана, которую создал либо он, либо кто-то еще, прикрываясь им.Выходя на улицу, я пытаюсь выразить протест именно против системы лжи и насилия. И я не собираюсь уезжать, мне нравится выражать протест на своих улицах. Роман Мазуренко, Сергей Пойдо, Дмитрий Устинов, участники промогруппы Idle Conversation

Фотография: www.facebook.com

10 шагов в светлое будущее

1. Признать поражение и работать на будущее

Стоит признать — мы проиграли, проиграли ­потому, что у нас пока нет достойной замены Путину. Замены, которая более-менее устроила бы и тех, и других, и токаря из Перми, и Свету из Иваново, и Илью Красильщика. Мы проиграли потому, что не смогли объединиться вокруг сильного кандидата и договориться, а не потому, что Чуров украл нашу победу. У нас есть 6 лет, чтобы ее создать.

2. Действовать политическими методами

Уличные акции, подобные Болотной, приведут только к человеческим жертвам или того хуже — к революции. Сейчас нет ничего хуже, чем пытаться обмениваться пинками с заведомо более сильным противником, давая ему повод посильнее ударить нас. Обмениваясь пинками, мы увеличиваем дистанцию между друг другом. Теперь пора бороться не за свержение власти, а за то, чтобы на нее влиять: создавайте партии и вступайте в них, создавайте общественные организации и пишите жалобы, научитесь отодвигать власть политическими методами.

3. Формулировать требования

Победить можно только в борьбе ЗА что-то, а не в борьбе ПРОТИВ кого-то. Мы ругаем власть за пустые прокламации и невыполнимые обещания, а сами выходим к ней с утопическими требованиями. Чего мы хотим на самом деле? Каждый, кто выходит на площадь и кричит лозунги, должен четко разобраться, чего лично он хочет от власти, от себя самого и каким он видит будущее нашего государства. Формулируйте лозунги, конкретные требования. Мы же хотим не просто свержения власти жуликов и воров?

4. Отказаться от сегрегации

Вы были на Сахарова? Это и есть срез нашего общества. ­Одни стоят под имперскими флагами, другие — под радужными, третьи — под флагом «Солидарности». Но они все стоят вместе и выражают одобрение или неодобрение тому, что происходит на сцене. Мы живем в одной стране. И нужно считаться с тем, что с тобой рядом стоит человек с другим флагом. Самое важное достижение Болотной — мы почувствовали себя обществом, появилось пьянящее и незнакомое чувство локтя. Теперь нужно распространить это чувство на весь город, а затем и на всю Россию. Пора прекратить играть в неру­копожатность и проверки революционной бдительности. Полюби соседа. Полюби ОМОН. Полюби геев и того же ­токаря из Перми. Мы работаем в том числе для них.

5. Равенство перед законом

Если мы требуем соблюдение законов от власти, нужно ­соблюдать закон самим. Бьешь омоновца — встаешь с ним на одну планку, выписываешь пресс-карту своему близкому другу нежурналисту — уподобляешься депутату с мигалкой на встречке. Хочешь бороться с коррупцией — не давай взяток. Правила хороши, только если эти правила для всех.

6. Быть объективными

Задача традиционных медиа — информировать. Они не должны ставить перед собой никаких политических задач и превращаться в площадку для политической борьбы. Нельзя искажать реальность, иначе мы превратимся в оппозиционное НТВ. Помните, мы боремся не с другой точкой зрения, мы боремся с абсурдом и сюрреализмом.

7. Делать, что можем

Создавайте рабочие места, делайте объективные репортажи, открывайте хорошие кафе, открывайте собственный бизнес. Ведь о благосостоянии любой страны судят по количеству мелкого и среднего бизнеса. Москва состоит из островков стабильности, на которых ты можешь чувствовать себя комфортно. Давайте создавать эти островки и увеличивать их количество.

8. Делать за государство его работу

Давайте перейдем к активному протесту и отнимем у государства одну из его функций. Представьте десятитысяч­ную толпу, вооруженную не транспарантами, а кисточками, граблями и лопатами. Представьте протест в виде суббот­ника. Если мы можем собрать десятки тысяч на площади — почему мы не можем собрать сотни с лопатами? Представьте ОМОН, который бьет и арестовывает людей, которые красят заборы и моют улицы. Давайте покажем власти, что она не нужна и мы сами можем сделать город комфортным. Больше всего власть боится, что станет ненужной и неуместной.

9. Бороться за прозрачность

Давайте сделаем государство медийным и прозрачным. ­Давайте увеличивать количество проектов типа «РосПил», «ДомДворДороги», «Рос­Яма». Давайте писать жалобы и подавать иски. Давайте замечать несправедливость. Давайте поймем, за что мы платим и куда идут наши деньги, и дадим им понять, что мы это знаем. Давайте бороться за каждый сломанный светофор, за каждую яму на дороге, за каждый криво покрашенный подъезд — вот цена свободы.

10. Создавать эстетические разногласия

В прошлом году мы все кричали про эстетические разно­гласия. Но о каких эстетических разногласиях мы говорим, если мы придумали только белые ленты? Если у государ­ства отсутствует внятная эстетика, айдентика и идеология, нужно первым делом создать себе это. Это битва красоты с уродством, разума с безумием, реальности с абсурдом, ­здоровья с болезнью. Это наша битва. Кирилл Медведев, поэт, активист

Фотография: www.facebook.com

Мое поколение выросло с уверенностью, что в его жизни нет места ­подвигу.

Работай, отдыхай, не чини неприятностей ближнему, будь просто достойным человеком — вот лучшее, что осело в головах на фоне заказных убийств, всеобщей маргинализации и раздербанивания советской собственности в 1990-х. Считалось, в подвиге есть что-то не­приятно пафосное и негуманное. Так отчасти считается и до сих пор. «Тот, кто готов на подвиг, не щадит не только себя, но и ближнего». И это во многом правда.

Но подвиг нужен. Нужен героизм. Надеюсь, сейчас это становится особенно очевидно. Не тот героизм, который предлагает правоконсервативная идеология — служение надчеловеческим, метафизическим идеям, якобы воплощенным в государстве, церкви, нации и тому ­подобных институтах. Но и не псевдореволюционный героизм общества спектакля, мгно­венно распыляющийся в байты информации и смешивающийся с голливудскими фильмами и рекламными роликами в одну поблескивающую кашу.

Нужен иной — критический, рефлексивный героизм. Связанный с пессимизмом разума и оптимизмом воли. Как я это понимаю? Вставать на раздачу листовок в шесть утра или на захватывающее противостояние с ОМОНом, но всегда, в любой момент быть готовым критически осмыслить само действие. Всегда критически, в том числе негативно оценивать само действие, но тем не менее поднимать себя на раздачу листовок или на уличную борьбу. Петь протестные песни, погружаться в героические легенды, но каждый раз заново впиваться в ускользающую, мистифицирующую реальность зубами разума.

Подвиг нужен. Нужен героизм

Критический героизм не апеллирует ни к бренному нарциссическому эго, ни к надындивидуальным метафизическим ценностям. Я — независимый субъект, самоценная человеческая личность, ни вождь, ни партия, ни президент не могут указывать мне, как себя вести. Но самоценной человеческой личностью меня делает не возможность выбрать один из мно­жества продуктов в супермаркете, страну для летнего путешествия или даже одну политическую партию из трех десятков. Независимой ­человеческой личностью меня делает причастность к идейной, гражданской, политической традиции.

Я чувствую связь с теми, кто погиб, ­познавая возможность более осмысленной, честной и справедливой жизни. Я идентифицирую себя с левой, социалистической традицией, восходящей к Первому интернационалу, объединявшему марксистов и анархистов, к Парижской коммуне, к несостоявшемуся «однородному социалистическому правительству» (меньшевики-интернационалисты, левые эсеры, большевики) осени 1917-го, с оттепельными и надеждами на социализм с человеческим лицом, с развеянными эгалитарными надеждами перестройки.

Никто не станет за нас героями, если мы не станем ими. Никто не осмыслит за нас реальность, если мы не сделаем этого. Критический героизм за равноправие, разум и отвагу. Против иерархии, метафизики и потребления.

Ольга Седакова, поэт

Фотография: ИТАР-ТАСС

Я думаю, что произошли необратимые вещи. Вызов брошен — и принят.

Вызов брошен не обществом, а властью, которая позволила себе то, что можно делать только с населением, которое ты абсолютно ни во что не ставишь. Объявить: «Вот мы решили, что теперь президентом опять буду я, и вообще-то говоря, давным-давно это решили». Эту новость я услышала в подмосковной ветеринарной клинике от хозяина огромной овчарки. Он вошел и сказал: «Еще 12 лет!» Нужно было видеть немую сцену: ветеринаров, хозяев с больными собаками и кошками… Никто ничего не сказал, но было почти слышно, как мы все вместе подумали: нет! Просто потому нет, что так с людьми не обходятся. За этим вызовом последовали еще и еще. И наконец, на все это было отвечено декабрьским шествием.

Власть не заметила, что люди в нашей стране сильно изменились. Что они давно говорят на другом языке, и требуют к себе другого отношения. Образовался широчайший круг людей, для которых культурный и социальный уровень этой власти просто несовместим с жизнью. И само общество это вполне осознало, только когда вышло на московские улицы. Все помнят, что главным словом белых шествий было «достоинство». «Честные выборы» были скорее поводом, ответом на последний к этому времени вызов. Я писала об этих мирных шествиях и не буду повторяться. Скажу только, что меня глубочайшим образом тронул не экономический, даже не политический в узком «партийном» смысле слова, а этический смысл этого движения. Возвращение к этике и норме.

Москва мирных шествий останется одним из лучших событий моей жизни

Эта эпоха кончилась 6 мая с применением силы против манифестантов и последующим — совершенно неслыханным в мирное время — военным режимом городской жизни. Такой режим могло бы оправдать только осадное положение: неприятель у городских стен! В духе подготовки к смертельной битве обращался кандидат к своим избирателям: «Умрем же под Москвой!» Почему умрем? От кого и что защищая?

С собственными гражданами эта власть умеет говорить только на языке насилия, принуждения и клеветы (в советское время это называлось «давать отпор»). Других стратегий она не ищет. Каждый следующий день это подтверждает. Естественным ответом на это может быть только радикализация протестов. И клянусь, перспектива прямых столкновений и хаоса меня ничуть не радует — как, я уве­рена, и большинство моих сограждан. А перспектива «новых красных» просто ужасает (нельзя не видеть, что именно они становятся самой активной частью протеста). Но еще раз подчеркну: не оппозиция, а власть готовит возможную катастрофу.

Но то, что в актуальном положении дел мне представляется замечательным и внушает настоящую надежду, — это то, что мы увидели новое лицо России: ­людей современных, самостоятельных, одаренных, мирных, доброжелательных, умеющих общаться и делать что-то вместе. Москва мирных шествий останется одним из лучших событий моей жизни. Те, кто пишет об этих людях презритель­но и злобно (а это не только официозная пресса, но и некоторые просвещенные критики), явно не видели их вблизи. И это явление нового тоже необратимо.

Павел Дуров, основатель «ВКонтакте»

Фотография: предоставлена Hubert Burda Media

Что нужно сделать в России для того, чтобы страна стала лидером XXI века?

1. Избавить общество от груза устаревающих законов, лицензий и ограничений, которые множат коррупцию. Мир мутирует слишком быстро, чтобы регуляторы могли адекватно реагировать на его изменения.

В XXI веке лучшая законодательная инициатива — ее отсутствие.

2. Создать полностью открытые, прозрачные и распределенные суды присяжных. Все судьи и слуги закона на местах должны избираться напрямую населением, а не назначаться чиновниками.

В XXI веке выборы арбитров важнее, чем выборы депутатов.

3. Радикально увеличить налоги на все отрасли, связанные с добычей сырья. Стране необходимо избавляться от голландской болезни, которая тянет ее в пропасть не первое десятилетие.

Избыток сырья в XXI веке — спутник застоя.

4. Отменить налоги и ограничения на все, что связано с информационной сферой. Россия должна стать первым крупным информационным офшором, который привлечет к себе всех прогрессивных людей мира.

XXI век — век свободной информации.

5. Избавить население от высоких таможенных пошлин, которые в конечном итоге всегда платит потребитель. Пошлины не только снижают уровень жизни населения, но и тепличными условиями подрывают шансы отечественного бизнеса на успех в глобальной конкуренции.

Глобальный рынок — единственный рынок для российских компаний XXI века.

6. Обеспечить регионы полной автономией — вплоть до предоставления организациям небольших безлюдных территорий в аренду на 100 лет для создания мини-государств. На выходе — сотни проектов вроде Сколково и Сочи, но эффективных и бесплатных для налогоплательщиков.

XXI век — век децентрализации и сетевых структур.

7. Разрешить свободную циркуляцию золота и любых электронных валют, на 100% обеспеченных золотом. Россия должна стать благодатной почвой для надежных и свободных средств расчета. Национальные ­валюты прошлого — инструмент грабежа населения через эмиссии и инфляцию.

XXI век — век свободных негосударственных ­валют.

8. Дестандартизировать систему образования. Нынешние школы задумывались в индустриальную эпоху и напоминают фабрики, на конвейерах которых прививаются шаблонные взгляды. Специалисты XXI века могут быть подготовлены только в нестандартных учебных заведениях.

XXI век — век уникальных школ и уникальных специалистов.

9. Ввести прямое право налогоплательщика выбирать бюджетные проекты, на которые расходуются его налоги. Проекты могут быть любого уровня — от детской площадки в микрорайоне до программы колонизации Марса. Партии могут консультировать налогоплательщика, но не решать за него.

XXI век — век краудфандинга.

10. Отменить прописку, загранпаспорт как отдельную сущность, въездные визы, воинский призыв и другие рудименты феодализма. Попытки ограничивать право передвижения или вербовать молодежь в военное рабство приводят к оттоку лучших умов в другие страны.

XXI век — век без феодальных границ. Борис Акунин, писатель

Фотография: ИТАР-ТАСС

Мне кажется, что Путин — уходящая натура.Судя по тому, как он начинает свое очередное президентство, у него немного шансов остаться в Кремле до конца шестилетнего срока.Общество изменилось, а Путин остался прежним и даже деградировал. Во всяком случае он обнаруживает неспособность приноровиться к изменившейся общественной ситуации. В этом, по-моему, главная причина нынешних и грядущих политических потрясений.

Олег Кулик, художник

Фотография: www.facebook.com

Социальное — побочный продукт творческого воображения

Современная ситуация описывается просто и понятно. Люди сталкиваются с очевидной нечестностью — например, обманом на выборах. Это как в магазине, когда вам вместо 50 рублей сдачи дают 10. Человек возмущается, а продавец делает вид, что не понимает, о чем речь, и требует у разнервничавшегося покупателя четко изложить свои требования, а тот требует честности. В этом контексте меня ­даже удивляет мирность демонстраций, все очень хорошо и позитивно, местами гламурно. Существует протест, есть недовольство, при этом никто не хочет крови, не хочет болезненной смены системы, люди хотят трансформации. Трансформация — главное слово. Она назрела, и если она не случится, то произойдет скачок ситуации. И не дай бог нашему скачку совпасть с мировым.

Сейчас, после митингов, то есть после обострения политической дискуссии, все начнет проясняться, и сформируются серьезные требования, появится понимание ситуации. Большему количеству людей станет понятно, что обман не прекращается, он будет продолжаться и дальше. И тогда сформируется не только недовольство, но и интересы в плане действий.

Пока главные персонажи сопротивления — художники, например, Pussy Riot, «Война», «Синие ведерки», а за ними Бренер, Осмоловский, «Синие носы». Молчат, например, обиженные ветераны, все эти военизированные молодежные команды. Люди словно ждут, пока режим прогниет окончательно. Как советский режим, сгнивший сам по себе, когда наступила полная импотенция.

У нынешнего режима импотенции ­пока не наблюдается, просто посмотрите на то, что они культивируют, как они ­любят спорт. Но если трансформации этого порядка не случится, то революция может и произойти. Но эта революция ничего не прояснит, это будет не настоящая революция, она поднимет много мути и страданий. Настоящая революция, как у некоторых художников, свершается каждый день и каждую неделю — появляется новое фантастическое произведение другого художника, и весь художественный мир взрывается, восхищаясь или завидуя. Происходит нечто невозможное, меняется угол зрения на эту реальность. Это и есть истинная революция. Сергей Пархоменко, общественный деятель

Фотография: Иван Пустовалов

Вот что, Петя, Илюша, Лева, Яша и Мотя, я вам скажу:

То, что с нами сейчас происходит, это не ожидание чего-нибудь, не подготовка к чему-нибудь и не тренировка зачем-нибудь — оно уже случилось и развивается дальше, вот прямо так, теперь;

То, что с нами сейчас происходит, так и будет идти в своем темпе, ритме, такте — ничего не ускорить, не замедлить, тем более не остановить;

То, что с нами сейчас происходит, произойдет уже в этот раз, с этой попытки — у этого нет кнопки «Replay level», сколько ни ищи, нигде;

То, что с нами сейчас происходит, они все поймут как захотят и как смогут — никому из тех, кто вокруг, никогда не объяснить, как это было на самом деле, почему так, почему сейчас, зачем;

То, что с нами сейчас происходит, — это, дети, и есть жизнь.

Sat, May 19th, 2012, via SendToReader